Наступление союзников к западу от Кана началось 4 июля 1944 года. Важным стратегическим объектом являлся Карпикет, так как там располагались многочисленные летные поля. К 18 часам после кровопролитного боя, немцы, понеся огромные потери, оставили этот аэродром. В Карпикет вошло около 60 канадских танков. Было принято решение силами 1-го танкового корпуса СС предпринять контратаку. В течение ночи 1-й панцергренадерский полк «Лейбштандарт» не раз атаковал канадцев, но их оборону так и не удалось прорвать. Канадцев удалось несколько потеснить лишь ближе к утру. Аэродром остался в руках немцев лишь благодаря неимоверным усилиям нескольких танков из состава дивизии СС «Гитлерюгенд». В итоге наступление канадцев в этом направлении временно удалось остановить. Но это не лишило их возможности продолжать наступление на главном стратегическом направлении — на Кан. Вечером 7 июля 1944 года на позиции, удерживаемые дивизией «Гитлерюгенд», были обрушены бомбы со 467 английских и американских бомбардировщиков. Показательно, что в ходе этой ужасной бомбардировки более все пострадало мирное население. По приблизительным подсчетам погибло около 400 мирных жителей. При этом потери в немецких частях оказались на удивление небольшими.

«Тигр» 133 на улицах французского городка (Фриц Занер)

Генеральное наступление союзников на Кан началось в 4 часа 20 минут 8 июля 1944 года. Главный удар должны были принять на себя панцергренадеры из состава 25-го полка СС. Превосходящие силы союзников почти с ходу взяли Груши, Гальманш, Буро и Сен-Конте. С разрешения командования 1-го танкового корпуса СС дивизия СС «Гитлерюгенд» в течение ночи стала эвакуировать свои подразделения с канского плацдарма. Через разрушенный город они уходили в южном направлении к Орне.

Михаэль Виттманн вернулся в 101-й танковый батальон после получения в загородной резиденции фюрера Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами. Его отпуск был совсем коротким. Появление прославленного танкиста в своей родной части было встречено с энтузиазмом. До многих уже дошли слухи о том, что Виттманн не вернется на фронт и будет преподавателем в офицерской школе для танкистов. К тому же обладателям столь высоких наград не полагалось непосредственно участвовать в боевых действиях. Появление Виттманна еще более укрепило его и без того немаленький авторитет. Для самого Михаэля этот шаг был само собой разумеющимся. Он был истинным солдатом и не хотел быть преподавателем. Более того, он игнорировал запрет Гитлера на участие в танковых сражениях. Таков был Виттманн, ему бы в голову не пришло скрываться за спинами боевых товарищей, когда те шли в бой.

Одним из первых его увидел роттенфюрер СС Лау: «Однажды в лесу у Гримбоз я направился к полевой кухне, чтобы получить немножко кофе. Во время этой небольшой прогулки я встретил Михаэля Виттманна. Я приветствовал его: «Оберштурмфюрер, мои поздравления с мечами». Он улыбнулся в ответ и сказал спасибо. Мы направились вместе с ним к полевой кухне. Я прошел метров сто, как заметил, что у него на петлице появился еще один просвет. Я извинился за то, что обратился к нему неправильно и поздравил с получением звания гауптштурмфюрера. Он опять улыбнулся и сказал что-то вроде: «Для меня самого это было сюрпризом!» Вот таким он был наш Мишель. Я не преминул его спросить о Гитлере. Мишель сказал, что фюрер говорил о новом оружии, которое должно остановить вражеское наступление. Когда мы достигли кухни, то там к нам присоединилось еще двое наших товарищей, которые тут же радостно стали поздравлять его».

Несмотря на то, что Михаэль Виттманн был одним из самых именитых солдат Рейха и один из немногих награжденных Мечами к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями, это никак не сказалось на его манере поведения. Он оставался тем же самым человеком, что и пару лет назад, за что он был весьма любим своими сослуживцами. Среди его сослуживцев был 19-летний Хуберт Хайль, радист из 2-й роты 101-го танкового батальона, который впервые встретился с Виттманном еще на Восточном фронте. Он хорошо описал природу возникшего в конце войны среди солдат и младших офицеров «мифа о Виттманне». «Он был для меня как отец. Он полностью завоевал мое доверие благодаря своей храбрости, доброте и человечному поведению. Даже после того, как он получил Дубовые листья к Рыцарскому кресту, он не брезговал взять кувалду в руки и забивать ею стержни в траки танка. Он никогда не ставил себя выше других, несмотря на то, что он был самым успешным танкистом Второй мировой войны. О жизни такого образцового солдата, хорошего боевого товарища нельзя забывать».

Как и прежде, внешность Виттманна была достаточно скромной. Он носил свою обычную черную куртку, которая по сути своей являлась одеждой для технического персонала. Время от времени он надевал простые синие штаны, которые предназначались для ремонтников. Михаэль Виттманн, возможно, был единственным офицером, который носил Рыцарский крест с Дубовыми листьями и Мечами на промасленной и испачканной куртке танкиста.

Оберштурмбаннфюрер СС Хайнц фон Вестернхаген, которого в роли командира 101-го танкового батальона СС сменил Михаэль Виттманн

К июлю 1944 года стало ясно, что оберштурмбаннфюрер фон Вестернхаген так и не залечил свое ранение в голову. Все чаще и чаще он страдал сильными болями и с трудом справлялся с возложенными на него задачами. Он почти лишился сна и аппетита. Иногда ему отказывала память. Сам он писал по этому поводу: «Во время всего вторжения не было ни одного дня и ночи, чтобы я мог точно назвать число. Я помнил только города и конкретные сражения».

В итоге 10 июля 1944 года Михаэль Виттманн принял на себя командование 101-м батальоном тяжелых танков. Во главе этой тактической единицы встал человек, которого звали не иначе как «Королем тигров». О его способностях и заслугах было известно не только сослуживцам, но и противникам. Вокруг Виттманна сиял своего рода нимб «непобедимого танкиста». Но теперь ему приходилось взять на себя новые функции. Вместо того чтобы на своем «тигре» врываться в танковые колонны англичан и канадцев, уничтожая их танки один за другим, он должен был полностью посвятить себя планированию тактических операций. Но при этом он не отказался от участия в боях. При каждой возможности он пытался сопровождать своих людей.

Когда Виттманн встал во главе батальона, ожесточенные бои шли у Мальта и Этервилля. Если говорить о боевых порядках немцев, то надо отметить следуюшее.

3-й батальон 1-го панцергренадерского полка «Лейбштандарта» вел бои близ Мальто. Главный удар на себя приняла 11-я рота, которой командовал оберштурмфюрер Франк Хассе. На самом деле это была резервная рота. Но массированные бомбардировки и артиллерийские обстрелы привели к тому, что передовые части у Мальто и Этервилля оказались почти полностью уничтоженными. Видя, что танки союзников рисковали взять в клещи весь полк, Хассе решил действовать на свое усмотрение. Игнорируя все поступающие приказы, он вошел в Мальто, уже занятыми канадцами, с востока. В ходе отчаянной атаки немцы смогли прорваться сквозь всю деревню. Этой изрядно поредевшей роте удавалось удерживать Мальта до того момента, как пришло подкрепление в виде нескольких «тигров» и еще одной роты панцергренадеров.

11 июля 1944 года дивизия «Лейбштандарт» заняла позиции, которые ранее удерживались дивизией «Гитлерюгенд». На фронте был оставлен только батальон панцергренадеров и артиллерийские подразделения. Остальные части «Гитлерюгенда» были отведены в тыл для отдыха и пополнения. В то же самое время несколько «тигров», двигавшихся к западу от Орне, достигли городка Барон. Унтерштурмфюрер СС Калиновски, который был адъютантом командира батальона, вспоминал. «Виттманн повел в бой батальон, только что отбросивший томми на их исходные позиции. Это было ожесточенное сражение. Сам я знал об этом потому, что земля дрожала от многочисленных разрывов снарядов».

Сослуживцы по «Лейбштандарту» поздравляют Виттманна

Когда Виттманн встал во главе батальона, то первое, что он сделал, — вызвал своего старого приятеля Гельмута «Акселя» Вендорфа. Он передал ему командование 2-й танковой ротой 101-го батальона, так как знал, что Вендорф был один из самых опытных танкистов. Вендорф стал командиром танковой роты, которую еще недавно возглавлял сам Виттманн, 15 июля 1944 года. Вальтер Лау вспоминал о его возвращении: «Его возвращение было радостным событием для всех нас. Я очень хорошо помню этот эпизод. Мы находились в Нормандии, когда в сотне метров за нашими танками появился какой-то человек. Он быстро приближался, и мы увидели, что это был наш Буби. Я помню, как он поднялся на танк, и всем стало ясно, что Буби Вендорф стал нашим новым ротным командиром». Но при этом все сожалели, что сам Виттманн оказался на штабной работе. Гауптшарфюрер Георг Конрад написал в письме фрау Виттманн такие строки: «Когда ваш муж принял командование батальоном, мы были безутешны. Мы знали, что наш командир уходит. Он вырос вместе с нами. Я хочу сказать, что у нас сложились уникальные отношения со своим командиром. Поначалу мы не ощутили на себе его исчезновение, так как получили взамен оберштурмфюрера Вендорфа, одного из самых талантливых друзей Вашего супруга. Но в итоге батальон достиг небывалых результатов». Виттманн, знавший выигрышные стороны и преимущества «тигров», пытался воспрепятствовать их рассеянному применению. Их надо было использовать в роли бронированного кулака.

Вальтер Лау так описал события июля 1944 года: «После того как гауптштурмфюрер Виттманн был поставлен командовать 101-м танковым батальоном СС, к нам в роли командира роты прибыл оберштурмфюрер Вендорф. Еще во время зимних боев 1944 года он был назначен адъютантом командира 2-го батальона 1-го танкового полка «Лейбштандарта». Мы рады этому назначению, так как Вендорф и Виттманн были не просто друзьями, но и самыми успешными танкистами «Лейбштандарта». Они были вместе с того самого момента, как осенью 1942 года была сформирована специальная танковая рота из «тигров». Мы были горды своим экипажем: я был артиллеристом-наводчиком, Франц Эльмер — водителем, Хуберт Хайль— радистом. Где-то в середине июля выдалось несколько тихих дней. Они не шли ни в какое сравнение с первыми неделями августа, когда нам постоянно приходилось участвовать в боях. Два или три «тигра» находились на передовой близ высоты 112, что располагалась в нескольких километрах к югу от Бреттевиль-сюр-Одона. В те дни мы являлись резервом 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд». Днем мы находились в полной готовности в лесной полосе недалеко от позиций, которые занимали артиллеристы. Почти ежедневно, мы направлялись в штаб к артиллеристам, чтобы получить дальнейшие приказание от командования дивизии «Гитлерюгенд».

Однажды вечером мы возвращались с передовой к высоте 112 близ Бреттевиль-сюр-Одона, как заметили большую деревню — Ле Месниль. Тем же вечером унтерштурмфюрер из дивизии «Гитлерюгенд» приблизился к нашим танкам и поднялся на броню. Мы узнали, что он держал оборону в этой деревне буквально с дюжиной панцергренадеров. Наши гренадеры удерживали левую часть деревни, а томми занимали правую часть. Он сообщил нам, что томми значительно превосходили их по числу, к тому же у гренадеров заканчивались патроны и гранаты. Он просил, чтобы мы выручили их.

Мы начали действовать на следующий день. Согласно выработанному плану, мы остановились в тысяче метров от деревни. В этот момент появился унтерштурмфюрер со своими гренадерами. Он был несказанно счастлив, когда мы вручили им несколько гранат и мешок с патронами для пулемета. В ходе беседы оберштурмфюрер Вендорф и унтерштурмфюрер, имя которого мне было неизвестно, придумали, как выбить окопавшихся томми из правой части деревни. Вендорф приказал, чтобы заряжающие приготовили по двадцать фугасных снарядов с плавкими предохранителями замедленного действия. Танки должны были открыть огонь по специальному радиосигналу. Наводчики ни в коем случае не должны были во время огня поставить под угрозу небольшую группу гренадеров из Гитлерюгенда». Мы приблизились к деревне на расстояние приблизительно в 400 метров. После этого унтерштурмфюрер пустил ракету. По радио прозвучал приказ: «Приготовиться к стрельбе!» Прошло некоторое время и раздалось: «Огонь!» Наши два «тигра» начали засыпать снарядами ту часть деревни, где засели томми. К сожалению, мы не знаем, чем закончился для горстки храбрых гренадеров этот день, равно как, насколько мы смогли им помочь удержать деревню. Несколько дней спустя мы узнали от гренадеров из того же самого полка «Гитлерюгенда», что эти храбрые парни сражались до последнего патрона. По непроверенным сведениям, никто из них не выжил».

Но в тех условиях особое беспокойство танкистам доставляла английская и американская авиация, которая фактически господствовала в небе над Нормандией. Тот же Лау вспоминал: «Долгое время на нашем участке фронта было только три наших «тигра». Иногда мы патрулировали несколько сотен метров за линией фронта. И как-то раз на нас как ястребы из неба вынырнули вражеские штурмовики. Мы были совершенно беззащитны. Все, что мы могли сделать — это закрыть люки, запустить на полную скорость наши машины и резко тормозить, когда на нас кидали бомбу. Это был самый ужасный и опасный налет из всех, под которые мы попадали в Нормандии. Невозможно описать чувства, когда падавшая бомба вздымает землю и наш танк трясет так, что амортизаторы с трудом выдерживают. Но использовали наш шанс — ни одни из трех танков не был поврежден. Потом, когда Буби Вендорф разглядывал воронки вокруг наших танков, шутливо произнес: «Их надо лишить летной лицензии. Они не смогли попасть по нам с такой низкой высоты, при абсолютно чистом небе, когда мы были у них на виду, как на блюдечке». Мы проанализировали случившееся и пришли к выводу, что было две возможности укрыться от нападения штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков. Во-первых, если позволяет ситуация максимально близко приблизиться к линии обороны противника. Говорили, что это рецепт выдумал сам «Танк»-Майер. Во-вторых, надо было остановиться, открыть настежь все люки, повернуть башню на 9 часов и наклонить орудие так, чтобы оно почти касалось земли. В те дни мы не раз испытывали этот трюк с Вендорфом. Вражеские летчики думали, что мы уже подбитый танк».

15 июля 1944 года унтерштурмфюрер Эдуард Калиновски написал своей супруге: «...наш командир фон Вестернхаген должен был оставить нас — он был направлен в госпиталь рейха. До последующих распоряжений нашим батальоном командует Мишель. В то время как другие сражаются на передовой, я застрял в штабе, откуда очень редко выбираюсь. Очень много работы, с которой я не успеваю справиться днем, поэтому приходится выполнять ее даже ночью. На прошлой неделе Мишель вернулся из Ставки фюрера и принес нам много новостей, которые для нас являются редкостью. Мы почти ничего не знаем, что происходит вокруг. Также на прошлой неделе я был награжден серебряным знаком «3а ранения». После возвращения в батальон мне вручили Железный крест первого класса... Солдатам здесь приходится туго. Англичане и американцы используют огромное количество техники. Воздушным налетам нет конца. Однако в последние дни их стало меньше. Теперь настала наша очередь устроить им преисподнюю. Их снабжение достигло предела, так что наши шансы приблизительно сравнялись... У нас нет проблем с едой и водой. Повсюду оставлено много скота».

Опасаясь налетов союзнической авиации, «тигры» постоянно маскировали

14 июля 1944 года Виттманн приказал своему приятелю Вендорфу взять три «тигра» из состава 2-й роты и организовать набег на английские танки в районе Мальта. В штаб дивизии поступили сведения, что с десяток танков продвинулся слишком далеко. Для этой операции Вендорф выбрал экипажи унтершарфюрера Сова, обершарфюрера Лётща и гауптшарфюрера Хёфлингера. Во время движения было приказано сохранять радиомолчание, чтобы англичане раньше времени не узнали об их приближении. Экипажам было разрешено использовать только внутреннюю селекторную связь. Пять «тигров» достигли большой деревни, которая располагалась в километре от места предполагаемого прорыва танков союзников. Пока англичане никак себя не проявляли. «Тигры» остановились около зданий. Командиры из люков изучали окрестности. Были видны заграждения, которые со всех сторон окружали деревню, которая, возможно, уже была занята Союзниками. Левая сторона деревни была укрыта весьма плотной изгородью. Это могло стать прекрасным укрытием для пушек и танков. Все было тихо. Оберштурмфюрер СС Вендорф быстро разработал план действий. Он передал сигнал, который означал, что должно прекратиться даже использование селекторной связи в танках. По сигналу пять «тигров» на высокой скорости устремились вперед. Впереди следовал Вендорф, которого сопровождали танки Хёфлингера и Лётща, позади них ехали Сова и Брандт. Вендорфа отделало от деревни 200 метров. Из-за изгороди на левой стороне деревни мелькнуло несколько вспышек. Там были английские танки! На первые выстрелы они не ответили. «Тигры» приближались. Вендорф отдал приказ: «Базальт Лётщу и Хёфлингеру... Становитесь рядом со мной. Цель — живая изгородь. Брандт, Вы располагаетесь справа и наблюдаете за выездом из деревни». «Тигры» двигались так, чтобы не растянуться в цепь. На ходу Вендорф, Лётщ и Хёфлингер открыли огонь. Первые снаряды попали в изгородь. «Тигр» унтерштурмфюрера Сова двигался чуть позади левее их, он также открыл огонь по танкам противника. Три «тигра» смели изгородь и обнаружили два танка «Кромвель». Оба были тут же подбиты. Они задымились. Но при этом не было замечено никакой пехоты. Внезапно с окраины деревни раздался рев танков. Тут же «капитан Бранд» радировал: «Танки противника уничтожены на выезде из деревни». Брандту представился хороший шанс, он один за другим расстрелял несколько «Кромвелей». Тут пришло донесение от Сова: «Танк противника сожжен». Но при этом оказался поврежденным. Никто не был ни убит, ни ранен, но было нарушена электрическая система танка. Быстро двигаясь, Вендорф, Лётщ и Хёфлингер быстро достигли центра деревни, где они заметили еще один горящий «Кромвель». После этого стало ясно, что более никаких крупных танковых групп не будет. Эти три «тигра» направились на другую сторону деревни, чтобы изучить ситуацию, сложившуюся там. Внезапно из переулка на главную улицу выехал еще один «Кромвель» и выстрелил в «тигр» обершарфюрера Лётща. Танк оказался подбитым и тут же остановился. «Танк позади меня, мы подбиты. Нахожусь в воде». Последняя фраза означала, что был поврежден двигатель. «Тигры» Вендорфа и Хёфлингера остановились. К тому времени Сова въехал в деревню с другой стороны и точным выстрелом с 30 метров уничтожил «Кромвель». Башня английского танка почти сразу же отлетала в сторону. Его вмешательство оказалось как раз кстати в этой сложной ситуации. Дальнейшее изучение деревни показало, что здесь больше не было ни английской пехоты, ни танков. Хёфлингер взял «тигр» Лётща на буксир. В итоге все пять «тигров» вернулись на исходные позиции. Это была лишь одна из немногих вылазок, которые стали в те дни обычным делом для танкистов 101-го батальона.

Если говорить о самом Виттманне, то он оказался погребен под штабной работой. Единственное, что ему удавалось, так это вырваться на своем английском четырехколесном открытом бронеавтомобиле на передовую, где он изучал обстановку на местности. Эта практика весьма себя оправдала во время боев на Восточном фронте. Перед каждой операцией Виттманн хотел иметь максимальное количество информации, чтобы планировать атаки предельно точно.

В те дни не обошлось без некоторых курьезов. В расположение 1-го танкового корпуса СС прибыл партийный функционер Кёнинг. Он был выходцем из танкистов. Но теперь ему было отвечать за организацию жизни немецких солдат на Елисейских Полях. Кёнинг посетил и 2-ю роту 101-го батальона. Он достаточно долгое время служил в 13-й танковой роте под командованием Клинга. Во время операции «Цитадель» он был заряжающим в одном из танков. Во время встречи с бывшими сослуживцами Кёниг предложил сохранить их парадную черную форму для торжеств в Париже, которые будут посвящены ликвидации англо-американских войск в Нормандии. Дело в том, что черная форма почти никогда не носилась танкистами после 1943 года. Они предпочитали рабочие комбинезоны. Но немецким торжествам в Париже не было суждено сбыться.

После боев в начале июля 1944 года большая часть 101-го батальона была отведена с передовой и расположена в районе Гренвиля, чуть западнее шоссе 158 (Кан—Фалез), но при этом одна рота всегда должна была оставаться в районе боевых действий. Чтобы избежать обнаружения союзническими самолетами, «тигры» были надежно укрыты в лесах. Полученную передышку танкисты использовали, чтобы снять напряжение от бесконечных боев. Излюбленным занятием во 2-й роте была игра в футбол. В это время взвод технического обслуживания ремонтировал танки. 13 июля 1944 года с фронта был отозван весь «Лейбштандарт». Дивизию СС расположили в окрестностях Бретевиль-сюр-Леза. В это время в батальон вернулся оберштурмфюрер СС Ганна Рааш, который тут же возглавил покинутую им 3-ю танковую роту. Руки из-за полученных ожогов во время бомбардировки были у него до сих пор перевязаны.

В батальоне дела шли своим чередом. 16 июля 1944 года взвод зенитной артиллерии, существовавший при 101-м танковом батальоне, переместился непосредственно к юго-востоку от Кана, в местечко Ле Месниль.

На следующий день унтершарфюрер СС Вармбрунн смог подбить три английских танка. Но передышка закончилась очень быстро. 18 июля 1944 года началось английское наступление, которое известно под кодовым название операция «Гудвуд». Началась она с того, что по немецким позициям был нанесен мощнейший удар, который осуществлялся силами 1596 бомбардировщиков. Ковровые бомбардировки сопровождались ураганным артиллерийским огнем. После этого англичанам удалось прорвать немецкую линию обороны на позициях, которые удерживались подразделениями 16-й полевой дивизии Люфтваффе. В районе полдня на этом участке была предпринята контратака. В районе Буржеби в дело были пущены батальон бронетранспортеров и батальон танков «пантера» из состава танкового полка «Лейбштандарта». Операция была поручена лично Иохану Пайперу. Англичане оказались выбитыми из Фремовиля, после чего были отброшены к железнодорожной линии Кан — Вимон. Немецкое контрнаступление стало истинной катастрофой для 11-го британского танкового полка. В ходе этих боев он потерял 126 танков! Впрочем, британское командование приказывало продолжать наступление. Английские войска должны были захватить шоссе Кан — Фалез, западнее Буржеби. Но в любом случае, первый день операции «Гудвуд» закончился успехом в пользу 1-го батальона танкового полка «Лейбштандарта».

Одновременно с этим дивизия СС «Гитлерюгенд» была разделена на три боевые группы. Боевая группа Вюнше действовала к северо-западу от Лисье, боевая группа Вальдмюллера — близ Понтини, артиллерийский полк и батальон зенитной артиллерии при поддержке 272-го пехотной дивизии сражались на горных хребтах к западу Буржеби. Несколько позже панцергренадеры Вальдмюллера перемещались в сторону Кани, постепенно продвигаясь в направлении Змивиля и Френовиля. На правом фланге от них бои вела 21-я танковая дивизия. На левом 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт». «Тигры» были направлены на север, где должны были вступить в бой на шоссе Кан — Фвлез в районе Хюбера — Фоли — Салье.

Штурмбаннфюрер СС фон Вестернхаген и оберштурмфюрер СС Рааш планируют операцию

Во время боя 18 июля 1944 года Бобби Вармбрунн смог уничтожить «Шерман». Он поразил его точно под башню. От разрыва снаряда башня взлетела высоко в воздух, перевернувшись в полете несколько раз. Несколько позже в этот «тигр» пересел командир роты оберштурмфюрер Вендорф, а сам Вармбрунн должен был занять место наводчика-артиллериста, что было для него хорошо знакомым делом. К западу от Фоли этот сборный танковый экипаж подбил еще один «Шерман». Но в том же бою «тигр» был подбит прямо в танковое орудие. Снаряд не смог пробить броню, так как лобовое бронирование у «тигра» было самым мощным. Но мощная взрывная волна вогнала окуляр прицела прямо в глаз Вармбрунну. Вендорф тут же повез его в медсанчасть. Поскольку ранение оказалось очень серьезным, танкиста тут же направили в Германию в специальную клинику, которая располагалась под Берлином.

«Тигры» тем временем продвигались дальше на запад.

3я танковая рота, которой командовал оберштурмфюрер Рааш, атаковала английские танки, которые намеревались прорваться сквозь немецкие позиции. В этом бою танк Рааша был подбит из немецкого противотанкового орудия. Сам Рааш погиб. Не теряя времени, на своем английском бронеавтомобиле на поле боя прибыл Михаэль Виттманн. Он был вне себя от ярости и гнева. Рааша похоронили в том самом месте, где он погиб по нелепой случайности. Он был одним из перспективных молодых танковых офицеров. Он пользовался уважением у своих подчиненных, с которыми в традициях этого подразделения его связывали теплые дружеские отношения. Ему шел 23-й год, и Рааш до своей гибели был самым молодым командиром танка в 101-м батальоне 1-го танкового корпуса СС.

18 июля 1944 года. Виттманн планирует операцию 101-го танкового батальона СС

К полудню 19 июля 1944 года танки Вюнше и гренадера Краузе (1-й и 3-й батальоны 26-го полка) переместились в направлении наступления боевой группы Вальдмюллера, которая атаковала с двух сторон от дороги, связывавшей Вимон и Кани. Тем временем батальон бронетранспортеров, являвшийся костяком отряда Ольбётера (2-й батальон 26-го полка), двигался в направлении Змивиля. Под прикрытием группы Вальдмюллера к месту боев приближались «истребители танков» из состава дивизии СС «Гитлерюгенд», которые только что прибыли в Нормандию. Теперь «тигры» 101-го батальона оказались развернуты в секторе «Лейбштандарта». Они вели бои прямо на шоссе Кан — Фалез.

Британцы не собирались упускать стратегическую инициативу. 19 июля 1944 года после предварительной артиллерийской подготовки они продолжили свое наступление. Немецким гренадерам удалось отбить все атаки англичан. В итоге «тигры» из состава 2-й роты 101-го батальона стали действовать к востоку Тильля-Кампань, в окрестностях городка Шишебовиль. В результате только нескольким британским танкам удалось хоть сколько-нибудь заметно продвинуться вперед. В любом случае немцы крепко удерживали свои позиции.

20 июля 1944 года части дивизии СС «Гитлерюгенд» были отведены из Френовиля. Их сменил «Лейбштандарт», который должен был вести бои по линии Буржеби — Ля Хоге — Тильля-Кампань. В ходе этих боев был подбит танк из состава 2-й роты. Гюнтер Больдт, заряжающий в этом экипаже, потерял ногу. Только жутчайшее желание выжить позволило ему проявить сверхчеловеческие способности. Он не только смог самостоятельно выбраться из горящего танка, но и с оторванной ногой несколько десятков метров ползти по пересеченной местности. Сам Больдт в тот же день скончался от потери крови. Этот 19-летний уроженец Кёкигсберга во время боя в Вилье-Бокаже был заряжающим в танке Виттманна. Каждый день боев приносил «Лейбштандарту» новых убитых и раненых. Танкисты предпочитали не говорить о потерях. Теперь они не были столь уверены в себе — почти каждый из них мог в любой момент оказаться закопанным в Нормандской земле, завернутый в брезент.

Тем временем «тигры» 3-й роты вели бои к западу от шоссе Кан — Фалез, близ Ферне Бувар. Английские бомбардировщики неустанно утюжили позиции 272-й пехотной дивизии. Немцам на выручку пришли дожди. Нелетная погода на некоторое время остановила союзнические налеты.

Вечером 20 июля 1944 года в боевые части пришли шокирующие новости из Берлина. Полковник Штафенберг покушался на жизнь Адольфа Гитлера, а в Германии готовился переворот. По странному стечению обстоятельство именно 20 июля 1944 года генерал Монтгомери прекратил осуществление операции «Гудвуд». Несмотря на существенное преимущество в боевой технике и абсолютное господство в небе, англичанам удалось захватить лишь незначительные территории в районе Орне. Немцы же не собирались уходить в глухую оборону. В Нормандии появились «истребители танков», а сами «тигры» были собраны в быстрые, мобильные группы.