– …петушок пропел давно, – сквозь сон услышал я конец фразы.

Судя по всему, Вика говорила что-то и ранее, но это я пропустил. Я выплывал из забытья, того, которое не рекомендуется врачами и мудрыми людьми, поскольку если послеобеденный сон приятен и полезен (наши предки были не дураки, они всегда придавливали ухом часок-другой днем), то сон вечерний тяжел и гарантирует, что внутренний ритм собьется всерьез и надолго.

– Петушок уснул уже, – пробормотал я, разлепляя глаза и недовольно щурясь – Вика включила свет.

Она сидела на краю кровати и с доброй улыбкой смотрела на меня. Да, гуляния по салонам были не напрасны – и без того симпатичная, сейчас она была просто красива. Не то, чтобы до онемения, но полагаю, что даже гамадрилы из редакции перевели бы сейчас стрелку своих симпатий на ее рельсы.

– Женщина, вы кто? – просипел я. – Вы как сюда попали? Впрочем, познакомиться с такой красавицей я всегда рад.

– Прогиб засчитан, – довольно промурлыкала Вика и, ловко увернувшись от моих загребущих рук, вскочила на ноги. – Ну-ну-ну! Лапы прочь! Вот вернемся с вечеринки – хватай сколько угодно.

– Не дали помять красоту непорочную, – констатировал я. – Жаль.

– Ни капельки, – Вика ткнула в меня безупречно наманикюренным ноготком указательного пальца. – Ты безалаберный и безответственный тип, Никифоров. Пока твоя жена, пусть пока и гражданская, делает все для того, чтобы наша семья достойно встретила Новый Год, ты в небритом, немытом и помятом состоянии дрыхнешь на незаправленной кровати, причем даже не раздевшись. Фу-фу-фу, мне стыдно за тебя и жалко себя.

– Зато трезвый, – привел я аргумент, который первым пришел мне в голову. – Многие ли жены могут похвастаться, что к… Сколько там натикало? Сколько?!!!

Я вскочил с кровати. Однако – вздремнул. На часах у нас, конечно, еще не двенадцать без пяти, но уже девять. Черт, черт!

– Ты чего? – как-то даже перепугалась Вика. – Что случилось?

– Время поджимает, – я непроизвольно зевнул и поежился. Остатки вечернего сна, хорошо хоть, что башка не болит. – У меня там еще дела есть.

– Там? – Вика ткнула пальцем в капсулу. – Ну, Киф, ну хоть сегодня забудь ты об этой игре, а? Через два часа уже начнутся проводы Старого года, надо будет идти вниз, а ты и в самом деле еще не брился даже.

– Мне побриться – две минуты, – я подошел к капсуле. – И одеться тоже две. Что оставшееся время делать? Был вариант, но ты его сама и завернула.

– И с этим человеком я собираюсь вместе состариться, – печально сказала Вика, поправляя волосы. – Совести у тебя нет. Я думала – выпьем вдвоем немного шампанского, все-таки это наш первый Новый Год, подарки друг другу подарим. Это важно, понимаешь?

Нет, я все-таки молодец. А вот если бы не заморочился, то как бы себя стал после этих слов чувствовать? И главное – все, капец, уже ничего нигде не купишь, даже в сувенирной лавке. Но и сволочь – для женщин все эти ритуалы много значат, они их обдумывают, прикидывают, готовятся к ним. Такое следует учитывать. Это нам по барабану – хлебнул шипучки, пробормотал: «Тьфу, пакость» и пошел салаты наворачивать за обе щеки, пока Президент на экране не появится.

– Вик, мася, – я подошел к искренне расстроившейся девушке и аккуратно ее обнял. Ну мало ли чего нарушишь в ансамбле наряда и макияжа – тогда совсем мне труба будет. Так сказать – «со святыми упокой». – Я правда ненадолго, честное слово. Ну надо мне туда, понимаешь. Ты же в курсе, что я не все по своей воле делаю.

– Не в курсе, – как еж профырчала Вика. – Ты ничего мне не рассказываешь никогда. Я даже не знаю, что там у тебя в игре происходит, почему это так важно для всех. Может, ты мне врешь, может, ты просто там от меня прячешься, чтобы не доставала. Нет чтобы сесть и объяснить – что у тебя в этой игре такое происходит, прямо, честно, как в семье и принято.

– И рад бы, – заверил я Вику. – Но тогда им придется тебя убить, а мне этого не хотелось бы.

– Им? – Вика с кривой улыбкой кивнула в сторону входной двери. – Или им?

Второй кивок был в сторону окна. Девушка отстранилась от меня, ее губы подрагивали.

– Или есть еще кто-то, о ком я не в курсе? – Вика невесело усмехнулась. – В последнее время за нашими головами столько народа охотится, что я уж и не знаю, кто из них крикнет «бинго», когда этот трофей получит.

– Вик, в принципе, это все можно прекратить одним махом, – я развел руками, понимая уже, что шутка не удалась, и разговор теперь пошел серьезный. – Тебе достаточно уйти от меня, причем обставив это правильным образом, то есть публично и шумно, сделать это можно хоть бы даже и нынче ночью. И все – ты полностью выведена из-под удара. Плюс я договорюсь с Зиминым, и для пущей безопасности тебя отправят на месяц-другой куда-нибудь в теплые страны. Или наоборот – на лыжах кататься в Альпы. Денег у нас на это хватит.

Ну да, эти мыслишки уже забредали в мою голову. Не то чтобы я хотел избавиться от Вики, но и винить потом себя за какую-нибудь гадость, которая с ней произойдет, у меня тоже желания не было. Конечно, без нее мне будет уже и пустовато, да и трудновато, но зато спокойнее. Впрочем, не стоит себе врать – плохо мне без нее будет. Конкретно здесь – очень плохо. Она в этом здании то единственное, что меня держит на плаву. Она живая, она настоящая, и в этом саркофаге из стекла и металла, битком набитым тайнами, подводными камнями, интригами, ложью, притворством и пороками на любой вкус, только Вика одна и осталась для меня как напоминание о большом мире, в котором я жил когда-то, может и бедно, зато счастливо. И когда ее не станет, то я останусь тут совсем один, а это совсем уж плохо, некому будет меня стимулировать на предмет того, чтобы выбраться из этой переделки. Да и просто поговорить-то будет не с кем…

Найти себе тело для кровати здесь очень несложно, а вот найти человека, пусть вздорного, пусть сварливого, пусть своенравного, но зато при этом и настоящего – это задача почти неподъемная.

Но если она ответит «да» – значит, будет так.

На работе Ленка прикроет, она свободно потянет административные хлопоты, которые сейчас лежат на Вике, опять же в Касимов ехать не надо будет. Ну а как там оно в итоге выйдет – так и выйдет. Хотя реши она сейчас уйти – это, по факту, мы навсегда разбежимся.

Ладно, это все лирика, занесло меня. Если уедет, значит уедет, а потом, когда все закончится, и если я по чьему-то недогляду случайно останусь жив и здоров, мы решим, как дальше существовать – вместе или порознь.

– Ты… – губы у Вики тряслись, глаза набухли слезами. – Вот ты как?

– Стоп-стоп-стоп, – замахал руками я. – Первое, что сразу хотел бы напомнить – над твоим и без того прекрасным лицом сегодня целый день колдовали мастера красоты, не гробь их труд, имей уважение к чужой работе. Второе – я только предложил вариант, как вывести тебя из-под удара, и сделал это исключительно потому, что ты мне родной человечек. Никакого другого смысла я в это все не вкладывал, клянусь!

– У тебя есть великий талант – говорить гадости, а после объяснять их смысл так, что я ощущаю себя дурой, – я чуть не открыл рот, увидев, как слезинки втянулись обратно в глаза, абсолютно не затронув косметику. Как она это делает? Это же против всех законов – и божьих, и физики. – Но имей в виду – мое терпение не безгранично. Все, вали в свою игру, когда ты валяешься в этом гробу, от тебя вреда меньше.

– Я быстро, – заверил я Вику. – Часок – и все. А потом мы с тобой шампусика накатим, виноградинкой закусим – все как положено.

– «Виноградинкой», – передразнила меня Вика. – «Шампусика». Дождешься от тебя!

– Дождешься, – заверил ее я. – Шампусик меня, к слову, бодрит и сподвигает на всякие глупости.

– Иди, сказала, – Вика шмыгнула носом. – Час у тебя есть, потом я этот твой саркофаг обесточу.

Об аккумуляторах она могла и не знать, но это к лучшему – зная ее настойчивость, я могу предположить, что она запросто их отыщет и просто вырвет с корнем.

Испытывать судьбу я не стал и было собрался нырнуть в капсулу, как вспомнил о достаточно важном вопросе, который вертелся у меня в голове перед тем, как я заснул.

Не сразу, но я нашел телефон Костика и набрал его, искренне надеясь на то, что он будет на месте и трезвый.

– Да, слушаю, – мне повезло. Впрочем, знаю я этих компьютерных гениев – они всегда на месте и трезвые, главное, чтобы на них был надет любимый свитер, и печеньки на столе лежали.

– С наступающим, – гаркнул я в трубку. – Это Киф.

– Неожиданно, – удивился голос в трубке. – Если честно – теряюсь в догадках, чего тебе от меня понадобилось.

– Совет. Скажи – а НПС на Новый Год подарки дарить имеет смысл? Это на что-то влияет? И еще – а что им дарить?

Видели бы вы глаза Вики, проходившей мимо и услышавшей мои слова. Они были просто… Ну не знаю… В каждый из них можно было вставить по пятирублевой монете из тех, что вывели из оборота лет семь назад. Она хотела что-то сказать, но только плямкнула губами.

– Хороший вопрос, – в голосе Костика было что-то вроде уважения. – Концептуально мыслишь. Отвечу так – имеет. Награда за это не репутация, выраженная в баллах, но нечто большее, скажем так – признательность НПС. Я не знаю, как это выразить в словах правильно. Скажем – ИИ это фиксирует.

– А дарить-то что? – вот это и вправду был вопрос вопросов. Ну не левый же меч у вендора покупать?

Костик засмеялся, уж не знаю почему. Но у них и чувство юмора свое, админское.

– Кого облагодетельствовать хочешь? – отсмеявшись, спросил он.

– Лоссарнаха, Гунтера, брата Миха, брата Юра, Хассана ибн Кемаля, – я призадумался. – Ну, еще Барона Сэмади. Он хоть и мутный, но полезный.

– Ладно, – Костик похмыкал. – Чувствую себя Василисой Предмудрой. Короче – это службишка, не служба. Иди в игру, будут тебе подарки. Точнее, не тебе… Ну, ты понял.

– Тебе за это не нагорит? – на всякий случай поинтересовался я. – Вмешательство в игровой процесс и все такое?

– Если ты об этом не будешь всем рассказывать – то нет, – явно с улыбкой сказал Костик. – И потом – это неигровые предметы для неигровых персонажей. Тупиковый вариант.

– Спасибо, – абсолютно искренне поблагодарил я его. – Очень выручил.

– Да не за что, – хмыкнул админ. – Сочтемся. На том свете пятки мне почешешь.

Я повесил трубку и потер руки.

– Слушай, – Вика стояла в дверях и, похоже, была как-то смущена. – Я возможно сейчас скажу совершеннейшую глупость… Просто я услышала… Ну…

– Вик, не тяни кота за хвост, время уходит, – поторопил я выдавливающую из себя слова сожительницу. – Чего опять?

– У тебя в игре кто-то есть? – выпалила она, заставив меня впасть в ступор.

– Кхгм, – прокашлялся я, даже не зная, что на это сказать. – Слушай, парадоксальность твоих выводов меня иногда шокирует. Просто из любопытства – как ты себе это представляешь? Даже не на физическом – на моральном уровне. Роман с цифровой моделью – это где-то за гранью добра и зла. Нет, я читал книги о том, как люди искали любви в виртуальности и даже таскались по цифровым борделям, но, во-первых, это литература, во-вторых – не назвал бы таких людей нормальными. Это даже не извращение, это клиника.

– Там и игроки есть, – отвела глаза в сторону Вика. – Женского пола.

– И что? – я начал уставать от этого разговора. – Они такая же цифра, как и НПС. И еще – иные НПС куда более органичны и интересны, чем игроки, поверь. А вообще – заканчивай ты всякую ерунду выдумывать, а потом ее на меня экстраполировать. Не доведет это нас до добра.

И я полез в капсулу, пока Вика не родила еще какую-нибудь жуткую идею.

В Файролле был праздник. Никто боя курантов тут ждать не собирался, тем более что народ тут был из самых разных часовых поясов, и если в Москве Новый год еще не наступил, то игрок, например, из Петропавловска-Камчатского уже успел накатить, закусить, отпраздновать, поплясать, подраться, проспаться и войти в игру. Большая у нас страна, что уж говорить.

На замковой площади гремело веселье – там водили хороводы, пели, пили и плясали, там гремел смех и слышались здравицы, и над всем этим порхала Трень-Брень, махая палочкой, выпуская фонтаны искр и явно пребывая в прекраснейшем настроении. Интересно, она вообще из игры выходила?

«Игрок Хейген.

В ваш инвентарь добавлено девять предметов.

Внимание!

Напоминаем, что в 23–30 начинается веселая встреча Нового Года по известному вам адресу. Опаздывать – не рекомендуется, в противном случае одна дама в течение всей праздничной ночи (и в последующие дни) будет сверлить ваш мозг.

Администрация игры».

Вот такой вот незамысловатый админский юмор, как я и говорил. Но Вика становится популярна, не отнять.

Ладно, это детали. Вопрос в другом – почему предметов девять?

Я открыл сумку и внимательно изучил появившееся там имущество, приятно мерцающее синеватыми всполохами (последнее обновление ввело эту функцию – все вновь полученные предметы сообщали о своем появлении в инвентаре игрока именно таким образом).

Ага. Собственно, здесь все написано – что и для кого. Вот это для Хассана – книга «Трактат о возмущении спокойствия и обретении себя» за авторством Хаджа Наср-эль-Динна. Это для брата Юра – переливающееся всеми цветами радуги писчее перо и серебряная чернильница. Брату Миху перепал кастет, изукрашенный серебряной чеканкой в виде выбитых зубов. Неучтенному мной брату Херцу достался аналогичный кастет – но с золотой чеканкой, видимо, Костик счел его весомой фигурой, раз позаботился о подарке. Гунтера я порадую новой уздечкой для его боевого коня Герцога. Так, а Лоссарнаху что?

«Стяг новой королевской династии Пограничья.

Неигровой предмет.

Предназначен для неигрового персонажа Лоссарнаха Мак-Магнуса».

Вопрос – когда они успели все это изготовить? Пяти минут с разговора не прошло?

Ладно, что там еще. Ох ты, это для Барона. С юмором ребята, ничего не скажешь.

«Орехокол.

Неигровой предмет.

Предназначен для неигрового персонажа Барона Сэмади».

И сделан-то так! Коротенькие щипцы, причем их окончания сделаны в виде двух частей черепа, когда кладешь туда орех, то сдвигаются челюсти – крак – и кушай ядрышко. Глаза черепа светились зелеными огоньками драгоценных камней, рукоять была сделана из сапфира – по-богатому, в общем. Я бы на месте Сэмади перешел с фисташек на фундук.

Ну, а что там с еще двумя подарками? Они-то кому?

«Стрелковое кольцо Гила, второго графа Пема.

Некогда это кольцо принадлежало величайшему стрелку древности, который снискал славу как непревзойденный воин и стратег. Во времена Первой войны Ненависти, с отрядом в 300 лучников он на три дня остановил продвижение на земли Запада армии короля Твалы Темного.

+ 66 к ловкости;

+ 34 к выносливости;

+ 28 % к шансу нанести урон холодом;

+ 22 % к шансу того, что каждый последующий выстрел нанесет больше урона, чем предыдущий (увеличение урона происходит до той поры, пока стрелы попадают в одну и ту же цель);

+ 14 % к уменьшению износа оружия;

+ 8 % к шансу выпадения предмета из поверженного противника.

В случае если кольцо используется в комплекте с луком «Слава второго графа» и колчаном «Верный друг второго графа», игрок может получить следующие бонусы:

+ 10 % дополнительного урона нежити;

+10 % дополнительного урона медведям.

Украсть, потерять, сломать – невозможно.

Ограничения к классовому использованию предмета – только лучники.

Прочность 900 из 900.

Минимальный уровень для использования – 100».

Ну, для кого это колечко, очень, кстати, необычное, такое ощущение, что предназначенное для большого пальца руки, – гадать не приходится. Непонятно – в честь чего?

А забавно – вроде не сетовый предмет, а все равно – сборный. Но я так думаю, что такие комплекты, они поценнее иных сетов будут.

Так, и последний, девятый предмет.

«Дорожный плащ Кристи.

Некогда этот невесомый плащ был собственностью феи, которую все жители Западной Марки почитали как покровительницу ночных дорог. Увы, но маленькая и отважная Кристи сгинула во время Войны Скелетов, пожертвовав собой ради неизвестной никому деревушки и ценой своей жизни заведя большой отряд орков в Гиблую Топь.

+ 36 к выносливости;

+ 25 к ловкости;

+ 18 % к вероятности обнаружить ловушку;

+ 14 % к вероятности обнаружить тайник в развалинах или на кладбищах;

+ 12 % к скорости передвижения;

+ 8 % к шансу обезвредить ловушку (по достижению 40-го уровня).

Украсть, потерять, сломать – невозможно.

Ограничения к классовому использованию предмета – только феи.

Прочность 450 из 450.

Минимальный уровень для использования – 30».

Здесь тоже без двух мнений. Но почему? Зачем? Впрочем, эти вопросы, хвала небесам, не останутся без ответов – с производителем сих даров я увижусь буквально через пару часов и задам ему их напрямую.

А вообще, у меня создалось впечатление, что я под очень плотным колпаком – он (или даже они) подредактировали подарки по-своему, четко давая мне понять, кому и что дарить.

– Народ веселится. – Елки-палки, что ж тут так любят говорить за спиной, заставляя вздрагивать. На этот раз ко мне неслышно подобрался брат Херц, за ним темнели фигуры его подручных. – Жаль, что мы не можем остаться тут.

– А вы куда? – вкрадчиво спросил я, заранее предвидя ответ.

– Брат Юр ежегодно в эту ночь награждает наиболее отличившихся сотрудников бухгалтерии, – пояснил брат Херц. – Как он говорит – «Н-не важно, что ф-финансовый год будет закрыт поз-зже, в-важно, что отличившиеся получат наг-граду по факту».

Вышло похоже на казначея ордена, и внешне, и по смыслу. Он такой, он может.

– Брат Херц, у меня просьбишка, – я достал из сумки перо и чернильницу. – Передайте это досточтимому Юру от меня. Сам я не могу сегодня посетить его, но…

– Я понял, – Херц ловко подхватил подарок для казначея. – Все исполню, не волнуйтесь.

– И еще, – я остановил счетовода, который уже достал из рукава свиток портала. – Это – вам.

Я протянул ему кастет и добавил:

– В коллекцию к арифмометрам.

По лицу счетовода скользнула улыбка, он оценил юмор.

– Благодарю, лэрд. Это правда очень приятно.

Было видно, что он если не тронут, то немного удивлен. Видно, не часто этим работникам счетов и чернильницы кто-то что-то дарил.

Такие чувства были и на лице брата Миха, который получил свой подарок вслед за Херцем. Он посопел и ткнул меня в плечо кулаком.

А вот Назиру я не стал ничего дарить. Мутный он, к тому же баловать ассасина – это чересчур. Перебьется, они все там в аскезе живут.

Когда закрылся портал за ревизионной комиссией из ордена, я сразу увидел его – он сидел на ступеньках и смотрел на меня. И как он узнает, что я появился в пределах замка?

– Свитком портала ты ведь умеешь пользоваться? – деловито уточнил я у него.

Тот степенно кивнул.

– Вот и славно, – я достал из сумки книгу, предназначенную для Хассана. – Отдашь своему повелителю, скажешь, что подарок от меня, в знак высокого уважения.

– Мне велено быть рядом с тобой, – неторопливо сообщил мне Назир.

– Слушай, давай не будем спорить, – попросил я его. – Не вижу в этом смысла. Тем более что в такую ночь никто никого убивать не станет – все при деле. Давай, давай, в путь.

Я сунул ему свиток портала, убедился в том, что он воспользовался им, порадовался тому, что обратный путь он будет проделывать за свой счет, поскольку я снабдил его средством перемещения в один конец, и сам нырнул в голубое марево. Надо было делать дело, пока этот зануда снова на хвост не сел.

Перекресток я выбрал в достаточно глухом месте, на Севере. Я был здесь только раз, давно, когда с Гунтером и Флоси бурги объезжал. Флоси тогда не то место выбрал для перемещения и вхолостую один свиток извел, за что был чуть не поколочен рачительным рыцарем.

А место было то, что нужно – в эту ночь в обжитых местах, даже на самой глухой дороге, кто-то да веселится, а здесь, на Севере – тишина. Все жители сидят в бургах, селяне – на хуторах, никто не шумит, шутихи не пускает, тихонько за столами пьют. Ну, кроме Хольмстага, но там, как ни крути – столица.

Кстати – в темноте жутковато тут. Справа – какие-то развалины, вроде как заброшенного невесть когда хутора, недалеко от него мрачноватое озеро поблескивает под лунным светом, сзади – темный холм. Невесело, что уж.

– Барон Сэмади, – негромко сказал я, орать как-то не хотелось. – Барон, твой белый братец зовет тебя.

Никого, только ветерок закрутил вокруг моих ног спиралью пыль. Вот тоже мне Север – зима, а снега нету. Он у них тут полосами выпадает, что ли?

– Барон, – я напряг память – может, надо какие-то специальные слова говорить?

И снова ветер, только на этот раз пыль полетела мне в лицо.

– Не проще ли было прийти ко мне на кладбише? – я еще не протер глаза, засоренные песком, а Сэмади уже стоял передо мной. – Зачем сюда, в эти дикие места? Я никогда не любил Север, очень тут народ неприятный.

Барон явно тоже собирался праздновать – вокруг тульи его цилиндра была обмотана некая мишура, новый смокинг (под которым, правда, виднелось что-то белое – то ли тело, то ли кости, но точно не манишка) был обсыпан блестками, в руках же была щегольская белоснежная трость.

– Красив, – признал я.

– А как ты хотел? – крутанул Барон трость. – У нас сегодня тоже праздник. Сначала фуршет на открытом воздухе, для всех, а потом закрытая вечеринка для своих, в склепе. Ты тоже приглашен. Будет весело, поверь.

– Рад бы, но не могу, – изобразил расстройство я. – Другие планы, извини. Но это не повод для того, чтобы оставить тебя без подарка.

– А мне тут, у вас, нравятся празднества, – сообщил Сэмади, еще раз ловко крутанув трость. – Не то что в Архипелаге. Что я там видел? Попрыгают пираты вокруг пальмы, покидаются кокосовыми орехами и все. А здесь?

– А что здесь? – полюбопытствовал я.

– А здесь все празднично, красиво, люди добры к встречным. – Барон аж зажмурился от удовольствия. – Я только что из забавного городка, что рядом с моим поместьем. Так там мне все были рады, думали, что у меня такой праздничный костюм, представляешь?

Я засмеялся, представив, какой начался бы переполох, узнай горожане, КТО с ними веселится.

– А одна очень миленькая обывательница даже со мной станцевала, – Барон изобразил несколько немыслимых па. – Я обучил ее макабрею. Она, правда, не поняла, чему научилась, но это до поры до времени, поверь. Очень миленькая, с веснушками, с мягкой грудью… Я буду рад ее увидеть, когда настанет ее час.

Жалко обывательницу, жалко бедную. Как бы тот час не стал для нее ближе, чем это предначертано судьбой. Ладно, надо перевести тему.

Я покопался в сумке и не без удовольствия вручил ему орехокол.

– Ммм, какая прелестная цаца, – растянулся в улыбке рот Сэмади. – Все, как я люблю – дорого и о смерти. Спасибо, белый братец, потешил. И старой работы, если не ошибаюсь – мастеров еще тех славных времен, что незаметно промелькнули между войнами Ненависти.

– Рад, что угодил, – ни словом не соврал я.

– А вот я тебе ничего не приготовил. – Барон печально снял цилиндр. – Будем считать, что подарок за мной.

– Да, ерунда это все, – отмахнулся я. – К тому же, ты мне столько раз помогал, что все эти подарки…

– Так, все-таки по делу позвал, – орехокол канул в бездонных карманах Барона. – Ну, что на этот раз?

– Не стану врать – помощь нужна, – а чего притворяться? Его мне все равно не переплюнуть в этом. – Ты ведь знаешь все или почти все о магии?

– Все не все, а есть немного, – скромно потупился Сэмади. – Правда, в общих чертах, так…

– Не прибедняйся, – пожурил я его мягко. – Если не ты – то кто?

– Конкретнее – что надо?

– В старые времена было такое заклинание, позволяющее найти путь к некоему месту силы. Место силы – это…

– Я знаю, что такое «место силы», – на удивление серьезно сказал Барон. – Не понимаю только, что тебе там делать?

Вот тебе и раз. Объяснять все этому существу мне неохота, а без объяснений он меня, похоже, и послать может.

– Надо пройти в одно из них, есть там кое-какие дела, – неохотно сказал ему я.

– «Кое-какие» – какие? – откровенно прессинговал Сэмади.

– Сломать там некую печать, – выдавил из себя я против собственной воли. Вот же настырный.

– Я так и знал! – Барон оживился, потер руки и подпрыгнул на месте. – Я знал, что наша встреча неспроста, что ты джокер в колоде Богов. Пять печатей запрета, я слышал о них. Стало быть, ты хочешь вернуть богов обратно?

– Не слишком сильно, – решил не врать в мелочах я. – Но, похоже, у меня нет особого выбора.

– Ну да, эти твари если кого-то цепляют на крючок, то потом его уже не выпускают из рук, – покивал Сэмади. – Кто тебя заарканил?

– Месмерта, – вздохнул я. – Так вышло.

– Эта жирная корова? – удивился Сэмади. – Вот не подумал бы никогда. Ладно бы Тиамат или Лилит, они всегда были ловкачками и хитрюгами, но Месмерта? Как меняются боги в Великом Ничто. Интересно, знают ли об этом остальные.

– Без понятия, – отозвался я. – Мне и этой стервозины за глаза.

– Ты даже сам того не знаешь, мой наивный братец, насколько ты прав, – Сэмади тихонько засмеялся. – Если бы ты только мог представить, какова будет твоя смерть, когда она снизойдет с небес обратно в мир! А что она тебя прикончит – это даже не сомневайся, это типичная для богов благодарность.

– Да ладно? – изобразил удивление я, хотя и был уверен в правоте его слов. Да и не он первый мне про это говорит. К тому же я здорово ей надоел в нашу единственную встречу.

– Поверь мне, – Барон снял цилиндр и крутнул его в руке. – Помучает, а после пожрет твою душу. Стать частью бога – это тоже награда.

– Порадовал, – мне стало совсем печально. – Блин, хоть плюнь на это все, и пропади они пропадом.

– Не согласен. – Барон снова напялил цилиндр на голову. – Тут вопрос в правильном планировании мероприятия. Богов много, и они не ладят между собой, а потому можно вызвать нескольких из них, не только Месмерту. Ладно, это тема для другого разговора, долгого и обстоятельного. Так что, тебе нужно заклинание «Звезда дорог»?

– Наверное, – я захлопал глазами. – Название мне не говорили, просто сообщили, что, мол, есть такое заклинание…

– Это оно, поверь. – Барон придвинулся ко мне вплотную, его глаза, состоящие из тьмы, впились в мои. – Я готов открыть тебе путь туда, куда надо, но за это ты возьмешь меня с собой, в то место, которое укажет путеводная звезда. Идет, белый братец?

«Предупреждение!

В случае если вы возьмете Барона Сэмади с собой в поход к урочью Белого Пламени, то будете лишены возможности привлечь к нему иных игроков или НПС, поскольку в этом случае все будут проинформированы о вашей связи с представителем Темной Стороны, что незамедлительно скажется на вашей репутации».

Да и хрен с ними, с другими игроками, – подумалось мне. Один такой Сэмади сотни игроков стоит как боец и столько же – как маг. Другой разговор, что, протягивая тебе кончик мизинца, он норовит твою же башку откусить – но тут ничего не поделаешь, это неизбежная плата за его услуги.

Тем не менее – я согласен. Мне после возвращения богов в игре не бывать, а остальное не суть важно.

– По рукам, – я протянул ему свою ладонь. – Договорились. С меня чего для заклинания надо – ингредиенты там, что-то еще?

– Не бери в голову, – Барон явно о чем-то уже думал и что-то прикидывал. – Когда ты планируешь отправиться в путь?

– Не знаю даже, – вздохнул я. – Дел очень много. Завтра вот к твоей родне идти, потом еще навалилось много чего.

– Какой родне? – неимоверно удивился Сэмади. – Куда?

– Да вот, в Последнее становище пойду, к великому мертвому годи Оэсу, – пояснил я. – Через какие-то Врата Забвения.

– Через Врата Забвения? – Сэмади был очень серьезен. – Ох, нехорошее это дело, братец. Какая нелегкая тебе туда тащит?

– Надо, – объяснил ему я. – Предмет надо один найти, секиру. Без него – никак.

– Я там тебе не помощник, – досадливо произнес Сэмади. – Плохо. Ладно, запомни самое главное – никому и ни при каких условиях не называй там свое имя. Что бы кто тебе ни говорил, как бы ни стращал, что бы ни обещал – не называй свое имя. И не давай ни капли крови, это еще хуже, чем имя назвать.

– Почему?

– Врата Забвения назвали именно так неспроста, – Сэмади помахал указательным пальцем у моего носа. – Назови свое имя мертвому или дай ему каплю своей крови – и ты поменяешься с ним судьбой, забыв все, что знал и помнил. Тот, кто присвоит твое имя, сможет выйти на землю, а ты займешь его место. Обладатель же твоей крови получит власть над тобой, и это будет для тебя хуже любого рабства.

Вот же гадский годи! Или… Или таков его план?

– Так что давай – зашел туда, узнал, что надо, и вышел обратно, – командным тоном произнес Барон. – И вот еще – ничего там не бойся, пока у них нет власти над тобой – тебе бояться нечего. Может быть страшно и даже очень – но у них нет власти над тобой, пока ты сам им ее не дашь, понятно?

– А ты говорил – подарка нет, – пошутил я хмуро. – Ты мне сейчас жизнь спас, я бы имя точно брякнул, не подумавши.

– Покажешь потом мне того, кто тебя в это втравил, – деловито попросил Сэмади. – Нам будет, о чем с ним поговорить.

Он повертел в руках трость, явно о чем-то раздумывая, и ни с того ни с сего начал рыться по карманам.

– Потерял чего? – полюбопытствовал я, глядя на сосредоточенное лицо-череп.

– Да погоди ты, – отозвался Сэмади. – А, вот он.

В его руке я увидел замусоленный финик, правда, весьма изрядного размера.

– На, – протянул его мне Барон. – Если что-то пойдет совсем наперекосяк – съешь его. Но только в этом случае, без особой нужды даже не думай его схарчить. Обратно потом вернешь.

– А какой случай подходящим считается? – я повертел в руках экзотический… Плод? Ягоду? Финик, это вообще – что? Я не знаю. – Как определить, что дело швах?

– Определишь, если не совсем дурак, – без малейшего стеснения сказал Сэмади. – А коли дурак и сгинешь в тех местах – так и не жалко тебя будет. Финик будет жалко – а тебя нет.

– Так уж и так? – насмешливо спросил у явно лукавящего Барона я.

– Да нет, – вздохнул тот. – Придется идти тебя выручать, ломиться, понимаешь, через сто закрытых дверей. Поэтому не дури, и поменьше раздолбайства. Есть у тебя такая черта – все на самотек пускать. Будь умнее, будь осмотрительней, меньше говори – больше слушай. И действуй сразу, не жди, пока тебя в угол, как крысу, зажмут.

Дожил. Повелитель мертвых меня учит, как жить среди живых, используя знакомые мне до боли слова моих собственных родителей. Нет, положительно все встало раком – и тут, и там…

– Ладно, вот еще что сделаем, – Барон цапнул мою руку и провел своей ладонью над перстнем, который он мне когда-то и подарил.

Тусклые глаза черепа на нем на секунду вспыхнули алым и снова погасли.

– Следи за перстнем, – сказал Барон. – Он, если что, поможет тебе – подскажет, предупредит. Хотя… Кому я все объясняю? Человеку, который, ввязавшись в войну, сотрудничает со своим же врагом?

Сэмади глянул на меня, как на последнего неудачника, и махнул рукой.

Впрочем, это явно было напускное, и в результате расстались мы задушевно, даже пообнимались на прощанье, договорившись, что я призову Сэмади на этот же перекресток и назову ему время и место сотворения заклинания.

Когда он отбыл, я достал экзотическую снедь и вгляделся в нее.

«Финик с дерева, посаженного богиней Метией.

При употреблении придает съевшему его следующие способности, сроком на 1 час:

+ 40 к отражению ментальных атак;

+ 40 к защите разума от черного колдовства;

+ 40 к защите разума от магии мертвых;

+ 20 к внушению;

+ 20 к искусству угрозы.

Предупреждение.

Предмет обладает немалой силой, но и плата за эту силу немалая. После окончания срока действия приданных фиником способностей, игрок получит следующие штрафы:

– 10 единиц характеристики «Ум» сроком на 5 часов;

– 200 очков маны сроком на 12 часов».

Вот тут и подумаешь – есть такое или нет. Я сунул финик в сумку и достал из нее свиток портала.

В замке Лоссарнаха праздник набирал обороты. На площадь выкатили бочки с вином, и я пожалел, что оставил Флоси в Хольмстаге – вот бы он порадовался. Впрочем, не думаю, что та массивная женщина не напоит его вволю – явно у нее не только грудь большая, но и душа широкая.

Вокруг елки кружился хоровод, в котором я с удивлением увидел Лоссарнаха.

– Король! – заорал я, спустившись вниз и выжав момент, когда он проскочил мимо меня – Коро-о-оль!

Лоссарнах обернулся, заметил меня, заулыбался и покинул хоровод.

– Весело как! – сообщил он мне, подбегая и нарушая тем самым все правила вождения хоровода. – Радостно!

– А то, – согласился с ним я. – С праздничком тебя!

И с этими словами я передал ему флаг, который достал из сумки.

– Ох ты, – полотнище развернулось у короля в руках, явив миру пурпур шелка и золото герба, вышитого на нем. – Это же…

– Знамя! – выдохнула Трень-Брень, как всегда углядевшая самое интересное. Ну да, ей сверху видно все, чего уж тут… – Елки, красивое!

– Ты же понимаешь, я пока не могу… – король жалобно поглядел на меня.

– А пока и не надо, – согласился с ним я. – Но будет обидно, если в нужный момент его не будет под рукой.

Лоссарнах обнял меня, эдак сурово, по-мужски, я тоже похлопал его по спине, отметив, что он в кольчуге.

– Офигенское, – продолжала восхищаться фея.

– Доча, – обратился я к ней. – Все тебе подарки сделали, один я чего-то замешкался.

– Ну, я не хотела форсировать события, – опустив глаза вниз, Трень-Брень поводила сапожком по снегу. – Но ты же не забыл?

– Я же не забыл, – не стал я разочаровывать ребенка и вручил ей плащ.

Трень-Брень вчиталась в статы, потеряла дар речи, винтом понялась вверх, опустилась вниз и тоже кинулась мне на шею, правда еще и поцеловала в нос. Обнимашки у нас сегодня.

– Гунтера не видела? – спросил я у феи, которая терлась о мою щеку.

– Не-а, – ответила та. – Как тогда с вами умотал, так и не появлялся больше. Оставайся с нами, а?

Если честно, так я бы тут и остался – это все мне нравилось больше того, что меня ждало в реальной жизни, но увы, увы… Не всегда мы делаем то, что хотим.

Вика наконец-то реализовала свою мечту – она таки надела вечернее платье. И, ради правды, смотрелась в нем сногсшибательно, ну по крайней мере, на мой невзыскательный вкус. Хотя тут тоже как посмотреть – видывали мы дорогие туалеты, видывали. Как-никак я вел колонку светской жизни, а там чего только не насмотришься. Но, если честно, меня в титульных мероприятиях всегда больше интересовали столики с закусками, они были как-то ближе и роднее. И не думайте, что так просто было к ним добраться – после того, как давали отмашку на их разграбление, толпа моих коллег могла и затоптать. Но все равно, столики мне нравились больше официантов с канапе.

Ну ладно, это меня что-то занесло. Так вот, Вика была прекрасна, как ясная звездочка, и печальна, как ослик, потерявший хвост.

– Что загрустила? – я выбрался из капсулы. – Что такое?

– Да не знаю сама, – печально захлопала ресницами моя подруга. – Новый Год – а настроения нет.

– Организуем, – я глянул на часы – почти одиннадцать. – Я сейчас в душ, бриться, влезу в костюм, и мы с тобой выпьем шампусика, вдвоем. Ну, а потом пойдем вниз, и я буду не я, если на тебя не будет коситься с завистью вся женская половина присутствующих, ибо ты прекрасна и величественна.

– Врешь, конечно, – Вика тихонько засмеялась. – Но спасибо и на этом. Давай, иди, время поджимает.

Время – не время, но шампанского мы выпили, я вручил ей подарок и немедленно получил свой – булавку для галстука и запонки, причем из белого золота. Уж не знаю, что делать с запонками, сроду их не носил, но булавку сразу приспособил в дело, довольно причмокивая.

– Нравится? – как-то застенчиво спросила Вика. – Я долго выбирала.

– Не то слово, – заверил ее я. – Вещь!

– Вот именно, – Вика горделиво подбоченилась. – Это тебе не пистолет, это полезная штука.

Украшения она, как и я, тоже надела сразу. Угодил – понял я, и еще раз мысленно подтвердил обещание, данное Лике. Если стану начальником в «Радеоне» (что очень вряд ли), быть ей в моем отделе.

Выпив еще по бокалу шипучки, мы отправились вниз, тем более что минутная стрелка часов уже перевалила за половину двенадцатого.

– Опаздываем, – Вика что-то поправляла в своем туалете, пока кабина лифта скользила вниз. – Как всегда.

– Традиция, – безмятежно ответил ей я. – Вот такие мы.

Двери лифта распахнулись, и на нас навалилась безумная какофония звуков. Музыка, гул голосов, хлопки петард и бутылок шампанского, смех – все это слилось во что-то невообразимое и шумное. Но при этом на меня нахлынула волна праздника – есть что-то завораживающее в единстве людей, собравшихся для общей цели, в данном случае – повеселиться.

– Харитон Юрьевич, запаздываешь, – попенял мне какой-то незнакомый толстяк, причем одновременно со словами он подхватил с подноса проходящего мимо официанта два бокала с шампанским и вручил их нам. – Виктория Александровна, вы прекрасны, впрочем, как и всегда.

Толстяк приобнял меня, облобызал ручку Вике и исчез в толпе.

– Ты чего-нибудь поняла? – обратился я к ней. – Это кто?

– Я не знаю, – пожала плечами Вика. – Я думала, что это твой знакомый.

Как выяснилось, знакомых у меня тут много, меня то и дело поздравляли с наступающим, хлопали по плечу, звали за столик, причем я всех этих людей не знал.

– Одолели? – послышался хоть один знакомый голос. Это был Костик.

– Не то слово, – перевел дух я. – Откуда они меня знают?

– А они тебя и не знают, – безмятежно сообщил мне Костик. – Зато неделю назад тебя выделил Старик, этого достаточно.

– Тьфу, – пасьянс в голове сошелся. Слава небесам, я чуть дураком не стал. – А где Зимин, где Валяев?

– Вон там, – Костик показал на небольшое возвышение в углу, где особняком стояли несколько столов. Я и впрямь заметил там знакомые фигуры. – Думаю, тебе туда.

– А тебе? – уточнил я у админа.

– А мне пока нет, – расстроил меня тот. – Да и ты уточни на всякий случай, чтобы казуса неприятного не вышло. Вон Инка Ионидина бегает, она точно знает.

В толпе я увидел еще одну знакомую мордашку – это была шустрая девушка, которая тогда, на приснопамятной вечеринке, всем распоряжалась, и было направился к ней, прихватив Вику, как наступила тишина и начали бить куранты – за всей этой суетой я пропустил и слова гаранта, и то, как кончился этот суетливый и непредсказуемый год.

Бомммм! Бомммм! Бомммм! – люди в зале хором начали считать удары, как это водится.

Вика прижалась ко мне и прошептала:

– А я знаю, что загадаю!

– Я тоже, – ответил я ей, и соврал – не знал я, чего загадывать. Выжить? Несбыточно. Счастья? Это выжить проще. Не знаю я, чего хочу…

Бомммм! – громыхнул десятый удар, и одновременно с ним распахнулась дверь с улицы, которая вроде как должна быть закрыта.

Бомммм!

С этим ударом, окутанный хороводом снежинок и окруженный крепкими ребятами с незапоминающимися лицами, в холл вошел Старик, следом за ним, что-то говоря, проследовал Азов.

Бомммм! – прозвучал последний удар, но «двенадцать» и «ура» за ним не последовало.

– Опачки! – вырвалось у кого-то непроизвольное восклицание, Старик замер в дверях, положив руки на рукоять антрацитово-черной трости, которую он упер в пол, и обводя всех насмешливым взглядом.

И тут грянул гимн.