– Озубочек? – оторопело взглянул на меня Антип. – Объедок это. Пряника там печатного, или пирога. Девки дурные, которые от перезрелости на стенку лезли, в Иванов день его под подушку пихали, да приговаривали «Суженый-ряженый, приходи озубочек доедать да меня целовать».

– Почему дурные? – удивился я.

– Так Иванов день же, – пояснил домовой. – Лето! Суженый придет ли, нет – неизвестно. А змий огненный, что до тела бабьего жаден, запросто заявиться на зов может. Зимой он спит в пещерах дальних, в горах Авзацких, а летом как раз безобразничает. Обернется молодцем, что эта дуреха во сне видит, да под одеяло к ней и шасть. И всё, девства как не бывало, а жениха теперя сколь ни жди, уже не дождесся. Кому она, порченая, нужна? Лучше в «вековухах» время коротать, чем после свадьбы грех вскроется, это на всю семью позор. Одна дорога ей потом – в монастырь. А ежели вдруг еще и понесет эта тетеха, так точно соседи ворота дегтем вымажут, потому как потаскух, что до замужества ноги раздвинули, никто не любит. Охти мне, таращится-то как! И зубы пальцем трогает! Никак, сожрать кого задумала? И ведь белый день на дворе!

«Змий огненный». Новое определение в бестиарии. Это кто же такой? Но до чего же дикие времена были, а? Из-за такого пустяка, как потеря невинности, в монастырь уходить. Расскажи кому – не поверят.

– Не сожрет, – подал голос из угла Родька. – Это хозяина подружка, она с нами приехала.

– Чего? – даже подпрыгнул на месте Антип. – В дом? Нежить?

– В дом не пущу, – примирительно произнес я. – А так да – это с нами. Она безвредная.

– Она – мертвая, – завопил Антип. – Неживая! Да еще и не в своем уме! Вона как губу оттягивает!

– Ей интересно, что такое «озубочек», – пояснил я. – Расскажу – перестанет.

– Ты хозяин, тебе виднее, – недовольно буркнул домовой. – Только не дело на своем подворье мертвячку держать, ровно живность домашнюю.

– Тебя не спросили, – снова высказался Родька, а после звучно чихнул.

– Забыли Жанну, поговорим о другом, – предложил я, погрозив пальцем девушке, а после подав ей знак отойти от окна. – Антип, скажи, рабочие не шалили? Всё нормально?

– Хорошие трудники, – как мне показалось, с радостью перешел на другую тему домовой. – Не ленивые, и не ворье. Думал, кого оглоушить придется, когда тот попробует добро наше к своим рукам прибрать, так нет. Трогать – трогали, с места на место переставляли, но, чтобы в карман сунуть – не было. И делают, опять же, все на совесть. Чтобы согнутый гвоздь оставить, или там криво доску прибить – не видал.

– Ну за такие-то деньги, – хмыкнул я. – Хотя в наше время даже цена не гарантия качества.

– Это что же, хозяин, ты теперь сюда переберешься жить? – с надеждой спросил Антип. – А?

– На лето – да, – кивнул я. – А зиму все же в городе буду проводить.

– Зачем? – погрустнел домовой. – Чего тебе тут не хватает? Вон даже нужник – и тот в дому, на мороз бегать не нужно, коли припрет. Живи да радуйся.

– Не получится, – развел руки в стороны я. – Просто не выдержу. Я привык к другому ритму жизни. Летом-то здесь хорошо – тепло, светло, травы собирать можно, есть с кем пообщаться – на реке русалки, в лесу дядя Ермолай. А зимой, в четырех стенах, я от скуки через месяц свихнусь. Даже при наличии спутникового телевидения.

Как это ни грустно признавать, но Ряжская была права. Надолго меня не хватит, на добровольное заточение я не способен.

– Оно, конечно, так, – признал домовой. – Эх-эх.

– Давай лучше ты с нами? – предложил я. – Квартира у меня не сильно большая, но места всем хватит. Как там вашего брата перевозят? В лапте вроде? Так я добуду его. Настоящий, аутентичный. В сети чего только не продают.

– В сети? – озадачился Антип. – Это в какой же? В рыбачьей? Как же оно так получается?

– В интернете, село ты дремучее! – выпендрился Родька. – Хотя ты о таком тут, за печкой, понятное дело, даже и не слыхал. А я там был! В интернете!

– Был и мед-пиво пил, – начал злиться я. – Забыл тебе сказать – надо овощи сажать. Завтра с утра в поля, и копать там землю до самого ужина.

– Как? – завопил обиженно мой слуга и показал свои короткие лапки. – Чем?

– Лопатой, – даже не подумал жалеть его я. – Или щепочкой. Мне по барабану. Мне результат важен.

Антип злорадно закхекал, оглаживая руками бороду.

Родька не стал возражать (да и попробовал бы), молча развернулся ко мне спиной, и стал копаться в куче хлама, раскладывая ее на кучки по какой-то своей, непонятной остальным присутствующим, системе. Но при этом его молчание как бы говорило: «Эх, хозяин, хозяин…».

– И вот еще что, Антип. – Я потер лоб, не зная, как подступиться к очень и очень щекотливому вопросу. – Раз уж ты тут собираешься зимовать, то надо тебе мобильный телефон освоить.

Родька издал горловой звук, в котором отчетливо звучало: «Куда ему, чумазому!».

– Нет, – немедленно отказался Антип. – И не проси, хозяин. Не наше это, не посконное. Жили мы без этих диковинок и дальше проживем.

– Жили вы без них, потому что времена другие были, – мягко произнес я. – Нет телефона – нет проблем. Теперь они есть. Вот, специально для тебя купил. Простой и надежный, как ты любишь.

И самый дешевый. Не потому, что хотел сэкономить, просто кроме звонков эта модель ни на что больше не была способна. Зато кнопки большие, корпус прочный и аккумулятор зарядку с месяц держит.

– Нет, нет, нет, – замахал рукавами рубахи Антип. – И не проси!

– Да он просто цифры не знает, – злорадно захихикал Родька. – Вот и отказывается!

– Кто? – уже в голос крикнул Антип. – Я не знаю? Я? Един да един – два. Два да един – три!

– А шесть плюс семь? – голосом кинопровокатора поддел его мой слуга.

Антип задумался, начал пальцы загибать.

За окном зафырчала машина, после стукнула калитка. Выглянув, я увидел Валеру, который сменил кожаную куртку на жилетку из того же материала.

Шустро. Не успел я приехать, он уже здесь. И кто говорит, что на периферии люди инертны и не предприимчивы? Враки это!

– Так, – скомандовал я. – Оба – за печку.

– Да еще един… – Антип, не слыша меня, загнул еще один толстый короткий палец. – Два на ум пошло.

– Тьфу! – Я подошел к Родьке, который уставился на меня чистым, безвинным и незамутненным взором. – Делай что хочешь, но чтобы вас обоих тут через десять секунд не было. Понятно излагаю? Сам его отключил от действительности, сам и возвращай в наш мир.

Родька с заданием справился – когда мы с Валерой, которого я встретил на пороге, вошли в дом, их обоих уже не было. Как, кстати, и коробки с телефоном, которую, похоже, они прихватили с собой.

В процессе разговора выяснилось, откуда взялся новый забор. Оказывается, старый они случайно сломали, когда водитель неудачно подал к калитке грузовик. Валера, как честный человек, тут же сварганил новый, подав мне его как бонус для оптового заказчика. Следом за этим мы перешли к смете, и я обнаружил, что она подросла процентов эдак на пять, то есть аккурат на ту сумму, в которую мне этот забор и обошелся. Нет-нет, подан факт увеличения бюджета грамотно и обстоятельно – колебания курса доллара, снижение ставки рефинансирования, сезонные повышения цен.

Можно было бы поторговаться, повозмущаться, можно. Но – зачем? Работа сделана отлично, новый забор куда лучше старого, деньги у меня есть, а хорошие отношения с Валерой в будущем могут пригодиться. Мало ли чего еще я задумаю проапгрейдить? Может, дорожки из плитки везде проложу, или прудик в саду выкопаю да рыбок в него запущу.

Мало того – предприимчивый парень приволок с собой летний душ, о котором я совсем забыл с ним в прошлый раз договориться. Дескать – вез другому заказчику, но могу поставить вам. И даже со скидкой. Вот и как тут не восхититься его деловой хваткой?

Заодно я и о строительстве баньки упомянул, получив в ответ заверения в том, что пара дней – и она уже стоит во-о-он там, за яблонями, на краю участка. Сборная, но добротная.

Одно плохо – канитель с приемкой работы затянулась надолго, поскольку Валера заставил меня осмотреть чуть ли не каждый гвоздь, вбитый в стену, и подтвердить его наличие собственноручной подписью в многостраничных актах.

Но всё когда-нибудь кончается, и во второй половине дня, ближе к закату, Валера, довольный моей сговорчивостью, наконец уехал, прихватив с собой работников, а я уселся на крыльце и глубоко вздохнул.

– Так что такое «озубочек»? – Жанна устроилась рядом с моими ногами, на пару ступенек ниже. – Узнал?

– Узнал, – устало ответил я. – Только давай чуть попозже расскажу, хорошо? Вот будем вечером чай пить из самовара, тогда и…

– Я видела самовар в музее, – поделилась со мной девушка. – Он пузатый и прикольный!

Ответить здесь мне было нечего, потому я отправился в дом, где о чем-то шумно спорили Антип и Родька.

А, нет, не спорили. Наоборот – мирно беседовали. Правда, на повышенных тонах.

– Я и говорю – удобная штука, – тыкал кулаком в бок домового мой слуга. – Что ты сразу: «нет, нет». Вона люди как птицы в небо летают и не кочевряжатся. А ты все тут, за печкой, пытаешься новое время пересидеть.

– Да не понимаю я время это, – бубнил Антип, вертя в руках массивную трубку телефона. – Но ежели всё так, как ты болтаешь, то оно, может, и надо новое-то узнавать. И что же, всегда можно хозяина по нему услышать?

– Ежели он не занят чем – так да, – подтвердил Родька. – Ну а если занят, или с хозяйкой новой того самого, так я тебе отвечу. Я у него заместо обеих рук, если чего. Он вообще без меня – никуда. Вот так-то!

– Врешь, – уверенно заявил Антип. – А что за хозяйка такая, а? Стой-ка! Неужто вон та, что под окном таскается? Охти мне, батюшки!

– Чур на тебя! – замахал лапами Родька. – Она ж неживая! Не, у нас другая теперь хозяйка. Чародейка она! Не такая сильная, как те, что жили в бывшие времена, но зато и под звездами голой не пляшет.

– Чародейное племя, чай, паскудное, – с сомнением произнес домовой. – Они за ради капли силы мать родную с золой смешают, сам же про то ведаешь.

– Не, эта другая, – заверил его Родька. – Правда, учуял я в ней примесь крови от… О, хозяин! А мы тут! Может – пообедаем?

Надо бы его как следует взгреть за то, что не в свое дело лезет, да уж ладно. Тем более что я настроен крайне благодушно. Помимо всего прочего, Валера пообещал меня вывести на нужных людей в близлежащих можайских «Моих документах», а те, в свою очередь, за небольшое воспомоществование пособят с оформлением дома в собственность.

Ну вот не хочу я при помощи зелий решать данный вопрос. Не стоит оно того. Дешевле выйдет заплатить.

– Подавай на стол, – разрешил я. – Давай перекусим.

– Так это… – Родька шаркнул лапой по полу. – Печку топить долго, а плитка, на которой мы готовили раньше, сломалась. Я ее в розетку, а она не включается.

– А если в другую ткнуть? – уточнил я. – Тоже нет? Печально.

– И еды в дому почти нет, – затараторил слуга. – Разве только то, что мы с собой привезли. Ну еще крупы, да сухарей немного на чердаке в наволочке лежит. Надо бы в Можайск съездить, плитку новую купить. И продуктов тоже.

Нет, все-таки когда-нибудь я его точно убью!

– Ты чего раньше молчал? – рассвирепел я. – А? Можно же было с Валерой уехать! Столько времени получилось бы сэкономить, и сил тоже. А теперь придется через лес на своих двоих топать, да еще там автобуса до города ждать. Тут не Москва, такси влет не поймаешь.

– Болтун, – с невыразимым презрением глянул на Родьку Антип, прихватил телефон и полез за печку, добавив напоследок: – Городской! Тьфу!

Как видно, последнее означало у него степень крайнего презрения. Что особенно приятно – сказано это было в единственном числе, то есть меня не касалось. Хотя… Кто его, Антипа, знает?

Впрочем, его достоинства перекрывали все недостатки. Домовик Антип был отменный – трудолюбивый, надежный, основательный, что и показали несколько последующих дней.

Во время поездки в Можайск за плиткой-времянкой я решил времени зря не терять, и заказал в тамошнем магазине электроники сразу весь набор бытовой техники, от большого телевизора до невысокого холодильника. Ну вот надоело мне кое-какие продукты в колодце держать, чтобы они не пропали. Это, конечно, романтично, в духе предков, но чертовски хлопотно. Если предыдущие владельцы дома не знали о существовании техники, призванной облегчить жизнь человека, то это их проблемы. Я тут ни при чем.

В последующие несколько дней суета во дворе достигла апогея – одна бригада Валеры занималась финальными доделками, вторая ставила баньку, да еще доставили заказанную технику.

Я, если честно, в какой-то момент немного осовел от вопросов, которые сыпались на меня со всех сторон, вроде: «тут вот заподлицо сделаем, нормально?» или «хозяин, сток воды куда отводить станем? Вон туда, или вон туда?».

Какой сток воды? Куда его отводить? Зачем?

И вот тут дело взял в свои руки Антип. Как-то так ловко, незаметно, но ощутимо. Он словно нашептывал мне в уши нужные ответы, а я только их повторял.

К вечеру пятницы все, наконец, закончилось. Я расплатился с Валерой, и его молодцы, напоследок подключив мне всю технику, того требующую, подметя двор и собрав весь строительный мусор до последней щепочки, наконец-то уехали, оставив уставшего за эти дни меня практически в полной прострации.

– Картошечки наварю сейчас, – успокаивающе заявил мне Родька. – С тушенкой! Эх, жаль капусточки квашеной нет и огурчиков соленых!

– Ничего, в следующем году будут, – помассировал виски я.

– Да? – обрадовался слуга. – А откуда?

– Так ты завтра у меня и капусту посадишь, и огурцы. В доме лежит схема, по которой надо это делать, ее мне Славы еще когда нарисовали. Семена в рюкзаке, в пакете. А засолишь и заквасишь потом, когда они вырастут.

– Огурец так не сажают, – пробубнил Антип, устраиваясь рядом со мной на крылечке, где я обосновался. – Его сначала прорастить надо, а уж потом сажать. Тебе, хозяин, в Моденово бы сходить. Ведьмы бают, что там люди есть, которые уже готовую рассаду продают. Вот ее бы купить, да и в землю. Чтобы, значит, время не тратить, и самому не мучаться.

Надо же. И тут все непросто. Рассада какая-то нужна. Хотя да, все верно. Мама время от времени по весне что-то такое держала на подоконнике, в баночках из-под йогуртов.

Выдав данную информацию, домовой раскрыл инструкцию по использованию холодильника на аккуратно заложенной сорочьим пером страничке и начал по складам читать то, что там написано, водя при этом по строчкам толстым заскорузлым пальцем, проговаривая про себя изученное.

Я же говорю – основательный товарищ. Он скрупулезно и последовательно штудировал все инструкции от всех товаров, которые я заказал. Начал с электроплиты, продолжил микроволновкой, теперь вот до холодильника добрался. Не пропускал ни единого слова, время от времени задавая мне вопросы, большинство из которых ставило меня в тупик. Хорошо хоть телефон принимал здесь сигнал, поскольку где-то неподалеку была вышка, и я мог найти ответы в интернете. Вот что такое «фреон»? Да-да, газ, который в трубках холодильника находится. Но если копнуть поглубже, дай бог один из десяти современных мужиков сможет что-то более подробное о нем рассказать. Антип – копал, он по своей натуре был перфекционист, хотел дойти до самой сути, и это вызывало немалое уважение.

– Может, ну их? – задушевно предложил Родька, подергав меня за локоть и по-заговорщицки сопя. – Огурцы эти, помидорки… Вон редисочку да морковку посеем – и будет. Пару грядочек.

– Не хочешь копать, – злорадно отметил я. – Ой не хочешь! А придется. Славы сказали «надо», значит – надо.

Родька хотел что-то вякнуть, но тут взревел смартфон, на экране которого я без особого удивления увидел фамилию «Мезенцева». Хотя нет, не так. Удивлен, что она раньше не позвонила, дабы высказать мне свое презрение.

– Да, Евгения, – вложив в голос максимум дружелюбия и миролюбивости, произнес я. – Привет!

Ну да, любовь прошла, завяли пока еще не посаженные помидоры, но это не повод враждовать, правда? Тем более в нашей симбиозной с Отделом ситуации? И особенно учитывая то, что пока я им нужен больше, чем они мне.

– Сволочь ты, – пробубнила в телефон Женька, причем по голосу было слышно, что она пьяная до изумления. – Ненавижу тебя. И очень надеюсь на то, что раньше или позже ты, как и все тебе подобные, сорвешься, перейдя черту. Я сама тебя убью. Лично. Никому это право не отдам. Возьму нож – и в сердце тебе, как положено по инструкции.

Столько в ее голосе было ненависти и злобы, что я как-то даже сразу поверил в правдивость этих угроз. Убьет. Как есть убьет.

Не слушал я умных нелюдей, которые говорили мне, что не может быть ничего между ведьмаком и сотрудницей отдела, который существует для того, чтобы мне подобных в узде держать. Думал, что я самый умный, и вот результат.

– Пойди проспись, – уже без всяких попыток наладить контакт, посоветовал я ей. – Несешь какую-то ересь.

– А шлюху эту, которая под монашку рядилась, я отдельно отблагодарю за дружбу, – продолжала разоряться Мезенцева. – Вот увидишь! Сволочи вы оба!

И она бросила трубку.

Надо Вику предупредить, что ли? Мало ли какие пакостные мысли возникнут и в без того не сильно крепкой на ум голове Мезенцевой, в настоящий момент, к тому же, дополнительно ослабленной алкоголем.

Не успел, телефон зазвонил по новой.

Будучи уверенным, что это Женька решила добавить до кучи еще пару крепких слов, я, не глядя на экран, сразу рявкнул в трубку:

– Ну и что еще? Вроде все уже сказала!

– Я – женщина! – сообщила мне Светка, причем не менее пьяная, чем моя предыдущая собеседница. Они там не вместе, часом, синячат? – Мало ли что, кому и когда я сказала? Заметь, Смолин, я сама делаю первый шаг навстречу к тебе. Сама! А ты сразу орать на меня начал! Разве так можно? Я же девушка!

– Определись уже, женщина ты, или девушка, – куда более тихо предложил ей я. – Хотя о чем я? Мне ли не знать…

– Пошляк! – голос моей бывшей жены похолодел, как ветер, внезапно поменявший направление с южного на северное. – Как я с тобой столько прожила – не понимаю?

– В основном – скандаля по мелочам, – охотно подсказал ей я. – Ну и не сильно богато, ибо добытчик из меня, как из тюля костыль. Кстати – респект твоей маме за метафоры. Эта, например, дивно хороша!

– Что. Плохого. Тебе. Сделала. Моя. Мама? – отчеканила Светка. – Она вообще не лезла в наши дела, если ты забыл. Подумаешь, заглянет раз…

– В три дня, – завершил я фразу за нее. – Но ты права. Это и правда уже несущественно. Как, впрочем, и все остальное.

– Давай я сейчас приеду, и мы все решим окончательно? – помолчав, предложила Светка. – Не по телефону, не на ходу, а спокойно, глаза в глаза?

Удивлен. Серьезно – удивлен, и сильно. Зная самолюбие моей бывшей, могу предположить, чего ей стоили эти слова.

Впрочем, ее упертость куда сильнее, чем самолюбие, полагаю, дело как раз в этом. Попала шлея под хвост, вот она и бьется как рыба об лед. В прошлый-то раз я ее, по сути, послал, спасибо Женьке, вот и взбеленилась.

Увы, увы, но и сейчас ей ничего не светит. Да и потом – тоже. Всё, разошлись дорожки окончательно. И это в ее же интересах, между прочим.

Но как бы я ликовал всего год назад, услышав эти слова! Вот только вряд ли бы они прозвучали. Год назад я был другим, и мир вокруг меня тоже.

– Свет, давай в другой раз? – предложил я, отлично понимая, что последует за категоричным «нет». – Не потому, что я имею что-то против, просто меня сейчас нет дома.

– Я знаю, – заявила моя бывшая, перед этим тихонько икнув. – У тебя окна темные. Но я могу подождать, пока ты придешь. Я знаю, ты никогда не ценил моей готовности избежать конфликтов любой ценой, но это сегодня неважно.

– О как, – проникся я, решив не фокусироваться на более чем сомнительной истинности последней фразы. Помню я ее неконфликтность, такое не забывается. – Надеюсь, ты не за рулем?

– Я в такси, – с достоинством ответила Светка.

– Езжай домой, – велел я. – Не дождешься ты меня сегодня. И – нет, я не у какой-то малолетки или проститутки, можешь этого даже не говорить. Я в командировке, в другом городе.

– Ты? – рассмеялась Светка. – Кто тебя в нее отправит? Ты же ничто-же-ство в карьерном плане! Младший помощник старшего дворника!

Сразу видно – стремится человек к конструктивному разговору. Выбрана правильная и миролюбивая позиция, которая расположит к ней собеседника.

– Всё так. И меня отправили проверять в филиалы вопросы соответствующего архивирования документов, а также их последующей утилизации, – решил я соответствовать той должности, которую она для меня определила. – Вернусь – позвоню.

Ответа не последовало. Она просто бросила трубку.

Нет, не понять мне некоторых женщин.

А может, и всех. И, возможно, к лучшему.

– Чего не так пошло, хозяин? – пискнул из-под локтя Родька.

– Не то чтобы… – отозвался я. – Наверное, как раз так, как нужно, вот только веселья по этому поводу на душе отчего-то нет.

– Оно всегда так и случается, – не отрываясь от инструкции, буркнул Антип. – Когда лжу творишь, на душе легко, потому как такое дело всегда к какой-никакой выгоде ведет, на первых порах так точно. А коли правду сказал, так хорошего не жди. Правду никто не любит, она завсегда неприятная бывает. Зато потом беды ждать нет нужды. Правда есть правда, другой она уже не станет. Лжа же раньше или позже наружу вылезет, и тогда невесть что случиться с тобой может. Люди только свои собственные грехи прощать всегда горазды, а чужие – ни за какие коврижки.

– Да ты философ, – отметил я, вертя смартфон в руке и раздумывая – позвонить Виктории, или ну его нафиг?

– На свете живу давно, – отозвался домовой. – Ваше племя хорошо изучил.

– О, кстати! – вспомнил я. – Скажи, Антип, а ты о берегинях знаешь что?

– Вестимо, – кивнул тот. – Мне дед про них рассказывал много разного. Только ушли они вроде из Яви. Может, в Навь, где вечный сон, может, еще куда. Как люди начали их труды уничтожать, так и ушли. Не под силу им было смотреть на то, что вы творите. Какая мать сможет без мук глядеть на то, как ее дите жизни лишают?

– А кто они вообще? – жадно спросил я. – Поподробней бы!

– Берегини? – уточнил зачем-то Антип. – Так хозяйки они были. Всей земли нашей – рек, лесов, лугов. Творил это все Род, про то всем ведомо, но Род – он кто?

– Кто?

– Мужчина, – горделиво заявил домовой. – Мужское дело – дом построить, а уж за порядком в нем следить ему без надобности. То женская забота.

– А сам-то? – не удержался Родька. – Чай, не баба, а по дому хлопочешь!

– Это ты хлопочешь, – насупился Антип. – А я тут живу. Пока дом стоит, я в нем буду. Он погибнет – и я сгину. То разные вещи! Берегини – водам да лесам, животным да рыбам хранительницы были. А я сему жилищу – хозяин. Александр мне, а я – дому. Ясно тебе, недомерок ты мохнатый?

– Хранительницы, – задумчиво повторил я. – Не сходится задачка. Если Род им велел привести все в соответствие, так сказать, делегировал полномочия, то почему хранительницы? Или – создали, теперь охраняйте?

– Берегинь всего двенадцать было, – закрыл наконец инструкцию Антип. – Какие на Север подались, какие – на Юг, а какие тут, у нас остались. Я за всю свою жизнь одну из них только видел, да и то краем глаза. Давно, лет двести назад. Она мимо нас в виде голубицы пролетала. Мне истинный облик владельцев Силы видеть Поконом не положено, да на удачу мой тогдашний хозяин как раз со старухой Дарой лясы точил, что-то они там поделить не могли. Дом-от тогда еще другой стоял, не тот, что нынче.

– И? – поторопил я его.

– Дара и молвит: «Гляди-ка, берегиня полетела». А хозяин ей вторит: «Она, Желана. Должно, где беда случилась». Вот и вся история.

– Н-да, – вздохнул я. – Понятно, что ничего не понятно. И самое главное – если они в основном природоохранной деятельностью занимались, то откуда разные заклинания знали?

– Все берегини раньше, когда человеческую суть имели, сильномогучими чародейками были. Из первых людей, что в Яви родились, – как о чем-то общеизвестном сообщил Антип. – Род им вечную жизнь даровал и власть над миром, но знания-то их никуда не делись, верно?

– Ага, – оживился я. Пасьянс потихоньку начал сходиться. – Чародейками, значит?

– Ими, – кивнул домовой. – Очень знающими. Даже боги – и те с ними считались, вот как! Но знания свои они при себе держали, а чтобы заради зла их в дело пустить – это никогда! Да и не было у них врагов, у берегинь. Ни боги, ни твари ночные, ни звери дикие чего дурное им сделать, или даже помыслить о таком, и не могли. Только вы, человеки, их со света и сумели сжить, причем сами того не заметив.

– Мы можем, – хмуро согласился я. – Такая у нас натура. Значит, совсем они ушли?

– Я про них давно ничего не слыхал, – еще раз повторил Антип. – Но я никуда и не хожу. Мои владения вон за забором кончаются. А новости от птиц да мышей узнаю, только много ли они чего рассказать могут? Ты, хозяин, если больше про берегинь узнать желаешь, с Водным хозяином поговори, пока он спать до листопада не лег. Он из рук Желаны свою власть над рекой получал, так кому, как не ему, про нее все знать?

– Сейчас насоветуешь, – всполошился Родька. – Ты куда нашего хозяина посылаешь? А что если водяник его с собой на дно уволокет?

– Да с чего бы? – озадачился домовой. – Ведьмаки да водяники сроду не враждовали. Вот Трясинник – тот да, тот его непременно бы в чарусью заманил, потому, как Лесовика терпеть не может, а ведьмак есть суть порождение леса да поля. А наш еще и с батюшкой Ермолаем дружится. А Водяной хозяин ему не друг, конечно, но и не враг. Хотя в воду, вестимо, залезать точно не стоит. Чего зря искать беды на свою голову? Да и холодно еще купаться-то. Подстудиться можно.

– Это да, – согласился я и поежился. Днем было тепло, а вот к вечеру от близкого леса начало подтягивать сырым холодком. – Не сезон пока.

– Надо самовар раскочегарить! – предложил Родька. – Пока картошечка варится. Антип, тащи его во двор.

Я посидел еще немного, глядя то на бурную деятельность, которую развела эта парочка, то на танцующую между начавших зеленеть деревьев Жанну. Моей помощнице, несомненно, тут нравилось, поскольку ее все эти дни было не видно и не слышно. Знай на травке сидит да на небо смотрит.

А я никак не мог для себя решить – звонить Виктории или не надо? Странное чувство, я такого класса с девятого школы не ощущал. Ну когда позвонить очень хочется, но при этом жутко страшно услышать не грубое «чего ты звонишь?», а равнодушное «да, что хотел?».

Подумал, подумал, да и убрал телефон в карман. Все эти заботы остались там, в городе. Вернусь – буду думать, делать, звонить и ездить. А сейчас у меня другая задача – узнать как можно больше всего, чего только можно.

И в первую очередь о берегинях. Что они за природой глядели – это прекрасно. Но вот то, что в прошлом каждая из них являлась влиятельной чародейкой – это вообще замечательно. И не столь важно, что они давно ушли за грани этого мира. Насколько я понял, в Ночи не принято доверять памяти, она может подвести, потому все более-менее толковые ее обитатели ведут записи. Уверен, что, например, у тех старушек-ведьм, что являются моими соседками, тоже где-то книги личных заметок припрятаны.

Ясное дело, что за века не я первый о таком задумался, до меня народ не глупее жил. Но это не значит, что данную версию не надо отрабатывать.

Вот чуть разгребусь с делами – и на реку. Заодно, кстати, и проверю, работает венок из ревенки, или нет?