– Ну и видок у тебя, – сказал мне Ворон после того, как уселся в свое кресло. – Смотреть страшно.

– Так получилось, – ответил ему я, глядя на пятна крови на столе, том самом, куда я недавно положил тело Рози.

Ее тут не было. Хорошо бы узнать, где она, но не уверен, что получу ответ прямо сейчас, Ворон просто пропустит мой вопрос мимо ушей. Ладно, жива – и слава богам.

– Ну да, ну да, – понимающе покивал маг. – Лили, рассказывай ты первой. Что видела, что слышала?

– Я? – дернулась так еще и не отошедшая от пережитого рыжеволосая. – Мастер, давайте не я. Пожалуйста!

– Именно ты, – потребовал маг. – До остальных очередь дойдет, до всех, без исключения. Но первой будешь ты.

Его пожелание Лили выполнила, вот только смысла в этом было немного. Весь рассказ свелся к куче невнятных фраз вроде: «А они!», «А я!» и «Ох, мамочка моя!», разбавленных всхлипами и слезами.

– Н-да. – Ворон почесал ухо. – Содержательно. Сразу видно, что риторика – твой конек. Луиза, теперь твоя очередь. Да ты не стой, давай вон на стул сядь.

Де ла Мале с облегчением опустилась на стул, который ей поспешно подал Робер, видимо, всерьез решивший штурмовать этот миниатюрный бастиончик. Он даже хотел взять еще один, для себя, и пристроиться рядом, но Ворон не позволил:

– Эй-эй. Ей присесть можно, но при чем тут все остальные? Итак, Луиза, что видела ты? Подробно и обстоятельно.

И так он опросил всех, по очереди. Я был пятым рассказчиком, сразу после барона Фалька и перед Эбердин, которую наш наставник оставил на сладкое.

– Так, – потер Ворон руки, дослушав лаконичный, но при этом очень емкий доклад жительницы Пригорья. – Все стало более-менее ясным. Теперь я хотел бы услышать, ждете ли вы чего-то от меня, и если это так, то чего?

– Мы… – начал было я и замолчал.

А чего я жду от наставника? Не знаю. Наказать Мартина? Так доказательств его причастности к этому нападению нет, а без них Ворон пальцем не пошевелит. Высказать свое «фи» обитателям Кранненхерста? Опять же они тут вроде и ни при чем. К тому же прав Аллан – добро хоть они к нам претензий не имеют. И то не факт. Сейчас наплетут сто бочек арестантов, что это наши на них напали и убивать начали. И поди докажи обратное. Выводы Гарольда о том, что они сами на рожон не полезут, вроде как резонны, но мы мыслим так, а селяне, может, и по-другому.

– Ну? – поторопил нас Ворон. – Если ко мне пожеланий нет, то отправляемся каждый в свою спальню, вы – в общую, я – в личную. Ночь на дворе.

– Простите, мастер, – сказал де Лакруа, – но сейчас я вас не понимаю. Убиты ваши ученики, причем случилось это во время выполнения того задания, которое им дали вы. Неужели вы это оставите вот так, безнаказанным?

– А если бы вы рубили дрова и кому-то на голову свалилась сосна? – тут же спросил у него Ворон. – Мне что, весь лес вырубать за это? Да, я мог бы прямо сейчас пойти и сжечь ко всем демонам Кранненхерст, но с какой стати карать всех из-за пары неизвестных мне человек, которые были всего лишь орудием в чужих руках, и наживать на свою голову лишние проблемы? Тем более все это бездоказательно. И потом, те, кто на вас напал, вообще могут быть из другой деревни, не забывайте, что именно в Кранненхерст по выходным стекается вся местная молодежь, тут самая лучшая корчма в округе. То, что произошло с вами, – лишь одно из звеньев цепи. Эти дуроломы на лесной дороге не просто так там оказались. Найдите мне того, кто все это спланировал, – и его я накажу с радостью. Или предоставлю вам право сделать это самим в награду за упорство и умение докопаться до сути. Не скрою, я могу поступить просто: отправить кого-то на ту самую дорогу, чтобы он соскреб снежка с кровью нападавших, потом подготовить очень сложный и многоступенчатый обряд и узнать все, что знали мертвые. Но я этого делать не стану. Пролитая кровь требует мщения, но это не моя месть, а ваша. Погибли ваши друзья, ранена ваша соученица, и мстить за них вам. Я всего лишь ваш наставник, а они для вас были теми, с кем вам дальше жизнь жить. Долгую, короткую – не важно. Поверьте, братство учеников, тех, кто прожил бок о бок годы, – это великое дело. Да, случается так, что кто-то из них становится твоим врагом, но это тот враг, которого любишь и которым гордишься, это настоящий враг. Его хочешь победить, но не убить, поскольку потом на белом свете жить будет очень скучно. Так что еще раз повторю – найдите того, кто стоит за этим, и тогда мы продолжим разговор. Что-то еще?

– Жители Кранненхерста, – негромко произнес я. – Есть обратная сторона монеты – они могут сказать, что драку затеяли мы. Тогда будет плохо всем, и вам – в том числе. Нам бы не хотелось, чтобы у вас были какие-то проблемы.

– Уже что-то, – показал на меня пальцем Ворон. – Начинаешь анализировать, а не только железкой махать. Молодец. Тут я вас успокою – это моя забота.

– Мастер, – снова заговорил я. – Извините, я не по теме. А с Рози точно все будет хорошо?

– Точно, – улыбнулся маг. – Не волнуйся. Да, она теперь тебе жизнью обязана. Притащи ты ее чуть позже, и было бы все очень плохо или даже никак. По идее тебе теперь на ней жениться надо, согласно традиции.

– Какой традиции? – не понял я.

– Надо с вами будет этнографией позаниматься, а также о законах и уложениях Рагеллона рассказать, – щелкнул пальцами Ворон. – Причем этнографией – непременно. Легенды, поверья, сказки, даже тосты – это кладезь знаний. Смею вас заверить, в них есть рациональное зерно, надо только его найти. Вот, помню, лет сто пятьдесят назад я странствовал с друзьями, и мы услышали в одной глухой деревеньке легенду о старой пещере в лесу, в которой живет людоед. Эби, моя соученица, была большим мастером по вопросам отделения правды от лжи и докопалась-таки до сути этой байки. В результате мы нашли в ближайшем лесу схрон, в котором когда-то, в древние времена, жил маг-изгнанник. А там…

– Что – там? – пискнула любопытная до всего такого Луиза.

– Много чего там, – оборвал рассказ маг. – Так вот. Фон Рут, откуда родом мистресс де Фюрьи?

– Из Асторга вроде, – неуверенно сказал я и глянул на де Лакруа, который только руками развел.

– Оттуда, – подтвердил маг. – Она виконтесса, ее отец – первый советник короля и его двоюродный брат. То есть в венах милейшей Рози течет королевская кровь. Уложение же королевского дома Фареев, к которому принадлежит Гастон де Фюрьи, ее папенька, гласит: «Коли случится такое, что незамужняя девица королевской крови будет спасена от неминуемой смерти, и тому будет не менее четырех свидетелей, которые подтвердят под страхом смертной казни, что все это не подстроено, то тот, кто ее спас, получит право взять ее в жены. Равно как и отец девицы будет вправе предложить спасителю его дочери ее руку, если тот сам не изъявит такого желания». Что интересно, пункт о свидетелях добавили в уложение лет двести назад, после одной истории, довольно печальной.

– Какой? – любознательно поинтересовалась Луиза.

– Да там принцесса влюбилась в одного аристократа, нищего, но красивого, – охотно ответил маг. – Понятное дело, что никто так ее ему бы не отдал, вот они и решили инсценировать покушение на королевскую дочь. Почти получилось, но начальник тайной стражи таки докопался до сути и доложил обо всем королю. В результате им обоим головы отрубили, чтобы потомкам неповадно было, а уложение расширили и дополнили. Но в твоем случае комар носа не подточит.

– О как, – не удержался от смеха де Лакруа. – Эраст, я бы на твоем месте подумал.

Луиза возмущенно посмотрела на него.

– А что? – Эбердин пожала плечами. – Красивая пара будет.

– И я про то же, – кивнул Ворон. – Ты и вправду подумай, барон, до инициации время есть. Трона Асторга тебе, понятное дело, не видать, отец Рози не первый в очереди на престол, но неплохое место при дворе и дворец в окрестностях столицы в качестве приданого ты получишь наверняка. Насколько я знаю, королева-мать очень благоволит юной де Фюрьи, да и сам король ее знает с детства, выходит, их благосклонность и тебе гарантирована. Ну, при условии, что до того времени ты переоденешься и умоешься. А то очень уж ты жутко выглядишь.

Забавная штука судьба. Ведь есть люди, стремящиеся к подобному, они всю жизнь строят карьеру, интригуют, наживают врагов и предают друзей – и все никак, умирают, не добравшись до власти. А мне надо было всего лишь убить четырех человек и пробежаться по зимнему лесу, чтобы обрести возможность заполучить благосклонность монархов, место при дворе, дом в пригороде столицы и жену королевской крови.

Жалко только, что все это мне не светит сразу по ряду причин, любая из которых превращает радужные перспективы в мираж. И начинать следует с того, что барон я липовый. Как только это выяснится (а в том, что это выяснится, я не сомневаюсь), так сразу вместо красавицы-жены я получу подарочный набор в виде палача, плахи и топора.

Но кабы не Магдалена была нужна Агриппе, а Рози, как бы все было проще в свете последних событий.

– Я сюда пришел учиться, мастер, – пожав плечами, произнес я, – а не личную жизнь устраивать.

– Дело твое, и выбор тоже твой, – хлопнул в ладони Ворон, хитро прищурившись. – Тебе дальше жить. Все, брысь спать. Точнее – всем спать, кроме фон Рута, он идет умываться. Давай-давай, а то завтра вообще не отмоешь это все. Кровь, когда подсыхает, плохо смывается.

Мы притворили за собой дверь в залу и непроизвольно синхронно выдохнули. Наш наставник – это нечто. Идешь за ним следом для разговора, думая об одном, слышишь от него другое, говоришь третье… И всякий раз, уходя от него, ощущаешь себя идиотом. Как ему это удается?

За дверью звякнуло стекло и раздался звук, похожий на хлопанье крыльев.

Луиза, не удержавшись, приоткрыла дверь и заглянула в щелку.

– Его там нет, – прошептала она нам и захлопала глазами. – Вообще.

– Слово не расходится с делом, – заявил Фальк. – Видно, в Кранненхерст полетел. Я давно подозревал, что он в ворона обращается, да и не я один. Неспроста же его именно так и прозвали?

О подобном я не размышлял, но вспомнил, что как-то в корчме, когда мы туда в первый раз ходили, я видел ворона, который невесть что там делал. Ох ты! Надо же, а народ-то куда наблюдательней меня. Обидно.

– Запретная магия. – Луиза сдула волосы, которые лезли ей в глаза, и, уставившись на меня, затараторила: – Нельзя в зверей, птиц и гадов людям оборачиваться! Подобное – прямая дорога на костер!

Это на самом деле было так. Орден Истины магов терпел, даже изображал дружелюбие время от времени, играл в лояльность, но ровно до того момента, пока они не нарушали границы, которые он очертил в одностороннем порядке.

Запретов было не так уж и много, но нарушение магом любого из них и вправду вело к короткому следствию, быстрому суду и очень долгой смерти на медленном огне.

Магам нельзя было выступать в войнах на стороне нечеловеческих рас. Нельзя было пробовать создавать подобие человека магическим путем. Нельзя было заставлять мертвых служить себе. Воскрешать, с целью что-то узнать или чего-то вроде того, что Ворон устроил в подвале, – еще туда-сюда, хотя тоже нежелательно. Но превращать их в слуг или, того хуже, в воинов категорически запрещалось. Ну и еще несколько «нельзя» было, в том числе и оборачиваться в зверей, птиц или гадов, как верно заметила Луиза.

Все это было записано в договоре между людьми и магами, который на исходе Века смуты заключили вышеуказанные стороны. Был этот договор однозначно нечестным – люди получили только права, а маги – исключительно запреты и обязанности, но выбора у последних особо не было. Если бы они не приняли это предложение, то их просто перебили бы – и все. Их и так после разгула самых первых отцов-экзекуторов ордена осталось не очень-то много. Так что Ворон играл с огнем, причем в буквальном смысле слова.

– А я бы такому научился, – мечтательно сказал Фальк. – Эх, так бы заорал: «Поехали!» – и рванул бы в зенит. Слушай, Эраст, скажи мне, вот отчего люди не летают как птицы?

– Потому что дерьма в нас много, оно к земле тянет, – без малейшей иронии ответил я на его вопрос. – По моему разумению.

– Это да, – согласился Фальк. – Это есть.

– Фу, господа бароны. – Луиза сначала укоризненно посмотрела на нас, а после перевела взгляд на хихикающих де Лакруа и Эбердин. – При даме – и такие слова? Вот правильно мне батюшка говорил: дальше Алессии цивилизации нет. Дальше только Лесной угол – место дикое и неприветливое.

– Лесной край, – поправил я Луизу.

– Но в принципе ты права, – подтвердил Фальк. – У нас там все по-простому. По улицам медведи ходят и на лютнях играют, а по праздникам на ярмарках пляшут.

– Да ладно? – Эбердин уставилась на него. – Врешь, поди?

– Спать пойду. – На меня внезапно навалилась усталость. – Умываться – и спать. Завтра новый день.

– Да, вот что. – Де Лакруа посерьезнел и показал на дверь. – О наших догадках – молчок.

– Само собой, – совсем уже обиделась на него Луиза. – Да и потом, что мы видели или слышали? Недоказуемо.

– Мне кажется, – я подавил зевок, – что Ворону глубоко безразлично, кто и о чем догадывается. У меня часто возникает ощущение, что ему вообще на свою жизнь плевать, он живет по каким-то своим законам.

– Вот-вот-вот. – Де ла Мале закивала головой, и челка вновь упала ей на глаза. – И я его за это очень уважаю! Ой, Эраст, правда, тебе бы умыться. Я, если бы тебя в темном коридоре встретила, то померла бы от страха.

Холодная вода меня взбодрила, но ровно минут на пять, после снова навалилась сонная апатия. Я даже не стал расстраиваться по поводу одежды, которую, видимо, придется выбрасывать. Если штаны еще кое-как можно застирать, то колет испорчен окончательно. Кабы он еще черный был, тогда ладно. Но коричневый, в светлую полоску…

В спальне я кое-как ответил на вопросы не спящих и ожидающих меня Гарольда и Аллана и уснул – сразу, резко, как будто провалился в бездну.

Наутро Ворон порадовал нас новостью о том, что ночное происшествие вызвало праведный гнев жителей Кранненхерста, они очень скорбят по погибшим студиозусам и выражают уверенность в том, что это сотворила какая-то бродячая разбойничья шайка. В этих местах подобное случается, особенно по зиме. Но сами селяне к произошедшему никакого отношения не имеют. И еще староста якобы заверил, что если вдруг ему или жителям Кранненхерста на глаза попадется кто-то незнакомый, то уж они его порасспросят, что да как. Поскольку чужие тут не ходят.

Ну да, надо будет при случае на их погост заглянуть. Наверняка там пара-тройка свежих могил найдется. Тоже, поди, жертвы разбойников. Но хорошо, что все закончилось именно так, могло быть и куда печальней, это на свежую голову я понимал уже хорошо. Не знаю, какие аргументы пустил в ход Ворон, но они возымели силу. Дойди вся эта история до местного герцога – и, кто знает, чью бы сторону он занял? Ну да, погибли благородные, но деревенька-то стоит на его земле, и там тоже народу убыло. Его народа. А благородные – чужие. Да еще и ученики мага.

Финальным же эхом этой истории стали два любопытных момента, связанные с Вороном. Во-первых, он сообщил нам, что продуктами мы запаслись в достаточных количествах, так что походы по деревням пока прекращаются. Да и деревни окрестные мы все уже обошли, делать там теперь нечего. Во-вторых, в этот же день он посвятил занятие простым лечебным заклинаниям из числа тех, которые не требуют особых знаний и умений. Он косил глазом в мою сторону и говорил о том, что маг должен знать и уметь подобное, ибо не всегда быстрые ноги дадут гарантию того, что помощь будет оказана своевременно.

Впрочем, я был не в обиде – такие знания действительно были нужны. Хотя Ворон никогда не рассказывал нам того, чего знать не стоило.

Еще меня беспокоил тот факт, что Рози на занятиях ни в тот день, ни на следующий не было. И никто ее не видел. Мы – я и Гарольд – было попробовали спросить у Ворона, что и как, но он только выпустил клуб дыма изо рта и, помахивая трубкой, посоветовал нам думать о занятиях, а не о девушках. Мол, девушки были, есть и будут, а он, Ворон, не вечен. И сами мы, к слову, тоже.

Впрочем, к концу недели Рози все-таки появилась в общей зале, перед завтраком. Была она немного бледна, но при этом улыбалась, как обычно. И еще ее явно растрогало то, как радостно ее встретили соученики. Почти все – Мартин и его ближники никак не выразили свою радость, да и некоторые другие простолюдины – тоже. Им было просто все равно.

– Ну, ты как? – радостно гаркнул де Лакруа. – Ох, ты нас и перепугала!

– Точно-точно, – подтвердил Фальк. – Лежишь в снегу, лицо – под цвет шубки, и только глазами хлопаешь.

– Да это ладно! Вот когда Эраст ее сюда принес, вот где страх-то был! – прижала руки к щекам Ромея. – Сам весь в крови, ты вроде как уже и не дышишь!

– Хорошо, что я этого не помню, – мягко произнесла Рози и повертела головой, ища кого-то. Как выяснилось – меня. – Барон фон Рут, я знаю, что осталась жива исключительно благодаря вам.

Чего это она со мной на «вы» перешла? Хотя традиции есть традиции, я уже усвоил то, что многие дворяне, особенно из Центральных королевств, впитывают их буквально с молоком матери. Вот и тут, скорее всего, в дело пошла какая-нибудь форма выражения благодарности за спасение жизни, закрепленная веками, с соответствующими фразами, а то и интонациями. Хорошо хоть, что я родом из Лесного края, у нас там нет таких заморочек. Бароны – люди простые, если за что-то благодарны, то просто сразу говорят, за что, а потом устраивают пирушку на неделю-полторы, с охотой, девками и купанием в озере. Если таковое есть под рукой.

– На самом деле, мистресс де Фюрьи, вы, скорее, пострадали из-за меня, – потупился я. По этому поводу я много чего передумал и сейчас ни словом не врал. – Это все моя вина. Мне надо было бы сначала вас предупредить о том, чтобы вы спрятались в лесу и стерегли мою шапку там, а после уже самому лезть в драку.

– Барон фон Рут, вы делали то, что должны были делать, – пришли на помощь тем, чьи жизни были в опасности. – Рози приблизилась ко мне. – А я могла бы и сама сообразить, что не стоит лезть туда, куда не стоит лезть.

– Красиво сплела, – заметил Гарольд. – Надо записать. Если смог такое повторить и осознать, значит, можно дальше выпивать. Если нет, то все, надо с этим делом заканчивать.

– Ни слова в простоте, – прокомментировал от дальнего стола слова Рози Флик.

Ишь ты, какие он фразы знает.

– Барон фон Рут, в знак моей вечной вам благодарности за то, что вы для меня сделали, я прошу вас принять от меня вот это.

Рози подняла правую руку вверх и разжала кулачок. У нее на ладони лежал перстень с блеснувшим в свете факелов голубым камнем. Несколько человек присвистнули, а Аллан заметил:

– Даже так.

Я глянул на Гарольда, благо он стоял прямо за спиной Рози. Мой друг странно улыбался, а поймав мой взгляд, лишь пожал плечами: мол, думай сам.

– Я очень прошу принять вас этот перстень. – Рози склонила голову набок. – Мне кажется, это наименьшее, чем я могу выразить свою благодарность за ваш поступок.

Перстень был золотой, с большим камнем, и стоило украшение наверняка немало. Кто его знает, как оно все сложится дальше? А тут – вещица, продав которую, я год, а то и два, не буду испытывать нужды в деньгах.

Только вот с чего такая щедрость? Нет, спасение от смерти – это дело такое, серьезное. Но такой подарок?

Хотя кто их, благородных, знает? Не исключено, что у них так принято. Тем более Ворон вчера сказал: Рози эта – королевских кровей, а там подобные подарки – дело обычное. Опять же цену деньгам она точно не знает, вон как вчера золотом разбрасывалась в корчме. Кстати, не потому ли нас поджидали?

А перстень-то славный какой, с камушком, судя по золоту – старой работы, кабы еще не до Века смуты сделанный. Точно, дорогой. Да ну, дают – бери, бьют – беги. Я было собрался принять подарок, но Рози покачала головой, взяла мою правую руку и сама надела перстень мне на безымянный палец.

– Спасибо, – удивился я.

Можно было бы и без этого обойтись. Я бы и сам его на палец натянул.

К моему удивлению, многие зааплодировали, в основном девушки. Рози тоже несколько раз хлопнула в ладоши, неотрывно глядя на меня, и я заметил у нее на безымянном пальце правой руки перстень, похожий на мой, только не с голубым камнем, а с розовым. Вроде раньше я у нее такого не видел.

– Мои поздравления, фон Рут. – Аллан отвесил церемонный поклон. – Разумный поступок в высшей мере.

– Конечно, – услышал я напряженный голос Магдалены. – Если поразмыслить, то зачем тебе эта учеба, да, фон Рут?

А что произошло-то? По всей этой суете я уже понял, что я не просто подарок получил, а что-то большее. Но что именно?

– Завтрак стынет, – наполнил залу голос Ворона. – Ритуалы – это прекрасно, но время уходит.

Мы уже привыкли к тому, что приказы, советы и даже пожелания наставника выполняются быстро и беспрекословно, потому поспешили за столы.

Я плюхнулся на лавку рядом с Гарольдом и тихонько спросил:

– Слушай, есть что-то, что мне надо знать? Я про этот перстень?

– Фон Рут, не пугай меня, – попросил у меня мой друг. – Ты что, не понял, что делаешь?

– Да я не пугаю. – Мне стало неспокойно. – Это же просто подарок. Да?

Гарольд поблагодарил Лили, которая плюхнула ему в миску каши, и задумчиво посмотрел на меня.

– Ты извини, Эраст, но мы вроде как уже совсем друзья, а потому я буду по-простому с тобой говорить, хорошо? – очень тихо сказал он, зачерпнув ложкой горячую еду. – В смысле буду употреблять слова, за которые не очень хорошо знакомые дворяне друг друга на поединках убивают. Но мы – друзья, а потому до этого, наверное, не дойдет.

– Да называй ты меня как хочешь, – совсем занервничал я. – В чем дело-то?

– Эраст, ты идиот, – безмятежно сказал он мне. – Никогда не видел человека, который вот так, запросто, не подумав, походя, принимает судьбоносное решение. Кушай кашу, дружище, кушай. После завтрака договорим.

Какая каша, мне кусок в горло не лез! Тем более что я начал догадываться, что к чему. Да еще и взгляды, которые я ловил на себе, мне радости не доставляли. Среди них были сочувствующие и одобрительные мужские, добродушные и слегка насмешливые девичьи и даже два злобных. Один – Аманды, сидящей напротив слева, другой – Магдалены, сидящей на краю стола справа.

И только Рози на меня не смотрела, с аппетитом поедая кашу и о чем-то попутно разговаривая с де ла Мале. Бледность у нее прошла, и на щеках расцвел румянец.

После еды Ворон нам всегда давал минут десять перед началом заданий, как он говорил: «Для наилучшего усвоения пищи». Я с трудом дождался, когда несколько сидящих рядом человек встанут из-за стола. К этому времени Гарольд как раз опустошил свою миску. Я немедленно ухватил его за локоть и, стараясь не привлекать ненужного внимания, потащил за собой. Получилось плохо – несколько смешков вслед я все-таки услышал.

– Объясняй, – потребовал я, как только мы миновали коридор и вышли на улицу. – Живее, время поджимает.

– Ну-у-у… – Мой друг закатил глаза. – Все началось в детстве. Кто-то из твоих нянек тебя уронил на пол, и ты сильно ударился головой. А может, это был сокольничий твоего батюшки, поскольку нянек у вас в Лесном краю, скорее всего, нет.

– Смешно, – признал я. – Гарольд, дружище, что я сделал не так?

– Как по мне – все, – перестал придуриваться тот. – Хотя, ради правды, выбора у тебя особо не было. Ты взял перстень двух душ и поступил, как благородный человек и как настоящий мужчина. Не возьми ты его – и де Фюрьи была бы опозорена. Вообще, если честно, она сама поступила не слишком-то по правилам, такие вещи делаются наедине. Или как запланированная церемония с участием родителей. Видно, были у нее на это какие-то причины. Хотя совершенно не понимаю, какая у нее в тебе корысть. С ее родословной можно и принца крови захомутать без особых проблем, на что ей ты?

– Что за перстень двух душ? – чуть ли не взвыл я, понимая, что натворил дел, которые мне еще аукнутся.

– Слушай, как, говоришь, называется место, откуда ты приехал? – поинтересовался у меня Гарольд. – Где непосредственно твой отчий дом стоит?

– Владение фон Рут, – нетерпеливо ответил ему я. – У нас земли по родовым именам называются.

– Бросить все – и уехать во владение фон Рут, – мечтательно сказал Гарольд, уставившись в низкое серое небо. – Вот там благодать-то!

– Сейчас дагой в живот пырну, – без тени шутки пообещал ему я.

– Ладно-ладно. – Он понял, что перегнул палку. – Хотя и неудивительно, что ты про это не знаешь, у вас таких традиций и нет небось. Видишь ли, Рози – из очень древнего рода девушка, ее предки по отцу, Фареи, сели на престол Асторга еще в Век смуты, а потому почерпнули часть традиций от предыдущих династий, тех, которые правили до них. Да, ты в курсе, что в ее венах течет королевская кровь? Причем сразу двух правящих династий?

– Двух? – удивился я. – Про одну знаю, про вторую – нет.

– Ты чуть вырос в моих глазах, – одобрительно заметил Гарольд. – Я уж подумал, что ты вовсе кота в мешке покупал. Так вот, по отцовской линии она в родстве с Фареями из Асторга, а по материнской – с Линдонами, из Блесса. Матушка ее – племянница, хоть и троюродная, короля Тревиса Третьего. Вот так-то.

– Ты откуда это все знаешь? – не удержался я от вопроса, вертевшегося у меня на языке. – Ты же Рози до школы вроде даже не знал?

– С чего ты взял? – пожал плечами Гарольд. – Знаком не был, а видеть – видел, на чьей-то свадьбе. Или на похоронах? Не помню уже. Больше скажу, мы с ней в каком-то колене даже родня. На самом деле старых родов в Центральных королевствах не так уж и много, договорные браки между ними – норма вещей. Меня вот папаша хотел женить сначала на Изабелле ле Тье из того же Блесса, потом передумал и заявил, что я женюсь на Марии де ла Трийе, дочери графа де ла Трийе из Сонса. Мол, они с графом договорились. А я – ноги в руки – и сюда. Ну их обеих, тем более видел я эту Марию. Вся рожа рябая, и глаза в разные стороны смотрят. Так что тебе грех жаловаться – отхватил грудастую красотку из старинного и богатого рода, да еще и королевских кровей. И в кровать с такой лечь приятно, и интригу, если что, закрутить можно. По линии ее отца до престола ведь, если не ошибаюсь, несколько шагов всего. Не один-два, конечно, но и не десяток, так что с хорошими конфидентами и благосклонностью гвардии… К слову, знаешь, кто капитан гвардейцев при дворе веселого короля Милона Четвертого, дядюшки Рози?

– Кто? – обреченно спросил я.

– Мой троюродный брат Тони, – беззаботно сообщил Гарольд. – Его отца когда-то лишил наследства мой дед, там длинная история была. Но наследство наследством, тем более дело прошлое, а родство родством, и с Тони я с детства дружен. Слу-у-ушай! А давай, если не сложится со школой, ну, если не помрем на инициации или просто не получим печать мага, правда трон Асторга захватим? Тебя – в короли, меня… Ну, не знаю. Может, в наместники, может – еще кем. Я придумаю, чем заняться, у меня фантазия богатая.

– Гарольд, – взмолился я, – дружище, я у тебя спросил, что это за ерунда.

И я ткнул ему под нос перстень.

– Я тебе ответил, – терпеливо сказал он. – Это перстень двух душ. А, понял. Смотри. Такие перстни – парные, их в ряде Центральных королевств по достижении двенадцати лет получают от своих матерей все девушки благородной крови. Девушки могут их принять или не принять. Многие не принимают, сейчас это уже не в моде. Традиция древняя, бестолковая, и для самих родителей девушек очень неудобная. Так вот, если девушка перстни все-таки взяла, то она может воспользоваться ими, а может этого и не делать. К примеру, не встретила она того, кто ее достоин, выдали ее потом замуж за того, кого родители подобрали, да и ладно. После свадебного обряда шкатулку с перстнями в семейную сокровищницу отправят, и все. А вот если нашелся тот, кому она решила реликвию отдать, то начинается совсем другая баллада.

– Это как обручение, что ли? – уточнил у него я.

– Не совсем, – помотал головой Гарольд. – Ты понимаешь, перстни двух душ – это более тонкая материя. По идее то, что ты его принял, на тебя никаких обязательств не накладывает. Формально не накладывает. Рози сама выбрала тебя, она приняла решение и все обязательства по нему. Отдав тебе перстень, она как бы обещает, что будет верна тебе, что бы ни случилось.

– Фух, – выдохнул я.

– Не торопись, – помахал пальцем Гарольд. – Ты-то перстень взял, а значит, как благородный человек теперь обязан соответствовать. Оберегать ее, хранить верность и попросить ее руки у отца. А если ты этого не сделаешь или, хуже того, вернешь ей перстень, а то и спутаешься с другой, то она будет обесчещена. И останется у нее две дороги – или с обрыва в воду, вниз головой, или в орден сестер-хранительниц, под черный покров. Все. Ну и тебе я не позавидую в этом случае – ты же не только ее опозоришь, но и ее род. Отец у нее – человек решительный, такую обиду не спустит и охоту на тебя откроет по всем правилам. В Центральные королевства тебе дорога точно будет закрыта. Как минимум.

– О как. – Мне снова стало пакостно.

– Но даже если он не станет мстить, то все равно тебе конец, пусть даже и не физический. О твоей репутации можно будет забыть, – безжалостно сказал Гарольд. – Свидетелей было полно, то, что ты принял перстень, факт теперь общеизвестный. А дворянин без репутации – хуже простолюдина. Я же говорю, не очень она честно поступила, не слишком правильно. Видать, сильно в тебя втрескалась, ну или думает, что так оно и есть. Или это какой-то очень далеко идущий план, но ожидать подобного от де Фюрьи, по-моему, глупо. Какой из нее стратег? Правда, нельзя не признать, что рассчитано все очень неплохо – и свидетели и повод. И еще заметь: в любой другой ситуации старший де Фюрьи тебе отказал бы, на что ему зять-барон из медвежьего угла, из какого-то там Лесного предела, но теперь…

– Края, – привычно поправил его я. – Лесного края. Откажет – и хорошо.

– Чего – хорошо? – жалостливо посмотрел на меня друг. – По правилам, в этом случае она должна отречься от своей семьи, от своего рода, и последовать за тобой, куда бы ты ни направился. Она последует, поверь мне. Это тебе не неврастеничка Ромея, тут такой характер, замешенный на древней крови, что будь здоров. Но Гастон де Фюрьи не откажет, она не старшая дочь, да и жизнь ты ей спас, причем при свидетелях. Там у них в семейном уложении по этому поводу специальный пункт есть вроде, мне про это кто-то рассказывал. Какая-то древняя история, с отсечением головы влюбленной паре. Слушай, вот ведь дикие были времена, а?

– Бред какой-то. – Я вытер пот со лба. Мороз – а я мокрый стою, как мышь. – Из-за каких-то побрякушек?

– Перстни двух душ – это не просто побрякушки, – назидательно сказал Гарольд. – На них – благословение богов, это знают все, кроме тебя и, может, еще Фалька. И я не завидую той девушке, которая пустила бы перстни в ход, а после нарушила правила, установленные самими богами. Тебя, может, высшие силы и помилуют, а ее – точно нет.