– Молодой человек, – услышал я оклик, когда уже почти подошел к зданию, в котором располагался наш офис.

Поворачиваться и проверять – не меня ли это окликнули, я даже и не подумал. Не уверен, что утром вторника я тяну на это гордое обращение: «молодой человек». «Помятый человек» – это да. «Сонный человек» – тоже да. Но «молодой»? Не стоит себе льстить.

Потому я спокойно продолжил свой путь и крайне удивился, когда меня кто-то прихватил сзади за локоть.

– Вот сейчас не понял? – изумленно сообщил я крепко сбитому мужчине в черном деловом костюме, который это сделал. – В чем дело?

– С вами хотят поговорить, – вполне дружелюбно сказал крепыш. – Пройдемте.

– Это вряд ли, – помотал головой я. – Мне на работу надо.

Я и вправду не хотел этого делать, поскольку уже увидел, кто именно собирается со мной пообщаться. Это была давешняя клиентка нашего депозитария и супруга недавно усопшего Семена Марковича, та самая, которой я вчера звонил. Она стояла у новенького «Ауди А6» и смотрела на меня. Именно на меня. Стало быть, это я «молодой человек».

Вот ведь зарекался делать добрые дела. Прямо вчера зарекался.

– И все-таки, – мягко, но непреклонно попросил меня мужчина. – Бояться нечего, просто моя хозяйка хочет вам что-то сказать.

У меня не имелось никакого желания общаться с его хозяйкой, но при этом устраивать нечто вроде скандала с вырыванием локтя из его рук и быстрой пробежкой ко входу в банк не хотелось еще больше.

Да и чем мне мог повредить разговор с этой долговязой Аллой? Вряд ли меня станут упаковывать в эту дорогую иномарку, вывозить в лес и там пытать. Это все из разряда «русский сериал», в жизни так не бывает. Но даже если бы подобное входило в ее планы, то прихватили бы меня не на Сивцевом Вражке, в самом центре Москвы, а у собственного подъезда. Или даже прямо в нем. Другое дело, что я где-то все-таки прокололся, и это обидно. Хреновый из меня конспиратор.

Ладно, пойду. А то вон Вязьмина идет, очочками поблескивает. Сейчас заметит, что меня под локоток мужчинка куда-то ведет, такого напридумывает.

– Хорошо, – сказал крепышу я. – Но имейте в виду, если вы надумаете меня убивать, то я стану кричать и сопротивляться.

– Я бы тоже так поступил, – одобрил мои намерения мужчина.

Мы пересекли узенькую дорогу, на которой, случается, два больших «внедорожника» разъехаться не могут, и подошли к Алле.

– Это ведь вы мне вчера звонили? – с места в карьер взяла она, пристально глядя мне в глаза.

– Ну я много кому звоню, – неуверенно ответил я. – Служба у меня такая. Я в банке тружусь, вон в том. Сами понимаете, с людьми работаю, потому телефон мое орудие производства.

– Вы, – с уверенностью произнесла Алла. – Это точно были вы.

Я изобразил лицом нечто вроде «Вам виднее». Она подала знак своему телохранителю, тот открыл дверь машины и уселся на водительское кресло. Мы остались с ней один на один.

– Поясню, – опершись на капот, женщина глубоко вздохнула. – Дело в том, что у меня есть в каком-то смысле уникальный талант, до встречи с вами, правда, совершенно бесполезный. Я запоминаю голоса людей. И когда вы мне вчера вечером позвонили, я сразу узнала ваш голос. Точнее, поняла, что слышала его совсем недавно, буквально вот-вот. Я перебрала всех, с кем общалась в этот день, и накануне – все не то. И только под утро вспомнила вас. Уверенности у меня не было, но, поскольку это единственный возможный вариант, то я решила все проверить. И не зря. Это – вы.

Я снова говорить ничего не стал, но добавил растерянности в лицо.

– Откуда вы узнали про то, что ключ на даче? – требовательно спросила Алла. – Это вам сказал он? Семен?

– Мне очень жаль, но я правда не понимаю, о чем вы говорите, – развел руки в сторону я. – Какой ключ? Какая дача?

– Вот этот, – женщина достала из кармашка модного жакета ключ от депозитарной ячейки. – Тот самый, который вчера безуспешно требовал от меня ваш коллега. Он лежал именно там, где вы и сказали, на нашей даче, в нижнем сейфе. Том самом, о котором никто кроме меня и Семы, вообще не знал. Даже те, кто строил дом, и то не в курсе были. Потому что Сема оборудовал это хранилище сам. Сам привез сейф, сам встроил его в стену. Лично. Он ведь рукастый у меня. Был.

Мне очень хотелось сказать: «молодец какой», но я не стал. Очень уж боли много в ее голосе было.

– Вы, Саша… – женщина запнулась. – Вас ведь Саша зовут, я верно вчера услышала?

– Верно, – ответил я. – Саша.

– Так вот. Вы, Саша, точно не могли об этом знать. Никаким образом. Кроме одного. Семен сам попросил вас мне это передать. Не знаю, как ему это удалось сделать, но дело обстоит именно так.

Говоря, она не сводила с меня глаз и когда замолчала, явно ждала какого-то ответа. Естественно, его не последовало.

– Вы так и будете молчать? – спросила у меня Алла.

– Мне нечего вам сказать, кроме одного, – вздохнул я. – Времени почти девять, а я, увы, еще не в банке. Через пару минут начнется рабочий день, и меня оштрафуют за опоздание, чего очень не хотелось бы. Извините за прямоту.

– Да-да, – губы женщины искривила непонятная улыбка. – Это вы извините меня, что я вас задерживаю. Всего доброго!

– И вам до свидания, – с облегчением произнес я и поспешил ко входу.

Интересно, на что она рассчитывала? Что я скажу о том, как общался с ее покойным мужем? К слову – тем еще жуком. Вот зуб даю, в этом нижнем сейфе «налички» небось хватает, хоть он мне и говорил, что это не так.

Хотя – какая разница? Что я, полез бы в их дом вскрывать этот сейф? Да ну нафиг, это уже криминал. Мне такое даже в голову прийти не может.

Да и с этой мадам я требовать ничего не стал бы. Не потому, что благородный, а просто… Не приносят добра такие деньги. Похоже, эти двое и в самом деле друг друга любили. Вон у тетки какие синяки под глазами. Я знаю, отчего такие бывают, зря, что ли, в женском коллективе тружусь? Плакала она много за последнее время, и вряд ли дело было только в том, что у нее завод отжимают.

Кстати, о синяках. Какой же роскошный фингал обнаружился этим утром у Федотовой! Прямо – царь-фингал. Сдается мне, что она вчера с мужем разборки устроила, а он у нее парень простой, не лорд какой-нибудь, вот когда та его достала, он ей и припечатал как следует. Ради правды – Наташка если возьмется, любого допечь может. Есть у нее такая черта.

Ленка сияла, это был ее день.

И самое главное – в кабинете была тишина. Одна с интервалом в час замазывала синяк «тоналкой» и никак не могла добиться необходимого результата, другая получала от этого удовольствие, а я спокойно размышлял о насущном. А именно – о том, что завтра будет интересный день, и не стоит ли в связи с этим маленько подсократить намеченную программу? А именно – точно ли я желаю смотреть на съемки «Магического противостояния»? Ночью уже холодновато, утром на работу идти. Еще там дриада будет, та, что живет по соседству. Кстати – не звонит больше, зараза такая, будто отрезало. И в дверь не стучится. Даже как-то беспокойно мне стало – все ли с ней в порядке?

Ближе к вечеру я решил, что, наверное, ну их нафиг, эти съемки. Приеду, заберу Афанасия у Хозяина кладбища, передам его в надежные руки Мезенцевой и домой поеду. И еще надо будет тонко намекнуть всем трем сторонам сделки о том, что я молодец и сделал это все совершенно бескорыстно, исключительно из лучших побуждений. Из общечеловеческого гуманизма, так сказать. Когда ты хочешь дать кому-то понять, что он теперь тебе обязан, всегда надо ссылаться либо на благотворительность, либо на бескорыстие. По-другому никак. Если подобное не сделать, то люди и впрямь могут подумать, что ты бессребреник.

Вот только ехать туда на метро придется. Все это здорово, но денег-то осталось маловато. Отпускные почти кончились, до зарплаты еще неделя, и в кармане если не ветер свищет, то близко к тому. Блин, вот всем от меня чего-то надо, а такси, если что, ни одна сволочь не оплатит.

Но в целом, настроение, было подпорченное утром, выровнялось и было неплохим в аккурат до того самого момента, пока я не вышел с работы. Точнее – пока я снова не увидел уже знакомую мне «Ауди». Машина была припаркована там же, где и в прошлый раз, и явно это было неспроста. К гадалке не ходи – меня ждет.

И верно. Как только я, делая вид, что ничего и никого не заметил, довольно бодро затопал по тротуару, тут же открылась задняя дверь, Алла вылезла из салона и громко меня окликнула:

– Саша, можно вас на секунду?

Хорошо еще, что я по своей привычке задержался на службе, и основная масса сотрудников уже разъехалась. У нас глазастых и памятливых ребят в банке хватает, объясняй потом тому же Силуянову, о чем это я после рабочего дня с клиенткой беседую. Подобные вещи очень не приветствуются. Помню я, как год назад неплохого парня из операционного уволили за то, что он с главбухом одной обслуживающейся у нас фирмы роман завел. Казалось бы – кому какое дело? А вот и фиг. Безопасность не дремлет. Силуянов так и сказал: «Секс – это прекрасно, но от него до должностного преступления два шага вприсядку. Сегодня он на нее залез, а завтра она на него вскарабкается, и заставит инсайдерскую информацию сливать».

И вышибли парня за порог банка. По собственному желанию, разумеется.

А тут еще хуже. Я только из дверей, а меня уже в машине ждут. Может, я какую документацию спер и продать надумал?

Хорошо хоть камер тут нет, они только над входом висят. Но окна-то тоже имеются.

Я в очередной раз изобразил удивление на лице и даже ткнул себя пальцем в грудь, как бы говоря: «Это вы мне?»

– Саша, просто на пару слов, – заверила меня женщина. – Ну, идите, не будем же мы через улицу разговаривать? Она хоть и узенькая, но все же?

Ну да, проще подойти. Все равно она, похоже, не отстанет.

– Спасибо вам, – сразу же сказала Алла, как только я приблизился к ней. – Не скажу, что все в порядке, проблем по маковку, но теперь хоть будет с чем свои права отстаивать. Нервов и денег уйдет немало, но вот так просто меня уже не утопишь. Да и друзья наши подключились, так что все не так и плохо.

– Рад за вас, – выдал дежурную улыбку я. – Правда, мне до сих пор непонятно, каким боком я к этому отношусь, но тем не менее. Надеюсь, что вся эта ситуация не заставит вас негативно относиться к нашему банку. Поверьте, нам важен каждый клиент.

– Вы крепкий орешек, Александр, – устало произнесла Алла. – Это достойно уважения.

Не переставая улыбаться, я заморгал глазами, давая ей понять, что вообще не понимаю, о чем идет речь. Выглядел я наверняка глуповато, но и черт с ним. Переживу.

– Саша, мне нужен ответ только на один вопрос, все тот же самый. – Алла сцепила руки так, что у нее даже пальцы побелели. – Ведь это он сказал вам, где ключ, правда? Это Семен? Я утром вам уже говорила о том, что сами вы этого никак не могли знать. Что вы – я сама совсем забыла про этот сейф в подвале, мы им сто лет не пользовались. Мы и на дачу эту толком не ездили последние лет пять, если не больше. Саша, просто скажите – это он?

– Ровным счетом не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, – равнодушно ответил я, глядя ей в глаза.

Вот вроде сказал все правильно. Но зачем одновременно с этим я еще и утвердительно кивнул, в ум не возьму. То ли мне ее жалко стало, потому что у нее был голос грустный настолько, что даже мою заскорузлую душонку проняло, то ли еще чего – поди знай. Но – кивнул.

– Это то, что я хотела знать, – с облегчением произнесла Алла. – Значит, он в самом деле и после смерти меня не оставил, как обещал. Вы знаете, Саша, Сема всегда держал свое слово. Если что-то обещал, то делал непременно, даже в убыток себе. Хотя если по правде, что-то в убыток себе он обещал очень редко. Почти никогда. И тем не менее все знали, – если Сольман обещал – выполнит.

– Это да, – раздался голос из машины. – Я такой, что есть – то есть.

В пустом секунду назад салоне «ауди» сидел Семен Маркович и довольно улыбался.

– Саша, можете не отвечать, просто еще раз кивните, – Алла взяла мою руку. – Сема там… Ну… «там». Он счастлив? Ну да, вопрос нелепый, но все-таки… Мне очень важно знать, что теперь у него все хорошо.

– Теперь хорошо, – сказал толстяк, уставившись на меня. – Шура, скажи ей чтобы она не волновалась. Ключ у нее, Леша делает то, что должен, и эти поганцы почти наверняка останутся с носом.

– Это точно последний вопрос? – поинтересовался я у женщины. – Просто предыдущий тоже вроде как крайним изначально был обозначен?

– Последний. – Женщина приблизила ко мне свое лицо. – У меня больше вопросов быть и не может. Как, впрочем, и чего-то другого. Семы нет, из жизни почти ушел смысл. Наверное, вам это покажется смешным, Саша, но мы на самом деле любили друг друга. Мы всегда и все делали вместе, мы были двумя частями единого целого. Потому, наверное, и детей не завели, что нам слишком хорошо было вдвоем. Теперь я одна и вокруг пустота. Единственное, что мне осталось – сберечь дело, в которое мой Семен вложил всего себя.

– Он покинул этот мир навсегда, – я чуть сжал ладонь Аллы. – Сделал то, что был должен, и ушел с легкой душой. Правда, по вам очень скучал.

– Сукин ты сын, – подал голос Сема. – Я же еще здесь?

– Спасибо вам, Саша, – женщина невесомо прикоснулась к моей щеке губами. – Спасибо.

– Не за что, – буркнул я, думая о том, что надо поискать рецепт какого-нибудь зелья, излечивающего от врожденной доброты. – Если вы не против, то я пойду? Дело к ужину, а у меня сегодня даже с обедом не сложилось. Некогда было.

– Прощайте. – Алла отпустила мою ладонь. – Хотя нет, секунду, чуть не забыла.

Она взяла с сиденья свою сумочку, щелкнула замком и достала оттуда достаточно плотный конверт.

– Возьмите, – протянула она его мне. – Сема всегда говорил, что любой труд должен быть оплачен. В вашем случае это более чем оправданно.

Что же ты делаешь, тетка? У тебя голова есть? Совать мне конверт напротив окон банка. Хорошо хоть я к нему спиной стою и Аллу эту непутевую собой закрываю. Если кто и смотрит на нас, то ничего не видит.

– Бери, приятель, – подал голос Сема. – Считай это и моим «спасибо». И сразу гонораром за то, что ты сделаешь чуть позже. Ты меня на Гоголевском подожди, не сочти за труд. Я сейчас с Аллой попрощаюсь и мигом к тебе. Похоже, мне и вправду пора уходить. Меня прямо как что-то изнутри распирает, говорит, что медлить нельзя, а то худо будет.

Я приоткрыл свой «самсонайт», и Алла бросила туда конверт, понимающе мне подмигнув.

– Не грустите, – сказал я ей. – Ему там, куда он ушел, наверное, хорошо. Да к тому же раньше или позже вы с ним встретитесь. Я не сильно разбираюсь в том, как устроен мир, что тот, что этот, но если люди любят друг друга, то они не могут не найти друг друга снова. Звучит это, наверное, сентиментально, или даже пафосно, но уж как есть.

– Ты романтик, мой мальчик. – Алла погладила меня по щеке. – Постарайся не стать таким, каким ты был утром. Не понарошку, а на самом деле. Ты же понял, о чем я говорю?

После этих слов она села в машину, дверь, закрываясь, мягко чмокнула, и «ауди» рванула с места в карьер.

Эх, мадам, кабы дело было только в том, чтобы не стать таким, как утром. Это бы еще ничего…

На Гоголевском я нашел пустую скамейку, благо погода сегодня была не ахти и таковые на бульваре встречались. В теплые весенние и летние вечера здесь подобного не встретишь, поскольку это место любимо горожанами. Здесь довольно-таки тихо, несмотря на то, что это самый центр, да и сам по себе бульвар очень красив и по-старомосковски уютен. Опять же – отсюда до Арбата с его кафешками и развлечениями, которым нет счета, рукой подать. Но то в хорошую погоду. А в такой прохладный позднелетний вечерок народ хоть и есть, но он больше прогуливается, чем сидит.

Открыв сумку, я сразу же сунул нос в конверт, разумеется, не доставая его наружу. Чего врать – мне было интересно, в какую сумму Алла оценила мои услуги. Скажу больше – это вообще была первая мзда такого плана, которую я получил в жизни. И не такого тоже. Мне как-то до этого конверты с деньгами не вручали, разве что только гости на свадьбе да коллеги на день рождения. Но это все не считается, особенно «деньрожденные» деньги. Это вообще, по сути своей, небольшая «пирамида». Ты весь год сдаешь по двести рублей на чужие днюхи, чтобы в твой день рождения эти деньги к тебе вернулись с ма-а-а-ааленьким процентом и позволили тебе организовать праздничную «проставу», не подвергая свой кошелек разорению. Эдакий фонд взаимопомощи.

А покупать меня некому. Должность не та. От меня любому злоумышленнику пользы как от козла молока. Я же ничего не знаю и ни на что не влияю. Вот начальник операционного – это да. Он платеж отправить после окончания банковского дня может, или еще чего такое обеспечить, вроде послабления по тарифам, как ВИП-клиенту. «Кредитники» выдачу денег пролоббировать могут, подобное всегда в цене. Все ведь зависит от того, в каком виде перед кредитным комитетом предстанет потенциальный заемщик и под каким соусом будет подано его досье.

Мои же труды – они вне интересов кого-либо вообще. Я просто перекладываю бумажки с места на место.

Денег было много. Ну на мой неизбалованный крупными суммами взгляд. Настолько много, что лучше бы их было меньше. На глазок – тысяч триста рублей, не меньше. Скорее, даже больше. Причем новомодными двухтысячными купюрами.

Я закрыл «самсонайт», прижал его руками к животу и глубоко вздохнул.

Ну не знаю, чего там дальше будет, одно понятно точно – на такси мне теперь денег хватит. Перефразируя слоган одного очень хорошего фильма, мне теперь денег хватит на очень много поездок на такси.

– Дядя, а почему ты такой грустный? – услышал я детский голос, поднял глаза и увидел, что передо мной стоит очаровательное белокурое существо лет шести, с огромными бантами и невероятно синими глазами. Стоит, держит в руках мороженое и смотрит на меня.

– Жизнь затюкала, – не стал скрывать я. – Как мячиком о стену.

– Хочешь мороженое? – спросила у меня девочка. – Оно вкусное!

Я рассмеялся, ледок сомнений и предчувствий, было появившийся где-то там, внизу живота, начал таять. В конце концов, не совсем все еще вокруг сгнило. До тех пор, пока есть дети, готовые поделиться мороженым с незнакомым человеком просто потому, что им стало его жалко, у мира есть шанс.

– Танюша, – к девчушке подошел мужчина, как видно, ее отец. – Ты куда убежала?

– Вот, с дядей говорю, – невероятно серьезно ответила ему девочка. – Ему плохо.

– Ну не то чтобы, – поспешно сказал я. – Просто день выдался не из лучших.

– Бывает, – произнес мужчина, внимательно глядя на меня.

И правильно. Уродов нынче развелось сильно много, тех, которые напрочь не понимают, где грань проходит между просто злом и запредельностью.

– Спасибо тебе, Танюша, – поблагодарил я девочку. – А мороженое я потом себе сам куплю. Честно-честно!

– Смотри, обещался, – погрозила мне пальчиком девчушка, и они с отцом потихоньку отправились вниз по бульвару, беседуя о всякой всячине, вроде розовых слоников.

«Дай тебе бог хороший жизни, малышка, – подумалось мне. – И чтобы ты не вляпалась в какую-нибудь сверхъестественную ерунду, вот как я. А если и вляпаешься, то пусть тебе обязательно повезет, и ты выйдешь из нее целой и здоровой».

Семен Маркович появился только минут через десять, я его издалека заприметил. Дело к осени, небо в тучах, потому смеркаться начинает рано, и синеватые отблески призрака на дорожке Гоголевского бульвара не заметить крайне сложно. Даже если тебя обуревают противоречивые мысли.

– Спасибо тебе еще раз, Саша, – сказал он мне и попытался присесть рядом на скамейку. Это у него сделать не получилось, но он не очень-то и расстроился. – И вот еще что. Я тут вчера тебя обругал, так ты меня прости. Не со зла ведь, на нервах.

– Что? – я не сразу понял, о чем он ведет речь. – А, это… Да я уже забыл. Дело обычное, все иногда из себя выходят.

– Алле зачем соврал, сказал, что я уже ушел? – полюбопытствовал он. – Чтобы успокоить, или?..

– Или, – не стал скрывать я. – Скажи я, что вы поблизости ошиваетесь, она бы дергала меня без остановки. Кстати – надеюсь, она мне поверила?

– Странно, но да, – рассмеялся призрак. – Вообще-то Аленький никому никогда не верит, есть у нее такая черта. А тут прямо на удивление. Так Вадику, водителю, и сказала: «Он ушел. Теперь совсем ушел, я это чувствую». Так что не волнуйся, она тебя больше не побеспокоит.

– Хотелось бы верить, – я проводил взглядом симпатичную девушку, проходящую мимо, и еще сильнее понизил голос. Не хватало только, чтобы меня за психа приняли. Сейчас граждане бдительные стали, мигом «скорую» вызовут. – Мне лишние проблемы не нужны. И так жизнь не сахар.

– Слушай, а ты все-таки кто? – спросил Семен Маркович. – Я так и не понял.

– Ведьмак, – ответил я. – Понятней стало?

– Нет, – не стал врать толстяк. – Это как ведьма, только мужчина?

– Что-то вроде того, – согласился я. – Правда, подозреваю, что ты о ведьмах не сильно много знаешь. Максимум то, что видел в детстве в фильмах вроде «Вия».

– Так и есть, – подтвердил Семен Маркович. – А они другие, эти ведьмы, да? Не такие, как в кино?

– Лучше тебе не знать, – искренне посоветовал ему я. – Там все очень непросто.

– Ну и ладно, – весело ответил призрак. – Да и неважно это уже. Скажи, Саша, а как это будет? Ну когда ты меня…

– Быстро, – подумав, произнес я. – И не больно. А что на той стороне – я не знаю, по крайней мере, пока. Но, думаю, не так там и плохо, обратно-то никто не возвращался.

– Главное, чтобы мне разрешили Аллу дождаться, – обеспокоенно заметил Семен Маркович. – Вот ведь, я же сейчас землю покидаю, а ощущение такое, будто в обычном аэропорту регистрации на рейс жду.

– Уместная аналогия. – Я огляделся вокруг, удостоверился, что рядом никого нет, и поднял правую руку. – Как-то так оно и есть на самом деле. Ну что, Семен Маркович, пора.

– Прощай, Саша, – толстяк поднес свою ладонь к моей. – Береги себя.

– Легких дорог, – ответил ему я, и наши руки слились в одно целое.

В тот же момент меня изрядно тряхнуло, правда, было неясно – то ли это произошло физически, то ли на ментальном плане. Горло перехватило, и стало тяжело дышать. Знаете, как бывает, когда ты пришел в жару домой, а в холодильнике стоит непочатая бутылка газировки – «Пепси» там или «Фанты». Вот ты ее, ледяную, открыл и сходу стакан маханул. Газ мигом забивает пересохшее горло и в какой-то момент резь от пузырьков газа даже начинает причинять боль. Но одновременно ты испытываешь и некоторый катарсис от удовольствия – оно же холодное, вкусное!

Здесь было то же самое. Именно сейчас я понял, что те бедолаги с лесной поляны и в самом деле были лишь тенями прошлого и отголосками своей же памяти, безликими и чужими как для жизни, так для смерти. Они слишком долго существовали в не-жизни, так долго, что даже та сторона про них забыла.

Что уж говорить о тех ощущениях, которые я сейчас испытывал? Чужая жизнь, проходила через меня, как вода через фильтр. Описать это невозможно, как невозможно описать всю прелесть того самого весеннего дня, когда ты впервые понял, как на самом деле велик и прекрасен этот мир, и что ты в нем непременно будешь счастлив.

Теперь я знал про Семена Марковича все, я на секунду стал им, и весь его жизненный путь был передо мной – от первого крика до того момента, когда он начал срывать галстук с шеи, задыхаясь от боли, взорвавшей грудь.

А потом он ушел. На миг я увидел яркие звезды в прозрачно-голубом утреннем небе, и одна из них сияла невыносимо ярко и невероятно притягательно. Настолько, что я захотел раствориться в ее блеске, слиться с ней в одно целое и стать частью этого неба.

Вот только небо какого мира и звезды какой галактики я увидел, сказать не возьмусь. И еще раз созерцать эту небесную механику не желаю. А ну как в следующий раз я не смогу заставить себя остаться тем, кто я есть, и вернуться туда, откуда пришел? Слишком яркие эти звезды для меня. Слишком синее небо там, куда я проводил Семена Марковича.

Нет уж, доброй волей и забавы ради недавно умерших отправлять на встречу с вечностью я больше не буду. Только по необходимости, когда припрет. Чересчур непростое это дело. Переоценил я свои силенки, прямо скажем.

А вот интересно – с практикой опыт приходит? В смысле – притупляются ли ощущения, или тут всякий раз как первый? Боюсь, просто так ответа мне не получить, если только эмпирическим путем. Тем, который пролегает левее проб и правее ошибок.

Обо всем этом я размышлял, пока качался в вагонах метро, шагал по переходам и топал по улице в сторону дома. Так-то я в метрополитене какую-нибудь киношку смотрю или книжку читаю, а тут прямо мысли навалились. И я был очень недоволен, когда меня от них оторвал сигнал смартфона. Но не ответить было нельзя. Это звонил Нифонтов. Не то чтобы он стал для меня большим авторитетом, это не так. Но о встрече-то завтрашней все равно договариваться надо?

– Ну наконец-то, – вот так запросто, без всяких приветствий, сразу заявил он мне. – Набираю, набираю, а абонент все не абонит. Женька тут даже волноваться начала, места себе не находит, гадает – не случилось ли чего?

По всем законам драматургии, где-то на заднем фоне в этот момент должны были раздаться недовольные девичьи восклицания. Но – нет. Тишина и спокойствие. Так что – либо это правда, либо Мезенцевой рядом с Николаем нет. Второе, как мне думается, более вероятно.

– В метро ехал, – объяснил я. – В центре-то смартфон сигнал еще подтягивает, а на радиальных ветках уже нет.

– Как вообще? – заботливо поинтересовался Нифонтов. – Все ничего?

– Помаленьку, – в тон ответил я. – Работа – дом, все как всегда.

– Ну не все, – возразил мне он. – Книгу же ты раздобыл ведьмачью? Мы не смогли, а ты запросто. Да еще и слугу покойничка к нам пристроить хочешь.

– Планы изменились? – чуть напрягся я. – Не нужен вам Афонька?

– Нужен-нужен, – успокоил меня оперативник. – Заберем непременно. Я, собственно, за тем и звоню. Во сколько за ним поедем?

– Да ближе к ночи, наверное, – предложил я. – Часиков в одиннадцать.

– Хорошо. – Николай помолчал. – А потом у тебя какие планы?

– Такси вызову и домой вернусь. Четверг не выходной, на работу идти придется. Надо хоть немного поспать.

– Просто есть одно предложение, – как всегда, начал напускать туман Николай. – Но об этом завтра поговорим. Давай-ка я за тобой после работы заеду, мы поужинаем и за едой все обсудим? И сразу, как дополнительный аргумент – ты, я и Евгения. Она тоже будет. Как тебе такая завлекалочка?

Сказал бы я тебе, как оно мне, да воспитание не позволяет. После твоих предложений всегда какая-нибудь дребедень и начинается. И ни одна Евгения в виде компенсации не проканает.

– Заезжай, – тем не менее согласился я. – Только давай так – к банку не подъезжай. Не надо. Давай у «Арбатской» в семь вечера, там есть, где машину приткнуть.

– Идет, – легко согласился оперативник. – Тогда – до завтра.

И, не дожидаясь моего ответа, он повесил трубку. Сама вежливость.

В общем, одна у меня отрада осталась. Мой дом – моя крепость. Приблизительно так я и думал до того момента, пока не вошел в квартиру. Если точнее – на кухню.

Увидев Родьку и Вавилу Силыча, молча сидящих на табуретках с непроницаемо-каменными лицами, я понял – рухнул мой последний бастион, который до того был нерушим. И здесь меня ждет какой-то сюрприз. Хотя – все логично. Если день с утра пошел кувырком, глупо ждать, что к вечеру ситуация выправится.

– Не ходите вокруг да около, – попросил я эту парочку. – Давайте уж сразу, в лоб. Добивайте меня, как загнанную лошадь.

Слуга и подъездный переглянулись.

– Разговор у меня к тебе, Александр, – откашлявшись, произнес Вавила Силыч. – О соседке твоей, Марине.

– Силыч, ты меня не пугай, – начал волноваться я. – Что с этой задрыгой случилось? Она в порядке?

– Нет-нет-нет, – успокоил меня подъездный. – Жива-здорова, не переживай! Полностью готова к битве. Вот, глянь-ка!

И Вавила Силыч достал из кармана своего одеяния небольшой смартфон. Модель была старая, но добротная. У меня такой когда-то был. Да он и сейчас где-то в ящике валяется, вместе со старыми пультами от телевизоров и прочим хламом, от которого проку нет, а выкинуть его жалко. У каждого мужчины такой ящик имеется.

– Вот. – Подъездный показал мне фотографию Маринки в одеяниях Верховной дриады. Снято было явно из все той же вентиляционной шахты. – Смотри, какая она молодец.

Ради правды, изумрудно-зеленый плащ ей шел, шарма добавляла и брошь, скалывающая одеяние пол горлом, и сложенные в хитроумную прическу волосы, и белоснежные обнаженные руки, контрастом выделяющиеся на общем фоне. Теперь это было не непонятное существо из алкогольных кошмаров, а красивая женщина, от которой веяло тайной.

– И правда, – признал я. – Не ожидал. Слушай, Вавила Силыч, а ты молодец, в ногу с эпохой шагаешь. Вон смартфоном обзавелся.

– Да это только чтобы Марину сфотографировать, – внезапно смутился подъездный. – Ну показать кое-кому, а то не верят мне, понимаешь.

– Четырнадцатый дом, – понимающе кивнул я. – Они?

– Они, – подтвердил подъездный. – Саш, ты бы это… Ну как сказать…

– Вот что вы как телки на привязи? – раздалось из-за холодильника, а после оттуда, кряхтя, вылез Кузьмич. – Мычите, мычите, а толку!

Кузьмича я уважал. Помимо невероятной основательности в нем, если можно так сказать, ощущалось время. Он видел и знал столько, что мне в его присутствии становилось как-то не по себе. Все-таки сидеть за одним столом с тем, кто еще чуть ли не Рюриковичей застал – это, знаете ли…

– Ляксандр, – подошел ко мне Кузьмич. – Ты давай, мужиком будь. Маринка эта – она шаболда еще та, тут спору нет. Лет сто назад я бы первым ей ворота дегтем вымазал, не сомневайся. Но она с нашего дома. А коли так – надо помочь. Смекаешь, о чем я?

– Вроде уже помог. – Я по-прежнему не понимал, чего они все от меня хотят. – Наводку на победу я ей дал такую, что не выиграть невозможно.

– А плечо подставить? – требовательно спросил Кузьмич. – Съездий с ней на тот погост, если чего – подскажи, подсоби. Не чужие же вы с ней люди.

– Дядя Кузьмич, что-то ты темнишь, – засомневался я.

– Годы мои не те, чтобы попусту языком молоть, – насупился подъездный. – Ладно, не хочешь так, по-другому скажу – обчество тебя просит о том.

– Верно-верно, – раздалось из-за вентиляционной решетки. – Очень просим.

Судя по шебуршанию, там сейчас собрались все подъездные из нашего дома, но из врожденной вежливости присоединяться к нам они не спешили.

– Ни у кого в районе такого жильца нет, чтобы в «Магическом противостоянии» участвовал, – пояснил Вавила Силыч. – Только у нас.

– Понятно, – сел на табуретку я. – Либо поспорили, либо похвастались.

– А чего бы и нет? – рассудительно заметил Кузьмич. – Коли у нас есть то, чего у других нет, то грех тем не погордиться. Так что ты давай, помоги девке-то. Уважь обчество.

– Уважу, чего теперь с вами поделаешь, – согласился я. – Родька, чайник ставь.

– И вот еще, – степенно продолжил Кузьмич. – Ляксандр, ты нас не прогонишь, если мы в субботу придем к тебе на Марину нашу поглядеть? Мы как-то привыкли уже к твоему дому. Безобразий никаких не будет, ты не сомневайся.

– Конечно, приходите, – согласился я и с этой просьбой. – Буду рад.

В конце концов – много ли народа может похвастаться тем, что смотрело реалити-шоу в компании подъездных?

– Вот и хорошо, – удовлетворенно засопел носом Кузьмич. – А ты, Вавилка, потом не забудь Ляксандру коробочку вернуть.

– Какую коробочку? – заинтересовался я.

– Да вон ту, где портрету девки этой непутевой глядеть можно. – Кузьмич ткнул пальцем в телефон, который Вавила Силыч до сих пор не убрал в карман.

– Хозяин, я просто подумал, что ты этим смарт-фо-ном не пользуешься, вот и того… – Родька замялся. – Этого…

Этот телефон не похож на тот, что у меня был.

Это мой и есть!

То ли плакать надо, то ли смеяться…