– Вот мы и встретились снова, ведьмак, – с нехорошей ухмылкой поприветствовала меня бабка Дарья, она же ведьма Дара. – Как не расставались.

Я наткнулся на старую чертовку почти сразу после того, как углубился в лес, бодро вышагивая по знакомой с прошлого года тропинке. Если честно, расслабился, по сторонам особо не поглядывал, неприятных встреч не ждал – и вот результат. Чуть не наступил на свою давнюю недоброжелательницу, которая деловито выкапывала деревянным ножом какой-то клубень из земли, стоя на коленях около высоченной разлапистой ели. Инструмент, к слову, посерьезней, чем мой родноверский «новодел», сразу видно – работа старых мастеров. Ему лет двести, кабы не больше. Как я это понял? Да фиг знает. Просто вижу – и все.

– Не могу сказать, что сильно рад, – я откинул в сторону полу короткой легкой куртки и демонстративно положил ладонь на рукоять своего ведьмачьего ножа. – Не сильно по вам соскучился за зиму.

– Успокойся. – Старуха убрала клубень в холщовую сумку, висящую у нее на боку. – Воевать сейчас не станем. Не тот момент, не то время.

Деревья рядом с нами качнулись, словно их потревожил ветер.

– И место тоже не то! – рявкнула Дара, заставив меня подпрыгнуть на месте от неожиданности. – Успокойся, старый хрыч. Сказано же – не трону я ведьмака.

– Еще кто кого не тронет, – мне внезапно стало немного обидно. – Вы ведьма авторитетная, разговора нет, но и я маленько поднатаскался за прошедший год.

– Суров, суров, – хихикнула бабка, после чего мне за сказанное стало стыдно. И правда – как маленький мальчик хвастаюсь тем, чего на самом деле нет. Ясно же, что эта бабка один на один меня, скорее всего, уработает. За ней стоят века и пара цистерн пролитой крови, такой опыт мне пока не переплюнуть. – Запомню и подругам скажу, чтобы пятой дорогой тебя обходили.

Щеки начали предательски краснеть, что окончательно меня добило. Вот ведь гадская старушонка!

– Ты никак ремонт затеял в доме? – миролюбиво полюбопытствовала Дарья. – Это правильно. Совсем изба на ладан дышит. Захарка-то все в небесах витал, истину искал, о земном не думал. Ты другой, на ногах стоишь, крыльев не имеешь. Почти как мы. Нам тоже призрачное не мило, нам все потрогать надо, надкусить да в карман положить. Вот и рассуди, ведьмак – чего нам делить, коли мы так похожи?

– Может, то, что в карман положить? – предположил я. – Оно, то, что вы потрогали и надкусили, одно, а карманов два – ваш да мой. Чем не повод для дележки?

Слишком она ласкова, слишком добра. Жди беды.

– Договоримся, ведьмак, договоримся, – почти пропела бабка. – Было бы желание, поладить всегда можно.

– Худой мир лучше доброй войны. Я только «за».

Вот ведь как забавно выходит. В лесу стоим, среди деревьев, до ближайшего города десятки километров, а беседа ведется один в один как на деловых переговорах. Обе стороны демонстрируют дружелюбие, дают обещания, которые не будут выполнены, и не верят ни одному слову друг друга. Только стола не хватает, бутылок с водой на нем и офисного шума за дверью.

Весь мир театр? Во времена Шекспира – возможно. В наше время – весь мир офис. Вот и зачем мне из банка увольняться, если разницы нет? Менять шило на мыло? Там я хоть всех знаю.

– А что, друзья твои в этот раз пожалуют? – между тем осведомилась Дара. – Ждать их?

– Какие друзья? – не понял я.

– Те, что осенью наезжали, – пояснила старуха. – Два сыскных дьяка да девка рыжая. Середь тех двух один был мущинистый – спасу нет. Ох, он на меня глядел исподлобья, чуть дырку не прожег. Видно, не любит нашу сестру сильно!

Это она о Пал Палыче речь ведет. Ну да, коллега Николая ведьм не жалует, что есть – то есть. Да он этого и не скрывал.

– Видный дьяк, видный, – причмокнула Дара. – Такого убить в радость. Нынешние мужики слабые, податливые, стыдоба одна, никакого интересу. А этот – нет, в нем старая сила ощущается. Сердце такого зажарить и съесть – одно удовольствие.

– Я передам ему ваши слова. В смысле – что вы его оценили. Ну а уж кто там кому сердце из груди вынет, сами между собой разбирайтесь.

Чего-чего, а оказаться между молотом и наковальней я не хочу. Но если драка будет настоящей, я встану на сторону Пал Палыча, это без вариантов.

А может, и не стану я ему ничего передавать. Наверняка пакостная старушонка чего-то задумала, вон как глазками сверкает.

– Передай, передай, – прошелестели ее слова, а после она ловко скользнула за елку, что росла рядом с тем местом, где мы беседовали, и исчезла. Я дерево со всех сторон обошел – нету ее.

Я тоже так хочу уметь!

– Сколько ее не знаю, все чего-то егозит, егозит, – послышался глухой голос Лесного Хозяина. – Ведьма, одно слово.

А вот и он, сидит на пеньке, смотрит на меня. Точнее – на кругляш «Столичного», что я держу под мышкой.

– Добрый день, дядя Ермолай. – Я протянул ему хлеб. – Вот, привез вам. Он, правда, немного зачерствел, но не получилось сразу в лес выбраться. То одно, то другое…

Леший махнул рукой, мол, не переживай, сноровисто отодрал от кругляша изрядный ломоть, поднес к носу, улыбнулся и с видимым удовольствием принялся его жевать.

– Весна нынче поздняя, – прочавкал он. – Травы только в рост пошли, нечем мне тебя порадовать в отдарок.

– Да я же не за травы, – мне почему-то стало неловко. – Это от души.

– Да? – блеснули глаза Лесного Хозяина. – Вот чего хлебушек-то такой вкусный. Ну и ладно. И хорошо.

– Но пожелание есть, – понимая, что, в разрезе моей предыдущей фразы следующая прозвучит некрасиво, вздохнул я. Вроде как от души – и тут же просьба. – Тут ко мне рабочие ездить будут, дом подновлять. Вы, дядя Ермолай, их с дороги не сбивайте, хорошо? Я знаю, вы любите иногда шутки пошутить, но эти мужички – они полезные.

– А ежели кто другой в деревню надумает добраться? – уточнил леший, хитро улыбнувшись. – Незнакомый мне на личность? С ним как?

– Мне больше ждать некого, – пожал плечами я. – Слуга в доме сидит, а остальные знакомцы в Москве остались.

– Лады. – Дядя Ермолай закинул крошки в рот. – Хотя, паря, мне сейчас не до проказ. Лес просыпается, зверье просыпается, дел полно. Росу-то рассветную, майскую, собирать думаешь? Захар-от никогда не забывал по весне запас подновить. Для вашего ремесла она штука сильно нужная.

– Обязательно, – оживился я. – Как раз хотел полянку приглядеть поукромней, и чтобы березки рядом. Помню я одну, что вы мне в том году показывали, так самое оно. Но времени прошло много, боюсь, дорогу сразу не найду.

– Пошли уж, – слез дядя Ермолай с пня. – Есть тут одно место, отведу. Там и березы старые стоят, и ключ небольшой бьет. Роса не только от земли да деревьев, но и от текучей воды силу набирает. Что до первого луча Солнца надо её брать, помнишь? Но не ранее, чем Ночь уйдет в небеса.

– А как же! – радуясь такому славному повороту событий, заверил его я. – На грани Света и Тьмы, в книге так и написано.

Есть у меня подозрение, что этот самый момент будет очень короток, так что два-три дня я капитально не высыпаться буду.

Но роса – нужна. Дядя Ермолай прав, это очень, очень мощный ингредиент. И, как это ни кощунственно звучит – выгодный. Например, на основе росы можно сделать мазь, которая вернет женскому лицу девичью свежесть. Не навсегда, но на денек-другой – запросто. Узнай о таком препарате Вагнеры – их бы синхронный удар от жадности хватил.

Или, к примеру, зелье, которое позволит увидеть тебе сон о будущем. Ну не обо всем, разумеется, а о том, которое супружества касается. Как там в присловье? «Приснись жених невесте?». Так вот если со второго на третье сентября, аккурат в полночь это зелье употребить с нужными словами, а после лечь и уснуть, то гарантированно увидишь того, кто является твоей судьбой. Ну или ту, если зелье парень употребит. Не факт, что семейные узы после свяжут тебя именно с явившимся во сне, жизнь есть жизнь, не все в ней решает любовь и страсть, есть масса других факторов, определяющих человеческую будущность. Но в одном можно быть уверенным наверняка – именно этот человек предназначен тебе свыше.

Так что, если обзавестись клиентурой да репутацией, за такое зелье можно рубить очень, очень большие деньги. Правда, я пока ни того, ни другого не планирую. Со своими бы проблемами разобраться, куда в чужие лезть?

Вот и выходит, что сбор росы – дело очень нужное. Я под нее и пузырьки уже приготовил, толстого стекла, небольшие и небьющиеся, с глухой пробкой, похожие на пробирки. Еще зимой пять штук купил на… Ну вы поняли. Там, где, похоже, реально купить все, что только можно.

И здорово раскатал губу, как оказалось чуть позже. Еле-еле два заполнил, причем один из них даже не доверху.

Блин, я всегда считал, что хуже и нуднее «выкрыживания» платежей занятия на свете нет. Есть. Сбор росы.

Чтобы подцепить капельку, бриллиантом сверкающую на травинке, надо изогнуться как змея и тихонько ее подогнать к горлышку пузырька. А она, зараза такая, все норовит на землю стечь, а не туда, куда следует. И самое поганое – пока одну каплю соберешь, сотню собьешь. Казалось бы – поляна немаленькая, росы много. Иллюзия. Топ-топ, и все, ничего не осталось, жди следующего утра и надейся, что потоптанная трава поднимется. А дней на ее сбор всего ничего, после четвертого мая роса станет просто росой. Ее можно будет использовать, но…

Да еще и насморк подхватил из-за утренних прогулок. Не лето на дворе пока, перед рассветом свежо, а я весь мокрый, снизу от все той же росы, сверху от пота. Вот и просифонило. Да еще колени после этой физкультуры хрустели так, что мыши, живущие в сарае, от этого звука разбегались.

Короче – к четвёртому мая силы у меня кончились. Плюс к физическому дискомфорту добавился и душевный. Подрядчик оказался парнем обязательным и шустрым, потому до праздников успел завезти кучу строительного материала, который выгрузил на участке. Что-то было убрано в сарай, а что-то просто лежало под старыми яблонями, прикрытое непромокающей пленкой, совершенно не оживляя пейзаж.

Раньше сидение на крылечке доставляло мне радость, а теперь напоминало о том, что скоро здесь застучат молотки и все покроется отходами строительства, всякими щепками, гнутыми гвоздями и обрезками сайдинга.

Ремонт нужен, кто спорит. Но как это хлопотно…

– Давай, хозяин, – Родька, вышел из дома и сунул мне под нос железную кружку, от которой шел на редкость вонючий запах. – Пей.

– Это обязательно? – скривился я, с сомнением поглядев на коричневую неаппетитную жижу.

– Если хочешь дальше с соплями да кашлем ходить – нет, – ответил Родька. – А коли наоборот – так да. Тебе решать.

Я сделал первый глоток и скривился. Отрава еще та, даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, таковы на вкус старые вонючие носки, смешанные с пищевой содой. Ей богу, лучше бы не поленился и сам себе лекарство сварил.

– Пей! – грозно насупился Родька. – Здоровье – первое дело! Весна пришла, а ты в соплях весь!

Много он все-таки воли взял, много. С другой стороны – заботится обо мне, это где-то даже трогательно. Эдакое ми-ми-ми. Тьфу, ну какая же гадость!

А вот с третьим глотком ерунда вышла. Закашлявшись, выплюнул я было выпитую жидкость прямо на крыльцо. Но дело было не во вкусе отвара, а в том, что я увидел.

Змея. Длиннющая и толстая гадюка, самодовольно расположившаяся прямо на дорожке, ведущей к дому, поднявшая голову и смотрящая на нас немигающим взглядом.

– Хозя-я-яин! – укоризненно протянул было мой слуга, но тут тоже заметил рептилию и уже с другими интонациями взвизгнул: – Ай, хозяин, змеюка!

Острые коготки ловко пробежали по моей спине, и мгновением позже мех Родьки уже щекотал мой затылок. Смелый и отважный слуга спрятался за мою спину.

– Чего ей нужно? – проныл он жалобно мне прямо в ухо. – Прогони ее!

– Прогони, – проворчал я, не сводя глаз с пресмыкающегося, которое, казалось, улыбалось, глядя на нас, и время от времени выпускало жало. – Легко сказать. Откуда она вообще взялась? Я сколько в лесу был, змей ни разу не видел.

– А ну брысь отседова! – на крыльцо выскочил Антип, держащий в руках ухват. – Куды приперлася? Чего тебе тут надо? Кыш, я говорю!

Змея не стала дожидаться разъяренного домового, и шустро скрылась в траве, которая своим колыханием показала, что путь рептилии лежит к забору.

– Ишь! – недовольно проворчал Антип, оперся на ухват и укоризненно глянул на Родьку. – Что ж ты, защитник? А коли я бы не заметил, а та паскудина хозяина куснула? Весенний гадючий яд злой, он к сердцу дорогу быстро торит.

– Чего орешь? – возмущенно заверещал Родька, так и не покинувший мою спину. – Тебе ли не знать, что я ничего, кроме змеюк, не боюсь! Кабы тут какая другая вражина обнаружилась – у-у-у-у, как я ее! Но эти, в чешуйках… Бррррр!

И тут он выкинул совсем уж непонятную вещь. Залился слезами и что-то жалобно забормотал.

– Забыл, – сказал мне Антип, подходя поближе. – Верно, есть такое. Боится он змей. Его первого хозяина в яму с ними бросили, а он, как и положено, за ним последовал. Куда ведьмак, туда слуга, закон таков. А после яму ту крышкой закрыли, и провел Родион в ней неделю, пока ученик бывшего хозяина из темницы не сбег и за телом учителя не пришел. Яд Родиона не берет, вестимо, но в темноте, да с этими тварями, поди невесело столько времени провести.

Да уж. Такое испытание никакая психика не выдержит. А я его тогда на удава посылал охотиться с подъездным. Вот он, бедолага, небось натерпелся!

– Надо будет ребятам заплатить, – посмотрел я на траву у забора. – Пусть покосят все. А потом я косилку самоходную куплю, и сам время от времени буду траву стричь. Я ж теперь в те дебри лезть просто так побоюсь.

– Уползла она, – заверил меня Антип. – Верно говорю. Ладно, пошли чай пить. Первое дело после того, как обомрешь – чай с мелиссой да мятой!

– И лимоном, – всхлипнул Родька. – И печенюшками!

– Может, ее бабка Дарья прислала? – предположил я, глядя на дома, виднеющиеся за нашим забором. – Чтобы нервишки мне потрепать?

– Ведьма – змею? – недоуменно глянул на меня домовой. – Да ты спятил, хозяин! Ни одна шипучка клыкастая ей служить не станет, так с давних пор повелось. Змеи – Семаргловы дети, а он ведуний не жаловал. Нет, не жаловал. Дети родителей завсегда почитать должны, вот и змеи этих баб сторонятся, хоть столько веков прошло. А ежели какая из ведьм змею пришибет случаем, или, того хуже, по умыслу, так ей лучше сразу самой себя в избе спалить. Не будет ей прощения от ползучего племени, не успокоятся они до той поры, пока в гроб убийцу не сведут. Так что – даже не думай на Дарью. Не ее это проделки.

– И отвар допей, – размазывая слезы по мохнатой мордочке, велел Родька. – Чай – чаем, а лечиться надо.

– Верно, – одобрил Антип. – Не время хворать. Завтра, вроде ж, трудники должны быть? А за ними глаз да глаз нужен! Еще потибрят чего…

Чего это мне вдруг так в город захотелось, никто не подскажет?

Впрочем, это желание пропало само собой через несколько дней, когда город пожаловал ко мне в гости. Ну не сам город, разумеется, а отдельные его представители. А если еще точнее – те, кто город охранять поставлены.

Когда за забором послышался гул мотора я сначала подумал, что рабочие плюнули на праздничные дни и решили еще немного ударно потрудиться. Между майскими праздниками ремонтники успели развернуть неслабый фронт работ, много чего раскурочили, разметили и раздербанили, объясняя мне всякий раз, что так надо. Время от времени я ощущал себя осажденным в собственном доме, поскольку под окнами с утра до вечера то и дело что-то ухало, грохало и жужжало. Раздражало невероятно, но осознание того, что все происходящее – суровая необходимость, кое-как примиряло меня с окружающим хаосом.

Вчера вечером старшой сообщил мне, что продолжение работ последует только на следующей неделе, после «вторых майских» и я искренне порадовался этому факту. Мне уже очень хотелось тишины. Пусть даже и в разоренном гнезде.

И на тебе – они вернулись. Ну просто больше некого вроде ждать?

Ошибочка вышла. Есть кого. Например – вон того товарища, который вышел из знакомого «внедорожника», бока которого изрядно угваздались грязью в местных колдобинах.

И ведь не застряли ни в одной из них! Где справедливость? И куда смотрел дядя Ермолай?

Впрочем… Он про незнакомые лица говорил, а эту парочку Лесной Хозяин видел и знает. Потому и пропустил.

– Хозяин! – весело проорал Нифонтов и погрохал запертой калиткой. – Встречай гостей из Первопрестольной!

– Да нет! – вытаращил глаза Родька, кинувшись к окну. – Да ладно? Опять он!

– Разделяю твое негодование, – вздохнул я.

– Сашка, это просто невежливо! – донесся до нас девичий голос. – Покон велит гостей, пришедших с добром в твой дом, встретить, накормить, напоить и спать уложить.

– И эта здесь! – взвыл Родька. – Антип, ты ж мастак человеков во сне душить? Придави эту заразу, век тебе обязан буду! Проси что хочешь, только избавь от нее нашего хозяина!

– Гостя нельзя жизни лишать, – хмуро буркнул домовой, тоже смотрящий в окно. – Пугать можно, убивать – нет. Правы они – Покон не велит. Ты, Родион, на речку ее замани в ночи, Водяник как раз после зимы в ней порядок наводит, близ берегов шарится, топляки ловит. Не ушел еще в омуты, меж сомов летние сны смотреть. Девка-то вон рыжая да зеленоглазая, он таких любит, наверняка захочет к себе в свиту утащить. Главное, чтобы она хоть до колена в воду зашла.

– Точно! – оживился Родька и потер лапы. – Ну и башковит же ты, Антип! На дно ее, паскуду, середь речных трав плавать!

– Вы ополоумели оба? – возмутился я. – Что за душегубские разговоры? Тьфу!

Незваные гости тем временем так и мялись у калитки, периодически стукая по ней ногами. Покон так блюдут, не заходят внутрь, показывают, что уважают хозяина этого дома. Меня то есть. Стало быть, что-то им опять нужно, что-то где-то подгорело. И чего Славы были так уверены, что я не избранный? Вон Отдел без меня никак не может со своей работой справиться. Всем Смолин нужен. Необходим.

Еще немного поиронизировав в подобном ключе, я вздохнул и направился к визитерам. Шутки шутками, а пускать их в дом придется. И люди уже друг другу не чужие, и отношения у нас как у черепахи, везущей по воде на спине змею. Черепаха плывет и думает: «Сброшу – укусит». А змея, в свою очередь, рассуждает почти так же: «Укушу – сбросит». Вот такой симбиоз. Только пока непонятно, кто из нас есть кто.

– Исполать тебе, хозяин дома сего! – весело заорал Николай, заслышав мои шаги. – Пусти воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде.

– Ремонт у меня, – не спеша открывать калитку, сообщил ему я. – Хаос. Бардак. Какие гости?

– Не будь свиньей, – попросила Женька. – Зря мы столько в пробках стояли на «Минке»?

– Мы торт привезли, – вкрадчиво сообщил Нифонтов. – И колбасы с сыром!

– Торт, – призадумался Родька, стоявший рядом со мной. – Торт – это хорошо. Хозяин, устали ведь люди, с другой-то стороны? Да и слава о нашем доме худая пойдет, коли не пустим гостей на порог.

Вот и доверяй этому обжоре. Как про торт услышал, так сразу точку зрения и изменил.

– Заходите, – я открыл засов. – Что с вами сделаешь. Но я предупредил по поводу разрухи.

– Мохнатик! – кинулась к Родьке Мезенцева, подхватила его на руки и закружилась. – Ты по мне скучал, да? А я-то по тебе как! Ты же рад меня снова видеть?

Родька оторопело хлопал глазами, от удивления забыв даже заорать во весь голос. Такого он точно не ожидал.

– Она перешла на какие-то препараты? Синенькие таблеточки, красненькие таблеточки? – тихонько спросил я у Нифонтова, вынимающего из машины пакет с продуктами. – Просто она меня толком ни разу за пять минут не обругала. И вообще выглядит непривычно адекватной.

– Весна, – туманно объяснил мне Николай. – В это время всякая тварь жизни радуется.

– Соскучился, соскучился, – наконец отмер Родька. – Вот радость-то, что ты приехала! Как раз накануне тебя с хозяином вспоминали.

– И чего? – перестала кружиться Женька, но слугу моего не отпустила. – В какой связи вспоминали?

– Так май же! – объяснил ей Родька, суча ногами. – Река от сна проснулась. Самое время тебе у русалок попросить немножко воды из донных ключей. Ежели девица той водой трижды три дня на рассвете лицо умывать станет, так ее ни женские хвори, ни морщины до следующей весны тревожить не станут. Обычной бабе русалки ту воду сроду не дадут, но ты с хозяином моим того… Этого… Вот. А они, русалки местные, с ним в дружбе, могут баклажку и набрать. Так что вовремя ты, рыжая. Пошли вечером на речку. Тут недалеко, я покажу.

Интересно, а насчет воды из донных ключей он придумал, или на самом деле такая есть? Если да, то я и сам бы от пары-тройки литров не отказался. Не для себя, конечно. Меня женские хвори не тревожат и морщины не волнуют.

– Какой-то ты больно добрый стал, – тряхнула Женька Родьку. – С чего бы?

– А куда деваться? – печально вздохнул слуга и почесал за ухом. – Ежели хозяин тебя выбрал, мое дело признать новую хозяйку. Не по чину мне с ним спорить. Вот и выходит, что лучше уж ты будешь здоровой и красивой, чем хворой да старой. Перед обчеством не стыдно будет тобой похвастаться.

– Врет? – повернула ко мне голову Мезенцева. – Да?

Родька извернулся, вырвался из ее рук и убежал в дом, как видно, подозревая, что я могу и раскрыть его коварный план. Женька мигом поспешила за ним.

– Не стоит ей вечером на реку ходить, – рассмеялся Николай, посмотрев им вслед. – Верно?

– Есть такое, – уклончиво ответил я. – Хотя все относительно. Это же Женька, от нее все живое и мертвое в стороны разбегается. Чего приехали-то?

– Так телефон у тебя отключен, а поговорить надо. – Николай всунул мне руки коробку с тортом. – Но сначала давай перекусим. Скажи своему непоседе, пусть самовар раскочегарит. Я еще с прошлого раза помню, насколько чаек у тебя вкусен был.

Все-таки такие вещи, как попыхивающий дымком самовар, создают уют. Даже сейчас, на разоренном ремонтом дворе, среди куч стройматериалов, нам было крайне комфортно. Покоя добавлял и спустившийся на Землю вечер, теплый и ясный. Антип – и тот к нам присоединился, он швыркал чай из блюдечка, покусывая кусок сахара, и время от времени недоверчиво тыкал заскорузлым пальцем в выданный ему кусок кремового торта, пытаясь понять, что это за еда такая. Тот факт, что Родька, в одну мохнатую рожу уже умявший треть кондитерского изделия, был безмятежно счастлив, его ни в чем не убедил.

И даже Женька притихла, время от времени поглядывая на моего слугу и о чем-то размышляя. Как видно, до сих пор для себя не решила, верить ему или нет. Правду я ей не сказал, но на реку, разумеется, не отпущу. С ней тяжело, но без нее скучно. Да и водяника местного жаль. Он мне зла не делал.

– Хорошо. – Николай допил третью кружку чаю и вытер со лба пот. – Душевно!

– Не без того, – согласился с ним я. – Ну, гостюшки дорогие, вы сыты? Если да – то давайте, выкладывайте, накой вы сюда приперлись?

– Саш, ты не поверишь – соскучились, – умильно улыбнулся Нифонтов.

– Не поверю, – покивал я. – Другая версия есть?

– Как не быть, – с готовностью отозвался оперативник. – Вон Евгения вся извелась. Целыми днями талдычит про то, что на сердце у нее неспокойно. Опять же – слезы, сопли. Оно нам такое в отделе надо?

– Чего? – Мезенцева аж подпрыгнула. – Нифонтов, ты совсем края не видишь?

– Хорошая попытка, – оценил я. – Многообещающая. Но…

– Согласен, не прокатило. Хотя доля правды в этих словах есть. – Николай увернулся от кружки с чаем, летящей ему в голову. – Так, сама иди подбирать! Ладно, расскажу все как есть. Саш, нужна твоя помощь. Разошелся наш колдун-«самострел» не на шутку, убивает направо и налево. И, самое главное, ловок, стервец такой. Мы его было загнали в угол на одном складе, но он умудрился ускользнуть. Нас Ровнин потом чуть не прибил.

– Он может, – посочувствовал ему я. – И?

– А склад тот в квартале от твоего дома, – пояснила Женька. – Смолин, он тебя ищет. Ты его незавершенное дело, осознание этого удерживает данную мразь на земле. Так тетя Паша сказала, а она в таких вопросах понимает.

– Честь и хвала тете Паше, – отпил чаю я. – Но сразу нет. У меня отпуск, у меня ремонт. И еще – люди, я устал изображать подсадную утку. Сколько можно? Кроме меня на белом свете полно народа, используйте их. В конце концов, подставьтесь как-то, вызовите огонь на себя. Эй, ловить таких гавриков – ваша прямая обязанность, вы за это зарплату получаете. Давайте, отрабатывайте народные деньги.

– Если бы так можно было – к тебе бы не поехали, – невозмутимо возразил мне Нифонтов. – Но тут выбор невелик – либо ты, либо Муромцев. Последнего мы отыскать никак не можем, надежно твой приятель спрятался. Есть еще господин Соломин, что нанял данного красавца, но с ним разговор будет особый. И не на нашем уровне.

– Нашел себе олигарх проблем на мягкое место! – захихикала Женька. – Мало не покажется! Ровнин уже слил информацию куда надо.

– Но, увы, это не решает проблему, – подытожил Николай. – Город велик, темных уголков огромное количество, и найти в нем кого-то, кто хочет, чтобы его не отыскали, почти невозможно. А люди гибнут. И не только люди.

– Этот пес недавно опять ведьму прибил, – пояснила Мезенцева. – То ли случайно, то ли нарочно – поди разберись.

– Ведьмой больше, ведьмой меньше, – проворчал я. – Невелика потеря.

– Хлеб да соль, – послышалось из-за калитки. – Никак гости в твоем доме, ведьмак! Да какие!

– Едим, да свой, – поспешно ответил Родька, подтягивая к себе поближе остатки торта.

Бабка Дарья стояла у приоткрытой калитки (а я ведь ее точно закрывал), не переступая, впрочем, линии, отделяющей мой двор от остальной деревенской территории.

– Вспомни, понимаешь, рогатого, – пробормотал я, не сдержавшись.

– Смотрю, не все в этот раз пожаловали? – ведьма не сводила глаз с оперативника. – Третьего дружка своего не прихватили?

– Извини, соседка, – уже взял себя в руки я. – Не получится у тебя разнообразить свое меню.

– Вот сейчас непонятно, – коротко глянул в мою сторону Николай.

– Потом объясню, – пообещал я. – У тебя дело какое к нам?

– У меня? – Бабка усмехнулась. – К вам? Вот уж нет. Просто по-соседски заглянула. Деревня ведь. Всем все знать надо, иначе жить скучно.

– Простота нравов. – Мезенцева встала, легко, будто танцуя, подошла к калитке, постояла секунду напротив ведьмы, а после захлопнула дверцу, напоследок громыхнув засовом и звонко сообщив: – Любопытство – грех.

Антипка восхищенно крякнул. Как это ни странно, рыжая оперативница, похоже, пришлась ему по душе.

– Иногда гадаю – то ли она у нас бесстрашная, то ли бездумная, – поделился со мной Нифонтов. – Что вернее – неизвестно. Ладно, это все не суть важно. Саш, надо ехать. Это не только моя прихоть. Это просьба Ровнина. И еще – отдел будет тебе должен, и я сейчас не про деньги. Ты часть мира Ночи, мы это знаем. У вас в чести оплата услуги услугой. Пусть будет так. Один раз отдел придет на помощь по твоему зову. Хотя, ради правды, мы и так это сделали бы, но давай все проведем по процедуре, для твоего спокойствия.

– И приходили уже, – заметила Женька. – Когда мужа твоей стареющей красотки с того света вынули. Все, молчу, молчу.

Я ничего не ответил оперативнику. Я думал.

– Да, вот еще что. – Николай щелкнул пальцами. – Аргумент так себе, больше смахивает на то, что я в ход пускаю все, что можно, но Женька тогда была права. Это какая-никакая, а тренировка. Работать ведь будем вместе, страхуя друг друга.

В этот момент на забор уселась птичка с пестрым оперением, повертела головкой и звонко зачирикала.

– Хозяин, там на дороге двое застряли, – подал вдруг голос Антип. – Повозка у них в яму села, так они ее выталкивают и через слово твое имя поминают. Лесной Хозяин этой сойке справиться у тебя велел – ему их как, закружить и в болото завести, или же пропустить к деревне?

– Антип, а ты чего, по-птичьи понимаешь? – ошарашенно спросил я у домового.

– Само собой, – с достоинством подтвердил тот. – Всю жизнь в лесу живу, как-никак. Хочешь, не хочешь, а научишься.

– И это все, что тебя интересует? – насторожился Нифонтов. – Саш, а ты вообще кого-то в гости ждал?