– Сейчас не понял, – это все, что я смог сказать, увидев то, что происходило перед квартирной дверью.

Точнее – не происходило, поскольку оба персонажа, отиравшиеся перед ней, ничего особо и не делали.

Родька просто стоял, вальяжно опершись на длинную рукоять молотка, который обычно лежал в моем ящике для инструментов, и внимательно следил за здоровенным котом дымчатого окраса, который расположился напротив него и, откровенно скучая, полировал когти своей левой передней лапы когтями же правой передней лапы.

– Вот он, – обрадовался при виде меня Родька. – Я же говорю – нет хозяина дома! А без него внутрь жилища никому ходу нет. А тебе – особо.

Кот, выслушав его, презрительно фыркнул и прекратил свое занятие, его кривые когти скрылись в мягких подушечках лап.

– Приперся вот этот и говорит: «Мне твой хозяин нужен», – с видимым облегчением вещал тем временем мой слуга, не отпуская, впрочем, рукояти молотка. – И внутрь рвется. А от него кладбищем за версту разит! На что нам тут такие гости? Сейчас этот, потом еще кто припрется, а там и пойдет, и поедет! Хозяин, послушай меня, гони его в шею, этого усатого!

Сам кот на слова Родьки никак не реагировал, он тем временем величественно повернул голову ко мне, склонил ее к плечу и с интересом таращился на меня своими узкими, пронзительно-зелеными глазами.

И явно понимал все, о чем шла речь, поскольку, когда Родька замолчал, я с величайшим недоумением осознал, что кот улыбается!

Не скажу, что это было крахом моего представления о мироздании, особенно в свете событий последнего времени, но улыбающийся кот – это вам не сварливый призрак и не ведьма с десятивековой историей. Этих последних хоть как-то можно воспринять, в конце концов, и те, и другие даже в литературе описаны, причем не художественной, а околонаучной.

Нет, коты с улыбкой тоже есть в мировой классике. Но в какой именно! И что дальше меня ждет? Тру-ля-ля и Тра-ля-ля? Или Безумный Шляпник?

Черт, может, я просто сошел с ума, и все, что вокруг меня происходит, это только замысловатый бред моего воспаленного мозга? И я вовсе не стою здесь, возле лифта, созерцая улыбающегося кота и непонятное существо, которое тискает рукоять молотка, а лежу привязанным к кровати в соответствующем учреждении, накачанный галоперидолом?

Кот что-то проурчал, его роскошные усы встали торчком.

– Хозяин это мой, – проверещал Родька. – Чего мне тебе врать?

– Стоп, – попросил я обоих, присел на корточки и привалился спиной к стене. – Граждане, у меня сегодня был очень трудный день и не менее трудный вечер, потому голова вообще не варит. Давайте по порядку, хорошо?

– Хорошо, – с готовностью согласился мой слуга. – Сижу я, значит, у телевизора. Точнее – мы. Вавила Силыч в гости зашел, ну, и Кузьмич заглянул. Да еще Тимоха из первого подъезда тоже подтянулся. Он хоть и молодой, но толковый. Сегодня же суббота, как раз «Магическое противостояние» идет. Такая это потеха, животики надорвать можно! Жалко только, что два выпуска я пропустил, пока мы в деревне были. Но ты не переживай, хозяин, мне Силыч с Кузьмичом все обстоятельно обсказали про то, что там показывали!

– Ну хоть за что-то можно быть спокойным, – порадовался я за слугу, гадая о том, почему я должен за это переживать. – Дальше.

– Дальше, – почесал в затылке Родька. – Дальше чай пошли пить. Гости в доме, как их чаем не напоить? Я покон знаю и достоинство твоего дома не уроню.

– Значит, опять мне завтра в магазин идти, – подытожил я. – И? Родь, не беси меня!

– А потом приперся этот, – показал лапой на кота слуга, причем тот, подтверждая его слова, кивнул. – Силыч его сразу учуял и забеспокоился, мол, «Что-то могилкой потянуло». Сбегал, посмотрел и рассказал, что гости у нас. И верно – вот этот у двери сидит и говорит: «Дай войти, у меня дело к хозяину твоему. Послание для него».

– Кто говорит? – обреченно уточнил я.

– Он. – Родька показал на кота. – Кто еще? Но мне таких гостей у нас дома не надо. У нас тут не погост.

Самое забавное, что после его объяснения, пусть и бессвязного, мне стало чуть полегче. Я начал догадываться, от кого сюда пожаловал этот посланник. И о том, что, возможно, не очень-то это кот.

– Приношу извинения за поведение своего слуги, – обратился я к коту, который все так же не мигая смотрел на меня. – Вас прислал ко мне Хозяин Кладбища, ведь так?

– Муррр, – подтвердил кот.

– Он, – перевел Родька. – Только непонятно мне, хозяин, чего это ты извиняться вздумал?

Невесть откуда появившийся в нашей компании Вавила Силыч отвесил ему затрещину и сказал:

– Александр, я тебя душевно прошу – ты только этого вот в дом не зови. Ведь потом повадится сюда ходить – ввек не отвадим. Знаю я кладбищенскую живность, сталкивался.

Кот что-то коротко прошипел, повернувшись к подъездному, но тот и глазом не моргнул, да еще и зубом вызывающе цыкнул, мол: «Имели мы вас в виду».

А вот это уже серьезно. Одно дело бредни моего мохнатого приятеля, у которого семь пятниц на неделе, и совсем другое – предупреждение подъездного, существа знающего и обстоятельного.

Ладно, это все здорово, но перейдем уже к делу. Надо же узнать, что от меня Хозяину Кладбища понадобилось.

И потом – оно, конечно, вокруг ночь, опять же летняя суббота, половина жильцов по дачам разъехалась, например, мои соседи точно туда умотали на своем «опельке», но все равно не дело такие дискуссионные клубы на лестничной площадке устраивать. Еще увидит кто, как я с котом разговариваю, греха потом не оберешься.

– Подытожим, – предложил я, и все три собеседника повернули головы в мою сторону. – Что у вас ко мне за дело? Точнее – у того, кто вас послал?

Кот снова мявкнул, а после зашипел, как бекон на сковороде.

– Его хозяину любопытно знать, как у тебя дела, – с готовностью перевел с кошачьего на русский Родька. – И спрашивает, не хочешь ли ты нанести ему визит?

Врать не стану, не числилось подобное в моих ближайших планах. Теплых воспоминаний о том месте, где правил хозяин этого кота у меня не осталось, вопросов, ответы на которые мне мог бы дать только он, тоже не возникало покуда. Так чего ради тащиться в это царство мертвых? Просто так, походить, поглядеть? Так там не экскурсионный маршрут, у того места другая суть.

Хотя раньше или позже я бы все равно там оказался. Без вариантов. Сейчас вопросов нет, потом появятся. Да и про ту же Мару он точно знает немало, не то, что нелюбопытная Мезенцева. Другое дело, что он меня и послать может куда подальше, с него станется.

– Непременно, – твердо ответил я. – Обязательно загляну к нему в гости, прямо на следующей неделе. На выходных.

Хочешь – не хочешь – идти надо. Не та это персоналия, от приглашений которой отказываются. Вроде бы власть этого существа не так уж и велика, ограничивается всего-то одним московским кладбищем, но это ничего не значит. Знания и опыт его безмерны, и это перетягивает все остальное. Для меня потеря расположения Хозяина Кладбища будет крайне неприятна, поскольку именно он мог мне рассказать о мире мертвых больше кого бы то ни было. О моем новом мире, если говорить точнее.

– Пшшшш! – вальяжно произнес кот и почесал лапой за ухом.

– Как-то так его хозяин и предполагал, – перевел Родька, а после добавил уже от себя: – Все, теперь проваливай отсюда!

Кот презрительно смерил его и подъездного взглядом, текучим движением скользнул ко мне, на секунду обвил мои ноги своим хвостом, скакнул на перила лестницы и сиганул с нее вниз, прямо в пролет!

– Фига себе! – охнул я. – Убьется!

– Этот? – в один голос сказали Родька и Вавила Силыч. – Да ни в жизнь!

Я подошел к лестнице и глянул вниз. Тишина, пустота. Никакого намека на присутствие нежданного кладбищенского гонца.

– Дядька Вавила, а за что ты меня ударил? – поинтересовался у подъездного мой слуга. – Я же все правильно говорил.

– А с какого ты задумал хозяина своего жизни учить? – подбоченился подъездный. – Ты кто такой есть? Слуга его. Так и веди себя соответственно, уважительно. Воли ты много взял, Родион, вот что я тебе скажу. И если Александр тебя не хочет приструнить, то я за него это сделаю.

– Это да, – задумчиво сказал я. – Много я тебе воли дал, Родька.

Мой мохнатый приятель забеспокоился, заерзал по полу и отпустил рукоятку молотка, которая моментально бахнула Вавилу Силыча по ноге. Ну или как это у него называется?

– Ай! – даже подскочил подъездный от неожиданности. – Что же ты за телепень такой? Все у тебя не того! То дров нет, то угля, а поутру и котел с… ссс… Сперли!

– Больно, да? – виновато, но при этом с надеждой спросил у него Родька.

– Унизительно! – рявкнул Вавила Силыч. – Полено ты березовое, принесло тебя в мой дом на мою же голову!

– Я не хотел, – привычно протарахтел Родька. – И больше не буду!

Вроде бы и забавно все это, а мне почему-то захотелось перенестись в тот день, когда я бежал по Гоголевскому бульвару, и убить в себе доброго самаритянина. Если проще говорить – просто пройти мимо той скамейки, на которой помирал старый ведьмак Захар Петрович. В смысле – пройти мимо, не останавливаясь.

В конце концов, у меня тоже есть предел терпения. Иногда и тишины хочется. И чтобы ты никому не нужен был, никто у тебя над ухом не зудел и ничего от тебя не требовал.

Как видно, Вавила Силыч что-то по моему лицу понял, потому как он приоткрыл дверь, сгреб Родьку за шиворот и втолкнул в коридор квартиры. После прихватил молоток и сам отправился внутрь, сказав мне перед этим:

– Ты, Саш, давай, домой иди. Чайку выпей и спать ложись. А можно и без чаю, сразу на бочок. Вид у тебя больно заморенный.

– Я пирог испек, – донеслось до меня из коридора.

– Вот я тебя инструментом! – рыкнул подъездный от двери, за ней что-то грохнуло, а после Родька испуганно взвизгнул.

– Дурдом, – констатировал я, пожалел, что года два назад бросил курить, и отправился домой.

Не надо мне никакого чаю. Я даже в душ не пойду. Что там – даже ругаться по поводу пустых пакетов из-под чипсов и пластиковых жбанов с надписью: «Лидский квас», валяющихся на столе в комнате, и то не стану. Спать хочу.

Точнее – забыться.

Наутро, а оно наступило у меня где-то в полдень, в комнате была идеальная чистота, а у Родьки вид был прямо по уложению Петра Алексеевича, того, который Первый, – лихой и придурковатый. Как и положено лицу подчиненному перед лицом начальствующим.

– Завтрак готов, – сказал он мне, только заметив, что я открыл глаза.

– Это хорошо, – потянувшись, похвалил его я. – Это ты молодец. Но дисциплинарного взыскания тебе все одно не избежать.

– Чего мне «все одно»? – озадачился мой слуга.

– Огребешь ты по-любому, – пояснил ему я. – Прав Вавила Силыч, распустил я тебя.

– Зря ты, хозяин, – проникновенно сказал Родька, голос у него задрожал, нос усиленно засопел. – Я же все для тебя, ты же знаешь. Вон Антипку поколотил, да еще как! А сегодня-то, сегодня! Уж расстарался так расстарался!

– Что «сегодня»? – привстал я на кровати.

– Так эта приходила, – Родька потыкал лапой в направлении потолка. – Три раза. А ты спишь. И что я, позволю какой-то там… Ну короче – девок много, если из-за каждой недосыпать, то никакого здоровья не хватит.

– Ты чего учудил? – даже икнул я.

Мне представилась картина в стиле Хичкока – истерзанное тело Маринки, багровые ручейки крови на ступенях подъездной лестницы, и злорадный хохот Родьки, стоящего над трупом с ножом в руке. Или молотком? Нет, ножом, проломленный череп смотрится не так выгодно, как заляпанная кровью белоснежная женская блузка.

– Она в дверь ни свет ни заря трезвонить начала, – явно гордясь собой, начал вещать Родька. – Куда это годится? Ну я и того!

– Чего того? – я испытал огромное желание взять его за мохнатую грудь и как следует потрясти. – Говори уже! Чего ты ей сделал?

– Ей? – Родька почесал затылок. – Ничего я ей не сделал. Нет, кабы я мог чего ей сделать, она бы у меня с непроходящими ячменями под обеими глазами ходила. А еще типун ей на язык посадить можно, тоже хорошая штука! Но я решил все по-другому. Я к этому делу подошел кре-а-тив-но!

Новые, до того ему неведомые слова Родьке очень нравились. Не все из них он мог произнести целиком, не по слогам, но все равно использовал неологизмы исправно. Любимыми в настоящее время были «смартфон», «интеллектуал», «позитивный» и, собственно, «кре-а-тив-но».

И ведь что интересно – в отличие от попугая, он понимал, о чем идет речь. Потому мне и стало сейчас по-настоящему страшно. Креатив в его исполнении – это могла быть практически любая «жесть».

– Я проводок перерезал! – раздувшись от осознания собственной весомости, наконец выдал информацию мой слуга. – Нет проводка – звонок не звонит. Она, правда, еще и стучала, но я дверь в комнату закрыл, да и все. А смартфон твой в тряпицу замотал и в хлебницу убрал.

Точно, я вроде бы слышал дверной звонок, но он быстро стих, а я повернулся на другой бок и снова заснул.

– Проводок? – выдохнул я. – Перерезал? Тот, что на стенке, рядом с потолком?

Родька кивнул и подбоченился. Вот мол, хозяин, каков я. Ну да, бывает, что портачу, зато усердия сколько, трудолюбия.

И да, это самый что ни на есть креатив. Он решил возникшую проблему самым незатейливым способом – взял и перерезал проводок звонка. Чего проще?

Блин, придется мастера вызывать. Я сам, увы, в этом вопросе совершенно безрукий. Гвоздь в стенку, понятное дело, вобью, а вот проводок соединить – это уже вряд ли. Точнее – вряд ли результат воспоследует. Током меня шарахнет непременно, но звонок как до того не звонил, так и потом звонить не будет.

– О, опять приперлась, – поднял лапу вверх Родька. – Вот же ей неймется!

И правда – в дверь кто-то стучал, причем, похоже, ногой.

– Есть такие люди, Родион, которым проще открыть дверь, когда они этого очень хотят, – вздохнув, сказал слуге я. – В этом случае проблем у тебя будет куда меньше. Она раз пришла, два пришла – и все впустую, ей не открыли. А на третий раз она МЧС вызовет, и они просто вынесут дверь подручными средствами.

– А МЧС – это кто? – заинтересовался Родька.

– МЧС – это МЧС, – я встал с кровати. – Все, брысь в шкаф или куда там еще. Пойду, узнаю, что ей надо.

– А порты-то? – слуга подбежал к креслу, куда я вчера покидал свою одежду. – Хотя да, девка-то лядащая, чего ее стесняться?

Интересно, что он вкладывает в слово «лядащая»? Но хорошо, что Маринка его не слышала, она бы даже и гадать не стала, сразу бы его прибила. А потом еще чучело набила и из него сенсацию раздула. Мол – вот как они выглядят, марсиане!

Мне, к слову, тоже перепало изрядно. Как только я открыл дверь, то меня для начала обматерили, причем настолько заковыристо, что заслушаться можно было. Не во всякой пивной такие обороты услышишь, и не во всякой автомастерской.

Потом, сразу же после этого, меня нежно облобызали в обе щеки, сообщили, что хоть я и гад такой, но по мне кое-кто соскучился, а после пожурили за то, что я завел себе нехорошую моду встречать гостей в трусямбах. Не то, чтобы это сильно раздражало взгляд одной юной и совсем еще невинной особы, но все-таки нечто неправильное в этом есть.

– Что у тебя со звонком? – Маринка направилась в кухню. – Утром сначала работал, потом перестал.

– Враги сломали, – ответил я из комнаты, где натягивал на ноги джинсы.

– Знаю я твоих врагов, – серебристо засмеялась Маринка. – Лень и бесхозяйственность. В один прекрасный день они разрушат всю твою квартиру.

Скрипнула дверь шкафа, в появившейся щели я увидел перекошенную от злости мордочку Родьки. Я показал ему кулак и покачал головой, как бы говоря: «Попробуй только». Мой слуга покорно кивнул, а после демонстративно завязал узел на одном из моих галстуков, которые болтались рядом с ним.

– Кто бы уж говорил – возмутился я, прихватил с кресла футболку и направился к гостье – У тебя самой, между прочим, вся квартира грязными чашками уставлена. Напомнить почему?

Маринка промолчала. И правильно поступила.

Дело в том, что моя очаровательная соседка кофе пить очень любила, а чашки после этого мыть нет. Мытье посуды вообще не входило в число ее любимых занятий, но при этом тарелки, ложки и вилки задействовались гораздо реже, чем чашки. Да и в целом готовка не была ее коньком, зато она знала все более-менее приличные места общепита в округе, а в смартфоне напротив некоторых мужских имен имелись примечания, вроде «Сергей, ужин» или «Антон, обед». Это были те бедолаги, в компании которых при необходимости (читай – во времена финансовой нестабильности) можно было пойти перекусить, но при этом правило «кто девушку обедает, тот ее и танцует» не соблюдать. Безнадежная влюбленность даже в наше циничное время имеет место быть, это факт. Иногда из рядов этих простаков кто-то выбывал, но на его место практически сразу заступал кто-то новенький. При всей своей безалаберности, Маринка внимательно следила за состоянием дел в маленьком королевстве любви к ней и ласково называла этих бескорыстных поклонников «мой стабилизационный фонд».

Так вот – о чашках. В какой-то момент моя соседка поняла, что раз за разом ей все муторней каждый день мыть эту чертову посуду. И тогда она поступила просто. Она пошла и купила сразу двадцать симпатичных чашек и с тех пор не знала горя. Даже при том, что она поглощала кофе литрами, три десятка чашек все равно за день или два угваздать было проблематично. Когда же запас емкостей подходил к концу, а квартира, напротив, была там и сям уставлена испачканной посудой, то Маринка говорила:

– Не хочется, а надо.

Она сволакивала чашки в ванную, заливала их водой, дожидалась, пока они в достаточной степени отмокнут, а после бралась за дело.

В принципе, у всех нас свои тараканы в голове, но на свежего человека «однушка», уставленная чашками с коричневым кофейным налетом внутри, производила сильное впечатление. Меня-то таким не прошибешь, но вот ее собственную маму это в свое время изрядно шокировало. По-моему, бедная женщина даже засомневалась, ее ли это дочь.

Так что – кто бы говорил!

– Ты куда запропал-то? – Маринка, похоже, тоже была не прочь сменить тему. Она с удовольствием критиковала всех на свете, начиная от покойного Николая Коперника и заканчивая вполне себе здравствующим Дональдом Трампом, но терпеть не могла, когда указывали на ее какие-то недостатки.

Впрочем, подобной слабостью может похвастаться половина населения земного шара.

– За городом был. – Я включил чайник. – Ты если кофе хочешь, то сама себе его бодяжь. Ты ж вечно недовольна – то он для тебя слишком крепкий, то чересчур слабый.

– За городом – это понятно. Чего к телефону не подходил?

– Так сел он, – выдал я самую что ни на есть правду. – А зарядить было проблематично.

– Мы тебя искали, – поделилась уже известной мне от подъездного новостью Маринка. – Стас звезды обмывал, очень хотел с тобой выпить.

– Да? – я изобразил печаль. – Экая досада! Ну да ладно, он парень шустрый, скоро, глядишь, еще повышение получит. Тогда это дело комплексно и провернем.

– Кто, Стас? – в голосе Маринки прозвучало немалое уважение, что для нее было редкостью. – К гадалке не ходи, так и будет. Реально целеустремленный человек. Поверь, я еще буду в копирайтерах бегать, а он уже куда-нибудь в центральный аппарат МВД уйдет, причем сразу на серьезную должность.

Верю. У меня такое же впечатление о нем сложилось. Кстати – надо будет позвонить и поздравить его с повышением. Помимо того, что он человек хороший, он еще и очень полезный. Этот парень умеет не только кого-то ловить или отыскивать, как, например, Нифонтов. Еще он умеет делать то, что особо ценится в сотрудниках правоохранительных органов, но при этом нечасто встречается в их среде. Он умеет «решать вопросы». Это отдельный талант, данный не каждому. У Стаса он есть, и хотя бы только поэтому с ним стоит, как минимум, приятельствовать. Хотя он еще и по жизни парень неплохой, так что рад я за него неподдельно.

– Между прочим, о гадалках. – Марина сыпанула в кружку кофе, добавила пару ложек сахара и плеснула туда кипятку. – Ты в курсе, что покойный Артем Сергеевич большие деньги тратил на оккультизм?

– А то это так было непонятно? – съязвил я. – Вспомни, чем он промышлял на кладбищах. От больших денег каждый сходит с ума по-своему.

– Да нет, я не о том, – подула на горячий напиток соседка. – На вполне легальный, имеется в виду. Пару газет содержал, вроде «Таинственные знаки судьбы», еще куда-то там вкладывался. А главным его детищем было «Магическое противостояние». Ну знаешь, рейтинговое реалити, где забавно одетые люди с закрытыми глазами ищут, где в пустой комнате пакет с молоком спрятан, а ведущий их по полной троллит. Народу очень нравится.

Народу, говоришь? Да что там народу, нечисть – и та смотрит, открыв рот.

– Хана, стало быть, теперь этому противостоянию, – позлорадствовал я. – Некому в отважных бойцов финансовые вливания делать, а без этого любая магия захиреет. Особенно телевизионная.

– Шиш тебе. – Маринка снова отпила кофе. – Хоть лидер и отбыл в мир иной, но его компания продолжила финансирование программы. И очень некислое по суммам, можешь мне поверить.

– Ну и хорошо. – Я не понимал, куда она гнет, но на всякий случай изобразил радостную улыбку. – Пусть себе дальше развлекаются. Особенно если народу в радость.

– И я буду в этой программе участвовать, – закончила свою мысль Маринка.

– Чего? – опешил я. – Ты?

– Я, – гордо сказала соседка. – Первые съемки на следующей неделе. Так что я тебе теперь не просто: «Эй, здорово, Маринео», а белая колдунья Мариния.

Услышанное было уже перебором, потому я захохотал во все горло, прекрасно, правда, понимая, что этого она мне не простит.

– Мариния! – всхлипывал я. – Убиться об стену!

– Скотина ты, Смолин! – у моей приятельницы покраснели щеки. – Чего? Красиво же!

– Нет, там все один чуднее другого, но с таким именем тебя в сети точно на запчасти разберут, – сквозь смех попытался объяснить ей я. – Но это ладно. Ты скажи мне другое – на кой тебе вообще этот цирк? Я понимаю, что попиариться для журналиста – это святое, но не настолько же твои дела плохи?

Маринка помолчала, посопела, обиженно на меня позыркала, после достала сигарету, прикурила ее и таинственным голосом сказала:

– Общность интересов!

Как видно, она решила, что данного объяснения мне за глаза хватит.

– Плоскопечатно! – в тон ей ответил я, прищурив глаза и эдак таинственно покачав головой.

– Смолин, с тобой положительно стало невозможно иметь дело, – возмутилась Маринка. – Это капец какой-то просто!

– Объясняй все по-людски, раз уж решила со мной поделиться чем-то, тогда и реакция на твои слова будет соответствующая, – уже нормальным голосом произнес я. – Что за общность интересов?

– Короче, с этим шоу все не так уж просто. – Маринка стряхнула пепел в чашку. – Стас – он темнила хороший, но я так поняла, что к нему есть какие-то интересы у УБЭПа. Ну или как их там теперь называют?

– Опять непонятно, – изумился я. – УБЭП – это прекрасно, но Стас в СКМ работает, причем районном. И не начальником, а рядовым опером. Где он, и где эти душители коррупции?

– Стас говорил что-то насчет взаимозачета. – Соседка поболтала ногой. – Там у них, силовиков, на самом деле все очень тесно завязано. Но я думаю, что они какую-то свою операцию мутят, где и Стас, и я только статисты. А может, даже и не они, а фсбшники. Мне говорили, что за операциями УБЭПа часто именно они стоят. Да и это реалити только предлог, чтобы подобраться поближе к темным делам покойничка. И, само собой, к его деньгам. Состояние-то немалое осталось, его сейчас приближенные этого психа на куски рвут.

– Хочешь совет, Мариния? – побарабанил пальцами по столешнице я. – Не лезла бы ты туда. Материал, конечно, может выйти козырный, спора нет, но вот только не стоит оно того. Голова и здоровье дороже.

– Эксклюзив, – веско проговорила Маринка. – И публикация в серьезном издании из верхушки рейтингового топа, с последующим трудоустройством. Рычагов давления у этих ребят много, и как раз это говорит о том, что тут без «федералов» не обошлось. Мне такая публикация не помешает, как, ради правды, и умеренная скандальность. Сам знаешь, сейчас в прессе востребован не только талант, но и лихая слава.

– Нелогично это, – подумав немного, сказал я. – У них что, своих сотрудников не хватает? Зачем в эту, скажем так, операцию, привлекать сторонних людей, да еще и журналистку? Все знают, что пресса и «силовики» не сильно большие друзья. Вы им кровь портите, они вам красивых девочек из пресс-центра присылают и при первом удобном случае козью морду устраивают. Вот и выходит, что не сходится задачка.

– Какой ты все-таки зануда, Смолин. – Маринка перегнулась через стол и щелкнула меня по носу. – Ну да, мутность имеется, но мне на это, признаться, насрать. Может, люди сверху хотят не слишком себя светить, может, они сочли более разумным использовать сначала «винтики» вроде меня и Стаса, чтобы в нужный момент явиться перед всеми, гремя огнем и сверкая блеском стали. Да и пофигу. Мне важен тот факт, что эту полянку можно неслабо окучить в профессиональном плане.

– Хозяин – барин, – согласился с ней я. – А от меня-то ты чего хочешь в этой связи? К чему это все рассказала? Если нужно благословение или разрешение, так я не против, развлекайся. Только все-таки имя смени на более благозвучное. Точнее – не такое дурацкое.

– Я с ним делюсь сокровенным, как с другом, а он… – возмутилась Маринка. – Мне твое разрешение на фиг не нужно, я девочка взрослая. Просто хотела, чтобы ты об этом всем знал.

– Ну вот, знаю, – хмыкнул я. – И чего? Уже ведь сказал – стремно это все и попахивает скверно. Но ты же все одно к моему мнению не прислушаешься.

В этот момент за спиной Маринки тихонько приподнялась прямоугольная решетка, закрывающая вентиляционное отверстие, и в нем показался Вавила Силыч, который начал активно жестикулировать, показывая на мою соседку и давая понять, чтобы я ее не вздумал отговаривать. Судя по всему, подъездный очень хотел, чтобы наша красавица приняла участие в телешоу. Уж не знаю, на кой ему это надо. Может, наличие личной магессы в нашем доме поднимет его престиж среди соседей, а может, даже как-то скажется на получении главного ежегодного переходящего приза московских домовых, которым является некий деревянный посох с камушком в навершии, по рассказам приносящий удачу тому району, который им в данное время владеет.

А может, подъездные просто хотят за нее «поболеть». За своего «болеть» всегда приятней, чем за чужого. Мы-то, люди, в конце концов, тоже за нашу сборную по футболу болеем, и всякий раз надеемся на чудо.

– Саш, я ведь знаю, что ты каким-то краем ко всей этой мистической небывальщине отношение имеешь, – тихо и очень серьезно произнесла Марина. – Не знаю, как ты во все это впутался, не знаю, почему, но уверена, что так оно и есть. Я помню все, что было той ночью в лесу, до последнего слова. И вижу, как ты изменился за этот месяц. Нет, вроде бы все то же самое, но твой всегдашний инфантилизм как-то вдруг взял и пропал без следа, а вместо него появилось что-то новое. Не могу пока понять, что именно, но так оно и есть на самом деле. И, если тебе интересно, могу еще сказать, что это новое мне лично очень нравится. А еще я хочу тебя спросить – если вдруг я влезу во что-то, с чем не смогу разобраться сама, то могу на тебя рассчитывать?

– Разве у меня есть выбор? – удивился я. – Даже если скажу «нет», то твои проблемы все равно станут моими. Ты просто придешь и поставишь меня перед фактом.

– Раньше так и было бы, – призналась Марина. – Но не теперь. Я же говорю – ты меняешься, и очень быстро. И скоро ты научишься говорить людям «нет».

– Но пока я скажу «да».

Вавила Силыч радостно сцепил ладони, изобразил нечто вроде знака «салют», и скрылся в вентиляционной шахте.

– Тогда дозволяю тебе выбрать мне новое имя, – величественно произнесла Маринка.

– О как, – фыркнул я. – Дай еды, дай ложку, а желудок у меня свой. Ладно. Как по мне, надо что-то такое, длинное, красивое и незаезженное. Э-э-э-э-э…. Верховная друидесса Великого Края.

– Друидесса? – Маринка поморщилась. – Откуда у нас друиды? У нас не Англия, слава богу.

– Ну не «ведьма» же? – возразил я. – Там ведьм и без тебя как грязи. Кто у нас еще есть? Ведуньи, колдуньи…

– Матушки и бабушки, – добавила соседка. – Но это вообще не мое.

– Для наяды ты уже… – я хотел сказать «старовата», но вовремя прикусил язык. За такое меня и препарировать на месте могут. – О, придумал! Верховная дриада Восточных пределов Марена Великая.

Решетка снова открылась, в проеме появился Вавила Силыч с вытаращенными глазами и постучал себя узловатым пальцем по лбу.

А вот это любопытно. Понятно, что он среагировал на имя «Марена». Значит, что-то знает. И я его как следует расспрошу об этом.

Но, вообще, это шутка была, так что волноваться ему не о чем. Ни один нормальный человек себя так не назовет. Даже участники «Магического противостояния», а уж чуднее тамошней публики не найти.

– Марена. – Маринка скорчила гримаску. – Моя версия имени была не фонтан, согласна. Но это немногим лучше.

– Ну и будь самой собой, – предложил я.

И в самом деле – не лучшая идея лишний раз козырять именем такой богини. Может, ее и нет. А если все-таки есть?

– И правда! – внезапно развеселилась соседка. – Чего мудрить? А вообще, мне нравится! Верховная дриада Восточных пределов Марина… Нет, не Великая, это не то. Я буду Марина Лучезарная.

123