Глава 1

Планы Гитлера после Арденн

Во время событий, описанных в предыдущих главах, на Западном фронте вовсю разворачивалось немецкое наступление в Арденнах. Генерал-полковник Гудериан заблаговременно рекомендовал отказаться от осуществления данной операции, так как даже в случае ее успеха затраты на ее осуществление были бы неимоверно большими. Тем не менее Гитлер, генерал-фельдмаршал Кейтель (Верховное командование Вермахта) и генерал-полковник Йодль (Штаб оперативного руководства Вермахтом) предпочли не принимать доводы Гудериана к сведению. Они полагали, что Арденнское наступление может стать переломным моментом во всей Второй мировой войне.

24 декабря 1944 года (в день, когда уже замкнулось кольцо окружения вокруг Будапешта) Гудериан прибыл в Ставку Гитлера «Орлиное гнездо», расположенную в Цигенберге (Гессен). Он намеревался категорично потребовать отмены запланированной на Западном фронте операции. Он считал ее ненужной тратой времени и сил, в которых он так остро нуждался на Восточном фронте. Он говорил о подавляющем численном превосходстве советских войск, о 15-кратном перевесе в наземных вооружениях и почти 20-кратном в воздухе. Причем эти слова не были каким-то преувеличением. Сам Гудериан знал о том, что советское командование планировало в районе 12 января начать генеральное наступление. Но Гитлера эти слова не тронули. Он равнодушно ответил: «Это самый большой обман Чингисхана. Кто сообщил вам подобную глупость?» Находившийся рядом рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, который к тому моменту стал активно вмешиваться в военные дела, поддакнул: «Это всего лишь грандиозная дезинформация. Я твердо уверен в том, что на Восточном фронте ничего не происходит». Гудериан не смог ничего изменить. Более того, как мы помним, из Польши был отозван IV танковый корпус СС. Против воли Гудериана он был переброшен с Вислы в Венгрию.

Во время сражения в Арденнах, несмотря на предупреждения немецких стратегов, Гитлер так и не смог набраться духу, чтобы перенести эпицентр наступления от 6-й танковой армии, у которой «провисал» правый фланг, к 5-й танковой армии, которая более всего преуспела во время данной операции. Поскольку фюрер упрямо придерживался изначально придуманного им плана, то наступление вконец сбилось и заглохло. Когда 26 декабря все-таки было принято решение о переносе «центра тяжести» наносимого немцами удара, то (как, впрочем, часто в подобных ситуациях) было уже слишком поздно.

На громадном участке фронта немецкая армия почти моментально была вынуждена перейти от наступления к обороне. Но Гитлер не оставлял надежды все-таки успешно завершить Арденнское наступление. Он принял предложение Главнокомандующего на Западе генерал-фельдмаршала Рундштедта (начальник штаба — генерал кавалерии Вестфаль) начать отвлекающую операцию в Северном Эльзасе. Эта операция получила кодовое название «Северный ветер». Началась она одновременно с операцией «Конрад» I января 1945 года. Поначалу все шло достаточно неплохо, но к середине января и она стала затухать.

В первые дни 1945 года у Гитлера созрело новое решение. Он задумал отозвать из Арденн 6-ю танковую армию СС, пополнить ее, а после этого перебросить на Восточный фронт. Немецкое командование армии пока еще не было готово признать провал арденнского наступления, но в силу огромных человеческих и материальных потерь среди генералитета стало распространяться недовольство. Генерал Типпельскирх писал по этому поводу:

«Во время отступления мы потеряли танков и штурмовых орудий больше, чем во время всего наступления. Это был очень сильный удар по психологическому настрою в частях. Особенно угнетающе действовал вид подтянувшихся с Запада подразделений СС. Даже если они должны были быть пополнены, чтобы далее использоваться на другом участке фронта, все равно это производило неблагоприятное впечатление на армейские части, так как теперь основная тяжесть сражения должна была лечь на их плечи. Это было огромным психологическим просчетом, что, впрочем, никогда никак не сказывалось на фронтовых отношениях чинов СС и армейских служащих».

Показательно, что именно неудачно спланированная Гитлером арденнская операция стала отправной точкой его глубокого разочарования в собственных же формированиях Ваффен-СС. Английский историк Лидцел Гарт отмечал на этот счет: «Этот провал испортил всю репутацию Ваффен-СС».

Впрочем, адъютант Гитлера Отто Гюнше говорил об этом несколько иное: «В то время у меня не сложилось впечатления, что фюрер в провале Арденнского наступления винил именно части Ваффен-СС». Но к этому сюжету мы вернемся несколько позже.

Во время оперативного совещания, на котором присутствовали Главнокомандующий Люфтваффе рейхсмаршал Герман Геринг и командующий группой армий «Запад» генерал-фельдмаршал Рундштедт, Гитлер объявил о своем намерении снять с Западного фронта 6-ю танковую армию, чтобы создать на ее основе мощный резерв. В тот момент о переброске ее на Восточный фронт, как того требовал генерал-полковник Гудериан, не было произнесено ни слова.

Продолжительное время не удавалось начать отвод этого «резерва Верховного командования Вермахта», так как англо-американские войска почти со всех сторон атаковали 6-ю танковую армию. Кроме этого, ее исчезновение с Западного фронта было бы тут же отмечено западными самолетами-разведчиками. Переброска была связана также еще с одним риском — английская и американская авиация, господствовавшая в воздухе в данном регионе, могла нанести отходившей танковой армии огромный урон. В те дни западные штурмовики в буквальном смысле слова охотились за каждым транспортным средством, словно охотничьи собаки за зайцем. Как и на Восточном фронте, любые передвижения были возможны только ночью, но даже в этих условиях они были связаны с большими потерями. В то время как отвод 6-й танковой армии с Запада шел очень медленно, Гитлер принял решение все-таки перебросить ее после пополнения на Восточный фронт. Участок фронта, где должна была оказаться эта армада, еще не был определен.

Но события, стремительно развивавшиеся как на Восточном, так и на Западном фронтах, очень быстро повлияли на выбор Гитлера. 12 января 1945 года, в точности как и указывал Гудериан, началось генеральное наступление Красной Армии. День спустя активные действия начали и западные союзники. Гитлер пребывал в шоковом состоянии.

В ночь с 19 на 20 января 1945 года Рундштедт получил приказание готовиться в кратчайшие сроки вывести 6-ю. танковую армию. В 19 часов 20 января начался отвод I танкового корпуса СС, который направлялся «на Восток под Берлин».

Действительно ли планировал Гитлер оставить 6-ю армию под Берлином, или речь шла всего лишь об уловке, обманном маневре, который должен был ввести в заблуждение советскую разведку, до сих пор неизвестно. Но в любом случае два дня спустя, 22 января 1945 года, советские войска вышли к Одеру, а на другом участке части 3-го Украинского фронта вместе с болгарской армией стали угрожать нефтедобывающему району, расположенному в Западной Венгрии и у озера Балатон.

В тот момент квартирьерский персонал 6-й танковой армии СС был направлен в Бад-Сааров — местечко, расположенное в 50 километрах от Берлина на озере Шармютцель. Согласно первоначальному плану именно там должна была расположиться 6-я танковая армия.

Но на самом деле в тот момент Гитлер уже планировал взять в клещи части 3-го Украинского фронта. Один удар предполагалось нанести мобильными подразделениями из-под Секешфехервара (армейская группа Балка и 6-я танковая армия). Другой удар должны были осуществить несколько дивизий, форсировавших Драву (группа армий «Ф»). Они должны были наступать на город Печ. А еще один удар надо было нанести посередине, в районе города Надьканижи, то есть к югу от озера Балатон. Закрепившись в Западной Венгрии, Гитлер планировал обеспечить армию местной нефтью. После выполнения этой задачи большая часть танковых дивизий была бы направлена гораздо севернее на Вислу, в распоряжение командования группы армий «Центр».

В это время генерал-полковник Гудериан пытался увлечь Гитлера новыми идеями относительно использования на Восточном фронте высвободившихся на Западе танковых дивизий. Он предлагал атаковать с флангов клин советского наступления, пока оно еще не набрало обороты. Тщетно! Как всегда, Гитлер был непреклонен. Решение было принято, и уже ничто не могло заставить Гитлера его изменить. В те дни он бредил лишь «битвой за Венгрию во имя спасения нефтяных месторождений». На территорию Силезии эти дивизии могли быть перекинуты только тогда, когда в этой битве Германия одержала бы победу. Гудериан напрасно тратил время, пытаясь убедить фюрера перебросить 6-ю танковую армию на берега Одера. На все предложения Гитлер лишь иронично заметил: «Вы хотите наступать без нефти? Я не против, попробуйте, а я посмотрю, что у вас выйдет из этой затеи».

«Топливный вопрос» был тем самым определяющим фактором, который побудил Гитлера направить танковые дивизии СС не к Висле, в группу армий «Центр», а в Венгрию, передав их группе армий «Юг».

22 января генерал-полковник Йодль прокомментировал так называемую «позицию фюрера» (словосочетание, ставшее почти официальным оборотом):

«Фюрер вновь указал на огромное значение, которое имеют нефтяные области, расположенные к юго-западу от озера Балатон. Контроль над ними является решающим в деле дальнейшего ведения войны. А это обстоятельство требует от нас урегулировать ситуацию на пространстве между Будапештом и Балатоном. Это надо сделать немедленно всеми имеющимися силами, даже несмотря на то, что в результате подобного решения пострадают несколько оперативных соединений группы армий „А“ и „Центр“».

Точно так же свое решение обосновал Гитлер и во время беседы с Главнокомандующим военно-морскими силами Германии гросс-адмиралом Дёницем, которая состоялась 23 января в 16 часов:

«При обсуждении положения на Восточном фронте фюрер выстроил приоритетность связанных с ним задач. На первом месте стояли венгерская нефть и нефтедобывающая промышленность Венского бассейна, так как без этой нефти (а это 80 % всей нефтедобычи) последующее ведение войны было просто бессмысленным. На втором месте располагалась бухта Данцига как естественная предпосылка для продолжения ведения подводной войны и промышленный район Верхней Силезии как главный центр военной промышленности и крупнейший в рейхе угольный бассейн».

Собственно, «топливный вопрос» и связанная с ним добыча нефти для нацистской Германии выходят далеко за рамки данной книги. А потому при рассмотрении и оценке военных операций на территории Венгрии в 1945 году всегда надо иметь в виду данную проблематику. Гитлер не забыл опыт Первой мировой войны, когда Антанта буквально «купалась» в нефти.

 

Глава 2

Переброска 6-й танковой армии СС

Осуществление приказа Гитлера, который был передан Рундштедту, шло не так оперативно, как того ожидал фюрер. Отвод танковых частей с Арденнского фронта планировалось осуществить в какой-нибудь район к западу от Рейна. Предполагалось, что они будет пополнены в регионе, ограниченном городами Битбург, Майен, Прюм, Ойскрихен. Главной причиной промедления можно было считать то обстоятельство, что отход, передвижение к одноколейной железной дороге, погрузка и, наконец, сама транспортировка через Рейн проводилась под бомбежками и налетами авиации союзников. Весь этот процесс, как и предполагалось, оказался связанным со значительными потерями. 8 января генерал-фельдмаршал Рундштедт передал приказ Гитлера по всем подчинявшимся ему группам армий. Но на практике оказалось не так-то просто снять с фронта танковую армию (4 танковых дивизии = 2 танковых корпуса) и, не обрушив линию обороны, переправить в тыл.

Верховное командование Вермахта некоторое время пыталось отделаться пространными отговорками. Так, например, в дежурном журнале от 11 января значится запись: «Переброска танковых дивизий совершается согласно полученным указаниям». На практике же это значило, что только именно 11 января начался отход некоторых подразделений 6-й танковой армии СС.

На самом деле к середине месяца Арденнский фронт смогли покинуть только отдельные танковые полки и штабы. При этом оставшиеся подразделения временно переходили под командование других штабов. В итоге ситуация на Арденнском фронте, и без того не самая легкая, рисковала запутаться вконец. Путаница возникала в те дни едва ли не постоянно — танкисты не могли разобраться, кому они подчиняются на этот раз и в какую дивизию входят. Кроме того, не стоило сбрасывать со счетов не самые лучшие зимние дороги, по которым вряд ли можно было оперативно добраться до назначенной цели. Днем пробираться по ним было небезопасно из-за постоянных налетов союзников, ночью — из-за сильного тумана и плохой видимости. В итоге почти все дороги и шоссе оказались забиты танковыми частями. Чтобы пробраться вперед, требовалось приложить немалые усилия. Когда должна была закончиться переброска, предположить не мог никто. Суета на дорогах усиливалась еще и потому, что они были предназначены не только для танков 6-й армии СС. В сторону фронта постоянно устремлялись машины с боеприпасами и провиантом. В то же время в тыл мчались машины с ранеными. Ко всему этому добавлялась техника немецких дивизий, которые проводили перегруппировки и осуществляли передислокации. На многих дорогах возникали непроходимые заторы из танков, машин, бронетранспортеров, штурмовых орудий, тягачей, тянувших тяжелую артиллерию. Подобную картину можно было наблюдать фактически у каждого моста или железнодорожного переезда. С наступлением темноты откуда ни возьмись возникали контуры транспортных средств — начиналась новая фронтовая реальность, «война за дорогу». С заторами не могли справиться, несмотря на специальную радиосвязь, составление расписаний движения, особые наряды полевой жандармерии. В подобных военных «пробках» накапливались злость и разочарование.

Впрочем, для Гитлера все выглядело не столь сложно. Он планировал развернуть 6-ю танковую армию в Германию. Но, даже добравшись до Рейна, танкисты не избавились от всех проблем. Погрузка, а самое главное, транспортировка по железной дороге в условиях явного недостатка угля — была тоже задачей не из легких. К тому же значительная часть железнодорожного полотна была разрушена союзническими бомбардировками. По большому счету железнодорожное сообщение в те дни в Германии было парализовано. Но переход на собственном ходу был расточительной тратой топлива. В те дни бензин и солярка отпускались в основном только танкам и штурмовым орудиям.

Если обратиться к записям в дежурном журнале Верховного командования Вермахта, то можно обнаружить, что 12 января была сделана запись: «2-я танковая дивизия СС вновь временно используется».

А уже 14 января в том же журнале боевых действий командования Вермахта значилось: «На северо-западном берегу возник кризис. Почти совсем отведенные 2-я и 9-я танковые дивизии СС вновь используются». Естественно, речь шла о боевом использовании на фронте. Командование 6-й танковой армии СС также не могло в одночасье покинуть Арденнский фронт. После отвода I и II танковых корпусов СС оно приняло часть соседних армий. Именно этим можно объяснить записи, сделанные 15 января об участии 6-й армии в боевых действиях (на самом деле к тому моменту ее большая часть уже находилась на марше): «На левом фланге 6-й танковой армии (116-я танковая и 560-я народно-гренадерская дивизии) возникла кризисная ситуация. 2-я танковая дивизия СС „Рейх“ вновь должна вступить в бой».

Немецкая техника не могла пробраться по забитым дорогам

16 января 1945 года была сделана такая запись: «Левое крыло 15-й армии подверглось атаке противника. К отражению атаки привлечена 6-я танковая армия. На фронте вновь идут тяжелые бои… Для отражения наступления противника привлечена значительная часть сформированных резервов. Вынуждены вновь их использовать в бою».

А вот запись от 17 января 1945 года: «Продолжается оборонительное сражение в Арденнах. По данной причине вновь требуется использование 2-й танковой дивизии СС и гренадерской бригады. Несколько атак на границе между позициями 15-й и 6-й танковой армий».

Собственно, массовый отвод танковых дивизий начался лишь 18 января. Хотя натиск войск союзников на позиции 6-й танковой армии отнюдь не ослаблялся. Ожесточенные бои шли в районе Ст. Вита и восточнее Вилсальма. И лишь 20 января 1945 года, то есть через двенадцать дней после того, как Гитлером был отдан приказ, три из четырех танковых дивизий, составлявших 6-ю танковую армию СС, были отведены с передовой: «1-я, 2-я и 12-я танковые дивизии СС отведены. Снежные заносы на дорогах значительно затрудняют передвижение». Полный сбор 6-й танковой армии в оперативном тылу состоялся только 22 января: «Все танки отведены. Позиции 6-й танковой армии заняты отчасти 5-й армией, а отчасти -7-й армией». Самым последним передовую покинула 9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен». Кстати, именно эта дивизия СС дольше всех находилась в резерве Верховного командования Вермахта при группе армий «Б», пока в конце концов не оказалась в новом районе боевых действий.

«Теперь все соединения СС отведены. Исключительно ясная погода делает передвижение днем невозможным. Ночью дороги плохо различимы. Вызывает обеспокоенность недостаток горючего». Записи этого периода, сделанные в дежурном журнале и журнале боевых действий Верховного командования Вермахта, примечательны хотя бы потому, что в них в связи с отходом 6-й танковой армии впервые поднимаются проблемы загруженности дорог и господства англо-американских летчиков над Западной Европой. Но поскольку добраться до железной дороги было еще полбеды (армию надо было в целости и сохранности перебросить по ней к месту назначения), то Гитлер отдал приказ приписать для охраны эшелонов, транспортирующих 6-ю танковую армию, III корпус зенитной артиллерии Люфтваффе. Зенитные орудия должны были передвигаться вместе с эсэсовскими соединениями, а затем так же, как и танковые дивизии, использоваться на Восточном фронте. Кроме того, при каждой дивизии, корпусе и армии в рейхе стали создаваться специальные противовоздушные подразделения, поскольку так называемая сухопутная зенитная артиллерия не являлась средством, достаточным для отражения налетов советской и союзнической авиации. Во многом это было связано с тем, что участились воздушные налеты на Цоссен, и в Верховном командовании Вермахта, равно как и сухопутные войска ощутили на себе степень опасности подобных бомбардировок.

Кроме всего прочего, использование сил III зенитного корпуса Люфтваффе способствовало наведению порядка на железных дорогах, так как большинство поездов шли именно ночью, опасаясь бомбардировок и воздушных налетов. Наличие зенитных орудий помогало хоть как-то справиться с транспортным параличом, который распространялся даже на территории, расположенные восточнее Рейна.

Крайне необходимое для дальнейшего ведения боевых действий пополнение соединений СС, которые понесли потери в предыдущих боях, шло также отнюдь не по плану. Во-первых, в связи с транспортными проблемами и с обстановкой на фронтах неоднократно менялись места, где танковые дивизии СС должны были получать пополнение. Фронт приближался с каждым днем, а эшелоны с пополнением так и не прибывали. Во-вторых, танкисты не получали ни одного дня отдыха. В итоге командирам танковых дивизий приходилось едва ли не самим выбивать из военных комиссариатов себе пополнение. В определенный момент все танковые дивизии были полностью укомплектованы. Но в данном случае речь идет о численной комплектности, а отнюдь не о качественном составе. Впрочем, подобную картину можно было наблюдать повсеместно: в Ваффен-СС, в пехоту, в Люфтваффе, в военно-морские силы набирали фактически неподготовленных новобранцев, которые никак не отвечали требованиям, предъявляемым к солдату. В большинстве своем это были призывники, которых «вычесали» из школ, различных гражданских служб. За плечами у них была лишь пара недель военной подготовки.

Конечно, никто из новобранцев не готовился для конкретного вида войск. Поэтому одной из задач, вверенных танковым дивизиям СС, стала организация полевых учебных подразделений и подготовка в них «молодых кадров». Командование этими подразделениями было поручено опытным танкистам всех званий, которые прошли сквозь бои на фронте. Но даже они не могли подготовить полноценного, боеспособного солдата. По этой причине, когда мы говорим о танковых дивизиях СС в 1945 году, надо иметь в виду, что это были несколько иные соединения, нежели те же самые дивизии три или даже два года назад. Постоянное участие в боях и значительные потери не могли пройти бесследно. Постоянное использование формирований Ваффен-СС, которые посылались как ударная сила из одной битвы сразу же в другую, существенно отразилось не только на их боевом духе, но и на боеспособности самих дивизий. Но при этом надо, было учитывать такой фактор, как степень пополнения дивизии. В разных родах войск она была разной.

Танковые дивизии СС «Лейбштандарт», «Рейх», «Гогенштауфен» и «Гитлерюгенд» в условиях соблюдения строжайшей секретности перемещались через всю Германию на Восточный фронт. При этом перевозка 6-й танковой армии по маршруту Котбус — Форст — Губен — Франкфурт-на-Одере — Фюрстенвальде выглядела вполне правдоподобной. Командующий 6-й танковой армией генерал-полковник Ваффен-СС Зепп Дитрих не упускал случая, чтобы излишне «демонстративно» мелькнуть в какой-нибудь берлинской инстанции. Аналогичным образом вел себя и квартирьерский персонал дивизий. При этом осуществлялись ложные телефонные и телеграфные переговоры. Нечто подобное происходило и в Верховном командовании сухопутных войск, в чье распоряжение и прибыла 6-я танковая армия. Создавалась видимость того, что танковая армия СС должна была остаться под Берлином. Ежедневно офицеры служб снабжения и квартирмейстеры объезжали окрестности Берлина, «выясняя», где лучше было бы расположить танковые дивизии. Итоги изучения мест тут же телеграфом высылались командованию 6-й армии «на Запад».

24 января в условиях соблюдения такой же повышенной секретности танковые дивизии СС стали покидать Центральную Германию. Сначала через Дрезден и Прагу в окрестности Вены прибывала дивизия СС «Лейбштандарт». За ней с соблюдением некоторых промежутков времени последовали оставшиеся три танковых дивизии. При этом даже тогда, когда транспортировка всех эсэсовских соединений была завершена, к востоку от Берлина продолжали вестись «дезинформирующие мероприятия». Впрочем, советское командование уже знало, что 6-я танковая армия направляется «куда-то на Восток», так как эшелоны с танками были атакованы советскими летчиками на промежутке между Котбусом и Губеном.

Перемещение немецкой танковой техники по железной дороге

В начале февраля вслед за танковыми дивизиями с Запада прибыло командование 6-й танковой армии. До прибытия Зеппа Дитриха всеми делами в Вене заправлял начальник штаба армии генерал-майор Ваффен-СС Кремер. В середине февраля 1945 года настал черед снабженцев и квартирмейстеров. Они должны были незаметно для всех покинуть Бад-Сааров, официально сначала направившись в западном направлении, но затем изменив курс на Вену. В итоге общий срок переброски 6-й танковой армии составил несколько недель. Кроме соблюдения мер предельной осторожности, эти сроки еще объяснялись темпами перевозки, которые соответствовали цифре 4, то есть в сутки могло отправляться не более четырех эшелонов с техникой и личным составом эсэсовских дивизий. Для того чтобы оценить, насколько малы были данные темпы, в качестве примера приведу сведения, что в 1941 году переброска танковых дивизий осуществлялась в темпе 78! То есть в 1945 году можно было смело говорить о почти полном параличе транспортной системы Германии. Около 20 февраля штаб 6-й армии, собственно танковые части и различные армейские службы вновь соединились. Произошло это в районе Дьёршёвеньхаза, городка, лежащего в 20 километрах на запад от Рааба. Судя по тому, что штаб армии получил условное наименование «Штаб высшего саперного командования Венгрии», до сих пор продолжали соблюдаться меры предельной осторожности. Сам Зепп Дитрих по тем же причинам пока оставался в Берлине. Собственно, в армию он прибыл только в начале марта, буквально накануне новой наступательной операции.

 

Глава 3

Новые планы группы армий «Юг»

Как мы помним, во время попыток деблокирования Будапешта Гитлер вновь и вновь возвращался к идее «большого решения», которое предполагало «полное урегулирование ситуации на всем западном берегу Дуная». Он намеревался выбить части Красной Армии из Центральной и Западной Венгрии, что позволило бы ему без каких-либо проблем использовать местные нефтяные источники. Поначалу данную задачу должны были попытаться осуществить силы группы армий «Юг» и «местные» венгерские воинские формирования. В тот момент, когда операция «Конрад III» еще не закончилась полнейшим провалом, располагавшаяся у южного окончания озера Балатон 2-я танковая армия получила приказ начать подготовку к наступлению в направлении Капошвара. Как уже говорилось выше, данная операция должна была носить кодовое название «Ледокол».

Данный приказ был получен 19 января. А уже день спустя, 20 января, в Генеральном штабе сухопутных войск состоялось совещание, на котором присутствовал Главнокомандующий на юго-востоке (официально он подчинялся Верховному командованию Вермахта). На совещании обсуждались перспективы сотрудничества 2-й танковой армии и северного крыла группы армий «Ф», которые в ходе наступления должны были сковать силы 3-го Украинского фронта. Но для того, чтобы утвердить данное решение, требовалось не только согласие штаба оперативного руководства Вермахтом, но и санкция Гитлера. Прошло три дня, и генерал-полковник Гудериан сообщил в штаб группы армий «Юг», что «фюрер намеревается полностью урегулировать ситуацию на территориях к Западу от Дуная» (см. предыдущие главы). Главнокомандующий на юго-востоке, который был включен в состав штаба оперативного руководства Вермахтом, также связался с командованием группы армий «Юг». В разговоре он сообщил, что отдал приказ группе армий «Ф» подготовить четыре дивизии, которые должны были поддержать наступление 2-й танковой армии. Собственно, данные четыре дивизии должны были нанести удар по 3-му Украинскому фронту с территории Хорватии, на участке фронта между Осиеком (Эссегом) и Доньи Михольяц. Возможной датой начала совместного наступления называлось 6 февраля. Как уже говорилось выше, командование группы армий «Юг» в категоричной форме стало требовать, чтобы операция «Ледокол» началась на полторы недели раньше, то есть 26 января. В то время в дежурном журнале штаба Вермахта была сделана короткая запись: «Предусмотрено наступление 2-й танковой армии».

Одновременно с этим Гудериан потребовал разработать план операции, которая предусматривала нанесение удара по южному флангу 3-го Украинского фронта. При этом он намекнул, что для ее осуществления потребуется перебросить определенные силы с Западного фронта. В составленном для штаба оперативного руководства Вермахтом отчете о событиях второй половины января 1945 года полковник Мейер-Детринг отмечал следующее:

«Положение группы армий „Юг“ характеризуется успешным наступлением, начатым отдельными соединениями северо-восточнее озера Балатон. Вчера (28 января) началось наступление на южном фланге. Не исключена концентрация вражеских сил для начала наступления на северном берегу Дуная в направлении Братиславы. В венгерский регион подвозятся два танковых корпуса с запада, а также уже частично прибыла с юго-запада 356-я пехотная дивизия. Предполагается данными силами смять южный фланг русских войск, что позволит высвободить собственные дивизии из-под Будапешта. В ходе данной операции может быть высвобождено около двенадцати дивизий, которые смогут принять участие в боях на Восточном фронте».

Все эти планы должны были стать составляющей «большого решения», о котором все чаще и чаще Гитлер говорил офицерам Генеральных штабов.

Для «урегулирования ситуации на территории, ограниченной Дунаем, Дравой, Балатоном и Треугольем», командующий предложил два варианта «решения»:

«а) Большое решение должно урегулировать ситуацию сразу же на всей территории данного треугольника. В данном случае эпицентр наступления переносится на три дивизии, которые должны форсировать Драву близ Осиека. Находясь под фланговым прикрытием, они теснят советские войска от переправы через Дунай у Апатина, Бездана и Мохача. Наступление продолжается вплоть до достижения линии Байя — Батасек, где они могут приступить к взаимодействию с танковыми частями армейской группы Балка. При этом части, наступающие из района Доньи Михольяц, должны прикрываться усиленной дивизионной группой. Она же должна поддерживать наступление 2-й танковой армии, которая призвана нанести удар на восток с территории Надьбайома.

b) Менее крупное решение предусматривает возможность концентрированного наступления войск из района Доньи Михольяц на восток от Печа. Выбрав самый короткий путь, они двигаются к Надьбайому, где объединяются с частями 2-й танковой армии.

Силы, предполагаемые для участия в наступлении, с поправкой на состояние дорог и состояние погоды, а также в зависимости от действий противника, должны выйти на исходные позиции к Драве к 6 февраля 1945 года».

Главнокомандующий на юго-востоке на основе данных предложений, а также с учетом разработанных ранее в штабе 2-й танковой армии планов операции «Ледокол», скомбинировал для группы армий «Юг» новую наступательную идею. Армейская группа Балка с двумя танковыми корпусами (корпусная группа Брайта и IV танковый корпус СС) должна была наступать из района Секешфехервара строго на юг, к Домбовару и Сексарду. После этого им следует повернуть на восток.

В штабе 2-й танковой армии смогли согласовать операцию «Ледокол» лишь как наступление двух пехотных дивизий и моторизованной бригады из Капошвара на Домбвар в условиях, когда менее мощная группа должна была нанести удар из Домбвара в район, лежащий южнее Печа. При этом фланги наступающих частей должны были прикрываться хотя бы одной дивизией. Одновременно с этим группа армий «Ф» (Главнокомандующий на юго-востоке) силами любой из двух дивизий должна была атаковать из района Осиека в направлении Мохача и Байи. Вторая же дивизия должна была нанести удар из-под Доньи Михольяц на Печ. Теснимые с двух сторон советско-болгарские войска должны были либо оказаться в клещах окружения, либо отступить на восточный берег Дуная.

«Правящий кабинет» 6-й танковой армии. В первом ряду слева — Кремер

Само собой разумеется, штаб группы армий «Юг» тоже хотел принять участие в осуществлении данного плана.

В качестве предпосылок для участия группы армий «Юг» в данном предприятии выдвигались три момента. Во-первых, операция «Конрад III» смогла изолировать от южного плацдарма советские войска, расположенные между Дунаем и Вертешскими горами. Во-вторых, в расположении 8-й армии на северном берегу Дуная почти ничего не происходило. Позиции данной армии казались настолько хорошо укрепленными, что даже мощное советское наступление вряд ли могло принципиально изменить обстановку на данном участке фронта. В-третьих, кроме стандартного пополнения танковых дивизий, командованию группы армий «Юг» должны были быть предоставлены в распоряжение еще 2–3 новых пехотные дивизии.

Свою позицию командование группы армий «Юг» обосновало в многочисленных сообщениях, направленных в Генеральный штаб сухопутных войск. Но при этом делалось все возможное, чтобы не указывать конкретной даты запланированного наступления. Также подобные сообщения направлялись Главнокомандующему на юго-востоке, которого кроме всего прочего просили прислать офицера штаба группы армий «Ф», уполномоченного обсуждать подробности взаимодействия обоих оперативно-стратегических соединений. В данной ситуации Гудериан несколько устранился от планирования операции, заявив, что определить дату начала наступления было не в его компетенции. В итоге было принято предложение Главнокомандующего на юго-востоке генерала-фельдмаршала Вейхса начать наступление не раньше 6 февраля 1945 года.

Уже из того, какие соображения были заложены в план данной операции, видно, что изначально предложенное Главнокомандующим на юго-востоке генералом-фельдмаршалом Вейхсом «большое решение» воспринималось как весьма «неуклюжее». По этой причине от него осторожно отказались. 29 января офицер штаба Главнокомандующего на юго-востоке, отвечающий за планирование операций, так называемый 1-й штабной офицер — Ia — сообщил в штаб группы армий «Юг», что за основу берется «малое решение» и в соответствии с ним надо провести все необходимые исчисления. Именно в тот момент командование 2-й танковой армии сообщило о проблемах с венгерскими частями, которые едва ли не целыми подразделениями переходили на советскую сторону. Следствием этого непредвиденного обстоятельства могла стать задержка начала операции «Ледокол». По крайней мере, она стала бы набирать обороты не так быстро, как планировалось вначале.

В то время как шло планирование новой военной операции, Верховное командование сухопутных войск сообщило в штаб группы армий «Юг» о предоставлении ей специального резерва командования. Но даже эту новость «дозировали». 29 января было сообщено о передаче группе армий I танкового корпуса СС (дивизии СС «Лейбштандарт» и «Гитлерюгенд»). И только 1 февраля поступила новость, что вслед за ними прибудет II танковый корпус СС (дивизии СС «Рейх» и «Гогенштауфен»). «Свежие соединения СС» сразу же завладели всеми мыслями штабных офицеров, которым не терпелось побыстрее направить их в бой. Но при этом надо было учитывать изменившееся соотношение сил, что автоматически должно было повлечь за собой и изменение стратегических планов.

В беседе с генералом Венком, которая состоялась 31 января, начальник штаба группы армий «Юг» генерал-лейтенант Грольман заявил по поводу напряженной обстановки, сложившейся вокруг все еще удерживаемого немцами Секешфехервара: «Группа армий могла бы успешно противодействовать врагу, если бы мы получили свежие части». Генерал Венк ответил, что прибытия оных «надо ожидать в течение ближайших пяти дней». Это были несколько оптимистичные сроки. Но в его словах прозвучало самое главное для командования группы армий: «Фюрер сам санкционировал их использование».

Для обсуждения плана нового наступления, которое получило кодовое название «Южный ветер», командующий группой армий «Юг» генерал Вёлер вылетел в Берлин. Там он два раза был в Ставке Гитлера — соответственно 8 и 9 февраля 1945 года. Непосредственная подготовка к наступлению началась с прибытия в Венгрию I танкового корпуса СС.

По мере того как советское командование концентрировало на северном берегу Дуная на плацдарме близ Грана значительные силы (были подтянуты кавалерийские части Плиева), Гитлер все больше озадачивался судьбой нефтеперегонных предприятий в Комароме. Он осознавал, что советское наступление на данном участке фронта угрожало не только придунайскому флангу армейской группы Балка, но и в случае успеха открывало Красной Армии путь на Вену. В итоге было принято решение силами обоих танковых корпусов СС ликвидировать советский плацдарм в окрестностях Грана, а затем создать в том же районе четыре собственных плацдарма.

Рудольф Леманн, начальник штаба I танкового корпуса СС

10 февраля 1945 года начальник штаба I танкового корпуса СС оберштурмбаннфюрер СС Леманн получил инструкции от генерал-лейтенанта Грольмана. Он должен был ознакомиться с новыми боевыми задачами танкового корпуса. Ниже мы рассмотрим данный сюжет более подробно. При этом нельзя исключать, что во время своего визита в Берлин Вёлер получил от Гитлера не только приказ осуществить операцию «Южный ветер», но и указание модифицировать план операции «Юг», на осуществление которой Гитлер так и не дал своего согласия. Это значило только одно — надо было планировать очередное «большое решение», крупномасштабную акцию, в которой бы приняли участие все перекинутые в Венгрию воинские соединения. Сам Гитлер требовал предоставить ему итоги планирования новой операции как можно скорее.

22 февраля 1945 года командование группы армий «Юг» направило в Генеральный штаб сухопутных войск четыре варианта операции (А, В, C1 и С2), получившей название «Пробуждение весны». Каждый из четырех вариантов предусматривал отбрасывание советских войск за Дунай. Основная роль во всех вариантах, естественно, отводилась 6-й танковой армии. Собственно, уже из самого кодового названия следовало, что наступление было запланировано на начало весны, на первые числа марта 1945 года. Но, как мы увидим ниже, почти все правила имеют исключения.

 

Глава 4

«Просачивание» 6-й армии в Венгрию: размещение и маскировка

Пока обсуждались планы всевозможных вариантов военных операций, в окрестности Вены стали прибывать первые эшелоны с I танковым корпусом СС. Именно тогда Верховное командование сухопутных войск решило открыть карты командованию группы армий «Юг».

29 января 1945 года в 6 часов утра в штаб группы армий было сообщено о скорейшем прибытии резерва Верховного командования — I танкового корпуса СС (дивизий «Лейбштандарт» и «Гитлерюгенд»). От штаба группы армий «Юг» требовалось не только принять и разместить эсэсовских танкистов, наладить систему снабжения, но и соблюдать меры предосторожности, которые выражались в маскировке прибывших дивизий. Формально I танковый корпус вошел в состав армейской группы Балка, но это касалось только вопросов снабжения. На самом деле элитные эсэсовские дивизии подчинялись только командованию группы армий «Юг».

Вечером того же дня, в 19 часов 25 минут, из штаба группы армий в Верховное командование был направлен запрос: «Должны ли мы разместить прибывшие части в переполненном войсками районе Рааба или же перевести их ближе к исходным позициям?» В соответствии с директивой Гитлера было принято решение разгружать танковые дивизии СС близ Рааба.

Бросается в глаза, что в приказах штаба группы армий «Юг» отсутствует даже намек на сохранение секретности. Она была введена уже несколько позже, когда Гитлером с подачи Верховного командования были подписаны «Указания о ведении оборонительных боев группой армий „Юг“». В качестве мер по соблюдению секретности можно рассматривать строжайший запрет на взаимное посещение штабов дивизий, распространение данных о военном потенциале отдельных частей и соединений и т. д. Впрочем, не исключено, что подобные указания были переданы Гитлером генералу Вёлеру в устной форме, когда командующий группой армий посещал Берлин. В любом случае фюрер и Верховное командование требовали соблюдения предельной осторожности и строжайшей секретности. В данных условиях солдат и офицеров «свежих» танковых дивизий СС нельзя было даже близко подпускать (до поры до времени) к передовой. Но вся эта секретность была нарушена, когда транспортные службы группы армий «Юг» передали сообщение, что в район Рааба прибыло крупное воинское соединение. На тот момент в штабе группы армий, по сути, еще ничего не знали, а потому сразу же запросили Верховное командование: «В 17 часов 55 минут 1-й штабной офицер подполковник Германи сообщил, что в район Рааба прибывают части крупного стратегического соединения. Подполковник Германи объяснил, что первое, не самое крупное тактическое соединение смогло успешно выгрузиться с эшелона, но второе — еще нет, так как у него не было на это никакого приказа, согласованного с фюрером». Напомним, что в тот момент было официально заявлено о передаче группе армий «Юг» только I танкового корпуса СС. Как видим, II танковый корпус СС не мог даже разгрузиться, не имея на это приказа от Гитлера. 1 февраля в 2 часа 30 минут в штаб группы армий пришло сообщение о том, что 6-я танковая армия в составе обоих танковых корпусов СС поступает в распоряжение Вёлера.

Только в этот момент командованию группы армий стало ясно, какие силы были присланы для участия в новой наступательной операции. Информация, поступившая ночью по телефону, в 16 часов была подтверждена официальной телеграммой-«молнией». «Кроме I танкового корпуса СС, группе армий „Юг“ в качестве резерва Верховного командования сухопутных войск придается II танковый корпус СС в составе 2-й танковой дивизии СС „Рейх“ и 9-й танковой дивизии СС „Гогенштауфен“. Командование группы армий должно безотлагательно разместить прибывшие части, подобно тому, как это было сделано с I танковым корпусом СС».

Вернер Остендорф, один из командиров дивизии CC «Рейх»

В 18 часов 1 февраля 1945 года штаб группы армий «Юг» сообщал в Верховное командование о том, какие подразделения прибыли и разгружены:

• штаб абшнитта СС «Юг» (обслуживающий персонал; командование I танкового корпуса СС);

• эрзац-команда «Т» (пять эшелонов с танковым полком, один эшелон со штабом; 1-я танковая дивизия СС);

• эрзац-команда «W» (часть разведывательного батальона; 12-я танковая дивизия СС);

• учебное подразделение «Норд» (обслуживающий персонал, 2-я танковая дивизия СС).

То есть речь шла о 8–9 эшелонов.

По мере прибытия эшелонов с эсэсовскими дивизиями было предписано создать из сопровождавших их зенитных подразделений специальные части, которые бы занимались противовоздушной обороной нефтеперегонных предприятий, расположенных к востоку от Комарома. Кроме этого, Верховное командование напоминало о том, что с учетом предполагаемого советского наступления под Граном, одно из прибывших соединений должно быть направлено на северный берег Дуная. Это было вполне логично, так как изменение позиций на северном берегу Дуная не позволило бы эффективно использовать танковые соединения в весьма неудобной для подобного рода войск прибрежной зоне Комарома.

Впрочем, несколько позже Гитлер настоял на том, что танковые дивизии было необходимо разместить южнее Рааба, то есть на южном берегу Дуная. Усиление немецких позиций под Граном должно было быть осуществлено за счет других частей.

Данный приказ был несколько изменен, поскольку в группе армий «Юг» посчитали, что «существуют объективные причины, почему данные танковые соединения должны быть размещены севернее Рааба, включая небольшой островок». Это было еще не изменение стратегических позиций на берегах Дуная, но явная подготовка к этому. Постепенно к подготовке данной операции стало привлекаться командование 8-й армии.

Прибытие танковых частей в Венгрию в большей мере напоминало «тайное просачивание». Шло оно очень медленно, под покровом ночи. Это было вызвано все теми же воздушными налетами союзной и советской авиации. Несмотря на то, что подготовка к операции мало чем напоминала энергичные действия, у данного обстоятельства был свой положительный для немцев момент. Прибытие в Венгрию крупной танковой армии удавалось долгое время скрывать от советской разведки. Естественно, что через агентов (в частности, среди местного населения) советской разведке становилось известно, что прибывали некие танковые части, но никто даже предположить не мог, что буквально по одному составу с запада в Венгрию могла быть переброшена целая танковая армия.

Тем временем Гитлер лично хотел взять под свой контроль осуществление операции «Ледокол». По этой причине он приказал командующему 2-й танковой армией генералу артиллерии де Ангелису прибыть в Берлин. 2 февраля 1945 года генерал оказался в Ставке фюрера. Кроме него, в Ставке чуть позже оказались командующий группой армий «Юг» и представители Верховного командования сухопутных войск. Все они должны были участвовать в обсуждении дальнейших операций, осуществляемых на территории Венгрии. Генерал Вёлер вылетел в Берлин 7 февраля. Однако прежде чем туда направился генерал де Ангелис, командование 2-й танковой армии и командование группы армий «Юг» согласовало «общее направление своих действий». В итоге был выработан план, который оба генерала должны были попытаться утвердить в Берлине.

Во-первых, они хотели получить в свои руки командование частями не только группы армий «Юг», но и группы армий «Ф» (Главнокомандующий на юго-востоке). Во-вторых, если армейская группа Балка не принимала участия в данных операциях, то 2-я танковая армия должна была как минимум рассчитывать на ее оперативно-мобильные части. В-третьих, для более точного ведения артиллерийского огня наступающие части нуждались хотя бы в одном дивизионе АИР (артиллерийской инструментальной разведки).

Теоретически это были достаточно скромные желания, особенно если учесть, что Венгрия стала для Гитлера театром боевых действий № 1. Немецкое командование вполне положительно оценивало перспективы предстоящей операции «Ледокол». В ответ на требование предоставить 2-й танковой армии «оперативно-мобильные части» Гитлер потребовал от Верховного командования Вермахта перебросить из Италии (Главнокомандующий на юго-западе) 16-ю панцергренадерскую дивизию СС «Рейхсфюрер СС». Уже в 8 часов 30 минут 3 февраля та вышла на марш. Предполагалось, что эта механизированная дивизия СС прибудет в район Надьканижи (Гросс-Каниса), где будет временно выполнять функции резерва Верховного командования сухопутных войск. Там дивизия должна была получить пополнение. Для сохранения конспирации дивизия СС «Рейхсфюрер» почти во всех документах именовалась «группой пополнения 13-й горнострелковой дивизии СС „Ханджар“». Такое наименование для нее использовалось в течение всех двух недель, пока осуществлялась ее переброска из Италии в Венгрию. Столь медленная переброска на этот раз объяснялась не действиями советской и союзнической авиации, а активными вылазками итальянских и югославских партизан. Кроме этого, нельзя было сбрасывать со счетов явный недостаток угля для эшелонов, на которых, собственно, и перебрасывалась данная дивизия.

Командующий 16-й дивизией СС «Рейхсфюрер» оберфюрер СС Отто Баум

Мероприятия по соблюдению секретности и маскировки повторялись из раза в раз. 5 февраля в 16 часов 5 минут Верховное командование сухопутных войск отдало приказ «всем эрзац-командам и учебным подразделениям СС» (именно так стали именовать танковые дивизии СС) сохранять полное радиомолчание. Кстати, до сих пор остается непонятным, почему данный приказ не был отдан сразу же. Впрочем, данный приказ был во многом излишен, так как командование 6-й танковой армии СС отдало приказ сохранять радиомолчание еще во время отхода с Западного фронта. Так что для эсэсовских танкистов подобные меры предосторожности были само собой разумеющимися.

Несмотря на приказ Гитлера не делать никаких регулярных записей в журнале боевых действий, а лишь вести собственные, строго засекреченные документы, в журнале боевых действий группы армий «Юг» постоянно появляются упоминания о танковых дивизиях СС. Впрочем, упоминания делаются исключительно под «кодовыми именами». Чтобы облегчить читателю понимание происходящего, приведем список используемых в журнале боевых действий «кодовых наименований».

Штаб I танкового корпуса СС — штаб абшнитта СС «Юг».

1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» — эрзац-команда СС «Мертвая голова».

12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» — эрзац-команда СС «Викинг».

То есть танковые части I танкового корпуса СС были замаскированы в документах как запасные части IV танкового корпуса СС.

Штаб II танкового корпуса СС — учебный штаб «Юг».

2-я танковая дивизия СС «Рейх» — учебное подразделение СС «Норд».

9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен» — учебное подразделение СС «Юг».

Как видим, II танковый корпус СС был замаскирован под учебно-подготовительные части.

16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» — группа пополнения 13-й горнострелковой дивизии СС «Ханджар».

Прибывшее накануне начала наступления командование 6-й танковой армии СС в документах именовалось как «Высшее саперное командование Венгрии».

Все приказы командование армии и группы армий отдавало, строго следуя установленным «кодовым названиям».

Если говорить о размещении танковых дивизий СС, то выделенные поначалу для этого места оказались слишком малы. Почти повсюду в них уже располагались снабженцы и службы связи, входившие в состав армейской группы Балка. В некоторых из этих мест находились боевые подразделения. По мере того как в Венгрию прибывали новые и новые эшелоны с танками, размещение эсэсовских танкистов становилось все более и более проблематичным. По этой причине командование обоих корпусов потребовало от командования группы армий «Юг» принять соответствующие меры. 6 февраля 1945 года месторасположение прибывающих танковых дивизий СС было расширено на юг и на запад. Об этом тут же было уведомлено Верховное командование сухопутных войск. В самих дивизиях обращали пристальное внимание на то, чтобы первые прибывшие эшелоны (в особенности с танковыми подразделениями) размещались как можно восточнее, то есть максимально близко (в допустимых пределах) к фронту. При этом они должны были размещаться предельно плотно, не имея значительных «зазоров» в своих позициях. Само же командование 6-й танковой армии СС должно было располагаться в местечке Дьёршёвеньхаз. С 6 февраля при перемещениях по территории Венгрии офицеры должны были закрывать номера своих машин. Чуть позже это коснулось и грузовых автомобилей, и танков. Предпринимались беспрецедентные меры предосторожности. Но, с другой стороны, эта мера была предпринята слишком поздно, так как местность буквально «кишела» советскими разведчиками и советскими агентами из числа венгерского населения. Впрочем, некоторые из немецких офицеров прибегли к данной мере уже сразу же после выгрузки техники с эшелона.

7 февраля все еще ехавшие с севера части II танкового корпуса СС продолжали свое прибытие в Венгрию. В тот день Верховное командование сухопутных сил предписало, чтобы «учебное подразделение СС „Норд“ было перенесено в район Комарома, дабы на отрезке между Комаромом и Нойхойзелем (Эршекуйвар — Новезамки) сформировать линию обеспечения за позициями танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“». И именно в этот день на свет появился «повторный приказ фюрера» относительно сохранения строжайшей секретности перемещения обоих танковых корпусов СС. Даже самое незначительное нарушение данного приказа должно было караться смертью.

Почти во всех штабах дивизий сформировался узкий круг офицеров, которые должны были следить за соблюдением секретности. Кроме собственно штабных офицеров, сюда попадали также офицеры связи.

В те дни в армейской группе Балка и 8-й армии, за позициями которых происходило сосредоточение сил 6-й танковой армии СС, царило относительное спокойствие. Советские войска сами остро нуждались в передышке, чтобы пополнить части, принимавшие участие в ожесточенных боях. Впрочем, в Верховном командовании сухопутных войск считали, что данное затишье продлится недолго. Предполагалось, что в ближайшее время советские войска начнут очередное массированное наступление в верхневенгерскую долину по обе стороны Дуная, чтобы прорваться к Вене и Братиславе.

Для того чтобы во всеоружии встретить эти советские части, 8 февраля 1945 года Верховное командование отдало приказ перекинуть три из собранных близ Рааба танковых дивизий к северному окончанию Баконьского леса, дабы прикрыть тем самым Комаром и Нойхойзель.

В соответствии с данным распоряжением командование группы армий «Юг» отдало приказ о подготовке к возможной обороне. Армейская группа Балка и I танковый корпус СС должны были занять так называемые «позиции Клары», которые проходили по плацдарму у Рааба. 8-я же армия и II танковый корпус СС должны были, как и ранее, находиться за позициями танкового корпуса «Фельдхеррнхалле». Для обеспечения единого руководства во время операции Верховное командование предусмотрительно отдало приказ о временном подчинении сил II танкового корпуса командованию «Фельдхеррнхалле». В то же самое время отдельные части II танкового корпуса СС могли использоваться на плацдарме под Комаромом для обороны нефтеперегонных предприятий, находившихся на южном берегу Дуная.

Был объявлен приказ выступить маршем. Для половины танковых подразделений готовность к маршу составляла 6 часов, для второй половины — 36 часов.

В это же время командование 2-й танковой армии получило приказ о размещении в условиях сохранения все той же предельной секретности прибывающей 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер».

Для защиты угольного бассейна, располагавшегося в районе Татабанья — Фельшёгалла, армейской группе Балка было приказано возводить оборонительные сооружения. Для строительных работ в первую очередь должны были привлекаться венгерские и словацкие части, которые считались «ненадежными солдатами». При всем этом темп возведения укреплений был очень медленным.

После провала операции «Конрад III» на фронте, удерживаемом группой армий «Юг», не происходило никаких активных боевых действий. Это касалось и Секешфехервара (южный фланг), и так называемого «горного фронта» (8-я армия), который проходил уже по территории Словакии. Собственно, немецкие действия ограничивались отдельными разведывательными вылазками, целью которых была информация о численности и силе советских войск. При этом само командование группы армий «Юг» предписало подчиненным ему армиям экономить боеприпасы, прежде всего артиллерийские снаряды. Строго-настрого запрещалось без необходимости открывать огонь на «спокойных» участках фронта. Боеприпасы должны были быть аккумулированы для выполнения более важных боевых заданий.

10 февраля после совещаний в Ставке фюрера и в штаб-квартире Верховного командования сухопутных войск из Германии вернулся генерал Вёлер. Почти сразу же он начал готовиться к уничтожению советского плацдарма к северо-западу от Грана. Данная операция должна была исключить угрозу советского прорыва и создания новых плацдармов в районе Комарома и Нойхойзеля. К тому же данное начинание должно было прикрыть дунайский фланг позиций армейской группы Балка, а фронт, удерживаемый 8-й армией — изрядно сократиться.

В результате начавшегося передвижения сил в направлении фронта, в ходе подготовки операции «Южный ветер» значительно возрос обмен информацией между командованием группы армий «Юг» и штабами обоих танковых корпусов СС. Для того чтобы продолжать сохранять радиомолчание, в корпусные штабы было направлено по нескольку специально уполномоченных офицеров, которые должны были выполнять роль посыльных. Аналогичные офицеры существовали и при самом командовании группы армий.

Хотя передвижение 6-й танковой армии происходило не очень быстро, но зато во время него удалось избежать значительных инцидентов и поломок. В итоге все подразделения вышли на исходные позиции.

 

Глава 5

Подготовка к операции «Южный ветер»

10 февраля 1945 года в штаб I танкового корпуса СС пришел приказ. Начальник штаба, на тот момент оберштурмбаннфюрер Ваффен-СС Леманн, должен был срочно прибыть на пункт командования группы армий «Юг». В 17 часов того же дня Леманн получил от Грольмана все необходимые разъяснения и инструкции. Если придерживаться текста официальных документов, то в журнале боевых действий группы армий «Юг» 10 февраля 1945 года было записано следующее:

«После того как 1 танковый корпус СС будет приведен в боевую готовность, он должен направиться к позициям 211-й народно-гренадерской дивизии. Данные силы вместе с 45-й пехотной дивизией и 44-й имперско-гренадерской дивизией „Магистры Тевтонского ордена“ должны атаковать вражеский плацдарм, расположенный северо-западнее Грана. Наиболее вероятным считается наступление в направлении Немет Шельдин — Дол Макаш — Нана. Сначала наступление должно осуществляться дивизиями, подчиненными командованию танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“. Затем в наступление должны перейти части I танкового корпуса, которые будут подчиняться штабу корпуса „Фельдхеррнхалле“. Целью операции является ликвидация вражеского плацдарма к северо-западу от Грана. При надлежащем развитии событий противник должен быть отброшен от Грана, а затем уничтожен к востоку от города. Все это вынудит неприятеля отвести часть сил от Кенигсберга. Начало наступления запланировано на 16 февраля.

Начальник штаба группы армий требует, чтобы наиболее боеспособные части I танкового корпуса были переброшены на восток от Нойхойзеля уже к ночи 13 февраля. Нуждающиеся в пополнении части должны оставаться на своих прежних позициях. Более подробные распоряжения начальник штаба I танкового корпуса СС получит позже».

Как видим, сама операция еще не была спланирована в деталях. Да и дата начала наступления была условной. Имелась лишь общая установка — уничтожение советской группы войск на западном берегу Дуная, что предполагало пресловутое «большое решение», одобренное Гитлером.

Ровно сутки спустя, 11 февраля, в 17 часов в штабе группы армий «Юг» состоялось очередное оперативное совещание. На нем, кроме командования группы армий, присутствовали командующий I танковым корпусом СС группенфюрер Присс, начальник штаба 8-й армии, командующий танковым корпусом «Фельдхеррнхалле» и обер-квартирмейстер группы армий. Они получили не только письменные приказы, но и устные разъяснения.

Самой большой проблемой в предстоящем наступлении была переброска танков типа «пантера» и «тигр» через Дунай. Их можно было поодиночке перебросить по автодорожному мосту в Комароме. Однако данное мероприятие затянулось бы на очень долгое время. По данной причине транспортные службы группы армий получили приказ подготовить переброску танков по железнодорожному мосту в том же самом Комароме, то есть в срочном порядке надо было найти необходимое количество эшелонов. Почти все присутствующие на совещании высказались именно за подобное решение проблемы. Оно существенно экономило, во-первых, время, а во-вторых — топливо. Буквально накануне вечером (в 20 часов 10 февраля) командование 8-й армии доложило, что начата концентрация войск для осуществления операции «Южный ветер». Она должна была продолжаться в течение пяти дней. То есть подтверждался ранее установленный срок начала операции — 16 февраля.

А что в это время делали советские войска? Еще 3 февраля немецкая разведка сообщала, что «в районе боевых действий к северу от Дуная… не наблюдается никаких признаков того, что в ближайшее время готовится наступление противника». Впрочем, командование 8-й армии информировало штаб группы армий о том, что из перехваченной советской радиограммы следовало, что подготовка к наступлению должна начаться 8 февраля. Никто не мог сказать, шла ли речь о локальной акции или об очередной крупной советской операции. Но в любом случае это был «тревожный звоночек». В ответ на данные сведения генерал-полковник Гудериан потребовал укрепить фронт в районе Грана. Для этого требовалось как минимум подвести поближе к линии фронта зенитную артиллерию, которая могла противостоять советским танкам. На тот момент 88-миллиметровые зенитные орудия находились слишком далеко (в 8–10 километрах от передовой), чтобы быть в состоянии противодействовать советскому танковому прорыву.

4 февраля поступили данные, что советское командование отвело как минимум два оперативных корпуса 6-й гвардейской танковой армии от южного фланга немецкой 8-й армии. Они были переброшены к участку фронта, удерживаемому армейской группой Балка. А это могло означать только одно — советские позиции под Граном ослабились. В связи с этим командование 8-й армии стало безотлагательно планировать «наступление с целью ликвидации или, по крайней мере, сокращения вражеского плацдарма к северо-западу от Грана». Но при планировании операции пришлось учитывать мнение Верховного командования. То же в свою очередь приказало вместо двух пехотных дивизий выдвинуть на плацдарм к Грану только одну — 46-ю пехотную дивизию. Другая — 357-я пехотная дивизия — должна была находиться в оперативном тылу 8-й армии в качестве мобильного резерва. В данных условиях командование 8-й армии по согласованию с командованием группы армий «Юг» стало разрабатывать план наступления с северо-запада и юго-востока. В ходе данного наступления предполагалось оттеснить советские войска до линии Кёбёлькут — Дол Макаш, чтобы приступить к их позднейшему полному уничтожению. Впрочем, советские силы были не настолько малы, чтобы немцы могли легко справиться с данной задачей. Так, например, только на плацдарме близ Грана находилось несколько советских дивизий. Принимая во внимание готовящееся советское наступление, в штабе группы армий решили не затягивать с подготовкой собственного наступления.

В то время как командующий группой армий «Юг» генерал Вёлер находился в Ставке Гитлера, Верховное командование сухопутных войск 7 февраля отдало приказ о переброске 2-й танковой дивизии СС «Рейх» в район к северу от Комарома. На тот момент в штабе 8-й армии еще ничего не знали об участии в предстоящей операции I танкового корпуса СС, а потому планировали наступление, не принимая в расчет данные силы.

Немецкая разведка информировала, что силы советских войск принципиально не менялись. Но при этом советские разведчики смогли взять в качестве языка одного венгерского офицера, служившего в частях связи. Сами венгры клятвенно утверждали, что он был захвачен партизанами. Но немцы не были склонны верить данной версии. Они также не исключали возможности, что он сам добровольно перешел на советскую сторону. Подобные случаи в те дни не были единичными. В любом случае никто не знал, какие сведения он мог передать советской разведке и не начали ли уже советские войска готовить ответные контрмеры.

В тот момент немцы еще не имели точных сведений относительно «оперативной армейской группировки Плиева» и советской 6-й гвардейской танковой армии. Они могли только гадать об их тактических намерениях. Предвидя возможный бросок на запад, в тылу уже начали разрабатывать план эвакуации 130 тысяч человек мирного населения из «крепости Пройсбург (Братислава)». В самой Братиславе началась всеобщая мобилизация, но решительных мер пока не принималось, так как «не до конца было ясно, какими силами располагает противник». 8 февраля опять не поступило никаких новых сведений. На участке фронта, удерживаемом танковым корпусом «Фельдхеррнхалле», равно как и близ Грана, не происходило никаких крупных боев. Сражающиеся стороны словно ждали удобного момента.

На карте в штабе группы армий «Юг», на расположении советских войск была сделана надпись: «8.02.45. Агент: здесь стоят 2 пехотные и 1 танковая дивизии». От этой надписи в сторону Грана была нарисована стрелка. В немецком штабе полагали, что подобная концентрация советских войск «могла позволить спокойно отразить любое их наступление». В тот же день, 8 февраля, в штабе группы армий обсуждалась общая обстановка на всем венгерском участке фронта. Все обсуждение можно было свести к трем следующим выводам:

1) Советское командование удерживает наиболее мобильные части на всем отрезке от озера Балатон до словацких гор (на юге — Секешфехервар, на севере — Нижние Татры). На всем участке фронта царило относительное затишье, что указывало на то, что советские части получали пополнение и проводили перегруппировку.

2) Как только будет закончена перегруппировка советских войск, можно ожидать возобновления массированных и мощных наступлений в направлении Братиславы и Вены.

3) Наибольшая концентрация советских войск наблюдается к западу от Будапешта (3-й Украинский фронт). Отчасти немецкая разведка располагает сведениями о находящихся там советских частях. Согласно перехваченной советской радиограмме с 10 февраля можно было ожидать наступления Красной Армии. Наступление именно на данном участке (к западу от венгерской столицы) благоприятствовало началу немецкой операции близ Грана.

В ответ на данный прогноз Верховное командование сухопутных сил отдало приказ об усилении обороны на указанных участках фронта и переносе на более ранний срок мероприятия, которое получило в документах наименование «перевода трех танковых дивизий СС из резерва Верховного командования». То есть дивизии срочно должны были выступать на исходные позиции. Должна была также ускориться переброска из Италии в Надьканижу 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер».

В оперативном штабе управления Вермахтом также заинтересовались предоставленной информацией. В ходе ее обсуждения был вынесен следующий вердикт: «8-я армия ведет бои местного значения. Но вскоре ожидается удар в направлении Братиславы и Вены. Остается неясным, будет ли производиться наступление через Будапешт или севернее Грана. Предполагается одновременное наступление на позиции 2-й танковой армии».

Прогноз оказался не только неточным, но и в корне неверным. А пока советские войска находились в 120 километрах от Братиславы. Казалось очевидным, что советское командование ориентировано на отбитие у немцев окрестностей Секешфехервара с последующим нанесением удара через словацкие горы.

В вышеупомянутом обсуждении было вынесено следующее решение относительно операции «Южный ветер»:

«1) С учетом местности острие наступления должно находиться на позициях 21-й пехотной дивизии. Удар должен наноситься в южном направлении между Вел Луднице и Кетом (1 — я фаза операции).

2) Затем силами танковых частей будет осуществляться прорыв до реки по обе стороны от Дол Макаша (2-я фаза операции). При этом следовало избегать высот, расположенных вокруг Шаркана, чтобы правое, более мощное крыло наступления, повернуло на юго-восток на Перкань (3-я фаза операции).

3) Одновременно с этим 44-я имперско-гренадерская дивизия должна была нанести удар в юго-восточном направлении, на Шельдин, чтобы в итоге взять Кёбёлькут и блокировать пути снабжения советских частей. Вследствие ожидаемых фланговых действий Красной Армии (противотанковая артиллерия) из лесных массивов к северо-западу от Кёбёлькута, а также близ Шельдина принципиально отказаться на данном участке фронта от использования танковой техники.

4) Командование 8-й армии должно запросить артиллерийское усиление. По согласованию с Верховным командованием сухопутных сил сюда можно направить 403-й народно-артиллерийский корпус.

5) Действующая на южном берегу Дуная армейская группа Балка должна поддерживать наступление на северном берегу, ведя артиллерийский огонь по советским позициям через реку. При соответствующем развитии событий она должна поддержать наступление, форсировав некоторыми частями Дунай и создав в тылу советских войск собственный плацдарм.

6) Бронетехника I танкового корпуса СС должна быть подвезена на исходные позиции по железной дороге.

7) Отдача письменных приказов о подготовке к наступлению категорически запрещается.

8) И наконец, 2-я танковая дивизия „Рейх“ должна быть перекинута на участок между Комаромом и Нойхойзелем. В случае успеха на северном берегу Дуная, она должна быть готова начать действовать на южном берегу».

Конкретная дата наступления не определялась, но предусматривалось, что оно должно было начаться примерно 16–17 февраля.

Главнокомандующий на юго-востоке должен был в течение нескольких последующих дней начать наступление по реке Драва, чуть южнее Барча. Теперь Гитлер раздумывал о том, как в максимально короткие сроки отвоевать у Красной Армии указанные территории. Для этого к наступавшим через Драву дивизиям должно было присоединиться правое крыло 2-й танковой армии. Ему надлежало начать активные действия на участке фронта Барч — Надьатад. Армии отводилась едва ли не ключевая роль в операции на южном фланге. Именно по данной причине она должна срочно предоставить все планы с указанием временных расчетов и используемых сил. Генерал де Ангелис, не лишенный ряда сомнений, все-таки прореагировал почти моментально. В качестве особо неблагоприятного для немецкого наступления фактора выделялась заболоченная местность Дравы. Затем в качестве такого же фактора указывалась медлительность «правого соседа» (Главнокомандующего на юго-востоке), который делал все возможное, чтобы данная операция не состоялась. Кроме этого, переведенная в резерв Верховного командования сухопутных войск 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» срочно нуждалась в отдыхе и значительном пополнении.

Передвижение 1 танкового корпуса СС, равно как и перегруппировка танкового корпуса «Фельдхеррнхалле», начались 12 февраля 1945 года. При этом Гитлер решительно отверг просьбу подключить к данной операции 403-й народно-артиллерийский корпус. Он должен был оставаться на южном берегу Дуная. Группа армий «Юг» в данных условиях должна была обходиться передислокацией имевшихся в ее распоряжении других, менее крупных артиллерийских частей. В ночь на 13 февраля началась разгрузка эшелонов, перевозивших технику I танкового корпуса СС. Впрочем, прибытие обеих танковых дивизий СС не было равномерным. Более того, поезда грузились в спешке, что затрудняло их передвижение. Часть эшелонов, которые должны были быть на месте, давно уже были вывезены за пределы Рааба на восток. Чтобы исправить ситуацию, срочно приходилось подтягивать железнодорожные составы с запада.

Ситуацию хоть как-то смогли исправить стоявшие на запасных путях составы, которые доставляли 6-ю танковую армию СС из Берлина через Вену. На сей раз с учетом прошлого печального опыта расположение штабов отельных дивизий поручалось группе армий «Юг», которая лучше ориентировалась на местности. Самая мощная оперативная группа 6-й танковой армии СС находилась на усадьбе близ Дьёршёвеньхаза, местечка, расположенного в 20 километрах к западу от Рааба.

Именно 13 февраля Главнокомандующий на юго-востоке наконец-то передал командованию группы армий «Юг» свой план действий. При этом он не скрывал своего сомнения относительно того, стоит ли использовать в данной операции 2-ю танковую армию. Он вообще полагал, что данную операцию поздно было проводить, так как на северном берегу Дравы было сосредоточено более пяти болгарских дивизий. Впрочем, все эти возражения возымели действие на Верховное командование Вермахта, так как в тот же самый день в 16 часов 10 минут генерал-майор Гелен сообщал, что операция находится под угрозой срыва. Как и в большинстве случаев, когда планировалось крупное наступление, в немецких военных инстанциях и различных штабах началась нешуточная борьба за получение подкрепления и частей усиления. Каждая дивизия, каждая армия пыталась «стартовать» с наиболее выгодных позиций. Не была исключением и Венгрия февраля 1945 года. Как командование танкового корпуса «Фельдхеррнхалле», так и командование 8-й армии постоянно забрасывали штаб группы армий просьбами предоставить им части пехотного и артиллерийского усиления. Стоит отметить, что уже несколько дней господствовавшая в Венгрии оттепель превратила почти все ее просторы в бескрайние болота, так что сомнительным казалось использование даже гусеничной техники, не говоря уже об обыкновенных грузовиках. В итоге все хором говорили, что операция должна была стать «чисто пехотным предприятием, поддержанным мощным артиллерийским огнем».

Зная о запрете Гитлера перебрасывать 403-й народно-артиллерийский корпус, в штабе группы армий пообещали командованию корпуса «Фельдхеррнхалле», что им будет придана для наступления 959-я артиллерийская бригада из резерва Верховного командования. Но при этом в штабе решительно отказали 8-й армии в использовании для наступления 153-й полевой учебной дивизии, которая служила главным источником всех пополнений на данном участке фронта.

В штабе не хотели наступать на одни и те же грабли. Дело в том, что данную дивизию по приказу Гитлера уже использовали в боях в декабре 1944 года. На тот момент в штабе группы армий «Юг» еще не знали, что «источник» пополнения фронтовых частей «иссяк» — Гитлер подписал приказ о преобразовании учебно-полевой дивизии в регулярную, а стало быть, она должна была использоваться в боях на фронте.

Начавшаяся оттепель изрядно замедлила переброску танковых дивизий. 13 февраля из 8-й армии и штаба группы армий «Юг» сообщали, что, «возможно, наступление придется отложить на один день». Генерал-лейтенант Грольман тут же передал это известие генерал-майору Гелену.

Немецкие танковые колонны готовятся к операции «Южный ветер»

На тот момент разведке 8-й армии удалось выяснить, какие советские силы должны были противостоять ей в предстоящем наступлении:

«Мы исходим из того, что в глубине плацдарма находятся поддерживаемые танками силы IV гвардейского механизированного корпуса, в то время как восточнее Грана располагаются части двух оперативных корпусов 6-й гвардейской танковой армии, IX гвардейский механизированный и V гвардейский танковый корпуса. С началом боевых действий весьма вероятно, что данные соединения в качестве подкрепления получат также части армии Плиева. Наступление надо будет начинать в условиях концентрации всех имеющихся в распоряжении пехотных и танковых частей, которые будут поддерживаться переброшенным I танковым корпусом СС, что, впрочем, приведет к ослаблению позиций на остальных участках фронта. Наступление предполагается начать в день X в 5 часов утра с мощного артиллерийского обстрела позиций противника на северном участке его плацдарма под Граном. Концентрированный удар позволит отбить у него окрестности Наны, Кицинда, Кеменда, Бины.

Танковый корпус „Фельдхеррнхалле“ совместно с 44-й имперско-гренадерской дивизией „Магистры Тевтонского ордена“ начнет наступление на северо-восточном участке. 46-я пехотная дивизия должна взять Вел Лудинце, 211-я пехотная дивизия — окрестности Кета, а танковая группа корпуса „Фельдхеррнхалле“ — окрестности Фарнада. В районе Немет-Шельдина и Барта удар по противнику будет нанесен с двух флангов. Высоты к югу и юго-востоку от Немет-Шельдина, а также часть речки близ Барта находятся под усиленным прикрытием вражеской пехоты и противотанковой артиллерии, которая должна быть уничтожена силами I танкового корпуса СС. Для этого надо выйти к ним в тыл с юга. Наступление надо осуществлять стремительно и неожиданно. Для этого I танковый корпус СС еще ночью накануне наступления расположится на стратегическом плацдарме между Нойхойзелем и чуть восточнее Надьшурани. Оттуда он выйдет на исходные позиции северо-западнее Фарнада. Во втором рывке он должен перенести эпицентр сражения на высоты, лежащие к востоку от Кёбёлькута, чтобы впоследствии создать тактические предпосылки для наступления в направлении Грана. Надо избегать боев в самом Кёбёлькуте, но следует взять его, блокировав силы противника с юго-востока.

Затем I танковый корпус при поддержке пехотных частей должен атаковать на отрезке Мусла — Бела. При этом пехота имеет задание взять жилые кварталы, расположенные на восточных и юго-восточных высотах. После этого они должны завладеть Либадом и Белой. Как только поступит команда из танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“, дивизии должны перейти в оборону, чтобы отразить вражеское контрнаступление».

Кроме этого, предусматривались следующие «параллельные» мероприятия:

«а) Накануне наступления 271-я народно-гренадерская дивизия вместе с несколькими дежурными частями должна занять небольшой плацдарм по Дунаю близ Грана, введя тем самым противника в заблуждение относительно действительного места начала наступления.

b) Усиленной полковой группе из состава армейской группы Балка следует в первую ночь после начала наступления создать плацдарм на другом берегу Дуная, юго-западнее Грана. Это позволит установить непосредственную связь между частями, сражающимися как к северу, так и непосредственно к западу от Грана.

I танковый корпус с тактической точки зрения должен следовать указаниям командования 8-й армии. Но при этом оба танковых корпуса СС продолжат действовать самостоятельно, не подчиняясь друг другу».

Последнее указание, казалось, было само собой разумеющимся. Оно нашло упоминание в журнале боевых действий скорее всего потому, что две дивизии I танкового корпуса СС действовали на слишком большом расстоянии друг от друга, а корпус «Фельдхеррнхалле» при этом продолжал быть «сжатым кулаком». Данное обстоятельство, естественно, тут же вызвало кучу нареканий у командования 6-й танковой армии СС. В любом случае в 18 часов группа армий сообщила телеграммой в Верховное командование сухопутных войск о готовности начать операцию «Южный ветер».

Тем временем в штабе I танкового корпуса СС доложили о результатах разведки, касающихся возможностей наступления по линии Комаром — Нойхойзель. Командование 8-й армии дополнило эти сведения оценкой местности, в которой сообщалось о «возможных трудностях использования танковой техники в связи с наступившей оттепелью и, как следствие, заболачиванием или полным затоплением прибрежных низин». Но при этом сам штаб танкового корпуса дважды (в 10 и 12 часов) информировал о том, что «наступление при любых обстоятельствах должно было начаться 17 февраля в 5 часов утра». При этом штаб также сообщал о повышенной активности советской авиации в районе Грана, предполагая, что там проводилась срочная авиаразведка позиций. Сами же немецкие летчики смогли увидеть около 25 советских танков, сосредоточенных на северо-западном участке плацдарма близ Левы. Вслед за этим командование 8-й армии получило приказ в срок до 15 февраля сообщить, «какие дополнительные мероприятия предприняты, чтобы в ходе операции „Южный ветер“ предотвратить вражеское наступление в районе Левы». Почти сразу же последовал ответ, что для подготовки отвлекающего наступательного маневра к северу от Рыбника выделено 30 единиц бронетанковой техники. При этом было оговорено, что данное «ложное» наступление начнется только в условиях, если действительно под Левой будет предпринята советская атака.

Одновременно с этим в штаб группы армий из армейской группы Балка сообщали, что вечером первого дня наступления на северный берег Дуная будет переброшена самая мощная полковая группа 96-й пехотной дивизии (группа «Сигнал»). «Она должна создать плацдарм предположительно в окрестностях Эбеда, если к тому моменту передовым частям 8-й армии удастся занять территорию плацдарма близ так называемого Парижского канала». Если бы наступление осуществлялось не столь быстрыми темпами, то «армейская группа дождалась бы наступления темноты для осуществления собственной операции». В штабе группы армий «Юг» традиционно делали ставку на эффект неожиданности, но при этом предпочли проинформировать штаб 8-й армии о планах армейской группы Балка. Командование 8-й армии в ответ обратило внимание на то обстоятельство, что «аэросъемка окрестностей Парижского канала и плацдарма к северо-востоку от Грана показала, что из-за оттепели наводнение и затопление ряда местностей стали значительной преградой, которая может весьма существенно затормозить развитие наступления».

Но при этом атака боевой группы «Сигнал» была подготовлена настолько хорошо (с точки зрения немцев), что она могла начаться в любой момент — необходимо было лишь отдать соответствующий приказ. Однако наступление при свете дня могло повлечь за собой большие потери в составе группы, а потому Балк продолжал настаивать на ее использовании ночью или поздним вечером, даже если это затормозило бы ее наступление на сутки.

Интересна в данной обстановке позиция командования 6-й танковой армии СС, которое оставалось некой «безмолвной инстанцией» и фактически никак не принимало участия в планировании операции «Южный ветер». Подобное положение совсем не устраивало начальника штаба 6-й армии генерал-майора Ваффен-СС Кремера. Используя свои каждодневные контакты с командованием группы армий «Юг», он пытался повлиять на ход планирования предстоящей военной операции, в которой его не устраивало очень многое. Во-первых, его смущало, что танковая армия окажется разделена. Во-вторых, он считал неприемлемым бросать в бой еще не до конца укомплектованные части. В-третьих, он ориентировался на «большое решение», которое было предписано Гитлером, а отнюдь не на локальные операции в районе Грана. Участие новых танковых дивизий СС в операции «Южный ветер» он считал опасным хотя бы еще потому, что оно полностью дезавуировало бы факт наличия в Венгрии танковых корпусов СС. Участие их в не самых крупных боевых действиях поставило бы крест на всей маскировке, которую немецкие танкисты тщательно сохраняли еще с Франкфурта-на-Одере. В первые же дни боев советскому командованию стало бы ясно, что, несмотря на все кодовые названия, I танковый корпус СС находится отнюдь не под Берлином, а в Венгрии. Не надо было быть великим мудрецом, чтобы понять, что где-то поблизости находился и II танковый корпус СС, входивший в состав все той же 6-й танковой армии. Но эти возражения эсэсовского генерала не возымели никакого действия на армейские чины. Собственно, у штаба группы армий «Юг» не было никакого выбора — он был по рукам и ногам связан приказом Гитлера. Все должно было идти по уже согласованному плану.

В ночь с 15 на 16 февраля, то есть за день до начала операции «Южный ветер», танковая группа из состава корпуса «Фельдхеррнхалле» начала «ложное» наступление северо-западнее Лева. Поддерживающая данное наступление усиленная полковая группа 271-й народно-гренадерской дивизии смогла почти сразу же закрепиться на восточном берегу речки Гран (не путать с городом), перерезав железнодорожную линию, которая связывала позиции 2-го Украинского фронта с Левой, Тимаце и Козмаловце. Для подавления советских контратак, предпринятых утром, в ход было брошено множество немецких самолетов.

Тем временем в армейской группе Балка приняли решение перебросить под Гран имевшуюся в их распоряжении батарею ПВО из состава 15-й зенитно-артиллерийской дивизии. Данный факт мы упоминаем только затем, чтобы показать, насколько «мелким» стал стиль командования Балка после того, как он не смог удачно осуществить ни одну из операций «Конрад». К февралю 1945 года влияние на командование группы армий «Юг» оказывали уже другие люди (не стоит забывать, что в Венгрию еще не прибыл «легендарный» Зепп Дитрих — «гладиатор Гитлера»). А самого Балка волновали уже отнюдь не грандиозные стратегические задачи. Его беспокоило, что по Дунаю шла большая паводочная волна (около 3,5 метра высотой), которая должна была достигнуть его позиций в ближайшие несколько часов. Естественно, это существенно затрудняло наступление боевой группы «Сигнал».

Но это не мешало готовиться к началу операции «Южный ветер». Казалось, приготовления к ней шли как по часам. В данной ситуации случилось даже уникальное событие — наступление было решено перенести на час раньше. Впрочем, настроение командованию группы армий «Юг» «портило» наводнение, которое превратило окрестности Парижского канала в непроходимую жижу. В итоге было решено, что танковые части будут более активно использоваться при наступлении в западном направлении.

 

Глава 6

Операция «Южный ветер»

17 февраля 1945 года (суббота). Первый день операции «Южный ветер»

«Температура 5 °C выше нуля. В целом безоблачно, местами ясно. Проходимы только специально укрепленные шоссе. Остальные дороги проходимы только для гусеничного транспорта, колесные машины повсеместно увязают в грязи».

Как и задумывалось, в 4 часа утра, в так называемое «воровское время», пехотные дивизии танкового корпуса «Фельдхеррнхалле» обрушились на советский плацдарм под Граном. Во всех штабах, начиная от штаба немецких дивизий и заканчивая Генеральным штабом сухопутных войск, с нетерпением ожидали сообщений о первых результатах наступления. О том, насколько немецкое командование рассчитывало на успех данной операции, можно судить по записям журнала боевых действий группы армий «Юг». Сюжеты, связанные с Граном, в данном документе превращались прямо-таки в некое эпическое повествование, начинавшееся с успеха советских войск в первых числах января 1945 года, безуспешных контратак на протяжении всего данного месяца и, казалось бы, затухания боев на данном участке фронта. Если обратиться к судьбе 20-й танковой дивизии, которая пыталась «урегулировать ситуацию под Граном», то обнаружим, что она была после пополнения переброшена на северо-восток, в состав группы армий «Центр». Не очень благополучной была ситуация и в 6-й советской гвардейской-танковой армии. За время зимних боев она потеряла также много танков, а потому нуждалась в подкреплении. Еще в конце января 1945 года казалось, что боевые действия под Граном затихли. Но тем не менее на данный плацдарм подтягивались крупные советские силы. Красная Армия готовилась нанести решающий удар. В штабе группы армий «Юг» понимали нависшую над этим участком фронта опасность. Командование оценивало обстановку следующим образом:

«Затишье, царящее на плацдарме под Граном, не может скрыть того факта, что он являлся и будет являться впредь центром притяжения советских войск, которые намереваются пробиться в долину Верхней Венгрии. Как только ударные части противника, понесшие большие потери в прошедших боях, будут пополнены, неприятель вновь возобновит попытки осуществить свой стратегический замысел — прорваться по обоим берегам Дуная к Братиславе, что открыло бы ему путь на Вену. До тех пор, пока не ликвидирован плацдарм противника под Граном, группа армий всегда будет вынуждена держать на северном берегу Дуная крупные резервы. Если эта опасность будет устранена, то группа армий „Юг“ вновь обретет свободу действий на южном берегу Дуная. Прорыв противника на северном берегу Дуная, осуществленный в начале января, доказал, что мы не в состоянии использовать все имеющиеся силы для разгрома противника под Будапештом».

Но вернемся в 17 февраля. Пресловутая оттепель превратила еще недавно промерзшую землю в месиво. Парижский канал, который в условиях морозов не представлял для немцев никаких трудностей для форсирования, после наводнения превратился в мощную естественную преграду, которую можно было преодолеть, только приложив немало усилий. Но даже для этого требовалась предварительная тщательная подготовка. Немцы прекрасно понимали, что советское командование не преминет воспользоваться полученными преимуществами, чтобы удержать в своих руках выгодный стратегический плацдарм. Теперь немцам предстояло прорваться не только сквозь пользующиеся страшной славой противотанковые заграждения, прикрываемые с флангов советской артиллерией. Если говорить о климатических условиях применения немецких танков, то в данной ситуации они были максимально невыгодными. Но командование группы армий уже учло прошлые ошибки, а потому танки должны были идти в бой, прикрытые с флангов немецкой пехотой.

Немецкое наступление под Граном. Венгерский крестьянин указывает дорогу

Как и предполагалось, наступление стало полной неожиданностью для советского командования. 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» почти мгновенно смогла прорвать советскую линию обороны западнее местечка Маг. При поддержке танковой группы из состава корпуса «Фельдхеррнхалле» немецкие гренадеры устремились к Немет-Шельдину. В этом же направлении двигались солдаты оказавшейся в эпицентре сражения 46-й пехотной дивизии. К 8 часам утра они достигли «заветного» населенного пункта.

В те часы 211-я народно-гренадерская дивизия вела ожесточенные бои по обе стороны от Барта. I танковый корпус СС выдвинулся со своих исходных позиций, расположенных к северо-западу от Фарнада. Он устремился в проделанный 46-й пехотной дивизией «разлом» в советской линии обороны. Но очень скоро радужное настроение немецкого командования стало улетучиваться. Оказалось, что части Красной Армии весьма неплохо приготовились к обороне данных территорий, создав местами мощные оборонительные рубежи. К полудню ни 46-я пехотная дивизия, ни танки I корпуса СС так и не смогли прорваться сквозь линию противотанковых заграждений под Немет-Шельдином. Завязла в боях под Бартом и 211-я народно-гренадерская дивизия. Прошло несколько часов, а ее солдаты не смогли отбить у красноармейцев ни метра земли. Советское командование, наученное прошлым горьким опытом, в особенности операциями «Конрад», стало срочно готовить ответные меры. Уже днем 17 февраля немецкая авиаразведка обнаружила значительные скопления советских войск в Кицинде, Кеменде, Пальде. Все эти части Красной Армии быстро двигались к Грану. Только к Бине устремлялась целая механизированная колонна (более 50 машин). Опасаясь, что наступление заглохнет, так и не успев начаться, командование группы армий «Юг» подключило к операции «Южный ветер» 4-й воздушный флот. Летчики Люфтваффе пытались постоянно атаковать советские колонны, двигавшиеся к передовой.

Исход данного сражения во многом зависел от того, успеют ли красноармейцы соорудить оборонительные рубежи по берегам Парижского канала, или немцы успеют раньше форсировать данную водную преграду. К вечеру 17 февраля части 46-й пехотной дивизии и I танкового корпуса СС (основные ударные силы в данной операции) все-таки смогли в нескольких местах приблизиться к Парижскому каналу. Но тут их ждал «сюрприз» — все мосты через эту разлившуюся речку оказались предусмотрительно взорванными. Почти сразу же было решено с наступлением темноты попытаться форсировать реку. По этой причине командование 8-й армии сообщало в штаб группы армий, что «еще сегодня намерено создать наступательные плацдармы на берегах Парижского канала». Поэтому командование должно было побудить армейскую группу Балка в предельно короткие сроки «образовать силами полковой группы плацдарм на северном берегу Дуная близ Эбеда».

Впрочем, Балк в свойственной ему манере счел нужным отметить, что еще не сложились предпосылки для форсирования Дуная, а именно, наступающие части не только не создали плацдармов на берегах Парижского канала, но даже не смогли закрепиться на «собственном», северном берегу речушки. При этом сам Балк указывал, что когда наступающие части смогут преодолеть советский оборонительный рубеж, протянувшийся от Либада к Мусле, то он тут же отдаст 96-й пехотной дивизии приказ о наступлении через Дунай.

Между тем к Дунаю была подтянута немецкая полевая артиллерия, которая с южного берега Дуная вела огонь по советским позициям в Нане и Камп-Дармоти. Поздно вечером у командования группы армий «Юг» была уверенность, что в районе 23 часов Парижский канал был форсирован в двух местах, то есть было создано два небольших немецких плацдарма. Эти сведения подкреплялись информацией о том, что северо-восточнее Кёбёлькута в Парижском канале был обнаружен брод, по которому на другой берег могли свободно переехать танки.

Все указывало на то, что 96-я пехотная дивизия должна была начать штурм северного берега Дуная в районе Эбеда.

В 23 часа 45 минут ударный батальон боевой группы «Сигнал», не встретив никакого существенного советского сопротивления, высадился на северный берег, создав тем самым плацдарм для переброски всей полковой группы.

Буквально за полчаса до этого генерал Вёлер докладывал Гудериану: «Наибольшие перспективы открываются в связи с наступлением через Дунай 96-й пехотной дивизии. Противник пока ограничивается только тем, что собирает силы, чтобы создать новый оборонительный рубеж». Между тем концентрация советских войск происходила не только на северном, но и на южном берегу Дуная. Маршал Толбухин хотел вернуть такой важный стратегический объект, как город Секешфехервар. Предвидя подобное развитие событий, командование армейской группы Балка создало в данном районе из 1-й и 3-й танковых дивизий некое подобие мобильно-оперативного резерва.

На небольшом «отвлекающем» плацдарме под Рыбником армейской группе Балка, естественно, не удалось добиться никаких результатов. Впрочем, и советским войскам не удалось его ликвидировать. Но его продолжали постоянно атаковать со всех сторон. Не исключено, что советское командование считало прорыв в данном направлении куда более опасным, нежели сокращение или ликвидацию плацдарма под Граном. Активным атакам советских войск подвергалось также левое крыло 8-й армии, располагавшееся в Нижних Татрах. Частям Красной Армии в нескольких местах даже удалось удачно развить наступление. В итоге командованию 8-й армии, чтобы «залатать» прорыв, пришлось бросить в бой последние резервы.

Вечером в штаб группы армий из Ставки фюрера пришел приказ, что отныне оба танковых корпуса подчиняются исключительно командованию 6-й танковой армии. Впрочем, в качестве исключения до окончания операции «Южный ветер» было решено, что I танковый корпус будет находиться на снабжении 8-й армии. Уже из этой оговорки было видно — немецкое командование считало, что операция «Южный ветер» в ближайшее время закончится «победой германского оружия».

18 февраля 1945 года (воскресенье). Второй день операции «Южный ветер»

«Ночью легкий мороз. Днем температура до 6 °C выше нуля. Небольшая облачность. Местами солнечно. Состояние дорог по сравнению с предыдущим днем неизменное».

В ночь с 17 на 18 февраля немцам удалось закрепиться в нескольких местах на южном, «советском» берегу Парижского канала. Именно так были созданы плацдармы, которые должны были стать базой для продолжения наступления I танкового корпуса СС.

Значительно дальше на север советские атаки продолжали отражаться левым крылом 8-й армии. На юге Красная Армия вновь атаковала позиции IV танкового корпуса СС близ озера Веленце. Предпринятые эсэсовцами контратаки закончились провалом. В штабе группы армий «Юг» очень болезненно отреагировали на данную информацию. Там требовали удержать любыми способами побережье озера.

На остальных участках фронта, удерживаемого группой армий «Юг», не происходило никаких крупных боевых действий. То есть без большого риска немцы могли продолжать наступление на советский плацдарм на северном берегу Дуная.

Наступление танкового корпуса «Фельдхеррнхалле» и одновременно соседствовавшей с ним с юга боевой дивизионной группы Штаубвассера привело к захвату территории по обе стороны от села Баторкеси. Имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» смогла не только продвинуться по заснеженным лесам севернее Баторкеси, но и взять штурмом Кёбёлькут. Взятию данного населенного пункта способствовало то, что по нему с двух сторон был нанесен удар силами танковой группы корпуса «Фельдхеррнхалле». Немцы уверенно продвигались в юго-восточном направлении к Беле.

I танковый корпус СС, прикрываемый мотопехотой дивизии «Гитлерюгенд», входившей в его состав, смог преодолеть Парижский канал. Эсэсовские части взяли под свой контроль пересеченную местность, покрытую редким лесом, к востоку от Кёбёлькута. Здесь им предстояло вступить в бой с ожесточенно сопротивлявшимися частями Красной Армии. Но в силу того, что все мосты через речку были разрушены, подтягивание немецких танков к месту боя затягивалось. Дивизия СС «Лейбштандарт» смогла расширить позиции своего плацдарма у Шаркана, что позволило ей попытаться продолжить свое наступление в южном направлении, к Мусле.

После того как в распоряжении 46-й пехотной дивизии оказалась тяжелая артиллерия, она во второй половине дня продолжила свое наступление в восточном направлении. Ей предстояло сломить сопротивление частей Красной Армии, окопавшихся на высотах близ Либада. 211-й народно-гренадерской дивизии, находившейся чуть севернее на левом фланге, несмотря на все ожидания немецкого командования, так и не удалось взять Барт. Части Красной Армии все чаще и чаще пытались переходить в контратаки. В некоторые моменты казалось, что народно-гренадерская дивизия вот-вот перейдет от наступления к обороне. К подавлению немецкого наступления подключилась советская авиация. Бомбардировщики и штурмовики обрушили огонь на передовые части немцев. Немецкие истребители, оказавшиеся сосредоточенными в небе над Граном и у моста в Буне, не могли ничего противопоставить «красным соколам». Они едва ли могли справиться со своими задачами даже в основных местах своей концентрации.

До этого момента советские войска пытались возвести новый оборонительный рубеж, который должен был проходить по линии Барт — Либад — побережье Дуная. Неожиданно для немцев в Барте «обнаружился» 4-й гвардейский механизированный корпус. Впрочем, это только подтверждало предположение немецкого командования, что 6-я гвардейская танковая армия все еще находилась на северном берегу Дуная. По мере того, как развивалось немецкое наступление, более оживленным становилось встречное движение советских войск на северо-запад. Но пока еще было рано говорить о переброске крупных свежих войсковых соединений. Пока прорыв предполагалось ликвидировать силами уже сражавшихся советских частей, которые перекидывались из-под располагавшегося дальше на востоке города Ипольшаг. Отражение силами Красной Армии всех атак 211-й народно-гренадерской дивизии, нацеленных на Барт, говорило о том, что несколько позднее надо было ожидать советской контратаки в районе местечка Бина. Не исключалось, что советская контратака будет предпринята по обе стороны от данного пункта. Штаб 8-й армии сообщал:

«В качестве центра будущих контратак и наиболее ожесточенного сопротивления противника можно рассматривать пространство между Бартом и Биной. Именно там мы столкнулись с наиболее активными действиями авиации противника. Очевидно, что из данного района запланирован фланговый удар. До сих пор не установлено, отводит ли противник свои части с западного участка плацдарма, от Баторкеси».

Но, воодушевленное первыми успехами наступления, Верховное командование сухопутных войск поспешно предположило, что «противник не сможет достаточно оперативно бросить в бой имеющиеся в его распоряжении силы». Подобный вывод мотивировался тем, что для этого советскому командованию потребовалось бы создать целую череду небольших плацдармов, начиная от Грана и заканчивая рекой Ипель.

Немецкие минометчики ведут огонь из захваченного советского окопа

По этой причине для продолжения наступления командование 8-й армии приказало:

1) Наступление I танкового корпуса СС сосредоточить на Беле, что впоследствии позволило бы наступать на Муслу.

2) Наступление 46-й пехотной дивизии должно проходить по обоим берегам Парижского канала в восточном направлении, чтобы затем взять высоты к востоку от Либада и к западу от Кеменда.

3) 211-я народно-гренадерская дивизия должна временно перейти в оборону под Бартом, что позволит ей подготовиться к отражению советского контрнаступления.

В дальнейшем командование 8-й армии рассматривало возможность ликвидации собственного «ложного» плацдарма к северо-западу от Левы, что позволило бы не только выровнять линию фронта на данном участке, но и высвободить несколько пехотных батальонов, которые должны были быть направлены в качестве подкрепления 211-й народно-гренадерской дивизии, которая «понесла большие потери во время боев за Барт».

Ближе к полудню немецкие саперы закончили наводить переправы в нескольких местах через Парижский канал. В итоге тяжелые танки I танкового корпуса СС устремились на южный берег. В штабе группы армий считали, что это было отличным продолжением начатого день назад наступления. Тем более что боевой группе «Сигнал» (полковая группа 96-й пехотной дивизии) удалось перебросить через вышедший из берегов Дунай 20 штурмовых орудий. Все они оказались на плацдарме-пятачке близ Эбеда. Сам же Балк нетерпеливо просил скорее закончить ликвидацию «Гранского плацдарма», так как нуждался в силах для реализации собственных стратегических замыслов в Вертешских горах и близ Фельшёгаллы. Однако на тот момент у немецкого командования некоторые опасения вызвала лишь ситуация в районе Барта. Но и здесь планировалось в ближайшее время «урегулировать обстановку», для чего в окрестности Барта предполагалось перебросить 12-ю танковую дивизию СС «Гитлерюгенд». Но штурмовать Барт она должна была лишь после того, как немцы захватили бы Муслу. До этого момента дивизия «Гитлерюгенд», как и весь I танковый корпус СС, должна была двигаться в юго-восточном направлении. На тот момент никто бы не решился «разжать танковый кулак». Когда плацдарм советских войск был бы в целом ликвидирован, на штурм Барта могли быть брошены и остальные ударные части (дивизия СС «Лейбштандарт», 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена», 46-я пехотная дивизия).

Но в какой-то момент командование группы армий «Юг» решило не посылать 46-ю пехотную дивизию на южный берег Парижского канала. Оставив ее на северном берегу, командование предполагало исключить опасность советских атак с флангов из-под Барта. Затем вместе с пехотинцами на этих позициях была оставлена часть танкового корпуса «Фельдхеррнхалле».

К вечеру в бой с наступавшими немцами стали вступать новые советские части. Так, например, в располагавшейся северо-западнее Грана Нане была сформирована советская ударная танковая группа, включавшая в себя 30 машин. Командующий 8-й армией в 19 часов 45 минут сообщал генералу Вёлеру: «Удивительно, что противник до сих пор не сформировал для обороны плацдарма мощные танковые группы. Но не исключено, что нам просто не передают эти сведения, так как в передовых частях СС очень плохо поставлена система оповещения». Стоит заметить, что почти сразу же начальник штаба I танкового корпуса гневно, не без нотки язвительности прореагировал на данный упрек:

«В журнале боевых действий группы армий упомянута претензия командующего 8-й армией о плохой системе связи и оповещения, существовавшей в I танковом корпусе СС. Запись сделана 18 февраля, то есть день спустя после начала наступательной операции. Но и сам командующий провел к себе телефонную связь только на третий день наступления. Наши же танкисты сталкивались с тем, что армейские связисты протягивали линии совершенно не там, где это требовалось. Начальник службы связи I танкового корпуса СС в итоге был вынужден подсоединяться к линии располагавшегося по соседству танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“. Вероятно, командующий 8-й армией был возмущен именно этим обстоятельством?»

Итог второго дня можно охарактеризовать одной фразой: требовалось как можно скорее взять Кёбёлькут и связаться с «Сигналом» в Эбеде. Если бы это произошло, то немцы могли бы высвободить значительные силы для штурма Барта. Именно такие задачи были поставлены перед наступающими дивизиями на ближайшие 24 часа. Показательно, насколько плохо у немцев обстояли дела с резервами. Снятые из-под Левы два пехотных батальона стали объектом активной борьбы. Командование группы армий «Юг» предполагало направить их на усиление 211-й народно-гренадерской дивизии. Но генерал-полковник Гудериан намеревался послать их в Словакию, в Зволен (Альтсоль). Он считал, что надо было любыми средствами сохранить тамошний промышленный район. В ответ штаб группы армий «Юг» испросил разрешения у Верховного командования перекинуть 2-ю танковую дивизию СС «Рейх».

19 февраля 1945 года (понедельник). Третий день операции «Южный ветер»

«Ночью — мороз. Днем до 6 °C выше нуля. В целом солнечно и ясно. Неукрепленные дороги начинают просыхать».

Этот день стал весьма благоприятным для немцев. На правом фланге наступления им удалось сломить сопротивление советских войск. Опасаясь окружения, части Красной Армии оставили территорию, ограниченную Дунаем и Парижским каналом. Быстро продвигавшаяся вперед боевая группа Штаубвассера рано утром заняла территории между Бучем и Баторкеси. 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» добралась фактически до Дуная. В ее руках оказались Мусла и Кёбёлькут. Началась зачистка территории. I танковый корпус СС, несмотря на налеты советской авиации, смог добраться до Грана. Там он достиг плацдарма-пятачка в Эбеде, откуда, в свою очередь, в сторону Муслы и Перкани двигалась боевая группа «Сигнал». Ею были захвачены не только высоты Белы, но и Нана. Наступление на Перкань было поддержано разведывательным батальоном 711-й пехотной дивизии. Немцы вступили в Перкань одновременно с разных сторон. 46-я пехотная дивизия и танковые дивизии СС, действуя совместно, захватили Белу и Либад. Но в то же время им не удалось развить наступление и с налета взять Дармоть и Кеменд. Советские войска продолжали мужественно держаться. Они были блокированы в Барте и Дармоте.

Согласно приказу, отданному под Бартрм, 211-я народно-гренадерская дивизия перешла в глухую оборону. Если не брать во внимание Барт и Дармоть, то на северном берегу Дуная советские войска продолжали проявлять активность лишь на участке фронта, ограниченном Кёртелешем и Граном. Именно там не стихал артиллерийский огонь советских орудий. Красная Армия не собиралась надолго оставлять данные территории. Советское командование намеревалось «взять реванш» — готовилось контрнаступление. Именно по этой причине командование армейской группировки Балка опасалось, что советское наступление на Гран начнется через Пилишские горы. А потому Балк ходатайствовал о возможно скорейшем возвращении на южный берег Дуная боевой группы «Сигнал». Тем паче что Эбед был уже в относительной безопасности. Но здесь столкнулись тактические интересы двух армий: 8-й и 6-й (армейской группы Балка).

Кроме того, наземное господство немцев близ Грана еще не означало их господства в воздухе. А здесь несомненное преимущество было у советских летчиков. Не зная проблем с горючим, они без каких-либо трудностей «клевали» передовые части I танкового корпуса СС, причиняя немецким танкистам немалый урон. «В силу того что днем воздушное пространство в треугольнике Гран — Перкань — Мусла находилось в руках врага, любые передвижения были весьма проблематичными». Чтобы перебросить зенитные батареи из Комарома, требовалось специальное разрешение Гитлера. Оно прибыло только вечером следующего дня. Батареи можно было перебросить в Гран только при условии, что «сохранится противовоздушная оборона нефтеперегонных заводов близ Комарома». Эдакая «квадратура круга» конца Второй мировой войны. Но даже если бы эти зенитные орудия можно было перебросить, то в Гране они оказались бы лишь через день.

Воодушевленное легким успехом командование 8-й армии уже планировало перегруппировку войск для продолжения наступления. На 20 февраля им были запланированы следующие задачи:

1) Танковая дивизия СС «Лейбштандарт» должна охватить Дармоть с юга.

2) 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» вместе с 44-й имперско-гренадерской дивизией «Магистры Тевтонского ордена» должна была провести перегруппировку и направиться на север в район Барта.

3) Вечером, после наступления темноты, остатки советского плацдарма должны быть взяты в клещи двумя мощными ударами с юга и с севера.

Впрочем, в тот момент никто из немецкого генералитета не задавался вопросом: а где же находится легендарная советская 6-я гвардейская танковая армия? Хотя не исключено, что подобный вопрос приходил в голову Гудериану. Не исключено, что именно по этой причине он не разделял восторгов командования группы армий «Юг» и требовал как можно быстрее «закончить урегулирование близ Грана».

Если принимать в расчет потенциально быстрое окончание операции «Южный ветер», то нет ничего удивительного в том, что Гитлер не менее быстро «модифицировал» свой первоначальный замысел, потребовав продвижения вплоть до реки Ипель (Айпель). Но чтобы настолько развить начавшееся наступление, требовались как минимум несколько плацдармов восточнее Грана. Только так можно было сковать резервы 2-го Украинского фронта. Но одновременно с этим командование 8-й армии получило приказ снять со своих позиций 2-ю танковую дивизию «Рейх» («с учетом предстоящей переброски других дивизий СС на юг»). На южном берегу Дуная уже расчищали место для операции будущего «большого решения». Но 19 февраля отнюдь не оказалось последним днем операции «Южный ветер».

20 февраля 1945 года (вторник). Четвертый день операции «Южный ветер»

«Ночью — мороз, днем температура достигала 7 °C выше нуля. Небольшая облачность. Бывает ясно и солнечно. Местами лежит плотный туман. Проселочные дороги стали проходимы только этой ночью».

В этот день немецкие части в основном занимались перегруппировкой. В принципе предполагался день отдыха.

Кто-то из танкистов после нескольких дней наступления хотел выспаться. В южной части грановского плацдарма 44-я имперско-гренадерская дивизия сменила убывавшие на юг 12-ю танковую дивизию СС «Гитлерюгенд» и боевую группу «Сигнал».

Некоторые части продолжали свои боевые действия. Ночью танковая дивизия СС «Лейбштандарт» и 46-я пехотная дивизия с двух сторон попытались взять Дармоть. Затея провалилась. С рассветом на немцев обрушился мощный огонь. Окруженные части Красной Армии не намеревались сдаваться. Поддержка им оказывалась с противоположного берега Дуная. Еще недавно по советскому плацдарму был открыт ураганный огонь из орудий и минометов Красной Армии. Немцам в буквальном смысле слова пришлось вжиматься в землю. К артиллеристам присоединились советские штурмовики, которые под прикрытием истребителей открыли форменную охоту на немецкие танковые колонны. Одновременно с этим был открыт мощный огонь по позициям 711-й пехотной дивизии (южный берег Дуная). Город Гран оказался весь в огне. В штабе группы армий «Юг» могли лишь испуганно констатировать, что к югу от города концентрировались огромные силы Красной Армии. Точных данных никто не знал, так как почти все немецкие самолеты-разведчики уничтожались советскими истребителями.

Учитывая, что Будапешт был взят советскими войсками, не было ничего удивительного в том, что с его стороны к передовой потянулись длинные колонны. Кто-то в те дни говорил о «3600 машинах», которые были обнаружены на пути к Ипольшагу и Балашшадьярмату. В штабе группы армий «Юг» даже предположить боялись, какие силы в ближайшее время обрушатся на них. Кроме этого, никто из немецких генералов не знал, было ли в планах советского командования нанести концентрированный удар по Грану (например, силами армии Плиева и 6-й гвардейской танковой армии) или же развернуть наступление по всему фронту от Лева до Дуная. Впрочем, судя по тому, с каким мужеством сражались окруженные в некоторых населенных пунктах красноармейцы, немцы предполагали, что со дня на день на данном участке фронта стоило ожидать советского контрнаступления. Да, действительно, было бы наивно полагать, что все силы, высвободившиеся после кровавого штурма Будапешта, будут перекинуты далеко на север к словацким горам.

Во время наступления немецкие гренадеры использовали каждую минуту, чтобы вздремнуть

Если говорить о перегруппировке немецких дивизий, то переброска 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» к юго-западу от Барта была возможна только ночью. Повторялась уже когда-то случавшаяся ситуация. Любая движущаяся цель становилась объектом для атаки советских летчиков. Поэтому дивизию вывести можно было только небольшими группами в ночь с 20 на 21 февраля.

На следующий день командование 8-й армии поставило следующие задачи:

«1) Продолжить наступление дивизии СС „Лейбштандарт“ и 46-й пехотной дивизии на Дармоть.

2) После наступления темноты силами танковой дивизии „Гитлерюгенд“, 211-й народно-гренадерской дивизии и частей 46-й пехотной дивизии ликвидировать остатки советского плацдарма в треугольнике Барт — Кеменд — Бина.

3) Части 96-й пехотной дивизии (полковая группа „Сигнал“) и 44-я имперско-гренадерская дивизия „Магистры Тевтонского ордена“ должны быть переправлены на южный берег Дуная».

Мажорная (для немцев) часть «интермеццо Гран» закончилась, танковые дивизии СС возвращались на свои позиции.

21 февраля 1945 года (среда). Пятый день операции «Южный ветер»

«Ночью легкий мороз. Днем — температура до 5 °C выше нуля. Небо в целом безоблачное. Состояние дорог улучшается».

В ночь с 20 на 21 февраля 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт», поддерживаемая ударными отрядами 46-й пехотной дивизии с юга и запада, проникла в Дармоть. Почти тут же все немецкие части стали нести огромные потери, так как попали под прицельный огонь советской артиллерии, который дополнялся усиленными бомбардировками. Бой длился почти весь день, лишь к вечеру немцы захватили данный населенный пункт. Сообщение об этом было послано в штаб 8-й армии в 21 час 20 минут. Почти до ночи длилась перегруппировка 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд». В итоге ее участие в боях было запланировано только на 22 февраля.

К Грану подтягиваются советские войска. Вероятнее всего, советское командование ожидало продолжения немецкого наступления, а потому хотело перехватить его восточнее этого города. Только этим можно было объяснить то обстоятельство, что, имея определенное преимущество, советские войска не попытались отбить грановский плацдарм у немцев.

Почти идеальный исход операции «Южный ветер» вдохновил командование группы армий «Юг» вновь вернуться к планам «ликвидации всех советских войск на южном берегу Дуная». В 18 часов в штабе группы армий «Юг» командование вместе со штабами 6-й танковой армии и армейской группы Балка обсуждало планы предстоящей операции «Пробуждение весны».

22 февраля 1945 года (четверг). Шестой день операции «Южный ветер»

«Ночью — мороз. Днем — температура до 6 °C выше нуля. Погода меняется с ясной на пасмурную. Дороги становятся суше».

Остатки окруженных частей Красной Армии продолжают мужественно сопротивляться. Отчасти им в этом помогает достаточное количество боеприпасов, в том числе артиллерийских снарядов. Огонь по немцам ведется и с основной линии фронта, и с другого берега Дуная. Но это не мешает частям дивизий «Лейбштандарт» и «Магистры Тевтонского ордена» закончить зачистку территорий вокруг Дармотя.

Дивизия СС «Гитлерюгенд» с боями врывается в Барт. Начинаются многочасовые уличные бои. Они затихают лишь к вечеру. Барт почти полностью в руках эсэсовцев. Единственным очагом советского сопротивления остается Бина, которую командование 8-й армии намерено захватить в кратчайшие сроки. К этому моменту обе танковые дивизии СС понесли достаточно большие потери, которые составили 1200 человек и 30 танков. Командующий I танковым корпусом СС не без тревоги сообщал, что «дивизии ослаблены настолько же, как и две недели назад». Но тем не менее командование 8-й армии планировало, что эти две дивизии СС возьмут Бину. «Лейбштандарт» должен был нанести удар с юга, а «Гитлерюгенд» — с запада. Единственной поблажкой прозвучали слова: «Чтобы избежать высоких потерь, особенно от огня тяжелой артиллерии с другого берега, новое наступление должно быть основательно подготовлено и осуществлено ночью».

В данной ситуации в дело вступил начальник штаба 6-й танковой армии СС, который настоятельно просил «проверить необходимость участия танковых дивизий СС в столь малозначимых боевых акциях в ущерб операции „Пробуждение весны“». Но тут командование группы армий «Юг» смогло заручиться мнением Верховного командования. Обоснование для участия в ликвидации советских войск под Граном было очень простое: «Остатки советского плацдарма могут стать зародышем для весьма неблагоприятного развития событий на северном берегу Дуная, что может весьма негативно сказаться на осуществлении операции на южном берегу Дуная».

Дунай во время весенних боев

Однако, несмотря на то что значительное пополнение танковых дивизий СС было весьма спорным вопросом, командование 8-й армии не стало отказываться от их использования в операции по ликвидации остатков советского плацдарма. Там считали, что только максимальная концентрация сил позволит завершить операцию в предельно короткие сроки и с минимальными потерями. Впрочем, опыт дивизии «Гитлерюгенд» показывал, что взятие Барта было сопряжено с огромными потерями, а ведь впереди у 6-й танковой армии СС была еще операция «Пробуждение весны»! Да и само намерение командования 8-й армии завершить операцию к 28 февраля отнюдь не ассоциировалось с быстрыми и оперативными действиями.

23 февраля 1945 года (пятница). Седьмой день операции «Южный ветер»

«Температура до 6 °C выше нуля, пасмурно. В полдень небо временно прояснилось. Состояние дорог неизменное».

Для уничтожения остатков мощного когда-то советского плацдарма немецкие войска были вынуждены вновь провести перегруппировку. Между тем на передовой и в окрестностях Грана с каждым днем нарастал артиллерийский и минометный огонь Красной Армии. Из-за плохой видимости в этот день почти не действовала авиация. По этой причине немецкие войска могли передвигаться небольшими группами даже днем. Ночью 85 немецких танков атаковали советские позиции на участке фронта Бина — Кеменд. Немцы пытались продвинуться на восток, расширив на этот раз уже собственный плацдарм.

В штабе группы армий до сих пор ничего не было известно о силах Красной Армии, сосредоточенных восточнее Грана. Опять же никто не знал, где находится советская 6-я гвардейская танковая армия. Но в любом случае немецкому командованию было ясно, что Красная Армия отказалась от идеи контратаковать Гран. Предполагалось, что командование 2-го Украинского фронта готовится отразить немецкое наступление на фронте между Ипелем и Граном, а потому все советские части перешли в оборону. Но в штабе 8-й армии имелись совершенно иные сведения:

«Из допросов языков и перехваченных русских радиосообщений следует, что на Гран готовится наступление четырех пехотных и четырех танковых дивизий противника. При этом неприятель особенно яростно обстреливает из артиллерии нижний Гран ( часть города, расположенная на южном берегу. — Авт. ). В Кеменде и Бине артиллерийский огонь менее плотный. Нет никаких признаков того, что Гран будет атакован из окруженных остатков плацдарма противника. Напротив, подтвердилось, что северо-восточнее Левы, в район Рыбника, направляется крупное артиллерийское соединение, которое согласно данным авиаразведки насчитывает 89 орудий. В данном случае речь могла идти о предшествующем плацдарме, созданном здесь накануне наступления на Гран».

24 февраля 1945 года (суббота). Восьмой день операции «Южный ветер»

«Температура до 6 °C выше нуля. Сильная облачность. Ветрено. Местами легкие осадки. Неукрепленные дороги и низины вновь залиты водой. Они плохо проходимы даже для гусеничного транспорта».

Это был день фактического завершения операции «Южный ветер». Несмотря на все расчеты штаба 8-й армии, наступление на Кеменд оказалось связано с гораздо большими потерями, нежели предполагалось. На участке фронта между Граном и Кемендом советские войска смогли укрепиться и подготовиться к обороне. Дивизии «Лейбштандарт» пришлось наступать под огнем 37 советских тяжелых противотанковых орудий. Элитная дивизия СС тут же стала нести громадные потери. К полудню «Лейбштандарт», прикрываемый 44-й имперско-гренадерской дивизией «Магистры Тевтонского ордена», все-таки смог прорваться на окраины Кеменда. Завязались ожесточенные бои за каждый дом. Несмотря на мужество советских солдат, немцам все-таки удалось закрепиться в городе. Не менее трагические события разыгрывались и на западных окраинах, которые атаковала 46-я пехотная дивизия. Прежде чем немцы смогли их все-таки захватить, они по два раза переходили из рук в руки. Отступающие советские части были внезапно накрыты огнем немецкой полевой артиллерии. Нередко советские части попадали под собственный же артиллерийский огонь, который велся здесь сплошной стеной. При отступлении красноармейцы подорвали все мосты.

Форсирование одного из многочисленных ручейков в Западной Венгрии

В тот же самый день развернулись бои за Бину. 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» нанесла удар по данному населенному пункту одновременно с севера и с запада. К полудню она смогла занять примерно половину поселка. И лишь после этого к наступлению присоединилась 211-я народно-гренадерская дивизия. К концу дня советские солдаты были вынуждены оставить поселок и пробиваться к линии фронта. Когда на северном участке грановского плацдарма были ликвидированы очаги советского сопротивления, можно было говорить о том, что операция «Южный ветер» подходит к своему завершению, а все цели, поставленные перед немецкими войсками, достигнуты. В 17 часов 20 минут штаб 8-й армии сообщил о «полном урегулировании ситуации на плацдарме близ Грана». В 17 часов 45 минут штаб группы армий «Юг» сообщил в Верховное командование сухопутных войск об успешном окончании наступательной операции «Южный ветер».

В ходе ее обе сражающиеся стороны понесли огромные потери. В качестве примера достаточно привести только несколько цифр. Красная Армия во время боев под Граном потеряла 4 тысячи человек убитыми, 700 взятыми в плен. Потери в технике составили 90 танков и 334 орудия. Но при этом в I танковом корпусе СС из 102 единиц бронетанковой техники в исправности сохранилось только 43 машины. Изрядно потрепанные эсэсовские дивизии вечером 24 февраля собрались покинуть район Комарома. Покинем и мы данное печальное место, чтобы перенестись в Секешфехервар, где уже находился IV танковый корпус СС. Именно туда направлялись и прочие танковые дивизии СС. Именно там, между озерами Веленце и Балатон, разыгралось последнее крупное танковое сражение Второй мировой войны.

 

Глава 7

«Сражение на бумаге» перед сражением

Во второй половине февраля 1945 года, в то время как разворачивалась операция «Южный ветер», шла активная подготовка к уничтожению советских войск в треугольнике Дунай — озеро Балатон — Драва. Определенные трудности в согласовании планов боевых действий вызвала позиция Главнокомандующего на юго-востоке. У двух групп армий («Ф» и «Юг») не совпадали как минимум временные рамки начала операции. Генерал-фельдмаршал Вейхс заявлял, что был готов уже 25 февраля 1945 года силами четырех дивизий форсировать Драву и начать наступление на Осиек (Эссег). Подобные сроки никак не устраивали командование группы армий «Юг». Оно не могло начать операцию «Пробуждение весны» в столь ранние сроки хотя бы потому, что еще не была завершена операция «Южный ветер». Ни о какой подготовке наступления к данной дате не могло быть и речи. Верховное командование сухопутных сил соглашалось с этими доводами. Но они не устраивали Верховное командование Вермахта и лично Гитлера, которые в силу неуклонно ухудшающегося положения на фронтах хотели начать грандиозное наступление как можно раньше. Таким образом, планирование операции началось с заведомо нереальных сроков ее начала.

21 февраля в штабе группы армий «Юг» состоялось совещание, в котором, кроме командования группы армий, принимали участие начальник штаба 6-й танковой армии СС Кремер и генерал Балк. Командование армейской группы Балка еще 20 февраля представило свои предложения в письменном виде, что однозначно указывало на то, что Балк намеревался если не сыграть решающую роль в предстоящем наступлении, то как минимум оказать значительное влияние на его подготовку.

В начале совещания один из офицеров штаба группы армий доложил обстановку в районе предстоящих боевых действий. Отмечалось, что вдобавок к мощной группировке советских войск к западу от захваченного Будапешта, маршал Толбухин значительно усилил воинскую группировку, находящуюся между Дунаем и озером Балатон (советские и болгарские войска). В итоге можно было выделить два «эпицентра» средоточия войск 3-го Украинского фронта:

1) к югу от линии озеро Веленце — канал Шарвиз;

2) к северу от Секешфехервара.

Взявший слово генерал Балк изложил свое видение данной операции. По его мысли, 6-я танковая армия должна была атаковать силами обоих танковых корпусов СС участок западнее канала Шарвиз. Затем ее правое крыло должно было продвигаться на юг к линии Шиофок — Эньинг — Калоз. Целью танковой армии был захват территории северо-восточнее Печа (Фюнфкирхен).

Днем позже армейская группа Балка (III танковый корпус с тремя приданными ему дивизиями) стала бы продвигаться на восток от канала Шарвиз, в направлении линии Аба — Шерегейеш, после чего предприняла бы атаку в северо-восточном направлении, между Дунаем и озером Веленце, продвигаясь к линии Адонь — Киш-Веленце, прикрывая тем самым наступающие части от находящихся на западе от Будапешта советских войск.

В третьей фазе операции две танковых дивизии из III танкового корпуса должны вклиниться между Дунаем и каналом Шарвиз. Достигнув местечка Сексард, они бы прикрыли левый фланг 6-й танковой армии. При этом весь западный берег Дуная удерживался бы силами двух пехотных дивизий, что помешало бы советскому командованию перебросить сюда дополнительные силы. При этом в данном плане не предусматривалось специального наступления из района Секешфехервара, так как «находящиеся там силы IV танкового корпуса СС гарантировали, что противник не сможет прорваться в данном направлении». При обсуждении данного плана был выявлен ряд достоинств и недостатков. При этом главным достоинством было то обстоятельство, что наступление между Балатоном и каналом Шарвиз не потребует много времени для того, чтобы прийти на помощь более слабой 2-й танковой армии (южное окончание озера Балатон). Но при этом в плане было множество минусов:

1) Предполагаемая перегруппировка войск заняла бы много времени, а стало быть, 6-я танковая армия не могла вовремя ударить между Дунаем и озером Веленце.

2) Фланг 6-й танковой армии по каналу Шарвиз оставался бы некоторое время под угрозой, так как не был прикрыт от советских войск.

3) Оборона, осуществляемая на отрезке Веленце — Дунай силами двух пехотных дивизий, была слишком слабой, и советские войска к западу от Будапешта могли бы ее прорвать без проблем.

Позже в Верховном командовании сухопутных войск данный план получит наименование «Решение C1».

С началом оттепели пришлось счищать зимнюю белую камуфляжную окраску с «тигров»

Генерал-лейтенант Грольман рекомендовал изменить план Балка так, чтобы главное направление удара пришлось восточнее канала Шарвиз. При этом советские войска, располагавшиеся западнее Будапешта, должны были быть взяты в кольцо окружения в результате прорыва пяти танковых дивизий. Для танковых дивизий в данном плане было несколько преимуществ:

1) Быстрое овладение переправами через Дунай (прежде всего у Дунафёльдвара), моментальная ликвидация расчетов противотанковых орудий, исключение угрозы флангового контрнаступления Красной Армии с востока.

2) Охватывающим маневром уничтожение советских войск к югу от озера Веленце.

3) Силами двух танковых и одной пехотной дивизий прорыв между Дунаем и озером Веленце, во время которого значительные танковые части устремляются на юг.

Позже этот вариант получил обозначение «Решение С2».

Командование 6-й танковой армии СС весьма одобрительно отнеслось к варианту Грольмана и наотрез отказалось соглашаться с предложениями Балка. Генерал-майора Ваффен-СС Кремера никак не устраивала перспектива наступать с незащищенными флангами и весьма вытянутой линией снабжения. К тому же он не хотел получить в тыл удар из Будапешта. Вообще план Балка рисковал превратиться в новый котел. Для этого советским войскам было достаточно предпринять контрнаступление от Секешфехервара в направлении Варпалоты, Веспрема, а затем — чуть далее на север, к Вертешским горам. В условиях почти катастрофической ситуации со снабжением пути подвоза боеприпасов являлись важнейшей предпосылкой для удачного наступления танковых частей СС. Кроме того, в штабе 6-й танковой армии СС не сомневались в боевой мощи IV танкового корпуса СС (пусть и не такой огромной, как прежде). Но все равно полагали, что его сил было явно недостаточно для ведения эффективной обороны, особенно если ему предстояло отражать крупное советское наступление.

По этой причине командование 6-й танковой армии СС предложило свой собственный план действий. После некоторых оборонительных боев, главной целью которых было удержание промышленных районов Надьканижи, Секешфехервара и Комарома, надо было предотвратить прорыв Красной Армии в направлении Вены. С данной точки зрения наиболее вероятным местом наступления Красной Армии были Секешфехервар и Вертешские горы. На это указывал хотя бы тот факт, что к западу от Будапешта были сконцентрированы огромные силы Красной Армии. Немалые советские силы находились также и в Пилишских горах, к северу от Секешфехервара, и недалеко от Мора и Фельшёгаллы. Именно по этой причине на данном участке надо было использовать не очень надежные венгерские дивизии. По мнению Кремера, это должно было спровоцировать советское командование на наступление. Кремер предлагал «проколоть красный нарыв» к западу от Будапешта. Когда советские войска, потеснив венгров, пошли бы в наступление, их бы взяли в клещи. Для этого надо было сформировать две ударные танковые группы, которые размещались бы по обе стороны от озера Веленце. При этом разворачивалось бы наступление и пехотной группы, которая должна была располагаться к северу от Жамбека. Продвигаясь в восточном направлении, она позволила бы соединиться с частями 2-й танковой армии. Этот план получил название «Решение А».

Четвертый вариант операции — «Решение В» — был представлен начальником штаба группы армий «Юг». Судя по всему, Грольман намеревался претворить в жизнь именно его. Данное решение, активно поддерживаемое генералом Вёлером, предусматривало «частичное уничтожение сил противника к западу от Будапешта посредством атаки, предпринятой частями армейской группы Балка из района Бичке, которые должны двигаться в южном и юго-восточном направлениях». Одновременно с этим 6-я танковая армия должна была нанести удар по советским позициям между Дунаем и озером Веленце. Главной целью наступления было уничтожение советских войск в треугольнике Веленце — Секешфехервар — Бичке и последующее создание оборонительного рубежа по линии Эрчи — Барачка — Бичке. Собственно, данное наступление должно было стать лишь предпосылкой для наступления пяти танковых дивизий на юг. Ликвидация советских войск к северу от Веленце должна была, в первую очередь, устранить возможность нанесения советских ударов с флангов, а также прервать линии снабжения частей Красной Армии, оставшихся к западу от Будапешта. При этом в качестве оперативного резерва должен был выступать IV танковый корпус СС, расположенный на тот момент, по плану, между Веленце и Дунаем. Главными недостатками данного плана были:

1) Общая задержка начала операции по сравнению с готовностью 2-й танковой армии и дивизий Главнокомандующего на юго-востоке.

2) Частичные потери до начала наступления в южном направлении.

Но в основных чертах данный план удовлетворил командование 6-й танковой армии, которое считало, что надо было устранить в первую очередь угрозу контрнаступления со стороны Будапешта и прилегающих к нему с запада территорий. Однако при этом все присутствующие на совещании отказались от предложения Кремера наступать по обе стороны озера Веленце. Отказ был связан со сложностью ландшафта в данных краях, что в свое время испытала на себе армейская группа Балка.

Страница из приказа о начале операции «Пробуждение весны»

При расчете, что операция «Южный ветер» закончится 24 февраля, начало нового наступления было запланировано на 5 марта 1945 года. В 22 часа генерал Вёлер в беседе с генерал-полковником Гудерианом сообщил, что в ходе совещаний было выработано три варианта осуществления операции (предложение Кремера по каким-то причинам не было учтено как отдельный вариант). 22 февраля все карты и пояснительные записки оказались на столе у Гудериана. 25 февраля Вёлер сам прибыл в Верховное командование сухопутных войск, чтобы дать все необходимые комментарии. В разговоре с ним Гудериан заявил, что лично он склоняется к осуществлению «Решения В» и вообще не представлял бы на рассмотрение проект «Решения С2». Но при этом он оговорился, что в данный момент все зависит от решения Гитлера, который в большей степени прислушивается к Йодлю. Вечером того же дня стало известно, что Гитлер одобрил именно «Решение С2», а отнюдь не проект, предложенный командованием группы армий «Юг». Еще не начавшись, операция «Пробуждение весны» была фактически уже обречена.