Глава 1

– Молодой человек! И долго мне за тобой бежать?

В прежней реальности, которую теперь здесь все называют «тот свет», меня безумно раздражал звон будильника. Я терпеть не мог, когда в самый сладкий момент, в приятный и спокойный предутренний сон врывался противный писк этого мерзкого изобретения человека.

Так вот, будильник по сравнению с Оружейником – это ничто. Куда тому бездушному предмету до нашего Льва Антоновича, который в силу своего возраста и неуемной энергии встает раньше всех (а может, и просто не ложится) и начинает собирать, преумножать и распределять. Первое он делает раз в пять активнее, чем второе, а второе – раз в десять охотнее, чем первое. Третьего же действия он старается избегать как ненужной роскоши.

– Я говорю вам, молодой человек: таки отдайте мне то, что вам не нужно. – Ну вот, он перешел на «вы». Сейчас кому-то не повезет. – Вам оно ни к чему, а мне надо.

– Мне сказали взять с собой флягу, – уже немного неуверенно ответил молодой голос. Понятно, на этот раз Оружейник вцепился в кого-то из «волчат». Жалко парня, пропал он. – Мне Наемник велел.

– Так пусть тот Наемник вам ее и дает, боже ж мой! Что мне его «надо» перед моим «оприходовано»? Ему надо, а отвечать кто потом будет? Лев Антонович? Таки пришлет ко мне Сват своего арапа сверить баланс – и все. И мое сердце сделает «шлеп» только при одном виде этого проверяльщика. А что вы хотели? Он в точности такой, каким мне мама в детстве описывала нечистого. Или того хуже – отправят меня вон в ту желтую кубышку, что за воротами стоит и занимает пространство. В мои годы быть овощем – это дело обычное, не спорю, но я-то не хочу, чтобы так случилось!

– Антоныч, и сколько уже можно нудить? – Ага, это уже Одессит к разговору подключился. – Что вы докопались до этого мальчика, который только и знает, что хлопать глазами перед вашей экспрессией? Дружище, верни ты ему ту баклажку, чтоб его стошнило, честное слово. Я тебе свою отдам, самодельную. Поверь мне, она не хуже, чем та, что у тебя в руках, и мне для тебя ее не жалко, у меня большое сердце.

– Жора, так и живите вы с тем своим сердцем еще сто лет, – пожелал Одесситу Оружейник. – Если вам не жалко своего добра, так это замечательно, это характеризует вас как высокоморальную и социально оптимистическую личность, с такими людьми, как вы, стоит жить под одним небом. Больше скажу: даже под одним потолком. Но мне верните ту фляжку, которая стоит у меня на балансе.

– Нате, – оборвал речь Оружейника «волчонок», и обрадованный кладовщик, судя по топоту, побежал в свои закрома. Как водится, получив желаемое, он уже добрые слова вхолостую не тратил – это нерентабельно.

– Что за человек? – Одессит зевнул. – Сам не спит и другим не дает.

– И не говори, – поддержал его томный женский голос. Ну да, наш живчик спать ложится на одном конце города, а просыпается на другом.

– Солнце встало, и мы встаем!

О, а это уже Дарья, та самая крепкобедрая и полногрудая женщина, которая нам с Наемником еду приносила, когда мы рейдеров в засаде ждали.

Она за последнее время забрала в свои цепкие руки почти все внутрихозяйственные дела, да так серьезно, что мне на нее даже жаловаться приходили. Правда, эти жалобы не возымели успеха, поскольку стенания пяти девочек из хороших семей, которые на «том свете» ничего тяжелее вилки и коммуникатора в руках не держали и чистосердечно полагали, что еда растет на деревьях в том виде, в котором ее подают на стол, тронуть мое сердце не смогли. Напротив, они меня порадовали. Жалобы означали одно: молодец Дарья, правильную линию гнет. Впрочем, ничего удивительного: в прошлой жизни Дарья была директором детского дома, причем явно неплохим.

С момента боя с рейдерами прошло уже дней пятнадцать, и сейчас я был даже рад, что тогда так все вышло. Нет, невероятно жалко погибших: и глазастого Стрима, и громкоголосую Мадам, тем более, что они так и не вернулись к нам, как мы на это ни надеялись. Но зато это первое столкновение с организованным внешним врагом четко показало наши наиболее слабые места и болевые точки.

Ну что значит показало? Я и еще несколько человек про большинство слабых мест и болевых точек и сами знали, чего греха таить. Или догадывались. Но мы-то про них знали, а остальные – нет. Остальные о таком просто не задумывались, и суета со стрельбой и освобождением заложников заставила их всерьез задуматься о том, как жить дальше.

Еще у нас началась селекция. Звучит несколько странно, знаю, но это слово применительно к ситуации употребил Проф, и оно оказалось более чем верным. Наш лагерь на следующий же после боя день покинуло десятка два людей, сославшись на то, что путь насилия – это не их путь. Я так понимаю, что их поразил тот факт, как Настюшка последнего из рейдеров в расход пустила.

Она, оказывается, его даже за пределы крепости не стала выводить, а просто поставила к стенке ближайшего дома, всадила ему в лоб пулю прямо на глазах честной публики, после чего устало зевнула и сообщила окружающим:

– Устала я что-то сегодня. Спать пойду.

Все это вызвало очень неоднородную реакцию масс. Большинство сказало: «Ну и правильно», – но нашлись и те, кто заявил, что здесь у остающихся впереди только деспотия и полицейская диктатура, а то и чего похуже. Они за пару минут собрали свои вещи, благо имуществом народ еще не оброс, и, стихийно выбрав себе лидера, некоего Рика, сообщили мне о своем желании покинуть крепость.

И вы знаете, никто не стал их удерживать. А зачем? Если кто-то не хочет признавать того, что состояние постоянной готовности к любым, даже самым нестандартным ситуациям должно стать для него нормальным, привычным состоянием на ближайшее время, то в таком человеке не слишком много проку. И если эти граждане хотят уйти, то скатертью дорога. Люди нужны, бесспорно, но когда они в определенном роде превращаются в балласт… В общем, ушли и ушли. Надеюсь, большинство из них найдет то, что ищет. Ну или хоть кто-то что-то найдет, кроме смерти. Трое из ушедших, кстати, уже через несколько дней вышли на свет ночного костра, как водится, ничего не помнящие и не знающие, какую смерть приняли в своем предыдущем воплощении. Очень расстроились и удивились, когда мы им отказали в приеме.

Ну да, отказали. Мы не воспитательное учреждение и не НИИ по промывке мозгов. Да, люди не помнят того, что когда-то нас уже покинули, и это смягчающее обстоятельство. Но главное здесь то, что они все равно не изменились, их жизненные принципы и сущность остались теми же, какими и были. Стало быть, через какое-то время мы все равно получим прежний результат. Так зачем это самое время на них тратить? Да, собственно, время – это еще ладно, но вот ресурсы вроде еды на них расходовать точно не стоит.

Причем эти трое потом еще долго бродили неподалеку от крепостных стен и орали всякие глупости. Они обвиняли нас в том, что мы самодуры и мерзавцы, не слышавшие о правах человека и о том, что его жизнь – это величайшая ценность. Надоели страшно. Угомонились же они только тогда, когда Одессит, который любит орать сам, но не любит слушать, как орут другие, прирезал одного из них.

Нового ничего в их словах не было. Обо всем этом мы за последнее время слышали множество раз. Только зря крикуны стараются, демократии у нас не было, нет и не будет. Как, впрочем, и деспотии, что бы ни говорили покинувшие нас люди, в прошлом, к слову, все как один политики, омбудсмены и телеведущие. Не нужна она нам, демократия эта самая, вот какая штука. Нам надо, чтобы каждый знал, что он делает, зачем и почему. И еще – где его место в тот момент, когда приходит время брать в руки оружие.

Да, личное оружие теперь закреплено почти за каждым из мужчин. За теми, кто помоложе и посноровистее, – автоматы. За людьми постарше и некоторыми из женщин – пистолеты. Но это до поры до времени, пока Ювелир с третьим караваном еще автоматов не привезет, тогда их всем хватит. Нет, со вторым караваном тоже пришло немного оружия, но основной груз был другой: поразмыслив немного, я пришел к выводу, что в замок необходимо доставить как можно большее количество боеприпасов.

Второй караван отбыл из крепости на следующий же день после боя. Мне не давала покоя мысль о том, что где-то далеко от нас лежит наше же добро и что его может прихватить кто-то другой. Возглавил операцию Ювелир. Не скажу, что это далось мне легко… Не то чтобы я ему не доверял, дело не в этом. Просто я не был уверен, что он не сломался после всего случившегося и сможет в случае чего принять верное командное решение, а не бросится вперед с шашкой наголо, но все-таки отправил старшим его. Правда, на всякий случай включил в состав группы Голда: мол, он там уже побывал и сейчас выступает исключительно в качестве проводника и эксперта по сборке плотов – мы решили сделать на месте еще один, чтобы вывезти добра побольше.

Голд это мое решение одобрил, сказав:

– Схожу еще разок, во избежание. Народ отправляется уже более-менее обстрелянный, но этого мало. Надо посматривать по сторонам, чтобы не прозевать момент, когда кто-то любопытный заинтересуется, куда это мы водой идем и зачем.

Я понял, что он имеет в виду бородатого бандита и его малолетнюю спутницу. Я и сам о них думал как раз в подобном ключе. А ну как проследят землей наш маршрут, дождутся, пока плоты и лодки отчалят, а потом устроят маленький набег на бункер? Оружия у них нет, но это не повод расслабляться. Сковырнут люк, накидают внутрь веток и сухой травы, запалят их и выкурят нашу охрану. Или еще чего придумают, мало ли дельных вариантов изобрести можно.

– Ты, главное, головой своей понапрасну не рискуй, – попросил я его. – Ты идешь консультантом, бойцов и без тебя хватит.

Со вторым караваном ушло несколько человек, побывавших в первом рейде: Павлик, Наемник, кое-кто из тех, кто осел в крепости во время нашего отсутствия, плюс двое мужчин из группы Жеки, которая влилась в наши ряды в полном составе. И, заметим, все прошло отлично. Караван благополучно, без каких-либо проблем, дошел и туда и обратно, весь груз был в целости. Еще они сменили постовых, которые за время сидения в бункере порядком понервничали и одичали.

А через день после возвращения по известному уже маршруту стартовал третий по счету конвой. Именно конвой, не иначе: две лодки и два плота. Причем второй плот, который новый, ох и здоровым оказался! Голд же аналитик. Поплавал, подумал и улучшил конструкцию. Что примечательно: вязал тальником, – он, оказывается, его еще в первом походе нарезал и по дороге экспериментировал. На разрыв испытывал, на прочность, на намокание.

Искренне надеюсь, что третий рейд – предпоследний. Мы ведь уже сколько вывезли, да еще сейчас сколько оттранспортируем. Хотя… Может, и не управимся в две ходки. Там ведь еще генератор, провода… Рэнди к тому же что-то про двери говорил: мол, сталь, нельзя так оставлять, это бесхозяйственность. Вот только как эти двери оттуда переть? Генератор еще ладно, такое не забрать – дураком быть надо. А двери… Да их даже Азиз не поднимет!

Азиз, к слову, в вылазках к складу больше не участвовал, я его оставил при себе, как и Настю, в которой, похоже, проснулась авантюрная жилка.

Настя вообще очень изменилась за это время. От робкой девочки, которая меньше месяца назад искренне переживала из-за того, что три мужика увидят ее голой, не осталось вообще ничего. Не знаю, что именно послужило отправной точкой ее перерождения, – тот первый неудачный поход в лес, когда погибли две девушки, первое убийство, ночной бой или еще что-то, но факт остается фактом – она стала совсем другой. Ее теперь не очень сильно интересовали плодовые кустарники и деревья, а также грибы и травы, зато она отстреляла под присмотром Азиза с полсотни патронов из своей снайперки и столько же – из пистолета, а еще так замучила Жеку, узнав о том, что он мастер ножевого боя, что он ее в очередном учебном поединке чуть всерьез не прирезал, и крепко поругалась с Одесситом, когда тот отказался брать ее в свою поисковую группу.

Я тоже был против того, чтобы она пошла с поисковиками, – слишком еще много в ней самоуверенности и лишнего адреналина. Этого достаточно, чтобы погибнуть, но маловато, чтобы выжить. Пусть пока под приглядом будет. Нет ничего страшного в том, что она так переродилась, это нормально. Если человек по духу боец, это обязательно даст о себе знать, как только подвернется подходящий случай. Раньше, на том свете, у нее такой возможности не было. Теперь эта возможность появилась, и ее старая оболочка просто слезла, как кожа со змеи, за каких-то полмесяца. Сгинула в никуда застенчивая девочка-биолог. Зато родилась вот такая Настя – в шортах, которые ей сшила Милена, в камуфлированной майке, в армейском кепи и с двумя пистолетами: один под мышкой, другой на бедре. И она была готова пустить их в ход в любой момент.

Да она была не одна такая. Потихоньку, помаленьку начала появляться из ничего, из ниоткуда будущая ударная сила нашей группы, некий костяк профессиональных бойцов, основным делом которых должно стать силовое обеспечение безопасности. И не только это – понятие «экспансия» пока никто не отменял.

Жека взялся за дело умело и добросовестно, впрочем, как и всегда. Он просеивал людей через мелкое сито, отбирая по одному тех, кто хотел учиться воевать, воевать по-настоящему. Людей, которые более или менее подходили для будущей боевой группы, он показывал мне и Голду, который потом непременно с ними проводил беседу, задавая немудрящие вопросы и что-то помечая в своем Своде. Что он там писал, не знаю, но пару кандидатур все-таки отклонил, сказав:

– Пусть пока в крепости поживут, а там посмотрим.

Я не знаю, какие критерии его не устраивали, но не спорил с ним, не видел в этом смысла. Если он так решил, значит, так тому и быть. В конце концов, его учили видеть то, что не видят другие.

Так или иначе, почти два с половиной десятка бойцов в группе уже было, каждый из них четко понимал, чем придется заниматься, и не испытывал по этому поводу никаких иллюзий. Нет, Жека, конечно, говорил им, что их основная цель – защищать население, обеспечивать безопасность крепости, но на самом деле куда точнее их задачи сформулировал Голд.

– Ваше будущее дело – война. Поймите это сразу, – сказал он им как-то вечером после занятий по рукопашному бою, которые вел Азиз.

Парни, которых в крепости уже называли «волчатами», были освобождены от всех работ, но это не значит, что они сидели без дела. Рукопашка, физическая подготовка и все остальные способы зарабатывания очков характеристик, которые распределялись под строгим присмотром Жеки, занимали у них все время.

– Защита, оборона – прекрасно. Но с этим могут справиться и остальные, особенно если с ними немного позаниматься и обучить основам выживания. Ваша задача – она другая. Ваша задача – силовые решения первостепенных потребностей нашего сообщества, – вещал Голд.

– А защита разве не первостепенная потребность? – удивился Тор. Этот крепкий датчанин вышел на наш костер несколько дней назад и уже на следующее после появления утро был откомандирован Жекой в боевую группу.

– Защита – потребность постоянная, – объяснил ему я. – Но чтобы что-то защищать, надо что-то иметь. А чтобы что-то иметь, надо сначала это найти.

– И отобрать! – понимающе завершил мою мысль Крепыш, наш с Голдом соотечественник. Он был уроженцем славного города Ростов-на-Дону и на этой почве близко сошелся с Одесситом. Они, познакомившись, сразу проорали друг другу: «Ростов-папа! Одесса-мама!» – пообнимались и с тех пор были неразлейвода.

– Нет, – помахал пальцем я. – Не надо ни у кого ничего отнимать, Господь с тобой. Просто может выйти так, что возникнет конфликт интересов и кому-то придется по душе то, что нужно и нам. Оно пока ничье и станет в результате собственностью того, кто сможет доказать свое право. Юристов тут нет, судов – тоже. А значит, у кого прав больше?

– У кого оружия больше, того и право. – Фира блеснула зелеными глазами. – Оно и раньше так было, еще там, на той Земле.

– У того, кто им лучше умеет пользоваться, – не согласился с ней я. – И у того, кто сможет это доказать на деле.

– И еще у того, кто умеет думать перед тем, как стрелять, – добавил Голд. – На спусковой крючок автомата может нажать любой дебил. Важно понимать, когда и зачем ты это делаешь. Учитесь не только стрелять и резать, учитесь думать. В первую очередь – думать.

– И еще, война – это дело не одиночное, война – дело коллективное, – снова перехватил инициативу я. – А потому прямо с завтрашнего дня начинаем учиться работать в группах. Учить вас будем по очереди я, Жека и Наемник, когда вместе, когда по отдельности, кто свободен будет. Наемника вот сейчас вовсе нет, он с конвоем ушел. Сработавшаяся группа впятером может положить очень большое количество народа, поверьте.

– Составы групп я назову завтра. – Голд махнул рукой и показал всем появившийся в ней Свод, как бы говоря о том, что у него все в нем записаны.

Работать группами бойцам очень даже понравилось, и уже через пару-тройку дней «волчата» начали шастать по окрестностям, правда, не так, как раньше, по принципу: «Пойдем туда, куда глаза глядят», – а целенаправленно. Жека, который сообщил всем, что контроль местности тоже входит в зону его влияния, разрабатывал для каждой из групп маршруты и давал задания: разведать то, проверить это.

Радиус походов был пока невелик, десять-пятнадцать километров от лагеря. Было принято решение дальше пока не ходить. Дальние походы не слишком подходят для молодых, больно они еще неопытны, и даже присутствие кого-то из ветеранов не даст гарантии, что «волчата» не наломают дров. К тому же случись им столкнуться с кем-то вроде приснопамятных рейдеров, людей бывалых и опытных, – и еще неизвестно, на чьей стороне будет удача.

Но результаты были. Благодаря этим вылазкам наши умники – Проф и Герман составили достаточно подробную карту близлежащей местности, со всеми оврагами, рощицами и родниками. Они вообще вопрос картографии поставили в особый приоритет. Всякий новый человек непременно ими опрашивался на предмет того, где он осознал себя на этой Земле и что видел по дороге. А бедняге Ювелиру они просто весь мозг вынесли, требуя, чтобы тот зарисовывал берега во время похода.

Я это их начинание очень одобрял – карты, подробные и качественные, были нужны нам как воздух. Без них жить куда сложнее, чем с ними, а потому оба ученых находили у меня и понимание, и поддержку.

В качестве награды наиболее отличившейся группе Жека выдавал лицензию на охоту. Дичь была знатная – Окунь.

Звероподобный бандос пришел на встречу к нашим стенам, как я ему и сказал, но конструктивного диалога у нас так и не получилось. Увы и ах, он не захотел выполнять функцию свободного поисковика людей, на которую я пытался его определить, пообещав в случае согласия поддержку нашей группы, и попытался меня убить, чтобы завладеть оружием. Инстинкты у него все-таки взяли верх над разумом.

Теперь он был учебным материалом для наших бойцов. Его выслеживали и убивали раз за разом, освобождая тех, кого он успевал найти, и отрабатывая на нем полученные умения, увы, пока очень немногочисленные. Оно и понятно – много ли вколотишь в голову за полмесяца пусть даже и очень усердным ученикам? Нас не по году учили, и то…

– Жизнь всему научит, – успокаивал меня Наемник в тот день, когда мы провожали третий караван. Сам он с конвоем не пошел, у него были иные задачи на ближайшее время. – Опять же, практика нужна, она полезней любых тренингов.

– Будет им практика, – заверил его я. – Куда ж без нее…

У меня была мыслишка отправить «волчат» под присмотром Азиза и Наемника в лесок, где, наверное, до сих пор бродят гаврики, которые тогда пытались прибить нашего зимбабвийца, а еще лучше – к болоту, где водятся древообразные страхолюды. Но на учебные рейды требовалось время, а его-то как раз и не было. Большинство «волчат» мне будут нужны уже очень скоро, не говоря об Азизе, а подобная вылазка может затянуться на неделю-другую.

Хотя к страхолюдам все равно сходить надо – там столько опыта отсыпают в обе руки, что глупо подобным не воспользоваться. Может, когда вернемся из намеченного рейда, прогуляемся. Заодно и склад еще раз навестим, вдруг чего забрать из остатков надо будет. Понятное дело, что к тому времени туда еще один конвой уже сходит, но непременно что-то да останется.

Но не стоит планировать такие вещи заранее, кто знает, что в грядущем рейде случится. «Загад не бывает богат», – так моя бабушка говорила и, похоже, права была. Это тебе не по безопасной реке плавать, а по незнакомому лесу идти.

Да и безопасность реки теперь являлась понятием весьма условным. Мы уже видели несколько пустых плотов, которые проплыли вниз по течению, и это означало вот что. Во-первых, на тех плотах явно кто-то куда-то в свое время плыл, это очевидно. Во-вторых, людям не повезло, они попались кому-то в руки, и, надо полагать, с концами, если никого на плотах не видать. Стало быть, есть в верховьях реки некто, кто людей не жалует. Причем этот некто еще и зажиточен настолько, что даже плавсредства себе не оставляет. Один из плотов, кстати, был чудо как хорош: большой, устойчивый, с рулевым веслом. Прямо душа у всех болела, когда он из виду скрылся. И ведь не выловишь его никак, больно далеко от берега плыл. Нет, безбашенный Крепыш было собрался в реку сигануть, но его остановили – не доплыть до плота было вот так, запросто. На лодке можно было бы попробовать, но все наши лодки курсируют с конвоем.

И все же лес был опаснее вдвойне, если не втройне. На реке все видно, а в лесу – нет. Речной маршрут уже изведан, а дорога ко второму складу есть только на карте давно застрелившегося генерала, и неизвестно, насколько верны сведения, местность-то изменилась.

Об этом и многом другом мы говорили еще три дня назад, прямо здесь, в моем домике. «Мы» – это все те, кто сейчас, по сути, и руководил уже немаленьким сообществом людей, которое осело в крепости.

Сама по себе мысль отправиться ко второму складу, тому, что ближе третьего, но дальше первого, не оспаривалась никем, хотя, полагаю, в глубине души каждый из нас понимал: добро, скорее всего, уже разграбили. Ну не разграбили, конечно, а вынесли, на вполне справедливых правах того, кто его первым нашел. Но мы так хотели заполучить еще один приз, что заранее не любили опередивших нас.

Увы и ах, но факты говорили о том, что наши предположения небезосновательны. Пистолет, изъятый у рейдера, тот самый, который он забрал у одного из убитых им на опушке леса мужчин, был точной копией тех, что мы взяли на своем складе. Правда, из разных партий, мы это определили по номерам, выбитым на пистолетах.

– Это лишь косвенные факты, – упрямо твердил Голд. – Ничего они не доказывают, поверь мне.

– Понимаю, – соглашался я с ним. – Просто надо быть готовыми к тому, что на месте второго склада сейчас может существовать поселение. Если бы мы набрели не на наши живописные развалины, а на склад, мы бы точно сделали его нашим основным зданием и селились вокруг него. Но самое печальное, что в этом случае нам ничего не достается.

– Ну это еще не факт, – тонко улыбнулся Голд, и Настя тут же хихикнула, понимающе подмигнув моему консильери. Да и Азиз, привычно расположившийся у порога, загукал, соглашаясь с его словами.

– Да что вы сразу! – заметил Жека, нахмурившись. – Может, там живут нормальные люди? Может, мы там союзниками обзаведемся?

– Или наоборот, – хихикнула Настя. – Увидят они нашу сбрую со стволами, да и подумают: «Ах, какое неплохое имущество к нам само заявилось».

И пошли эти двое копья ломать. Надо заметить, что у Жеки и Насти, как это ни печально, практически сразу спонтанно возникла жуткая нелюбовь друг к другу. Отчего, почему, я не знаю, но факт оставался фактом.

Правы были оба. Ситуация могла отыграть в любую из сторон. Не исключал я и третий вариант: мы могли найти просто пустой склад и не обнаружить вокруг никаких признаков жизни. Или могло случиться чудо: мы бы нашли невскрытые двери. Но подобное мне казалось утопическим.

Как ни крути, вывод был один. Идти надо. По ряду причин. Во-первых, не изменилась основная задача – нельзя упускать возможность усилить нашу огневую мощь. Если есть хоть сотая доля шанса заполучить стволы или боеприпасы… Да нам все сгодится, чего уж тут. Во-вторых, надо поднатаскать молодняк. Я собирался взять с собой нескольких ветеранов и полтора десятка наших молодых бойцов. Если вернемся, то они хоть немного заматереют. Если нет, значит, нет.

Сейчас это просто куча молодых ребят, которые думают, что круче вареных яиц, а на поверку – еще совсем щенки. И пока они не побывают в хоть сколько-то серьезном деле, ничего не изменится. Я это точно знаю. Я сам таким был.

Да и мне надо хоть немного развеяться. Я за полмесяца за пределы замка почти не выходил. В этом, скорее всего, есть что-то неправильное, возможно, я не лучший руководитель, если опять хочу смыться черт знает куда и оставить людей на Жеку, но и меня поймите верно. Кругом ведь жизнь – страшненькая, но интересная! А мне с утра до вечера пилит мозг куча народу, и каждый – со своими проблемами. Дай дополнительное помещение, дай людей… Дай, дай, дай… Реально ведь народ не понимает, что в какой-то момент у меня в мозгу сосудик какой-нибудь лопнет, я достану ствол и выдам каждому по пуле. И все.

И ведь понимаю я: надо. Все надо. Да, мои приоритеты сейчас – усиление мощи нашего поселения. Во-первых, это гарантия того, что нас всех просто так, за понюшку табаку, не перережут в одночасье, во-вторых, эта тема мне ближе, чем, например, виноградарство.

Представьте себе, виноградарство. Сам глаза выпучил, когда ко мне подошли двое недавно прибившихся к нам приятелей – Луиджи и Фернан. Один раньше жил в Италии, под Неаполем, второй – во Франции, в тех местах, где сливаются Гаронна и Дордонь. И тот и другой у себя на родине выращивали виноград, причем у обоих это был семейный бизнес.

Так вот, они решили заниматься виноградарством и здесь! Обнаружили в лесу у Дальнего утеса виноградные плети, «дичка», конечно, но их это не смутило совершенно. Более того, оба были уверены, что за пару-тройку лет добьются очень неплохих урожаев очень неплохого винограда. Не элитного, разумеется, но такого, который и есть можно будет, и сушить. Они планировали даже вино изготавливать.

Меня радовала их оптимистичность. «Пара-тройка лет». И ведь верят, что так и случится. И не только они. Верят люди в то, что жизнь непременно хорошая будет. Мне бы так…

Но я это дело благословил, дал Дарье команду выделить приятелям в помощь людей, почему нет?

А вот, к примеру, Пасечник, тот дядька, что пришел с Жекой, и вправду занялся пчеловодством. Выбрав местечко чуть вдалеке от крепости, огородил его, после сколотил ульи и, к нашему всеобщему удивлению, таки заманил в пару из них пчел, как он это назвал: «Поймал рой». Серьезный дядька оказался. Обещает, что вскоре медком будем баловаться.

Еще у нас появилось поле с просом – единственной зерновой культурой, которую удалось обнаружить. Причем, к великому удивлению Насти, которой приволокли «странные колосья», оно, просо, в смысле, оказалось не диким, а вполне пригодным для посева.

Не буду рассказывать о том, как Рэнди, Владек и еще пара человек, кое-как знакомых с земледелием, изготавливали в кузне плуг, споря о том, как он вообще должен выглядеть, – это было еще то зрелище. Промолчу и про то, как куча народа потом таскала этот плуг по небольшой пашенке, поскольку с упряжью так ничего и не придумалось. Скажу лишь, что потом все было повторно перекопано лопатами. Нам с Голдом просто надоело слушать многоголосую дискуссию, и мы сами взялись за дело.

Но факт остается фактом – землю кое-как вспахали и засеяли. Теперь все ждали: взойдет это просо, не взойдет? Я, например, не уверен. Не знаю, что тут с сезонами, но если оно уже выросло в этом году, зачем ему это делать еще раз? Хотя сельское хозяйство от меня максимально далеко, потому судить не берусь. Я, как и все, подожду. Конечно, хорошо, если что-то вырастет. Психологически хорошо – люди в себя верить начнут, в то, что их труд не напрасен. Да и в целом для климата в коллективе это будет благоприятно.

Все это было очень занимательно и нужно, все это пожирало львиную часть моего времени, но я от таких дел уже ошалевал, поскольку всегда был от подобного далек. Не слишком мне все это интересно, не мое это.

Мне вообще все чаще приходила в голову мысль, что, скорее всего, я вообще не в свои сани сел. Даже не скорее всего, а просто наверняка. И как только я увижу того, кому с чистой совестью можно будет сдать дела, я это сделаю, честное слово. А сам буду жить припеваючи, весело и с риском. Вон, вверх по реке схожу, гляну, что там за душегубы проживают.

Хотя именно сейчас душа за то, на кого остается замок, у меня не болела. Да и с чего бы? На страже стен оставался Жека и вторая половина «волчат», на хозяйство плотно присел триумвират нашего тылового обеспечения в лице Дарьи, Оружейника и Генриетты. Эти не то что своего не отдадут, они еще и чужое прихватят.

Да и вообще хозяйственная жизнь вошла в нормальное русло. Дарья и Лев Антонович были теми самыми людьми, которых мне не хватало. Они все посчитали, распределили между собой полномочия и обязанности и даже составили график, когда кто напрягает Рэнди. По первости я следил за ними всеми, ну, мало ли… Но уже на третий день понял: нет в этом никакого смысла. Они реально лучше меня знают, что и как делать. Склады пополняются запасами. Люди сыты и хоть как-то одеты. Все при деле. Так чего я им мешать буду? А коли воровать начнут, так я все равно об этому узнаю. Расскажут, у нас тут шила в мешке не утаишь.

Плохо, кстати, если такое случится. Я же их тогда непременно расстреляю. И где мне потом новых таких искать?

Вот и сейчас Оружейник гомонил не просто так. Он хоть и зануда, а дело свое знает и лишнего никому не выдаст. И не лишнего – тоже.

А группа, стало быть, уже собралась и экипировалась, бурлит кровь у «волчат», предвкушают дальний рейд. Это нормально, так и должно быть.

Сначала мы пойдем достаточно большой сборной группой, а потом разделимся. Первый пункт на пути – бункер, тот самый, в котором некогда я нашел карту и свой кольт. Рэнди наконец достал меня до печенок, и я согласился на то, чтобы бункер обшарили сверху донизу и изъяли оттуда все, что только можно. До этого места поисковики пойдут под нашим прикрытием, ну а обратно – с группой сопровождения из пяти человек, навьюченные, как мулы, Рэнди им заданий надавал столько, что ой-ой-ой. Я лично слышал слово «гермозатвор» и им не завидую. Ну а мы заберем левее, наша дорога лежит в сторону Дикого поля.

Хоть и немного волнующе выдвигаться в такой рейд, но чувствовал я себя куда уверенней, чем несколько недель назад, когда мы с дубьем поперлись в леса. Да и неудивительно это ни капли. Тогда мы были разрозненной кучкой людей, которая толком даже не знала, куда идет. Сейчас мы неплохо вооруженный отряд, причем состоящий исключительно из бойцов, пусть даже в большинстве своем еще и не слишком опытных.

Ох как орал Жека, когда узнал, что я забираю с собой Наемника и Азиза!

– А я с кем останусь! – шумел он. – Совесть у тебя есть? Ну взял бы ты эту свою малахольную девку. Ну одного из этих двоих. Но всех-то на фига брать? С кем я останусь?

– Нет у меня совести, – даже удивился я подобным претензиям. – А то ты этого не знал.

– Гад ты, Стасик, – тихо и печально сказал мой друг, плюнул и пошел проверять посты.

Боюсь даже представить, что с ним станется, когда он узнает, что Голд тоже уходит со мной. Нет, если бы Жеки тут не было, я бы, конечно, народу с собой взял меньше. Но он здесь, а значит, ничего плохого случиться не может. А бесится он только по одной причине – сам в этот рейд идти хочет. Хочет и не может. Обидно ему, вот в чем дело.

А я рад, что его с нами не будет. Там дело может повернуться по-всякому, и его идеализм, помноженный на рефлексы честного полицейского, мне точно не понадобится.

Ох, а еще я боюсь представить, что будет с Ювелиром, когда он вернется и ему скажут, что мы отбыли. Он так хотел пойти с нами… Я ведь ему это даже обещал! Хотя он-то ничего и не скажет. Он все еще за тот раз вину за собой чует. Да и потом, он очень нужное дело сейчас делает и сам это прекрасно понимает. Но к третьей базе он пойдет с нами обязательно, тут уж вопрос политический.

Когда я с автоматом на плече вышел из дома, отряд уже приготовился к отбытию. Лица у «волчат» были довольные, улыбающиеся, предвкушают, похоже, приключения и дальние дороги. Ну-ну, дай-то бог, чтобы все обратно вернулись. Ветераны были более сдержанны в эмоциях. Наемник о чем-то беседовал с Жекой, Настя дремала, привалившись к стене, Фира болтала с Рэнди. Азиз… Азиз, как обычно, натирал ветошью свою «детку». Все как всегда.

– Ну что, все собрались? – Я обвел глазами людей. – Никто ничего не забыл? В туалет все сходили, чтобы по дороге не проситься?

Жека ухмыльнулся – так всегда говорил наш с ним командир, прим-майор Грин, перед загрузкой в транспорт, который нас доставлял к месту высадки. Остальные тоже заулыбались. Да и жители замка, которые вывалили на площадь нас проводить, как-то пообмякли, а то некоторое напряжение в них чувствовалось. Волновались они за нас.

Что немаловажно – никакого недовольства два десятка парней и пять девушек, которые совершенно не участвовали в общественных работах, у людей не вызывали, а я этого изначально немного опасался. Все помнили, что могло произойти, если бы мы из первого похода к складу вернулись на денек попозже. Те же, кто этого не застал и присоединился к нам после упомянутых событий, непременно узнавали историю из уст очевидцев. Правда, количество негодяев-рейдеров, упоминавшихся в рассказах, все время возрастало, и сейчас уже выходило так, что мы вдесятером сражались едва ли не с полусотней злодеев. Так что тревога за уходящие из крепости группы была вполне искренняя. И опасения за себя – тоже, хотя и в меньшей степени. Впрочем, монументальная фигура Жеки развеивала эти опасения в тот же момент, когда на нее падал взор. Причем даже у меня.

– Стас, не спеши и не подставляйся, – сказал мне друг на прощанье. – Есть у тебя дурацкая черта – нетерпеливый ты. Сначала выстрели, потом выжди, потом смени позицию и только потом…

– Зануда ты, – хмыкнул я. – Ювелира сразу в следующий рейс не отпускай. Пусть пару дней посидит тут. Людям надо отдохнуть, да и примелькался он, поди, на реке. Опять же, дополнительные резервы у тебя будут. Ты понял меня?

– Не учи ученого, – хлопнул меня по козырьку кепи Жека. – Да, Стас…

Он упорно не хотел звать меня «Сват». В какой-то момент поправлять его мне надоело, и я сдался.

– Ты… это… – Жека замялся. – Если людей встретите, будете же с ними разговаривать?

– Если они первые не начнут стрелять, непременно, – подтвердил я. – А как же. Жека, я все понял. Я буду расспрашивать о ней всех встречных и поперечных. Марика и мне не чужая.

Жека очень волновался за Марику, я это знал. Он бы вовсе бросил все и ушел ее искать, но долг, которым я его самым нахальным образом привязал к крепости, не позволял ему так поступить. Совестливый он у нас, что не может не радовать, но… Впрочем, это уже детали.

– Да я знаю. – Жека махнул своей лапищей. – Ладно, все, валите. Вон, солнце уже высоко.

Я не без радости выполнил его пожелание и перелез через пролом в стене, после чего крикнул остальным:

– Двинулись помаленьку. Легко уходить и радостно возвращаться – такова доля солдата. Пошли, пошли!

 

Глава 2

– Тор, Перстень, Фрейя – дозорная группа, – скомандовал Наемник, как только мы поднялись на холм, возвышавшийся за стенами замка. – Отрыв от основной группы – не менее километра, в случае обнаружения потенциальной опасности по возможности свое присутствие не обозначать, в огневой контакт не вступать. Фан, Крепыш, Тюлень, Рыкун – замыкающие. На остальных – сопровождение и защита гражданских лиц.

Когда Наемник узнал, что именно ему предстоит командовать группой сопровождения в рейде, он сначала просто удивился, а после, подумав, очень-очень удивился.

– А как же?.. – Он не закончил фразу, многозначительно глянув на меня.

– А что я? – Мне оставалось только пожать плечами. – В настоящий момент лидер группы ты, я же, скажем, офицер, и не более того. Ну если только не случится чего-то эдакого… Но, надеюсь, не случится.

– Это как-то неправильно. – Наемник пощелкал пальцами. – Субординация…

– Если ты заставишь меня отжиматься, это, конечно, будет перебор, – ответил ему я. – И на одной ноге стоять, на предмет улучшения равновесия, я тоже не соглашусь, хоть дело, в принципе, полезное. Ты пойми: «волчата» еще учатся, этот рейд для них – словно экзамен в начальной школе. Как писать научились, как считать. И готовили их в первую очередь ты и Жека, так что вам экзамен и принимать. Ну в данном случае – только тебе. А я на это все посмотрю со стороны. Да и потом, я с них ведь как с бойцов начну спрашивать просто по привычке, а они пока ни разу не бойцы, так что неправильно это… А вот с вас, между прочим, спрошу по полной, если после первой серьезной стычки «двухсотых» будет много. За ветеранов не спрошу – за Настю, Арама, Павлика, с ними все ясно, они живут по другим правилам, они у вас не учились. За Одессита даже приплачу тому красавцу, который ему голову прострелит. А вот за «волчат» отвечать придется.

Насчет другого спроса с тех, кто пришел когда-то в эту крепость первыми, я загнул, но в принципе рациональное зерно здесь было. Я сознательно не стал отправлять никого из ветеранов (уже ветеранов!) на обучение, хотя кое-кто из них просил меня об этом. Я не хотел, чтобы между «волчатами» были какие-то отличия, чтобы про кого-то в учебной группе говорили «он из тех, из первых». Будущие бойцы семьи все должны быть равны, по крайней мере, на стартовой черте. Понятное дело, что потом все равно будет деление на тех, кто лучше стреляет, и тех, кто лучше думает, на стратегов и исполнителей. Но это потом. А сейчас они одно целое, они стая равных.

И, надо заметить, такой подход давал свои плоды. Сейчас ребята действительно смотрелись как нечто целое. А самое главное, у них появились зачатки кастовости, когда я это заметил, то с удовольствием потер руки. Мысленно, разумеется.

Кстати, в тот же день, как я это углядел, у меня как раз случился один очень интересный разговор с Дарьей. Она, как баба умная и прямая, тоже заметила то, что «волчата» уже и едят отдельно, да и вообще особо не стремятся к общению с другими соплеменниками. Это ее встревожило, да и не ее одну. Но пришла ко мне именно она, наверное, потому, что относилась к той породе людей, для которых важно все происходящее вокруг, независимо от того, где именно и с кем что-то случилось. И еще потому, что не любила откладывать волнующие ее темы на потом.

Придя ко мне вечером, она сразу же, от порога, начала пенять на все вышеперечисленное. Я очень внимательно ее выслушал, а после сообщил, что не вижу в этом ничего плохого. То, что армия и народ едины, выдумали политики в двадцатом – двадцать втором веках и популяризировали этот лозунг всякий раз, когда сокращали численность армейского аппарата, пока не угробили его вовсе.

На самом деле армия, особенно если она профессиональная, а не народная, – это отдельная статья. И в государстве, и в обществе, и даже в судопроизводстве. Это общность людей, которые умирают ради того, чтобы жили другие. А, стало быть, с них и спрос другой, и образ жизни у них от остальных отличен. И это я про образ мыслей молчу. Проще говоря, это именно каста, со своими законами и правилами.

Дарья, выслушав меня, помолчала, а после опасливо сказала:

– Да это-то все понятно. Мы все понимаем: войско растишь, защиту нам и все такое. В большинстве своем народ рад, что скоро можно будет спать спокойно. Только некоторым вот страшно немного становится. Сейчас-то они защита, а потом?

– Даш, ты это бросай. – Я понял, что она имела в виду. – Точнее, вы это бросайте.

– Чего бросайте? – поджала губы женщина.

– Голову себе ерундой забивать. И парламентеров слать. – Я добавил в голос стали. – Всполошились, понимаете ли, они. Переговорщики, тоже мне.

– Всполошились, – не стала увиливать Дарья. – Это ты их «волчатами» с любовью называешь, а люди вот бояться начинают и слово это потихоньку со страхом начинают произносить. А ну как эти «волчата»… Они же убивать учатся! Да с таким прилежанием, я же видела!

– Так! – Я стукнул кулаком по столу. – Дарья, не пори чушь. Да, ребят тренируют на совесть. Да, их будущее – не пахать землю, не ковать железо и не выращивать виноград. Я этого и не скрываю. Да, их учат убивать. Но ты сама подумай: а как без них? Даже не конкретно без них, а без тех, кто сумеет защитить других? Как в прошлый раз – народное ополчение собирать и надеяться, что тех, кто придет за нашими головами, будет меньше и вооружены они будут хуже?

– Да это тоже все понятно. – Дарья явно маялась. – Но… повернуться ведь по-всякому может?

– Так давай тем людям, которым страшно, объясним, что никто их в крепостные переводить не собирается, – устало попросил парламентершу я. – И клеймить не станет. Я тебе больше скажу: есть у меня серьезное подозрение, что большинство «волчат» скоро будет наведываться в крепость лишь время от времени – передохнуть от рейдов и отчеты с трофеями сдать. И еще, вернусь к другой теме, – это что такое? Почему ко мне уже начали выборных присылать? Почему просто не поговорить об этом за ужином, я же ем с вами вместе?

Дарья потупилась и покраснела, это было довольно странно видеть. Я, по крайней мере, впервые созерцал нашу хозяйственницу смущенной.

– Так что скажи тем, кто тебя послал, чтобы они заканчивали дурака валять. – Я пальцами поднял ее подбородок и глянул ей в глаза. – Причем по всем пунктам сразу. Мы все – одно целое, у нас тут симбиоз, и никакого сословного расслоения не предвидится. Да, есть начальники и подчиненные, ты вот тоже руководитель. Но что это меняет? Ничего. Даш, нам жить надо. Хотя какое там… Выживать еще пока, не жить даже. А вы такой дурью маетесь! И еще – если узнаю, что где-то какие-то шушуканья и разговоры идут, то найду того, кто это все начал, и из крепости вышвырну. Невзирая на лица. Или попросту расстреляю, образцово-показательно. Ты меня знаешь, я могу.

Надо думать, разговор был доведен до наиболее пугливой части общества, и ненужные разговоры прекратились полностью. Я так думаю, что этих опасливых граждан и было-то всего ничего. Я, по крайней мере, совершенно не заметил, чтобы «волчат» кто-то боялся, особенно слабая половина человечества, из тех, кто помоложе. Наоборот, девчата ими усиленно интересовались.

Отряд бодро шагал по равнине, крепость давно скрылась из виду. Погода, как и всегда, радовала – небо синее, солнце яркое, а воздух еще не растерял утренней свежести.

Что примечательно: за все время нашего нахождения в новом мире так здесь ни разу не шел дождь. Изредка на небе появлялись облачка, легкие и прозрачные, но этим дело и заканчивалось. Такое природное явление очень удивляло наших умников и печалило тех, кто занимался сельским хозяйством. Они предрекали большие неприятности в том случае, если подобная погода является здесь нормой, совершенно не желая принимать во внимание тот факт, что реальность, где мы очутились, не совсем настоящая.

– Ветер есть? Есть! – экспрессивно отгибал пальцы итальянец-виноградарь в одной беседе со мной. – Солнце жарит, как сборщик налогов! Вода? Ее много, но она далеко, а поливочных систем у нас нет! Такими темпами скоро солнце высушит траву, а ветер выдует землю! Finita!

Как по мне, наш эмоциональный друг немного сгустил краски, но Проф, почесав затылок, сказал мне чуть позже:

– Меня пугает не столько то, что дождя нет, как то, что может случиться, если он начнется. А если здесь погода сезонная? Как в джунглях? Сначала солнце, потом дождь или, что того хуже, снег, да еще и на пару-тройку месяцев? Представь себе: снег, который безостановочно валит пару месяцев. Это же ужас! Как ты помнишь, Сват, тут все смешалось, и погода этому миру могла достаться, например, от постапокалиптической реальности, с определенными нюансами, само собой. Как вариант, без ядерной зимы и радиоактивных осадков, но зато перевернутая шиворот-навыворот.

Не знаю, прав Проф или нет, но мы уже почти месяц тут живем, а дождя ни разу не видели. Впрочем, в прежнем мире такое летом тоже случалось. Я помню один год, когда осадков не было с июля по ноябрь. Вообще никаких. А потом, в ноябре, как влупил снег и шел три дня подряд, засыпав пол-России и пол-Европы, причем даже в тех странах, где до этого он являлся экзотикой. Правда, нашу покойную Землю так колбасило, что подобное не слишком кого-то удивило.

– Суслик. – Милена ткнула пальцем в представителя местной фауны, который застыл столбиком шагах в десяти от нас, забавно шевеля усами и сверкая черными пуговками глаз. – Какой смешной!

– Жирненький балпак, – причмокнул Джебе, один из «волчат».

Он был уроженцем казахских степей и, надо полагать, знал в сусликах толк.

– А что? – засмеялась Фира. – Хорошее может выйти блюдо – суслик, запеченный столбиком!

– И фаршированный зерном, – немедленно уточнил Одессит. – Так сытнее будет.

Джебе задумчиво смотрел на грызуна и похлопывал себя по бедрам, в его взгляде явно читалась мысль о том, что суслик – это еда.

– Не надо, – возмутилась Милена, которая явно предугадывала последующие действия «волчонка». – Не трожь его!

Наша магесса-модельер была все так же мягкосердечна к созданиям живой природы. Но при этом людей, судя по всему, она частью природы больше не считала, и виной тому был все тот же вооруженный конфликт.

Уже на следующий день после столкновения с рейдерами она изъявила желание максимально усилиться как маг и окончательно добила меня требованием в случае военных действий или чего-то такого непременно включать ее состав боевых групп.

Я тогда мысленно стер со лба трудовой пот. На самом деле я очень переживал за то, что все три обладательницы магических талантов как-то не слишком стремились их развивать. Это было обидно, это были незадействованные ресурсы. И если юная француженка как боевой маг была не слишком полезна, то Милена очень бы нам пригодилась. Да и пригодится еще, я в этом уверен.

– Оставь ты его, пусть живет. – Одессит показал на Милену, которая, нахмурив брови, грозно смотрела на Джебе. – Что с него приварка? Я тебя умоляю. Дойдем до леса – зайца добудем или кого посерьезней.

Да, в лесу и в степи появилась живность. Все происходило так, как когда-то предвещали два наших умника. Сначала в реке заплескалась рыба, потом в воздухе начали жужжать насекомые и порхать птицы, причем сначала всякая мелочь, вроде малиновок и скворцов, а после и серьезные представители пернатых. Я видел сокола и аиста, Настя же говорила, что заприметила даже орла.

За птицами пожаловали и животные, причем по тому же принципу. Сначала мы увидели грызунов, и самый первый их представитель, попискивая, сразу же направился на кухню, видимо, движимый вечным инстинктом. Он плюнул на то, что на дворе был день и кухня у нас расположена под открытым небом. И даже на то, что там сроду не найти ни круп, ни сыра.

Я в жизни бы не подумал, что Генриетта умеет так кричать. Это был даже не крик, это был рев парохода в тумане, это был трубный зов, который мог бы сбить с панталыка слоновье стадо, заставив его заподозрить, что вожака вызывает на бой более молодой и сильный соперник. Нашу фрау главного повара испугала мышь. И не просто испугала – хвостатая гостья загнала ее на лавку.

Хотя, ради правды, мышь была знатная. Серая, здоровая. И наглая, как танк!

Впрочем, радоваться ей долго не пришлось. Нет, тогда она убежала, надо полагать, думая, что она теперь здесь царь и бог. Как бы не так!

Эволюция погнала животный мир на этой планете таким галопом, что мы только диву давались. Путь от крупного до великого, от мыши до медведя был пройден дней за десять или около того. Медведя, правда, мы не видели, но Аллочка, у которой в заднице было шило, что постоянно гнало ее куда-то подальше от замка, утверждала, будто слышала его рев.

В один из таких дней, когда Аллочка гуляла за крепостными стенами, у нас и появилось мышиное горе. Впрочем, горе явно не только мышиное, поскольку если раньше я грызуна считал наглым, то я ошибался. Куда ему было до Бандолеро, сокращенно Банди.

Этого камышового кота в крепость приперла все та же Аллочка, которая с женщинами наведывалась в лес у Дальнего мыса, она же и придумала имя, которое шло безобразнику до невозможности. Она утверждала, что это не чистокровный камышовый кот, что он метис, но, глядя на желтоглазую усатую и мелкоуголовную рожу Бандолеро, становилось ясно – нет в нем домашней крови. И он точно гуляет сам по себе.

Но, как ни странно, он никому лицо не расцарапал, в первую же ночь передушил кучу мышей, надо думать, чтобы доказать свою полезность, поскольку жрать он их не стал, а выложил рядком неподалеку от кухни. В конце концов он покинул Аллочку, предпочтя ей в качестве хозяйки Генриетту. С того момента только она могла его гладить и только ее он хоть как-то слушал.

Я врать не буду – стороной его обходил. У него же под шерстью не мышцы – стальные канаты. А когти какие… Да и не люблю я кошек и котов. И никогда не любил.

Апофеозом же прогресса животного мира у нас пока считался лось. Ох и здоровая была зверюга! С чего он вылез из леса – неизвестно, по идее, его голоса наших женщин должны были спугнуть, а не приманить. Но он вылез. Себе на беду, поскольку Перстень, один из «волчат», поджарый парень родом из Прибалтики, не оправдал распространенного в народе мнения о некоторой заторможенности уроженцев тех мест и всадил в него очередь из автомата.

Нести эту зверюгу в лагерь было нелегко, но каким же этот лось оказался вкусным!

И что примечательно – все звери были аналогами земных. За все это время мы не увидели ни одного мутанта. Да что мутанта – даже просто неведомых зверушек не встречали.

А ведь они есть. Даже если забыть про ту нечисть болотную, то можно просто открыть Свод и почитать о том, какая фауна, кроме привычных нам видов, тут обитает. Синебрюх усатый, шишкунчик ильюшестый, сумчатник. Ну и памятный мне шушпанчик из рецепта. Если они в Своде есть, то и в мире быть должны. Вопрос только: где они ошиваются? Нам пока все это звериное изобилие не встречалось. Может, и к лучшему. Я, конечно, не знаю, насколько опасен шишкунчик ильюшестый, хотя мне почему-то кажется, что существо это на редкость пакостное и зловредное. Да и от синебрюха усатого я бы точно ничего хорошего не ждал.

Правда, наша профессура была склонна считать, что те ходячие пеньки на болоте тоже были частью фауны, но я в этом не был уверен. Не тянули они на животных, никак не тянули. Впрочем, со временем мы их проведаем и тогда точно выясним, кто они на самом деле. Индикатор проверки прост по своей сути. Если тело исчезает, значит, не животный мир.

Но в целом появление животных обрадовало нас до невозможности. С ними жить веселее. И сытнее. Мясо – это мясо, это тебе не сушеная рыба, тут стратегические запасы можно начинать заготавливать. Собственно, мы уже начали.

– Вон в той рощице есть родник, – оторвал меня от воспоминаний звонкий голос Милены. – Насть, помнишь это место?

– Мы тут Профа подобрали, – отозвалась Настя, улыбнувшись.

Да, это была та самая рощица, где мы в свое время устраивали привал, когда шли из леса к предполагаемой реке. Вроде как вчера было. Хотя что такое в масштабах Вселенной месяц? Миг. А ведь сколько всего произошло за это время.

– Привал полчаса, – скомандовал Наемник и по привычке поднес руку к уху – искал микрофон, чтобы сообщить об этом группе наблюдения.

Привычки вообще пока еще нас не покинули. Я, например, просыпаясь, всякий раз хочу стукнуть по кнопке будильника, Настя, когда над чем-то думает, инстинктивно ищет наладонник, шаря рукой у пояса, а одна женщина, которую совершенно не мучают головные боли, потому что их тут нет, периодически трет виски и жалуется на мигрень. Рефлексы.

– Вот черт. – Наемник, обернувшись, глянул на меня. – Не продумал я этот момент.

– Нормально, – успокоил его я. – Мы только нарабатываем опыт. Я бы тоже только-только об этом сообразил. Да оно так и есть на самом деле. Ничего, пошли кого-нибудь за ними. И охрану выстави, от греха.

Не скажу, чтобы я очень боялся нападения. Точнее, я все время был настороже, видимо, со временем это должно было стать моим привычным состоянием, но здесь и сейчас… Степь – она ровная как стол, видно далеко. И потом, без лишней скромности, мы достаточно крупный отряд, вооруженный если не до зубов, то очень неплохо по меркам этого мира. Не думаю, что вот так, без подготовки, кто-то на нас рискнет навалиться. Но бдительность терять нельзя.

Поисковики в разное время засекли несколько групп, которые они идентифицировали как «потенциально опасные». Разведчики сразу понимали, что это не кучка растерявшихся и неприкаянных людей, которые ищут еду и пристанище, а именно организованные группы, идущие куда-то с конкретными целями. Из снаряжения у них было преимущественно дреколье, то есть то, что можно найти в свободном доступе. Но не у всех. Один из наших поисковых отрядов, охотясь на Окуня, видел людей, вооруженных и огнестрелом, причем группа была немаленькой, человек в десять, и стволов у них было немало. Наши видели их издалека, опознать стволы было проблематично, а приказа «схватить и отобрать» не поступало. Напротив, был прямой запрет на огневой контакт, ну, при условии, что перестрелка не будет носить защитный, оборонительный характер. Вооруженные люди какое-то время шли вдоль кромки леса, а после углубились в чащу.

После того как я это услышал, сразу же отдал распоряжение еще больше усилить группы сопровождения людей, которые ходят в лес у Дальнего утеса. На всякий случай, от греха подальше. Был еще соблазн встать «на след» той группы и их всех перебить, стволы – это стволы, но потом я передумал. И времени прошло немало, поди их догони, да и народ еще у меня не настолько натаскан на подобное. И технически, и морально. Вот обучим как следует, выбьем ненужные принципы и либеральные земные замашки до конца, и тогда…

А в рощице ничего не изменилось. Деревья шуршат листвой, негромко что-то лепечет родник и все так же приятно-прохладно в теньке.

– Не спать! – зычно гаркнул Наемник. – Полчаса – и идем дальше. Наша цель – до темноты добраться до леса.

– Дойдем, – заверил я его. – Как раз к темноте и дойдем.

Как мне помнилось, мы тогда, вчетвером, еще с покойным (для нас) Трифоном, покинули лес сильно за полдень и дошлепали до этой рощицы часа за полтора до заката. Стало быть, и в обратную сторону идти столько же. А то и быстрее.

Заночуем еще все вместе, ну а после все будет просто. «Волчата» обшарят лес в радиусе пары-тройки километров, чтобы убедиться, что там нет никого, кто может повредить нашим изыскателям, после отряд разделится. Мы пойдем своей дорогой. Ну а те, кому предстоит исследовать бункер, останутся еще на день-два, в зависимости от результатов.

К этой вылазке готовились давно. Не все, конечно, а отдельные граждане нашего поселения. И как же некоторые из них сквернословили, когда узнали, что никуда не идут. Некоторые – это Рэнди и Проф.

Я все понимал. Именно они носились с этой идеей больше других, именно они планировали поход и именно им я запретил в него отправляться. Слишком много рисков. Слишком далеко. И еще – они слишком нужны семье, слишком много для нее значат. Я бы и Голда не брал, но его фиг остановишь.

Как же они (Проф и Рэнди) на меня злобно смотрели после того, как я им сообщил о своем решении! Испанец прошипел мне в спину какое-то ругательство на родном языке и вроде как даже плюнул мне вслед. Понимаю его чувства и не обижаюсь. Пусть ругаются. Зато они живы останутся, если что.

Хотя «если что» я постарался свести к минимуму, поскольку и тех, кто пошел, мне терять совершенно не хотелось. Даже не то что не хотелось, слова-то какие неправильные. Недопустимо было их терять.

От ученых с нами отправился Герман. Рэнди же делегировал свои полномочия Фире, с которой он нашел общий язык. Он, кстати, был категорически против того, что ее определили к «волчатам». Нет, потом я объяснил ему причины этого решения, и он с моими доводами даже согласился, хотя все равно расстроился. Эмоциональная нация, что поделаешь. А Лена, которую он уже называл «mi esposa», напротив, искренне этому порадовалась. Оно и понятно: рыжая, зеленоглазая и очень симпатичная Фира была серьезной проверкой на крепость молодой интернациональной семьи. А если учесть взрывной характер испанца, помноженный на врожденную страстность…

Ладно, это все лирика. Эти двое по факту были главными в группе изыскателей. Еще в группу входили Арам и изрядно заматеревший за это время Кин, который, по сути, и был командиром над ними всеми. Плюс в поисковую группу вошло трое «волчат». Формально они подчинялись Кину, но при этом получили лично от меня определенные инструкции, которые они были обязаны выполнить в случае серьезной опасности. Кину я, правда, про это говорить не стал. Чего человеку голову забивать всякой ненужной информацией?

Ну и еще в группе было трое мужчин, к которым подходило слово «разнорабочий».

По моим прикидкам, пять хорошо вооруженных бойцов (и это если не считать Фиру) должны были защитить изыскателей, главное, чтобы они не забывали караулы выставлять и не дрыхли на посту. Ну и не слишком афишировали свое местонахождение криками, воплями и стрельбой.

Признаться, я всерьез подумывал о том, чтобы провести целый день с поисковиками, дав им вволю пошарить в бункере и в окопах, после переночевать под нашей охраной и с утра пораньше отправиться в обратный путь. Мы же помашем им ладошками вслед и со спокойным сердцем пойдем своей дорогой. С одной стороны, в степи не так опасно, как в лесу, там риск куда более умеренный, особенно с неплохой огневой мощью, там за них можно почти не волноваться. С другой – времени жалко, это лишние сутки как-никак.

Полчаса миновали быстро, даже слишком, и уже скоро мы снова двинулись в путь. В какой-то момент, часа через два хода, я заметил, что Джебе, шагавший рядом со мной, время от времени оглядывается назад, поднося ладонь ко лбу.

– Чего высматриваешь? – спросил я у него и тоже глянул в том направлении, которое его заинтересовало, правда, ничего и никого там не увидел.

– А вон. – Джебе показал мне на небо, где далеко, буквально на линии горизонта, виднелись небольшие облачка. – Я такое дома видел.

– Тоже мне, удивил. – Настя, которая привычно шагала рядом со мной, фыркнула. – Кто такого не видел? Облака и облака.

– Такое бывает перед тем, как приходит, – и тут Джебе сказал какое-то слово на родном языке. – Как бы это так перевести… Перед песчаной бурей.

Остановившись, я более пристально вгляделся в горизонт, то же самое сделал и Герман, который слышал наш разговор.

– А парень прав, – внезапно поддержал «волчонка» ученый. – Таких облаков я до этого не видел. Смотри, они не хаотичные, они идут фронтом. Нет, песчаной буре здесь взяться неоткуда, а вот просто гроза… Почему нет?

– Песчаная буря – очень страшно. – Джебе был крайне серьезен. – И это очень на нее похоже. Смотрите, как быстро они движутся.

И правда, поговорили-то мы всего-ничего, а между тем облака как будто спрессовались и были видны куда лучше. Невесть откуда налетел ветерок, довольно прохладный.

– Очень похоже, – покрутил головой Джебе. – Очень.

– Наемник, – окликнул я американца. – Давай-ка шагу прибавим. Не дело, если нас эта мокрота тут прихватит. В лесу, разумеется, это тоже не сильно в радость, но там бункер, в котором хоть и темно, но, по крайней мере, сухо. Опять же, костерок запалить можно.

Уже через час стало очевидно, что «волчонок» все предсказал верно. Облака по мере приближения к нам сначала превратились в серо-белую густую массу, а после налились нехорошим темно-синим цветом. И еще мы заметили белые спиралеобразные сполохи.

– Ох не нравится мне это дело, – бормотал Герман, тяжело дыша, – мы двигались уже не размеренным шагом, а почти бегом, спеша до начала грозы (а может, и бури, об этом говорили шквалистые порывы ветра, такие сильные, что чуть ли не сбивали нас с ног) добраться до леса.

Мне это тоже не нравилось, я даже пару раз ругнулся в душе на себя самого. Вот, подумал о том, что дождя нет, – получи результат. Даже с процентами. Сглазил.

Когда мы вбежали в лес, все вокруг уже стало мрачно-темным. Огромных размеров туча закрыла синеву неба и поглотила солнце, над нами раздавался мрачный мерный рокот, и мне эти звуки напоминали дальнюю канонаду. «Волчата», те, которые были отправлены в головной дозор и пришли в лес раньше нас, чуть ли не с открытыми ртами смотрели на эту природную вакханалию. Оно и понятно – они не выступали участниками картины «Дети, бегущие от грозы», чего не посмотреть?

– Можете поднять меня на смех, можете говорить что угодно, но нам надо срочно искать убежище, – прокричал Герман, пытаясь заглушить скрип качающихся деревьев. – Я не знаю почему, но оставаться просто под открытым небом не стоит. Интуиция, понимаете?

– Да это все понимают, – ответил ему Наемник. – Сват, где бункер?

Чего спрашивать? Я и так вертел головой, пытаясь вспомнить, в какой он стороне. Понятное дело, что мы вошли в лес не там, где когда-то из него выходили, а ориентиров особых тут не было. Деревья да кусты… Кусты. Точно-точно.

– Насть! – окликнул я. – Это не тут мы ягоды собирали?

– Здесь, – подтвердила Настена, которая с непривычным для нее испугом смотрела на мрачную картину грядущего ненастья. – Сват, там лицо.

И она вытянула руку вперед, показывая на равнину, откуда мы только что пришли.

– Какое лицо? – не понял я и глянул в том направлении, куда она указывала.

Забавно. Тучи, наслаиваясь друг на друга, и впрямь сформировали нечто, похожее на гигантских размеров недовольное человеческое лицо.

– Девочка моя, тучи еще и не такое могут сделать. – Я потрепал Настю по плечу, отметив, что она дрожит, должно быть от холода. – Атмосферное явление, смешение фронтов.

– Хорошо, коли так, – негромко сказал Герман, очень пристально рассматривающий «атмосферное явление». Он это сказал негромко, даже тихо, но я его услышал.

– Бегом, бегом!

Только мистики мне и не хватало. Этой дряни только дай появиться – она как ржавчина всю группу разъест, потом мутирует в страшную байку и начнет по крепости ползать. Тучи это. Тучи. И все.

Ветер гнул деревья с такой мощью, что иногда я боялся, как бы они не сломались и не завалились на нас. И потому, когда наконец появился приметный холм, в котором был бункер, у меня возникло ощущение, что я попал домой.

– Вот он, – толкнул я в плечо Наемника, кричать уже почти не имело смысла – треск, свист и постоянные раскаты грома оглушали нас.

Тот понятливо кивнул раз, а потом еще раз, когда я жестом показал ему, что надо огибать холм и вход с той стороны, а времени у нас совсем не осталось.

Здесь явно так никто и не побывал, все без изменений. Яма, вода, черный провал входа.

– Дрова, – почти в ухо крикнул я Наемнику и прихватил крепкую лесину, которую, по-моему, сам когда-то сюда и принес.

И снова он меня понял, подхватив трухлявое бревно. «Волчата», глядя на него, тоже кинулись собирать ветки.

– Вниз, вниз, – заорал я и столкнул Германа в яму, следом за ним скатились Настя и Милена.

Оглушительные раскаты грома грохотали прямо над нами, как огромные барабаны, возникало ощущение, что они отбивают некий варварский ритм.

– Черт! – на грани слуха донесся до меня вопль Наемника, смотревшего в сторону равнины, которая проглядывала сквозь деревья. До нее было не так уж и близко, метров пятьсот, но лес редкий, а потому и видимость неплохая, даже несмотря на сгустившиеся сумерки.

Я подбежал к Наемнику и чуть не открыл рот.

Лицо в небесах никуда не делось. Оно все также кривило рот в недоброй усмешке, но теперь к ней добавилось еще кое-что. Из огромных клочьев туч, которые были похожи на глаза, срывались вниз огромные белые молнии. Они буквально впивались в землю, буровя ее одна за одной.

И там, куда била очередная молния, вздымались вверх огромные клубы пыли, комья земли, камни.

– Вниз! – пихнул я в плечо Наемника. – Вниз!

Я не знаю, что это, скорее всего – просто атмосферное явление. Но проверять я это не стану, ни к чему оно. Главное – есть убежище, где можно пересидеть. А там видно будет.

Мы были последними, кто нырнул в сырой провал входа.

И как только мы это сделали, за нами что-то гулко громыхнуло.

– Вовремя мы, – неожиданно спокойно сказал Герман. – Через пару минут здесь будет эпицентр этого… Этого явления.

– Пусть его, – хмыкнул я. – В бункере, как я и говорил, тепло и сухо. Народ, у кого есть фонари, посветите. И вот еще что – давайте сразу устроим перекличку, пока от входа далеко не ушли. А то, не ровен час, кто потерялся, а мы и не заметили?

 

Глава 3

Хвала небесам, все оказались на месте, никто по дороге не отбился. К слову, случись такое, пришлось бы сначала идти искать потерявшегося человека, а потом, скорее всего, еще и тех, кто отправился на его поиски. Судя по звукам, за пределами бункера творилось что-то несусветное – треск ломающихся деревьев, грохот раскатов грома и рев разбушевавшейся стихии заставляли вздрагивать не только эмоциональных Милену и Фиру, но и некоторых «волчат».

– Сущее безумие. – Герман, ведомый двумя обычными для всех ученых (тех, кто является настоящими учеными, а не карьеристами от науки) чувствами – любопытством и бесстрашием, которое, надо полагать, являлось производным от любопытства, направился к выходу и вскоре зашлепал там по воде. – Ох ты ж ничего себе!

В этот момент что-то особенно громко стукнуло прямо над головой, и Герман буквально отлетел от входа, крепко приложившись спиной об пол.

– Живой? – поинтересовался у него я, заметив, что ученый шевелится. В самый первый миг я за него испугался, но тут ведь как – если ты убит, то падать не надо. Ты просто сразу станешь ничем. Раз шебаршится, стало быть, жив.

– Не вполне, – ответил тот и со стоном сел на полу. – Однако!

– Что это было-то? – опасливо поинтересовался Арам.

– Молния. – Герман потряс головой. – Над нами сейчас, похоже, самый эпицентр погодного безобразия. Но это ненадолго, тучи по небу движутся просто с сумасшедшей скоростью, скоро атмосферный фронт уйдет дальше.

– Н-да. – Я почесал затылок. – Боюсь, наделала эта красота бед в крепости. За дома-то я не беспокоюсь, там такая кладка, что ее и артиллерией не сразу раскурочишь. И за людей я не слишком тревожусь – народ у нас умный, пуганый, под молнии доброй волей не полезет. А вот подсобные хозяйства – пасека там, виноградники – это пострадать могло. Я уж молчу о сушилках на берегу. А ведь я предупреждал, ведь говорил…

– Может, и обойдется. – Голд вздохнул. – Не забывай – этот виноград как-то в лесу рос и выживал. Или ты думаешь, что здесь раньше такого не было?

– Возможно, что и не было, – вместо меня ответил Герман, окончательно оклемавшийся после полета. – Гипотетически до нас тут вообще ничего не было, и все появилось только тогда, когда появились мы. И то не сразу. Хотя, если предположить, что это не так… Но тогда такой дремучий лес логических выкладок начинается, что в него лучше и не лезть.

Бедняга Луиджи, он так переживал, что осадков нет. Теперь они есть, но много ли ему с них радости?

А что до предположений… Их куча. И у меня тоже есть свои собственные мысли на этот счет.

Тем временем грохот над головой подутих, зато появился какой-то мерный гул.

– Господи Иисусе, это еще что такое? – страдальчески сказала Милена. Она сидела на полу, обняв колени, и смотрела на меня испуганными глазами.

– Сейчас глянем. – Герман, которого жизнь, похоже, ничему не учила, снова поднялся на ноги и рванул к выходу.

– Вот же неугомонный, – покачал головой Голд. – Как ребенок, честное слово.

– Это дождь начался, – сообщил нам Герман через мгновение. – Точнее ливень. А еще точнее – я не знаю, как такое называется.

Это было интересно, и я тоже решил глянуть на то, чему даже наш всезнайка не нашел названия.

Лучше всего увиденное мною характеризовало словосочетание «стена воды». Мириады капель падали на землю, создавая некое подобие непроницаемой пелены. Сквозь эти струи, летящие с неба, не было видно даже того, что творилось шагах в десяти от нас.

– По крайней мере, это нормальное атмосферное явление, – очень тихо сказал мне Герман. – Без примесей какой-либо мистики – и это уже хорошо.

– Такие ливни долгими не бывают, – со знанием дела сказал Наемник, который тоже подошел к нам. – Я подобное видел в Камбодже. Вопрос только в том, что будет после – солнце вылезет на небо или этот дождь сменится другим, долгим и нудным.

– А нас тут не затопит? – Фира как порядочная жительница Израиля с подобными вещами сталкивалась нечасто, там за последние лет сто дожди вообще стали редкостью, и страна очень здорово напоминала пустыню.

– Да нет, – успокоил я ее. – Конечно, если вот такое продолжится несколько дней, ноги мы подмочим, но не более того. Хотя прямо вот здесь, в этом помещении, мы располагаться на ночлег точно не будем, уйдем чуть вглубь бункера.

Собственно, это мы и сделали, запалив костерок в следующей за предбанником комнате.

– А тут даже уютно, – заметила Настя, с интересом озираясь. Она здесь уже была, но тогда мы пробежали это место спешно, подсвечивая себе путь горящими ветками. Сейчас же время у нас было.

– Не сказала бы. – Милене явно было не по себе, она вообще не любила замкнутых пространств. А тут еще и кости по углам валяются, останки тех, кто некогда в этом бункере последний бой принял. – Разные у нас с тобой, Настька, понятия о комфорте и уюте.

– Да кабы только о них. – Настя ответила на автомате, не слишком вдумываясь в слова. – А мы тут не угорим? Дым и все такое…

– Не угорим, – заверил ее Джебе, который костром и занимался. – Его вытянет в дверной проем, не волнуйся.

Наемник оказался прав – вскоре ливень сменился дождем, достаточно сильным, но совершенно привычным, таким, какой мы все не раз видели и в прошлой жизни.

– Надеюсь, что не окажусь пророком, и этот дождь не сезонное явление. – Герман вернулся от входа, где провел последние минут двадцать. – Меньше всего мне хочется тащиться ни с чем обратно, да еще и в мокром виде.

– Почему ни с чем? – удивился я. – Ну да, в этом случае в земле ты не покопаешься, факт. Но кто тебе помешает обшарить бункер? Наверняка что-нибудь здесь найдем.

Я не раз думал про это место и приходил к тому мнению, что мы тогда тут явно много чего просто не обнаружили. Например, посуда, та, что армейского образца. Тут сидели офицеры, а они любят есть три раза в день или даже чаще. Опять же, оружейка. Не могло ее тут не быть. Вероятность того, что уцелели стволы, невелика, а вот патроны… Они же в цинках, это вещь достаточно надежная, герметичная.

– Так чего ждать? – Герман оживился и достал из кармана «жучок» – фонарик, который приводился в действие методом нажима на специальные клавиши, расположенные на корпусе. Два десятка таких фонарей мы нашли на складе и вывезли еще в самую первую поездку и половину этого запаса взяли с собой в рейд. – Идем прямо сейчас. Ну, по желанию, конечно, кто спать не хочет.

– Не пойду, – замахала руками Милена. – Мне и здесь-то жутко. И еще – оставьте здесь со мной кого-нибудь, а?

– А я пойду, – тут же заявила Настя. – Только я тоже фонарик хочу.

– На. – Наемник протянул ей желаемый предмет. – Я здесь останусь, если, конечно, других команд не последует. Не по душе мне в пыли копаться, не мое это. Опять же, смотреть надо, чтобы народ на посту не уснул, они это любят.

Он глянул на меня.

– Мероприятие только для тех, кто хочет, – кивнул я. Собственно, наше участие в нем изначально не планировалось, это был приоритет поисковиков. Но я лично схожу. Почему нет?

В результате вглубь старого бункера отправилось десять человек, и, что немаловажно, каждому досталось по фонарю.

– Временем пахнет, – прошептала Фира, которая шла прямиком за мной. – Знаешь, его как будто в консервную банку закрыли.

– Это пыль, – ответил ей Тор, прагматичный и точный в формулировках, как все северяне.

– Да нет, приятель. – Одессит потоптался в углу помещения, которое мы осматривали, и толкнул ногой скелет, на котором сохранились клочки материи. Тот развалился на отдельные кости, череп несколько раз подпрыгнул на полу и остановился, обратившись пустыми глазницами прямиком к нам. В центре лба была аккуратная дырочка с ровными краями. – Не пыль, а таки прах и тлен. И давнишняя смертушка. Этого, похоже, добивали.

Герман обшаривал каждый угол, чуть ли не каждый метр помещений, но ничего нового, ничего такого, что бы мы не видели в прошлый раз, не находил. Все те же кости, пуговицы и пряжки на полу, какие-то стеклянные обломки, ошметки металла и пластмассы, объеденные временем, обрывки проводов и цилиндрики гильз.

– Гильзы надо будет собрать, – рачительно заметила Фира. – Это металл, он всяко пригодится. Опять же, может, еще порох сварганим, пули лить научимся. Рэнди – мужик рукастый.

– Все вывезем, – сердито посмотрел на нее ученый. – Кроме костей. Да, хорошо бы и их собрать.

– Не пугай меня, яйцеголовый. – Настя повертела пальцем у виска. – Они-то тебе на кой?

– Похоронить? – уточнил я у него. – Верная мысль, поддерживаю. Они были солдатами и погибли честно. Наверное. В любом случае, дело это недолгое и несложное, но по жизни правильное.

– Опа, – мелодично, немного по мультипликационному, прозвучал голос Фиры. – Сват, что-то мне подсказывает, что вот в эту дверь вы не входили в свой прошлый визит.

– Глазастая. – Голд похлопал еврейку по плечу. – Эсфирь, вы не женщина, вы клад. Вот только вашему будущему мужу я не завидую – с таким глазом-алмазом вы его насквозь будете видеть.

– Значит, буду искать такого, которого это не смутит. – Фира засмеялась, в свете фонарей блеснули ее белоснежные зубы. – Сват, но я же молодец?

– Да еще какая. – Я подошел к двустворчатой двери, которую в прошлый раз мы точно прозевали, да это было и немудрено – от входа в бункер она располагалась далековато, и эти комнаты мы осматривали уже в спешке – заканчивались ветви, выполнявшие роль факелов, да и жутковато было, чего греха таить.

Хотя само помещение, где мы сейчас оказались, мне помнилось, еще тогда я предположил, что здесь располагалось что-то вроде командного пункта – расстрелянные подвесные экраны и компьютеры, десяток скелетов, причем погибшие явно были офицерами, судя по истлевшим остаткам фуражек и погон. Судя по всему, они дрались до конца, и их просто забросали гранатами.

К тому же дверь, которую мы тогда проглядели, была надежно завалена всяким хламом вроде упавших шкафов и сверзившихся с потолка жестяных основ для ламп дневного света.

Двое «волчат», Крепыш и Драго, без всяких просьб и приказов начали разбирать мусорный завал, преграждавший проход. Прогнившие доски рассыпались в труху, жесть скрежетала по полу.

– Странно. – Голд расстегнул кобуру, причем явно инстинктивно. Заметил я за ним эту привычку – когда возникал вопрос или проблема, которые были ему непонятны или которые он не мог контролировать, он сразу же расстегивал кобуру. Ну, у каждого свои тараканы в голове. – Тут они всех перебили, а туда даже не сунулись? Почему?

– Не факт, – возразил ему я. – Мусор мог нападать и после. Шкафы стояли у стены и упали, когда подгнили, а фигня эта с потолка вообще везде валяется.

– Чего спорить? – Настя, глядя на Голда, между тем тоже напряглась. – Пойдем посмотрим, да и все.

«Волчата» тем временем разгребли завал, синхронно достали пистолеты и, направив перед собой лучи фонарей, распахнули дверь. Точнее, попробовали это сделать. Дверь не захотела распахиваться.

– Закрыто, что ли? – удивилась Фира.

– На обед, – не удержалась Настя от колкости. – С той стороны чем-то подперто. Вон, створки маленько сдвинулись.

– Толкнем. – Я подошел к двери и налег на нее плечом, створки потихоньку пошли вперед. – Но вообще странно – какой смысл заваливать дверь, если она открывается внутрь? А ну, – нажа-а-али!

Слева в створки уперся Крепыш, справа – Тор, и потихоньку, помаленьку зазор между ними стал увеличиваться.

Металл холодил мне кожу.

– Пошла-пошла! – радостно комментировала это Фира. – Давай-давай!

Судя по всему, жизнерадостная еврейка окончательно рассталась с опасениями и сейчас от чистого сердца наслаждалась приключением. Она такая.

В этот момент та створка, на которую напирал я, скрежетнула, хрустнула, и я рухнул внутрь того помещения, проход в которое она закрывала.

Мои ноздри моментально забила пыль. Она была со странным запахом, какая-то резкая, даже пряная.

– Могильник! – охнул Одессит. – Мама моя, это что же здесь было? Сват, ты бы встал, не дело среди мертвых лежать.

Я повернул голову направо и вздрогнул: мои взгляд уперся в слепые глазницы скалящегося в вечной улыбке черепа. И еще одного. И еще…

– Держи. – Голд протянул мне руку, и, ухватившись за нее, я поднялся на ноги. – Снова непонятно. Интересно, кто их штабельком у двери сложил?

– Они сами там сложились, я так думаю, – задумчиво сказал Герман.

Он осматривал коридор, заваленный скелетами, которые рассыпались на отдельные кости после моего падения. Здесь лежало человек тридцать, не меньше. Судя по всему, они пытались открыть дверь, но не смогли, после чего так тут и остались.

– Не стану утверждать, – задумчиво сказал Герман, потирая подбородок. – Но рискну предположить, что их газом траванули или чем-то подобным. Дверь эту открыли, баллон с газом или гранату специальную кинули, а потом с той стороны снова закрыли. Ну а шкафы просто так обрушили, до кучи, практического смысла в этом нет никакого, ведь дверь внутрь открывается. А люди все здесь остались. Видно, дверь открыть пытались да не смогли. Или не успели.

– Похоже на то, – согласился Голд, поднимая один за другим несколько черепов. – У всех дырки в головах есть, а у этих нет.

– Даже не проверили потом, перемер народ или нет? – засомневался я. – Хотя… Может, спешили. Или еще чего.

– Это служебные помещения, надо полагать. – Голд направил луч фонаря вперед, осветив неширокий коридор, который шагах в тридцати от нас заканчивался поворотом. – И, я так думаю, здесь есть чем поживиться. Насчет оружия не знаю, но вот всякие полезные штуки мы найдем наверняка. Имущество персонала, инвентарь, да мало ли.

– Далеко ходить не надо. – Кин пошуровал ботинком в костной пыли и, нагнувшись, поднял продолговатый предмет. Сталь чиркнула о сталь – это был армейский нож в ножнах. – Если тут поискать, много чего найти можно.

– Например, вот. – Одессит с не слишком большим почтением к останкам оттолкнул один из скелетов, и мы увидели под ним запыленный донельзя автомат. – Как вам?

Я нагнулся и поднял оружие. Не знаю, будет ли оно стрелять даже после того, как его почистят. Но, судя по всему, должно. Оружие напомнило мне ветерана российской армии, автомат системы Калашникова, а он, судя по рассказам, стрелял даже тогда, когда это было в принципе невозможно.

– Потом все здесь обшарим, – скрепя сердце сказал я. Инстинкт требовал все сначала обшарить здесь, унести найденное в надежное и сухое место и только потом продолжать осмотр бункера. Разум говорил, что если это до сих пор не уперли, то уже и не успеют. – Сначала другие помещения.

– Так чего стоим? – возмутился Герман и, осторожно ступая между костей, стараясь не наступать на черепа, поспешно двинулся по коридору.

– И то, – согласился с ним я. – Двинулись.

Голд, как всегда, оказался прав. На моей памяти еще не было ни разу, чтобы его прогноз или расчет не оправдался или не подтвердился.

За поворотом нас ждал еще один коридор с дверьми, часть которых была открыта, часть – закрыта.

– Мама моя! – ахнул Одессит, который невесть как умудрился обогнать Германа и заглянул в первую же дверь, которая была на нашем пути. – Все, народ, двойная порцайка на любом обеде или ужине нам гарантирована! И никуда теперь Фрау не денется, даст мне себя за попу подержать!

Темпераментный уроженец города у Черного моря проникся чувствами к нашему самому главному повару сразу же после второго своего пришествия в крепость. Монументальные формы нашей кормилицы поразили его в самое сердце, и он всячески давал об этом знать не только предмету своей страсти, но и всем окружающим, будучи не в состоянии держать в себе чувства. Увы, но взаимности он пока не добился – педантичная и рациональная, как и все немцы, Фрау не могла адекватно воспринимать порядком расхлябанного и частенько безрассудного Одессита. К тому же она не слишком ровно дышала к Владеку, который в свою очередь питал некие чувства к прекрасной Эльжбете с позывным Пани… Вся эта чехарда вызывала безумный интерес у общества, которому не хватало телевидения с его сериалами и шоу. Люди следили за развитием событий, тихонько обсуждали новости и прогнозировали, кто с кем останется. Точнее, кто останется с Фрау, а кто – с носом.

Ради правды, я всерьез подозревал, что Одессит специально разыгрывает это реалити именно для того, чтобы людям было чуть поинтереснее жить. Такой он человек – любит быть на виду и обожает, чтобы всем было хорошо. Это не такое уж часто встречающееся качество среди людей из того мира, мы ведь все, по сути, индивидуалисты с четким определением понятия «личное пространство». А Одессит не такой, по этой причине я его до сих пор еще и не убил. Недостатков у него, правда, тоже хватало, особенно меня раздражает то, что он сначала бежит, а потом думает, зачем это сделал.

Но тут он был прав – благодарность Генриетты нам была гарантирована. Причем всем. Это была кухня или то, что ее заменяло. По полу и столам были разбросаны пыльные тарелки, вроде как алюминиевые, вилки, ложки, столовые ножи. В дальнем углу мы обнаружили пирамидки металлических кружек. Еще тут нашлись кастрюли нескольких размеров, судки для переноски пищи и десяток чайников.

– Надо будет из этого добра маленько себе заначить, – шепнул Крепыш Одесситу. – А то как азиаты палочками едим.

Мысль «волчонка» о том, чтобы что-то себе отщипнуть, мне не слишком пришлась по душе, но сам факт, что теперь наконец-то можно будет есть нормальными приборами, порадовал меня до невозможности. Нет, ложки у нас были. Похожие на те, которыми когда-то ели наши пращуры. Выстругал столовые приборы Палыч, уроженец Смоленщины, который к нам прибился неделю назад. Были у нас и палочки, столь любимые жителями Японии. Но вот мясо, что наконец-то появилось в нашем рационе, этими приборами есть очень неудобно, не приноровились мы пока. А с ножа или руками – не слишком приятно. В найденных нами раньше армейских рационах приборов не оказалось, что немного удивляло.

– Это что за разговоры такие! – грозно сдвинув брови, глянул я на «волчонка». – «Заначить». Я тебе заначу!

– Чисто гипотетически, – расплылся в улыбке Крепыш и обменялся взглядом с Одесситом. – И в мыслях не было ничего такого.

– Плитка. – Голд загремел чем-то в дальнем углу, подняв облако пыли. – И еще одна. Автономная. Надо полагать, на всякий случай. Забавно.

Плитка на кухне – это не нонсенс, тут вон и стационарные плиты стоят, как и положено в таких местах. А плитки… Ну конечно же!

– Значит, где-то тут дизелек должен быть, – озвучил то, до чего я только что додумался, Кин. – Как в том, в складском бункере.

– Ну, может, не такой, как там, конечно, но наверняка где-то стоит, вполне вероятно, что и не один. – Голд чихнул. – Да и как без него – резервное питание тут должно быть в любом случае.

Резервное электропитание – это прекрасно. Но и с простым, не электрическим, у нас теперь тоже будет повеселее – кухня подарила нам помимо посуды много такого, о чем мы и не мечтали. Несколько мешков сахара, спрессовавшегося, но явно пригодного к употреблению, несколько мешков соли, герметично закупоренные банки с сухим молочным и яичным порошком (тут, правда, спорно, можно ли его употреблять в пищу, но, как верно заметил Крепыш, Фрау разберется) и, самое главное, специи. Перец нескольких видов, куркума, еще что-то, что я не смог распознать. Они были сушеные изначально, и время с ними ничего сделать не смогло. Да и потом, они тоже были упакованы. Господи, как я соскучился по острой пище!

Мы обшаривали помещения, не пропуская ни одной двери. Здесь были комнаты отдыха с трехъярусными кроватями, медицинский кабинет, в котором осталась Фира, маленько понимающая в этом вопросе, что-то вроде конференц-зала, поскольку другого предназначения для помещения, где находились только большой полусгнивший круглый стол и стулья, мы придумать не смогли.

И в каждой комнате было что-то, что оказывалось нам нужным или требовало тщательного осмотра. В одной мы обнаружили кучу печатных машинок и несколько скелетов в неплохо сохранившейся форме, глядя на которые, Одессит печально заметил:

– Гражданки были, вон какие ремешки узкие. В талию…

– Машинистки, – согласился Голд. – Или что-то в этом роде. Ремни собери.

В спальных помещениях мы увидели тумбочки, и я сразу поставил себе в памяти зарубку: обшарить их. Там ведь и мыло может быть, и бритвы, и вообще что угодно, вплоть до порножурналов. Солдаты же. Я сам в академии чего только в них не хранил, за что иногда и получал наряды, как правило, после команды: «Тумбочки к осмотру».

И в финале, когда мы дошли почти до самого конца коридора, Голд удовлетворенно выдохнул и сообщил всем:

– Вот и он, больной зуб.

Он посветил фонариком на дверь и потер рукавом табличку на ней. На нас радостно уставился скалящийся череп, пронзенный кривой молнией.

– Надо полагать, тут некогда жило электричество, – предположил Одессит. – Можно я потом себе эту табличку заберу, а? Есть у меня одна замечательно гаденькая мысль…

– Угадал. – Голд толкнул дверь, открывающуюся внутрь. Ничего не произошло – она была заперта.

– Железо. – Тор постучал по металлу пальцем. – Хорошая работа.

– Будем вскрывать. – Голд почесал затылок. – Крепыш, метнись к нашим и тащи сюда Азиза. Без него никак.

Зимбабвиец с нами не пошел. То есть он, вздохнув, тоже встал с пола, когда я поднялся, но было видно, что радости это ему не доставляет. Темных и нехороших мест Азиз не любил. Он был очень мнителен в вопросах мистики, на Черном континенте к этому вообще относятся серьезно.

– Тащи? – Крепыш тревожно заулыбался. – Азиза? Смеетесь?

– Скажи: я хочу, чтобы он сюда пришел. – Я приблизился к последней двери. – Давай-давай, он тут и впрямь нужен.

Эта дверь оказалась открытой, но решетка за ней была заперта.

– Захлопнулась, как видно. – Голд запустил руки в темные от времени проемы решетки и подергал ее. – Но наш здоровяк ее сможет выдрать из стены, как мне думается.

– Даже если он это не сделает, я эту стену по кирпичику разберу, – уведомил я Голда, освещая лучом фонарика содержимое небольшой каморки.

Цинки с патронами, несколько ящиков с чем-то еще, стоящих около одной стены, стойка с автоматами у другой. Я был готов пуститься в пляс. На фоне склада – всего ничего, но нам любое добро было в радость.

– Нам надо было просто повнимательнее тогда смотреть по сторонам, – заметила Настя. – И не пришлось бы с одним пистолетом по степи мотаться.

– Может, и так. – Я не переставал рыскать лучом фонаря по оружейке. – А может, и к лучшему, что так вышло. Нас на авантюры бедность толкала, когда с голым задом на муравейнике сидишь, то идешь на все, что предложит судьба.

– Ну, не знаю, не знаю, – подал голос Голд. – И ты не из тех, кто ровно на пятой точке сидит, и остальные у нас тебе под стать подобрались. Надо же, стена не отсырела, не отрухлявела. Может, в соседней комнате молоток какой найдем?

– Мы с тобой два идиота. – Я перевел луч фонаря на него. – Какой молоток? Надо полагать, тут был дежурный офицер, при оружейке. А может, и просто боец, но тоже дежурный. А у него был…

– Ключ, – кивнул Голд.

– Я копаться в костях не буду, – поняла, куда мы гнем, Настя. – Я брезгую. Можете меня осудить и даже заклеймить, но не буду. Пусть вон Фирка там роется, у нее ни брезгливости нет, ни принципов.

– Друг мой. – Я приобнял Одессита за плечи. – Ты столько раз твердил про свой этот… Как его…

– Фарт, – любезно подсказала мне Настя.

– Вот-вот, – благодарно посмотрел на нее я. – Теперь у тебя есть шанс доказать нам всем, что он у тебя и впрямь есть. В путь, приятель. И помни: мы ждем тебя с ключом.

– Второй там тоже поищи, от вот этой двери. – Голд показал на энергоблок. – И тогда я тебе лично обещаю: табличка твоя.

– Та табличка и так мне бы досталась, – хмуро сказал ему Одессит, но послушно пошел к выходу. Крепыш поспешил за ним, видимо, ведомый долгом дружбы.

Вернулись они быстро, причем в компании с Азизом, мрачным и постоянно озирающимся.

– Плохое место, – пробасил он. – Много людей умерло тут, плохо умерло.

– Не согласен. – Я снова осветил нашу маленькую пещерку Аладдина. – Что людей много умерло – это да, но место не плохое. Оно богатое.

– Оружие – это хорошо. – Азиз не переставал оглядываться. – Давайте его забирать и уходить.

– Одессит, порадуй меня, – глянул на балагура, который светился не хуже фонарика.

– Можете звать меня не Одессит, а Буратино, – невероятно гордо заявил тот и подбоченился.

– Мы и без того знаем, что ты деревянный человечек. – Голд щелкнул пальцами. – Ключ где?

– Таки даже пять. – И Одессит разжал ладонь, на которой мы увидели несколько ключей. – Какой-то из них должен подойти.

Ну да, дверей-то много и у каждой замок.

К оружейке подошел третий по счету ключ. Он со скрежетом провернулся в замке, и решетка, скрипнув, открылась.

– Есть! – Мне стало очень хорошо, и внутри как-то потеплело даже, как после второй рюмки текилы.

Первым делом я откинул крышку верхнего ящика и тихонько взвыл от радости: там аккуратненько, каждая в своем деревянном гнездышке, лежали гранаты. Кругленькие, как яички, приятного зеленого цвета. Отдельно от них, в специальном гнезде лежали запалы.

– Слушай, они не сдетонируют? – забивая радость, пробилась ко мне в голову мысль, которой я немедленно поделился с Голдом.

– Да нет, – подумав, покачал тот головой. – Кабы со вставленными запалами хранились, тогда да, был бы риск. А так – вряд ли.

– И все-таки пока не будем их трогать, – решил я. – Вот как проводим наших обратно, тогда и испытаем парочку. Но до той поры шуметь не хочу. Если бахнет, далеко слышно будет, мало ли кто на звук притащится.

– Придется перетасовывать состав групп, количество груза, который нужно отправить в крепость, явно увеличится, – заметил Голд, беря со стойки один из автоматов. – Смазка залубенела – как есть камень. Но ржавчины не видно, а значит, будут работать.

– Плохо, что магазин вставлен, – заметил Азиз, беря другой автомат. – С пружина может нехорошо быть. Давно лежит, пружина может совсем умереть.

– У-у-у! – раздался вой Германа, довольно жутко прозвучавший в тишине подземелья.

– Елки, – перепугался я за нашего умника и рванул из оружейки.

Меня обогнали «волчата» и Настя. Вой, как выяснилось, раздавался из соседней комнаты, дверь которой была уже открыта. Германа не заинтересовала оружейка, он забрал остальные ключи и подобрал нужный.

И я разделил его радость. Более того, я и сам едва не повторил жуткий вопль, который он издал. Чего там только не было! Какие-то стойки с приборами, два небольших дизелька, здоровенный агрегат, назначение которого мне было неизвестно, но предположительно – стационарный генератор, запитывающий бункер электричеством. И еще пара бочек с топливом – их контуры ни с чем не спутаешь.

– Елки-моталки, да как же мы все это отсюда вывозить будем? – озадаченно спросил я у Голда. – А?

Одно дело – чисто гипотетически прикидывать, как вывозить второй склад, который находится от нас за сто с лишним километров. И совсем другое – вполне реальное добро, которое стоит и лежит перед тобой, причем в немалых количествах. Мысль же о том, что оно будет здесь лежать и дальше, вот так, бесхозное и безнадзорное, изначально недопустима. Даже если и не безнадзорное, нельзя такое делать, мне в рейде покоя не будет, изведусь весь. И не я один.

Но и сворачивать поход мне не хотелось. Есть план, есть цель, и к ней нужно стремиться. Стало быть, прав Голд, все-таки придется менять состав групп. А умникам ждать следующего раза для раскопок. Как только кончится дождь, усилю отряд, нагружу всех оружием, и в путь. Черт, ну как же не хватает связи, а! Сейчас бы маякнуть Жеке, вызвать усиление в виде всех доступных ресурсов и…

Стоп.

– Надо слать гонца в крепость, – озабоченно посмотрел я на Голда. – Без вариантов. Надо выносить отсюда сразу все. Ну, может, оставить что-то такое, что с ходу не вытащить, например, горючку и вот эту громадину. Но оружие, дизеля, утварь…

– Однозначно, – согласно кивнул он. – Гроза ушла, а дождь не слишком страшен. Герман, это просто дождь? Он не кислотный?

– Вода. – Ученый рылся в приборах. – Обычная вода.

– Ну, если это только водичка, так оно даже приятственно, заодно помоюсь, – бодро заявил Одессит. – Ну что, Жора как всегда готов. Так я побег?

– Тор, – обратился я к «волчонку», который немедленно повернул ко мне свой чеканный профиль с волевым квадратным подбородком. – Ты его страхуешь.

– Есть, – коротко ответил тот.

– Мы вас будем ждать здесь, – продолжил я. – Пока не придете, никуда не тронемся. Ну, может, еще чего подсоберем. Жеке скажешь, чтобы гнал сюда всех, кто может нести тяжести. Но сам пусть сидит в крепости и при себе оставит достаточное количество людей, необходимое для обороны. И Рэнди с Профом тоже пусть не пускает, что бы они ни говорили и ни обещали. Ясно?

– Ясно. Так табличку… – заикнулся было Одессит, не в правилах которого было что-то оставлять на потом. В смысле, что-то материальное.

– Ты еще здесь? – возмутился я, и парочка гонцов покинула помещение.

– Красота. – Герман погладил дизель. Новенький, это было заметно даже с учетом того, что он порядком подзапылился. – Рэнди с ума сойдет от радости. А тут еще и инструменты есть!

– А-а-а! – снова прорезал тишину подземелья крик. На этот раз орала Фира.

– Наркотики нашла, – ехидно заметила Настя. – Я давно подозревала…

– Ну ни фига себе! – А это был голос Одессита.

Пара коротких очередей окончательно прикончила тишину, которая царила тут десятилетиями.

 

Глава 4

– Я же говорил: плохое место! – пробасил Азиз, даже в темноте было видно, что лицо его немного посерело, такое случалось с чернокожими в минуты большого стресса, я подобное видел, когда ездил на полугодовую стажировку в Париж. Там черного населения было раза в три больше белого, французы во Франции стали диковинкой и редкостью, и я без пистолета под подушкой спать не ложился. А как я его провозил туда, это вообще отдельная история.

Вся эта ерунда вертелась в моей голове, когда я выскакивал из помещения, уже понимая: происходит что-то не то – Фира не тот человек, чтобы орать понапрасну, тем более с таким ужасом в голосе, да и автоматные очереди не оставляли места сомнениям.

– Однако!

Даже в голосе невозмутимого обычно Голда появились нотки, которых я до этого не слышал. Не страх, нет, но немалое удивление.

Да и было отчего такому появиться. В свете фонарей мы увидели картину, которая была бы уместной для какого-нибудь второсортного древнего фильма ужасов.

По коридору в нашу сторону отступали Одессит с Тором, за их спинами находилась Фира, которая держалась за щеку. Парни пытались отсечь от себя очень жутко выглядящую толпу скелетов, несомненно, тех самых, которые раньше валялись у входа и которых мы хотели похоронить.

– Жесть! – Крепыш вскинул автомат.

– Бьем в голову, – скомандовал я, припомнив все, что видел и читал о подобных тварях. – В черепа!

– Да попади в них еще, – пожаловался Одессит, давая еще одну очередь, которая раздробила ребра неупокоенного. – Да и не у всех эти самые черепа есть!

Очереди в узком коридоре оглушали, но все равно я расслышал эхо автоматной стрельбы, которое донеслось сюда из дальних от нас помещений бункера. Стало быть, не только здесь началось. Как же это все некстати!

Одессит оказался прав: черепа были не у всех, я различил минимум три шатающихся безголовых скелета.

– Тогда ноги. – Я стеганул очередью по нижним конечностям ближнего ко мне мертвеца, пули перерубили ему кости в районе голеней, и он рухнул на пол. Впрочем, движение он все равно продолжил, но уже ползком, медленно и неуклюже. – Герман, Кин, не надо стрелять, дайте нам больше света! И палите осторожней: стены вокруг, не приведи Господь, кого рикошетом заденет!

Рикошет в таких местах, как коридоры или тоннели, – вещь обычная. Странно, что до сих пор никто из наших не пострадал.

Хлопнула дверь того помещения, где мы нашли кучу пишущих машинок, и из него буквально вывалились в коридор три скелета в остатках формы, причем один из них сразу же вцепился своей клешней в плечо многострадальной Фиры.

Та вновь издала вопль, правда, громче, чем в прошлый раз, буквально резанувший нам уши. Впрочем, то, что она орала, не означало, что у нее началась паника. Не прекращая верещать, Фира ткнула пистолет в рот скелета и два раза нажала на курок. Череп охотницы на свежую девчатинку разлетелся по коридору желтыми блестками, следом отправились кости второй машинистки – Одессит приласкал ее прикладом в позвоночник, отчего скелет буквально разлетелся.

– Интересно, а почему они ожили? – задумчиво сказал Герман у меня за спиной. – Вы ведь тут уже бывали, и тогда ничего не произошло. Мы тут сколько мотались – и тоже ничего. Почему именно сейчас?

– Герман, встречный вопрос. – Я повторил трюк Одессита, встретив одного из мертвецов, скалящего зубы и щеголявшего погоном на левом плече, ударом приклада. – Тебе прямо сейчас мое мнение по этому поводу необходимо знать? Давай свети фонарем, мы должны видеть врага!

Противник, которого мы никак не ожидали увидеть, на поверку оказался не таким уж и страшным. Точнее, выглядел он жутко, особенно в полумраке бункера, но при этом был неповоротливым и совсем уж бездумным. Когда спала нервная оторопь, дело пошло на лад. Под ударами прикладов трещали ребра, разлетались скелеты и черепа, под подошвами ботинок хрустели костлявые руки, которые продолжали шевелиться даже после того, как отделялись от скелета, и ползали по полу, словно некие мерзкие сороконожки.

– Их бы подпалить, – заметил Голд. – Наверняка горят как свечки.

– Не здесь же. – Двумя выстрелами из пистолета я раздробил коленки одному из последних противников. – Пыль десятилетий, куча трухлявого дерева – мы сами тут либо сгорим, либо задохнемся. А сколько добра попортим! Тор, Крепыш, за мной, надо посмотреть, что там с нашими. Голд, заканчивай здесь, проверь все комнаты и эти клешни неугомонные передави, от греха. Потом начинай зачистку оставшихся помещений, а я позже вернусь к вам. Вот еще что: за Фирой присмотрите, ей и так досталось уже. Да, боезапас экономить надо, все равно половина пуль мимо проходит, сквозь ребра.

– Ага. – Голд заменил магазин в автомате. – Разумно.

– И я с тобой пойти. – Азиз прятал от меня глаза.

Наш гигант, который, по моему убеждению, не боялся ничего, жутко перепугался при встрече с этими тварями. Конечно, он не забился в угол, но в ближний бой не лез. Судя по всему, именно мистика оказалась его ахиллесовой пятой. Хотя… Черный континент всегда был местом таинственным, и если вся остальная планета не ставила сверхъестественное ни в грош, то в Африке дела обстояли иначе.

– Азизу нужна «детка». – Зимбабвиец в кои-то веки расстался со своим пулеметом и по этой причине явно очень печалился. – С «детка» ему не так страшно!

За дверями шаталось еще несколько оживших мертвецов. Заслышав наши шаги, они, если можно так сказать, оживились, защелкали челюстями и заковыляли к нам, выставив вперед руки на манер зомби.

– Вот же погань! – Крепыш выстрелом снес одному из них полчерепа и ударом ноги разнес скелет вдребезги.

Оставшихся добили мы с Тором, Азиз же предпочел с ними не связываться.

– Выстрелы стихли, – забеспокоился я. – Живее, парни, живее!

Гипотетически там осталось полно народу, а скелетов по дороге мы видели не так уж много, не могли наших на лоскуты порвать. Может, они просто покинули бункер, выбравшись наружу? Или, что наиболее вероятно, просто всех мертвяков уже перебили?

Моя последняя догадка оказалась верной – наши отбились от восставших из небытия вояк. Нашествие скелетов застало их врасплох, они не ждали нападения из темноты бункера, но, слава богу, все обошлось.

Ну или почти обошлось. Первой под раздачу попала Милена. Она задремала, когда ее за плечо схватила костлявая рука добредшего до костра мертвеца. Милена спросонья не поняла, что случилось, но Джебе, который услышал ее сонное:

– Что за дела, нечего меня хватать! – среагировал моментально, как только увидел, кто именно посягает на нашу магессу.

Первым же выстрелом из пистолета он разнес вдребезги череп твари, которая уже тянулась зубами к шее Милены, рывком перебросил магессу к себе за спину, буквально вырвав ее из костлявых рук, а дальше началась маленькая война, эхо которой я и слышал в хозяйственных помещениях бункера.

Надо отметить, что сюда на огонек заглянуло нежити куда меньше, чем к нам, да и освещение здесь было получше, а потому ребята под командой Наемника отработали по целям слаженно и деловито, как в тире, после же, на стадии добивания, в ход пошли приклады.

Да и нас чуть не встретили стрельбой, услышав шаги, хорошо, что я крикнул:

– Свои, не стрелять, – и помахал фонарем.

– Сват, она все плачет. – Джебе показал на Милену, которая захлебывалась в слезах. – Уже и заварушка кончилось, а она плачет.

– Да не плач это. – Я присел на корточки напротив магессы. – Истерика обычная.

Милена выдала особо протяжную руладу, в которой можно было расслышать: «Го-о-осподи, когда все это-о-о ко-о-ончится!» Глаза закатились, носик покраснел, тело ее сотрясала дрожь.

– Никогда, – вздохнув, ответил я и погладил ее по щеке.

Милена дернулась от моего прикосновения, а я снова ее погладил, легко, почти невесомо. А вот на третий раз ударил ее по той же самой щеке, сильно, наотмашь.

Голова Милены мотнулась в сторону, но зато стих непрерывный стон-жалоба.

– Фига себе! – Крепыш шмыгнул носом. – Сват, не перебор?

– Спасибо, – пробормотала Милена, прижав ладонь к щеке.

– Не перебор, – ответил я ростовчанину. – Истерика у женщин – дело затяжное, так что тут есть три варианта решения проблемы: или поступить так, как я сейчас, или ведро холодной воды ей на голову вылить, или… Скажем так, отвлечь ее физиологически. Но последнее чревато сменой вектора, там истерика на агрессию может перескочить, и ногти в ход пойдут, рожу так расцарапают, что не приведи Господь. А потом еще и в изнасиловании обвинят.

– Фу. – Милена вытерла лицо рукавом. – Какие ты гадости говоришь иногда!

– А что ты хотела, солнышко? Мы все меняемся под влиянием обстоятельств. – Я взял ее за руку. – Именно по этой причине из меня потихоньку выветривается клерк со всеми познаниями в этикете и охмуреже барышень, зато возвращается кое-кто другой.

– Знаешь, чего мне больше всего не хватает сейчас? – Милена улыбнулась трясущимися губами.

Крепыш хмыкнул и глянул на меня, как бы говоря: «Гадость не гадость, а угадал командир».

– Пироженки и бокала мартини? – предположил я.

– Этого мне не хватает все время. – Милена свела бровки к переносице, ее личико стало совсем печальным. – А мне не хватает носового платка. Никак я пальцами себя сморкаться не заставлю, а переводить материю на платки мне совесть не позволяет.

– Эх, – сплюнул Крепыш. Ему явно было жалко Милену, что вполне объяснимо.

– Тор, Джебе, Арам, очень аккуратно идете к выходу и так же аккуратно, страхуя друг друга, смотрите, что там на опушке леса, – приказал я. – Если что, сразу спускаетесь сюда. Проход узкий, держать оборону здесь будет удобно.

Сентиментальность – прекрасное чувство, но рассопливливаться не время. И платков нет, и место не то. Опять же меня еще там, в коридоре, посетила жуткая мысль, что из мертвых восстали не только обитатели бункера, но и все те, кто полег в лесу. А народу там было, полагаю, немало.

– Даю тебе слово, маленькая моя, что, если мы найдем залежи материи, будут тебе и платки, и парео, – пообещал я Милене. – Станешь в нем по берегу Большой реки рассекать, всем на зависть.

– Парео, – уже совершенно ненатужно улыбнулась магесса и ткнула мне пальцем в лоб. – Откуда в этих местах легкие ткани, толстокожий ты мужлан? Парео… У нас на нижнее белье материи не хватает, а он о парео говорит.

Отлегло, стало быть. Ну и славно. И жалко ее, больше других жалко. Тепличная ведь совсем девочка, сама красивая, и жизнь у нее на том свете наверняка была красивая, и занималась она там тем же самым – красоту создавала. А тут – что она получила? Бегала голой по степи, потом ее звероподобный Окунь огулял по полной, причем два раза. А после него – стрельба, выживание, война, соленые шутки, отсутствие всего, включая исподнее, и, как финал, объятия мертвеца. Плюс полная неизвестность впереди. Для Насти, которая попала из не своей жизни в свою, – самое то. Для этого декоративного цветка… Но она молодец, столько времени держалась, столько в себя это загоняла, тут не всякий мужик сдюжит. И хорошо, что наконец прорвало ее, такие вещи как нарыв гнойный – прорвался он, вытекла дрянь всякая, и пошло заживление ранки, главное, чтобы грязь в нее не попала.

А беречь мне ее надо обязательно. Она магесса. Да и просто хороший человек.

– Я тебя когда-нибудь обманывал? – нарочито сурово сдвинул я брови. – А?

– Пока нет. – Будь я проклят, если в ее голосе не появились смутно знакомые мне интонации. – Надеюсь, что и дальше ты этого делать не будешь.

– Да уж не сомневайся. – Я подмигнул ей. – Так что будет тебе парео.

– Да, Сват, – подошел ко мне Наемник. – С этих тварей опыт капал, у меня двое уровни получили. Совсем немного, но он был.

– Эва как. – Я почесал затылок. – То ли я ни одного полностью сам так и не завалил, то ли просто внимания на это не обратил. Но ты меня и удивил, и порадовал одновременно. Проследи, чтобы баллы распределили по уму.

– Само собой.

Наемник у меня и в крепости этот вопрос контролировал, на пару с Жекой.

– Вроде тихо наверху? – прислушался я.

В глубине бункера то и дело глухо бухали одиночные выстрелы, там по второму разу добивали его защитников. А наверху было тихо, только дождь монотонно шумел.

Разведчики вернулись минут через пять, мокрые до нитки и грязные до невозможности.

– Ух, там и развезло все, – сообщил нам Арам. – Мама-джан, какая слякоть! Да еще и яма эта, в ней воды уже по самые эти, не при Милене будет сказано.

– Ясно, – оборвал я его. – Что там с нежелательным элементом? Все тихо или кто откопаться решил?

– Мы дошли до опушки, – перехватил инициативу Джебе. – Все тихо. Никого, ничего.

– Вот и славно. – Я потер руки. – Вот и ладушки. Наемник, двоих в караул к входу, еще парочку, на всякий случай, – на внутренний периметр. Мало ли, может, мы кого не добили? И нас не перестреляйте, когда мы обратно пойдем. Остальным отдыхать. Завтра будет трудный день, завтра будем разное-всякое носить. Тор, Крепыш, вам идти в лагерь. Одессита теперь не дождаться, он там резвится, а время терять не следует. Что сказать и кому, вы в курсе. И вот еще что, про эту ожившую погань там ни слова пока. Не стоит создавать нездоровые сенсации. Задача ясна?

– Так точно, – в унисон ответили «волчата» и рванули к выходу.

– Азиз, останься здесь, – попросил я зимбабвийца и поймал его благодарный взгляд. Ему очень не хотелось идти обратно в глубины бункера. – Бди.

Мое последнее слово гигант явно не понял, но белозубо улыбнулся и погладил ствол своего пулемета, как бы говоря: «Не сомневайся, хозяин».

– Один не ходи, – попросил Наемник. – Это не очень хорошая идея.

– Вот еще, в одиночку там бродить, – даже удивился я. – Джебе, ты со мной идешь.

Мне нравился этот парень. Немногословный, очень четко понимающий свою задачу, всегда сконцентрированный на ней, он привлек мое внимание с первого же дня, и я возлагал на него большие надежды.

Собственно, вопроса: «Где наши?» – особо и не возникало. Мы просто двигались на шум и стрельбу.

– Слушай, а этот был шустрее, – азартно твердил Одессит Фире, когда мы догнали их почти в самом конце бункера, они замыкали отряд. – Он даже двигался по-другому, не как те, из предыдущей комнаты.

– Он не двигался быстрее, он от тебя сбежать пытался, – расстроила его Фира. – Еще немного – и я сама доброй волей отдамся в их костлявые руки, так мне надоела твоя болтовня.

– А потом она удивляется, чего мы евреев не любим? – Одессит закхекал. – Так ото ж!

– Можно подумать, что ты русский? – всплеснула руками Фира. – Жора Циклер!

– Я одессит, – гордо заявил тот. – Это и половая ориентация, и национальность, и даже диагноз, чтоб ты знала!

– Один другого краше, – поделился я своими мыслями с Джебе, и тот подтвердил согласие со мной кивком.

– Ой! – Одессит застыл на месте. – Так мне же ж бежать надо. В Сватбург!

– Спохватился, – щелкнул его по носу я. – Будем мы тебя ждать. Все уже. Кто надо, тот в пути. А ты остался тут. Фира, ты как?

– Нормально. – Она отмахнулась. – Настя подлечила. Я даже удивилась: чтобы она – и сделала что-то доброе для меня?

– Что же вам в мире-то не живется? – посетовал я. – У нас толком нет даже ничего, что вы все делите?

– И не говори, Сват. – Одессит решил меня поддержать. – Это бабье…

Я понял, что с такими разговорами вообще все на свете пропущу, и поспешил вперед.

Тем временем Голд, Настя и остальные добрались до гермодверей, ведущих в самое последнее помещение бункера. За этими дверями слышался шум, мало того, время от времени там раздавались гулкие удары. Обитатель помещения явно хотел выйти наружу.

– Это чего же там такое? – удивился Кин. – Точнее, кто?

– Генерал там, – ответив ему, я переглянулся с Настей.

– Генерал? – еще сильнее изумился Кин. – Какой генерал?

– Самый настоящий. – Удары были неслабые, дверь подрагивала. – Боевой и мертвый, с пулей в голове. Это он в свое время мне презентовал портки и ствол, а Насте – канцтовары.

– И ножик Павлику, – уточнила Настя. – Только тогда он себя спокойнее вел.

– Кстати, – призадумался я. – А как мы его убивать будем?

– А в чем проблема? – Голд глянул на дверь. – Все по процедуре, не он первый. Но, надеюсь, последний.

– Да он не такой, как те. – Я мотнул подбородком в сторону темного бункера. – Видишь ли, этот генерал не скелет. Он мумифицировался. Сам посуди: он там в двери долбится, как птица в клетке, и ему хоть бы хны. Кабы у нас сабли какие были или мачете, мы бы его хоть разрубить смогли на куски, а так… Я боюсь, что его даже пули не возьмут, в плоти застрянут, это как в подушку стрелять.

– И жечь нельзя, – понял мои опасения Голд.

– Так, может, и пес с ним? – предложил Одессит. – Тьфу на него, пусть он себе хоть лоб об дверь расшибет.

– Там рация, – объяснил я ему. – Если мы ее отсюда не заберем, то будем иметь дело с Рэнди, а что хуже – мертвый генерал тут или живой Рэнди там, я не знаю. Но что-то мне подсказывает, что второй вариант реально хуже.

– И не забудьте обо мне, – подала голос Фира. – Я за рацию этого генерала сама загрызу, если надо. Зубами.

– Соглашусь со Сватом: Рэнди суров и страшен, когда речь заходит о ресурсах, – поддержала меня Настя. – Что до того, как убивать… Давайте его выпустим сначала, а там увидим.

– Люблю дилетантов. – Голд отвесил Насте что-то вроде полупоклона. – Ввязаться в битву, а там… Это не выход, девочка, запомни раз и навсегда. Сначала подумай, а потом уже делай.

– Голд, давай все-таки попробуем ему ноги пулями перебить, – зевнув, предложил я. – Думаю, это реально. Ну а когда на пол свалится, прикладами его забьем. Других вариантов не вижу.

– Жалко, что твой арап свой мечище не взял. – Голд не шутил, он говорил совершенно серьезно. – Это был бы его звездный час.

Когда мы отодвинули гермодверь, то из помещения немедленно вылез генерал – здоровый, страшный, с черной рожей и красными угольками глаз. Выглядел он жутко, даже меня пробрало, но против огнестрельного оружия все-таки оказался слабоват. Товарищ поначалу шустро скакнул к Джебе, который стоял совсем рядом с дверьми, но не тут-то было. Две очереди перебили ему ноги, и генерал с грохотом упал на пол. А дальше все было делом техники. Мы минут пять месили его прикладами, уворачиваясь от цепких рук неугомонного самоубийцы. Здоров он был – мы эти руки к полу прижимали, даже ножи в них вбивали, а он раз за разом освобождался.

В какой-то момент мне даже показалось, что мы его никогда не усмирим, но вот конечности дернулись в последний раз, и бесформенную массу, в которую превратился бывший военачальник, все-таки покинула некая сверхъестественная жизнь, что в ней поселилась по непонятной причине.

– Ой, какая прелесть, – завизжала Фира, как только завидела громоздкую рацию, даже сквозь пыль поблескивающую тумблерами и выключателями. – Армейская, древняя! Винтаж!

– Винтаж, – согласился я, усаживаясь в кресло генерала, которое прекрасно сохранилось и даже не скрипнуло под моим весом. – Тут все сильно не новое, если ты заметила.

– С антенной только варварски распорядились, – укоризненно произнесла Фира.

– К Павлику претензии. – Настя примостилась на подлокотнике кресла. – Это он тогда ее выдрал. Помню, все сопел и кряхтел, не хотела она выкручиваться ни в какую. Слушай, Сват, а ты в этом кресле монументально смотришься. Давай мы его тоже в крепость переправим?

Ради правды, кресло мне тоже понравилось, а потому возражать я не стал. Я бы и стол забрал. Хороший стол, дубовый, добротный. Жаль, тяжелый очень.

– Ладно. – Я хлопнул в ладоши. – Помещения мы исследовали и зачистили, новых сюрпризов, надеюсь, уже не будет. Значит, так, всем отдыхать, а завтра утром я хочу услышать от каждого точку зрения по двум вопросам. Вопрос номер один: что именно из найденных предметов следует переправить в крепость в первую очередь. Вопрос номер два: как именно мы это будем делать. Выслушаю всех, поскольку в споре рождается истина. Времени у нас, думаю, около суток. И нам надо сгруппировать первый блок грузов, чтобы те, кто придет сюда, немного передохнули и отправились в обратный путь. Но сначала – всем спать, выносливость конечна.

Не знаю, как остальные, но я отключился почти сразу, как только мы вернулись к костру, – больно хлопотный выдался денек. Все-таки есть в командирстве определенные плюсы – на посту стоять не надо. Проверил их наличие, убедился, что бойцы не спят, – и можешь спокойно придавить ухом часов пять.

Собственно, я бы, может, проспал и подольше, но меня разбудил Герман, который как всегда везде поспевал первый.

– Сват, – потряс он меня за плечо. – Сва-а-ат!

– Что тебе? – поинтересовался я у него.

Проснулся я сразу, но надеялся, что он от меня отстанет. Наверняка опять у него какая-то идея появилась или мысли о том, как нам обустроить этот прекрасный новый мир. Если бы что серьезное произошло, то часовые дали бы знать, а так… Все его идеи могут подождать до утра. Хотя, наверное, уже утро.

– Иди посмотри сам. – Глаза ученого блестели, он был явно возбужден.

– Надеюсь, ты хочешь показать мне голую женщину с большой, красивой, мягкой грудью и длинными ногами? – вздохнув, я поднялся на ноги. – Если нет, то я расстроюсь.

– Все бы тебе шутить. – Герман даже подпрыгивал на месте. – Идем, идем.

Он припустил в сторону выхода. Я застегнул ремни, прихватил автомат, напялил кепи и последовал за ним. Надо же глянуть, что он такое нашел. Нет, вот не спится человеку, а? Ни свет ни заря – уже в поле, уже весь в делах.

А утро выдалось славное. Дождь кончился, тучи ушли, и на небе сияло умытое солнце. Воздух был напоен влагой и сумасшедшим ароматом разнотравья, на листьях деревьев дрожали капельки воды, в каждой из которых светилось много-много маленьких солнышек.

– Ты видишь? – гомонил тем временем Герман, уже вскарабкавшийся на холм, под которым был бункер. – Да о чем я, что оттуда увидишь? Лезь сюда, смотри!

А деревьев-то стало меньше, крепко буря здесь поработала. Вон поваленные стволы лежат, и вон.

– Лезь сюда, Сват, – махал рукой ученый. – Ну же!

На мокрый и скользкий холм лезть мне не хотелось, но Герман был слишком уж возбужден, в такие моменты с умниками лучше не спорить, а потому я забросил автомат за спину и стал взбираться наверх.

– Смотри, – схватил меня за рукав Герман, как только я встал рядом с ним. – Высота не слишком большая, но даже отсюда все отлично можно разобрать. С земли – нет, а вот отсюда более-менее видно.

Я не сразу понял, о чем он говорит, мне пришлось вглядываться в поваленный лес пару минут, но когда все-таки сообразил, чертыхнулся в голос.

Деревья в лесу были не просто поломаны, они были как будто раздавлены огромными ножищами, возникало ощущение, что какой-то великан прошелся здесь, не слишком разбирая дорогу и между делом ломая толстенные стволы деревьев.

– Черт. – Я почесал затылок, сдвинув кепи на лоб. – Это что ж такое было?

– Или кто. – Герман говорил тихо, почти себе под нос. – Кто пригнал тучу? Чье лицо в небе было? Кто сделал вот это?

Он вертанулся на месте, вытянув руку и как будто очерчивая круг. Я проследил за его указующим перстом и присвистнул.

Деревья вокруг бункера тоже были повалены не хаотично. Возникало ощущение, что их разложили в определенном порядке, рисуя вокруг нашего убежища что-то вроде солнышка с лучиками. Или просто сверху хлопнули немаленькой ладонью.

– Вопросов пока больше, чем ответов. – Герман был очень возбужден. – Почему воскресли все эти мертвецы? Лежали бог весть сколько, никак на вас тогда не среагировали, когда вы тут бродили в первый раз, а потом вдруг как будто включились, будто кто-то пальцами щелкнул.

– У тебя есть ответы или предположения?

Мне все это не нравилось. Очень не нравилось. Я не Азиз, я мистики не боюсь, но одно дело – воевать с себе подобными, то есть с людьми, с дикими зверями, даже с теми тварями из болота и скелетами, это зло осязаемое, и, самое главное, его можно убить пулей, ножом, палкой. Оно смертно. А вот нечто, чему нет имени, но что оставляет такие следы и показывает свой лик из тучи, – это перебор. Небожители нам ни к чему, я в бога на том свете не верил, да и на этом… Кстати, небеса.

– Слушай, Герман. – Я пощелкал пальцами. – А может, с этим делом связаны те двое?

– Хлюп и Лют, – торжествующе сказал ученый и ткнул меня в пузо кулаком. – Я тоже к этому пришел! Не сразу, но пришел.

– Только этого еще и не хватало. – Я не разделял его радости. Мало мне своих проблем, земных, еще и небесные добавились.

Значит, так. В любом случае не следует предавать все это широкой огласке. Слухи, сплетни, домыслы – это ни к чему. Люди мнительны и склонны к драматизации. Я уж молчу, что они еще сами любят создавать себе кумиров и богов, а после им поклоняться. Более того, покойные рейдеры таких уже встречали. Мне в крепости этого добра даром не надо, это такая зараза, что любое общество разъест, как соляная кислота. Так что Герману лучше промолчать про то, что он видел, а еще лучше забыть, по крайней мере на время. Для него самого лучше. Безопаснее.

Кроме него на холм никто не полезет, я так людей работой загружу, что им не до того будет. Да и не тот тут народ. Кабы Аллочка была, тогда да, ей до всего дело есть. А тем, кто спит внизу, лезть на холм и что-то выглядывать в лесу ни к чему.

– Герман, – по возможности мягко сказал я умнику, глазеющему на свою находку, – мы спускаемся, и ты больше никому про это не говоришь. По крайней мере пока.

– А как же… – Он показал рукой на бурелом.

– Была буря, Герман. – Я положил ему руку на плечо и очень негромко повторил: – Буря. Погодное явление. Когда она безумствует, деревья ломаются, понимаешь? Услышь меня, пожалуйста.

– Я понимаю. – Ученый, видимо, увидел в моих глазах что-то, что заставило его прекратить дискуссию. – Но я же могу про это рассказать своему коллеге? Только ему!

– Только тихо и ему одному. Мне ведь тоже интересно, до чего вы додумаетесь, – разрешил я. – Но если это станет достоянием общественности, то я не пойму. И расстроюсь. Очень. Смертельно расстроюсь.

– Не станет. – И Герман, оскальзываясь на мокрой траве, поспешил спуститься к подножию холма. – Я же понимаю… Люди мнительны… Напридумывают всякого…

– Вот-вот, – кивнул я, шагая за ним следом. – Но ты молодец, что показал мне это. Мы увиденное еще обсудим. Вот вернемся из рейда и обсудим. Узким кругом. А пока… Ты подумал о том, что я вчера говорил? По вывозу отсюда грузов?

– Ну, по комплектности я не слишком размышлял, – бойко затараторил Герман, явно радуясь, что я перевел тему разговора в другую плоскость. – Это вы и без меня решите. А вот по транспортировке есть пара идей. Я, конечно, не практик, я теоретик, но, как мне думается…

– Хорошо, что подумал, – перебил я его. – Но давай это все обсудим с коллективом, хорошо?

– Ага. – Герман кинул еще один взгляд в сторону леса и зашагал к входу в бункер.

 

Глава 5

– Что, дождь кончился? – встретила нас в бункере вопросом Фира, потирая заспанные глаза. – Снова солнышко на небе?

– Оно. – Я невольно улыбнулся, глядя на ее растрепанные волосы. – Ты бы причесалась, а то выглядишь жутковато.

– Было бы чем, причесалась бы. – Фира расстроенно сморщила веснушчатый носик. – Мне Пасечник обещал деревянный гребешок изготовить, да так и не сделал, чтоб его пчелы покусали.

– На. – Одессит как-то застенчиво протянул ей пластмассовую расческу. – Хотел себе оставить, но тебе нужнее.

– Амэхайе! – взвизгнула Фира, вскочила, обняла его за шею, сочно чмокнула в щеку и цапнула подарок. – Считай, что в моем сердце ты занял свое золотое место навсегда. Настя, умри от зависти!

– Пфе! – сообщила ей Настя независимо, но по глазам было видно, что это чувство нашло-таки лазейку в ее душе. – Я вообще скоро налысо побреюсь. И голова дышит, и мороки никакой с волосами.

– Боже сохрани, – перепугался я. Не то чтобы я был человек со стереотипами, но лысые девушки не относились к тем вещам, которые радуют мой взор. – Одессит, ты где это дело взял?

– В тумбочке одной нашел, – отвел глаза в сторону боец. – Я в нее заглянул, ну, на предмет проверки, нет ли там чего такого опасного для жизни. Таки нет. Мыльно-рыльное есть, газетка, совсем истлевшая, полотенчико, временем еденное. Ну и вот – расческа. Мне оно не надо, а девочкам – самое то.

– Вот. – Настя ткнула в его сторону пальцем. – Так что, Фирка, это нам обеим. И даже троим, Милену чуть не забыла.

– Я не ты, так что поделюсь, особенно с Миленой. – Еврейка с треском расчесывала волосы, они, по-моему, даже искрили. – Я добрая. А ты смешно будешь лысенькой смотреться, у тебя голова круглая, а ушки остренькие. Забавное будет зрелище! Ты станешь похожа на миниатюрного Дракулу.

Настя запыхтела, накручивая себя, народ с интересом ожидал развития событий, кто сидя, кто еще лежа.

– Еще одно слово, и я лично обрею обеих. – Достав нож, я крутанул его в пальцах. – Причем даже не используя мыло, прямо так. Доступно объяснил?

– Настенька, держи гребешок. – В глазах Фиры отплясывали чертенята, а голос был такой, каким дочка-старшеклассница со свежими засосами на шее рассказывает матери, как она с подружкой к экзаменам готовилась весь вечер и полночи. – Мне ж для тебя ничего не жалко!

Настя промолчала, но расческу взяла. Не устояла.

Заметим, Милена в этой перепалке вовсе не участвовала, она только с усмешкой смотрела на спорщиц. Что там у них в головах, мне было неясно, но в любом случае словесная дуэль закончилась, уже хорошо.

– Ну вот и ладно. Тем более у нас есть более интересная тема для споров.

– О чем спорить будем? – полюбопытствовал Голд.

Он явно был не слишком доволен, и я догадывался, в чем причина. Ему не очень понравилось то, что мы куда-то ходили вдвоем с Германом, не позвав его с собой. Да и подавленное состояние умника от него не укрылось.

Мне Голд нравился, но это его желание знать вообще все обо всем, пусть и умело замаскированное… Подавляющее большинство людей на такое даже внимания не обращало, остальные же относились к подобному с пониманием – должность у человека такая. Что до меня, иногда он в этом своем стремлении меня немного раздражал, хотя и было ясно, что он это делает не для забавы, а исключительно для дела.

– На повестке дня есть один вопрос. – Я даже похлопал в ладоши, привлекая общее внимание. – Важный и нужный. Можно даже сказать, творческий.

– Не тяни кота за хвост, Сват, – попросил Одессит. – Излагай, пожалуйста.

– Не проблема. Вы все в курсе, что вчера внутри бункера мы нашли много всякого-разного. Не то чтобы прямо много-много, но немало. Сами знаете, как только появляется добро, на него тут же находятся охотники, потому все это имущество надо переправить в Сватбург, причем безотлагательно. – Я впервые назвал крепость именем, которые остальными уже вовсю использовалось. Все-таки как-то это не слишком правильно. Но вот – сорвалось с языка. – Люди оттуда, надеюсь, уже в пути. Ну или готовятся выступать в нашу сторону, а значит, скоро будут здесь. К этому времени мы должны сгруппировать груз для первого рейда и четко понимать, как именно он будет оттранспортирован в наш дом. Я готов выслушать все предложения по последнему вопросу, но очень прошу: никаких криков, никаких склок и друг друга не перебивать. Да, вот еще что: будьте реалистами, учитывайте силы и возможности.

– Тут подумать надо, – почесал затылок Арам.

– Так и думай, полчаса у вас есть, – согласился с ним я. – Завтракайте и думайте. Голд, Герман, Наемник, Настя, Кин, подойдите ко мне, обсудим, что войдет в первую партию груза. Остальных прошу не обижаться, тем более, что у вас другая задача.

– А я? – возмутилась Фира. – Я же…

– Приятного аппетита, – оборвал я ее, игнорируя улыбку Насти. – Рацию мы здесь однозначно не оставим, а все остальное вроде как не в твоей компетенции.

– А медикаменты? – еще сильнее взвилась Фира. – А инструменты хирургические?

– Сиди, – дернул ее за пятнистую майку Дергач, вятский уроженец, который вошел в стаю «волчат» одним из последних. Но при этом он влился в нее так уверенно и спокойно, что я даже не сомневался, включая его в группу для дальнего рейда. – Постоянно тебе надо больше других. Сама подумай: кто их тут оставит, что они весят? Нам поставили задачу, будем ее выполнять.

И он сунул еврейке сушеную рыбину.

Особых споров по комплектации у нас не возникало. В приоритете, естественно, были оружие и патроны, кое-какое армейское снаряжение, найденное нами, вроде нескольких полевых телефонов, кухонные принадлежности и припасы, вся мелочовка из тумбочек, дизель-генераторы, рация из кабинета генерала и инструменты – шанцевые и прочие. В бункере обнаружилось два пожарных щита, аналогичных тем, что мы нашли на складе. Да и в помещении, которое, видимо, было чем-то вроде каптерки, нам тоже кое-что перепало.

Небольшая дискуссия возникла только по горючему в бочках и по кухонным плитам. Если по плитам мы достигли соглашения, решив оставить их на потом, то по солярке разгорелся спор.

Я выступал за то, чтобы повременить с вывозом горючки до следующего раза, ко мне примкнули Настя и Герман. Голд же с Наемником считали, что бочки надо катить прямо сейчас.

– Мне жалко тратить на это человеческие ресурсы, – аргументировал я свою точку зрения. – На каждую бочку надо ставить минимум трех человек. Как ни крути, бочка двухсотлитровая, то есть ее вес где-то сто семьдесят килограммов. Теперь прикиньте еще то, что катить ее придется не по асфальту и не по бетону, а по пересеченной местности. А людей у нас много не будет, сколько бы их ни пришло. Все остальное тоже не сильно легкое.

– Это горючка, – возражал мне Голд. – Это ценность, аналогов которой у нас пока нет.

– Так ее пока и использовать никак не представляется возможным. – Настя как обычно устроилась справа от меня. – Если только в тех же генераторах.

– Сейчас – да, а потом? – Голд досадливо повертел головой. – Перспектива, девочка, перспектива.

В результате мы его все-таки убедили в том, что не стоит бежать впереди паровоза, точнее, позади бочки. Основным аргументом было то, что бочка попросту может помяться, а это недопустимо, так как она большая ценность сама по себе, даже без горючки. Ну и потом – а если, не приведи Господь, какой-то шальной камень в ней дырку проделает?

Так что было решено обе бочки оставить тут, но озадачить наших рационализаторов вопросом их вывоза. Проще говоря, пускай колесо изобретают.

А вот по стационарному генератору особых споров не было. Эту громадину при любых раскладах вывезти отсюда не представлялось возможным, слишком уж тяжелая. Верное решение подсказал Герман.

– Демонтировать с него все, что можно, – потрепал он небольшую кудрявую бородку. Ученый обзавелся ею, утверждая, что и раньше не стремился к частому бритью. – Там же много всякого, чего можно снять? Ну вот и надо свинтить все, что свинчивается, а значит, представляет какую-то ценность и может быть использовано в будущем. Ну а если вдруг случится чудо и у нас появится какой-то транспорт, кроме гужевого, перевезем генератор в Сватбург, и там обратно все привинтим.

– Причем это можно делать даже не сегодня, – заметил Голд. – Пост мы тут оставим на всякий случай, пару человек. Вот пусть они и формируют следующую партию груза.

– А я бы не стал никого оставлять, – чуть ли не в первый раз за все это время не согласился с ним я. – Два человека – это или два ствола из нашей группы, или две пары рук из крепости. Неразумно так использовать человеческий ресурс. Как по мне, надо все, что не унесем, отволочь в кабинет генерала и там заблокировать – двери закрыть и завалить их на фиг. Заодно будет ясно, сколько понадобится людей для второго каравана.

– А потом кто-то приходит и все это забирает. – Кин потянулся. – И радуется – все в одном месте, это так удобно.

– Если придут два-три человека, они много не заберут, – парировал я. – И далеко не унесут. А если придут человек десять-пятнадцать, то мы еще и теряем двоих членов нашей семьи. И их оружие. Даже если пришлые будут с дрекольем, а не со стволами. Мы не станем оставлять «волчат», они все при деле, а значит, в дозор придется ставить кого-то из гражданских. Много ли от них пользы при осаде?

– Соглашусь со Сватом, – помолчав, заметил Голд. – Тем более, ничего особо ценного тут и не останется, основное мы унесем. А печатные машинки, мелкие детали, полки, кабель на стенах не такая уж большая ценность.

– А давайте останусь я? – предложил вдруг Герман. – Страшновато, конечно, но я бы рискнул. Порылся бы тут, может, еще чего нашел. Если кто-то придет, тут есть где спрятаться и за ними проследить. Ну и еще пистолет мне дадите, на всякий пожарный.

Мне эта мысль не слишком понравилась. Герман – башковитый, он очень ценен, интеллектуал. И еще он упрям в некоторых моментах, особенно если они связаны с вопросами познания неведомого.

– Мысль интересная, – расплывчато сказал я. Не стоит давать ему ответ сразу, тем более, что он отрицательный. – С грузом первого каравана, я так думаю, мы определились.

– Еще кресло и стол, – заявила Настя. – Те, что генерала были. Для тебя.

– Насть, мне приятна такая забота, но это не те вещи, которые в приоритете, – засмеялся я.

– Нет уж, – поддержал Настю Голд. – Что они там весят? Стол, наверное, вовсе можно разобрать.

Я спорить не стал. В конце концов, не я это потребовал сделать, они сами предложили.

Тем временем народ вовсю обсуждал способы доставки добра в родные пенаты, что меня порадовало. Им было не все равно, и дело даже не в том, что кому-то из них пришлось бы все тащить, а кому-то – нет. Они становились одним целым, и это был спор своих со своими.

– Арбу сделать реально, – утверждал Арам, махая полуобгрызенной рыбиной. – Дед деда моего деда сам такие делал, клянусь! Я фотографию видел.

– И сколько она весит? – поинтересовался у него Дергач. – Сама по себе, без груза? Если бы в нее пару лошадей впрячь и самим сзади толкать, тогда да, принимается. А так – какой смысл?

– И не забудь про колеса, – заметил Герман, подходя к ним. – Простите за банальность, но придумать колесо и сделать его – это разные вещи. Совсем разные.

– Я видел то, что предлагает Арам. Не своими глазами, в Сети, – степенно сказал Джебе. – У нас тоже делали нечто подобное, и колеса там были квадратные.

– Все равно не вариант. – Я присоединился к спорящим и присел рядом с Миленой. – Надо точно знать, как делать, а не на основании отрывочных воспоминаний. А если экспериментировать, в день не уложимся, это с гарантией.

– Да что там в день – в неделю, – поддержал меня Голд. – Там нюансов полно. Например, чем на оси крепить колесо? Там такая специальная штука была, окованная сталью или железом, не помню ее названия.

Надо заметить, что предложений было не так уж и много, куда меньше, чем споров. Да и предлагали все не слишком реализуемое – те же тачки, плюнув на наши высказывания о колесе, или вообще чуть не волоком тащить. Последним слово взял Азиз.

– У меня на родина все проще, – пробасил он. – У меня на родина все носи груза на женщина, если грузовик нет. А если и женщина нет, то мы руби две бамбук, крепкий, хороший, старый, на него вяжи груз, и их неси два человека на плечах. А если сыпучее, то прямо в бамбук сыпь и затыкай его.

– О! Мо-ло-дец! – Я щелкнул пальцами и показал в сторону Азиза. – Моя думай о том же. Самое простое и самое эффективное средство.

– В смысле, нести на женщинах? – уточнила Фира, без особой любви глядя на чернокожего Голиафа.

– Это хорошо бы, – не стал спорить я. – Но вас мало, не утащите вы столько. Бамбука, правда, у нас тут тоже нет, ни для переноски, ни для курения, а вот березы в наличии, и их сколько хочешь.

– В принципе да, это, может, лучший вариант из возможных. – Голд глянул на меня. – Тот же генератор два человека унесут без проблем. Оружие тоже, если распределить вес равномерно и привязать. С мелочью, правда, могут быть проблемы, ее так запросто не привяжешь.

– Я в каптерке видел брезент, – откликнулся Одессит. – И еще две бобины проволоки, толстенькие, как раз на обвязку сгодятся.

– Жалко проволоку, – прижимисто цокнула языком Фира. – Перекусить ее – дело плевое, а вот потом обратно в одно целое превратить…

– Фир, что тебе в этой проволоке? – Я даже вздохнул. – У тебя вон по стенам кабелей сколько, в обмотке уже. Или ты думаешь, что мы их снимать не будем? Слушай, Одессит, а что ты еще такое видел, о чем все остальные не знают? Не припоминаю, чтобы ты кому-то из нас про проволоку говорил. Голд?

– Что сразу Голд? – выставил перед собой ладони Одессит. – И что сразу я? Я нашел и подумал: «Какая славная вещь. А ну как мы про нее забудем?» И я ту проволоку убрал на самое видное место, в уголок, чтоб никто не уволок. О, мама всегда говорила мне, что у меня есть стихотворный талант. И шо, вы заметили, как лихо я рифмую слова?

– На видное место, – посмотрел я на Голда. – В уголок. Вот что с ним делать?

– Наградить, – немедленно заявил Одессит. – Я не только обнаружил, я еще и рациональное использование для той проволоки нашел, для всех трех бобин!

– Уже трех, – закатил глаза Голд. – Если еще пару минут поговорим, их будет четыре.

– Не будет, – опечалился Одессит. – Это все. Ну так что, начинаем носить?

Стихийности мы не допустили, равномерно разделив народ. Кто-то носил, кто-то сортировал, распределяя вес предполагаемого груза равномерно, а кто-то был отправлен в лес за стволами березы, поскольку те деревья, что повалила буря, в наше дело не годились – больно здоровые были. Березы надо было не только срубить, но и кору с них стесать, сделав пригодными для использования. К этой группе присоединился и я, памятуя о следах, которые в лесу оставила то ли стихия, то ли некое неведомое существо высшего порядка. В любом случае я собирался пресечь досужие разговоры, если они возникнут вследствие чьей-то наблюдательности.

Но обошлось. Махание топорами не очень-то располагает к праздности, а то, что каждый из нас не слишком разбирался в том, насколько хороша та или иная лесина, делала верчение головой вне основной цели совершенно уже невозможным.

Дело нашлось всем. Когда мы вернулись в бункер, то увидели неподалеку от входа ласкающие глаз кучи добра, которое отныне стало нашей собственностью и было предназначено для того, чтобы крепить оборону Сватбурга. Ну или служить товаром для обмена. Я был уверен: уже совсем скоро возникнут не одна и не две общины, подобные нашей, а значит, будет и товарообмен, никуда он не денется.

Мужчина из группы Жеки, который тогда при слове «торговля» блаженно щурился и мечтательно вздыхал, и впрямь оказался коммерсантом, причем бог весть в каком поколении. И если его далекий прапрапрадед владел всего лишь лавкой в славном городе Амстердаме, то он уже возглавлял подразделение транснациональной торговой корпорации в Нидерландах и прекрасно разбирался в том, что сколько стоит и на что есть спрос. Так что его хоть завтра запускай челночить по берегам Большой реки.

Но вот беда. Я был уверен и в том, что найдутся люди, которые захотят на свободной торговле погреть руки, причем не слишком чистоплотными методами.

Впрочем, кто нам запретит немного заработать на собирающихся погреть руки?

В общем, таковы были мои планы, поскольку мое видение мира не только не поменялось, но и окрепло. Кто первый займет ниши в разных областях, тот молодец, того будет труднее из них выдавить. Ну а кто опоздает, тот будет вынужден доказывать, что он право имеет, а это – дело тяжелое и неблагодарное. И почти наверняка скорость занимания ниш и выдавливания из них будет определяться тем, сколько у тебя стволов и насколько хорошо твои люди умеют ими пользоваться.

Пока суд да дело, потихоньку начало смеркаться. День-то вроде и длинный был, а прошел быстро. И, заметим, мы как тот воз, что и ныне там, а должны были бы уже километров под тридцать с гаком отмахать по лесу.

– Гранаты так и не испробовали. – Голд побарабанил пальцами по ящику с зеленой крышкой.

– «Бабах» очень громкий будет, – сморщился я. – Не забыл я о них, просто демаскировать нас не хочу. Возьмем с собой десяток, когда расходиться в стороны будем, да и бахнем часа через три, в лесу где-нибудь. А нашим скажем, чтобы сгрузили их в Сватбурге отдельно и не трогали. Хотя… Голд, это не консервы, а гранаты. Что с ними будет?

– Главное, чтобы они в руках не рвались, – тихонько сказал мне он. – Ты сам гранаты не бросай, не надо. И вообще, предоставь все эти испытания мне.

– Как скажешь, – согласился я.

Пусть его. Да и правда: кто его знает, как это дело обернется. Снова оказаться в лесу с голым задом мне не улыбалось.

– Левее заноси, – раздался голос Арама. – Левее. Ара, ты меня не слышишь, что ли?

Люди начали формировать тюки и прикручивать их к шестам. Крупные вещи, вроде генераторов или автоматов, монтировали прямо так, мелочь же заворачивали в брезент под присмотром Милены, которая, как и в прошлый раз, без одобрения отнеслась к такому расходу пусть и неказистого, но материала.

– Да не спешите вы, – посоветовал я им. – Время у нас есть. Я так думаю, что раньше послезавтра наших ждать не стоит. Телепортов тут нет, ну или мы их пока не нашли, а по-другому в два конца быстрее не успеть.

– Я им это уже сказал. – Наемник, который как раз закончил распределять ночные смены дежурств, подошел ко мне. – Не слушают, спешат куда-то.

– А если раньше придут? – заметил кто-то из мужчин. – Время терять неохота.

– Да не придут они раньше, – заверил я его. – Пока соберутся, пока выйдут. Да и Жека наверняка отдаст им приказ с наступлением темноты остановиться на привал, по ночам не идти. Это с гарантией, мне ли его не знать. Я бы и сам так действовал. Так что хватит суетиться, идем ужинать. Время у нас есть.

Как показало утро, которое вечера мудренее, я оказался прав. Наши появились в поле видимости только через сутки, ближе к полудню, и, на глаз, их было человек тридцать.

– Всех погнал, кого только можно, – заметила Настя, стоящая рядом со мной на опушке леса. – Правильное решение. А молодцы мы, количество грузов почти правильно рассчитали. Даже чутка побольше можно было сделать.

– Это да, – согласился с ней я. – Другое плохо – наша рейд-группа уменьшится. Такому отряду, да с такими ценностями охрана нужна соответствующая. Не забывай: у людей будут заняты руки, а потому моментально к бою они не перейдут. Пока сбросят жерди, пока передернут затворы, а это степь, все на виду, особо не спрячешься. Так что нас станет меньше.

– Джебе пусть идет с нами, – посоветовала Настя. – И Тор. Правильные мальчишки, мне они нравятся.

– Разберемся. – Я помахал рукой людям. – Эгей, мы здесь.

У меня на душе стало поспокойней. Очень я опасался, что эта гроза, которая нам потрепала только нервы, с городом была не так сентиментальна. За дома я не слишком беспокоился, но могло случиться кое-что похуже. Например, пополз берег вместе с крепостью. Пополз, пополз, да и сверзился в воду. Или как у нас – чертовщина какая-нибудь из-под земли начала вылезать. Да мало ли.

А еще я очень переживал за караван, ушедший к складу. Надеюсь, эта гроза их обошла стороной или хотя бы застала не на воде.

Но раз люди идут, и в большом количестве, стало быть, обошлось. Ну если только это не остатки нашей общины, сирые и убогие, лишенные крова.

– Все, Сват, – устало сказал Крепыш, подходя ко мне. – Довели мы народ. Если честно, устали, выносливость почти на нуле.

Тор, стоящий рядом, как всегда немного меланхоличный и крайне немногословный, просто кивнул.

– Я был уверен, что вы останетесь в крепости, – немного озадаченно сказал Крепышу я. – Это ж вы какие петли намотали? Куда Жека смотрел?

– Ну он было и хотел нас оставить, – без тени смущения ответил Крепыш. – Но мы же не дураки – такое путешествие пропускать? Сват, мы же идем с тобой?

Я глянул на Настю, та развела руками, как бы говоря: «Имеют право», – и в этом было зерно истины.

– Ладно. – Я погрозил «волчатам» пальцем. – Идите отдыхать. Часа три у вас есть. Хотя… Постойте.

«Волчата», было направившиеся к бункеру, остановились.

– Что в городе? – негромко поинтересовался у них я. – Гроза эта дел наделала?

– Если говорить о разрушениях, то нет. – Крепыш замялся. – Ну, часть рыбы на берегу накрылась медным тазом, причем вместе с сушилками, их волнами унесло. Монитор, слава богу, уцелел, а то Рэнди бы с ума сошел. Котел у Фрау кувыркнулся так, что чуть Оружейника не прибил, – он до последнего наблюдал за тем, чтобы имущество все в дома убрали. Там ветер так свистанул, что эту дуру чугунную (котел, конечно, а не Фрау) кувыркнул – и прямо на него, на Оружейника. Но он дядька ушлый и, когда надо, очень даже ловкий, так что увернулся. Мне когда про это рассказывали, то я чуть не описался от смеха. Но это такой смех, задним числом. Сейчас-то забавно звучит, а вот ударь котел чуть левее – и нет Оружейника.

– Это если о разрушениях. – Я еще сильнее понизил голос. – А если о чем другом?

– Народ говорил, что лицо видел в тучах. – Крепыш понял, что к чему, и чуть ли не шептал. – Вроде как и мы. Еще говорили, что вой ветра был не совсем обычный, а словно голос напоминал, громкий. Говорят, что он кричал: «Умрите или живите, вам выбирать». И молнии были не как обычные молнии, а будто сгустки огня, которые кто-то сверху бросал.

– Людям было страшно, – неожиданно вступил в беседу Тор. – То есть страх пришел независимо от того, что грохочет гроза. Некоторые женщины даже в истерику впадали, как Милена.

Вот так. Значит, это было не просто природное явление все-таки. Это был механизм воздействия на нас.

– Спасибо, парни, – поблагодарил я «волчат». – Все, дуйте отдыхать. И поешьте чего-нибудь.

Ребята устало заковыляли к бункеру. «Забавно, – подумалось мне. – Спать вне убежища днем намного приятнее – воздух свежий и все такое. Но люди упорно идут под защиту стен. Видимо, инстинкты».

Я же направился к остальным, которые радовались встрече друг с другом, что снова потешило мое самолюбие. Все-таки мы выпестовали, вырастили коллектив. Понятное дело, что через полгода, а то и раньше он непременно расслоится на группы и содружества, которые будут между собой ладить и наоборот, такова природа человека. Но пока все нестабильно и шатко, люди едины. И это мне на руку.

– Так, всем отдыхать, – громко сказал я. – Мы все подготовили, так что переведите дух, водички попейте, вздремните, нужды суетиться нет. А часа через три – в обратный путь.

Старшим группы и ее охранения я поставил Кина. Начиная с того первого рейда он почувствовал вкус к образу жизни человека с оружием, что совершенно меня не печалило, а напротив – радовало. Как рейдер он был так себе, но вот как охранник или часть группы прикрытия – уже вполне.

– Не забывай о привалах, – наставлял я его. – На все эти: «Да нормально нам», – внимания не обращай. Еще следи, чтобы они не растягивались. Затылок в затылок идти должны, понятно?

– Да ясно все. – Кин подмигнул мне. – Доведу, не сомневайся. Потом передохнем денек и на второй заход пойдем.

– Ну, где остатки добра, ты знаешь, – кивнул я. – Вот еще – прежде чем всех в бункер запускать, сначала спустись в него сам, с «волчатами» и походи, погляди, не появилось ли в нем новых жильцов? Или, наоборот, старых. Ты понял меня?

– Предельно, – козырнул Кин. – Что еще?

– Никаких ночных переходов, – попросил его я. – Все понимаю, хочется побыстрей. Но! Начало темнеть – вы в ближайшую рощицу идите сразу. Не испытывайте судьбу.

– И не забывай выставлять посты, – добавил Наемник. – Минимум три человека, чтобы во все стороны глядели.

Как мне думается, Кин перекрестился, когда наконец колонна людей, весьма впечатляющая своими размерами, с шестами на плечах довольно шустро двинулась в сторону замка, так мы его достали своими советами.

В самом конце колонны, налегке, шагал недовольный Герман. Я все-таки запретил ему оставаться здесь одному. Слишком это рискованно. А он для нас ценен.

Он на меня немного обиделся, я это почувствовал при прощании. И, кстати, напрасно. Я же не запретил ему прийти сюда со второй группой, которая заберет остатки добра, запертого нами в кабинете генерала. И с третьей, которая все-таки покопается в земле около бункера и простучит стены. Есть у меня подозрение, что не все мы нашли. Не знаю почему, но есть.

– Как дома, – по-моему, всхлипнул Азиз. – Только белые все.

Наш гигант, несмотря на свои бойцовские качества, был сентиментален и иногда, в час заката, мурлыкал под нос какие-то песни навек утраченной родины.

– Главное, чтобы дошли, – не в тон ему сказал Голд.

– Восемь человек сопровождения! – Наемник сплюнул. – Все с автоматами. Не может быть такого, чтобы они не справились. Первый натиск отразят, а там еще почти дюжина стволов в дело вступит. Да ну, брось.

– А где Фира? – вгляделась в уходящих Настя. – Где эта рыжая стерва?

– Сама ты! – раздалось у нее за спиной. – Зараза ушастая! Ой! Остроухая то есть!

– Не понял, – повернулся на до боли знакомый голос я. – Ты чего не там, а здесь?

– Из инстинкта самосохранения, – бодро отрапортовала Фира, выкатывая одновременно и глаза из орбит, и грудь вперед. – Когда Рэнди узнает, что мы большой генератор только расковыряли, а не вынесли целиком, он выйдет из себя, а когда увидит, что рация без антенны, то кого-нибудь убьет. Лену не станет уничтожать, он с ней спит, а вот меня – запросто. Меня ему не жалко.

– А так не убьет? – уточнил я. – Потом, когда вернемся?

– Не убьет. – Фира хмыкнула. – Он до этого Павлика убьет, его же ушами и задушит. Павлика мне не жалко. А вот себя – очень.

– Да пусть идет с нами, – неожиданно предложила Настя. – Она хоть с оружием умеет обращаться. Что нас осталось-то?

И то. Осталось нас всего ничего – я, Голд, Настя, Наемник, Милена, Азиз, пятеро «волчат», Одессит как некое вечное проклятие, и теперь еще вот Фира. Всего, стало быть, тринадцать человек. Ну, не самое плохое число, некогда мы в таком же соотношении склад с оружием таки нашли.

Авось и в этот раз повезет.

Люди уходили все дальше, постепенно превращаясь в маленькие фигурки на горизонте.

– Кабинет генерала завалили? – спросил я у Голда и, когда тот утвердительно кивнул, поинтересовался у остальных: – Все собрались? Никто ничего не забыл?

Бойцы утвердительно кивнули, Одессит же, похлопав себя по карманам, заявил:

– И свое взяли, и трохи чужого прихватили.

– Тогда идем, – пропустил я его слова мимо ушей. – Наемник, командуй. Кто впереди, кто замыкающий.

И пока тот распределял людей, я снова глянул в степь. Там никого уже толком не было видно, лишь немного улавливалось движение.

– Дойдут, – шепнула мне на ухо Настя. – Не переживай.

– Дойдут, – согласился с ней я. – Надеюсь.

 

Глава 6

Проводив караван, который направился в сторону замка, мы тоже задерживаться у бункера не стали. Что могли, уже сделали, а все остальное пусть будет на совести тех, кто его окончательно драконить придет. Главное, чтобы Жека сюда Рэнди не отпустил, он ведь не покинет это место до тех пор, пока тут хоть что-то будет оставаться, по винтикам все разберет. А у него и других дел много.

У нас же своя дорога, и пока она пролегает по кромке леса, знакомого мне и Насте. Насте, правда, меньше, мы ее подобрали почти рядом с бункером. А вот я неплохо помню эти места, тем более с того момента, когда я тут бродил нагишом, прошло и времени-то всего-ничего, меньше месяца.

Интересно, а куда занесло Трифона? В зоне нашего внимания он больше не возникал, как, кстати, и многие другие персонажи из тех, кого мы в крепость не брали. Да и из рейдеров так никто и не объявился, что тоже было странно и непонятно.

Отряд шел не слишком быстро, но тем не менее вполне ходко. Шли по-умному, с внешним дозором, в котором были двое «волчат», и каждые два часа их сменяли другие.

– Нет, все-таки сильно мы зависим от благ цивилизации, – задумчиво произнес я, жуя травинку.

Теплый день, легкий ветерок и ощущение некоего внешнего комфорта сделали свое дело. Меня потянуло на размышления.

– Ты сейчас о чем? – откликнулся Голд. – Если о синтетическом кофе, то мне его и даром не надо. Это вы завывали тогда, когда мы пайки нашли: «Кофе, кофе!»

– А кто людей Жеки им поил, да еще и нахваливал? – возмутилась Настя.

– Это политика, – наставительно сказал ей Голд. – И потом, то, что я их поил, не говорит о том, что мне это безобразие понравилось.

– Двойные стандарты, – заметила Милена, идущая за мной. – Фу-фу-фу.

– Да я вообще о другом! – Ну что у меня за спутники? Даже не дослушают никогда. – Речь о том, что когда я тут очухался, то ходил босиком, от этого было мне зыбко и неуверенно. А сейчас топчу траву-мураву подошвой добротного ботинка, и мне славно. Всего-то вроде делов – пара ботинок. А какая смена душевного вектора!

– Это условно-подсознательное. – Голд глянул в сторону равнины. – Что босиком, что в ботинках – все едино. Но мозг противится беготне в босом виде, он знает: есть вещь, которая предназначена для того, чтобы ее на ноги надели. Отсюда и все остальное. Появилась вещь, ты ее обул, цепочка замкнулась, ты довольный, и улыбка до ушей. А я вот знаю, что где-то есть нормальный кофе…

– Застрелиться, что ли? – задумчиво пробормотала Настя. – Голд! Достал ты с этим кофе!

Да, у несгибаемого консильери появилось слабое место. Он хотел ароматного напитка, причем настоящего. И что с этим делать, я не знал. Тем более я кофе не люблю. Но появился у него такой пунктик, и он всех уже порядком достал.

Впрочем, кто знает этого хитрюгу? Он таким своим поведением запросто может нас отвлекать от чего-то более важного, чего нам видеть не надо. Но я пока не волнуюсь. Я точно знаю, что сейчас я ему нужен, а значит, опасаться нечего.

Вот так, за разговорами и спорами, мы потихоньку дошли до того холма, у которого я когда-то встретил Павлика. Причем наш головной дозор ждал нас аккурат на том самом месте, где я в свое время спас Трифона. Прямо по волнам моей памяти, по-другому и не скажешь. Собственно, ребята сделали так, как я им и сказал. Холм был ориентиром, заметив который, они должны были дождаться основного отряда.

– Там родник. – Я ткнул пальцем в холм. – Вода в нем вкусная и холодная.

– Это дело, – обрадовался Наемник. – И напьемся, и фляги наполним.

– Да можно и на ночевку тут встать. – Голд приложил руку ко лбу и глянул на небо, которое начало приобретать насыщенный темно-синий оттенок. Верный признак наступления сумерек. – Чего от добра добра искать? Ну отмашем мы еще километра три, что это изменит?

– Верное решение, – согласился с ним я. – Парни, пока не стемнело, дров запасите. За холмом начинается настоящее Дикое поле, не то что наша степь. А ну как тут волки есть или еще кто?

Несколько человек из тех, в кого ткнул пальцем Наемник, зашуршали ветками, углубляясь в лес, остальные двинулись за мной.

Родник был на месте, он весело булькал там же, где мы его оставили. Вот только внешний вид этого места изменился.

– Вот тебе и раз! – удивленно глянул на Голда я. – Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

– Я так понимаю, раньше тут все было немного проще? – уточнил консильери.

– Раньше тут были только трава и родник, – подтвердил я. – А вот этой красоты не было.

Кто-то неизвестный основательно поработал над тем, чтобы было удобно запасаться водой, и соорудил что-то вроде поилки или даже примитивного колодца, совсем невысокого, в котором плескалась вода, мелодично переливаясь через добротно сделанный лоток.

Родник теперь был зажат в то, что я бы, наверное, назвал сруб. Изготовлен он был из толстых кусков дерева, искусно соединенных друг с другом. Гвоздей у неведомого мастера, судя по всему, не было, так он заморочился тем, что сделал пазы для соединения деревяшек.

– Знающий человек руку приложил. – Голд присел на корточки, оценивая работу. – Нам бы такого мастера заполучить.

– Понять бы, для кого он такое изготовил. – Я перекинул автомат на грудь. – Для одного человека такую работу не проворачивают. По крайней мере, если не хотят жить там, где это сделано.

– Не думаю, что ночлег прямо здесь – это хорошая идея, – вставил свои пять копеек в разговор Наемник. – В лесу будет спокойнее.

– Люди создавали, а не разрушали, вряд ли они агрессивны. – Милена зачерпнула воды и сделала глоток. – Холодная какая. Но правда очень вкусная.

– Можно подумать, что Чингисхан или Аттила только крушили. – Настя тоже явно насторожилась. – Наемник прав: мы не знаем, что за люди здесь отметились. Но если вложили в это дело свой труд, значит, они здесь бывают постоянно.

– Мастер и впрямь отменный. – Я присел на корточки около поилки. – Верно, Голд, нам бы такой не помешал. Ты глянь: он топором почти все делал, насколько я могу понять. Ай, молодец какой.

– Кабы не дела, можно было бы тут денек посидеть, подождать. – Голд глянул в сторону Дикого поля, которое было красиво озарено закатным солнцем. – Авось и наведались бы те, кто это сотворил. Милен, а ты что рукой черпаешь? Тут и чашечка есть.

И консильери показал нам ковшик, очень искусно сплетенный из бересты. Ковш находился за дальней стенкой сруба, на специально подложенной под него деревяшке. Чтобы не сгнил, значит. О как. Обо всем неведомый мастер позаботился.

Мы не стали задерживаться у облагороженного источника, набрали воды и вернулись в лес, там действительно нам было спокойнее. Ребята, собиравшие ветки, отыскали небольшую ложбинку, в которой разведенный костер был почти незаметен для пытливого глаза, если такой найдется. Отблески его уловить было можно, но не более того.

– В Диком поле есть жизнь, – глядя на огонь, произнес Голд, пошебаршил в костре палкой и пояснил: – Я не про биологическую жизнь вроде сусликов говорю, я про другое.

– Это не новость, – влезла в разговор Настя. – Еще когда Проф предположил, что жизнь там будет, и очень скоро. Кочевники там объединятся, так он тогда предрекал.

– Кочевники в большинстве своем не умеют так орудовать топорами. – Голд бросил быстрый взгляд на Настю. – Это не азиатский инструмент. Нет, японцы или малайцы – возможно, но… Плотничество не из их сказки, таковы законы ментальности. Да и ковшик этот тоже не монтируется с ними. Джебе?

– Я, – отозвался казах, сидящий рядом с Наемником.

– Скажи мне, – попросил Голд, – ты, или твой отец, или твой дед такую штуку, которая у родника, сделали бы?

– Если попрактиковаться, возможно, – невозмутимо сообщил Джебе. – Но в целом работа с деревом – это не наше. У нас деревьев и во времена моего прапрадеда особо не было, а теперь совсем не стало. Мы бы заказали такое, если бы оно нам понадобилось.

– Про что и речь. – Голд насмешливо взглянул на Настю. – Ну, мисс Скепсис, что скажете?

– Значит, это сделали не азиаты, – невозмутимо заявила та. – Значит, это сделали русские. Только они умеют блох подковывать и из топора кашу варить. И из бересты ковшики плести.

– Чушь, – вступил я в разговор. – Нет, ирония мне понятна, но если абстрагироваться от нее, то не обязательно это были русские. Это мог быть мастер из любой ветви славянских народов. Но не европеец.

– Почему? – Голд посерьезнел. – Европа за последние лет двести, конечно, порядком почернела и большей частью приняла ислам, но кое-где на местах еще осталось коренное население. Может, это был какой-то моравец или шотландец?

– Да нет. – Я щелкнул пальцами. – Я такую кладку уже видел. Давно, правда, но видел. В музее. Она называлась то ли «в лапу», то ли «в чашу», не помню уже точно. Избы так рубили наши пращуры, понимаешь? Шотландец или моравец – это другая культура, они бы по-другому сделали. И береста не их материал, сроду тевтоны и британцы в лаптях не ходили.

– Аргумент, – согласился Голд. – Да и сделано чистенько, аккуратненько. То есть с эстетической подачей, а для западной культуры в приоритете всегда не красота, а практичность. Главным тут был бы результат, а не оформление.

– Скажите, – поинтересовалась у нас до того молчавшая Милена, – а мы с какой целью все это обсуждаем? Просто чтобы заявить: «Эка невидаль, глянь-ка!» – или чтобы разыскать безымянного мастера – золотые руки?

Ее вопрос загнал меня в тупик. Я и сам этого не знал.

– Резонно, – с уважением посмотрел на магессу Голд. – Сват, собственно, она права. Мы получили исходную информацию. Где-то тут есть кто-то, кто обживает эти места. Будем искать их или двинемся туда, куда и шли?

– На самом деле этот сруб у ручья совершенно не показатель того, что тут кто-то рядом живет, – начал я превращать в слова мысль, которая вертелась в моей голове весь последний час. – Скорее это свидетельство того, что здесь у кого-то перевалочный пункт. Голд прав. Глупо предполагать, что люди сюда за пять верст за водой ходят. В этом случае они здесь бы поселились.

– Поддерживаю, – подал голос Наемник. – Здесь явно место привала или просто путевой колодец. Не исключено, что место ночевки. Кострища мы не нашли, но деревья в лесу кто-то недавно рубил. Может, как раз для колодца, а может, и для чего другого.

Как только мы расположились на ночлег, я тихонько попросил Наемника отправить пару «волчат» посмотреть, что вокруг холма творится, поискать следы присутствия других людей. Вот они срубленные деревья и заметили.

– А в чем тут ужас или трагедия? – снова вступила в беседу Милена. – По-моему, очевидно, что люди сбиваются в группы. Собственно, мы тому – яркий пример. Что всех это так напрягло?

– Милен, никого это не напрягло, – мягко сказал Голд. – Просто мы теперь наверняка знаем, что есть некая группа лиц, которая настолько серьезно подходит к вопросу выживания и заселения, что даже обустраивает места привалов многоразового использования, назовем это так. Какая именно это группа лиц, какова их политика, склонны ли они к экспансии – это вопросы, на которые мы получим ответы потом. А сейчас мы просто узнали, что они есть.

– Милк, только не говори это свое обычное: «А может, они хорошие?» – попросила модельера Настя. – Все знают, что ты пацифистка, но правда: сейчас не время и не место. Я, например, уверена, что мира ждать не приходится. У всех со всеми будет или война, или вооруженный нейтралитет, это в лучшем случае.

– Агрессивная ты, – грустно сказала Милена, с жалостью глядя на Настю.

– Она реалистка, – вздохнул я. – Так и будет, я давно про это вам говорю. Ресурсов мало, у кого они есть, тот на коне. У кого их нет, тому беда. Пока этот баланс не придет в норму, будет происходить то, о чем говорит Настюшка. Сильные примутся одновременно и гнуть под себя слабых, и время от времени жрать друг друга, как пауки в банке. Потом останется несколько самых мощных групп, они и разделят зоны влияния, после чего возникнет шаткий мир на какое-то время.

– До той поры, пока кто-то не решит, что целое лучше, чем часть, – продолжил за меня Голд. – И тогда этот кто-то попробует создать первую в этом мире империю. Вопрос: выйдет ли…

– Лет через сто увидим, – ободрил я его. – Нам тут жить долго, если не сказать: вечность.

– Может быть и по-другому, – неожиданно для нас сказал Тор. – Может появиться сильный лидер, вроде того же Чингисхана. Человек, за которым пойдут все, веря в его могущество и его идею. Мы такое проходили в колледже.

– А вот это был бы самый паршивый для нас расклад, особенно если такое случится в ближайшее время, – ответил я ему. – Харизматичный вождь, который идет по миру с огнем и мечом, нам сейчас и на фиг не нужен. Нам надо этот мир сначала исследовать насколько это возможно. Все ресурсы близлежащие выбрать под ноль. Усилиться людьми – и воинами, и мастерами. В конце концов тот берег Большой реки разведать. А вот потом можно и о чем другом подумать. Если начнется большая война, хана нашим планам.

– И мы вернулись в конечную точку, – хихикнула Милена. – Этого-то мастера, что ручей декорировал, искать будем?

– Нет, – твердо сказал я. – У нас есть цель, мы идем к ней. Да и кто такого доброй волей отдаст? Представь, что у нас, например, попытался бы кто-то Рэнди со двора свести, так я бы нашему испанцу горы золотые пообещал, лишь бы он не сбежал.

– Ну-у-у… – Одессит погладил цевье автомата. – Это все – дело техники…

– А вот и нет, – жестко сказал ему я. – Как раз настоящих спецов-то силой я принуждать работать не буду. Хороший мастер должен работать не из-под палки, и речь не о гуманизме. Одно дело, когда он старается как для себя, и совсем другое, когда работает на того, кто лишил его свободы. Я не демократ и не филантроп, мне вообще плевать на подобные вещи. Я прагматик и точно знаю, что люди хорошо, по-настоящему работают только тогда, когда верят в полезность того, чем занимаются. И любой разумный лидер это тоже прекрасно понимает.

– Как все непросто, – пожаловался кому-то Крепыш и заворочался, укладываясь поудобнее.

– И то, – глянул я на него. – Утро вечера мудренее.

– Тихо, – сказал Голд и поднял указательный палец.

Все замолчали, насторожившись, и в наступившей тишине мы услышали далекий вой.

– Волки, что ли? – пробормотала Настя, кладя руку на кобуру.

– Может, и волки, – ответил ей Голд. – Может, кто другой. Я в тонкостях воя не разбираюсь. Сват, накаркал ты.

Существа, которые издавали столь протяжные и пугающие звуки, были далеко от нас, этот вой был где-то на грани слуха. Но его явно издавали не одна и не две особи.

– Если волки, еще ничего. – Крепыш привстал, опираясь на локти. – А вот если какие-нибудь варги, как в книжках… После скелетов ходячих я в них верю, да что в них – даже в хоббитов готов поверить.

– Они охотятся, – уверенно сказал Джебе, автомат лежал у него на коленях. – Дичь загоняют.

– Почем знаешь? – немедленно поинтересовался Одессит.

– Чую, – пожал плечами Джебе. – Не могу объяснить.

В чутье я верил, это дело такое. И еще я точно знал, что вряд ли захочу встретиться со стаей волков, когда они на охоте, даже при наличии огнестрельного оружия. Отбиться-то мы отобьемся, но вот ничего хорошего от подобного столкновения ждать не приходится.

– Наемник, пусть парни повнимательнее за равниной наблюдают, – приказал я бойцу, который тоже насторожился. – Кто знает, куда эту стаю занесет?

Впрочем, я мог бы этого и не говорить, он сам знал, что делать.

Несмотря на все треволнения, народ уснул быстро. Скоро и меня сморил сон. Спать было нужно, ресурсы организма не бесконечны, особенно здесь, где это четко лимитировано.

А вот проснулся я первым, как только солнечный шар встал над равниной, все такой же пустынной.

Все еще сопели носами, досматривая последние сны, кроме постовых, разумеется. Сейчас вахту несли Тор и Дергач.

– Все тихо? – негромко спросил я у последнего, подойдя к нему. Он расположился на верхней части ложбинки, где мы заночевали, и внимательно мониторил окрестности, которые с этой точки просматривались как на ладони.

– Тихо, – подтвердил Дергач. – Никого, ничего. Олень только пробежал вон там час назад. Хороший олень, крупный. Но я так подумал: чего его убивать? Пока разделаем, пока закоптим, полдня пройдет.

– Верно рассудил, – одобрил я. – Буди всех, пора собираться.

Дергач кивнул и скатился на заду в ложбину, я же остался наверху.

А ведь отсюда до точки моего появления в этом мире – несколько часов ходьбы. И еще меньше – до той полянки, где я припрятал тючок с отменной афганской наркотой. Прямо скажем, соблазн забрать ее немал, вопрос в рациональности этого поступка. С одной стороны, будет это дело у меня под рукой, с другой… Очень уж много народу о зелье будет знать. Да и неизвестно еще, чем поход закончится, может выйти так, что мы из него и не вернемся. Хотя в этом случае моя наркота мне все равно не достанется, я про нее попросту забуду, так что этот аргумент сомнителен.

Ну и основной фактор – время. Нет, у нас оно не лимитировано, мы не на встречу спешим, но все-таки полдня убьем точно.

В результате я все-таки рассудил, что пусть героин пока лежит там, где и лежит. Пусть он все-таки будет моим неприкосновенным запасом на тот случай, если случится что-то совсем экстраординарное. В этом мире я пока наркотиков не видел, а значит, у меня в руках будет суперэксклюзив. И, возможно, неплохой аргумент для спора или торга.

Хотя я не удивлюсь, что в какой-то момент кому-то в руки попадет рецепт, который позволит изготовлять такую сказочную дурь, по сравнению с которой героин покажется детским лакомством вроде сладкой ваты.

– Волки убежали? – Фира вскарабкалась ко мне и опасливо осмотрела горизонт. – Не видать их?

– Утро. – Я показал ей на вставшее солнце. – Они спать пошли.

– Зря я с вами увязалась, – пожаловалась мне еврейка. – Я смелая, но вчера мне реально жутко стало. Я людей не боюсь, но всякие там волки, скелеты… Не мое это.

– Тебя никто насильно с нами не тащил, – назидательно произнес я.

– Я про это и говорю. – В голосе Фиры послышались раздраженные нотки. – Сама виновата. И обратно не уйдешь теперь, вас одних не бросишь.

– Это не развлекательный поход, – добавил в голос стали я, уловив в ее словах некую вопросительную интонацию. – Что это вообще за закидоны? Захотела – пошла, захотела – обратно вернулась. У нас тут, конечно, не армия, но и не бейт-сефер. Так что, Эсфирь, чтобы я таких разговоров больше не слышал.

– Как скажете, господин начальник, – обиделась на что-то в моих словах еврейка и отправилась вниз, где Наемник заливал водой угли и без того почти погасшего уже костра.

Надо заметить, что пейзаж был на редкость однообразен. Лес и Дикое поле – вот и все, что мы видели по дороге. Причем и то и другое – абсолютно однотипное. Дикое поле – пустынное от края до края, только трава под ветром гнется, лес же как будто под копирку посажен – ни буреломов, ни прогнившей техники, ни хотя бы разнообразия растительности.

Причем это удивляло не только меня. Часа через три Фира не выдержала, надоело ей молчаливое сопение идущих затылок в затылок людей.

– А где все? – довольно громко спросила она. – Ну что, голые люди перевелись? Второй день идем и ни одного не видели.

– Возможно, и перевелись, – заявил Голд. – Не забывай: прошел месяц с гаком, как мы оказались здесь. Думаю, что все уже куда-то да пристроились, ну, по крайней мере, подавляющая часть. Есть, наверное, те, кто все еще бродит в одиночку, есть. Но даже они уже выбрали оптимальную для себя форму существования, правда, при этом, возможно, немного одичав.

– Еще может быть какой-то процент погибших. – Настя вытерла вспотевший лоб. – Но за ними могут отправлять поисковые группы, как это у нас запланировано, и все такое.

– В конце концов, здесь может быть просто такое место, где никто не появлялся, – добавил от себя я. – Мы не знаем механизм переноса оттуда сюда. В какие-то места, может, кучно разбрасывали народ, в какие-то – одиночно.

– Ну ты посмотри! – Настя сделала несколько шагов в сторону. – Опять неизвестный вид. Сколько же их тут?

Она имела в виду грибы. Под большой березой притулилась целая семейка пузатых зеленошляпочных красавцев.

– Внешне – болетовые. – Настя, нагнувшись, сорвала один из них. – Но почему такие зеленые? Как трава, честное слово.

– Жареные грибочки – это объедение, – погладил живот Одессит.

– Никто тебя за язык не тянул. – Настя злорадно улыбнулась. – На тебе, балаболе, их и испытаем вечером. Надо же знать, съедобные они или нет.

Одессит фыркнул и подошел к Насте, открывая рот для ответа, и в этот момент я уловил в лесу движение. Да и не я один.

Какая-то фигура метнулась за деревьями. Тут же меня прикрыл собой Тор, а Настю Одессит, не особо церемонясь, задвинул себе за спину.

– Взять, – скомандовал Наемник, и Дергач с Джебе немедленно метнулись по следу того, кто убегал, треща ветками кустов. Они и впрямь напоминали волков: бежали чуть пригнувшись, в их движениях была неотвратимость и какая-то жестокая радость.

– Что за… – Я погрозил пальцем Тору и поискал подходящее слово.

С одной стороны, приятно, что обо мне заботятся. С другой – весь обзор перекрыл, дылда датская.

– Выполнял приказ, – невозмутимо сообщил мне наследник викингов.

– Приказ, – проворчал я. – Ничего такого я не приказывал.

– Я приказывал, – отозвался Наемник. – Сват, это не обсуждается.

Хотел я сказать, что тут обсуждается, а что нет, но не стал. Не до того было уже – «волчата» возвращались, таща за собой замурзанную голую женщину со спутанными волосами и осунувшимся лицом.

– Ну вот, – сказал я Фире. – А ты говоришь: никого. По лесам они прячутся, вылезать не хотят.

– Ну, вот видите: одичали, – пожал плечами Голд.

– Я бесполезная, – заплакала женщина в голос. – Нет от меня толка, отпустите меня.

Я удивился. Разное говорили люди, когда выходили на ночной костер или попадались на пути маневренных групп, но вопросы полезности вот так, с ходу, никогда не обсуждались. В основном найденные люди требовали вызвать полицию, представителей администрации или попросту просили еды.

– Мадам, – по возможности галантно сказал я женщине, которая все так же бессвязно бормотала и плакала, – если не секрет, вы бесполезны для чего?

– Для всего, – выдавила сквозь рыдания она. – Для того чтобы греть постель, стара уже, а как рабочий скот… Я слабая, я не выдержу.

Голд присвистнул и пожевал губами. Явный признак, что он до чего-то уже додумался и это что-то ему не слишком по душе.

Да и я заподозрил неладное. «Греть постель». «Рабочий скот». Слова не из женского лексикона.

– Мы не рассматриваем вас ни в той, ни в другой ипостаси, – по возможности мягко сообщил я женщине, присаживаясь на корточки рядом с ней. – Но было бы любопытно знать, кто именно разделяет людей по такому признаку? Явно же вы не с потолка это взяли?

– Что за ерунда? – раздался рык Наемника, от которого женщина вздрогнула и сжалась в комочек. – Как вы проглядели ее? Вы дозор, вы все должны видеть, на сто метров в любую сторону!

Это он распекал Крепыша и Флая, «волчат», которые шли впереди отряда. За дело, конечно, но так орать все же не стоило. Мне эту бедолагу нужно разговорить.

– Наемник, не шуми, – цыкнул я на него. – Человека перепугал совсем!

– Вы… не… охотники? – удивленно, по слову, выдавила из себя замарашка.

– Мы не охотники, – вступила в разговор Милена и, присев, положила руку на невероятно грязное плечо женщины. – Мы из Сватбурга, что стоит на Большой реке.

Надо будет с ней поговорить, чтобы она все-таки так не откровенничала со всеми, кого на пути встречает. Может, сказку ей рассказать, что было с девочкой, которая с волком в лесу поговорила. Надо же понимать, что к чему.

– А что за охотники? – Милена поглаживала плечо женщины, которая перестала наконец плакать. – Кто это? За кого вы нас приняли?

– За охотников. – Как бы удивляясь нелепости вопроса, женщина наконец впервые подняла голову, и мы увидели, что она и вправду немолода и не слишком красива. – За кочевников. Тех, кто ловит людей.

Она посмотрела на Милену, на меня, на Голда. После ей на глаза попался Джебе, с сочувствием смотрящий на Флая, потиравшего затылок после затрещины Наемника. Джебе перевел взгляд на женщину и улыбнулся, отчего его глаза превратились в две щелочки.

Лицо незнакомки исказила судорога то ли страха, то ли отвращения. Она коротко вскрикнула и свернулась в клубочек.

– Ну вот, сразу все и встало на свои места. – Голд потянулся. – Эх, сейчас бы…

– Чашечку кофе, – закончил я его фразу. – Стало быть, Дикое поле и впрямь обитаемо.

– Да еще как. – Консильери нехорошо усмехнулся. – В нем не только живут, в нем уже даже бизнес делают, и какой славный. А прав был Проф, азиатов сюда как магнитом тянет.

– Я ничего не понимаю, – пожаловалась Насте Фира. – А ты? Хотя… кого я спрашиваю!

– Ладно, надо убедиться в том, что мы правы. – Голд отстранил Милену, что-то шепчущую на ухо снова разрыдавшейся женщине, рывком поднял незнакомку на ноги и несколько раз крепко тряханул.

– Ты чего? – возмутилась Милена, да и Одессит буркнул что-то вроде: «Ну это ж дама!»

– Вы в состоянии меня слушать? – не обращая внимания ни на кого, спросил у замершей в его руках женщины Голд.

– Д-да, – ответила та.

– Отлично. – Голд тряханул ее еще раз. – Верно ли я понял, что вы были объектом охоты неких людей?

– Они меня поймали, – пробормотала женщина. – Но я сбежала. Они хотели меня продать кому-то, кого называли «люди из-за Гряды». Я так поняла, что туда продают тех, кто ни на что другое не годен, и что в тех местах меня ждала смерть.

Судя по всему, эта бедолага еще не в курсе, что смерть здесь далеко не самое страшное.

– Кто такие те, кто вас поймал? – требовательно спрашивал у женщины Голд. – Сколько их? Где они живут?

– Они такие же, как вон тот. – Женщина мотнула головой в сторону Джебе. – Там, правда, и другие есть. Были еще пакистанцы, я их язык знаю, я работала в Исламабаде. Но в основном они все монголоиды. Их много, очень много.

– О как! – удивился Джебе. – Сват, я тут ни при чем.

– Ничего глупее ты сказать не мог, – хмыкнул я и обратился к женщине: – Как вас зовут?

– Полина, – помолчав, ответила та. – Мокрищева.

– Полина, вы мне не ответили. – Голд не отпускал женщину, которая висела у него на руках, как куча грязного белья. – Где они? Вы можете сказать, где их лагерь?

– Там. – Полина вяло махнула рукой в сторону степи. – Только у них там не лагерь.

– А что? – немедленно спросил у нее я. – Что там у них?

– Они называют это место «каганат», – пробормотала еле слышно женщина и окончательно сомлела.

 

Глава 7

– Не знал, что тут можно в обморок упасть, – заметил Крепыш, глядя на Полину. – Вот же женщины, даже здесь свои штучки выкидывают.

– Кретин, она от голода и жажды отключилась, – укоризненно посмотрела на него Милена. – Да даже если бы и не из-за этого. Сколько она всего перенесла, ты подумал?

– Так-так. – Голд явно прогонял через себя полученную информацию, но это не помешало ему протянуть Милене фляжку. – Напои ее, дай что-нибудь поесть… Приведи в чувства, одним словом. Мы с ней не то что не договорили, а даже еще и не начали этого делать.

– Наемник. – Я шагнул к бойцу, который после услышанного порядком насторожился. – Раз такое дело, значит, закручивай гайки. Это и так была не просто прогулка, а теперь – полная боевая готовность. Если кочевники голых и босых ловят, то мы как потенциальный товар для них вообще суперпризом станем, с нашими-то стволами и снаряжением. Не факт, конечно, что у них запросто выйдет нас заполучить, но и испытывать судьбу не стоит.

– Не дурак, сам это уже понял. – Наемник досадливо погонял желваки на скулах. – Плохо, что нас мало и недостаточно еще ребята подготовлены. Автоматы, разгрузки, махание пальцами: мол, двое – туда, трое – сюда – это все здорово, но для них это все еще игры. В бою они толком не были. Окунь, как ты сам понимаешь, не в счет.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – понизил я голос. – Мне тоже не по душе тот естественный отбор, который неминуемо произойдет. Но и вариантов у нас нет. Если только вернуться назад и запереться в крепости. Вот только это очень неразумное решение, это тупик. Да и потом – мы сюда не прогуляться ради разнообразия шли, о чем мы сейчас вообще говорим?

Самое интересное – то, что нас напрягло, «волчат», напротив, взбудоражило. Они почуяли запах возможных боевых столкновений, и это им добавило адреналина в кровь. Сама же мысль о том, что расклад может оказаться не в нашу пользу, в голову им попросту не приходила, и это было плохо. Нет ничего хуже самонадеянности и слепой веры в свои умения, навыки и в то, что если у тебя в руках автомат, то тебе море по колено.

Впрочем, я был таким же, пока не получил свою первую пулю в бедро. Это меня мигом отучило от ненужной бравады.

– Информация. – Голд, подошедший к нам, был хмур. – Нам нужна вся информация, которую эта дама может предоставить.

– Само собой. – Я пощелкал пальцами. – Местоположение, вооружение, структура управления, численные составы групп, охотящихся за людьми…

– Спасибо, что подсказал. – Голд иронично посмотрел на меня. – А я бы не догадался, что надо спрашивать.

– В первую очередь необходимо узнать про маневренные группы и их вооружение, – поддержал меня Наемник. – Если нам и доведется в ближайшее время с этими кочевниками столкнуться, то как раз с такой группой.

– Мне очень интересны границы их поисков. – Голд думал о чем-то своем. – Как далеко они забираются в пределах равнины и как глубоко заходят в лес. До Сватбурга они явно не добирались пока, мы бы об этом так или иначе узнали. Люди пропали бы или наши на них напоролись в поиске.

– Просто не успели, – предположил я. – Они, скорее всего, увеличивают зону поиска постепенно, не удаляясь пока далеко от основного лагеря. Да и живой товар – штука такая… Их надо кормить, поить, так что издалека особо не поведешь. Опять же, восточные люди очень хорошо умеют ждать и делают это профессионально. Может, и дошли они до нас на самом деле, просто мы их не увидели. Может, пока нет у них возможности или желания переть в лоб на большую группу людей. Потому они и пошли другим путем – решили нас попасти. Фиксируют маршруты патрулей, наблюдают за внутренней жизнью. Систематизируют информацию, проще говоря. Не факт, что это именно так, но вероятность такая есть.

– Есть, – не стал спорить Голд. – Как версия. Вполне такое возможно.

– Вот вам и ответ на вопрос: «Чья это была поилка?» – Настя плюхнулась на травку рядом с нами и вытянула ноги. – Уверена, что их. Все мы правильно угадали – там перевалочный пункт или что-то вроде этого.

– Возможно и такое, возможно, и наблюдают, – из этой фразы я понял, что в очередной раз я не открыл Голду Америку. – Хорошо было бы нам прихватить кого-то из этих славных ребят и поговорить с ним по душам. А если не захочет по душам – так и с пристрастием.

– Вот в чем некоторое несовершенство этого мира. – Настя занималась тем же, чем и всегда в свободное время, – упражнялась с ножом. – Нет здесь возможности выжать информацию против воли допрашиваемого. Нет боли, значит, нет допроса с пристрастием. И что ты станешь делать, любезный Голд?

Не было еще случая, чтобы она не воспользовалась возможностью поддеть Голда, хотя это, на мой взгляд, было небезопасно. Голду, впрочем, до этого дела не было никакого.

– А я тебя озадачу, – отозвался консильери. – Ты у нас по природным дарам, вот и давай, шустри. Отыщи мне такую травку или ягодку, которая кому хочешь язык развяжет, уверен, среди местного изобилия наверняка полно психотропов.

– Щас, – совершенно уж невоспитанно заявила Настя. – Я что тебе, Карл Линней местного значения? И как я ее найду? Сама все перепробую?

– Исхитрись, – тоном, исключающим шутки, сказал ей Голд. – Есть такое слово: надо.

– Насть, и вправду надо, – уже совершенно серьезно поддержал его и я. – Чую, без периодического насильственного выжимания данных из жителей этого мира нам не обойтись, и не только в данном конкретном случае. Ты подумай на эту тему. Да и вообще – мое упущение, надо было этим делом куда раньше озаботиться.

– Мне тогда подопытные нужны, – крутанула нож Настя, тот блеснул лезвием на солнце, пробивавшемся сквозь листву. – Не на наших же опыты ставить?

– На наших не надо, – согласился с ней я. – Зачем на наших? Это не дело. Ладно, ты коллекционируй пока образцы, будут тебе подопытные.

Не скажу, что подобный подход к вопросу мне очень нравился, но реалии диктуют свои законы.

– Очухалась вроде наша великомученица, – оживился Голд, вытягивая шею. – Пошли-пошли, не дай бог, она вообще окочурится, и не узнаем мы тогда ничего.

Бедолага и впрямь пришла в себя, она жадно грызла кусок копченого мяса, то и дело прикладываясь к фляжке с водой.

– Эк оголодала, – с сочувствием сказал Одессит. – Не приведи Господь так же.

Голд отстранил его, присел на корточки перед жующей женщиной и уставился на нее.

Та вздрогнула и замерла, как кролик перед удавом. Жевать, правда, не перестала.

– Ешьте-ешьте. – Лицо Голда больше напоминало бронзовую посмертную маску, я такие в музеях видел. – Но попутно вы будете отвечать на мои вопросы, хорошо?

– Хорошо. – Полина отложила в сторону еду и вытерла рот. – Я потом доем. Спрашивайте.

– Вот достойное поведение, берите с дамы пример, – сообщил всем Голд. – Итак, первый вопрос.

Увы, но мы узнали не так много, как хотели бы. Женщиной Полина оказалась достаточно инфантильной и, признаться, недалекой. Даже пройдя через то, что ей выпало, она до сих пор не осознала, почему оказалась не в Нормалити, и искренне верила, что где-то здесь этот мир все-таки есть, а сюда она попала по ошибке. При этом кто-то из людей, с которыми она была в каганате, даже объяснял, что к чему, но женщина так ничего и не поняла.

Хотя сказать, что мы совсем уж остались без информации, было тоже нельзя. Теперь мы знали, что каганат этот находится где-то посередине Дикого поля (кочевники, следует заметить, называли его Предвечной степью), что численность его впечатляет – около двухсот человек, что он постоянно пополняется и что этнический состав его неоднороден.

Полина видела не только людей монголоидного типа и пакистанцев. Там были турки, кавказцы, арабы, русские, европейцы и даже китайцы. Каганат принимал в свои ряды почти любого, кто соглашался жить по его правилам. А правил было два: абсолютное подчинение великому кагану и безжалостность к его врагам.

– Водку пьешь? В бога веруешь? – хмыкнул Одессит, услышав это. – Это не каганат, это Запорожская Сечь какая-то.

– Там не так все просто, – поморщилась Полина. – Сказать мало, надо доказать, что ты достоин стать одним из них. Я видела, как это происходит. Желающих делят на две группы, и они дерутся друг с другом по очереди. Тот, кто выживет, получает право стать одним из кочевников.

– Выживет? – Милена вздрогнула.

– Ну да. – Полина тоже поежилась. – Вот такая дикость. Тот, кто никого не убил на их глазах, не может занять место у костра.

– И тебя еще в фашизме обвиняют? – Милена посмотрела на меня. – Ты по сравнению с ними – ангел с крылышками.

– У них там фашизм и есть, – добавила Полина. – У них очень сурово с… скажем так: с национальным вопросом дело поставлено. Тут ведь много всяких разных встречается, вроде вон той девочки с ножом. У кого ушки острые, кто гном, еще я одного мужчину знала, он зеленого цвета был, и зубы у него изо рта торчали в разные стороны. Так вот таких они как зверей держат, в клетках, и унижают всячески, а тех, кто особо уродлив или бесполезен как товар, убивают, причем с особой жестокостью. А чтобы такой кочевником стал – это вообще невозможно.

– Под это дело еще и идею подвели, – поморщился Голд. – Скверно.

– Вот не знала, что ты защитник угнетенных рас, – немного показушно удивилась Настя. – Не похоже на тебя.

– Да это тут при чем? – В голосе Голда прозвучало раздражение. – Когда собирается мощная группировка, заранее настроенная против всех, – уже плохо. Но когда она еще и с идеологической подоплекой – это совсем паршиво. Нового здесь ничего нет, все эти лозунги: «Земля для людей» избиты и тривиальны. Но такое всегда срабатывает, а особенно здесь, где все начинается с нуля. Ладно, мы отвлеклись. Что вы еще знаете? Как у них с оружием?

В оружии Полина вовсе не разбиралась. Она видела копья, луки и какие-то длинные ружья. Когда я показал ей автомат, она замотала головой и сказала, что не такие, а длинные и без этих штук (речь шла о магазинах). И даже руками показала, насколько ружья были длинные. По всему выходило, что это или что-то из древнего прошлого, вроде карамультуков, или наоборот, что-то такое, чего мы раньше и не видели даже.

Но сам факт наличия луков радовал. От хорошей жизни и при наличии огнестрельного оружия за них не берутся, разве только что с диверсионными целями, да и то… Впрочем, оружие в этом мире есть, его можно добыть, было бы желание. А тут с желаниями и устремлениями, похоже, все в порядке.

Тем временем Полина перешла к своей истории, ее об этом попросил Голд. Он понял, что выжимать разрозненную информацию – дело трудоемкое, требующее много времени, так что проще выйдет послушать связный рассказ, задавая по ходу уточняющие вопросы.

Судя по всему, Полина уже успела пару, а то и тройку раз умереть, поскольку ее воспоминания не простирались дальше последних десяти – пятнадцати дней. Но за эти две недели она успела пережить побольше, чем за всю предыдущую жизнь на «том свете».

Кочевники прихватили ее у кустов с ягодами, которые она жадно поедала, промотавшись перед этим два дня по лесу, ничего не понимающую и ничего не ожидающую. На все ее вопли вроде: «Я платила за нормальную жизнь, что происходит?» – и требования позвать администратора они внимания не обращали, знай только смеялись да отвешивали ей тумаки.

После ее присоединили к полутора десяткам таких же бедолаг, и их погнали следом за отрядом кочевников. Ну она тогда еще не знала, что они кочевники, подумала, что это такая ролевая игра, для того, чтобы ей было не скучно, ведь, помнится, фирма-организатор обещала сюрпризы… Даже колодки, которые ей надели на шею, она восприняла как элемент этой игры.

– Колодки? – непонимающе наморщила носик Милена.

– Такие штуки. – Полина повертела пальцами. – Две палки, между ними, поперек, – еще две, квадрат получается, а в нем – голова. Они еще ругались, что, мол, на скорую руку их мастер делал, несерьезно получилось.

– И-э-эх, – тяжело засопел Азиз, сплюнул и ругнулся на родном языке. Как видно, что-то такое ему вспомнилось.

– Это понятно, – прервал Голд обсуждение неприятного момента. – Сколько человек было в отряде, который вас конвоировал?

Вот так, потихоньку, помаленьку он и вытаскивал из Полины крупицы полезной информации.

А кочевники развернулись широко. Они хватали всех, кто подворачивался им под руку, и тащили в свой лагерь, где после проводили что-то вроде селекции, отделения агнцев от козлищ. Крепким мужчинам поступало предложение пройти испытание и примкнуть к подчиненным кагана, особое предпочтение отдавалось тем, в чьих жилах текла благородная кровь сынов Востока, в прежнем мире живших от Бали до Кашгара. С женщинами же вообще не церемонились, любой кочевник мог сделать с понравившейся ему рабыней что угодно, это было его право сильного, право хозяина. Разве только убивать их не рекомендовалось, товар, однако. Но если очень хотелось, то можно было и убить.

Надо заметить, что Голд был прав: каган, который стоял во главе всего этого, избрал классическую, но зато беспроигрышную схему построения общества: «Будь сильным, и ты будешь иметь все». Нового – ничего, но работает же!

Так вот. Каких-то женщин оставляли в каганате, особенно тех, что покрасивее или владеет полезными навыками, остальных продавали. «Продавали» – слово условное, нет тут пока денег. Меняли на что-то. На что именно, Полина не знала, до торгов она не добралась. И кто выступал покупателем, она тоже не знала.

Тот самый зеленый мужик, которого она упоминала, был еще и здоров невероятно, как-то ночью он сломал клетку, свернул шею надсмотрщику, а после освободил десятка три рабов и рабынь, среди которых была и Полина.

Им повезло – пропажу обнаружили не сразу, через несколько часов, а потому беглецы успели отмахать по степи два-три десятка километров, прежде чем на их след встала погоня.

Женщина сама не понимала, как ей и нескольким другим пленникам все-таки удалось добраться до леса. Они бежали, бежали долго, их догоняли, кто-то отставал и погибал, все это было очень страшно. Ее снова захлестнули эмоции пережитого, то и дело она срывалась на плач, из-за чего понять что-либо из ее слов становилось трудновато, но, судя по всему, смерть беглецов была не очень простой и крайне неприятной.

Тем не менее с десяток людей добрался до леса и укрылись там. Лес кочевники не любили, это Полина сказала определенно, они глубоко в него не заходили, что и спасло тех беглецов, кто до него добрался.

Но, как это ни печально, лес же и стал причиной гибели всех или почти всех ее спутников. За следующие несколько дней кто-то погиб от когтей диких зверей, двоих буквально разорвало на клочки какое-то жуткое существо, пожаловавшее ночью и как будто сотканное из мрака, зато с длинными кривыми когтями, несколько человек отбилось от их группы, здоровенный же зеленый мужик, последний ее спутник, позавчера утонул в болоте. Да она и сама думала, что не выберется из леса, но вот – вышла на его край. Полина добавила: она невероятно опустошена морально, до такой степени, что, наверное, смирится даже с рабством, так она от всего устала.

Она не могла нам не то что указать место, где этот каганат находится, но даже и приблизительно назвать направление. «Посреди степи» – и все. Блуждание по лесу окончательно сбило все ориентиры и без того запутавшейся женщины. Единственное, что было понятно, – от границы леса каганат отделяет минимум пятьдесят-шестьдесят километров, судя по затраченному группой беглецов времени. Хотя это настолько приблизительно, что даже говорить не стоит.

– Зеленого мужика жалко, – прагматично заметила Настя. – Видать, орк был. Или тролль. Нам бы такой пригодился.

– Жалко, – согласился с ней я. – Н-да, невеселая история. А народу они хомутают, стало быть, много?

– Очень, – подтвердила Полина. – И тут, и в степи.

– Непонятно. – Наемник почесал лоб. – Как они так быстро организовались и где покупателей нашли?

– С покупателями и в самом деле неясно, – отозвался Голд. – Действительно, больно быстро они появились. А вот с остальным… Порог адаптации восточных рас куда выше европейских. Инстинкт выживания и непритязательность к внешним условиям у них в крови, они изменения реалий быта принимают умом гораздо быстрее, понимаешь? Есть транспорт и наладонники – хорошо. Нет – ну и ладно, были бы лошадь и звезды. Нет и их – на своих двоих куда надо дойдут, не проблема. И это в то время, когда среднестатистический европеец или американец будет сидеть и ждать спасателей, причем до той поры, пока от голода не окочурится. Азиатам же для того, чтобы перестроить мышление, надо не год, не месяц, им и суток хватит. Вон, на Джебе нашего посмотрите, наглядный пример.

– Да это не только у них так дело обстоит. – Я показал на Азиза. – Вон еще один образец подтверждения этой теории. А наш брат… Вспомните флористку, которая отказалась растения под практический смысл подводить, орала, что они существуют только для красоты.

– А, это которую мы тогда в крепость не пустили. – Настя поняла, о ком я говорю. – Было такое.

– Так ведь речь даже не о том, что она лютики-цветочки жалела, – продолжил я. – Она не хотела переламывать себя, за прошлое цеплялась. Делать то, что мы просили, для нее означало бы только одно – признать ту свою жизнь законченной. И еще согласиться с тем, что здесь все будет не так, как она хотела бы, а это для нее было совсем недопустимо. А вот для тех, кто в каганате, – это даже не проблема. Они просто сразу сказали себе: «Этот мир такой. Значит, будем жить, как требует этот мир». И все. И живут.

– Но это же страшно, – пробормотала Милена. – Вы только вслушайтесь в то, что рассказала нам Полина. Там же рабство, насилие… Там… Нацизм.

– Ну да, – пожал плечами Голд. – А ты как хотела? Чтобы все новые сообщества виноград выращивали и просо сеяли, а также жили собирательством? Так сказать, утопический мир? Не будет этого. Или ты всерьез полагаешь, что мы стволы добываем только для обороны от агрессора?

Несколько «волчат» дружно засмеялось. Милена поежилась.

– Не забудь еще о том, что кто-то у них этих рабов покупает, – напомнил я ей. – То есть кто-то еще уже воспринимает работорговлю нормальным делом.

– Я слышала о том, что за рабами приходят откуда-то с севера, – неожиданно сказала Полина. – Надсмотрщики называли этих покупателей: «Люди из-за Огненного кольца» или «Люди из-за Гряды». Что за люди, что за Огненное кольцо, что за Гряда? И был еще кто-то, кто покупал рабов, но про них я вовсе ничего не знаю. Слышала только, что их интересовал «специфический товар», это назвали так. Но в чем специфика – без понятия.

– Такой гнойник – и почти под боком. – Наемник тяжело вздохнул. – Плохо.

– Сто раз говорено уже: по-другому не будет, – жестко ответил ему Голд. – Нет тут друзей, одни враги кругом. Может, за Большой рекой еще похлеще народ обосновался, мы просто не в курсе.

– Но это вообще за гранью! – Милена даже встала, сжав в кулак одну ручку, и ткнула указательным пальцем другой в степь. – Это же чистое зло!

– С чего ты взяла? – удивился я. – Никакое они не зло. Потенциальные враги – да. Но вот в плане «хороший-плохой»… Милен, нет тут таких, тут все выживают, как могут и как умеют. Мы тоже, знаешь… Вот случись такое, что тогда, в том первом рейде, у люка, мы с другими людьми, возможно, тоже очень хорошими, столкнулись бы лоб в лоб? И все – тот, кто возьмет верх, забирает приз. Поверь, там замес такой бы пошел, что ты! Палками, ножами, зубами, до того момента, пока кто-то бы не победил. И раненых победители добили бы, просто потому, что вопрос стоит незамысловато: или мы, или нас. Если кочевники выбрали такой путь, значит, он их устраивает. И, кстати, если ты не заметила: он вполне эффективен.

– То есть ты, Сват, одобряешь их поступки? – Милена уперла руки в бока и уставилась на меня, глаза ее странно блестели. – Рабовладение, издевательства, геноцид?

– Ничего такого я не говорил, – медленно покачал головой я. – Было сказано, что подобный путь развития имеет право на существование, но это не означает, что я его одобряю. Особенно деление по национальному признаку, это перебор. Это и впрямь где-то рядом с фашизмом. Но как политический шаг – вполне разумный ход, хотя и не слишком практичный.

– Есть общий враг, – покивал Голд. – Классика.

– Кошмар. – Милена плюхнулась на траву рядом с Полиной, которая снова начала тихонько грызть кусок мяса. – Вы страшные люди.

– Не без того, – признал Голд. – Но мы хотим выжить, а значит, надо адекватно оценивать ситуацию, без излишней рефлексии. Она все портит, поверь мне, девочка.

– Ну а если мы их встретим? – Настя уставилась на меня. – Надеюсь, поступим прагматично?

– Так пиф-паф будет, – весело ответил ей Крепыш. – Воевать будем.

– Если представится возможность не воевать, то не станем, – холодно возразил ему я. – Если получится поговорить, то надо это сделать непременно, так что первыми огонь ни в коем случае не открывать. Только в ответ. А так: «Стоять, ни с места, руки в гору». И самим не подставляться.

– Боже ты мой! – Милена даже побледнела. – О чем с ними говорить?

– Обо всем, – за меня ответил ей Голд. – О ценах на товар, о том, что они берут как плату, кого видели, чего знают. Кровь им пустить мы успеем всегда, сначала надо узнать о них как можно больше.

– А если вам раба предложат купить? – невероятно саркастично спросила Милена. – Купите?

– Обязательно, – заверил ее я. – Хотя многое зависит от цены и от того, кого продают…

– Ты шутишь? – У магессы сегодня явно был день открытий.

– Ни капли. – Я усмехнулся. – Все зависит от предложения. Мил, и это тоже нормальный и трезвый расчет. Они нам правду не расскажут, а вот их бывший раб – запросто. И очень может быть, что он окажется куда наблюдательней Полины.

– Плюс это может быть мастеровой, – заметил Голд. – Или хороший специалист в какой-то области.

– Они берегут мастеров и ими не торгуют. – Полина тем временем доела мясо. – В первую очередь тех, кто работает по металлу и по дереву. Они сразу опрашивают всех пойманных, кем те были в той жизни. Меня назвали «мусором».

– Вы в полиции работали, что ли? – удивился Одессит.

– «Мусор» – в смысле, бесполезная, – пояснила Полина. – Я была архитектором.

– Ну не знаю, – теперь удивился я. – Человек, который умеет построить дом…

– Не умеет, – вздохнула Полина. – Я обрабатывала чужие проекты и создавала пространственные модели, оформляла их для презентаций.

– И без соответствующей техники ничего не умеете, – закончил за нее Голд.

– Да, – развела руками беглянка. – Так что я мусор. Хотя там таких, как я, большинство.

– Вот что, Полина. – Я переглянулся с Голдом. – Мы не благотворители, но не вижу причин, по которым бы вы не могли присоединиться к нам. Если сами этого хотите, разумеется.

Да, как полезная человеко-единица она была практически бессмысленна, особенно в данной ситуации, в полевых условиях. Но как источник информации себя пока не исчерпала, уверен, что мой консильери по дороге вытащит из нее еще много всякого разного про каганат, причем такого, о чем она и сама не подозревает. Он это умеет. А там видно будет, что с ней делать. Руки есть, ноги есть – разберемся.

– Милен, надо ее хоть как-то одеть, – обратился я к дизайнеру. – И потом ко мне подойди, поговорить надо. Остальным – полная готовность, через десять минут выступаем дальше.

Запаса одежды с собой мы не брали, но у магессы обнаружилась резервная майка плюс какой-то кусок ткани, который она повязала на бедра Полины, совсем уже очумевшей от свалившихся на ее голову изменений в судьбе, так что беглянка хотя и смотрелась неким инородным телом в нашей камуфлированно-милитаризированной компании, но, по крайней мере, голым задом не сверкала.

– Приглядывать за ней? – подошел ко мне Наемник. – Гражданская все-таки, мало ли что случится, если стрелять придется.

– Но без фанатизма, – негромко ответил ему я. – Без всех этих романтических штук, без прикрываний ее своими телами и всего такого. Ни к чему это.

– Само собой. – Наемник явно этих слов от меня и ждал. – Она не Милена.

У него тоже плавно смещались социальные ориентиры и менялась шкала ценностей сообразно обстановке. Жизнь бойца в нашей ситуации стоит дороже жизни гражданского, как бы цинично это ни звучало. Вот Милена при всех ее тараканах в голове – маг, ее надо беречь. Полина же – она просто Полина. Будет она с нами, не будет – ничего не изменится, а вот если мы лишимся одного из бойцов, это значительно повлияет на нашу боеспособность. И так нас меньше, чем планировалось.

– Чего? – Увидев, что Наемник отошел в сторону, ко мне приблизилась Милена. – Ты хотел поговорить?

– Слушай, ты точно была дизайнером? – Я засмеялся и, сдвинув брови, произнес: – Вы хотели об этом поговорить?

– Никогда не посещала психологов, – улыбнулась и магесса. – Серьезно. Только в кино их видела.

– Везет тебе. – Я вздохнул. – А у нас постоянные аттестации с ними были. Картинки, тесты, разговоры по душам… Надоели хуже горькой редьки. Ладно, это все дела былые, а я хотел с тобой о нашем настоящем и будущем поговорить.

– Нашем? – Брови Милены взлетели от удивления. – Нет, Сват, ты славный и ты лидер, но я пока не готова…

– Эй-эй-эй, – выставил я ладони перед собой, поняв, что именно имеет в виду магесса. – Я не об этом! Бог с тобой!

– Да? – как-то даже расстроилась Милена. – А о чем тогда?

– Милен, тебе надо браться за ум, – приблизился я к дизайнеру. – Тебе надо понять, что есть мы и есть они.

– Кто – «они»? – сразу же ощетинилась магесса. – Все остальные люди?

– Да, все остальные люди, – спокойно ответил ей я. – Я тебя понимаю – толерантность, взаимное уважение и все такое. Но здесь этого нет и не будет, я тебе это говорю в сто первый и последний раз. Не потому что я этого не хочу, а потому что таковы местные реалии. Есть наша группа, наша семья – и только о ней лично я буду заботиться, только ее я буду защищать до упора, до последнего. И делать буду ради этого даже то, что лежит по ту сторону понятия «человечность». На остальных жителей этой планеты мои планы не распространяются, их выживание – их забота.

– Но ты же взял под защиту Полину? – уточнила Милена. – Как это соотносится с твоими словами?

Я усмехнулся и посмотрел на найденную нами беглянку, около которой стоял Голд и что-то ей говорил. Милена проследила за моим взглядом, и в ее глазах мелькнуло понимание.

– Сват, но так же нельзя, – со страданием в голосе сказала она. – Мы же люди!

– Люди, – подтвердил я. – Но с чего ты взяла, что вот прямо все остальные остались ими же? Ты же все сама слышала? Да, среди тех миллионов, которые сейчас оказались тут, на Ковчеге, очень много хороших и добрых людей, но они будут делать то же самое, что и я. Радеть за тех, кто рядом, и ставить их интересы выше, чем интересы других сообществ. Или умирать раз за разом, пока не поумнеют. Милена, тебе надо это понять или…

Забавно. Я произнес «Ковчег» как название планеты. Как когда-то говорил: «Земля».

– Или что? – Голос Милены был какой-то хрустко-звонкий.

– Или я запру тебя в крепости, причем для твоей же безопасности, – устало объяснил ей я. – Милен, повторю: это наш последний разговор на подобную тему. Подумай, хорошенько подумай о том, что я тебе сказал. Я очень хочу, чтобы ты жила, чтобы ты осталась одной из нас, но для этого ты и сама что-то должна сделать.

– А если нет? Выгонишь?

– Этого я не сделаю никогда. – Мне даже стало смешно. – Просто в противном случае ты можешь запросто погибнуть, и не факт, что мы тебя найдем. У нас есть координаты точек возрождения всех людей из семьи, но поисковая группа может тебя не отыскать – ты же не будешь о нас помнить и просто куда-то убредешь. Например, в степь, где тебя подберут кочевники. Угадай, что они с тобой станут делать? Уж точно не разговоры про гуманизм вести.

Милена замолчала, как видно переваривая услышанное.

– Думай, маленькая моя, думай, – погладил я ее по щеке. – Время еще есть.

Отходя от Милены, которая так и пребывала в задумчивости, я наткнулся на колючий взгляд Насти, вертящей в руках нож. Заметив, что я смотрю на нее, она отвела глаза. Фира, которая, в свою очередь, также с интересом следила за Настей, громко фыркнула.

Что за фигня творится? Не хватало мне еще…

– Отряд, выступаем. – Наемник тоже заметил, что я закончил разговаривать с Миленой, и отдал команду «волчатам», с которыми что-то обсуждал. – Джебе, Флай – головной дозор. Дергач – замыкающий. Если что, вы в курсе.

Люблю военно-специфический язык. «Если что, вы в курсе». У нас на третьем курсе сержант на таком говорил. И думал, по-моему, так же.

И все-таки что же это за Огненная гряда такая? Помнится, один из рейдеров рассказывал о каких-то людях с пирсингом, которые не советовали никому туда соваться. Что же там может находиться?

Нет, я бы не прочь пообщаться на эту тему с кочевниками, на паритетных условиях, конечно. Впрочем, если доведется пострелять и добыть языка, это тоже неплохо. Авось мы как-нибудь его да разговорим. А нет, так хоть посмотрим, что они за люди и как умирают, из этого тоже много полезной информации извлечь можно.

А еще хорошо, что тут нет Жеки. Мне одной Милены за глаза хватает, а если бы тут еще был этот супермен-переросток, так и вовсе хоть в петлю лезь. Идеалисты, тоже мне.

Я покачал головой и пристроился за Голдом, который не отпускал от себя Полину ни на шаг и мягко у нее спрашивал что-то вроде: «А в какую щеку солнышко светило, когда вы из лагеря убегали? А когда туда шли?» Послушаю по дороге, о чем речь идет, это полезно. Да и повеселее шагать будет.

 

Глава 8

Голд так и эдак крутил Полину еще несколько часов, выпытывая из нее все новые и новые подробности из жизни каганата, и некоторые из этих подробностей настраивали меня на все более и более невеселый лад.

Пока большинство народонаселения крепости ловило рыбу, а кое-кто даже разводил виноград, другие обитатели Ковчега занимались куда более полезными вещами. Скажем так: полезными для того, чтобы без особых хлопот присвоить себе выловленную рыбу и выращенный виноград, принадлежащие более миролюбивым соседям.

Каган явно сделал ставку на физическую сторону развития переселенцев с Земли. Все баллы характеристик его бойцов вкладывались в силу и ловкость, а получение баллов было обязательной их повинностью. Там, в каганате, даже забабахали что-то вроде полосы препятствий, на которой очень неплохо можно было поднять первичные характеристики. Хорошая идея, надо взять на вооружение.

Магов в лагере кочевников Полина не видела, но зато одна из ее подруг по несчастью рассказала, что была свидетельницей того, как какого-то юношу торжественно сожгли на костре, обвиняя в том, что он навел на кочевников порчу, ослабив их силу и разум.

Надо полагать, парень был маг. Интересно, что именно он сделал, какую способность получил? Теперь уже не узнаешь, сожгли его. Как видно, не слишком им магия нужна, не верят они в нее. Или верят, но опасаются.

Но вообще этот каган, как видно, мужик башковитый, даже несмотря на то, что игнорирует сверхспособности. И ставку на луки вместо огнестрела он явно сделал не просто так. Нет, и от безысходности, конечно, тоже – видно, кагану не слишком свезло с оружием на старте. Но боезапас не бесконечен, не сейчас, так через десять лет он исчерпается. Да какие десять? Год-два максимум. Технологии тут есть, но изготовить патрон самостоятельно… Не знаю, не знаю. В книжках и фильмах такие штуки проделывают даже те, кто не знает, как выглядит селитра, а вот в жизни, да еще чтобы поставить дело на потоковое производство, вряд ли такое возможно.

Так что все наши автоматы и пистолеты – это прекрасно, но недолговечно. А вот луки навсегда. Если натаскать сотню-другую хороших лучников, то можно будет на многое претендовать, особенно неглупому и харизматичному лидеру, который точно знает, что хочет от жизни.

Я окликнул Настю, которая что-то втолковывала задумчивой Милене.

– Чего? – подбежала ко мне она.

– Скажи мне, прелестное дитя. – Я приобнял Настю за плечи и понизил голос: – Ты в стрельбе из снайперки тренируешься?

– Конечно, – заверила меня она. – С Азизом. Да ты знаешь, как он сам из нее шмаляет? Я прямо обалдела.

Азиз, похоже, вообще шмалял из чего угодно будь здоров как. Учили его на совесть, это сразу видно.

– Азиз – это прекрасно, – мягко заметил я. – А твои успехи в этом деле как?

– Более-менее, – самокритично сказала Настя. – На расстоянии в полкилометра в цель попадаю три раза из пяти.

– А цель у нас что? – уточнил я.

– Камушек. – Настя сжала кулачки, соединив их вместе. – Вот такой.

Нормальный результат для начинающего. Хотя в степи полкилометра – это мало, она же ровная, как стол. Оборудовать «точку» для выстрела – это не проблема, а вот что потом делать, после него? Впрочем, если хорошо продумать пути отхода и стрелять ночью…

Нет, здесь надо разведку проводить, серьезную, вдумчивую. И еще не худо бы с этими новыми кочевниками для начала как-нибудь пообщаться, поторговать. Понятное дело, что и у них, и у нас фиги в карманах будут, но пока нужен мир. Или как минимум вооруженный нейтралитет. Они посмотрят на нас, но и мы – на них. А повоевать всегда успеем.

– А что такое? – с любопытством спросила Настя, хитро блеснув глазами. – Мысли по этому поводу есть?

– Мыслей как грязи, – прижал я ее к себе посильнее. – Счастья нету.

– Да ну тебя, – фыркнула Настя, освобождаясь. – Вечно ты темнишь! Что ты за человек?

– Обычный, – добродушно ответил ей я. – Не эльф же!

На самом деле, вполне может случиться такое, что со временем этого кагана придется валить. Понятное дело, со счетов его это не спишет, он не дурнее нас, наверняка сразу же после этого несколько доверенных лиц со всех ног припустят к его точке возрождения. Но память у него сотрется, и пока ему объяснят, что к чему, пока он снова сформулирует свои планы, много времени пройдет. Да и потом, пока его найдут, пока обратно доставят… И это при условии, что вообще найдут, что он не убредет невесть куда. Возможен, впрочем, вариант, что он на точке возрождения уже постоянный сторожевой пункт оборудовал на всякий случай, но это маловероятно. Слишком уж как-то, перебор.

Ну и потом – не факт, что его вообще поедут искать. Власть – такая штука, желанная, притягательная. Так что за его спиной запросто может подрастать новый претендент на престол, у них, на Востоке, это обычное дело. И следит он за каганом незаметно, но неустанно. Увидев смерть лидера, этот «некто» запросто может перебить ближников покойного правителя и взять власть в свои руки.

Так что контакт с кочевниками нужен, нужен. Хороший, доверительный, чтобы как минимум кагана этого в лицо знать, а в идеале еще и разведать устройство их лагеря. Необходима информация, позарез, нужен кто-то побашковитей и понаблюдательней Полины. Сидеть и смотреть сложа руки на то, как под боком жужжит вот такое осиное гнездо, – это верх глупости. Глупее может быть только стремление сразу устроить с кочевниками пострелушки и испортить отношения.

– Насть, Наемника позови ко мне, – попросил я. – Если не сложно.

– Все-то меня сиротинку гоняют, – пожаловалась невесть кому Настя, но припустила вперед, к вышагивающему в начале отряда Наемнику.

Она догнала бойца, что-то ему сказала, и тот остановился, чтобы дождаться меня.

– Предупреди ребят, чтобы внимательно наблюдали за степью, – сказал я ему, когда мы поравнялись.

– Так они и сами это делают, – удивился Наемник, зашагав рядом со мной. – Боевая готовность номер один.

– Это хорошо. – Я цыкнул на любопытную Настю, которая норовила протиснуться между нами. – Но ты еще раз предупреди всех, чтобы без стрельбы. Сначала говорить будем.

– Это как пойдет. – Наемник поправил кепи. – А если они первые начнут?

– Нет, ну если первые… – согласился я, – тогда конечно. И вот что – если такое случится, одного, а лучше двух кочевников живыми мне возьмите.

– Я понимаю, что ты высоко ставишь наши с Жекой педагогические способности, но не настолько же, – усмехнулся Наемник. – Наши «волчата» еще щенки, куда им.

– Но ты-то нет, – хлопнул его по плечу я. – Вот и обеспечь.

– Задачи ты ставишь, командир, непростые. – Наемник покачал головой.

– Такое у тебя дело, – посочувствовал ему я. – Солдатское.

Увы и ах, горизонт был пустынен. Пустынна была и степь. В том смысле, что людей видно не было. А так… Вокруг царила жизнь – в небе парила какая-то здоровенная птица вроде орла, в кустах галдели пернатые размером поменьше, мелкая живность чуть ли не под ногами вертелась, а уже ближе к темноте Милену перепугала немаленьких размеров змеюка, которая пестрой лентой скользнула в сторону от отряда.

– Змеи, – ворчала магесса, опасливо озираясь. – Ненавижу змей!

– Ядовитая, поди, – предположила Фира, перепугавшаяся не меньше.

– С гарантией, – заверил их Голд. – С такой-то расцветкой? Но я ничего другого и не ожидал.

– В смысле? – уточнила Настя.

– Если появились полезные животные, те, которые дают нам мясо, шкуры и все остальное, то непременно появятся представители фауны, которые не слишком-то дружелюбны к человеку, – пояснил Голд. – Змеи, хищники вроде пантер или ягуаров, ну и так далее. И это я еще молчу о тех формах жизни, которые, может, даже и не формы жизни вовсе.

– Переведи, – попросил Одессит.

– Скелеты, например, не очень живые были, – выполнил его просьбу Голд. – Или вон, Полина говорила о каком-то страхолюде, который ее спутников на перерождение отправил. «Весь как из мрака соткан, только глаза как угли и когти, как ножи». Полина, все так процитировал, ничего не перепутал?

– Так-так, – подтвердила Полина. – И высокий он был, метра под два ростом.

– О как. – Голд поднял палец. – Такое в том нашем мире точно не водилось. По крайней мере, массово. Это уже местное чудо-юдо.

– Надо на ночлег устраиваться, – перебил я его. – Темнеет.

– И то. – Голд глянул на багровое солнце, которое уже потихоньку начало скрываться за горизонтом. – Дело к ночи. А ведь, по идее, мы сегодня должны были бы уже на месте ночевать.

– Если бы да кабы, – вздохнула Настя.

– Может, оно и к лучшему, – тихо ответил я консильери. – Что там, в том лесу, мы не знаем. Если кто-то ту захоронку уже вскрыл, то он там и остаться мог, для проживания. И лучше будет, если мы это выясним днем, а не ночью. С нашими кадрами ночью, без ноктовизора или хотя бы прибора ночного видения, без знания местности… Паршивый вариант, согласись?

Собственно, мы не дошли до предполагаемого места поворота в лес всего ничего, километров семь-восемь. Почему предполагаемого? Потому что именно эту точку на карте нам отметили после бурных споров наши два умника.

Они долго что-то вымеряли, сетовали на отсутствие каких-либо приборов, вспоминали какой-то «хотя бы циркуль», уж не знаю, что это такое, а потом Проф сказал:

– Тут свернете. По идее, если потом идти прямо, погрешность будет километр-два, но это уже ерунда.

Ну на бумаге и в моем домике это была ерунда, а вот на местности… Увы, но наше путешествие по опушке подходило к концу, дальше дорога лежала вглубь леса.

Мне вообще не хотелось в него углубляться. Тут обзор, ветерок и идти удобно, а там… Хорошо еще, если лес будет вроде того, в котором я в этом мире очнулся. А если бурелом или болото?

– Три четверти пути отмахали. – Голд, охнув, опустился на землю, привалился спиной к березе и вытянул ноги. – Фигня осталась. Найти нужное место, всех там перебить и захватить искомое.

– Ты милитарист, – сообщила ему Настя, расположившаяся у той же березы, но с другой стороны. – И агрессивно настроенный тип.

– Я реалист, девочка. – Голд покрутил головой. – И потому предполагаю худшее. Хотя… хуже, чем сейчас, мне быть уже не может.

– Потому что нет возможности выпить чашечку кофе, – немедленно сообщила всем Фира. – Беда, беда, огорчение.

– Слушай, Голд. – Настя поднялась, отошла от березы на несколько шагов, сорвала с какого-то невысокого растения листок, помяла его в пальцах, понюхала, даже куснула зубом, а после продолжила: – А тебе сигара кофе не заменит?

– Чего? – Клянусь, впервые за это время я видел удивленного Голда. – Какая сигара?

– Самопальная. – Настя повертела перед повернувшимся к ней консильери листком. – Это табак, прикинь?

– Да ладно! – Одессит подскочил к Настене. – Настоящий?

– Ну не искусственный же! – Она, похоже сама была удивлена. – Никакой ошибки. Я его только один раз видела, в ботаническом саду, но у меня память фотографическая. И потом, нам тогда тоже на зубок дали его лист попробовать. Табак это, без вариантов.

– О как. – Я подошел к растению, которое было мне по колено, и присел около него на корточки. – Табак – это хорошо.

В умершем мире табачное зелье не было под запретом, но при этом курильщиков загнали в невыносимые условия существования. Курить не разрешалось нигде, кроме собственного дома, цены на сигареты были запредельные, кое-где даже были ограничения на посещение курильщиками общественных мест. Разумеется, при условии, что факт курения будет доказан документально. Впрочем, некоторых это не останавливало, как они курили, так и продолжали это делать.

Но это там. А тут – кури сколько влезет, если есть что. У нас теперь есть. И, надеюсь, что только у нас, потому что тогда мы сможем устанавливать на это дело цены.

– Маловато кустиков-то, – опечалился я, оглядывая десяток стеблей с остроконечными листьями. – Насть, они как размножаются? Сможем мы их культивировать?

Настя почесала затылок.

– Там коробочки такие должны быть, – сказала она наконец. – В них семена.

– А если выкопать? – предложила Милена. – Ну, аккуратно очень…

– Милк, табак – однолетнее растение, – махнула рукой Настя. – Да и не донесем мы его до крепости, его поливать надо постоянно. А ну-ка…

Она деловито начала раздвигать листья и через пару минут радостно сообщила:

– Эти еще цветут, а вот эти уже того, так сказать, осеменились. – Она, хихикнув, поманила меня рукой. – Сват, смотри.

Я подошел и посмотрел туда, куда она указывала, и хмыкнул. Ну и не какие это не коробочки. Я-то думал: что-то квадратное будет, а тут пять продолговатых… Даже не знаю, как это назвать-то… Останков засохших цветков.

– Вот я их сейчас. – Настя достала из тубуса тряпицу и очень аккуратно стала надламывать псевдокоробочки. – Елки-палки, что же нам не рассказывали, как его растить, а? Все, что помню, так это то, что его надо постоянно поливать и что он мороза боится.

– Пасечник что-то может знать, – заметил Джебе. – Я слышал, как он про самосад какой-то Профу рассказывал. Я так понял, что самосад – это тоже табак.

– Может, и Француз что-то знает, – добавил Голд.

– Сигарка. – Одессит попытался скрутить лист. – Супер.

– Идиот. – Фира постучала его кулаком по лбу. – Его сначала высушить надо. Табак сырым не курят.

Удачно. Вот правда – удачно. Даже если сходим впустую, то мы все равно уже в плюсе.

Настя же, продолжив поиски, нашла еще несколько коробочек, сорвала их, а после, очень тщательно завернув в тряпочку, убрала в свой заветный тубус.

– А это оборвем? – Крепыш и Одессит алчно смотрели на листья кустов.

– Нет, – ответил им я. – По-хорошему, надо бы, мало ли кого сюда еще занесет, но мы этого делать не будем. Во-первых, нечего добро переводить, эти листья уже сами по себе хороший улов, и не дело их по лесу таскать, мы их только загубим. Во-вторых, вон тот куст, судя по всему, тоже отцветает, может, мы с него на обратной дороге еще семян возьмем. Запас в данном вопросе карман не тянет, сами понимаете. Тогда же и листья оборвем.

Врать не стану, здорово нас эта находка приободрила. Полезную вещь нашли, это все понимали. Среди нас никто в жизни не курил, кроме Одессита, хотя он запросто и приврать мог, да, может, еще Голда, который явно со знанием дела мял и нюхал замызганный лист.

– Стратегическая штучка, – подтвердил он мои предположения. – Не думаю, что табак растет только тут, но при этом вот таких умниц-Настенек, которые знают, как он выглядит, явно не очень много. Думаю, что девяносто девять процентов людей благополучно пройдут мимо зеленого насаждения, даже не поняв, что это такое. Сват, это серьезная заявка на эксклюзив, при условии, что мы сможем его выращивать. Даже если потом другие подтянутся, то мы все равно будем среди тех, кто начинал, а это уже хорошо.

– Что до «выращивать», так у нас есть те, кто этим занимается, – даже не стал рассуждать на эту тему я. – Семена в зубы – и вперед. Чего там этому табаку надо? Полив? Река под боком. Уход? Обеспечим. Другое дело, что пока у нас туго с самым главным.

– Это с чем? – спросил Наемник, с интересом разглядывающий зеленые кустики табака.

– С рынком сбыта, – объяснил ему я. – Товар, эксклюзив – это прекрасно. Но надо, чтобы был тот, кто это купит. Вернемся обратно – сразу займемся разведкой реки, и вверх по течению, и вниз.

Остаток вечера мы слушали разглагольствования Одессита, который сначала сетовал на отсутствие бумаги для самокруток, а потом утверждал, что Пасечник ему непременно вырежет из дерева трубку. И, я так думаю, вырежет, лишь бы отвязаться от этого болтуна.

Утром мы прикрыли кустики табака еловыми ветками, так, чтобы их особо не было видно, но при этом чтобы все выглядело естественно, затем привычно уничтожили следы стоянки и углубились в лес. Не знаю, где там много ходит поисковых групп кочевников, мы так ни одной и не встретили, хотя прошли немалое расстояние вдоль границы степи. Ну не сложилось и не сложилось. Опять же, кто его знает, чем бы это могло закончиться? У меня не так много людей с собой, а впереди – лес. Подождем, никуда эти степняки не денутся.

Лес поначалу был не слишком густой, но потом березы сменились ельником, а тот, в свою очередь, – неким «набором» из разных пород деревьев, если так можно выразиться. Под ногами то и дело начинала хлюпать жижа, и мы всякий раз опасались, что вот-вот набредем на болото. Но нет. Мокрота заканчивалась, мы снова топали по травяному ковру. И так – раз за разом.

– О как, – даже присвистнул Голд, когда мы выбрались из низинки, в которой воды было чуть ли не по голень. – Ничего я не понимаю в логике тех, кто создавал Ковчег. Так все смешать!

Разлапистые елки и гнутые березы низины внезапно сменились высокими мачтами сосен. Причем возникало такое ощущение, что некто провел карандашом прямую линию и сказал: «Вот до этих пор – такой лес, а вот отсюда – другой. Желаю, чтобы было так!» И стало так.

– Тайга, – произнес Флай. – Мне дед про нее рассказывал и даже снимки ее показывал. Сам-то он ее тоже не застал, но она выглядела именно так.

Подул ветер, сосны качнулись и зашумели. Где-то наверху гнулись ветви.

– Слушайте. – Фира внезапно забеспокоилась. – А мы тут не заблудимся? Я вот читала, что в ней, в тайге этой, люди заблуждались только так… То есть заблуживались… Ну, вы поняли.

– Голову подними, – попросил ее Голд, и Фира послушно задрала нос вверх. – Солнышко видишь? Ну и все. Направление мы знаем, так что не заблудимся.

– А ночью? – Было видно, что Фиру лес пугает, впрочем, она не слишком это и скрывала. Она выросла в пустыне Израиля, там была ее привычная среда обитания, так что удивляться было нечему.

– А ночью мы будем спать, – обрадовал ее Голд.

– Ладно, – закончил обсуждение я. – Двинулись дальше, тем же порядком.

Земля была засыпана иголками, так что казалось, словно мы вышагиваем по толстому ковру. Воздух здесь был тоже особый – очень свежий, немного пряный, с какими-то незнакомыми нам ароматами, впрочем, очень приятными, что не преминула отметить Милена.

– Так пахнет смола, – пояснила ей Настя, на ходу что-то записывающая в Своде. Я еще в Сватбурге назначил ее главным картографом с молчаливого благословения умников. Она же, как добросовестный человек, очень серьезно отнеслась к этому поручению и тщательно отмечала в Своде все ориентиры, которые только можно было.

– Смола? – удивилась Милена. – Забавно. А что это?

– Сосновый сок, наверное, так можно это назвать, – пояснила ей Настя. – Да вот она, смотри.

Настя указала пальцем на желтовато-белые потеки на стволе ближайшей к ней сосны.

– Сколько же всего мы не знаем о совсем простых вещах, – задумчиво произнесла Милена. – Мы-то думали, что победили природу, что мы – ее цари и господа, что мы вооружены знаниями обо всем и потому непобедимы. Но вот – попали сюда, и оказалось, что почти все мы учились не тому, не так… Еще хорошо, что у нас на самом деле есть Настя, которая что-то знает о настоящем мире, а не том, электрическом.

Забавно. Для Милены этот мир – настоящий, а тот, умерший – нет. Что примечательно, не от нее первой я такое слышу.

– Обрывки у меня, а не знания, – поморщилась Настя. – Эх, надо было налегать на практические занятия и ботанику, а не на теорию экосистем.

– Знала бы, где упадешь, подложила бы соломку, – согласился с ней Крепыш.

– Знал бы прикуп, – поддержал его Одессит. – Жил бы…

– Эге-э-эй! – донесся до нас крик откуда-то справа, не очень издалека, но и не слишком близко. – Эге-э-эй!

Одновременно щелкнуло несколько предохранителей.

– Кричат, – заметил Джебе.

– Кричат, – согласился с ним я. – И пусть себе кричат.

– То есть мы не пойдем искать того, кто это делает? – уточнил Тор.

Что мне понравилось, это не был упрек вроде: «Так это же человек! Надо его найти, надо его спасти». Всего лишь уточнение, без эмоций и рефлексии.

– Нет. – Я обменялся взглядом с Голдом. – Мало ли кто кричит и зачем? И потом, голос-то звонкий, бодренький. Если это заблудившийся переселенец, то отчего он не осип до сих пор? А если зовут именно нас, то это совсем уж паршиво.

– Почему? – вымученно выдохнула Полина.

– Потому что никто не знает, что мы здесь, – немного раздраженно объяснила ей Фира. – Приди наконец в себя.

– Эге-э-эй! Эй! – снова послышался крик, только слева. И снова – на том же расстоянии, ни ближе, ни дальше.

– Интересно, а тот, кто горланит, другие слова знает? – совершенно спокойно заметил Голд, делая засечку на ближайшей к нему сосне. Он их начал оставлять с того момента, как мы вошли на территорию псевдотайги.

– Флай, Тор – головной дозор, – скомандовал Наемник. – Держитесь шагах в тридцати от нас, не более. Джебе, Крепыш – вы замыкающие.

– Наши действия, если мы кого-то заметим? – снова уточнил Тор.

– По ситуации, – ответил вместо Наемника я. – Но если это будет прямая и явная угроза, открывать огонь на поражение.

Мне откровенно не нравилось происходящее. Отряд прибавил ходу, нервы у людей явно были в напряжении, и нас все сильнее накручивали крики: «Эге-э-эй!» – раздающиеся слева, справа и даже пару раз позади нас. Причем голоса звучали то мужские, то женские, а то и вовсе детские.

– Это ловушка, – уверенно сказал Голд. – Не знаю, кто нас в нее заманивает, но это точно так. Что бы ни было, никто не должен отходить от…

– Вон он! – раздался голос Флая.

«Волчонок», чья спина виднелась за соснами шагах в тридцати пяти – сорока от нас, вскинул автомат.

– Стоять! Стоять, не с места, – крикнул он. – Стоять!

Не знаю, кого он увидел, но дальше он нарушил все, что только можно. Вместо того чтобы стоять на месте, «волчонок» зачем-то дал очередь в небольшой прогал, в котором никого не было, а после побежал туда сам.

– Стоять! – заорал и Наемник. – Флай!

– Черт! – Голд скрипнул зубами. – Дурак!

Через несколько мгновений, невероятно быстро, Флай пересек прогалину и совершенно скрылся из вида, слышны были только его крики:

– Стой! Стой, я тебе говорю!

– И? – Голд повернулся ко мне.

– Разделяться нельзя, – хмуро ответил ему я. – И этого дурака не бросишь, пропадет же. Идем за ним, авось он сам далеко не убежит, остановится и вернется.

– Вряд ли, – очень тихо сказал мне Голд.

Крики Флая стихли минут через пять. Вот только что он выдал очередное: «Стой!», – звучавшее уже совсем глухо, – и тишина. Как отрезало.

– Сват, может, вернемся назад? – тихонько спросил у меня Голд. – Ты же понимаешь…

– Он один из нас, – хмуро пояснил ему я. – Мы должны знать, что с ним стало, по-другому нельзя.

Если рассматривать этот мой поступок со стороны логики и полезности действий в однозначно недружественной обстановке, то он абсолютно неверен. Но, елки-палки, это мой боец. Да и потом, я точно знал, что если хоть один из «волчат» вернется в Сватбург, то он расскажет остальным, что Сват своих не бросает, несмотря ни на что. А это уже не принципы, это политика. Парням мою спину прикрывать в будущем. Ну, если это будущее у нас есть, разумеется, потому что с такими неслухами я далеко не уйду.

Впрочем, ответ о судьбе Флая мы получили уже совсем скоро. Пробежать он успел изрядное расстояние, просто на удивление, и, надеюсь, так и не понял, что его убило. В отличие от нас.

Одежду и автомат Флая заметил Тор, бежавший первым. Он не успел остановить напарника, и это явно его расстроило. Его обычно бесстрастное лицо то и дело перекашивали спазмы, он кривил рот как при зубной боли.

Вещи Флая лежали посередине песчаного спуска в очень глубокую ложбину или даже расселину (если это слово применимо к данному месту), которая рассекала лесной массив на две части. Причем на той стороне никаких сосен не было, там росли уже привычные нам елки и березы. На дне расселины клубился туман, густой, словно молоко.

– Если кто-то скажет мне, что Флай выскользнул из одежды на бегу, то я этому человеку не поверю, – мрачно пробормотала Фира.

Одежда и впрямь лежала так, как будто «волчонка» из нее выдернули прямо в движении. Как такое может быть, я не знаю. Точнее, знаю. Что-то или кто-то прикончило его моментально.

– Молодой был, глупый еще, – глухо сказал Наемник.

– Ему что-то показали, его подманили. – Голд явно был обеспокоен, он вертел головой так, будто она у него была на шарнирах. – Ментально, надо полагать. Сват, мы все увидели, уходим отсюда.

– А ствол? А одежда? А фляжка? – возмутился Одессит и сиганул с обрыва, на котором мы стояли. Такое ощущение, что он то ли нас не слышал, то ли в самом деле не думал совершенно. – Щас заберу все и пойдем.

– Идиот! – застонал Голд, передернув затвор автомата. – Азиз, пулемет на изготовку.

Одессит, не слушая наши матюки, шустро добрался до того места, где нашел свой конец Флай, закинул ремень его автомата на плечо, подхватил форму и начал карабкаться наверх.

Облегченно вздохнуть мы не успели – из тумана на дне как молнии вылетело несколько зеленых щупалец и вцепилось в Одессита.

– Огонь, – заорал Голд, стеганув очередью то щупальце, которое впилось в плечо бойца и которое вот-вот утащило бы Одессита на дно, в туманное месиво. – Азиз, бей по этой дряни, бей!

Пулемет негра гулко зарокотал, обрушив свинцовый град на зеленые, похожие на переплетенные корни отростки, терзающие тело Одессита, который орал не переставая. И пули перерубили щупальца еще до того, как стук наших автоматов вплелся в эту канонаду.

– Живее, придурок! – заорал я Одесситу. – Живее!

Боец выпрыгнул из расселины как кенгуру, практически вертикальным прыжком. Он был весь белый от страха, но, что примечательно, ни автомата Флая, ни его формы из рук не выпустил.

Мне жутко хотелось дать ему в рожу прикладом, но я удержался. Не потому, что подчиненных бить нельзя, это все чушь, меня в свое время за нечто подобное МакДак, командир группы «Зета», к которой нас приписали для проведения одной операции в Сомали, отделал так, что я потом еще полмесяца кровью в туалет ходил и два зуба вставил. Просто сейчас было не до того.

– Уходим отсюда, – скомандовал я. И очень вовремя.

Не знаю, что там, в этой расселине, жило, но мы его здорово рассердили. Задержись мы на пару секунд, и дело бы пришлось иметь с доброй дюжиной щупалец-плетей, причем куда более длинных и крепких, чем те, которые цеплялись за Одессита. Они взмыли над расселиной как зеленые столбы и тут же с хлопаньем, обшаривая каждый метр, обрушились на обрыв, туда, где мы стояли еще минуту назад.

Мы видели все это уже из-под сени сосен. Мы не могли не остановиться – любопытство сильнее страха. Да и потом, когда еще такое увидишь? Впрочем, надеюсь, что никогда.

– Это что? – ошарашенно спросила Милена, прижавшись ко мне.

– То, что убило Флая, – ответил я ей. – Вот же дрянь какая тут водится.

– А оно за нами не пойдет? – Милену била дрожь.

– Кабы могло, уже пошло бы, – заверил ее Голд. – Нервы разве что помотает. Сдается мне, эта тварь – местный повелитель, все эти сосны – ее владения. Она всех нас прощупала, самым слабым оказался Флай, она ему что-то показала, спровоцировала и заманила сюда. Вы видели, как он шустро бежал?

– Нашумели мы, – покачал головой Наемник, без особого страха смотрящий на щупальца, елозящие шагах в двадцати от нас. Ему важно было, чтобы враг был овеществленный, тот, в которого можно выстрелить, остальное уже не столь принципиально. – Плохо. Если тут кто есть, кроме этой твари, теперь он про нас знает.

– Думаю, что никого тут, кроме нее, нет, – ответил ему я. – Да, вот еще что. Раз уж нашумели, то хуже не будет. Тор, у тебя в рюкзаке гранаты лежат, достань мне одну.

Повода их испытать до этого не подвернулось, то одно, то другое. А тут – такой замечательный случай.

Я, плюнув на наставления Голда, собственноручно ввинтил до упора запал в яйцеобразную гранату с какими-то цифрами, намалеванными белой краской на зеленоватых боках, выдернул чеку и с силой метнул снаряд в расщелину, привычно крикнув:

– Граната!

Голд инстинктивно присел, хотя этого и не требовалось – расстояние было не такое уж большое, чтобы я промахнулся или недобросил ее. Осколки же до нас долететь не могли – расщелина была глубокая. Сколько было до дна, думаю, даже покойный Флай не узнал.

В расщелине бумкнуло, зеленые отростки взмыли вверх, дергаясь и конвульсивно сокращаясь, и тварь, до сих пор молчавшая, наконец подала голос. К моему удивлению, это был не жуткий рев, это был громкий, тонкий и звонкий стон, как будто писк комара усилили раз в сто.

– Ну, я же говорил, – совершенно спокойно заявил я Голду. – Нормальные гранатки. Работают.

– А давай еще парочку шандарахнем? – предложил мне вдруг он. – Может, завалим эту дрянь?

– Нерационально, – показал я ему на щупальца, которые перестали дергаться и теперь зловеще парили в воздухе. – Опыта, может, дадут и много, но кому-то одному. И не до конца понятно, сколько гранат придется использовать, а у нас их не слишком-то густо. Кинем две и не убьем эту пакость. Что тогда? Дальше боекомплект тратить?

– За Флая отомстим, – пробурчал Одессит, выглядящий потрепанно, но ни капли не смущенный. – А чего?

– Месть хороша, если убитый понимает, за что его убили, – ответил ему я. – А эта тварь мыслит желудком, а не головой. Что до тебя…

– Бить будешь? – предположил Одессит покорно.

– Не буду, – помотал головой я. – Не стоишь ты того. Но на участие в рейдах больше не рассчитывай. Твое место отныне – Сватбург, группа охраны внутреннего периметра. Пожизненно. Нет тебе больше моего доверия, ни на грамм. Шут с ним, что ты постоянно своей башкой рискуешь, но рано или поздно ты и наши головы под удар подставишь, а мне это не нужно совершенно. Хотя за имущество спасибо.

Сдается мне, что удар по самолюбию и репутации для него будет самой страшной карой. А если его еще и в четырех стенах запереть…

– Сва-а-ат! – взвыл Одессит не хуже мерзости в расщелине, но я его уже не слушал.

– Тор, Джебе – головной дозор, – скомандовал привычно Наемник. – Крепыш, Дергач – замыкающие.

Отряд возвращался на основной маршрут.

 

Глава 9

Флая было жалко, но те, кто отправился со мной в этот рейд, уже потихоньку приобретали профессиональное умение выбрасывать из головы все, что вредило делу, в том числе и излишнюю скорбь по погибшим. Все мы смертны, и бороться следует только за тех, кого можно спасти, мертвым же уже ничем не поможешь. Да и смерть в нашем случае не конечна. Нет, разговоры о произошедшем были, но сплошь на практические темы.

– В сотый раз жалею об одном и том же, – сказала Фира, шагавшая в середине отряда. – Нет рации. Сейчас бы связаться с крепостью, слить информацию по Флаю – и все. А так – пока вернемся, пока сходим… Он сто раз уже куда-нибудь упрется.

– Есть шанс, что выйдет к нам же, – заметил Голд. – Настя, не помнишь, где у него точка возрождения?

– Не помню, – не стала врать Настена. – А записи эти я с собой не брала, от греха. Я их на бумаге веду, не в Своде, так Сват приказал.

– Скорее он к кочевникам попадет, – мрачно напророчила Полина. – Они очень шустрые ребята, уж я-то знаю!

– Ты покаркай, покаркай, – погрозила ей пальцем Настя.

– Эй! – послышалось где-то сзади. – Э-э-эй!

– Оклемался, болезный. – Я взглянул на Голда. – А ты говоришь: еще пару гранат. Такую сволочь и бомбой не убьешь.

– Бойцы, ко мне, – крикнул Наемник передовому дозору. – Пятиметровое упреждение. А ну как кого-то из вас тоже в лес потянет!

Надо заметить, что того липковатого страха перед неведомым, который до стычки с тварью из расселины явно присутствовал у каждого в большей или меньшей степени, в нас уже не было. Пугает неизвестное, здесь же все было ясно. Мы столкнулись с противником лицом к лицу (если так можно выразиться), выяснили его слабые места. И теперь его стоило опасаться, но не бояться.

– А вот мне интересно, – задумчиво произнесла Милена, повертев головой по сторонам. – Почему эта штука Флая прикончила сразу, с ходу, так сказать, а Одессита хотела помучить? Нет, я ее в этом вопросе поддерживаю, и сама бы его с удовольствием прибила, предварительно потерзав, но все-таки?

Мрачный и непривычно молчаливый Одессит только зыркнул на нее, но воздержался от комментариев. Может, я и был жесток с ним, опять же, намерения у него были благие – спасти имущество, которое нам очень нужно, но вся его эта самодеятельность… Такое нельзя поддерживать. В общем, пусть подуется, может, поймет чего.

– Кто его знает? – пожал плечами я. – Если эта нечисть сколько-то разумна, а я подобного расклада не исключаю, то это может быть частью психологического прессинга. Она же не знала, что у нас есть Азиз с его «деткой» и гранаты? Не исключено, что раньше у нее такие штуки проходили. Одного прикончить на лету, выманить к себе остальных и как следует напугать, чтобы они в стороны разбежались. Ну а после… Поймал мыша и души не спеша.

– Соглашусь, – поддержал меня Голд. – Я так думаю, что она бы его препарировала на наших глазах, от этого наша психика стала бы гораздо уязвимей, а значит, мы превратились бы в еще более легкую добычу.

– Невесело это, – глухо произнес Наемник, шагавший впереди. – Если местные обитатели такого плана еще и разумны, то нас ждет интересная жизнь.

– Ты в этом сомневался? – усмехнулась Настя.

– Неудивительно, что кочевники не суются в лес. – Милена споткнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за мой рукав. – Людей здесь найти не просто, а самим сгинуть в два счета можно.

– Э-э-эй! – Голос-ловушка прозвучал совсем уже издалека.

– Сдается мне, что мы покидаем охотничьи угодья этой пакости, – предположил я.

И оказался прав. Минут через пять сосновый лес кончился так же внезапно, как и начался. Сделав всего пару шагов, мы словно пересекли какую-то черту, и теперь вместо сосен нас снова окружали березы и елки.

– Интересно было бы на этот лес посмотреть сверху, – сказал внезапно Тор. – Как выглядит то место, которое мы прошли, – круг, квадрат… Я думаю, что если бы мы пошли не прямо, а влево, то сосны тоже кончились бы. У этой пакости во владении ограниченное пространство, которое отличается от основного пейзажа. Может, оно там такое и не одно живет.

– На заметку. – Голд с уважением глянул на норвежца. – Это как маячок, сигнализирующий об опасности.

– Как тогда, с тем деревом-людоедом, там нечто подобное было, – припомнила Настя давнюю историю. – Вроде метки: «Тут опасно».

– Ну да, – согласился и я. – Ковчег дает нам подсказки, только мы не всегда их видим или распознаем.

– Уравнивает шансы, – уточнил Голд. – В той части, которая относится к самому миру. Человеческие факторы Ковчег не отмечает, мы сами с усами.

Что приятно – здесь лес оказался получше, не такой, по которому мы шли перед тем, как оказались в ложной тайге. Под ногами не хлюпало, да и пореже он был, чем тот, хотя просветов, говорящих о том, что деревья где-то да заканчиваются, увы, мы не замечали. Но видимость все равно была отменная, потому и большое желтое пятно впереди мы углядели почти сразу.

– Что-то новенькое. – Настя щелкнула предохранителем пистолета, глядя на то, как Тор, Джебе и Дергач, повинуясь команде Наемника, бесшумными тенями устремились вперед. – Как думаешь, что это?

– Даже предположить не могу, – пожал плечами я, тоже опуская флажок предохранителя, только на автомате. – Фактически что угодно.

– Чисто, – послышался голос Джебе, следом за ним отозвались и двое других «волчат»: – Чисто! Чисто!

– Никого, – доложил мне Наемник. – Поляна пустая, вокруг никого. А на поляне этот… Как его… Автобус.

– Что на ней? – удивилась Милена.

– Автобус, – пояснил Голд. – Транспортное средство такое было когда-то.

– Не знаю никакого автобуса, – пожала плечами дизайнер. – Трамвай знаю. Пьеса такая есть, «Трамвай «Желание».

Я слово такое знал, да и сам такой транспорт пару раз видел. В Европе, Штатах, да и в России их давно не осталось, это верно, а вот в странах третьего мира они до сих пор бегают. Ну, если горючее есть, разумеется. Они же древние, на бензине ездят.

Хотя то, что стояло на небольшой поляне, меньше всего походило на автобусы, которые я видел в Сербии или в Африке. Там были обтекаемые модели начала двадцать второго века, эргономичные и экономичные, сделанные из пластика или на полимерной основе. Посреди поляны же стояло лишенное колес, практически квадратное, облезло-желтое страшилище, сделанное из металла, с круглыми фарами и одной дверью, расположенной рядом с кабиной водителя. И с очень длинным капотом.

– Ткните в него кто-нибудь пальцем, – попросил я «волчат». – Эта штука древняя совсем, она скорее всего в труху рассыплется.

– Где-то я такое уже видела, – задумчиво сказала Милена, потирая подбородок. – Но вот где?

Джебе ткнул стволом автомата в желтый бок автобуса, металл скрежетнул о металл. И все. Раритет машиностроения не распался на атомы, не стал облаком желтого цвета. Ничего с ним не случилось, где стоял, там и остался.

– Вспомнила! – взвизгнула Милена, заставив меня подпрыгнуть на месте. – Вспомнила, где я такое видела!

– Да чтоб тебя! – зло буркнула Настя. – Чего так орать?

– Это школьный автобус, – торжествующе сообщила Милена. – Точно-точно. Там так и было написано: «Школьный автобус». На нем детей в учебное заведение возили в двадцатом веке. И в двадцать первом тоже, наверное.

– Где – там? – устало спросил я у нее. – Конкретнее?

– Я у одного приятеля как-то рассматривала старинные альбомы живописи. Антикварные, на бумаге еще. – У Милены даже глаза заблестели, как видно, нахлынули воспоминания о богемной жизни. – Среди них был один по авангардному искусству Америки двадцатого века. Я там эту штуку и видела. Там вообще было много необычного – банки с кока-колой, цветной унитаз…

– Всегда был невысокого мнения об американской живописи, – заметил Голд, прохаживаясь вокруг автобуса. – Наемник, ничего личного. Кино и выпивка у вас отменные.

– О чем ты? – засмеялся Наемник. – Я с этой братией не якшаюсь, они через одного синтетическую наркоту жрут и друг друга в одно место ублажают. Мне такого не надо.

– Вопрос. – Я пару раз подпрыгнул, стараясь рассмотреть, что находится внутри салона, но в этом деле не преуспел. Как видно, давно тут автобус стоял, стекла потемнели. Впрочем, они могли потемнеть и там, где он находился раньше. – Какого дьявола посреди леса делает древний школьный автобус? Я опускаю вопрос о том, как он сюда попал, на это вообще ответ дать невозможно. И еще – где его колеса?

– Боюсь, мы не только на вопрос о том, как он сюда попал, не ответим, но и на все другие – тоже, по крайней мере прямо сейчас, – хмыкнул Голд. – Парни, попробуйте отжать дверь, заглянем внутрь, может, чего полезное найдем. Стекла бить не хочется.

Тор с силой потянул на себя дверь, и она, скрежетнув, открыла нам проход внутрь.

– Джебе, ты первый. – Наемник ткнул пальцем в «волчонка». – Только аккуратно, мало ли что?

Опасения оказались напрасными – ничего внутри автобуса не было. Вообще ничего. Только пол.

– А сиденья? – удивленно сказала Настя, когда тоже залезла внутрь. – На чем-то дети ведь сидели? Или в те суровые времена они стоя за знаниями ездили?

– Не говори глупости. – Голд показал ей на пол. – Видишь, кружки металлические?

И впрямь, в полу были видны какие-то небольшие дырки, расположенные в геометрическом порядке.

– Это все, что осталось от сидений. – Голд присел на корточки и поводил пальцем по краям отверстия. – Спил или я ничего в этом не понимаю.

– О как! – Я присел рядом с ним и тоже потрогал края отверстия. Ну да, шероховатые, явно поработали каким-то инструментом. – Вот и становится ясно, куда колеса делись, – укатились вслед за сиденьями.

– А почему тот, кто это сделал, сразу весь автобус не укатил? – Милена захлопала глазами.

– Сиденья – удобная штука, – потер я подбородок, не зная, как озвучить ей элементарные вещи, причем так, чтобы не обидеть. – Хочешь – спи на них, хочешь – еще чего делай. И нести их удобнее. А автобус… Как его через лес перетащить, он же громоздкий? Легче вот так, по частям, помаленьку…

– Нет, логика в ее вопросе есть, автобус сам по себе вещь неплохая. – Голд распрямился и заглянул в кабину водителя. – Если бы такой стоял неподалеку от нас, мы бы его хоть на руках в крепость прикатили. Не исключено, что, может, такие планы у тех, кто его нашел, еще и есть, иначе как ты объяснишь, почему не забрали стекла, например? И руль вон не свинтили.

– В баке дырка, – всунулась в салон голова Крепыша. – Явно горючку сливали. Запаха нет совсем, но дырка не старая, это видно.

– Со знанием дела драконили транспорт, – сказал Наемник. – И с инструментом у них порядок. Пила по металлу есть, домкрат, баллонный ключ. Иначе как они колеса сняли?

– Что-то мне подсказывает, что склад наш уже не наш, – негромко сказал Голд. – Печально, но факт.

– Надеюсь, это не повод для того, чтобы повернуть назад? – уточнила у него Настя.

– Совершенно нет, – помотал головой Голд. – Это повод для того, чтобы немного подумать о том, как мы к нему подбираться будем. Так сказать, пересмотреть стратегию.

– Надеюсь, мыслей о том, чтобы отнять у людей силой то, на что они наткнулись, у вас нет? – поинтересовалась Милена, увидела, что я нахмурился, и выставила перед собой ладошки. – Нет-нет, Сват, я не о гуманизме, я все помню. Просто тут вроде как все честно выходит – кто поспел, тот и съел.

– Мил, мы не совсем звери, – ответил ей вместо меня Наемник. – Просто так палить не будем, без веской на то причины.

– Зеркала свинтили, – послышался голос Фиры, которая уже покинула салон автобуса. – Какое коварство! Я точно знаю, что они тут должны быть в наличии, я старые фильмы видела.

Голд пролез в кабину водителя и чем-то там погремел, после выбрался из салона и поднял массивный капот вверх.

– А тут все на месте, – крикнул он нам. – Заржавело маленько, но вроде все в наличии. Я не эксперт по антикварной технике, само собой. Сужу поверхностно.

Я подошел к нему и посмотрел на то, что было под капотом. Поди знай: все тут, не все? Древние двигатели внутреннего сгорания – это не по моей части, я их и не видел никогда.

– Если обратно пойдем порожняком, надо будет тут маленько пошуровать, – сказал мне Голд и резко, с грохотом захлопнул капот. – Порадовать Рэнди.

– Я бы его целиком к нам переправил, – алчно окинул я взглядом древнюю технику. – Одного металла тут сколько!

– Нам бы сюда воздушный транспортник, хотя бы один, – вздохнул Наемник. – Как бы жизнь упростилась, а? Пусть и без боевой начинки, так, для перевозки грузов. Даже ровесник этой колымаги сошел бы.

– Если бы да кабы. – Я подошел к Насте. – Малыш, отметь это место особо. Голд прав насчет того, чтобы поживиться здесь на обратном пути.

– «Малыш»! – немедленно передразнила меня Фира. – Вот так и вносят раздрай в дружный женский коллектив.

– Всегда говорил, что не стоит брать женщин на боевые выходы, – проворчал Наемник. – Сват, мы идем или привал устраиваем?

– Идем, – с удовольствием соскочил я со скользкой темы и мысленно дал себе обещание не брать в будущем с собой не только Одессита, но и ехидную еврейку, которая, заметив, что я глянул в ее сторону, тут же показала мне розовый язык. – Я так понимаю, что нам до зоны возможного местонахождения цели осталось часа три-четыре хода?

– Около того, – подтвердил Голд. – Засветло будем, как ты и хотел.

– Перекусим на ходу, – сказал я. – И вот еще что. Когда будем у цели, разделимся. Настя, Азиз, Наемник и… Тор, вы отстанете от нас где-то на полкилометра или около того. Мы пойдем открыто, ну, с разумной осторожностью, вы – очень тихо, за нами следом. Следите за нашими спинами, смотрите в оба.

– Разделять группу? – с сомнением покачал головой Голд.

– А чего я сразу? – возмутилась Настя. – От Фирки проку нет, пусть она и отстает!

– Хозяин? – пророкотал Азиз, с недоумением глядя на меня.

– Так! – Я плотно закрыл ладонью рот пыхтящей Фире, которая явно собиралась высказать все, что она думает о моей заместительнице. – Это приказ. Если здесь кто-то живет и этот кто-то нашел бункер, то не исключено, что территория под контролем. Вероятность невелика, но она есть. Нам нужно прикрытие, и заниматься этим должны люди, которые знают, с какого конца браться за оружие. Наемник, ты меня понял?

– Понял, – кивнул боец. – Чего не понять. Когда разделимся?

– Часа через три. – Я помолчал с полминуты. – Не думаю, что у них тут всюду секреты стоят.

– А если заметим такой? – нейтрально поинтересовался Джебе.

– Не убивать, вступать в переговоры, ждать меня, – помолчал я, отнял ладонь от лица Фиры, яростно вращавшей глазами, и погрозил ей пальцем. – Если будут агрессивны… Тогда – по ситуации. Но лучше, если живые все-таки останутся, хотя бы один. Мне нужна информация.

– Все это здорово. – Голд явно был недоволен. – А если мы этот схрон до ночи не найдем, тогда чего?

– До ночи времени еще много, – ответил ему я. – Доживем – увидим.

Я верю в интуицию. Нет, дар предвидения меня обошел стороной, да и не доверяю я пророкам. А вот в интуицию верю, и она сейчас мне подсказывала, что отряд прикрытия нам нужен.

Мы разделились часа через три, после привала.

– Ваша задача – в случае опасности прикрыть нас, – еще раз сказал я Наемнику. – Если обнаружите то, что нас прищучили, выбери подходящий момент и вступай в дело.

– Знать бы, какой момент подходящим будет, – вздохнул тот. – А если вас просто начнут крошить из-за деревьев? Без «Стой! Ни с места!».

– Тогда положишь всех, кто это сделал, и уходишь в сторону крепости, – негромко приказал ему я. – Настю береги, она знает, где нас всех найти. Если заартачится: мол, убьем их всех, а потом уже уйдем, – можешь ее связать и утащить отсюда силой. Но перед этим зачисти всех, кто тут будет, чтобы на след не встали.

Собственно, это была еще одна причина, почему я принял такое решение. Если мы все останемся здесь, то вероятность нашей новой встречи устремится к нулю. Это будет обидно.

Нет, в крепости оставался еще Проф, временный хранитель записей, но когда он им даст ход? Не раньше чем через две, а то и три недели, к тому времени я могу уйти черт знает куда. Или попасть к кочевникам, которые, похоже, захаживают как раз в те места, где я когда-то выбрался из леса.

– Жалко, что мы по-птичьи орать не умеем, – посетовал Наемник. – Так можно было бы знаки друг другу подавать. Нет, ну как же плохо без гарнитуры, а?

– Плохо, – искренне согласился с ним я. – Сам об этом постоянно думаю. Значит, так. До темноты еще часа три-четыре, если мы до того времени ничего не найдем, все возвращаемся сюда, вы – тоже.

– Ясно, – кивнул Наемник.

– И следи все время за тем, чтобы и вам на хвост никто не упал, – меня не отпускало ощущение того, что сегодня что-то да произойдет. – Просто если такое случится, то все будет совсем плохо. Нет, может, те, кто автобус разобрал и тут обитает, – это хорошие и добрые люди вроде нас. А может, тут вообще никого нет, может, этот раритет обнесла какая-то бродячая группа. Шли мимо, наткнулись, забрали все нужное и пошли себе дальше.

– Ты в это веришь сам-то? – спросил у меня Голд, подошедший к нам.

– Если они наткнулись на склад – нет, – честно ответил ему я. – Если не наткнулись – не знаю. Я бы в лесу жить не смог, но это я. Опять же, где они воду берут? Я пока ручьев тут не видел, рек – тоже. Без воды выжить невозможно.

– Чего гадать? – Настя уже вынула из чехла свою винтовку и приладила к ней снайперский прицел, который она хранила в специальном футляре (все это к снайперке прилагалось, лежало в одном ящике с ней). – Идем вперед и все узнаем.

Она здорово на меня разозлилась, но этого не показывала. Ничего, пусть злится, это не страшно.

Я шагал по лесу и думал: не слишком ли большой разрыв в расстоянии? Полкилометра – не многовато ли? По всему выходило, что не многовато, в самый раз. Если нас кто-то и заметит, то и следить будет за нами. А группа прикрытия – за ними. Одно плохо – сигнал никак не подашь.

– Так, идем цепью, разрыв – полсотни метров, – скомандовал через полчаса Голд. – Бункер должен быть где-то тут, если верить карте и моему умению читать ее и определять направление по солнцу. Все помнят, как он выглядит?

– Все. – Фира опасливо поглядывала по сторонам, сжимая рукоять автомата. – Сват, вот на фига ты на нас страху нагнал?

– Чтобы не расслаблялись, – по возможности благодушно ответил ей я. – Давай, не отвлекайся. И не шумите особо, не надо. Полина, держись Милены, чтобы не потеряться.

Лес был не слишком густой, мы видели друг друга, по крайней мере соседей – точно. А вот с бункером пока была засада, не попадался он нам.

– Слушай, – подошел я к Голду где-то через час. – Вот так ходить-бродить полезно для здоровья, спору нет, но в практическом смысле… Может, как-то по квадратам шарашить будем? Или метки какие ставить, чтобы по одному и тому же месту не кружить?

– Не волнуйся, по одному месту кружить не будем, – как всегда невозмутимо ответил мне Голд. – У меня все записано.

Он махнул рукой и показал мне свой Свод.

– Как скажешь, – согласился я. Голд время от времени отдавал команды вроде: «Передайте своим соседям: забираем левее», – так что хотелось верить: он знает, что делает.

Самое забавное – на бункер в результате наткнулась Полина.

Она отошла в сторонку, по некоей мелкой надобности, к подходящей, на ее взгляд, для этого дела куче валежника, надежно скрывающей ее от взглядов остальных. Как выяснилось, куча скрыла от нас не только Полину, но и знакомый до боли пологий спуск в бункер, который умудрилось разглядеть наше новое глазастое приобретение.

– Ну теперь уже без двух мнений, – констатировал Голд после того, как мы растащили сучья, ветви и прочий хворост в стороны. – Схрон нашли до нас.

– За что тебя люблю, так это за то, что ты умеешь подытожить очевидное, – невесело высказался Одессит, видимо, решивший все же вернуться в разговорный жанр. – Бачите, они таки и двери открытыми оставили. Мол: даже если вы его нашли, так умойтесь, тут все уже вынесено до вас.

Голд спустился вниз.

– Однако, – сказал он спустя минуту. – Они, похоже, сумели открыть двери с помощью замка. В смысле они подобрали к нему код. Уважаю.

– Джебе, Дергач! – «Волчата» глянули на меня. – Занять позицию, вон, сбоку от спуска, следить за лесом, не высовываться особо. Если что – шумните.

Парни синхронно кивнули и, встав на одно колено, прижали приклады автоматов к плечу. Выглядело это красиво, но если там, в лесу, окажется снайпер, то жить «волчатам» недолго.

– Ниже спуститесь, – сказал я им. – Чтобы головушки ваши умные не слишком светились.

– Сват, – раздалось из глубины склада, куда уже вошел Голд. – Ты где застрял?

– Иду, – ответил я. – Да и потом, чего я там увижу? Пустоту?

Пустота – это было даже не то слово. Если бы я не знал, что Рэнди сейчас в крепости, то подумал бы, что это – его рук дело. Склад был стерилен в плане содержимого, оттуда вынесли все, включая провода со стен.

– Конфигурация самого помещения другая, – заметил Голд, водя лучом фонарика по стенам. – Это не бункер, как был у нас, это именно склад, захоронка. Отсека для отдыха людей нет и второго выхода – тоже.

Он был прав. Найденное нами помещение было немаленьким по площади и явно предназначалось только для хранения имущества, но не более того.

– Интересно, что здесь было? – Фира поводила лучом фонаря по полу, вглядываясь в следы на пыли. – Явно ящики стояли.

– Стволы, – предположил Одессит. – Чего же еще? Патроны.

– Не знаю, не знаю. – Голд тоже посветил на пол. – Вот здесь – следы колес, но это не транспортное средство, больно расстояние между колесами маленькое. Что-то явно выкатывали. И здесь – тоже.

– А здесь круги, – из другого угла сообщила Милена. – Тут бочки стояли. Натоптано, конечно, но рассмотреть можно.

– Там-то горючка была, – не усомнился ни на миг я. – А вот колеса…

– Лисапед! – предложил Одессит. – Или мотоцикл!

– Вот люблю я его за способность говорить явный бред так убежденно, что я уже начинаю сомневаться: а бред ли это? – Голд посветил в лицо остряку. – Какой мотоцикл? Кому он нужен?

– Может, пушка? – предположил я. – Я в «Истории вооружения» видел, их когда-то колесными делали.

– Возможно. – Голд помолчал. – Если ты прав, то я даже не знаю, что сказать. Странная логика тогда была у тех, кто закладывал эти схроны. Какой смысл там паковать огнестрел, а здесь – несколько орудий и горючку? Сам посуди, сколько тут этих пушек было? Две? Три? Ну пусть даже четыре. Это не решает вопроса. Причем отдельно замечу: склады расположены на немаленьком расстоянии друг от друга.

– На этот вопрос я тебе ответа не дам, – пожал плечами я. – Я вообще не пытаюсь понять тех, кто это делал. Скажу только, что пара орудий нам не помешала бы, хотя я и не представляю, как бы мы их поперли через леса к крепости.

– Доперли бы, – заверил меня Крепыш. – Ради такого дела напряглись бы.

– Если мы правы, то ящики могли быть и не со стволами, – продолжил Голд. – Это мог быть боезапас для орудий. А стволов здесь хранилось немного, вроде как в том складе. Эвакуационный набор. Ну это как версия. Кстати, не только пушки были на колесах в старые времена. Даже пулеметы на них ставили.

Мы еще немного потоптались по помещению, посветили фонарем по стенам и было собрались на выход, как я услышал короткую автоматную очередь и голос Дергача:

– Командир, не выходи!

Следом за этим я услышал другой голос, незнакомый:

– Я бы не советовал вам прислушиваться к словам вашего человека, и на это есть одна простая причина. Если вы этого не сделаете, то он умрет после того, как я досчитаю до… Скажем, до пятнадцати. Раз!

И скверное предчувствие мигом испарилось, делать ему в моей душе больше было нечего. Плохое случилось, все встало на свои места, теперь надо было действовать, и быстро. По голосу было слышно: человек этот шутить не станет и впрямь прикончит ребят, чего допустить было нельзя. Да и вообще лучше бы обойтись без боя, поскольку делить нам с этими людьми нечего.

– Держи. – Я сунул Голду автомат, расстегнул кобуру с кольтом, снял его с предохранителя и дослал патрон в ствол.

– Шесть, – донеслось до меня.

– Может, я? – блеснули в темноте глаза Голда.

– В следующий раз, – пообещал ему я и гаркнул: – Я выхожу.

– Вот и хорошо, – доброжелательно отозвался голос сверху. – Правильное решение. Верное.

– Когда начнет работать Наемник, действуй по обстановке, – шепнул я Голду и двинулся к выходу.

В лесу всегда начинает темнеть чуть раньше, чем на открытой местности. Вот и сейчас солнце в небе было еще высоко, а тут уже появились тени и начали сгущаться сумерки. Впрочем, это мне не помешало увидеть картину происходящего у схрона во всей полноте.

«Волчата» стояли спиной к спине, с все также прижатыми к плечам прикладами автоматов, стволы которых были направлены на людей, окружавших вход в бункер.

Людей было немало, десятка с полтора, и, что печально, тоже вооруженных. Причем их оружие ничем не отличалось от нашего, то есть перед нами были те, кто и вынес из схрона его содержимое. И оружие было направлено на моих ребят. Впрочем, несколько стволов сразу же после моего появления были переведены на меня.

У начала бетонного спуска стоял человек в камуфляже, смотрел на меня, жевал травинку. Надо полагать, передо мной был тот, кто советовал мне пообщаться с ним.

Жесткое лицо, нехороший прищур, показная расслабленность рук, расстегнутая, как и у меня, кобура, из которой виднелась рукоять пистолета. Явно в той жизни он не был банковским клерком или биржевым специалистом. И это плохо. Я бы предпочел иметь дело с дилетантом, считающим, что он неимоверно крут.

– Ну вот и славно, – выплюнул травинку опасный человек. – Вот и свиделись. Поговорим?

– Почему нет? – сделал я несколько шагов вперед. – Поговорим.

 

Глава 10

«А народ-то у него вооружен жидковато», – подумал я, без особой опаски поводив головой по сторонам и осмотрев тех, кто держал нас на прицеле. Не так страшен черт, как его малюют.

Автоматы только у четверых, у остальных в руках пистолеты. Причем пистолеты большинство держит так, как это делали герои в кинобоевиках, – двумя руками, прищурив глаза и выставив челюсти вперед. Это не бойцы, это как раз-таки вчерашние клерки, врачи, брокеры, у меня самого таких в крепости полно. Они, как водится, полагают, что если будут умело подражать киногероям, то и все остальное у них получится так же ловко, как в кино: стрелять, кувыркаться, кулаком челюсти ломать и первую красавицу спиной к земле прижимать. Ну-ну, поглядим.

Тот факт, что не все вооружены автоматами, вселяет надежду. Стало быть, прав Голд. Не было в захоронке много огнестрела, только набор с необходимым минимумом, да и тот, похоже, явно поскуднее, чем у нас.

Нет, и четырех стволов хватит для того, чтобы из нас троих решето сделать, тем более, даже эти супергерои вряд ли промажут, с пяти шагов и слепой в корову попадет. Но вот после этого Наемник с Азизом им покажут, где раки зимуют. Утешение слабое, мне это уже не поможет, но приятно осознавать, что козью морду они таки увидят.

Впрочем, это я вперед забежал.

– Огляделся? – как-то даже дружелюбно спросил у меня лидер тех, кто держал нас на прицеле.

– Есть такое, – подтвердил я. – Вы серьезные ребята.

– Да куда нам до вас, – показал мелкие зубы мой собеседник. – Разгрузки, у каждого автомат, пистолет… Нам такое и не снилось даже.

– Так кто рано встает, тому бог подает, – с доброй улыбкой сообщил ему я. – На попе не сидели, шуршали, искали. Вот и нашли кое-что.

– И это «кое-что» один в один похоже на то, что мы отыскали тут, у себя, – в тон мне ответил этот человек. – Вот прямо тютелька в тютельку! И как такое может быть?

– Чудеса, – покачал я головой. – Но бывает и такое, это жизнь. И потом, а тебя не смущает этот мир вообще? Вроде как мы все немного другого ждали. Я вот должен был драконов гонять и принцесс спасать, а вместо этого в лесу с тобой беседы веду.

Понял я, к чему он клонит. А ведь он, пожалуй, нас в каком-то смысле даже ждал, раз так, с места в карьер, за узду хватается. Не конкретно нас, а тех, кто придет к бункеру. Потому и завалил вход хворостом – не знающие о схроне люди мимо пройдут, а вот те, кто искать будет, найдут и примутся радостно в ладоши хлопать.

Умный сволочь. Убивать таких умных надо, во избежание.

– Ну, вопросы мироздания мы оставим для тех, кто думать о вечном любит. – С лица моего собеседника пропала улыбка. – Но вот в одном ты точно прав – это жизнь. Не знаю, как ты, а я лично ее очень люблю. И для того, чтобы она в этом мире была комфортной и спокойной, мне нужно оружие. Много оружия.

– Наверное, я тебя удивлю, но оно нужно здесь всем, – миролюбиво заметил я. Не хотелось мне стрельбой заниматься. Совсем. Если точнее, мне очень не хотелось умирать, не ко времени это сейчас. – И, ради правды, ты еще неплохо устроился. Народ-то у тебя тоже не с дубьем в руках бегает?

– Да разве это неплохо? – сделал шаг вперед собеседник. – Скудный нам складик попался. Вроде и много всего, а толку от этого – ноль. А вот вы, как я погляжу, на своем и в самом деле неслабо прибарахлились, а?

Угадал я. Впрочем, мне от своей догадливости ни жарко, ни холодно.

– Чего приумолк? – спросил у меня он. – Слушай, давай обойдемся без всей этой словесной шелухи: «Не понимаю, о чем ты», «В ум не возьму». Ты и твои люди вскрыли такой же, ну или почти такой же склад, что и мы. Причем не только вскрыли, но и узнали о местоположении других схронов, потому вы и пришли сюда. Вы искали новую добычу. Вот только незадача вышла: мы тут уже все вынесли.

– Значит, не судьба нам здесь руки погреть, – резонно заметил я. – Бывает. Кто не успел, тот опоздал, мы на долю не претендуем, как ты понимаешь. Мы уходим, и каждый остается при своем.

– А вот на этом вопросе остановимся и поговорим о нем поподробнее, – как-то очень нехорошо оскалился лидер окружавших нас людей.

– О чем тут говорить? – добавил я в голос твердости. Пора уже позицию обозначать, поскольку то, что он хотел мне сказать, явно не совпадало с моими планами. – Пообщались и разбегаемся. Вы живете себе тут дальше, мы уходим туда, откуда пришли. Никто никому ничего не должен, разве не так?

– Не так, – возразил мне собеседник. – Вы пришли на нашу землю и за это должны заплатить.

Тьфу ты, сам вроде предложил без банальностей обойтись – и на тебе. Ничего нового, как все неоригинально-то. Всегда одно и то же: «Это наша земля, плати оброк». Может, тоже начать с людей подорожную пошлину брать? Впрочем, такие мысли у меня уже были. Не о земле – о воде. Но одно дело – пошлина, другое – разбой. Тут разбой в чистом виде.

– Не видел я что-то пограничных столбов в этом лесу, – усмехнулся я. – И девочек в синей униформе на снятии биометрических показателей у каждого из нас – тоже.

– Это наша земля, – уже с угрозой ответил мне он. – Наша, понятно? И здесь мы хозяева. Мы устанавливаем тут правила, мы даем разрешение на проход и мы решаем, кто отсюда уходит живым.

А, так он тиран. Точнее, мелкий местный тиранчик, и это в корне меняет дело. А еще лицо у него как-то не очень хорошо дергается, что очень скверный признак, особенно в этом мире. У него запросто с головой может быть не все в порядке, что не очень радостно для нас троих. Комплексы, взращенные мертвой Землей, да еще усиленные местными декорациями и вседозволенностью, – это сильный коктейль. Больше скажу – взрывоопасный.

– Слушай, давай обойдемся без этой патетики, как ты сам и предлагал, – лениво попросил его я. – Чего нам друг друга стращать, мы же не дети? Говори четко и ясно, что тебе надо.

– Мне от тебя много чего надо, желательно – все, – сбавил обороты и он. – Хорошо бы еще и сразу, но так не выйдет.

– О как, – почесал затылок я. – Все – это как?

– Поясню, – кивнул он. – Как и было сказано: вы вскрыли склад вроде этого. Я хочу все его содержимое, ну или большую часть.

Вот тут я удивился. Нет, я предполагал, что у него с головой беда, но не настолько же?

– И как ты это себе представляешь? – Мне на самом деле было интересно, что он ответит. – Я должен сказать: «Трах-тибидох», – вырвать откуда-то волосок, разорвать его – и все наше добро упадет с воздуха тебе под ноги?

– Это было бы совсем замечательно, – засмеялся он. – Но так не бывает, по крайней мере, я тут такого не видел. Хотя, если ты не в курсе, магия здесь наличествует. Нет, все будет проще. Не просто, но проще. Вы сейчас сдаете мне то оружие, которое у вас есть, и часть твоей группы, причем вместе с тобой, отправляется в мой лагерь. Но я отпущу двух твоих бойцов с тем условием, что они вернутся сюда через десять дней и принесут мне выкуп за твою голову и головы твоих людей. Размер выкупа – двадцать стволов за человеко-единицу.

Он точно не в себе. Бог с ним, с нереальным размером выкупа. Сами условия попахивали идиотизмом.

– Ты странный человек, – заметил я. – И условия у тебя такие же. Начнем с того, что мои люди, тем более без оружия, могут вдвоем попросту не дойти обратно, в физическом смысле. Мы только по дороге сюда потеряли троих. Но если даже они и дойдут, то совет общины может принять решение, что цена наших голов несопоставима с ценой выкупа, и ничего тебе не дадут. Что до нашей смерти… Ты же знаешь, что она не конечна? Ну убьешь ты меня – и чего? Я от этого даже не почешусь. Боли нет, смерти нет… Ерунду ты несешь, честное слово. Слушай, давай не валять дурака, а? Еще раз тебе предлагаю: разбежимся по-хорошему, пока дров не наломали. Делить нам нечего, воевать тоже нет причины, нет между нами вражды. Пока нет. Давай не будем доводить ситуацию до крайности.

– Ромул, он прав, – сказал своему лидеру один из его бойцов, с носом, который больше напоминал хобот. Тоже, надо думать, с редактором поиграл в свое время. – Ну побродили они тут – и чего? Они даже не знали, что мы тут живем. Да и люди, кажись, вменяемые, не дикари какие-то, вроде тех, что у дальнего затона живут.

– Давай их оружие заберем, и пусть себе идут на все четыре стороны, – поддержал его еще один человек. – Так будет правильно.

– Да с чего вы взяли, что мы свое оружие вам отдадим? – пожал плечами я. – Это наши стволы, и нечего на них рот разевать.

Глаза Ромула сузились, он погонял желваки на скулах. Ну да, я его разозлил, но тут слабину давать нельзя.

– Слон, – обратился он к носатому товарищу. – Тебе никто слова не давал. И это всех касается.

– Да у вас тут все по-взрослому, – хмыкнул я. – Прямо армия. Впечатляет.

Как это ни печально, но живыми нам троим отсюда, скорее всего, теперь точно не уйти, практически при любом раскладе. Нет, возможны варианты. Например, если прямо сейчас Настя прострелит голову этому мутанту, то мизерный шанс может появиться. Эти его клоуны явно не солдаты, они могут опешить, растеряться, что позволит нам нырнуть под своды склада. Ну мне – точно, я к нему поближе стою. Но вряд ли Настя это сделает, прикрытие не слышит наш разговор, зато видит, что мы на мушке. Наемник не отдаст команду стрелять, полагая, что если они даже и завалят одним махом четверых-пятерых, то остальные из нас решето сделают.

Да, к слову, даже если бы я совсем рехнулся, пошел бы в лагерь этого Ромула и сделал все по его безумному плану, в этом случае я бы тоже сдох. Причем сразу же, как только мои люди скрылись бы из вида. Ну или чуть погодя.

– Я смотрю, ты все это как шутку воспринимаешь. – Глаза Ромула стали двумя щелочками, лицо посерело. Черт, может, он вообще не человек, тут ведь, в Ковчеге, кого только нет. Может, он, вроде нашей Галки, какую модификацию себе прикупил? – Нет, приятель… Кстати, как твое имя?

– С этого начинать следовало, – назидательно сказал я ему. – Грин. Меня зовут Грин.

Не хватало только свое настоящее имя ему называть. Кто его знает, как там дальше дело сложится? Лучше пусть будет псевдоним.

– Так вот, Грин. – Ромул сделал несколько шагов вперед, подойдя к самому краю спуска в бункер. – Мы не будем с тобой торговаться или пытаться прийти к консенсусу. Нам это не нужно. Нам нужно твое добро, и мы его получим так или иначе, поверь. А это иллюстрация серьезности наших намерений.

Он очень быстро двигался, очень. И впрямь какую-то модификацию прикупил у умников-создателей. По крайней мере, я едва уловил, как он достал из кобуры пистолет, вскинул его и практически в упор выстрелил в голову Дергача.

Тот дернулся и истаял в воздухе, как это и бывает с теми, кто умирает. Автомат брякнул о бетон, спустя мгновение туда же опал пустой камуфляж.

Ромул застыл на месте, на его губах кривилась улыбка, сальная такая, почти сладострастная. Елки-палки, кто ж его, такого ущербного, сюда пустил-то, а?

Негромко хлопнул выстрел, голова Ромула дернулась, и я увидел аккуратную дырку в его лбу. То еще зрелище.

– Джебе, упал! – крикнул я, делая то же самое и выдергивая пистолет из кобуры.

Люди Ромула, как я и предполагал в самых своих смелых мечтах, на секунду застыли. Не солдаты они были, гражданские, смертей особо не видели, в перестрелках, похоже, не участвовали и потому растерялись.

А вот мои люди – нет.

Секундой позже в голову Ромула ударила вторая пуля и спасла меня от смерти – даже с дыркой в голове этот упырь не пожелал умирать и крутанул рукой, ловя меня в прорезь прицела, правда, заторможенно, не так шустро, как перед этим. Слава богу, что с двумя отверстиями в черепе не живет никто, и он растворился в воздухе, так и не выстрелив.

В тот же момент заговорила «детка» Азиза, судя по нескольким вскрикам и бряцанью оружия, – результативно. Ее поддержали два автомата, причем с разных сторон. Наемник грамотно расставил людей, создав ситуацию перекрестного огня.

Джебе, выполнивший мою команду, рухнувший на бетон и даже успевший маленько сползти вниз, поближе ко мне, тоже дал очередь из своего автомата. Уж не знаю, в кого он там стрелял и попал ли. Надеюсь, попал.

Секундой позже довелось отметиться и мне – какой-то ополоумевший от страха чудак выскочил прямо в поле моего зрения, и я с чистой совестью всадил ему пулю в лоб, о чем сразу и пожалел.

– Черт! – ругнулся я и заорал во все горло: – Наемник! Одного живого оставьте! Одного хотя бы!

Какое там… Судя по всему, тот, которого я завалил, был как раз последним.

– Все, кончились враги, – раздался секундой позже крик Наемника. – Вылезайте.

Я только сплюнул. Вот досада какая! Теперь придется шарить по этому лесу и искать лагерь. Да еще и завтра с утра, потому как уже начинало темнеть.

– Цел? – спросил я у Джебе, все еще лежавшего на спине с автоматом на изготовку.

– Цел, – подтвердил тот. – Оно всегда так?

Сказано было не слишком внятно, но я понял, о чем он меня спросил.

– Бывает еще быстрее. – Я поднялся и отряхнул пыль со штанов. – Наемник разошелся, больно много патронов сжег.

– Еще минус один у нас, – невесело сказал Голд, выходя из схрона, глядя на лежащий автомат и снимая кепи. – Хотя я решил, что вам всем кранты, этот парень был стопроцентный псих с манией величия.

– Да я и сам так думал, – поведал я ему, подходя к камуфляжу Дергача и тоже снимая кепи. – Кабы он не захотел порисоваться, то так и было бы.

– А главное, что из схрона обзора вообще нет, я этого черта слышу, понимаю, что он наверху, прямо над нами, а выстрелить в него не могу, – пожаловался Голд. – Свинство какое.

Земля у бункера была усеяна самой разной одеждой и оружием. Ну не то чтобы прямо усеяна, но глаз картина радовала. Во-первых, враги мертвы, а мы – нет. Во-вторых, у нас появилась первая полноценная добыча в виде оружия. Бункер не в счет, там дело коллективное было. А тут – конкретно нашей группы.

Кабы еще «языка» взяли для душевной беседы, – совсем бы день задался. Но чего нет, того нет.

– Опять прибыток, – прямо в тон моим мыслям сообщил всем Крепыш и добавил: – Дергача жалко, нормальный парень был.

– У нас все нормальные, – отозвался Одессит и язвительно продолжил: – Ну кроме Жоры. Жора все время нарушает дисциплину.

– Мальчишка! – заревел вдруг Азиз, который зачем-то лазил по кустам неподалеку от бункера. – Лови его!

И впрямь, между его колонноподобными ногами проскочил пацан лет десяти, одетый в какое-то невозможное рванье.

Азиз хлопнул ладонями, пытаясь его ухватить, но куда там! Шустрый, как и полагается, пацаненок пулей промчался через поляну, по дороге увернувшись от Тора, почти его ухватившего за загривок, и нырнул в лес.

– Джебе! – крикнул я, и «волчонок» немедленно рванул следом за мальчишкой.

Этот парень обещал стать хорошим универсалом, помимо остальных талантов за ним значилось и умение вставать на след. По крайней мере, Окуня он в степи выслеживал мастерски, поглядим теперь, насколько он хорош в лесу. Если пропасет мальца, быть ему в моем ближнем круге.

– Следил за нами, – процедил Голд.

– Прозевал я его, – сморщился Наемник и поспешил за Джебе, которого уже и след простыл.

– Одессит, Крепыш, Милена, Полина, останьтесь здесь, соберите оружие, – скомандовал я. – Остальные – за мной. И особо не разгоняйтесь, не шумите. Не спугните мальчишку, нам надо, чтобы он домой в результате отправился.

Мальчишка, конечно, шустрый, но он ведь не диверсант, у него нет ни выучки, ни соответствующего опыта. В противном случае он бы спрятался получше и Азизу бы на глаза не попался. Вряд ли он собирается завести нас в болото или чащу, скорее всего, попетляет по лесу, а после побежит в лагерь сообщать, что соплеменников убили. Вот и хорошо, это нам и надо. Теперь главное, чтобы Джебе его не потерял, а пацан до поры до времени не заметил хвост.

Нам повезло. «Волчонок» встал на след, парень этого так и не просек, а потому через полчаса, дав круг по лесу, все-таки вывел его, а после и нас, следующих за метками в виде сломанных веток, к очень большой поляне, на которой стояли умело сделанные шалаши, разгорались костры и сновали люди, преимущественно женщины. Причем народу было не так уж и мало – человек пятьдесят-шестьдесят, если не больше.

– Вот он, их лагерь, – прошептал мне Джебе, когда мы его нагнали.

Мальчишка тем временем бегал между кострами, крича как заведенный:

– Ромула убили! Убили! И всех остальных – тоже!

– И вот так он орет с того момента, как сюда добрались, – показал на мальчишку пальцем Джебе. – Как сирена, честное слово.

– Он не сирена, он болтун, – мягко-укоризненно пробормотала Настя и вскинула винтовку, ловя голову мальчика в перекрестье прицела. – А длинный язык никого еще до добра не доводил.

– Ты чего? – ладонью опустил вниз ствол снайперки я. – Офигела?

– Ну конечно, ребенок же, как можно! – немного язвительно сказала мне Настя. – Понабрался у этой овцы дури всякой.

Она махнула головой, показывая назад, светло-русые пряди волос мотнулись в стороны.

Глянув туда, помимо всех остальных я увидел Милену, которая невесть как нас догнала.

– Какого черта? – возмутился я. – Сказано же тебе было: оставаться на поляне!

– Не шуми, – нахмурилась Милена. – Может быть бой, я магесса. Сам же говорил: мне практика требуется.

На поляне тем временем усиливался шум, люди причитали, спорили и махали руками.

– Мужчин немного, – сообщил мне Голд. – Я вижу десятка полтора, не более того, к тому же они почти все без оружия. У двух есть пистолеты – и все.

– Ё-о-о! – как-то глухо выдохнул Наемник. – Вы гляньте туда!

Он ткнул пальцем в сторону деревьев, росших на противоположном от нас краю поляны, который почти скрыли вечерние тени.

– Если это не пушки, то я ничего не понимаю в военном ремесле! – заявил Наемник. – Они их лапником закидали, но это они, отвечаю. Правда, похоже, древние до невозможности.

Бинокля с собой никто не захватил, он так и лежал в рюкзаке Голда, который тот оставил у схрона, но я и без того заметил сходство трех темных объектов на краю поляны именно с пушками.

– Орудия, – покивал Голд. – Ну, это был один из трех вариантов, которые я предполагал, после того как увидел следы колес.

– А еще два какие были? – полюбопытствовал я.

– Некие контейнеры на колесах или транспортные средства, как и сказал Одессит, – пояснил Голд. – Больше склонялся к транспортным средствам. А это все-таки пушки, пусть затрапезные, но пушки. Нет, еще был вариант с древними пулеметами, но это совсем уже дичь.

– Господи, как же мы их отсюда будем транспортировать? – потер лоб Наемник. – В них же веса немерено.

– Да ты не спеши причитать, – посоветовал ему я. – Еще неизвестно, есть ли к ним боезапас, надо понять их устройство. По меньшей мере надо для начала стать их владельцами.

– Это не проблема. – Азиз тряханул пулеметом и белозубо улыбнулся. – Хозяин командуй – Азиз делай.

Ну да, этот путь самый простой. Но ведь не все же в этой группе отморозки вроде Ромула? Может, в ней и нормальные люди есть.

У остальных членов нашего изрядно поредевшего отряда предложение зимбабвийца тоже особого энтузиазма не вызвало.

– Там в основном женщины, – неторопливо сказал Тор. – Я не против убивать мужчин, особенно после того, что случилось, но женщин… Это не слишком правильно.

Заметим, «нет» он не сказал, то есть если что, готов. Тоже неплохо. Впрочем, мысль о том, чтобы перебить полсотни женщин ради трех пушек, меня тоже не грела. Куда разумнее сначала еще раз попробовать поговорить и, возможно, просто найти точки соприкосновения.

Но что я им предложу взамен пушек? Хотя о чем это я? Жизнь я им предложу, между прочим. Войну начал не я, более того, мой отряд понес потери. Так что отказ от претензий – это вполне нормальная плата за пушки.

– Сначала поговорим, – сообщил своим людям я. – Все-таки поговорим.

– То есть ты еще не наговорился с ними? – зло уточнила Настя, снаряжая обойму винтовки. – Ты мало под стволами постоял?

– Настя, с ума не сходи, – попросил я ее. – Война – это самый простой и короткий путь, но он не самый разумный, поверь. Куда эффективнее – дипломатия канонерок. Они знают, на что мы способны, мы уже выбили боеспособную часть их общины, чего еще? Им теперь выгоднее от нас откупиться, чем нагнетать обстановку.

Надо заметить, что на поляне тем временем происходил сущий бедлам – все кричали друг на друга, махали руками, до нас доносились крики вроде:

– Да и слава богу!

– Как же мы теперь?

– Что же делать-то?

– А ну, заткнись!

Судя по всему, покойный Ромул не пользовался всеобщей поддержкой – часть женщин явно была довольна произошедшим. Да оно и понятно – кому охота в лидерах иметь мелкопоместного тирана с приличным сдвигом по фазе в сторону агрессии?

Хотя были и те, кто явно жалел о его смерти. Все как всегда.

– Тогда я пошел, – сообщил мне Голд, который тоже внимательно смотрел на происходящее в лагере. – Чего тянуть? Все верно ты рассудил: пострелять их мы всегда успеем. Настя, Наемник, во-о-он тех двоих на прицеле держите, не нравятся они мне.

– Не-не, – остановил его я. – Не надо, я сам схожу.

– Опять? – возмутился он. – Ты уже сегодня блеснул, хватит. В конце концов, переговоры – это часть моей работы.

– Согласен, – не стал оспаривать его слова я. – Но в данной ситуации правильней будет пойти мне. Пацан все видел, он знает, кто у нас главный, и может это сказать людям. Да и скажет наверняка.

– Сват, я с тобой, – сказал Джебе. – Если так дело пошло, то будем соблюдать уже сложившиеся традиции переговоров. У меня дома традиции много значат.

– И я, – добавила Милена. – Правильно будет, если женщины увидят женщину же.

– Елки-палки, а давайте все пойдем? – засмеялась Настя. – Чего уж?

– Милен, надо ли? – поморщился я, но рациональное зерно в ее словах было.

У нее внешность девочки-отличницы, она благотворно может повлиять на толпу, если что. Опять же говорить хорошо и правильно она тоже умеет.

Да и потом, верхушку я тут выбил, какая-то часть людей сейчас начнет метаться и искать, к кому прислониться. Наверняка среди этой толпы есть десяток-другой человек, которые могли бы оказаться полезными для нас. Профессионально или даже просто так, в массе своей. И потом, этот черт говорил про то, что в новом мире есть магия. Может, тут тоже кто-то нашел некий предмет со значком? Магов я бы забрал любых: кривых, косых и даже с носом, как у комара. В хозяйстве каждый пригодится.

– Наемник, страхуешь нас. – Я протянул ему свой автомат и снова расстегнул кобуру. – Настя, Голд все правильно сказал. Особенно присматривай вон за тем бугаем.

Речь шла о мордатом бритоголовом субъекте с кобурой на поясе, который только что толкнул в грудь немолодую женщину с короткой стрижкой, да так, что та упала на землю.

– Хочешь быть героем, будь им, – проворчал Голд, снимая автомат с предохранителя. – Только очень тебя прошу: без фанатизма. Если что-то пойдет не так, просто сразу падайте на землю, чтобы не быть на линии огня, хорошо?

– Я похож на одинокую гордую чайку? – Мне стало даже смешно. – Ты это не мне, ты это вон им говори.

Джебе только улыбнулся, он сегодня эту науку уже изучил, Милена же молча кивнула.

– Тогда идемте, – сказал паре своих сопровождающих я, не торопясь, покинул опушку леса, где мы затаились, и, сделав еще несколько шагов по поляне, достал пистолет, из которого выстрелил в воздух. Чертовски эффективное средство, правда, патрон жалко.

После выстрела на поляне настала тишина и все повернулись в нашу сторону.

– Добрый вечер, почтеннейшие, – поприветствовал я людей, молча смотрящих на нас. Говорил я по-английски, этот язык все-таки пока тут был универсальным. – Не надо хвататься за оружие, мы пришли поговорить, а не воевать. Отдельно хочу заметить, что ровно то же самое я предлагал сделать человеку, которого звали Ромул, но он почему-то не захотел меня услышать. Результат вам уже известен. Предлагаю не повторять его ошибки.

– Он вообще был очень несговорчивым малым, – заметила седая женщина, поднимаясь с земли.

– Да урод он был, – зло сказала высокая стройная девушка с какими-то немного кошачьими чертами лица. – И сволочь, каких поискать.

– Как заговорила-то, – повернулся к ней мордоворот, его рука то и дело тянулась к ремню, на котором висела кобура. – Когда он жив был, знай мяукала да мурлыкала.

– Свинья, – прошипела девушка и оскалилась, глядя на толстяка. – Ты грязная потная свинья.

– Ох ты мне за это ответишь, – пообещал ей мордатый и повернулся к нам. – Так что вам нужно?

Кстати, хороший вопрос. Вообще-то нам нужно посмотреть пушки и узнать, что еще было в схроне, кроме них и огнестрела, вот только насколько разумно говорить об этом напрямую?

Хотя… Я бы и Своды их пошерстил, да и кое-кого к себе, возможно, сманил все-таки. Например, вон ту, кошкоподобную. Сдается мне, не простая это девчуля, модифицированная. Но для начала надо просто наладить контакт, а свои порядки мы уже после этого устанавливать будем. Со всем усердием и всенепременно.

– Поговорить, – развел я руками (пистолет уже был в кобуре) и сделал еще несколько шагов вперед. – Просто поговорить. Мир этот новый, не тот, куда мы планировали попасть. Я так полагаю, нам есть что обсудить. Обмен информацией, возможные товарные отношения – да мало ли тем для разговоров?

– Нам этого не нужно, – хмуро заявил мордатый. – Мы живем так, как хотим, и дела других людей нас не интересуют.

– За себя говори, – крикнул кто-то из толпы. – Это они вас не интересуют, а нас – очень даже.

– Народ, вы какие-то… – Я повертел пальцами в воздухе, подбирая слова. – Разрозненные, что ли? Единства у вас нет. Вот мы – одно целое, мы семья. А у вас кто в лес, кто по дрова. Ромул этот ваш…

– Это вы его убили? – спросила девушка с короткими черными волосами, одетая в кожаные штаны и такую же жилетку.

– Не собственноручно, но да, мои люди, – подтвердил я. – Он не оставил нам выбора, он первым открыл огонь и застрелил одного из моих людей. Причем просто так, без более-менее серьезного повода. Так не делают. Никто не смеет убивать членов нашей семьи, а если кто-то все-таки решается сделать подобное, то он просто-напросто подписывает себе смертный приговор. Смерть за смерть. Это я не хвастаюсь, это просто уточнение определенного момента, чтобы у кого-то сейчас не возникло лишних иллюзий и ненужных мыслей.

– Да не о чем говорить, – резко сказала девушка в жилетке. – Хотя как ты там сказал? Смерть за смерть?

Черт возьми, и она была тоже очень быстра. Что они тут, стероиды жрут, что ли, какие-то?

Я даже не заметил, как в руках у нее оказался автомат, странный, совсем короткий, по сути, рукоять и ствол, я такого и не видел никогда.

А вот пламя, вырывавшееся из его дула, я заметил и даже успел резко броситься вниз. Точнее, почти успел, расстояние между мной и замершей толпой было не такое уж и большое, шагов двадцать – двадцать пять. Почти, но не совсем.

Боли не было, но в плечо как будто вдарили молотом, потом еще раз, и это заставило меня изменить траекторию падения, покатившись кубарем по траве.

Ну вот что тут за люди? Не могут без стрельбы. Сам ведь говорил недавно, что гуманизм на фиг не нужен, и, как видно, был прав. Не катят в этом мире переговоры, ни к чему они здесь. Автоматическое оружие требуется и отсутствие жалости к ближнему своему.

В процессе всего этого я услышал, как выругался Джебе, как вскрикнула Милена, как охнул кто-то в толпе. И еще как из леса сначала хлопнул одиночный выстрел снайперки, заставивший замолчать автомат, а после раздался рев Азиза:

– Хозя-а-аин!

И потом, в почти уже ночной тиши, гулко замолотил пулемет, заставив замершую на поляне толпу людей закричать от подступающего ужаса неминуемой смерти.

 

Глава 11

Произошло это все очень и очень быстро. Хотя тут, в Ковчеге, только переходы от места к месту долгие, потому что пешие, а все остальные события как экспресс летят.

Люди кричали громко и страшно, как и положено тем, кого уничтожают.

– Чертов арап! – донесся до меня вопль Голда. – Ты что творишь!

– Хозя-а-аин! – рычал Азиз. – Убили!

Тут пулемет стих – как видно, лента кончилась, и я, уже с пистолетом в руке, приподнялся над землей, озирая поляну.

Зрелище было жутковатое.

Там и сям лежали кучки одежды – Азиз поработал на славу, человек двадцать он отправил к Хлюпу, не меньше.

Лежали на земле и люди, да что там лежали – вжимались в нее в надежде, что пуля их не найдет. Полыхала пара шалашей, занявшихся от развороченных пулями костров, и это добавляло картине некоей апокалиптичности.

Нерационально, черт побери, Азиз поступил, среди убитых могли быть и полезные для нас граждане, так что вся эта бойня ни к чему. Хотя меня его действия совершенно не удивили. У Азиза другая ментальность, другая мораль, и отношение к жизни и смерти тоже совершенно другое, отличное от нашего.

На Черном континенте всегда была высокая смертность, а потому жизнь там ценилась не слишком высоко как в старые времена, так и в новые. Оружие вот ценилось да еда, а медикаменты и вовсе запредельную цену имели. А жизнь человеческая – нет. Рождаемость там никто не контролировал, она, как и смертность, была стабильно высока, а потому десяток-другой человек прикончить за то, что они криво посмотрели на князька какого-нибудь племени, являлось делом обычным. А уж если на него кто-то покусился, то это и вовсе повод для массовых репрессий.

Азиз выбрал принципалом меня, он видел мое падение после того, как в меня стреляли, а потому и сделал то, чему его учили и что вдалбливали годами в его круглую лысую голову. Он начал методично уничтожать тех, кто повинен в моей смерти или ранении. Подозреваю, что в сгустившейся темноте он не сразу разобрал, остался ли я в живых, но для него этот момент был не столь принципиален. Основное действие – сразу наказать виновных и устранить потенциальную опасность, а уж потом глядеть, что там со мной.

Я повернул голову налево. Джебе, как и я, приподнялся над землей, осматриваясь.

Потом я глянул направо, и мне захотелось пойти отнять у Азиза пулемет и закончить то, что он начал делать.

Милены не было. Была ее одежда, лежащая на траве сиротливой кучкой.

Что греха таить, мне она нравилась. Сильно нравилась. Я нормальный человек, нормальный мужчина, и рефлексы у меня тоже в норме, я не дух бесплотный. Да, иногда меня раздражала ее слишком активная гражданская позиция, несвоевременная доброта и все такое, но, повторюсь: она мне нравилась. И вот на тебе – какая-то погань в кожаной жилетке расстреляла девушку, на которую у меня были весьма четкие планы. Ну не свинство?

Ладно, ничего. Она возродится где-то неподалеку от крепости и, надеюсь, не слишком далеко убредет. Все равно надо Дергача и Флая искать, так что перероем весь лес и всю степь, найдем и их, и ее. Ее – в первую очередь. А значит, времени на то, чтобы закончить наши дела здесь, у нас не так и много, надо поспешать.

И еще – когда мы ее найдем, мне придется ей долго объяснять, кто такая она, кто такие мы и кто такой я. Плюс придется с огромной долей вероятности забыть о ее магических способностях. Нет, ну какие сволочи!

Хотя и я хорош. Чего ее с собой потащил, на эти самые переговоры? На что надеялся? На какое благоразумие? Вот оно, благоразумие – от плеча стегануть автоматной очередью по людям. Нас с Джебе лишь зацепило, а ей, судя по всему, по полной досталось.

А боли и в самом деле нет. И слабости нет. Если бы мне в прошлой жизни влепили пару пуль в плечо, то я бы без транквилизаторов так шустро не двигался.

– Не стреляйте, – раздалось от костров, это были голоса сразу нескольких человек. – Пожалуйста! Мы не хотели смертей! Это все Кара, она чокнутая была, она с Ромулом хороводилась! Вы ее уже убили, нас не надо!

– Не стрелять, – помолчав секунду, крикнул я. – Пока.

– Живой! – заревел Азиз. – Хозяин живой!

– Живой, живой. – Я пощупал плечо, обнаружил в камуфляже две дырки, подумал было рефлекторно: «Милена зашьет», – и сплюнул на землю. На душе было очень пакостно. Не зашьет. Убили Милену.

У костров заохали, и женский голос сообщил нам:

– Мы не виноваты! У нас и в мыслях такого не было – убивать кого-то.

– Живой! – отозвался и Голд. – Думал: все, каюк тебе, нам же тут не видно ни черта, против света. И что дальше делать будем?

– Дальше – больше, – сказал я. – Так, поселенцы, все дружно встаем, кладем руки на голову и строимся в центре поляны, там посветлее будет. Кто этого не делает, получает пулю. Если есть оружие, бросаем его на землю рядом с собой. Настя.

– Да, Сват.

Судя по голосу, Настя тоже крайне расстроилась из-за смерти Милены. Они, конечно, постоянно ругались, но все-таки были из одной стаи. И обе – из ветеранов, входивших в самый первый состав группы. Формально на этом никто не делал упор, но тоненькая грань между теми, кто стоял у истоков, и теми, кто пришел потом, существовала. Я про такое положение вещей знал, но делать ничего не собирался, – люди имеют на это право, главное, чтобы это не перерождалось в некое подобие сословной чванливости. Вот ее я намерен каленым железом выжигать, это зараза пострашнее ржавчины.

– Очень внимательно следишь за происходящим и, если что, стреляешь на поражение, – приказал ей я. – Больше этим людям доверия нет. Ясное дело, по нескольким представителям общества об остальных не судят, но больно дорого мы заплатили за свои ошибки.

Ну, посмотрим, что нам досталось. Теперь это все наше: и то, что на поляне, и те, кто на поляне.

Как это ни цинично звучит, но теперь на этих людей и их имущество у меня есть все права. Пролилась кровь – моя и тех, кто был со мной, и я имею полное право забрать себе все, что здесь есть. Включая самих жителей. Контрибуцию никто не отменял.

А что вы хотели? Война есть война. Кто победил, тот и молодец, даже если речь идет о скоротечной ночной перестрелке.

Люди поднимались и стекались к центру поляны, покорно шли туда, куда им было указано, прижимая руки к голове. Они были окончательно сломлены, я понимал это по сутулости плеч, по шаркающей походке. Да и вообще, человека, который сдался, видно сразу, а еще это очень хорошо ощущается на духовном уровне.

– Джебе, ты как? – спросил я у «волчонка».

Может, надо было об этом у него спросить первым делом, как пальба кончилась, но вот как-то не сложилось.

– Да меня едва зацепило, – признался тот. – Эта дура, похоже, и стрелять-то толком не умела, стой мы чуть подальше, может, и вовсе бы обошлось.

Ну да, нам просто не повезло. Точнее, Милене не повезло. Вот только везение – штука относительная, и с меня это вины не снимает.

Зашуршала трава – ко мне подошел Голд, за ним топал Азиз, что-то бормоча на своем языке. Их обогнали Тор и Наемник, устремившись к кострам.

– Руку давай. – Голд рывком поднял меня на ноги. – Что с выносливостью?

Я вызвал таблицу. Ого, еще бы одна пуля – и все, я бы скис.

– Крепко меня постругало, – сообщил я консильери. – От души.

– И Настя тебя подлечить не смогла, больно ты от нее был далеко. – Голд сплюнул на траву. – Так что магия – далеко не панацея.

– Ради правды сказать, «снайпер-лекарь» вообще звучит странновато. – Я подошел к тому месту, где лежала одежда Милены. – Но в целом надо что-то думать по этому поводу. Микстуры какие-нибудь, зелья, еще что-то. Может, грибы какие от этого помогают или там травы. В Сводах порыться как следует. Вернусь в крепость, напрягу наших головастиков.

– Было что-то такое, – кивнул Голд.

Кстати, о птичках. Надо будет потом мне и Насте у Азиза информацию из Свода изъять. Он за сегодня столько народу покрошил, что его Свод должен изрядно пополниться.

Я нагнулся и подобрал все, что осталось от нашего дизайнера. Одежда и пистолет. Как и не было человека. А ведь, по сути, ее все равно что и не было. Причем, что самое жуткое – не для нас, для нее самой. Нет, бессмертие – это прекрасно, но такой ценой… Не знаю, насколько это гуманно, не знаю.

– Хозяин! – Глаза Азиза налились красным, как у быка. – Я хотеть их всех убить, но он не дать!

Толстый черный палец обвиняюще показал на Голда.

– Он «детка» ствол вверх задирай, – обиженно бубнил Азиз, возникало ощущение, что он оправдывался. – Не давай мне делать то, что я должен. Но я сейчас пойди и режь им глотки. Так даже лучше, патроны береги.

Азиз вынул свой свинокол, по-другому этот нож с лезвием длиной в полруки назвать было нельзя. Он достался нам в виде трофея, его из одного рейда приперли «волчата», Азиз же, увидев этот клинок, потерял покой и не угомонился до тех пор, пока его ему не подарили.

– Да тише ты, – попросил я его. – Все уже. Не надо никого убивать.

– Ну, это спорный вопрос, – тихонько сказал Голд. – По-хорошему, по-правильному, всех этих друзей следовало бы зачистить. Сам посуди: стрельба по женщинам и детям – это такая штука… Людей много, рано или поздно на них кто-нибудь может наткнуться, и они уже не вспомнят, кто открыл огонь первым, зато про то, как мы тут перебили половину местного населения, будут твердить все. Сват, репутация – это такая вещь, которую испортить очень легко, а восстановить потом очень трудно.

– И кто будет зачищать, не ты… – начал было говорить я, заметил расползшиеся в улыбке губы Азиза и понял, что спорол глупость, с этим-то как раз никаких проблем не возникнет.

– Да понимаю я тебя. И тоже ничего такого делать не хочу. Не потому что сильно правильный, просто это нерационально. – Голд усмехнулся. – Сначала надо прощупать, что тут за народ остался, может, хоть как-то наши потери компенсируем.

– Тор, стволы собери, – попросил я «волчонка», который стоял, направив ствол автомата на молчащую толпу, сбившуюся вокруг центрального костра. – Джебе, ты дорогу к складу хорошо помнишь? В темноте не заплутаешь?

– Помню, – лаконично ответил он. – Не заплутаю.

– Тогда дуй пулей туда, забирай оставшихся там, оружие тоже прихвати. Приведи всех к нам, – приказал я ему. – У Насти только подлечись маленько, от греха.

Нас и так скоро почти не останется, так хоть все в одном месте будем квартировать. Да и оружие лучше пусть под приглядом находится.

А вот кого-то из этих людей в любом случае надо взять с собой. Кто-то ведь должен тащить нашу добычу? Там стволы, тут тоже чем-то да поживимся, из автобуса кое-что прихватить надо, в том числе пару стекол. На себе мы все это не упрем, плюс руки должны быть свободны, это дело такое, да и шагать пошустрее надо, время не ждет. Полтора-два десятка человек уже выиграли жизнь, да и остальным тоже особо ничего не грозит. Мне давно плевать на девиз академии, которую я когда-то закончил, все эти слова: «Служить людям, не думая о себе», – я выбросил на помойку, когда мне вслед смеялись те, кому я служил. Но при этом убивать просто ради того, чтобы убивать, без повода, без выгоды, без смысла, я пока не готов. Может, позже я приду к этому, но пока – нет.

А еще – пушки. Что с ними делать, я пока ума не приложу. Точнее, что с ними делать, я знаю, но вот как их отсюда в крепость переправить – без понятия. Я не до конца понимаю, как они их от склада сюда-то дотолкали.

– Так я пошел? – уточнил у меня Джебе.

– Валяй, – кивнул я.

«Волчонок» сорвался с места, я посмотрел вслед ему. Послать бы с ним кого-нибудь, да кого? Тор и Наемник нужны мне здесь, Настя прикрывает меня из леса. Хотя… У меня тут еще Азиз и Голд.

– Тор, давай с ним, – сказал я датчанину. – Подстрахуй, мало ли что. Ночь все-таки.

– Есть, – качнул тот твердым нордическим подбородком и припустил за приятелем.

– Ну а мы пойдем поговорим с народом, – сообщил я Голду и строго глянул на Азиза. – Никого без моей команды не убивать. Разошелся ты сегодня, прямо угомона на тебя нет.

Зимбабвиец глухо заворчал, из отдельных слов было понятно, что он со мной не согласен. Мол, никто в меня бы не стрелял, так и он никого бы не тронул. И он, Азиз, вообще-то добрый по своей сути человек, без повода букашку не обидит.

– Не гунди, – строго сказал ему я, и негр замолчал.

Люди так и стояли, держа руки за головой, как и было велено, и тихонько переговаривались. Когда мы к ним приблизились, разговоры стихли.

– Это все случайность, – громко заявила женщина с короткой стрижкой, та самая, которая спорила с мордоворотом и получила от него удар в грудь. Кстати, толстяку не повезло, он тоже попал под раздачу Азиза. Хотя, может, и повезло, у него шансов уцелеть было немного, он явно был из команды Ромула. Его все равно пришлось бы убирать, на кой он мне такой красивый нужен? – Поймите, мы меньше всего хотели, чтобы все произошло именно так.

– Хотели, не хотели. – Я развел руками. – Вышло так, как вышло. Была стрельба, погиб мой человек. Очень хорошая девушка, между прочим. Это грустно и забавно одновременно. Она всегда выступала за то, что любой вопрос можно решить мирным путем, и погибла от пули в совершенно ненужной перестрелке. Ирония судьбы.

– Но согласитесь, даже если вы убьете всех нас, то ее это не вернет, – сообщила мне женщина. – Да и потом, она же не умерла насовсем? Она где-то воскреснет, можно ее поискать…

– Что значит «можно»? Нужно, – сообщил женщине я. – У нас есть железное правило – мы всегда ищем своих, если они погибли.

Баба-то непростая, явно заводила, ее слушают и, что важно, похоже, к ней прислушиваются. Надо ее отвести в сторонку и как следует расспросить о местных раскладах.

– Можно мы руки опустим? – сказал кто-то. – Затекли.

– Нельзя, – резко ответил Голд. – Сначала решим, как дальше жить будем.

– А мы не знаем. – Женщина невесело засмеялась. – Мы и до этого-то жили не ахти, а теперь и вовсе непонятно, как нам быть. Может, вы что предложите?

В ее словах, точнее в интонации, не было иронии. Это был именно вопрос.

– Сначала я кое-что поясню, – помолчав, сказал я. – Чтобы внести ясность. Мы пришли сюда найти склад. Да, мы знали, что он тут есть, и предполагали, что его могли обнаружить до нас. Но плана отнять найденное у тех, кто это сделал, у нас не было, мы прекрасно понимаем: кто успел, тот и съел. Ромул почему-то не захотел нас услышать, начал ставить какие-то совершенно безумные условия, убил одного из моих людей, после чего нам, защищаясь, пришлось уничтожить и его группу, и его самого. И тем не менее сюда мы все-таки пришли говорить, а не стрелять.

– Ромул был психически нездоровым человеком, – громко сказала женщина. – Я это говорю вам как специалист по подобного рода заболеваниям, это квалифицированное утверждение, это диагноз.

– Вы психоаналитик? – поинтересовался у нее я.

– Я психиатр, – сообщила мне женщина. – Это разные специальности.

– Да это и без диагноза было понятно, – заметил Голд. – Даже по голосу, по тому, как он говорил.

– Да бог с тем, как он говорил. – Женщина невесело усмехнулась. – Знали бы вы, что он делал с теми, кто ему не подчинялся.

– А чего вы его не убили? – удивился я. Если честно, я за короткий срок здесь уже привык к тому, что ряд вопросов в этих местах решается очень просто, быстро и эффективно. – С ненормальным лидером жить вредно для здоровья.

– Вам это, может быть, и кажется простым, – дипломатично заметила женщина. – Нам подобное сделать сложнее. И потом, он же не один был, вокруг него сгруппировалось ядро…

– Которое мы перебили у схрона без особых хлопот, – оборвал я ее, поскольку все, что она сказала бы дальше, мне было ясно. – Как вас зовут?

– Лиана.

На этот раз она улыбнулась хорошо, дружелюбно.

– Сват, – представился я и махнул рукой. – Все, граждане, конечности можно опустить. Лиана, давайте так: расскажите мне в двух словах, что здесь к чему? Мы вас послушаем, а потом будем думать, как дальше жить, хорошо?

Не скажу, что сама история этого поселения меня удивила. Куча косвенных фактов мне была уже известна, и из них уже можно было сложить некий пазл. Лиана скорее подтверждала мои догадки и дополняла их. И еще, сдается мне, что история всех крупных объединений людей в этом мире будет более-менее похожей.

Ромул, который, при всех своих отклонениях, все же был лидером, собрал вокруг себя ядро людей, нашел эту поляну, которая служила им домом, и установил правила общежития.

Разумеется, он не сразу стал тираном местного значения, сначала здесь было подобие демократии, но это продлилось недолго. В какой-то момент размытое «мы» заменило твердое «я», после оно стало подкрепляться тумаками и прочими мерами принудительного характера. Закончилось все серьезным столкновением – несколько мужчин, которые, похоже, имели кое-какой жизненный опыт и умели постоять за себя, попытались объяснить Ромулу его неправоту, но проиграли эту войну, после чего были вынуждены тикать из лагеря, спасая свои жизни. Плюс, опасаясь репрессий, с ними подалось в бега десятка полтора человек. Что с ними стало, добрались они куда-то или нет, – неизвестно. Впрочем, в какой-то момент один из беглецов вернулся, но уже воскресший, а потому ничего не помнящий. Ромул долго бесился по этому поводу, особенно ему было жалко несколько пистолетов, которые беглецы утащили с собой.

– О как. – Я глянул на Голда. – Слушай, а помнишь, рейдеры нам рассказывали, что они в лесу с какими-то тертыми мужиками сцепились?

– От судьбы не уйдешь, – кивнул Голд. – К тому же их вроде то ли пять, то ли шесть было. Видать, потрепала их дорога.

Жалко, что эти мужики на нас не вышли, я бы от таких не отказался.

Собственно, больше бунтов не было. Люди смирились с тем, что первое и последнее слово за Ромулом, что и обострило его психическое заболевание. Получив неограниченную власть, он начал чудачить уже всерьез, подозрительно относиться ко всем вновь прибывшим, подолгу допрашивая их. Под конец он даже стал некоторых убивать.

Да и с теми, кто обитал в его лагере, он стал чересчур жесток, охотно пускал в ход кулаки и поощрял свою свиту делать то же самое. Буквально на днях прозвучало слово «раб». Прозвучало в первый раз, но не в последний, это несомненно.

Ну и склад, который был его идеей фикс. Каким-то образом он узнал, что тут такой не один, и убедил сначала себя, а потом и остальных в том, что рано или поздно к бункеру придут те, кто знает, где еще такие есть. Самое забавное, угадал он, мы же пришли.

У бункера был организован постоянный пост, где посменно сидело двое соглядатаев. Они-то нас и заметили. Один побежал в лагерь, второй следил за нами. А дальше все случилось так, как случилось.

– Я знаю, что вы, скорее всего, нас не понимаете, – закончила свой рассказ Лиана. – «Как так можно, почему вы просто не убили его, вас же больше», – скажете вы. Но вот такие мы. Не умеем мы всего это, нам проще сказать себе: «Все обойдется как-нибудь».

– Простите, но вы-то как раз на такого человека не похожи, – заметил я, улыбнувшись. – Ну вот совсем.

– Просто я это хотя бы могу признать, – без тени улыбки ответила мне Лиана. – А остальные – нет. Разве что кроме Китти.

Она показала мне на девушку с кошачьими чертами лица. Та, увидев, что мы на нее смотрим, подмигнула мне. Не игриво, а скорее как-то по-дружески.

Разговор начал переходить в нужную мне плоскость, конкретно по людям, и я предложил женщине отойти в сторонку, на что она охотно согласилась.

– Китти вообще молодец. – Лиана поправила волосы. – Последние дни она все крутилась вокруг Ромула. Сдается мне, готовила его убийство. Он ее подругу недавно изнасиловал и убил, а Китти, как мне кажется, не из тех, кто такие вещи прощает.

– Голд, – окликнул я консильери, показал ему взглядом на девушку, тот понятливо кивнул и поманил ее к себе пальцем.

– Что, что? – всполошилась Лиана. – Она на самом деле…

– Все нормально, – успокоил я ее. – Не волнуйтесь. Нам интересно, кто что собой представляет. Да и с другими людьми мы тоже пообщаемся.

Я не знаю почему, но я не видел смысла врать ей. Да и потом с такой-то профессией ее еще поди обмани.

– Селекция, – понятливо кивнула наша новая знакомая. – А что будет с теми, кто вам не подойдет?

– Да ничего не будет, – пожал плечами я. – Мы же тут жить не планируем, так что ваша земля вашей и останется. Пусть себе существуют дальше как могут.

– Дальше? – Лиана скривилась. – Боюсь, что дальше у них не будет. Еду добывали Ромул и его люди. Те, кто останется тут, просто умрут от голода. Я не в переносном смысле, я в прямом. Не сразу, конечно, но умрут. У нас не все приспособлены к охоте и собирательству.

– Такие и у нас от того же могут окочуриться, – насмешливо протянул я. – У нас тоже еду за так не раздают. Простите за прямоту и цинизм, но те, кто не хочет ничего делать, пусть даже не из идейных соображений, а в силу того, что их этому не учили, уходят прямиком в лес. Причем в буквальном смысле.

– Композитор не должен разбрасывать навоз, – тихо сказала Лиана.

– Не должен, не может или не хочет? – уточнил у нее я. – Впрочем, это все грани одного и того же. Слушайте, подобные дискуссии у нас закончились давным-давно, поэтому скажу просто: если композитор не должен разбрасывать навоз, значит, он не должен и есть. Ему не работать, а значит, силы ему не нужны, следовательно, нечего воровать еду у того, кто честно трудится. Вперед, в лес, местную нечисть гаммам учить. Авось она пожалеет творческого работника.

– Я вот сейчас подумала: а так ли велика разница между вами и Ромулом? – опустила глаза женщина. – Нет, не во всем, но в подходе к некоторым вопросам.

– Смею вас заверить, сейчас подобную позицию разделяют во всех более-менее крупных общинах, – без тени сомнения сообщил я ей. – Это элементарный подход к вопросу выживания, и не более того. Культура, искусство – это все нужно, это все важно, но только тогда, когда для этого есть условия и ресурсы. У нас тут сейчас ни того, ни другого. Нет, это не значит, что мы микроскопом гвозди забиваем, у меня вот в наличии два умника есть, профессора, самые настоящие. Их никто рыбу ловить или лес валить не отправляет, они занимаются тем, что суют нос во все дырки, время от времени предлагая довольно разумные идеи. Хотя, признаться, чаще просто вносят суету в рабочий процесс. Но при этом они приносят пользу, они генерируют идеи – это работа, и работа полезная. Тут вопрос не в неприспособленности отдельных граждан, тут вопрос в хотении. Кто хочет, тот всегда себе дело по душе найдет. А если человеку проще прикрыться своей творческой натурой вместо того, чтобы встать и хотя бы посмотреть, что другие делают, так это не неприспособленность. Это лень и неохота.

Тетку мне надо сломать, причем непременно. Судя по всему, слова ее имеют тут вес, и, значит, за ней пойдут все, кто мне нужен. А с остальными… Что-нибудь придумаем. Хотя тут еще и дети есть, штук пять, причем мелких совсем, вот это настоящий балласт. И, боюсь, он повиснет на нас, фиг этот психиатр без них с нами пойдет.

– А вы хитрец, – погрозила мне пальцем Лиана. – Хитрец.

– Да господь с вами, – отмахнулся я. – Куда мне, мое дело солдатское. Вы мне лучше расскажите, что тут за народ. Нет, поговорю я с ними обязательно, но мне интересны ваши характеристики. И начните с тех, кто владеет магией. Этот упырь, Ромул, сказал, что вы с магами сталкивались.

– Вы, наверное, про приобретенные таланты говорите? – уточнила Лиана. – Что-то из области невозможного?

– Называйте это как хотите, – насторожился я. Не подвела чуйка, есть тут такие. – Ну, к примеру, погибшая девушка могла любому силой мысли секунд на пять дыхание остановить.

– Ну да, я это и имела в виду, – закивала Лиана, оживившись. – Мы, то есть я, называем это «талант». Например, Жени. Она дважды в день могла придать человеку увеличенную скорость, на три часа, он начинал быстрее двигаться.

– Ага, вот и мне показалось ненормальным то, как покойник ловко с пистолетом обращался, – сообразил я. – Которая из людей Жени-то?

– Какая-то из вон тех, – показала Лиана на кучки тряпья, так и лежащие на траве. – Не знаю, в каком месте именно она погибла.

Ну вот что за ерунда! Из всей этой толпы Азиз умудрился прибить такую полезную гражданку! Да чтоб ему, черту черному!

– Милейшая была девушка, бельгийка, – печально сообщила мне Лиана. – Домашняя, воспитанная…

– Ну что ж теперь… – Я был очень расстроен. – Кто еще из таких, одаренных, есть?

– Викентий, – показала женщина-врач на долговязого мужика. – Он умеет делать воду.

– Это как? – не понял я.

– Вот так. – Лиана явно получала удовольствие от моего удивления. – Берет в ладони песок, закрывает глаза, открывает их – а в руках уже вода.

Ну, если он такое в промышленных масштабах делать умеет, еще ничего. А если только жменьку… Не знаю, сомнительный талант. Но пусть будет, нам все сгодится.

– И еще есть Селена, вон она, – продолжала тем временем Лиана, показывая мне на девушку, которой больше подошло бы имя Мальвина, потому как у нее были радикально голубые волосы. – Она умеет вызывать ветер.

– Сильный? – уточнил я, глядя на то, как Голд, пообщавшись с Китти, подозвал к себе еще двоих местных, молодого парня и девушку. Девушка была впечатляющая – не каждый день видишь представительницу слабого пола с длинным полосатым хвостом.

– Как-то раз она порывом ветра сбила с ног одного из людей Ромула. Тот подумал, что нравится ей, но ошибался.

Ага. А вот это – полезное умение. Стало быть, Селена – маг воздуха.

– Я так понимаю, что эти двое уже заняли место в рядах тех, кого вы уведете с собой? – подытожила Лиана.

– Если они захотят, – уточнил я, кривя душой.

Мне их согласие было нужно чисто номинально. Не люблю людей неволить. И потом, работа из-под палки – это несерьезно. Так что будем с ними договариваться, что, полагаю, не станет такой уж большой проблемой.

– Да и потом… Что значит «уведете»? – Я сделал вид, что возмущен. – Мы люди доброй воли, силком никого тянуть не будем. Хотя, чего таить, есть уже и такие кружки по интересам. В смысле – появились те, кто не особо спрашивает чье-то мнение.

И я немедленно поведал Лиане о проделках кочевников, причем не поленившись сгустить краски. Мне рассказать подобные новости не сложно, а ей полезно будет знать, что вне леса творится.

Люди тем временем поняли, что убивать их не станут, дети начали потихоньку галдеть и заниматься своими делами, взрослые глазели то на меня с Лианой, то на Голда с тремя своими соплеменниками, которые ему что-то втолковывали.

– А вообще народ у нас славный, – гнула свою линию женщина-врач. – Добрый, отзывчивый.

– Это прекрасно, – не спорил с ней я. – А по профессиям он, народ то есть, кто?

Лиана задумалась.

– Врать не буду, – ответила она наконец. – Все больше офисный люд. Маркетологи, визажисты, компьютерщики всех мастей – от художников до администраторов сетей. Но есть и интересные профессии. Викентий, например, палеонтолог, доктор наук.

– Это что-то с динозаврами связанное? – уточнил я и получил утвердительный кивок. – Прикольно.

– Бог троицу любит, – сказал Голд, подкравшийся как всегда незаметно. – У нас двое таких уже есть, пусть трое будет. Нам этого Викентия так и так забирать. Он…

– Уже в курсе. – Улыбку, скользнувшую по губам Лианы, я предпочел не заметить. – Тебе чего? Я тут кадровый вопрос разруливаю.

– А я все больше сейчас по материальной части пообщаться хочу, – очень серьезно ответил мне Голд. – Пойдем-ка.

Он поманил меня рукой, достал фонарик и двинулся за тремя своими собеседниками, которые бодро потопали в темноту, в противоположную сторону от той, где в засаде сидела Настя.

Заметив, что я направился за Голдом, за мной пристроился Азиз, вызвав тем самым облегченный выдох людей на поляне. Ранее зимбабвиец облюбовал себе место напротив перепуганных поселенцев и все это время таращился на них своими выпученными глазами. Не знаю, как им, а мне было бы жутковато.

Впрочем, Лиана, которая к ним подошла, явно попыталась успокоить народ. Тетка она вроде бы неплохая, но себе на уме. Посмотрим, куда это ее выведет.

Цель похода, как оказалось, располагалась недалеко, аккурат за поляной. Кстати, выяснился вопрос, где местные брали воду. Топая за Голдом, я уловил журчание – тут, похоже, был ключ или родник.

– Это здесь, – красивым грудным голосом сказала девушка-кошка. – Вот они.

– Кто «они»? – уточнил я, созерцая немаленьких размеров горку, накрытую брезентом.

– Угадай, – засмеялся Голд, откидывая брезент, под которым обнаружились штабеля продолговатых ящиков. Он сунул фонарик Китти и потянул верхний ящик из ближайшего штабеля на себя. Парень, пришедший с нами, бросился ему помогать.

Впрочем, тут были не только ящики. Еще я заметил генератор, подобный тому, что был в нашем схроне, только поменьше, мотки кабеля и еще какие-то тюки.

– Да ладно. – Я догадывался, что в ящике, который Голд окидывал жадным взглядом.

– Алле-оп. – Голд поставил ящик на траву, щелкнул замками и откинул крышку.

 

Глава 12

– Ап, – сказал я, глянув на содержимое, да еще и присвистнул.

В ящике приятно посверкивали золотом гильз артиллерийские снаряды. Они аккуратно лежали в два ряда и выглядели очень симпатично. Ну насколько симпатично могут выглядеть приспособления для убийства себе подобных.

– Антиквариат! – Голд погладил один из снарядов, будто кошку или собаку. – Я таких и не видел никогда.

– Можно подумать, что ты пушки такие видел, – показал я на накрытые брезентом орудия.

– Ну пока не знаю, но, скорее всего, тоже не видел, – согласился со мной Голд. – Так пойдем посмотрим?

– Утром, – отказался я. – При нормальном освещении глянем. Не будем портить себе удовольствие и глаза.

– А калибр снарядов-то невелик, – отметил Голд. – На первый взгляд, хотя я в этом совершенно не разбираюсь. Только вот сдается мне, что они не для уничтожения техники, они противопехотные скорее.

– Так это хорошо. – Я тоже потыкал пальцем в снаряд. – Танки у нас тут пока не ползают, а человеков много ходит. А вот другое – плохо.

– Транспортировка, – с полуслова понял меня консильери. – Это да. Хотя у нас теперь кое-что упростилось. Я про человеческий вопрос и ситуацию выбора верного решения.

Я посмотрел на навострившую острые ушки Китти и кивнул:

– Да тут уже не до выбора, надо работать с тем, что есть.

– Разумно. – Голд потер руки. – Более чем.

– Скажи мне, Китти, – обратился я к девушке-кошке. – Ничего, что я тебя так называю?

– Меня все так называют. – Она с готовностью приблизилась ко мне. – Чего сказать?

– Много чего, у меня есть к тебе сразу несколько вопросов, – потер подбородок я. – Первый: ты в самом деле собиралась убрать Ромула?

Китти помедлила секунду, а потом решительно сказала:

– Да. Он реально нас всех достал. Он был мутант.

Голд хмыкнул. Слово «мутант» для него означало только внешние трансформации, а потому реплика кошкоподобной Китти показалась ему забавной.

– Исполнять его должна была ты? – Я посмотрел в глаза Китти, понял, что слово «исполнять» ей не слишком понятно, и переспросил: – Ты его убивать должна была?

– Я, – кивнула Китти, с легким презрением глянув на двух своих приятелей.

Те потупились. Как видно, была на то причина. Если они просто струсили, это понижает их шансы на место в боевом составе крепости.

– До этого убивала кого? – сразу же задал следующий вопрос я.

– Нет, – неохотно призналась она.

– Ясно, – вздохнул я.

Держалась она хорошо, уверенно, я было даже подумал, что у нее есть какая-то первичная подготовка. Но нет. Впрочем, неплохое приобретение, люди с крепким позвоночником нам нужны. А у этой Китти стержень внутри есть, это сразу видно.

– Вот еще что. – Я щелкнул пальцами. – Скажи, среди тех, кто уцелел, остались сторонники Ромула? Ну те, кто его поддерживал, кто в ладошки хлопал, когда он власть в свои руки забирал, кто с другими через губу потом говорить начал?

– Остались, – немедленно ответила мне Китти. – Двое.

– Голд, – сказал я консильери, который внимательно слушал нашу с Китти беседу. – Вопрос с ними на тебе. Предложи им остаться тут, объясни, что нам они не нужны. Формально – это потенциальные инсайдеры, кто знает, что у таких людей за душой? Ну а если они все-таки тебя не послушают и за нами увяжутся, их надо будет убрать. И сделать это следует тихо и незаметно, не стоит людей дополнительно пугать, они и так уже зашуганные до края. Будут потом всякую ерунду болтать, а нам это не слишком нужно.

Говоря все это, я внимательно наблюдал за реакцией Китти и мысленно порадовался. Тема разговора была понята моментально, но при этом никаких эмоций на ее лице не возникло. Ни брезгливости, ни страха – ничего.

У двух ее приятелей, впрочем, эти слова тоже никаких эмоций не вызвали. Отлично.

А чтобы до конца понять, из какого они теста вылеплены, этим троим и поручим ненужных людей убрать. Поглядим на них в деле. Это тебе не бой, где все просто и понятно, а работа, причем специфическая.

Ну а если двое прихвостней Ромула все-таки окажутся людьми разумными и останутся тут, на поляне, то Китти ничего и делать будет не надо. Ими займется Азиз. Мне совершенно ни к чему, чтобы кто-то Ромулу, который сюда может снова притащиться, рассказал о том, что с ним случилось раньше. Да и добро мы с собой все не унесем, а оставлять его под присмотром тех, кто к тебе изначально не расположен, – это, знаете ли, такое безрассудство, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Как скажешь, – согласился Голд. – Как по мне, абсолютно разумно. Ну а что до незаметности, так ведь лес, там и не такое можно провернуть. Он и скроет, и поможет. Да, Китти?

– Конечно, – покладисто кивнула остроухой головой девушка-кошка. – Я в этом просто уверена. Ушли и не вернулись, у нас тут такое уже бывало.

Мы с Голдом переглянулись. Нет, несмотря на потери, вылазка задалась, и речь не только о материальных благах. Хорошая девочка. А еще у меня теперь два мага появилось. Один – так себе, а вот та, что с ветром, – это интересно. Отдам ее умникам, пускай изучают.

– А ведь все в один заход не унесем, – подошел к нам Наемник и одобрительно глянул на снаряды. – Там еще один складик имеется, нам его тетка из местных показала.

– Есть, есть такой, – закивала Китти. – Там Ромул всякие полезные штуки складывал, те, что не для войны нужны.

– Что нашел? – повернулся я к Наемнику.

– Шесть бочек горючки, не знаю какой, но вроде как дизельное топливо или мазут, – неторопливо поведал тот. – Генератор наподобие того, что на нашем складе был, только поменьше маленько. Проводов разных – бухт шесть-семь, лампы дневного света, куски жести и куча разной другой мелочи.

– У него еще одна заначка была, – поспешно сказала Китти. – Я это точно знаю. Там у него оружие лежало. Но где она, я не в курсе.

– А те двое, что уцелели, – в курсе? – спросил у нее я.

– Вряд ли, – поморщилась Китти. – Они так, подпевалы мелкие. Ромул был мнительный очень, он мало кого к себе подпускал, так, чтобы со всем доверием. Кару только, подстилку эту, ну ту, что в вас стреляла, да еще пару приятелей, из тех, что первые к нему примкнули. А остальным… Ничего он не говорил, уверена.

– Плохо, – опечалился я и почесал затылок. – Голд, я так думаю, что там он не только запасы огнестрела держал. Откуда-то ведь он знал, что склад не один был? Полагаю, в схроне документы какие-то были, которые он прочел. И нам бы их не грех прочесть.

– Да, вот только где его искать, этот тайник? – Голд тоже, сдвинув кепи на лоб, потер затылок. – Лес большой, а времени – в обрез. Сколько у меня на это? День, не больше.

– Не больше, – подтвердил я. – Послезавтра утром выходим. Точнее, уже завтра.

Я после смерти Милены было ляпнул, что прямо утром отправляемся в путь, но сейчас понимал – это утопия. Надо просеять народ, определить, кого, если что, беречь, а кого – не слишком, распределить груз, как-то замаскировать то, что мы не сможем унести… Дай бог, чтобы дня хватило. Ну а ночью в путь пускаться – это верх идиотизма. Один сосновый лес чего стоит, его непременно надо миновать засветло, кто его знает, что там ночью происходит. И вообще нужно хорошенько продумать, как эту толпу через него провести, чтобы они не разбежались или со страху дров не наломали.

А что до тайника с оружием…

– Слушай, а шкет уцелел? – спросил я у Голда. – Тот, который нас сюда вывел.

– Это вы о Нике? – оживилась Китти. – Так вон он. Ник в этого Ромула просто влюбился, ну, в переносном смысле, понятное дело. В рот ему глядел, разве только ноги не целовал. Тому, правда, до него дела не было – Ник мелкий совсем, так что кроме подай-принеси никаких поручений не выполнял. А я про него совсем забыла, так что не двое сторонников, а трое.

– Такие пацаны всегда все знают, – сообщил я Голду. – Точно говорю, сам таким был.

– Это да. – Голд заложил большие пальцы рук за ремень. – Но такие пацаны еще и упорством отличаются, им, если что в голову втемяшится, то фиг оттуда выбьешь.

– Так не выбивать надо. – Я усмехнулся. – Лучше всего выковыривать. И для этого есть масса способов.

– Ты уверен? – Голд был очень серьезен. – Ты же понимаешь, что тут просто задушевной беседой не обойтись. Тут Азиза надо будет подключать.

– Это информация и оружие, – холодно ответил ему я. – Впрочем… Настя, пойди сюда.

Не дрогнуло у меня в душе ничего, не стану врать. Это, конечно, не война, но ситуация, очень близкая к ней. И на кону стоят вещи, которые определяют в этом мире очень многое, в том числе то, жить моим людям или умереть. Так что сантименты, лирика и прочая ерунда, вроде излишнего гуманизма, здесь пока не к месту. Заметим, Ромул с нами бы не церемонился, в этом я уверен. Но и пытать кого-то мне не хотелось, особенно мальчишку, который просто сдуру выбрал себе в кумиры не очень здорового человека.

Китти во время этого разговора переводила глаза с моего лица на лицо Голда. Судя по всему, сама идея предстоящей акции ее совершенно не напрягала, что меня дополнительно порадовало. Надо будет потом ей тоже снайперку дать и посмотреть, что из этого выйдет. Один стрелок – хорошо, но два – лучше.

– Чего? – подошла ко мне Настя, у которой за спиной все еще висела винтовка.

– Солнышко, – приобнял я ее за плечи. – Помнишь мальца, который нас сюда привел?

– А как же. – Настя кивнула. – Он у костра сидит, насупленный весь.

– Так вот, – продолжил я. – Есть подозрение, что этот пацан может знать, где нычка Ромула со стволами и другими полезностями. И эту информацию из него надо выудить.

– Так вон, Азиза отправь с ним побеседовать, – посоветовала мне Настя. – Он на него до сих пор зол, не любит он, когда от него кто-то сбегает. Азизу любой душу откроет и все расскажет, причем даже то, чего и знать не знает.

– Не факт. – Я поморщился. – Такие мальчишки – они упорные, понимаешь? Да и потом, Азиз костолом, он его измордует, а нужного мне, скорее всего, так и не узнает. Боли-то нет, а остальное – одна декорация. А то и вовсе парня забьет до смерти, что вообще ни в какие ворота.

– Так от меня-то чего нужно? – напрямую спросила Настя.

– Сломай его, – почти шепнул ей на ухо я. – И для этого совершенно не нужно насилие, поверь. Знаешь, чего мальчики в его возрасте боятся больше всего? Позора. Того, что хулиганам отпор не получится дать и это кто-то увидит; что девочки за спиной смеются, причем вроде как над ним, что прыщи по морде пойдут. Опозориться они боятся.

– Ага, – смекнула башковитая Настя. – Стало быть…

– Сломай его, – повторил я. – Стяни с него портки, поверти в руках нож, скажи что-то вроде: «Думала тут что-то отрезать, а здесь фиг что найдешь».

– Ну как-то так я и подумала, – Настя плотоядно улыбнулась. – Это может быть забавно. Я пойду?

– Голд, отправляйся с ней, – попросил я консильери. – Вопросы ведь задавать будешь ты?

– Юная леди. – Голд галантно согнул руку крендельком.

– Сударь. – Настя изобразила подобие книксена и уцепилась за его локоть. – Рада составить вам компанию.

Китти смотрела на все это с всевозрастающим интересом.

– Сват, – обратилась она ко мне. Я не представлялся, но имя мое она слышала. – А как к вам попасть?

– Ты уже с нами, – удивился я. Это у меня не вызывало никаких сомнений. – Как и все остальные.

– Я не про то. – Китти помотала головой. – Речь о другом. Как стать одним из…

– Тех, кто сейчас со мной здесь? – закончил я ее фразу. – Ты про это?

– Да, – чуть облегченно вздохнула Китти. Она явно затруднялась в подборе слов, не зная, как правильно назвать моих ближников.

– Это вполне реально, – заверил ее я. – Сейчас я тебе ничего объяснять не буду, но когда мы доберемся до нашей крепости, то продолжим разговор. А пока иди.

Если она не дура, а она не дура, то сообразит, как вести себя в дороге. А я на это посмотрю. И Наемник – тоже. Впрочем, у меня хорошее предчувствие относительно нее.

– Послушайте, – услышал я голос Лианы, она приближалась ко мне, по дороге пересеклась с Китти и посмотрела на нее без особой любви. – Послушайте!

– Да. – Я захлопнул крышку ящика со снарядами, ни к чему им отсыревать, под утро наверняка здесь туман ложится. – Что случилось?

– Ваши люди куда-то повели мальчика, Ника, – пояснила встревоженная Лиана. – Причем так, знаете, агрессивно. Он ни в чем не виноват!

– Повели, есть такое. – Я схватился за ручку, приделанную к ящику, кивнул Наемнику, тот взялся за вторую, и мы подняли снаряды, чтобы поставить в штабель. – И-и-и, э-э-эх. Так вот, повели. И если они это делают, значит, так надо.

– Я не девочка, не надо мне сказки рассказывать, – чуть повысила голос Лиана. – Они же его убивать повели.

Наемник хмыкнул, помотал головой и отошел куда-то в сторону.

– Вы не девочка, – согласился с ней я. – Вы идеалистка. Если бы мои люди хотели его убить, они бы никуда его даже отводить не стали. Они бы его прикончили прямо тут, без особых сантиментов. Я не лукавлю, это случилось бы именно так.

– Тогда зачем его с собой забрали? – требовательно спросила Лиана.

– Скажите, вы хотите, чтобы ваши люди выжили, были сыты, не думали о безопасности? – мягко спросил я у нее.

– Конечно. – Лиана была напряжена до крайности.

– Тогда заканчивайте задавать мне вопросы, которые не находятся в вашей компетенции, – уже жестко произнес я. – Я очень не люблю, когда люди лезут в те дела, про которые им знать не положено. Не потому что они глупы или никчемны, а просто по уровню допуска. Заметим: совет этот я даю вам только один раз, во второй будет другой разговор. И у ваших людей появится новый парламентер.

Она мне нужна, она умная баба, но ее надо сразу загонять в рамки. Я начал ее ломать в наш первый разговор, сейчас надо было это дело доводить до ума и смотреть на результат. Если согнется, хорошо. Если нет, если продолжит дурака валять, руками махать и искать мировую справедливость, тоже может заплутать в лесу. Навсегда.

Мне без надобности марионетки, мне нужны сильные и умные люди, которые не побоятся спорить, доказывать свою правоту и даже орать на меня. Но мне не нужны идеалисты, которые ради каких-то невнятных идей готовы погубить окружающих. Эту мерзость я не потерплю, от них слишком много вреда.

– Он ребенок, – упрямо сказала Лиана, но с примирительными нотками в голосе. – Детям свойственно создавать себе кумиров. Что детям – взрослые этим занимаются куда охотнее. То, что Ромул стал идеалом Ника, не вина его, а беда.

– Да шут бы с ним и с его почитанием сильных личностей, – устало ответил ей я. – Этот пацан может знать, где у вашего Ромула захоронка была, он там кое-какое полезное добро припрятал. Вот расскажет, где это место, – и все, он свободен. Нам больше от него ничего и не надо.

– Ник ничего вашим людям не скажет, даже если знает. – Лиана сморщила лицо так, как будто хотела заплакать. – Он очень упорный мальчик, цельная натура.

– Скажет, – заверил ее я. – Никуда не денется.

Прав оказался я – часа через полтора на поляне появились мои люди. Голд, непривычно смущенный, подошел ко мне, отвел в сторону и сообщил:

– Все этот щегол рассказал и показал. Ты прав был – он за Ромулом по пятам ходил и видел, где тот тайник оборудовал. Это недалеко отсюда, километрах в полутора. Мы уже и вскрыли его сразу.

– И чего? – оживился я. – Какой улов?

– К тому, что есть, десяток пистолетов, четыре автомата, три цинка патронов и еще кучка барахла, завернутого в брезент. Ромул этот точно был странный малый – там зеркала от автобуса, бинокль, зажигалка… Сорочья коллекция.

– Или обменный фонд, на тот случай, если придется отсюда ноги делать, – предположил я. – Вроде как не с пустыми руками. Бинокль, зеркало – вещи редкие, полезные, всем нужные. Так что не такой он и дурак был.

– Возможно, – не стал спорить Голд. – Еще там были бумаги, немного, буквально пара листов.

– И что в них?

А вот это было очень любопытно.

– Не знаю, – развел руками Голд. – Этот дебил их положил сверху, даже не обернул ничем. Гроза, видать, и сюда дошла, захоронку же он в здоровенном стволе старого дерева сделал, оно изнутри все сгнило, там людей прятать можно, не то что оружие. Но оно на земле лежало, так что вода, как это и бывает, дырочку себе нашла. В общем, бумаги эти у меня в руках расползлись просто. Видно, они сами по себе почтенного возраста были, да еще и намокли… Плюс раньше роса выпадала, туманы. Хорошо еще стволы не подмокли.

– Странно, – удивился я. – А этот комик, выходит, в схрон свой не часто заглядывал?

– Выходит, что так, – признал Голд.

– Парень долго кочевряжился? – из интереса спросил я. – Кстати, а где он? Сбежал, что ли?

Я видел Азиза, нагруженного, как мула, на каждом плече у него висело по два автомата стволами вниз, да еще он держал приличных размеров брезентовый тюк, видел безмятежно улыбающуюся Настю, а вот мальчишку не заметил.

– Да кабы. – Голд замялся, чем меня уже не только удивил, но даже как-то насторожил.

– Не телись, – попросил его я. – Что такое?

– Его Настя прирезала, – сказал наконец консильери. – Причем так хладнокровно, что мне не по себе стало.

– Кхм. – Я даже закашлялся. – А зачем? Он что, сильно упирался?

– Да нет. – Голд пожевал губами. – Сначала, понятное дело, нес всякий бред вроде: «Не скажу» и «Вам отомстят», – но быстро перестал, когда Настя ему портки спустила и пообещала отрезать все неформатное, что ей на глаза попадется. Паренек молодой был, не столько испугался, сколько смутился.

Ну да, все, что я ей посоветовал, она сделала.

– А когда тайник вскрыли, он сдуру снова хамить начал, – продолжал тем временем Голд. – «Мы вам еще покажем, Ромул вернется»… Ничего нового. Насте тоже пообещал много всего интересного из ее предполагаемого ближайшего будущего. С фантазией, к слову, видно, веселые ролики в Сети смотрел часто. Тут она и приказала Азизу этого дурачка придержать, он ведь даже отбежать в сторону не догадался перед тем как эту чепуху молоть.

– А что Азиз? – уточнил я.

Странно как-то выходит. Парнишка шустрый был, фиг его в лесу да в темноте поймаешь. И дураком его назвать было трудно – говорить грубости в двух шагах от моего телохранителя? Что-то не сходится.

– Она для него женщина хозяина, забыл? – Голд махнул рукой. – Так что никакого разрыва шаблона. Азиз его прихватил, Настя немедленно достала нож, мальчишке подмигнула и сразу после этого горло перерезала. Знаешь, так запросто, как конфету съела. Я, как ты понимаешь, не студентка-первокурсница и много чего видел. Да что там видел: сам творил. Но тут другое. Знаешь, что она мне сказала после этого?

– Что-нибудь вроде: «Давно хотела попробовать»? – предположил я.

– Почти угадал, – мрачно сказал Голд. – «Ну и ничего сложного. Причем так эффективно выходит, вон, он сразу помер».

– Однако разошлась она что-то, – помассировал я виски. – Нет, хорошая смена растет, зубастая, но тут прямо перебор выходит.

– Это-то и страшно. – Голд вздохнул. – Если они так налево и направо народ начнут валить за всякую ерунду, за грубое слово, с кем нам работать тогда? С деревьями? Ну наговорил паренек глупостей – чего его за это, в расход пускать сразу?

Фу ты. А я-то уже испугался, подумал: в моем советнике совесть проснулась и жалость ко всему живому. Это бы меня изумило куда как больше, чем Настины проделки.

– Я же сказал: перегиб, – согласился я с ним. – Резьба по населению – это не лучший способ убеждения, согласен полностью. Но давай так – мальчонка все-таки сам виноват. Он разве не видел, что Настя – девушка нестандартная, резкая? Голову тоже надо включать иногда.

– Голова головой… – Голд явно уперся. – Тенденция пугает. Я профессиональный убийца, ты тоже. Нас этому учили, это была наша профессия. И еще нас учили тому, что убивать надо вовремя и по делу. Но эти-то…

– Голд, это беспредметный разговор, – поморщился я. – Нас учили в другом мире и для других целей, даже странно, что я это тебе говорю. А еще нам вбивали в голову, что человеческая жизнь бесценна и неповторима. Ну и что мы видим тут? Жизни эти копейки не стоят, и стрелять первым скоро станет хорошей традицией. Голд, да мы по сравнению с тем же Ромулом мальчики-дошкольники, он Дергачу голову просто так прострелил. У нас, жутко сказать, какие-то принципы еще остались, мы не палим налево и направо без особого повода. А он это сделал просто для того, чтобы показать нам, насколько крут.

– Да понимаю я все это. – Голд махнул рукой. – Речь о другом. Нельзя им давать к крови привыкать настолько, чтобы она для них совсем как вода стала. Ясное дело, что впереди ничего другого у нас не предвидится, мы уже убивали и дальше тем же заниматься будем, да что там – мы тех же «волчат» на это натаскиваем, причем сознательно. Но делать все надо по уму, не должно подобное быть просто забавой.

– А, вот ты о чем, – покивал я. – Извини, недопонял. Это да, согласен. И тумаков я ей выпишу за ее проделку, не сомневайся.

Напрягся Голд, похоже. Не сильно, но есть. Настя его не любит, причем сильно, и он это знает. Надо будет за обоими приглядывать, на всякий пожарный. Одна и впрямь вкус крови распробовала, причем с перебором, другой любит работать на опережение – далеко ли до греха? А они оба мне нужны, это мой золотой фонд.

– Надо воспитательную работу будет усилить, – помолчав, произнес Голд. – Разъяснительную.

– Опять же не спорю, – подтвердил я. – Дело нужное, полезное. И вот еще что, давай так. По официальной версии мальчишка этот в лес убежал. Ну вот постреленок такой. Вырвался и убежал, а вы его и не ловили. Что уж теперь, как получилось, так и получилось, может, оно и к лучшему – он себе не слишком толкового кумира сотворил, авось в перерождении парню свезет больше в выборе идеала. Вещички-то его где?

– Под корягой. – Голд усмехнулся. – Вроде как прятать и не от кого, но привычки – они сильнее нас. Без собаки не найдешь.

– Вот и славно. – Я зевнул. – А то начнутся ненужные разговоры, домыслы… Зачем нам это, особенно теперь, когда тут столько всего полезного обнаружилось? Люди теперь на вес золота.

– Это да. – Голд бросил взгляд в сторону штабелей. – Хотя сразу все упереть не получится.

– А жаль. – Мне это тоже было понятно. – Поэтому поутру начнем сортировать, что понесем мы, а что Ювелирище придет забирать. А потом оставшуюся часть как-то еще прятать надо будет, я ее вот так не оставлю. И пушки осмотрим сразу, как рассветет, надо определиться с ними…

– Ну, мы молодцы? – Ко мне подошла Настя, явно довольная собой.

Голд многозначительно посмотрел на меня и пошел к кострам. Если честно, я бы отправился с ним, поскольку порядком озяб, но слово надо было держать.

– Молодцы-то молодцы. – Я приблизил свое лицо к лицу Насти. – Ты зачем мальчишку прирезала? Это что за дела такие, что за зверства?

– Чтобы языком не трепал лишнего. – Улыбка сползла с ее губ. – Всему предел есть, терпению тоже. Я себя не на помойке нашла.

– Он дурачок был несовершеннолетний, – процедил я. – Ты себя в его возрасте вспомни, небось еще и не такие глупости выкидывала.

– Да ладно тебе. – Настя захлопала ресницами. – Подумаешь. Все равно он бы с нами не пошел, для него этот Ромул, судя по всему, был большим авторитетом. Ну и какой в нем прок? Или того хуже – выследил бы нас да потом кого-нибудь и навел бы на крепость. Он же много чего знал, например, какую добычу мы тут взяли.

Самое забавное – логика в ее словах была. И смысл, суровый и практический, тоже. Но надо загонять ее в рамки, пока она и впрямь с катушек не съехала.

– Насть, ну не так же надо было это делать, – чуть мягче сказал ей я. – За здорово живешь пленным глотки резать – это дикость. Одно дело – при сопротивлении или в кризисной ситуации, но тут-то… Я понимаю, это самый простой из всех путей, нет человека – нет проблемы, но этот путь не самый лучший. И он реально ведет в тупик. Рейдеров вспомни – они шли именно по этой дороге.

– Больше не буду, – покладисто ответила мне эльфийка. – Так не буду. Буду как скажешь.

Лицо ее было безмятежно, голос убедителен, и мне очень хотелось ей верить. При этом я точно знаю: пообещать можно многое, но при этом не факт, что слово будет сдержано. Надо ее при себе держать, от греха.

Однако и впрямь распробовала моя гвардия вкус чужой крови и то, как просто убить себе подобного. Впрочем, этот мир отлично устроен, он для убийств идеален. Вот если бы она ощутила настоящий запах крови, тяжелый, металлический, пряный, если бы под ноги ей упало тело того мальчишки, а не его одежда, может, она это все расценила бы по-другому. А так… Для нее это все еще игра, в которой она пока победитель. Чик ножом по кадыку – и все, ты выиграла. На руку тебе не плещет тяжелая густая струя, человек не дергается, хрипя и выпучивая глаза, а просто истаивает в воздухе. Как все просто, как удобно… И не тошнит потом при взгляде на залитую кровью грудь и мокрое пятно на штанах убитого тобой человека. Черт, почти ребенка.

Хотя это все морализаторство, не более. Боюсь, если я ей сейчас все это скажу, то она выслушать меня выслушает, но вот выводы… Не факт, не факт.

– Так – не надо, – отчеканил я. – Нет смысла в убийстве ради убийства, понимаешь? Тем более в данной ситуации. Скорее всего мы бы все равно ему шею потом свернули, если он из сторонников Ромула, но тихо, так, чтобы никто ничего не узнал. А теперь могут возникнуть вопросы. Вон, смотри.

Ко мне приближалась Лиана, которая уже начинала меня раздражать.

– Если что: щенок просто убежал в лес, – быстро сказал я Насте.

– Ясно, – шепнула мне она.

– А где Ник? – Лиана впилась глазами в лицо Насти. – Вы же ушли с ним?

– Сват, скажи, а эта потертая жизнью дамочка имеет право со мной таким тоном говорить? – прощебетала эльфийка, поправляя мне воротник камуфляжки.

– Ну она просто излишне впечатлительна, – пояснил я ситуацию. – Чересчур, я бы сказал.

– Я оценила вашу иронию. И все-таки где мальчик? – Лиана было побледнела, но упорно стояла на своем. Это вызывало уважение.

– Да сбежал этот паршивец, – ответила ей Настя уже своим обычным голосом. – Шустрый оказался, стервец. Когда тайник вскрывали, отпустили его – черта ли в нем уже было? Он сразу ноги в руки и так в сторону сиганул, что только кусты затрещали.

Лиана просто бурявила взглядом мою заместительницу, видимо, пыталась понять, врет та или нет.

– Женщина, я сразу вам говорю: у меня скверный характер. И еще я очень хочу спать, – секунд десять спустя сообщила ей Настя и расстегнула кобуру. – Тем не менее сейчас я очень благожелательна к окружающим, и это с учетом того, что несколько часов назад я потеряла подругу. Но если вы не угомонитесь, то я могу сменить настрой на агрессивный, и тогда, простите за банальность, мертвые позавидуют живым.

– Она может, – признал я. – Не так, как расписала, но иногда я сам ее побаиваюсь.

– Надо найти Ника, – обеспокоенно сказала Лиана. – Один, в лесу…

Господи, бывают же люди! Нет чтобы о себе думать.

– Бога ради, – обвел я рукой темный лес. – Ищите, коли вам делать нечего, у вас на это сутки. Но послезавтра… Точнее, теперь уже завтра, как только рассветет, мы отсюда уходим. Если вы не вернетесь к тому времени, то ни ждать, ни искать вас никто не станет. Мы не благотворительная организация и не фонд защиты дикой природы, у нас другие цели и другие приоритеты. И вот еще что – людям скажите, чтобы спать ложились, чего глаза в темноту пучить.

Лиана призадумалась, я же отправился спать. Посты Наемник выставил, ночь давно перевалила за середину, а впереди был очень длинный и трудный день.

 

Глава 13

Из трех пушек, которые достались нам по праву победителей, мы забрали две. Сердце кровью обливалось, когда мы закидывали лапником остающуюся здесь третью, последнюю, но на нее человеко-ресурсов просто не хватало. И так пришлось Одессита и Крепыша запрячь на переноску, практически оголив охрану каравана.

Впрочем, если кто и найдет орудие, то он, по факту, получит кусок железа – я снял замок, без него пушка не пушка. Но все же и мы потеряем ценный ресурс.

Я не знаю точно, что за модель орудия нам досталась и когда оно сделано, но одно понятно – предполагалось, что пушка попадет в руки достаточно маневренных частей. Предназначена она была для уничтожения живой силы противника, а не бронетехники. Хотя все равно логика тех, кто укомплектовывал склады, была непонятна. Что такое три орудия для воинской части? Для нас – да, ценное приобретение, но для серьезной позиционной войны – песчинка в пустыне.

Накануне, как только рассвело, мы с Голдом сдернули брезент с ближайшего к нам орудия и всесторонне его изучили.

– Семьдесят шесть миллиметров, – сразу же сказал Голд и брякнул затвором. – Ага, клиновой, полуавтоматический. Смотри-ка ты, помню, хотя видел такие орудия только в проекциях.

Пушка была не слишком высокая, с небольшим щитком для защиты от вражеских пуль и осколков, с достаточно большими колесами, что меня крайне порадовало.

– Свезло нам. – Голд засунул голову под ствол, потом чем-то пощелкал у станин. – Разборная она.

– То есть? – не понял я.

– Как конструктор, – пояснил Голд. – Я так понимаю, делали ее для военных действий в не слишком комфортных условиях – в болотах там или в горах. Поэтому если совсем уж местность непроходимая будет, то ее можно разобрать и перетащить по частям.

– О как. – Я с все возрастающей симпатией погладил холодный металл орудия. – Это дело.

– Прицела нет, – обеспокоенно сказал Голд. – А должен быть. Можно наводить и так, я про такое слышал, но это несерьезно.

Прицелы, все три, обнаружились в той самой сорочьей коллекции, что Ромул припрятал в лесу. Вот ведь какая штука жизнь, вся из случайностей состоит. А если бы мы про эту коллекцию не узнали накануне?

Я очень хотел забрать все три орудия, но мы и два-то могли транспортировать с огромной натяжкой, за счет того, что вынужденно оставляли тут кучу добра.

Снарядов мы взяли всего восемь ящиков, больше не получалось, остальные спрятали в лесу. Я отправил на эту акцию всех своих людей и сам с ними пошел, оставив лагерь под присмотром Насти и Полины. Мне не хотелось, чтобы хоть кто-то из здешних знал, где именно мы организовали захоронку. Ни к чему это.

Аккуратно сняв дерн, мы выкопали яму, застелили ее брезентом, перетаскали туда оставшиеся ящики с боезапасом для пушек, закидали их землей и вернули дерн на место.

– Вроде ничего так. – Одессит кинул на место схрона несколько веток. – Я бы не заметил, кабы не знал.

– Потом самим бы найти, – почесал затылок Крепыш.

– Так вот и запоминай, – приказал ему я. – Тебе потом это место показывать Ювелиру, я тебя с ним отправлю.

– А меня? – Одессит сделал жалостливое лицо. – Я все понял, слово моряка.

– Моряк, – засмеялся Голд. – С печки бряк.

– Чего? – возмутился Одессит. – То, что у нас нема моря, а у меня – тельняшки, ничего не значит. Морскую душу не задушишь.

– Не галди, – попросил его я. – Подумаем. Лопаты от земли чистить не забывайте.

Я с удовольствием посмотрел на шанцевый инструмент, который «волчата» приводили в порядок, и еще раз подумал: «Удачно мы сюда пришли, даже несмотря на потери».

Эти лопаты и еще кучу других не менее полезных вещей нам показала Лиана. Судя по всему, Ромулу они были не слишком нужны, и их присвоил себе один из его подручных, рукастый, по рассказам, мужик. Инструментов было не слишком много, но зато в неплохом ассортименте. Присутствовала даже пилка по металлу, которой, судя по всему и орудовали в автобусе. На одном из прихваченных оттуда сидений я сам этой ночью вздремнул несколько часов.

То есть всего было не так уж и мало, и это, с одной стороны, радовало безмерно, с другой – мы не сразу определились с тем, что забираем с собой. Как сказал Голд: «Чтоб не падать при ходьбе, бери ношу по себе».

По двум пушкам, огнестрелу и боезапасу, а также инструментам особых сомнений не было. А вот насчет генератора возник спор.

Был генератор хоть и небольшим, но тяжелым и громоздким, неудобным для переноски. Голд выступал за то, чтобы его тащить, Наемник же только фыркал и убеждал меня в том, что нам куда полезнее прихватить лишние снаряды, чем переть на себе бог весть какой по счету движок.

– У нас их уже сколько? – махал руками вояка. – У нас их уже много. И чего с ними делать?

– Рэнди разберется, – спокойно отвечал ему Голд. – И потом, это неплохой товар. Это выгодный товар, потому как дефицитный.

– Кому ты его продавать собрался? – Наемник огляделся. – А? Деревьям? Канавам?

– Был бы товар, а покупатель найдется, – философски заметил Крепыш. – Это я вам как ростовчанин говорю.

В результате победил Наемник и генератор был спрятан в укромном распадке километрах в трех от поляны, неподалеку от бочек с топливом.

На поляне мы не оставили вообще ничего. Все имущество, которое не подлежало транспортировке в этот раз, включая даже сиденья из автобуса, было спрятано и тщательно замаскировано в лесу. Увы, но это все, что мы могли сделать. Ну и надеяться, что заначки нас дождутся.

Хотя сделали мы и еще кое-что. Каждый крупный предмет был помечен буквой S, которую я собственноручно выцарапывал на бочках и корпусах. Мол, наше это. Не думаю, что подобное остановит того, кто это найдет, но зато поможет доказать факт нашего обладания этой вещью в том случае, если мы ее обнаружим в чужих руках. И обоснованность претензий, если придется ее отнимать у кого-то силой.

И совсем уже не было споров по той вещи, которую на себе перла Фира, лично. Мы нашли рацию. Настоящую.

Как это здесь водится, мы не смогли понять, к какой эпохе Старой Земли относилось чудо инженерной мысли, хотя Голд, осмотрев и саму рацию, и рюкзак, который к ней прилагался, высказал предположение, что сделали ее уже после Великой войны, но до Семи войн Халифата, то есть между концом двадцатого и серединой двадцать первого века.

В любом случае рация была древняя по конструкции, страшненькая внешне и очень добротно сделанная. Железный корпус, толстые шнуры, металлические дужки наушников, никакой внешней электроники, кроме единственного маленького табло, где высвечивалась частота. Чтобы сломать нашу находку, по ней надо было палить из пулемета Азиза или долго бить большим молотком.

Увы, аккумуляторы были разряжены, и включить для проверки этот подарок судьбы не представлялось возможным, но Фира совершенно не унывала, отложив наладку до прибытия в крепость. Тащила рацию она только сама, надежно приладив рюкзак на плечи и отказываясь от любой помощи.

Меня эта находка тоже порадовала до невозможности. Если восстановить ту рацию, что была в бункере, и если наше новое приобретение исправно (а я был уверен, что это именно так), то мы наконец получаем хоть какой-то канал связи. Это не цифровые технологии, к которым привык я, это не спутниковые удобства, но лучше, чем вообще ничего.

Мы вышли на рассвете, как говорится, едва солнце позолотило верхушки деревьев. Я прекрасно понимал, что скорость каравана (а это был уже именно караван, отрядом растянувшуюся колонну упрямо сопящих и навьюченных как мулы людей называть неправильно) будет очень невелика, а привалы придется делать часто. Выносливость, увы, конечна, а в данной ситуации она расходуется очень быстро.

При этом я очень хотел именно сегодня, до темноты, миновать сосновый лес, было у меня нехорошее предчувствие, что ночью там куда опаснее, чем днем. В прошлый раз мы потратили несколько часов на дорогу от него до точки назначения, и по этому гиблому месту шли около полутора часов. По идее, даже с привалами мы должны сегодня успеть до него добраться и миновать.

Но это по идее. А по факту все грозило стать не столь радужным, это я понял после первого же получаса дороги. Основной проблемой были пушки. Если люди, тащившие ящики, худо-бедно деревья огибали, то с пушкой это было сделать сложнее, даже с такой небольшой и маневренной.

В результате орудия мы все-таки разобрали, на что ушел целый час. До степи, похоже, придется нести их так. Одно неплохо – части пушки для переноски были приспособлены идеально, судя по всему, конструкторы изначально предусмотрели такой вариант.

– Я так полагаю, что был прав. – Голд посмотрел на ствол орудия, лежащий на земле. – Эта пушка изготовлена для войны в горах или чего-то в этом духе.

Он притворно покряхтел, давая мне понять, что староват для подобной физкультуры.

– Не исключено, – согласился с ним я. – Давай одновременно эту штуку поднимать, а то фигня выйти может.

Мы приподняли ствол и на «три-четыре» Голда закинули его на плечи.

– Тяжелая, зараза! – пожаловался мне Голд.

– Да ты-то что прибедняешься, основной вес на меня падает! – возмутился я. – Тебе впереди все легче!

– Килограммов семьдесят, не меньше, – пропыхтел Голд. – А что на тебя давит сильнее, так это правильно. Кто у нас тут главный? Кстати, вон, Азиз, так тот вообще такую дуру в одиночку тащит.

Мало того, с пулеметом могучий зимбабвиец тоже расставаться не подумал, так что вес он пер просто запредельный, как по мне. Выглядело это все крайне эффектно: тело Азиза бугрилось мускулами, ствол лежал плечах как влитой, лысый череп блестел на солнце, пробивавшемся сквозь листву, и пара женщин смотрела на негра, открыв рты и забыв о том, что надо куда-то идти.

– Ну, чего стоим, кого ждем? – спросил я у народа, не желая признавать некоторую правоту Голда. – Пошли потихоньку!

Автобус мы обирать не стали. Пусть Рэнди нас проклянет, но надо быть реалистами, трезво оценивать свои силы. И потом, жадность – плохое чувство.

Размеренно шагая, я думал о том, что если бы не люди, которых мы приняли в свои ряды, то все было бы гораздо менее радостно. Ну вскрыли бы мы этот склад – и? Кроме автоматов и цинков с патронами, ничего бы мы унести не смогли. Ну, может, еще какие-то мелочи вроде сухпайков, амуниции и инструментов. Ладно, еще рацию. Но это, по сути, и все. Так что не так уж все плохо получилось.

Впрочем, были и минусы. В качестве нагрузки нам еще достались дети, малышня в возрасте от шести до восьми лет, и вот тут я не знал, что сказать. Проку от них большого мне не виделось, к тому же они все время жутко галдели. Как это и бывает, страх, который живет во взрослых, над ребятней не имеет никакой силы, а потому они уже вчера перестали нас бояться и как ни в чем не бывало занялись своими детскими делами. То есть бегали, шумели и совершенно не задумывались о том, что это кому-то может быть не по душе.

Не стану врать: детей я не слишком люблю. И у меня самого их не было никогда, да и у моих друзей – тоже. Дети – это большая ответственность плюс полный отказ от привычного образа существования, я в той жизни не был готов к таким жертвам. А в этой о детях можно не беспокоиться: мы все тут стерильные, как пластиковые Кены и Барби. Процесс – сколько угодно, а вот последствий в виде малышей нет и не будет.

При этом вопроса: «И что мы будем с ними делать?» – у нас не возникало. Если уж достался нам такой довесок, что уж теперь? Не совсем ведь мы сволочи, чтобы их тут бросить одних. Да и женщинам в крепости будет куда девать свой нерастраченный материнский инстинкт, хоть Аллочку с Сережкой оставят в покое.

Но сколько же от них шума! И еще они все время лезут под ноги.

– Чтоб тебе! – еле удержался я от более крепкого ругательства в адрес непоседливого щекастого малыша, который, убегая от девочки с косичками, проскочил у меня между ног. – Лиана!

– Да? – догнала меня женщина-психиатр.

– Тебе был отдан приказ: следить за этой мелюзгой, – возмутился я, причем совершенно обоснованно. – Так какого же?

– Дети. – Лиана мотнула головой. – Это дети.

– А это лес, – обвел я глазами местность, окружавшую нас. – И мы не знаем точно: кто в нем, что в нем? А если эти гаврики убегут и заплутают? Сразу предупреждаю: временной максимум, который будет выделен на: «Ау!» и «Где ты, баловник!» – десять минут. Потом мы пойдем дальше, и гибель ребятенка будет на твоей совести. Тебе был отдан приказ, и ты должна его беспрекословно и неукоснительно выполнять.

Лиана хотела что-то ответить, поймала мой взгляд и явно решила мне не перечить. Вполне разумное решение. Более того, она кивнула и громко крикнула:

– Ребята, а ну все ко мне! Быстро-быстро.

Только в ладоши не захлопала, но это было и невозможно – на спине она несла небольшой тюк, который придерживала одной рукой.

Налегке вообще никто не шел. Исключение составляли только дети, Наемник, Джебе, Тор и Настя, сменившая винтовку на автомат. Они то и дело курсировали по всей длине каравана, пытаясь объять необъятное. Меня такое положение вещей не слишком устраивало, но что поделаешь?

Впрочем, риски того, что охрана в данный момент, увы, не на высоте, понимали только те, кто пришел со мной. Остальным было не до того – они тащили груз. Нельзя сказать, чтобы люди были рады такому повороту событий, но при этом, к моему немалому удивлению, особого неприятия происходящего я не увидел.

Накануне утром, когда встало солнце, я все-таки объяснил им, кто мы такие, зачем пришли и что планируем делать. Объяснил и про то, что любой может отправиться с нами, причем не в качестве раба, а как свободный человек, но при этом он должен будет внести свой посильный вклад в этот поход. Никто не отказался. И никто сейчас не пищал, жалуясь на судьбу.

Может, эти люди уже на самом деле поняли, что здесь все будет по-другому, не так, как планировалось ими, и времени для того, чтобы качать права или жалеть себя, у них теперь просто нет? Да и смысла в этом тоже нет совершенно. Пока все шло так, как мне и хотелось. Ну не считая того, что часть добра пришлось оставить на месте.

Людям было над чем поразмыслить по дороге. Тем более, я не стал скрывать, что впереди их ждет сортировка, после которой одни отправятся работать в поле, другие – к реке или еще куда-то, но никто из них не будет бить баклуши, а это так или иначе заставляло каждого задуматься о своей судьбе. В результате убийственное сочетание мыслей о будущем и груза на плечах явно отбивало у людей все остальные эмоции.

Вот так, худо-бедно, мы дошагали до той черты, за которой начиналась обманная тайга.

– Привал, – громко сказал я и скинул с плеча ствол пушки, признаться – с облегчением. – Полчаса на отдых.

Солнце уже прошло по небу большую часть своего дневного пути, но, судя по всему, мы все равно должны были успеть преодолеть скверное место до темноты.

– Наемник, объясни людям, как они должны вести себя в этом лесу, – попросил я бойца, который не спешил плюхаться на траву, как остальные, и с подозрением всматривался в просветы между соснами.

– Не надо нам ничего объяснять, – внезапно сказала Китти. – Мы в курсе, что это паршивое место. Нам Ромул про него рассказывал.

– Да ты что? – совершенно искренне удивился я. – Он сюда доходил?

– Мало того, он тут четыре подручных потерял, – вместо девушки-кошки сказал долговязый Викентий, раскинувшийся на траве рядом с нами. – Очень разозлился тогда из-за этого и больше сюда не совался. Скажите, а может, и нам этого делать не стоит, а? Может, другой какой путь есть?

– Да-да, – подала голос сидящая рядом с ним девушка идеально-модельной внешности. – Мы конечно же вам верим, в том смысле, что вы нас защитите, но даже с учетом этого лично мне очень страшно. До чертиков просто.

– И мне, – призналась Лиана, вокруг которой столпились дети. – Ромул тогда такой инфернальщины про это место порассказал нам. Таких ужасов нагнал, у нас кое-кто спать потом боялся.

Красотка с обложки потупилась, как и еще пара женщин.

Надо же, крепко он их зашугал. Или даже выдрессировал, приучил к подчинению. Все знают, что место нехорошее, все боятся – и все равно покорно идут туда, куда мы их ведем. Не отдай я команду Наемнику, так, наверное, ничего и не сказали бы мне.

Но Ромул был в каком-то смысле молодец. Дорогу в этом направлении он конкретно перекрыл для тех, кто задумает сделать от него ноги. Впрочем, если вспомнить тех бедолаг, которых потом порешили рейдеры, не всегда это работало. Тем не менее креативно.

И еще хорошо бы порасспросить кого-нибудь, да вот хоть бы ту же Китти, о том, что Ромул еще вызнал об этой местности. Надо думать, он тут все исходил вдоль и поперек. Вопрос, правда, насколько честной и полной была та информация, что он выдавал людям.

– Ну, во-первых, мы этот лес уже прошли насквозь два дня назад и до сих пор живы, как видите, – сказал я громко. Про Флая я упоминать не стал, не стоит сейчас нагонять на них дополнительную жуть. – Во-вторых, та погань, которая в нем живет, не из мира ночных кошмаров, а вполне смертная и осязаемая тварь, мы ее видели и крепко подранили. Убить не убили, не хотели время и ресурсы тратить, но пощипали неслабо.

– Серьезно? – Китти глянула на меня, потом на Голда.

Мы все с достоинством покивали.

– Но! – включился в разговор Наемник. – Эта пакость давит на психику, есть у нее такая способность. Вы можете слышать голоса, которые будут вас звать, видеть какие-то очертания фигур за деревьями. Не реагируйте на это никак. Никто не покидает колонну, никто никуда не бежит, никто никого за собой не тащит. Это все иллюзия. Но если вы откликнетесь на зов, то эта иллюзия приведет вас к смерти, причем с гарантией. Так что просто движемся затылок в затылок, спокойно, без лишних телодвижений. И помним: мы все время бдим, ваша безопасность – это наша забота, ничего бояться не надо. Если сами глупостей не наделаете, то все будет с вами хорошо. Ясно?

– Ага. Да. Предельно, – отозвались люди, на лицах которых я увидел определенное облегчение. Им сказали, что надо делать, что можно ничего не бояться, и это явно их устроило. Так им было удобнее. И все же новых «волчат» мы здесь не найдем, не тот контингент. Разве что Китти, она вроде как ничего. Хотя и с ней еще не все ясно. Слишком стремится выслужиться, слишком старается понравиться. Перебор, я бы сказал.

– И еще, – добавил Наемник. – Чтобы потом не было недопонимания и разговоров за нашей спиной. Если кто-то не сделает так, как я сказал, и самовольно покинет колонну, наша зона ответственности на этом за человека заканчивается. С того момента он будет сам по себе, спасать его никто не побежит. Подумайте об этом.

– Настя, распредели груз Лианы между людьми, – сказал я своей заместительнице. – Равномерно только.

– Почему? – не поняла сама Лиана. – Вы оставите меня здесь?

– На вас дети, груз на этом отрезке пути вам ни к чему, – пояснил ей я. – И подумайте прямо сейчас, пока есть время, как вы их поведете через лес. Хотите – привяжите им веревку на пояс и пусть идут цепочкой, хотите – держитесь за руки, решать вам. Но скажу вам сразу: на них тоже распространяется общее правило. Да, они еще маленькие и не могут отвечать за свои действия, но у них есть вы. Вы можете.

Лиана озадачилась, передавая свой баул Насте. Ну оно и понятно – доброй и заботливой удобно быть в безопасности, когда есть на кого скинуть ответственность, а вот в непростой ситуации, да еще когда тебе говорят, что ты за все в ответе, – совсем другое дело. Это сложнее.

Впрочем, надо будет сказать Джебе, чтобы тоже присматривал за малышней, от греха. Он парень шустрый, глазастый.

Люди тихонько переговаривались, радуясь минутам отдыха, пили воду из фляжек (полтора десятка этих крайне полезных предметов мы нашли в запасах Ромула и раздали народонаселению, из расчета одна единица на две персоны) и все-таки с опаской поглядывали в сторону шумящих сосен.

– На воду не налегайте, – громко сказал Голд. – Набрать ее в ближайшее время будет негде, а идти нам еще несколько часов.

Тут он прав. Источников в лесу я не видел, а даже если бы и видел, то не стал бы из них пить. Кто знает, что там за вода, откуда течет, как на организм подействует?

– Голд, давай в пару ко мне встанет Викентий, – предложил я консильери, когда время отдыха подошло к концу. – А ты сам выдвигайся вперед, засечки на деревьях свои ищи, по ним пойдем.

– Само собой, – отозвался Голд. – Я так и собирался сделать.

В пару со мной встал не Викентий, ствол орудия подхватила Китти.

– Ничего, если я понесу? – спросила она у меня, уже закинув груз на плечо и слегка под ним согнувшись.

– А выдержишь? – усомнился я.

– Конечно, – беззаботно ответила Китти. – Я крепкая.

– Тогда валяй, – не стал спорить я.

А что? Хочешь быть героем – будь им. Опять же, мне есть чего у нее спросить.

– Двинулись, – гаркнул Наемник, который последние минут десять о чем-то говорил со своими подчиненными, как видно, раздавал указания. И мы зашагали вперед.

«Волчата» непрестанно курсировали вдоль колонны, мониторя окрестности и следя, не потерялся ли кто-то по дороге. У каждого из них был свой участок контроля, как видно, именно на эту тему их и инструктировал наставник.

– Скажи мне, Китти, – обратился я к девушке-кошке, – а это у тебя раса такая или ты с редактором поиграла?

– С редактором, – тут же отозвалась она. – Плюс купила несколько модификаций. У меня увеличена пластичность суставов, я теперь могу гнуться в любом направлении, как пожелаю, и еще усилена травмоустойчивость. То есть я могу с приличной высоты упасть, и риск повреждения будет серьезно снижен. Правда, пришлось за это силой пожертвовать.

– А чего же ты тогда сказала мне, что крепкая? – хмыкнул я. – Куда тебе ствол тащить тогда?

– Несу же. – Девушка-кошка упрямо засопела. – И ничего.

– Неси, – разрешил я. – Только давай не будем доводить дело до крайностей и валиться на землю с нулевой выносливостью. Когда поймешь, что на пределе или близка к нему, просто мне об этом скажи, я тебя кем-нибудь заменю. Репутацию твою в моих глазах это не подмочит, поверь.

– Хорошо, – не стала упорствовать Китти, – скажу.

– Вот еще что, – решил я не терять время. – Поведай мне… Ромул, он ведь не только это направление разведывал, он же, наверное, и другие места поблизости от лагеря проверял?

– Конечно, – отозвалась Китти. – Сам, лично. Оставлял с нами надсмотрщиков, он их так и называл, а сам уходил на несколько дней с пятью-семью бойцами.

– И что рассказывал? – с любопытством сразу же спросил я.

– Немного, – откликнулась Китти. – Про северное направление вообще почти ничего не рассказывал, только вот рожа у него сильно невеселая была, когда он оттуда вернулся. А на востоке, в полутора днях пути от нас, он озеро нашел, я, кстати, потом там тоже побывала.

Север. Это там, где некое «огненное и каменное что-то», которое уже несколько человек упомянули. Что же там такое? Сходить бы глянуть, но некогда. Оттуда нам беда пока не грозит, тут от ближайших соседей не знаешь чего ждать.

– Да ты что? – удивился я. – Он тебя туда отпустил? Вот так просто?

– Сейчас! – засмеялась Китти. – Он отпустит! Нет, он нас туда на рыбалку погнал, под приглядом своих подручных. Наловить, разделать, закоптить и принести. И даже норму установил. Правда, получилось так себе – дикие люди помешали.

– Дикие люди? – переспросил я.

– Ну да. – Китти закряхтела, как видно, тяжеловато ей было.

– Местные, что ли, какие? – так и не понял я, что она хотела сказать.

– Почему? – удивилась Китти моим словам. – Никакие они не местные, они сюда попали так же, как вы или я. Просто дичать начали, сознательно.

– Ничего не понимаю, – даже повертел головой я. – Что значит дичать?

– То и значит. – Китти фыркнула. – Я так поняла, что они сами для себя решили, что не попали туда, куда планировали, за грехи, которые совершили в той, бывшей жизни. Мол, это место, где они должны очиститься, и некая высшая сила их так наказала. Вроде как здесь должна зародиться новая цивилизация, честная и справедливая, но для этого человечеству предстоит пройти свой путь с самого начала. Вот они теперь и бегают там в лесу около озера голышом, живут собирательством, практикуют групповой секс и какому-то идолу поклоняются. Даже жертвы ему приносят.

– Откуда знаешь это все так детально?

Многочисленные подробности рассказа меня порадовали, но сам факт подобного существования настораживал.

– Наши надсмотрщики тогда одного из них схомутали и в лагерь привели, – не тая, ответила Китти. – Ромул его подробно расспросил, прежде чем убил, а я все слышала. Да все слышали, кто хотел. Ромул тогда еще нам все говорил: «Вот что с вами быть могло, если бы не я».

Нет, все-таки как многообразны пути людей в Ковчеге, как они только над собой и ближним своим не изгаляются. Хотя конкретно этот, дикий путь изначально ущербен. Бегать им голыми ровно до той поры, пока туда кто-то посерьезней Ромула не доберется, на этом все и кончится для «новых дикарей».

– Только вот дикие-то они дикие, но злопамятные и хитрые, – продолжала тем временем Китти. – Мы ведь к тому озеру потом еще раз пошли и в ловушку угодили – двое наших в яму упали, а в ней – колья острые, так они там и померли. А сразу после этого кто-то из леса, который недалеко был, проорал: «Не ходите сюда больше, это наша земля и наша вода». Вот так.

– И не ходили больше? – уточнил я.

– Ромул со своими ходил еще один раз, – отозвалась Китти. – Ушли всемером, вернулись вчетвером.

Это потому что он был гражданский. Пошли бы мы – другой был бы расклад. Хотя мы просто так никого силой забирать с собой не стали бы, сначала попробовали бы поговорить на месте. Лучше худой мир, чем добрая война, по крайней мере пока.

– Э-э-эй! – донеслось до нас. – Эге-ге-э-эй!

– О, началось, – заметил Тор, проходя мимо нас. – Давно не слышали.

Он как обычно был невозмутим, и эти крики не вызвали у него никаких эмоций, по крайней мере видимых.

– Скажите, а у этого парня кто-нибудь есть в вашем лагере? – поинтересовалась вкрадчиво Китти. – В смысле женщина?

Старею. Вот уже и в качестве амурного объекта не рассматриваюсь и все, на что теперь, похоже, годен, – быть кем-то вроде информатора.

– Не припоминаю, – ответил ей я. – Наверное, нет.

– Это хорошо, – просто-таки плотоядно мурлыкнула Китти у меня за спиной.

Скоро к первому голосу присоединился второй, потом третий. Они звучали со всех сторон, люди явно боялись, но шли вперед, с надеждой и симпатией глядя на «волчат», то и дело фланирующих мимо них с автоматами на изготовку.

Волей-неволей нам все-таки пришлось сделать привал – резервы сил у наших спутников были не бесконечны. Да и нам отдых тоже был нужен, по крайней мере тем, кто тащил груз. Голоса тут же зазвучали вокруг круга, который мы образовали, – такая форма стоянки была оптимальной. В центре находились дети, за которых я зря переживал, – эти вопли их порядком перепугали, и они жались к Лиане.

Вскоре за деревьями замелькали и тени, я сам видел одну из них, поманившую меня рукой.

– Я вроде как голос Флая слышал, – шепнул мне Крепыш. – Серьезно.

– А ты что хотел? – так же тихо ответил ему я. – Эта тварь, похоже, проецирует голоса и очертания тех, кого сожрала. Достался ей наш Флай, вот она его в дело и пустила. Так сказать, безотходное производство.

– Смотрите, там Сержио, – взвизгнула одна из женщин, вскакивая. – Вон, за кустами!

– Сиди, – тут же одернула ее соседка, схватив за кусок ткани, который был намотан у ее товарки на бедрах. – Какой Сержио?

– Да точно! – не успокаивалась та. – Зовет меня!

– Сержио был ее приятелем, – пояснила Китти, сидящая рядом со мной. – Он тогда ушел с теми, кто с Ромулом разругался, обещал за ней вернуться.

– Вот и вернулся, в каком-то смысле, – заметил я и подал знак Джебе, чтобы тот, если что, женщину, которая все голосила, придержал, не дал ей в лес убежать.

И не зря, он едва успел перехватить ее в последний момент. Клянусь, что, когда «волчонок» придавил ее к земле, где-то в глубине леса, там, где была расщелина, кто-то мстительно-зло завыл. Видно, хозяин этой земли понял, что люди, которые сейчас находятся в его владениях, не собираются просто так бежать на его зов.

Я был очень удивлен, что мы не оставили в этом сосняке никого. Вот вообще никого. Удивлен и горд. По сути, это была первая не спонтанно, а толково и слаженно проведенная удачная акция в этом мире. Пусть она была лишь частью другой операции, которая, увы, не обошлась без потерь, да и вообще еще не закончена, но все-таки!

Ночь мы провели в лесу, выбрав среди местной мокроты место посуше. Все были вымотаны, да и не столь принципиальным было добраться до степи именно сегодня. Главное – самый паршивый и тяжелый участок дороги остался позади, за спиной.

Степь мы увидели только к середине следующего дня. Деревья расступились, и перед нами возникло травяное раздолье. Мы, привычные к нему, и то прониклись контрастом, что уж говорить о людях с лесной поляны, которые вообще ничего, кроме деревьев, давно не видели.

Люди выходили из леса на простор и буквально застывали на месте, почему-то в первую очередь глядя в бескрайнее синее небо.

– Красота какая! – выдохнула Китти, сбросив с плеча ствол орудия.

– Ох ты! – согласился с ней Викентий, также опуская свою ношу на землю. – Это что-то невозможное просто!

– Это наш новый дом? – спросил у Лианы один из малышей, тот самый щекастик, который все под ногами у меня вертелся. – Мы теперь тут будем жить?

– Надо табак проведать, – деловито сказала мне Настя, без особой симпатии глядя на Китти, которая стояла рядом со мной. – И вырвать его остатки с концами, чтобы еще кто не набрел на него.

И еще надо будет нынче ночью пустить в расход тех двоих, которые Ромулу служили. Я за ними наблюдал все это время, и мне они очень не нравились. Слишком уж рьяно демонстрировали свою лояльность, слишком были дружелюбны. Возможно, я дую на воду и так они пытались показать, что на самом деле рады влиться в наш коллектив, но в этих вопросах лучше перестраховаться.

Перед началом похода я сказал Голду, что до степи их трогать не надо, – это, как ни крути, две пары рук, но вот сейчас, когда пушки весело покатятся по земле, уже стоит сделать то, что следует. Хоть бы даже этой ночью, чего тянуть? Тем более, завтра к вечеру мы при удачном раскладе можем дойти до генеральского бункера или заночевать почти рядом с ним.

– Сват! – окликнул меня Джебе и щелкнул предохранителем. – Смотри! Люди.

Я повернул голову в ту сторону, куда он указывал, и мне захотелось смеяться.

Ирония судьбы. Мы, похоже, все-таки встретили кочевников. Вот только не тогда, когда это стоило бы сделать.

 

Глава 14

Впрочем, может, это были и не они? Хотя…

Группа вооруженных луками людей, одетых в нечто вроде халатов из разноцветных кусков ткани, идеально подходила под то описание, которое нам дала Полина. Странно, кстати, что мы их сразу не заметили. Хотя они смотрелись неотъемлемой частью пейзажа, похоже, отлично умели маскироваться.

Собственно, тут как раз Полина и развеяла мои последние сомнения.

– Это кочевники, – испуганно сообщила она, подбежав ко мне. – Это они, точно. Я вон того, с бородой, хорошо помню, он один из главных среди ловцов рабов! И вообще он там, в каганате, в большом авторитете.

Кочевники, надо заметить, тоже обнаружили наше присутствие и изучали нас так же, как мы – их.

Расстояние между нами не слишком близкое, но и не то чтобы далекое. Для прицельной стрельбы далековато, но чтобы поглазеть друг на друга и даже кое-как поговорить, вполне достаточно.

– Тор, Джебе, Крепыш – первая линия. И не подставляться, – деловито распорядился Наемник тем временем, как бы ненароком прикрыв меня и уже держа автомат у плеча. – Одессит, на тебе гражданские. Азиз…

– Азиз знай, что делать, – сообщил ему зимбабвиец, раскладывая сошки пулемета.

– Ну и молодец, – похвалил его Наемник. – Сват, ты давай особо вперед не лезь. Твое место в партере.

– Да я стрелять и не собираюсь пока, – отозвался я. – Они, похоже, тоже. Пиф-паф мы всегда успеем, чего спешить? Лучше сначала поговорить.

– А если они все-таки начнут первыми? – облизала губы Настя, абсолютно без страха смотрящая на переговаривающихся кочевников.

– С чего бы? – удивился я. – Их чуть больше десятка, нас вон, за полсотни, и разница в вооружении между нами в данный момент такая, что только очень глупый или жадный человек станет устраивать конфликт на ровном месте. Да вон, сами смотрите.

– Мое почтение, – закричал, помахав руками и показав, что они пусты, бородач. – Вы кто?

– А вы кто? – отозвался я.

– Мы здесь живем, – донеслось до нас. – Это наша степь. Это наша земля.

– Это общая земля.

В таких ситуациях никогда нельзя уступать никому даже в мелочах, а особенно людям с Востока. Как только ты делаешь шаг назад, они немедленно делают шаг вперед. Это не хорошо и не плохо, просто такова их ментальность.

– Я не вижу здесь плаката: «Территория людей в халатах. Охраняется ими же, – как можно громче крикнул я.

Бородач, судя по всему, засмеялся и что-то сказал своим людям. Нет, стрельбы быть точно не должно, дело идет к разговору. И это хорошо.

– Сейчас говорить будем, рубль за сто. – Я повернулся к Насте. – Давай-ка доставай свою винтовку, душа моя. Если вдруг они глупее, чем я о них думаю, работай на поражение, но бородатого не трожь. Он из этой компании для нас самый полезный, так как, если верить Полине, больше других знает.

– Прав ты, стрелять они вряд ли будут. – Голд заложил большие пальцы рук за пояс. – Другое плохо – имущество наше они срисовали. Пусть не все, но срисовали.

– Как же я не люблю, когда кто-то знает, что у меня что-то есть, – вздохнул я. – Жадность человеческая иногда полностью блокирует разум.

– За текущий момент можешь не бояться. – Голд не отрывал взгляда от кочевников. – Этот, с бородой, будет тебя только изучать, но зато вдумчиво и скрупулезно, слабые места искать.

– Да это мне и так понятно, – отмахнулся я от него. – Но он все равно видел, что мы порядком нагружены. Наверное, догадается, что мы не сено несем и не солому. Хорошо хоть пушки разобраны, так сразу не поймешь, что это.

– Как вариант, можем с ними поговорить, а потом перебить, – предложил Наемник. – Не вижу в этом больших проблем.

– Мы рады встретить людей в Предвечной степи, – донеслось до нас в этот момент. – Она большая, места всем хватит, что нам делить?

– Разумные слова, – крикнул я, ничего не ответив Наемнику. – Мы не враги друг другу, между нами нет зла и вражды.

– Поговорим? – немедленно предложил мне бородач. – Пусть наши люди отдохнут пока, а мы пообщаемся, как это и водится между путниками на привале.

– Почему нет? – не стал спорить я. – Хорошая беседа веселит сердце и радует душу. Да и чего горло драть?

– Сват, пусть они к нам идут, – попросила Настя. – Ну или хоть поближе подойдут. Дистанция большая, я еще не настолько хорошо стреляю.

– А я первым шаг делать и не буду, – ответил я ей. – Если я так поступлю, то это может быть расценено, как признак слабости, он подумает, что мне этот разговор нужнее, чем ему. И вообще, брысь на позицию. Азиз.

– Да, хозяин, – подошел ко мне негр.

– Видишь вон тот холмик? – И я демонстративно показал на небольшой бугорок шагах в пятидесяти от меня. – Поставь там свой пулемет и сам расположись. Вроде как ты отдохнуть присел.

– Ага. – И зимбабвиец двинулся в указанном направлении.

Этот диалог, конечно, не остался незамеченным в стане кочевников, которые тоже не торопились идти к нам.

Если они не дураки, то все правильно поймут. Сейчас свои правила диктует тот, на чьей стороне сила. А в данной ситуации сила на моей стороне. То, что я сделал, – это не угроза, это демонстрация превосходства.

Бородач все понял верно. Он что-то сказал своим людям и неторопливо зашагал в мою сторону. Очень неторопливо, из чего можно было понять, что от меня он ждет того же.

Несомненно, ему очень хотелось подойти поближе и посмотреть, что у нас за груз такой, но при этом и рисковать он не хотел. Кто знает, что у меня на уме? Восточные люди вообще склонны во всем видеть измену, ловушки или опасность, поскольку точно знают: каковы они, таковы и те, кто их окружает.

Ну что же, такие условия разумны. И я сделал первый шаг в его направлении. Если мы с ним встретимся на середине пути, то Настя меня точно прикроет.

Несколько спутников бородача двинулись за ним, соблюдая дистанцию в несколько метров. Вот тогда и выяснилось, что поначалу мы не заметили еще человек пятнадцать. Только вот это были не кочевники.

Все это время на земле, вне нашей зоны видимости, находился «улов», то, за чем кочевники и ходили в степь. Мужчины и женщины, большей частью обнаженные, все как один со связанными руками. Когда бородач и его свита пошли ко мне, оставшиеся степняки велели им подняться на ноги. А может, это было сделано для того, чтобы у нас не возникало иллюзий относительно того, чем наши новые знакомые занимаются? Поди знай.

– Тор, Джебе, Крепыш – за Сватом, на том же расстоянии, что и эти черти, – услышал я команду Наемника. – Быть наготове.

– Не волнуйся, если что, я начну, – а это был уже как всегда невозмутимый в подобных ситуациях Голд. – Полина, составь мне компанию.

Верное решение. Хороший раздражитель – это наше все, надеюсь, кочевник ее узнает. Хотя при их текучке не факт. Но это ладно, если что, его можно и спровоцировать.

Мы встретились на равном удалении от наших отрядов. Люди бородача остановились, повинуясь взмаху его руки и не дойдя до нас пятнадцать-двадцать метров. Судя по всему, остановились и мои соратники, я, по крайней мере, их шагов не слышал.

– Так намного лучше, – улыбнулся кочевник дружелюбно, от этого его и без того узкие глаза превратились в щелочки. – Салех, так меня зовут. А как имя моего уважаемого собеседника?

– Сват, – коротко кивнул я. – Рад знакомству.

– Взаимно, взаимно. – Салех посмотрел на землю и поцокал языком. – Сидеть на земле просто так, без подушек, без достархана, – глупо, но беседовать стоя еще глупее. Так присядем же и будем считать, что это репетиция нашей будущей встречи, той, где мы расположимся, как и подобает людям нашего положения.

– В дороге и жук мясо, – кивнул я и присел на траву.

Салех последовал моему примеру, сложил ноги по-восточному и уставился на меня.

– Откуда держишь путь, досточтимый Сват? – едва усевшись, поинтересовался он.

– Оттуда, – кивнул в сторону леса я. – И сразу, почтенный Салех, обрисую ответ на следующий твой вопрос: иду я вон туда.

– Присматриваешь себе подходящее место для жизни? – понимающе усмехнулся бородач. – Все сейчас бродят по этой земле, все ищут себе место под солнцем.

– Я свое уже нашел, – не стал скрывать я. Что-то мне подсказывает, что ему врать не имеет смысла, он все равно рано или поздно узнает, что к чему. А может, и уже знает, кто я такой. – Скажем так: у каждого своя добыча, которую мы несем в свой дом.

– Истинно так. – Салех покивал. – Прости за возможно некорректный вопрос, но кто ты? Держишься ты достойно и смело, но смелость – это качество, которое присуще многим доблестным воинам. Я буду рассказывать о нашей встрече своему кагану, и он наверняка захочет знать, с кем именно я говорил.

– Я лидер своей группы, – не чинясь ответил я. – По вашей иерархии тоже каган.

– И велика ли твоя группа? – совершенно не смущаясь провокационностью вопроса, спросил Салех.

– Досточтимый, давайте не будем задавать друг другу вопросы, ответы на которые не прозвучат, – предложил ему я с улыбкой. – Да и потом, зачем вам это знать? Вы живете в степи, мы – нет, так что делить нам нечего.

– Разумно, – согласился со мной Салех. Он, похоже, вообще был не любитель споров, ну или хотел таким казаться. – Война – это хорошее занятие, но мир куда более полезен.

– И выгоден, – продолжил я его мысль.

– И выгоден, – признал Салех. – Вы что же, торгуете чем-то? Не тем ли, что ваши люди на себе несут? Если я не ошибаюсь, это ведь пушки, правда, в разобранном состоянии. Пушки – это хороший товар. Редкий и дорогой товар.

Какой глазастый, а?

– Все чем-то торгуют, – расплывчато ответил ему я. – Мы одним, вы – другим.

– Так почему бы нам не поговорить о возможных перспективах сотрудничества? – немедленно спросил Салех.

Деловые обороты из нашего мира в его речи совершенно органично переплетались с какими-то хрестоматийными витиеватыми восточными выражениями. И делалось это явно умышленно: мол, у нас тут каганат, настоящий, без обмана, но и о бизнесе мы не забываем.

– Да, мы работаем с живым товаром, – продолжил мой собеседник. – Но тайны из этого не делаем и этого не стыдимся. И потом, в этом мире пока нет денег. Нет вообще ничего, чтобы было хоть сколько-то устойчивой валютой или единым эквивалентом. Ничего, кроме людей, на которых уже есть спрос. А если на них есть спрос, значит, есть и те, кто будет их продавать. Почему не мы?

– Я не осуждаю и не одобряю то, что вы делаете, – поморщился я. – Другой мир, другие ценности, моральные и материальные, другие способы выживания. Каждый сам выбирает себе дорогу и тех, кто идет по ней рядом с ним. Вы выбрали такой путь, это ваше право. И кто я, чтобы вас осуждать?

Надо заметить, что я не слишком лукавил. Я и вправду их не осуждал. Не принимал их позицию, но и не считал ее невозможной. Зато я не одобрял тех, кто безропотно шел в рабство, хотя по дороге наверняка была возможность сбежать. Или даже умереть, что в данной ситуации являлось меньшим злом, терять-то им все равно нечего. У этих людей был шанс, но они даже не попытались его использовать. Впрочем, может, я и не прав. Легко кого-то осуждать, не побывав в его шкуре. Кто знает, как вел бы себя я в подобной ситуации?

– Мудрые слова, – как-то даже обрадовался Салех. – Сразу видно человека, который понимает, зачем живет. Так как насчет обмена? У меня с собой полтора десятка голов, и, кстати, неплохих. Красивые женщины, несколько крепких мужчин. Еще есть старик, но его я отдам в качестве подарка, если возьмете всех оптом.

– Я не бросаюсь, как собака, на любую кость, – лениво проговорил я. – Вы этих бедолаг только что похватали и даже сами не знаете, кто из этой толпы на что способен. Я не буду платить за таких. Если мы и будем торговать, то я хочу видеть серьезный ассортимент, а не кучку голых неудачников.

– А-а-а! – Салех шутливо погрозил мне пальцем. – Ты понимаешь в этом деле, да? Но ведь серьезный ассортимент дорого стоит. И, повторюсь: денег тут пока нет. За свой товар мы просим то, что нам нужно. Так – и никак иначе.

Оружие тебе надо, велеречивый ты мой. Или ты думал, что я этого не пойму? Ты на моем автомате скоро дырку глазами прожжешь и на амуниции – тоже.

– Если будет хороший товар, мы найдем то, чем можно за него заплатить, – заверил я.

Самое паршивое – придется и покупать, и платить, это необходимо из тактических соображений. Нет, скинем самый неликвид, это понятно, но все равно поставлять оружие этим людям мне очень не хочется. Отданные стволы рано или поздно обернутся против нас же, это без вариантов.

И все же надо свести дружбу с каганом, как я и планировал, а в идеале – попасть в их лагерь. За безопасность свою я не боялся, не будут они меня убивать, им это невыгодно. Да и в заложники меня захватывать им резона нет. Впрочем, надо еще послушать, что скажет по этому поводу Голд.

Что до «живого товара»… А почему бы и нет, если все равно придется в это вписываться ради дела? Мне плотник вроде того, что колодец сделал, точно не помешает. Или другой какой мастер.

И потом, у меня погибли два бойца и Милена, любой из них запросто мог попасть в цепкие клешни этих славных ребят. И их я выкуплю за любую цену.

– Уверен, что мы договоримся, – расплылся в улыбке Салех.

– Когда и где? – решил взять быка за рога я. А чего тянуть? – Я так понимаю, что вы к нам караван не поведете. Так, может, мы к вам в гости приедем? Ну и, конечно, хотелось бы представлять порядок цен.

– С учетом того, что я даже не знаю, где ваше «к нам» находится, боюсь, что так, – хитро прищурился Салех, чем окончательно убедил меня, что крепость нашу они уже разведали. Больно лукаво он глазами блестел. Хотя, может, я и преувеличиваю, этот товарищ явно мастер туману напускать. – Только вот наш великий каган, да прольется небо ему под ноги, в лагерь к себе посторонних не пускает. Наш лагерь только для тех, кто служит правителю.

– О как. – Я почесал затылок. – А как же тогда?

– Недалеко от лагеря мы оборудовали специальную площадку, – деловито сообщил Салех. – Покупатели там могут посмотреть товар и даже заночевать, если у них будет такое желание. Дрова и пища – за наш счет. Мы, дети степей, гостеприимны и радушны.

– Но мне бы хотелось познакомиться с каганом, – не стал скрывать я. – Вожди должны знать друг друга в лицо, особенно если они собираются стать друзьями.

– Быть вам друзьями или нет, вопрос очень непростой… – Салех тактично отвел глаза в сторону. – Даже Предвечное небо не может знать, что думает мой повелитель и какое решение он примет, что уж говорить обо мне… Но я передам ему ваши слова.

– Резонно, – признал я. – Так что там с ценами?

В принципе, все, что надо, я узнал, и некий задел на будущее есть. Теперь хорошо бы выяснить, где они вообще проживают-то, он ведь мне так на этот вопрос и не ответил. Степь – она большая. Туманные же рассказы Полины скорее запутают нас, чем приведут куда нужно.

– А что до цен… – Салех явно сошел на привычную для него тему и повеселел. – Они разные. Опять же, все платят разными вещами, у всего есть своя ценовая категория. У вас, например, точно найдется то, что нам очень нужно. Я даже не стану скрывать. Ваша плата за наш товар – оружие. Другую мы просто не примем.

– Ультимативность не лучший аргумент в первой беседе, – заметил я.

– Ни в коем случае, – махнул рукавами пестрого халата Салех. – Это не ультиматум, это позиция, которую я обозначил сразу, чтобы не было недопонимания. Вдруг вы решите привезти в качестве оплаты… Ну не знаю… Ящик орехов. Они нам без надобности, нам нужно оружие. У нас есть воины, у нас есть дело, а вот с огнестрельным оружием туго. И я сразу вам говорю: ваша плата будет такой. А о цене договоримся.

Ну да, я заметил огнестрел только у двух его бойцов, да и то какой-то древний, длинноствольные ружья, как бы вообще не кремневые. И в самом деле, карамультуки какие-то просто, я такие в музее оружия видел.

– Мы всем своим покупателям сразу говорим, что будет их платой, – вкрадчиво продолжил Салех.

– «Покупатели», «торговая площадка»… – Я повертел головой. – У вас такая большая клиентура?

– Много, мало – это сравнительные характеристики. – Салех негромко засмеялся. – Достаточно того, что есть те, кто охотно покупает наш товар, а много их или мало – не столь важно. И не спрашивайте, кто они, наши покупатели, не надо. Как вы там сказали? «Давайте не будем задавать друг другу вопросы, ответы на которые не прозвучат». Хорошая фраза. Правильная.

О как. Уважаю, красиво он меня сейчас. Ну да и ладно.

– В свой первый визит я точно ничего сразу не повезу, по крайней мере в промышленных объемах, – жестко сказал я. – Я приеду и для начала посмотрю ваш товар.

– Слова мудрого человека, – потер ладоши Салех. – Посмотреть, прицениться – это очень важно. Можно даже сразу что-то отобрать для себя. Почему нет, мы идем навстречу нашим покупателям. Причем отобранный вами товар будет помещен отдельно. Скажем так, он будет зарезервирован за вами на определенное время.

Черт, это ведь прошло времени всего ничего, а он, человек, который совсем недавно жил в сверхпрогрессивном толерантном прошлом, уже говорит о подобных себе как о модной одежде или транспортном средстве. Для него люди уже не люди, а всего лишь товар, более или менее кондиционный. Я даже не знаю, что такое сейчас сидит передо мной, – верх цинизма или начало новой эры?

– Очень разумный подход к вопросу, – отметил я. – Клиентоориентированный. Без преувеличения, я рад нашей встрече.

Мои слова были искренни, поскольку так оно и было на самом деле. Я получил информацию. Пусть неприглядную, но получил.

– И я. – В голосе Салеха были те же нотки, что и у меня. – Если можно, почтеннейший Сват, то у меня есть еще один вопрос.

– Да хоть десять, – не стал упорствовать я.

– Среди ваших людей я заметил несколько детей, – вкрадчиво сказал мне он. – Не хотели бы вы их поменять на кого-то из моих рабов? Право, это хорошее предложение. Дети в серьезной общине – это непозволительная роскошь и лишние рты, согласитесь? Пока они вырастут, пока начнут приносить пользу… А я дам вам за них… Мм… Я там у вас вроде пятерых приметил?

Глазастый какой!

– Пятерых, – подтвердил я. Скажу честно, я был удивлен его предложением.

– Мм… – задумчиво протянул Салех. – Я дам вам за них двух крепких мужчин или четырех молодых девок, на выбор. И, так и быть, старика в придачу. Он хоть и старый, но вполне жилистый, для простых работ подойдет.

– Если не секрет, а вам-то дети на кой? – спросил у него я. – Раз они – такое невыгодное капиталовложение?

– Это для вас дети не выгодны. – Салех хоть и улыбался, но глаза у него были очень серьезны. – А для нас – нет. Нашлись в этом мире те, кому нужны дети. Не знаю: зачем, почему, но эти люди за них платят, и платят щедро. Нет, я не боюсь об этом говорить. Вы их не знаете, а потому и не сможете сами им ничего продать. Да и не станут они с вами работать, поверьте. Так что, может, договоримся?

– Это надо обдумать, – встал на ноги я. – А ваш нынешний товар глянуть можно?

Конечно, я ему ничего не продам, в смысле никаких детей. Мне они тоже были совершенно не нужны, но за подобным действием лежала некая пропасть без дна, и раньше времени мне туда ухать не хотелось. Что она меня в результате ждет, я не сомневался, но лучше позже в нее попасть, чем раньше. Но вообще надо бы узнать, кому и, главное, зачем понадобились дети. Просто так ничего не бывает, это я наверняка знаю. И еще я его пленников глянуть хотел. Вдруг среди молодых девок Милена затесалась? Маловероятно, но все же.

Увы, Милены среди пленных не оказалось. И еще мне внезапно стало жалко этих людей. Проснулось вдруг во мне давно забытое чувство сопереживания ближнему, я его бог весть сколько не испытывал. Потухшие глаза, сбитые ноги, тупая апатия – все это у них было в наличии, что у мужчин, что у женщин. Причем у всех! Очень невеселое зрелище, доложу я вам.

Самое паршивое то, что они уже сломаны. Как бы дальше дело ни пошло, у них что-то навсегда исчезло из души, они и в самом деле стали рабами. Даже если сейчас им сказать: «Вы свободны», – не думаю, что для них что-то изменится. И выход для этих людей был теперь только один – смерть, следующее за ней забвение и возрождение.

Надеюсь, я ошибаюсь. Но это вряд ли…

– Что-то присмотрели? – явно пародируя продавцов из нашего недавнего прошлого, спросил Салех и уже серьезнее добавил: – Поверьте, неплохой товар. И условия я вам предложил очень и очень выгодные.

Бойцы за моей спиной молчали, никак не проявляя себя, но я чувствовал, что это дается им нелегко. Если уж меня торкнуло, что же у них на душе творится? Даже у Голда.

– Увы, но нет, – развел руками я. – Какие-то они у вас… Замурзанные, что ли.

– Так степь же, – обвел окрестности рукой Салех. – Приведем в лагерь, отмоем, опросим – другое дело будет. Но там и цена может вырасти, причем на отдельных особей – серьезно. Сейчас они все как кот в мешке, даже я еще не знаю, кто, что… А вдруг кто-то из них умеет нечто, что полезно здесь? Вот, например, этот мужчина… Может, он не маркетолог, не дизайнер, не системный администратор, а нечто большее? Может, он столяр или слесарь?

– Откуда у слесаря деньги на «Ковчег»? – засмеялся я, глядя на указанного Салехом мужчину, который не поднимал на нас глаз, уставившись в землю.

– Мне и самому интересно уже стало, кто он, – засмеялся и Салех. – Сейчас все узнаем.

Он цепко и крепко схватил мужчину за шею, рывком поднял его голову вверх и уставился ему в глаза.

– Отвечаешь быстро и честно, раб, – очень тихо и очень страшно сказал Салех мужчине, который не то что не моргал, а даже и не дышал. – Кем ты был в своей прошлой жизни?

– Я врач, – пробормотал тот, глядя на Салеха, как мартышка на удава.

Надо же. Врач не самый бесполезный тут человек. Непосредственно лечить здесь не надо, но знания у них неплохие, можно их как-то к делу пристроить. Мы наших пристроили.

– Какой именно врач? – не удовлетворился ответом Салех. – Костоправ? Дантист? Гинеколог?

– Диетолог, – выдавил из себя мужчина.

Н-да… Самый нужный тут человек из врачебного племени. Вот о диетах нам только и думать.

– И так всегда, – отпустил врача кочевник. – Статистика неутешительна – из десяти человек только один чего-то да стоит, остальные – подобный этому рабу шлак. Не стоило бы мне вам такое говорить, но я честный торговец.

– Тогда я, пожалуй, воздержусь от покупки, – воспользовался ситуацией я. – Подожду до нашей следующей встречи.

– Да? – искренне опечалился Салех и еще раз глянул на мой автомат. – Может, об оптовой скидке поговорим?

Мне было жалко этих людей, но подобные траты являлись нерентабельными. Про детей речь, само собой не идет, но и стволы отдавать за, как верно было подмечено, «кота в мешке»? Нет, это несерьезно, да и потом, всех страждущих не спасешь. Только сам распылишься, оставшись с кучей душевно сломленных людей и пустыми руками.

– Мой ответ – нет. – Я помотал головой. – В данном конкретном случае. Но в целом – наша любовь еще впереди. Через недельку я приеду к вам, и там мы поговорим о сотрудничестве более детально. Вот только – куда?

– Разве вы не знаете? – Салех насмешливо уставился на Полину. – Я думал, что вон та рабыня вам все уже объяснила, ведь она была у нас в гостях. Эй ты, я о тебе говорю.

– Вон та? – Я повернулся и показал пальцем на женщину, которая явно занервничала. – Она не рабыня. Она одна из моих людей.

– Мой собеседник ошибается. – Из голоса Салеха пропала доброжелательность, он был пронзителен и жесток. – Она из тех, кто был нашей добычей, и наше право на нее сохранилось. Как говорят у русских: «Кто первый встал, того и тапки».

– Правильно говорят, – согласился с ним я. – Эта женщина входит в мою семью, она приняла это решение добровольно, будучи свободным человеком. А кем она была до того, мне безразлично. Но тому, кто на нее или кого-то из моих людей даже просто косо взглянет, тем более предъявит какие-то права, я бы не стал завидовать. Это так, в качестве общей справки сказано. Беспредметно.

Мои парни синхронно улыбнулись, держа руки на оружии. Полина облегченно вздохнула.

– Все в этом мире хорошо, кроме одного, – посетовал Салех. – Клеймо не поставишь на кожу. Умер раб – и клеймо сгинуло вместе с ним. Очень неудобно.

– Мы отвлеклись, – решил я не длить эту тему и обострять ситуацию. – Так где мы встретимся? Куда нам подъехать?

– Через недельку, значит? – Салех понял мой маневр и принял его. – Степь велика, вам нужен проводник, и я предоставлю вам его. Не так далеко отсюда есть холм с родником, может, вы его знаете? До него – примерно день пути или чуть более.

– Это если идти на юг? – уточнил я и махнул рукой в ту сторону. – Знаю.

– Так вот, через неделю вас там будут ждать мои люди, – деловито сказал Салех. – Они вас сопроводят к нам, с ними дорога будет быстрее, да и безопаснее. Степь наша, и уже сейчас чужакам не рекомендуется бродить здесь без нашего на то разрешения.

Мне было что ему на это ответить, но я не стал этого делать. Глупостей наговорить и наделать несложно, а вот исправить их потом возможно не всегда.

На том мы и расстались. Кочевники погнали людей в степь, мы же вернулись к опушке леса.

– Слушай, надо этот гнойник выдавливать, – озабоченно сказал Голд. – Самое неприятное, что последние слова он говорил не рисуясь. Они реально будут подминать под себя степь, а потом пойдут дальше.

– К Большой реке? – хмуро спросил у него я.

– Да запросто. – Консильери вздохнул. – Эти ребята, в отличие от нас, уже избавились от какой-либо морали и предубеждений. Они приняли этот мир как новую форму существования и теперь создают свою собственную социальную модель. Не с нуля, кое-что они прихватили из мира умершего, вроде структуры подчинения или материальных приспособлений, но самое главное – идеологическая база у них уже своя, местная. А мы, как ни крути, все еще подражаем тому, что было там, на исчезнувшей Земле.

– Да брось ты, – махнул я рукой. – Ничего здесь собственного и уникального нет, все это уже было в истории той Земли. Скомпилировал их каган несколько диктаторских режимов в один, да и все. Хотя это ничего не меняет, и ты прав полностью – с ними надо что-то делать, и срочно. Или в один прекрасный день мы увидим их у своих стен, что нам на фиг не нужно.

Все-таки я немного переоценил Салеха. Мне он показался очень умным и хитрым человеком, по крайней мере, тем, кто десять раз думает, прежде чем делает. И я был приятно удивлен, убедившись, что это не так.

– За нами пустили хвост, – через некоторое время порадовал меня новостью Голд. – Я Джебе оставил на месте встречи, велел пару часов понаблюдать за степью. Вот он и засек одного из тех, кто был с твоим собеседником. Он вернулся через час и сейчас шустро топает по нашему следу.

– Забавно, – признал я. – Я думал, что до этого не дойдет.

– Явно не для того, чтобы нас довести до нашего дома, его приставили. – Голд почесал нос. – Думаю, Салеха этого больше наша поклажа интересует.

– Скорее всего. – Я засмеялся. – Ох и любопытный в Ковчеге народ, я тебе скажу. Ладно, хомутайте этого засланца, чего тянуть.

– Стоит ли? – засомневался Голд. – Может, пусть себе посмотрит да и идет с богом? Что он такое высмотрит, сам посуди?

– Да нет, – тут я был с ним не согласен. – Наглость надо наказывать, тем более, что нам за него ничего не будет. Салех сам говорил: степь – место опасное, мало ли что с этим чертом случиться могло? А нам – лишние данные из первых рук.

Надо признать, тут я погорячился. В смысле лишних данных. Ничего нам этот узкоглазый, смугловатый и жилистый кочевник не сказал. Точнее, он говорил, но на каком-то своем тарабарском языке, глядя на нас с презрением.

– Дурака он валяет. – Голд сморщился. – Все знают английский, и он, поганец такой, знает. Но показывать этого не хочет, потому что не боится нас. Он вообще ничего не боится: боли нет, смерти нет… Зря только брали его.

– Да ничего не зря. – Нет, меня это упорство тоже расстроило, но не до безумия. И так все очень неплохо вышло. А что до лишней информации – ну не сложилось и не сложилось. – Есть для него применение. Настюш, ты где?

– Чего? – Через минуту Настя подошла ко мне.

– Ты, помнится, расстраивалась из-за того, что грибы идентифицировать не можешь? – спросил я у нее. – Ну когда еще туда шли?

– Есть такое, – признала Настя. – А как их идентифицируешь? Лаборатории тут нет и подопытных обезьян – тоже.

– Обезьян нет, – согласился с ней я. – А вот подопытные есть. Забирай этого красавца, он твой.

И я показал ей на связанного кочевника.

– Ах ты мой хороший! – даже в ладоши захлопала Настя и присела на корточках около степняка, чем очень его насторожила. Он перестал злобно скалиться и опасливо посмотрел на нас. Мы говорили на русском, которого он, похоже, на самом деле не знал, потому не понимал, что происходит, и это его явно напрягало. – Как же я рада, что ты у нас появился! Теперь-то я проверю свои предположения относительно миконидов.

Нет, если все кочевники такие жизнелюбивые и упорные, с ними будет нелегко управиться. Он ни в какую грибы есть не желал, в результате его аж трое «волчат» держали, пока Настя ему их в глотку на привалах запихивала.

И еще он был очень везучий – четыре образца успел опробовать, прежде чем пятый его прикончил, уже на следующий день.

Ох, как он орал, выгибаясь в корчах и разбрызгивая белые хлопья слюны изо рта.

– Значит, вот эти зеленые пластинчатые все-таки ядовитые. – Настя что-то записала в Свод. – Надо же, а я думала, что нет, ведь никаких первичных признаков не было даже. Все-то тут с ног на голову вывернуто.

– Слушай, давай я его прирежу, а? – предложил ей Джебе. – Уж очень он орет громко, вон всех перебудил и женщин перепугал.

Кочевник начал помирать под утро, когда все еще спали, и его вопли действительно разбудили людей. Дети перепугались, девочки и вовсе заплакали.

– Да ты что! – возмутилась Настя и погрозила «волчонку» пальцем. – Я же должна знать, сколько по времени яд этого гриба человека убивает! Это ведь не просто так, это эксперимент.

Собственно, именно в этот момент степняк выгнулся дугой так, что у него, наверное, позвоночник затрещал, выпустил целый фонтан слюны из рта и истаял в воздухе, оставив после себя кучу измазанного экскрементами тряпья.

– Ага… – Настя снова зачиркала карандашом. – Стало быть, от момента приема до смерти прошло пять часов. Что ж, хорошо, значит, яд медленный, действует не сразу. Надо этих грибов еще набрать, высушить и растереть. А потом еще одного такого же подопытного поймать или какой другой антисоциальный элемент, чтобы посмотреть, действует яд в, скажем так, концентрированном виде или нет. Наемник, поможешь девушке-исследователю в таком важном деле?

– Все, что пожелаешь, – шаркнул ножкой Наемник и улыбнулся. – Мы тебе Окуня поймаем, развлекайся.

– Не факт, – поморщилась Настя. – Окунь – оборотень, на него эта штука может по-другому действовать. Мне гуманоид нужен, человек или эльф.

– Обсудим, – пообещал ей я, причем не голословно. Яд – вещь полезная, такая в хозяйстве всегда пригодится. Особенно если он медленно действующий.

– Да ерунда это все, – неожиданно подал голос Викентий. – Девушка, вы ведь, я так понимаю, были на той Земле студенткой? Причем, скорее всего, начальных курсов?

– И? – холодно спросила у него Настя.

– Не обижайтесь, но то, что вы делаете, – это не эксперимент, – негромко, но твердо сказал Викентий. – Он нелогичен в своих исходных. В корне, понимаете?

– И чем же? – В голосе Насти не было злобы, было любопытство.

– Ну вот смотрите. – Ученый, несомненно, побаивался нашу валькирию, а потому отсутствие у нее агрессии явно его ободрило. – Вы давали этому человеку грибы с достаточно коротким интервалом, что было несомненной ошибкой. Яды действуют в разных временных интервалах. Какие-то мгновенны, но это, как правило, препараты химического производства или производные от яда земноводных тварей, то есть змей. А растительные, как правило, замедленного действия. То есть совершенно не обязательно, что сработал пятый гриб. Это мог быть эффект от второго или четвертого. И даже от первого.

– Неприятно ощущать себя дурой, – сказала мне Настя. – Он прав, Сват.

– Мало того, – воодушевился Викентий. – Может быть и так, что все грибы по отдельности были безвредны, но какие-то из них не сочетаются друг с другом. То есть, соединившись в желудке, они вызвали смерть. Есть микониды, которые в соединении с другими веществами дают разные эффекты – и наркотический, и даже летальный.

– Да, я слышала о таком грибе, – подтвердила Настя. – Вот черт, выходит, я зря подопытного кролика загубила.

Викентий явно был доволен тем, что доказал свою полезность. А я был доволен им – все с интересом слушали его рассказы, и никто не обратил внимания на то, что отряд стал на два человека меньше. В эту ночь нас покинули два сторонника Ромула, подозреваю, что навсегда. Как рассказал мне Наемник, Китти сделала своего красиво и быстро, а вот ее приятели так и не смогли довести дело до конца, пришлось Джебе за них работу заканчивать. Так что не быть им в «волчатах», жидковаты оказались.

Что примечательно, при сборах отсутствие подручных Ромула, разумеется, обнаружилось, но никто так и не сказал ни слова.

Все-таки хорошо возвращаться домой. Ближе к обеду мы дошли до приметного холма, где напились воды из родника, а когда солнце начало клониться к закату, добрались до совсем уже родных мест, от которых до крепости было рукой подать.

Мало того, на горизонте мы увидели колонну людей, которые двигались по направлению к нашему дому, явно нагруженные каким-то добром. Сомнений в том, кто это, не возникало.

– Кому-то достанется, – сообщил мне Наемник, отнимая бинокль от глаз. – Почему они не переночевали здесь? Сто раз было говорено: по ночам не ходить, тем более с грузом. До темноты часа два осталось, не больше. Ох уж этот Ювелир.

– Бардак, – согласился с ним я. – Отряди кого-нибудь, пусть их догонят.

Это и вправду были люди из крепости, они совершали уже третий и, скорее всего, последний по счету рейд из бункера. В этот раз они вынесли оттуда почти все, оставив там только голые стены. Даже стойки, на которых лежало добро, разобрали на составные части, я так понял, по требованию Оружейника, который их собирался присвоить: мол, оружие хранить не на чем.

– Пушки. – Ювелир погладил ствол одной из них. Они были снова собраны, благо, катить их по степи было несложно. – Круто.

– Там еще одна осталась, – сказал ему я. – Так что денек-другой передохни, собирай группу и пойдешь за ней. Инструкции – в рабочем порядке.

– Да не вопрос, – даже как-то обрадовался он. – Да, Сват, тут такое дело. Тебе бы не тащиться с нами, а ускориться маленько. Я понимаю: ночь, устал, но все-таки.

– Что опять там не так? – Я даже глаза выпучил. – Что за фигня? Как только я покидаю…

– Да нормально все в крепости, – замахал руками Ювелир. – Наоборот. К нам там гости пожаловали, интересные такие, с новостями и предложениями. Жека без тебя решения принимать не хочет, а потому их под домашний арест засунул, со всем уважением. В смысле, правда, с уважением. Еда там, сено для кроватей… Так что поспешил бы ты.

– Что за гости-то? – не понял я. – Откуда? Какие? Кочевники?

– Да нет. – Ювелир посопел. – Чего я тебе кусками буду рассказывать, там все непросто. Иди да посмотри.

Я глянул на него и сказал:

– Ладно, я двинул в крепость. И вот еще. Старик, что за самоуправство, а? Куда ты поперся на ночь глядя?

– Да я так подумал: чего время тратить… – начал было объяснять мне Ювелир.

– С Жекой будешь объясняться, он за эти вопросы отвечает, а мне это сейчас ни к чему, – не стал даже дослушивать его я. – У меня вон, ночной забег через степь на носу. И вот еще что: не забывай Наемника слушать, он плохого не присоветует.

– Я с тобой, – присоединился ко мне Голд, пристраивая автомат на плечо по своей обычной привычке – прикладом под подбородок. – Джебе, ты тоже с нами, мало ли что.

Азиз помахал рукой, давая нам понять, что его участие в данном мероприятии не обсуждается. Ну да, куда я без него?

Впрочем, пусть будет. Народу тут много, охрана теперь, считай, усиленная.

Не знаю, что там за гости такие таинственные пожаловали, но не думаю, что Ювелир станет шутить. У него вообще с чувством юмора и фантазией плохо. Так что надо идти и смотреть.

Вот же странная шутка – начало похода пошло не так и финал его скомкан. Вместо триумфального возвращения – вечерний кросс по степи, вместо спокойных мыслей о том, как я войду в свой домик-штаб, лягу на пахучее сено, заменяющее нам тюфяки, и с приятным «ох» вытяну ноги, – анализ того, что мне сказал Ювелир. Забавная все-таки у нас тут жизнь, в Ковчеге. Непредсказуемая.