Луиза де ла Мале и в самом деле была совсем крошечной, особенно это было заметно сейчас, когда она, скорчившись и прикрывая руками голову, лежала на тропе, ведущей к замку. Причем, как я и предполагал, прямо за ближайшим поворотом.

Тот негодяй, который бил ее ногами, особо на нее не смотрел – даже при такой незначительности цели все равно промахнуться было трудно. Лицо его скрывала тряпка, одет он был в добротный полушубок, который вызвал у меня смутные ассоциации. Впрочем, думать особо было некогда – чуть подальше на дороге, похоже, кому-то из наших приходилось не слаще, чем малышке Луизе. Как бы еще не хуже.

Меня разбойник заметил поздно, я ведь орать что-то вроде: «Что ж ты делаешь, паршивец эдакий!» не стал, а сразу вогнал ему в живот сталь шпаги. С доворотом (как меня учил Гарольд, который вечерами охотно со мной упражнялся в фехтовании), чтобы выпустить как можно больше крови и по максимуму располосовать требуху. Никто не должен обижать маленьких, тем более тех, кто относится к категории «наши».

Негодяй что-то невнятно промычал, когда лезвие клинка покинуло его тело, а после негромко вскрикнул, когда я для верности, походя, еще и дагой его в бок ударил. Он прижал руки к животу и завалился на снег рядом с графиней де ла Мале, которая уже не кричала, а тихонько скулила.

Увы, но спрашивать у нее про то, как она, времени не было. На моих глазах пару ее спутников и моих соучеников, просто и незамысловато убивали – в лунном свете блестели ножи, топоры на длинном древке, кто-то из разбойников даже держал в руках нечто вроде пики.

– Коли его! – завопил кто-то. – В ноги меть! Повалим на дорогу и тогда уж всласть покуражимся.

Еще двум ученикам Ворона было уже не помочь – их тела лежали на дороге в лужах крови, рядом валялись кули с продуктами, которые добытчики тащили в замок. Словом, это точно была та группа, которая ходила на заработки. Оставшиеся в живых, стоя спина к спине, отмахивались шпагами от вплотную подступающих убийц, но их гибель была только вопросом времени. Разбойники как волки окружали их со всех сторон, к тому же я заметил следы крови на снегу. Скорее всего, ребятам тоже перепало в момент нападения.

Еще трое мерзавцев распластали в сугробе на обочине девушку – они зажали ей рот и мутузили кулаками, чтобы та не брыкалась, причем один из них, буквально сидя у нее на ногах, все норовил ударить в живот. Что именно у них в планах – сомневаться не приходилось. Сначала – убийства, потом – культурная программа. И на закуску – снова убийства.

Самое паршивое – разбойников было много. Очень много – человек пятнадцать, если не больше. И все – крепкие рослые парни, так сказать, соль земли. Впрочем, бояться и раздумывать было некогда. Агриппа еще тогда, летом, несколько раз говорил мне:

– Никогда не думай о том, что ты можешь проиграть схватку. Если это случится, ты умрешь, и тогда тебе будет все равно. Если же победишь, то будет стыдно, что усомнился в себе. Но всегда помни: смелость и безрассудство – разные вещи, равно как трусость и осмотрительность.

Меньше всего я хотел, чтобы меня ударили в спину, а потому сначала атаковал троих насильников.

Первый удар я нанес в шею тому, кто держал ноги девушки. Он забулькал, перестав махать кулаками, и вцепился руками в горло.

Второго я возвратным движением буквально рубанул клинком по лицу – для выпада не было времени, у него в руках появился приличных размеров «свинокол». Затем я два раза коротко ударил его дагой в живот, чтобы уж наверняка.

А третьему, тому, кто зажимал рот девушке (это оказалась Лили, простолюдинка, я узнал ее по рыжим кудрявым волосам), располосовала грудь, да так, что я ребра мерзавца увидел, подоспевшая Эбердин. Со знанием дела располосовала, кровь так и хлынула, причем прямо на окончательно ополоумевшую Лили, которая заорала в голос.

Вот ведь клинок какой, а! Толстенный тулуп разрезал как бумагу, и все, что под ним, – тоже. Славная в Пригорье сталь!

Заорала Лили очень некстати. Ну вот совершенно!

– Мерль, ты там полегче… – обернулся к нам один из нападавших и понял, что с Мерлем все не так уж и хорошо обстоит. – Парни, тут еще двое!

Несколько негодяев тоже обернулись и, моментально сообразив, что дело неладно, бросились ко мне.

– Господа, поспешите, здесь есть свежее мясо! – громко заорал я, надеясь немного смутить разбойников, чтобы они подумали, что нас не двое, а больше. – Поспешите! К нам!

– Фон Рут! – крикнул один из защищавшихся, это был де Лакруа, приятель Фюнца. Еще я заметил, что он прижимает ладонь к боку, как видно, зацепили его, возможно, сильно. – Ар-р-р! Теперь пойдет дело!

У первого, кто подоспел ко мне, в руках был длинный кинжал, и я даже не понял, на что он рассчитывал. Он махал им, как боги на душу положат, и очень удивился, когда лезвие моей шпаги пробило его плечо. Видимо, ожидал, что я испугаюсь и побегу, увидев эдакую его сноровку.

– Ой, – сказал он, когда сталь вышла из его тела, и тут же добавил: – Ох!

Оно и понятно – второй удар был уже в бок, дагой. Я не стоял на месте, так меня учил Агриппа, а после Гарольд, я постоянно двигался и пускал в ход то оружие, которое лучше подходило к данному моменту.

Надо думать, эти двое нашли бы общий язык – частенько я слышал от своего друга те же рекомендации, что и от первого наставника.

Сбоку хэкнула Эбердин, и я услышал чмокающий звук разрезанной плоти. Меч Эби явно не был оружием для изящного убийства, скорее, являлся орудием мясника.

– Уходим! – крикнул последний из нападавших на меня. – Не судьба!

И первым ловко сиганул в придорожные кусты. Его приятели немедленно выполнили команду, причем разбегались они в разные стороны – кто в лес, кто по сугробам обочины, а двое побежали по дороге, в обратную сторону от замка, ловко обогнув меня и увернувшись от меча Эбердин. Да еще и прихватили по пути того негодяя, который бил Луизу и которому перепало от меня самому первому. Как ни странно, он до сих пор был жив, стоял на коленях и что-то мычал.

Напоследок они сбили с ног Рози, которая за каким-то демоном стояла посреди дороги и глазела на происходящее.

Догонять мы их не стали, какой в этом смысл?

– Твари, – сплюнул кровью на снег де Лакруа, опуская шпагу. – Сейчас сюда бы Аллана с его проповедями. Самое время что-нибудь душеспасительное послушать, про то, что в замке Ворона все равны.

– Робер, это были разбойники, им все равно, кто есть кто, – ответил ему второй выживший, барон Карл Фальк. Кстати, владения его папаши были не так уж далеко от тех мест, где формально родился я, но, по счастливому стечению обстоятельств, дороги наших родов ни разу не пересекались. Этот факт меня невероятно порадовал, если бы было наоборот, то все могло бы закончиться для меня очень и очень плохо. – Первыми погибли простолюдины, если забыл. Эраст, ты появился как нельзя вовремя. За такое «вовремя» до последних дней лучшим вином поят.

– Да, фон Рут, примите мою благодарность. – Де Лакруа склонил голову. – Вы знаете наши порядки – отныне я ваш должник.

– Как и я, – добавил Фальк. – Что с девушками?

Лили сменила вой на плач, точнее, на скулеж, Луиза вроде шевелилась и даже силилась подняться, а сметенная с дороги Рози барахталась в сугробе.

Из них всех наибольшее беспокойство вызывала именно малышка де ла Мале, к ней мы и поспешили. Впрочем, не все. По дороге Фальк пару раз остановился, чтобы добить еще шевелящихся разбойников. Насколько я помнил из рассказов Агриппы, жители Лесного края, моей родины, не отличались мягкосердечием и состраданием к поверженным врагам, без зазрения совести и малейших сомнений перерезая им глотки.

Эбердин одобрительно хмыкнула, глядя на это дело.

– Вы сами-то как? – на ходу спросил я Робера, глядя на тонкий кровавый след, который оставался за ним. – Вон каплет с тебя красненьким.

– По ребрам ножом царапнуло, ерунда. – Де Лакруа встал на колени около Луизы. – Как вы, графиня?

– Ой, – ответила малышка еле слышно. – Больно. Очень. И дышать тяжело.

– Если бы не Луиза, то еще неизвестно, как бы все кончилось, – сказал я Роберу. – Она нас предупредила, по сути.

– Эраст, – подала голос из сугроба Рози. – Они мне шубку испортили. И еще мне тоже больно. И тоже – очень.

Голос был не такой, как обычно, и я в два прыжка оказался около нее.

Разбойник не просто столкнул ее с дороги. Он успел ударить ее ножом, причем рана была скверная, в живот.

Бледная Рози пыталась зажать рану, кровь струилась сквозь пальцы, пятная мех шубки, мой треух, который Рози так и держала в руке, и снег вокруг.

– Плохо, – сморщился подбежавший Фальк. – Сдается мне, что ей пробили печень. Очень плохо.

– Ворон, – сказал за моим плечом де Лакруа. – Он наверняка поможет. Он же говорил, что любой маг – лекарь. А он – трижды маг.

Я скинул свой меховой плащ ему на руки.

– Луизу на нем понесете, в одиночку не сдюжите, вам самим бы добрести. Эбердин, ты с ними, хорошо?

– Само собой, – проворчала та, кромсая свою нательную рубаху кривым кинжалом. – Давай, фон Рут, давай, бегом. Вон кровь как льет. Перевязать бы как следует, да некогда.

Она сунула приличных размеров кусок ткани в руку Рози, которая ничего уже не говорила и только хлопала глазами, приказав ей:

– Зажимай. Крепко жми, не отпускай. Проклятый Ворон, что ж он нас все пешком гоняет, коли у нас кони есть! Беги, фон Рут!

Я подхватил почти невесомую де Фюрьи на руки, еще раз поразившись ее бледности, и побежал в сторону замка, искренне жалея о двух вещах – о том, что сейчас зима и не выйдет срезать дорогу, и о том, что не убил ту сволочь, которая ударила ножом эту славную и добрую девушку. Впрочем, это дело можно будет поправить – один из нападавших мне был знаком. Тряпка с его лица сползла, когда Фальк ему горло перерезал, так что мне не составило большого труда его узнать. Он был среди тех, кто сегодня общался с Мартином.

Жаль, что барон добил оставшихся в живых. Их можно было бы порасспросить, что они делали на этой дороге, откуда знали, что именно здесь ребята пойдут?

А может, они и не ребят ждали? Может, они нас троих ждали, а добытчики просто оказались не в том месте, не в то время?

Ладно, это мы потом выясним, сейчас главное, чтобы де Фюрьи осталась жива. Надо успеть дотащить ее до наставника, прежде чем она кровью истечет.

– Видишь, ты говорил, что на руки меня не возьмешь. – Побелевшие губы Рози силились улыбнуться, голос был очень слаб. – А вот – несешь же, так что по-моему вышло. Плохо только, что кровью я тебя всего перемажу. Но это ничего, ты свои вещи моей камер-даме отдай и вели, чтобы она…

Ай, как все плохо, похоже, что она заговаривается, того и гляди сознание потеряет. Я бы бежал быстрее, но дыхалка уже сбоила, ускорься – и вовсе не добегу. Да еще шпага по ноге долбит, чтоб ее! Носить ее удобно и даже приятно, но вот бегать с ней – это что-то. Надо себе перевязь будет справить как у Гарольда, ему-то небось… Какая чушь в голову лезет, а?

– Отдам, – просипел я. – Выстирают, куда они денутся. Сама дама и выстирает.

Минуты уходили вместе с силами. В дверь замка пришлось стучать ногами, руки-то заняты. Как назло, Тюба был нетороплив и очень не любил загулявших учеников.

– Сначала колобродят, потом в двери барабанят, – ворчал он, гремя засовами. – Все порядочные студиозусы уже ужинают, а они…

– С дороги! – прохрипел я, буквально сметая его со своего пути, как только дверь открылась.

– Батюшки! – охнул он, увидев меня, перемазанного кровью и с Рози на руках. – Что случилось-та?

Отвечать я ему не стал, вкладывая остатки сил в то, чтобы как можно быстрее добраться до общей залы. Это хорошо, что сейчас ужин, значит, Ворон, как обычно, сидит в своем кресле, ритуал совместной трапезы с учениками для него священен.

– Все со стола! – заорал я, как только влетел в залу. – Наставник, она умирает! Ее в живот, ножом. Уф-ф-ф…

Я аккуратно положил Рози на стол, с которого секундой раньше Гарольд сбросил на пол тарелки, кубки и все остальное.

– Беда, – послышался голос Мартина, перекрывая девичье ойканье и оханье. – Вон какая вся белая. Может, и померла уже, пока ты ее нес.

И тут меня захлестнула ярость. Приступ ее был настолько силен, что я даже не вспомнил потом, как добрался до него и вцепился в горло, мне об этом Гарольд рассказал. С его слов, я словно исчез с того места, где стоял, и появился в другом, там, где находился Мартин.

– Ты-ы-ы! – орал я. – Это твоих рук дело!

– Отвали от меня, фон Рут! – сипел, отпихивая меня от себя, Мартин. – Что ты несешь? При чем здесь я?

– Я узнал одного из тех, кто на нас напал, – прошипел я, глядя на перекосившегося от гнева Мартина. – Он был сегодня среди тех, с кем ты говорил в Кранненхерсте.

– Я много с кем говорю. – Меня все-таки от него оттянули, постарались и его ребята, да и Гарольд тоже. – И что теперь? Мы вернулись два часа назад, это все видели. А с чего кто-то решил пустить вам кровь, я понятия не имею, ясно. Если у тебя есть доказательства, что я к этому причастен, давай, предъяви их. А если нет, то отвали от меня.

– Все вон! – громко сказал Ворон. – Все! Живо!

Он стоял рядом со столом, где лежала Рози, и лицо его было мрачным. У меня сжалось сердце – обычно мастер оставался невозмутимым в любой ситуации. Если у него такой вид, похоже, дела плохи.

– Мне нечего предъявить в качестве доказательств твоей причастности к этому нападению, – процедил я. – Но ты скажи своим дружкам вот что. Если Рози… Если все будет плохо, я вырежу всю деревню. Точнее, я лично убью всех мужчин от четырнадцати до тридцати лет. Всех. До единого. И потом сам отвечу перед герцогом за это. Но не думаю, что он будет сильно на меня гневаться, он ведь тоже мужчина. И тоже дворянин, а благородный всегда поймет благородного. Он ведь не ты… Чернь подзаборная!

– Вон! – рявкнул Ворон. – Мне десять раз повторять?

Десять раз было повторять не нужно, двух оказалось достаточно, чтобы нас как ветром вынесло в коридор.

– Чернь, стало быть, – гоняя желваки на скулах, процедил Мартин, когда за нами закрылась дверь. – Да, мы чернь подзаборная. Да, мы никто и всегда были никем. Но это не помешает мне вогнать твои слова тебе в глотку, понял?

– Так пошли во двор. – Ярость у меня в голове сменилась холодной злобой. – В чем же дело?

– Не сейчас. – Его губы растянулись в улыбке. – Два благородных тела отнесут на ледник в один вечер? Это слишком даже для Вороньей горы и этого замка.

На мое плечо опустилась чья-то рука. И очень вовремя. Я снова нацелился на горло Мартина, правда, на этот раз моя ладонь легла на рукоять даги. Жалко, пару минут назад я до этого не додумался.

– Идем. – Мартин кивнул своим подручным. – Ужин закончен, а кому тащить тело этой девки в мертвецкую, и без нас найдется.

Но просто так ему уйти не удалось. Дорогу ему заступил Гарольд. Он демонстративно достал из кармана камзола белоснежный платок и завязал на нем узел.

– И чего это означает? – спросил Флик. – Тихие игры? «А ну-ка развяжи?»

– Он все понял. – Гарольд убрал платок обратно в карман. – И так, для справки: Монброны всегда платят свои долги и всегда держат данное ими слово. И очень не любят затягивать ни с тем, ни с другим. Здесь должок образовался, так я скоро его верну.

– Я был первым. – Мне стало обидно. – Это мое право.

– Спорный вопрос, – не согласился мой друг. – Мы с Мартином давно не сходимся во взглядах на многие вещи.

– Как я популярен у знати, – громко произнес простолюдин, и его свита делано засмеялась. – Сердце радуется.

– Вы как петухи тут пыжитесь, а Эраст весь в крови. – Магдалена оттолкнула Гарольда и подошла ко мне. – Ты не ранен?

– Ох ты ж! – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Там же, по дороге в замок, Фальк и Робер де Лакруа остались, вот они ранены, хотя и несерьезно. И еще Луиза де ла Мале, ей здорово досталось! Я совсем о них забыл.

Аллана и еще нескольких ребят как ветром сдуло.

Аллан. Бежать – это он может, а вот когда понадобилось сказать веское слово, где он был? Почему рядом со мной стоял Гарольд, а не он? Нет, с Гарольдом все ясно – он мой друг, но тут дело не только дружеского толка, а еще и, если так можно сказать, политического.

Мартин проводил их взглядом и тоже побрел к выходу. Вряд ли он собирался помогать нашим друзьям, просто ему надоело наше общество.

– Ты как? – Магдалена с недовольством покосилась на подошедшую к нам Аманду и удержала меня, когда я дернулся вслед простолюдину.

– Это не моя кровь, – ответил ей я. – Это кровь Рози. Не поверите, но на мне – ни царапины.

– Пошли во двор, – сказал Гарольд. – Чего у дверей тереться? Еще Ворон вылезет, орать опять будет. Там все и расскажешь. И не дергайся, не будет сегодня никто железом звенеть, не время еще. Мистресс ле Февр, не галдите, сказано же!

Магдалена, открывшая было рот для очередной порции возражений, закрыла его. Если Гарольд перешел на «вы», значит, он шутить не намерен. Была у него такая черта – с людьми, которые ему были симпатичны, он всегда был на «ты». А вот если его что-то раздражало или просто человек был не по душе, он переходил с ним на «вы». К Мартину же он в последнее время никак не обращался. Видимо, это означало последнюю степень неприятия.

Во дворе уже толпился народ. Причем я заметил среди наших нескольких простолюдинов, на их лицах не было злорадства или улыбок, они, похоже, и впрямь переживали за Рози.

– Так что случилось? – спросил Гарольд у меня. – Только спокойно давай, без эмоций.

Легко сказать. Нервы, за последний час скрутившиеся в тугой клубок, дали о себе знать ознобом и дрожащими руками. Тем не менее я достаточно твердо сказал:

– Значит, так.

Рассказ не занял много времени, но на соучеников произвел большое впечатление. Одна простолюдинка заплакала, когда я упомянул о бедолагах, что погибли первыми. Видно, с кем-то из них у нее была дружба или что-то большее. А может, просто жалостливая была.

Да и наши девочки зашмыгали носами, было отчего.

– И чего было Ворону меня не послать вместо того же Фалька? – досадливо хлопнул кулаком о ладонь Гарольд. – Он боец неплохой, но я бы там…

– Поди знай. – Я присел на каменную тумбу, ту самую, на которой любил коротать дни в конце лета, когда мы все ждали явления Ворона студиозусам. – На них напали внезапно, кто знает, как оно было бы?

– Вон несут, – крикнул кто-то минут через десять. – Смотрите!

В арке входа показались ребята, которые за края тащили плащ с Луизой. Она поместилась на нем вся, что было неудивительно, с ее-то ростом. Аллан поддерживал Робера, которого тоже, как видно, отпустило напряжение боя, и рана дала-таки о себе знать. Фальк передвигался сам, равно как и хмурая Эбердин, следовавшая за ним и поддерживающая Лили. Следом за ними во двор затащили трупы погибших простолюдинов. Одного я толком не знал, вторым оказался конопатый Орвен, который некогда мечтал о гусе со шкварками. И с подливкой. Жалко его, он был неплохим и беззлобным парнем.

Что примечательно, мы становились запасливыми. Несмотря на весть трагизм ситуации, припасы, добытые этой группой, на дороге не оставили, их тоже принесли в замок.

– Как она? – крикнул я Аллану, на что тот успокаивающе помахал рукой. Стало быть, тут обошлось. Уже хорошо, а то я сомневался, что для Луизы все закончится хорошо. Хвала небесам, железкой в нее не ткнули, но такую малышку и так прибить можно. Тем более если ее пинает здоровущий мужик, да еще и со всей дури. Надеюсь, он сдохнет в мучениях. Впрочем, по-другому и быть не могло – кишки я ему распорол отменно, да еще потом в бок дагу загнал по самую рукоять. После такого не выживают.

– Ты сделал три ошибки, – тихо сказал Гарольд, остановив меня. – Да постой ты, там и без тебя разберутся.

Люди потянулись к прибывшим, и я собирался составить им компанию, ощущая определенную ответственность за тех, кого выручил на лесной дороге.

– Какие ошибки? – неохотно задержался около него я.

– Первая – не следовало добивать раненых, они могли кое-что нам рассказать, – отогнул один палец он. – Вторая – не следовало говорить Мартину о том, что ты видел нападавших в компании с ним. Это могло стать хоть каким-то, но козырем, а вот теперь мы точно ничего никому не докажем. Хотя… Да и так бы не доказали, мало ли кто на дорогах шалит. И третья – не следовало угрожать, что ты перережешь половину Кранненхерста. Это слышали все, и случись так, что Рози, не дай боги, умрет, а там кого-то убьют, то сразу укажут на тебя. А это уже серьезно, это преднамеренное убийство. Это не юг и не королевства, тут крестьяне не подневольные, а свободные. Они платят герцогу десятину и подчиняются его закону, но даже он может убивать их только за дело. Нет, он, понятно, и так убивает, но по собственной прихоти. А ты ему вообще никто. И, знаешь, я уверен в том, что если Рози… Если случится такое, то уже через пару дней на улицах Кранненхерста найдут пару-тройку трупов. И их повесят на тебя. А то и не только на тебя, а еще и на твоих друзей – меня, де Лакруа, Фюнца. Я это говорю не потому что чего-то боюсь, а для того, чтобы ты в следующий раз думал, прежде чем что-то скажешь. Не знаю, как твой батюшка, а мой меня с детства учил тому, что люди нашего круга сначала думают, а потом говорят. Слово благородного твердо как камень, а его клятва чести – суть его жизнь.

– Гарольд, достаточно сейчас пойти в Кранненхерст и пройтись по домам. Мы найдем кучу доказательств, что это – дело рук местных, – снова начал закипать я. – Ты…

– А трупов-то этих негодяев на дороге не оказалось, – подошел к нам Аллан, вытирая руки платком. – Фальк сказал, что их там должно быть не меньше пяти. Двое наших сбегали – и ничего. Точнее, никого. Пятна замерзшей крови есть, а вот трупов – нет. Только наши ребята валялись – и все.

– Что и требовалось доказать. – Гарольд посмотрел на меня. – Концы в воду. А если кто и выжил, так местные сразу же поведают жуткую историю о том, что бедолаг медведь задрал в лесу. Мол, охотились, из берлоги поднимали, чтобы шкуру добыть. Сезон, самое время. Тут медведей много, сам пару раз их видел по осени.

– Ничего не понял, – пожаловался нам Аллан.

Гарольд в двух словах объяснил ему, что к чему, после чего тот сказал:

– Эраст, ты не обижайся, но Гарольд все верно подметил. А вот от Мартина надо избавляться, и чем скорее, тем лучше. – Он усмехнулся, увидев наши удивленные лица. – Да, я так считаю. От него один вред, от поганца. И мутит воду, и мутит, теперь вот это устроил. Его рук дело, я даже не сомневаюсь, но доказать и вправду ничего не получится.

– Я думал, что ты только к миру призываешь, – не сдержался я. – Аллан, они скоро нас седлать вместо коней начнут.

– Лить кровь – проще всего, – сжав губы, ответил мне Аллан. – Решить все миром гораздо сложнее. Я хочу, чтобы вы поняли: если начнется война, закончится учеба. Мы здесь зачем – шпагами махать или учиться?

– Еще неизвестно, что с Рози будет, – упрямо сказал я. – И что, все вот так оставим, без последствий?

– Последствий, говоришь? – задумчиво повторил Аллан. – Главное, что для нас их не будет. Местным нечего нам предъявить. А что до остального – надо выждать пару недель, чтобы Ворон нас за пристрастность не наказал, спровоцировать конфликт, ну а дальше… Дело техники. Я даже знаю, как поступлю и что сделаю. Может, ты и прав, может, небольшое кровопускание необходимо.

– С чего это вдруг ты? – возмутился я, а Гарольд снова достал платок и помахал им прямо у лица Аллана, как бы говоря – у нас всех право на это есть.

– Монброн, что ты машешь этой тряпочкой перед моим носом? – осведомился Аллан.

– Это не тряпочка, – возмутился Гарольд. – Это узелок на память. Как заколю нашего кабанчика, так его и развяжу.

– Объясню. – Аллан заложил руки за спину. – Гарольд, ты его не просто убивать станешь, а постараешься как следует перед этим помучить. Но это тебе не дурак Матиуш, так что как бы тебе самому голову не сложить. А я этого не хочу. Что до тебя, фон Рут… Тебе с ним пока не тягаться. Не обижайся, барон, но я видел, как дерешься ты и как – он. Пока он лучше тебя. Дело даже не в техничности, хотя и в этом – тоже. А еще у него – глевия, и он выше тебя ростом. Это серьезное преимущество.

– Сегодня я убил четверых, – без какого-либо пафоса сказал я. – За несколько минут. Четверых.

– Крестьян, – мягко сказал Аллан, и Гарольд кивнул, услышав его слова. – Селян, которые орудуют топорами и вилами. Если их много, это может стать проблемой, они задавят массой, но вот так, поодиночке… Я думаю, что Фальк с Робером имели неплохие шансы выжить, даже будучи захваченными врасплох. Собственно, среди погибших – только простолюдины, которые не успели среагировать на опасность. А наши друзья остались живы. Нет, в основном потому что ты пришел к ним на помощь, разумеется. А уж девочки – исключительно по этой причине.

– Вот уж нет. – Я даже не заметил, как к нам подошел де Лакруа. – Если бы не Эраст, нас бы прикончили. Поверь, Аллан, так бы и случилось.

– Как Луиза? – спросил я у него.

– Жива, хотя досталось ей преизрядно. – Робер улыбнулся. – Надо же, сколько в этом маленьком тельце отваги, я и не ожидал. Видел бы ты, как она пнула этого здоровяка под коленку и вырвалась из его рук. Ух! Я вот даже задумался, может, жениться на ней, если дальше с учебой не сложится? А что? Род у нее древний, так что отец против не будет. И характер боевитый, как я люблю. А что ростом невелика, так приладимся как-нибудь.

– Н-да, последняя задачка – самая сложная. – Гарольд окинул взглядом де Лакруа, которого коротышкой не назвал бы даже слепой. – Но это будет даже интересно. А вообще – женись. Нам с фон Рутом будет куда на вакации отправиться. И еще Фалька с собой прихватим, а то пока эти двое до родовых гнезд доберутся, как раз можно будет в обратный путь пускаться. Орибье, мы еще не закончили наш спор о том, кто подколет кабанчика. Я не шучу, у меня есть все права на это убийство.

А что, я – «за». Тем более мне, в отличие от Гарольда, даже ехать некуда. Если только в квартал Шестнадцати висельников.

– Ворон! – толкнул меня в плечо Аллан, так ничего и не ответивший Гарольду. – Смотри.

Из замка появился наставник, изрядно бледный. По его лицу как обычно что-либо понять было сложно.

– Как Рози? – послышался голос Агнесс. – Как она?

– Если говорить о ее жизни, то вне опасности. Если же говорить о ее моральном облике, то плохо. Меня не устраивает, что вместо пьянок мои ученики получают ножевые раны. Я буду думать, что с ней делать после того, как она поправится.

– Хвала богам, жива, – выдохнул Аллан.

– Эраст, тебя любят небеса, – вполне серьезно заметил Гарольд. – Теперь никто ничего на тебя не повесит.

– Это мой промах, мастер, – крикнул я. – Мой недосмотр. Ее вины тут нет.

– На нас напали, – поддержал меня Робер. – К тому же виновные уже наказаны. Жаль, не сполна.

– Как интересно, – заметил Ворон и тут обратил внимание на два мертвых тела, которые лежали в центре площади. – Так-так. Опять, стало быть, у нас потери.

– Это не мы, – хмуро сообщил ему Фальк. – Это нас. В лесу.

– Вот что. – Ворон хлопнул в ладоши. – Все участники нынешнего безобразия идут со мной. Разбираться будем, кто виноват, кто не виноват. Тела – в подвал, в тот, где была девица, которую утопили. Как бишь ее? Ну ладно. А потом – всем спать.

Он махнул рукой, явно желая нам, чтобы мы все пропадали пропадом, и направился обратно в замок. Мы поплелись следом за ним, все, кто уцелел в лесной резне.

– Что примечательно, своих он тоже не пожалел, – донеслись до меня слова Аллана.

А вот что ему ответил Гарольд, я уже не расслышал.