Йоганн Литке услышал меня, вытер руки о не очень чистый передник и подошел поближе.

– Молодой господин хочет глянуть лично, как поросенка для вашей компании жарят? – уточнил он у меня. – Я помню, что вы обычно так поступаете. Мне, как владельцу заведения, такое обхождение всегда немного обидно, но желание гостя – закон.

– А ведь верно! – хохотнул Карл. – Ты всегда на кухню ходишь, когда здесь бываешь. Ох, не доведет тебя до добра общение с де Фюрьи, Эраст! Станешь таким же занудой, как она!

Отвечать я ему не стал, но испытал большое желание ударить слишком болтливого корчмаря.

– Что-то не то сказал, да? – войдя на кухню и шуганув поварят, виновато произнес Литке. – Просто день сегодня очень уж колготной, как, впрочем, и вся неделя. Снег валит как из мешка, никто не работает, половина Кранненхерста тут, у меня сидит, пиво дует. А подвоза выпивки толком нет. Еды-то полно, а вот темного пива может и не хватить надолго.

– Йоганн, мне нужна лошадь, – перебил его я. – С седлом. Прямо сейчас.

– Насовсем? – посмурнел корчмарь. – Ваша милость…

– На часок, – успокоил его я. – Другу моему надо кое-куда проехаться. А погода такая, что на своих двоих хлопотно очень.

– Как скажете, – сразу повеселел Йоганн. – Я сейчас мальчишке скажу, чтобы пегую кобылку оседлал. Она хоть и немолодая уже, но выносливая, крепкая. Только пусть ваш друг сильно ее не гонит – зима все-таки, запалить можно.

– Само собой, – я протянул ему золотую монету. – Но и у меня просьба – пусть никто не знает, что мы эту лошадь у тебя одалживали. И заседлай ее сам, не надо мальчишки. У них язык без костей, а в голове ветер, сболтнет еще где лишнее.

– Ясно, – не моргнув глазом, сказал корчмарь. – Да, ваша милость, вот что еще… Вы тут с одним только что в зале общались…

– Ты про купца? – уточнил я.

– Про него. Понимаю, значит, что не к месту, но только сказать все же стоит – странный уж очень этот купец. Вроде как нашей, торговой крови, а только здесь, в Кранненхерсте, он ни единой шкурки ни у кого не выменял. Да и менять-то особо не на что – у него с собой ни воза, ни фургона нет. Зато мальчишка мой в санях его видел шпагу, такую же, как у вас и приятелей ваших. Эти огольцы везде лазят, им все интересно. Так-то.

«Странный». Очень верное слово. Правильное. Хотя бы даже – говорил он простонародно, а некоторые слова вплетал такие, какие диковатому купцу узнать неоткуда. И серьги у него в ухе нет, а должна быть, как любому представителю торгового сословия положено. И еще – где его сопровождающие? Возчики, охрана? Почему он без них странствует? Не один же со всем управляется?

Но если он не купец, то кто? Подсыл, соглядатай? Но за кем тут подглядывать, не за селянами же? Что им прятать и от кого?

Вопросов больше, чем ответов.

– Я к чему, – корчмарь кашлянул в кулак. – Так может случиться, что друг ваш случайно этого купца на дороге встретит, так пусть поосторожней будет. У него кроме шпаги в санях и арбалет имеется.

– Тоже мальчишка заметил?

– Ну а кто же еще? – растянул рот в улыбке Литке. – Он, шалопут.

– Спасибо, передам, – пообещал я. – А ты о чем хотел со мной поговорить? Есть новости от нашего общего приятеля?

– Новости имеются, – кивнул корчмарь. – Не от него, но достоверные. Эта… Тут вот, значит, как…. Я извиняюсь, конечно, это не моего ума дело, только… Вам бы подумать о том, чтобы, может, на время отсюда уехать, а?

– С чего бы? – опешил я.

– Вашего брата жгут, – пожевав губами, выдавил из себя Литке. – Сильно жгут. Вести эти из первых рук, не сомневайтесь. Был тут у меня днями один человек, ему верить можно. В Королевствах сильно неладные дела, этот в бобровой шубе не соврал. И война есть, и Линдус этот разошелся – сладу нет. И про магов тоже правда. Крепко за них принялись, как в старые времена прямо. Так я к чему – эта, уехать бы вам, от греха. Да вот хоть бы на дальние хутора, те, что за Штауфенгроффом в лесах стоят. Туда никакой Орден Истины не полезет, уж будьте спокойны. Сестрица моя на одном из них хозяйствует с мужем, вот у нее бы и пересидели до лета. А там, глядишь, успокоится все. Я вам дорогу к ней обскажу и слово дам, по которому она вас как родного примет. Если же вас милсдарь Агриппа искать станет, так я ему шепну, где вы обретаетесь, не сомневайтесь.

– Можно подумать, у нас здесь меньшая глушь, – засомневался я.

– Вот только про замок господина Ворона все знают, а про хутор тот – никто, – резонно заметил Йоганн. – А замок – он что? Приезжай да выкуривай вас из-за стен, как лису из норы. Ясно дело, что до такого, может, и не дойдет. Ну а вдруг? Жизнь – одна, другой боги не ссудят.

– Да кому мы нужны? – поморщился я. – Вдобавок еще и так, чтобы со штурмом и тому подобным. Наш наставник никуда не лезет, никому дорогу не переходит. Хотя… Ты мне дорогу до хутора сестры все же опиши. И слово назови, то, что для нее знаком послужит. Жизнь – она по-всякому поворачивается.

– Про то и речь, – подтвердил корчмарь. – Значит, как до Штауфенгроффа добрались…

Если я за что и благодарен мастеру Гаю, так это за то, что он научил меня тому, как запоминать большое количество информации. Тогда, по дороге в замок Ворона, он нещадно истязал мою память, ежевечерне утрамбовывая в нее разнообразные сведения о королях, землях, традициях и правилах, а наутро заставляя повторять это все слово в слово. Сначала было трудно, потом – привык.

Вот и сейчас я запомнил все сказанное корчмарем с первого раза. Не думаю, что мне придется воспользоваться этими знаниями, но – пусть будут. Почему вряд ли? Просто этот хутор может оказаться ловушкой похлеще нашего нынешнего дома. Да, Орден Истины туда, возможно, и не доберется. А вот мастер Гай – запросто. Литке служит Агриппе, а тот – сами знаете кому. Он, конечно, меня пробует по-своему защитить от грядущих напастей, но если встанет выбор – моя жизнь или верность его хозяину, то, боюсь, сделан он будет не в мою пользу.

При чем тут мастер Гай? Не знаю. Но чую – не обошлось тут без него. Точно не обошлось. Имени его ни тот бородатый хитрец, ни корчмарь не назвали, но вот только спинным мозгом чую – он один из тех, кто помогает своих собратьев на костер отправлять. А может, и главный у них.

– На конюшню иди, – сказал я Карлу, вернувшись к столу. – Там кобылка пегая, ее сейчас седлают для тебя.

– Вот это дело! – обрадовался Фальк, одним глотком вылакал содержимое кружки, которую держал в руке, и вскочил на ноги. – Определенно, день задался. И поел, и пивка попил, и добрую сталь скоро в ход пущу. А то совсем я мхом у нас в замке покрылся.

– Особо не резвись, – посоветовал ему я. – Купец этот не так-то прост, похоже. Товара у него нет, сопровождающих тоже, зато при себе арбалет и шпага. Ты много видал торговцев, которые таскают с собой шпаги? Имеется в виду – не на продажу?

– Вообще не видел, – беззаботно ответил мне Фальк. – Только это ничего не меняет. Так, вы давайте, меня дождитесь, ясно? А то я один по темной дороге в замок идти забоюсь.

Он подхватил со скамьи свой плащ и направился к выходу, в дверях столкнувшись с наставником и Вартаном.

– Куда это наш дуболом направился? – поинтересовался Ворон, еще раз глянув на уже закрывшуюся дверь. – На столе полно еды, а он уходит из-за стола, да еще с таким радостным лицом, будто узнал, что где-то ум раздают бесплатно. Выкладывайте, что случилось? И почему Грейси такая бледная?

– Как роженица? – елейно поинтересовался у наставника Монброн. – Надеюсь, все прошло удачно? Кто почтил мир своим приходом – мальчик, девочка?

– Мальчик, – заулыбался ди Скорсезе, пристраиваясь поближе к миске с соленьями. – Очень крупный. Очень. Неудивительно, что эта бедняжка никак не могла вытолкнуть его из себя. Да там еще и кости таза были немного искривлены. Нет, дорогие мои, вам невероятно, сказочно повезло с наставником! Из всех, кого я знаю, с такой неимоверной трудной врачебной задачей могли бы справиться только трое – собственно Герхард, его соученица Эвангелин и Сезар Вилеруа, который ныне обретается где-то в Халифатах.

– Сезар сильный маг, – хрупнул яблоком Ворон. – И великолепный лекарь, куда лучший, чем я. С полвека назад мы одно время странствовали вместе. Но я так и не услышал ответ на мой вопрос. Фон Рут, будь любезен, объясни мне, что происходит.

– Война происходит, – хмуро ответил я. – Эльфы пересекли Луанну, предали огню и мечу Фольдштейн. А папаша Аманды сами знаете кто, вот она и запереживала. Да там еще и брата ее убили, так что…

– Разве такое возможно? – изумился Вартан. – Тяжелая кавалерия Фольдштейна известна во всех пределах Рагеллона! Она непобедима.

– Как оказалось – нет, – Монброн обмакнул перышко зеленого лука в солонку, стоящую на столе. – Сам удивлен безмерно. И тем не менее, все так, как сказал Эраст. Фольдштейн пал, эльфы хозяйничают в нем, а Линдус Восьмой велел всем королям поставить свои войска под его знамена.

Магов эта новость поразила приблизительно так же, как и нас некоторое время назад. И выводы они сделали ровно такие же. Как, кстати, и из других новостей, которые мы поведали им вслед за уже сказанным.

– Это Гай, – сразу же заявил наставник, только услышав о том, что на площадях вновь зачадили костры, на которых сгорают маги. – Вартан, это он. Хочешь верь мне, хочешь нет.

– Архимаг Туллий амбициозен, но не безумен, – мягко возразил ди Скорсезе. – Он не может не понимать, что сначала будут сожжены те, кто не по душе ему, но после придет его очередь, потому что Ордену Истины неугодны вообще все маги.

– И тем не менее. – Ворон стукнул кулаком по столу.

– Что-то не так, месьор маг? – немедленно подскочил к нам корчмарь.

– С чего ты взял? – удивился Ворон.

– Так кулаком ваша милость долбит по столешнице, – пояснил Йоганн. – И лицо у вас недовольное.

– Это, милейший, его естественное состояние, – пояснил Вартан под наши с Гарольдом смешки. – Но хорошо, что вы подошли. Принесите мне горячего вина со специями. И гвоздики побольше, прошу вас. Сушеная гвоздика, молодые люди, крайне полезна в это время года. Она укрепляет здоровье.

– У нас такое не подают, – замялся Иоганн. – Но для вас, месьор, расстараюсь!

– Кха! – просипел наставник, с изумлением глядя на отошедшего корчмаря. – Друг мой, ты слишком добр к этим бездельникам. Им не здоровья, им ума надо. Фон Рут, куда направился Фальк? Последний раз спрашиваю!

Пришлось рассказать.

– Плохо, – опередив мастера, первым прокомментировал мои слова Вартан. – Убийство – это всегда плохо. Люди должны договариваться, а не уничтожать друг друга.

– По-прежнему не понимаю, как ты дожил до седых волос, – проворчал наставник, дослушав друга. – Сколько тебя знаю – столько и поражаюсь этому факту. Что же до ваших глупостей… Редкий случай, но я, пожалуй, соглашусь с вами, а не с господином ди Скорсезе. Донос этот купец, или кто он там, написал бы непременно. Хотя бы из соображений мести. Монброн его унизил, а этого никто не любит. Другое дело, что тебе бы и следовало заняться устранением своей ошибки. Фальк хорош в убийствах, но более тонкие материи, вроде сокрытия следов, не по его части. А еще лучше, если бы это сделал фон Рут, он вам обоим может фору дать в данной области.

Мы переглянулись. Все же никогда нам нашего мастера не понять. Он одобрил наши действия? Да еще такие?

– Только вот ничего это уже не изменит, – с какой-то тоской продолжил Ворон. – Когда безумец посеял ветер, то бурю пожнут все те, кто окажется с ним рядом. Даже если этого безумца ветер первым разобьет о скалы, то для остальных ничего уже не изменится.

– Ты полагаешь?.. – Вартан пытливо взглянул на наставника.

– Не знаю, – покачал головой тот. – Но вот что думаю… Хотя ладно, давай-ка поедим для начала. У меня, знаешь ли, в животе гудит, как в печной трубе. И вино тебе вон несут. Эй, фон Рут, сбегай на кухню и скажи, чтобы нам подали жареного поросенка. С хреном и горчицей! И чтобы на его голову никто не нацеливался! Она моя!

Когда от весьма и весьма упитанной хрюшки стараниями господ магов осталась лишь кучка костей, в корчму вернулся припорошенный снегом Карл, румяный и довольный.

– Вот и Фальк, – поприветствовал его Ворон, раскуривая трубку. – Злодей и убийца. Что, увенчались успехом твои человеконенавистнические планы?

– А? – Карл посмотрел сначала на Монброна, потом на меня. – Вы чего, сказали мастеру?

– Сказали-сказали, – подтвердил наставник. – Сразу же, как меня увидели. Мол, не может наш древоподобный друг без кровопролитий, если кого хотя бы раз в месяц не убьет, то начинает хандрить и хиреть.

– А? – захлопал глазами Карл. – Чего сразу древоподобный?

– Это значит высокий и могучий, – успокоил его я. – Наставник сыт и благодушен, понимать надо.

– Я имел в виду другое, но пусть будет так, – благосклонно произнес Ворон. – Но, вообще-то, меня начинает удручать тот факт, что сегодня я не получаю ответы на свои вопросы, причем делается это всякий раз демонстративно.

– Ты его убил? – поторопил нашего друга Гарольд, понизив голос. – Или упустил?

– Убил, – снимая плащ, ответил тот и показал нам прореху на своем жилете. – Но не скажу, что это было просто. Очень ловок оказался, шельма. Правда твоя, Эраст, никакой это не купец. Не умеют купцы так драться. И из арбалета стрелять тоже. Возьми он прицел чуть левее – и не я его под елку бы оттащил, а он меня.

– Надеюсь, не прямо рядом с дорогой его припрятал? – уточнил Монброн. – И что с санями?

– Все как надо сделал, – успокоил его Карл, цапнув со стола кувшин с пивом. – И оттащил подальше, и пятна крови снежком присыпал, и сани в лес отволок, и лошадь расседлал да в лес отпустил, так что жить ей до темноты, пока волки на охоту не выйдут. Жалко животину, но ничего не поделаешь. А этого если даже найдут – подумают, что разбойники пошалили. В санях топор нашелся, так я его им пару раз рубанул, чтобы правдоподобней выглядело. А, вот еще.

Он повертел головой, достал из-за пазухи массивный кошель, положил его перед Вороном и присосался к кувшину.

– Даже не знаю, что сказать, – сообщил Вартану наш учитель. – С одной стороны – молодец. С другой… Всякое мог себе представить, но, чтобы ученики мне отдавали добычу, взятую разбойным путем… Это точно нет. Хотя, что греха таить, это приятно и небезвыгодно. Слушай, ди Скорсезе, может, мне с магическими науками завязать, да чем-то другим с этими сорвиголовами заняться? Ну явно же бандитский промысел прибыльнее!

– И еще – вот, – вытирая подбородок, бросил на стол какую-то железяку Фальк. – На шее у него было. Я прихватил, подумал – пригодится.

Это был знак, представляющий собой нечто вроде полукруглого снопа, из тех, что вяжут селяне при уборке хлеба, в котором скрестились друг с другом две зигзагообразно изогнутые молнии.

– Не амулет, – сказал ди Скорсезе, потрогав предмет указательным пальцем. – Скорее – цеховой знак. Хотя, возможно, не цеховой, а, скажем, говорящий о принадлежности убитого к какому-либо сообществу. Таковых в Рагеллоне масса. Но я подобного никогда не видел.

– Я тоже. – Ворон повертел железяку на столе. – Вот он минус того, что мы живем в такой глуши – справки быстро не наведешь. Ладно, что сделано – то сделано, его не воротишь. Все, собираемся. Фальк, куда в тебя столько лезет? Не забывай, тебе еще мешки с зерном в сани грузить, староста нам любезно их предоставил. Да и другие продукты продал мне с хорошей скидкой.

– Сделаем, – невозмутимо ответил ему Карл и взялся за мою недопитую кружку. – Не сомневайтесь, наставник.

– Можно, я скажу? – вдруг подала голос Аманда. – Точнее – попрошу кое о чем?

– Нет, – неожиданно резко произнес Ворон. – Мой ответ – нет.

– Вы же не знаете еще… – насупилась девушка.

– Все я знаю, – оборвал ее учитель. – Хочешь взять лошадь у одного из своих приятелей и отправиться в Фольдштейн на поиски отца? Верно?

– Хочу, – смело глянула на него Грейси. – Именно так.

– А я тебе это запрещаю! – рубанул воздух рукой Ворон. – Запрещаю, причем своим правом наставника, вслух и при свидетелях. И только попробуй теперь хоть шаг из замка без моего ведома сделать!

Аманда сузила глаза, весь ее вид говорил о том, что она услышать слова наставника услышала, но совершенно необязательно станет им следовать.

– У тебя теперь нет выбора, – сказал Грейси Вартан. – Если ты нарушишь волю своего мастера, то не проживешь и нескольких дней. Таковы правила обучения. Это догма. Ученик, покинувший дом учителя без его ведома, или нарушив его запрет, обречен. Может, ты замерзнешь в сугробе, или случайно заедешь в топь, которая даже зимой не покрывается льдом – я не знаю. Но смертельный исход в этом случае неизбежен.

– Там мой отец, – сдерживая слезы, пробормотала Аманда. – Он жив. Мне надо его найти! Надо!

– Глупая девчонка, – стукнул кулаком по столу Ворон. – Там война! Настоящая война, а не то представление, что мы видели прошлой зимой. Да-да, там имело место быть представление. Куча войск, личные повара, обозные проститутки и штандарты, развевающиеся на ветру – это, по-твоему, была война? Нет. Поверь мне – нет. А там, куда ты рвешься, сейчас кровь, грязь и смерть – и более ничего. Линдус не будет спешить, он даст эльфам поглубже впиться в подбрюшье Центральных Королевств, поверь мне. И чем больше будет жертв, тем лучше. И одной из них станешь ты, потому что тебя поведут чувства, а не расчет. Но финал предсказуем. Не знаю, как именно, но ты умрешь. Может, под двадцатым по счету пыхтящем на тебе насильником-мародером, в которых там сейчас нет недостатка, может, под пыткой эльфа, может, просто от шального арбалетного болта. Не случится по-другому, Грейси. И ты, Монброн, молчи, никаких: «Так может я с ней?». Что такое опять?

– Так вы обратно кулаком по столу вдарили, – пояснил корчмарь, опасливо отойдя в сторону шага на три. – Я и подумал – может, недовольны чем?

– Недоволен, – дружелюбно подтвердил Ворон. – Тем, что у меня ученики – идиоты. Чему ж тут радоваться?

– Они все такие, – обтер руки о фартук Йоганн. – У меня, думаете, поварята лучше? Дерево-деревом, хуже иного бревна. Так ведь только других-то нет?

– Это да, – наставник достал из своего напоясного кошеля золотую монету. – Столько достаточно?

– С избытком, – просиял Литке. – Благодарю!

– Если с избытком – то заверни-ка мне с собой в какую-нибудь холстину еще пару жареных поросят, – велел Ворон. – Очень они у тебя хороши!

– И пива, – потребовал Карл. – Там на него точно хватит! Я цены знаю!

– И пива, – одобрил его слова наставник. – Грейси, если я услышу еще один всхлип, то прокляну тебя дня на три. Да так, что даже ди Скорсезе не поможет. Да-да, Вартан, я знаю, что время от времени ты приходишь к этим неучам, которые о себе даже позаботиться не могут, на выручку.

И в самом деле – Аманда плакала, теперь, правда, беззвучно. Слезинки текли по ее щекам, и это зрелище меня, признаться, здорово потрясло. Я видел ее всякую – злую, беснующуюся, безжалостную к себе и другим. Даже голую – и то видел. Но вот плачущую – никогда. Что там – я даже не подозревал, что она умеет плакать в принципе.

Может, неправ наставник? Может, следовало ее отпустить?

А еще мне стало ее жалко. Чуть ли не в первый раз в жизни. Возникало ощущение, что из Аманды вынули какой-то внутренний стержень, который все эти годы ее поддерживал, и из-за этого она стала чем-то вроде тряпичной самодельной куклы, вроде тех, которыми играются девчушки в небогатых семьях.

Она позволила Гарольду себя сначала одеть, а после усадить в сани, поверх мешков с зерном, мукой и прочим провиантом. Молча, без ее обычных саркастичных выпадов и разнообразных: «Это не ты мне сюда разрешил сесть, это я сама заняла то место, которое хочу». Это даже Карла, полностью лишенного хоть какой-то душевной мягкости и минимального сострадания к ближнему своему, проняло настолько, что он предложил Грейси половину кольца колбасы, которое стянул из погреба деревенского старосты, когда выносил оттуда последний мешок с мукой. И как же он удивился, когда та отказалась от этого дара!

Солнце давно зашло, мы не спеша двигались по все тому же узкому тоннелю среди снега, по сути, предоставленные каждый сам себе. Да и говорить было вроде как не о чем, каждый думал о своем, только наставник еле слышно о чем-то беседовал с ди Скорсезе, шествуя во главе нашего маленького отряда.

Потому я, мерно шагая, снова и снова прогонял в голове все, что сегодня услышал и увидел.

Купец. То, что он никакой не купец, теперь было очевидно. Но кто он тогда? Соглядатай? Но чей? Если даже Ворон и Вартан не знают тот символ, что он таскал на своей шее, то что говорить о нас.

А если не соглядатай? Точнее – не только он? Если его обязанность была не только подсматривать и подслушивать, но еще и людей подготавливать…

К чему?

Например, к тому, что единственный, кто сможет принести мир на континент – король Линдус Восьмой. Почему нет? Заметим – Фольдштейн он показал как королевство-неудачник, про остальных венценосцев вовсе не упоминал почти, зато Линдус у него прямо молодец-молодец. Как там было? «Вот он король так король!». И как он смотрел на моих друзей, когда те начали довольно едко проходиться на его счет.

Нет, правильно сделали, что его прирезали. Много могло бы быть из-за него неприятностей. Только вот Гарольду надо бы становиться чуть поосмотрительнее. Времена, похоже, наступают такие, когда неосторожное слово может привести к большим бедам. Раньше тоже, понятное дело, абы что, абы где болтать не стоило, но теперь – особенно. Одно плохо – говорить ему про это никому не рекомендуется. Знаю я своего лучшего друга, он сразу начнет руками размахивать, орать про то, что он в своем праве, что никто из Монбронов Силистрийских никогда никому не позволял себе рот затыкать, и так далее.

Как же с ним иногда трудно, кто бы знал…

По прибытию в замок Ворон отдал распоряжение перегрузить припасы в кладовые, обменялся парой фраз с Вартаном и ушел в свои покои на втором этаже.

– Чего это с Грейси? – спросила у меня Рози, когда я, потирая запястья, наконец-то добрался до спальни и разлегся на своем топчане. – Ее кто-то ударил поленом по голове в Кранненхерсте? И еще – отчего у нее лицо опухло так, будто она плакала часа два без остановки?

– Она и плакала, – хмуро сообщил я. – Два часа. Без остановки.

– Что ты говоришь? – Рози с неудовольствием посмотрела на Гарольда, вошедшего в помещение. – А ну-ка, милый, пойдем прогуляемся.

– Никак помешал? – хмыкнул Монброн, прислоняя шпагу к стене, рядом со своей постелью. – Не переживайте, голубки, я все что мог видеть в этой жизни, уже видел. Так что милуйтесь вволю, не обращайте на меня внимания.

– Знаешь, Гарольд, по какому поводу я более всего печалюсь? – подбоченилась Рози. – Нет? А я скажу тебе. Мне придется созерцать твою физиономию в тот день, когда я стану женой Эраста. Моя бы воля – я бы тебя на нашу свадьбу в жизни не позвала, но мой дурачок, увы, будет против. Причем настолько, что я ему уступлю.

– Зато потом ты будешь припоминать эту свою уступку при каждом удобном случае, – парировал Монброн, подав мне руку, чтобы я встал с топчана. – И всякий раз, когда Эраст с чем-то будет не согласен, говорить: «А вот я тогда, на нашей свадьбе, тебе разрешила…». Де Фюрьи, я же тебя знаю. Так и будет.

– Эй-эй, друзья! – похлопал в ладоши я. – Вы не забыли, что здесь не одни, а? Ничего, что я тут стою и все это слушаю?

– Правда не может быть обидной, – пародируя наставника, сообщила Рози. – Не бери в голову, милый. Мы с Гарольдом всего лишь шутливо переругиваемся. Хоть он и вздорен до невозможности, но я все же его люблю. Как друга, разумеется.

– Мистресс де Фюрьи, – Монброн склонился и облобызал руку Рози. – Вечно ваш слуга!

После он рухнул на топчан и зевнул во весь рот.

– Пошли, – потянула меня за собой Рози. – Прогуляемся по двору.

Сегодня определенно был день неожиданностей. Сначала рыдающая Грейси, теперь обескураженная Рози.

– Однако, – в пятый раз повторила она, растерянно потирая щеки, которые начал покусывать морозец, сменивший сонно-снежную влажность последних недель. – Вот тебе и на! Сколько всего происходит, а мы тут сидим и ничего не знаем.

– Так может, оно и к лучшему?

– Может, – уклончиво согласилась со мной Рози. – Только как бы эта сутолока вокруг королевских престолов на моих планах крест не поставила. Да еще магов опять начали к ногтю прижимать. Нет, Асторг, естественно, останется Асторгом, не представляю, что должно случиться, чтобы рухнули его основы, но нам с тобой там делать нечего. В лучшем случае, нам выделят загородный особняк, небольшое содержание и пару слуг. Меня лично это не устраивает. Молчи Эраст, я знаю, что ты хочешь сказать. Нет, в Лесной Край я тоже не поеду. Мне неинтересны бароны, пьянки и медведи с волками, которые там повсюду разгуливают. Ах, как это все некстати, как некстати!

– Такие вещи ко времени вообще не случаются, – заметил я.

– Знаю, милый, – она прикоснулась своими мягкими губами к моей щеке. – Знаю. Но это соображение никак не примиряет меня со случившимся. Причем, думаю, не меня одну. Хотя нет, кое-кто сейчас очень даже доволен происходящим. Он просто в восторге от него.

– Это кто же? – заинтересовался я. – Линдус?

– Братец мой, – усмехнулась Рози. – Гейнард. Представляешь, какие барыши он сейчас загребает? Халифаты перекрыли всю торговлю с Центральными королевствами, и конкурентов у него больше нет. Он может заламывать любую цену, причем в две стороны. И на наши товары там, и на их – здесь. Не удивлюсь, если он еще и масла в огонь подливает, устраивая инсценировки конфликтов на границе с Халифатами. Этот может!

Что да – то да. Братец у нее еще тот господин, ради прибыли на что угодно способен. Одна радость – пока он на нашей стороне. Причем, заметим, не из родственных побуждений, а исключительно из деловых.

– Но самое пакостное то, что возобновили охоту на магов, – повторила Рози. – Добро, если все это носит временный характер, и после завершения войны прекратится. А если нет?

Я развел руками, давая понять, что с ответом на этот вопрос у меня туго.

– А вот если нет, то тогда надо будет действовать тонко, – продолжила свою же фразу девушка. – Сначала надо будет очень аккуратно разнюхать, кто те маги, что выступают на стороне Ордена, после поискать к ним подходы и подступы, если надо, пустить в ход деньги и связи, и в результате занять место среди них. Пусть самое невзрачное, пусть неказистое – но стать одним из тех, кто ловит. Чтобы не попасть в число тех, кого ловят.

– Размахнулась ты, дорогая. Нам в этом замке еще несколько лет обитать, за это время много воды утечет.

– Слушайте, – подошла к нам взволнованная Гелла. – Вы не знаете, где наставник?

– К себе пошел, – ответил я. – Как только мы вернулись из Кранненхерста.

– Так-то оно так, – Гелла трогательно засопела. – Но я стучу, стучу – а в ответ тишина. Ни шагов, ни ругани, ничего. И холодом из-под двери тянет. Эраст, что-то делать надо! Как-то действовать!

– И как именно? Дверь ломать? В кабинет наставника? – повертел я пальцем у виска. – Ты в своем уме?

– Иди-иди, – посоветовала девушке Рози. – Вечно ты, Гелла, из мелочей большую проблему раздуваешь. Небось, устал наставник от вина, что в деревне пил, да прилег отдохнуть. Вот и не буди лихо, пока оно тихо.

Гелла ушла, Рози посмотрела ей вслед и тихо сказала:

– Несколько лет? Ну да, так и есть, ты прав. За это время многое может измениться.

– О том и речь, – я приобнял девушку за плечи. – Не пытайся одурачить богов своими планами. Они точно знают, что и как должно случиться. Лучше, чем мы с тобой.