Глава 1

Революционные национал-социалисты в Австрии

Ни запрет «Черного фронта» в феврале 1933 года, ни аресты и преследования наиболее известных членов «Боевого содружества» не смогли ликвидировать революционный национал-социализм. Революционные национал-социалисты продолжили свою борьбу против Гитлера, но уже в составе национального и международного сопротивления. Поначалу из различных групп политической оппозиции штрассерианцы создали Венский и Чехословацкий централы сопротивления, которые оценивались гестапо как исключительно опасные противники. Историческая литература, отдавая предпочтение различным группам сопротивления коммунистического и демократического толка, боязливо обходила стороной сюжеты, связанные с национал-социалистическим антифашизмом.

С 1925 по 1930 год в австрийской организации НСДАП даже не подозревали о существовании радикальных тезисов левого северогерманского крыла национал-социализма. Возникновение нацистской партии в этой стране проходило под строжайшим контролем Мюнхена, который всячески препятствовал образованию какой-либо внутренней оппозиции. Когда же конфликт между Отто Штрассером и Гитлером выплеснулся наружу, мюнхенское руководство запретило все еще слабой австрийской национал-социалистической прессе сообщать об этом инциденте. Более того, нельзя было публиковать статьи, в которых высказывались точки зрения, хоть как-то отличающиеся от официальной позиции гитлеровского руководства.

Конфликтом между левым крылом и Гитлером в те дни заинтересовались лишь в Немецкой национал-социалистической трудовой партии (ДНСАП), исторической предшественнице и основном конкуренте гитлеровской партии. ДНСАП возглавлял Карл Шульц, который 5 июля 1930 года в своем еженедельнике «Немецкая рабочая пресса» опубликовал заметку, поверхностно рассказывающую об уходе из НСДАП майора Бухрукера и Грегора (!) Штрассера. Сам же Шульц восторгался любым событием, которое так или иначе ослабляло НСДАП. Сообщение о конфронтации между Гитлером и Штрассером он заканчивал такими комментариями: «Судя по сообщениям, речь идет о значительнейшем событии. На общих собраниях мы будем и дальше следить за изгнанием Штрассера».

12 июля 1930 года появилась еще одна статья, которая была посвящена лишь ситуации в северогерманских филиалах НСДАП. Исключительная подробность этого материала оправдывалась тем, что австрийская общественность фактически ничего не знала о событиях, происходивших в Германии. И, наконец, 19 июля Шульц опубликовал большой доклад о ситуации в Германии, который строился только на пропагандистских материалах революционных национал-социалистов. То, что эти агитационные материалы были присланы из Берлинского бюро «Боевого содружества революционных национал-социалистов», еще не значило, что Штрассер начал сотрудничество с Шульцем. Дело в том, что в то время революционные национал-социалисты рассылали свои агитки во все немецкие и австрийские консервативные, националистические и милитаристские организации.

Так вот, в статье «Что хочет группа Штрассера?» Шульц писал: «Прискорбно, что упрямство и диктаторские замашки Гитлера раскололи национал-социалистическое движение в Германии. Но это должно послужить уроком для тех, кто верил и верит, будто бы национал-социалистическая идея может принадлежать одному человеку. Не удивительно, что оппозиционная группа Отто Штрассера, возникшая в Германии, в своем призыве указывает на то, что мюнхенское руководство фальсифицировало и размыло движение. Что в конце концов истинные национал-социалистические воззрения подменялись личными взглядами диктаторского руководства, которое часто, чересчур часто оказывало негативное воздействие. Это противоречие между абсолютным и духовным руководством должно было однажды привести к открытому конфликту, так как мюнхенское руководство в свое время не поняло, что даже абсолютный руководитель должен прислушиваться к таким людям, как Отто Штрассер, Граф Ревентлов. В Мюнхене этого не поняли. Противоречия обострились, и Геббельс, прислужник Гитлера, энергично избавился от этих людей. Но такими средствами нельзя замять конфликт и тем более дискредитировать талантливых людей. Сейчас мы познакомимся с идеями Отто Штрассера, которые очень показательны. Его новая партия хочет представлять неискаженный национальный социализм. Он заявляет, что будет вести агитацию главным образом в рабочих массах, дабы освободить рабочее движение от заблуждений марксизма и привести его в национал-социалистический лагерь. После этого призыва мы склонны думать, что в политической борьбе эта группа будет руководствоваться всевозможными позитивными идеями. Мы не знаем, насколько велика эта организация, но нельзя недооценивать такой фактор, как „Кампф-Ферлаг“, что особенно ценно, потому что сейчас это издательство стоит во главе группы Штрассера. Нельзя предвидеть будущее, но можно сказать: Мюнхен, не наученный расколом в Австрии, все-таки сделает выводы из нынешней ситуации. Нападения на эту оппозиционную группу, как это уже имело место (майору Вухрукеру сломали нос, а Грантц был тяжело ранен), не заставят замолчать этих людей. Будущее покажет нам: либо Мюнхен продолжит уничтожать в братоубийственной борьбе лучшие силы движения, либо он пойдет на уступки».

Шульц предложил Штрассеру создать совместное «Рабочее сообщество». Но в данной ситуации австрийца интересовал не столько Штрассер, сколько сам факт появления подобной организации. Шульцу казалось это вполне достаточным аргументом, чтобы начать переговоры с Гитлером. Лидер ДНСАП хотел объединить под своим «духовным» руководством все национал-социалистическое движение в Австрии, где до сих пор сохранялась автономия нацистских групп, которые, придерживались самых различных политических тенденций.

Штрассер не принял это предложение. Видимо, сказался недостаток времени и неизвестность группы Шульца. Отрицательный ответ Штрассер опубликовал в прессе в августе 1930 года. Это был не просто отказ от сотрудничества. Отто Штрассер подверг самой беспощадной критике тезис Шульца о роли Адольфа Гитлера в процессе «Немецкой революции». В «Национальном социалисте» Штрассер заявлял, что «Боевое содружество» рассматривает Гитлера как создателя национал-социализма. К тому же он напомнил специфику становления национал-социализма в Австрии и Судетской области Чехословакии. В завершение Штрассер в хамской манере порекомендовал Шульцу почитать по этой теме работу Адольфа Бернера «Стремление к национальному социализму».

В сентябре 1930 года Шульц опубликовал статью о «национал-большевистских» методах «фашистской» НСДАП (ну и сочетаньице…) и духовных устремлениях, которые должны содействовать альянсу нацистов с коммунистами. «События в Германии показали — гитлеровское движение в своей избирательной тактике настолько близко к большевизму, что оно проводит общие с коммунистами собрания, а ораторы из КПГ вещают под защитой штурмовиков. Гитлеровская партия показала свое социалистическо-демоническое лицо, чтобы заманить рабочих; коммунисты же ведут революционно-социалистическую работу в левом лагере и проклинают на своих собраниях „буржуазию“, чтобы сделать рабочих своими друзьями. Но коммунисты знают, что гитлеровская партия вскармливает буржуазно-националистический электорат и самым радикальным образом жаждет привести к власти черно-бело-красный фашизм. Гитлер идет сейчас по пути импорта в Германию муссолиниевского фашизма. То, что сейчас являет собой гитлеровская партия, не имеет ничего общего с национал-социализмом. По сути она фашистская, методы ее национал-большевистские, а ее безответственность достойна коммунистов».

Хотя в этих высказываниях все перевернуто с ног на голову, но в них содержатся два интересных момента, принципиально новых для идеологии ДНСАП. Кажется, Шульц позаимствовал у Штрассера тезис о внутренней фашизации НСДАП, которая позволила не только привлечь голоса буржуазии и правых избирателей, но и существенно сказалась на идеологии и политической практике НСДАП. Ссылка же на возможный альянс между коммунистами и нацистами была всего лишь замаскированным упреком в адрес «Боевого содружества», которое поддерживало контакты с КПГ. Для Шульца сама суть национал-социализма была противопоставлена коммунизму, а потому у представителей этих течений не могло быть ни общих интересов, ни общей тактики действий. Штрассер решил не отвечать на эту критику — не та фигура, чтобы обращать на нее внимание. Но эта политическая перебранка не ухудшила отношений между двумя национал-социалистическими группировками. По крайней мере, Берлинское бюро «Боевого содружества» и впредь высылало Шульцу свои пропагандистские материалы. К тому же не стоило забывать, что статья Шульца в основном была направлена против Гитлера. В другой статье, «Спасите национал-социализм!», он вновь выдвигал идею борьбы против фашизма и любых попыток установления тоталитарной диктатуры. Эти темы он развил в своем выступлении на собрании, проходившем в гостинице «Цур штадт Бамберр», на котором, кстати, присутствовали и революционные национал-социалисты Штрассера.

Контакты между Шульцем и Штрассером стали приобретать более творческий характер. Идеи всех книг и брошюр подробно излагались в «Немецкой рабочей прессе». Так, например, с февраля по март 1931 года в этой газете было опубликовано пять больших отрывков из книги Герберта Бланка «Адольф Гитлер — Вильгельм III». Она получила положительный отзыв Шульца и даже была рекомендована для прочтения «всем честным национал-социалистам».

Шульц с большим интересом наблюдал за мятежом берлинских СА. В то время этот австрийский национал-социалист очень рассчитывал на усиление антигитлеровских настроений в НСДАП. И хотя австрийская пресса не уделяла никакого внимания событиям в Берлине, но правительственные круги Австрии проявили интерес к «Боевому содружеству революционных национал-социалистов». Тогда австрийские шпионы, работавшие в Германии, присылали подробные сообщения о целях и деятельности «Боевого содружества». В то же время австрийское посольство получило задание от федерального консула провести анализ деятельности штрассерианцев. Оно было составной частью работы по изучению радикальных группировок, действовавших в Германии. Программа Штрассера была оценена австрийскими чиновниками как «радикальная, имеющая большевистский оттенок». В целом же «Боевое содружество» оценивалось австрийским посольством как организация, имевшая большое значение, но не представлявшая для Австрии никакой угрозы. В июле 1931 года в Вене считали: «Вышеназванная группировка едва ли может найти приверженцев в Австрии, так как „Боевое содружество революционных национал-социалистов“ имеет в своем распоряжении в нашей стране всего лишь небольшое бюро связи и пресс-бюро». Последним, кстати, руководил Франц Хагер, чьи задачи сводились к тому, чтобы распространять в Вене и ближайших городах несколько экземпляров «Немецкой революции». Австрийское руководство успокоилось — революционные национал-социалисты не имели никаких шансов на успех в этой стране.

В этот период в Вене между собой боролись две политические группировки, стремившиеся представлять в Австрии идеологию революционного национал-социализма. Штрассер не мог пренебречь ни той, ни другой. С одной стороны находился Карл Лоссман, который создал «Союз немецких социалистов». Его организация на протяжении 1929–1930 годов постоянно обвиняла НСДАП в реформизме и предательстве социалистических интересов. Но в основном деятельность этого союза ограничивалась призывами к революционной борьбе против капитализма. Другой организацией было «Объединение национал-социалистической немецкой рабочей молодежи Австрии». Его лидером был Оскар Пехль, бывший руководитель молодежной организации Шульца. Австрийские чиновники оценивали его воззрения как революционно-националистические. Но революционный национал-социализм, не суть важно, в штрассеровском или австрийском варианте, был малоизвестен местным политикам. Он не сыграл никакой роли в гражданской войне, которая раздирала республику.

Руководство «Боевого содружества» с нескрываемым интересом наблюдало за гражданской войной в Австрии, действиями хаймверов (австрийским аналогом добровольческих корпусов-фрайкоров) и приходом к власти правительства Дольфуса. Для того чтобы создать в Австрии мощную организационную базу, Отто Штрассер разработал специальную стратегию «Черного фронта», которая предполагала союз с любыми силами, готовыми сражаться против Гитлера. Если раньше в штрассерианской прессе хаймверы изображались как «цепные псы буржуазии», то по мере того как НСДАП становилась мишенью этих вооруженных союзов, революционные национал-социалисты стали видеть в них потенциального союзника.

После покушения на Дольфуса австрийская НСДАП оказалась в сложной ситуации: против революционного пути или государственного переворота выступал сам Гитлер. Но легальному пути прихода к власти препятствовал канцлер Австрии. Он не хотел видеть в парламенте сильную фракцию нацистов. У НСДАП оставался один путь — борьба против «корпоративного христианско-социального государства» Дольфуса. Он предполагал вооруженную войну против враждебных Гитлеру хаймверов. Одновременно планировалось проводить идеологическую обработку этих союзов. В НСДАП надеялись, что хаймверы воспримут национал-социалистические идеалы и военная база режима Дольфуса ослабнет.

И хотя Штрассер характеризовал Дольфуса как защитника фашистского порядка, он очень скоро превратился в публикациях «Боевого содружества» в «единственного человека дела», который мог остановить НСДАП. Кстати, первая характеристика не была политическим преувеличением. Дольфус действительно ориентировался на Муссолини, позаимствовав часть его идей для собственного австрийского корпоративного государства.

Но Штрассер не мог отказаться от принципов создания «Великой Германии», интеграции всех немецких меньшинств и воссоединения с «австрийскими братьями». К тому же он не предполагал, что ему придется когда-нибудь действовать в этой южной стране. Успех НСДАП в Австрии и Чехословакии заставил Штрассера задуматься. В первые дни прихода Гитлера к власти в «Боевом содружестве» все еще верили в скорейшее падение этого «жирондиста» и наступление времени «якобинского социалистического правительства». Но тот факт, что миллионы немцев по всей Европе поддерживали фюрера, мог выйти боком молодому социалистическому государству.

В эти страны, прежде всего в Австрию и Судеты, необходимо было «ввести ферменты революционного национал-социализма» и построить организацию, которая не только вербовала бы кадры для революции, но и стремилась участвовать в местных политических акциях. В 1932 году Штрассер стал более активно устанавливать контакты с политическими кругами Австрии. Для этого он использовал Франца Хагера и Карла Экера. Последний в прошлом был руководителем военизированной группировки «Немецкая оборона». Это давало Штрассеру шанс «окучить» австрийские «фёлькише»-милитаристские группировки, распространяя там идеи революционного национал-социализма.

Чтобы не запутаться в хитросплетениях австрийской политики, вернемся на несколько лет назад. После мировой войны в Австрии, как и в Германии, повсеместно возникали военизированные группировки. Их можно было условно разделить на отряды патриотической защитной милиции (хаймверы) и антибольшевистские «группы обороны». В 1923 году большинство этих группировок, следуя примеру Людендорфа, объединилось в «Немецкий военно-спортивный союз». Тот же Людендорф в 1925 году был избран председателем этого союза. Но со временем организация раскололась. В 1927 году был создан Союз «Немецкая оборона», который смог объединить большинство парамилитаристских группировок. Идеологические принципы «Немецкой обороны» в основных чертах повторяли темы германских «фёлькише»-группировок: национальная солидарность, отрицание социальной революции, отказ признавать существование австрийской нации, провозглашение необходимости аншлюса Австрии, борьба против Версальского договора. В октябре 1927 года состав «Немецкой обороны» покинул «Союз защиты Родины». Поводом для этого стали проитальянские фашистские настроения, царившие в хаймверах. Хаймверовцы выступали не только против аншлюса, но были готовы сблизиться с христианскими социалистами, ориентированными на Муссолини. В итоге остатки «Немецкой обороны» предпочли сблизиться с НСДАП. К 1931 году в Союзе «Немецкая оборона» выявились две тенденции. Одно крыло предпочитало брать на вооружение идеологию и практику нацистов. Другое, более слабое, ориентировалось на консервативно-революционные круги. Там даже начали поговаривать о немецкой социалистической революции. Но вернемся к Отто Штрассеру.

Когда в начале 1932 года «Боевому содружеству» удалось справиться с очередным внутренним кризисом, Штрассер решил направить в Вену множество пропагандистских материалов и лично познакомиться со своими австрийскими сторонниками. Эта встреча произошла на Третьем имперском конгрессе КГРНС. Тогда на съезде революционных национал-социалистов оказалось всего лишь три австрийца: Франц Хагер, Карл Экер и Леопольд Майер. Этот конгресс стал толчком для Построения филиала «Боевого содружества» в Австрии, число членов которого росло просто на глазах. На том же конгрессе было принято решение разделить всею Австрию на две зоны, которые получили условное наименование «Вена» и «Провинция». Это должно было упростить агитационную деятельность и создание новых боевых групп.

В Венском «боевом округе» было необходимо тут же решить две задачи: увеличить число членов организации и провести среди них политическую учебу. С первой поставленной задачей удалось справиться достаточно быстро. В «Боевое содружество» почти в полном составе вступили «Немецкая оборона» и «Союз немецких социалистов». Но члены этих организаций понятия не имели, что такое революционный национал-социализм. Не правда ли, интересное поведение? Люди вступали в организацию, даже не зная, за какие идеи им придется сражаться.

Теперь возникла необходимость адаптировать идеологию «Черного фронта» к условиям политического климата в Австрии. В архивах венской полиции сохранились сообщения о заседаниях столичной группы, проходивших под председательством Карла Экера. В период с 15 октября 1932 года по 30 января 1933 года состоялось 13 собраний. То есть они проходили каждую неделю. В основном заседания были посвящены решению организационных вопросов и политическому обучению. Рассмотрим для примера собрание 27 декабря 1932 года, типичный образец деятельности венской группы.

В мероприятии, которое длилось с 20.30 до 23 часов, приняло участие девять человек, среди которых был новый сторонник, тут же зачисленный в «боевые товарищи». Центральной темой был 45-минутный доклад о национально-освободительной борьбе, потом состоялись 15-минутные дебаты. После короткой паузы собравшиеся изучили шестой «тезис Немецкой революции» и перешли к решению организационных вопросов: обмену контактной информацией, распространению газет, планированию мероприятий на следующую неделю. Обычно в заседаниях принимало участие не больше десяти человек. Примечательно, что не явившиеся на партийную сходку подвергались дисциплинарному взысканию. Но, с другой стороны, на подобные встречи приходили далеко не все члены «Боевого содружества». Руководство приглашало наиболее способных, чтобы подготовить из них кадры для будущего массового движения. Цель обучения — привить аналитические и ораторские способности, которые впоследствии могли пригодиться при проведении митингов и дискуссий. Любой член «Боевого содружества» должен был быть в состоянии переубедить своего оппонента. Обсуждение «тезисов Немецкой революции» и различных манифестов «Черного фронта» должно было дать основу для аргументации в политических спорах.

В то время члены «Боевого содружества» вели себя как некая элита подпольного движения. Но делали они это отнюдь не потому, что подвергались полицейскому преследованию, а потому, что были убеждены: их небольшое число было не чем иным, как выражением революционного качества. Поначалу штрассеровская группа была до смешного мала, но когда к ней присоединился «Союз немецких социалистов», штрассерианцы насчитывали около тысячи человек. К декабрю 1932 года их старания принесли первые плоды — число членов «Боевого содружества» стало расти. Большей частью новые люди приходили из НСДАП. К Францу Хагеру, который руководил «боевой группой Юго-Восток», даже примкнуло несколько именитых австрийских нацистов. Речь шла об агитаторе Покорном, бывшем штурмовике Панеманне, руководителе отдела пропаганды Шайере и казначее гау Вена Вальтере Туреке. Вальтер Турек был настолько известной фигурой в столичных кругах, что его выход из НСДАП сразу же стал сенсацией. К тому же он не ограничился тем, что покинул гитлеровскую партию. Турек опубликовал собственный манифест, в котором в пух и прах разносил бюрократизм НСДАП, чванство партийных бонз, которые бессовестно тратили общественные деньги. В конце 1932 года Штрассеру удалось создать опорные пункты в Инсбруке, Зальцбурге и Граце. В то же время «Боевое содружество» благодаря посредничеству Рудольфа Кински установило контакты с Шульцем.

Рудольф Кински родился в 1899 году. Будучи сыном директора федеральной канцелярии, он долгое время после войны путешествовал по Европе. В политику пришел в 1926 году, когда опубликовал в журнале «Культура» аналитические статьи относительно возрождения Западной Европы. В 1930 году защитил диссертацию и стал сотрудничать с «Младогерманским орденом» Артура Марауна. Одновременно являлся редактором газеты «Новостройка Австрии». В 1931 года занялся изучением корпоративной идеологии и вступил в НСДАП. Там он познакомился со статьями Грегора Штрассера, что подтолкнуло Кински к изучению трудов Отто Штрассера, который убедил его в реформизме Гитлера и необходимости следования изначальным идеям национал-социалистической солидарности. В 1932 году Кински стал членом «Боевого содружества».

Шульц и его сторонники в 1932 году присоединились к хаймверам, подчинявшимся Дольфусу. В итоге им пришлось участвовать в стычках с НСДАП. И хотя Штрассер весьма критически относился к «фашистской идеологии Дольфуса», однако ставил борьбу с Гитлером на первое место. Теперь лидер «Черного фронта» был заинтересован в сотрудничестве с «Немецкой национал-социалистической трудовой партией». Но в отношениях с Шульцем он предпочел придерживаться позиции силы. К этому времени партия Шульца растеряла большинство своих сторонников. Она не была даже в состоянии регулярно издавать газету, которая превратилась в 4-страничный листок. Чтобы выжить, Шульц должен был найти союзника. Штрассер же мог предоставить ему не только финансовую помощь, но значительно повысить престиж ДНСАП, придав ей статус общенационального движения. Для Штрассера союз с Шульцем обозначал контроль над австрийской газетой и применение на практике принципов «Черного фронта». Но прежде всего это была возможность вести политическую борьбу посредством традиций австрийского национал-социализма. Кроме этого сотрудничество с Шульцем становилось «защитной грамотой» от правительства Дольфуса, которое в любой момент могло начать преследование штрассерианцев. Вопреки ожиданиям Штрассера реакция Шульца оказалось более чем сдержанной. Официально долгожданный союз был заключен лишь в феврале 1933 года, когда стало известно о запрете «Черного фронта» в Германии.

В 1933 году «Боевое содружество», действовавшее в Австрии, переживало первый кризис. Энергичность, с которой вел пропагандистскую деятельность Карл Экер, привела к столкновению с некоторыми «старыми» членами «Содружества», прежде всего с Францом Хагером. Последний не мог смириться с тем, что не стал председателем австрийского «Боевого содружества», и с октября 1932 года начал проводить собственную политическую линию, сделав особый упор на сельское хозяйство. Он требовал, чтобы ему предоставили независимость от венского руководства, так как Хагер на местном уровне собирался объединиться с сельскими союзами. Экер, естественно, не мог пойти на это.

До января 1933 года исполком КГРНС предпочитал не вмешиваться в эти «провинциальные склоки». Конец конфликту, возможно, положило бы избрание нового венского бюро. Но на самом деле после этого конфликт разгорелся с еще большей силой. Хагер отказался распустить свои представительства на местах. По распоряжению из Берлина урегулировать ситуацию, грозившую расколом, предстояло 8 февраля 1933 года на переговорах, которые должны были проходить в кафе «Шедель». Там Экер заявил, что наделен полномочиями распустить боевую группу в Вене и снять Хагера со всех постов. Тот мог остаться в организации лишь при одном условии: он должен прекратить, любые контакты с другими политическими союзами и организациями. Хагер решил принять это предложение: он сложил с себя руководство зоной «Провинция», которая стала подчиняться напрямую Вене.

Чтобы окончательно закрепить достигнутую договоренность, было решено провести общее собрание, на котором должен был присутствовать специально приглашенный по этому случаю Кюблер. После того как он зачитал приветствие от «вождя», он сообщил еще более шокирующую новость — австрийский филиал «Боевого содружества» подлежал реорганизации. Теперь на территории всей Австрии действовала боевая группа «Южная марка», которой должен был руководить Карл Экер. Стало очевидным: берлинское руководство хотело получить полный контроль над австрийцами, поставив крест на любых устремлениях к автономии. (Не за это ли в свое время Отто Штрассер упрекал Гитлера?) Хагера фактически выжили из организации. 16 февраля 1933 года он вышел из «Боевого содружества». Но перед этим от имени своих сторонников опубликовал открытое письмо: «Мир — хижинам, война — дворцам! Товарищи, друзья! Мы сообщаем вам, что мы, австрийское подразделение „Боевого содружества революционных национал-социалистов“, покидаем эту организацию, чтобы всеми силами бороться за социалистический переворот, который означал бы улучшение немецкой судьбы. Нашей законной организационной формой является „Радикальное социалистическое национальное объединение“. Нашей программой являются „20 принципов немецких национал-коммунистов“. Наше приветствие — Хайль Германия!»

Письмо Хагера фактически не критиковало Штрассера и его организацию, а потому на эту неприятность решили просто закрыть глаза. Но вслед за Хагером КГРНС покинула большая часть членов его «боевой группы». Впрочем, почти все они чуть позже вернулись в «Боевое содружество». На этот раз раскол в организации был вызван вовсе не политическими причинами, а личным соперничеством двух людей, мечтавших возглавить австрийский филиал «Боевого содружества». Этот инцидент фактически не оказал никакого влияния на дальнейшую деятельность штрассерианцев. Экеру удалось создать юношескую группу «Черная молодежь». Ее членами в подавляющем большинстве были молодые члены «Немецкой обороны», которые при желании вместе в хаймверовцами могли организовать отпор гитлеровским штурмовикам.

Австрийская «боевая группа» приобрела исключительное значение после запрета «Черного фронта» в Германии. Теперь она стала ответственной за координацию деятельности всего штрассерианского движения. Необходимость издавать собственную прессу, которая нелегально должна была поставляться в рейх, позволила договориться Штрассеру и Шульцу о начале совместной деятельности. Но при этом не могло быть и речи об объединении. Шульц находился в более выгодном положении. Его, по меньшей мере, не преследовали у себя на родине. КГРНС и ДНСАП остались двумя разными организациями. При этом Шульц подчеркивал, что не видит никаких идеологических различий между их группировками. Но это, скорее, был жест доброй воли.

Информационная служба НСДАП сообщала в одном из донесений об этой договоренности следующее: «Как уже говорилось в сообщении от 19 февраля 1933 года, Отто Штрассер собирается воспользоваться услугами газеты „Немецкая рабочая пресса“, которая должка занять место запрещенной газеты „Черный фронт“. Исполнительный комитет, который заседал 17 февраля 193З года в Тюрингии, одобрил этот проект».

Вышедшая 25 февраля 1933 года «Немецкая рабочая пресса» опубликовала призыв, подтверждавший достигнутую договоренность. «Мы доводим до сведения, что после запрета „Черного фронта“ „Немецкая рабочая пресса“ будет выходить как печатный орган движения Отто Штрассера, руководимого им „Черного фронта“ и размещать организационные сообщения и статьи, присланные из Германии. Мы также доводим до сведения, что со стороны ДНСАП Австрии достигнута договоренность с „Содружеством“ Отто Штрассера о его прибытии в Вену для программного заявления, которое должно предопределить пути обоих движений».

Альянс между Шульцем и Штрассером оказался недолгим, он продлился до 20 марта 1933 года. Штрассер оказывал Шульцу финансовую поддержку, дабы тот обратил более пристальное внимание на издательскую деятельность. До начала этого сотрудничества «Немецкая рабочая пресса» выпускались тиражом 2500 экземпляров, из которых 1400 шло в розничную продажу, 600 — подписчикам, а 500 отправлялось в Германию. В конце февраля Штрассер потребовал, чтобы тираж увеличился до 5 тысяч, большая часть которых должна была направляться в Германию. 4 марта «Немецкая рабочая пресса» впервые вышла с вкладышем первого номера штрассеровского «Черного отправителя». 7 марта Шульц собрал в гостинице «Зеленые ворота» общий сход венской группы. От ДНСАП на этом мероприятии выступили сам Шульц и его помощник Эндерес. От «Боевого содружества» речь держали Кински, Бонеш и Гёргей. Темой обсуждения была «Наша позиция в отношении Гитлера и социал-демократии». После прочтения сообщений возникало впечатление, что социализм одной группировки вовсе не походил на социализм другой. Причем никто даже не пытался найти точки соприкосновения.

Почему перестала выходить «Немецкая рабочая пресса», до сих пор не известно. Но факт остается фактом — второй номер «Черного отправителя» вышел в другом месте в качестве самостоятельной газетки. Третий номер вновь вышел в качестве приложения к «Немецкой рабочей прессе». В нем наконец-то была предпринята попытка выработать общее понимание социализма. Кински специально для этого написал статью «Что такое социализм? Четыре принципа немецкого социализма». Но предложенные принципы очень отличались от штрассеровских тезисов.

Согласно взглядам Кински, кризис капитализма не был связан с циклическим историческим кризисом, предопределенным переходом от либерализма к консерватизму. Для него это явление было простым совпадением двух экономических процессов: кризисов производства и распределения. Отсутствие плановой экономики, погоня за наживой приводили к перепроизводству, нарушению равновесия, что вылилось в мировой экономический кризис. В итоге была подорвана покупательная способность широких народных слоев. Предложенное Кински решение проблемы состояло в том, чтобы обучить часть городского населения сельским профессиям и провести акцию переселения на восточные территории. Это должно было освободить 80 % народа от цепей долгового рабства. Повышение уровня жизни увязывалось с признанием общественных интересов.

Перераспределение личной собственности означало контроль государства над финансовым и промышленным капиталом, исключение из хозяйственной жизни ненемецких элементов. Добровольное ограничение потребностей и доходов должно было привести к полнейшей автаркии страны. Но ни корпоративное государство итальянского фашизма, ни провозглашенное Штрассером государство сословий и советов не могли, по мнению Кински, стать основой для нового социального порядка. Отвергая ранние позиции первых национал-социалистов, Кински выдвинул идеи о вездесущем государстве, которое бы могло реализовать всеобщую мечту об общественном благе.

Казалось, он был убежден: одного воспитания достаточно для построения справедливого общества и правильного экономического уклада. Позже эти идеи были развиты «Немецким национал-социалистическим объединением Австрии».

Несмотря на все попытки сближения, 20 марта 1933 года между Шульцем и Штрассером произошел разрыв. Истинные причины его неизвестны, но правдоподобной кажется следующая гипотеза. Штрассер был одержим только одной идеей — бороться против Гитлера. Но это вряд ли могло удовлетворить организацию, которая играла хоть и небольшую, но все-таки роль в политике Австрии. И если политические интересы Шульца ограничивались родиной, то Штрассер ориентировался прежде всего на Германию. А стало быть, их интересы не только не совпадали, но и были взаимоисключающими. Различия во мнениях усугубили финансовые трудности. Штрассер не мог долго поддерживать Шульца — все немецкие счета «Черного фронта» были арестованы. Да и для самого Штрассера было более выгодно обеспечить финансирование собственной газеты.

С марта по июль 1933 года Штрассер самостоятельно издал в Вене 15 номеров «Черного отправителя», который хоть и имел четыре полосы, но был выпущен пятитысячным тиражом. Новый печатный орган штрассерианцев был по сути боевым листком. Кроме этого Штрассеру удалось издать брошюру «Надолго ли Гитлер?», которая нелегально доставлялась в Германию, правда, доставку по почте, как это делалось раньше, пришлось прекратить. Было решено создать на австрийско-баварской границе сеть нелегалов, которые доставляли бы в рейх подпольную литературу.

18 марта «Черный получатель» появился в газетных ларьках Вены — «Боевое содружество» начало широкую подписную кампанию. Как ни странно, но она удалась. На газету кроме частных лиц подписалось множество организаций. Среди них были не только националистические организации, но и редакция марксистского «Красного знамени», и даже читальные залы Венского университета. Это позволило Штрассеру распространить свои взгляды среди большинства консервативных организаций австрийской столицы и даже создать кружок симпатизирующих, куда вошло множество студентов. Но все равно положение «Боевого содружества» в марте 1933 года было незавидным. Денег хватало только на выпуск газеты.

В апреле 1933 года из Германии прибыл Хильдебранд, который должен был контролировать деятельность австрийских штрассерианцев. Кроме него руководством занимались два штатных сотрудника: Хана Хайден и Эмиль Карл Мюллер. Карл Экер производил исключительно вербовку новых сторонников. Это ему удавалось, хотя нельзя было сказать, что организация росла как на дрожжах. В Вене Штрассер мог рассчитывать где-то на 200 человек. Очень сложно установить, кем они были. Но в целом можно утверждать, что в Австрии «Боевое содружество» стало организацией средних слоев, а вовсе не рабочим союзом. Большинство австрийских штрассерианцев были «белыми воротничками».

Случайные заметки сторонников группы Шульца и бывших австрийских нацистов, покинувших партию, говорили о частом двойном членстве в «Боевом содружестве» и других организациях: «Немецкой обороне», Союзе «Танненберг», который осуществлял свою деятельность не только в Германии, но и в Австрии. Все это наводит на мысль, что организация Штрассера развивалась здесь как некое приложение к военизированным объединениям националистического толка. Вероятно, самим штрассерианцам мало кого удавалось завлечь в свои ряды. Организационные способности австрийских штрассерианцев можно поставить под сомнение, особенно если принимать в расчет переговоры с «Немецкой обороной» и внутренние письма, распространенные 1 июля 1933 года. «Боевое содружество» уже давно пыталось установить более плотные контакты с «Немецкой обороной», тем более что многие ее члены уже были штрассерианцами. По указанию национального руководства «Немецкой обороны» во всех мероприятиях «Боевого содружества» принимал участие некий капитан Каде. Видимо, он изучал потенциал этого движения. В определенный момент, скорее всего после отчета Каде, «Немецкая оборона» выразила готовность участвовать в мероприятиях штрассерианцев и распространять среди своих членов пропагандистские материалы «Боевого содружества». Но это должно было произойти при соблюдении ряда условий. Во-первых, штрассерианцам необходимо было зарекомендовать себя с положительной стороны. Во-вторых, «Боевому содружеству» следовало занять четкую идеологическую позицию. Руководство «Немецкой обороны» критиковало Штрассера за терпимое отношение к евреям и христианам, слабую политизированность отдельных членов его организации и недостаточно спланированную политическую работу (посмотрели бы они на штурмовиков Штеннеса). Эти замечания были вполне справедливыми, так как новые члены КГРНС не были в состоянии освоить «Тезисы Немецкой революции», а старые не проявляли особого рвения. В итоге Штрассерианцы часто пропускали обязательные занятия, да и на самих мероприятиях царил беспорядок.

Плюс к этому «Боевое содружество» оказалось в сложной ситуации. Оно не могло вставать в оппозицию к Дольфусу, так как в одночасье все немецкие штрассерианцы могли лишиться политического убежища. Но привлечь новых сторонников, критикуя главу зарубежного государства, было затруднительно. Нападать же на австрийских нацистов тоже было неразумно — они могли бы пополнять ряды «Боевого содружества». В итоге Штрассер почти всегда отказывался участвовать в открытых политических дискуссиях. Да и сама теория Штрассера мало подходила для венского климата. Австрийские националисты считали ее неполной и осуждали за расплывчатость. Все это приводило к потере дисциплины, на что во внутреннем письме обратил внимание руководитель венской «боевой группы» Рудольф Йордан. Он обрушился на подопечных с уничижительной критикой за неуплаченные взносы, нежелание проходить политическую учебу, пренебрежительное отношение к контактам с Германией, невыполнение приказов: «С безграничной горечью я наблюдаю за венским балаганом, который совершенно несправедливо носит название „боевой группы“. Для этих собраний говорунов больше бы подошло наименование „политической рюмочной“ или „объединения заклинателей“. Тем, кто ясно не понял, зачем пришел сюда, кто из-за второстепенного не видит главного, не место в „Боевом содружестве“. Нам нужны дела, а не болтовня. Я осознаю тяжесть поставленных мною задач, но они должны быть выполнены. Мы должны доказать самим себе и истории, являемся ли мы якобинцами Немецкой революции или жалкими жирондистами! Может, мы революционеры за пивной кружкой и обыкновенные ворчуны? Мы должны быть активистами, борцами за дело Немецкой революции. Мы должны сражаться, а не заниматься политическим онанизмом! Нам нужно не количество, а качество. Нам предстоит достигнуть великой цели — Великой национальной социалистической Германии!»

Если о пропагандистской и агитационной деятельности «Боевого содружества» в венский период известно достаточно много, то о переезде Отто Штрассера в Австрию сообщалось гораздо меньше. Если верить мемуарам Штрассера, в Австрию ему помог попасть старший брат Грегор, который отошел от политики и дожидался своей участи. В одной из автобиографий Отто Штрассер сообщал, что прибыл в Вену 9 мая 1933 года без какой-либо полицейской регистрации, поселился у своей кузины Луизы Рэпп.

Но первые неточности в мемуарах Штрассера выявились, когда было найдено заявление, поданное им в венскую полицию. Впрочем, это детали. В то время он очень опасался нападений австрийских нацистов, которые находились на нелегальном положении. Опасения были вполне оправданными. После того как «Черный фронт» был запрещен в Германии, Дольфус мог поддаться нацистскому террору и освободить руки гитлеровцам, которые бы сами расправились со старыми противниками.

Штрассер был совершенно убежден в реальности подобного сценария, а потому уже в мае 1933 года собирался перебраться в безопасное место, а саму организацию передислоцировать в Чехословакию. Впрочем, его мемуарам особо не стоит доверять — Штрассер любил все приукрасить. Взять хотя бы Эдгара Юнга.

Эдгар Юнг, известный политический публицист и писатель, начал карьеру в Народной партии, после чего примкнул к «Немецкому клубу господ», мозговому центру младоконсерваторов. В 1932–1934 годах был советником Папена, в котором Юнг пытался найти законопослушный консервативный дух, что не помешало последнему пойти на компромисс с Гитлером. Юнг, в свою очередь, пытался собрать воедино всех более или менее оппозиционных консерваторов. Ему даже удалось спровоцировать Папена произнести 17 июня 1934 года в Марбурге откровенную речь, призывавшую встать в оппозицию Гитлеру. Планировалось, что СА при поддержке радикального крыла рейхсвера должны были поднять восстание и сформировать национальное правительство. Но Гитлер нанес удар быстрее. Э. Юнг погиб при невыясненных обстоятельствах 1 июля 1934 года.

Так вот, Штрассер в своих мемуарах утверждал, что поддерживал тесные контакты с Юнгом. Но на деле оказалось, что они были едва знакомы. Есть сведения, что Юнг изъявил желание встретиться со Штрассером в Австрии. Встреча произошла где-то в конце мая 1933 года. На ней Юнг поведал Отто Штрассеру о растущих противоречиях внутри гитлеровского кабинета, различиях между СА и рейхсвером, распрях между штурмовиками и эсэсовцами, разногласиях между СА и «Стальным шлемом», о растущем нацистском терроре. Свой рассказ Юнг якобы закончил мыслью, что влиятельные круги не всегда будут безропотно смотреть на эти безобразия. После обмена мнениями Юнг и его друзья выразили готовность купить несколько тысяч экземпляров «Черного получателя» и антигитлеровской брошюры, чтобы отправить ее в Германию. Кроме этого Юнг сделал Штрассеру подарок — поддельный паспорт, выписанный на чье-то имя. Он мог обеспечить Штрассеру при необходимости свободу передвижения по Германии. Дело шло к тому, что Штрассера хотели вовлечь в консервативный заговор против Гитлера.

Чтобы укрепить свои позиции в Австрии, Штрассер решил установить связи с влиятельнейшей фигурой в военизированных группировках Вальтером Фримером. Вальтер Фример был одним из лидеров австрийских хаймверов. Как известно, именно эти военизированные союзы привели к власти Дольфуса. Но со временем «социально-христианский фашизм» как главная идеология хаймверов был вытеснен великогерманскими идеями в стиле «фёлькише». Это идеологическое развитие позволило им сблизиться с НСДАП, за что еще в 1930 году выступал Грегор Штрассер. Фример стал фактическим выразителем подобных настроений. Под его контролем в то время находилась мощная организация «Защита Родины». В сентябре 1931 года В. Фример, по образцу Муссолини, решил организовать поход на Вену. Но путч провалился. Во-первых, он был плохо подготовлен. Во-вторых, к этой затее враждебно отнеслись лидеры других хаймверов. Попытка государственного переворота сошла Фримеру с рук. Правительство не захотело накалять и без того непростую политическую обстановку в стране, и заговорщиков даже не отдали под суд. Оставшись на свободе, Фример вернулся в родную Штирийскую марку. Но его политическое отшельничество длилось недолго. В 1932 году он стал сотрудничать с австрийскими нацистами. В мае того же года призывал рядовых членов хаймверов к политической независимости от национального руководства этих союзов, которое поддерживало режим Дольфуса. 20 мая состоялась его встреча с Гитлером. В ходе беседы Фример настаивал на независимости «Защиты Родины» от НСДАП. Фюрер, казалось, пошел на уступку. В 1933 году хаймвер Фримера был переименован в «Немецко-австрийскую защиту Родины». Она была усилена членами союза «Оберланд», проживавшими в Тироле и Каринтии. 18 апреля 1933 года Фример совместно с нацистами создает «Великогерманский фронт». Именно с этого момента влияние гитлеровского движения на хаймверы стало расти. Местные группы нацистов стали пополняться австрийскими националистами. Теперь Фример только мешал Гитлеру. Его с двумя десятками сторонников фактически выкинули из «Великогерманского фронта». С этого момента Фример решил начать вооруженную борьбу против Гитлера.

Именно тогда состоялась встреча Отто Штрассера и Фримера. Но об их совместной деятельности фактически ничего не известно. Судя по всему, власти не воспринимали всерьез этот «политический мезальянс». Информацию удалось найти только в одной из австрийских газет того времени — «Экстренном листке». В одном из выпусков этой газеты между «Боевым содружеством революционных национал-социалистов» и группой Фримера ставился знак равенства, их называли либо национал-большевиками, либо национал-коммунистами.

 

Глава 2

Ликвидация «Венского централа» и попытка работы в Чехословакии

Когда в начале 1933 года Дольфус решил начать наступление на НСДАП, над нацистской партией нависла реальная угроза ее запрета в Австрии. Австрийские нацисты решили ответить на эти меры, прибегнув к не менее агрессивной тактике. В январе 1933 года страну захлестнула волна террора. Почти каждый день где-то гремели взрывы бомб. Как и подобало в подобной ситуации, все это красочно живописалось в прессе. Нацисты взрывали еврейские магазины, газетные киоски, полицейские участки. В мае — июне 1933 года началась новая волна террора, которая посеяла повсеместную панику. Панические нотки слышались даже в полицейских донесениях, которые направлялись федеральному канцлеру.

11–13 мая Вена пережила три кровавых дня. Авторы многочисленных терактов были неизвестны, но Дольфус приписал их нацистам. Отмечалось, что покушавшиеся действовали очень слаженно и смело. Хаймверы и полиция начали массовые аресты местных штурмовиков и пронацистски настроенных студентов. Поначалу они отрицали причастность к этим терактам. Но позже НСДАП была вынуждена признать, что некоторые из них участвовали в «насильственных акциях», не уточняя, шла ли речь об уличных стычках или об организации терактов. Теперь у Дольфуса появился повод принять еще более жесткие меры в отношении гитлеровской партии. 20 июня 1933 года все австрийские газеты сообщили о запрете в Австрии НСДАП и штирийской «Защиты Родины». Этот запрет базировался на законе от 24 июня 1917 года, который должен был защищать республику от социальных беспорядков. НСДАП запрещалась любая деятельность на территории Австрии, в том числе создание новых организаций. Также запрещалось ношение нацистских значков и символики. Нарушавшие запрет подвергались штрафу в 2 тысячи шиллингов и тюремному заключению на полгода. Как показали события февраля — июня 1934 года, эти меры оказались безрезультатными, они не нейтрализовали нацистскую опасность. Гитлеровские СА и СС продолжили свое существование, формально вступив в парамилитаристские организации, например в Союз «Оберланд». Правительство решило запретить «Оберланд» и «Немецкую оборону», но и это не принесло результатов.

Тем временем в германских газетах утверждалось, что волну террора в Австрии организовал «Черный фронт», а СА и радикальные студенты просто оговорили себя под пытками. Штрассер тут же прореагировал на эту клевету. Он связался с хаймверами и опубликовал в газетах заявление, в котором решительно отвергал подобные обвинения. Но ситуация продолжала развиваться.

В понедельник 26 июня 1933 года в газете «Боевой призыв» появилась статья, вновь обвинявшая Штрассера в организации беспорядков. Несколько дней спустя та же газета начала клеветническую кампанию против «Черного фронта», опубликовав статью «Бомбисты не были нацистами». «Боевой призыв» давал понять, что эти публикации должны были стать сенсационным поворотом в деле о таинственных терактах. По ее мнению, пока НСДАП имела официальный статус, в стране не было саботажа и покушений, так как нацисты и без того имели возможность вести пропагандистскую деятельность. Пока политическое руководство австрийской НСДАП могло непосредственно воздействовать на своих сторонников, оно не обращалось за помощью к военизированным формированиям. Пока проходили дисциплинированные собрания, манифестации, слеты СА и СС, молодежь могла реализовать жажду деятельности и не было никаких жертв.

Оказывается, если верить «Боевому призыву», уже осенью 1932 года эмиссары «Черного фронта» начали оказывать тайное влияние на внутреннюю политику Австрии. Они пытались деморализовывать нацистов, проникая в НСДАП, СС и СА. Газета утверждала, что из штрассерианцев состояли целиком некоторые отряды австрийских СС. «Провокаторы» даже якобы протянули щупальца в «Рабочую газету» и «Красное знамя». «Черный фронт» фактически оккупировал нацистские организации, внушив их членам «национал-большевистские» идеи.

Дальше — больше. В Германии «Черный фронт», оказывается, хотел отговорить Гитлера от законного пути, предлагая ему захватить власть нелегальными методами. Сами же штрассерианцы придерживались «пропаганды действием». «В головах этих мародеров от национал-социалистического движения витали большевистские и анархические идеи», — утверждалось в одной из статей. «Гитлер не мог смириться с подобной политикой катастроф, а потому избавил свою партию от Отто Штрассера, Вальтера Штеннеса и им подобных. Но поскольку штрассерианцы не прекратили подпольной работы, Гитлер был вынужден отправлять их в концентрационные лагеря. Тогда Штрассер и Штеннес решили скрыться в Вене, чтобы там наладить отношения с остатками группы Шульца, надеясь проникнуть в „Отечественный фронт“» [правящая партия в Австрии в годы режима Дольфуса].

После «тщательного расследования» автор статьи пришел к выводу, что политическое руководство НСДАП не имело никакого отношения к террористическим актам в Австрии. Между тем в стране уже существовал некий «подпольный фронт», который ставил своей целью уничтожение не только национал-социализма, но и фашизма вообще. Эти статьи по своей форме и содержанию были типичным проявлением нацистской пропаганды: все переворачивалось с ног на голову, белое становилось черным. С одной стороны, нацистское руководство, инспирировавшее эти публикации, пыталось оказать давление на Дольфуса, намекая, что беспорядки и теракты могут продолжиться. С другой стороны, оно пыталось дискредитировать в глазах хаймверовцев Отто Штрассера, представив его как коммуниста и самого опасного врага австрийского фашизма.

В одной из своих книг Штрассер сделал предположение, что в то время за полицейским префектом Вены стояли люди, симпатизировавшие нацистам: «Теперь все было ясно: эту историю задумал подлый Штайнхойзель [префект полиции]. Я кипел от ярости, когда представлял, как он получает двойную награду: от австрийского правительства за то, что изничтожил террористов, и от Берлина за то, что нанес урон централу „Черного фронта“. Очевидно, что эти статьи, привлекшие внимание общественности, были делом рук НСДАП. Гитлеровцы хотели сделать меня козлом отпущения».

Публикации, появившиеся в «Боевом призыве», были очевидным намеком Гитлера Дольфусу: австрийское правительство должно было отменить запрет на деятельность нацистской партии и начать преследование штрассерианцев как «истинных» виновников терактов.

Когда клеветническая кампания против Отто Штрассера и «Черного фронта» достигла своего пика, в поле зрения австрийской полиции попал инженер Антон Вебер. Вебер был баварцем, одним из участников нелегальной сети, созданной Штрассером, которая переправляла контрабандными путями подпольную литературу в Германию. Он был арестован 18 июня 1933 года при попытке спрятать на одном из кораблей листовки, предназначенные для антифашистских групп. 30 июня Вебер предстал перед венским судом, а некоторое время спустя полиция начала облавы на членов штрассеровский организации. Клеветническая кампания в прессе и контрабанда оказались для австрийских чиновников вполне достаточным поводом для начала полицейского расследования. После того как были установлены все члены «Черного фронта», места их встреч, полиция начала готовить обыски. Аресты начались 3 июля 1933 года.

Около 13 часов усиленные полицейские наряды заняли помещения венского бюро «Черного фронта» в Хофбурге. Затем начались обыски в опорных пунктах и штаб-квартире «Национального союза унтер-офицеров». Как следовало из сообщений полиции, собравшиеся там люди не ожидали налета, а потому не успели спрятать оружие и уничтожить документы. Некоторые из присутствовавших штрассерианцев забаррикадировались в одной из комнат. Но ее взяли штурмом, прежде чем они успели уничтожить картотеку «Черного фронта». Полиция изъяла архивы движения, два пистолета, несколько обойм к ним и десяток винтовочных штыков. При обыске полиция натолкнулась на несколько важных документов: переписку Хильдебранда с германскими товарищами, адреса членов «Черного фронта» и сведения о подписчиках на газеты штрассерианцев.

Обыски в опорных пунктах, у Рудольфа Йордана и в помещении «Национального союза унтер-офицеров» оказались безрезультатными. Но на одной из квартир было найдено несколько ящиков с подпольной литературой и патронами. Аресты продолжились и на следующий день. Были арестованы Карл Экер, Альфред Крёсс, Луиза Конрад, у которых находились списки организации и письменные отчеты о деятельности революционных национал-социалистов в Германии и Австрии. 5 июля были схвачены Артур Вольф, Вильгельм Ландинг, Эдуард Свобода, Освальд Хриш, Вильгельм Гёргей и Иоганн Зайфрид, но у них не было найдено ничего особенно, кроме обычных газетных публикаций.

Несмотря на то, что в полицейском департаменте абсолютно не верили, что организация Отто Штрассера была причастна к терактам, совершенным в июне 1933 года, полиция все-таки передала юстиции 17 членов «Черного фронта». Суд, приняв во внимание незаконное хранение оружия и нелегальное положение «Черного фронта» в Австрии, решил оставить соратников Отто Штрассера в тюрьме. Все они были осуждены за создание тайной организации и хранение оружия. Штрассер был приговорен к тюремному заключению заочно. Все осужденные были освобождены через год. А некоторые, например Луиза Конрад, вообще провели в тюрьме только пару месяцев. Вместе с тем суд запретил воссоздание в какой-либо форме «Черного фронта». Хотя сам по себе подобный факт был маловероятным — рядовые члены окончательно утратили любые контакты со своими руководством. Штрассера ждала новая неудача — его сторонников преследовали в Австрии так же, как и в Германии.

Во всех своих книгах Штрассер утверждал, что во время арестов соратников он находился в Вене и только чудом ему удалось не попасть в руки полиции. Бегство в Чехословакию он описывал следующим образом: «Покидать Австрию по железной дороге было небезопасно. Как показывал опыт, за вокзалами и дорогами уже пристально следили. Но оставался еще старый трамвай между Веной и Презбургом… Полиция снисходительно смотрела на такое старомодное средство передвижения, как трамвай. Никто не мог и подумать, что я подобным способом скроюсь в Чехословакии».

Можно поставить под сомнение правдоподобность подобных красочных описаний, так как известно, что во время пребывания в Австрии Отто Штрассер находился под неустанным контролем полиции. За ним продолжали следить даже во время пребывания в провинциальном городке Мальниц. Хотя Штрассер ездил по стране под именем инженера Отто Лёрброка, ему никогда не удавалось ускользнуть от полиции. 12 июня в полицейском рапорте говорилось, что он, оставив свою жену в Мальнице, уехал к своей кузине в Вену. 18 июня он отбывает на поезде с вокзала Франца Иосифа в Чехословакию. Именно там он узнал об арестах, которые происходили 3 июля 1933 года. Эти факты заставляют усомниться в том, что в Вене действительно произошло «чудо». Остальное можно было узнать из его письма, направленного Штрассером 6 июля 1933 года из Праги в венскую полицию.

Этот текст состоял из двух частей. Первая характеризовала действия полиции, вторая содержала пояснения относительно целей и задач «Черного фронта». «Публикации в венской прессе, в особенности сообщение полиции от 5 июля относительно „Черного фронта“, дали мне как имперскому руководителю этой организации повод довести до сведения полицейских структур наши цели. Как справедливо подмечено в полицейском релизе, я недолго пребывал в Австрии. Но в отличие от изложенного, уведомил полицию о прибытии в страну… „Черный фронт“ добивался бескомпромиссного и революционного воплощения в жизнь идей национал-социализма. Подобные целевые установки противопоставляли и продолжают противопоставлять друг другу „Черный фронт“ и гитлеровскую партию. Но они никогда не смогут направить „Черный фронт“ против интересов немецкого народа, равно как и против вечных понятий человечности и доброты. Несмотря на некоторые политические разногласия, возникшие между нами и австрийским правительством, мы полагаем, что венская полиция обязана обличать ложь нацистских газет и установить непричастность „Черного фронта“ к совершенным терактам. Но почему, несмотря на свою невиновность, сторонники „Черного фронта“ арестованы и отданы под суд? Якобы за создание тайной организации? Но обвинение в заговоре абсурдно, так как деятельность „Черного фронта“ проходила под само собой разумеющимся надзором властей. При выпуске вестника имперского руководства („Черный отправитель“), запрещенного в Германии, мы, поступая по инструкциям, согласовывали каждый номер, чтобы быстрее довести его до общественности. Ни один из 15 выпусков этой газеты не был арестован и изъят полицией. И в остальной политической деятельности „Черный фронт“ никогда не выходил за рамки, установленные законами Австрии, так как мы не хотели подвергать угрозе наше политическое убежище. А потому речь идет либо о прискорбном промахе, либо о роковой ошибке». Письмо заканчивалось тремя просьбами: освободить Луизу Конрад, не занимавшуюся политической деятельностью; не выдавать Германии арестованных в Австрии штрассерианцев; реабилитировать всех членов «Черного фронта» и сохранить за ними право политического убежища.

Ответ на это письмо должен был получить Антон Штрассер, который в январе 1933 года эмигрировал во Францию. Само обращение к властям Австрии было полностью опубликовано в 16-м номере «Черного отправителя». Ни одна немецкая или австрийская газета не решились его опубликовать. Да и само имя Отто Штрассера очень скоро сошло со страниц австрийских газет, им продолжало интересоваться только немецкое консульство. 13 июня 1933 года венская полиция получила письмо от немецких дипломатов, в котором они просили выдать Германии арестованных членов «Черного фронта». Решение вопроса забуксовало. Завязалась долгая переписка. В австрийском правительстве никак не могли решить, вызовет ли отказ выдать осужденных штрассерианцев международные осложнения. Но в итоге немецкое консульство получило отрицательный ответ, австрийский эпизод в истории революционного национал-социализма подошел к концу.

Ликвидация австрийского «централа» «Черного фронта» стала тяжелым ударом для антифашистского сопротивления в Германии. Штрассер оказался совсем не подготовленным к созданию второго «централа», который должен был возникнуть на этот раз в Чехословакии. Очень сложно понять причины очередной неудачи Штрассера, так как неизвестно, что двигало Дольфусом, когда он решил запретить в своей стране «Черный фронт». Может быть, советники убедили канцлера, что деятельность революционных национал-социалистов направлена против правительства, что «Черный фронт» борется против фашизма, в том числе в его австрийском варианте, что Штрассер намерен осуществить в Австрии национал-большевистскую революцию. Но скорее всего причина кроется в том, что Штрассер был плохо информирован о политической обстановке в Австрии, а потому не был готов к деятельности в этой стране. Его двойственное отношение к Дольфусу стало причиной подозрительного отношения к штрассерианцам со стороны властей. В случае столкновения между австрийскими фашистами и германскими нацистами революционные национал-социалисты оказались бы между двух огней.

Штрассер совершил ошибку, не поддержав открыто правительство Дольфуса, а его революционная пропаганда зашла слишком далеко. Не решившись избавиться от своей экстремистской фразеологии, Штрассер стал подвергаться нападкам со всех сторон. Снова, как и ранее, он должен был винить во всех неудачах только себя, что в очередной раз ставило под сомнение его способности как политика. История «Боевого содружества» в Чехословакии стала точкой отсчета исчезновения революционного национал-социализма как такового.

Ликвидация «венского централа» выбила Отто Штрассера из колеи. У него фактически не было времени, чтобы создать в Праге новый подпольный центр антифашистского сопротивления. Деятельность штрассеровского сопротивления в Чехословакии ограничена 1933–1935 годами, то есть тем временем, когда в Германии существовала хоть какая-то оппозиция Гитлеру. К 1935 году Штрассер сосредоточился исключительно на попытке собрать воедино немецкие антифашистские группы из Южной Америки, США, Южной Африки, отдельных европейских стран. Он хотел создать новую международную организацию, которая бы руководила прямыми действиями антигитлеровской оппозиции.

Во время пребывания в Праге Отто Штрассер не был изолирован. Здесь проживало около 600 человек, бежавших из Германии: коммунисты, социал-демократы, евреи, либеральные интеллектуалы. Из них сформировалось несколько антигитлеровских центров, которые вели активную издательскую деятельность. Но чешское правительство весьма сдержанно относилось к подобной эмиграции. Оно в определенной мере поддерживало либералов и социал-демократов, заняв враждебную позицию в отношении коммунистов. Немецкая община находилась под постоянным полицейским присмотром, но не подвергалась преследованиям, пока не критиковала существующую власть в стране. В определенный момент правительство Масарика стало оказывать значительную помощь либеральным и демократическим группам, ориентированным на решительную борьбу с гитлеровским режимом. Масарик со все большей озабоченностью следил за агитацией Хенляйна, вождя судетских нацистов. В то время в Чехословакии проживало около 3 миллионов немцев, и президент страны вовсе не жаждал повторения австрийского сценария.

В Чехословакии Отто Штрассер мог рассчитывать только на 10 человек — остатки некогда многочисленного «Черного фронта». Количество явно недостаточное для эффективной подпольной работы. Штрассер хотел восстановить связи со сторонниками, оставшимися в Германии. В 1933–1934 годах он, пытаясь найти спонсора для новой газеты, написал несколько антигитлеровских брошюр. Своими многочисленными интервью Штрассер пытался сформировать у общественности мнение, будто бы он являлся авторитетнейшей фигурой немецкой оппозиции.

В статьях и дискуссиях с журналистами Штрассер не уставал повторять свою схему якобинско-жирондистского развития истории, высказывая твердую уверенность в скорейшем падении режима Гитлера. Все то же самое, что говорилось и несколько лет назад, за тем исключением, что теперь Штрассер демонстрировал свою неприкрытую любовь к евреям. Подобный филосемитизм проснулся в нем по политическим мотивам. Он очень надеялся получить финансовую поддержку от антифашистских организаций США. Неудивительно, что в этот период в окружении Штрассера оказалось очень много евреев: бывший рейхсверовец Хайманн, пражский издатель Севера, венгерская еврейка фрау Гроф, одно время даже работавшая секретаршей «вождя» «Черного фронта».

В статье, написанной для «Парижского ежедневника», он яростно нападал на «тупую и несправедливую антисемитскую клевету, распространяемую гитлеровцами». Он требовал защиты еврейского меньшинства, а в сионистском проекте видел возможность решения пресловутого еврейского вопроса. Активная самореклама позволила Штрассеру создать небольшую группу, которая получила название «Исполнительный комитет Немецкой революции». Но Штрассер не собирался останавливаться на этом. Он захотел сформировать из приближенных «немецкое правительство в изгнании».

Программа «Исполнительного комитета» была ориентирована на всех активных антифашистов, но прежде всего на немецкую молодежь. По своему содержанию она была очередным повторением «14 тезисов Немецкой революции» — борьба против Версальского договора, отрицание капитализма, социализация экономики, народная революция, создание общественного строя, опирающегося на сословия и профессиональные корпорации. Новыми были только два пункта: формальное признание равных прав еврейского народа и отказ от европейских войн как пути создания «Европейской Федерации». Любые спорные вопросы должны были урегулироваться только мирным путем.

Чтобы достать необходимые средства, «Исполнительный комитет» решил выпустить в обращение боны, которые должны были быть оплачены имперским казначейством после революции. Немецкое консульство тут же заявило протест, так как по сути это являлось не просто мошенничеством, а почти выпуском фальшивых денег. Чешское правительство приняло это замечание к сведению — Штрассеру погрозили пальцем и порекомендовали больше так не делать.

Когда в феврале 1934 года Штрассер вновь стал издавать газету «Немецкая революция», то решил, что пришло время активизировать, внутреннее сопротивление в самой Германии. Это сразу же вызвало беспокойство гестапо, которое поручило дипломатам собрать любые сведения об Отто Штрассере. Именно эти отрывочные сообщения позволили тайной политической полиции Третьего рейха вычислить все связи Штрассера, его поездки и контакты с чехословацким правительством.

В августе 1934 года произошел инцидент, который заставил Штрассера вести более скрытный образ жизни. Агенты гестапо, одетые чехословацкими полицейскими, провели у него дома обыск. С этого момента Отто Штрассер находился под защитой правительства Чехословакии. За его личную безопасность отвечал полицейский комиссар Бенда. Но помощь была отнюдь не бескорыстной. Теперь Штрассер должен был содействовать поиску и выявлению нацистских агентов, засланных в Чехословакию. С согласия Бенды Штрассер имел три паспорта и проживал в стране под чужим именем. У его квартиры круглосуточно дежурил полицейский наряд, а в поездках сопровождало несколько телохранителей, предоставленных пражскими властями.

В феврале 1934 года казалось, что Штрассер благодаря своим пропагандистским способностям смог найти новых сторонников во Франции, Саарской области и в самой Германии. Но, как следовало из сообщений немецкого консульства, пражская полиция сомневалась в необходимости повышенных мер безопасности и личной охраны Отто Штрассера. Некоторые местные политики даже высказывали пожелание выдворить его из страны. Впрочем, Штрассеру удалось восстановить прошлое положение, когда «Общество чешской философии» пригласило его сделать доклад «Принципы национал-социализма». На этой лекции присутствовало 450 человек. Сам доклад был очень положительно воспринят политическими кругами Чехословакии. Штрассера вновь стали воспринимать как серьезного политического мыслителя, которому только в силу обстоятельств не удалось сформировать «немецкое правительство в изгнании».

«Ночь длинных ножей», в ходе которой были зверски убиты Грегор Штрассер, генерал Шляйхер, большинство лидеров оппозиционных штурмовиков, подтолкнула Отто к более активной деятельности. Он специально написал брошюру по этому поводу. В ней он разоблачал агрессивные планы Гитлера. Информация, изложенная Штрассером в «Немецкой Варфоломеевской ночи», была настолько точной, что возникает подозрение, а не было ли у него своих источников в СС и гестапо. Откуда он, например, мог знать о количестве убитых во время «ночи длинных ножей», когда официальная немецкая пресса сообщала совершенно другие цифры, более низкие?

Тем временем в Австрии прошла амнистия, и все арестованные штрассерианцы оказались на свободе. Большинство из них предпочло тут же перебраться в Прагу. Среди них был и Хильдебранд. Почти сразу же между ним и Штрассером разгорелся конфликт. Хильдебранд отказывался видеть в Гитлере предателя немецких интересов. 7 ноября он переехал в Цюрих, откуда направил Отто Штрассеру письмо, в котором обвинял его самого в предательстве национальных идеалов, а деятельность «Черного фронта» оценивал как «государственную измену». После этого Хильдебранд стал налаживать контакты с гестапо. Это не только позволило ему вернуться в Германию, но и получить прощение у гитлеровцев. Не исключено, что к подобному решению Хильдебранда подтолкнули успешные акции гестапо по ликвидации деятелей «Черного фронта», скрывшихся за рубежом. Большинство штрассерианцев, переживших войны, были уверены, что Хильдебранд начал сотрудничество с гестапо еще в феврале 1933 года. Но архивы говорят о другом. Хильдебранд разочаровался в Штрассере, когда тот кинул своих товарищей на произвол судьбы в Вене. Сотрудничать с гестапо он начал, когда узнал, что Отто Штрассер кардинально изменил позицию по еврейскому вопросу.

Очередная попытка активизировать «Черный фронт» последовала в ноябре 1934 года, когда Штрассер установил тайные контакты со шведским кронпринцем. Их встреча произошла в Праге, в доме одной известной еврейской семьи. Одновременно с этим ему удалось перетянуть на свою сторону бывшего канцлера Веймарской республики Брюнинга. Эти два события фактически спасли Штрассера от депортации из страны. Чешское правительство решило использовать его для борьбы с Гитлером. По крайнем мере, ему не мешали в деле с так называемой «черной радиостанцией».

Эту подпольную радиостанцию смонтировал в ноябре 1934 года бывший редактор штутгартского радио, ярый антифашист Рудольф Формис. Он использовал служебное положение для того, чтобы срывать трансляцию речей Гитлера. Как правило, он перерезал провода. Со временем гестапо вычислило вредителя. Формиса бросили в концлагерь, из которого ему удалось бежать. Отто Штрассер прекрасно понимал, что «Немецкую революцию» было рискованно распространять в Германии. Это могло поставить под удар антифашистов, оставшихся в Германии. Штрассер и Формис решили использовать радиостанцию, чтобы транслировать пропагандистские передачи на территорию Третьего рейха. Для этого Формис тайно вернулся в Штутгарт, где закупил все необходимые радиодетали. Ему удалось собрать такую, сильную и совершенную радиостанцию, что она вызвала восхищение у чехословацкой полиции. После войны она была даже выставлена в качестве экспоната в Пражском музее почты.

Саму станцию было решено расположить на чешско-германской границе. Она ежедневно передавала музыкальные передачи. В перерывах между песнями транслировались заявления «Черного фронта» и речи Отто Штрассера, обзоры антифашистской прессы. Сам же Формис являлся талантливым полемистом. В передачах он блестяще, со злобной иронией обличал гитлеровский режим. Его аудитория росла так быстро, что немецкий консул не нашел ничего лучшего, как самому пожаловаться на Формиса чехословацкому министру иностранных дел Крофту. Реакции, естественно, не последовало. Тогда гестапо решило действовать.

В Третьем рейхе уже давно разрабатывали план ликвидации «черной радиостанции». В ночь с 23 на 24 января 1935 года специальная эсэсовская команда проникла на территорию Чехословакии и совершила налет на гостиницу, откуда вещал Формис. Тот успел произвести несколько выстрелов, прежде чем его убили.

Смерть Формиса стала тяжелейшим ударом для «Черного фронта». Большинство сторонников Штрассера охватила паника. Кто-то предпочел скрыться, а кто-то, как Хильдебранд, переметнулся на сторону Гитлера. Сам Штрассер оказался в тюрьме, она была единственным местом, где чехословацкое правительство могло гарантировать ему безопасность. Некоторое время спустя он оказался на свободе. Без денег, без сподвижников, без газеты и радиостанции, без какого-либо имущества, обложенный со всех сторон агентами гестапо, он был человеком без будущего. Погребение Формиса на пражском кладбище стало не просто похоронами выдающегося антифашиста, но и похоронами революционного национал-социализма. На бумаге «Черный фронт» существовал до 1945 года, на самом деле он прекратил существование в январе 1935-го. Революционный национал-социализм не воскрес ни в годы Второй мировой войны, ни тем, паче после ее окончания, когда понятия «национал-социализм» и «гитлеризм» стали словами-синонимами.