Одежда понадобилась, разумеется, не ей. Она досталась мне, и радости особой от этого приобретения я не испытал. В первую очередь потому, что она была мне не по размеру. Мартин сложением был покрепче, чем я, и ростом повыше. Если с рубахой и вязаной безрукавкой, в которых я болтался как язык колокола, мне кое-как удалось смириться, тем более что под полушубком их видно не было, то со штанами дело обстояло похуже. Как я их ни затягивал веревкой, они все равно норовили с меня сползти. Да и в мягкие, изрядно поношенные сапожки пришлось травы напихать.

– Да чтобы вам, – ворчал я, то и дело подтягивая штаны. – «Вынужденная мера, вынужденная мера»! Вот картина будет, если в городе в один прекрасный момент они с меня спадут, и я порадую зевак голым задом!

– Ты полагаешь, что одежда Жакоба тебе подошла бы лучше? – холодно спросила Рози, убирая прядку волос под забавную потрепанную шапку, которую она изъяла у Фриши. – Ах, какая я глупая! Он ведь еще выше, чем Мартин. В его одежду двоих таких, как ты, можно запихнуть. Так что не бурчи, дорогой мой. А лучше вовсе помалкивай.

Да-да, мы нарядились простолюдинами. Хотя, если говорить начистоту, переоделись только девочки, я же вернулся к истокам своего существования. Вернее – почти вернулся. В те годы, когда я обитал в таком далеком отсюда Раймилле, подобная одежка мне бы показалась верхом роскоши. Страшно вспомнить, какое рванье я тогда носил…

Но недоволен был не только я. Эбердин тоже выглядела на редкость мрачной, правда, тут имела место печаль немного другого свойства. Ей пришлось расстаться со своим мечом, поскольку оружие с собой Рози нам запретила брать строго-настрого, даже кинжалы. Причем Ворон в этом ее поддержал полностью. Исключение составили только засапожные ножи, которые, как было известно всем, селяне таскали с собой постоянно.

Кстати, именно после этого Эль Гракх и Фальк, до того рвавшиеся заменить меня в данной вылазке, внезапно замолчали. А ведь пятью минутами ранее практически в унисон орали о том, что люди в сером могли запомнить мое лицо во время схватки у причала.

И магию Ворон тоже запретил пускать в ход категорически, объяснив это тем, что в городе ее запросто могут отследить. Особенно такую, как у меня, находящуюся вне закона. За ней контроль особый идет. Да и рунная магия в своей атакующей ипостаси тоже особой радости у Ордена не вызовет.

А вот Эбердин проще, ее конек целительство, которым особо не повоюешь.

Вот только я данный запрет счел сомнительным. Ну да, просто так я, разумеется, ничего такого не сделаю, но если ситуация примет совсем уж скверный оборот? Если это будет вопрос жизни и смерти? Но вслух говорить этого не стал, я себе не враг.

К воротам города мы добрались ближе к полудню, пристроившись к небольшому обозу, который вез на продажу зерно. Для этого нам сначала пришлось на лошадях затемно отмахать десятка два лиг по Пустошам в сторону тракта, после, сидя в кустах у обочины, дождаться подходящих повозок и пешим ходом топать за ними до Форнасиона. Хорошо еще хоть налегке, что, к слову, немного раздражало Рози. Ей казалось, что мой образ был бы завершенным, тащи я за плечами мешок с зерном. На мою удачу, ни того, ни другого в распоряжении нашей компании не имелось.

Что скрывать – чем ближе мы подходили к Форнасиону, тем беспокойнее становилось на душе, по крайней мере, у меня. Думаю, и остальным было не по себе, но никто из нас данную слабость не показывал, считая подобное зазорным. Я так точно держался задорно и чуть залихватски, правда, то и дело поругивая постоянно сползающие штаны.

– Интересно, Луиза уже дома? – сказала вдруг Эбердин. – Как думаешь, Рози?

– Не знаю, – ответила де Фюрьи. – Если родня про нее пронюхала – то, скорее всего, дома. Если нет, то сидит где-то в подземелье и ругается с де Лакруа.

– С чего бы? – усомнился я. – Лу и Робер ругаются? Не бывает.

Что есть – то есть. Никто никогда не видел, чтобы эта парочка даже голос друг на друга подняла, не говоря уж о перебранках. Кто-то над этим шутил, кто-то, полагаю, даже завидовал.

– Поверь – ругается. – Рози забавно сморщила носик. – Корит его за то, что он за ней вернулся. Одной ей выкрутиться будет куда проще. Лу данный факт отлично осознает, потому и костерит сейчас де Лакруа на чем свет стоит.

– Эраст, а ты бы за Рози вернулся? – вдруг спросила Эбердин.

– Не-а, – помотал головой я. – Чтобы мне досталось от нее так же, как Роберу от де ла Мале? Не надо мне такого счастья. И потом – она-то точно выкрутится, а я вот – не факт.

– Умнеешь на глазах, – одобрительно произнесла де Фюрьи. – Скоро я свое заветное «Эраст, ты дурак» в ход перестану пускать. И вот как тогда жить?

– Долго и счастливо, – предложил ей я. – Желательно, еще богато.

– Ну ты размахнулся. – Эбердин криво улыбнулась. – Боюсь, такие мечты не из нашей сказки.

– Тот случай, когда и рада бы не согласиться, да врать самой себе не хочется, – вздохнула Рози. – Но это не значит, что надо сидеть и терпеливо ждать прихода той, что заберет нас за Грань. Вообще – что вы за тему для разговора выбрали? И главное – нашли для нее подходящее место и время. Так что – цыц, мы почти пришли.

Не знаю почему, но больше всего я волновался именно за то, что нас прихватят прямо у городских ворот. Лязгнут мечи стражников, мне заломят руки до хруста в суставах, и Форсез скажет что-нибудь напыщенно-мерзкое, вроде: «Вот мы и встретились снова, фон Рут».

Клянусь, я испытал что-то вроде совершенно неуместного разочарования, когда этого всего не произошло. Чувство противоестественное, но это правда. В город мы вошли просто и буднично. Вернее – просто вошли. Стражникам до нас не было совершенно никакого дела. Совсем! И представителей Ордена я не увидел. Ни одного. Обычная жизнь столицы королевства – торговки, горожане, нищие, проститутки, воришки, шныряющие в толпе.

Все так, как и должно быть, но вот только мне эта спокойная жизнь представляется какой-то ненастоящей. Фальшивой.

Может, я просто от всего этого отвык за последние недели, в которых были только постоянная скачка, холод, ветер и гудящий от скудной пищи желудок?

Рози тем временем на всякие ненужные мысли не разменивалась. Она повертела головой, определилась с нужным нам направлением и шустро потопала по брусчатке мостовой. Все, что нам оставалось сделать, так это только поспешить следом за ней.

Я был уверен в том, что моя невеста в этом городе никогда в жизни не бывала, но при этом она ориентировалась в нем так, будто провела здесь не день и не два. Рози уверенно пересекала улицы и площади, а после без малейших сомнений ныряла в переулки, причем некоторые из них были таковы, что мне все больше и больше становилось жалко, что шпага, которая за минувшие пару лет стала естественным продолжением моей руки, осталась в развалинах старого дома, под присмотром Монброна.

– Куда мы хоть идем? – минут через двадцать этой беготни наконец решила поинтересоваться у нее Эбердин. – Ты точно уверена в том, что не заблудилась?

– Когда дойдем – узнаешь, – буркнула на ходу Рози. – Так, нам вон туда.

И еще один переулок, потом улочка узенькая настолько, что люди, наверное, могут приветствовать друг друга по утрам рукопожатиями, всего лишь открыв окна и высунувшись в них.

– Фонтан, – удовлетворенно сообщила Рози, когда мы оказались на небольшой площади. – В виде рыбы. Все, считай пришли.

– Что хорошо. – Эбердин глянула на пустое дно круглого строения с жуткого вида тварью в середине. – А ты уверена, что это рыба? Как по мне – монстра какая-то.

– Рыба-рыба, – заверила ее де Фюрьи. – Называется «рагуль». Водится только в Кироне, большая редкость. Ее поймать можно только в апреле, когда она на нерест идет. Вкус у нее, говорят, специфический. Но кто хоть раз попробует ее, тому все остальные рыбные блюда с этого дня будут казаться безвкусными.

– Ты пробовала? – заинтересовался я.

– Нет, – покачала головой Рози. – И не планирую. Я люблю есть рыбу, а потому не желаю себя лишать удовольствия наслаждаться палитрой разных вкусов, а не какого-то одного. Приобретая знание о чем-то идеальном, ты теряешь радость от более простых, но зато разнообразных утех. Хорошо сказала, надо запомнить, может, потом когда пригодится. Все, передохнули? Тогда в путь. Мы уже рядом с целью.

Ей, этой самой целью, оказалась жалкая на вид лавчонка в одном из многочисленных торговых переулков Форнасиона. Сомневаюсь, что в нее за день больше одного покупателя заходит. А то и в неделю.

Оглядевшись, Рози толкнула противно скрипнувшую дверь и под звон колокольчика, подвешенного над порогом, вошла внутрь. Мы последовали за ней.

– Чем могу служить? – прошамкал неопрятный костистый старикан, сидевший за стойкой. – Точнее… Что вам вообще в моей лавке надо? Вашему сословию благородным оружием владеть запрещено законами королевства. Идите вон к Фрахи-ковалю. Прямо по улице, потом налево и еще раз налево. У него в продаже всегда есть кистени, шипованные дубины и прочее простонародное барахло. А тут – шпаги, мечи и кинжалы, оружие для тех, кто видит отличие драки и поединка.

– Для того, чтобы оценить красоту поединка, не обязательно быть благородным, – сообщила ему Рози. – Когда сражаются мастера, то любой это поймет. Но это к делу не относится. Вот, гляньте сюда.

И она сунула ему под нос свою руку, на которой тусклым золотом блеснул ее фамильный перстень. Рози с ним не расставалась никогда. Да и как это сделать – снять это украшение с ее руки можно было лишь отрезав палец. Он врос в ее плоть, причем, подозреваю, сделано это было нарочно. Маг поработал, не иначе.

– Подлинный, – проскрипел старикан. – Истинная печать рода де Фюрьи. Мистресс Рози, полагаю?

– Именно, – величественно кивнула наша подруга. – Мэтр Лабэн, кто из моих братьев в городе?

– Месьор Рауль, – последовал немедленный ответ. – Прибыл еще неделю назад. Ситуация в городе сложилась очень непростая, потому присутствие кого-то из вашего семейства является необходимым. Вот только, как мне видится, мистресс Рози, ему тяжело принимать некоторые решения. Третьего дня он сам мне это сказал при встрече.

– Хорошо еще, что Рауль приехал, а не Тим, – похлопала дедушку по плечу моя невеста, выбив из его древнего сюртука небольшое облачко пыли. – Тогда все было бы еще печальней. Мэтр, будьте любезны, известите месьора Рауля о моем прибытии и передайте ему, что нам надо поговорить. Причем – незамедлительно. И еще – подайте нам в заднюю комнату еды и вина, мы очень устали и проголодались.

– Камин зажечь? – услужливо поинтересовался Лабэн.

– Мой жених это сделает сам, – показала на меня де Фюрьи. – Да-да, мэтр, вы не ослышались. Это мой жених. И он не простолюдин, на нас просто наряды, и не более того. Слишком много любопытных глаз ныне в Форнасионе.

– Если бы только глаз, – печально отозвался старик. – Клянусь всеми богами, таких непонятных времен, как теперь, я не видал никогда.

– Подайте еды и займитесь моей основной просьбой, той, что насчет брата, – повторила Рози. – А потом мы вас с удовольствием выслушаем.

Через десять минут в камине, что находился в небольшой, но очень уютной комнатушке, которую Рози назвала «задней», весело потрескивали дрова. Дрова! Не полусырые ветки, не трухлявые доски, не сено и солома, которая вместо тепла дает только нестерпимую вонь, а дрова! И вообще – мне стало очень, очень хорошо. А уж когда мэтр Лабэн принес изрядный шмат копченой телятины и каравай мягкого хлеба, то я ощутил невероятное желание обнять этого ворчливого, но такого славного старикана!

– Я закрою лавку, – сказал он нам. – Меня не будет, мало ли кто зайдет? Так-то ко мне уже дня три никто не наведывался, но судьба любит подшутить над людьми. Да, мистресс Рози, вы же знаете, что находится вон там?

Старик показал на широкий стенной шкаф, стоявший в углу.

– Нет. – Де Фюрьи отрезала кусочек телятины. – Но после вашего вопроса догадалась.

– Хорошо, – пробормотал старик и, шаркая ногами, покинул комнату.

Эбердин немедленно встала, подошла к шкафу и распахнула его дверцы, моментально закашлявшись от облака пыли, окутавшего ее.

– Пчхи! – громко чихнула она. – Ох! А… а-а-а-а-пчхи! Рози, здесь кроме пыли, моли и каких-то обносков нет ничего.

– Плохо смотришь, – пожурила ее де Фюрьи. – Эраст, не желаешь присоединиться к Эби?

– Не называй ее так, – попросил я Рози. – Никогда. По крайней мере при мне. А смотреть ни к чему, я и так знаю, что там.

– Догадался? – прищурилась лукаво девушка. – А как?

– С тобой сплю, – усмехнулся я, взявшись за нож, торчащий в мясе. – Вот и стал кое в чем разбираться. Наша близость стимулирует мою догадливость.

– Де Фюрьи, я с тобой постель не делю, и не собираюсь этого делать в будущем, – насупилась Эбердин. – Но понять что к чему хотелось бы.

– Там выход на соседнюю улицу, – не стала вредничать Рози. – Стенку отодвинь и иди. Не подземный ход, конечно, но в некоторых ситуациях позволяет выиграть несколько минут, которые могут спасти жизнь.

– А вина нет? – прочавкал я. – Всухомятку не то.

– Ты слишком много общаешься с Фальком, мой дорогой, – пожурила меня де Фюрьи. – Раньше ты не был столь привередливым. Эбердин, вон в том шкафчике пошарь, может, там найдется бутылочка-другая? И бокалы, если есть, неси.

– Мне можно просто бутылку. – Я, ловко орудуя ножом, начал пластовать остаток мяса на куски. – Бокал не обязательно.

– Одичал ты в пути. – Рози потрепала меня по голове. – С мужчинами такое случается сплошь и рядом. Пара недель в седле, отсутствие элементарных удобств, и все, налет цивилизации слетает с него полностью. Причем в диком состоянии вашему брату пребывать куда приятнее и удобнее, чем в любом другом.

– Неправда, – возразил я ей. – Кое-кто из этого состояния вообще никогда не выходил.

– О Фальке говорить не имеет смысла, – поморщилась де Фюрьи. – Хотя я считаю, там дело не в дикости. Там дело в лени. Ему просто лень быть такими, как мы. Это, с его точки зрения, слишком хлопотно. Там же что-то делать надо, и это «что-то» – не есть, не драться, не спать и не пить. То есть действия, лишенные малейшего практического смысла.

– Вот. – Эбердин поставила на стол две бутылки вина. – Там еще есть, но много пить не стоит. Кто знает, что дальше случится? Вино – коварный собеседник.

– Верное решение. – Рози положила кусок мяса на ломоть хлеба. – Эраст, бутылки открой. Или и это мне надо делать самой?

Мэтр Лабэн вернулся обратно только часа через два. За это время мы съели все, что было, опустошили те две бутылки, что взяли сразу, а после все же открыли еще одну, рассудив, что имеем на это полное право, после всех треволнений последних дней.

От нечего делать я успел осмотреть ассортимент магазина, причем обнаружил на стенах очень даже неплохие клинки, как бы даже не лучше моего собственного. Не скажу, что я прямо вот великий оценщик, до того же Монброна мне далеко, но кое-чего «по верхам» за эти годы нахватался, и добрую сталь от скверной отличить могу. Другое дело, что все эти клинки были здорово неухоженные, с иных даже космы паутины свисали.

Впрочем, полагаю, что оно так и было задумано. Понятно ведь, что основная цель этого магазина – не торговля и не прибыль. Существует он для другого, для секретных делишек, которые проворачивает семейство де Фюрьи, вызывающее у меня все большее и большее уважение. Хотя бы даже тем, что всегда смотрят на пять шагов вперед, о чем недвусмысленно говорит вот это самое место, то, где мы сейчас находимся. Не будь его, то пришлось бы нам идти к резиденции, где обосновался братец Рози, рискуя быть схваченными.

Интересно, а что имел в виду Лабэн, говоря, что в Форнасионе сложилась непростая ситуация? Не заметил я на улицах никакой нервозности. Ну да, патрулей много, но так ведь война идет. Пусть и далеко отсюда, на другом краю континента, но все же?

Вот только получил я ответ на этот вопрос не сразу, потому что по возвращению мэтра сразу взяла в оборот Рози.

– Где Рауль? – требовательно спросила она у старика, который устало опустился на стул и приложил ладонь к левой стороне груди. – Почему он не пришел?

– И не придет, – проскрипел Лабэн. – Сказал, что не видит в этом никакой необходимости.

– Что? – переспросила Рози, а я подумал, что, наверное, впервые вижу ее по настоящему ошарашенной. – Мэтр, вы ничего не путаете? Может, вы неверно поняли моего брата?

– Передал дословно, – с достоинством ответил Лабэн. – Я стар, но слух и память меня не подводят покуда.

– Бред какой-то, – посмотрела де Фюрьи на меня. – Так не бывает. Рауль – осел, это факт, но не до такой же степени?

– Не спешите делать выводы, мистресс. Один знакомец шепнул мне, что вечером они ожидают визитера из Асторга, – выдержав паузу, продолжил свои речи мэтр. – Не кого иного, как господина Гейнарда.

– Вот теперь все понятно, – облегченно выдохнула Рози. – А то я уж подумала, что мой любимый средний братец совсем рехнулся. А так другое дело. Он, как всегда, ничего решать сам не хочет, а потому переложил ответственность на чужие плечи. Но оно нам даже на руку.

Это да. Гейнард хоть иногда выражается и непонятно, но одного у него не отнять – он человек дела. Теперь главное с ним в цене сойтись. Но тут Рози карты в руки.

– Да, вы еще изволили интересоваться судьбой двух молодых людей, которых вчера захватили на торговой пристани. – Мэтр откашлялся. – Я кое-что узнал.

Надо же. Когда это моя суженая про наших друзей его успела расспросить?

– Ну-ну. – Рози налила вина в бокал и пододвинула его к Лабэну. – Не тяните, мэтр. Нам очень дороги эти двое. Они наши друзья.

– Их держат в темнице, – опустошив бокал и вытерев уголки рта, степенно промолвил старик. – Причем в темнице Ордена Истины. Не знаю, в курсе ли вы, мистресс, но здесь, в Форнасионе, у них есть свое здание, причем очень и очень впечатляющее. Со столовой для бедных, казармой и внутренней тюрьмой. Вот так-то.

– А что родня де ла Мале? – влезла в разговор Эбердин – Чего она к королю не пошла? Орден силен, но этот город пока не их собственность.

– Не их, – оперся на стол Лабэн. – Но вот влияние патриархов Ордена на королевскую власть за последнее время в наших краях очень и очень возросло. Причем не по слабоволию короля, смею вас заверить. То есть здесь обычной историей, когда пронырливый жрец правдами и неправдами подчиняет себе монарха и начинает от его имени править, не пахнет. Тут другое.

– Что же именно? – хмуро Эбердин.

– Я думаю – страх, – грустно моргнул Лабэн. – Обычный страх. За себя, за семью, за корону. Орден в ответственный момент может поддержать его, а может и кого другого.

– Например Линдуса Айронтского, – предположил я. – Восьмого. Того, что на себя уже и эту корону нацелился примерить.

– Это сказали вы, а не я, – ткнул меня в грудь пальцем Лабэн. – За такие слова сейчас в нашем славном городе можно и на плаху отправиться.

– Но при этом он прав – Рози поджала губы – То есть король отказался помогать семейству де ла Мале в освобождении дочери.

– Он обещал подумать – уклончиво ответил ей Лабэн – Это все, что я знаю на текущий момент.

– Подумать – не есть сделать. – Де Фюрьи побарабанила пальчиками по столу. – Скверно. Но ничего, подождем Гейнарда, послушаем, что скажет он. А пока – пойдем вздремнем. На постелях, а не на земле. Боги, как мы все еще от простуды не померли, я не понимаю!

– Ты как знала, что быстро не управимся, – с уважением протянула Эбердин. – Ну когда Ворону о нашем возвращении говорила.

Было такое. В самом деле, Рози сразу предупредила и наставника, и остальных наших друзей о том, что не стоит волноваться в случае, если мы не вернемся к вечеру. Причем даже к вечеру следующего дня. И посылать кого-то еще на разведку тоже не следует. Вот если денька через три-четыре не появимся – тогда можно и переживать. И начинать искать другие пути решения проблемы, поскольку в Форнасионе никому больше делать нечего. Там только смерть найти можно.

– Если все делать так, как должно, то нужно время, – назидательно произнесла Рози. – А если спешить и не думать, то, как де ла Мале, будешь в камере сидеть. Нет-нет, Эраст, не делай такое лицо. Я не осуждаю Луизу, я просто против бессмысленной спешки в любых ее проявлениях. И вообще – пойдем на второй этаж, нам есть о чем поговорить. Мэтр Лабэн, мы займем вашу спальню на время, если вы не против.

– Ну разумеется, – отозвался старик. – Как я могу вам отказать? А вам, прекрасная дама, могу предложить комнату здесь, на первом этаже. Не скажу, что она велика, но там есть топчан, матрас и подушка. Если вас не смутит…

– Не смутит, – заявила горянка. – Я и на камнях дрыхла, а тут целый топчан, да еще с матрасом. Пошли, покажете. А вы двое – не орите благим матом, как тогда в лиройской гостинице, хорошо? Не то чтобы меня это смущало, но спать мешает невероятно.

Да, в гостинице вышло нехорошо. Ребята потом еще долго расспрашивали меня о том, как именно я пытал де Фюрьи и за какие прегрешения, а Эмбер потрепала меня по плечу, с придыханием произнеся: «Жеребец ты наш!». Все мои доводы насчет того, что мы просто согреться хотели, вызывали исключительно хохот.

Хорошо еще, что Аманда этого всего не слышала.

Аманда. Надеюсь, с ней все будет хорошо. Вернее – надеюсь, что вообще она еще жива. А еще жалею о том, что не сказал тогда, что тоже к ней неравнодушен. Это не так, чего скрывать, но мне кажется, что она хотела это услышать.

Вот только сообразил я это слишком поздно, уже тогда, когда ее и след простыл.

А вообще Аманду почти никто не вспоминает. Во-первых, потому что она и в замке последний год была почти изгоем. Пусть добровольно, но все же.

Во-вторых, потому что нам всем было не до того. Потери неизбежны, каждый это понимает, а потому мы оплачем наших павших и сгинувших без вести тогда, когда окажемся в таком месте, где для этого найдется время и возможность. Сейчас не тот момент, чтобы предаваться скорби.

Гейнард заявился в лавку только ближе к середине следующего дня, когда даже Рози начала потихоньку закипать. Про нас с Эбердин и говорить нечего, терпение никогда не входило в число наших добродетелей. Нет-нет, мы не дергали нашу спутницу за руки и не орали ей в ухо: «Он не придет». Просто мы потихоньку начинали изнывать от безделья и неизвестности.

Глядя на старшего брата Рози, я испытал довольно странное чувство. С одной стороны, он зла мне не делал никогда. Более того – прошлым летом здорово выручил, использовав свои связи при королевском дворе Силистрии. С другой – я прекрасно понимал, что все добро, которое он сделал, было сполна оплачено. И если мы сейчас не сойдемся в цене, то он пальцем не шевельнет ради нашего спасения, даже если нас троих поволокут на костер. Разве что Рози спасет, да и то – не факт.

– Фон Рут. – Гейнард кивнул мне, усаживаясь за стол. – Рад тебя видеть. И тебя, Эбердин, тоже.

– Гейнард… – решительно начала Рози явно подготовленную, а то и отрепетированную речь, но тут же замолчала, повинуясь взмаху руки брата.

– Знаю-знаю, – лениво произнес он. – Вы в бегах, на ваш след поставлены лучшие ловцы Центральных Королевств. Что, впрочем, не слишком удивительно. За голову каждого из вас назначена очень и очень неплохая награда, а если эта голова будет приделана к еще живому телу, так вознаграждение обещают вовсе великолепное. Вы небось думали, что за вами гонится Орден Истины? Он даже и не собирался этим заниматься, у них других хлопот полно. Они просто объявили на вас контракт, этого вполне достаточно. Но когда вас всех переловят и закуют в цепи, то, конечно же, они сами примутся за работу. Собственно, так и вышло с вашими приятелями. Как их бишь? Де ла Мале и де Лакруа. Громкие фамилии, серьезные состояния, изрядные связи – и все впустую. К ним уже второй день как применяют особые формы дознания в подвалах резиденции Ордена.

– Их пытают? – не поверил своим ушам я.

– Если называть вещи своими именами – то да, пытают, – равнодушно ответил Гейнард. – Король не стал выручать дочь своего приближенного вельможи. Выбирая между дружбой и интересами короны, он выбрал последнее, и я его за это не осуждаю. Короли не могут позволить себе поддаваться чувствам. Попроси он у Ордена пощады для вашей подруги, и он оказался бы у него в должниках. И заплатил бы за этот пустяк тройную… Или пятерную цену. По сути, за то, на что ему плевать. Луиза – не его ребенок. И к тому же она маг, а это много значит в глазах общества. Не в лучшем смысле, разумеется.

Рози мрачнела на глазах, я же был изрядно ошарашен услышанным. Лу пытают. Маленькую, хрупкую Лу, которую щелчком пальцев переломить можно.

– Нынче ночью глава семейства де ла Мале, в компании со своими родственниками и двумя десятками наемников, пытался устроить вашим друзьям побег, – продолжал вещать Гейнард. – Сделано все было грубо и неумело, потому, естественно, затея провалилась. Старший де ла Мале ранен, его младший сын и племянник мертвы, куча народу попала в застенки коронного замка. Повезло, кстати. Оттуда их точно через недельку-другую выпустят, попугав для приличия. Забери Орден их себе, все не кончилось бы настолько удачно для этих горе-вояк. Но в нем не дураки сидят, потому было проявлено великодушие, которое в скором времени обернется для чернецов хорошей прибылью.

– Каким образом? – не понял я.

– Очень просто. Они отдали королю не просто поданного, посмевшего с оружием в руках выступить против них, а его друга. Причем сопроводили этот акт укоризненным покачиванием голов и сердечными словами, вроде: «Мы понимаем, это отец, родительские чувства всегда берут верх над разумом». Дескать, правила их существования всегда суровы, но при этом справедливы и добросердечны. И королю Форнасиона Стивену Третьему Молчаливому, пришлось благодарить служителей Ордена и заверять в том, что его подданные никогда более не станут злоумышлять против них. Собственно, после этого судьба госпожи де ла Мале и господина де Лакруа была решена окончательно. Отдать часть, чтобы сохранить все остальное. Линдус Восьмой только и ищет предлога, чтобы выступить против Стивена Третьего, а повода лучше, чем заступиться за Орден, и придумать невозможно. Защитники людей от магов, стражи порядка и справедливости Рагеллона… Думаю, вы все уже поняли, продолжать разжевывать очевидное мне больше не нужно?

– Не нужно, – прикрыла глаза ладонью Рози. – Боги, как все плохо!

– У них – да, – подтвердил Гейнард. – Но если ты думаешь, сестрица, что ваши дела лучше, то ты здорово ошибаешься.