Жакоб и Эль Гракх заявились только утром. Собственно, именно благодаря им мы и проснулись. Точнее — благодаря Ворону, который шумно и радостно их поприветствовал. Так радостно, что всех перебудил.

— Что значит — «за ним пока девки присмотрят»? — разорялся он вовсю. — Это твой скарб, вот и таскай его с собой. Что ты там бубнишь? Мешаться будет, война кругом? Так это нам война, а тебе она, судя по всему — мать родна.

Я высунул голову из фургона, на секунду опередив проснувшегося же Робера.

У почти погасшего костра в предрассветных сумерках хорошо были видны трое — наш наставник, тычущий пальцем в грудь понурившегося Жакоба, и Эль Гракх, сидящий на бревне. Причем последний как-то очень неестественно вытянул ногу, так, как это делают раненые.

Рядом с Жакобом стоял приличных размеров мешок, судя по раздувшимся бокам, набитый до отказа. Плюс он еще изрядно подновил гардероб — вместо его обычного тулупа на нем была длинная меховая шуба.

Понятно. Поживился наш здоровячок, и это не пришлось по душе наставнику. Ну и зря, что тут такого-то? Кабы не обстоятельства, которые меня гонят как ветер волну, я бы тоже там вчера пошуровал вволю. Нет, девок насиловать не стал бы и у мертвых пальцы с кольцами не отрубал, это перебор. Но и своего бы не упустил, будьте покойны.

Может, мастер не шутил ночью, может, Жакобу надо просто с ним поделиться?

Да нет, не станет он мараться, не тот это человек.

Жакоб снова что-то сказал, не поднимая головы.

— А, так это не для себя, это для обмена на продукты, чтобы в замке вам было что покушать? — Ворон ткнул пальцем в грудь Жакоба — Очень неумелая ложь. Очень. Но — ладно. Значит так — сейчас ты вытряхнешь все из мешка и составишь подробную опись того, что в нем лежит, а потом отдашь ее мне. И не приведи боги если хоть что-то пропадет до нашего возвращения на Воронью гору!

Жакоб закивал и с облегчением выдохнул, да так громко, что даже мы услышали.

Монброн зевнул, отпихнул Фила, который в ночи присоединился к нам, и теперь недовольно шуршал листвой, видимо ругаясь на тесноту, прихватил свою шпагу и направился к прибывшим, мы последовали за ним. Проснулись и девочки, они тоже высунули свои растрепанные головы из фургона.

Еще раз ткнув пальцем в грудь Жакоба, наставник повернулся к Эль Гракху.

— А у тебя что?

— Нога, — пантариец добавил к этому слову еще несколько, на своем языке и явно непристойных, а после поморщившись, продолжил: — Наш отряд в заварушку попал, я зазевался, вот какой-то удалец и распорол мне ее будь здоров как. Добро, что вообще меня не убил. Я кровь остановил, подлечил себя, но идти не смог, заполз в какую-то подворотню и спрятался там. Местные жители — они трусы, но если бы наткнулись на меня, то непременно добили. Хотя и без того все было плохо, думал замерзну насмерть. Пробовал срастить мышцы — не получилось. Если бы не Жакоб — там бы мне конец и настал.

— Ага, — оживился верзила, радуясь, что изменилась тема разговора. — Он меня заметил, позвал, ну, я его сюда и принес.

Ну до чего он все-таки здоров! Пантариец — не Луиза, весит изрядно, да еще мешок с добычей — и ведь все допер.

— Н-да, — Ворон осмотрел рану Эль Гракха. — Это чем же тебя так располосовали? На меч не похоже, он другие раны оставляет. А этот разрез тонкий, длинный и глубокий, будто бритвой прошлись.

— Я такого клинка до этого не видел, — покачал головой тот. — Он чем-то на бритву и похож, только длинный и с необычной гардой. Она сделана в форме капель воды. Ну, вроде росных, что утром бывают на траве. Хотя, может это и не капли, а мне просто так показалось.

— Вот как? — заинтересовался Ворон. — Очень любопытно.

— Видел я что-то подобное, — де Лакруа потер лоб. — Нет, не помню.

— Впечатляет, — Гарольд тоже осмотрел рану Эль Гракха. — Радуйся, что тебе только ногу задели. Сдается мне, что таким клинком руку отрубить проще простого. Или живот вспороть.

И вправду, рана выглядела жутко, если бы пантариец не был одним из нас, то точно от кровопотери помер.

— А Мартин где? — спросила тем временем Фриша у Жакоба. — Не видел его в городе?

— Видел, — кивнул тот. — Еще вечером.

Он опасливо покосился на Ворона, который цокая языком, осматривал рану Эль Гракха.

— Ну? — поторопила его Фриша. — Чего задумался?

— Ну, ну, — неожиданно рассердился здоровяк, понизив голос. — Он с какими-то молодцами богатый дом потрошил. Хозяина они разговорить пытались, на предмет где у него тайники. Тот орет, весь в крови, а они уже и костерок разложили, кинжал на нем калят.

Ай да Мартин, быстро он нашел себе подходящую компанию. Или даже не искал?

— Почему я даже не удивлен? — задумчиво произнес Монброн.

— А что за молодцы? — дернул я Жакоба за рукав шубы. — Не рассмотрел?

— Да как есть разбойники, — отозвался тот. — И по замашкам, да и вообще.

Хромой Ганс и его люди, я в этом практически уверен. Как только наш великан упомянул о том, что для разговора с несговорчивым горожанином начали калить кинжал, я сразу так подумал.

Мартин так и не появился, по крайней мере до того момента, когда Ворон хлопнул меня по плечу и сказал:

— Пошли, фон Рут, время. Пора определять тебя на новую службу.

Если честно — идти мне никуда не хотелось. Мы только-только позавтракали, народ лениво обсуждал то, насколько много над Шлейцером дымов, и спорил на тему — остались там хоть какие-то дома и местное население? По своим отрядам никто расходиться не собирался — поди их найди в такой сутолоке. Кто-то уже здесь, на равнине, но большинство еще в городе, реализуют свое право победителя.

Даже наши девушки в лекарский обоз не пошли, Ворон резонно заметил, что кто мог выжить — тот вчера выжил, а те, кому не повезло, и без них за Грань уйдут. И перед уходом велел за ними смотреть, чтобы по лагерю не таскались.

У меня же выбора не было, потому я вздохнул, и поспешил за наставником.

— Бардак, — говорил он мне по дороге, хмуро глядя на происходящее. — Это разве войско? Это разве порядок? Куда Шеппард смотрит?

Насчет отсутствия порядка я с ним был полностью согласен. Лагерь гулял, празднуя вчерашнюю победу.

Судя по всему, в ночи кто-то добрался до винных погребов и от широты души прикатил в лагерь не один десяток бочек веселящего напитка. По этой причине трезвых мы почти не заметили.

Гвалт, песни, звуки мордобоя — вот что окружало нас. Земля под ногами превратилась в грязное месиво, смешанное с пролитым вином и блевотиной. Если бы нордлиги захотели, они сейчас могли вырезать добрую половину нашего войска.

Единственное место, где сохранялось некое подобие порядка, была ставка Шеппарда, расположившаяся чуть в стороне от лагеря, на холме. Гвардейцы Айронта, закованные в сталь, охраняли ее, бесстрастно глядя на творящееся вокруг них безобразие, но ничего не предпринимая до тех пор, пока кто-то не пытался пройти к шатрам, которых здесь было с полдюжины, если не больше. В этом случае они разворачивали визитера, настойчиво советуя ему идти куда-нибудь в другое место.

— Доложите командующему, что к нему пришел Герхард Шварц, — хмуро сказал наставник одному из гвардейцев, стоящих у подножия холма. — Он просил явиться меня поутру, и вот я здесь.

— Милорд Шеппард в лиловом шатре. — прогудел гвардеец из-под забрала шлема. — Можете пройти.

В шатер нам идти не пришлось, с командующим мы встретились по дороге. В сопровождении нескольких воинов, он стоял на самой высокой точке холма и с брезгливым выражением лица смотрел на творящиеся в лагере бесчинства.

— Бардак, — без приветствий сообщил Шеппарду Ворон. — Это уже не войско, а какой-то сброд. Надо что-то делать.

— Рано, — невозмутимо ответил ему тот. — Пусть еще немного пошумят и выпустят пар.

— Еще одна такая ночь — и в городе не останется жителей, — наставник показал пальцем на обильные дымы за стеной. — Да и самого Шлейцера не станет, выгорит он дотла.

— Мастер Шварц, я пригласил вас не для того, чтобы обсуждать свои планы, — с холодком в голосе произнес Шеппард. — Что, как и когда делать, мне прекрасно известно и в чужих советах я не нуждаюсь. Вы маг, у вас свои обязанности, вот их и исполняйте, а со всем остальным мы разберемся без посторонней помощи.

— Вы просили меня прийти — я выполнил вашу просьбу, — голос Ворона был ровен и лишен интонаций. — Чем могу служить?

— В первую очередь хочу поблагодарить вас за помощь, которую ваши подмастерья оказали вчера нашим лекарям, — воин одернул плащ. — Я наслышан о том, что была спасена не одна жизнь.

— Это наш долг, — ответил Ворон. — Что еще?

— Я просил вас привести сюда одного из ваших учеников, того, что был придан погибшему полностью отряду монсеньора Лигона. Это он?

Шеппард перевел взгляд на меня.

— Да, — Ворон положил мне руку на плечо. — Именно так. Эраст фон Рут, собственной персоной.

— Как это произошло? — деловито спросил у меня командующий. — Ты был с отрядом в момент его гибели?

— Нет, — покачал головой я. — На одной из улиц города мы столкнулись с нордлигами, в схватке одержали победу, одного из наших сильно ранили. Я остался с ним, чтобы оказать помощь, но у меня ничего не получилось, раны были смертельные, он умер на моих руках. Свой отряд я так и не нашел, а с наступлением темноты покинул город.

— Хорошо воспитываете своих людей, милорд Шварц, — заметил Шеппард, отворачиваясь от меня. — Вместо того, чтобы грабить, он вернулся в расположение лагеря. Достойно похвалы.

— Они у меня все такие, — Ворон потрепал меня по плечу. — Этот вообще из лучших. Недаром вы еще вчера приказали мне привести его с собой.

В голосе его проскочили откровенно ироничные нотки.

А ведь верно, здесь у мастера Гая промашка вышла, прямо скажем. Откуда Шеппарду было знать, что я не остался в городе? Особенно если учесть, что гонец от него пожаловал к Ворону раньше, чем я сам заявился пред его очи.

Или это не промашка, а еще одно коленце интриги, которую крутит мой наниматель?

— Не вам одному был отдан такой приказ, — деловито ответил наставнику командующий. — Вчера в Шлейцере погибло много достойных людей, и я хочу знать, как это случилось. Как это ни странно, но именно подмастерья — и ваши, и ваших собратьев по цеху — оказались самыми надежными свидетелями. Они не лезли в драку, предпочитая наблюдать за всем со стороны, и не увлекались грабежом, а потому тех из них, кто остался жив, я хочу опросить лично. Смерть простых воинов меня не интересует, но вот тот же Лигон — он все-таки двоюродный брат короля Форста. По окончанию кампании могут возникнуть кое-какие вопросы по поводу его гибели.

— Арбалетный болт в затылок — вот причина его смерти, — махнул рукой Ворон. — Это уже все знают. Да и кое-кто из моих учеников тоже их трупы своими глазами видел. Если хотите, можете и их расспросить.

— Арбалетный болт, разрубленная шея, стрела в глаз. Там длинный список погибших и все они из очень знатных фамилий, — Шеппард потер рукой лицо. — Если бы все было так просто, милорд Шварц. Сейчас война, сейчас никому ни до чего нет дела, но вот как только всё это кончится, так из меня все соки выпьют — как погиб тот, как этот. Вот вы говорите — ваши люди видели труп Лигона. И я его видел. Но труп — это труп, а мне надо знать, что там произошло на самом деле, причем выяснять все надо именно сейчас, пока свидетели еще живы и что-то помнят. Вот и пытаюсь свести концы с концами. Хотя, если совсем честно — толку от этих расспросов немного.

— Ну, при желании труп можно и разговорить, — задумчиво произнес Ворон. — Это несложно. Правда, непосредственно с Лигоном это не пройдет, там такая рана, что наверняка мозг поврежден. А вот если кого другого хотите порасспросить — пожалуйста.

— Некромантия? — Шеппард нехорошо глянул на наставника. — Вы этого не говорили, я этого не слышал. Вы забыли, как Орден Истины смотрит на подобные виды магии? Только сожжения магов на кострах здесь и не хватало, для полноты картины. До кучи к тому, что предстоит.

А что предстоит, интересно? Спросить бы, да не по чину мне такие вопросы задавать.

— Как знаете, — пожал плечами Ворон. — Мое дело предложить.

— Ладно, — командующий снова повернулся ко мне. — Что до тебя, юноша. Ты неплохо показал себя при штурме города, действовал смело и разумно, потому отправляйся в свиту принца Айгона. Знаешь, кто это?

— Знаю, — кивнул я. — Третий сын Линдуса Восьмого.

— Еще одна моя головная боль, — пожаловался Ворону командующий. — Принц молод, а потому горяч и где-то даже безрассуден. Еле-еле вчера его удержал и не пустил в город, чуть ли не силком. Так он мне пообещал, что по возвращении в Айронт меня разжалуют до сержанта и отправят стражником в королевские каменоломни.

— Легко отделались, — заметил Ворон.

— Да я уже и сам не против, — абсолютно искренне сказал Шеппард. — Там все просто и понятно — подъем и отбой. А здесь, со всеми этими хитросплетениями, всеми этими тонкостями, можно с ума сойти. Я принцу говорю: «Зачем вам подмастерье мага, вам лучше рядом опытного чародея иметь, мало ли что?». А он мне — мол, со стариками скучно, у них кровь холодная и они такие же зануды, как и я. В результате, приставили к нему лучшего из старших подмастерьев, которые сюда прибыли, ученика мистресс Эвангелины. Но мне все равно как-то беспокойно, потому и решил его свиту усилить вашим учеником.

— Да у меня опыта-то нет, — на всякий случай предупредил его я. — Мы все второго года обучения. Мастер, подтвердите?

— Да и ладно, — одобрил Шеппард. — Зато ты точно с тем толстяком, который сейчас при принце обретается, в драку не полезешь, у вас силы неравны. Ты же себе не враг? Зато ты, в отличие от него, парень крепкий и уже в деле побывал, это поважнее знаний будет. Тот пузан — он сильно умный, это видно, но случись такой момент, когда надо будет не думать, а соображать, вот тут он и растеряется. Я давно живу, я таких знаю. А ты как раз умом не силен, зато в случае чего не оплошаешь. Да, и помни о том, что если с принцем что-то случится, то в живых тебе оставаться категорически не рекомендуется. Все живые в этом случае долго будут завидовать мертвым, потому как палачи в Айронте отменные и дело свое знают. Если надо — голову одним махом с плеч сносят. Или наоборот — человек у них в подвалах может сто один раз умереть, и при этом быть еще живым.

— Я ученик Ворона, — удивив Шеппарда, уверенного в том, что он нагнал на меня жути, рассмеялся я и показал на наставника. — Вот его. Два года уже прошло, еще четыре осталось. Куда уж страшнее.

— Пять, — поправил меня наставник, весело глянув на меня. — Кабы вы все умные были, тогда да, но боги на вас сэкономили в тот момент, когда раздавали разум. За четыре не управитесь.

— Тем более, — я вздохнул и посмотрел на командующего. — А вы о палачах, по сути — добрых и душевных ребятах.

— Шутник, — Шеппард, похоже, мне не поверил. А зря, я говорил вполне искренне. — Ладно, давай представлю тебя принцу. Кстати — вон он идет. Проснулось его высочество, сейчас опять мне будет нервы мотать. Вот за что мне это все, а?

И он так тяжело вздохнул, что мне стало его жалко.

— Стенли, — к нам подошел юный принц, розовощекий и улыбающийся. — Ну что, не пора ли нам прибрать к рукам этот город? Пока мы торчим тут, северяне крепят оборону. Время уходит, капитан, время уходит. Война — это скорость и напор, а у нас сейчас ни того, ни другого.

Свита за спиной принца, состоящая, как и прежде, из полудюжины рыцарей, закованных в сталь, согласно закивала. Поддержал его и юноша плотного телосложения с бляхой на груди. Такой же, как у меня бляхой, подтверждающей то, что он подмастерье мага. И я его знал. Это был Прим, с которым мы свели знакомство еще на той стороне реки. Не то чтобы мы с ним сцепились, но расстались без особой любви. Он нам еще советовал побольше каши есть. Значит, это он лучший из учеников, прибывших сюда. И да, точно, его учила Эвангелина.

— Рано, ваше высочество, — твердо ответил Шеппард. — Пока не подойдет резерв, я ничего делать не буду. Это утвержденный план и менять его не след.

— Планы, планы, планы! — принц взмахнул руками. — А еще — стратегия и тактика. Сколько можно? Ей-ей, мне дома было веселее. Там охота, фрейлины из свиты матушки, другие забавы. А тут только скука, вонь и холод. Почему сразу нельзя было привести сюда гвардейцев? Можно подумать, что все это отребье повело бы себя по-другому. Сейчас мы уже вздернули бы положенное количество негодяев и двинулись дальше, добивать северян.

Внизу, под холмом раздался радостный многоголосый вопль — из ворот выкатили еще несколько огромных бочек вина. Веселье продолжалось.

— Надо подождать, — сквозь зубы сказал Шеппард, бросив короткий взгляд на Ворона. — Кстати, вот вам новый человек в свиту. Подмастерье почтенного Герхарда Шварца, очень многообещающий молодой человек, Эраст… Как бишь тебя?

— Фон Рут, — я приложил руку к сердцу и поклонился принцу. — Барон Эраст фон Рут.

— Я тебя где-то видел, — принц прищурился. — Вспомнил. Ты тогда был в компании очаровательных девиц, крайне бойких на язык.

— Это мои соученицы, — пояснил я. — Все верно.

— Откуда ты родом? — принц склонил голову к плечу. — Отсюда, из герцогств?

— Какое там, — я усмехнулся. — Из Лесного Края. Как говорят мои знакомые — самая дальняя дыра Рагеллона.

Самое забавное, что мне принц понравился. Не было в нем спеси. Хотя, может, она со временем появляется? По мере взросления.

— Если вы не против, я вас покину, — странно, но Ворон выглядел обеспокоенным. Со стороны это, возможно, было незаметно, я за прошедшее время его интонации неплохо изучил. — Фон Рут, надеюсь ты меня не подведешь.

— Постараюсь, — заверил его я.

— Не надо стараться, — требовательно произнес наставник. — Я сто раз тебе говорил — или делай, или не делай. В данном случае вариант один — делай. Остальное — несущественно.

И наставник скорым шагом начал спускаться с холма.

— Чудной он, — принц посмотрел Ворону вслед. — Мне про него рассказывали. Говорят, что он как-то раз спас целый город от огненной лихорадки. Никто не верил, что он сможет людей вылечить. Из того города и правитель уже сбежал, и маги, он один остался. И смог победить болезнь, к общему удивлению, а после отказался от награды. Эраст, ты про этот случай чего-нибудь слышал?

— Нет, — ответил я. — Но в принципе — верю. Точнее, что наставник болезнь победил — верю. А вот про награду — врут, это точно. Чтобы он отказался от честно заработанного добра? Враки.

Прим после этих моих слов деланно рассмеялся, даже по ляжкам себя похлопал, показывая, как его рассмешили мои слова.

— Не вижу ничего смешного. — холодно сказал ему я и в ответ получил презрительно-недоброжелательный взгляд. — Речь, между прочим, идет не о каком-то уличном жонглере, а о маге высокого ранга, следует проявлять к нему должную почтительность.

Прим смеяться прекратил, но на лице его было написано, что он думает, как обо мне, так и о моем наставнике.

Мне было понятно, что подмастерье Эвангелины меня провоцирует, точно так же, как он это делал тогда, при первой нашей встрече. Но — не время и не место сейчас для того, чтобы ответить ему так, как хочется. Просто если дело дойдет до поединка — мне конец. Прим толстый, неповоротливый и неуклюжий, но как маг он меня уделает просто походя. И Ворон мне не поможет. Тем более, что его тут больше и нет, в настоящий момент он достаточно шустро, я бы сказал — с несвойственной для него поспешностью, направлялся к городским воротам. Я успел это заметить.

— Ай да барон! Молодца! — заливисто расхохотался принц. — Прим, тебе слово.

— Чувствую за собой вину, — толстяк опустил руки вниз и встряхнул ладони, а после скорчил виноватую рожу. — Прямо так стыдно. Я больше не буду, правда-правда.

А взгляд у него теперь такой хитрый-хитрый. Ждет, стервец, что я сорвусь. И ведь если что — формально он все говорил верно, на конфликт не шел. Вот же скотина мордатая!

— Вот и гвардия, — крайне своевременно сказал Шеппард, давая мне возможность для маневра. — Все, ваше высочество, готовьтесь, скоро ваш выход.

— Отлично, — принц даже в ладоши хлопнул. — Так, господа подмастерья, отношения вы выясните чуть позже, сейчас уже не до того. Пора мне обзавестись собственным городом.

Собственно, дальше почти все происходило так, как мне накануне сказал Агриппа. Почти так, отличия все-таки были.

Например, то, что успокоением разошедшихся вояк занимались исключительно гвардейцы Айронта, про подобное он не упоминал. Подкрепление, про которое утром сказал наставник и которого ждал принц, состояло полностью из них. В войне они не участвовали, как видно, немного опоздав, по крайней мере подобную версию я слышал в разговоре, зато в очистке города от мародеров им равных не было, причем делали они это очень слаженно и добросовестно. Оба входа в Шлейцер — и ворота, и пролом перекрыли, так что оттуда время от времени выводили опухших от вина и пресытившихся насилием вояк, а вот туда вход был закрыт. Кстати — в лагере гвардейцы тоже довольно быстро установили порядок, никакого гвалта оттуда больше не доносилось.

Ошибся Агриппа и в том, от чьего имени производилось усмирение солдат и спасение остатков горожан. Шеппарда никто даже не поминал. Все делалось от имени принца Айгона. Да и насчет огня и меча он тоже погорячился. Мародеры настолько за ночь перепились и устали, что им драться совсем уж не хотелось — ни с гвардейцами, ни даже друг с другом.

А еще я у него при случае непременно спрошу — предполагал ли он, чем все это закончится? Я, например, подобного финала не ожидал, скажу честно. Нет, я слышал слова принца, которые он сказал Шеппарду, но не думал, что все будет настолько буквально сделано.

Ошибся, все так и произошло.

Ближе к вечеру, но еще засветло, я в составе свиты снова оказался в Шлейцере. Сам Айгон, на рыжем в яблоках скакуне и под защитой своих телохранителей, неторопливо двигался по улицам города, глазея по сторонам. Мы с Примом и еще несколько человек из свиты ехали следом за ними. Лошадка мне досталась смирная, не норовистая, не хуже моей, на которой я прибыл на эту войну, и невесть где сгинувшей. Впрочем, несмотря на свой мирный нрав, она тревожно всхрапывала и дергала шеей, ощущая смерть, которая была здесь всюду.

В Шлейцере было сильно нехорошо. Трупы на улицах, разрушения и запах гари — вот что нас встретило там. Ночью это было не так заметно, зато сейчас я в полной мере ощутил, что в него принесла война. Не знаю, не знаю, я бы на месте горожан и не подумал сюда возвращаться, больно много крови здесь пролилось. Легче новый город заложить, чем этот отстроить заново.

Хотя тех горожан почти и не осталось. Остатки их столпились на главной площади, затравленными лицами больше напоминая пленных, чем свободных людей. Сходства добавляли гвардейцы Айронта, стоящие рядом с ними и держащие мечи наголо.

Принц остановился посреди площади, огляделся и громко сказал:

— Жители Шлейцера. Я — Айгон, третий сын славного короля Линдуса Восьмого, известного повсеместно своей справедливостью и добротой. Меня он с детства приучал к тому же. Увы, я не смог остановить тот разгул, который царил в вашем городе ночью — я не всемогущ. Но как только до меня донеслись слухи о том, какие обиды вам чинят наши воины, я тут же сказал своим людям: «Так быть не должно» и отправил их навести порядок.

— Чего же только сейчас? — крикнул кто-то из толпы. — А ночью, когда самый страх был, ты чего ждал?

— А ты чего молчал? — не стал чиниться принц. — Почему не пришел ко мне, не сказал: «Помоги»? Я праздновал первый успех военной кампании со своими приближенными, что мне смотреть по сторонам? И потом — я не могу знать всего. Это не мои земли, они не находятся под властью короны Линдусов. И тем не менее — как только прозвучали слова о том, что здесь гибнут люди, что здесь беда, — я собрался и тут же начал действовать. Возможно, это самонадеянно, но я сказал себе: «Делай так, как ты бы защищал своих поданных. Все, что ты предпринял бы для их защиты, все сделай здесь». В конце концов — не столь важно, кто правит городом. Главное — чтобы те, кто в нем живет, были в безопасности.

Грубовато, конечно, но на выживших действует. У них сейчас одно на уме — чтобы ужас кончился, и все стало как раньше. Собственно, это Айгон им и предлагает. И это работает. Вон, некоторые женщины к нему даже руки тянут, и бормочут что-то вроде: «Спаситель».

— Жители Шлейцера, вы можете жить как раньше — размеренно и спокойно, — продолжал Айгон, даря всем лучезарные улыбки. Мало того — он расстегнул плащ и его доспехи золотом заиграли на заходящем солнце. Он был похож на юного бога, и это тоже добавляло впечатления. Вот ругался он на план, стратегию и тактику, — а зря. Работает же. — Для вас эта война кончилась, она вас больше не будет тревожить.

— А если все-таки? — донеслось из толпы горожан. Кто это сказал — я не видел, но, сдается мне, что неспроста такая фраза прозвучала. Уж очень она была своевременно и правильно подана. — Как тогда?

— Я оставлю в городе небольшой отряд моих гвардейцев, — помолчав, ответил Айгон. — Правда, это может быть неверно истолковано владетелем этих земель, он это может счесть новым вторжением, на этот раз исходящим из Центральных Королевств. Но я готов идти на этот риск! Люди и их жизнь — вот главная ценность!

А дальше все было просто — верные вопросы из толпы, правильные ответы принца, обаятельные улыбки, — и вскоре кто-то очень кстати выкрикнул: «Будь наместником!». И этот выкрик поддержали многие из выживших. У них в глазах появилась надежда на будущее.

Айгон, правда, не согласился на их предложение. Сразу не согласился. Обещал до завтра подумать.

— Ну, и последнее на сегодня, — заявил он. — Самый тяжкий грех — убийство себе подобного. И грех этот должен быть наказан, непременно и безжалостно. Вот те, кто принес в ваш город смерть и страх. Еще вчера они были одними из нас, а сегодня это изгои. Они больше не воины! Не защитники людей! Они — убийцы и насильники, и наказание для них может быть только одно — смерть!

На площадь вывели десятка два порядком избитых людей в разодранной одежде. Я сразу понял, кто это. Это — разбойники, те самые, что гуляли неподалеку от людей монсеньора Лигона.

Вот ведь как все просто. Казнь — отличный повод закрепить свою позицию в глазах горожан. Свой своих судил и приговорил, это всегда выглядит как правда в последней инстанции. И неважно, что эти свои — они вообще-то совершенно ничьи, по факту. Только вот кто это проверять будет? Кому это нужно?

Ошибся покойный монсеньор Лигон, разбойников наняли не потому, что они славные рубаки. Нужны были те, кого можно отдать на закланье, и их нашли без особых хлопот. И в самом деле — не воинов же из союзных ратей вешать? Это ведет к обострению отношений. А этих — не жалко.

Я напряг зрение, пытаясь разглядеть среди людей, обреченных на смерть, пару знакомых фигур. Первый должен был хромать, а второй… Ну, как минимум, не сутулиться так, как это делают остальные.

Ни того, ни другого я не приметил, и это меня опечалило. Нет, то, что Мартина здесь нет — это хорошо, я имею в виду то, что Ганса Хромого гвардейцы так и не схомутали. Очень жаль.

А Мартина, должно быть, наставник спас. Вот он зачем в город побежал, сразу все понял. А я — нет, так что его правда — четырех лет для обучения маловато.

Слова и дело у принца не расходились, и уже через несколько минут первый из разбойников задергал ногами в петле. Виселица на главной площади уцелела только одна, две других были кем-то спилены, потому вешали мародеров в порядке общей очереди.

Рывок, хрип — и еще один бандит отправляется за Грань.

Горожане каждого из них провожали смехом сквозь слезы, улюлюканьем и одобрительными криками, среди которых все громче звучало:

— Слава принцу Айгону!

Вот так настоящие владыки берут города. Не в смысле — на клинок. В смысле — навсегда.