1.

Молодой милиционер, возглавлявший оперативный комсомольский отряд дружинников, одним ухом слушал перепалку своих "бойцов", а другим глазом смотрел на стоявшую рядом высокую кареглазую девушку. У неё были блестящие черные блестящие волосы, спускавшиеся до середины спины, точёная фигура в ультро-короткой юбке (Короче, чем "мини" у остальных местных модниц, на палец или на даже на три) обнажавшей длинные загорелые после южного отдыха ноги.

В облике потерпевшей было что-то притягательное. Лейтенант, используя свой дедуктивный метод, пока не мог разобрать, что? Что-то иное, незнакомое, непонятное…

"Но не внешность, конечно же!", — уверял он себя. Тяжелые складки на лбу начальника патруля разгладились, улыбка округлила губы, холодные серые глаза потеплели.

"И в каких только цветниках выращивают таких красавиц?" — восхищенно подумал он, поправляя новый китель, на котором огнём горел значок об окончании средней специальной школы милиции.

"Чем же их поят, кормят, какой климат создают, чтобы волосы были такими длинными и шелковистыми, кожа нежной и шоколадной, а ноги стройными и породистыми?".

— Чарли! Чарлишка! Милый мой котик, слезай! — томно заломив руки, стонала несчастная хозяйка тучного пушистого кота распластавшегося на верхушке небольшого деревца. Наблюдая за девушкой, офицер заметил, что от волнения у неё порозовела тонкая шея, покраснели щеки. При этом, её красивые ноги всё время двигались. Она то притопывала с пяточки на носок, то чуть приседала, сводя колени, то делала маленький шажок вперёд.

— Мяяяяууу, — едва слышно пищал здоровущий котяра с розовым бантиком на шее и небольшим шнурком. Он со всей силы вцепился когтями в несчастное, ни в чём не повинное дерево. Его зеленые глаза округлились от ужаса. Шерсть вздыбилась на хребте. Хвост, как у песца, трубой болтался из стороны в сторону.

— Товарищ лейтенант, — недовольно бурчал один из дружинников, высокий и худой брюнет, похожий то ли на цыгана, то ли на армянина. — Давайте я, в этого "жиртреста", кирпичом запущу или палкой, потяжелей. На худой конец дерево потрясу. Глядишь он, и чебурахнется сверху. Потом его, кабана толстопузого, и поймаем.

— Я тебе потрясу! — погрозил строгий начальник, при этом, не переставая разглядывать хорошенькую девушку. По его требовательно серьезному взгляду читалось, что именно такой красавице в мужья и нужен простой работник милиции, но в то же время умный, решительный, волевой человек. Этакий романтичный герой с орлиным взглядом, пронизывающим им не только виновного хулигана, но и бестолковых подчиненных.

"А вот ноги у незнакомки действительно красивые", — милиционер глубоко вздохнул… — "Ровные, сильные, с высокими скульптурными лодыжками, нежно-шоколадного цвета."

Хотелось ради таких ног не только снять кота с дерева, но и завалить цветами хозяйку животного.

— Мяяяуушшш… — беженец отказывался возвращаться на грешную землю. Он выпустил коготки и неистово отбивался свободной лапой от тянувшейся к нему руки добровольца, грушей повисшего на стволе изогнутой акации.

Редкие прохожие, привлеченные криками о помощи, смотрели на спасательную операцию с неподдельным интересом: Мужчины азартно курили, дети перестали возбужденно прыгать и бегать по дорожкам, открыли рты, женщины трогательно держали кулачки у подбородка. Происходящие события обещали трагическую развязку — это вызывало интерес и накаляло страсти.

Лысоватый, розовощекий зевака, воровато скосил глаза на упругие девичьи бедра, он не осмелился глянуть выше, но даже этот робкий взгляд не остался без внимания его сухощавой, плоскогрудой и суровой супруги.

Дама туманного возраста крепко сжала локоть мужа и прошипела угрожающе…

— Куда пялишься?

— Зая! Да разве же я могу? — он испуганно шмыгнул носом и заверил угодливо, с блеском в глазах. — Ты же знаешь, кроме тебя, для меня никого не существует.

— Вот и смотри на меня! — отрезала супруга.

И муж, демонстрируя свою супружескую верность, поспешил повернуться спиной к девушке.

— Товарищ лейтенант, — в сторону милиционера обернулся второй патрульный — полный юноша в старомодных, похожих на велосипедные колёса очках. — Может быть, вызовем пожарных? У них есть лестница. Они быстро достанут кота.

— Ну, да! Тут, только пожарных и не хватает, — недовольно съязвило милицейское начальство. — А в добавок скорую позовём, Мозгаз. И военных, с вертолетами! А кого стесняться? Объявим план "Перехват" или общевойсковую операцию. Иди, давай, умник, помогай Лопухову. Подсади, что ли! Или подтолкни. Видишь, он не может дотянуться.

— Сейчас, уважаемая гражданочка, — все сделаем как надо! — молоденький милиционер перевёл взгляд на предмет своего обожания и приветливо улыбнулся. — Достанем вам котика. Вы только не волнуйтесь!

"Эх, хорошо бы сейчас что-то умное сказать, заковыристое, чтоб произвести на девушку впечатление", — ответом зашумело у него в голове. В глазах поплыл романтический дым.

— Иванов, а ты чего подпираешь бордюр задом? — старший опер группы наконец-то оторвал взгляд от аппетитной фигурки потерпевшей и обратился к третьему участнику спасательной экспедиции, у которого была такая застойная тоска в глазах, что, глядя на него, невольно думалось: "Все равно все помрём".

— Для тебя Иванов, что?! — начальство требовательно сжало губы. — Приказ не ясен? Давай, вставай, помогай.

— Не могу, товарищ лейтенант. (У Максима внезапно разболелась голова и его слегка поташнивало).

— Почему?

— Сильное головокружение на высоте, после контузии, — Макс закатил глаза и показал на перебинтованную голову.

— После какой ещё контузии? На какой-такой высоте? Ты, что, воевал?

— Не помню. Шёл — упал — очнулся, голова кружиться на высоте.

— Вот и хорошо, что не помнишь! Клин клином вышибают. Залезешь на дерево и всё сразу вспомнишь. Давай Иванов! Вперёд, без разговоров, на выручку Лопухову. Лопухов, ногу твою наперекосяк!!! Веселей двигай граблями! Ты, что, там, собрался зимовать?

— Йэ-х! — сидевший на дереве охотник на кошек наконец-то дотянулся до ветки, за которую зацепилось животное, и с силой дернул её вниз.

— Мяяя-шлёп, — огромное царапающееся пушистое ядро рухнуло вниз на землю. Перевернулось в воздухе, упало на лапы, недовольно выгнулось, подняло трубой пушистый хвост, после чего тяжело переберая ногами бросилась бежать в сторону другого куста.

— Чарли! Чарли! Котик, мой маленький, — девушка поспешила за любимцем.

— Девушка, дорогая, постойте! — голос милиционера зазвучал тепло и мягко. Его сердце запрыгало от нетерпения, словно собачка, наконец-то увидевшая хозяйку. Не раздумывая, он бросился вслед за длинными загорелыми ногами. — Нам же ещё нужно составить протокол.

2.

На пути следования влюблённого милиционера возникла помеха в виде высокой сильно накрашенной взрослой женщины с красным потным лицом.

Худая и плоская, от возбуждения она казалась еще более несуразной, словно на стиральную доску натянули старенькую кофту.

— Товарищ милиционер! — словно черенок от граблей, лежащих на дороге зубьями вверх, она перегородила дорогу.

— Голубчик! — препятствие отдышалась, вытерла с лица пот и настороженно оглядела дружинников.

— Вы должны мне помочь. У меня через час будут выступать дети на летней эстраде. Понимаете, дети! Они готовились полгода. Разучивали танцы. А заведующий парка заявляет, что радиста нет и не будет. Он сегодня занят на танцевальной площадке. Там, приехала какая-то "Машина времени". И радиста вместе с новой аппаратурой забрали туда. А у меня дети! Понимаете — дети! Им музыку с пластинок включать надо. Товарищ лейтенант, помогите!

— Ну, что там такого — завести радиолу? — беспечно произнес милиционер, всё ещё не отпуская взглядом, метавшуюся за котом длинноногую нимфу. — Ручки покрутить, кнопки понажимать, вилку воткнуть в розетку. И всё… А! Ещё пластинку перевернуть когда закончиться песня.

— Товарищ милицейский офицер! Вы, как представитель власти, должны помочь мне. Поймите, у меня, детский танцевальный коллектив "Ромашки"! Мы будем выступать для зрителей первый раз! Они волнуются. Там ещё родители, все на нервах…

Произнеся пламенную речь, просительница впервые улыбнулась, и работник органов вдруг заметил, что её губы чуть подкрашены, правда, какой-то бледно-розовой помадой, но всё же подкрашены, и бледную кофточку украшает чуть синеватый бантик.

— Хорошо гражданочка, хорошо, — начальство внимательно оглядело подчинённых. И вдруг незапланированно произнесло. — Иванов!

— А чего сразу я-то? — недовольно произнес путник во времени. — Вон, пусть Мартынов идёт. Он всё-таки кандидат в мастера спорта по шашкам. Я после контузии вообще боюсь подходить к электрическим приборам. Тем более к музыкальным! Вдруг шибанет током? А это — серьёзно! Там целых двести двадцать! Кааак… шарахнет! И поминай, как звали… Нее, я не могу!

— Надо Иванов, надо… — молодой милиционер проявил настойчивость и беспринципность. — А мы пока с Лопуховым и Мартыновым продолжим преследование правонарушителя и его хозяйки.

— Ну, товааарищ лейтенант, — смертельно больной человек попытался в последний раз отмазаться от незапланированной работы. — Почему всегда Иванов? Как, что, так Иванов! В этом городе, что других фамилий не бывает?

— Отставить разговоры! — сердитый голос начальства оборвал стенания подчиненного. — Иди и выполняй.

— Гражданочка, — лейтенант милиции обратился к потерпевшей. — Направляю к вам гения кибернетики. Молоток-парень. Ас во всех делах и свершениях. Прислали к нам на подмену заболевшего бойца Горшкова. Берите его, и ведите к вашему коллективу. Он сделает всё как надо!

— И пусть только попробует не сделать!!! — начальство гневно сверкнуло глазами.

3.

— Полина, познакомься, это Максим. Наш новый радист, — женщина представила Макса худенькой, с тонкой осиной талией и с пепельными коротко стриженными волосами девушке.

— В милиции! куда я обратилась за помощью, убедительно сказали, что он лучший в технике и отлично разбирается в музыкальной аппаратуре.

— Максим, это Полина Одуваева. Моя помощница. Отвечает за подбор музыки для нашего коллектива.

— Полина, — сероглазая девчушка чуть наклонилась вперед. Короткое до колен ситцевое платье как бы подчеркивало скромную простоту его хозяйки, придавало её миниатюрной фигуре элегантную строгость.

— Одувашечка, — покажи ему, какие ставить мелодии, с каких пластинок, в какой очередности, а я пошла, одевать деток в костюмы.

— Хорошо Ирина Игоревна, — помощница произнесла неожиданно низким, грудным голосом, как будто пропела. — Всё расскажу.

— У нас всё просто и понятно, — советчица взглянула на Макса так поощрительно, будто он уже был не просто первый попавшийся за углом незнакомец, а какой-нибудь заслуженный артист республики или известный профессор. (Всё-таки, в советской милиции, кого попало, для проведения ответственного детского мероприятия, не посоветуют).

— Вот, наша радиола, — она указала на вытянутую в длину коробку "Веги 315". — Это, пластинки с композициями. Программа праздника. Первой, в нашей программе пойдет, эта песенка…

Договорить она не смогла. Точнее ди-джей плохо расслышал её.

… Резкий, с разрывом, сразу закладывающий уши звук раздался со стороны танцевальной площадки расположенной в пятидесяти метрах от открытой летней эстрады.

— Раз… раз… Раз… два… три… Уууууууу, — недовольно зашумел микрофон. Это приезжие музыканты, с неизвестным Максу названием "Машина времени", начали настраивать аппаратуру. Палочки барабанщика проворно отсчитали "шесть" и…

— Дан-дадан-тунс-тунс-дан-дадан, — ответом на человеческий голос громоподобно забухала ударная установка.

— Добавь немного громкости… — барабанщик остановился и кому-то начал давать советы.

— Дан-дадан-дан… Тунс-тунс… дадан-дан-тунс…

— Ништяк!.. Гораздо лучше… — музыкант сделал выводы. — Хотя, можно ещё довернуть.

— Хррршшшмм… — запыленная радиола чуть слышно вздохнула, засипела и начала с повизгиванием исполнять первую композицию…

— Виу-вииииууу-виий, — громко перебивая жалкий лепет детской песни, серьёзно, по-взрослому зарычала короткими аккордами электрогитара. К ней присоединилась вторая.

— Трах… Ба-бах… Бах… Трах-тах-чух… — гранатами взорвались барабаны.

— Дунс-данс-данс-дунс… — зашумели в такт тарелки.

— Валентин! — недовольно засопел один из гитаристов. — Что за дела? Чего жмёшься? Говорят же, добавь громкости. Низов не слышно, от слова совсем.

— Минуту, мониторы подключим, — ответил невидимый Валентин. — И всё будет нормально.

По площадке, готовясь к выступлению музыкантов, сновали туда — сюда с отрешённо-сосредоточенными лицами какие-то небрежно одетые люди. Они поминутно присаживались на корточки, что-то подключали, двигали, раскручивали и разворачивали — сворачивали какие-то шнуры, подключали их к чёрным громоздким ящикам колонок. У них там что-то постоянно потрескивало, пищало, гудело.

Спустя несколько минут громкие звуки зазвучали вновь и снова громом заполнили окружающее пространство…

— Ииии… Раз, два. Раз, два, три… четыре, — ребята с площадки в качестве распевки заиграли первые аккорды группы "The Beatles" из песни "Бэк ин ЮССА". (Музыка для затравки, как считали исполнители, была выбрана не слишком медленная, заразительная и достаточно драйвовая, чтобы перекрыть шум разговоров и заодно разогреть инструменты.)

К музыкантам вполголоса присоединился вокалист…

— Флу ин фром Майами Бич Би Оу Эй Си. [29]Для любителей ностальгии напомним клип известной группы: https://www.youtube.com/watch?v=LSFfbm_u54Y

— Хмм, хмм. — певец прервал пение и игра прекратилась.

— По-моему надо чуть добавить верхов? — он продолжал громко рассуждать по микрофону. (Откуда он мог знать о проблемах несчастных детей готовившихся к выступлению. И о том, что в противостояние с их мощным аппаратам вступила простенькая советская радиола с номинальной мощностью 3Вт.)

Будущая известная личность по имени Андрей, прокашлялась, прочистила горло.

— Звук из колонок идёт какой-то не настоящий — слащавый, — недовольно возмутилась она. — Давайте ещё раз. Ииии… Три… четыре…

— Дунс-данс-данс-дунс… — зашумели барабаны

— Вий-вий-вииииууу… — откликнулась электрогитара.

— Диднт гет то бед ласт найт… — на площадку для танцев вернулся бархатистый голос певца.

— А громче включить песню нельзя? — Полина вплотную приблизилась к Максу. Она громко дышала ему почти в самое ухо… Звука не слышно абсолютно.

— Попробую… — в ответ прорычал Максим. Он на свой страх и риск (Боясь, что в любой момент всё может перегореть к такой-то матери и заглохнуть к таким-то чертям) вывел звук на максимум.

Из колонок детский голосок стал хрипеть и визжать чуть громче. Но не на много…

Что мне снег, что мне зной,

Что мне дождик проливной…

А через несколько секунд звук вновь пропал в громе, несущемся со стороны танцевальной площадки…

— Бан-бан-бумс-данс-дунс… Виууу-вий-вииииууу… — (Громко).

— Что мне дождик…ливной… (Еле-еле слышно. Одинокий комар пищит громче в летнюю ночь).

… Ю донт ноу нау лайки ю а бой Бэк ин ЮССАаа… (Очень громко).

… Данс-бам-бам-дун-данс… (Очень-очень громко).

— Молодые люди! — руководительница подошла к столу, на котором стояла аппаратура и перебивая все звуки, произнесла. — Мы сегодня будем выступать или нет? У нас музыка сёдня заиграет? Или как? Неужто нельзя сделать погромче?

— Мощность на пределе, — Макс указал на ручки, вывернутые вправо до конца. — Я всё перепробовал — это максимум из того, что можно получить.

— Хрррршшш…, — недовольно зашипела магнитола, переходя дорожку к новой композиции.

— Данс-бам-бам-дун-данс… — мощные динамики поглотили слабое шипение изношенной пенсионерки в ответ.

— Если желаем усилить звук, — Макс показательно поднял палец к верху. — Нужен другой аппарат и другие колонки. Мощней! Гораздо мощней.

— Времени нет искать другую аппаратуру! — без права на амнистию выдала строгая комиссарша. — Да и взять её негде. Ребятки, вы уж как-нибудь попробуйте ещё раз!

— ???? — непонимание со стороны подчиненных.

— Эх! Ну, почему мне надо всегда учить всех и всему? — она бросила в сердцах. Как любая взрослая женщина Ирина Игоревна в электронике ровным счетом ничего не понимала, но была глубоко уверена, что если каждую ручку пошевелить, подергать, повертеть, то что-то выправится и магнитола обязательно будет звучать громче — гораздо громче.

Строгая учительница жизни показательно протянула руку к аппаратуре, передвинула иголку и стала самостоятельно крутить и нажимать на всё подряд.

Заглохшая было радиола вновь ожила, засветилась красная лампочка. Измученная пытками она недовольно воспаряла духом, задергалась, заерепенилась. Мелодия песни на несколько секунд, собрав последние силы, подобно загнанной лошади, ожила, взвизгнула, зазвучала чуть громче и…

Произошла небольшая вспышка где-то в районе усилителя. Запахло паленым. Музыка прекратилась.

— Значит так, голуби мои! — нашкодившая хулиганка строго перевела взгляд с умершего аппарата на застывшую с открытыми ртами молодежь. Надула полные губы и, озираясь по сторонам, произнесла…

— Я сейчас пойду и разберусь с этими недоделанными стилягами, которые орут и бренчат как бешенные мартовские коты, мешая нам проводить выступление. А вы, постарайтесь через двадцать минут!!! Наладить аппаратуру и дать нормальный, качественный звук.

— Всё, я пошла! — командир в юбке строго повернулась, мысленно закатала рукава, указательным пальцем поправила фуражку и решительно двинулась в сторону танцевальной площадки на "разборки" с противными музыкантами из непонятной группы с неизвестным ей названием — "Машина времени".

— Где мы будем искать новые колонки? — умирающим голосом произнесла "радистка Кэт" — новоявленная помощница Штирлица.

— Действительно, где же нам их найти? — Максим задумчиво повторил её слова, уставившись в одну точку.

По столу с аппаратурой ползла маленькая зеленая букашка, вся в солнце. Вот, она доползла до извилистой трещины на столешнице и остановилась. Трещина для неё — целый провал. Целый ров или даже овраг.

Мысли Ди-джея закончили свою работу. Он повернул голову и стал внимательно осматривать боковину эстрады. Прищурив глаза, погладил подбородок, прикусил губу.

— Слушай, Полина? — волшебник во времени придал своему лицу таинственное выражение и указал взглядом на старую чуть приоткрывшуюся в стене дверь. — А ты, случайно, не знаешь, что за той дверью, а?

4.

Лысому, в больших очках с роговой оправой, грузному, но не толстому, директору парка отдыха не нравились кабинеты руководителей в старом стиле: с огромными столами, широкими красными ковровыми дорожками, массивными креслами и шкафами. Такие кабинеты, по его мнению, свидетельствовали о консервативных вкусах хозяина, отсутствию культуры, о нежелании идти в ногу со временем и вообще в непонимании технического прогресса.

В кабинете Романа Иосифовича Магме было всё по-другому: Много света, натертый до блеска паркет отражает легкую современную мебель, на стенах висят крупные фотографии и яркие афиши знаменитостей, а подле стола возвышается пульт селекторной связи, с помощью которого директор мог быстро с помощью секретаря вызвать любого работника своего паркового хозяйства.

А ещё в своем ультро-современном кабинете (В свободное от работы время) Роман Иосифович любил размышлять о насущных проблемах человечества, придирчиво осматривая себя в зеркало.

Его всегда прельщали в своём облике темно-синий, хорошо сшитый костюм, свежая рубашка с большим воротником, дорогие очки и небольшая солидная залысина

"Что ни говори, уже за сорок, а я всё ещё чертовски привлекательно выгляжу!" — Роман Иосифович окинул себя требовательным взором. — "И самое главное — нравлюсь молодым дамам!".

Чаровник вспомнил свою последнюю любовь и сладко замурлыкал, представляя её… — Ни дать ни взять артистка оперного театра: голос томный, зовущий, глаза с поволокой, на щеках ямочки, локти круглые, вся пышная, аппетитная, на груди, и в ложбинке крупная черная родинка.

"Ах, любить таких женщин — жить да жить! По крайней мере, до пенсии ещё далеко — лет двадцать!".

… "Всего-то! — сердце талантливого руководителя сжалось от нехорошего предчувствия. — "Боже мой, как мало! Неужели придется когда-то умереть?".

"Да, нет — глупости! Какое умереть? Скажите тоже! Буду жить долго! Может быть лет сто, а может быть и двести!".

… "Не меньше! — он успокоил себя. — "Эт точно".

Недавно Роман Иосифович читал в одном из научно — популярных журналов, что человек сможет жить несколько сот лет, и проблема продления жизни будет решена! уже в конце нынешнего столетия или в начале следующего".

"Дай бог память, где же это было?".

… "Ага, кажется в "Огоньке"!

"Да! Именно там, в нём родном и было написано".

"Дожить бы?" — любовник — красавчик поправил воротник рубашки. Подмигнул своему отражению левым глазом.

— "Конечно, доживу! Только, вроде говорили, что сначала смогут продлить жизнь только избранным.

… "Хмм, так я и есть избранный. В этом нет сомнения! Тем более, я современный, моложавый руководитель, со свежими взглядами на мир, общество и развитие науки. Кому как не мне быть в списке избранных".

"Ну, всё!" — успокоил он себя. — "Значит, жить будем ещё долго-предолго, лет триста!!!

Рассуждая о вечном, Роман Иосифович ощутил, как в душе внезапно возникла, а затем стала звучать всё громче и громче, звучная и мелодичная песня. Она ширилась и росла подобно органной мелодии, заполняла собой всё его существо…

Задумавшись, он не заметил, что вообще-то песня доносилась с улицы сквозь открытые окна и принадлежала она не его существу и душе, а выступающей на танцевальной площадке группе "Машина времени".

— Брым-брым-брум-буум, — немного фальшивя стал подпевать себе под нос романтик-долгожитель.

5.

— Роман Иосифович! — нежным голосом селектор перебил душевные песнопения руководства. — Вы свободны? К вам посетитель. Руководитель детского танцевального коллектива "Ромашки" Полякова Ирина Игоревна. Желает поговорить. Её дети должны выступать сегодня на летней эстраде. Жалуется, что срывается выступление.

— Хорошо, Верочка, — его лицо сразу поскучнело, приняло обычное выражение, которое Магме называл про себя "должностным".

— Скажи Ирине Игоревне, что через десять минут я закончу отчет для Министра! и приму её.

Директор парка быстро поправил пухлыми пальцами очки, зачем-то похрипел, прочищая горло. Потом вытащил из ящика письменного стола несколько исписанных листов, сел за стол и сделал вид, что занят бумагами.

Посетители кабинета должны видеть, что босс с самого утра весь в делах и заботах о парке, прилегающей территории и людях.

"Ведь, что производит наилучшее впечатление о хорошем руководителе".

… "Правильно — приветливость, умение понять человека, выделить его из общей толпы, подойти к нему во время труда, пожать руку, спросить о чём-то. Эти детали и формируют общественное мнение о руководителе как об отце родном, который ежедневно заботиться о каждом из нас.

"Или ещё пример, остановить на территории парка какую-нибудь простую работницу с метлой, веником или даже лопатой — лучше не очень красивую, — улыбнуться и сказать многозначительно: Какая вы сегодня привлекательная!".

… "И всё — пошёл дальше, забыл… Для тебя это так, что-то наподобие шутки. А для женщины — счастье и память. Вечером она мужу все уши прожужжит, какой у них славный, внимательный и заботливый начальник, — ты, мол, подлец в драных трико и прокуренной майке, ничего не замечаешь и не ценишь, а он всё приметил! Вот, не перевелись ещё настоящие мужики на свете!".

Гостья вошла, небрежно села на краешек кресла. Деловая, неприветливая. И даже подчеркнутая вежливость директора парка не изменила выражения её лица.

— Это безобразие! — она сразу начала возмущаться. Взглянула на хозяина кабинета с такой суровостью, словно учительница на нерадивого ученика. — Почему нам не дают танцевать? Почему, всячески препятствуют выступлению? Мало того, что вы не направили к нам радиста, подсунули нерабочую магнитолу, так ещё я уже как час бегаю по парку и не могу решить ни одного вопроса. Знайте! Я этого так не оставлю! Я завтра же пойду куда надо и буду жаловаться вашему начальству!

— Ну что вы, уважаемая? Как можно? — Магме чуть приподнялся из-за стола, давая рассмотреть свой элегантный костюм, улыбнулся посетительнице совсем по-дружески одной из своих самых обворожительных улыбок. Хозяин кабинета знал, что улыбка идёт ему, делает его по-мужски интересное, но жесткое лицо мягким и обаятельным.

— Мы тут для того и сидим, чтобы заботиться о вас! — голос чиновника, набрав силу, зазвучал красиво и гулко. — О простых людях! О наших славных, талантливых детках!

— Почему вы не пришли ко мне сразу? Я бы вам выдал новую магнитолу и радиста нашёл бы толкового. А теперь поздно. По расписанию учреждение отдыха и культуры работает с девяти до восемнадцати ноль — ноль. После шести вечера на объекте остаются трудиться только работники танцевальной площадки да сторожа. Все остальные работники парка работу завершают. Люди сдают инвентарь, всё закрывают.

— Как закрывают? Как сдают? У меня дети сидят в костюмах уже два часа, ждут выступления! Родители волнуются. А вы — завершают.

— К сожалению, Ирина Игоревна, вы виноваты сами. С возникшими проблемами, как говорят врачи, как и с болезнями, надо решать вопросы быстро — без промедления. А вы затянули. Где я вам найду аппаратуру сейчас, радиста, рабочих сцены?

— Время уже… — он вскинул левую руку, демонстрируя "простенькие, дешёвенькие" (Всего каких-то несчастных 150 рублей!), совсем "не популярные" для руководителей старой закалки, часы "Ракета 3031" на 33!!! камня.

— Десять минут седьмого. Да нет — уже двенадцать. Все ушли.

— Как ушли? — ничего не понимала женщина. — Куда ушли?

— Домой. Такой порядок работы. Отработал на работе — пошёл домой, отдыхать.

— Уважаемая Ирина Игоревна, — чувствуя приближающийся скандал, произнес любитель научно-технического прогресса. — Я предлагаю вашему коллективу выступить в другое время. А деткам, в качестве компенсации за неудобство, бесплатные билеты на карусели и в комнату смеха… Хотите?

— Нет, — вошедшая уперлась ногами в пол. Её глаза стали настороженными и колючими, около рта обозначились твердые складки. — Мы собирались выступать сегодня! И будем выступать — сегодня.

Магме медленно встал. Вынул клетчатый, аккуратно сложенный платок, вытер губы и молча спрятал в карман. Вежливо произнес… — Извините, ничем не могу помочь. Время работы объекта культуры и отдыха ещё никто не отменял. Кстати, мой рабочий день также подошел к концу.

— Хорошо, — змеей прошипела посетительница. Она метнула на начальника парка тяжелый взгляд, и зрачки её сузились, а лицо приобрело решительное выражение. — Тогда я всё сделаю сама!

— Придумаю как сделать! — поправила она себя. — Вы, меня, ещё не знаете!

— Уважаемые гости, наша следующая песенка называется "Марионетки"… — в открытые окна залетел едва слышный звук голоса Андрея Макаревича.

— ДРУЗЬЯ! ПЕРВЫЙ ТАНЕЦ ДЕТСКОГО КОЛЛЕКТИВА "РОМАШКИ" НАЗЫВАЕТСЯ… "ЧУНГА ЧАНГА", — снизошел на землю не просто громкий, а громоподобный голос Полины — помощницы Ирины Игоревны. Всеобъемлющий звук объявления был настолько громкий, что в кабинете у руководства закачалась люстра, зазвенели в шкафу фужеры, и штукатурка мелкой пылью посыпалась с потолка.

Руководитель вместе с гостей, секретарем и сторожем выбежали на улицу, посмотрели в сторону летней эстрады, круг которой стремительно заполнялся зеваками, и увидели примерно следующую картину начала танца.

— Ну, вот! — Изо всех сил прокричала гостья ошарашенному руководству в самое ухо. — Я же говорила… Что придумаю, что делать. И придумала!! А теперь, только попробуйте мне помешать!!!

6.

Небо ранним летним утром было бело-голубым как на пачке "Беломорканала". Задушевная песня мягко лилась из динамиков, развешанных по всему парку…

В натянутой на лоб кепочке, с расстегнутым воротом рубашки, замятой папиросой, прилипшей к губе, и татуировкой К.О.Л.Я. на костяшках правой руки один из рабочих сгребал мусор перед летней эстрадой, при этом напевая хриплым голосом измененные слова популярной песни…

Директор парка Роман Иосифович Магме пришел на работу пораньше. Первым делом он подошел к поэту-песеннику Н.и.к.л.а. ю, трудящемуся в парке дворником и по совместительству работнику сцены и сторожу. Красивую, душевную мелодию тот любил только в подвыпитом состоянии. В трезвом она настраивала его на грустный лад. Сердце страдальца начинало сжиматься от непонятной жалости, а кого и что надо было жалеть, — он не знал.

— Ну, давай, рассказывай…, — директор сразу же пристал к "артисту-многостаночнику" с жизненно-важным производственным вопросом, мучавшим его всю ночь.

— О чём? — дворник-песенник К.О.Л.Я. дыхнув перегаром, абсолютно не понял интереса руководства. Он посмотрел на него (На руководство) грустными и стеклянными глазами.

(Что поделать, если после вчерашнего шумного события на работе он "немного" врезал в пивнухе с друзьями: С Васькой Косыгиным, по прозвищу "Доктор". Звали его так, за то, что раньше работал санитаром в дурдоме. И с Андрюхой Люляевым. По фамилии и имени, его правда, никто, никогда не называл. Как-то прижилось, что все кореша к нему обращались по-простому — Лю-ля.). И вот теперь, после дружественных ночных песнопений с Лю-лей и Доктором, у несчастного с похмелья "чуть" болела голова и "чуть-чуть" грустили стеклянные глаза.)

"Алкаш проклятый…", — чуть не вырвалось у Магме.

— "Господи! Кого мы берем на работу? Это же просто паразиты и вредители социалистической собственности, а не работники! Нет! Это надо прекращать! Решительно и бесповоротно! Завтра же! Завтра же я его уволю за прогулы и пьянку".

— Послушай, Николай, — директор парка улыбнулся, помотал головой, скидывая оцепенение, и спокойно произнес. — Скажи, пожалуйста, куда вчера дели аппаратуру?

— Аппаратуру? — всё ещё не мог сообразить "догадливый" работник метлы и тележки, что от него желают узнать.

— Да, аппаратуру! — лицо директора парка стало красным как у варёного рака. Он начал часто дышать. Нервно защелкал пальцами на руках. — Та, которая вчера была на детском концерте, что проходил поздним вечером, на летней эстраде.

— Ааа, аппаратура, — наконец-то дошло до пропившейся души. Он раскинул пальцы веером перед лицом директора и начал активно жестикулировать ими. Кожа под наколкой К.О.Л.Я. заходила волнами. "Приятный" запах от выпитого сернистой пробкой закупорил нос начальника. — Так, её. Нуу, её, эту-на аппаратуру. Её, мы, эта, поставили, на место.

"Чтоб тебя разорвало вместе с твоей метлой, спозаранку!" — опять чудом удержалось в голове культурного руководства. Всё-таки Роман Иосифович был образованный и воспитанный человек. Имел высшее образование. Красавицу жену. Тещу с дачей в Подмосковье…

— На какое место? — Магме продолжил спокойно и рассудительно задавать вопросы, хотя чувствовал, что начинает закипать как электрический утюг, брошенный нагретым в ванну. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не набросится на подчиненного с кулаками. Или не врезать ему метлой по его полосатой копчёнке.

— Ну-у, эт-на, куда всегда, ставят! — сторож вытянул губу, заговорщицки оглянулся по сторонам, словно хотел убедиться, не подслушивает ли кто.

— А на какое место её всегда ставят??? — всё-таки, просвещенный человек, москвич в третьем поколении, не выдержал изнуряющих пыток. — Алкаш чертов, недопитая душа, тупень горохового царя! Говори, давай!

— Так-ма, вон на сцене, у левой стены, тама, где дверь, — не прошло и полдня, как четкий и исчерпывающий ответ со всеми пояснениями был получен. — Туда, её, на, в каптерку, всё, и составили. Закрыли, её, бляху муху, на замок. Вот, эт-на, ключ.

— Дай сюда-а! — Магме недовольно вырвал ключ. Бегом поднялся на сцену. Начал бегать вдоль стены. Искать дверь с замком.

Дворник К.О.Л.Я. как ни в чем не бывало, продолжил подметать площадку перед эстрадой.

— Не понял? — директор громко закричал, поднимая в руках закрытый замок, валяющийся на полу. — Это, что? Шутка такая?

— Я тебя ещё раз спрашиваю, мурло ты пьяное, — он размахнулся и со всей силы кинул замок в сторону сторожа. — Куда дели аппаратуру???