К годи попал я сильно не сразу, из чего мне стало ясно, что Лоссарнах прав – боялся он не на шутку. Тщедушное тельце хранителя традиций охраняли пять горцев и еще с десяток служителей культа, причем все эти люди дотошно пытались у меня узнать – что за дело у меня такое к достойнейшему Готсарду?

– Личное, – устало объяснил я очередному прыщавому юнцу с узким и унылым лицом. – Мне надо у него узнать, как пройти к музею Ленина.

– Куда? – опешил юноша.

– Вот, – назидательно произнес я, отодвигая его со своего пути. – Ты этого не знаешь. А он – знает, ибо мудрость Готсарда сравнима только с его смелостью.

Судя по выражению лица юного служителя горской веры, в смелость своего патрона он не слишком верил. А может – и в мудрость тоже.

Спустя десять минут я все-таки достиг дверей, за которыми скрылся от гнева своего предшественника наш оплот веры, и постучал в них.

– Я беседую с богами, – ответил мне дребезжащий старческий голос. – Меня нельзя тревожить. Изыдите.

– Боги за нас, – я стукнул ногой в дверь. – По любому. Я это наверняка знаю, так же как и то, что они давным-давно покинули этот мир. Да, достойнейший Готсард, не знаю, в курсе вы или нет, но даже упоминание о подобных сущностях в ряде мест – верный путь на костер.

– Мы не «ряд мест», – Готсард, по-моему, обиделся. – В наших краях свобода вероисповедания. Хочешь – верь в богов, хочешь – так по холмам бегай, только на себя надеясь. У нас тут все по-простому.

Этот теософский спор мне начал надоедать, и я замолотил кулаками в дверь, попутно объясняя годи свою точку зрения на происходящее.

– Я из последних, и в этом ваша проблема! Открывайте, а то сейчас я скажу королю, что вы не оплот веры и его первый помощник в управлении будущим королевством, а просто… Чего?

Последнее было адресовано подбежавшим ко мне служителям культа. Воины-горцы, хорошо зная кто я такой, в это дело не лезли и только опасливо вертели головой, как видно уже будучи наслышанными о том, что мое непутевое чадо с крылышками вернулось в замок.

– Он же тебе в отцы годится, – неуверенно попробовал увещевать меня один из соратников Готсарда. – А то и в деды, а ты в дверь молотишь? Слушай, воин – ну разговаривает человек с высшими силами – так стоит ли ему мешать?

– Папаша, – достаточно вежливо ответил я ему. – Я уважаю и вашу веру, и его возраст, но мне надо кое-что узнать у почтеннейшего годи. Кое-что про одного пакостного дядьку по имени Оэс.

– Ох! – раздалось и с этой стороны двери, и с той.

– Ну вот, перепугались, – расстроился я. – А это я ведь только начал. Заметим – если я продолжу рассказывать о своих делах, то вас всех вообще карачун хватит. Годи, открывай, поговорим, да я дальше по своим делам пойду, и до послезавтра мы не увидимся. Наверное.

– Почему до послезавтра? – уточнил Готсард из-за двери.

– Послезавтра утром у нас мероприятие, если ты не забыл, – побарабанил пальцами по двери я. – Мы все там будем.

– Ну, не знаю, – задумчиво сказал годи и натужно покашлял. – Вообще-то мне нездоровится. Простыл я, наверное. Да, простыл. Куда я хворый пойду?

– А у меня такие слова есть, что ты мигом выздороветь сможешь, – душевно произнес я. – И своей лихой отвагой на короля впечатление произвести. Ну что, мне их при всех говорить или один на один пообщаемся?

За дверью помолчали, посопели, и она скрипнула, открываясь.

– Другое дело. – Я тут же шагнул в комнату, отодвинув с дороги тщедушного старичка и закашлялся – духан в помещении был еще тот. Судя по всему, он на самом деле здорово боялся предстоящего мероприятия.

– Ритуалы проводил, – потупился годи и почему-то прикрыл мягкое место ладонями. – Там разные ингредиенты использовать приходится – сера там, травки разные…

– Понимаю, – я старался дышать ртом. – Ритуалы – это не шутка. Уффф…

– Служение богам не терпит сентиментальности и брезгливости, – лицо Готсарда стало возвышенно-серьезным. – Так что – терпи, воин. Ладно, говори, что тебе надо?

– Историческая справка нужна, – решил не затягивать я. – Как Оэс умер?

– Вообще-то такие вещи абы с кем обсуждать не след, – напустил на себя серьезность годи. – Это наше внутреннее, цеховое дело.

– Согласен. – Старичку следовало дать возможность обозначить свою значимость, я это понимал. – Но мне это рассказать можно, я все-таки названый брат короля.

– Да? – засомневался Готсард, глядя на меня. – Нет, я видел, что ты рядом с ним стоял, да и слухи кое-какие до меня доходили, что он и впрямь сошелся накоротке с каким-то прохо… Э-э-э-э-э… Выходцем с Запада.

– Все так и есть. Мы братья по оружию, – подтвердил я. – Мало того – скоро моя сестра станет его женой.

– Обложил ты его, как волка, – не без уважения сообщил мне Готсард.

– Не без того. – Скромность тут была излишней, этот служитель культа, похоже, тоже был еще тот прохиндей, по достоинству оценивший мои труды. – Так что только вам решать – дружим мы или нет.

– Умирал Оэс скверно, – без перехода начал рассказ Готсард. – Под конец характер у него совсем испортился, так мне рассказывали. Хотя – куда уж хуже? По крайней мере, запомнили его человеком злобным и на редкость мстительным, а потому куча годи предпочла оказаться в дальних селениях, где жить не слишком весело и иногда даже голодно. Но это ладно, лишь бы пореже его видеть. И таких было немало, близ него остались только совсем рисковые люди, вроде Талиена.

– Так Талиен его живым-то не застал ведь? – я непонимающе глянул на годи. – Он мне говорил что-то вроде: «Про него мне рассказывал дед моего деда»?

– Это к примеру, – пояснил Готсард. – Чтобы обозначить степень мерзопакостности Оэса. Талиен, скажу тебе, был не лучше его, а со временем мог стать еще хуже. Врать не буду, когда узнал, что его убили, то очень радовался. Как по мне – это вообще благодеяние для Пограничья. Впрочем, в те давние времена все были не подарок, так что живи Талиен тогда, то он точно был бы одним из тех, кто прикончил Оэса.

– «Одним из»? – удивился я. – Так это что, было коллективное мероприятие?

– Да, – неохотно признал Готсард. – Я потом связал воедино разные рассказы и пришел к этому выводу. Так бывает – несколько поступков разных людей, задуманных по отдельности, вдруг сходятся в одном времени и в одной точке. Оэса отравил не один человек, это точно. В тот день ему дали яд еще несколько его приближенных, что, возможно, и привело к тому, что проклятый старик таки отправился к богам… Или еще куда. Жалко, что не навсегда.

– Ух ты, – восхитился я. – Дружный у вас коллектив.

Правда, ухмыляться я быстро перестал – можно подумать, у меня лучше. Да, ради правды, любой коллектив, даже самый дружный, чуть поглубже копни – и такое на свет полезет, что хоть стой, хоть падай. И люди, дружно кричащие: «мы команда» и «мы одно целое», в результате окажутся террариумом, в котором все дружно поедают друг друга, умело маскируя это под взаимопомощь.

Хотя у меня в редакции все-таки получше. Нет, Вика и Соловьева живут по вышеуказанным законам, но все остальные вроде бы пока нет. Хотя – это до поры до времени, просто у нас в штатном расписании не появилось еще деление на категории, уровни, ступени и прочие нюансы, при которых одни получают чуть больше денег, а другие чуть меньше. Плюс непосредственных начальников пока всего два и те живут вместе – это снимает ряд вопросов.

– Какой есть. – Готсард явно не разделял мой юмористический взгляд на жизнь.

– Ладно, не суть, – я заметил, что старик начал замыкаться в себе и решил перейти поближе к делу. – Что с телом было дальше?

– Сожгли, – с удивлением глянул на меня годи. – Что с ним еще делать? Не забор же им подпирать? Тем более, что Оэса и мертвого все боялись. Так что тело еще остыть не успело, а его уже на поленницу втащили и маслом полили, чтобы горел поярче и побыстрее.

– Так, – я немного опешил. Это что же, мне придется угли костра, который отгорел бог весть сколько лет назад, разыскивать, что ли? – И?

– Что – «и»? – Готсард исподлобья глянул на меня. – Сгорел он. Кости, что после этого остались, в мешок собрали и на старое кладбище Каррок отвезли.

– Старое кладбище? – оживился я. – Что за кладбище?

Вами выполнено задание «Рассказ годи»

Награды за выполнение задания:

3000 опыта;

500 золотых.

Кладбище – это всяко хорошо. Во-первых – его найти не так сложно, во-вторых – у меня там связи хорошие. Не знаю, как со следующими квестами, но этот явно будет не самый сложный.

– Это самое древнее кладбище, что есть в Пограничье, – объяснил мне годи. – Если верить преданиям, его в древние времена освятили Ушедшие боги.

Вам предложено принять задание «Старые могилы».

Данное задание является вторым в цепочке квестов «В прах».

Условие – Отыскать в холмах Каррок одноименное кладбище.

Награды за выполнение задания:

5000 опыта;

2000 золотых;

Завитушка от могильных ворот;

Получение следующего квеста цепочки.

Награды за выполнение всей цепочки заданий:

12000 опыта;

10000 золотых;

Пассивное классовое умение (рандомно);

Обломок посоха годи Оэса (предмет, которым можно украсить личную комнату (при наличии таковой)).

Принять?

– И? – снова поторопил его я.

– И всё, – годи с недоумением взглянул на меня. – Один из участников убийства получил желанное место Верховного годи, а дальше жизнь пошла своим чередом, пока не началась вся эта нынешняя свистопляска и не поползли слухи о том, что Оэс вернулся в этот мир. Хотя я в ум не могу взять – как ему это удалось?

– При желании возможно все, – уклончиво ответил я.

Мне ли не знать – как? Впрочем, я этого мерзкого старикашку выпустил, я его обратно и загоню. Если честно, после того, что я уже сделал, и на фоне того, что мне скоро предстоит сотворить, подобный квест не казался мне сильно сложным.

– Значит так, – я строго глянул на годи, угрюмо глазевшего на меня. – В долине Карби никакого Оэса не будет, ручаюсь за это, так что нечего накручивать себя.

– Да тебе-то откуда это знать? – не выдержал Готсард. – Ты человек с Запада, что ты можешь знать про наши дела и про силы, которые служат годи? Это древняя земля, и ты даже представить себе не можешь, какие старые тут живут страхи! Вы все мальчишки, не понимающие даже, во что ввязались!

– В том наша сила, – примирительно сказал ему я. – Вы знаете про силы и страхи, а мы нет. Мы не боимся, в отличие от вас. У нас есть сталь – этого достаточно, чтобы загнать обратно в никуда любой призрак, или кем там этот Оэс является. Магия страшна тем, кто в нее верит, а мы от всей этой чепухи даже не чихнем. И тебя защитим, вместе с твоей свитой.

– Ваши бы слова – да небу в уши, – вздохнул годи. – А в долину я, конечно же, пойду с вами. У меня выбора нет. Победите вы – и я буду жить, проиграете – мне в любом случае конец, Мак-Пратты меня так или иначе уморят, не оружием – так ядом. Хотя можно было бы податься куда-то в бега, но это не для меня. Я здесь рожден – и тут упокоюсь навеки.

– Уважаю, – прервал его пафосную речь я. – Теперь мы точно победим. Так что – поспите, отдохните, у вас впереди большая работа. Вы – наш духовный лидер!

– Лидер, лидер, – проворчал старик. – Вот только я все чаще думаю, что лидерство это – путь в погребальный костер, а я туда не стремлюсь.

– Мы все туда не стремимся, – совершенно искренне заявил я.

– На. – Готсард засунул руку под свое одеяние и вытащил откуда-то из-под полы корявенькую маленькую статуэтку на кожаном шнурке. – Не знаю, в какие игры ты играешь, юноша, но если в те, о которых я догадываюсь, то вот эта штука тебе может пригодиться.

А, это, наверное, тот самый амулет, который мне причитается как награда за выполнение задания «Рассказ годи».

– Прелестная вещичка, – всплеснул руками я. – Спасибо большое. А что она умеет?

Годи поперхнулся, без малейшей симпатии посмотрел на меня, обреченно махнул ладонью и повернулся ко мне спиной, давая понять, что говорить больше не о чем.

Собственно – так оно и было. Хотя – мог бы и ответить.

Амулет я рассмотрел уже за дверью. Это в самом деле была статуэтка, изображавшая на редкость уродливого человечка с перекошенным лицом.

«Амулет силы холмов.

Предмет, созданный для защиты от злобных духов и напоенный силой годи – могучих колдунов, испокон века творящих свою волшбу в холмах Пограничья.

+ 60 к мудрости;

+ 40 к интеллекту;

+ 12 % к ментальной защите;

+ 8 % к вероятности того, что заклинание неигрового противника-мага не сработает или сработает не так, как следует;

+ 5 % к шансу на то, что вы заметите мага-противника раньше, чем он вас.

Минимальный уровень для использования – 75».

Хорошая штука, пригодится. И потом – явно она заточена на выполняемый квест, так что, когда доберусь до Оэса, непременно ее надену.

Тем временем к нам пожаловали гости – Глен и Гедрон, в сопровождении своих людей, причем со Старым их было изрядно – аж шестеро.

– Впечатляет. – Гедрон с интересом оглядывал башни замка, крепостные стены и горцев, которые в свою очередь глазели на него. – Хорошо обустроились.

– Это мои предки, это не я, – самокритично заметил Лоссарнах.

– Но сейчас-то здесь живете вы, – резонно заметил Гедрон.

– И не только он, – весело сообщил ему я. – Тут еще мой клан присоседился.

– Не повод для гордости, – критично заявил Старый. – Если ты кланлидер, то должен думать о своей личной жилплощади, а не углы снимать. Это вопрос самоуважения.

– Может, ты и прав, – тактично согласился я, хотя с языка и резался едкий ответ. Ну да, он где-то прав, но у меня ситуация такая, что лучше угол снимать, чем потом со штрафами по углям бегать. – Ну что, сначала о деле или все-таки – перекусим?

– Сначала о деле, – сказал как отрезал Старый. – Закуски – это здорово, но до сражения времени осталось всего ничего. Нам нужна стратегия, особенно если учитывать то, что против нас народу встанет немало. Я тут прошуршал… Но давайте продолжим в помещении. О делах на свежем воздухе говорят либо романтики, либо растяпы. Мы – не те и не другие.

Если честно – во всем обсуждении предстоящего мероприятия я практически не участвовал. А смысл? За дело взялись профессионалы, которые лучше знают, как правильно действовать в подобных ситуациях. По большому счету я мог вообще здесь не присутствовать, и от этого ничего бы не изменилось, поскольку стратег и тактик из меня аховый, по крайней мере, в том, что касается военных дисциплин. А моя роль в грядущей битве мне хорошо известна – одну часть своей работы я уже выполнил, правда про это никто из присутствующих никогда не узнает, а вторую – доделаю на месте, когда Гуарда пузатого выпотрошу как рыбу-камбалу.

Но при этом мне надо было понять – собирается Гедрон сделать один тактический ход или нет. Если да – то остановить его любой ценой и заставить изменить свое решение, потому я терпеливо высидел все два часа разговоров и даже споров.

Нет, обошлось, скользкая тема так и не всплыла.

А вообще эти двое – Лоссарнах и Гедрон – нашли друг друга. Оба вояки, со схожими взглядами и принципами, они мигом перешли на «ты» и явно получали удовольствие от общения друг с другом.

Ну и хорошо. Значит, вопросов с выделением земли возникнуть не должно, что само по себе здорово.

Я вообще за то, чтобы Старый тут осел, в Пограничье. Ровно по той же причине, по которой в свое время был за выделение земли инквизиторам. Когда они тут поселятся, то эта диковатая страна станет их родиной, а уж ее-то они будут защищать изо всех сил. Её – и мой клан, эту непрестанную головную боль.

Впрочем, как только Лоссарнах наденет корону, все здорово упростится. И я сейчас от этого в двух шагах.

– Ну что, если будем действовать так – то у нас хорошие шансы на победу, – сообщил присутствующим Гедрон и положил на карту долины Карби, которую он же и принес, карандаш.

Вот ведь. Сходили на место, все зарисовали, вымерили. Сразу видно – люди знают, с какой стороны масло на бутерброде лежит. Не то что я, раздолбай. Мне бы и в голову не пришло туда отправиться до того, как начнется сражение.

Лоссарнах потер щеки.

– Меня смущает то, что мы уходим от заветов предков, – наконец сказал он. – То, как проводятся подобные битвы – это традиция. Лицом к лицу, щит в щит, без всяких ухищрений. А мы начинаем с того, что в дело вступают лучники. Нет, это эффективно, я знаю, но что скажут остальные? Вожди могут не понять.

Гедрон и Глен переглянулись, на лицах сопровождающих их воинов появились улыбки.

– Остальные, как и мы, хотят победить, – поспешно сказал я, поняв, что это за взгляд. – И потом. Лоссарнах, до тебя здесь и королей не было, не так ли? Заветы предков – это замечательно, но король – он не только на троне сидит. Он создает страну, лепит ее, как из глины – с ее законами и традициями. Ты король – и ты вправе решать, как вести бой. В конце концов – пусть это будет твоя первая традиция – начинать все с лучников.

– Верно, – поддержал меня Глен.

– И самое главное, – благодарно взглянул я на него. – Победителей не судят. Если ты раздавишь Мак-Праттов – то тебе никто ничего не скажет, ибо все выжившие будут за тебя. А если нет – то мертвые сраму не имут.

– Красиво сказано, – Лоссарнах повторил: – «Мертвые сраму не имут». Да, ты прав.

– Само собой, – довольно произнес я. – Ты в этом сомневался?

В принципе – на этом все и закончилось. В смысле – официальная часть, а сколько еще велись разговоры в малой зале, где были накрыты столы – я не знаю, поскольку вскоре вышел из игры. Интересного больше ничего не предвиделось, а о времени встречи в воскресенье я договорился. Нет, может и имело смысл посидеть, послушать – но мне лично было жалко на это тратить время. Все решит утро воскресенья, и если в долине Карби все сложится так, как надо, то моя временная передышка, если последние дни можно так назвать, закончится. У меня будет очень и очень много дел – сначала найти могилку Оэса, а после – после надо отправляться на плато Фоим, где веселые тролли жонглируют камнями. Не скажу, что сильно туда рвусь, но – что поделаешь?

– Очень кстати. – Вика, сидящая на диване, заваленном коробками и пакетами, заметила, что я вышел из игры. – Если совсем честно – заждалась. Надо будет Зимину посоветовать, чтобы в игре сделали какое-нибудь внешнее оповещение, вроде «СМС». Ну, чтобы можно было вам туда написать. Причем это можно сделать на платной основе, я так думаю, что куча женщин будет готова выложить некую сумму, лишь бы выгнать своих благоверных в реальную жизнь.

– Перспективная идея, – прокряхтел я, вылезая из капсулы. – Главное, чтобы никто не узнал, что ты ее автор, а то ты чихать будешь беспрестанно, и уши у тебя будут все время красные.

– Почему? – удивилась Вика.

– Есть такое поверье, что когда о человеке не очень хорошо думают, то он чихает и уши у него горят, – объяснил я ей. – Теперь представь себе количество мужей, братьев и сыновей, которые уходят в игру с целью отдохнуть от быта? Представила? Ты же статистику видела, циферки из нее помнишь? А благодаря тебе их и там находят, и ведь даже не скажешь: «А у меня телефон разрядился». Все, пропал последний оплот, в котором можно скрыться от беспокойных половинок и мамок. Так что – все эти люди могут и скинуться на наемного убийцу.

– Напугал. – Вика насмешливо сморщила носик. – В моей жизни и без них этого добра полным-полно, я к этой публике уже привыкла. Одни ребята Азова чего стоят, они там все такие. Хотя, если честно, иногда это тяготит. Нет, так-то все ничего, но… До тебя жизнь была спокойная, но скучная. С тобой – беспокойная и беспорядочная. Улыбку убрал, я не про это!

– А про что? – принял серьезное выражение лица я.

– Нет у нас стабильности, – попробовала подобрать слова Вика. – Такой, знаешь… Чтобы знать, что завтра, послезавтра, через месяц будет. Сначала мне это не очень нравилось… Да и сейчас не всегда по душе. Но, с другой стороны – в этом что-то есть. Я ведь всегда была уверена в том, что жизнь надо планировать. А теперь понимаю – не всегда это возможно. Может, это и к лучшему. Хоть будет что в старости вспомнить, если, конечно, мы с тобой до нее доживем. Не в смысле – не разойдемся, а – просто доживем.

Она говорила об этом спокойно, как о чем-то обыденном, не преследуя цель меня упрекнуть или усовестить. Просто – все обстоит вот так, что теперь поделаешь?

– Не поверишь, – я присел рядом с ней, отодвинув какой-то кулек. – Но еще меньше года назад моя жизнь была как раз такой, которая чудно подходила под твой идеал. Нет, случались командировки, причем иногда внезапные, и не всегда в очень комфортные места, но в целом все было тихо и гладко. А последний год, как финансирование урезали, был совсем уже стабильным. Все началось как раз, когда мы познакомились.

Я говорил это, а сам думал – насколько тебе был интересен тот я? Нет у меня уверенности в том, что все случилось бы так, как случилось. И дело не в том, что это милое создание меркантильно или стремится сделать карьеру, хотя и не без этого, просто дистанции были бы другие. Да и вряд ли мою подругу занесло бы в «Вестник».

– Да это я уже поняла, – Вика прижалась к моему плечу щекой. – Просто не знаю, на сколько нас хватит. Мы же просто люди и у нас есть запас прочности. Не наших отношений, а просто наших сил.

– Не знаю, – я поцеловал ее в затылок. – Но могу тебе сказать, что человек почти никогда не представляет даже, на что он способен. Резервов у нас больше, чем кажется.

– Самое смешное, что если бы я тогдашняя узнала бы про то, что случится, то все равно ничего не стала бы менять – помолчав, сказала Вика – Я же прошла через вещи, которые не хочу вспоминать, да и сейчас мне часто бывает страшно, причем по разным поводам. Я боюсь, что в один прекрасный день взорвется наша машина, что мы попадем в опалу у хозяев «Радеона», что застану тебя в постели с этой сукой Вежлевой или еще какой-то потаскухой с ресепшн. Там еще много всего разного, я перечислять не буду, а то мы с тобой до утра засидимся. Но все равно – я не стала бы менять судьбу. Просто в силу того, что мне все-таки будет что вспомнить в старости. Ну и потом – я всегда хотела жить так, как сейчас, это я уже о материальной стороне вопроса. Да, мы с тобой то ли наемные работники, то ли заложники, но нам за это платят – и хорошо. Так что овчинка стоит выделки.

Вот здравый взгляд на вещи. Воистину – женщины нелогичны, но зато они четко могут подвести баланс и вынести вердикт. Наш брат будет рисовать графики с двумя колонками «за» и «против», сопеть, хмуриться и курить на балконе, а они все решат с помощью пары доводов. Причем – неоспоримых. В смысле – была охота с ними спорить.

– Ладно, – Вика подняла голову с моего плеча, провела ладонью по моей щеке и встала с дивана. – Что-то на лирику меня потянуло, а про главное-то я и забыла. Ну-ка, примерь, я вот тут тебе купила.

Оказывается, что все эти пакеты, свертки и коробки, валяющиеся на диване – это было не просто так. Это Вика приготовилась к завтрашней вылазке на каток.

Я-то по своему недомыслию и расхлябанности считал, что для нее нам ничего покупать не надо – и ошибся.

– Прокатные коньки? – возмущенно задирала руки к потолку Вика. – Чтобы все ноги себе переломать? Знаю я эти прокатные коньки. Нет уж, я нам новые купила. И что значит: «У меня есть свитер»? Нет, у тебя в самом деле есть свитер. У тебя есть даже не один свитер, но возникает ощущение, что все-таки один – вон тот, заношенный, на который смотреть больно. Так вот, милый – это не так. У тебя есть еще два, вот эти. Я их не сегодня купила, они в шкафу скоро месяц как лежат, но тебе же в голову не придет сменить вон ту рванину на нормальную одежду. Что? Нет, это не все свитеровые запасы. Еще есть три на старой квартире. Но это при условии, что в старой квартире вообще еще что-то есть, не удивлюсь, что там давно проходной двор и двери сломаны. То есть – наоборот.

Насчет квартиры – это да. Я ведь даже как-то попытался склонить охранников заехать туда и просто подняться на этаж, глянуть – как и что. Увы, но мне было отказано в этом. А просить Азова я не хотел. Я заранее знаю, что он скажет:

– Уже съездили. Все нормально. Вода закрыта, коммунальные платежи оплачены.

А уж так это или нет – фиг знает.

Ладно. Так что там со свитерами?

– Тебе дай волю – ты в одном и том же ходить будешь годами, пока в этой вещи дырок не станет больше, чем материала, – продолжала возмущаться Вика. – Киф, ну нельзя же так? Причем я тебе вещи покупаю-покупаю, а ты все в одном и том же таскаешься. Мне иногда даже стыдно становится. Что про меня люди подумают?

– Они не будут думать, – я погладил ее по спине. – Они будут завидовать. Нет, не тому, что у тебя есть я, хотя это тоже аргумент. Они будут завидовать тому, какая ты красивая, умная и успешная. Не люблю это слово, есть в нем что-то генно-модифицированное, но в данной ситуации оно подходит лучше других.

– Подлиза. – Вика повернулась ко мне. – Знаешь, что я все равно все приму так, как скажешь ты – и пользуешься этим. Но имей в виду – твой старый свитер в стирке, так что придется надеть новый.

– Только не тот, что с оленем, – заявил я. – Лучше я вообще голым пойду, чем такой надену.

– Странные вы существа, мужчины, – пожала плечами Вика. – У вас рога вырастают не от того, что вы свитер с оленем носите, а оттого, что на нас внимания не обращаете. Причем рога на свитере вы видите сразу, а рога на голове до седых волос можете не замечать.

– Эммм? – с подозрением посмотрел я на нее.

– Это вообще сказано! – всплеснула руками Вика. – Что ты уставился? Я даже если бы и захотела – не смогла бы. Когда? Я либо в редакции, либо тут, либо под охраной. И вообще – Никифоров, ты скотина! Даже за предположение. Не видать тебе сегодня моего молодого и трепетного тела, вот так! Точнее – не трогать тебе его нынче.

Шелестова, оказывается, существо заразное. Это ее стиль изложения, как видно, Вика подсознательно его переняла. Только ей про это говорить не надо, а то и впрямь сегодня один буду спать. И завтра тоже.

– Так что там с коньками? – спросил у Вики я. – Да, я перевожу разговор, но исключительно ради мира во всем мире.

– Коньки, – Вика разгребла пакеты. – Вот, купила. Вроде твой размер, но тут мерить надо…

Коньки мне подошли, хотя, если честно, я бы обошелся и прокатными. С учетом того, что до сегодняшнего дня я на коньках в последний раз стоял лет пять назад, и неизвестно, когда выдастся следующий, то их покупка – это не лучшая инвестиция. Но говорить вслух я это тоже не стал. Тем более что коньки оказались и вправду отличные, в чем я убедился уже на следующее утро.

Фррррр! Я заложил лихую петлю, сам удивившись своей ловкости. Надо же – помнят ножки-то! Правду говорил мой родитель – если один раз научился кататься на коньках и велосипеде, то это не забудешь уже никогда.

– Харитон Юрьевич, здорово! – Ксюша, раскрасневшаяся от движений, неожиданно для всех отвесила мне комплимент. – Не то, что эти двое!

«Эти двое» – были Стройников и Самошников. Они лениво сделали пару кругов по катку, а после, прихватив с собой Петровича, устремились к зимнему мини-кафе, стоящему неподалеку.

Петрович на коньках не катался, он это дело не уважал. Подозреваю, что в раннем детстве он попробовал эту забаву, упал пару раз на мягкое место и сделал вывод, что она не для него.

Тем не менее, он составил нам компанию и до начала возлияний не без удовольствия глазел на наших девочек, которые, как оказалось, все как одна отлично умеют стоять на льду. Та же Ксюша в паре с Шелестовой демонстрировали просто-таки профессиональные штуки.

– А Серега? – возмутился я и показал на Жилина, который выдавал чуть ли не акробатические пируэты, с хрустом режа лед ножами хоккейных коньков.

– Так Серега спортсмен, – по-детски непосредственно сообщила мне Ксюша и даже не поняла, почему Шелестова залилась смехом, а Вика покраснела.

Соловьева тоже не стояла без дела – она учила кататься Костика. Тот небезуспешно изображал из себя новичка, в первый раз ступившего на лед. Впрочем, матерая Шелестова тихонько мне шепнула:

– Так посмотришь – тюфяк тюфяком, а хитрец! – и уже громко сказала: – Ну, что, дражайший шеф – кружочек? Кто быстрее?

– Поищи дурака, – сразу сдался я. – Я старый больной человек, с ногами в два раза короче твоих. Я уж так, потихоньку, помаленьку, скрипя и перемогаясь… Не спортсмены мы!

Ксюша что-то смекнула, шмыгнула носиком и усвистела куда-то в сторону.

Шелестова заглянула мне за спину.

– Вот и ваша неправда, – она потыкала пальцем в лед. – Песочек еще не сыплется, тут это сразу было бы заметно. Ну, не хотите наперегонки – давайте сплетем наши верхние конечности и сделаем все красиво, как в старых фильмах? Виктория Евгеньевна, вы не против, если я позаимствую нашего дражайшего шефа на один круг?

– Он не лошадь, я не стойло, – философски заметила Вика, старательно выписывая на льду «восьмерки». – Но не забудь потом вернуть, откуда взяла.

– Торжественно клянусь, – Шелестова цапнула мою руку, переплела со своей, так что та оказалась у нее под мышкой, и приказала: – А эту руку сюда. Вот. Теперь мы пара «а-ля 40-е». Это так романтично!

Как они, в сороковых, таким макаром катались? Очень неудобно! Впрочем, дело привычки.

– А хорошо здесь, – уже совершенно нормальным, не шутовским тоном сказала Шелестова. – Жалко только, что утром пошли. Права была Таша – вечером тут, наверное, совсем отлично. И с погодой повезло.

Это да, погоду нам будто кто-то наворожил. Сегодня был один из тех деньков, которые называют «славными зимними». Было градусов двадцать мороза, сугробы переливались бриллиантовой крошкой под лучами яркого солнца, и в воздухе висела тончайшая снежная пыль, придавая всему происходящему оттенок нереальности.

– Это да, – даже не стал спорить я. – Вообще любые зимние забавы на свежем воздухе хороши вечером, кроме, пожалуй, лыж.

– Не люблю лыжи, – заявила Елена. – Не знаю почему. Коньки и санки – это мое, а лыжи – бэ! А, еще сноуборд – это прикольно! Помню, года два назад в Австрии я с одного склона сиганула, ну очень крутого. Так чуть обе ноги не сломала! Но весело было!

– Так думать надо, куда лезешь, – попенял я ей. – А если бы сломала?

– Все вы одинаковы, – обвинительно сообщила мне Шелестова. – Что вы, что те австрияки, которые потом возмущались, когда я из сугроба выбралась. Ну да, стоял там какой-то знак, мол, «спуск запрещен» – и что? Если есть гора – значит, она зачем-то нужна? То есть – на нее надо либо лезть, либо с нее спускаться. А иначе – какой в ней смысл?

– Так это был склон или гора? – уточнил я у нее, еле сдерживая улыбку.

– Приехали, – Елена выпустила мою руку и сделала книксен.

Ответа на вопрос она мне не дала.

– Должен заметить, молодые люди, что вы прекрасно смотритесь вместе, – раздался знакомый до боли голос. – Да, Харитон, рад, что вы выздоровели.

– Вашими молитвами, – повернув голову, я глянул в глаза Еремы.

– Да, мы молодцы, – Елена с интересом изучила пророка, который в честь ледовой забавы напялил на себя свитер, обмотал шею длинным шарфом и довершил ансамбль забавной меховой шапочкой. – Киф, это твой знакомый?

Мы все-таки перешли на «ты»? Впрочем, наше давнее танго дало ей это право еще тогда. Но Шелестова сама устанавливает правила и решает – когда и что делать.

– Есть такое, – подтвердил я. – Елена – Ерема, Ерема – Елена.

– Прикольное имя! – восхитилась Шелестова. – Ваши родители были еще те затейники!

– Даже не представляете, насколько, – Ерема рассмеялся. – При случае я расскажу вам пару их шуток – вы обхохочетесь!

– Добрый день, – к нам подъехала Вика, к тому же в этот момент я обратил внимание на то, что нескольких крепких ребят, катающихся неподалеку, сузили круги, несомненно заприметив моего собеседника.

– Виктория, – Ерема приподнял шапочку, приветствуя мою подругу. – Очаровательны, как всегда.

Мне внезапно стало холодно и беспокойно. Как я раньше не заметил, что на катке вообще крайне немного обычной для него публики? Почти нет детей и людей в возрасте, а если они и есть, то вон, на дальнем его конце. А здесь, где рисует своими коньками разводы на льду наша компания, катаются и кружатся в основном поджарые юноши и девушки, причем все как один в достаточно просторных одеждах, что не свойственно для катка. Зато удобно для ношения оружия.

И еще – тут не все наши, это видно по взглядам, которыми они обмениваются. Сказать, что там нет взаимной приязни – это ничего не сказать.

– Ты такой смешной! – донесся до меня смех Соловьевой, которая поднимала со льда упавшего Костика.

Да, опять я тебя втравил в неприятности, парень. Теперь ты точно со мной никуда не пойдешь.

– Что-то не так? – спросила вдруг Елена, коротко глянув на меня. – Киф?

Вика, о чем-то говорящая с Еремой, мельком поморщилась, услышав это обращение.

Вот чуйка у нее! У Елены, не у Вики.

– С чего ты взяла? – я улыбнулся. – Просто мороз невелик – а стоять не велит.

– Ну да, – Шелестова посмотрела на меня, а после перевела взгляд на десяток атлетов, кружащих вокруг нас. – Народная мудрость.

– Народ зря ничего не придумывает, – сопя, к нам подъехал Азов.

Был он в пестром свитере, на шее у него узлом был завязан «спартаковский» шарф, а голову украшала полосатая шапка с помпоном.

А он-то тут откуда? И как я его раньше не заметил?

Ого! А вон и Ватутин нарисовался, прямо следом за Азовым. Его вот так сразу, без костюма, и не признаешь. То-то он меня сегодня не сопровождал. Я все еще удивлялся с утра – как так, грозился быть моей тенью – и где? Почему не воспоследовало? А он, оказывается, тут, на катке, петли по льду наматывает.

– Привет честной компании! – Азов помахал нам рукой в вязаной варежке, и нарочито-дружелюбно кивнул Ереме: – Денек-то какой, а?

– Прямо утро встреч какое-то, – заметила Шелестова. – Киф, смотри-ка, еще один твой знакомый. И наш. Наше вам с помпончиком!

И она, прикоснувшись пальцем к макушке, лихо крутанулась на месте.

– Знакомый, – сообщила ей порядком побледневшая Вика, подъезжая ко мне и пристраиваясь за мою спину. – Ой, знакомый! Здрасьте.

Теперь и она сообразила, что все идет не так, как хотелось бы.

– Давно не виделись, – Ерема, такое ощущение, что даже не удивился. Он знай себе приветливо глядел на Азова. – С Гвадалахары, если не ошибаюсь.

– С неё, – подтвердил Азов. – Поговорим?

– Почему нет? Подозреваю, что для того все это и было затеяно? Кстати – красивая работа, примите мои поздравления. – Ерема изобразил некое движение, которое я квалифицировал бы как старосветский поклон – Но, может, отойдем к лавочкам? Что людям мешать, они же пришли сюда покататься? Так и пусть себе катаются.

– И то, – согласился Азов. – Опять же кофе можно выпить. С булочкой. Киф, тебя я с нами не зову, твое дело – не давать девушкам скучать.

– И это правильно. – Шелестова, внимательно наблюдавшая за разворачивающимся действом, ухватила меня за второй локоть и спросила: – Виктория Евгеньевна, вы с нами?

– Да, – пискнула Вика.

– Вот и славно. – Елена рванула с места в карьер, громко крикнув: – Я бы не стояла на месте, а то можно и замерзнуть, и кавалера лишиться.

Шелестова чуть не снесла парочку застывших друг напротив друга крепышей, и выехала на середину катка.

– Страшные старички-то, – сказала мне она небрежно. – По отдельности. Но когда они вместе – до других им дела нет, сдается мне, что у них свои счеты – и старинные. Я таких как они много видела, папка с кем только не работает. С такими дела иметь не рекомендуется.

Почему – «старички»? Эти двое на таковых не тянут. Или просто Шелестова видит и знает больше, чем мне кажется?

– Их дела – это их дела, – ответил я ей. – Мне чужих проблем не надо, своих хватает.

– И правильно, – Елена отпустила мою руку и крутанулась на месте, изящно выгнув спину. – Пусть плетут свои тенета на лавочках, там им самое место! А это все наше – и лед, и небо, и солнце!

Солнце золотым облаком подсветило ее светлые волосы, небо сияло в ее глазах, и в какой-то момент она показалась мне воплощением Жизни на земле. Ну, или на льду.

А еще я понял, что не хочу умирать. Потому что жить – это здорово.

Конец первого тома