– Устал, – сказал мне Унс. – Вина хочу. Эй, подмастерье, у вас тут найдется вино?

– Не знаю, – передернул плечами я, подходя к Гарольду. – Наверное. Вон там, прямо по коридору, вроде кладовка имеется. Рядом с кухней. Я туда не заглядывал, но, думаю, в ней что-то да есть.

Мой друг спал. Он дышал глубоко и ровно, синюшная бледность с лица исчезла, как будто ее и не было. Что до раны на боку – она выглядела так, как ей и положено. То есть – неприятно, но не пугающе.

Самое страшное позади. Правда, ради спасения Монброна я много лишнего его избавителю и сказал, и пообещал, но это ладно. Что-нибудь придумается.

Два Серебряка чем-то громыхал в кладовке, при этом громко ворча. Судя по всему, не обнаружил желаемого и так выражал свое недовольство.

Странный все же тип. Но при этом следует признать, что как маг он силен. Нет, возможно, любой из нас, когда получит посох, вот так проклятие сможет материализовать и уничтожить, но что-то я в этом сомневаюсь. Ворон на одном из занятий упоминал про подобные вещи и сказал тогда, что работа с сильными проклятьями – это очень тонкая штука, которая не всякому по плечу.

А ему – по плечу. Но при этом он живет в какой-то халупе, стоящей на улице, переполненной мошенниками всех мастей, ругается с торговками и спит с мужчинами. Нет, последнее ненаказуемо, да и осуждать его, скорее всего, мне не след, с кем спать, это личное дело каждого, но все же… Да и его внешний вид тоже внушает серьезные если не опасения, то сомнения.

Эх, знать бы, что за должок у него перед наставником. Может, все стало бы понятней?

Но одно я знаю точно – он пока на нашей стороне. И это надо использовать.

Правда, у меня нет уверенности в том, что он уже не использует меня. Двести золотых, за которые я поручился – это изрядная сумма. Даже более чем. Дядюшка Тобиас выделил Гарольду всего сотню в месяц. Понятно, что это была издевка, почти плевок в лицо, но точно ли Монброны могут себе это позволить?

Хотя это несложно выяснить. Вот очухается мой друг – и узнаем.

– Вино есть. – В комнату вошел Унс, в одной руке у него была запыленная бутылка, в другой кусок вяленого мяса. – Хорошее. А вот снеди почти нет, только то, что не портится и может долго пролежать.

В желудке у меня заурчало. А когда я в последний раз ел? Вроде вчера с утра. Потом и времени на это не было, и желания тоже. То побег, то мореплавание, то еще чего.

– Но-но, – перехватил мой взгляд маг. – Не хватало еще, чтобы я какому-то недоучке-подмастерью еду приносил. Иди и сам возьми.

Признав некоторую правоту его доводов, я направился в кладовку.

Однако, неплохо жило семейство Парисов, и застолья оно, несомненно, уважало. С потолка кладовки свисали вяленые окорока, на полках лежали круги сыра, залитые воском, в высоких корзинах, переложенные соломой, поблескивали высокими горлышками бутыли с вином. Ну и другой непортящейся снеди тут тоже хватало – изюм и курага, еще что-то в плетеных коробках. Что именно – смотреть не стал, мне и того, что вижу, хватит.

Я отрезал кусок окорока, набил карман изюмом и прихватил бутылку вина. А почему нет? Кто-кто, а я выпивку сегодня заслужил честно.

Вернувшись обратно, я застал Унса за рассматриванием все той же шпаги, клинок которой был проклят.

– Очень славная работа, – сообщил он мне. – Так значит, я забираю его себе?

– Пока нет, – по возможности тактично возразил я. – Это шпага Гарольда, точнее – его трофей. Он ее бывшего владельца по мостовой размазал.

Трофей без спросу брать нельзя, – неожиданно согласился со мной Два Серебряка. – Вот когда мы его разбудим, тогда и спросим, подарит он мне ее или нет.

– Зачем будить? – с набитым ртом спросил у него я. – Пусть дрыхнет.

– Сначала он со мной за спасение своей жизни должен расплатиться, – покачал головой маг. – Слово твое подтвердить. А после что хочет пусть делает.

– Так проснется – и подтвердит. А мы посидим пока, побеседуем. Вино есть, еда тоже – чего еще желать?

– Буду я ждать, пока он проснется! – фыркнул маг. – Если ты не забыл, то меня сегодня ждет изысканный ужин в «Старом городе», и я не намерен его пропускать.

И ведь особо не возразишь, аргументы убедительные. Не скажу, что у меня есть теперь особая нужда в расположении этого человека, но, учитывая его характер, лучше с ним без нужды не спорить.

– Пусть еще хоть полчаса поспит, – попросил я его. – Они ничего не решают. И до заката еще далеко.

Если совсем уж начистоту – у меня самого глаза слипались. Нет, два дня без сна – это дело привычное, в замке такое случалось не раз. Но тут еще давали о себе знать события, которые в эти два дня уместились. Проще говоря – «отпустило» меня. Жизнь Монброна была вне опасности, и пружина, которая сжималась у меня где-то внутри, разжалась. А следом за этим пришла усталость и желание хоть немного поспать.

Правда, делать этого было, скорее всего, нельзя. Подозрительный все-таки этот Унс, ну очень подозрительный. Вот так заснешь рядом с ним, и кто знает, каково будет пробуждение?

Но вот глаза, заразы, доводов разума не слушали.

Почему Ворон нас не научил какому-нибудь заклинанию, прогоняющему сон?

Вот кабы такое знать, то можно было бы…

Эту мысль я не додумал, сон меня победил.

Разбудил же меня резкий смех Унса.

– А, чего? – вскочил я, одной рукой хватаясь за пояс и пытаясь найти там рукоять шпаги, другую выбрасывая вперед.

– Ну-ну-ну, отважный вояка, поспокойней, – вытирая слезинки из уголков глаз, велел мне Два Серебряка. – У нас тут просто беседа забавная вышла с твоим приятелем.

И правда – Гарольд уже не спал, он сидел на кровати, свесив ноги вниз и рассматривал свой бок.

– И какова причина смеха? – заинтересовался я, вставая из кресла, в котором уснул, и потягиваясь. – Ох, затекло как все!

– Я смеюсь над собой, – любезно пояснил маг. – И злюсь на тебя.

– А если поподробнее? – заинтересовался я.

– Ты мерзкий мальчишка и изрядный плут, – потрепал меня по щеке Унс. – Ты рассказал мне все как есть, нигде не соврал… Почти нигде.

– Нигде не врал, – твердо заявил я. – Смысла у меня в этом не было.

– Ну да, ну да, – покивал Унс. – Пусть так. Ты нигде не соврал мне, Эраст фон Рут. Но ты кое о чем забыл упомянуть.

Я понял, почему он так выделил голосом имя. Оно же не мое! Но тогда отчего он меня им зовет, и еще одну пощёчину не отвесил? Может, оттого что я так к нему привык, что скоро свое настоящее имя забуду, и он это как-то ощутил?

– О сущем пустяке, – продолжал тем временем маг, причем интонации его от добродушных плавно смещались к раздраженным. – Ты не сказал мне, что вся та суета, которая вокруг вас творится, связана как раз с вопросом наследования состояния Монбронов Силистрийских!

– Оно и так ясно было, – совсем уж удивился я, причем непритворно. – Чего об этом говорить? Да и потом – Гарольд подался в ученики мага, ему в любом случае особо рассчитывать было не на что.

– Ну это не совсем так, – поправил меня Монброн, еще раз потыкав пальцем в красное пятно на своем боку. – Если бы не проделки дядюшки Тобиаса и Генриха, никто бы мне не запретил запускать руку в родовую сокровищницу. А теперь я нищий. По крайней мере до той поры, пока не докажу их вину или эти двое не умрут.

– И ты мне про это ни слова не сказал. – Два Серебряка шагнул ко мне и дернул меня за волосы. – Ни слова!

– Месьор Унс, не забывайте, что Эраст аристократ, – вежливо, но непреклонно попросил мага Гарольд. – Вы ведете себя неподобающим образом.

– Мне можно, – огрызнулся Унс, но волосы мои отпустил. – Вы, дрянные мальчишки, обманом заставили меня себе помочь, так что терпите.

Монброн глубоко вздохнул, а потом, секунд через десять, выдохнул. Было видно, ему очень не нравился Два Серебряка, но осознание того, что без его помощи он бы отправился за Грань, мешало высказать то, что думается.

– Двести золотых! – всплеснул руками Унс. – Достойный пенсион! И все опять пошло прахом! Да сколько же можно! Когда это кончится?!

– Как только мы разберемся с нашими проблемами, все образуется, – холодно сообщил ему Гарольд. – Слова Эраста я подтверждаю. Вы будете получать от моей семьи двести золотых ежемесячно, правда, с одной поправкой.

Знаю я этот его тон. Что-то он задумал, и, полагаю, магу это не понравится. Лишь бы дров не наломал.

– Еще и с поправкой! – скорчил забавную рожицу Унс, напомнив мне комедиантов из Форнасиона. Когда мы там были, они на площади выступали, и среди героев пьесы был такой капитан Умберто, ему все время не везло. Наш маг был чем-то в этот момент на него похож. – Вот уж нет! Слово было дано!

– И я его сдержу при первой возможности, – совсем уж неприязненно произнес Монброн. – Сказано же – вы получите свои деньги. Но при этом вам придется проживать в нашем родовом замке и взять на себя обязанности лекаря при моей семье. Как я убедился, вы с ними справляетесь блестяще. И, будь вы при моем отце в его последние дни, возможно, они не стали бы таковыми.

– Кем? – Унс взъерошил свои седеющие волосы. – Кем я должен стать?

– Лекарем, – тон Монброна из неприязненного поменялся на ехидный. – Семья у меня большая – матушка, пять сестер, да и родня часто у нас гостит. То одно, то другое… И, если совсем уж напрямую, сестры мои, они… Как бы сказать… Не всегда блюдут родовую честь. В определенном смысле. И это, случается, некоторым образом в них сказывается, да так, что и говорить неловко. Я всегда не приветствовал их походы к знахаркам, если начистоту. А вот вы…

Унс хотел ему что-то сказать, но, как видно, это было ему уже не под силу. Он выставил вперед руки, скрючил пальцы так, будто удавить кого-то хотел, потом промычал что-то невнятное, погрозил нам пальцем, причем каждому по очереди, после цапнул бутылку вина и присосался к горлышку.

– Нет, если вы не захотите, тогда я буду очень опечален, – Монброн тяжко вздохнул. – Разумеется, ваш поступок по отношению ко мне не останется без награды, это само собой. Но и обещание, которое дал Эраст, в этом случае я выполнять не стану. Пенсион платится не просто так, и вы это знаете. Он назначается за что-то, за некие заслуги. Я готов предоставить вам возможность доказать нашей семье, что вы его достойны. Как по мне – это справедливо.

– И все это при условии, что нам удастся восстановить честное имя и права Гарольда, – добавил я.

– А твой приятель посмекалистей будет, Эраст фон Рут, – просипел Унс, отрываясь от опустевшей бутылки. – Правда, и понаглее.

– Да уж, ему по роже просто так не съездишь, – подтвердил я, потирая щеку.

– Это потому, что ему от меня ничего сейчас не нужно. – Унс отбросил бутылку в угол. – Помирай ты вон на той же самой кровати, он бы и не то стерпел. Правда, в отличие от тебя, затаил бы на меня зло, и при случае свел счеты. Ты другой, не такой, как он.

– Эраст, этот господин позволил себе ударить тебя? – полюбопытствовал Гарольд, нахмурившись.

– За дело, – ответил я. – У меня к нему претензий нет. И потом – он маг, а мы подмастерья. Пусть не его, но все же. Другие у нас отношения, не такие, как у остальных людей.

Гарольд поморщился, но ничего не сказал.

– А не боитесь, что я сейчас соглашусь, а после пойду и гадость сделаю? Ну, вы поняли какую, надеюсь? – Унс взял недопитую мной бутылку вина, понюхал его и отхлебнул изрядный глоток. – Награда выйдет поменьше, но зато удовольствия сколько.

– Не боимся, – безмятежно ответил Монброн. – Вы врачевали преступника вместо того, чтобы сразу сообщить о его местонахождении. В лучшем случае вам дадут плетей вместо награды. Мы же вас покрывать не станем, да, Эраст? Наоборот, расскажем все как есть, а то еще и от себя чего-нибудь добавим.

– Да вы еще и маг, – добавил я. – Так что нас четвертуют, а вас вовсе сожгут.

– Хитрые, да? – усмехнулся Два Серебряка. – Умные. Стратеги. Думаете, что все так просто? Эх, детишки… Если бы я захотел, все случилось бы так, как это нужно мне.

– Отчего же не хотите? – Гарольд было попытался встать, но поморщился, и снова уселся на кровати. – В чем же дело?

– Не хочу. – Унс снова отхлебнул вина. – Считайте это моей маленькой причудой.

– Тогда подведем итог, – предложил Гарольд. – Я вам озвучил свое предложение, ваше право на него согласиться или от него отказаться. Повторюсь – награду за то, что спасли меня, вы получите в любом случае, и достойную. Тому порукой моя честь.

– Да, сразу видно, что твои карманы набиты золотом, – фыркнул Два Серебряка. – Значит, пойти к твоей семье в лекари, врачевать мигрени матушки и избавлять от нежданных сюрпризов твоих сестриц? А то еще и срамные хвори слуг лечить. Заманчиво, заманчиво.

– Гарольд, если он откажется, оставь это место за кем-то из наших соучеников, – попросил друга я. – За двести золотых в месяц, да еще с роскошными покоями в замке и отличным столом, наверняка кто-то согласится. Тот же Жакоб или Михаэль, знаешь как рады будут! Забери меня демоны, да я бы и сам не отказался. У нас в Лесном краю за две сотни золотых поместье купить можно. Пусть и небольшое, зато свое.

– Да так-то оно все ничего, – Унс не сводил с Гарольда глаз. – Вот только, выходит, мне теперь еще и потрудиться придется, чтобы это все получить. Вы двое положительно неспособны решить возникшие у вас проблемы. Пока ваши поступки приводили только к тому, что дела становились все хуже и хуже.

– Мы в состоянии постоять за свои интересы, – заявил Монброн.

– Я вижу. – Унс пнул ногой шпагу с проклятым лезвием, валяющуюся на полу. – Нет уж, друзья, если позволить вам самим дальше решать свои вопросы в таком ключе, то все, что я уже сделал, станет совсем напрасным. Не могу сказать, что твое предложение, Монброн, это то, чего я хотел от жизни, но, с другой стороны, возможно, это последний шанс, который мне предоставляет судьба. Унизительный и где-то даже забавный, но шанс.

Сдается мне, что где-то здорово его поломала жизнь. Не знаю, как и отчего, но очень похоже на то.

Вот только вряд ли он нам про это расскажет.

– С чего вы взяли, что нам нужна ваша помощь? – изумился Гарольд. – Я о ней вас не просил.

– И не попросишь. – Унс отхлебнул вина. – Ты благородный, тебе не по чину подобное. Да и не вам я собираюсь помогать, а себе. В данном случае я защищаю свои интересы и деньги, на вас мне почти плевать. Наши цели на время совпали, но и только. Такая формулировка тебе устроит?

– Вполне, – подумав, согласился Гарольд. – Но только оставьте свои замашки. Никаких затрещин и хватания за волосы.

– Поглядим, – расплывчато сообщил Унс. – А от себя напомню тебе, что я все-таки полноценный маг, а ты только подмастерье. Твой приятель верно заметил – пусть я и не ваш наставник, но это не снимает с тебя определенных обязанностей. Например – проявления почтения к тому, кто по-любому старше и опытнее тебя.

Гарольд приложил ладонь к сердцу и чуть наклонил голову, признавая его правоту.

– Эраст, ты-то что стоишь? – тут же рявкнул на меня Два Серебряка. – Ты не забыл, что нас с тобой нынче ждут на ужин?

– Нас? – изумился я. – Я-то тут при чем? Не-не-не, такого уговора не было.

Не скажу, что персона Борна меня сильно пугала, но, тем не менее, снова повидаться с ним я не стремился.

– Какие еще уговоры? – почти ласково сообщил мне Два Серебряка. – Тебе веры теперь ни на грош нету. Делай, что говорю!

– А что делать-то? – спросил у него я, не понимая, что именно он от меня хочет.

– Поройся в гардеробных, может, найдешь одежду поприличней, чем костюм слуги, – объяснил мне Унс. – Не пустят тебя в «Старый город» в подобном наряде, нечего там слугам делать. И без того придется Борну объяснять, почему ты слугой был одет. Днем он в расстроенных чувствах был, вот и не сообразил сразу, но потом наверняка додумался, что есть в этом какое-то несоответствие.

– А Борн – это кто? – спросил Гарольд.

– Лучше тебе не знать, – отозвался я, почесывая затылок и прикидывая, где мне раздобыть новую одежду.

– Борн – это Борн, – раздраженно бросил Унс и недовольно спросил у меня: – Ты сороконожка?

– Да вроде нет, – окинул себя взглядом с головы до ног я.

– Если не поторопишься – станешь ей, – пригрозил мне маг. – Поверь, я поставлю себе задачу вывести формулу заклинания, которое человека превращает в это неприятное насекомое. И опробую его на тебе.

– За что? – жалобно спросил его я и глянул на Гарольда, в надежде на поддержку, но тот только развел руками.

– Не «за что», а «почему», – уточнил Унс. – Потому что только сороконожка рассуждает, с какой ноги ей начинать идти куда-то. Она – и ты. Других таких неповоротливых и тупых существ в природе нет.

– Вы очень много общались с нашим наставником, – не выдержав, сообщил магу я. – Чересчур. И переняли от него не самые лучшие черты.

– Извините, месьор Монброн, но наши договоренности по ряду вопросов, увы, будут нарушены, – вызывающе-галантно раскланялся перед моим другом Два Медяка, а после меня из комнаты выбросил увесистый пинок, сопровождаемый приказом: – И чтобы в своем рванье не возвращался!!! Там приличное место, я не хочу опозориться из-за тебя.

Мне повезло, среди Парисов был мужчина моей комплекции. Ну почти моей, живот у него был побольше, расшитый золотом бархатный колет оказался мне широковат. Хорошо хоть не очень сильно, вроде не слишком это бросалось в глаза.

Зато по росту одежда села как влитая – ни длинно, ни коротко, самое оно.

Правда, с обувью была беда, потому пришлось мне натягивать свои сапоги, изрядно разбитые на дорогах войны и мира.

И главное – кто бы говорил. Будто он сам весь в шелках и бархате.

С последним я ошибся. Оказывается, в сумке, которую я пер всю дорогу от дома мага, были его вещи.

Монброн с опаской смотрел на то, как более-менее прилично выглядящий маг превращается в не пойми кого. Один камзол с нашитыми на него блестящими стекляшками чего стоил.

– Может, лучше было где-нибудь там это надеть? – жалобно спросил у Два Серебряка я. – Нам же еще тут пару-тройку дней отлеживаться надо. Не дай боги кто вас заметит, подумают, что здесь притон обосновался, да стражу вызовут.

– Вот какие вы все-таки неприятные юнцы, – сварливо бросил Унс, поправляя отложной воротник относительно свежей сорочки. – Невоспитанные, дикие какие-то. Ужас. И не скажешь, что в вас течет благородная кровь.

– Какие есть, – не выдержал я. – Что выросло – то выросло. Да и потом – Борн этот ваш…

– Борн, Борн. – Гарольд потер лоб. – Знакомое имя, а вспомнить не могу. Стоп. Борн – это сокращенное от Борнеллия?

– Именно, – многозначительно подтвердил Унс. – От Борнеллия.

– Так вы, значит, кхм… – Гарольд как-то по-особому взглянул на мага. – Он просто… Не такой, как все.

– Все мы разные, и все мы дети богов, – на редкость благочинно сообщил ему Унс. – Так что нечего тут разводить диспуты на тему того, кто что из себя представляет. Тем более вам двоим в нынешнем положении.

– Даже не буду спорить, – не раздумывая ответил Гарольд. – Эраст, ты знаешь кому этот самый Борн приходится родным младшим братом?

– Откуда? – немного раздраженно ответил я.

Да и с чего мне радоваться? Я думал, на сапоге у меня царапина, а оказалось, дырка в ранней стадии. Это меня крайне опечалило, денег на новые у меня не было.

– Месьору Отилю, – веско сказал Монброн и подмигнул мне.

– И? – вернул я ему подмигивание. – Что с того?

– Я тебе его показывал, – немного рассердился мой друг. – Как можно быть таким невнимательным? Месьор Отиль. Постельничий его величества.

– А, да, – признал я. – Было что-то такое.

Я вспомнил грузного дядьку, который обнимал Монброна и обещал ему поддержку. Вот только теперь, познакомившись с его младшим братом, и задумаешься, что там за объятия были.

– И это не единственное достоинство моего славного Борна, – заметил Унс, накидывая на плечи плащ, который, к моему немалому облегчению, скрыл красоту его одеяний. – Самое главное для меня лично заключается в том, что он еще и богат, а потому всегда может заплатить за ужин с вином и ссудить некую сумму магу, который временно оказался не у дел.

Мне было что сказать по этому поводу, но я не стал. В конце концов, у меня в прошлом тоже много разного всякого случалось. Так что, если кому и осуждать Два Серебряка – так это не мне.

Но человек он все равно очень неприятный. И еще – памятливый.

– Да, – уже собираясь покидать дом, обратился он к Гарольду. – Скажи, Монброн, ты не подаришь мне эту безделушку?

Речь шла о шпаге, которая уже не валялась на полу, а была аккуратно положена на стол.

– Нет, – покачал головой мой друг. – Не подарю. Во всяком случае, сейчас – точно нет.

– А какая разница между «сейчас» и «потом»? – полюбопытствовал Унс.

– Моя шпага где-то в оружейной Башни-на-Площади, – пояснил Монброн. – Когда нас арестовали, ее у меня забрали. Пока она не вернется ко мне, я буду пользоваться этим клинком. Он честно взят в бою и не подведет меня. По крайней мере, никто никогда не слышал, чтобы эта примета давала сбой.

Есть такое, верно. Клинок, который ты взял у поверженного противника, будет служить тебе верой и правдой, даже, возможно, лучше, чем тот, что ты купишь у торговца оружием или кузнеца.

– Сколько же мусора у вас в головах, – покачал головой Унс и вышел из комнаты.

– А еще я не теряю надежду на то, что раньше или позже мы встретимся с дядюшкой. – Гарольд потер бок. – И тогда мне точно будет нужен хороший клинок. Такой, который не подведет. И, если надо, все равно доведет дело до конца.

Если бы дядюшка Тобиас видел в этот момент его лицо, то, пожалуй, он бы крепко пожалел, что сэкономил на убийцах. Но вот это «если надо» мне очень не понравилось. Не думаю я, что такое нужно не то что произносить, но даже и думать. Боги все видят и слышат.

Надеюсь, они слышали и бесконечную брань Двух Серебряков, которая сопровождала меня всю дорогу до города. Да и после он то и дело что-то бубнил себе под нос. Ну да, пришлось опять лезть через овраг и кустарник, но я же не виноват в этом? Это жизнь, она и не такие подножки ставит. Именно на это и можно списать падение Унса, зацепившегося ногой о корень. Ну почти о корень, моя нога там, рядом с ним, оказалась совершенно случайно. Честное слово.

К тому же у меня тоже полно поводов для расстройства, может, даже и побольше чем у иных, недовольных жизнью, магов.

Например – я никогда до того не бывал в заведениях, подобных «Старому городу». Харчевни, трактиры, даже бордели – это да, это мое. Мне там привычно, мне там хорошо. А вот в этом месте… Как бы не оплошать. Очень уж тут много света, прислуги, и народ вокруг за столами сидит такой, что не по себе становится.

Даже Агриппа, некогда устроивший мне прогулку по всем кругам порока, и то в такие места не заходил.

Но и это не главное. И даже не то, что мой сапог, похоже, не переживет этого вечера.

Самая большая неприятность поджидала меня впереди.

Борн уже был там, он ждал нас и, как только завидел, сразу вылез из-за стола, раскинул руки в разные стороны и громко сообщил:

– Родные мои, я заждался!

Сначала он обнял и облобызал Унса, который, не смущаясь взглядов из-за соседних столов, небрежно принял подобное приветствие.

Но потом это вымазанное белилами чудо полезло обниматься ко мне! Мало того – оно еще и ткнулось мокрыми губами в мою щеку.

Если об этом узнает хоть кто-то из моих друзей, то мне придется бросить вызов Ворону и героически погибнуть в поединке с ним. Победить наставника я не смогу, а оставаться после такого в школе положительно невозможно. Жизни не будет, это уж наверняка.

– Ты приоделся, мой хороший, – одобрительно погладил меня по плечу Борн. – Вот, совсем другое дело. А я еще подумал – странно, племянник уважаемого человека, торговца, а носит костюм слуги.

– Специально, – подал голос Унс, который уже сидел за столом и даже набулькал себе в бокал белого вина. – Знаешь, если хочешь стать невидимым, оденься как все.

– Это не про нас, – заулыбался Борн и подсел к нему. – Лютер, голубчик, что ты стоишь? Иди к нам!

– Иду, дядя Борн, – выдавил из себя я и присел напротив них.

– Закажи себе что хочешь, – радушно предложил брат постельничего. – Но я бы рекомендовал тебе фрикасе из куропаток. Оно тут великолепное, великолепное! Можешь мне поверить. Еще сегодня дивно хороша томленая шея ягненка.

– Ему можно верить, – подтвердил Два Серебряка. – Заказывай.

Фрикасе и вправду оказалось вкуснейшее, как и ягненок. Будем считать, что это моя маленькая компенсация за неприятный момент.

Я с аппетитом поглощал еду, запивал ее потрясающим вином и прислушивался к разговору между Унсом и Борном. Сам в него не лез, ибо не моего это ума дело. Нет, Борн, как видно, из вежливости, задал мне несколько вопросов, а после практически забыл о моем существовании, что было просто прекрасно.

– Вот такие дела, – заканчивал Унс грустную историю о том, как у него сорвался очередной заказ на сотворение какой-то невероятной волшбы для короля некоей сопредельной державы. – Они мне говорят – поехали с нами, будешь как сыр в масле кататься. А я им – нет, уважаемые, не могу. Здесь, в этом городе, останется мое сердце, а без сердца маг – не маг. Что я могу без него? Да и мысли мои тоже все время будут тут, рядом с тобой. Так и не поехал. Демоны с ними, с деньгами. Всех не заработаешь.

– Как трогательно, – даже прослезился Борн и обратился ко мне: – Лютер, правда это так возвышенно, так поэтично и так мило?

– Не то слово, – с набитым ртом подтвердил я. – Вот это человек!

Надо признать – работа мастера. Хоть и непотребная, но высочайшего уровня!

– А что в городе слышно? – спросил у Борна маг. – Я с этой всей возней как-то выпал из жизни.

– Да ничего особенного, – поправил волосы Борн. – Герцог Форенский купил себе картину какого-то старинного мастера, ее еще до Века Смуты написали. Заплатил столько золота, сколько поместилось на ней. Знаешь, прямо на полотно клали золото и выстраивали из него столбики. В каждом по десять золотых. Огромная сумма!

– Да уж, – признал Унс. – Впечатляет.

– Еще у графини ле Рант ребеночек родился, – жеманно хихикнул Борн, прикрыв рот. – Все бы ничего, но она рожает уже третьего за последние четыре года.

– Так обычное вроде дело, – изумился я, вытерев рот салфеткой. – Чего им, женщинам, еще делать, как не рожать?

– Так-то оно так. – Борн, совсем уж развеселившись, щелкнул меня по носу. – Вот только мужа ее, графа Антуана, пять лет назад на поединке убили. Он что же, ее из-за Грани посещает?

Мы посмеялись.

– А, вот, – щелкнул пальцами Борн. – Забавнейшая история. На днях двух молодых людей, один из которых принадлежит к древнейшему роду, везли на Судную площадь. Не знаю, что они натворили, да это и не важно. Важно то, что эти дурачки взяли, да и сбежали прямо вместе с тюремной каретой. Как вам?

– Почему дурачки? – удивленно спросил я и тут же заработал неодобрительный взгляд Унса.

Как видно, это был вопрос, который должен был задать он.

– А кто же они еще? – изумился Борн. – Их ведь освободить на площади должны были!