Глава 1

Этот, тип, с бегающими, хитрыми глазами не понравился мне сразу. Всё в нем вызывало неприязнь: поношенный костюм, манера говорить, двигаться. Раздражала дурацкая прическа а-ля Дима Билан. Отталкивал и нервировал сильный запах одеколона… Мне, ничего в нём не нравилось. Но приходилось слушать и терпеть.

— Я представляю некоммерческий Фонд помощи ветеранам «Наследие», — нараспев, как будто за упокой, начал незваный гость. Он оперся на стену и начал копаться в большом пузатом портфеле.

— Наша, организация сделает всё, что бы, Вы, Алексей Петрович, были живы и здоровы долгое время, — многозначительно улыбнулся, добрыми глазами, незнакомец.

— Вы, только вообразите, себе! — Нежданный гость тряхнул головой. — Вам, выделят отдельный, четырехместный номер в пансионате «Душевный приют»… Кстати, его, быстрыми темпами достраивают.

— Сдача, современного, многоместного приюта, намечена в следующем квартале, — на время замолчал, смакуя свое предложение загадочный коммерсант.

— Всё подготовлено для Вашего удобства: двухъярусные железные кровати, удобные настенные радиоприемники, аккуратные горшочки с искусственными цветами на входе и в коридорах. И главное… — он самозабвенно задрал глаза в потолок. — Раздельный туалет с ванной, в блоке на четыре комнаты, — он вытащил целый ворох рекламных буклетов, и начал водить грязным пальцем по разноцветным картинкам со стрелками и диаграммами.

— Вас будут лечить лучшие специалисты. Предложат современные лекарства, — бубнил мужчина, как граммофон. Он не испытывал чувств, просто выплёвывавал информацию записанную на старую, скрипучую пластинку.

— Кто же, тебя, красавца пахучего, подослал? Как зовут, этого, отзывчивого человека? Может, кто из «Конторы»?

— Если, узнаю…. ноги по майку оборву! — пронеслось у хозяина в голове.

— В доме-интернате проживают люди одного с Вами возраста, — начал «душевный» помощник очередную фразу и замахал брошюрами как веером.

— Найдете себе знакомых. Может, заведете подружку… или две. А может быть и женитесь… Какие, Ваши, годы?… Вы же, жеребец, хоть куда!.. — Засмеялся манагер своей шутке.

Его лицо уже было в перекрестии воображаемой штурмовой винтовки. Таких шуток я не понимал.

— И главное — подняв палец, оратор выдал последнею, заученную фразу — Вы, будете получать неплохую пенсию.

Он картинно выдержал паузу, ожидая с моей стороны аплодисментов или других признаков восторга. Не дождавшись реакции, прокашлялся и продолжил свое повествование…

— За эти услуги мы ожидаем оформление дарственной и передачу всего имущества в счет Фонда.

— Интересно… Если его сейчас убить и закапать? И… не в нашем районе? Его быстро найдут? — задал себе несколько вопросов.

— Смотря как убить и на какую глубину закопать, — ответил ехидно мой внутренний голос.

Сдерживая сильную головную боль я, молча, смотрел на представителя мутного Фонда. Желание было одно — поскорее его выпроводить.

— Ну, точно! Я вспомнил! Это, он! Его, лицо я видел, в Сьерра Лионе, в семьдесят четвертом году! Улыбался, ещё так нагло и зубы скалил. Ах, ты, крысеныш! — найдя повод, для хорошей трепки расфуфыренного коммерсанта, начал двигаться, вперед сжимая кулаки.

— Да, нет… Тот, на негра был похож… И уши, у него, были больше… И глаза косили, как у китайца, — присмотревшись к нему, хозяин квартиры разочарованно остановился.

— Понимаю, Вам, необходимо время для принятия окончательного решения, — не дождавшись ответа, продолжил незнакомец. — Вы, должны всё обдумать и оценить.

— Поступим, так — я оставлю буклеты и нашу рекламу. Вот, это карточка, с улыбающимся красивым мужским лицом и крупным телефоном под ним — моя визитка. Как только определитесь, звоните.

— Надеюсь, Вы, примете правильное решение, о котором не придется жалеть.

* * *

С трудом проводив гостя до двери, я буквально ползком вернулся к кровати. Что можно было сказать в ответ на предложение незнакомца?

Болезнь прогрессировала. Да и возраст давал о себе знать. С каждым днем двигаться, даже по квартире, становилась всё труднее и труднее. Сильная отдышка, головокружение. Ужасные головные боли, буквально сводили с ума. Около года назад, врачи поставили неутешительный диагноз — гематома головного мозга. Время, отведенное ими, окончилось давно. Но я держался. Не знаю… какие силы заставляли меня жить? Было, что-то не отпускающее меня из этого мира, дающее надежду, что всё можно изменить, переиграть. А может быть, ответ был проще? Просто, Леха Рязанцев, прошедший в жизни, через столько событий и испытаний, не любил отступать и пасовать перед трудностями. Не было этого в его характере и принципах.

В последнее время вместе с головными болями, всё чаще стали мучить галлюцинации. Сначала были видны размытые картинки. Потом стали появляться изображения предметов и участки природы, находившиеся недалеко от меня. Иногда они были настолько красочны и реальны, что казалось, протяни руку и можно дотронуться до них, ощутить, погладить.

Звонок будильника напомнил о времени приема лекарства. С трудом подавив, очередное, головокружение я встал с кровати и двинулся к столу. Необходимо было сделать всего четыре шага. Обычные четыре шага! После чего, боль на время уйдет. Я не рассчитал свои силы. На половине пути меня накрыла сильная тошнота. В глазах закружилась мозаика калейдоскопа. Ноги перестали слушаться. Я упал на пол.

— Нужно срочно выпить лекарство, — приказал я себе.

— Нет, не так… Нужно очень срочно принять это, чертово, лекарство, — просто кричала вся моя сущность.

Голова раскалывалась. К горлу подкатывал комок. Глаза наливались кровью. Я попытался подняться и обвел безумным взглядом комнату. Все было в сплошном сером тумане кроме… одной картинки.

Между мной и столом, куда мне нужно было идти, отчетливо наблюдался кусок обычного летнего луга. Сочная, зеленая трава колыхалась на ветру, доносилось стрекотание кузнечиков, нос ощущал запах клевера. В проеме миража было видно, как стрекозы водят свой хоровод. Я лежал и смотрел на картинку прекрасного летнего дня. И вдруг, мне почудилось, что если попасть туда, то сразу станет легче. Пройдут боли, уйдет слабость, головокружение и тошнота. Исчезнет всё, что окружало и беспокоило меня в последние месяцы. Наступит то, ради чего я боролся с болезнью, надеялся на лучший исход. Почувствовав и поняв это, я так сильно захотел попасть на это поле, в это время, в это место. Хотя бы на немного, хотя бы на миг ощутить себя там.

Собрав последние силы, потихоньку, помаленьку, стал ползти к моей галлюцинации. Я старался из последних сил, всеми способами, пытаясь удержать её в поле зрения.

Постепенно мираж стал приближаться…

Все ближе и ближе…

— Еще немного…. — И я почувствовал траву руками.

— Еще маленько…. — И мои глаза ощутили теплые лучи яркого, солнечного света.

— Еще чуть — чуть…

— Еще чуть — чуть, еще… из последних сил…

Потянувшись, я полностью оказался на этой приятной, зеленой траве. На этом ласковом, теплом ветерке….

— Господи! Как хорошо, легко, прекрасно здесь было.

Я лежал и нежился на летнем солнышке. Я вздыхал полной грудью сладкий запах полевой травы. Боли не было. Всё тело окружала приятная, пьянящая истома. Из последних сил я приподнялся, окинув взглядом, место куда попал и… потерял сознание.

* * *

— Эй, мил человек? Ты, живой? — Кто-то тряс меня за плечо. Легонько ударили по щекам.

Открыв глаза, я увидел бородатого мужика одетого в странную, непонятную одежду. Присмотрелся к нему. Так, и не понял…. — Кто он? Что ему от меня нужно?

— Ты, кто? Чего, тут, разлегся? — снова спросил он. — С тобой, всё нормально? Говорить, можешь?

— Я?… — прохрипел я, ничего не понимая и пытаясь вспомнить каким образом, оказался здесь. Чуть приподнялся с земли. Попытался собраться с мыслями.

— Ну, да. Тебя, как зовут? — По-прежнему не отставал незнакомец. — Имя, у тебя есть.

— У, меня? — Произнес я, пытаясь хоть что-то ответить.

— Чего он хочет? Почему пристает с вопросами? — Запоздало собравшись с мыслями начал рассуждать я. Голова была девственно чистой, как бумажный лист, от всех воспоминаний. — На доктора, этот бородач, вроде, не похож. На умалишенного из больничной палаты тоже. И, вопросы задает такие неприятные: Кто Я?… Где Я?… Как зовут? И, главное… Почему, Я, ничего не помню?

— Может быть, он, следователь? Я что-нибудь совершил. Долго и давно был в бегах! И, вот, меня, наконец-то нашли? — внезапная догадка озарила мой отуманенный мозг. — Но, это, не я… Меня, там, не было… Я бы, это, точно, запомнил! Я, вообще, в этот день пьяный был, с девчонками, и в другом месте… Поэтому, ничего не помню!

— Да! И, у меня, есть, куча свидетелей, — запоздало заволновался я, так и не зная, что говорить. — Вот, вспомню, их имена, — сразу всё проясниться!

Оглянулся вокруг. Кругом было обычное поле. То самое, куда я выполз из своего последнего кошмара. Вдали стоял небольшой, березовый подлесок. За мной, в нескольких метрах находилась накатанная проселочная дорога. На ней, выстроились в ряд груженые повозки, похожие на старинные, крестьянские телеги. Рядом, с ними стояли люди в экзотической, старинной одежде. Бородатый в очередной раз попытался узнать кто я и, что здесь делаю.

— Кто… я? — повторив последний вопрос незнакомца, стал внимательно осматривать себя. Руки, ноги, махровый халат, на ногах тапочки на резиновой подошве. Закончив осмотр себя любимого, перевел взгляд на незнакомца. — А ты кто?

— Я то? — удивленно переспросил мужик. — Я, Прохор Коробейников. Купец. В Москве дела веду. Из Холопьево идем. Ткани, пряности, ладан везу.

— Это, мои люди. — Он показал в сторону стоявших у телег путников. — А, ты, кто таков? Лежит, тут, у дороги. Слова сказать не может.

— Я… Не помню, кто я. Как, здесь, оказался, тоже не знаю, — развел руки в сторону. — И, главное, вспомнить ничего не могу.

— Да, дела, — съязвил купец. — Может быть, тебя, чем опоили? У меня, недавно тоже так, на Пасху, было. Два дня ничего вспомнить не мог. Бегал по горнице, как умалишенный, песни орал. Обниматься со всеми лез. Денег, кучу, не помню кому, подарил. В светлице разорение устроил.

— Может быть, и опоили, — ответил я, по-прежнему не зная, о чём рассказать странному собеседнику.

— Слушай, раз ты ничего не помнишь, давай попробуем отгадать — кто ты такой? — с интересом начал рассуждать Коробейников.

— Судя по одежде, ты, — купец. Она у тебя богатая, заморская — значит иноземный купец — появились первые выводы у незнакомого следователя.

— Далее… Бороды нет. Бреешься… — живешь за границей. У нас, уважаемые люди, купцы, бояре, государевы слуги бороды носят. Опять же по возрасту — молод. Значит не купец, а скорее сын купца. — Прохор активно начал загибать пальцы.

— Посмотрим на одежду. На тебе богатый халат. Халаты — купцы носят… Где?… В южных странах. В Халопьево, купцов, в таких халатах, было много…

— Итак, — «Комиссар Мегре» значительно поднял палец, — ты, сын купца, из южной страны.

— Ну, вспомнил ещё что-нибудь? — вопросительно уставился на меня местный догада.

Ухмыльнувшись, я посмотрел на себя. На мне был махровый, банный халат. Он был длинный, почти в пол, с широкими рукавами и большим капюшоном. Но, что-то, молодым сыном заморского купца, я себя не ощущал.

Засунув руки в карманы. Выложил всё, что там было, рядом с собой, на траву. Образовалась небольшая кучка из зажигалки, перьевой ручки из японского набора, подаренного мне на день рождения «Конторой», и сложенного вчетверо листка с заказом на изготовление лекарства.

Прохор осторожно взял и развернул выписанный рецепт. Внимательно осмотрел его.

— Вот, видишь, у тебя, даже документ важный есть, с печатями, — с деловым видом сообщил он. — Написано, правда непонятно, и не по-нашему. Но… сразу видно, бумага серьезная, дорогая. И главное — печати стоят.

— Да… Уважаемый, видно, ты, человек, хоть и не помнишь, о себе, ничего, — через некоторое время произнес он, так и не разобрав текста на документе. — Может быть, даже сын посла или представителя, какой кумпании.

— Ещё бы не уважаемый, — подумал я. — Сам, до сих пор, не могу понять, что, там, написано. Руки бы докторам за их подчерк оторвать. Приходишь, лекарство заказывать в аптеку, а, что тебе надо, и как, это, называется, сказать не можешь.

— Расскажи, про эти, предметы? — вновь активизировался Прохор. Он показал на ручку и зажигалку лежавшие рядом друг с другом.

— Это, ручка для письма, в ней чернила. Ей, по бумаге пишут.

— Перо для письма. Понятно, — перевел для себя Прохор.

— А, вот, это, зажигалка. Удобно и быстро огонь зажигает. — Пояснил я. Открыл металлическую крышку, щелкнув по кремню, зажег огонек. Потушив его, передал купцу.

— Ясно, — огниво, удовлетворенно кивнул головой Прохор. — Непривычно сделано и метал такой… необычный. Взяв зажигалку, он как ребенок начал её крутить, щелкать колпачком, зажигать огонь.

— Да…. Интересные вещи… — снова выдал Прохор. Собеседник, внимательно посмотрел на меня. — А, скажи, мил человек? В какой стране, такое диво, делают?

— В Японии, — не ожидая от себя, подобного слова, брякнул я.

— В Я-по-они-и, — с удивлением и почитанием, как Эллочка из «Двенадцати Стульев», произнес Прохор.

— Слушай парень, а чего ты развалился на дороге? Давай, я, тебя, до ближайшей деревни довезу. До неё, почитай, семнадцать верст. Может, вспомнишь чего во время езды. Про себя мне расскажешь. Ехать-то всяко лучше, чем пешком идти. А, ты, мне, за это, подаришь своё огниво. Ну, как? Давай, соглашайся.

— Согласен, — произнес я. — Только, не до деревни, а до Москвы… Очень, на город, хочу посмотреть.

— Да…. а тебе, палец в рот не клади. До Москвы-то почитай ещё два дня пути, — с удивлением посмотрел на меня Прохор. Он явно не ожидал такого ответа.

— Есть, все-таки, в тебе, наша купеческая закваска, — Коробейников недолго подумал, продолжая крутить зажигалку в руках.

— Ладно, договорились. До Москвы, так, до Москвы. Садись, давай! Поехали! И так, тут, долго стоим. Не дай бог, какие тати, понаедут.

Купец дал команду мужикам, стоявшим у подвод, и вереница небольшого каравана двинулась в путь.

В начале поездки я сразу понял, что Прохор не оставит попыток узнать про меня, больше. Он будет пытаться различными способами разбудить мою память.

— Говоришь ты как-то чудно, — не торопясь продолжал вести со мной разговор Коробейников. — Вроде, по-нашему, и в тоже время, будто на другом языке. Да и слова, у тебя, какие-то, незнакомые всё время звучат.

— Послушай! — вдруг воодушевленно начал он снова.

— А, может, твои родители умерли, когда ты был маленьким? И тебя воспитали басурмане? Вот, ты, и говоришь, путая и коверкая слова? — Он с надеждой посмотрел на меня. — Ну, что скажешь?

— Да, вот, чего-то такое вспоминаю, а чего вспоминаю, понять не могу, — многозначительно по-философски ответил я.

Посмотрев на меня пристально, Прохор внезапно спросил, — А ты…. случайно не Емельяна Баженова беглый сын?…

— Ну, тот, который, к дочке Прокофия Мироныча — Милославе женихаться ходил? А потом, вместе, убёгли? — с другой стороны решил зайти купец.

— До сих пор, ищут! — Взяв небольшую паузу, попутчик что-то долго считал в уме. — Да нет… Вроде не похож? Тот, здоровее был и черноволос…

— Подожди… А, ты, часом не сын воеводы Слободникова? Так, того в детстве, говорят, цыгане украли и бродячим артистам подкинули, а, те, его, в Царьграде продали. — Воодушевленный внезапным озарением Прохор, на какое-то время, ушел в себя.

— Да, нет… — точно, не он. Того, Евпатий звали и ему сейчас должно быть — лет пятьдесят. А, тебе, годков-то поменьше, — опять, долго считая, что-то на пальцах, выдал купец.

— А может быть… Ты, племянник Силантия Акимыча? — Снова с надеждой посмотрел на меня Коробейников.

— С ним, вообще, интересная история, случилась. Ушел, он, года четыре назад, в ночь на Ивана Купала, цветок папоротника искать, да так, и не вернулся. Сильно, уж говорят, клад хотел найти. Кстати, очень, на тебя, был похож. Такой же белобрысый, синеглазый и с ямочкой на подбородке. Ты, случаем, не его племянник?

— Да, нет… вроде, не его, — неуверенно ответил я.

Под звуки неторопливого бормотания Прохора о том, чьим могу быть сыном, внуком или еще непонятно кем, я задремал. Очнулся я от пристально взгляда Прохора, который так, и не перестал крутить в руках мою зажигалку.

— Слушай, попутчик дорогой! Я, вот, что хотел, у тебя, спросить? — Он взял паузу и хитро посмотрел мне в глаза. — А, Япония-то… — это где?

— Где?… Где? — передразнил я Прохора. — Не помню!

Как раз в это время повозка проезжала мимо стоявшей у дороги кареты. Недалеко от неё на небольшом раздвижном стульчике сидел человек в шляпе с пушистыми перьями.

— Вон, глянь, мил человек, — обратился ко мне Прохор. — Ещё иноземцы, причем, явно немчины. Отдохнуть остановились, до ветру сходить. Видишь, как умотало, их, бедных, по нашим дорогам-то ездить.

— А почему немчины? — заинтересовавшись приезжими, спросил я.

— У них, что на лице написано или ты их по запаху остуда чуешь? — пошутил я над рассуждениями Прохора.

— Почему по запаху? — не понял шутки Коробейников.

— Вот, смотри! Как, я рассуждаю… Карета не наша. Одеты по-другому. Расселись на стуле, отдыхают. Да, еще прямо возле дороги. — С деловым видом знатока из передачи «Что, Где, Когда», начал перечислять Прохор. В нем снова проснулся Шерлок Холмс.

Не торопясь купцы проезжали мимо иноземной кареты. Возницы всматривались в неё как на некое чудо. Алексей вспомнил, что, именно так, смотрят посетители зоопарка на новое животное, впервые привезенное из какой-нибудь Папуа — Новой Гвинеи.

— Вот, скажи, попутчик? — отвлекся от своих мыслей Прохор, — чего, они все, к нам, едут и едут? Мёдом, им, тут, намазано, что ли? Сидели бы у себя дома. Так, нет же, всё к нам. Тьфу…. - купец смачно сплюнул.

— Да, если так пойдет, то скоро и знаменитое Москва не резиновая появиться, — подумал попутчик, оценивая последние рассуждения купца.

Торговец ненавистно посмотрев на иностранную карету конкурентов и перевел взгляд на попутчика.

— А, тебе, эта карета, ни о чём не напомнила? Может знакомые, какие? Али, встречались, может быть, где? — опять, проснулся профессиональный интерес у Прохора.

— Нет, — ответил Рязанцев. — Не видел таких.

— Хотя… Сейчас, попробую кое-что вспомнить… или узнать.

Путешественник приподнялся с повозки и посмотрел на иностранца сидящего недалеко от кареты.

— Эй, постой… А языками ты их владеешь? — попытался Прохор, остановить потерявшего память соседа.

— Да, разберемся как-нибудь, — уже про себя ответил пришелец, лихо, спрыгнув с телеги.

— Язык, как известно, до Киева доведет, — недолго думая, он бегом устремился к карете.

* * *

Кавалер Франсуа де ля Риссо вёс французскому доверенному в Москву тайное письмо от маркиза де Круаси. Это, был первый визит родовитого дворянина в Россию. Ему, сразу не понравилась, эта варварская страна, с бесконечными лесами и однообразными полями. Он, с ужасом смотрел на, страшные, разбитые русские дороги с ямами и колдобинами, встречавшимися на каждом шагу. Они, так, выматывали и отнимали, столько сил, у благородного шевалье, что поездка в карете была просто невыносимой.

— О… мой бог, — переживал Франсуа. — Никогда! Никогда, я больше не соглашусь на такую поездку.

Карету, в очередной раз, сильно тряхнуло, после чего она противно заскрипела.

— Ах, если бы, не это, поручение маркиза. И, если бы, не долг отца, — скрипя зубами, рассуждал скиталец.

— Нет… И, ещё раз, нет! Ни за что, он не покинул бы свое родовое поместье в Бургундии. И, уж точно, не отправился, в эту далекую, и дикую Московию.

— Жак! Да останови, ты, эту чертову карету, — изнывая от жары и тряски, выкрикнул де ля Риссо своему кучеру.

Осторожно словно боясь запачкаться, он вышел наружу и с облегчением уселся на приготовленный для него стульчик.

По-летнему было жарко. Легкий ветерок приятно обдувал вспотевшее лицо кавалера. Он снял камзол и положил его к себе на колени. В который раз, шевалье ощупал его в тех местах, где были зашиты бумаги и документы. Всё было на месте. Вон, там, снизу, за подкладом, зашита тайная почта, ради которой он ехал, в эту страну. Вот, здесь, во внутреннем кармане, доверительные письма и паспорт с разрешением на пересечение границы. А вот, тут, последнее письмо от его возлюбленной Софии.

— Ах…. Софи! Какие у нее прекрасные, восхитительные пальчики! Чудесные зеленые глазки. Курносый носик. Ну, а золотистые волосы? Она прелестна! Она просто восхитительна… — Франсуа закрыл глаза, не переставая любоваться возлюбленной в своих воспоминаниях.

Неожиданно к нему подбежал какой-то неизвестный, дикий крестьянин и стал хлопать его руками по груди. Он произносил какие-то странные, непонятные фразы.

— Дорогой мой!.. Ду ю спик инглиш?… Сколько лет, сколько зим!.. Шпрэхен зи дойч?… Какими судьбами!.. Парле ву франсэ?… — спрашивал он.

Узнав родную речь, де ля Риссо естественно ответил. — Да я из Франции. А кто, Вы, такой, месье? И, что, Вы, хотели?

Человек услышав ответ на французском сразу перестал хлопать иностранца. Вместо этого незнакомец полез обниматься. Он вел себя, так как будто является старым знакомый или близкий родственник кавалера. При этом он кричал что-то по-русски, вставляя знакомые и не знакомые французские слова.

— Ура-а!… Да здравствует Франция!… Галантерейщик и Кардинал — эта сила!… Да здравствует генерал де Голь!.. Свободу, невинно осужденному Стросс-Кану!.. Поддержим выход Франции из Единой Европы!.. Скажем, нет, Единой валюте!.. Скажем больше… — Долой Евро!.. — Он искренне радовался, смеялся и прыгал от счастья.

— Месье… Месье, я ни чего не понимаю… Кто, эти, люди? Про кого, Вы, говорите? — С трудом на ломанном русском обратился Франсуа к незнакомцу. При этом всячески пытался освободиться от наскоков и прижиманий новоявленного друга.

В очередной раз, обнявшись с кавалером, неизвестный выхватил из рук француза камзол и закружил им у себя над головой словно флагом. Затем он начал бегать вокруг кареты, исполняя какой-то дикий, неизвестный танец.

— Жак, тысяча чертей, помоги мне… Сделай же что-нибудь с этим проклятым варваром, — позвал я на помощь слугу.

Мой кучер бросился на неизвестного, пытаясь отнять мои вещи. Но, этот, чокнутый русский, так приложил его с разворота ногой, что несчастный отлетел к карете и кажется, потерял сознание. Я понял… к незнакомцу сейчас лучше не подходить. Желание и радость видеть перед собой просвещенного человека из Европы было настолько велико, что любое противодействие могло пагубно закончиться для моей персоны.

Внезапно незнакомец перестал крутить камзол и бросился бежать в сторону леса.

— О, Мадонна! — я замер от ужаса.

— Мне, говорили, что, эти русские, настолько дикие и глупые когда видят просвещенного Европейца. Но не настолько же?

Целую минуту я безвольно смотрел, на сумасшедшего, как он, вместе с моей одеждой, убегает в лес. И, тут, до меня, дошло…

— Жак, — закричал я извозчику. — Нас, ограбили! Чего ты лежишь, изображая из себя мумию? Где наши шпаги? Доставай пистолеты. Догони же ты его, в конце концов…

Очнувшись от моего крика, кучер бросился вдогонку за этим диким русским. Через некоторое время он вернулся из леса, неся мой камзол.

— Надеюсь, ты, убил, этого оборванца? — спросил я у слуги.

— Нет, месье. Он бросил мне камзол и убежал. Этот, плут, очень быстр и ловок, — запыхавшись, ответил извозчик.

Проверив, в очередной раз, документы в камзоле, я с облегчением вздохнул. Тайное письмо было на месте, бумаги и паспорта тоже. В кармане не было только одного — письма Софи.

— Выронил наверно, когда, этот сумасшедший, бегал по полю, — растеряно подумал Франсуа. — Ну, что? Хорошо, что всё, так, закончилось.

— Нет, чтобы, я, ещё раз, поехал, в эту проклятую страну?

— Да… никогда! — путешественник снова присел на стульчик.

— Жак, — промолвил он, — Достань, что-нибудь перекусить, и поедем дальше. И, заряди пистолеты… Черт тебя подери…

* * *

Совершив отвлекающий круг по лесу, невольный беглец вернулся к каравану купца. Тяжело дыша, он подошел к повозке и уселся рядом с Коробейниковым. Лицо его пылало от быстрого бега.

— Очень интересный способ вернуть память. Я, про такой, даже не слышал, — удивленно, посмотрев на Алексея, произнес Прохор.

— И, я, слышал, но до сегодняшнего дня не пробовал. Вот, решил, народные советы проверить, — талантливый актер снова запел соловьем, ощущая в кармане письмо незнакомой Софи.

— Только, вспомнил не много — про год, который сейчас идет и месяц… А, дальше, всё опять как в тумане.

— Эка невидаль. Спросил бы меня я, тебе и так бы про дату, напомнил, — разочарованно ответил купец.

— Ладно, садись, Аника-воин, поедем дальше. Может быть, где ещё почудишь? А, там, может, и память вернется, — засмеялся Прохор.

Караван не спеша двинулся в путь.

 

Глава 2

Вереница повозок с товаром купца неторопливо передвигалась по лесной дороге. Прохор задумчиво смотрел на дремлющего на телеге незнакомца. Купеческая интуиция подсказывала ему, что далеко, не простого человека подобрал он на дороге и сейчас везет в Москву. Торговец снова начал любоваться удивительным огнивом — зажигалкой подаренной ему. Вещица была удобная. Неизвестный металл приковывал взгляд. Нежно ласкал руку. Видно, что сделано было аккуратно, и главное, было понятно, что, это, не штучный товар.

— А, если, у него, таких зажигалок, не одна? А несколько? Ну, скажем, штук — сто.

— Это же? — начал в уме считать Коробейников.

— Какой доход то — хороший… — в глазах коммерсанта заплясали цифры от возможной прибыли.

— Если, их, умеючи продать на базаре, то можно на вырученные деньги ещё одну лавку на московском рынке открыть.

— Нет, лучше, такой же дом, как у купца Никодимова, построить. А ещё вернее всего на вырученные деньги нанять новый караван с товаром в Холопьево.

— Да, так, будет, гораздо лучше! — Прохор довольно потянулся в повозке, предвкушая большие доходы от будущего совместного предприятия.

— А, если, у него, их, не сто? Допустим…

— Да! Нет… Не будет серьезный купец, такой как, Прохор Коробейников, из-за ста зажигалок дело вести. Не стоит, оно, того!

— Вот… Если, у будущего компаньона, их, пятьсот?

— Тогда, это, уже, серьезно. Тут, можно, бумаги подписывать. Долю, в общем деле, предлагать…

— А то… — хмыкнул купец. — На сто зажигалок, Я, дел не веду. Я, не такой! Я, мелкой торговлей не занимаюсь…

— Если, пятьсот, вот, совсем, другой разговор!

— Это же…. какое состояние, на них, можно сделать? Какие, возможности, сразу открываются? Например, можно… в перечень московских гостей попасть. Это же!.. Это мне…

— Я, на уровне, с купцами Аристовыми, буду! Или, Строгановыми…

Прохор уже совершенно другим взглядом, посмотрел на незнакомца, лежащего на подводе. Теперь, он оценивал его так, как оценивают большого и жирного гуся приносящего невиданную удачу.

— Какой у него необычный халат? Дорогой материал, даже я такого никогда не видел.

— А, вдруг, я ошибся? Если, он, не сын богатого, заморского купца, а сын знатного иноземного правителя? — Продолжал рассуждать Коробейников.

— А, что! Всякое бывало. Решил, например, отец женить его на какой-нибудь заморской кикиморе. Вот, он, и сбежал от нее. Эка невидаль, сам молодым был. Понятно теперь почему всё время бегает, когда память пытается вернуть.

— Да! Всё может быть!

— Побегает, побегает — память к нему и вернется. И, тут, я, такой добрый человек, готовый всегда помочь.

— А, если, сильно, жениться хочет? Так, я, ему, свою дочку — Любушку сосватаю.

— А что? Девка, на выданье… Женихам нравится. Вон, все ворота ободрали… А, тут, ей и приданное, и готовый заморский принц.

— А по поводу каких-то семисот — тысячи зажигалок… мы уж как-нибудь с его отцом договоримся. Зачем нам молодых от дела отвлекать. Да…. вот, и ладушки, — Удовлетворенно потер руки Прохор.

— А дальше поступим так… — И, в его мечтах, появились вереницы богатых караванов с груженными поклажей лошадьми и верблюдами. Затем, добавились колонны стройных невольниц с подносами ценностей на голове. И в конце, возник он лежащий под опахалом в большом восточном шатре.

Открыв глаза, Алексей увидел лицо Коробейникова светившееся улыбкой мартовского кота, объевшегося сметы.

— Послушай, а ты не хочешь стать моим компаньоном в торговых делах? — внезапно громко спросил у него Прохор.

— А на каких условиях? — Ещё не проснувшись, потянулся странник.

— Ну, скажем…. тебе, десять процентов, — торжественно произнес Прохор, выразив щедрую благодать.

— Не-а…. - снова зевнул я, — готов начинать торг с шестидесяти процентов.

— Да, ты, что!.. Разорить меня хочешь? Я, его сегодня в первый раз увидел… Уже в семью к себе включил… Родную кровиночку Любушку почти согласился за него отдать, а он такое мне предлагает, — гневно замахал руками купец.

— Ну, знаете ли, Папа. — Рязанцев гордо поднял голову, приподнялся, пытаясь сказать, как сильно его недооценивают… Однако внезапный удар по голове повалил найденыша на повозку. Мир поплыл волнами, вокруг закрутились звезды, потом резко всё потемнело, как будто выключили свет.

— Тати! — сквозь наступающую темноту услышал он испуганный крик возницы.

* * *

Темно…. Слышны какие-то звуки. Прихожу в себя около минуты. Открываю глаза. Начинаю моргать глазами от яркого света. Ясная голова. Чёткие мысли. Осмысленный взгляд. Я вспомнил всё, что было там. Я помню, что было здесь. Я помню ВСЁ.

— Ничего себе, приключения!

— Да, ЭТОГО, просто, не может быть!

— БРЕД, какой-то!

А, может быть, СОН! — пришелец недоверчиво попытался потянуться и встать.

— А, почему я лежу?

— Уже не лежу…

— Я, что, еще, и связан? — незнакомец начал елозить, пытается развязаться.

— Непорядок! Кто, так, вяжет? Нет, кто, так, вяжет?

— Особенно, меня?

— Уже не связан.

Обвел глазами место своего расположения. Кругом неизвестные люди. Рядом подавленный Прохор и его попутчики. Полные печали глаза купца и его отрешенность говорят о том, что дела наши плохи. Грабят нас.

— Нет…. ну разве, так, грабят? Стоят возле повозок какие-то незнакомцы, копаются в наших вещах, чего-то ждут. А эти двое, похоже, охрана, расположились рядом, ко МНЕ, спиной и мирно переговариваются.

— Ребята, так, не уважать Рязанцева, да еще повернувшись к нему спиной!

— Более того! Никакого почтения к уставу караульной службы!

— Напрасно!

— А, что, у нас, там дальше, видно?

— Нет, из-за этих спин, ничего, толком, не могу разобрать. Так, дело, не пойдет! Работать придется…

— И, раз… И, два… — упали два столба, — Алексей оглушил охранников, после чего внимательно осмотрел поляну.

— Вот, теперь, всё, хорошо, вижу.

— И…. кто у нас тут самый страшный, самый мрачный и ужасный?

— Правильно! — Я.

— Ну, что, Рязанцев, работаем!

— Кстати… Сколько вас тут?

— Да, какая разница! Я, что считать, их, должен? — возмутился Алексей.

— Хотя, нет. Пожалуй, посчитаем…

Первый, кто быстрее всех, до меня добежал, был заросший, рыжий красавец с подбитым глазом. Бедолага, споткнулся о мою ногу и, падая головой, попал в обод телеги.

— Вах! Намба, фри! — начал расчет лесной бухгалтер — счетовод.

— Какое несчастье! Нельзя быть таким неосторожным, особенно на прогулке в лесу. Да, и под ноги надо смотреть! А вдруг, там….. камень!

Четвертый, сделав страшное лицо, хотел достать меня ножом. Он промахнулся три раза, затем внезапно продолжил движение и, обняв березу, счастливо заснул.

Вот, теперь, меня, увидели все. И, это, замечательно! Повернулись и сразу побежали ко мне.

— Какая душевная, приятная сердцу, картина! Как в старые, добрые времена! Все, на одного! И, все, мешают друг другу!

— Ребята рассредоточиваться надо! Так, нет! Один, за одним, — весело рассуждал потерпевший путник.

— Вот, ты, толстый, который номер пять, с большим подбородком и колом в руках. Сдвинь брови и зубы сожми. Кто сказал, что прямой удар ногой в подбородок это негуманно? Я такого не говорил.

— Одним словом за незнание получаешь… наказание.

— Ну, а ты, шестой и бородатый, знаешь, где печень у человека?

— Молчишь, дышать трудно?

— Так, ты, потерпи! Не дыши, минут пять, а там, если, что повторим процедуры.

— Так, теперь, вы, трое.

— Я, что до утра, вас, ждать должен? И, чего, вы, друг другу постоянно мешаете. В очередь быстро построились. Встать по порядку. Так, примите… и распишитесь. Ха! Стало быть… девять!

— Еще двое… Барабанные палочки пожаловали и тоже с кольями. Ребята, это уже было, тем более, у меня, тоже кол в руках. А крутят и бьют им вот так… и так.

— О-о-о… Классика жанра! Самый умный с ножом подкрался сзади. И…. Акелла, вновь промахнулся. Прости, друг, второго раза у тебя не будет. Двенадцать почти круглое число.

— Смотри-ка, на подходе опять пара. Не понял, почему бежим в другую сторону? Что… за… отвлекающий маневр.

— В таком случае, я хорошо умею кидать камни, топоры и прочие подручные предметы.

— Счастливое число четырнадцать.

— А, вот, и супер приз… Крупный шкаф! Сейчас будет звон! Пока падает разучим детский стишок… Замахнулся шкаф на мишку… Хрясь…. У него погнулась ножка. От удара мишки, шкаф, на землю бряк… Дальше, не успел придумать, сильно быстро он упал. Да, фальшиво… Музыкальный слух так и не появился… И поэт, из меня, ещё, тот!

— И…. тем не менее, расчет закончен. Леха — Ямайка, — пятнадцать ноль.

Новоявленный пацифист еще раз внимательно осмотрел место, где произошло избиение разбойников.

— Активного движения в выделенном секторе не наблюдаю. По поляне, вокруг повозок лежат или ползком передвигаются какие-то стонущие личности без документов и знаков различия. Связанный купец с мужиками на прежнем месте, где я их и оставил… Можно расслабиться и покурить…

— Так… Стоп!

— Надо с людьми поговорить. Поддержать их в трудную минуту… Все-таки, многим, кто в сознании, очень больно…

— Граждане, бандиты! Выходим, по одному, с поднятыми руками…

— Нет, пожалуй, не так…

— Внимание! Ползем, все, ко мне. Кто ползти не может, лежит на месте…

— Кто старший?

— Ванька Разбойник, — донеслось откуда-то сбоку.

— Так пусть выходит, поговорим! — пришелец деловито поставил ногу на колесо телеги.

— Нет, его, среди нас. Убежал, за подмогой, как только заварушка началась, — произнес тощий мужик в лаптях и рваной рубахе.

— И, что, много приведет? — забеспокоился Рязанцев.

— Человек тридцать, — снова ответил тощий.

— Ну, тогда, концерт по многочисленным заявкам радиослушателей окончен. Добавки не будет. Все свободны.

Разбойники торопливо разбежались в разные стороны от места нападения на караван.

— Прохор, — обратился Алексей к купцу, — быстро развязывай людей и уезжаем отсюда. А то у этих бравых ребят подкрепление может подойти. Я конечно герой, но с таким количеством один не справлюсь. Тем более фактора внезапности уже не будет.

Освобожденные мужики спешно стали собирать разбросанные по поляне товары. Прохор бойко раздавал команды. Ощутить повторное нападение разбойников никому не хотелось.

К Алексею хромая подошел крупный парень — «шкаф» номер пятнадцать.

— Я поеду с Вами, — сказал он и жалостливо посмотрел на Алексея.

— Чего, это, вдруг? Мы, вроде, по пятницам, не подаем…

— Надоело, по лесам бегать. Хочу нормальной жизни. Возьми к себе в услужение.

— А, что, ты, делать умеешь? — Путешественник посмотрел на него, прикидывая, что, с таким медведем, делать.

— Чему научишь, то и буду уметь. Только обратно не вернусь. Всё равно хотел от Ваньки уйти. Нет жизни, у него. Там… — каторга. Не могу я. Не по мне это, — склонив голову, причитал парень.

— А может у меня в услужении ещё хуже будет? А может я душегуб… ещё хлеще?

— Всё равно с тобой пойду. Один я на белом свете. Терять ничего. А ты мне понравился. Вон, как кулаками ладно машешь. В общем, с тобой я. Куда скажешь туда и пойду.

— Ладно, — согласился Рязанцев. — Потом, не обижайся, что тебе о тяжелой жизни не говорили. Зовут то тебя как.

— Федор, — проголосил медведь.

— А меня, — … путник сделал паузу. — Зови пока… Командир. А дальше, там, видно будет. Ну, что… принят, ты, Федор. Денег на оплату, пока нет…. но ничего добудем как-нибудь.

Новость о появлении нового человека в караване сильно возмутила Прохора.

— Делать мне нечего как собирать всю голь перекатную, — кричал купец, никого не слушая.

Но после получения от Алексея подарка, в виде перьевой ручки, согласился на ещё одного попутчика. Чуть позже даже признал это событие хорошей приметой. Таким образом, число пассажиров до столицы увеличилось на одного человека.

Минут через десять вереница подвод двинулась дальше по лесной дороге.

Следующие три часа повозки не останавливаясь, двигались в сторону Москвы. Прохор наконец-то оставил Рязанцева в покое. Он сидел сердитый и думал о чем-то своем. То ли подсчитывал ущерб от нападения разбойников, то ли планировал прибыль от будущих сделок. В итоге ему удалось наконец-то нормально заснуть.

* * *

Проснулся я от жуткого чувства голода. Последние лучи солнца уже золотили верхушки деревьев. Начинало темнеть. Караван остановился на ночлег на большой лесной поляне. Недалеко от повозок погонщики варили какую-то похлебку. Все сидели вокруг костра, тихо переговаривались, ели и смотрели на огонь.

— Чего варим? Чем угощают? — Подошел я к костру.

— Кашу сготовили, есть будешь? — Спросил за всех Прохор.

— Конечно, буду, еще спрашиваешь… Эх, хороша каша, особенно, когда за чужой счет и не наша…

— Деловито произнес я и подошел к сидячим в кругу мужикам.

Подали миску с какой-то похлебкой странного вида. Ложку не дали. Понюхал…. Как то неприятно пахнет… Наклонив миску и как из блюдца, осторожно попробовал на вкус. Ощутил во рту непонятное варево….

— Это, что? Это каша? Она же почти безвкусная, соли нет и приправ. — Удивленно посмотрел на всех.

— Простите, Ваше Величество, но фазанов мы не готовим, — улыбаясь, ответил Прохор.

— Да уж бояр тут нет, — заголосили, в поддержку купца мужики.

Внимательно осмотрел общую «поляну». Увидел сиротливый пучок лука, кусочки сушеного мяса, немного наломанных кусков черного хлеба…. И все.

— Нет, хотелось, конечно, мясо…. колбаски, там… тушёночки… На худой конец… хотя бы Доширак или Ролтон…. - начал оправдываться я.

— Прости, мил человек, — извинился Прохор, — но мы таких деликатесов не знаем. Каша из крупы на огне, сальца немного, да хлебушка чуть, чуть. Чем богаты, тем и рады. — Опять начал язвить Прохор.

— Да не могу я такое…. В таком виде есть, — начал оправдываться я.

— Ну, прости… дорогой попутчик, другого ничего нет, — уже откровенно смеялся Прохор.

— Как это нету?… Лес же кругом? Сейчас на охоту сходим. Кого-нибудь добудем. Вот и будет пир, — начал призывно как на митинге агитировать я.

— Как же ты на охоту в такое время пойдешь? Ночь ведь на дворе… Невидно же ничего? — Удивленно спросил Прохор.

— Нагого же ты, мил человек, охотится собрался? — раздалось со стороны возниц.

— На волка али на медведя пойдешь? — Спросил самый тощий из мужиков.

— На кабана, — авторитетно заявил я. — В этих местах, как раз в это время, самая охота… — Сам себе хищно, во все зубы улыбнулся я.

— Ну, если только на кабана…. - мужики смотрели на меня как на умалишенного.

— Да кстати, а какое у нас оружие есть кроме этого, — гордо продемонстрировал нож отнятый у разбойников.

— Оружие?.. Вон, у Никодима, — Прохор показал на длинного мужика, — топор есть. У Василия на последней телеге пищаль припрятана. Ты с пищали пальнуть то сможешь?

— Нет, — честно признался я.

— Подожди, — вдруг на миг, задумавшись, процедил Прохор. — Есть у меня подарочный меч. Купец Филимонов для своего шурина заказывал. Большой, двуручный, тяжелый, пуда на два. Не знаю, зачем он ему потребовался? Наверно хотел на стену повесить или перед девкой, какой, покрасоваться. Меч возьмешь? — снова хитро прищурившись, спросил купец.

— Ну…. не знаю…. — Протянул я.

— А ты представь себя…. Идешь ночью, на охоту по дремучими лесу, с большим двуручным мечом. Так от тебя не только звери, даже нечисть вся лесная разбежится. — Уже откровенно смеялся Прохор.

— Нет… возьму топор. Мужик сказал — мужик сделал! — Я взял топор и пошел в сторону ночного леса охотиться на кабана.

— Федор ты со мной? — Обернувшись, спросил я.

— Да…. - немного помедлив, произнес мой новый слуга. Он поднялся с земли, облизал ложку и неуклюже стал собираться.

Представив, как, этот медведь, будет идти, и шуметь по лесу я сразу изменил свое решение.

— Молодец…. службу знаешь, отставить охоту. Остаешься на страже хозяйства.

— А чего охранять то? — Спросил Федор. Обернулся по сторонам. — У нас же нет ничего?

— Нету… — будет. Огонь вон поддерживай, угли нажигай. Мясо мы с тобой, на чем жарить будем? Одним словом исполняй…

Приняв воинствующий вид, я продолжил движение в сторону леса.

— Слышь, охотник… послышалось вдогонку со стороны Прохора. — Ты это…. на обратном пути дров наруби, что ли… А то на чем добычу жарить будем? — За спиной раздался хохот мужиков в ответ на шутку Прохора.

— Ладно, ладно… Посмотрим когда вернусь… — Промолвил я и уверенно пошел в лес.

* * *

Конечно, я сглупил. Уже почти смеркалось. Луна спряталась за тучи. Идя по лесу, внимательно смотрел по сторонам. Ничего не было видно. Но все, же надеялся, что какой-нибудь потревоженный зверь, выскочит на меня…

Однако все лесные жители, ощутив, присутствие великого война и охотника — попрятались. Либо их просто не было на этом месте.

— Нет… ну и где обещанная историками в конце семнадцатого века всякая живность… Волки, лисы… Ну хотя бы заяц какой… Сказочники они… а не историки — краеведы, — со злостью думал я.

Уже минут тридцать блудил по лесу. Все попрятались, забились в норы, спали, отдыхали… Никого не было. Никого… Где то высоко пролетел филин, ухая свою любимую песню. Стрекотали сверчки. На дереве закричала неизвестная птица.

— Высоко, — подумал я, задрав голову.

— Да и топор сквозь ветки не добросить…

Нужно было признаться себе, что в этом лесу при такой темноте… я мог поймать только одного зверя, причем крупного… и большого — Черта Лысого. А есть хотелось все больше и больше.

— Да, сейчас от той похлебки, которую предлагали мне мужики я бы не отказался. Эх…. ну чего вот выделывался. Поел бы тогда и спал бы сейчас спокойно в повозке. Так нет, на охоту приспичило. Мясо, видите ли, ему захотелось. Слово мужикам дал…

Набегавшись по темному лесу, присел под каким-то кустом. В это время из-за туч выглянула луна. Она осветила поляну, на которой мрачно стояли деревья. Лесная картина, окружавшая меня, совсем не нравилась. Я закрыл глаза и представил свою квартиру. Свою кухню. Да…. дома всегда хорошо. В холодильнике котлетки, пельмени, другие полуфабрикаты. Достал бы сейчас из него чего-нибудь, положил на сковородку, маслица добавил и минут через несколько можно снимать. А потом с кетчупом и картошечкой. У…м вкусно. Еще там пиво есть холодненькое, в бутылочках. Приставив все это, я даже сглотнул от желания. И тут с удивлением заметил, что глаза мои открыты, и я смотрю в дверной проем, ведущий на кухню. Причем вход всего в двух шагах от меня. Все предметы и мебель на ней настолько отчетливы, будто я сейчас не в лесу, а в коридоре своей квартиры. Особенно отчетливо виден холодильник, в котором лежали продукты. Недолго думая я сделал два шага и зашел к себе на кухню…

* * *

Как же я обрадовался моей кухонке. Любимый стол, родная плита, моя кухонная мебель. И даже старый потрепанный диван, стоявший на кухне, внезапно, тоже обрадовал меня.

— А ведь хотел тебя выбросить. Да никогда!.. Будешь стоять еще, двести лет…, - обрадовал я его. Прошелся восторженным взглядом по комнате. Остановился на холодильнике с продуктами.

— Вот…. лучшее изобретение двадцатого века для мужчины — добытчика. — Подбежал к нему, взглянул внутрь. Все, о чем только, что грезил, лежало на месте.

— Люди! Жизнь то налаживается! — Радостно воскликнул я. Обернулся к двери, ведущей в коридор… А вот это уже был сюрприз. Ее не было. Вместо дверного проема был темный квадрат портала с выходом в лес.

— Вот тебе бабка и Юрьев день! Что делать? Вот как теперь ходить в другие комнаты? — возник в голове ряд вопросов.

— Теоретически можно спуститься через окно, пройти по пожарной лестнице с третьего этажа. Потом опять через дверь с домофоном, через входную дверь в квартиру…. - начал перечислять я.

— А если сильно приспичит в туалет? — внезапно подумал я. — Тогда можно в лес сходить. Не…. я так не хочу. Мне тут неких порталов не надо. Мне вход в коридор нужен, а оттуда проход в комнату. Причем так, как было раньше.

Представил как хорошо, удобно было без портала. И… он исчез.

— Вот другое дело, — с удовольствием отметил, я.

— А теперь я снова хочу в лес, к моему любимому кусту, к этим замечательным ночным деревьям, к той лесной поляне, на которой я сидел, — подумал я. И портал снова появился вместо кухонной двери.

— Ну, снова здрасте! — воскликнул я и, схватив первую, попавшую в руки табуретку, ринулся сквозь образовавшийся проход.

За время моего отсутствия в лесу ничего не изменилось. Все также одиноко на небе светила луна. На поляне стояли мрачные черные кусты. Сверчки пели свои ночные песни. Даже топор, с которым я пошел охотиться по-прежнему сиротливо лежал на месте где я его оставил. Была полная идиллия ночного леса. А я, стоявший с табуреткой под луной как статуя девушки с веслом, наслаждался ночным пейзажем и осознанием того, что все это сделал… Еще несколько раз, открыв и закрыв портал, я сходил туда — обратно с разными вещами. Мои эксперименты прервало чувство голода, утихшее на время моих исследований. Нужно успокоиться, подумал я, распираемый от чувств радости. Необходимо сесть и не спеша поесть. Однако спокойно поесть не получалось. Хватая все подряд, я быстро пережевывал.

— Так, что делать? А, что я могу сделать? А стоит ли это делать?… — Куча мыслей лезли мне в голову не позволяя, сосредоточится на еде.

Дожевывая быстро изготовленный бутерброд, я вдруг задумался и бросился в ванную комнату к зеркалу. Из него на меня смотрел молодой мужчина в возрасте двадцати трех — двадцати пяти лет. Ни чего себе, — подумал я. Вот это номер. Вот это подарок так подарок. Любуясь своим молодым лицом, вдруг заметил, что оно потихоньку становится другим. Постепенно меняется цвет. Прорезаются мимические морщинки, возникают припухлости вокруг глаз. Снова начал появляться небольшой шрам слева на щеке. Присмотревшись, я вдруг понял, что постепенно опять начинаю стареть, принимаю свой старый облик пожилого человека.

— Твою же мать, за ногу! Что же это? Как же так? — И в это время заболела голова, напомнив мне о том, в каком состоянии я здесь последнее время находился.

Быстро выскочил на кухню, сразу создал портал на знакомую лесную поляну, после чего как ошпаренный выскочил из комнаты. Присел под знакомый куст. Нужно было подумать… Нужно было крепко подумать о том, что произошло и, что делать дальше. А выходило следующее… Благодаря своей болезни я получил замечательную особенность открывать портал в конец семнадцатого века… А именно, благодаря информации от неизвестной Софии в 1683 год. Он позволял мне ходить туда и обратно. Брать с собой какие-то вещи, предметы. Портал восстанавливал здоровье… Даже больше…. делал меня молодым. Но…. при перемещении обратно молодильные свойства портала пропадали, и природа постепенно восстанавливала мой истинный возраст и состояние здоровья.

Ошеломленный своими выводами я начал нервно ходить по поляне. Вдруг ближайшие кусты зашевелились.

— Ага, вот и мой кабан, — подумал я, хватая топор с земли.

— Ну, здравствуй родной. Стоило так долго прятаться? — Приноровившись, кинул в шею животного топор. Хрясь… кусты от зверя бившегося в агонии зашевелились сильнее.

— Нет… это не кабан, — с ужасом подумал я. По размерам, хищник, находящийся в кустах, был крупнее кабана…. гораздо крупнее.

— Да это…. медведь…. крупный медведь…. - заволновался я. А у меня остался только нож…

В кустах раздалось предсмертное ржание лошади…

— Елки зеленые, — выругался я. Подскочив к кустам, быстро добил бедное животное.

— Да, повезло же мне медведя заломать, — начал корить я себя. В кустарнике была запутавшаяся коняга. В стременах у нее болтался мертвый всадник. Я осмотрел человека и увидел, что одна из поломанных веток проколола ему шею.

— Как же тебя так угораздило? — произнес, освобождая незнакомца из-под лошади.

— Бывает… Страшная, нелепая смерть. Вот так… понесет животина, в лесу испугавшись кого либо. Напорешься на острые сучки, и ты уже нежилец. А потом и возникают легенды о всадниках без головы.

Обыскал незнакомца. Нашел какие-то бумаги и документы на имя Воронцова Алексея Васильевича, небольшую сумму денег серебром, немного серебреных украшений. Уже привычно открыл портал на кухню, сходил домой за лопатой. На лесной поляне выкопал яму и похоронил парня. Связав из веток крест, воткнул его в образовавшуюся возвышенность.

— Прощай Алексей Воронцов. Лежи спокойно. Пускай земля тебе будет пухом…. - произнес я.

Постоял немного над свежей могилой. После этого отошел к знакомому кусту, сел на траву и надолго задумался о прошлом, настоящем и будущем.

 

Глава 3

Ранним утром Прохор проснулся от вкусного аромата жареного мяса. Причем пахло не, просто мясом, приготовленным на огне, а чем-то специфическим, что сразу пробуждало необыкновенный аппетит. Он встал с повозки и посмотрел по сторонам. Запах вкусной еды шел со стороны костра, именно оттуда где собрались мужики каравана и что-то активно обсуждали. Четче всех был слышен голоc вчерашнего незнакомца подобранного на дороге.

— Ну и кого же ты добыл…. охотник? — зевая, спросил Прохор, подойдя к костру. Он с любопытством посмотрел на небольшие кусочки мяса, жарившиеся на тонких прутиках, изготовленных из зеленых веток кустарника.

— Сусликов, небось, каких либо тушканчиков наловил? — потягиваясь и зевая, купец посмотрел на малое количество добычи.

— Медведь…. это был большой, крупный медведь — Выпучив глаза, ответил Алексей.

— Да ну?… И как же ты его убил?… — Ничего не понимая, спросил Коробейников.

— Иду я, значит, по лесу… — начал ночной охотник свой рассказ. — Прекрасная ночная погода… Бабочки летают, птички поют, сверчки стрекочут… А тут он — такой большой… — Алексей развел руки.

— Вот такой? — кто-то из мужиков повторил его жест.

— Да нет больше… вот такой… огромный… Топтыгин, — еще шире развел я руки.

— Такой большой?… — В очередной раз не поверил Прохор.

— Да точно тебе говорю… Вышел из леса, облизался…. посмотрел, так хищно, на меня… Потом встал на задние лапы и… как заревет…. и пошел на меня.

— Вот точно так и у нас в деревне было, когда мы с бабами за грибами пошли, — влез в объяснение, все тот же, кучерявый мужик.

— Да погоди ты, — перебил его купец. — Дальше то, что было?

— Дальше?… Прицелился я…. и как рубану ему по передней лапе… Раз… и отсек ее. — Для увеличения эффекта, от моего героического поступка, я даже показал слушателям, как надо правильно рубить переднею лапу медведю.

— Кровь как брызнет… Косолапый, как заорет еще сильнее… И идет, дальше не останавливаясь. Хоть бы, что ему…

— Ну а ты?… — взволнованно спросил Никодим.

— Что я? Думаю, врешь и не такое бывало!.. Снова прицелился… Хрясть…. рубанул ему по второй лапе… Снес напрочь… Крови еще больше, медведь кричит еще сильнее… И все равно прет на меня.

— Да, — задумчиво произнес Прохор, — вот же, как бывает… Пойдет человек в лес один погулять, а тут такие страхи…

— Ну, а потом-то, что?… — нетерпеливо перебили Прохора караванщики.

— Я же говорю здоровый такой, крупный… — Еще больше развел руки, показывая величину медведя.

— Не иначе шатун, семилетка… Не меньше, — многозначительно произнес Федор, посмотрев на размеры разведенных рук.

— Да…. на такого надо яму рыть, да всем селом на загон выходить, — авторитетно заявил какой-то бородач.

— Вот, видишь, что люди опытные говорят. А ты как поступил? — заинтересовался Прохор.

— Так ведь пошел один, — начал оправдываться я.

— Вы же вчера все здесь остались, не поверили, что Топтыгин рядом ходит… И, что было делать? Пришлось проявить военную смекалку, хитрый ход… забежал со спины и к-а-а-к… по нижней лапе ударил….

— Ну и?… — мужики, открыли рты от удивления и уставились на меня, ожидая продолжения рассказа.

Я сделал концертную паузу имени Станиславского, перевел дух и окинул поляну с благодарными слушателями…

— Чего там дальше было?… С медведем-то?… — Федор от нетерпения даже приподнялся.

— Ну, говори… не тяни ты собаку за ногу…. - пытал меня тощий Василий.

— Отрубил мишке еще одну лапу… А он… живой… двигается на меня, прыгает на одной ноге, пасть огромную открыл и еще страшнее ревет, — наконец-то продолжил я свою правдивую историю.

— Дрессированный наверно… — заметил кто-то из мужиков.

— Тогда я ему по голове как рубанул…. так сильно, что чуть топорище не поломал… и завалил косматого…. - закончил я, ожидая криков «бис» и аплодисментов. Но вместо этого раздался дружный хохот.

— Да… Ну… горазд же ты врать…. - смеялись мужики.

— Хорошо, что ты одного медведя встретил, а не несколько…. - громче всех смеялся тощий мужик.

— Нет, как он его вообще по кускам не изрубил. Ну, Попутчик, и сказочник же ты, — подержал возниц Прохор.

— Ладно, кто не верит в честный и правдивый рассказ, тот ничего не ест, — обиженно произнес я, снимая готовый шашлык с огня. Оказалось, что поверили все. Запах, от жареного мяса с приправами, стоял такой, что у всех опытных медвежатников бежали слюни. Еще бы, замоченный в собственно изготовленном маринаде, со специями, шашлык у Алексея получился аппетитный.

— Да…. такого лакомого мяса мы никогда не едали, — одобрительно шумели мужики.

— Вот в жизни не знал, что медведи такие вкусные, — больше всех хвалил меня Никодим.

— Можно подумать они медведей каждый день употребляют, — размышлял я, вспоминая про похлебку, которую предложили мне вечером.

— Ну, что? По лесу, всю ночь, как волк бегал…. али под кустом спал? — насытившись едой, подсел поближе ко мне Прохор.

— Да на медведя ходил…. - опять начал оправдываться я, готовый заново повторить свой рассказ.

— Может, вспомнил чего? — хитро посмотрел на меня Коробейников.

— Вспомнил, немного…. Вспомнил, как зовут меня, — после паузы процедил я.

— Ну и как?

— Алексей. Фамилия — Воронцов.

— Слушай, Ляксей, который Воронцов…. - немного подумав, запел свои песни Прохор. — А не того ли ты Воронцова сын, что баржу на Москве реке прошлый год утопил?

— Нет… В Москве у меня, вроде, нет никого из знакомых и родственников, — неуверенно произнес я.

— Ну… не знаю…. не знаю…. - потерев подбородок, задумчиво произнес Прохор.

— В Москве, Воронцовы-то все на виду. Фамилия-то… ой, какая известная, — подумал купец, и пристально посмотрев на попутчика

* * *

Уже больше часа Прохор и Алексей сидели в придорожной харчевне, в которую зашли поужинать, остановившись на ночлег. До Москвы, осталось менее суток езды. Но ночевать в поле уже никому не хотелось. Путешественники успели поесть, попить и сейчас вели разговоры на разные отвлеченные темы. Правильно будет сказать, разговор вел Прохор. Алексей сидел и молча, слушал его повествования о «раздольной купеческой жизни». Молодая, деятельная натура Рязанцева требовала размаха, событий. А тут… кроме рассказов о знакомых Коробейникова, ничего глобального больше не происходило.

— Драку, что ли устроить? — тоскливо подумал Алексей.

— Хоть какое-то развлечение. И он с интересом начал рассматривать посетителей харчевни.

У Рязанцева внезапно сильно зачесался левый кулак… А потом еще сильнее правый… — Ну, вот, и народная примета… К мордобою и деньгам!.. Даже кому-то крупными достанется…

— Вон, как раз, — два здоровых мужика сидят, пьяными глазами на всех смотрят. Видно настроение, как у меня, а душа требует праздника. То, что нужно…

— Нет, двое на одного, это, как то не интересно, не по-спортивному… Жаловаться потом начнут… Поединок не засчитают… Скажут, допинг принимал…

— Лучше, тот…. задиристый дворянин, с охраной, сидящий у окна. Как он на всех вызывающе смотрит, как орет на крестьян. А, что? Устроить революцию, выступить за обездоленных.

— Не… Потом придется декреты писать, землю делить…. А оно мне надо?…

— Интереснее всего будет разобраться с группой ребят, бандитской наружности, сидевших в углу.

— Что-то сильно шумно, они, себя ведут? Музыка громко! Девок, вон, каких-то незнакомых к себе подозвали.

— Да!.. И время уже ближе к одиннадцати. Никакого соблюдения норм соц. общежития. А, бабушки соседки с верхних этажей уже жаловались… И сосед, снизу, заходил. Топят, говорит, ироды. Люстра от них, вместе со шкафом, шатается… Жизни от них — никакой…

— Решено! С них и начнем!

— Подойду как всегда, спрошу вежливо… Молодые люди не подскажите, как пройти в библиотеку? Нет… Да… А, потом, как всегда… Это, кто, тут, меня, назвал ботаником очкастым?…

От важных размышлений отвлек Прохор.

— Что-то ты не весел, Ляксей? Али вино, тебе, кисло? Или еда не нравится? Может быть ещё что? Хочешь, гусляра позову? Душевную песнь споет, — попытался разговорить меня купец.

Да, драка на время откладывалась…

— Ну, иди, зови, — с кислой физиономией убитого скукой и нарзаном, произнес я.

Подошел гусляр, сел напротив и затянул жалостливую песнь не то о вещем Олеге, не то о князе Игоре. От такого пения у меня заныли зубы. И в носу зачесалось так, что захотелось чихать.

— Слушай Прохор, а повеселей, в его, репертуаре ничего нет? Ну, там… Тили-тили?… Трали-вали?

— Нет… песнь, она должна за душу брать! — философски произнес Коробейников.

— А может игры, какие есть или развлечения? Например: боулинг, бильярд, может быть шест с крутящимися девчонками гоу гоу?… — с надеждой посмотрел я на него.

— Не знаю, про, что ты говоришь, но такого у нас нет, — начал оправдываться Прохор.

— Все-таки придется драться…

— Вот интересно харчевня у них застрахована от стихийных бедствий? Или пожаров, каких? — пронеслось у меня в голове. Я встал и направился в сторону активно шумевших мужиков, на которых постоянно жаловались соседи со всего дома.

— Подожди, — Прохор схватил меня за руку и заговорщицки посмотрел сперва в одну сторону, затем в другую. Он наклонился ко мне поближе и почти в самое ухо прошептал. — Есть у меня в повозке одна вещь азартная, сам правда в нее редко играю, да и церковь такое не поддерживает… Могут строго наказать за это… Но ты-то вроде не здешний. Да и не из трусливых!

— О-о-о-о… и, что же это? Наперстки, кости, может быть, однорукий бандит? — я хитро посмотрел на него.

— Что ты…. что ты…. - замахал руками купец.

— Ну, не рулетку же ты в своей повозке спрятал? — заинтригованно спросил я.

— Не знаю, что такое рулетка или одинокий бандит, — Прохор посмотрел на меня.

— Даже не догадываюсь, про, что ты говоришь. Короче…. сейчас принесу.

— Да заинтриговал…. Что же он там спрятал? — мысли никак не могли собраться вместе.

Через несколько минут купец принес сверток, бережно развернул его и достал… шахматы.

— Вау!.. И, что? Это сейчас под запретом? — удивленно спросил я.

— Вообще-то, могут отлучить от церкви. Если батюшка узнает, наложит епитимью, — снова, посмотрев по сторонам, ответил Прохор.

— Давай потихоньку. Главное не затягиваясь, — как малолетний курильщик за гаражами громко, прошептал я.

Три — четыре раза я проиграл Прохору сразу. Потом купец выиграл у меня еще две — три партии. В последний раз я уже почти выиграл, но все равно проиграл, хотя было заметно, что купец поддается.

— Ты очень хорошо играешь, — громко, на всю харчевню воскликнул я.

— Да обычно я играю, — смущаясь, оправдывался Коробейников.

— В том месте, где жил, я играл лучше всех и все это признавали. Даже учитель филологии и словесности, нанятый моим тятенькой за границей. Он часто хвалил меня и говорил, что у меня талант к игре. Но видно не мой сегодня день. — Сказал так громко, на всю Харчевню, боясь, что кто-то не услышит о моих достижениях.

— Я знаю, почему проиграл? — вдруг дошло до меня. — Дома, я всегда, играл на деньги. А, тут, играли на интерес. Вот если на деньги…. я бы, все партии выиграл. — Торжественно произнес и залпом выпил большой стакан вина.

— Не буду я играть на деньги, — отмахнулся Прохор. — Ты, что без денег, что с деньгами — играешь плохо. К тому же, ты пьян…. - произнес Прохор и стал собирать шахматы.

— А я с удовольствием сыграю на деньги, — подошел к нашему столу какой-то незнакомец. Его лицо прямо располагало к игре в шахматы. Глаза у него были маленькие. Хитрый, бегающий взгляд говорил о том, что человек это добрый, заслуживающий доверие, настоящий шахматист.

— Видишь, есть люди, уважающие эту игру… В че?… Во, что?… Мы сейчас играли?… — спросил я заикаясь и посмотрел на Прохора.

— В шахматы, — морщась от моего винного перегара, ответил купец.

— Да, правильно в… шмахматы, — повторил я, с трудом связывая слова.

— На, что играть будем? — неизвестный высыпал горку серебреных монет на стол.

— На ценности любимой, покойной, моей маменьки, — выдал я запинающимся голосом и выложил серебреные монеты, доставшиеся от Воронцова.

— Ну-с… — потер я руки. — Игра пошла… Белые начинают — черные мстят…. - выдал я лозунг одного из известных шахматистов.

Первую партию я играл по «восточным правилам», как «настоящий ас». Постоянно прикладывался к стакану с вином. Фигуры двигал, порой, меняя их местами. Наверно с шашками перепутал. Как я в Чапаева не начал играть или в пятнашки, во время поединка, ума не приложу. Но… ЧУДО! Игру я выиграл. После этого я выпил и радостно подбежал к соседним столам. Всех истинных любителей игры я поздравлял с моей победой. Хлопал по плечу болельщиков — активистов, поцеловал какую-то молодую девчушку. Троим, самым ярым поклонникам заказал по бокалу вина.

— Верно, говорят, первый раз новичкам и дуракам везет, — подвел итог игры удивленный Коробейников.

— Гляди, Прохор, я говорил, что на деньги играю лучше, чем на интерес? — восхищенно тряс серебром перед его носом.

Таинственный меценат предложил мне еще одну партию. И горка серебра с его стороны стала больше.

— Если, Вы, конечно, не отказываетесь, — промолвил он.

— Да ни за, что! — ведь на кону… целых тридцать монет! — восхищенно согласился я.

Сели играть во второй раз. К нашему столу подошли новые зрители. Люди активно переживали за меня, давали советы как правильно ходить. Они, иногда, даже верно называли фигуры, которыми я играл. Они болели за меня так искренне и подсказывали такие, интересные комбинации, что я не мог проиграть. Это была вторая наша победа. Однозначно, сегодня был мой день и день моих друзей — шахматистов.

Я снова бегал по таверне, опять обнимался. Тем, кто поддерживал меня, заказал вино. Хорошенькой девчушки, с которой первый раз целовался, попросил подать блины со сметаной. Прохор не мог понять как можно, так безалаберно играть и ВЫИГРЫВАТЬ.

— В этой игре, надо думать самому, а не ходить так, как говорят соседи, — убеждал меня Коробейников.

— Да пойми, ты, — перебил я его высказывание, — в шахматах… Одна голова — хорошо, а много — лучше! Это…. коллективная игра.

Незнакомец тоже сильно хвалил меня и мое умение играть в шахматы. Говорил, что я везунчик и замечательный парень. Он утверждал, что с таким сильным соперником играет в первый раз. Потом, предложил увеличить ставку и достал большую золотую брошь. У меня от удивления выкатились глаза, и задергалась левая щека. Ко мне подошли преданные болельщики и попросили обязательно сыграть еще раз. Тем кто-то на меня поставил деньги. Правда, ещё больше против меня.

Пришлось соглашаться. Я достал и положил на стол серебреные украшения моего горячо любимого дедушки. Ни за, что не стал, бы играть, если бы не преданные фанаты. Вы бы видели их горящие глаза. Вы бы слышали их настоятельные просьбы и призывы к победе. Короче, ставка была принята.

— Ну, что… Играть, так играть! Как говорите, тут, у вас, лошадями ходють?

К столу подошли ещё зрители. Среди них были весьма интересные личности. На них было страшно смотреть. Но нас объединяла любовь к шахматам.

Игра началась.

Противник сосредоточенно стал думать. Время на обдумывание каждого хода увеличилось. Я догадался, что он выложил всё, что у него было и эта партия пойдет иначе.

За семь ходов до окончания игры я понял, что при любом раскладе он проиграл. За четыре хода до конца партии он покраснел, как рак, и начал взволнованно мотать головой. Мужики которые его подстраховывали напряглись и начали пересматриваться. В итоге я знал, сколько их и, что они собираются делать.

— Мат! — произнес я, проведя последний ход.

— Это, шулер и вор! Он всё подстроил, — закричал незнакомец, понимая, что всё проиграл.

Подельники бросились ко мне. А я начал вторую часть Марлезонского балета. Первый из двинувшихся в мою сторону получил табуретом по голове. После чего табурет сломался и рухнул на пол вместе с мужиком. Второму по ходу движения сильно попало локтем в лицо. Ну, а третья фигура просто наткнулся на мое колено, получив подлый мужской удар промеж ног. Он тихо сложился пополам и поскуливая уполз куда-то в сторону. Разборка с группой прикрытия произошла так быстро, что игрок даже не успел встать из-за стола.

— Ну, что уважаемый… продолжим… еще партию, — промолвил я, разминая костяшки рук и улыбаясь как заправский душегуб. Это была добрая улыбка голодного Бармалея.

— Нет… оглянувшись по сторонам, произнес он.

— Пожалуй, я пойду… и развернувшись бросился бежать из харчевни.

Его соучастники, кривясь от боли, тоже не испытывали желания продолжать беседу. Дружный крик и свист, почитателей моей игры, придал им ускорения, когда они покидали харчевню.

— Всем вина, за мой счет! — торжественно произнес я и сел за стол, сгребая выигрыш.

— Вот, видишь с азартными играми, и жизнь веселей и доход есть, — радовался я, обращая внимание Прохора на появившееся богатство.

— Да, уж! Нам такого дохода и даром не надо, — заумно произнес купец.

Собрав шахматы, Коробейников удалился к себе в комнату, оставив меня одного с почитателями лучшей в мире интеллектуальной игры.

* * *

Оставшись с преданными болельщиками, один на один, я снова стал переживать томительные минуты игрового дня. Подтверждая свои правдивые рассказы, бесплатной выпивкой, я начал рассказывать благодарным слушателям не только о своих победах, но и своём тяжелом детстве.

Со слезами на глазах, я вспомнил как, меня, меленького малыша, деспот отец день и ночь заставлял играть в шахматы. Как в лютые, зимние ночи он выгонял меня на мороз раздетого, босого, с одной шахматной доской в руках. Я поведал им, как тяжело было учить сотни комбинаций, стоя на одной ноге, подняв при этом другую. И, самое страшное, как много раз, напившись пьяным он заставлял меня играть без пешек и ладьи.

Через полчаса, горестных воспоминаний, все единогласно признали, что мастера шахмат, подобного мне, ещё не было, в этой харчевне. Еще через пять — шесть кружек меня объявили чемпионом этой округи, включая Москву. А, ещё через час, я был не только лучшим шахматистам, но и плясуном и даже стрелком из лука.

Из-за стола меня провожали как героя. Человек семь, обнявшись друг с другом, решили проводить меня на второй этаж, до комнаты. Мы шли и громко пели печальную песню о молодом стрельце…. которого увезли куда-то, с пробитой головой. Музыкальное сопровождение колонны осуществлялось пьяным гусляром, бредущим позади нас.

По коридору почетный караул, прошел четыре раза в одну сторону и три в другую. В припевах, нового шлягера, приходилось собирать упавших и отставших певцов. Затем, процессия не заметив потери солиста, пошла вниз к столикам, добавить за здоровье шахматной королевы.

Как только заводила оказался один, он быстро прошмыгнул в комнату.

Долго прислушивался к шуму в харчевне. Песня совместного производства полюбилась всем, и народ не собирался расходиться, и уж тем более прекращать хоровое пение.

— Вот и традиция новая зародилась, петь всей харчевней, — подумал пришелец, подойдя к окну.

Внимательно посмотрел во двор. Все было тихо и спокойно.

Алексей перевел взгляд на входную дверь. Представил свою уютную кухню. Попытался открыть портал. Он открылся сразу. Как в прошлый раз отчетливее всех был виден холодильник. Закрыв портал, подошел к стене, подумал о спальне с мягкой, удобной кроватью. Появился вход в спальную комнату.

— Вот это да! — пронеслось голове у испытателя, — так, я, могу в любую комнату открыть вход. Проведя эксперименты с разными комнатами, выбрал кухню.

* * *

Этим вечером, я сильно устал. Принял ванну, немного посидел в кухне на диване. Посмотрел последние новости. Через час заболела голова.

— Ну вот…. пора возвращаться. Встал с дивана. Прошел в комнату к несгораемому шкафу.

— Может, оружие, туда, взять? — пронеслось в голове.

— Какое, к чертям, оружие? Как его носить в халате? Одежду нужно менять… А то, в ней, как тополь, на Плющихе!.. А после, и по оружию, решать будем…

Подумав немного, улыбнулся. Подошел к столу, выдвинул ящик. Достал небольшой футляр. Из него вынул нунчаки. Нежно погладил их.

— Давненько, мы с вами не общались и некуда не ходили. Ну, что? Вспомним прошлое славное время…

Открыл портал. Посмотрел в комнату харчевни.

— А, что если попробовать по-другому? — задумался я. — Если попытаться вернуться на вчерашнее место?

Представил ночную поляну, кустарник, под которым долго сидел, могилку Воронцова. К моей радости портал открылся. Недолго думая вышел на старое, вчерашнее место. Постоял немного в ночном лесу, затем вернулся домой. Настроение поднялось.

— Так, — пронеслось в голове, — клиент по-прежнему жив и жаждет новых приключений.

— А теперь хочу попасть в поле, у дороги.

Представил ясный солнечный день, яркую зеленую траву, плывущие по небу облака. Портал не открывался.

— Не понял?… Это, что за избирательность?

— Почему, не работаем? — сердце тревожно забилась. Что-то пошло не так. Снова подробно представил поле, на которое попал в первый раз. Портал не открывался.

Задумался, сравнивая предыдущий момент и последний… Догадался, что, рисовал картинку в голове ясным, солнечным днем, а лесную поляну ночью. Сейчас была ночь. Снова решил попасть на то место, где первый раз очутился. Только представил его, как бы, ночью. Ощутил лунную ночь, темную траву, еле заметную дорогу, рядом с местом, где я лежал. Портал открылся.

— Ну вот! Всему есть логическое объяснение, — промолвил я…

Прогулялся к дороге и убедился в правильности моего перемещения. Опять вернулся в комнату.

— Итак, на сегодня испытания моих возможностей закончены. — Открыл вход в комнату харчевни.

И… закрыл его.

— А почему бы не попробовать? Что я теряю? — в голову пришла интересная мысль.

Я расслабился, закрыл глаза и… загадал ранний восход на берегу океана, мягкий, мокрый песок на который набегает небольшая волна. Теплая вода, легкий свежий ветерок… Через минуту, открыл глаза от ветра обдувающего мои волосы. Не поверив своим ощущениям, сделал несколько шагов и вышел на берег бескрайней, синей глади. Солнце медленно выходило из-за горизонта. Волны лениво плескались о берег. Я разулся и побрел вдоль кромки воды.

— А была, не была! — Как мальчишка завизжав, я сбросил с себя одежду и полез купаться.

Вода была теплой, приятно освежала. Полчаса я плавал, не желая вылазить на берег. Было хорошо и приятно. Восходящие лучи солнца отражалась в воде, делая окружающий пейзаж фантастичным. Где-то далеко, почти у горизонта был виден краешек парусника.

— Здорово!.. Здорово!.. Здорово!.. — меня распирало от чувств. От моих возможностей кружилась голова. Чтобы не случилось, я мог, в любую минуту, вернуться сюда. В детстве, у меня, была мечта — иметь свой небольшой необитаемый островок где-нибудь в океане.

— Сейчас у меня ЕСТЬ… целый… огромный… МИР.

Вдоволь накупавшись, я вернулся к себе в квартиру. Оттуда перешел в комнату харчевни. Упав на кровать, заснул самым счастливым человеком на Свете. Я спал и мне снились летающие корабли с разовыми парусами и воздушные замки с принцессами в мини-юбках….

 

Глава 4

Второй час мы медленно, не торопливо ехали по Москве.

О том, что въезжаем в столицу нашей Родины я узнал из обычной фразы купца…

— Ну, вот, мы, и дома, — произнес Коробейников, поворачивая караван на неприметной развилке дороги в сторону какого-то поселка.

— Что? Что, уже приехали? Это, Москва? Да? Когда выходим? — приподнявшись на телеге, я начал задавать кучу вопросов, крутя головой как ребенок, которого первый раз вывезли в большой город.

Внимательно осмотрев окружающую местность, не найдя отличай от того, что было ранее по дороге путешественник сконфуженно выдал — Ну, и где Москва?

При въезде в город не было привычной, светящейся неоном стелы — Добро пожаловать! (размером 3 на 25 метров). Нигде не заметил стандартных указателей со словами Велком ту Москоу или «Добро пожаловать в город герой Москву». Различных растяжек, перетяжек и прочего рекламного мусора, забившего современный город сверху донизу, тоже не было видно. И, что удивительно, абсолютно отсутствовала щитовая реклама на столбах. Да и самих столбов также не было.

Не увидел, забитого под завязку машинами, транспортного кольца. Одним словом… Ничего привычного глазу, нынешнему горожанину, обнаружено не было.

Москва началась обыкновенными деревенскими избами, разбросанными на расстоянии. Затем, интервал между домиками постепенно начало сокращаться. Появилась невысокая оградка, заросшая травкой — вьюном.

Потом, ограждения начали подниматься, уплотняться и заостряться. И наконец, слились в один большой и непрерывный забор. И, такого, большого количества заборчиков, заборов, ограждений я не ожидал увидеть.

Мне, хотелось посмотреть на старинный город, насладиться рублеными избами и теремами, архитектурой русских зодчих. А вместо этого… За высоким ограждением были видны крыши одноэтажных, редко когда двухэтажных домов. Там же скрывались огород, сад, а порой и луг где паслись кони, коровы, а были еще пастбища и даже поля с пшеницей. Вперемешку к домам втиснулось множество монастырей, церквей, часовен. Возле них также находились огороды, сады, поля… И, всё это, было огорожено большим и высоким заборам.

И, вот… вокруг, этой огромной ограды, мы ехали уже более двух часов.

— Может Прохор, специально кружит по району, как таксист, чтобы показать достопримечательности города (Чуть было не вырвалось разновидностей ограждений). Или время прибытия запланировал на после обеда.

— Но, не потерялся же, он? — пронеслось в голове у пришельца.

Редкие прохожие, всадники, различные повозки, встретившиеся по дороге, двигались потихоньку, не спеша. Люди останавливались, здоровались, внимательно рассматривали друг друга. Обычной московской толкотни и беготни не ощущалось. Казалась, что я попал в сонное царство или замедленное старинное кино.

— Прохор, а куда мы едем? Где, ты, живешь? — заинтересованно спросил гость у купца.

— В Китай-городе. Дом, у меня, там. Лавка, в рядах, не далеко от дома, — нараспев ответил Коробейников.

* * *

Наконец-то приехали… Не спешно заехали на большой купеческий двор.

Встречать купца выбежала крупная, полнощёкая девица, вся усеянная веснушками, с большой рыжей косой. Стрельнув, в мою сторону, глазами, бросилась на шею к отцу.

— Дочка моя, Любушка. Семнадцатый годок ныне пошел. От женихов отбоя нет, — сразу похвастался купец, представляя свою дочь, — вылитая матушка Просковья.

Пришелец подошел и поздоровался с дочкой купца. Покраснев, барышня убежала в дом.

— Ну…. гость дорогой? У меня ночевать останешься или в гостиный двор пойдешь?

Стеснять купца не хотелось, но и идти в незнакомое место, тоже.

— Прохор, мы с тобой компаньоны?

— Есть, у меня, такое желание, — погладив рукой подбородок, ответил Коробейников.

— Тогда, если, на два — три дня погостить, с Федором, пустишь, будем благодарны, — произнес Алексей и, хитро прищурившись, посмотрел на Коробейникова.

— Хорошо, на время… мой дом — ваш дом, — немного подумав, согласился Прохор.

— У меня к тебе другой вопрос. А чем, ты, компаньон, торговать будешь? У тебя же ничего нет?

— Надеюсь не в шахматы играть, на товар, а потом его продавать? — забеспокоился купец.

— Нет, не в шахматы, — сделав доброе лицо, честно признался «дорогой гость».

— Вот и ладушки, — обрадовался Прохор.

— Дались ему эти шахматы. Как будто других, интересных игр не существует. Особенно азартных…. Особенно на деньги, — весело пронеслось в голове у молодого игромана.

— А вот, как жить и, что продавать? — потер рукой подбородок путешественник, подражая купцу.

— Хороший вопрос? — пришелец задумчиво оглядел дворовые постройки купца.

— Хотя… Утро — вечера мудренее… Пробегусь, раненько по базару, посмотрю, чем торгуют. Что есть в продаже, чего нет. Узнаю, что — почем. Сравню с нашими ценами… Проанализирую курсы валют…

— А, там…. видно будет, — успокоил будущий коммерсант себя и Прохора.

* * *

— Завтра в московской, утреней прессе читайте заметку о купце Коробейникове. Именно, ему, выпала честь, разместить у себя Высокую, иноземную делегацию в составе…

— Нет, не то… Нет, должного размаха! Как то, скромно, серо, буднично… Опять эти репортеры ничего не сказали про мою персону, — думал пришелец, сидя за столом.

— Лучше так… — барабанная дробь пальцами о столешницу.

— И снова, первые страницы модных, глянцевых журналов посвящены, торжественному приему известного заморского путешественника, купцом Коробейниковым. Во время праздничного ужина состоялась светская беседа о заграничной политике. Были затронуты вопросы об инвестициях заморского капитала в… — писака задумался и взял паузу. Свежих идей, куда вложить солидные иностранные деньги, в голову пока не приходило. Да и самих денег тоже пока не было.

— В общем… Инвесторы, пока не определились. Они ещё думают. Ходют — смотрют… Куда бы вложить…

— Поговорили о возможном слиянии московского купечества с… — в голове у бульварного писаки приносились строки статьи освещавшей события, его «триумфального пребывания», на московской земле.

— Да, именно так! И, это, гораздо, лучше, чем во всех предыдущих вариантах… — похваливал он сам себя.

— Хотя… Нужно, ещё поработать над яркостью происходящих событий, в Вашем материале! И знаете, что, молодой человек! Добавьте красок, впечатлений… переживаний, в конце-то концов!

— Да, голубчик! И, пожалуй… Внесите два — три фото на фоне… столичного бомонда. Это, знаете ли, повышает тираж.

— И срочно в набор… СРОЧНО! Это будет, бомба!

— Вон, Ляксей, видишь, ружье висит на стене? — перебил мои размышления Прохор.

— Мне, его, подарил купец Митрошкин Савва Лукич. Как раз, на последние именины. Сказывал, что принадлежало султану Ургену ибн Машмуду из ханства Хива. Он с ним охотился на диких зверей. На нем, даже, царапины охотничьи имеются. Эта… — горного льва завалил. Вот… — дикого вепря. А, это, от бешеного кабана, отметка осталась — похвалялся Прохор о здоровенном экспонате, висевшем на стене.

Я подошел к ружью и внимательно осмотрел его. Не похоже, чтобы с него стреляли. Раскрашенный, гигантский сувенир, на котором были царапины, весил килограмм тридцать.

— А, Машмуд-то…. могучий мужик был. Не меньше Шварцнегера… — Я представил железного Арни — султана бегущего по лесу, за белками, с ружьем… (Чуть было не подумал бревном).

— Айл би бэк детка. Бах… Бах… Бах… Ш-ш-ш-…, - такой серьёзный мужлан в очках и кожане.

— Да! Чувствуется, рука великих мастеров Востока… У нас, такого, не делают! — значительно произнес я. Затем, перевел взгляд, на довольного коллекционера.

— Серьезная… вещь, заграница… — воодушевленно продолжил и, закатив глаза, показал свое восхищение зарубежными военными технологиями.

— А вот, эта чаша, из Византии. Говорят, она, была любимой посудой императора Юстиниана. Больше всего на свете он любил и берег её. Пылинки сдувал. Всем друзьям — подругам показывал. Не хотел расставаться с ней, даже во время ночных утех. Но…. была украдена злыми врагами империи. Юстиниан, так расстроился, что заболел и покончил жизнь самоубийством, — купец внезапно замолчал. Затем, зашевелил губами, что-то считая в уме.

После, лет на триста — пятьсот, чаша пропала. А затем, случайно, была найдена и куплена мной у неизвестного персидского купца, — трогательно рассказывал Прохор, с обожанием глядя на редкий музейный экземпляр.

— Наверное, у этого купца, под прилавком, еще несколько таких было, только с перламутровыми пуговицами. А, вообще, чаша — как чаша. Но, реклама неизвестного перса, — очень хороша…. - скептически подумал Рязанцев, глядя на обычный ночной горшок.

Сделав печальный взгляд, Рязанцев с состраданием кивал головой.

— По-моему, у меня, в гараже, где-то, такая же, валялась. Даже, чуть, лучше и поновее…

— Точно! От старого хозяина, по наследству, досталась! Никак, руки не доходят, выбросить на помойку.

— А, теперь, оказывается, она, из Византии… Украдена врагами… Да, у меня, таких «ночных сокровищ», если хорошо в старье покопаться… — размышлял пришелец, с почтением осматривая дорогой предмет.

— Вот, скажи, Ляксей, как, жить? Стоит ли, верить, близким? Когда, варварски разбивают, самое любимое и дорогое, — благосклонно продолжал рассказ о своем экспонате Коробейников. Смахнув, внезапно набежавшую слезу, он пошел дальше.

— Эту, картину, по-моему…. подарил мне купец Котейкин Иван Ильич, — Прохор остановился возле большого полотна. — Ну, да! Вот, отметка.

На холсте в позолоченной раме был изображен мужчина с суровым взглядом, пышными усами и длинной бородой. В огромных, серебреных доспехах он важно восседал на коне.

— Кстати, говорят, собирается сватов засылать. Уж больно ему моя Любушка приглянулась, — промолвил Прохор и пристально уставился на картину.

Новоиспеченный ценитель прекрасного внимательно посмотрел на портрет. Мужчина, изображенный там, был серьёзен и могуч. А оружия на нем понавешено было так много…

— Вылитый Илья Муромец! С него наверно рисовали, — оценив кандидата, произнес молодой эстет.

— И капитала у него видимо-невидимо! И, почти, вся Москва, в должниках, — продолжал разговаривать сам с собой Коробейников, качая головой из стороны в сторону.

— Надо брать, — через минуту подвел итог Алексей.

— Такие женихи на дороге не валяются. Одного железа на нем… — пудов двадцать. А если еще и с лошади поснимать…

— Вот и не знаю, как быть?… — многозначно промолвил купец.

— Недавно узнал, что младший сын дворянина Тимофея Маркова, собирается сватов засылать. А, это, — известный, старый род. Их ещё при Иване Грозном все уважали. Прямо уму непостижимо, что делать? А, тут, ещё с тобой повстречался? — глубоко вздохнул, и снова о чем-то задумался Коробейников.

Ценитель прекрасного почувствовав, что пора срочно менять тему разговора. Желательно на что-нибудь нейтральное… Про цветы или погоду… Про то, что к женитьбе никакого отношения не имеет.

— Послушай, э-э-э, Прохор, — он постарался перевести внимание купца в другое направление.

— А в каком районе Москвы больше всего бандитов?

— Кого? — купец не сразу отвлекся от мрачных мыслей.

— Вот! Все-таки, шок это по-нашему, — весело посмотрел на него Алексей и решительно продолжил…

— Ну, татей. Городских разбойников. Романтиков с большой дороги, — скиталец попытался объяснить Коробейникову ответ на свой вопрос.

Прохор крякнул от неожиданности.

— Наверно, в Земляном городе… А тебе зачем?

— Знаешь, решил по ночной Москве прогуляться. С достопримечательностями познакомиться. Свежим воздухом подышать. Посидеть у реки. Полюбоваться вечерним закатом, — задумчиво произнес Рязанцев, опустив глаза в пол.

— Чего? Кого? Где посидеть? Куда сходить? — Прохор застыл от удивления.

— Прогуляюсь… Пообщаюсь с людьми. Узнаю, куда ходить, по ночам, не стоит, — доходчиво стал объяснять Алексей свой интерес купцу.

— Так, ночью в Москве, везде, татей много. Это, тебе, каждый встречный скажет, — уверенно произнес Прохор.

— Только, опасно, это! Ты, что… совсем? — купец покрутил пальцем у виска.

— Ну, я как-нибудь потихоньку, осторожно. Буду возле дома. Далеко от ворот отходить не стану. Если, что, сразу домой… — тараторил блудный гость, будто в первый раз, отпрашивался у родителей, на танцы.

— Дались тебе эти прогулки. Темнеет уже! — пытался достучаться до моего сознания Коробейников.

Да, я быстро! Одна нога здесь, другая там. — Выбегая во двор, проговорил гуляка.

Во дворе встретил Федора.

— Командир, я с тобой? — пробасил медведь, разминая кулаки.

— Ещё чего! Вот, только, тебя, мне, не хватало, — пронеслось у пришельца в голове.

— Нет, Федя! Ты, опять на хозяйстве. Следи за имуществом. — Подошел к телеге, покопался в вещах и вытащил нунчаки.

— За каким? — удивленно переспросил новый слуга, оглядываясь по сторонам.

Путник достал из кармана золотое украшение, выигранное накануне.

— Держи… Смотри, чтоб близко никто не подходил, Рязанцев на миг задумался, что-то решая.

— Если, что — можешь применить оружие…

— Так, у меня, ничего нет, — ещё больше удивился Федор.

— Вот, — торжественно произнесло высокое начальство, и отдало работнику нож, отобранный у разбойников. Потом, ещё немного подумало и, подойдя к телеге, достало топор.

— И, вот, если, что! А, вдруг…. врагов, будет много!

Пока Федор не очнулся от своих запутавшихся мыслей, командир быстро выскочил за ворота купеческого дома.

— Ну, что? Здравствуй, моя, столица!.. Пройдемся по злачным местам?

И, ночной кутила, пошел вдоль улицы, весело насвистывая одну из известных мелодий своего времени.

* * *

— Нет! До чего дошли, эти, иноземцы?

— Никого не бояться! Устанавливают свои порядки. Правила непонятные выдумывают, — проявлял недовольство случайный прохожий, вышедшему из подворотни незнакомцу.

— А, что случилось? — удивленно спросил тот и начал оглядываться по сторонам.

— Вон, видишь немчину в халате? Тот, который с извозчиком разговаривает и руками жестикулирует?

— Вижу… И, что?

— Представляешь, идет и на всю Ивановскую кричит, что должен раздать большую милостыню в Земляном городе. Причем, если сегодня не отдаст, то простым трудягам, в глаза смотреть не сможет. Да, ладно бы, просто кричал — не в первой, умалишённых видеть. Так, он, всем, еще и деньги показывает!

— Согласен. Беспредел! Креста на них нету! — сразу же, недовольно, завелся второй мужчина.

— Что хотят, то и воротят! Басурмане! Куда власти смотрят? — его возмущению не было предела.

— Вот раньше-то… Раньше, всё было чинно, мирно. А теперь? — продолжал негодовать прохожий. — Что не день, то новые проказы… Уже, зла на них не хватает…

— Верно… Нехристи! Иш, что удумали? По ночам с мешками денег бродят. Добрым людям спать не дают, — поддержал его собеседник и пошел дальше по своим делам.

* * *

Начинало смеркаться. Солнце скрылось за длинным, московским забором. А я всё шел по улице и спрашивал у прохожих как пройти в Земляной город. Не ожидал, что москвичи такие внимательные и отзывчивые люди. Все были местные. Все знали, куда и как пройти.

Каждый меня сосредоточенно слушал. Вежливо просил повторить вопрос. А потом, подробно объяснял, как добраться в указанное мной место. После, долго смотрел в спину, убеждаясь, что приезжий идет верно. А порой, даже крестили в след, оберегая от лихих людей. А может быть, просто прощались. Кто их добрых людей, из Москвы, поймет…

— У них, что совсем с бандитами плохо? Или сегодня постный день? Может рекламный слоган не удачный? Или кричать нужно громче?… — всё больше и больше расстраивался путник, наматывая круги по вечерним улицам.

— Еще полчаса погуляю, и совсем стемнеет. Придется идти домой. Есть уже хочется, да и баиньки пора. — Пришелец сглотнул слюну, вспоминая какие у Прохора вкусные пироги.

Из подворотни внезапно появился одноглазый, крупный разбойник.

— Ты, деньги в Земляной город несешь? — хищно оскалился незнакомец.

— Вы, про этот, кошелек? С крупными серебреными монетами? — запинаясь, спросил я, показывая кашель.

— Давай, его, сюда. — Он достал большой, как меч, нож и стал водить им из стороны в сторону. Глаз разбойника хищно заблестел.

— Помогите… Серебро…. Деньги… Забирают…. - еле слышно произнёс я и попятился от него. Противник двинулся ко мне, пытаясь достать ножом.

Увернувшись от удара я, влепил ему пощечину и побежал вдоль улицы.

Разбойник, тяжело дыша, последовал за мной.

— Люди!.. Серебро…. Золото…. Грабят…. - вопил я во все горло и пулей летел по ночному городу.

Дорогу перегородили неизвестные личности. Я не стал считать, этих пятерых человек, прятавших ножи и топоры. На заборе сидело ещё двое. И, один, с рогатиной, стоял, спрятавшись за деревом.

Подбежав к ним, я взволновано пробубнил…

— Помогите! Люди, добрые! У меня золото и драгоценности забирают. Вон, тот, нехороший человек, — показал на одноглазого разбойника, бежавшего за мной.

— У меня, есть большой и тяжелый кошелек. Ещё, два, — дома спрятано. А он, всё желает отнять. — С этими словами приблизился к спрятавшемуся за деревом главарю. Показал ему деньги и нанес подлый удар промеж ног.

Естественно, что после этого, чистосердечного поступка, помчался от бандитов со всех ног.

— Держи его! — крикнули за моей спиной.

— Хватай супостата!.. Лови! Догоняй! — поддержали другие, и вся группа бросилась в погоню.

Несанкционированная эстафета, по улицам ночной Москвы, продолжалась.

Я бежал не быстро. Надо было не только жизнь спасать, но и заниматься рекламой. В наше время без этого никак.

— Помогите!!! — звучало еле слышно…

— Золото!!! Драгоценности!!! — кричал гораздо громче….

— Забирают!!! — Уже тише… наверно поперхнулся или запыхался я.

Концерт по заявкам ночных зрителей удавался. Я бежал, сломя голову, не зная куда. По дороге, извещал всех, что несу деньги, золото и дорогие украшения. С каждым выкриком количество драгоценностей увеличивалось.

Незнакомые улицы, переулки, мелькали во время забега… Изредка я останавливался и громко стучал в ворота. Иногда запрыгивал на забор и призывно кричал вдаль…. Естественно, в целях популяризации ночного бега, среди населения.

Мои вопли, помимо собак, которые поддерживали меня во время забега, привлекли ещё одну группу людей. Пробегая мимо них, я заехал кулаком важному, бородатому мужику. Затем оттолкнул второго, стоявшего на дороге, пнул ниже спины третьего и бросился бежать дальше. Крикнул, чтобы не обижались, так как несу большие деньги очень важному человеку… И не куда-нибудь, а в Земляной город…

Наверно, эти добропорядочные, граждане поняли меня. И, конечно, не стали принимать участие в погоне.

На финише забега, к радости догоняющих, меня загнали в какой-то темный тупик. Причем за время, на которое отстали мои преследователи, я успел осмотреть площадку, где находился, оценить её особенности и даже немного с тоскою посмотреть на луну.

Первым, как не странно, добежал одноглазый… Он даже успел достать нож. Но споткнулся о мою ногу, получив удар по голове. Через минуту прибежали еще трое. Им бы посидеть, отдохнуть после забега. Дыхание восстановить. А они сразу драться полезли. В общем, положил я их аккуратненько рядом с одноглазым. Пока выкладывал равнобедренный треугольник, подбежала основная масса разбойников.

Их было много. Они были злые. Все сразу бросились на меня. Пришлось достать свое секретное оружие и начать разговор по серьезному. Нунчаки запели свою песню. Бил я не сильно, но аккуратно. Через две минуты вокруг моих ног лежала без памяти или стонала серая масса людей. Добавив, для контроля, особо активным, я приступил к задуманному действию.

Открыл портал. Поднял одноглазого.

— Вот, он, наш чемпион! Заслуживает награду стать первым, подопытным космонавтом. Лети, мой, голубь мира… — Толкнул бандита в портал.

— Это, второй, доброволец. Он, свеж и юн, и полн бравады…. - цитируя стихи, выбрал из кучи, разбойника помоложе и вместе с ним прошел на кухню.

* * *

— Я снова у себя в квартире. Испытуемые живы и по-прежнему находятся без сознания.

Взял веревку, связал ночных гостей из прошлого. Рты заткнул кляпом, чтобы не кричали, если очнуться.

— Начинаю секретный эксперимент с живой материей, — заговорщицки произнес я.

— В начале проводимых испытаний имеем: две мужских особи вида Хомо Сапиенс, семейства гоминид бандитуус, отряд приматы обыкновенусы, — начал и сразу закончил описание подопытных кроликов.

— Особо нервных и буйно помешанных прошу на время отойти от голубых экранов, — вспомнил я, неизвестно откуда всплывшую в памяти, фразу. — А то, мало ли, что!

После огромной подготовительной работы, по проведению эксперимента, достал из морозилки сосиски и засунул их в микроволновку.

— Не подумайте, что я извращенец, просто, есть сильно хотелось.

— Итак, сеанс, в формате Аймакс, объявляю открытым. Публика вся в нетерпении, — произнес я, поудобнее устраиваясь на диване.

— Артисты…. готовы? — посмотрел на связанных разбойников.

— Готовы…

— Реквизит, декорации?

— Тоже…

— Уважаемые зрители, сеанс может занять продолжительное время. Поэтому, в перерывах, вам будут предложены холодные закуски. Попкорна, к сожалению, нет. Будет колбаса…

— Приятного просмотра…

Прошло полчаса — никаких изменений. Сходил в ванну, посмотрел на себя в зеркало — изменений нет. Прошел час. Потихоньку, потом всё сильнее и сильнее, люди стали стареть. Через два часа разбойники превратились в двух старых людей моего возраста. Я тоже возвращался к своему обычному состоянию. Начала болеть голова. Через три часа я снова был старым. Вернулись сильные головные боли, появилась отдышка. С подопытными ничего более не происходило. Все стало ясно.

Открыл вход на лесную поляну. Вытащил туда обоих пленников. Сел под куст и стал ждать. Через полчаса стало заметно, что пленники становятся моложе. Через час они выглядели такими, какими я их доставил из Москвы. На лицах появились кровоподтеки. Разбойники очнулись и начали стонать. Развязал пленников и ушел к себе на кухню. Сегодняшние испытания портала принесли, следующий результат:

Первое, я могу, кроме предметов, переносить туда — обратно людей.

Второе, гости оттуда через час начинают стареть до моего возраста.

Третье, при переносе обратно они снова возвращаются в свое прежнее состояние.

Кстати, голова сегодня, после возвращения, начала болеть позже… на целый час. Это хорошо!

* * *

Над белокаменными стенами Кремля лился утренний колокольный перезвон. Восходящие лучи солнца, отражаясь, сияли в многочисленных золотых куполах древней столицы. Над крышами кричали и метались галки.

Во дворе небольшой, двуглавой церкви, расположенной на Мясницкой улице, собралась группа людей. Гостинодворцы, стрельцы, купцы и несколько деревенских мужиков. Они воодушевленно слушали пересказ дьяка Аверьяна о событиях, произошедших ночью.

— Я, слышал, что сокровищ, — видимо — невидимо, — целый, караван. Десять возов шли из Кукуй — слободы в Земляной город, — писклявым голосом пересказывал дьяк слухи гудевшие по Москве.

— Откуда, так, много? — не поверил служителю церкви плешивый мужичёк, сидевший у забора.

— Охраны было больше ста человек, — ещё убедительнее перекрестившись, продолжил Аверьян. — Причем половина — всадники.

— Где же они, ироды, золото добыли? — спросил стрелец в сером кафтане.

— Столько, наверное, и у царя, нет? — поддержал его сосед.

— Ясно дело, обманам, торговали немчины. По чести разве столько наторгуешь? — вступил в диалог купец в синем кафтане.

— А зачем им злато в Земляном городе? — снова спросил у церковника плешивый мужик. — Неужто, простолюдинам хотели раздать?

— Нет! Испугались, что дела темные откроются. Вот, и придется богатства отдать, — забубнил стрелец.

— Тайное хранилище хотели создать. Говорят, целый подземный лабиринт вырыли, — авторитетно добавил Аверьян, несколько раз наложив на себя крест.

— Когда же они успели? — удивился купец.

— Хитрость, заморская. Работали быстро и по ночам. Если, что? То, нет ничего — снова пропищал дьяк.

Все удивленно уставились на него. Такой подлости от жителей Кукуя никто не ожидал.

— Про злодейство, со стороны нехристей, тати прознали. Две недели, на разбой, лучших из лучших собирали. Засаду готовили, — гордо подняв подбородок, повествовал служитель церкви.

— А, я, слышал, со всей округи, и даже с Мурома, лихие люди понаехали, — влез в разговор мужик в потрепанном кафтане.

— Только немцы смекалистые. В последний момент караван разделили и поехали по разным улицам, — продолжал дьяк.

А наши-то, что? — взволнованно спросил плешивый мужик.

— Это, ты, кого нашими назвал? Разбойников, татей, душегубов? — поинтересовался один из стрельцов.

— Ну, не немцев же…. - съязвил плешивый.

— Эти наши…. Тьфу — тати проклятые…. - служитель церкви несколько раз наложил на себя крест. — Как начали иродов по всему городу гонять. Три раза за подмогой бегали. Четыре раза не тех хватали. Несколько раз не в ту сторону поехали. Только под утро загнали проклятых. Хотели сразу всех перебить. Но хитрые немцы выставили поединщика. Богатыря Фон Штольца. Со стороны татей вызвался Миха Кривой, — красочно, как народный сказитель, повествовал церковник.

— У него, самый большой нож за Москвой-рекой. Ходят слухи, что он им деревья рубит как топором, — восхищаясь умением разбойника, снова влез в рассказ плешивый мужик.

— Не помогло одноглазому ничего! Не совладал он с богатырем, — тяжело вздохнул дьяк и снова несколько раз перекрестился.

— Выхватил немчина большой, золотой меч и всех убил. Сперва Миху, потом остальных татей. Говорят, много крови пролилось. Вся Варварка и ближайшие улицы красные. Мертвецы, до сих пор, по всей Москве валяются.

— Это, что получается? Теперь, в городе, разбойников нет? — взволновано спросил купец.

— А с сокровищем, как? — перебил купца мужик в потрепанном кафтане. — Куда, оно делась?

— Говорят, пропало вместе с Фон Штольцем, — развел руками Аверьян.

Во дворе церкви, на несколько минут, установилась тишина. Каждый из слушателей переживал полученные от дьяка известия.

— Да!.. Вот, как бывает. И нашим ничего, и немчины без своего остались, — подвел итог рассказа плешивый мужик.

— А я, за такое, богоугодное дело… Николаю Чудотворцу свечку поставлю, — радостно произнес купец. — Нет! Даже несколько свечей…

 

Глава 5

Настя Матвеева, не торопясь шла по московским торговым рядам. Был субботний день. Они с подружкой Полиной Рябцевой, сегодня, решили прогуляться по рынку, посмотреть на новые товары, диковинки, ценности. Приценится к чему-нибудь интересному, увидеть что-нибудь необычное.

Красная площадь Китай города бурлила, кричала, двигалась… Куда ни глянь, в разные стороны, от кремлевской стены, тянулись ряды с амбарами, лавками, шалашами. И возле каждого из них толпился народ. Из-за прилавков постоянно выбегали зазывалы. Промеж рядов сновали мальчишки, сидели нищие, калеки. Мимо них проезжали телеги с товаром, шли крестьяне, стрельцы. Присутствовало много непонятных людей.

Молодой семнадцатилетней девушке, редко выходившей из дома, базар казался большим, неведомым миром. Здесь все было ново, интересно, захватывающе. Но, помимо необычных вещей, выставленных на продажу, она любила рассматривать публику, которая встречались по пути. Ей нравилось смотреть на продавцов и покупателей, приезжих гостей. Насте было интересно угадывать, кто они и чем занимаются…

Вот, стоит — торгуется степенный мужчина, средних лет, с короткой стрижкой. На нем, расписанный золотой нитью, синий кафтан с высоким, богато расшитым воротником — козырем. Красные сафьяновые сапоги. Уверенный взгляд, красивый баритон. Это, купец. По говору понятно, что не житель Москвы. Сзади него два приказчика. Внимательно его слушают, обсуждают товар. Понятно, успешный делец. Приехал, скорее всего, с Новгорода или из Костромы…

— Ой, какое чудо!.. Настя, посмотри, какая прелесть! — перебила её размышления подруга. Она остановилась у палатки с восточными украшениями.

— … Сережки… бусы, запястья, зарукавья, — кричал полный человек, в восточном халате и большом тюрбане.

Ух… ты! Интересные! И, вообще, тут, все такое! Можно посмотреть… — Полина стала продвигаться к лотку.

— Подходи, красавица, самые лучшие изделия, специально для тебя…. привез из далекой Персии. Дабы усладить твои глаза светом алмазов, блестящих на ночном небосклоне. Купишь и будешь сверкать как яркая звезда в безлунную ночь.

— Ой, Настя, как интересно он говорит… И, главное, всё про меня — правда! Давай подойдем, посмотрим, — запричитала подруга, представляя себя, самой красивой, во всех разложенных украшениях.

Ну…. не знаю… Еще не успели, толком, пройти по рынку, а ты уже всему веришь. И…. собралась что-то мерить? — не соглашалась Анастасия.

— Так! Нам надо обязательно зайти в эту лавку, — требовательно произнесла Полина, видя, что подруга не поддается на мягкие уговоры.

— Пойдем, немного пройдем, подальше интереснее будет. Кто, в нижних рядах, сразу выбирает? Лучше богатые ряды, в центре, — убеждала подругу, отправиться далее, вдоль рядов, Настя.

Не сразу согласившись, Полина двинулась за подругой…

Вон, быстро идет долговязый иноземец в зеленом камзоле, помятой треуголке. В своих коротких штанах, серых чулках и длинном парике он похож на цаплю. Лицо серьезное. Такой смешной. Вышагивает-то, как будто на ходулях. Торопиться. Наверное, спешит по важному делу. Ясно, представитель иноземной компании. Скорее всего — бука.

— Ах, вот, это да!.. Настенька…. какое чудо!.. Ты посмотри, красота, да и только, — Снова оторвала девушку от мыслей подруга. В этот раз она указывала на необычную ткань в лавке купца.

— Ух, ты, она ещё и блестит!.. — Полинка чуть ли не прыгала от восторга.

— Лучшие ткани из Голландии, — увидев интерес девушек, завелся продавец сукна.

— Тятенька говорит, что мне идет всё блестящее… и вообще, если из нее сшить платье… то я, в нем… я, в нем… Буду лучше всех! Так… надо прикинуть, — подруга решительно пошла к столу, на котором лежали ткани.

— В одежде из этой материи, Вы, будете самой красивой в Москве… Все женихи — ваши, — почувствовал потенциальных покупателей, соловьем запел продавец.

— У меня, на той неделе, сама, Анна Гавриловна Шуйская два больших отреза купила… Просила больше никому не продавать. Но, разве могу я отказать таким красавицам… Берите. По цене договоримся. Платье, сшитое из этого материала, носить только на праздник или на царский пир одевать, — купец уже начал разворачивать материал и заматывать его себе на руку.

— Полина, мы просто смотрим, а не покупаем. Пошли, давай, дальше. Все равно у тебя денег, с собой, нет, — потянула за рукав, Настя подругу.

— Да! Вот приду домой, упаду, папеньки в ноги, попрошу, чтобы непременно купил мне такой ткани… И, обязательно много украшений взял, у того, первого купца. Он мне обещал, что я буду самой красивой, — от досады, чуть ли не плакала девушка, отходя от понравившегося ей товара.

А вот, про этого молодого парня, она толком ничего сказать не могла. Вроде обычный, белобрысый, синеглазый… Ну, не чего так… миленький. С ямочками на щеках. Смотрит так… Покраснела… Отвела от незнакомца взгляд. Смотрит так… на всех… непонятно. Приятно улыбается. Чем-то привлекает. Чуть выше среднего роста. Бороды ещё нет. И… выглядит странно.

Первоначально, она подумала, что это обычный заморский купец. Присмотревшись поближе, заметила интересные особенности. Его одежда и поведение отличались от местных торговцев. Ходит по рынку неуверенно, будто попал на него в первый раз. Не знает как себя вести, как задавать вопросы и торговаться. Незнакомец двигался, между торговыми местами, рывками. Сперва ускорялся, потом притормаживал. Было ощущение, что он жил в другом месте, в другой местности где двигаются в другом ритме… Он все делал быстрее:… говорил, смотрел, передвигался. Его поведение было не похоже, на поведение, присутствующих. Никто в Москве себя, так, не вёл. И ещё, главное…. он много улыбался. Он слишком много улыбался… И чем-то располагал к себе людей.

Присматриваясь к незнакомцу повнимательнее, Настя с удивлением заметила, что постепенно поведение парня стало меняться. Он стал медленнее двигаться, говорить, принимать решения. Появились движения, навыки которых раньше не было. Ощущалось, что, от лавки к лавке, он начинал подрожать поведению московских купцов. Более того, казалась, что он, даже, говорить и рассуждать стал как они. Привиделось, будто человек постепенно из одной актерской роли вживается в другую. Он не спеша срисовывает манеры, повадки, привычки людей с которыми общается. Переносит их на себя. Оценивает. Ненужное отбрасывает. Постепенно он накладывает штрих за штрихом на свой образ. Причем делает это незаметно, не торопясь, переходя от одной лавки с товаром к другой. От одного поведения к другому. Вот, он стал дергать плечом как купец, стоявший у посудного амбара. Вот, покачивает головой и торгуется до последнего как приказчик из лавки с заморскими пряностями. А теперь, точно так же машет руками и недовольно сплевывает как купец из оружейной палатки, с которым они чуть не повздорили.

Заговорив о товаре, с очередным приказчиком, он вел себя уже как обычный московский купец, неизвестно зачем одевший иноземный халат.

Это было странно. Это было непонятно… Но, это было так интригующе любопытно…

— Интересно, что же будет дальше?

Не обращая внимание, на то, что происходит на рынке, Настя, как привязанная, шла на расстоянии за незнакомцем и наблюдала за ним.

Буквально на миг его заслонила фигура напыщенного боярина, важно шествующего, в большой соболиной шубе. Он заносчиво и колюче посмотрел на подруг, после чего пошел дальше.

А увлекший её молодой мужчина, просто, исчез среди толпы. Миг назад он был, а теперь его уже нет. Она остановилась у лотка, с какой-то посудой, и начала вертеть головой в поисках удивительного незнакомца. Его нигде не было.

— Чудеса какие-то, — подумала Анастасия.

— Ну, вот… Такую интересную игрушку — забаву потеряла, — надув губки, расстроилась девушка.

Минуты через три она постаралась перевести внимание на других людей.

— Вот, стоит полный иностранец в парике. В руках очень большая шляпа… Иностранец как иностранец. Лицо как слива… Болеет он наверно. Нет…. тот был интереснее… Разговаривал так необычно, ямочки на щеках… — вздохнула Настя и снова непроизвольно посмотрела по сторонам в поисках запомнившегося человека.

— А, вот, напыщенный молодой дворянин в кафтане с золотыми шнурами…. Глаза, такие колючие… Сапоги все в грязи! Нет, тот, был привлекательнее… и милее. Улыбался, так… Голос, у него, такой… запоминающийся… Глаза, такие…. синие, — тяжело вздохнув, девушка продолжила идти вдоль рядов. Образ незнакомца никак не выходил из головы.

— Настя, смотри, какая прелесть! — что-то увидев, снова, попыталась привлечь внимания подруга.

— Полина! Отстань… Настроения у меня нет, сегодня, что-либо смотреть, — расстроено сообщила девушка.

— Я, пожалуй, пойду домой. Что-то голова у меня заболела…

* * *

— Что же мне продавать в этом времени? — в очередной раз, Алексей, задал себе животрепещущий вопрос.

— Вот, скажите, дорогие, мои, москвичи? Чего, вам, опять, нахватает? — путешественник окинул взглядом множество прилавков, шалашей, лотков с различными товарами.

— Уже полчаса хожу по базару. Смотрю и думаю. Думаю и смотрю. Вот, всё же у вас есть?… Для этого времени естественно…

Взгляд Алексея остановился на пьяном мужике, мирно бредущем куда-то вдоль рядов.

— Может, как Аль Капоне, построить, для вас, самогонный цех? Организовать подпольный синдикат? И начать реализовывать виски в бутылках, запеченные в булках хлеба. А, что?… Сразу и выпивка, и закуска, — странник представил себя, таким, напыщенным Доном Алексео, сидящим в звездно-полосатых штанах с дымящей сигарой на кушетке под пальмами (по-нашему под березами)…

— Нет, скучно… Ни какой романтики… Гангстеров нет. Криминальных разборок нет. Полиция, про нас, гангстеров, вообще ни слухом, ни духом… Да её самой ещё нет… Из всех проблем вырисовывается только одна… и большая — монополия казны… — Рязанцев даже остановился от глубины своих идей.

— Ой, повяжут меня или упекут куда подальше. А может… и сразу, всех органов по очереди лишат… Игры с государством обычно так и заканчиваются…

Он снова пошел вдоль торговых рядов и опять стал внимательно осматривать товары, продавцов и покупателей. Мимо него прошла крупная полнощекая женщина в высокой меховой шапке. Ее лицо было забелино румяной до такой степени, что она походила на мумию или Марфушу из сказки Морозка.

— А может, пойти по стопам Остапа Сулеймана Бендера. Найти в городе невесту, побогаче, среди знати. Осчастливить браком какую-нибудь москвичку и жить себе припеваючи. — Рязанцев продолжал беседовать сам с собой.

— Нет, опять уныло и неинтересно. Достанут ее родственники с приемами и балами. Потом, жена заведет какого-нибудь садовника или массажиста. Будет свадьба по расчету. Затем, она умрет от яда, подброшенного на кушетку. В итоге, во всем обвинят собаку троюродного брата от старшей сестры… В конце концов, я её деньги проиграю в карты, разорюсь и с горя сопьюсь… Нет скучно, банально и тоскливо, как в дешевом детективе, — вздохнув, и расстроил себя Алексей.

— А может мне как Нострадамусу или Калиостро стать великим оракулом, прорицателем и вершителем судеб, — пришла внезапно шальная мысль в голову. Буду на слезах девственниц или на лепестках разрыв-травы предсказывать землетрясения, цунами, падение метеоритов. Провозглашу себя великим кудесником Алексисум Воронсоусом — Вершителем судеб, мира и вселенной. (Здесь, по задумке, в честь выдающейся особы, должна была ударить молния или захлопать на небе гроздья салюта…)

Задрав нос, путник попытался напыщенно посмотреть, на всех прохожих — букашек, сверху вниз.

— Нет, не пойдет, — снова возмутился мой внутренний голос и вернул меня с небес на землю.

— Загоняют тебя, Леха, по пустякам, ничтожные королишки со своими хотелками:…

— О, Великий…. Будет ли, в этом году война? А в следующем? Если же, войны не будет, может тогда жениться? А на ком жениться? Воистину, ты всегда прав! О, премудрейший!.. Да, кстати, а, что делать со старой женой?… И…. так далее, и тому подобное, с ночи и до утра.

— Так, всю свою космическую энергетику на всякую чепуху и потратишь, — убедительно отговаривал он сам себя.

— А могут, вообще, придать анафеме и сжечь на костре, как пособника Дьявола. Церкви очень не нравятся, всякие шарлатаны, если они, не в ее коллективе, трудятся.

От тяжелых размышлений, как принести народу светлое и счастливое будущее, Рязанцева отвлек чужой заинтересованный взгляд. По спине пробежал неприятный холодок. Он почувствовал слежку. За ним не просто следили. Его профессионально вели.

— Ни чего себе! Здесь-то откуда?

— Так! Собрались, огляделись, рассчитались по порядку и… Работаем!

Всё его наигранное, расхлябанное состояние сразу улетучилось. Это были уже не шутки и не отпуск, который он себе представлял, дурачась на каждом шагу… Это было серьезно. Чутье Рязанцева никогда не подводило. Алексей собрался и начал привычно, по отношению к создавшейся ситуации, действовать…

Первым делом, странник внимательно осмотрев присутствующих людей. Быстро выяснил, что им интересуются три человека.

Претендентом номер один, был липовый одноногий. Этот, нищий калека, тащился за мной, уже метров тридцать.

Он что-то, подозрительно сильно, кричал, страшно скрипел гнилыми зубами и обещал закусить какой-то калач. Попрошайка несколько раз дернул меня за рукав, зазывая зайти в ближайшую церковь. Я, незаметно заехал кулаком ему в ухо.

— Жаль…. Не успел узнать, следил он за мной или нет?

Убогий громко плюхнулся в лужу, за каким-то прилавком, и мирно принялся стонать, наслаждаясь нирваной водных процедур.

— Не он, — сожалея, произнес я.

— А так, был похож…

Так, ощущение хвоста не пропало, а только усилилось.

— Ой, не к добру это, — снова нехорошие мысли стали возникать у меня в голове. И я стал, еще внимательнее, осматривать присутствующих.

Вторая жертва обнаружилась довольно быстро. Ей была признана колоритная фигура напыщенного иностранца в пенсне. Очкарик, задрав нос, подозрительно долго с пренебрежением глядел на меня. Он даже какое-то время шел в моем направлении.

— Вот, самые точные приметы слежки, — начал рассуждать странник.

Первое, проявляет интерес больше обычного;

Второе, делает вид, что интересуется не мной, а другими;

Третье, он просто вызывающе себя ведет и поэтому мне не нравился!

Интерес четырехглазого иноземца продлился до группы бродячих артистов. Они шумной толпой двигались навстречу. Лицедеи прыгали и веселились вокруг привязанного живого медведя, наряженного в красную рубаху. Косолапый метался из стороны, в сторону пугая зрителей громким рычанием.

Публика аплодировала, визжала от страха и кидала мелкие монеты в благодарность.

В порывах радости кто-то из зрителей или артистов очень сильно пнул немчину по ноге… два раза… Скорее всего, это был медведь. Мне, отсюда, не очень хорошо было видно…

— Шмэрц, Хафт!.. О, майн гот… Швайне, — громко завопил немец, восхищаясь игрой актеров.

Затем в крайне язвительной форме, на родном языке, начал возмущенно рассказывать занимательные истории про своих знакомых и близких родственников.

— Да, понял, я, уже, что ты и твоя семья не соглядатае, — прокомментировал яркую речь иноземца путешественник.

Оставив его, наедине с ликующими зрителями, он пошел дальше.

Чувство слежки по-прежнему возрастало. Оно уже издевалось надо мной.

Третьей, самой приятной, из всех изучающих мое поведение, была милая молодая девушка. Она шла на небольшом расстоянии и постоянно бросала заинтересованные взгляды.

— Интересно, за всеми незнакомцами в Москве, такие красивые следят? Или только персонально за мной? — начал рассуждать Алексей, внимательно разглядывая товары на лотке.

— То есть, пока модельный бизнес не развит, — всех высоких, красивых, обалденных в сыскари.

— Нет, конечно, приятно, что, такие милашки, у них работают.

— Но, ведь они, ни чего не умеют.

— Может быть, какого деревенского пастуха она и выследит. А на меня, одной такой мало, — продолжал отрешенно размышлять Рязанцев.

— Кстати, а почему я решил, что она одна? Может быть их тут несколько? — И Леха представил толпу фотомоделей следящих за ним со всех сторон.

— Да, полный фэшен! — промолвил он.

— Хотя, если, у них, так заведено, то мне, тут, наверно понравиться.

Внимательно осмотревшись. Он убедился, что преследовательница была одна.

Причем действовала она столь не профессионально и расхлябано, что ему стало жалко девчонку. А через несколько шагов он даже стал сочувствовать и оправдывать ее.

— Двоечница, наверное, какая-то. Или родственница, чья-нибудь, пристроенная в ментовку по блату, — рассуждал странник, продолжая изучать поведение сыщицы.

— Приехала, как всегда, в Москву, поступать. По конкурсу не прошла, вот и подрабатывает.

— Правильно…. А зачем, им красивым, учиться благородному делу сыска? На них и так все, разинув рты смотрят.

— А, если, влюбиться кто, так ещё и желания исполнять будет, — продолжал оправдываться Алексей, продумывая возможные пути отхода на случай засады или непредвиденной ситуации.

— Но, с другой стороны, от красивых баб, столько шпионов погорело, — томно вздохнул Алексей, вспоминая дела минувших дней.

— Ладно, что делать будем? — задал сам себе вопрос.

— Предлагаю завлекать до последнего, в какой-нибудь темный угол, а там во дворе устроить допрос с получением ответов на интересующие вопросы… Вот из ё нэйм? Хау ду ю ду? На кого работаешь засланный казачек? Как пройти в штаб?… Ну и так далее… по списку, — воодушевился мой внутренний голос.

— Если будет молчать, то придется спрашивать с полным пристрастием… А может даже с применением психотропных веществ…, - кровожадно не унимался он.

Аккуратно обернулся, чтобы не заметила, что смотрю на нее… Досчитал до трех…

— Да!.. И, все-таки, она красивая! — промелькнула мысль, и путник резко метнулся в сторону, прикрываясь каким-то мужчиной в богатой шубе. — Чертовски красивая!

Затаившись, за каким-то сараем, стал внимательно смотреть на преследовательницу. Потеряв меня, она явно расстроилась, начала вертеть головой.

— Эх, ты, ворона, — подумал я и улыбнулся.

— Ну, кто так ведет клиента? Учиться тебе и учиться.

— Вот, рано… Рано тебя, птенца желторотого, на слежку в город выпустили. Вам, мадам, еще месяца два устав позубрить… Потом, месяца четыре физику подтянуть. Кроссы, там, по полигону побегать, маскировочку поизучать, — рассуждал Рязанцев, откровенно любуясь неудачными попытками, юной сыщицы.

Тем временем девица не прекращала свои поиски. Металась из одной стороны в другую. Внимательно осматривала проходящих людей. Даже, что-то спросила у продавца в посудной лавке, а затем у своей подруги. Не найдя его, сильно расстроилась и куда-то быстро пошла.

Он двинулся за ней следом. Отставал от неё, затем вновь догонял. Парой подходил очень близко. Если бы она, в тот момент, обернулась, то увидела его на расстоянии вытянутой руки. Один раз в толпе девушка споткнулась, и он, чтобы она не упала, придержал её за руку.

Не обращая ни на кого, и не на, что внимания, незнакомка шла по улице. Дойдя до ворот какого-то дома, зашла внутрь и громко захлопнула дверь перед самым носом Рязанцева.

— Леха?… Я, вот, сейчас, не понял? Это, что было? — удивленно, спросил себя скиталец.

— Что? Что? — в ответ протянул он. А затем, зачем-то вздохнул…

— Зато! Я знаю, где, эта лапонька, живет, — туманная поволока надвинулась на глаза, и в душе молодого человека что-то заныло…

 

Глава 6

— Нет! И, еще раз, нет! — громко кричал Прохор, активно жестикулируя руками.

— Иш, чаво, удумал, аспид, проклятый! — у него добавилась моторика и слюновыделение.

— Ты, меня, на всю Москву, опозорить, хочешь! — поднялись брови, появились морщины на лбу, стал дергаться левый глаз, а может и оба сразу.

— Никогда! Слышишь, никогда! Я, Прохор Коробейников, уважаемый купец из первой гостиной сотни, не буду продавать ни женские волосы, ни мужские парики…

— Тьфу…. Грех то какой, — стал красный как рак, не мог выдохнуть воздух от переполняющего грудь возмущения.

— Как, ты, мог, до такого, додуматься? — торговец перекрестился, сплюнул и нервно заходил из стороны в сторону…

— Я, то думал, что Ты?… Твои родители?… Что, мы, с тобой…

— Да…. их, вся Европа носит! — весело воскликнул вояжер во времени. — Это же… гламур…. шарман…. манифик! — Алексей, едва успевал вставлять красивые фразы. Необходимо было произвести впечатление на купца.

— Вот, и пускай, они, там, хоть, на головах скачут, эти, нехристи… Прости, господи, грешную душу, — торговец вновь наложил на себя крест.

— Жаль! — выдохнул возмущенно Рязанцев.

— Эх, досадно, что Царь Петр, ещё юн. Законов, своих — драконовских, не принял. Ох, и задаст, он, вам, купчишки… Дайте, только, время! Немного осталось… За всех, нас, непризнанных вундеркиндов, отомстит, — мстительно посмотрев на собеседника, подумал Алексей.

— Видите ли, ему, мои, гениальные мысли, не нравятся. Да они просто опередили свое время, — оправдывался он перед собой.

— Ну, и, что, мне, теперь предлагать? — подумал путешественник, искоса уставившись на Прохора.

— Не скажешь, ему… — А, я весь день, как проклятый…. вместо маркетинговых исследований и анализа емкости московского рынка, за хорошенькой девчонкой бегал. А, она, такая! Шпионка…

— Не поймет, он такого поведения, от сына заморского купца.

— Хорошо, Леха… Если, твои планы Аз), Буки) и Веди) не понравились, предложи ему гениальный план — Ку)… По старорусской кириллице, кстати, он будет звучать… Гениальный план Рязанцева — Како), — ехидно, включился в размышления внутренний голос странника.

— А, что, шикарная идея. Заработаем кучу бабла…. А может, и бриликов целый вагон…

— И, главное, наверняка, на время, сможем отвязаться от этого барыги и его требований бросить всё и включиться в работу.

— Тут, такие дела происходят… Короче, не до этого, мне, сейчас!

— Да…. и не забудь в конце добавить, что это шутка, — раздалась в след уходящему поезду…..

ПОЗДНО…

— Я предлагаю…. заняться работорговлей, — с придыханием, четко отделяя слова, друг от друга, произнес Рязанцев.

— Закупим на восточном базаре крепких, полноватых, сорокалетних женщин и будем, по одной красотке, эксклюзивно продавать в городе.

— А, если, торговля не пойдет? — странник, сам себе задал вопрос.

— То, в нагрузку, что-нибудь малоценное предложим… — сам себе тут же ответил он. — Верблюдов, например.

— А, что?

— Женщина с верблюдом, в Москве! — это звучит… гордо.

— Или, как по-нашему…. по иноземному (Чуть было не сказал по-бразильски) самый Хит продаж… Товар марки Бренд-до, — важно произнес пилигрим, показав глазами вверх.

— Да, в хозяйстве, одинокого мужчины они просто необходимы, — продолжал юный коммерсант убеждать Коробейникова.

— С верблюда, что, можно поиметь?…

— Шерсть, мясо, молоко… — взял паузу, чтобы набрать воздуха в лёгкие и продолжил.

— С толстушек?

— Думаю, тоже, толк, какой-нибудь будет…

— Поверь, они, на Востоке, сейчас, самый ходовой товар! Хватают, их, как горячие пирожки! — снова, с деловым видом, погладил подбородок, а затем, для большей убедительности, почесал затылок лихой продовец.

— Денег получим — немеряно…

— А!.. Каково? — закончив повествование, барышник выжидающе уставился на Прохора.

Купец, остановился на половине пути, вышагивая по комнате, куда-то в сторону, неоднократно горевшего в будущем, Москва-Сити. Поглядел на новостройку, (Ну, кто так строит?… Кто так строит?). Потом перевёл взгляд на Рязанцева, удивлённо, открыл рот и «выронил челюсть».

— Ляксей, у тебя, с головой, всё в порядке? — Прохор посмотрел на умалишенного юнца.

— Ты бы ещё снег предложил продавать или воду, или листья в лесу, — потеряв надежду, добиться чего-либо внятного, расстроился он.

— Хорошо, раз, тебе, не нравятся мои предложения, то я…. пойду искать клад, — ошарашил компаньона, новой идеей непревзойденный талант.

— А-а-а, делай, что хочешь… Хоть кол на голове теши, — расстроено произнес Коробейников и махнул на все рукой.

— Скажи, Прохор… А где, у вас, карты зарытых сокровищ продают? — окончательно решил добить Алексей купца.

— Какие-нибудь, старинные или современные. Главное, чтобы, богатства было побольше, — собеседник развел руки, как настоящий рыбак, показывая величину правдивого улова.

— И чтобы добираться недолго…. - авторитетно добавил он.

— Узнаю, где клад. Съезжу, туда — обратно, по-быстрому. Выкопаю, мешков пять — десять, того, что не глубоко зарыли. И буду продавать на радость себе и добрым людям! — решительно подвел итог разговора Рязанцев.

Коробейников после этих слов стал, пялиться на неразумное дитяти, как будто он чумной или прокаженный. А затем захохотал.

— Ну, если ты серьезно, собрался разыскивать клад по карте, то тебе надо идти к цыганам… У них этого добра, хоть черпаком черпай, — вытирая слезы, от смеха, промолвил купец.

— Понятно!.. А цыган где искать? — очень серьезно спросил Рязанцев.

— Тю-ю, — так, тебе, на Медынку, надо. Там, они, всегда, на всё лето, табором стоят, — хитро посмотрев на странника, ответил Коробейников.

* * *

— Ну, и где, мне, эту Медынку, искать? — произнес кладоискатель, выйдя за ворота купеческого дома.

— Знать бы, что, это, за зверь, такой? И, с чем, её, едят? — путник посмотрел по сторонам и пошёл в неизвестном направлении.

— Да, интересно, что это? Площадь, улица, переулок или тупик? А может название рынка, какого или местного транспортного кольца, — начал рассуждать Рязанцев.

— Как бы, мне, в эту местность, побыстрее добраться?

— Нет, ну, ты, неуч, Леха…. деревня! Не знать, как пройти к улице Медынка…. Это же позор! Наверное, в начальной школе, это каждый первоклассник знает! — решительно начал критиковать себя странник.

— Правильно, про нас — лапотников, говорят… — Понаехали… Перекати поле, устроили… Учится, не желают… Названий старых улиц, не помнят… Все показатели выпускных экзаменов по истории древней Руси завалили, — продолжал иронизировать он.

— Нет, какие-то, идеи, всё равно должны быть?

— Хотя бы с чего начинать?

— Например, возьмем за отправную точку движения, эту навозную кучу возле поваленного забора. Телега с копной сена и спящим, на ней, мужиком, — будет, вход на станцию метро Киевская. Неспешным шагом движемся к Красной Пресне — вон, туда, к тем церквушкам.

— Поворачиваем, сразу налево от метро Краснопресненская и движемся в сторону Зоопарка. Доходим до улицы Зоологической. Там, скорее всего, и находится Медынка. Она, будет между Большой Грузинской и улицей Красина, — как лектор, с чувством, с толком, с расстановкой произнес мой внутренний навигатор.

— Гениально… Просто замечательно… Упасть и не встать!.. Но, есть одно, но…. - начал медленно закипать путешественник.

— Про Зоопарк, тут, ещё никто не знает. Не додумались, они, еще, до того чтобы держать зверей в клетках и вольерах… И уж тем более билеты на это шоу продавать…

— Да-а-а, проблема! Могу заблудиться. Или мимо пройти.

— А, что, если, не говорить предкам, эти незнакомые, иностранные слова… Зоопарк…. Вольтер…. Балет… Не пугать публику, понапрасну. Сформировать вопрос с использованием простых, понятных, обычным людям, слов: — Где вы планируете построить московский зверинец или менеджерию? Мне, туда, очень срочно, надо!

— Хорошо! Кто-нибудь, что-нибудь скажет… По крайней мере пошлют по-русски в нужном направлении.

— А, улицу Красина, как найти? Что, вот так, подойти к первому встречному и в лоб спросить… Подскажите как пройти на улицу, имени будущего члена ЦК РСДРП Леонида Борисовича Красина…. Того самого, который любил отзываться на партийные клички Никитич, Лошадь, Юхансон, Винтер…

— Как?… Вы, про него, этого не знали? А, вот, в википедии, про это, все подробно расписано. И даже пара фотографий есть…. - с сарказмом размышлял вояжер.

— Нет, всё-таки, лентяй, ты, Алексей! Постоянно ищешь легкие пути… Головой, совсем думать не хочешь? — требовательно, как педагог на экзамене, начал отчитывать себя пришелец.

— Можно же рассмотреть и другие варианты. Есть же ещё Большая Грузинская улица, — немного поостыв, он продолжил размышление о маршруте.

— Так? Теперь, мне, предлагается бегать по Москве и грузин искать? — Рязанцев, даже остановился, от такой необычной идеи.

— Камар джоби, генацвали… Рогор арис тквени сакмеэби?… И, где, у Вас, тут, грузинская слобода?… — представил он, как будет задавать вопросы, выискивая прохожих в заметных кепках — аэропортах.

— А в ответ тишина… Нет, их, ещё! Ни одного… В горах они все! Мандарины — Шмандарины выращивают!

— Да, и вообще, мне не грузин…. мне цыган искать надо. А, это, немного разные люди, — наконец-то пришёл к выводу путник.

— Остается последний вариант… Самый сложный… — путешественник картинно вздохнул и окинул улицу взглядом. — Просто…. узнать у прохожих.

* * *

— Молодец, купи коня! Купи, не пожалеешь! Богатырский конь! — Пристала ко мне молодая черноглазая цыганка в пестром, разноцветном платье.

— Так! Опушки — воробушки!

— Где-то, эту, картину, я, уже, видел.

— А, коня, вашего, говорящего, случайно… не Юлиусом зовут?

— Кстати, он, мне, золото должен! — ответил путешественник, как положено, было в мультфильме.

— А, вдруг, это, — пароль, какой? — весело пронеслось у него в голове. — Цыганский, секретный, не меняющийся несколько веков.

Цыганка непонимающе уставилась на клиента, захлопала ресницами. Он, вел себя непривычно. Подготовленный заранее сценарий шёл наперекосяк.

— Ясно, классику советского анимационного фонда, не смотрим. К нестандартному поведению не готовы. Что дальше делать, не знаем. Эх, молодо-зелено! Пора добивать.

— Красавица, ты, с ответом не торопись, сосредоточься. Я пока по табору погуляю. Глядишь к утру чего и ответишь.

Девушка испуганно попятилась, начала оглядываться в поисках поддержки.

Видя, что у юной напарницы не получается на помощь, подскочила другая цыганка. Она была постарше и поопытнее.

— Красавец, позолоти ручку. Дай, я, тебе, погадаю. Всю правду, расскажу… Что было, что будет… Ничего, не утаю, — с характерным певучим акцентом быстро заговорила она.

— Что было? Я, и так знаю… Что будет? Могу в библиотеку сходить или в интернете прочитать, — путешественник начал аргументировано отбиваться от женщин. — Вы лучше скажите — Кто, тут, у Вас, про зарытые клады, поведать может? За ценой, не поскуплюсь!

— Так, ты, сокровище решил искать? — раздосадовано фыркнула цыганка.

— Это, тебе, к Вариару, надо. Он, всякие, диковинки, продает… Вон, пройди, к тому шатру, там, его спроси, — она показала на шатер, стоявший в центре стоянки табора.

Пришлось идти к старому цыгану, находившемуся возле шатра. Он, с усердием, прутиком, ковырялся в зубах старой лошади.

— Лошадиный стоматолог, — охарактеризовал его про себя Алексей.

— Наверно, золотые коронки вставляет или брекеты корректирует. Чтобы голливудская улыбка была, как у Дженнифер Лопес, — авторитетно подтвердил он.

— Надо быть осторожным…

— И, зубы не показывать… А то — мало ли, что?

— Тэ явЭс бахталО, Вариатор, — поздоровался Рязанцев.

— Со ту КамЭс? Что, надо? — не ожидая от меня родной фразы, ответил резко старик.

— Мне, сказали, что можешь, место указать, где злато — серебро закопано?

— Меня зовут Вариар…. - поправил незнакомца цыган. — И, я, много чего, продаю.

Минуту или две он тщательно осматривал пришедшего. Оценивал его. Чего-то решал.

— Деньги-то у тебя есть?

— Наши, деньги, всегда при себе, — искатель сокровищ похлопал себя по карману.

— Покажи, — недоверчиво промолвил цыган.

— Да, этого на мякине не проведешь… Хитрый жук, — охарактеризовал его Алексей. — Стреляный!

Пришлось предъявить кошелек с деньгами.

— Ну, что же пойдем, поглядим, — старик направился в шатер.

— Есть у меня на продажу старинная карта, — чуть ли не шепотом начал рассказывать цыган.

— В десяти днях пути отсюда стоит заброшенный женский монастырь. Там возле него, на старом кладбище, есть склеп. Каждое полнолуние, над склепом, появляется зеленое зарево. Когда, луна полностью откроется на небе, двери усыпальницы раскрываются и внутри захоронения виден зачарованный сундук, — взял небольшую паузу для создания должного эффекта Будулай.

— Вот, в это время, нужно идти и забирать клад, — озираясь по сторонам, закончил он свой зловещий рассказ.

— За эту карту я прошу двадцать серебреных гривен, — произнес дед и уставился на меня, ожидая ответа.

— Ну, ни чего себе? У них расценки, — возмутился внутренний голос вояжера. — В Переводе на современный курс… За такие деньги… Я половину Румынии из Евросоюза выкупить могу. Или две Молдавии, вместе с Приднестровской республикой, не пустить туда еще лет двадцать.

— Видишь ли, Вариатор, — издалека зашел странник.

— Меня, зовут Вариар, — снова поправил его старик.

— Ну да… Я так и сказал. Я вот, что думаю… А ну, его, этот, монастырь! Там, наверно, зомби из усопших монашек — девственниц по ночам из могил вылезают… За столько лет, они без мужиков, поди, совсем озверели. А, ну, как, не отобьюсь, при полной луне и они меня всей толпой запытают… Да, и ехать далеко… Давай, что-нибудь, поближе и поспокойнее.

Вариар обиженно вздохнул и полез в другой угол шатра. Из-под цветных тряпок он достал потрепанный колчан и вытащил оттуда кусок ткани.

— Ладно… Могу предложить священную тряпицу, написанную кровью шамана. На ней, указано место большого захоронения… Есть заброшенный остров, посреди безымянной реки… Там, насыпан высокий курган. В этом, кургане, под безымянным крестом, есть могила старого вождя, — загадочным голосом похожим на предсказание экстрасенса зашепелявил цыган.

— Слушай, Леха, похоже, нас опять разводят, — тревожные мысли проникли в голову путника.

— Какие могилы? Какие курганы?

— На носу, семнадцатый век заканчивается…

— Ни сегодня завтра…. Пылесос изобретут!

— А он нам, лапшу всякую, на уши вешает…

— Знаешь, что, Вариар?… Я, тут, подумал, — принял решение Рязанцев.

— А вдруг, там, на острове, племя людоедов или амазонов диких живет?

— А у меня на них аллергия…

— Или окажется, что река не в ту сторону течет… А я на спине плавать не умею… Могу утонуть…

— Одним словом… — Давай что-нибудь другое и попроще…

На этот раз цыган слишком долго смотрел на меня, потом вздохнул и окончательно расстроился. Походил по шатру туда — обратно и полез в какой-то узел.

Вытащил из него три берестяных грамоты… Выбрал самую облезлую и передал мне…

— Вот, последний вариант, — отрешенно произнес он. Стоит одну серебреную гривну без торга… Либо бери, либо иди к другому!

— Ну, раз, последний… Жаль, что ничего больше нет, — показательно расстроился путник и отдал «последние» деньги.

— Это старинное завещание. Тут, на древне цыганском написано… Не дальше десяти — пятнадцати верст от Москвы, в поле, у проселочной дороги, стоит сухая береза. Отсчитай от березы двадцать шагов в сторону восхода солнца. Дождись когда спрячется последний луч, и копай до утра. На утренней зарнице произнеси заколдованное слово… Барш-марш-браж-бардих-марадж и ты увидишь свое злато…

— Всё это хорошо… Всё это правильно, — снова уперся Алексей, теребя в руках старинный пергамент. — Но, мне, на этой карте, ничего не понятно?

— А, как, ты, её поймешь?… Если, на неё, вверх ногами смотришь… — парировал старый пройдоха.

Рязанцев перевернул старинный документ. Стало ещё больше непонятно…

— А почему, я прочитать, ничего не могу? — продолжал возмущаться он.

Появилось настойчивое чувство, что кого-то водят за нос, как деревенского просточка.

— Прочитать, её, может, только… истину знающий. Ибо, это письмена древних кэлдэраров, которые сгинули давным-давно.

— Так, там, поди, от этого клада ничего не осталось, — попытался в последний раз, узнать что-нибудь толковое, странник.

— Главное, при поиске сокровищ, это вера и усердие. Если они у тебя есть, то клад тебе откроется… И чем больше у тебя вера — тем больше будет клад, — произнес цыган, последние слова. Он всем своим видом показал, что разговор закончен и ему нечего больше добавить.

* * *

Через час двадцать семь минут, после выхода из шатра цыгана, я снова стоял на проселочной дороге. В том, самом, поле, где впервые появился, в этом мире. За обозначенное время я успел добраться до нелюдимого переулка, открыть портал и переместиться домой. Там, я, пообедал, переоделся и главное…. успел подготовиться к экспедиции, направленной на поиски, необходимого мне, ориентира.

Я твердо надеялся найти, ту самую, приметную березу, про которую было указанно в цыганской грамоте.

— Деньги за карту плачены серьезные, — убеждал себя странник. — Так, что, надо искать!

С собой я взял полевой бинокль — это, чтобы лучше видеть березоньку кучерявую. Одел наушники от сотового телефона — чтобы слушать приятную музыку в дальней дороге. Экипировался в любимую камуфлированную форму — для единения с природой. И, конечно, взял лопату — чтобы было чем заняться на досуге. Надо же было отдохнуть покопавшись в земле.

— Место нужно занять заранее, — начал проводить инструктаж мой внутренний голос.

— А то, знаем мы, этих рыбаков — кладоискателей. Никакой мороз им не помеха… Караулят тебя, с самого утра. Оглянуться не успеешь, со всех сторон, лунками окопают, палатки, наголову, поставят… Сесть негде будет, не то, что клад спокойно, в прикормленной ямке, покопать, — обоснованно волновался он.

Выйдя на середину дороги, я внимательно осмотрел местность вокруг. Красивой березы вызывающей воодушевление стать кладоуказательницей не было.

— Жаль…

Поднялся на носочки, посмотрел в бинокль.

— Объект «Б» (он же Береза — старая, под которой много злата-серебра зарыто) не обнаружен.

Боле того, куда ни кинь взглядом, стояли молодые, крепкие деревья, как солдаты на плацу.

И эта картина Шишкина меня не радовала. Она обозначала марш бросок на приличное расстояние, для поиска нужного мне объекта.

— Нет, скажите, как быть? Вдруг, внезапно, приспичит кому-нибудь мультивалютный клад зарыть. Лет, эдак на триста — пятьсот… С капитализацией и автопролонгацией, конечно… И, что делать? — начал рассуждать я, мысленно общаясь с чиновником межвременного банка…

— Да не собираюсь я, у вас, ради этого, ипотеку оформлять!.. И карта со скидкой мне не нужна!.. И анкету свою заполняйте сами…. - весело затараторил мой внутренний консультант, подхватив вымышленную картину.

Я остановился на половине пути. Задумался. И начал рассуждать про другое.

— И второе, вытекающее из первого:… Где его — сокровище прятать?… Глазом моргнуть не успеешь, понастроят всяких Беломорканалов, ДнепроГЭСов, нанокалайдеров или еще какой гадости… Перекопают всё, а сверху еще и реки в обратную сторону повернут. Потом, попробуй найди свои ориентиры, — задумался я, решая как же поступить.

— Может дойти до ближайшего пролеска? — пришла в голову очередная мысль, — Залезть на какой-нибудь тополь или клен. С него будет видно лучше и дальше.

Погода стояла хорошая. Дошел до ближайшего дерева, залез на него.

Где-то, там, вдали, где поворачивала дорога, стояло большое, подходящее для моих поисков дерево. Но, до него было далеко. Километров пять — семь, показывал мне бинокль.

— Далековато топать…

— Вот, было бы у меня средство передвижения, было бы здорово… Машина, лошадь, или хотя бы велосипед… — Путник представил себя едущего на велосипеде. Ветерок, приятно обдувает волосы. Скрип…. скрип… — хорошо.

— Может, правда, из чулана притащить старый велосипед? — задумался Алексей.

— Хотя, нет! Он, сломан… У него педаль отвалилась и неизвестно где валяется. Как, я, без педали, поеду? — вовремя вспомнил Рязанцев о состоянии двухколесного механизма.

— Да, проблема… — Он продолжал рассматривать окружающий пейзаж, соображая, что же предпринять.

— Вот, незадача… Во времени я перемещаюсь, а в пространстве нет…

— Кстати! А почему, я, решил, что в пространстве не перемещаюсь? — странник начал разговор сам с собой.

— Нужно, что-то придумать? Должен быть выход!

И, тут, скитальца осенила идея, которую он решил сразу осуществить на практике.

Выбрал дерево, метров за пятьсот, от моего расположения. Хорошо рассмотрел его в бинокль. Тщательно запомнил окружавший участок леса. Открыл портал, и вернулся на кухню. Там, представил пейзаж, на который смотрел через оптический прибор. Пожелал оказаться на том месте.

И… Портал открылся прямо возле дерева, где он и хотел оказаться.

Подошел к дереву, бросил взгляд туда, где только что был.

— Ничего себе, — воскликнул «человек — метеор». — Буквально за минуту скорость моего перемещения, по пересеченной местности, составила тридцать километров в час.

— На велосипеде, так быстро не уедешь, — похвалил он свои новые способности.

— Интересно?… А, если, посмотреть в сильный телескоп на Луну? То можно и туда сигануть?

— Ну, все, Леха, пора нам с тобой записываться в лётный отряд космонавтов… Далёкие звёзды ждут своих героев! Вот, с детства хотел куда-нибудь в космос улететь!

— Главное, скафандр не забыдь одеть… И, эту фразу сказать… Поехали!.. Да…. и еще махнуть рукой.

— Ладно, подумаем об этом позже, когда никто мешать не будет… А сейчас вернемся к нашим проблемам.

Путешественник продолжил опыты с порталом. Выбрал объект подальше и снова запомнил его. Переместился. Потом снова выбрал. И снова переместился. За час прыгания туда — обратно, по проселочной дороге, я намотал километров двести. Честно говоря, я даже не вспотел.

Итог:… Я могу быстро и незаметно перемещаться в пространстве на небольшие расстояния. Главное для перемещения — необходимо хорошо видеть место прибытия в бинокль или другой оптический прибор.

— Теперь, вернемся к главному… Приметную березу я так и не нашел, — снова начал рассуждать сам с собой Рязанцев.

— Кстати, а кто сказал, что сухой дуб не подойдет? Вон, как раз то, что надо. — И он подошел к старому дереву, стоявшему в стороне, от дороги, за небольшим пролеском.

— По-моему, цыган сказал, под старым дубом, на пригорке…

— Ну, точно! Он так и говорил… Ищи, говорит, Алексей, на пригорке за старым дубом. И, еще, при этом, у него так страшно глаза бегали, и руки от волнения тряслись.

— И, слова — береза, вообще нет в цыганском языке… Оно, у них, по другому произносится, типа ббэррёз-за.

— И, вообще…. кто слышал береза? — обратился Рязанцев к невидимым зрителям и посмотрел по сторонам.

— Тот или тугоухий, либо глухая тетеря…. - подвел итог своим рассуждениям путешественник.

— Да, и дуб звучит как-то солиднее и престижнее… ДУБ.

— Ну, что, тогда, пойдем, посмотрим мягкая ли земля под указанным на карте месте? И если всё нормально, оставим метку, в виде небольшой ямки.

— А почему небольшой? — вновь задал, сам себе, вопрос.

— Если земля копается легко, можно сразу и нормальную яму вырыть.

Подойдя к дубу, Алексей засунул палец в рот. Обслюнявил. Вынув его, поднял над головой. Поймал ветер. И в сторону попутного движения отсчитал десять шагов. Затем подумал, и на всякий «пожарный», сделал еще пять…

Воткнул лопату в землю… Как заправский копатель сокровищ, в загородном огороде, поплевал на руки. Растер их и начал копать. На пятом копке лопата уперлась, во что-то твердое…

— Ух, ты!.. — воскликнул землекоп от неожиданности.

— Кажется, я, что-то нашел!

Постучал лопатой несколько раз по препятствию в земле…

Это был большой отросток от корня дерева.

— Так-с! Первый пристрелочный, в молоко…

Отступив пять шагов вправо, начал копать новую яму. Минут через пять лопата снова, обо что-то ударилась…

— Да, ядреный пень! Кто же тебя так посадил? Простым людям ямку не выкопать, ни клад закопать, — расстроился Алексей от того, что опять попал в побег дерева.

Начал вытаскивать лопату увидел осколки какого-то горшка.

— Вот! Еще, только заканчивается просвещенный семнадцатый век, а они уже свалку отходов устроили, — начал недовольно высказываться Рязанцев.

— Что за люди? Куда смотрит партия «Зеленых»? За, что мы платим членские взносы в «Гринпис» и в Общество «Мир без границ»? — он усилил свое недовольство.

— Да, что же твориться? Ни каких условий для поиска сокровищ не создано… Биотуалета нет… Мусор не убран… Площадка не огорожена… Кругом вопиющая антисанитария, — с упоением продолжал надрываться кладокопатель.

С расстройства Рязанцев снова воткнул лопату в почву. Послышался громкий чавк. Горшок разбился и в земле что-то блеснуло.

— Нет, ну почему, всегда, везет дуракам и они постоянно что-то находят? А нормальным людям, таким как я, никогда ничего не попадается. Или, всегда попадается, всякое барахло, в виде мусора, какой-то разбитой посуды и т. д.

Подцепил лопатой остатки горшка и вытащил их наружу. Из него посыпались серебреные монеты…

— Нет, вот, почему всегда хорошие люди находят золото и драгоценности? А дуракам, таким как я, всегда достается серебро, — с обидой философствовал Алексей.

— Это, что получается? Судьба, нам, навсегда уготовила второе место, — недовольно произнес он, и начал копать дальше, расширяя яму вглубь и вширь.

Дуракам, повезло еще три раза. В горшках, снова было серебро. Только, вместе с монетами были какие-то старинные пластинки и украшения.

Провозившись до самого вечера, с подготовкой ямы, искатель приключений, забрал найденную добычу и вернулся домой.

Наши дни. Два часа спустя. Где-то, в полутемной комнате, одной из неприметных квартир города Москвы.

— Ну-с, — неизвестный потер руки от удовольствия, и кровожадно посмотрел на свою старую копилку с советской мелочью.

— Теперь, приступим, к самому интересному… — К формированию невиданного клада.

— Замкнем, так сказать, кольцо истории, — значительно произнес он. В полумраке хищно блеснули его глаза.

Бедная хрюшка, с дыркой в голове, насупилась и приготовилась к худшему.

— Вот, жизнь пошла… Сам формирую, сам прячу… ну и конечно сам нахожу, — обиженно вздохнул он, возвращаясь в своё привычное состояние.

— Зато весело-то как! — поддержали его в голове.

 

Глава 7

— Что, происходит? — этот, вопрос, волновал Прохора Коробейникова в течение всего дня. Он как назойливый комар неприятно зудел над ухом, не давая покоя торговцу.

Странные события начались с самого утра.

Сначала, в его, неприметную ранее лавку выстроилась большая очередь из покупателей. Такого ажиотажного спроса среди них никогда не было.

За первые утренние часы было разобрано всё, что было выставлено на прилавках. Быстро, был раскуплен товар, считавшийся лежалым и на который купец давно хотел, снизил цену.

— Вот, это, удача! — произнес он, и окинул взглядом девственно пустую лавку, а потом посмотрел на деньги в руках.

— Не иначе как, сегодня, мне, оказал свое покровительство святой Николай Угодник, — Прохор заново пересчитал выручку.

— А может, это великомученик Иоанн Сочавский, обратил на меня свой взор? — Перекрестившись несколько раз и восхвалив Господа, за удачную торговлю, купец закрыл лавку и отправился домой.

В пути с ним стали происходить более непонятные вещи.

Незнакомые люди, вежливо здоровались. Встретившиеся по дороге прохожие подходили, хлопали по плечу, желали удачи. Многие давали советы, как вести себя при поиске клада. Другие желали присоединиться к поисковой партии и даже готовы были дать денег на организацию. Иногда просились войти в долю или предлагали свою помощь.

Он шел по улице, а к нему, всё подходили и подходили знакомые.

— Правда, что твой гость знает место бесценного клада?

— Судачат, там, есть невиданные никем монеты и украшения? А сережки, там, оригинальные есть? А то я жене, уже две недели, подобрать не могу…

— Ходят слухи, что, в том месте, давно зарыты диковинки, которых ещё не видел белый свет?

— … Помни, первую партию, именно, я, покупаю! Готов, внести задаток… Назови любую сумму… Почему отказываешься от денег? Ты, с кем-то, договорился?

— … Не забудь про щедрое подаяние Матери Церкви, и твои духовные заслуги увеличатся многократно…

— Прохор, я прощаю тебе долг! Это, такая мелочь… Какие долги, среди лучших друзей… Приходи в любое время и занимай ещё…

— Говорят, ты нанимаешь две артели для земляных работ? Вот, это, размах! Возьми, моего оболтуса, с собой… Пусть поучится, как надо вести дела на широкую руку…

— Прохор, чувствуется, что ты становишься солидным купцом… Про тебя, сегодня, сам, Аристов! При дворе, Государыне, рассказывал! А, это, серьезные рекомендации! Тебя, ждет большое будущее…

И так далее и тому подобное…. всю дорогу.

У ворот дома его встретила большая группа зевак и нищих. Все, они, что-то активно обсуждали и пытались заглянуть за высокий забор. Когда торговец подошел к воротам, они замолчали и почтенно пропустили его.

Зайдя во двор, он не узнал родную обитель. Там, вместо обычного сонного царства, кипела бурлящая жизнь. Незнакомые носильщики деловито заносили и выносили большие тюки. Другая группа перекладывала их с места на место. Возле них суетился приказчик, кричал и, поторапливал всех. Вдали, прямо перед домом, стояли несколько лошадей, с которыми возились какие-то люди.

Посредине двора был разобран на части непонятный механизм. Вокруг него ходили четверо незнакомцев. Они громко ругались по поводу установки каких-то неизвестных приспособлений. Слева от агрегата сидел мужичок с чернильницей и что-то активно записывал.

Недалеко от хозяйственных построек стояла большая группа мужиков с лопатами. Федор, новый работник Алексея, придирчиво осматривал их.

— Преимущество, при найме, имеют работники со специальным образованием или опытом поиска кладов, не менее пяти лет, — бубнил он, не понятные фразы, заученные под присмотром Рязанцева.

— Плюсом, при трудоустройстве, будет знание иностранного языка, а также наличие рекомендательных писем от прошлых работодателей.

— Особо, будут отмечены специалисты проходившие спец. подготовку… и работавшие в зонах повышенной опасности и сейсмоустойчивости, — работник отдела кадров взял паузу. Что-то, вспоминая, покрутил головой по сторонам.

— А, ну да! Вот, ещё… Оплата, будет осуществлена, по взаимному соглашению. Форма оплаты сдельная… Цена договорная…. Расчет наличным платежом, — выпалив скороговоркой, закончил Федор.

Пройдя, мимо группы рабочих, Прохор увидел две покрашенные в зеленый цвет повозки. Рядом стоял молодой отрок с красками и кисточками. Он аккуратно наносил серой краской рисунки квадратиков и кружочков. При этом, постоянно сверял нанесенное изображение с оригиналом на бумажке.

— Господи, Иисусе! Он, раскрашивает зеленую телегу серыми красками? — удивился Коробейников.

— Зачем?

Зачем, нужна телега зеленого цвета с намалеванными серыми пятнами?

— Эх, Ляксей!.. Вот, садовая голова! Что ты опять задумал? — в очередной раз начал бранить компаньона Коробейников.

— А может, стоило его оставить, там, на дороге? Не заметил бы я его, и жизнь была бы спокойней?… Так нет, угораздило же меня связаться с ним… Огнивом, видите ли, он меня заманил… Э-э-х…

Его мысли перебило громкое пение молитвы Богородице раздававшиеся откуда-то из-за угла…

Прохор зашел за стену дома и увидел под деревом, возле забора, стоявшего на коленях лохматого попа. Тот громко, не останавливаясь, читал молитвы. По всем правилам церковного пения он часто наклонялся головой к земле и, накладывал животворящие кресты в сторону ближайшей церкви.

— Что, тут, происходит? — в очередной раз задал сам себе вопрос Коробейников и снова осмотрел свой двор.

Даже Любушка, его родная кровинушка, и та была чем-то занята. Она с деловым видом рассматривала на переносном лотке неизвестные травы. Продавец, в разодранной одежде, с большим энтузиазмом, что-то объяснял ей. Чуть в стороне от дочери стояли, ещё какие-то, шарлатаны, готовые предложить свой товар. Они, демонстративно отвернулись друг от друга, дожидались своей очереди.

— Любаша! Доча, моя! Что, всё, это, значит? — спросил Прохор, подойдя к ней.

— Алексей, попросил меня купить необходимое для снятия заклятия с зачарованного клада, — почесав носик, задумчиво промолвила Любаша.

— Я начала с разрыв-травы! И, вот, не знаю, какую, лучше выбрать, — попыталась любимица отца объяснить происходящее.

— Ты, всегда говорил, что её не существует. Что всё, это, сказки… А, вот, у этого, доброго человека, её аш двенадцать видов, — отрешенно, не отрывая глаз от лотка, продолжала рассказ Люба.

— А еще, мне до вечера, надо успеть купить глину с могилы утопленника, выбрать пепел с пожара и найти кусок от веревки висельника. И…. не забыть достать живой и мертвой воды, — помахав пальцем, произнесла девушка, вспоминая перечень предметов.

— Да, кстати, — девушка повернулась к темным личностям, переминающимся с ноги на ногу. — Живая вода должна быть позапрошлогодней…. А еще…

— Лучше всего Вам подойдет, вот эта травка с желтенькими листочками, — снова обратил на себя внимание торговец, перебив дочку купца.

— У нее приятный запах и красивая окраска. Настойка на листьях этой травы увеличивает Вашу силу на двадцать процентов, ловкость на тридцать, а вероятность нахождения сокровищ на все пятьдесят. Более того, после удачного поиска клада, ее можно использовать для общения с молодыми людьми. Она повышает привлекательность в два раза, красоту в пять, а вероятность найти жениха в десять раз…. - красноречиво пел соловьем травяных дел мастер.

Внезапно заскрипели ворота. Двери открылись и во двор заехала повозка. На ней сидели четверо стрельцов и дьяк. По цвету, одежды и форме шапок, прибывших гостей, Прохор узнал представителей разрядного приказа.

От дурного предчувствия, у него нехорошо заныло сердце.

— Этих-то чего принесло? — недовольно подумал Коробейников.

Дьяк соскочил с подводы и подошел к Прохору.

— Ты, будешь, купец Коробейников? — громко произнес он, осматривая двор и безошибочно сразу определяя хозяина.

— Да, я…

— У тебя, Алешка Воронцов, сейчас, живет? — зло, оскалившись, как цепной пес, выдавил из себя фискал очередной вопрос.

— Да, у меня — предчувствуя беду, внезапно заволновался купец.

— Велено с ним за кладом ехать. Чтобы всё было по закону! По порядку… Секретность, опять же, соблюдать надо… Да, и от татей, охрана, — деловито произнес представитель власти, оглядываясь по сторонам.

— Священника, уже вижу, выбрали, — кивнул, он и показал на попа, по-прежнему читавшему молитвы.

— Молодцы! Защита от нечистого, это, первое дело. — Наложив на себя крест, быстро осмотрелся по сторонам. — Хотя, одного, может не хватить!

— Кстати! Остальные, людишки? Они, кто? И, что, тут, делают? — жестко, как в пыточной, начал задавать вопросы законник. Он колюче уставился на купца.

— Про скрытые ценности, уже знают?

— Мир, сошел с ума, — подумал Коробейников.

В вопросе дьяка он почувствовал большие неприятности. Ситуация становилась непонятной. А человек, заваривший её, где-то бегал и даже не ощущал приближения грозы.

— Ну, Ляксей!… Ну, будущий, родственничек! Будешь, ты, у меня компаньоном! Как же! — в голове понеслась лавина недовольных мыслей. Сердце напряженно застучало. — Клады он, видите ли, мешками будет искать…

— Где его черти носят? — негодуя, прокричал Прохор. — Найдите его…

— Так, в посольском приказе он, — ответил за всех Федор, вынырнув откуда-то из-за спины.

— А туда-то, его, зачем, понесло? — снова удивленно воскликнул купец.

— Ну…. и зачем, он, туда, пошел? — ехидно переспросил дьяк, поглаживая козлиную бородку.

— Говорит, международные отношения, налаживать… С каким-то, иноземцем, решил встретиться! Бизнесом, кличут, — не моргнув глазом, пояснил слуга.

* * *

Мефодий Никитин думный дьяк разрядного приказа, сосредоточившись, сидел за столом. Он составлял итоговый отчет по снабжению фуражом конюшен царского двора.

Пересчитывая в очередной раз цифры, он никак не мог свести концы с концами.

По всем документам выходило, что эти проклятые коняги, овса в этом месяце, съели в три раза больше, нежели в прошлом.

— Нет, это не лошади…. - вслух возмутился дьяк — Это свиньи какие-то!

— Это же надо, столько овса, сожрать, — переведя взгляд на стену, он представил, как лошади с волчьим аппетитом поглощают заготовленные корма.

— Такими темпами они всю казну по миру пустят, — недовольно подумал он и почесал затылок.

— И вообще, невозможно посчитать правильно без бумаг, которые до сих пор не принес подьячий Степка Михайловский. Ждешь его с утра, а его где-то носит, — высказал недовольство Мефодий и бросил гусиное перо на стол.

— Вот, сена, например…. скормлено столько — сколько всегда, — опять посмотрел на цифры, сверив расход и приход. — Ну да, вот, всё правильно…

— Соломы израсходовано, тоже, как обычно, — подытожив, пробежался глазами по числам на бумаге.

— А вот, овес! Будь он не ладен! Никак не сходится.

По документам, прослеживалась либо ошибка в расчетах, либо чье-то воровство. Дьяк достал новое перо. Мокнул его в чернильницу.

— Если это воровство? То…. скорее всего новый конюх мог учудить. Сильно уж у него улыбка подозрительно хитрая.

— В пыточную бы, его, надо — сразу все откроется… Что знает — расскажет и, что не знает… И даже, что думает. На дыбе-то оно быстро всё вспоминается…

— А если, это, ошибка, то, — дьяк надолго задумался, просчитывая возможные варианты.

В рабочую комнату наконец-то зашел Степка Михайловский.

— Ты, где ходишь? Аспид, ты, в курсе, что если, я, завтра не закончу отчет, то… — вместо приветствия, сразу решил взять быка за рога Мефодий.

— Задержался, по очень важному делу, — начал оправдываться подьячий.

— Это, какое, важное дело, может, отвлечь тебя от составления отчета, — начал закипать дьяк.

— Вернулся заштатный дьякон Никон, поехавший, с мелкопоместным дворянином Алешкой Воронцовым, за кладом.

— И, что такого произошло за эти три дня, пока они отсутствовали? Они кого-то не забыли? Передумали ехать или повернули обратно на половине пути? А может быть Никон опять, что учудил, по велению Господа нашего?

Мефодий вспомнил Никона и поморщился. Этот, «раб Божий», был просто помешан на борьбе со всякой ересью. Он, во всём, видел, происки нечистого, и действовал чересчур фанатично даже для служителя церкви.

— Они приехали куда надо. С помощью карты отыскали клад, выкопали его и привезли в Москву.

— Странно, как-то, быстро, они, съездили? Дьявольщиной попахивает? — перебил Михайловского дьяк.

— Никон уверяет, что все действия, по изгнанию нечистого, были проведены правильно. Местность, в округе десяти саженей от клада, окропили святой водой. Всю дорогу до сокровищ читали молитвы. Ехали строго по прямой. За весь путь не разу не остановились и не оглянулись. Практически не говорили между собой и даже не матерились, а также…

— Хорошо…. хорошо. Ну, выкопали, чего-то, там! Ну привезли… И, что, такого? Первый раз, что ли, клады, в приказ доставляют? — снова недослушав до конца рассказ, перебил дьяк.

— По-быстрому, оценили находку, забрали нужную долю в казну. Из того, что немного осталась, отдали нашедшему… — сломанное перо улетело в сторону рассказчика.

— Ты, мне, лучше скажи, почему, ты задержался? — опять начал строжиться Никитин.

— Так, я, и говорю, что ценность клада не удается определить, — как не в чем небывало оправдывался подьячий.

— Как это не удается? — сильный удар ладонью по столу.

— Монеты, там, обнаружены старинные, неизвестные, невиданные ранее, — выпучив глаза, рассказывал Степка.

— Поспрашивали знающих людей. Показали иноземцам с Кукуйской слободы, даже менялу с рынка приводили… Никто таких монет в глаза никогда не видел… И метал непонятный: серебристо-белый и легкий…

— Может быть это не деньги, а что-то другое? Талисманы или обереги какие-нибудь? — прищурившись, спросил Мефодий.

Оба замолчали на какое-то время. Каждый думал о своем.

— Послушай-ка, друг ситцевый, а вы мероприятия, по защите от сглаза и порчи, точно все правильно провели? — взволновано спросил дьяк.

— Я же рассказываю… Не доходя клада, очертили три круга. В каждом из них, не останавливаясь, прочитали два раза молитву на отогнание злых духов. Три раза пресвятой Богородице «Всецарице»… три раз от зла, врагов и порчи и ещё… — с упоением перечислял Михайловский.

— Ладно…. ладно, я понял, — опять не дослушав до конца, замахал руками Мефодий.

— Поэтому и задержался, что непонятно, сколько взять в казну, а сколько отдать Воронцову… подьячего уже было не остановить.

— А сам-то, он, что говорит? Что хочет?

— Тоже забавная история… Готов отказаться от клада, если в бумагах укажем, что, тот, цены неопределенной… То есть, бесценный, — произнес подьячий и посмотрел на дьяка, ожидая его решения.

Никитин задумался, уставившись пустым взглядом в свои отчеты…

— Ну, что же, решение правильное, богоугодное.

— Раз он так хочет, пусть так оно и будет, — через некоторое время выдал итоговый вердикт думный дьяк.

— Все бы так поступали, как этот, Воронцов. А то, найдут непонятно, что, спрячут и выбивай из них, потом, всё это, каленым железом, — он взял паузу, вспоминая похожие случаи.

— Только, мне вот интересно? А зачем ему, это надо? — хитро прищурившись, Мефодий посмотрел на Степку.

— Сказывает, что хочет похвалиться друзьям о добром деле, которое совершил. Также, своим детям, расскажет о кладе, каких ещё белый свет не видывал! Говорит, сильно уважать, его, за это, будут.

— Да… странный он, — задумчиво произнес Никитин. — Про детей, так вообще, сильно сказал…

— Кстати…. а ты узнал, кто он такой? И откуда, в Москве появился?…

— Он, единственный сын мелкопоместного дворянина Василия Воронцова. Остался сиротой с двенадцати лет. До прошлого года проживал с родной теткой в Новгороде. Два месяца назад получил в завещание вотчину на триста десятин земли, от родного брата отца. Сейчас туда и направляется, — дал объяснения подьячий.

— Ну, вот, и ехал бы… Чего он по Москве шатается? — не понимая рассказчика, спросил Мефодий.

— Говорит, что в гости, к купцу Коробейникову, приехал. Дела купеческие вести хочет.

— Странно, всё, это? — задумавшись, произнес дьяк и забарабанил пальцами по столу. — Документы ты его смотрел?

— Да… всё в порядке, — ответил Степан, замахав в ответ головой.

— Всё равно… Что-то здесь, не так? Не могут люди, просто, так, от клада, отказываться, — Никитин повернулся в сторону и задумчиво уставился в окно.

На несколько минут в помещении стало тихо.

— Слушай, а когда у нас очередной смотр владельцев вотчин и поместий? — через какое-то время, думая о чем-то своем, спросил дьяк.

— Так, весной, через две недели, после Пасхи, — не понимая его, заморгал глазами Михайловский.

— Ещё интереснее… — опять взяв паузу, задумался Мефодий.

— А он знает, о том, что в нем участвует? — сформировавшееся идея окончательно сформировалась в голове чиновника.

— Нет, не говорили… Он же во владение еще не вступил…

— Так, ты, сообщи, ему, радостную новость… А то, землицу заполучил, а от службы бегает. Непорядок…. - возбужденный от принятого решения дьяк радостно встал из-за стола.

— Значит, расскажешь ему о сборах. Пусть едет к себе в деревню, и готовиться к будущей военной жизни. И, в назначенный срок, чтобы явился как положено: конно, людно и оружно… А если не явиться…. Или, что-то не так, — глаза дьяка зло сверкнули. — Ну, ты знаешь, что в таких случаях с ним будет…

— Кормилец, так, у него, не вотчина, а одно название. Одни бабы, да старики с детьми малолетними. Староста недавно письмо прислал. Голод, у них, великий, от засухи. Уже овес всей деревней едят, — попытался, хоть как-то защитить молодого помещика, подьячий.

— Теперь, это его головной боль. А то, видите ли, заняться ему нечем… Ходит — бродит по городу… Клады бесценные ищет, — произнес дьяк, довольно потирая руки.

— А теперь, по поводу тебя и овса… Ты, где, всё утро, ходишь? Сколько тебя можно ждать?

* * *

Спустя два часа, где-то в голове, одного из ново переместившихся гостей столицы продолжился разговор самого с собой…

— Ну, что, добегался, герой? Возомнил себя в отпуске. Устроил, отдых по путёвке «Всё включено»! Расслабился! Солениями — варениями начал заниматься! По девкам ходить!

— А, тут, раз, и в армию, придется идти!

— Блин, неожиданно-то, как!

— У, меня, совсем, другие планы, на этот период, были!

— Ничего, ничего… Там, быстро уму — разуму научат! Там, из тебя, гражданского гуляки, — человека сделают, — с подковыркой, само бичевал себя путешественник во времени.

— Нет, ну, до чего оперативно, действуют ребята из разрядного приказа (чуть было не сказал комиссариата)…

— Мало того, что клад забрали, спасибо не сказали, так ещё и на службу мобилизовали! — восхищенно произнес он.

— Кстати, а, что было бы, если, узнали, что, я, уже, служил? И, даже, — уволен в запас? И, опыта, у меня, — СТОЛЬКО! Причем во всех областях, военного дела!!!

— Да, они, бы меня… У-у-у… Даже, думать не хочется…

— Ну, это, кто — кого? Ещё, посмотрели бы, чья взяла?

— Ладно, не будем хвастаться! В первый раз, что ли?

— Ну, посижу, немного на сборах… — месяц — полтора.

— Прикинусь валенком! Физику подтяну… Думаю, лишним, не будет…

— Ознакомлюсь с доисторическим оружием! Постреляю со штуцера али кремневого ружья, может быть даже удаться стрельнуть из мушкетона, — чувствовалось, что сегодня странник был в ударе. Ехидные шутки сыпались одна за другой.

— Одним, словом… не пропадем!

 

Глава 8

Опять темно…

Снова связан…

Вновь сильно болит голова…

И самое обидное, что абсолютно не помню, как я сюда попал…

Лежу на холодном полу. Попробовал пошевелить руками, ногами. Безрезультатно. Спеленали добросовестно. Начал вертеть головой. Неудобно. На голову одет мешок.

— Так, вот, почему тяжело дышать и ничего не видно.

Елозя плечами и завязанными спереди руками, попытался стянуть мешок с головы. Не получается.

Перекатился из стороны в сторону, желая найти стену, чтобы упереться в нее. Не удалось…

— Нет, меня, так просто, не возьмешь, — стараюсь двигать всем, чем возможно, хотя бы для того, чтобы хоть как-то ослабить веревки…

Где-то вдали раздались приближающиеся шаги. Прислушался. Шли двое. Остановились напротив моей двери. Зашли внутрь и заговорили. Из мешка плохо слышно, о чем говорят. Наконец-то разобрал последнюю фразу…

— Сними с него мешок. А то задохнется. Что тогда хозяину скажем? Нам, пока, еще один мертвяк не нужен….

— Ни извольте беспокоиться…

— Ура! Свежий воздух! — судорожно хватаю ртом, наполняя легкие воздухлм.

Даже от малого количества света факела, моментом накатываются слезы, и темные круги кружат перед глазами.

Постепенно начинаю разбирать предметы, контуры и очертания. Первым делом смотрю в коридор, через открытую дверь, а уже потом… осматриваю камеру и людей находящихся рядом со мной.

— Ну, что, голубь сизокрылый, очухался? — произнес первый, ещё неразборчивый силуэт.

— Говорить можешь? — ехидно улыбается другой в длинном по щиколотку кафтане.

— Кх. кх… Кто вы? Что? кх…кх…кх Что вам надо?… — пытаюсь хоть, что-то сказать сквозь перебивающий от пыли кашель.

— Глянь, Василий Игнатович, а птенчик-то шевелится, и говорить умеет, — продолжил разговор бородатый мужик в деревенской одежде.

— Ну, давай, раз уж начал… Говори дальше. Куда золотишко дел? Где сокровище припрятал? — вновь стал задавать вопросы незнакомец в кафтане.

— Кх…. Так, у меня, всё до последней монеты разрядный приказ забрал. Всё до копеечки… — всеми силами стараюсь поудобнее повернуться, чтобы хорошо рассмотреть присутствующих.

— Так, ли? Нехорошо, Гришку обманывать! Гришка, он неправду издали чувствует, — зло, покосившись на меня, снова пристал бородач.

— Вся Москва, слухами полнится, про небывалый клад, каких белый свет не видывал. А ту малость, что в приказ свезли, так, это, для отвода глаз… Или, ты, думаешь, что самый хитрый? Али, тебе, не говорили, что с добрыми людьми делиться надо? — не успокаивался бородатый, все ближе подходя ко мне.

— Ой, лучше бы, тебе, нам покаяться, пока есть такая возможность…

— Да, точно, вам, говорю! Всё, у нас, забрали, — затворник, в последний раз, попытался убедить вошедших.

— Василий Игнатович, ты, посмотри… А, он, не из пужливых, — проговорил деревенский душегуб, остановив свой сапог прямо перед моим глазом.

— Ой, Лапа, поговорил бы я с тобой… Да нельзя, велено боярина дожидаться…

— Ох, любит у нас боярин, сам правду допытывать. А ведь он мастак на всякие выдумки, мужик легонько наступил на голову заключенному.

— Ну, ничего, завтра утром придем все вместе и поговорим с тобой. Запоешь ты у нас соловьем…

— А покуда полежи…. повспоминай. Глядишь помимо тайника, еще про что-нибудь полезное расскажешь. Нам оно в хозяйстве дюже сгодиться, — засмеялся он над своей шуткой.

Незваные гости вышли из камеры, закрыв дверь на задвижку.

Я быстро перекатился к двери и прислушался.

— Ну, что я, Вам, говорил! — бубнил бородатый. — Лапоть он! К утру расколется. Всё расскажет, как миленький. Вон, глаза, как, выкатил от ужаса.

— Ты точно уверен, что он не человек Шуйского. Ты убежден, что, он, с его людьми, не связан? Смотри, в этом деле, ошибиться нельзя. Иначе, нас, ждут большие неприятности.

— Да, точно! Я поспрошал среди наших. Он недавно в городе. Приехал с купцом Коробейниковым. Его никто не знает. И врятли будут искать.

— Ну, хорошо… Пусть, тогда до утра полежит… А там, боярин вернется, — всё с него вытащим…

* * *

Дождавшись, когда тюремщики уйдут, я решил привести свои мысли в порядок и начал логически рассуждать.

— Первое, — большой вздох и недобрая улыбка в темноту…

— Я… всем, обязательно, отомщу, — скриплю зубами, желая освободить руку от веревок…

— Конечно, не так быстро и масштабно, как показано в фильмах — катастрофах. Ну, это, когда половину Москвы оставляют в пожарах и руинах. — Извиваюсь по полу. Пытаюсь найти какие-нибудь неровности или выступы.

— Но, тем не менее, Вам мало не покажется… Ой, доберусь я до Вас, — стараюсь активнее двигать ногами…

— Второе и самое важное, нужно вспомнить, как я сюда попал? Как случилось, что я беспомощный лежу, здесь, на полу, и меня готовы порезать на ленточки? — перевернулся несколько раз. Никак не удается ослабить узлы.

— Третье и самое быстрое… Нужно освободиться от веревок и начать выполнять первые два пункта, — активно совершая различные телодвижения, я не прекращаю попыток освободиться.

— Слушай…. гусеница — переросток! Срочно открываем портал и ползем домой. А там, будем думать, кто виноват и, что делать? Да, если, что, все колющие и режущие предметы, от детей, вместе со спичками, спрятаны в шкафу, на верхней полке, — прервав размышления, принял четкое решение странник.

Повернувшись на спину, я решил сразу попасть в спальню.

— На ковре, что весит на стене, прикреплены клинки, подаренные друзьями. Ими можно быстро и удобно резать веревки.

Я подробно вспомнил всю обстановку в комнате, и пожелал туда попасть…

Время шло… ничего не получалось… Портал не открывался.

Попытался еще раз…

И еще…

Безрезультатно…

В висках застучала кровь… На глаза, снова вернулись слезы… Опять сильно заболела голова.

Перекатился в другое место….

— Попробуем появиться на кухне…

— Там, на столе, лежит нож. Им тоже хорошо можно разрезать всякие путы. Возится придется дольше, но все равно, могу освободиться…. - попытался убедить себя сменить место и направление перемещения.

Провел несколько попыток… Результат не изменился — пространственный вход не открывался…

От напряжения я сильно вспотел. Голова уже не просто болела, она раскалывалась на части. Мне стало настолько плохо, что меня затошнило…

Крутанулся еще на пару оборотов и опять стараюсь открыть портал.

В этот раз представил ванную.

— В стаканчике есть опасная бритва. В принципе, для того чтобы резать веревку, тоже подойдет, — убеждаю сам себя.

Подробно представил каждый предмет в комнате. И полочку возле зеркала, с лежащем на ней кремом для бритья… И тумбочку возле раковины. И даже царапины на шкафчике…

Портал НЕ ОТКРЫВАЛСЯ…

— Ну, все приплыли… Финита ля комедия…. - закралась крамольная мысль.

— Сказочка закончилась… Песенка спета… Поезд ушел…

— Начинаются мирные черные будни и продлятся они до утра. А там, из меня, либо отбивные котлеты сделают, либо мясо на холодец… Связанный я беззащитен, как котенок. Да, глупо закончилась героическая эпопея, так и не успев толком начаться.

— Ничего, ничего!.. Не из таких ситуаций выбирались, — не слушая своих мыслей, снова начал активно двигаться Рязанцев, пытаясь ослабить веревки.

— Что делать? Как поступить? — мой мозг лихорадочно искал выход, предлагая на выбор только абсурдные варианты.

Где-то сверху, внезапно загудела вода в водопроводе…

— Прокладка, в кране, у соседа сверху, износилась, — автоматом пронеслось в голове.

— Жмот… Поменять, денег жалеет. Она ведь копейки стоит.

— Стоп…

Не понял? Какая прокладка? Какой сосед, с верху? Это, что же получается? — сердце радостно затрепыхалось.

— Портал в ванну открыт?

Я лихорадочно прислушивался к шуму бегущей воды, вибрирующей сквозь резинку крана, и начал искать глазами, откуда шел звук.

— Почему я ничего не вижу? — верчу головой в разные стороны, пытаясь определить место нахождения входа, в мое время.

— Потому, что ночь на дворе. И еще потому, что кто-то двери всегда закрывает… А во всех комнатах, с ночи до утра, шторы плотно зашторены, — как всегда подоспел с комментариями внутренний голос.

— Очень высоко, в районе потолка, — наконец определил я место, откуда шли звуки.

— Даже в обычном состоянии, не достать, а лежащим на земле со связанными руками и ногами тем более…

— Но, почему он так высоко открылся? Раньше всегда появлялся на уровне глаз…. - рассуждал я, пытаясь разобраться со своими новыми способностями.

— А сейчас почему?

— Да потому, что желая открыть портал, я все время лежал на спине и смотрел вверх. То есть, он появляется там, в том месте, куда я смотрю, — заморгав глазами, я лихорадочно пытался связать поступающую информацию в единое целое.

— А если, это так, то….

Я прервал рассуждения и быстро покатился к стене. Добравшись до нее, извиваясь, пополз в угол.

— Вот он родной, — ощутил его ногами.

С трудом изворачиваясь, принял сидячее положение. Уперся спиной в одну стену и повернув лицо, посмотрел на другую. На ее месте представил вход в свою кухню. Не забыл внести поправку на позднее вечернее время.

Спустя мгновение, с нужной стороны, до меня донеслось мирное гудение холодильника и еле просматриваемые контуры мебели в комнате. Обрадовавшись, я стал карабкаться в проем.

Через несколько минут, я был на кухне. Оперевшись на старый диван, мне удалось подняться на ноги. Допрыгал до стола, дотянулся и взял нож. Удобно уселся, зажал его между колен.

Через какое-то время я был свободен.

* * *

— Конишуа!

Подражая одеждой японским ниндзя, я вошел в коридор подземелья, где не столь давно находился в заточении.

На мне были черные трико, черная футболка, черные шнурованные солдатские сапоги. На голове повязан черный платок. В одной руке у меня были нунчаки в другой хороший фонарик.

Не торопясь, я шел по проходу. Мои глаза отсвечивали красным блеском от света горящих факелов, развешанных по стенам. Я был настроен на решительные действия…

— А, что, они хотели? Наших, сильно обидели, а я, как старший во дворе, желал разобраться…

Первым делом я внимательно осмотрелся. Подземный коридор, в который я попал, представлял собой узкий туннель, метра три в ширину и столько же в высоту. Длинна его была около пятидесяти метров. Завершалась видимая часть коридора, с двух сторон, поворотом. Проход освещали факелы, расположенные возле закрытых дверей камер.

Повертев головой по сторонам, я решил пойти направо.

— Почему направо? — спросите Вы…

— Просто, так решил.

Неприятности, для меня, начались сразу, как только я зашел за угол.

Во-первых, за поворотом не было освещения. Поэтому пришлось взять в руки факел и включить фонарь.

Во-вторых, через десять шагов коридор раздваивался.

Постояв мгновение, я пошел налево…

— Почему налево? — снова вопрос, с вашей стороны.

— Так, направо-то я уже ходил…

Побродив по подземелью, минут десять, уперся в глухую стену.

— Вот, зачем было мучиться, обливаться потом и копать длинный туннель? Который потом, всё равно, в конце, закончился тупиком? — до глубины души был возмущен затворник, из-за бесполезно потерянного времени и сил.

— Кто, их, землекопателей, поймет? — странник начал беседовать сам с собой. — Роют себе потихоньку… Работа у них такая… Копают, да копают…

— И, вообще, по закону жанра… так, и положено, — деловито продолжал он, осматривая темные окрестности.

— Есть подземелье, значит, будут лабиринт и тупики… Если присутствуют препятствия, обязан появиться герой, который их преодолеет, — не успокаивался путник, подбадривая сам себя.

— Кстати, под ноги гляди… А то могут и ловушек понаставить. Чтобы всякие по коридорам не шастали… В фантастических и приключенческих романах, это, строго обязательно!

— Да, какой ненормальный, по ним, бродить будет?

— Нормальные не будут…

— А вот, повернутые на поисках кладов… Ещё, как!

— Хлебом не корми, дай только, куда-нибудь залезть. Что-нибудь, этакое, спрятанное от чужих глаз, обнаружить. И после выложить в ю туб, радикал или еще куда…

Вернувшись к развилке, я перешел в правый рукав туннеля. Пройдя, по нему метров двести, снова уперся в препятствие. В этот раз, путь преграждала массивная кованая решетка, покрытая пылью и паутиной.

— Ну, вот! Опять — двадцать пять, — воскликнул скиталец.

— И как идти дальше?

Просунул факел сквозь решетку, дополнительно включил фонарик. Было видно, что коридор тянулся далеко, и конца его видно не было.

— Лех, давай прогуляемся дальше… А вдруг, там, что-нибудь интересное? Может быть, библиотека Ивана Грозного? Или сокровищница Юрия Долгорукова? — зашумел у меня в голове сладко вкрадчивый голос.

— Это же, старая Москва! Тут сокровищ, небось, на каждом шагу понапрятали! Лежат себе, пылятся… Позабыты, позаброшены. Ждут своего Данилу — мастера…

— А, он, забрать не хочет! Принципы, видите ли, не позволяют…

— Ну, соглашайся, — ныл, он, и мысленно тянул за руку, как капризный ребенок.

— Вернуться-то, всегда сможем… И времени у нас до утра — ещё много…

Путник внимательно осмотрел стену с обратной стороны решетки.

С помощью портала перешел на другую сторону и пошел дальше по подземелью.

— Ну, что? Приключения продолжаются!

Пройдя ещё триста метров, достиг очередного разветвления дороги. Выбирать в какую сторону идти было не нужно, так как один из проходов был завален камнями. Пошел по второму и через пять минут наткнулся на еще одну решетку.

— Эх… Гулять, так… гулять! — произнес искатель, и уже привычно, с помощью портала, одолел препятствие.

Легкость, с которой преодолевались преграды, придавала Алексею уверенность, переходящую в какую-то бесшабашность. Расслабившись, он шел в темноте, насвистывая веселую мелодию. Никого, серьезного отношения к поиску сокровищ, уж не говоря об анализе ситуации или ощущения чувства опасности с его стороны не было.

…И, чуть было не просмотрел освещенный коридор.

В конце него находился охранник. Уставившись глазами в пол, он не спеша, ходил из одной стороны в другую. Сорок шагов туда, сорок обратно.

Во время очередного пути, где-то на двадцать седьмом шаге, его сильно ударили сзади по голове. Потеряв сознание, он так и не понял, кто это был и почему это произошло.

Стражник нёс службу возле двух массивных дверей, расположенных друг напротив друга.

Одна из них была закрыта на большой навесной замок. Вторая была опутана цепями и замками, как будто за ней прятали Кощея Бессмертного… Или его СОКРОВИЩА…

Связав караульщика ремнем, Рязанцев обыскал потерпевшего. Ключей у него не было.

— Эх, не доверяют, тебе, парень!

— И, дубликатов, у тебя, конечно, нет! — расстроившись, он подошел к дверям и подёргал их за ручки.

— Интересно, что, там, за ними? — интригующе подумал Алексей, осматривая замки. Глаза его возбужденно блестели.

— Гораздо интереснее другое? Как мы будем их открывать? — включился в обсуждение проблемы внутренний интриган.

— Рвануть бы чем, маломощным? Только, чем?

— Да…. это задачка на сообразительность? — протянул пришелец сам себе в ответ.

— Тут, надо подумать…

— Эх, а подсказать-то некому…

— Вот! Если, напильником шкрябать, то это надолго, — после короткого размышления, произнес опытный взломщик, рассматривая дужку большого массивного замка.

— Времени до утра осталось не много, а дел у меня, — вагон и целая тележка.

Рязанцев покрутил, а потом и покрутил замок, надеясь, что он откроется. Не открылся.

— И еще, — произнес он, посмотрев на лежащего без чувств часового. — Может быть внезапная смена караула. Если, они появятся, то придется разборки устраивать… А они мне сейчас ни к чему.

Размышляя, о возникших неприятностях, пришелец прошел до конца коридора. Уперся в дверь закрытую снаружи. Осмотрел ее.

— А, вот, и приятная неожиданность…

С внутренней стороны двери была приделана задвижка.

— Наверно на случай побега или от внезапных гостей, — отметил для себя положительные новости Рязанцев.

Задвинув её, он на время обезопасил свой тыл. И снова вернулся к осмотру запоров.

Снова, подергал за ручку, оббитую железом, двери. Она не шелохнулась.

— Ножовкой по металлу, будет быстрее, но не намного, — прикусив губу, продолжил рассуждать случайный медвежатник.

Уходить, не посмотрев, что хранится в комнатах, не хотелось. А как преодолеть препятствие, мыслей не возникало.

— Думай…. думай…. думай, — заставлял он себя, искать выход из создавшегося положения.

— Может быть, двери поджечь, — пришла в голову очередная бредовая идея.

— Ага, как раз через сутки, коридор проветриться и клад наш, — возразил он сам себе.

— Согласен… Это, не наш метод! Внезапности нет… Напор и отвага отсутствуют, — корил он себя.

— Тогда, последнее и разумное решение. Хотя, для многих, это будет неспортивно, а результаты, впоследствии, могут оспорить. Или даже не засчитать…

— Зато эффективно, быстро и без всяких мучений, — единогласно подержали меня в голове.

— Итак, идем домой. Берем болгарку и быстро пилим все цепи с замками. Можно даже вместе с петлями, на которых, эти гирлянды, весят.

— Интересно, а куда я её засунул? — задал себе вопрос.

— В чулане она у тебя… Под велосипедом… Заваленная хламом лежит. Или на полке, за тюками со старой одеждой. А, может быть, и за коробками, которые, с остатками стройматериалов, в углу наставлены, — стал вспоминать педантичный хозяин.

Не столь давно, я купил, не знаю зачем… (Чтобы была…. а вдруг пригодится… У настоящего хозяина, должно быть всё…) болгарку на аккумуляторе. Первое время она стояла на видном месте, потом, со всеми ненужными вещами, перекачивала в дальнюю «тещину комнату».

Открыл портал в коридор. Подошел к чулану и стал искать пузатый пластиковый чемодан с необходимыми мне аксессуарами.

— Вот, он, родной! Нашелся… Всё-таки! — вытащил его из обломков досок и строительного мусора.

Собрал и проверил шлиф машину. Всё работало. Чтобы искры не попали в глаза надел мотоциклетный шлем со стеклом. (Тут же, — поблизости валялся).

При выходе из коридора посмотрел на себя в зеркало…

В шлеме, с закрытым забралом, и болгаркой в руках, я походил на персонажа из голливудских фильмов.

— Орел! — похвалил себя и вернулся в подземелье.

Чтобы получить навык резки инструментом, решил размяться на двери с большим амбарным замком.

Приноровившись, аккуратно срезал толстую дужку и зашел внутрь.

Перед глазами предстала большая оружейная комната боярской дружины.

Возле стен были разложены мечи, сабли, палицы, копья… На стенах висели щиты, доспехи.

— Да!.. Какое всё железное! И сильно бесполезное… Лежит себе — лежит, — в рифму пропел я итоги своих поисков.

— Хотя….надо, что-то взять. Для коллекции… Раз, уж зашёл… Нехорошо, без подарков, просто так, уходить — хозяева не поймут.

— Вот, эти, мечи, ножны которых украшены, неизвестными камнями, пожалуй возьму, — стал снимать со стены оружие.

— И, ещё, этот щит и тот шлем, с серебреными вкраплениями, — потом, какому-нибудь школьному музею подарю. А, может быть, сдам на металлолом.

— Клинки, эти, возьму. Доспех, тот, с позолоченным рисунком, тоже.

Собираясь уходить, поднял выше факел, и еще раз осмотрел оружейку.

— Осиротела-то, как?

— Вроде и взял не много! Так, самую малость… по мелочи… там-сям.

В дальнем углу комнаты заметил небольшой сундук. Подошел и открыл его.

Внутри, лежали блестящий железный шлем с золотыми насечками и серебряная кольчуга.

— Ладно, уговорили, это, я тоже возьму… В хозяйстве, всё пригодиться.

Собрав понравившиеся вещи, отнес их в спальню.

Подталкиваемый желанием, узнать, что храниться в другой комнате, я сразу принялся спиливать замки со второй двери.

Через полчаса я открыл дверь и зашел внутрь.

— Мать честная! — расстроившись, выругался Рязанцев.

Вместо ожидаемой сокровищницы, он снова попал в другое место.

Посередине комнаты стоял широкий стол, заваленный амбарными книгами.

На полу, рядом со столом, находился большой ящик, закрытый на массивный замок. В стороне у стены стояло еще шесть сундуков разных размеров.

— Нет! Ну… Почему? Так, не везет-то? — С досады сильно ударил кулаком по двери. С обратной стороны её тоже была задвижка.

— Да, от кого, вы, тут, изнутри, закрываетесь постоянно? — непонимающе воскликнул кладоискатель.

Задвинул её, подошел к столу.

— Приход, расход, расписки. Сплошные бумаги. Просто сокровищница древнего бухгалтера, — с огорчением, высказал свое «ФИ» искатель приключений.

Спилил замок с ящика. Открыл его…

— Всё, тоже самое… Опять амбарные книги, свитки, расписки…

— Не понял? Деньги, где?… Медь, серебро, золото? — я был в бешенстве. Меня опять обманули…

— Слушай, Командир! А может, заберем расписки и будем долги со всех трясти? Тоже неплохой доход, — начал убеждать меня внутренний коммерсант.

— Представь, — ты никого не знаешь, зато, все, тебе, должны… И, судя по количеству бумажек… — должны МНОГО!

Пока рассматривал книги, в дверь комнаты, начали сильно стучать. А затем неизвестные стали кричать про каких-то собак, их матерей. Ну, и прочих многочисленных родственников.

— Пора уходить, — решил взломщик.

— А, эти? Которые, у стены? Пилить будем? — ехидно промолвил внутренний голос, обращая внимания на закрытые лари, стоявшие возле стены.

— Давай, хотя бы один вскроем, для интереса… Ну, хотя бы самый маленький, — настойчиво упрашивал он.

Алексей выбрал средний по размеру сундук и быстро спилил замок.

Открыл его.

Сундук был под завязку набит серебром…

— Ну, вот! А ты хотел уходить! — зашумело в голове от радостных чувств.

В дверь уже не стучали, а просто сильно долбили…

Рязанцев быстро создал портал и… схватил самый маленький ларец. Тяжело надрываясь, с большим трудом, забросил его к себе в спальню.

В комнате раздался ГРОХОТ…

Попробовал перетащить таким же образом сундук побольше…

Не удалось… Очень тяжелый.

— Не успеваю, — подумал Алексей… и сдвинул дубовый стол к двери. Сверху поставив стул. У входа появилась хилая мини-баррикада.

— Все равно не успеваю…. - рассуждал он, оглядывая комнату. Добавить к затору было ничего.

В дверь уже не ломились… Ее вышибали чем-то тяжелым и массивным…

— Что, делать?

— Не оставлять же?

— Неизвестно кому?… Прямо на дороге?

— Всё!.. Всё, что найдено и добыто честным трудом! За долгие годы, страданий!

— И, бросить! — быстро проносились мысли в голове. И, не одной путевой не было…

— Есть…. идея!

Путешественник создал портал рядом с сундуком, и прямо, в открытый проем, стал горстями кидать серебро в комнату.

Стучать стали чаще и еще сильнее… Дверь содрогалась и трещала от наносимых ударов.

Рязанцев, наклонившись к сундуку, как землеройная машина, хватал и, не выпрямляясь, кидал деньги за спину, в сторону портала…

Резкий удар и дверь слетела с петель… За ней радостно зашумел народ. Людей было много…

Путь преследователям перегораживал только стол, поставленный поперек входа.

— Ну, что…. хорошего — понемногу, — произнес Алексей. Напоследок, зачерпнув в последний раз побольше монет, он бросился в проем.

Вслед, за ним, понеслись проклятья и угрозы…

* * *

В спальной комнате был форменный беспорядок.

В ней, что-то валялось, блестело, сияло…

— Да…. Мамай прошел, — произнес добытчик, оценивая на глаз величину доставшихся ценностей.

— Нет, пожалуй, больше… Взрыв на серебренной или монетной (чуть было не сказал макаронной) фабрике, — при этой фразе, количество найденного, в его глазах, увеличилось…

— Да… и не меньше!

Поглядел на часы, висевшие на стене.

— Ого…. а считать доход и убираться-то уже некогда… Нужно, срочно ещё одно дело закончить…

Взяв нунчаки и фонарик, Алексей снова появился в подземелье, возле своей камеры.

— Теперь я знаю, в какую сторону идти, — привычно посмотрев по сторонам, произнес он.

— И, кому-то, сегодня сильно не повезет…

 

Глава 9

— Настенька, солнышко… Покушала бы… Оладушки, сегодня, такие вкусные, испекли. Румяные, золотистые, прямо с жару, — предложила тетка Матрена, хотя, давно не надеялась на положительный ответ.

— Не хочется, — надула губы, и отвернулась в сторону от ароматных угощений, воспитанница.

— Ну, хоть, отвару клюквенного испей… Кисленький… Прохладный… Розовенький… Аппетиту придает, — ещё одна попытка уговорить… А вдруг?

— Не буду, — шмыгает носом, сдерживая слезы, юная затворница.

— Ох, что за наказание, следить за тобой? — тяжело вздохнула женщина.

— Золотце, ты, посмотри, на себя? Одни кости, да кожа… Кто тебя, такую, замуж-то возьмет?

— Мужики, они же, справных, да ладных девок любят. Чтобы кровь с молоком играла… Чтобы всего в достатке у барышни было.

— А, у тебя, что?

— Одни глазища, — Матрена для убедительности и доходчивости своих слов развязала и снова завязала узел на платке. Поправила волосы на голове.

— Ведь в гроб, краше кладут!

— Упадешь где-нибудь посередине дороги… И, собаки, стороной, будут обходить!

— Да, что я тебе говорю? Сама понимать должна…. Не маленькая, поди, уже? — воспитательница не прекращает попыток наставить на путь истины заблудшую молодую душу.

— А, я, замуж и не собираюсь, — тяжелый вздох со стороны страдалицы и снова шмыганье носом.

— И, вообще! Я… в монастырь уйду, — прикусила губу и решительно заморгала глазами Настя.

— Как же? В монастырь, она, уйдет! — удивленно повысила голос Матрена. Да, кто же, тебя такую, туда, возьмет?

— Ещё, как возьмут! Туда, всех берут!

— Да, вижу, я, какой монастырь, у тебя, на уме! — наставница вновь поправила волосы под платком. — Третий день, сама не своя ходишь, из-за этого монастыря!

Напряженная чайная пауза с вздохами и хлюпаньем чая с одной стороны и ответными вздохами и шмыганьем носом с другой.

— Ладушка, пошла бы, в саду, погуляла… Грусть, тоску бы развеяла… С утра, вот, от Полины служанка прибегала. Про тебя спрашивала… В гости, звала…

— Ничего не хочу, — еле сдерживаясь, от того чтобы не разреветься, произнесла девушка.

Вторая чайная пауза…

И принятое решение использовать последние доводы, а также всё женское коварство.

— Вчера, когда шла по рынку…

— Ну, ты знаешь, батюшка велел мне сукно заморское посмотреть. Встретила там Лукерью, ключницу Изотовых. Ну, ты, её наверно помнишь, приходила к нам как-то… Уже, не помню, зачем…

— Так, вот, она рассказывала, что их соседка, молодая вдова воеводы Рожнова, тайно встречается с сыном окольничего.

— Ты, представляешь! Настя, что твориться в Москве? — выкатила глаза Матрена, показывая ужас и возмущение от распущенности современного поколения.

— Вот, раньше… — она отодвинула от себя пустую кружку.

— Раньше, в старые, добрые времена, такого, не было! Никогда!

— А, сейчас! Грех-то, какой! Что люди только не делают! Никакой совести, у них, не осталось!

Женщина многократно перекрестилась на икону в красном углу и снова посмотрела на девушку.

— Твой-то, хоть, надеюсь, не такой? Он, ведь, высокородный, знатный, красивый? — резко переменила тему разговора старая интриганка.

— Не знаю…

— А может быть богатый?

— Не знаю…

— Ну, хотя бы высокий, статный?

— Не совсем, — томный, задумчивый взгляд сменился улыбкой, на лице юной особы.

Девушка поддалась на провокацию. Она снова начала вспоминать таинственного незнакомца, встреченного на рынке.

— Настя? А он, хоть, христианской веры? — волнуясь за девушку, с ужасом произнесла Матрена последний вопрос.

— Да, не знаю, я…

— Господи Иисусе! — вновь, несколько раз перекрестилась наставница.

— И, что, ты, в нём, нашла? Что, в нём, такого… чего, нет, у других! — она встала из-за стола и подошла к воспитаннице.

— Ведь, третий день, себя изводишь?

— Ты, ничего, не понимаешь! — зло, сверкнув глазами, произнесла Настя.

— Он такой… милый… Такой…. с ямочками на щеках. И улыбается… — как завороженная перечисляла она.

— И, так, на меня, смотрит… Так, никто, никогда, на меня, не смотрел, — не сдержав чувств, девушка выскочила из комнаты и побежала к себе. После чего упала на кровать и расплакалась.

— Да, дела…. - произнесла Матрена, в очередной раз сильно и глубоко вздохнув.

— Ох, чувствую, попадет нам обоим, от тятеньки…

* * *

Таинственный мститель, одетый во всё чёрное, не спеша, шёл по подземелью. Останавливался. Тщательно прислушивался. Потихоньку формировал план действий.

— … Если дверь снаружи глухая и будет закрыта, придется ждать до утра. Лучше всего в камере… Запускаем всех. Аккуратно вяжем охрану. Берем боярского языка и тащим к себе. И, там, уже обстоятельно, разговариваем по душам.

— А то, придумали!.. Наш бесценный клад отнять. Который и так забрали… А нам за него, кстати, еще и отрабатывать придется…. - негодовал пришелец, осматриваясь, после очередного поворота.

Остановился. Прислушался.

За дверью одной из комнат раздались звуки. Кто-то громко стонал.

В другой комнате переговаривались.

В камерах были люди.

— Главное, сейчас, открыть дверь и выбраться наверх. А, там, будем действовать по обстоятельствам.

Завернув за угол, узник вышел на освещенное место. И, тут же, выругался про себя. Метнулся обратно. Прижался к стене.

В конце коридора дежурили охранники.

Осторожно передвигаясь, Рязанцев, потихоньку выглянул из-за угла. Он внимательно осмотрел присутствующих.

Их было двое. К доверенной им караульной службе они относились спустя рукава.

Один стражник сидел на полу, прислонившись к стене. Он спал. Второй открыл входную дверь и смотрел наружу.

Разобраться с охраной, при таком отношении к делу, было легко. Аккуратно положив оглушенных людей, возле стены, Алексей с нетерпением выглянул наружу.

— Ух, ты! Приятно видеть результаты своей работы!

Большой боярский двор был похож на встревоженный пчелиный улей. Со всех сторон доносились шум, гам. Он был усыпан людьми, беспорядочно бегающими с факелами и фонарями по подворью. Кругом всё двигалось, сталкивалось, кричало и ругалось. На стоявшей недалеко от дома колокольне кто-то звонил в колокола. Создавалась чувство большего события, в виде нападения татар или землятресения… Ну, может быть, еще на наводнение, чуть-чуть было похоже.

Только наводнения пока не было.

— Это, что? Они, из-за меня, бегают? Из-за такой малости…. тревогу подняли? — почесав затылок, недоумевал Рязанцев.

— Ну, взял… Там — сям, немного. Не всё же? Тем более, они мне за обиду, больше должны.

— Подумаешь, обиделись!

— Кстати, по поводу аномальных явлений? Всяких катастроф, извержений, наводнений?

— А идея-то, неплохая. Только, не наводнение, а пожар. Погода стоит замечательная. Дождя, давно не было. Поджечь, что ли? Ветер, как раз порывистый. И в нужную сторону дует.

Алексей представил результат своей мести — огромный костер, поглощающий большой двухэтажный дом с высоким крыльцом, с расписанными куполами — башенками. Затем огонь переходит на постройки, скарб и остальное боярское добро. А там, его гнев и до остального города дойдет.

— Красота нерукотворная… Да-а-а… Все слезами умоются!

— Нет, нам такого не надо, — немного подумав, произнес он.

— Хорошо, зайдем с другой стороны. Спросим совета у знающих людей…. из охраны.

— Кстати, чего, они, тут, безмолвно покоятся? Пора бы уже очнуться, поговорить? — Рязанцев перевел взгляд на мирно лежавших, в стороне от прохода, стражников.

— Ладно, оставим, их, в покое! Люди, устали. Тяжёлый день, — служба! Пусть, отдыхают… Когда, ещё, вот, так, по-человечески, спокойно, удастся полежать?

— Думаем дальше, ещё варианты? — Алексей прищурился, соображая, как поступить.

— Бросим монету!

— Если, выпадет «решка», — придется будить спящих бойцов. Если, нет, или на «ребро» будем размышлять дальше.

— Три — четыре… Смотрим, — странник подбросил монету, и она, прыгая по земле, укатилась в закрытое подсобное помещение.

— Да-а-а, подсказка «пятьдесят на пятьдесят» не сработала, из-за сбоя аппаратуры, — раздосадовано произнес игрок. — Остается помощь зала.

— Устроим блиц-опрос среди заключенных, — дал, себе, совет пришелец. Самое кровожадное желание — исполним!

— А, вообще, пора всех выпускать, пока, про них, не вспомнили. А то, набегут, правозащитники, адвокаты, борцы за свободу… А оно нам надо?

Рязанцев вернулся в коридор подземелья и пошел к камерам, открывая их по пути.

В ближних, от входа, помещениях находилась группа крестьян или горожан посаженных за какие-то провинности.

— Все на выход! Боярин всех прощает и отпускает на волю! — закричал спасатель, по возможности, стараясь изменить свой голос.

Потом стали попадаться пустые комнаты или склады с садовым и строительным инвентарем.

В одной из камер нашел уже погибшего человека.

В последней и самой дальней от входа находился сильно заросший мужчина.

— Дедуля… Конечная остановка! Дальнейшая отсидка отменяется. Выходим! Не забываем выключать свет.

Узник, перевернулся с одного бока на другой, не обращая внимания на вошедшего.

— Ты, чего, отец, плохо слышишь? Или призыв покинуть помещение, к тебе, не относится? — прикрыв скрипучую дверь, произнес Алексей. — Или, ты, эту камеру, в аренду взял?

— А? Чего? Почему выпускають? — подняв голову, прошепелявил в ответ комок шерсти.

— Ну…. не знаю? — отрешенно, заворчал Рязанцев, не ожидая вопросов. — Пускай будет международный день ограбления казны с песнями, танцами и долгожданной свободой всех узников совести…

— Или… пусть, боярская дума решила, на этом месте, разбить парк с фонтаном, — нёс уже полную ахинею Алексей.

— Короче… Давай, быстро на выход. Без разговоров… Иначе… Здесь, скоро будет пожар или потоп… Я еще не определился.

— Спасибо, я тебя отблагодарю, — снова зашепелявил дедок, собирая какие-то вещи с пола.

— А чего меня-то? Благодари Шуйского. Это, он, всё оплатил, — не зная зачем, вдруг, ляпнул Рязанцев.

— А кого именно? Семена или Агафона? — оторвавшись от своих сборов, спросил освободителя незнакомец.

— А дед-то! Ох, как, не прост! — оторопело подумал странник. — Чувствуется местных бандюганов знает.

— Так…. обоих и благодари, — обманывать, так уже по полной, решил Алексей.

— Вот, уж, не чаял, что когда-нибудь, на свободу выйду, — все ещё не верил в свою удачу узник.

— Обычно, Якушевы, своих пленников, только, на тот свет, отпускают…

— Дед, а тебе идти-то, есть куда?… А то, давай, со мной, на Крайний Север… На Калыму… Там, мороз и солнце, день чудесный. Там, оленей, целая куча. И не один боярин не достанет. Эх, хорошо заживем, — призывно начал агитировать пришелец пленника.

— Нет уж! Я как-нибудь здеся… Сам разберуся… Прощевайте, — пройдя мимо Рязанцева, заросший незнакомец, быстро пошел на выход.

— Скажи, хоть, как, тебя, зовут? — уже, в спину, запоздало крикнул спаситель.

— Панкрат Черный, — донеслось с наружи.

— Ну, так… Удачи, тебе, Панкрат…

— И, тебе, не хворать… На Севере!

— Вот, и узнал, фамилию своего врага, — подумал Алексей, осматривая стены подземелья.

— Кстати, у меня, новая идея! — воодушевился он. — Сейчас, я, им, устрою, небольшую заварушку! С песнями, плясками, ну, и, дракой, само собой…

Идейный организатор творческой самодеятельности сходил домой. Взял всё необходимое, для осуществления своей идеи.

Граффити на стене написал средними буквами:… Свободу Панкрату Черному! Берегитесь! Нас много!

Затем подумал и крупным тексом вывел… Шуйские отомстят!!!

Прошелся до двери и выбросил на улицу зажженный китайский фейерверк на восемь зарядов.

Дождался громких хлопков.

После этого открыл вход к себе в квартиру и спокойно пошел отдыхать.

Праздничный концерт на сегодня был закончен…

* * *

— Ты где был? — гневно спросил Прохор, как только увидел меня утром, возле ворот.

— А, в чем, собственно дело? — Алексей изобразил саму невозмутимость, вместе с покаянием.

— Я, между прочим, торговые связи налаживаю…. - нужно было срочно что-то говорить, решил пришелец. Причем правдиво и достоверно.

— Я уже почти тысячу пудов…. этой как ее…. А, ну да…. вспомнил — ПЕНЬКИ закупил…. - широко открыв глаза начал авторитетно оправдываться Алексей.

— Кстати, желаю, собственное пеньковое производство открыть, — произнес гуляка и для пущей правдоподобности почесал подбородок, как это делал Прохор.

— Не паясничай! — перебил строгий родитель.

— Тебя, где, всю ночь, носило? — ещё более грозный вопрос. (Даже искры в глазах мелькнули.)

— Ну…. встретил старых знакомых. Зашли в кабак. Поговорили о серьезных делах. Обсудили, опять же, покупку пеньки. Чуть — чуть выпили за удачную сделку. Потом, посидели на дорожку, и пошли девчонок до дома проводить…. - соловьем пел гуляка, рассказывая о своих поступках.

— Тебе, сколько лет? — он схватил меня за воротник и притянул к себе.

— А, вот, это… Прямо, скажем, вопрос… Не по существу, — надув щеки, попытался освободиться от захвата Алексей. — Как же, скажу я, тебе, сколько мне лет…

— А, почему, Вы, мне, про возраст напоминаете?… — Рязанцев, с трудом освободился от захвата. — Силен, чертяка. Держит как клещами.

— Нет, ты, отвечай? — купец опять схватил меня за одежду.

— Я же, не учу, Вас, торговать, — снова пытаюсь выбраться из тисков.

— Так…. тему про возраст, надо, срочно закрывать.

— И, вообще, я уже взрослый. И сам могу ответить за свои поступки, — гордо, как на митинге, произнес совершеннолетний повеса.

— Вот, и я говорю… У тебя, скоро, борода, начнет расти, — закипел Коробейников.

— А ведешь, себя, как последний недоросль — малолетка, — наконец-то отпустил меня Прохор, после чего расстроено махнул рукой.

ПАУЗА…

— Так!.. Всё закончилась? Кто победил? А чего, он, на меня, кричал-то?… — тревожные мысли не покидали Рязанцева.

Не тут-то было…

Купец, набрав в легкие воздуха… Продолжил…

— Эх, выдрал бы я тебя, на месте твоих родителей! Ох…. крепко бы розгами отхлестал. Нет, маловато будет! Надо, чтобы на всю жизнь запомнил! Вожжами бы, всю задницу исполосовал!

— Ну, знаете ли, Прохор Куприянович…. - возмутительно дернул головой взрослый дитятя. Вы, мне, кстати, не отец!..

— Так, СТОП! — скомандовал я себе.

— Надо успокоиться. Что-то сильно я в роль вошел, — внутренне одернул себя Рязанцев.

— В чем, собственно дело? Я, между прочим, сказал Федору, где буду… И, во сколько приду, тоже сказал, — гордо подняв подбородок, привел скиталец, свои доводы купцу.

— ПОСЛУШАЙ! Ляксей, в Москве-то, что твориться? — продолжал возмущаться Прохор.

— То, тати половину города порезали… Говорят, все улицы кровью забрызганы были, — испуганно моргая глазами, рассказывал Коробейников.

— Потом ты, со своим кладом, всех на уши поставил…

— А я-то, здесь, причем, — начал оправдываться Рязанцев.

— Знающие люди, говорят, что сокровищ ты привез, невидимо… Так много, что за всю жизнь не истратишь. И большую часть, ты для потомков припрятал, — заговорщицки посмотрев по сторонам, произнес купец.

— Я же всё в приказ сдал. Грамоту об этом получил… Меня даже сам подьячий Степан Михайловский похвалил… Ищи и неси, говорит, еще… Рады будем… Он мне даже руку пожал, — запоем перечислял кладоискатель свои заслуги.

— Да, постой, ты…. - не слушая моих оправданий, перебил меня Прохор.

— А вчера, вообще…. Шуйские как с цепи сорвались. Боярина Якушева разорили. Штурмом его усадьбу взяли… Всю ночь, смертоубийство шло. Говорят, даже пушки притащили… Народа полегло — неведомо сколько. Якушевы, злые на всех. Обещали отомстить. Нарымские с Милославскими, за них, заступиться собираются.

— Ой, что будет? Ужасно представить…. - затряс бородой купец.

— Беда, прямо, с эти боярами. Чую, кровушки людской, прольется — не меряно. Теперь, вообще, будет страшно за Москву — реку с обозом выезжать.

— Да, дела…. - поддержал Алексей Коробейникова и почесал затылок.

— Кстати, Прохор… Ты, говорил, что место, у вас, спокойное. Тишь, да благодать…. - философски, с пониманием напомнил пришелец.

— А, тут… То одно, то другое!

Рязанцев взял концертную паузу. Досчитал до пяти. После чего выдал итог…

— И, как же, вы, здесь, живете? Вот, тебе, и спокойный город!

— Ничего не меняется… Ни в прошлом, ни в будущем, — про себя добавил он.

* * *

Торговый представитель английской Московской компании Мэд Добертон в прекрасном расположении духа прогуливался по набережной Москвы — реки. Ему доставляло удовольствие, в хорошую погоду, после плотного завтрака, пройтись по ещё пустынным улочкам. Подышать свежим воздухом. Помечтать о чем-то приятном и дорогом.

Этим утром, после долгих засушливых дней, наконец-то прошел теплый летний дождь. Он прибил пыль на городских тротуарах и мостовых. Насытил озоном городской воздух.

И сейчас, после небольшого полива, всё дышало свежестью. Омытые водой высокие купола церквей и колоколен, золотом переливались на ласковом летнем солнышке. Мелодичный перезвон колоколов разносился сладостным гулом над Москвой. Листва деревьев, смоченная водой, выглядела свежей и зеленой. Идти по городу было легко и приятно.

Задумавшись о прекрасном, иноземец остановился и несколько минут смотрел на реку.

— Доброе утро, сэр, — прервал его размышления секретарь Девис Шелтон. — Не правда ли, оно, сегодня, чудесное!

— Согласен! Утро, неплохое. А каким будет дальше? Зависит от новостей, которые Вы должны были мне принести, — всё еще не отрывая взгляда, от бегущей воды, вступил в беседу чопорный англичанин.

— О, они, довольно хорошие! — заулыбался Дэвис. — По вашей просьбе, еще два корабля с товаром, через неделю, будут в Архангельске. К общему списку товара, предложенного к обмену, добавлены хозяйственные металлические изделия. Особо выделю, то, что Вы просили: топоры, ножи, ножницы, иголки…

— Да…. спрос на них в Московии растет, — произнес представитель компании и наконец-то перевел взгляд на своего тощего и длинного помощника.

Его глаза алчно заблестели, предполагая выгоду от будущей сделки.

— По моим расчетам именно они будут пользоваться большим спросам на московском рынке, — произнес удачливый коммерсант и не спеша двинулся вдоль по набережной.

— Получено согласие на соотношение обменной цены с русскими купцами, — откуда-то сверху продолжал докладывать секретарь, семеня мелкими шагами за своим полным руководителем.

— Более того, в случае необходимости, Вам разрешили увеличить среднею цену закупа до двенадцати шиллингов, — теперь он напоминал собачку, которая бежит позади хозяина и о чем-то ему весело лает.

— Руководство компании надеется, что Ваше умение вести дела и знание местных традиций, позволит обойти ганзейские города, французов и особенно настырных голландцев, в приобретении необходимого нам товара.

Услышав похвалу, торговец остановился и задумался. В глазах его заплясали цифры. Довольная улыбка медленно наползала на его полное, лощёное лицо.

— При этом, общий объем закупа просят увеличить на восемь процентов, — закончил секретарь свой доклад. Он, тряхнув рыжей шевелюрой и уставился на патрона, ожидая реакции на доставленную информацию.

— Понятно…. - через минуту раздумий выдал делец.

— Флоту её Величества, требуется всё больше и больше крепких канатов на новые корабли. Особенно, в связи, с непростой ситуацией в Новом Свете. Поэтому-то от нас ждут успешных действий. И, ждут, с нетерпением.

На несколько минут оба мужчины замолчали. Они не спеша шли по набережной, и каждый думал о своем.

— Почему, Вы, улыбаетесь, Шелтон? — заметив улыбку у подчиненного, спросил Добертон.

— Позвольте поделиться занимательной историей, сэр, — подойдя ближе к своему руководству начал рассказывать секретарь. — Сегодня с утра, в конторе, произошел забавный случай. К нам пришел какой-то, непонятный русский купец и изъявил желание купить у нас пеньку. Долго объяснял, как она сильно ему необходима, настойчиво приставал ко всем, предлагал свои деньги.

— Весьма, интересно! И, что в этом смешного, — произнес Добертон и остановился.

— Было очень весело, когда мы, все по очереди, направляли его друг к другу за консультацией. А потом, говорили, что не понимаем, что он хочет. Коверкали и изварачивали его слова на разный манер. Показывали всякие, нелепые знаки у него за спиной…. - непринужденно рассказывал секретарь.

— Нет, до чего, эти дикари, непонятливые! — вспыхнул торговый представитель, уставившись колючим взглядом на своего подчиненного.

— Сколько раз можно повторять, — он с силой пнул попавший под ногу камень.

— Наша компания, не продает пеньку. И не когда её не продавала. И не собирается продавать, — его лицо покраснело, на висках проступили синие жилки.

— Неужто трудно запомнить!

— Мы…. закупаем ее. В большем количестве. Причем, цену закупа в этой стране диктует именно наша компания…. А не какие-нибудь скандинавские или голландские проходимцы, — выбросив порцию гнева, англичанин глубоко задышал.

— Правильно будет сказать, мы производим обмен товара на сырье, которое нам необходимо, — поправил его Шелтон.

— Да….Как раз для этого, я и заказал большую партию изделий, — глубоко хватая воздух, согласился начальник и снова двинулся вдоль по улице.

— Представьте, сэр, когда он понял, что над ним насмехаются. И сообразил, что мы ничего не продадим, он стал просить у нас адреса поставщиков или перекупщиков.

— Надеюсь, вы не сошли с ума? И не указали наших поставщиков?… — Добертон вновь остановился и резко повернулся к спутнику, шедшему позади него.

— Нет, конечно…. - от неожиданного поступка своего руководителя рассказчик едва успел затормозить.

— Он сказал, что тогда, без нашей помощи, найдет места, где купить сырье.

— Вот, и пусть ищет… Кстати, а сколько ему нужно?…

— Так, в том то и курьез…. сэр, — рыжий помощник улыбнулся, голливудской улыбкой, во весь рот. — Вы, не поверите! Он сказал, что готов скупить всё…

— Что? Он, сумасшедший? — англичанин с не доверием, посмотрел на собеседника. — Зачем ему столько пеньки?

— Желает, в каком-то лесном болоте, у себя в деревне, разводить редких рыб. Убеждал, сотрудников нашей компании, заняться этим сильно прибыльным делом. Рыба, наевшись, нашей пеньки, размножается и растет с утроенной скоростью. Жиреет, по его словам, прямо на глазах!

— Да, Вы, правы, комичная ситуация.

— Так, вот, и я говорю, безумец какой-то… А может быть пьяница. Ни у одного русского купца нет столько денег, чтобы перекупить наше сырье. Тем более для бестолковой откормки болотных рыбин.

— А как зовут, этого странного покупателя?

— Не то Сорванцов, не то Воронцов…. - замявшись, пытался вспомнить фамилию подчиненный.

— ЧТО????? — у Добертона задергался подбородок.

— А это, случаем, не тот Воронцов, про которого вся Москва говорит? Он еще клад огромный нашел? Причем, сокровища столь велики, что даже указ не смог оценить их стоимость?

— Не… знаю, сэр. Всё может быть…. - побледнев, залепетал секретарь.

— А вот, это, дорогой мой, уже не шутки… И совсем не смешно. А даже очень печально. И для нас… и, особенно для Вас, — возмутился Добертон, указывая на Шелтона.

— И, потом… Какие рыбки?… Какое, к чертям, болото?… Что, вообще, происходит в конторе?… Чем, вы, там, занимаетесь?… — выкатив глаза, сорвался на крик торговый представитель.

— Вы знаете, что случиться, если весь товар скупят у наших поставщиков?… Вы не подумали, насколько поднимется закупочная цена, если он, просто, расскажет, о своем пьяном желании, другим?… Вы представляете, что тогда будет?…

— Да нас за такое…. с треском вышвырнут из компании, — негодуя, он схватил тощего собеседника за грудки.

— А, неустойку?… Вы, её будете платить?

— А кто продаст, эти чертовы, ножницы? Кому они нужны в Англии?

Внезапно Добертон застыл на несколько минут, как будто его поразила молния.

— В общем так! Шелтон!!!

— Делайте, что хотите, но чтобы больше, про этого деревенщину, я не слышал… Иначе я приму меры по отношению, к Вам…. - внезапно ледяным голосом произнес торговый представитель.

— ПЕНЬКУ, в этом году, должен закупить я, и по ценам, которые запланировал. Идите и выполняйте свою работу!..

— И не дай БОГ! У, Вас, не получиться! — показав своим видом, что разговор закончен, англичанин напыщенно повернулся и пошел в обратную сторону, проклинаю про себя эту чертову страну и мрачную погоду.

 

Глава 10

— Сегодня утром я должен быть дома. Обязательно!

— Зачем сидеть в квартире в такой прекрасный, летний день? Когда тебя с нетерпением где-то ждут? Когда много дел и решать их нужно срочно? Когда и так, ни на что, не хватает времени? — удивленно спросите вы.

— Затем, чтобы лежать в кровати… и мучиться от бессилия, проклиная всё и всех — с горечью отвечу я.

— Но, почему? — снова воскликните вы.

— Потому, что по расписанию, этой жизни, я уже немощный и больной старик. Я должен находиться в постели, принимать кучу лекарств. Страдать и изнывать от сильной головной боли, тошноты и головокружения…

… И еще, потому, что сегодня должны принести пенсию. А это отметка, в ведомости о том, что ты, еще жив.

Для восстановления своего истинного возраста, нужно было появиться дома пораньше. Часа за два — три, до прихода почтальона. Она как часы, приходит постоянно, в одно и тоже время. И не должна видеть изменений, моего организма, совершаемого порталом.

Взяв, запас по времени, я вошел в спальню, за три часа, до появления гостьи. Удобно расположился на любимом диване, включил телевизор и задремал.

Проснулся к обеду. Прошло уже более четырех часов. Почтальона не было. Позевывая, направился в ванну, чтобы привести себя в порядок.

Глянул в зеркало…

И уронил стакан с зубными щетками на пол…

— Твою за ногу…. - выругался я.

Изменений не было… — Никаких!

Из зеркала на меня смотрел загорелый, пышущий здоровьем молодой парень. Фотографию которого, хоть сейчас, размещай на рекламный билборд, пропагандирующий здоровый образ жизни, при употреблении какого-нибудь йогурта или молока.

— Ну…. и, что теперь, будем делать? — задал себе вопрос.

— А если, это навсегда?… — стал ходить по комнате из стороны в сторону.

— Хорошо…. если пройдет?

— А если нет?… — вопросы посыпались как из рога изобилия.

— Вот, тогда, будет весело…. и приключения начнутся уже в этом времени! — нервно начал смеяться над самим собой.

Подошел к входной двери, выглянул наружу. Кто-то, шаркая ногами, поднимался по лестнице.

— Я пропал!..

— Что делать?… — начал беспокоится Алексей.

— Главное не паниковать. Выход есть всегда!

— По крайней мере, должен быть.

— Так, есть пара вариантов…

— Например, захватить мадам — почтальоншу в заложники. Закрыть ее в ванне. Подержать, там, пока не состарюсь. А потом отпустить с извинениями… Скажем, внук пошутил… Дедушки же дома небыло… Ах, он, хулиган!

Я приоткрыл дверь и быстро метнулся к кровати. Замотал голову полотенцем и натянул одеяло, оставив одни глаза.

Прислушался…

Шаги прошли мимо квартиры и отправились выше…

Выругавшись, я соскочил с постели и подбежал к зеркалу.

На лице наконец-то проявились первые морщинки.

— Ура….. - воскликнул я. Это был дурацкий план. Попробуем его поменять, — «молодой человек» некогда, так, не радовался, наступлению старости, как сейчас.

Спустя несколько минут в комнату вошла женщина и представилась почтальоном. Она была мне незнакома. Она не знала меня.

Решив все вопросы с получением пенсии, я проводил гостью и закрыл дверь.

— Алексей! Нам снова везет! — радовался мой внутренний компаньон.

— Да, уж! Повезло…. - поддержал сам себя.

— Только, не понял? Почему я медленно старею?… Прошло уже больше пяти часов? И голова до сих пор не болит.

— Так, с этим порталом, пора разобраться… Происходит непонятно, что?

— А то, вдруг, когда-нибудь останусь молодым? Навсегда! И, что тогда?… — произнес я, и снова задумавшись, начал ходить по комнате.

Длинный телефонный звонок прервал мои размышления.

— Слушаю Вас…. - недовольно прохрипел я, ожидая, что ошиблись номером.

— Интересно кто это?… Мне уже давно никто не звонил.

— Здравствуйте Алексей Петрович. Это доктор Колпашин из НИИ нейрохирургии имени Бурденко.

Алексей внутренне напрягся. Должны были сказать результаты медицинского обследования, пройденные им две недели назад.

— Не могу, до Вас дозвонится… Вы хорошо себя чувствуете? Можете со мной говорить?

— Да…. - по спине пошла дрожь от нетерпения.

— Мы обработали Ваши анализы…

— Слушаю, — комок застрял в горле. Появилась какое-то нехорошее предчувствие.

— К сожалению, мне нечем Вас порадовать…

Сердце неприятно защемило. В висках застучала кровь.

— Мои, предположения подтвердились. Болезнь прогрессирует. Более того, на снимках видны сильные воспалительные процессы. Это очень плохо. Мы не сможем с ними справиться.

Пауза в трубке. Слышен шелест перекладываемых бумажных листов.

— Конечно, можно предложить Вам пройти дополнительные обследования. Но, шансов что-либо получить положительное, очень мало… Они практически равны нулю.

Снова пауза в переговорах.

— Вы знаете, я восхищаюсь Вами. Особенно, как, Вам, удается бороться с болезнью… Другие, в отличие от Вас, быстро сдаются…

— И сколько мне осталось? — перебил его больной.

— Все будет завысить от вашего организма.

Кряхтение и сопение в трубке.

ПАУЗА!!!

— Хотя, думаю, что счет идет уже на дни…. - глубокий вздох сожаления.

— Более того…. в любой момент может произойти резкое обострение. Поэтому, желательно, чтобы кто-нибудь был рядом, когда это случиться.

— Хорошо, доктор, я учту Ваше пожелание… А, вообще, спасибо Виталий Семенович…. - обреченно произнес я, прощаясь со всем миром.

— За, что, — непонимание на противоположной стороне провода.

— Хотя бы за правду…. - горестно выдохнул Рязанцев.

— Не стоит…. это наша работа.

Длинные гудки… Положили трубку.

— Вот и ВСЕ! — многотонная тяжесть упала мне на плечи.

— А я, ведь, верил, что все ровно выкарабкаюсь! Я так надеялся, что справлюсь с болезнью! — отрешенно проносилось в голове.

— Но, ведь я практически здоров! — начал возмущаться Рязанцев.

— У меня не болит голова… Нет головокружения и тошноты. У меня хорошее самочувствие, — в рассуждения добавились решительность и убежденность.

— Врешь, не возьмешь меня! Все равно выкарабкаюсь… Не такой Рязанцев… Да, я, вам, всем докажу! Да, я, вас, всех переживу! Да, я!.. — сквозь горечь убеждал себя Алексей.

— Слушай, Леха! А давай рванем в ночной клуб! На всю ночь! Опустошим у них весь бар со спиртным. И со всеми девчонками медляки перетанцуем!

— Нет…. лучше в магазин! А то, в холодильнике мышь повесилась! И есть уже нечего.

— А, по дороге, МЫ, им всем докажем и покажем!.. Ну…. про то, что, я…. самый — самый, — решил погеройствовать путешественник.

— А давай! — согласился он сам с собой.

* * *

Когда я вышел из подъезда, у бабушек, что сидели на лавочке, возле дома, начался мандраж с икотой и подергиванием всех глаз одновременно.

Еще бы, внезапно увидеть смертельно больного, пожилого человека, который уже три месяца практически не выходил из дома. Того самого, у кого, по слухам, дела столь плохи, что ни сегодня — завтра должны были хоронить.

(Кто-то заранее настроился на поминки и даже заготовил прощальные слова).

И не просто увидеть, а наблюдать, задорно по мальчишески, выбегающего из подъезда в коротких шортах, драной майке с надписью Я ЛЮБЛЮ СЕКС и бейсболке, козырьком повернутым назад.

Я остановился напротив седовласых сплетниц, и взял паузу, чтобы получше меня рассмотрели. Удовлетворенно хмыкнул и покачал головой.

— А, что девчонки? Водку, сейчас, до которого часа, продают? — игриво произнес я.

Получив в ответ открытые от удивления беззубые рты, нервно хватающие воздух, важно повернулся и, насвистывая веселую мелодию, двинулся в сторону супермаркета.

По дороге, в магазин, Рязанцев решил совершать, только благородные поступки, которые доказывали, наличие у него богатырского здоровья и долголетия.

Первым делом, он достал с клумбы и вернул в песочницу детский мячик. Потом, прогнал голубей собравшихся на канализационном люке. Ну, и напоследок, с разбегу перепрыгнул большую лужу в соседнем дворе.

Однако, всё это, были мелочи. На него никто не обращал внимания.

Помпезно вышагивая, Алексей, внимательно смотрел по сторонам. Он мечтал совершить что-то эпическое… Такое, чтобы его сразу увидели и восхитились: например, спасти котенка залезшего на дерево или помочь женщине, с неподъемными сумками, перейти дорогу.

Но, ничего не происходило… Помощь героев не требовалась… Город, мирно жил своей жизнью.

Так никем и незамеченный новоявленный супермен дошел до магазина.

За несколько шагов, до входа в торговый зал, его охватил сильнейший приступ головной боли.

Резко закружилась голова. К горлу подкатил ком тошноты.

— Вот и добегался…. юный барабанщик! — весь настрой, на совершение подвигов, сразу испарился. — Дедушка, тебе плохо? — сразу заметил кто-то в толпе.

— Помощь, не нужна? — донеслось откуда-то сбоку.

— А, доктор, был прав! — запоздало забеспокоился немощный больной.

— Необходимо срочно, что-то делать?

Размышляя о том, как поступить, принял решение пройти в комнату для курения.

Нашел нужную дверь. Сгибаясь от боли, на ватных ногах, зашел внутрь. Оперся на стену. Попытался устоять на ногах.

— Нужно, что-то представить и открыть переход…. - путешественник сразу принял решение создать портал.

— Небо… Лес… Дорога… — калейдоскоп желаний никак не складывался в целую картину. Ничего не получалось.

Сильное головокружение не давало возможности сосредоточиться.

Появилась ощущение, что в голову начали забивать сваи…

С трудом повернулся лицом к стене и увидел рисунок.

— Мозаика на морскую тему… Представить… море, — мысли размываются по разным направлениям.

— Не выходит, — пронеслось в голове.

— Нужно что-то придумать и открыть портал! — снова неудача. Несчастный хватается руками за голову и медленно давит на виски.

— Ничего не могу…. - корчась от боли, кричит Алексей, стараясь не потерять сознание.

— Что…то представить……. Открыть…. Что-то… вообразить…. - шептал он, медленно оседая на пол.

— Иначе нельзя….. Подумать…. Открыть…. - уже ничего нельзя было разобрать в его словах и мыслях.

— Какой-то… вид… Любой… надо… обязательно…

— … Нужно ползти…. Ту… да…

— …. А, может, быть, нет…

— … От…. кры…ть, по…лз…ти, — темнота…

* * *

— Какая духотища! Как жарко! — лежу на земле. Дышать тяжело.

— Яркое, горячее солнце. Парит, как в бане!.. — Кашляю. Полный рот песка. Прихожу в себя.

Поблизости растет неизвестное дерево. Не могу рассмотреть. Цветные пятна кружатся и размывают контур объекта.

— На березу и тополь, вроде, не походит? И не дуб, точно, — не могу определить. Ещё раз протер глаза.

Сильный порывистый ветер дует в лицо. От запахов кружиться голова.

— И трава непонятная? Вдали кустарник какой-то?

— Где я?

Наконец круги перед глазами пропали.

Внимательно присмотрелся к ветвистому дереву, стоявшему недалеко от моего лежбища.

Приподнялся с земли. И не поверил своим глазам…

— Мать, честная!

— Этого не может быть!

— Да, это же, эбеновое дерево! — изумленно, произносит скиталец.

— А, вон, ещё одно. И, там, такое же.

— Я, что… в тропиках?

— Что же я, такое представил?

— Что же они, там, на стене нарисовали! И, как, меня, сюда занесло? — удивлению скитальца не было предела.

— Нет! С другой стороны, хорошо, что не в какую-нибудь гробницу или подземелье занесло!

Внезапно, за спиной, раздался пушечный выстрел.

Вздрогнув от звука, пришелец присел и обернулся.

— Ничего себе!

Он находился на возвышенности, с которой открывался красочный вид на бескрайний океан. С левой стороны отчетливо виднелась бухта, наполненная различными кораблями. Вдали было видно большое поселение.

Парусник, который салютовал из пушки, медленно двигался к ним.

На его мачтах развивалось два флага.

Первый, «Юнион Джек», извещал всем, какую страну представляет корабль.

А вот, второй! Черный, разрисованный, с непонятной эмблемой, говорил о другом…

— Приплыли! — произнес путешественник, и еще раз внимательно осмотрел акваторию и суда находившиеся там.

— Судя по флагу — это пират…. — Алексей высказал свое мнение о нарушителе спокойствия.

— А если рассуждать, о том, как уверенно он идет по фарватеру, это бухта для него — домашняя стоянка.

— Да!.. Вот, и сходил в магазин…

Два часа спустя. Остров Ямайка. Где-то в большом городе-порту, посреди бескрайнего океана.

Джузеппе Папони, печально вздохнул и ещё раз осмотрел свою пустую лавку. Посетителей, в ней, опять, не было… Ни одного!

Вот, уже две недели, как, он, не испугавшись лишений и мук, вместе с многочисленной семьей, прибыл, в этот, далекий город Нового Света, с кричавшим названием — Порт-Ройал. Переплыл половину мира, для, того, что бы, здесь, на краю земли, исполнить свою давнюю, заветную мечту. Открыть маленькое дело по продаже знаменитых итальянских тканей. Казалась, он всё сделал правильно, всё рассчитал, подготовил. А горожане не спешили идти к нему в лавку за покупками.

— Мне, очень жаль! Но, сегодня, опять, придется закрыться пораньше… Никого! — с сожалением произнес несчастный переселенец и начал убирать в шкаф отрезы материи.

— Папа! Папа! Тут, незнакомый дядя, спрашивает, про твоего троюродного брата, — прокричал с улицы, в открытую дверь, младший сынишка.

— Я, тебе, сколько раз, говорил! Не разговаривай, с незнакомцами! — недовольно включился в разговор, весь день молчавший, торговец. — А, про кого, интересуется? Про Антонио или Джакопо? А может про Густаво? Так, скажи, — я, их, знать не знаю! И, говорить, про всяких голодранцев, не хочу!

— Нет! Тот, ослушался отца и сбежал из дома с красивой девчонкой?

— Про Луиджи, что ли? Или, про Оттавио? — уже более заинтересованно стал спрашивать Джузеппе. — Так, они, давно поженились!

— Про которого, все, забыли? — посовещавшись с кем-то, снова выкрикнул мальчишка.

— Это, про негодяя, Роберто? Будь он неладен! — Джузеппе аккуратно вытер тряпкой столешницу.

— Который, в грабители пошел? И, всю семью, опозорил? — закрывая последний лоток, произнес продавец.

— Да!.. Про него, — через минуту подтвердил ребёнок.

— Скажи, незнакомцу, что, после этого, я, брата, видеть не желаю! А, друзей, его, на порог, не пущу! И, говорить, о нём, ничего не буду!

Джузеппе аккуратно убрал стулья к стене.

— И, вообще! Простись с прохожим и заходи домой. Толку, от тебя, на улице, никакого!

— Хорошо! Иду! — быстро согласился маленький пострелёныш.

Вместе с сыном, в дом вошел крепкого телосложения молодой человек. Покрытый пылью. Увешанный, с головы до ног, оружием, в незнакомой одежде, он походил на ужасного, ночного грабителя, с большой дороги.

— Вот! Каких друзей, заводит, мой брат!

— О, Мамма Миа!

— На, него, смотреть страшно, не то, что бы разговаривать, — панически пронеслось в голове, у продавца. Руки у Папони внезапно задрожали, ноги подкосились и, он, сделав шаг назад, уперся в кромку стола.

— Господи! Святая Дева Мария! Не дай погибнуть, сыну твоему! Спаси и сохрани!

Пришелец хищно улыбнулся, показав молодые, здоровые зубы. Жадно окинул взглядом пустые пространства магазинчика.

— Буонджорно Джузеппе! — громко воскликнул он, и захлопнул за собой дверь.

— Ту…. чи… — что-то попытался произнести лавочник.

— Ми кьамо Алексей. Соно ди Руссия. Сонно ди Моска, — сразу с порога, по-итальянски начал тараторить незнакомец. При этом, он, угрожающе стал снимать с себя снаряжение и складывать его на прилавок.

— Скузи… Соза дезидэра? Нон о капито… — ничего не понимая, промямлил Джузеппе. — Пора, пора начинать читать молитву!

— Баста! Баста! Парла руссо? — возмущенно спросил пришелец, продолжая вытаскивать различные режущие и колющие предметы из карманов своей одежды.

— Иа, нон каписко… — Папони пожал плечами. Губы онемели и отказывались шевелиться. Веко левого глаза начало предательски дергаться.

— Диаволо! Каццо! Парла итальяно? Парла инглэзе? — раздухарившись, незнакомец начал ругаться. Внезапно, он прикусил губу, глаза его сверкнули. Затем, резко выхватил из-за пазухи стилет и бросил его в стену.

Клинок, отскочив от неё, и улетел куда-то за шкаф.

— Порка мизерия! Ке бела! Ке пеккамо! — недовольно замахал руками незваный гость.

— Си… То есть, да! Я, понимаю, Вас, по-итальянски, и по-английски, — продолжил на английском Джузеппе. — Я, не разобрался в другом? Вы, кто? Что, Вам, нужно? Причем, тут, Роберто? И главное, зачем, Вы, принесли, ко мне, столько оружия?

— Асиденте! Бука… ди кола! Корнуто!.. Это, всё, вина, начальника патруля! Который, пристал, ко мне, на входе в город.

— Эля миа прима визита! А, он, со своими солдатами, почему-то, решил проверить, у меня, документы…

— Ступидо! Идиото! Ун паззо!.. Какие, могут быть, проверки, в этой, забытой богом, деревне!

— Как, он, меня, разозлил!.. Критино! Стронзо! Старе сул каззо!..

— Он, что, думал, я оружие, у них, не заберу? — незнакомец в гневе схватил большую абордажную саблю и с силой рубанул по прилавку.

— Саззата! — пронеслось по магазину его крепкое, пиренейское ругательство.

— И-к, — вдрогнул щуплый хозяин помещения и его лысая голова начала покрываться потом. — Лей э мольд джинтиле… Я-то, Вам, зачем? Я бедный переселенец. У меня ничего нету!

— О-о-о, мой лучший друг — и по совместительству, твой брат, посоветовал найти тебя и передать большой привет. Он, убедил вложить свои деньги, естественно вместе с моими, в одно, доходное предприятие, — гость вытащил из-за пояса огромный пистолет и покрутив его, положил перед собой.

— Но, я, не собирался, ни с кем, организовывать предприятий, — дрожа от страха, пытался оправдываться Папони.

— Пер амор ди дио! Вот! Он, так, и сказал, — будет отказываться! Он, такой, — робкий и нерешительный! Мобене… — страшный пришелец снова улыбнулся. На этот раз не так страшно.

— Может быть, все-таки, доживу до утра? — у Джузеппе появилась слабая надежда.

— Но, в душе он добрый и отзывчивый человек! Готовый, в любую минуту прийти на помощь. Он, немного посопротивляется. Это у нас семейное… А, потом, обязательно, согласится! — Так, что, дело-то, стоящее! Большие деньги заработаем! — страшный человек ожидающе уставился на новоявленного колониста.

Тот, объятый страхом молчал… Нервно моргая ресницами.

— Ты, что? Жить не хочешь?… Богато и сыто?

— Ну-у-у… Я, не знаю… Не хорошо, это… как-то… — начал колебаться Джузеппе.

— Хрясть, — пришелец резко бросил нож в деревянный манекен, стоящий возле стены.

— Бамс… И, снова, что-то колющие, похожее на шило, воткнулась рядом с ножом.

— Пожалуй, согласен… Только, у меня, денег, нет, на такое, дело. Я бедный человек, с трудом сводящий концы с концами, — испугано, мямлил торговец.

— Вот, бери! — новый компаньон вывалил на стол мешочки с деньгами.

— Я, тут, по пути, долг, у неприятных личностей, забрал…

— А то… Чего, они, по улицам, не вовремя шатаются? — его улыбка снова стала кровожадной.

— Так, что, деньги есть! Думаю, для начала, хватит.

— А, что продавать-то будем? — тут же, пряча мешочки за пазуху, заинтересованно спросил Джузеппе.

— Ничего не будем… — хитро прищурившись, ответил громила.

— Мы, будем покупать! Начнем с информации об этом месте, о людях живущих здесь. О руководстве города… Слухи, сплетни. Для нашей конторы всё сгодиться! А, там, организуемся и займемся чем-нибудь посерьезнее!

— Главное помни… — вдвоем мы сила! Твоя активность, моя смекалка и, мы, этот городишка, на уши поставим!

— И, вообще, пора, нам, с тобой Джузеппе, свою семью создавать. Клан Эль Папони.

— А, что? Папа, Джуззи! — Звучит, — засмеялся синеглазый мафиози. — Кстати, меня, можешь звать просто — босс.

— Так, теперь, слушай, с чего мы начнем…

На следующее утро. Остров Ямайка. Полицейский участок. Недалеко от сгоревшей таверны «Дикий пёс».

— Это, всё, проклятый ирландец, виноват! Разрази, меня, гром! — бубнил великан Чард Оверлстоун. Он смущенно прикрывал рукой большой лиловый синяк под глазом. Вторая рука пирата плетью висела на какой-то, грязной тряпке, переброшенной через плечо. Разодранная кожаная куртка и вырванный клок из штанов указывали на недавнюю, крепкую трёпку полученную хозяином в драке.

— Кровь и смерть! Я, этих, проклятых, протестантов, за милю чувствую. Чтоб, они, были трижды прокляты! — он опустил здоровую руку и с силой стал сжимать и разжимать огромный кулак.

— Ох, и попадется, мне, этот фигляр, на прямой дороге! Я ему, скотине, все ноги переломаю или шею сверну, — не успокаивался морской разбойник.

— Клянусь честью, ты же, знаешь, нас, командир! Мы с ребятами всегда, спокойно сидим по вечерам в забегаловке. Тихо, мирно беседуем о своих делах. Сроду, мыши не обидели, не то, что какого-то, подзаборного проходимца. Будь, этот, мерзавец, неладен! И откуда, крысёныш, только вылез?

— Я ничего не понял! Ты можешь спокойно, без эмоций, рассказать, что, у вас, там, произошло? — в очередной раз начальник стражи попытался узнать о событиях минувшей ночи в таверне «Дикий пёс» у возбужденного корсара.

— Я и говорю… Что вежливо попросил, этого бродягу! Чтоб, его, акулы сожрали!.. Освободить наш столик. Он за ним развалился, как принц, какой-то! И, это, когда многим стульев не хватает и выпить не на что!

— Недомерок, не услышал меня. Более того, он обругал меня в ответ всякими нехорошими словами. Потом, усомнился в том, что я, — джентльмен. А, затем, внезапно! Потроха, дьявола! Вскочил и набросился на моих ребят с кулаками.

— Ну… и мне пришлось защищать себя и своё… как его… — обиженный на минуту задумался, пытаясь вспомнить редкое, иностранное слово.

— А, вот…. достоинство!

— Потом! Пусть их черти, на том свете, дерут! Эти, ирландцы, грязного Хэлли подоспели.

— Повздорили мы с ними немного.

— Что, не бывает, когда, добрые джентльмены после небольшой кружки рома, начинают дальние походы обсуждать. Однако, до ножей, дело не дошло. Мы тихо, мирно поговорили и разошлись.

— Клянусь, бездонной глоткой кракена! На этом всё и закончилось.

— В общем, добавить больше нечего, — корсар замолчал и виновато опустил глаза в пол.

— Хорошо! Теперь, ты, расскажи об этой мутной истории, — старший офицер обратился к хозяину питейного заведения.

— Всё, было по другому, — начал рассказ потерпевший с обожженными руками и замотанной головой.

— К нам, чужие, не ходят! Боятся, они, наших ребят. Да, и не надо, мне, лишних неприятностей. Новички у нас редкость. А если, кто и пропадал, по дороге отсюда. Или, кого находили, с ножом в спине, недалеко от нас, — то я, про это, ничего не знаю. Мало ли, чего, происходит на улице. Я в чужие дела не лезу. Ну, а то, что слухи, про мое заведение, ходят разные… Говорят, что, у меня, самое злачное место в городе!.. И, люди, самые опасные, собираются. То, может быть, оно и к лучшему, что так говорят.

— Этот посетитель — не местный. Я его раньше не видел. У нас, так себя, никто не ведет. Он зашел и сел за лучший столик. Потребовал дорогие блюда и выпивку.

— Я не люблю наглых новичков. Поэтому сразу спросил про деньги. Он открыл кашель и высыпал на стол несколько серебреных монет.

— Как серебренных? Будь я проклят! — снова вмешался в разговор Оверлстоун. — Вот, отрыжка скорпиона! Ты же говорил, что у него полно золота!

— Про золото он потом сказал. Когда набрался как сапожник и начал угощать ребят Хэлли.

— Какого Хэлли? Этого неудачника Бастера Хэлли. Который, уже месяц как, свой шлюп починить не может? И от которого почти вся команда разбежалась — уточнил начальник стражи.

— Сто чертей и ведьм на сковородке! Да, это, он! Усохни, моя селезёнка! — опять вступил в разговор побитый головорез. — Денег, кот наплакал, а всё туда же лезет!

— Чард, я тебя уже слушал. Помолчи! — стражник резко осадил громилу.

— Незнакомец после окончания трапезы спросил когда начнется развлекательная программа. Что именно? — недоумённо поинтересовался я. Как, что?… — Мордобой, драка, поножовщина или еще что-нибудь… кровожадно интересное. Затем, он сослался на каких-то эстетов, которые в своих воспоминаниях, именно так, описывали отдых уважаемых джентльменов удачи.

— Что за люди? Он называл их имена, фамилии? — проявил интерес начальник порядка. Глаза полицейской ищейки сразу заблестели.

— Конечно назвал… Стивенсон… Майн Рид… Сабатини…

— Вот, песьи дети! Снова не удержался побитый гигант. — Не дай, бог, встречу кого-нибудь из них! На куски порву. Это же надо такое про нас придумать!

— Чард, замолчи! Последний раз предупреждаю. Иначе посажу на трое суток в карцер, — вовремя остановил красноречие пирата чиновник.

— У меня солидное заведение. Хулиганство моя охрана не допустят. Кому надо подраться, — идут на улицу.

— Услышав мой ответ, гость сразу заскучал. Потом решил заказать какое-то шоу.

— Что? Что, решил заказать? — оторвав глаза от бумаги, переспросил писарь.

— Какое-то безобразие, с песнями и танцами ночных бабочек. У нас, такого нет.

— После моего отказа он обругал меня за потраченное время и деньги. Назвал мое заведение — «Совковой столовкой». И заявил, что сейчас, нам, деревенщинам не отесанным, покажет как надо развлекаться настоящим пиратам.

— То есть, пригласил одну из твоих девочек, пройтись на второй этаж? — уточнил блюститель закона.

— Ничего подобного! Он встал из-за стола и пошел к матросам Хэлли. Они начали пить за знакомство. Затем за здоровье каждого члена команды. Потом ещё за что-то. В итоге он что-то им предложил и они согласились.

— Как только они договорились, безумный сразу побежал к столу Оверстоуна и начал его оскорблять. Следом присоединилась команда Хэлли. Началась драка.

Пока обиженные матросы махали кулаками, этот гаденыш, стал ломать мебель и швыряться ею в дерущихся. Те ответили ему взаимностью. Потом он добрался до бутылок, кувшинов и посуды в баре.

— Чтобы уменьшить разорение, я со своими помощниками, стал стаскивать целую мебель к барной стойке. Неизвестный, заметив это, стал помогать.

— Господи! Я подумал, что он одумался и на этом всё закончится! Но, видно Бог, в этот вечер, не смотрел в мою сторону.

— Драка в питейном заведении не утихала. К посетителям добавились городские охранники, которых успели позвать мои люди. Это был какой-то кошмар! Я такого никогда не видел. Пол стал скользким от пота и крови.

— Внезапно появился незнакомец. Он принес какую-то емкость, и стал на сдвинутую мебель брызгать неизвестную жидкость.

— Затем он, что-то закричал и схватил факел со стены. Я попытался ему помещать, — хозяин корчмы поднял обожженные руки. — Но получил удар по голове и потерял сознание. Когда очнулся, то был уже на улице, а моя таверна пылала.

— Господин, начальник стражи! Что же это делается, в нашем, тихом городе? Куда же смотрят власти? Где же закон?

— Пожалуйста, найдите негодяя! Такие убытки! Кто мне их возместит?

— Хорошо! Хорошо… Разберёмся! Как он выглядел? — требовательно спросил офицер.

— К сожалению, после удара по голове, я не могу вспомнить его лицо… — простонал потерпевший.

— А ты, что скажешь — начальник строго посмотрел на притихшего Оверлстоуна.

— А, я… Что?… Что…. Я… Чума и ад! — начал колебаться флибустьер. — Дьявольщина! Я вообще на него не смотрел. Но если встречу, этого пройдоху!.. Все кости переломаю!

* * *

Солнечный зайчик упал на длинные, кудрявые волосы спящей девушки. Он тепло зарылся в её шелковые локоны и не спеша двинулся к лицу. Настя улыбалась во сне. Ей снилось, что-то доброе и приятное.

Лучик добрался до глаз и начал ласково будить красавицу. Через некоторое время она проснулась. Потянулась, не спеша встала с постели. Подошла к открытому окну и выглянула наружу. Лицо девушки светилась от счастья.

— Сегодня, я обязательно его встречу, — убеждала себя барышня.

— Вчера вечером…. я загадала, если снова приснится, то значит, увижу, — она глубоко вздохнула и заморгала ресницами, сбрасывая последнее сонное наваждение.

— Он такой! Он такой… Он лучше всех, — убеждала себя молодая воздыхательница, при этом глаза ее начинали блестеть, а щеки наливаться румянцем.

— Тем более, я помню его взгляд!.. А он ясно говорит, что я ему нравлюсь, — снова томно переживала влюбленная.

— С утра, мы с Матреной, идем в церковь.

— Как только выйдем за ворота, а он уже там… На улице.

— Недалеко стоит… И ждет нас! МЕНЯ!

— Наверняка, он знает, где я живу?

— Вот, я его и увижу, — глаза девушки прищурились, и она представила лицо человека, которого страстно желала увидеть.

— Но, виду не подам! Я не знаю его!

— Мало ли таких, как он? Возле ворот стоят! — весело хмыкнула озорница.

— А то, чего задумал?

— Я, не такая…

— И почему я, про него, постоянно вспоминаю? — гордо спросила себя молодая особа.

— Не хорошо это… Грех это, — мотала головой в ответ девушка.

— И вовсе это не так!

— Да сдался он мне?

— И кем он себя возомнил? — игриво надула щеки.

— Ишь, боярин нашелся!

— И все-таки, он такой хороший… и милый… И глаза у него такие добрые, и взгляд такой ласковый.

— Он лучше всех!!! — снова счастливо улыбнулась она, выходя за ворота своего дома.

Однако, возле них, никого не было. Улица была пуста. И только далеко вдали шли какие-то прохожие.

— Вот, пойдем мимо Никольских ворот — он там. Он знает, что мы с Матреной всегда мимо них в церковь идем, — снова начала убеждать себя Настя.

— Там, много кто на меня смотрит!

— И он, должен быть! С раннего утра, — снова зарозовели щеки у юной мечтательницы. — А может быть и раньше пришел?

— А Матрена про него сказала… Что он, не понятно кто?

— Это, не правда…

— И, вообще, она старая и ничего не видит!

— А он не такой! Он другой!

— Жаль, что она, этого, не понимает…

К великому сожалению ожидаемого человека возле Никольских ворот опять не было.

— Подойду к церкви… А он, там, у входа, ждет меня…

— Встретит, увидит и будет смотреть, только на меня, и не отрываясь…

— И во время молитвы будет недалеко…. - возмущенно моргнула глазами.

Началась служба.

Настя продолжала настойчиво осматривать присутствующих.

— Должен быть здесь… Должен, — снова и снова проговаривала девушка.

— Он придет… Он обязан прийти… Я столько дней ждала, — вместо молитвы шептала она.

И вдруг, откуда-то, она почувствовала взгляд.

Красавица вздрогнула… Перекрестилась и повернула в ту сторону лицо.

Её кавалер стоял у стены и смотрел на нее своим добрым, ласковым взглядом.

Девушка задержала дыхание, а потом от нахлынувших чувств чуть не упала в обморок.

Она быстро зашептала молитву и перекрестилась.

— Всё-таки он пришел… Он нашел меня… Наконец-то, я увидела его, — улыбалась она сквозь слезы.

— Настя, девочка моя, успокойся. Тебя же всю трясет, — зашептала Матрена.

Он сделал несколько шагов и кому-то улыбнулся.

Девушка проследила за взглядом… и увидела конкурентку.

ОНА тоже смотрела на НЕГО!!!

Смелая… Статная… В дорогой, богатой одежде.

— Да как она смеет!!! — возмутилась ревнивое создание.

— Да кто она такая? Да я его первая увидела!

— Да как она может косить свои глазищи в ЕГО сторону?

— Да я!.. Да я?

— Я… Я даже не знаю, как его зовут? — внезапно опечалилась девушка.

— А он такой хорошенький! А эта стерва на него свои зенки вытаращила…

— Я его жду…. жду… А он?

— Господи, ну почему я такая несчастная?

— Вот, всегда так, всем всё! А мне ничегошеньки, — внезапно Настя не выдержала и разревелась.

— Ладушка! Успокойся! На нас же все смотрят, — легонько дернув за рукав, прошептала Матрена.

Когда Настя закончила плакать, она снова потихоньку посмотрела в его сторону.

Незнакомца не было.

Он ушел.

Выйдя из церкви, девушка осмотрелась. Он не появился.

От переизбытка чувств грудь сдавила тоска.

День стал плохим…. грустным. Солнышко зашло за тучу. По небу поплыли серые облака. На ветвях ближайшего дерева каркали вороны. Люди шли навстречу хмурые и злые…

Наши дни. Где-то, в одном из офисов, неприметного здания, расположенного в районе Смоленской площади города Москвы.

— Разрешите, Иван Аркадьевич…

— Заходи Самохин, — седовласый руководитель оторвал взгляд от документов и посмотрел поверх очков на посетителя.

— Что у тебя? — он выпрямился в кресле и легонько начал постукивать ручкой по столешнице.

— Да, вот… Дела, надо в архив отправить. Подпись ваша требуется, — произнес подчиненный.

Он подошел к столу и разложил несколько папок перед собой.

— Требуется, поставим, — грузный мужчина поерзал, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Давай, рассказывай, кого ты тут, в небытие, на веки вечные отправляешь.

— Ламберг Илья Сергеевич. Комиссован в связи с тяжелым ранением, — начал докладывать вошедший.

— Ламберг… Ламберг, — прожевало высокое начальство фамилию, словно, смакуя её на вкус.

— Помню такого…

— Бабник был, редкостный, но дело наше знал хорошо, — прищурившись, начал вспоминать он.

— Ох, и покуролесил, этот повеса, в свое время в Доминикане, чуть до международного скандала не дошло. Пришлось его оттуда вытаскивать. А в Пуэрто-Рико…. тот, случай с послом? Да…. досталось ему тогда.

— Гузов Михаил Валентинович. Погиб при исполнении, — перешел к следующей кандидатуре докладчик.

— Гузов…. - пытаясь вспомнить, повторили напротив.

— Нет… Вот, этого, не знаю…. - недовольно произнесло большое начальство.

— Поступил к нам недавно. Автокатастрофа. Расследование показало, что к смерти причастны конкуренты.

— Какие конкуренты? — возмущенно привстал из-за стола высокий чин.

— Готовить бойцов надо лучше… Ты еще скажи, что он пьяный за рулем заснул… Или на встречку выехал… Или еще какую лапшу мне на уши повесь…

— Рязанцев Алексей Петрович.

— Рязанцев….- на мгновение хозяин кабинета задумался.

— Леха Рязанцев? — он недоверчиво посмотрел на собеседника.

— Актер? — вспомнил прозвище агента.

— А с ним то, что?

— Сильная гематома после ранения. Да и возраст у него уже…

— Ты про возраст-то не вспоминай…. - резко перебил седовласый.

— Он, на год, моложе меня. А я, несмотря на нынешний юбилей, поверь, вас еще погоняю!

— Что можешь сказать про Актера? — недовольно пробубнил он.

— Диагноз врачей — сильная гематома, переходящая в шизофрению. Он на полном серьезе разговаривает сам с собой. Отправляли к нему нашего представителя, под видом сотрудника вымышленного фонда. Так, по его словам, перед ним был овощ, а не человек.

— Да… Жалко Алексея.

— Таких специалистов сейчас не найти. Он один целой группы стоил…. - прикусив губу, покачал головой начальник.

— Так вживаться в роль, при исполнении задания, мог только он. Талант он был Самохин… — талант. По его работе не то, что книги… — фильмы, про резидентов, снимать можно было…

— Жаль…. - на какое-то время он неподвижно застыл как статуя, повернув голову в сторону.

— Ладно, давай следующего…

 

Глава 11

— О-о-очни-и-ись!!! — где-то далеко, в голове звучит голос.

Кто-то сильно бьет меня по щекам, а потом больно дергает за волосы.

— О-о-откро-ой гла-а-за и смотри! — уже разборчиво слышу русскую речь.

— Отродья Дьявола!.. Порождения Иуды!.. — ругаюсь в ответ на родном языке. — Проклятые, северные варвары! Как я вас всех НЕНАВИЖУ!!!

Чем-то брызгают в лицо.

— Ну, что, очухался? Говорить, можешь? — опять задают вопросы, на этом, ненавистном, мне, наречии.

— Я не понимаю, вашего скотского языка, — внутри меня закипает бешенство, и я с трудом открываю глаза.

Ничего не видно. Яркий свет, до боли, бьет в глаза.

— Да, как, вы, псы смердящие, смеете? Вы, знаете, что, с вами, будет, если хоть один волос упадет с моей головы? — пытаюсь осмотреться и навести испуг на неизвестных похитителей.

— Протри глаза, британская скотина, и гляди внимательно, на то, что тебя ждет, — внезапно на чистом английском обращаются ко мне.

Осматриваюсь…

Нахожусь в незнакомом месте.

Крепко привязан к стулу. Похититель, старый, седой мужчина в непонятной, темной одежде. На груде кровоподтекам написано — УБЕЙ в себе зверя.

Он призывает смотреть в большое окно, расположенное напротив меня.

Перевожу взгляд… Смотрю…

— Великие мученики! — содрогаюсь я от того, что вижу там.

В комнате неизвестные, с особым садизмом, разными инструментами, режут живого человека. Истерзанный и обезображенный до неузнаваемости, он тщетно пытается сопротивляться.

— Этот окровавленный кусок мяса при жизни был Дэвисом Шэлтоном — обращается ко мне угнетатель. — Он сказал, что ты его начальник и за всё отвечаешь.

Вдруг, изуродованный узник, увидев меня, начинает громко кричать и звать на помощь, коверкая английские слова. Кто-то, откуда-то сверху или сбоку, с особым садизмом, переводит крики несчастного на русский язык.

— Прекратите, — непроизвольно произношу я. — Хватит! Я не могу на это смотреть.

— Неуч-то это то, что осталось от моего рыжего помощника? — в голове проносятся страшные мысли.

Один из присутствующих, улыбаясь мне, достает пилу и начинает отпиливать мученику руку. Другой выдавливает у жертвы глаза.

Внезапно, окно, начинает приближать страдальца и его палачей ко мне и даже поворачивать изображение, чтобы я мог лучше рассмотреть это чудовищное действие.

— Дьявольщина!.. Адово поприще!.. Что здесь происходит? — от страха у меня начинается судорога.

Непроизвольно пытаюсь отстранится от надвигающегося изображения. Но спинка стула и веревки крепко держат мое тело. В животе появляются спазмы, и меня начинает мутить.

Окно гаснет…

— Тебя зовут Мэд Добертон? Ты, представитель английской Московской торговой компании? Зачем твои люди организовали нападение на Воронцова? — начинает задавать вопросы незнакомец.

— Не-е-е понимаю Вас… И-и-и не смейте меня трогать и задавать вопросы, — истерично произношу в ответ.

Меня трясет. Начинаю задыхаться от нехватки кислорода.

— Я поданный его Величества Георга II, — мой голос хрипит от испуга, а перед глазами кружатся цветные круги.

— И… Я буду жаловаться…. - добавляю из последних сил.

Снова появляется окно.

Теперь это другое место.

Раскрашенные люди, в непонятных костюмах, вырывают внутренности у человека, а затем…

— Господи, всемогущий! Как, такое, возможно? — у меня уже нет сил сопротивляться тошноте.

… Они начинают его…. его еще трепещущие органы есть, а потом пьют кровь.

От переживаемого кошмара теряю сознание.

Опять удары по лицу и резкий рывок за волосы.

С трудом пытаюсь поднять веки.

— Вот уж не думал, что второсортный ужастик, так действует на психику неподготовленного зрителя, — весело произносит мучитель непонятную фразу.

— Да-а-а!.. Если, что?… То, этим надо пользоваться в дальнейшем! Это сколько же экономится времени и средств!

— Однако, продолжим. — В меня опять брызнули какой-то жидкостью и похлопали по щекам.

— Зачем ты велел своему слуге организовать нападение на помещика Воронцова?

— Я высокое должностное лицо! Вы ни смеете причинять мне вред! Если, что со мной случиться, то Вам не поздоровиться! — привожу последние аргументы. — Лучше отпустите меня по-хорошему…

— Я не смогу причинить тебе вред? — ухмыляется мучитель.

— Да ты посмотри на себя? Я уже с тобой совершил такое, на, что никто не способен, — он поднес к моему лицу небольшое зеркало.

— Я превратил тебя в старого, немощного старика!.. Так, что если тебя и спасут, то все равно не узнают. А за убийство неизвестного бродяги мне ничего не будет.

— О-о-о… Пресвятая Дева Мария!.. — моему изумлению нет придела.

С обратной стороны стекла на меня смотрел иссохший, седой дед. Открыв от удивления рот, я увидел гнилые зубы… Повернул из стороны в сторону дрожащее морщинистое лицо. Внимательно рассмотрел свои обрюзгшие щеки, волнистую в складках шею… И длинные седые волосы.

— Господи, Иисусе! Как же, такое возможно? — покрываюсь холодным потом.

— Я не хочу быть старым! Я не хочу умирать!.. Я, еще так, мало пожил! Я не согласен! Я хочу жить!..

— Я, хочу, ЖИТЬ!!!

— Более того, твое молчание или заведомо ложные ответы на мои вопросы, старят тебе все больше и больше… Все быстрее и быстрее твой организм умирает, — ехидно продолжал неизвестный.

— И, если не начнешь отвечать на мои вопросы, то через час ты труп. Ну, а потом, твое иссохшее тело, я отдам тем, кого ты видел в окне.

— Будешь для них десертом… Такими, хрустящими чипсами «Скелетон», — вновь улыбнувшись, произнес он загадочную для меня фразу.

— Что?… Что, Вы, желаете знать? Я готов рассказать всё! Всё, что, Вас, интересует? — перейдя на русский язык, торопливо произнес я.

Я хотел жить и готов был согласиться на любые условия, этого страшного и непонятного человека.

В течение последующего времени я правдиво отвечал на все его вопросы. Их было много, они были разные… Про семью, про компанию, про начальство на островах. Подробно рассказал о знакомых и врагах в Московии. Собеседника интересовало всё. Он выслушал мое мнение о политике, экономике, торговле, и многое, многое другое.

Порой создавалось впечатление, что получая ответы, он разрабатывает какой-то хитроумный план.

За время беседы хитрец буквально вытаскивал из меня информацию. Несколько раз он брал в руки какую-то коробочку и еще раз проговаривал то, что услышал от меня. Иногда добавлял свои выводы и комментарии.

А я, всё смотрел и смотрел в зеркало… И сердце у меня сжималось от страха…

Проведя языком по зубам, почувствовал, что один из них шатается.

— Ну, что? Процесс старения остановился? — произнес незнакомец в конце беседы и посмотрел на зуб, выпавший из моего рта.

— Кстати, из нашего общения я понял, что Вы деловой человек, — помпезно добавил он и хитро прищурился.

— Могу предложить Вам выгодную сделку, — после чего собеседник почесал рукой подбородок, подражая московским купцам.

— Какую, еще сделку?… — подавлено пробормотал я, почувствовав, что закачался еще один зуб.

— Ну, как…. какую? — он высокомерно поднял голову и хитро подмигнул мне несколько раз.

— Желаете, вернуть прежнее состояние? Снова бодро скакать по лужайке. Глядеть на молодых козочек, щиплющих травку возле озерка? — уже откровенно смеялся он надо мной.

— ????…. И сколько же это будет стоить, — забеспокоившись от волнения, недоверчиво спросил я.

— Ну, как Вам сказать?… — весельчак нескончаемо долго смотрит мне в глаза.

— ВЫ же не собираетесь экономить на СВОЕМ здоровье??? Тем более в ВАШЕМ-то возрасте!!!

* * *

— Почему, я, как сопливый мальчишка, возле, этого забора, хожу туда — сюда? — тоскливо вздыхая, думал Алексей.

— Мне, что?… Шестнадцать лет? Или, я, до этого, с женщинами не встречался? И не знаю как поступать в таких случаях? — корил себя путешественник.

— Или, я, уже не в состоянии что-либо придумать, дабы увидеть красивую девчонку, которая сидит дома и не хочет выходить на улицу?

Взгляд влюбленного остановился на двух, мирно бредущих по улице, прохожих бандитской наружности.

— Вот, например, нанять небольшую группу страшных разбойников. Скажем, человек сто — двести.

— Думаю, для первого раза, будет достаточно… Организовать, лихое нападение на их домишко. Немного пошуметь, поломать, там, чего-нибудь. Телегу али штакетину из забора выломать… А потом, доблестно освободить их от лютой опасности.

— В итоге, все живы, здоровы. И я молодец! А её папа разрешит мне с дочкой встречаться, — рассуждал Рязанцев, представляя себя в роли благородного разбойника.

— Нет, не пойдет! — как всегда, вовремя возразил сам себе.

— Масштаб операции маловат. Размаха для моей натуры нет. По-хорошему, тут и троим-то делать нечего…

— И, что, это, за герой, которой ради девчонки, — всего троих бандитов разогнал?

— Нет, не серьезно… Не станет она с мной дружить… Да, и отец, не оценит.

Опечаленный воздыхатель снова двинулся по протоптанной дороге вдоль ненавистного забора.

Заскрипели петли. Ворота стали открываться.

Алексей быстро спрятался за дерево и с замиранием сердца выглянул оттуда.

Вышли две девушки с ведрами и весело разговаривая, пошли по улице.

— Хорошо, другой вариант…. - продолжил Рязанцев свои размышления. — Дождусь сильного пожара в Москве. В эти времена, она горела часто. И, когда все этажи, в доме запылают… Вот, тогда, я её, на руках, и вынесу!

— Этот план уже лучше, — подержали героя в голове.

— Но, в нем много случайных факторов…

— Прежде всего… Когда будет пожар? — Неизвестно! — В голове работал компьютер, раскладывая все по полкам.

— И главное… А, вдруг, её дом не загорится? Не буду же, я, его, специально поджигать?

— Да… Опять — двадцать пять! — расстроенный Алексей поднял какой-то камень и зашвырнул его за забор. Прислушался… Во дворе была тишина. Непруха продолжалась…

— Ладно, последний вариант, — убеждал себя «юный воздыхатель».

Хотя, только на сегодня, это был уже пятый или седьмой последний вариант.

— Нанимаем цыган. Немногих, в этом времени, я знаю. Договариваемся. Как стемнеет, идем всем табором к забору. С собой, мне надо взять гитару, букет цветов, прочную веревку… и может даже несколько лошадей, — Алексей, почувствовав вдохновение, присел на корточки и начал рисовать палочкой на земле.

— Послушай, Ромео, — остановил он себя на половине размышлений. — Операцию, мы проведем успешно. В этом, я не сомневаюсь! А вот, что дарить будем юной особе? Подарка-то у меня нет!

— Правильно, нужен подарок, — хорошая идея промелькнула в голове пришельца.

— И не просто подарок…. а ПОДАРОК, — глаза у Рязанцева заблестели.

— Чтобы запомнила, сохранила и, глядя на него, думала только обо мне! — Пробудившееся возбуждение, вместе с охотничьим азартом, все еще не оставляло влюбленного.

— Так, где я могу взять то, что мне нужно? Где… взять? Где…

— Надо подумать?

— ПОДУМАТЬ!

— Вот если бы?

Не контролируя своих действий, он случайно открыл портал в неизвестное…

Заглянув в него, мужчина обомлел…

Вход открылся туда, где был предмет, который был ему необходим.

Но, главное, что поразило путешественника… Впервые переход открылся не в его квартире. И даже не в Москве. А гораздо дальше…

Сделав шаг, он вышел из проема во времени и очутился в далекой стране, почти на краю света, где когда-то, давным-давно был по долгу службы…

* * *

Ванька Рваный так и не понял, с чего всё началось. Раньше он никогда не попадал в такие необычные истории. Не становился их свидетелем. И тем более участником.

Утром, как обычно, заехал в торговые ряды Китай города. Не спеша двинулся к лавке с товаром. Внезапно переднее колесо повозки попало в глубокую яму.

— Ну, рас-ту-дыть, твою, за ногу, налево, дрыщ, ты, эдакая — со всей православной прямотой выругался возница, выразив недовольство колесу, телеге и лошади, запряженной в эту телегу.

— Да, какого же, ты, лешего, животина, не смотришь, куда ехать надо? Совсем, ослепла, кляча старая? — продолжал смачно высказывать Иван, свое недовольство, ярко-красочными выражениями.

С силой дернув поводья, он постарался выехать из ловушки.

Подвода опасно наклонилась и Жулька, его рябая коняга, подергав для виду оглобли, встала, не желая двигаться далее.

Ситуация для мужика, как водителя кобылы, сложилась обидная.

— Как, можно было, средь белого дня, так опростоволосится? Да еще на людях? Теперь засмеют! — расстроился Рваный.

Обидными словами с матерками он попытался вразумить нерадивую кобылу, заставить её двигаться дальше. Однако ничего не помогало. Возок намертво застрял в ловушке.

Посмотреть на бесплатный концерт, чужого позора, мгновенно сбежались зеваки с торговых рядов. Под задорное улюлюканье и гиганье, они стали надсмехаться над Иваном, складывая разные шутки про него, его лошадь и всех её знакомых.

— Что, вы, ироды, над мужиком издеваетесь? — произнесла сердобольная прохожая, шедшая мимо.

— Так, взяла бы, да уговорила кобылу! Нежно — по-семейному! Вы же, бабы, — родня, — донесся дружный хохот со стороны мужиков.

— Нет, лучше заберись на нее! Вот, она, со страху и понесет, — обидные советы, сыпались как из рога изобилия, вдогонку смущенно удаляющейся женщине.

Иван, закусив, от обиды губы, с удвоенной энергией стал стегать лошадь, чтобы выехать из ямы.

Внезапно толпа утихла. А потом, с уважением расступилась. Подошел знатный купец с маленьким мальчиком. Они с интересом стали рассматривать повозку.

— Бедная коняшка, — жалобно произнес ребенок. — Ей, наверное, больно?

— А знаешь, тятя? Мне, вчера приснилось, что катаюсь на повозке. А, она, — без лошадей! Сама двигается и поворачивает тоже сама. И лошадки не мучаются. И, мне, очень хорошо! Вот, такой, чудесный сон…

— Интересно всё, это, — промолвил мужчина и стал смотреть на застрявшую телегу и несчастную Жульку более внимательно.

— Хотя, знаешь, сынок! Если бы нашелся умелец, что собрал бы такую тележку. Я бы, ему, за твое желание, и десяти рублей не пожалел. Только сказки всё это!

— Десять рублей! — восторженно повторил кто-то в толпе. — Это, какие деньжищи готов платить Сава Игнатьевич не понятно за, что?

— Так, это, ВАРЛАМОВ! Он, и не такое, может себе позволить! — с восторгом ответил другой.

— А, я бы, для своего сына, да за такое чудо, и двадцать рублей не пожалел! — внезапно из толпы вышел молодой человек и с вызовом уставился на купца.

— Ребенок перевел взгляд с незнакомца на отца и требовательно дернул его за руку.

Купец, с интересом перевел взгляд с повозки на неизвестного молодого человека. Хитро прищурил глаза, оценивая собеседника.

— Тридцать рублей! И если она поедет сама, то я тут же расплачусь, — произнес торговец и гордо поднял подбородок.

— Тридцать рублей! — удивился кто-то.

— Тридцать рублей!.. Рублей… — как эхо, пронеслось в толпе с восхищением.

Глаза мальчишки с гордостью смотрели на своего родителя. Игрушка, из его сна, уже была так близко.

— Пятьдесят! — вызывающе промолвил незнакомец и полез за пазуху, готовясь достать кошелек.

Народ, находящийся возле торговцев, забыл, зачем он тут собрался. Все, затихли, уставившись на спорщиков, включая Ивана и его старую кобылу.

— Да, кто ты такой? — недовольно засопел купец.

— Я, Савелий Варламов, из гостиной сотни! Меня, вся Москва знает! А ты кто таков будешь?

— Восемьдесят рублей, — внезапно произнес он, не дожидаясь ответа от странного человека.

— Во-сь-мь-де-сят ру-б-л-ей! — по слогам, дружно выдохнула толпа… И перестала дышать, ожидая ответа с противоположной стороны.

— Я, помещик Алексей Воронцов из Новгорода. Я дам сто рублей тому, кто изобретёт и покажет самодвижущую чудо — повозку!

— Что? Новгородец? — недовольно произнес купец.

— Чтобы, МЫ, московские купцы, Новгороду уступали! Да, не бывать этому! Никогда! — мужчина твердо уперся ногами в землю, с силой сжал кулаки, прищурил глаза.

— Слушайте все! Двести рублей!!! — произнес Савелий, готовый броситься в драку, за мечту обиженного ребенка.

У людей стоявших рядом уже не было сил повторять невиданные цифры.

— Согласен, твоя взяла, — внезапно поддался противник.

— Люди, добрые! Слушайте и расскажите всем! Этот спор выиграл купец Варламов!

— Если кто построит повозку, движущуюся без лошадей, то он, заплатит умельцу двести рублей…

— Все слышали?

— Да будет так!

Послышался гул одобрения. Присутствующие стали подходить к счастливчику и хлопать его по плечу, выражая поддержку. Он довольно потирал руки, улыбаясь во весь рот.

Спустя две минуты, странный незнакомец громко продолжил.

— От себя добавлю… Если, телега не просто поедет, а еще и сможет подняться в небо… Тогда, я, помещик Воронцов, заплачу искуснику пятьсот рублей!

— Пя…ть….. сот!.. — Все как один повернулись в его сторону. Кто-то не выдержав веса объявленной суммы, упал в обморок.

На театральных подмостках наступила тишина. Актеры и зрители, открыв рты, молча, уставились на режиссера.

Опустился занавес…

Спустя два часа. В харчевне, расположенной в пятнадцати верстах от Москвы.

— … и сказал купец Варламов, простым людям, если повозка поедет без лошадей, то мастер получит много раз по десять гривен, — восхищенно пересказывал бойкий мужичок новости, окружившим его слушателям.

— Да, нет! — поправили его. — Он сказал, десять раз по десять и еще много раз по десять денег…

— Ну, хорошо, пусть будет так, — согласился рассказчик.

— … а Воронцов, добавил, если телега полетит, то он всё свое золото отдаст!

— Опять не верно, — снова перебили выступающего. — Он сказал, что не пожалеет ни злата, ни сокровищ которые недавно нашел…

— Ладно, тебе виднее! Ты первый, кому рассказали об этом, — снова согласился оратор.

— Не к добру всё это! — насторожился один из присутствующих. — Виданное ли дело, чтобы людям платили, непонятно за, что? Чувствуется здесь умысел какой-то или хитрость…

— Зато, представьте! — восторженно перебили его. — Построишь такую повозку! И сразу богатый! Надо об этом нашему Емеле — кузнецу рассказать… А то, мастерит целыми днями, непонятно, что, или подковы чинит. А, тут…. такие деньги раздают!

* * *

Прохор Коробейников, открыв рот от удивления, стоял перед воротами большого амбара. Даже так… находился возле огромного, здоровенного АМБАРА.

— И, зачем, он, тебе, потребовался? — в глазах купца застыл немой вопрос.

— Что, ты, сюда, решил складировать? Тут же половину московского рынка можно разместить! — с удивлением посмотрел на меня.

— Это, лучшее место для хранения ваших изделий или продуктов в Москве. Вместительное, удобное, видимое со всех сторон Китай-города. Имеет собственный частокол и несколько подъездов. Есть большой скрытый погреб, — продолжал нахваливать свою собственность бывший хозяин. Чувствовалось, он безумно рад, что наконец-то избавился от ненужной обузы.

— Ну…. проклятый англичанишка! Удружил! — скрепя зубами, выражал свое недовольство Алексей.

— Просил же его…. небольшой, скрытно расположенный, где-нибудь в малолюдном месте, аккуратный складик или сарайчик.

— А, он, что?… — Рязанцев с силой сжал бумаги с оформленной на него собственностью.

— Вот, что теперь делать, с этой громадой? — Рязанцев обвел взглядом новую собственность.

— Ладно, Добертон, припомню я, тебе, этот добрый поступок! Придешь, в очередной раз, на процедуры по омоложению… Поговорим, мы, с тобой!

— И, кто, только не просил продать его… И купец Николишин, и воевода Самсонов, — войдя в азарт, не мог остановиться торговец. — А покойная вдова, воеводы Рыгова, готова была свой дом на него поменять…

— Дорога-то, бурьянам заросла, — сбивая песню ушлого риэлтора, подметил купец. — И замки, вон, ржавчиной покрылись. Похоже, сюда, уже года два, никто, не заезжал.

— Верно, заметили! Это место, мне, дорого как память. Если бы не нужда, и отсутствие денег! Не продал бы, его, никогда, — даже не изменив тональности, начал выкручиваться пройдоха.

— И все-таки? Что ты в нем будешь хранить? — не отрывая взгляда от внутренней пустоты, переспросил меня Прохор.

Нужно было как-то выкручиваться из создавшегося положения. Не стану же я сознаваться, что меня обвели вокруг пальца как простого мальчишку. Подсунули другое, не то, что просил.

— Понимаешь, Прохор! Чтобы успешно вести дела в Москве! Я, должен заявить о себе местному бомонду. Выделиться среди московской знати, — начал Алексей, «прямо с колес», сочинять правдивую историю.

— Думаю, — куплю что-нибудь большое, высокое или объемное. И обо мне все сразу заговорят: — Вон, идет, Воронцов, который открыл кучу кабаков, возле кремлевской стены! Да, а еще он имеет самую большую и тяжелую карету на сто лошадей! А вчера пришел в гости с самой высокой и длинноногой блондинкой… Кстати, она, — единственная дочь датского короля!

— Не понимаю я тебя, Ляксей… Мутишь ты воду. Объясни по простому. Что ты задумал? — по-прежнему растеряно смотрел на меня Коробейников.

— Хорошо, попытаюсь еще раз, — выдохнув, я начал объяснять по рабоче-крестьянски.

— Вот, скажи, Прохор… К примеру, у кого, из купцов, самый большой дом в Москве?

— У купца гостиной сотни Никодимова, — почесав подбородок, ответил Коробейников.

— А самая большая лавка у кого? — не унимался Рязанцев.

— У Аристова Арсения Ильича! Об этом все знают.

— Ну, вот, а у меня будет…. самый большой амбар!

— Самые большие амбары у купцов Галимовых. А еще у Рыжова… Да и у Малахова не маленькие. Там, почитай, целый город, с северной стороны.

— Эх, опять меня опередили! — обиженно произнес «великий комбинатор».

— Ладно! Ничего, я что-нибудь еще придумаю! Я, так, это дело, не оставлю! — путешественник погрозил кулаком подлым конкурентам, спрятавшимся за спиной прошлого хозяина помещения.

— Когда-нибудь, я завоюю, этот город! И буду первый… В чем-нибудь…

— Эх, Ляксей!.. Ляксей… Молод ты еще и глуп! Заняться тебе нечем, вот и маешься дурью… Это надо же такое удумать — амбаром хвастаться, — покачал головой Прохор.

— Ты бы лучше о женитьбе подумал… Неслучайно, тебе в голову мысли о датских королевах лезут.

— Да рано мне еще! — не ожидая от себя, выпалил стандартную фразу, сопливых подростков, великовозратный юнец.

— Рано не рано, а бабы на тебя засматриваются!

— Какие еще бабы? Кто это засматриваются? — растерянно произнес Алексей, опустив глаза в землю. Слава, Богу, не покраснел.

— А то, ты не видишь, карету дочери боярина Колычева, возле наших ворот? Стоит и ждет, каждое утро…. пока ты из дома не выйдешь.

— А вдова купца Маркова? Почему, она, ко мне, в лавку, так часто заходит? Вчера вообще домой пришла! Соль, видите ли, закончилась! Это, на ночь-то, глядя? — перечисляя события, Прохор внезапно стал подходить ко мне.

— А дочь моя? Любушка? Она…

— Так, этот разговор, надо срочно сворачивать. Иначе что-то произойдет, — пронеслось у меня в голове.

— Федор? Что ты возишься, с этими, мужиками? — обратился к слуге, который давно о чем-то спорил, с двумя незнакомцами, возле забора. — Веди их сюда!

— Командир! — крикнул в ответ Федор. — Ходоки до тебя… Просят, чтобы выслушал.

— Зови!.. Вдруг у них важное дело?

— Как же вовремя, ребята, вы, подошли — подумал я, радуясь, что не нужно отвечать Коробейникову. Можно, сказать, спасли от нежданной женитьбы.

— Дозволь спросить, барин… Не ты ли будешь Алексей Воронцов? Сын Петра Александровича Воронцова? Светлая ему память!

— Ну, допустим, я и что? — ответил молодой коммерсант незнакомцам.

— Слава, тебе, Господи! — крестьяне повалились на колени.

— Нашли…

— Родной!.. Заступник!.. Кормилец!.. — неизвестные ползком двинулись к нему.

— А в чем собственно дело, граждане? — возмутился Рязанцев и отошел, от прибывших ходоков, на один шаг в сторону. — Мало ли чего удумают?

— Так…. барин ты наш!

 

Глава 12

Солнце медленно закатывалось за горизонт. Последние краски разноцветных лучей переливались над далекими верхушками деревьев. Солнечные зайчики, пробивавшиеся сквозь густые лапы деревьев, устало попадали в глаза. По лесной дороге двигались две повозки в направлении известном одному только вознице. Мирно поскрипывали колеса. Еле слышно с соседней подводы доносились мужские голоса. Не большие ямки и выступы по пути движения постепенно укачивали и склоняли в сон.

— Куда поехал? Зачем? И, что мне, истинному горожанину, в третьем поколении, делать в этой забытой, во времени и пространстве, глухой деревне? — хмуро размышлял путешественник.

— Нет!.. Только обустроился. Начал заводить полезные знакомства. Девчонку симпатичную присмотрел, — глубокий вздох и долгий выдох.

— Почти придумал, чем заняться в этом мире. А тут раз…. и наследство с голодными крестьянами, как снег на голову, свалилась!

— А оно мне надо? — снова недовольный выдох. Переворот с одного бока на другой.

— Неурожай, видите ли, у них! Детушки погибают… Лебеду всем селом уже кушать начали… (Ну, и далее плачь всего села, с призывами о помощи, на трех листах).

— И как, теперь поступать? — прикусив губу, не мог успокоиться Рязанцев. — С таким, злосчастным наследством.

— Барин-то у нас… Какой-то мелковатый, — донесся еле слышный разговор мужиков с первой повозки. — Вон, у Анисимовых, здоров как боров, — быка кулаком валит… А Брагин, что за Сухим Лесом? На него смотреть страшно, не то, что на кулачках сойтись!

— Верно, подметил, у Брагиных, тот ещё хряк. Чем они его кормят? Медвежатиной, что ли? — поддержал собеседника возница.

— А наш? Похоже, он вообще, драться не умеет! Хлипкий какой-то! Соплей перешибить можно.

— Зато, у него… Глаза хитрые! — парировал извозчик, защищая Воронцова. — Как, он, на всех смотрит! Прищурившись, в половину глаза. У нас, в округе, так, никто, ни на кого, не глядит! Умный наверно? Говорят, умные — все так смотрят!

— И, что, с ума, этого? Книги церковные переписывать? Али звезды на небе считать? — не уступал водиле собеседник.

— Зато, наш, говорит, мудреными словами и улыбается много. И, девки на него, дюже смотрят… — возничий поудобнее уселся в повозке. После чего легонько стеганул лошадь. — Но! Не спать! Кляча, старая…

— Толку от этих смотрин! Ни в карманах, ни в хозяйстве не прибавиться! А от баб — одно разорение. Дай волю — со свету сживут, — не как не хотел сдаваться оппонент извозчика.

— …Пожалуй, ты прав! Слабоват, барин… Да и щуплый какой-то. Тяжело ему с нами будет.

— Это, я-то щуплый? — недовольно пронеслось в голове у странника.

— Я, слабоват?

— Да, я тут через месяц…

— Нет…. через неделю, вашу местность на уши поставлю! Вы ещё не знаете, Леху Рязанцева!

— Вот! Организую какое-нибудь опытное, колхозно-фермерское хозяйство. И буду всю округу снабжать уникальной картошкой или кукурузой. А по праздникам участвовать, в этих?… Как их?

— В ярмарках, типа ВДНХ! И побеждать там всех и вся, — с иронией, подключился мой внутренний голос.

— А, что? Притащить несколько мешков картофеля. Засадить поле. Лет через десять, — полстраны накормить можно.

— Накормить-то накормим, — подтрунивал сам над собой идейный новатор.

— Только, десять лет, заниматься одними полевыми работами, — скучно.

— Да, и не в моём характере, в одном месте столько копаться…

— Слуга сказывал, что у барина диковинка есть. Старинная, — возница вполголоса продолжал разговор. — Ночью, как звезда, горит. Отпугивает злых и коварных людей, а добрым — удачу приносит. Говорит, больших денег стоит. Аж, из самого Царьграда, привез.

— Брешет Федор, — не соглашался с ним собеседник. — Вот, я — добрый человек. А портки вчера порвал. Почему она меня не защитила? А барин? Днем споткнулся, когда из харчевни выходил! Все знают, недобрый знак. И люди, возле нас, нехорошие ходят. Всё про клад какой-то выспрашивают. Смотрят, злобно. Ой… чую, беда будет!

— Ладно, ещё одна идея, — продолжал размышлять Алексей, стараясь отвлечься от ненужных разговоров про его несчастную натуру.

— Могу заняться разведением редких сортов кур, свиней! Каких-нибудь индюков, в конце концов… Через два — три года стану крупным животноводом в этих краях. Буду всех сельчан редкими мясными деликатесами угощать!

— Шикарная идея, — ехидно похвалил себя путешественник.

— Сейчас как раз в стране кризис. Цены на мясо. Вон, как взлетели!

— И главное, как звучит… Леха Воронцов — свино-фермер!

— Да-а-а… называется… здравствуйте — приплыли.

Странник горестно вздохнул. Было обидно…

Сколько бы он не храбрился, какие бы гениальные планы не строил, и как бы себя не поддерживал — знаний и навыков в ведении сельского хозяйства, у него не было. И, что делать с доставшимся наследством, он решительно не представлял.

— Может быть, дать денег? — Алексей задумался, что-то подсчитывая.

— Рублей — сто! Или двести… На всех! И пускай себе живут, как жили?

— Или отдать, всё селение, кому-нибудь…. в хорошие руки? Пусть заботится! Поливают, их, там, что ли… Убираются, за ними… Коврики трясут…

— Ну, какой из меня помещик? — Рязанцев представил себя в домашнем халате, восседающим на кресле — качалке. Рядом несколько слуг.

— А обращаться, с ними, как?

— Эй, ты, голубчик! Принеси-ка мне наливочки с солененькими огурчиками! Хотя, нет, пожалуй, лучше, грибочков достаньте! Да…. и девок позови! Пусть, что ли, песню, споют…. жалостливую. Да…. поплачут там, что ли…

— А тебе в ответ… Да, не извольте беспокоится… Ваше…. какое-нибудь, там, благородие… Или еще кто?

— Эх, скукота, — скукотища! — уже сквозь дремоту додумывалось новоявленному землевладельцу.

Очнулся Рязанцев от того, что телега резко остановилась. Её окружила толпа неизвестных людей с колющими и режущими инструментами. Ближе всех стоял крупный мужик с глубоким шрамом на лице. В руках он держал большую дубину.

— Ну, что, соколики, приехали! Сокровище, где? — произнес он и громко засмеялся. Его веселое настроение поддержали остальные, страшно-неприятные личности, стоявшие рядом.

— Золото?… — переспросил путник.

— Здесь! Много! Сейчас достану!

Люди потянулись к повозке, желая увидеть богатство.

— Вот, оно! Смотрите! — и Алексей высоко поднял лампу над головой.

Яркая вспышка света озарила сумрачную поляну.

Для кого-то это был внезапный сюрприз с крутящимися зайчиками сквозь слезы. Для других приятная неожиданность с резью в глазах. Для меня команда к началу работы.

Через несколько минут двенадцать человек лежали возле подводы. А я доходчиво объяснял атаману, и всем остальным, основы культурного поведения вежливых людей на вечерней дороге.

— Кстати, а может быть истреблением разбойников заняться? — промелькнула шальная мысль.

— Интересно! За них, тут, деньги платят? А то, здесь, этого добра…

* * *

Этим вечером, как впрочем, и всеми предыдущими, Настя снова много думала о незнакомце.

Представляла своего любимого в ярких красках. Загадывала повстречаться с ним и поговорить.

Перебирала его достоинства и отличия от других.

— Он, самый лучший!.. Самый, хороший!.. Он, всё сделает ради меня!

Затем, убеждала себя, что ей никто не нужен.

— Лучше всего быть одной на белом свете!

— Это, так, замечательно, когда ты одна и всё для тебя!

Иногда усиливала переживания до крайностей…

— Или… Отречься от всего земного… Уйти в монашки! Провести остаток жизни в покаянии и молитвах…

Завершая круг раздумий, девушка обвиняла себя в том, что она самая одинокая и несчастная, в этом, злом мире. Да, ещё, в придачу ко всему, — страшная и некрасивая. И, поэтому, её никто и никогда не полюбит.

— А, этот, синеглазый красавчик, конечно же, выберет другую! — долгий — предолгий вздох разочарования.

— Уж, лучше в колодце утопиться, чем жить, осознавая, что ты уродилась, такой — дурнушкой.

Итак, до самой ночи… Переходя из одной крайности в другую, юное создание изводила себя тяжелыми мыслями.

Натертый нос и заплаканные глаза, вместе с глубокими душевными переживаниями долго не отпускали красавицу в царство Морфея.

С трудом задремав, под утро, даже во сне, она продолжала звать и отталкивать его от себя.

И, вдруг, желанный появился.

Он, был где-то далеко, — у самого горизонта.

Потом, не спеша, стал приближаться.

Вот, уже отчетливо видно его лицо, светлые волосы. Веселые синие глаза и ямочки на щеках. Его приятная, приветливая улыбка.

Вот машет рукой и зовет к себе.

Девушка, почувствовав внимание любимого человека, обрадовалась. Побежала к нему навстречу.

Наконец он рядом.

Ему, так много надо рассказать…

О том, как долго ждала, переживала, мучилась. Как сильно боялась, что он не придет. И самое главное — о том, что не хочет остаться одна.

Ненаглядный подошел к Насте, слегка приобнял, а потом легонько начал гладить по волосам.

От прикосновений любимого человека сердце девушки трепетно забилось. Ей стало радостно и спокойно.

Настенька смотрела в глаза любимого, а он еле слышно о чем-то говорил…

С ним была так хорошо.

— Ты, будешь рядом? Ты, же не уйдешь? — прошептала она, улыбаясь во сне.

— Буду рядом, — прозвучало еле слышно в ответ.

— Всегда?

— Всегда…

Затем он поцеловал её в ушко.

От прикосновения губ девушка вздрогнула и открыла глаза.

Спустя мгновение она повернула голову, в сторону, откуда прозвучал голос.

…

Там никого не было…

— Святые угодники!

— Пресвятая Дева Мария!

— Такой, сон прервался, — расстроилась красавица.

— Такой, чудесный… Волшебный, сон…

* * *

Медленно прихожу в себя. С трудом открываю сжатые от боли глаза. Начинаю равномерно дышать. Легкие наполняются воздухом. Постепенно из тела уходят слабость и дрожь. Цветные круги перед глазами пропадают.

— А, я — молодец! До наступления головокружения и потери контроля над собой, продержался десять часов, — хвалил себя Алексей.

— Еще немного и потерял бы сознание.

— А, так, в самый последний момент, успел открыть переход и уйти в другое время, — мысли с трудом формировались в нужном направлении.

— Да, немного тошнит. Слегка кружиться голова, и от этого, кажется, что качается пол. Еще почему-то в ушах слышится скрип. И…. воздух какой-то… затхлый и спертый.

— Нужно присесть, а лучше прилечь. Организму будет легче переносить восстановление.

Рязанцев, по ночам, «в свободное ото сна время», продолжал исследовать свои новые способности.

Теперь, после возвращения из прошлого, он мог, почти пять часов, оставался молодым и здоровым. А после изменения организма сильные боли возвращались только спустя три часа. Постепенно и то и другое время увеличивалось, что не могло не радовать Алексея. С каждым днем в нем крепла уверенность, что с болезнью удастся справиться.

— Кстати?… И где мы? — путешественник начал осматриваться по сторонам.

— Должен был появиться на берегу океана. Под пальмами. Недалеко, от того места, где был в прошлый раз, после шахматного поединка.

— Там, хорошо! Мягкий песок… Теплое море и ласковое солнце, — требовательно перечислял свои запросы путешественник во времени.

— А здесь, что?

— Почему темно? Скрипит все кругом?… И пахнет неприятно? — сморщился Рязанцев.

— Будто попал в закрытое подземное помещение?

— И самое главное… Почему пол качается? — Алексей попытался встать на ноги.

— Я, что, на корабле?

Не торопясь, маленькими шашками, он пошел в сторону. По дороге, как слепой котенок, стал перебирать руками в поисках каких-либо предметов.

— Похоже, я не просто на корабле — я где-то внутри судна. Рядом с каким-то товаром, — произнес скиталец, нащупав предмет похожий на баул.

— Ничего себе! — воскликнул он.

— Вот, это, поправочка… на ветер и пальмы при перемещении! Хорошо хоть под землю на какие-нибудь рудники не забросило!

— Ой!.. Больно-то, как! — новоявленный пассажир ударился коленкой о какой-то острый предмет.

— Так, пора отсюда выбираться! Иначе, я, тут, все ноги переломаю…

Странник твердо уперся ногами в пол. Вытянул вперед руки. Посмотрел в направлении своих ладоней.

И… Открыл портал в спальню.

Где-то вдали, у какой-то стенки возник проём. Оттуда стал проникать свет, освещая окружающее пространство.

— Ну, вот, совсем другое дело! — Возникло импровизированное освещение. Появилась возможность оглядеться в незнакомом, сумрачном месте.

Стало понятно, что скиталец находится в трюме большого корабля.

Кругом всё было заставлено бочками, бочонками, ящиками. Где-то, за всем этим складским многообразием располагалась освещенная дверь домой.

— Так, направление есть — дорогу проложим!

— Потихоньку, марш-марш вперед, — произнес путник, делая первые шаги на пути к выходу из большого логистического лабиринта.

Сильный удар потряс корпус корабля.

— Что за черт! Чего, там, у них происходит!

Еще два удара…

И третий…. со свистом и жутким грохотом…

Совсем рядом, проломив большую щель и разметав множество бочонков, влетело крупное ядро.

Стало немного светлее. Запахло чем-то горелым…

В ответ с корабля зазвучали ответные выстрелы из пушек. Палуба под ногами предательски задрожала.

— Уходить надо, по-быстрому! Пока, каким-нибудь ядром голову не оторвало!

— Я, на этот Титаник, билеты не покупал… А, вы, тут, как-нибудь без меня, разбирайтесь, — бурчал безбилетный заяц, пытаясь перебраться через какие-то ящики.

Внезапно, корабль резко наклонился на правый борт. Атакуемое судно стало совершать непонятный маневр. Освободившиеся от крепления бочки упали на пол и покатились в сторону Алексея.

— Ничего себе!.. Дополнительный бонус! — недовольно произнес он, прячась за тюки, которые только, что преодолел.

— Попробуем зайти с другой стороны… Будет дольше, но зато надежнее. — Рязанцев развернулся и двинулся в другом направлении.

Корабль стал крениться в другую сторону. Бочки покатились обратно. Освобождая и сбивая по пути другие.

— Они, там, что? Издеваются?… Устроили, тут, испытания форта Боярд.

Переждав бочковую лавину, Алексей двинулся дальше и уже почти дошел…

Новый сильный удар потряс корабль.

Сразу несколько ядер попали внутрь корабля. Одно из них, пролетев рядом, разбило большие ящики стоящие недалеко от него.

Странника обсыпало песком и больно ударило в плечо чем-то тяжелым.

Внутри судна стало еще светлее.

— Всё! Вы меня разозлили! — решительно произнес путешественник.

— Вот, сейчас, выберусь отсюда и этому снайперу, этой железякой, по черепушке, настучу, — возмутился Алексей, схватив какой-то брусок попавшейся ему под руки на пути.

— Тяжелый зараза…. - чушка в его руках блеснула желтым светом.

— Мать честная!..

— Да, это же — золото!!!

Алексей перевел взгляд на пол. В разбившихся ящиках находились золотые слитки.

— Так!.. Я, знаю, что делать! — уверенно произнес самый счастливый человек на этом корабле.

— Не волнуйтесь больной! Лежите спокойно! В моей практике, такие случаи уже были! Не первый раз транспортировкой занимаюсь… Думаю, до дома, доберетесь спокойно, без эксцессов.

Удачливый искатель приключений, как хворост в лесу, стал собирать золотые слитки. Наполнив охапку, он решительно двинулся в сторону портала.

И почти дошел…. когда новый сильный удар в борт корабля повалил его с ног.

О-о-о! Похоже, ребята пошли на абордаж! — произнес Рязанцев, собирая россыпь с пола и забрасывая её по одному в спальню.

— Нет, вы, посмотрите на них! Как они за моим золотом торопятся? — ехидно промолвил кладоискатель.

— Значит и мне надо ускоряться, — Алексей на миг задумался, соображая как увеличить процесс сбора его богатства.

Быстро сходил в комнату и взял с кровати крепкое стеганое одеяло. После чего стал забрасывать на него сокровища. Затем используя его, как волокушу, начал таскать на нем тяжести.

Корабль дрожал. Со всех сторон был слышен стук, шум, гам. Что-то взрывалось, стреляло, доносились крики и стоны.

— Нет, что за жизнь? Сроду, спокойно поработать не дадут!

— Всё время, марафон какой-то! — недовольно бубнил искатель сокровищ.

— Эх, тут, ещё столько!.. Носить — не переносить. Да и складывать дома — уже некуда. Надо, что-то придумать! — «Али Баба» на время задумался.

— Может, быть, тележку у соседа попросить? У него, как раз, в гараже, за зимними шинами, небольшая стоит.

— Если её плотненько нагрузить, а складывать, например, ещё и под ванну… Место там на много хватит…

От размышлений отвлёк резкий запах дыма заполняющего внутренности корабля.

— Не понял? Что за сюрприз? — Алексей сделал несколько шагов в сторону и заглянул за переборку.

Сильный огонь с носовой стороны трюма буквально пожирал стоявшие там бочки, стремительно распространяясь по всему кораблю.

— Бежать отсюда надо!.. Быстро!.. Пока тут все не рвануло, — просто трубил об опасности внутренний голос.

— Где-то, там, находиться крют-камера. А там порох… Рванет — костей не соберем!

Рязанцев метнулся к рассыпанным сокровищам. Стал собирать их в охапку.

— Бросай всё!.. — не успокаивался его ангел — хранитель.

— А как же… золото? Я еще и половины из ящика не забрал? — недовольно высказывал сам себе искатель приключений.

Огонь приближался к проходу, ведущему в портал. Создавалась впечатление, что кто-то силой вталкивал его внутрь корабля.

Плюнув на всё… И бросив нагруженную слитками волокушу, Алексей быстро побежал к входу в своё время.

Вбежав в квартиру, сразу попытался закрыть проем.

— Закрывайся, — мысленно дал команду и спокойно пошел к письменному столу.

Портал остался открытым. Что-то не сработало.

Оглянувшись, странник увидел, что в его сторону движется стена огня.

— Закрывайся, — истерично закричал он, падая на пол.

Горячая волна пламени и сжатого воздуха прошла по спине.

Портал закрылся.

В комнате было много дыма, стоял сильный запах горелого леса.

— Вроде, ничего не поджёг, — оглядев комнату, успокоил себя Рязанцев.

— Вот, тебе, и исследование портала! — произнес погорелец.

— Да ну их!..Такие испытания! — ответил сам себе.

— Жил, без них! И еще… — лет сто проживу…

 

Глава 13

Алексей не спеша шёл за небольшим караваном по улице деревни. Открыв рот от удивления, он осматривался по сторонам. В очередной раз хотелось протереть глаза. Такого просто не могло быть.

В окружающем пейзаже ощущалось, что-то неправильное… Нелогичное… И даже комичное.

Нет! Не так, он представлял свою вотчину доживавшую, от голода и холода, последние дни. Не было видно покосившихся от времени крестьянских землянок, заросших бурьяном. Незаметно изнеможенных от работы крестьян в рубище. Не встретил он и исхудавших женщин с печальными глазами и малолетними детьми, плачущими на руках.

Перед ним была чистая, выметенная улочка с ровно подстриженной травой. Небольшие, опрятные домики, выстроившиеся в ряд ровно, как солдаты. Довольные люди, занимающиеся своими делами. Чистые и улыбающиеся ребятишки, сидевшие на заборе, весело тыкали в него руками.

Всё это отдавало какой-то непонятной показушностью.

Даже свинья, лежащая в грязи, и та выглядела ненатурально.

Возникло ощущение, что сперва её тщательно помыли, а потом аккуратненько положили в специально облагороженную лужицу.

Наблюдаемое им действие, походило на нарисованную потемкинскую деревню. Точнее на заранее подготовленную встречу высокого чиновника с обычным народом, которого он никогда не видел. Но, в своих грёзах, представлял именно так.

— Послушай…. э-э-э… любезнейший, — обратился Алексей к степенному, бородатому мужику, стоявшему с хлебом и солью, возле большой помещичьей усадьбы.

— Кирьян Аркадьевич Карачун, — староста, — представился местный управляющий.

— Кирьян Аркадьевич… Как называется ваша деревня?

— Таганово…

— А, почему, у нас, в Таганово, все, такие, довольные? Прямо, светятся, от счастья?

— Радость, у нас! — склонился в поклоне ответственный.

— Что случилось? — Алексей посмотрел на стоявших людей в праздничной одежде.

— Вас, встречаем! Новый барин, приехал. Заждались! Ратуем… Теперь, всё, будет хорошо. Готовились к Вашему приезду, как к празднику.

— Оригинально! — сразу подхватил идею приезжий, дорогой гость. — Праздник, это хорошо! Праздники я люблю.

— Ура, барину! — воскликнул местный представитель крестьянства.

— Ура!!! — весело разнеслось среди людей. Какие-то девчушки, даже начали прыгать от радости.

— Так, что, у нас, далее по программе? — странник с нетерпением потер ладошки.

— Не понял? Прог, что? К какой маме? — удивленно переспросил староста.

— Праздновать моё прибытие, — как, будем? Видишь, народ, радуется. Ждет, чего-то, эдакого!

— ????? — растерянно открыл рот Кирьян.

— Сценарий, какой? — не отступал Рязанцев.

— Какой — такой Полянарий? — всё ещё не понимал староста.

— Например, меня ожидает дружное застолье с танцами топ-моделей на столах? Или концерт заезжих артистов, с пенной вечеринкой? А может быть катание на пароходе, — пытался объяснить, прописные истины неформального развлечения молодой кутила.

— ???… Катанием на ком? — по-прежнему, ничего не понимал Карачун.

— У-у-у…. как все запущено! — скривился Алексей. — Никакой корпоративной культуры! А про победу тимбилдинга, над застольной пьянкой, в этих краях, вообще не слышали, — недовольно возмутился творческий повеса.

Путешественник во времени окинул взглядом окружающих людей. Все молча, чего-то ждали.

— Дикари! — воскликнул он через мгновение, — Как, вы, здесь, живите без коллективной этики?

— Не гневись, батюшка! Не виноватые мы! Всё сделаем, как скажешь — только научи! — не понимая, недовольства хозяина, еще ниже склонил голову Кирьян.

— Значит, так! Винный подвал или погреб, у нас, есть? — Алексей с нетерпением посмотрел на собеседника.

— Как не быть — есть, — проскулил староста, сразу соображая, к чему клонит новый хозяин.

— А вино, там, присутствует?

— … Кроху найдем, — оглядываясь по сторонам, еще тише просипел он.

— Молодец, службу знаешь! А еда? Закуски? — ударив в ладоши, потер руки Алексей.

— Капуста квашеная, рыбка соленая… Мяска, немного, копченого…

— Тогда, сооружай столы! Доставай всё, что осталась от голодомора. И к вечеру взрослое население, в полном составе, ко мне, на подворье!

Стоявшие вблизи крестьяне, услышав помещика, начали радостно переговариваться.

— Всех приглашаю, на помещичий пир! — громко повторил расхрабрившийся новоявленный барин.

— Кормилец! Не губи! Что же, ты, потом кушать, будешь? — простонал, упав на колени Кирьян. — Объедят тебя — как липку! Они же, с голоду, в три горла есть будут… И, ещё с собой унесут. По миру пойдем!

Однако, возбужденного Рязанцева было не остановить.

— Передай всем, что никакие отговорки, типа, я не пью, — у меня страшная аллергия на спиртное или… ой, а, я, купальник дома забыла, — не принимаются.

Открыв от удивления рты, присутствующие непонимающе смотрели на нового хозяина.

— И, не дай Бог, кто не придет! — Обижусь… Пусть потом про премии, надбавки и внеочередные отпуска, по горящим путёвкам, даже не заикаются, — подвел итог строгий помещик.

— Так, что?… И, баб, звать? — отрешенно спросил староста, поняв, что хозяйство полностью разорено.

— Я же сказал, — всех! Заодно и перепись населения проведу, — произнес Алексей, ещё раз оглядывая собравшихся возле барского дома людей.

— Что сделаете? — непонимающе переспросил староста.

— Посчитаю, сколько в деревне народу живет, — ответил Рязанцев. — Так, почему стоим, быстро исполнять!

«Будущий отец крестьянам», отдав указания, повернулся и пошел к высокому крыльцу усадьбы.

— А я, до дома смотаюсь, чего-нибудь эдакое на закуску-выпивку принесу… Нужно народ удивить!

— … Чего — чего? — где-то, из-за спины произнес староста.

— В смысле, отдохну, покуда с дороги, — путник на мгновение остановился, что-то вспоминая. — Да!.. И, не будите меня!

* * *

— Любит… Не любит… Любит, — прозвучал еле слышный вздох девушки, сидящей на лавочке в саду. Прошептав что-то, она повертела цветком. Снова глубоко вздохнула.

— Не любит… Любит! — оторвала последний лепесток ромашки и долго на него смотрела.

— Настя, лапушка, вот, ты где, — промолвила тетка Матрена, подходя к влюбленной, неизвестно в кого, страдалице. — Идём в дом. Сваты скоро приедут… Надо подготовиться. Платье новое одеть…

— Опять? А впрочем…. - девушка задорно засмеялась.

— У меня, этих женихов, — целая куча была! — она беспечно махнула рукой.

— Попрошу папу, что бы снова на порог, гостям, указал! Прошлый раз, они, так смешно, дверь спиной закрывали, — весело защебетала озорница.

— Он постоянно говорит, что плохой жених — хорошему дорогу указывает! Вот, и пусть, этот, снова будет — плохим!

— Не думай так, солнышко. Не откажет он им! — воспитательница расстроено покачала головой. — Люди сказывают, сам, Иван Шуйский, к тебе сватов засылает.

— Чего, вдруг? Да, и не нравиться он мне! Он толстый и не красивый, — девушка резко встала со скамейки и пошла в дом.

— Ходят слухи, старший сынок давно на тебя засматривается! И, большое приданное обещанное за тебя, лишним не будет, — рассуждала Матрена, идя позади юной затворницы. — К тому же древний род… С царями в родстве!

— А, если, я ему не понравлюсь? И…. он, откажется от меня?

— Как же! Откажется он? — рассказчица, остановилась и поправила платок на голове. — Сваты, говорят, третий день к нам собираются. Да всё никак добраться не могут.

— А они, что? Из Суздаля или из Чернигова к нам идут?

— Нет. Просто, намедни, у них кто-то ворота сломал. Выйти со двора не могли. Пришлось тараном двери вышибать. Когда проход открыли, — забор упал. В общем, не до нас им было.

— Вот! Не зря я с колдуньей встречалась, — воодушевилась Настя. — А, ты, не верила ей. Сказала, что она шарлатанка. Возмущалась, — деньги потратили зазря!

— Может быть, — задумчиво произнесла Матрена, не забыв при этом перекреститься. — Вчера, у них, кони понесли. Потом, карета сломалась. А затем, какой-то добрый человек, не ту дорогу к нашему дому указал. Плутали, говорят, всю ночь, непонятно где.

— Слушай! А, давай её снова позовем. Пусть, с ними, опять что-нибудь случиться! Или… пускай они к другим посватаются! — разгорячилась юное создание.

— Не успеем, ладушка! Вечером, после захода солнца, чтобы не сглазили, сам Иван, со сватами, придет.

— Пресвятая дева Мария!.. Ну, сделай что-нибудь! — девушка повернулась в сторону иконы, упала на колени и начала молиться. — Пусть на него тати по дороге нападут… Или, пусть, их, ограбит, кто-нибудь! Только, не надо в нашем доме свах и сватов!

— Да, кто посмеет? — недовольно встряла в молитву строгая надсмотрщица.

— Погляди, какие мордовороты его охраняют. Говорят, злые как собаки. Всю Москву в страхе держат. Прохожие лишний раз дорогу перейти бояться не то, что бы слово поперек молвить. А ты говоришь, — ограбить!

— Господи! Ну, пускай…. что-нибудь произойдет. Не люб он мне. Не смогу я с ним быть! — воскликнула девушка и со слезами на глазах, бросилась, рыдая на кровать.

В открытые окна донеслась музыка и крики людей с улицы. Приближалось свадебное шествие.

— Пойду, выйду из дома! Посмотрю на наряды, на само сватовство. Потом тебе всё расскажу, — от нетерпения, поглазеть на праздничное действие, забеспокоилась женщина.

— А ты пока успокойся! Не ты первая, не ты последняя, без любви, замуж выходишь… Стерпится — слюбится! — подвела итог разговора Матрена и быстро вышла из комнаты.

Музыка на улице стихла. Крики людей стали сильнее. Испуганно заржала лошадь. Кто-то стал звать на помощь и громко ругаться.

— Всё равно, вместе нам не быть, — думала Настя.

— Я, что-нибудь обязательно сделаю!!!

— Я, ему глаза выцарапаю! — она с силой сжала подушку.

— Нет, я, на него порчу наведу!

— Вот, еще чего… Я яду в кубок налью!

— Нет, я ему…. я ему, — девушка снова зарыдала, уткнувшись мокрым лицом в наволочку.

— Настя! Перестань реветь! Не придет он сегодня, — запыхавшись, от быстрой ходьбы произнесла Матрена, войдя в комнату.

— А когда придет? — не переставая плакать, спросила воспитанница.

— Не знаю, но думаю, что не скоро.

— А почему? — рыдание продолжилось, но не такое интенсивное.

— Их всех какой-то крестьянин избил.

— Какой крестьянин? — удивленное лицо девушки резко оторвалось от подушки. Слезы вмиг закончились и глаза заблестели.

— Откуда я знаю, — развела руками женщина.

— Молодой такой. Светловолосый, — вспоминая приметы, Матрена развязала и завязала узел на платке. Поправила рукой волосы.

— Подождал пока сваты дойдут до ворот. Встал с травы, на которой сидел, у забора. Отряхнулся. Схватил палку с земли и… давай их всех дубасить. Да так бойко… — восхищенно рассказывала очевидец событий.

— Шуйскому, кажется, ногу сломал. Дяде, его, — руку. Боярских кобелей как кукол раскидал. Кричали они сильно, от боли… С земли подняться не могли. На их крики уже половина города собралась. Шуйских, домой увезли. Стрельцов толпа набежала, ищут кого-то…

— А, этот, крестьянин, случайно не синеглазый был? И…. не с ямочками на щеках? — внезапно сменила тему, красна девица с мокрыми глазами и растрепанными волосами.

— Ты, знаешь, девонька моя! Я в его глаза, не смотрела. Но бил он их, сильно. И постоянно, что-то приговаривал или напевал, — рассказчица, на миг задумалась, вспоминая подробности.

— Улыбка у него приятная. Видно, дрался молодец от души. И палкой своей… Ох, здорово, машет!

— Это, он…. — Настя захлопала длинными ресницами и шмыгнула натертым до красна носом.

— Он!.. — девушка вскочила с постели и резво побежала на улицу.

— Да, кто?… Кто, он-то? — ничего не понимая, Матрена бросилась за ней.

* * *

В кое веки путешественник, наконец-то выспался.

Спокойная, домашняя обстановка, вместе с мягкой постелью, дали возможность хорошо отдохнуть с долгой дороги.

Прогоняя последние остатки сна, он несколько раз потянулся. Протер глаза и осмотрелся по сторонам.

— Славно вчера посидели. Культурно — без драки и взаимных претензий. Ничего не разбили, не поломали. Все живы — здоровы, — Рязанцев широко зевнул и поднялся с кровати.

— Все-таки, люди, у нас, на Руси, — добрые. В основе своей — понятливые и отзывчивые.

— Что гамбургеры с Кока-колой, не все едят — это ничего. К этому надо привыкнуть… Глядишь, через время и пицу с Мириндой попробуют!

— А, вообще, эта гадость, вредна для здоровья. Нечего себя приучать к ней!

На несколько секунд он задумался, вспоминая прошедшее событие. Недовольно помотал головой, прогоняя прочь неприятные ощущения.

— … Мне, эта еда, тоже не понравилась!

— В следующий раз, надо будет суши принести с васаби или салатов корейских, — настоящий эстет окинул взглядом спальню, подошел к окну и выглянул наружу.

— Кстати, почему так тихо? — Рязанцев прислушался к тому, что происходит в доме и на улице.

— А, вот, всякие собаки, со свои лаем, по ночам… И, особенно, петухи, которые, под утро, спать не дают, должны быть пущены на суп, — весело пробормотала важная персона.

— Сказано было — не будить… Пока, сам, не проснусь! Так, что теперь — берегитесь!

Быстро одевшись, Алексей прошелся по дому.

— Есть кто живой? — громко позвал он, переходя из одной комнаты в другую.

— Никого…

— Странно?

Вышел из дома.

— Здрав будь благодетель! — обратились к нему стоявшие на крыльце седой дед с козлиной бородкой и полная женщина лет сорока.

— И вам не хворать, — Рязанцев внимательно осмотрел присутствующих.

— А где все?

— На работе! С самого утра, ранёхонько ушли, — собеседница, опустив глаза в землю, начала теребить фартук.

— Кто в поле, кто в лесу! А кто, на мельницу или в соседнюю деревню на заработки поехал, — продолжил старик, перебивая напарницу.

— Я, не понял? А, что праздник в честь возвращения любимого барина, — всего день? — недовольно возмутился Рязанцев.

— А на, что праздновать, кормилиц? — воскликнула женщина.

— Молчи, дурилка, — перебил её сосед.

— Алексей Петрович, вчера, ты, всем сказал: «Кто хорошо будет трудиться — тому, осенью отменю оброк». Вот, все и поспешили себя проявить, — четко разъяснил седовласый.

— Да-а-а, — это я поторопился… В смысле — народ разогнать… Теперь и посидеть не с кем, — почесал затылок сельский реформатор. — Непорядок.

— Ладно, раз обещал…. - пусть трудятся!

— А Фёдор где?

— Он, вечером к Аксинье просился — по хозяйству помочь, — снова вступила в разговор женщина. — Сказал, что несчастной девахе, без мужика плохо… Вы, отпустили.

— Ясно! А, вы, кто такие? — ничего не понимая, продолжал задавать вопросы Алексей.

— Я, конюх, Потап, — важно произнес дед. — Это, Авдотья, — прислуга по дому… Подать, что… Принести… Помочь…

— Может, кормилиц, покушать хочет? Время-то к обеду? — в который раз перебила его служанка.

— Замолчи, баба, — гневно воскликнул старик. — Не видишь, барин сурьезный разговор о народе ведет. Не до еды ему сейчас.

— И, что у нас на завтрак? — сглотнув слюну, Рязанцев вспомнил про куриный суп из ненавистных петухов.

— Блинчики, благодетель. Есть оладушки. Молочко, сметанка, хлебушек…

— А мясного, ничего нет? Вроде… шашлыка, отбивных с кровью, бефстроганов?

— Без каких рогов? — не расслышав, удивленно переспросил Потап.

— Блюдо из мяса? Мясо…. приготовленное есть? — не сдавался анти-вегетарианец.

— Да, откуда, батюшка! Мы же вчера всё на пир израсходовали. Всё, что накоптили ранее, поставили на стол. Ничего не осталось. Покупать нужно, — смущенно оправдывалась Авдотья.

— Вот, сейчас, я, опять, не понял? Что значит покупать?… Лес же кругом? Или у нас охотники перевелись? А может быть, эпидемия на зверей напала?

Крестьяне непонимающе переглянулись.

— Никто не нападал. Запрещено, кормилиц, простым людям в лесу охотиться, — с горечью произнес старик.

— Сходил бы, ты, Алексей Петрович, на охоту! Свежатинки бы принес. А, я, такой бы вкуснотищи приготовила, — женщина в экстазе подняла глаза к небу.

— Заткнись, дуреха! Не видишь? Не до тебя барину… Думу он думает, — Матвей, как всегда авторитетно, перебил спутницу.

— Получается, если я, хочу мясного, то должен сам пойти и подстрелить кого-нибудь?

— Да…. - закивали головами, как китайские болванчики, слуги.

— Вчера мужики рассказывали, что ты один два десятка татей повязал… Поэтому… ужо с зайцем или лисой — справишься.

— А…. что? — Алексей посмотрел на них с хитрецой. — Ваш барин — он такой… Он, и лося завалить может! Ему, только дай волю!

— Ладно…. Потап, иди, собирай меня на охоту и не забудь про…

Конюх, не дослушав фразы до конца, метнулся куда-то из дома за вещами.

— А, ты, угощай Анику-охотника вкусными блинчиками… Примета, у нас, в Новгороде, такая, что на охоту (Чуть было не сказал на рынок) нужно ходить сытым. Тогда и дичи больше принесешь… И деньги сохраняться.

Алексей с Авдотьей прошли в столовую.

Минут через десять, туда же, зашел Потап с двумя большими дорожными сумками.

— Вот, кормилец, для добычи… Где-то еще одна была… Поискать надо, — деловито докладывал старик, показывая глубину и величину охотничьей кошёлки. — Лошадь, Алексей Петрович, я запряг. Или на телеге поедешь?

— Пешком пойду… Удобнее будет, — не ожидая, такого напора, произнес Рязанцев.

— Ясно!.. Охотиться с чем будете? — произнес дед, готовый стартовать за снаряжением.

— Э-э-э… Ну-у-у…. - протянул великий охотник. Он быстро перебирал в голове, что бы такое взять, что бы было полегче тащить, ЭТО, до леса. А, уж, там, где-нибудь, под кустом, удачно забросить подальше.

— Копье возьми, кормилиц. Или рогатину. Может быть, зверя покрупнее добудешь, — как всегда, опередив всех, подала умный совет повариха.

— Замолчи, глупая баба, — одернул ее дед. — Лук возьмите. Он легче. С ним удобнее по лесу ходить.

— Огнестрельное что-нибудь в ассортименте есть? — не подумав, про величину и вес оружия, в этом времени, ляпнул Рязанцев.

— Чего? В каком моменте? — не разобрав незнакомого слова, переспросил Потап.

— Ружьё есть? Или что-нибудь…. - доедая последние блины, начал разъяснять Алексей.

— Как не быть? Сейчас принесу, — опять не дослушав до конца, старик выбежал из комнаты.

— Ты, Алексей Петрович, только в лес помещика Киреева не ходи. Он, по соседству с нашим, за лесным озером стоит. Там, плохие места и люди там пропадают. А если встретишься с ним самим, старайся не разговаривать. Сказывают, дюже он хитрый человек и на всякие споры умелый. Оговорит он тебя. Глазам моргнуть не успеешь, что-нибудь проиграешь или проспоришь, — предупреждала Авдотья, подкладывая добавку в тарелку.

Открылась дверь, вошел Потап. Занёс большое кремневое ружьё.

— Вот, осталось от Мирона Иваныча. Он, с ним, еще на поляков ходил, — гордо выдал конюх, подавая супер оружие.

— А, что полегче и поменьше-то ничего не было? — Алексей приподнял большую крепостную аркебузу. — Она на вес… Пуда два будет — не меньше!

— Помилосердствуй, благодетель. Это всё, что имеем. Зато, с ней на медведя не страшно пойти.

— Ага, если пользоваться им как дубиной, — по-прежнему недовольно возмущался эстет.

— Заряжается — вот, так, — дед, поясняя, проделал непонятные манипуляции с шомполом, порохом и пулей. Минут через пять ему удалось зарядить ружьё.

— Ладно, давай… Разберусь как-нибудь, — Взвалив на плечи тяжеленную железяку, охотник вышел из дома. — Скоро вернусь! Ждите меня с богатой добычей!

 

Глава 14

— Лес! Мой, лес… Старый, добрый кормилец. Чаща, пуща… Благодать! — нараспев, думал новый собственник небольших и малых лесных угодий.

— Вот, эти палки и елки… — мои!

— Вон, птица пролетела… — тоже моя!

— Ой, блин! Больно-то как! — Путешественник запнулся об сучкастую корягу. Несколько раз почесал ушибленное место. — А, вот, эта, фиговина явно не из моего леса!

— Враги, наверное, по дороге, намусорили… Добрые люди или друзья до этого бы не додумались!

Рязанцев, как Морозко, из известной сказки, не спеша инспектировал свои новые владения.

Со стороны он был похож на доброго волшебника, который разговаривал с деревьями, здоровался с пенёчками и бережно, что-то бормоча, обходил муравейники.

— Так, а это, что? — остановился он на небольшой лужайке.

— Гриб…

— На дорожке лежит. Хороший, крупный… Боровик, — Алексей нагнулся и подобрал лесное творение.

— Сорвали с корнем… А почему не забрали?… Непорядок!

— Вот, еще один…

— А, здесь, — целая полянка… — Рязанцев сердечно засыпал листьями лесное богатство.

— Ветка поломана? Еще одна…

— Трава примята…

— Наверно, ветер?

— Нет, это человек. Хворост собирал.

— А это, что? — следопыт прищурился, а потом огляделся по сторонам.

— Кострище… Свежее…

— Похлебку варили.

— Долго были… Много людей…

— Следы крови на остатках верёвок… Кого-то пытали, — Добрый лесовик мгновенно превратился в злого лесничего.

Крутанул над головой огнестрельной дубиной, он, как шестом, совершил несколько показательных вращений. В конце, завершая упражнение, прижал ружьё под мышкой, готовый нанести разящий удар.

— Так! Я не понял? — резко выдохнул «лесной кунг-фуист».

— Это мой лес? Или…. чужой проходной двор?

— И, вообще, что происходит? Почему, тут, шастают, все, кому не лень?

Ощущение, что за мной наблюдают, появилось не сразу.

Оно возникло после того, как, я, громко, на всю Ивановскую, запел песню.

— Нет, сначала, я, пять или семь раз громко крикнул, а уже потом, — запел, — творчески уточнил мой внутренний летописец. — Нужно же было слушателям объявить автора и исполнителя уникального творчества, дающего сольный концерт.

Чувство опасности усилилось до трех человек, когда Алексей от эстрадной самодеятельности перешел к футбольным кричалкам и речевкам.

А потом, просто закипело, умножившись до группы, когда творческая личность подошла к озеру и начала громко комментировать блестевших в воде карасей.

— Да, рыбы в лесном озере… много! Очень… много, — громко рассуждал путешественник, сжимая и разжимая кулаки, готовясь применить их по назначению.

Здоровенное ружьё было отброшено в сторону. Наживка, в виде молодого белобрысого парня, с идиотской улыбкой, была подготовлена для поимки крупного многочисленного улова.

— Эх, на рыбалку бы сходить! — совершенно не к месту лезли в голову непонятные идеи.

— Погода-то, какая! Только с удочкой или спиннингом сидеть…

— Так, нет же! Угораздило в рыбный день — на охоту упереться!

За ним следили.

— Вон…. из тех кустов. Из-за, того, пригорка и… пожалуй, с той, березы.

Постепенно наблюдатели перестали прятаться и потихоньку начали подкрадываться к его персоне. Вот, они уже спокойно, не таясь, направляются к ничего, не подозревающему любителю дикой природы.

Вдали послышался лай собак, ржание и топот коней. Окружавшие Алексея люди остановились, прислушались, а затем испуганно скрылись в ближайших кустах.

— Задери, их, за ногу!.. Этих, дачников с их шашлыками, — Раздраженно выругался охотник и гневно сплюнул.

— Вечно шарахаются по кустам! Непонятно зачем? Драйв какой-то ищут…

— Им, что, больше мест, для пикника нету?

— Такой улов испортили! — рыболов — спортсмен с досады развел руками.

— Килограмм на восемьсот, могло потянуть…

— Не меньше! — авторитетно поддержали его в голове.

— Так, гости дорогие! Сейчас, я, вам, покажу, кузькину мать…

* * *

На дикий пляж лесного озера выехала большая группа всадников. Лошади постепенно начали заполнять пространство перед путешественником, оттесняя его к воде.

Многие из наездников были в боевых доспехах, с оружием и щитами. Следом за ними из леса на берег стали выходить крестьяне с рогатинами и палками. Люди молча, окружали Рязанцева.

Стараясь, защитится от напирающих со всех сторон незнакомцев, Алексей схватил с земли ружьё и отступил на несколько шагов в воду.

Из-за спин вооруженных людей появился высокий мужчина на крупном жеребце. Одет он был в дорогой, расшитым золотом кафтан, яркие красные сапоги, обшитую соболем шапку. Особо бросалась в глаза яркая, огненная борода.

— Ты, кто? И, что делаешь на чужой земле? — резко обратился незнакомец, внимательно осматривая странника и его большое ружье.

— Я, Воронцов, Алексей Петрович! И, это, моя земля, — возмущенно ответил новоиспеченный хозяин угодий.

— А, почему, один? — пристав на стременах, суровый гость оглянулся по сторонам. — Холопов не нажил или казна маловата?

— Охочусь я, так! По-своему! Вот, устал бегать по лесу, подошел к воде… Решил отдохнуть, — произнес охотник, тяжело опираясь на ружье.

— Людишки, мои, там, — Рязанцев показал рукой, в сторону неизвестного наблюдателя, сидевшего на высокой березе.

— Они, по всему лесу разошлись. Зверя, птицу с высоты высматривают. Сигналы тайные подают. Все при деле. Если, что, то стреляют без предупреждения.

Приезжие настороженно стали осматриваться по сторонам, выискивая спрятавшихся на деревьях наблюдателей. За спиной бородатого гостя возник недовольный ропот прислуги.

— И, вообще, тактика у меня такая, — Рязанцев крутанув ружье, деловито забросил его за спину.

— Сперва, разведка, затем долгий анализ с выбором крупной добычи и только потом охота!

— Мелочи, всякой, мне не надо! К вечеру, думаю, возов пять, зверья настреляю, — по-деловому отчитывался новатор.

— А, вот…. Вы, что делаете, на моей, земле? — строгий хозяин добавил, металла в тембр голоса.

— Когда, я, был в разрядном приказе, то, мне…. думный дьяк… ничего про…

— Так, ты, сосед наш новый…. - перебил Рязанцева незнакомец. Его глаза хитро, как у кота, прищурились, и на лице появилась доброжелательная улыбка.

— Видали, каков… сын, Петра Воронцова! — развел руки собеседник, обернувшись к своим спутникам.

— А похож-то как! Одно лицо… Вылитый отец, в молодости!

— Ну, прости, не признал сразу… Богатым будешь! — снова привстал на стременах, а потом опустился в седло неизвестный.

— Я, Киреев Григорий Иванович, — глаза человека стали добрыми, а голос мягкий и напевный.

— Что же, ты, друг ситцевый, сразу-то не сказал, про себя? Почему не известил о приезде? Не ждал я тебя, не гадал здесь встретить! — наездник подъехал к Рязанцеву почти вплотную.

— Верно, говоришь… Земля-то, — твоя! А, вот, озеро, — мое. Так, что, ты, стоишь на моей территории, — внезапно весело рассмеялся собеседник. — Без спроса залез! Без разрешения!

— Какое озеро? Без чьего разрешения? — делая вид, что ничего не понимает, растерянно стал отнекиваться Алексей.

— Слушай, сосед! А, может, помиримся? Заодно и познакомимся? — произнес новоявленный приятель, слезая с лошади.

— Ну-у-у, не знаю, — протянул Алексей. — У меня обед скоро. Тем более, режим питания, на охоте… нарушить, нельзя! У, меня, все четко, по учебникам и справочникам! Европейская система поведения. И, обед, там, строго по расписанию.

— Это хорошо…. что обед! Повезло нам! — Киреев оглядел пустую поляну и отсутствие, каких либо припасов у путника.

— Правда? А, в чем, мне повезло?… — ничего не понимая, произнес странник.

— Давай, мы, с тобой, мой новый друг, перекусим! Ты, мне, про охоту, расскажешь, — хитро начал юлить рыжий «товарищ». — Мне, твой способ, так, понравился! Особенно это… как её… Пей…скорей…ская система!

— Тогда угощай, — на лице путешественника появилась выражение самой «простоты и доверчивости». — А, за щедрым угощением, я, про, что угодно расскажу… Это, мы любим!

* * *

Спустя небольшое время, на берегу безымянного озера, сидели и душевно общались два «старых» приятеля.

Один из друзей, возможно из-за неумения пить, а может по молодости, не ведая, что творит, — был абсолютно пьян. Второй, дабы не обидеть первого, делал вид, что пьян еще больше. Дойти до такого состояния каждого из двух проходимцев заставили свои интересы.

— Так, ты, говоришь, что серьезный охотник? Да еще и с большим опытом? — бородатый, выразительно посмотрел на собеседника и снова разлил вино по сосудам.

— А, то! — молодой рассказчик, выпив спиртное, оторвал рассеянный взгляд от пустого дна кубка. — Мы, новгородцы, с детства, — все бывалые войны и знатные бойцы… У, нас, пока зверя голыми руками не завалишь — оружие носить не разрешат. Да, что, там, оружие — ножик заточить не дадут!

— Ого!.. — оторопело промолвил собеседник. — Эко же, у вас, суровые нравы! Не зря говорят, что ваших дружинников викинги бояться. Ну, а шведы или ливонцы, вообще, Новгород стороной обходят.

— Да, чего там, оружие! — закусывая хрустящей куриной ножкой, продолжал гордо хвастаться странник. — Здороваться с тобой не будут, пока первый трофей не принесешь… И по фамилии нигде не представят… А, про дворянство? Я вообще, молчу! Вот, и приходиться, с малолетства… Почти с пеленок! Ни свет, ни заря, добывать какое-нибудь чудище. Доказывать всем, что относишься к своему роду по праву. Иначе засмеют… или с безымянными отправят в песочницу играться.

— Вот, это, я понимаю, воспитание воинов! Вот, она, суровая школа жизни! Не то, что у нас! За мамками, да за няньками — недоросли растут. Коня запрячь бояться, — глубоко вздохнув, снова разлил вино рыжий друг.

— А, если, подвиг в бою совершишь — то прозвище красивое дадут! — уже не останавливаясь соловьем, пел ветеран военных действий.

Да, ты, что? — недоверчиво икнул Киреев. Вот, это, правильно!

— Да! Вот, например… Я, — «Зоркое Око», — Рязанцев прицелившись, кинул обглоданную косточку в березовый ствол вблизи стоявшего дерева.

Кость, удачно миновав березку, улетела в лес.

— Ты, что, не веришь! — приподнялся с места правдивый рассказчик.

— Верю… Тебе, верю… — рыжий товарищ попытался посадить Рязанцева на место.

— Не веришь, мне, — «Орлиному Глазу», — правдивый охотник начал водить головой в поисках чего-нибудь такого, чтобы доказать, что он лучший стрелок в далёких северных краях. В глазах, у Чингачгука, от принятого спиртного, началось двоиться, а потом и троится изображение предметов.

— Я… Сейчас, тебе, докажу… Спорим, что попаду… Вон, в ту… В тех, птиц… Из своего… оружия. Так, какое из них выбрать?

— Возьми, то, что посередине, — дал дельный совет абсолютно трезвый напарник.

— Вот, на, что спорим? — с трудом оперся на крепостную аркебузу Алексей.

— Да, ты, пьян! — помотав головой, воскликнул его бородатый оппонент.

— Ни в одном глазу! — предметы уже не множились, а медленно качались перед глазами юного задаваки. — Я, в таком состоянии, еще лучше стреляю… Один раз, вообще, с завязанными глазами, на спор, из-за спины попал.

— Хоть, я, и не люблю спорить… Но, ты, мне… Как, тебя зовут, говоришь?.. Друг! Да! Ты, мне, друг, нравишься! А, твои, правдивые рассказы, сразу вызвали к тебе доверие и уважение… Давай, на десять гривен! — хитро прищурившись, вмиг протрезвел Григорий Иванович.

— А чего на десять? Даю двадцать! Искусство, требует вознаграждения. Не буду я порох тратить попусту. И, деньги лишними не будут, — перебираясь ползком к краю поляны, принял пари «настоящий охотник».

— Хорошо, согласен, — потер руки, добившись своего «Добрый человек».

В лесу раздался выстрел, из положения, лёжа… на боку.

Ворона, от громкого звука, взлетела с ветки и улетела каркая, насмехаясь над «чудо — охотником».

— Так! Это, не считается… — донеслось откуда-то из под ружья.

— Просто, я, не с того места, стрелял.

— Не пристреляно оно!

— Да, и аура, здесь, не охотничья!

— И, пахнет чем-то… — недовольный спорщик, с трудом поднялся с земли.

— Предлагаю, другое! Кто больше, в течение часа, дичи настреляет — тот лучший охотник!

— Я всем докажу, что, я, не пустомеля!

— Уговорил! Только, помни, ты, уже двадцать гривен, должен! — потирая руки, радостно воскликнул Киреев.

— Мы! Воронцовы! От своих, слов, никогда, не отказывались! Долг, превыше всего! На, что спорим? — «точный глаз» посмотрел в большоё дуло аркебузы, пытаясь понять, не засорилось ли оно.

— Предлагаю на твое ружье и ещё… на тридцать гривен, — нехотя, с сожалением произнес «Самый рыжий и честный» из соседей.

Где-то, далеко, от ветра, зашумела листва на деревьях. Алексей прислушался. Взял паузу.

— Подожди… Мне, отыграться надо. Давай, на сорок… Нет, на пятьдесят, — парировал он, и уселся на траву.

— Эх, на, что не пойдешь, чтобы поддержать хорошую беседу. Ладно! По рукам! — неожиданно быстро согласился закадычный приятель. Улыбаясь, своим мыслям, он поднялся с земли и подошел к своей лошади. — Вечером встречаемся, здесь же. Кто больше настреляет, тот и победил, — вскочив в седло, произнес он. — До, встречи! И, пусть тебе повезет.

В отведенное для спора время охота у Рязанцева не пришла. Эта, своенравная дама просто не явилась на зов, когда он её так ждал.

Рассудив, что после доброго обеда, полагается поспать, Алексей улегся под елью и задремал. Потом просто полежал на траве. Затем искупался в теплом, лесном озере. Далее погулял по окраинам. Покидал камешки вводу. И к заходу солнца наконец-то дождался противника.

— На… Забирай…

— У, меня, дома, еще, таких, — три… или пять, есть… Я не помню, — шмыгая от обиды носом, чуть не плача, произнес Алексей, отдавая ружье.

— Просто, сегодня, не мой день!

— У всех, великих охотников, бывает такое.

— Видно, слуги, оружие не почистили. Или, не из тех ворот, в лес, пошел.

— А, может, слово заветное забыл, — раздосадовано оправдывался молодой хвастун.

— Чувствую, ты, недоволен, — снова, закинул удочку рыжий благодетель. — Вижу, не привык уступать!

— Никогда! У нашей семьи, есть секретный способ ночной охоты! А, я, лучший, среди всех! Ах, если бы я мог, отыграться?

— Хорошо! Продолжим наше пари, — бородатый шулер слез с лошади.

— На, что спорим? На пятьдесят гривен? На сто… На двести? — с горящими глазами Рязанцев пытался заинтриговать значительной суммой Киреева.

— Нет! На деньги не интересно… Давай на землю! — внезапно выпалил рыжий катала. — Я, как раз, дьяка привез. Вон, Артюшин с Самсоновым — свидетелями будут. Бумаги подпишем… А, потом, и на охоту… Докажи, что новгородцы за словом в карман не лезут…

— И докажу, — широко раскрыв глаза, Алексей с удивлением, посмотрел на собеседника. Он явно не ожидал такого поворота событий. — На, что спорим?

— Ты, на лес…. я, на ОЗЕРО, — значительно предложил рыжий плут.

— А, зачем мне озеро? В лесу хоть зверья много… Грибы, ягоды, дрова. А в этом болоте — ничего нет! Оно, мне, не надо, — решительно не соглашался молодой повеса.

— Предлагаю свой лес с этой стороны берега, на твою чащу с другой стороны. Это будет равноценно. Ну, а озеро…. раз оно никому не нужно, пусть достанется победителю! Согласен?

Хм… хм… — кусая губы, что-то долго обдумывал Киреев.

— Знаешь, что! Забирай деньги! А, я, пошел домой, — решительно поднялся с земли Рязанцев.

— Хм….. Ладно, моя вотчина, что хочу — то и делаю… Давай! Подписываем бумаги, и пошли на охоту… Побеждает, тот, кто к утру принесет больше дичи!

Уладив все спорные моменты, соседи разошлись в разные стороны. И, каждый, довольный тем, что обманул другого, пошел своей дорогой. Один со свитой напролом в темный лес… А, второй, к себе домой, в свое время, за всякими приспособлениями для ночного промысла.

— Ну, что? — Рязанцев открыл несгораемый шкаф и молча водил взглядом по большому количеству оружия.

— Думаю, для победы, будет достаточно карабина «Вепрь» с хорошей оптикой, коллиматором и лазерным целеуказателем и еще…. пожалуй, возьму очки ночного видения, — в голове путешественника уже шёл подбор специальных средств для удачной охоты.

— А может быть, что-нибудь из импортного подберем… — предложил внутренний голос.

— Даже не знаю? Чтобы, этакое, взять?

Странник совершил круг по комнате. Задумался.

— А вдруг, такое преимущество, не справедливо, по отношению к противнику? — внезапно, спросил он у самого себя.

— … Сам виноват! Нечего спорить на чужие земли… Да, и озеро, мне, пригодиться.

Ночь для путешественника во времени предстояла веселая. Что-что, а опыта ночных походов, у него было предостаточно. Открыв портал, Рязанцев вышел в лес. И, мадам удача, скромно опустив глаза, пошла за ним следом, исполняя все его желания.

 

Глава 15

Залитая ярким солнцем столовая. Большой обеденный стол буквально ломится от свежеприготовленных блюд. За ним сидит единственный человек, пытающийся попробовать все поданные кушанья.

— Очень вкусно, — новоявленный помещик сытно икнул и с удовольствием посмотрел на стоявшую рядом повариху, меняющую блюда на столе.

— Старалась кормилиц! Всё, для тебя! — женщина ловко положила в тарелку добавку. — Зайчатина с солеными грибочками. Отведай благодетель.

— У-у-м, а пахнет-то как! Волшебница, — искренне хвалил работницу Рязанцев.

— Горяченькое… Только, что из печи, — продолжала суетиться повариха. — Поди, со вчерашнего утра, во рту маковой росинки не было. Цельный день, да всю ночь по лесу… В сухомятку, на голодный желудок — как дикий зверь…

— Да, уж, пришлось мне ноженьки побить, — с трудом, сквозь набитый род отвечал охотник.

— Давай, я, тебе, еще крылышко зажаристое положу, — настойчиво уговаривала служанка.

— Авдотья, твои угощения, просто чудо! Давно я так вкусно не ел. Спасибо! Но, прости, я уже больше не могу, — юный обжора тяжело встал из-за стола и пошел к выходу.

— Когда есть из чего готовить, всегда получается хорошо, а когда ничего нет, кроме крапивы, да лебеды… — то и похвастаться нечем. — Рукодельница вытерла руки об фартук, поправила на голове платок. — А с добычей-то, что прикажете делать. Вон сколько добра с охоты привезли. Гора целая. Лето на дворе — испортится всё.

— Чего тут думать? — охотник на миг остановился, повел плечами. — Разделать его. Засолить, и в холодный погреб.

— В холодную столько мяса не влезет. Рассолов с солениями там много. Разреши, батюшка, замариновать, а потом закоптить. Глядишь, до весны, сохраниться. И на зиму будет, что поесть и гостям на праздничный стол поставить. Поверь, мне, такую вкуснотищу изготовлю, что пальчики оближись. Соли, думаю, хватит, а за травками, для вкуса, в лес, с утра схожу. Знаю одну полянку, где нужные растения для засола растут.

— Подожди…. А у нас, что коптильня есть? — уже возле двери обернулся Рязанцев.

— Как не быть… Вон, на придворье, за баней, — показала рукой, в нужную сторону, сквозь стену, кухарка.

— Х-хэх, — от неожиданности закашлял Алексей.

— … Ого, вы, что…. тут, (Имелось в виду, в этом времени и в этом глухом, забытом богом, месте) уже мясо коптите и рыбу? А может быть и колбасы начали производить… Или сыры копченые в косу плетете? — молодой барин недоверчиво посмотрел на повариху.

— Не знаю, про, что, ты, кормилец сказываешь, — Авдотья, по-деловому подперла бока руками. — Но, коптильня, у нас, есть. Да, такая, что вся твоя добыча поместиться. Старый барин, любил вкусно покушать. Рецептов насобирал, да и я не мало хитростей знаю. Мне еще бабка рассказывала, как с разными травами вкуснее мясо готовить.

— Так, все интереснее и интереснее… Коптильня, это хорошо! А умелица, в придачу к коптильне! Это, просто замечательно.

Рязанцев задумавшись, совершил круг по кухне. Остановился и нервно закусил губу. Прищурился, а потом хитро посмотрел на собеседницу. Снова сел за массивный, дубовый стол.

— Послушай, меня! С сегодняшнего дня, подбери двух умелых помощниц, и начинаете коптить мясо, рыбу… Ну…. и всё остальное, чего вы там еще умеете.

— Да, где же мы рыбу возьмем, Алексей Петрович… Реки-то у нас нет. Рыбку если хочешь, у соседей придется покупать. Или с ярмарки привозить, — от внезапного предложения хозяина искусница присела на краешек стула, стоявшего рядом с печью.

— Озеро, вон, за деревней. Вчера я, там, рыбы не меряно видел, — в экстазе Рязанцев приподнялся. Глаза его заблестели.

— То, владения Киреева. А он, к водоему, никого не пускает, — попыталась образумить барина собеседница.

— Ничего… Разжигай коптильню… Будет скоро рыба и много. Может быть, даже еще две или три рядом построить придется… Расширяться пора! А, там, глядишь и конвейер запустим.

— Эх… Тут, главное не скромничать. А то быстро опередят, — Алексей встал со своего места и воодушевленно начал ходить по комнате.

— У нас соли и специй не хватит…. - совершила последнюю попытку образумить начинающего предпринимателя Авдотья.

— Ничего… Соли и специй, тоже скоро будет много… Есть, одно место на свете, где они под ногами, за так, валяются… Бери — не хочу!

— Господи! И куда мы столько копченостей девать будем? — широко открыв глаза, недоумевала повариха.

— Хороший вопрос… И главное своевременный, — идейно помешанный выдержал концертную паузу, пристально глядя в глаза женщины.

— В деревне, голод от засухи, вот — вот, начнется… Плюс у родного и обожаемого помещика денег, как всегда, не хватает на любимую ляльку, а она задает вопрос…. «И куда мы вкусное мясо и рыбу девать будем?».

— Думай женщина! Ду-май… — снова сытно икнул землевладелец. — А я пошел производство организовывать! Это же какое дело, поднять надо! Ой, боюсь, до ужина не управлюсь…

* * *

У Настестьки Матвеевой сильно болело горло. Выпитая три дня назад кружка холодного молока, привела к тому, что девушка захворала, и её уложили в постель.

Cо вчерашнего дня, в горле начало сильно першить, потом стало больно глотать. А с вечера пропал голос. Потому, кроме сопения и шипения она ничего не могла произнести. Общаться с родными приходилось жестами и еле слышным шевелением губ.

Беспокоясь о здоровье воспитанницы, Матрена с утра пошла в Немецкую слободу, звать иноземного лекаря. И, уже скоро, должна была вернуться, и привести домой, этого, противного, немчуру Пффафера, со своими склянками.

В узком кругу больных лекарь Олбрект Пффафер был известен как безжалостный борец с недугами. Он славился обязательным назначением горемычным страдальцам по поводу и без больнючих клизм. А также был любителем проведения слабительного кровопускания.

От ожидания предстоящих процедур девушке становилась еще хуже и невыносимо тоскливо.

— Господи, ну почему мне так плохо и одиноко. Почему я такая несчастная, — наговорив о себе много разных глупостей, красавица расплакалась.

Наконец-то вернулась Матрена, которая с разрешения отца, привела двух человек.

Настя, не желая их видеть, спрятала голову под подушку. Приход медика обозначал неприятное время лечения.

— А, тут, этот, изверг, пришел не один, а с подмогой. Как будто один не справиться, — возмутилась мученица и еще глубже зарылась в одеяло.

— Вот, уважаемый доктор, наша больная козочка, — жалобно на распев произнесла воспитательница. — Плохо, ей, касатушке, — измучилась вся.

Гости подошли и остановились возле её кровати.

— Данке… Как самочувствие наш больной? — с иноземным акцентом прозвучал скрипучий голос противного эскулапа — старикашки.

— Плохо ей доктор! У нашей звездочки горло болит. Говорить не может, голос пропал. Плачет. Молочка холодного, на днях испила, вот, и болеет. Отварами разными попоили — пока без результата, — ответила за больную наставница.

О-о-у, майн год! Самолечение, есть, очень плёхо, — произнес служитель панацеи свою любимую фразу. — Ни в коем случай! Ахтунг… Опасно. Только, лечение, настоящий специалист, имеющий опыт и разрешение… бумаги!

— Как, Ви, будете смотреть спрятавшейся больной? А…. мой друг? — обратился Пфаффер к своему оппоненту. — Покажите, за что Вас хвалить Мэд Добертон.

После этой, как ему показалось, остроумной фразы, лекарь рассмеялся и, что-то ехидно произнес по-немецки.

Ответ лекарю прозвучал на том же языке. Но был произнесен, таким, ЗНАКОМЫМ, для несчастной затворницы голосом…

От удивления Настя сперва задержала дыхание, а потом сдернула одеяло с головы, что бы посмотреть на того, кто говорил.

— Это был… Это был… — калейдоскоп чувств закружился в голове юной особы.

Перед ней находился, щегольски одетый иностранец. В длинном, по последней моде, принятом среди иноземцев, рыжем парике. В коротком, темно бордового цвета кафтане, в укороченных мужских штанах — кюлотах. На ногах у него были длинные чулки белого цвета и башмаки с блестящими пряжками. В руках напыщенный франт держал трость с богато украшенным набалдашником. От мужчины приятно пахло неизвестным ароматом.

…. Это не мог быть, тот, о ком она тайно мечтала. И, тем не менее, это, был ОН.

Незнакомец занимался любимым делом. Он опять играл чужую роль, облачившись в иноземную одежду и приняв образ доктора. Но, всё равно, это, — был он. Красавица, не могла забыть его синие глаза, ямочки на щеках, эту добрую, располагающую к себе людей, улыбку. И, конечно, такой родной, такой долгожданный, завораживающий голос…

— Мой коллега, молодой, но уже уважаемый лекарь. Его зовут герр Димедрофф. Он прибыть из самого Лейдена. Мой, друг Мэд Добертон уверил меня, что, он, любимый ученик Франциска Сильвия, — наконец-то представил своего спутника Олбрект. — Сегодня, он, осмотрит больной пациент. И назначит лечение.

— Я…я, — почтительно закивал головой молодой светила. И опять что-то быстро залепетал по-немецки, важно облокотившись на трость.

— Он такой красивый, хороший, добрый. А я больная, непричесанная, зареванная и беспомощная дурра… Лежу, тут, в постели, а еще горло болит, — пронеслось в кудрявой голове юной особы.

— И, наверно, сейчас, такая, некрасивая? А, он, на меня, смотрит? — Настя накрыла лицо одеялом. Оставив наружи одни глаза.

— Герр Димедрофф просит Вас сунуть под мышку, этот, предмет и немношько его поддержать, — перевел просьбу незнакомца Пффафер.

Через короткое время больная отдала непонятный прибор молодому таланту.

Напыщенный франт посмотрел на него, после чего довольно, как сытый кот, улыбнулся.

— Гуд. Температурн найн, — радостно произнес синеглазый. И опять что-то затарахтел по иноземному.

— Доктор просит широко открыть рот, сказать а-а-а, — вновь вступил в разговор старый лекарь.

— Яволь, — после осмотра произнес молодой консультант. — Колосаль. Транситус спиритус… Перфриктио.

— О-о-у, я так и зналь, — Пффафер обратился к Матрене. — Ничего страшного, голубушька. Простуда, у наш, больной. Это-о легко лечится.

Истязатель повернулся к своей сумке и начал вытаскивать из нее медицинское блюдо.

— Необходимо айн кровопускание. Оно улучшит состояние больной, — лекарь хотел объяснить Матрене, что нужно делать.

— Найн… Найн… Нет, кровопускание. — Внезапно затараторил молодой врач по-русски с немецким акцентом. — Пемен айне микстурен!

— Ну, вот, он, уже и родную речь вспомнил, — надув щеки, мстительно посмотрела на хлыща «умирающая лебедь». — Да еще с похожим, на противного докторишку, акцентом.

— Микстурен? — удивленно обернувшись, посмотрел на коллегу старый «кровопивец».

— Вас ист дас? Герр Алекс? — его удивлению не было предела.

— Зи хабе найн. Айне медикамент, — важно произнес синеглазый. Он с достоинством встряхнул головой, после чего убрал рукой волосы парика со лба.

И лекари снова увлеченно заспорили.

— Не подрались бы, — подумала девушка, оторопело наблюдая за жаркими препирательствами ученых мужей.

— Я…я, микстурен, — утвердительно резюмировал молодой врач результаты ученого диспута. Он решительно подошел к столу, насыпал в кружку какой-то порошок, после чего налил туда воды из своей фляжки.

— Битте… Пемен айне медикамент, — подошел к девушке и подал ей кружку.

— Даст ист лекке… Совсем не больно, — мягко и даже как-то ласково продолжал уговаривать он.

Настя выпила лекарство.

Улыбнувшись девушке, талантливый знахарь повернулся к Пффаферу и начал ему что-то говорить на родном, тарабарском наречие.

Старик выслушал, после чего недовольно сморщился и перевел…

— Для лечения пить, этот, порошок. Драйн… Три раза в день. Полоскать, той, микстурен горло.

Выслушав перевод, молодой медик покивал головой, а потом достал из-за пазухи небольшую упаковку. Аккуратно развернул её.

— Бите… Ибирашен призент, — улыбаясь, произнес молодой человек, подовая красавице небольшого плюшевого медвежонка и оберег. — На память!

— Ау федерзейн фрау. Виздоравливайте. И беречь себя. По-жа-луйста, — опять на ломанном русском, на прощание произнес влюбленный лекарь.

Закончив осмотр больной, гости вышли из комнаты.

Когда Матрена проводила гостей и вернулась в комнату, она застала Настю, заснувшую после приема лекарств. Девушка крепко обнимала плюшевого мишку, улыбаясь во сне.

Двадцать минут спустя. Где-то, в одном из неприметных переулков старой Москвы.

— Ну, вот, и передал я ей свой подарок, — тяжелый вздох и печальные глаза, наполненные романтическими мечтами.

— Вроде взяла? Не отказалась, — снова томительная пауза в размышлениях.

— Нашел время ухаживать! Человек болеет, а ты со своими подарками пристаешь, — проснулся внутренний оппонент.

— И все-таки интересно… Понравился я, ей, или нет?

* * *

В сумраке и тишине, дремавшего уже более трех лет от людской суеты, амбара внезапно появилась яркая точка. Через мгновение она начала увеличиваться и превратилась в большое пятно межвременного портала.

Проникшие из другой эпохи яркие лучи света, осветили пустые, давно заброшенные внутренности склада.

Спустя минуту, в открывшейся проем, стали влетать небольшие, разноцветные коробки с каким-то товаром. Они падали на пол, перекатывались, стукались друг об друга. Иногда из них высыпались непонятные предметы.

Потом, в переходе, появился неизвестный с массивным ящиком в руках. Тяжело надсаживаясь, он донес его до места падения коробок. Собрал, в него, разбросанные вещи и поставил возле стены.

В течение последующего времени человек, совершил несколько ходок туда — обратно. Волоком притащил ещё пять ящиков. Расположил их недалеко от первого.

— Да-а-а… — облегченно выдохнул он и посмотрел на своё небольшое состояние. Затем окинул взглядом гигантские пустоты складского помещения.

— Мне, тут, до третьего пришествия, носить — не переносить! А если, что потяжелее будет? — раздосадовано развел руками.

— Я, такой груз, даже сдвинуть не смогу, уже не говоря о том, чтобы переместить, — пришелец начал ходить вдоль стены, обдумывая своё тяжелое положение.

Со стороны, казалось, что путешественник рассуждает и спорит сам с собой, предлагая и отклоняя различные варианты выхода из возникшей ситуации.

— Да, ну, его! Ни в коем случае! — вслух начал оправдываться он.

— Куда же я, такую толпу народа, прятать буду? А ведь, их, поить, кормить нужно. Опять же — проживание? А если, они, прописку у какой-нибудь бабушки попросят? Или, не дай бог, местная служба регистрации иностранных граждан с обыском нагрянет? А, у меня, документов, на них нету!

— Не-е, только не это. Плохой вариант!

Внезапно мужчина остановился и задумался. Потом, опять начал разубеждать себя, продолжив движение.

— Да, нет! Не буду я к ним обращаться!

— Во-первых, они, мне, не поверят. Во-вторых, если, даже, поверят, то, скорее всего, меня, сразу пристрелят. И, если, даже на миг, допустить, что не пристрелят… То, лучшее, что, мне, светит — посадят в клетку, возле портала и заставят всю жизнь открывать — закрывать вход. Нашли швейцара — самоубийцу…

— Так, что… Нет! Никогда!

Сделав несколько шагов, он ударился ногой об угол ящика.

— Ой! Больно-то как!

— А чего, я, тут, ящики поставил? Вон, туда, их… К той стене, надо было! А, тут, как раз, удобное место, для прохода или проезда.

— Проезда… — задумчиво повторил он.

— … А-а-й! Я знаю, что делать! — внезапно воскликнул неизвестный гость, растирая ушибленное место. Он, опять, стукнулся ногой.

— Так! Всем, оставаться на своих местах, — он строго посмотрел, на расставленные, не в том месте, ящики.

— Никому, ни чего, не трогать и не менять, — это, уже, было сказано «многочисленным присутствующим» в амбаре. — Я, скоро буду!

Пришелец решительно пошел к открытому входу в свое время.

Буквально, через несколько минут, в портале стал виден большой баул, застрявший на противоположной стороне другого времени. Его, с какой-то, гигантской силой и упорством, пытались втолкнуть через проем. Не получалось. Тюк сжимался о невидимую стену, сдвигался в разные стороны, но, в это время, никак не хотел перемещаться.

Окно, для транспортировки груза, закрылось и вновь открылось у противоположной стены амбара. Опять показался баул. Теперь, груз висел над землей. Раскачивался, поднимался и опускался, заваливался на разные углы. Но, его, вновь не удалось переместить через временной переход.

В третий раз проём открылся на месте главных ворот амбара. По размерам он значительно превосходил первые два. Оттуда медленно стала въезжать подвода невиданной конструкции, без лошадей, на широких колесах. Спереди к ней был прикреплен большой ларь. Протиснувшись полностью через границу соединяющую два времени, повозка застыла на месте.

Из нее выскочил незнакомец и начал прыгать от радости.

— Да! Я, сделал, ЭТО! Я, смог! — первопроходец бегал вокруг самодвижущего средства передвижения и барабанил по нему ладошками.

— Ё-хо-о! — он, с разбегу, запрыгнул на подножку и спрыгнул с неё.

— Леха, ты монстр! Да, чего, там… Берем выше.. — Ты, мега бизон! — громко нахваливал он себя.

— Всего-то, надо было, открыть портал для проезда автопогрузчика, а не для прохода человека. Представить, себе, сразу картинку для перемещения вместе с большой машиной… И, всё! Просто, как, дважды — два!

Переполненный эмоциями он залез внутрь погрузчика и начал кружить на нём по складу. Ездить вперед — назад. Резко разворачиваться и тормозить. Поднимать и опускать подъемный механизм.

Накатавшись вволю, он остановился.

Из кабины вылез пришелец. Радостные чувства по-прежнему не оставляли его.

— Теперь, с такими возможностями, я могу…. - он окинул взглядом, ставший для него небольшим по размерам, уютный, почти домашний амбарчик.

— Я, могу… — пританцовывая, он прикусил губу и задумался.

— Груженую газель… могу, сюда, перетащить!

— Да, чего, там, газель… Я, сюда, многотонную фуру с прицепом загоню!

 

Глава 16

— Бар-хм-ха…харэ… не-ват… — пытается что-то связанно произнести щуплый человек, поднятый над землей. Он тщетно хватается руками за одежду мучителя, дергает ногами, старается найти опору.

— Федор! Тряхни его хорошенько и подыми повыше, а то, мне, отсюда, ничего не ясно, — прищурив один глаз, Алексей внимательно смотрит на подвешенного страдальца.

— Ам-рх… всем… нет, — снова неразборчиво доносится со стороны мученика.

— Куда, ты, его, так, задрал, медведь сиволапый? Я же сказал, аккуратненько, невысоко, приподнять за шиворот и слегка качнуть. А у тебя, как так, получилось? Ты, его, удавить собрался? Не видишь, мучается несчастный? Страдает! Дар речи потерял! Важное, желает сказать и не может, — шутливо отчитал слугу пришелец.

— Это-о, командир, я, и так, осторожно, невысоко и чуть-чуть, — смущаясь, не понимая шутки начал оправдываться подчиненный.

— Ладно, верни старосту на землю и пусть говорит по-человечески. Но, если, что будь готов, продолжить воспитательную работу. И… Давай, далеко не отходи.

Освобожденный от экзекуции Карачун, первым делом, схватился за горло и стал хватать воздух большими глотками. Потом, покачиваясь, сделал несколько неуверенных шагов в сторону путешественника.

— Кх… кх… Кормилец, не губи. Кх… Я, сделал всё как, ты, просил, — кашляя, жалобно заныл Кирьян.

— Хорошо! Начни, еще раз, не спеша, на понятном, русском языке, отвечать на мои вопросы, — Рязанцев нахмурился и строго посмотрел на провинившегося.

— Это, кто? — он резко, ткнул пальцем в неизвестных людей, расположившихся чуть в стороне.

Там, переминаясь с ноги на ногу, стояли трое бородатых крестьян в рубище, изношенных, старых лаптях, с жалкими, драными котомками за плечами. Один из них был однорукий, второй кривой, а третьего уже давно, на том свете, искали черти с фонарями.

— Я, просил, найти, молодых, здоровых ребят. Кровь с молоком чтобы кипела! Широкоплечих, грудь колесом, взгляд как у орлов, — заказчик надул щеки, поднял сжатые кулаки, показывая, каких чудо — богатырей ожидал увидеть.

— А, ты, кого привел?

— Доходяги какие-то! — Рязанцев недовольно махнул рукой.

— И убеждаешь, меня, что они смогут стать войнами? Хорошими бойцами? Будущими — защитниками земли русской? — глаза молодого барина гневно сверкнули. Лицо от напряжения покраснело.

— Ты, издеваешься, надо мной, что ли? Федор! Давай! Зановы…

— Не губи, барин! Остались, либо отроки малолетние, либо единственные кормильцы в семье! А, ты, их, на службу хочешь забрать! От земли — матушки, оторвать? Кто же нас кормить будет? — Карачун упал на колени, запричитал и пополз в сторону Рязанцева.

— Благодетель! Опомнись! У каждого, детушки голодные! Ведь, сиротами останутся! И, жёнки, — вдовушками будут. Нынче, и так засуха, — голодаем. Мужиков, — не хватает. А после твоей забавы, вообще, мор, начнется! Деревня, погибнет!

— Да, с чего, ты, взял, что, это, забава? И, почему семьи служивых ребят, — ждет голод? — удивленно переспросил Алексей, отодвигаясь от ползущего по земле Кирьяна.

— Всегда так было! Как помещики, что задумают! Так, одно разорение и надолго! Носятся, скачут по полям и лесам, как бешенные… А мужикам работать надо! Тем более — сейчас, время жнивня. Сбор урожая, уборка хлеба! Самая страда!

— А, этих, тебе, не жалко? У них — семей нет? Или, для них, вдовы в деревне закончились? — пришелец снова обратил внимание на бородатых добровольцев. — Или, они, самые достойные, чтобы погибнуть смертью храбрых?

— Ох, чувствую, разозлить, ты, меня, хочешь? — строгий землевладелец, в очередной раз, отодвинулся от Карачуна подальше.

— Сдаётся, мне, что сегодня, на одного старосту, станет меньше!

— Я, итак, — один? — удивленно посмотрев по сторонам, воскликнул Кирьян.

— Тогда, твоё место, станет вакантным… Посмертно! А, за усердие…

— Я, тебя… — пришелец резко схватил Кирьяна за воротник.

— Я, тебе, — памятник поставлю! — добродетель милостиво отпустил страдальца и стряхнул руки.

— Кормилиц, одумайся! Не разоряй вотчину! — уже взаправду зарыдал староста.

— Ох, и навоюю я, с такими новобранцами! Надо мною все смеяться будут! — задумчиво произнес путешественник, еще раз осматривая прибывших призывников.

— И, что, мне, теперь, с ними, делать?

— Ну-у-у…. допустим, этот кривой, будет посыльным, — начал размышлять Алекскй. — Читать не умеет. Зато, услышит наверное всё. Стало быть, сообщение передать сможет. Опять же, если память хорошая.

— Старик… Пускай в дневальные идет. Будет тумбочку с телефоном охранять! Рота подъем — отбой кричать и честь входящим в помещение отдавать.

— А, вот, как с одноруким поступить? Ума не приложу? Идей пока нет, — Рязанцев задумался и посмотрел на помещичий дом.

— Может быть… в штаб — вахтёром? Или… на склад — кладовщиком?

— А давай сразу в адмиралы произведем? И реклама будет, и враги испугаются, — как всегда, не вовремя, со своими советами, влез в размышления внутренний консультант. — Леха! Какие вахтёры? Какие кладовщики? Ты, еще воспитателей в детский сад набери! Бойцы, нам, нужны! А, не эти, пугала огородные.

— Да-а-а… Не знаю? — мысли военного начальника, по распределению обязанностей боевого состава, зашли в тупик. — Задал, ты, мне, Кирьян, задачку.

— Не виноват, я, отец родной! Хотел, как лучше! — сразу начал оправдываться бородатый пройдоха.

— Ладно. Начнем всё заново. Слушай боевое задание…

— Оповести всех, что завтра барин объявляет праздничный день. В программе праздника:

Первое — народные забавы. Все гуляют по деревне, веселятся. Девкам, можно петь песни.

Второе — испытания добровольцев — призывников в дворянскую рать. Смелые, сильные, умелые… — просим, пройдите к нашему шалашу.

Третье — торжественное награждение победителей, с посвящением в витязи — чудо богатыри. Вот, здесь, наконец-то, мужикам, можно, немного, выпить — за победу или проигрыш любимого бойца.

— Кстати, — подготовь зажигательную, патриотическую речь. Всё таки, ты, представитель общественности!

— Так, она, у меня, уже готова, — Кирьян мгновенная согласился с барином.

— По итогам народных забав — гуляний, будут отобраны десять человек. Они станут деревенскими дружинниками. Основой моего будущего отряда.

— Победителей поставлю на довольствие, выдам амуницию, — командир — затейник на миг задумался, что-то подсчитывая в уме.

— … Установлю жалование, в размере двух… Даже, нет! Трех, гривен в месяц!

— Алексей Петрович! — от неожиданной информации мученик вскочил на ноги. — Да, за такие призывы, завтра, вся деревня соберется! Все, захотят, в твоей дружине, служить. Сладко есть — пить. Да, ещё, за это, деньги получать!

— Захотят-то все… Да, не все, смогут!

— Запоминай список испытаний:

Подтягивание верхней части тела на ветке — раз.

Поднятия коромысла, с ведрами наполненными песком — два.

Бег наперегонки вокруг деревни. Думаю, там, как раз, километров пять будет — три.

Ну, и напоследок, кулачный бой каждого добровольца с двумя или тремя противниками. Так, сказать… изюминка торжества, для развлечения публики. А-то, какой же праздник, без драки!

Прослушав список состязаний староста, от удивления открыл рот и полностью оправдал свою фамилию — Карачун.

— Да-а-а… Пожалуй, я не смогу победить… И, стать Вашим дружинником, мне не удастся — расстроился Кирьян.

— А, тебе, и не надо. У, тебя, других поручений будет навалом, — парировал молодой военачальник.

— Вот, скажи, почему мужики в соседнюю деревню на заработки ходят? У нас, что дома работы нет?

— Дык?… Как не быть? Есть. Только платить нечем. Улицу, вон, подмести надо. Беседку, возле Вашего дома, поставить. Сарай от грязи вычистить. А, в поле, там, вообще…

— Значит так! На следующий день, после праздника, начни набирать работников. Стройка у нас начинается. Много народа потребуется.

— А, чего, строить-то будем, кормилиц? У, нас, вроде всё есть?

— Учебный полигон с полосой препятствий, для отряда необходим. Казарма нужна. Дорога хорошая от села до тракта потребуется… Да, много всего! — молодой помещик, вскинув голову и задумчиво уставился вдаль.

— Пристань, вот, например, нужна на озере…

Алексей Петрович, а пристань-то, зачем? — откуда-то, со стороны, разбивая розовые мечты влюбленного романтика, непонимающе переспросил Карачун.

— Зачем… Зачем? — улыбнулся своим мыслям сельский реформатор.

— Военная тайна! — он с загадочным видом посмотрел по сторонам.

— И, вообще, много будешь знать — шпионы украдут! Так, что, давай, поменьше говори! И, побольше делай и внимательно смотри по сторонам! Мало ли, что…

* * *

Бастер Хелли угрюмо сидел в большой каюте своего корабля «Квиин». Уже полчаса, как морской разбойник, безмолвно катал пустую бутылку по столу, размышляя о бытии насущном.

В последнее время задиристого ирландца преследовали сплошные неудачи. Сперва, его сильно потрепали пушки испанского галеона. Потом, он еле выбрался из бури и с трудом добрался до Порт-Ройала. И, вот, сейчас, ему никак не удавалось найти денег на ремонт своего старого шлюпа. Большая часть матросов покинула неудачливого капитана, перебравшись, на другие корабли.

Остатки денежного запаса быстро таили. И не за горами был тот период, когда судно за долги придется выставить на продажу. Нужно срочно было что-то делать. Только, вот, что? Взаймы денег никто не давал, а заработать на берегу пирату не удавалось.

В дверь его каюты тихо постучали.

— Какого Дьявола, вам, неймется?

— Сказано было… Не отрывать меня от размышлений! Я, уже, почти придумал, где достать деньги! А теперь! Сожги меня молния! Всё, придется начинать заново!

— Капитан, там, Вас, какой-то, странствующий монах спрашивает, — приоткрыв дверь, обратился к Бастеру часовой.

— Скажи, ему, чтобы убирался ко всем чертям, в преисподнюю. Ад и пепел! Мне не нужна исповедь. И, денег, у меня, на пожертвование, нет! А, в церковь я недавно ходил — в позапрошлом году.

— Он, говорит, что Ваш друг и у него к Вам предложение.

— У меня? Монах? Друг?…

— Отродье Сатаны! Это, сколько же я вчера выпил? Что, таких друзей, стал заводить?

— Ладно, пусть, подымается. Самому, любопытно!

Через пять минут в каюту степенно вошел мужчина среднего роста. На нем была черная ряса, подпоясанная узким кожаный поясом. Лицо послушника полностью скрывал опущенный капюшон. Как и положено представителю церкви, поверх одежды, на нём висел большой католический крест. В руке скитник держал молитвенник.

— Мир, тебе, сын мой… — нараспев начал беседу вошедший гость.

— Что привело, Вас, ко мне, святой отец? Вы, знаете, что, у меня, куча не решённых дел? Поэтому, моё время, очень дорого! — корсар оторвался от развлечения с бутылкой и поднял свои серые глаза на представителя церкви.

— Хотел узнать, не хочешь ли, ты, заработать немного денег, — священник достал из-за пазухи кожаный мешочек. Тряхнул его. В нем, что-то знакомо звякнуло.

— Чтоб, меня, черти сожрали! Чтобы я нанимался к священнослужителям на заработки! — недовольно воскликнул флибустьер.

— А, насколько немного?

— Ну, скажем, сумма соизмерима с ремонтом твоего корабля! — скитник прижал мешочек к молитвеннику.

— А если, хорошо будешь работать, во славу нашей Матери Церкви, то немного и на хлеб насущный останется, и на подати. Амен, — убежденно начал проповедовать монах, перекрестив Хэлли.

— Не… Чтоб, меня, под килем протащили! Скажу больше, чтоб, меня, выгнали из берегового братства! За такую малость, что Вы предлагаете… Я, работать не буду!

— Более того, я, даже, из-за стола не встану. Я, Отче, деловой человек. Меня, все знают! Даже, жена губернатора, со мной, один раз поздоровалась! Мой день, расписан, по минутам.

— У меня очередь, на заказы, — хитрец посмотрел по сторонам. — Минут пять, назад, как, закончилась!

— Вот, если бы! Сожри, меня, акулы!.. Пять таких мешочков! Тогда, может быть, я выслушал бы Ваше предложение. А, за восемь… Нет, за десять! Продолжил бы с Вами разговаривать, — Хэлли демонстративно показал гостю, что беседа завершена. Он снова взял бутылку, и начал катать, её по столу, что-то насвистывая.

— Ладно! Сын, мой! Тогда, я пошел. Мне, ребята с «Фортуны» дешевле обещали… И капитан судна, там, не такой, нечестивец, как ты! И, пушек, у него, на целых две, больше, — священник расстроено вздохнул. Развернулся и направился к выходу из каюты.

Видя, что торг не получается и от него уходит последняя надежда, что-то заработать, флибустьер вскочил из-за стола.

— Договорились! Дьявольская отрыжка осьминога! Я согласен! Что надо делать?

Монах развернулся и откинул капюшон. И, Хэлли узнал недавнего приятеля, по безобразию, учиненному ими в сгоревшей таверне.

— А, незнакомец! Сто угрей, на сковородке! Привет! — флибустьер улыбнулся. — А, ты, чего так вырядился?

— Опять, таверну палить будем?

— А, что! Мне, понравилось! Было весело. А, ребята, как радовались! Когда ещё выпадет случай начистить морды матросам Оверлстоуна.

— Нет, сейчас, другое предложение, — произнес обычным голосом странник.

— Подожди! Дай, угадаю… — перебил рассказчика корсар. Он ещё раз, внимательно осмотрел недавнего кутилу: Ряса странствующего монаха, крест на груди, молитвенник. Задиристый, решительный взгляд.

— Будем жечь часовню?… Нет!.. Церковь?… Опять, нет! Неужто, собор?

Флибустьер, охваченный возбуждением, начал метаться по каюте.

— Всё! Чтоб, меня, змей морской утопил! Сдаюсь… Нет, больше вариантов!

— У меня, есть несколько предложений, — произнес гость, усаживаясь на табурет рядом с капитаном шлюпа.

— Начнем, с самого простого… Ты, когда-нибудь слышал про пропавшие испанские галеоны с золотом.

— Конечно, слышал. Разрази, мою печень, каракатица! Кто же про них не слышал! Все знают, что на затонувших кораблях было намеренно сокровищ. Только… Сто чертей и якорь в глотку! Никто не ведает, где они затонули. А искать, их, — безнадежное дело!..

— Представляешь, а, я, знаю человека, который может показать остров, где разбился о скалы один из них…

— Более того! У него, есть подробная карта, указывающая место, где находятся остатки этого корабля…

* * *

Этим утром, на Ивановской площади Москвы, многолюдно. Со всех сторон доносятся людские крики, шум, гам. В стороне, у Кремлёвской стены, стрельцы, приводят в исполнение решение судебных приговоров. Осужденные, получив по заслугам, недовольно кричат и требуют справедливости. Рядом зеваки, с удовольствием, наблюдают за поркой, несчастных людей. Недалеко, от расписных арок учреждений власти, бирючи надрываясь выкрикивают новые указы. С другой стороны площадки живой ручеёк паломников, тянется в сторону кремлёвских соборов. Большое количество горожан и приезжих просто слоняется по округе. Кремль живет обычной городской жизнью.

Поклонившись Архангельскому Собору, Прохор Коробейников перекрестился и пошёл сквозь толпу, к украшенным фасадам здания приказов. Туда, где стояли челобитчики, ожидавшие своей очереди на прием к судье. Ходатые негромко переговаривались друг с другом, обсуждали последние события, новости и слухи гуляющие по столице.

К купцу подскочил подьячий и, не стесняясь, протянул руку для подношения. Прохор вытащил из-за пояса мелкую монету и отдал её представителю власти.

— Иди, за мной. Тебя, ждут, — произнесла довольная, «серая личность» и двинулась внутрь помещения.

Расстроено вздохнув, и обругав, про себя, служителя закона за взятку, проситель молча пошел за чиновником.

В здании приказа, они с трудом протиснулись через большую комнату, наполненную сидящими за длинным столом служащими и их посетителями. Преодолели беспорядочно расставленные лавки, сундуки, различные коробки в другой. Наконец зашли в третью, смежную комнату, обтянутую тесненной кожей. Внутри неё были развешаны крупные с причудливыми узорами фонари и шандалы. За большим столом, укрытым дорогим сукном, важно восседал дьяк Михайло Рыгов. На красивом, расписанном золотом блюде, стоящим перед ним, лежало несколько обычных картофелин. Рядом находились свернутые челобитные.

— Прохор Коробейников, купец гостиной сотни, челом бьёт и просит разрешение на торговлю блюдами, приготовленными из нового корнеплода. Его, будут выращивать в деревенском поле. Готовить, из него, кушанье собираются в обычной, крестьянской печи. Продавать, в лавке Китай-города. Название растения — таганофель.

Также, просит разрешить продажу ещё нескольких блюд из овощей, с похожими названиями. Они все будут выращиваться в Таганово. Деревня принадлежит его компаньону, мелкопоместному дворянину, Алешке Воронцову, — коротко изложил суть дела чиновник.

— Хорошо! Я всё понял. Можешь идти.

— Ты, что, пес смердящий, удумал? Давно, в темной, не был? Или, тебя, кнутом не охаживали? — строжась выдавил Рыгов, после того как подчиненный покинул комнату.

— Какой — такой, таганофель? — он громко стукнул кулаком по столу.

— Вы, там, совсем, с ума посходили, в своих лавках и шалашах? — колючие глаза дьяка просто прожигали Коробейникова насквозь.

— Купчишка! Ты, кем себя возомнил! Всяк сверчок — знай свой шесток! Ты, восточные пряности, продаешь? Вот, и продавай, дальше! Тебе, что, дохода мало? А может, ты, головой ударился? Или, солнце, голову, напекло?

— Погляди, на это! — дьяк показал рукой, на картошку, лежавшую на подносе. — Оно же, мерзкое на вид!

— А на вкус?

— Ты, пробовал?

— Какие, могут быть блюда, из него?

— Когда подьячий, Егорка Отрепьев, откусил немного, так весь вечер в отхожее место бегал. Говорит, отвратительно и невкусно!

Блюститель закона взял паузу, собираясь с новыми силами.

— Прохор, ты же, умудренный опытом купец! Ты, что, не понимаешь, — эту гадость, у вас, не купят! Вы, разоритесь!

— Так, что покайся и не отвлекай по пустякам… своими глупостями. Иди…. давай! У меня, дел важных, по горло!

— Не губи, кормилец! — купец бросился к столу и положил на него несколько золотых монет.

— Понимаете! Выращивать каганофель, это, последняя просьба, покойного отца, моего компаньона. Он, ради этого, жил! Он, так, верил, в то, что, ему, позволят исполнить последнюю волю родителя!

— Ну…. не знаю? — дьяк хищно посмотрел на деньги.

— Если, он, будет… понемногу продавать, где-нибудь за Тмутараканью! Совсем, по чуть-чуть. И только…. в своём огороде, будет выращивать! — он зашевелил губами, что-то подсчитывая в уме.

— Короче, Прохор, зайди через месяц! Я, подумаю…

Ещё несколько золотых кружочков появились на столе. Купец ниже склонил голову.

— Благодетель, ему, жить не на что. Все, свои сбережения он вложил, в это дело! Мы, так, на Вас, надеялись!

— Не знаю… — глаза бюрократа ещё больше расширились от блеска монет.

— Вот! Давай, посмотрим, что, вы, тут, пишете… — начальник приказа развернул один из свитков.

— Разве можно товаром, с таким наименованием, торговать? — дьяк стал зачитывать названия. — Например, таганожан, таганоруза…

— Или, ещё непонятнее… таганочок.

— Такое ощущение, что не русские люди слова придумывали. Или русские, но были пьяные… в дупель.

— А, вот, совсем чудное. Под цифрой… тридцать семь — таганомат.

— Что, это, за таганомат, такой? Поди, та ещё…. гадость! — лицо чинуши пренебрежительно сморщилось.

— Какое-то подозрительное название? На нецензурное выражение больше походит? Так и хочется, ругаться начать, именно с него.

— Ох, чувствую, побьют, вас, за блюда, с такими названиями.

Купец достал большой мешочек с деньгами и молча, высыпал горку золота на стол. Бюрократ, ненасытно, уставился на неё.

В комнате на несколько минут наступила тишина.

— Хм, согласен… — наконец-то выдавил из себя дьяк.

— Только, ради памяти, усопшего родителя… Я буду сегодня милосердный и справедливый!

— Да будет так! Я разрешаю на год торговлю, этими, непонятными плодами.

— Однако! Пообещай, мне, что продаваться…. эти, тагано — противные блюда, будут небольшой партией и очень дорого. И, не дай, Бог, с кем-нибудь что-нибудь случится…

— Обещаю! — не моргнув глазом, произнес купец.

— Всё, иди… За бумагами, зайдешь завтра.

 

Глава 17

Гаврилка с Никиткой стояли у Никольской башни Китай-города, перед входом на площадь. Чада не верили своим глазам. Такого просто не могло быть!

Ещё вчера, здесь, было малолюдное, тихое место, в конце которого начинались торговые ряды. А сегодня, уже не протолкнуться от многочисленного людского моря. Пустынное место, за ночь, как по волшебству, превратилось в большой развлекательный манеж. На котором постоянно что-то бухало, гудело, стучало…

В разных местах появились, огороженные желтой лентой, украшенные площадки. На них выступали бродячие артисты, скоморохи, музыканты, кукольники, цыгане. Вперемежку с ними расположились раскрашенные кибитки, палатки, вагончики. И, вокруг всего этого, гудела многочисленная толпа. Она, оценивая творчество местных и заезжих гастролеров своим шумом, гамом, криками которые не смолкая разносился по площади.

Но, самое заметное место, бывшего пустыря, занимала деревянная сцена, основание которой было высоко приподнято над землей. Организаторы расположили её возле Кремлевской стены. На постаменте был построен большой разноцветный шатер. Перед входом в него, на виду у всех, посередине, сидел гигантский рыжий лисенок в зеленой накидке. По сторонам, на кирпичных бойницах стены ветер весело развивал оранжевые флаги. Вверху над сценой висел большой воздушный змей, веревка от которого была привязана к лапе зверёнка.

Та-га-но-во, — громко разнеслось над площадью и многие присутствующие что-то бурно закричали в поддержку кричалки. Опять загромыхало, потом завыло и даже немного заскрипело. Людской хор голосов, доносившейся отовсюду, поглотил резкие звуки.

— Гаврилка, пойдем, поищем цыган. Судачат, у них, говорящие медведи есть. Дюже интересно, на чудо, поглядеть, — Никита потянул друга за рукав, и ребята двинулись в сторону ближайших артистов. — Когда, я, вырасту, тоже буду, с медвежонком выступать. Научу его всяким штучкам! Сам буду фокусы-покусы показывать! Люди будут смотреть на меня, радоваться и денежку давать.

— А, мне, нравиться песни слушать. Особенно, если они мелодичные. Люблю, когда, красиво поют! Но, медведей, посмотреть, тоже интересно! — поддержал друга Гаврила.

На первой площадке, куда им удалось протиснуться, выступали скоморохи. Они веселили народ, пели песни, плясали, загадывали остроумные загадки. Кто правильно отвечал, выдавали подарки — чудные сладости, под диковинным названием, таганофеты.

— Давай, отгадывай! — толкнул рукой Гаврилку Никита. — Ты же, старше, на год. Должен быть, умный! Страсть, как хочется попробовать, это! Они, так, аппетитно, выглядят.

— Я стараюсь! — оправдывался друг.

— Слабо, стараешься! И, руку, долго подымаешь… Вон, какая-то девчонка, быстрей сообразила, — недовольно критиковал друга Никитка. — Похоже, ты, не такой уж умный! О-о-о, опять, не успел!

— Ребята, хотите получить вкусный приз? — к детям подошел разносчик в оранжевой накитке с переносным лотком.

— Конечно, хотим! — одновременно произнесли мальчишки.

— Считать, умеете?

— Разумеется, умеем! — воскликнул Гаврила.

— Ага, — недовольно поддержал его приятель.

— Досчитаете до трех, получите кулёк таганофеля три. Досчитаете до десяти, получите кулёк таганофеля три и стаканчик тагано-лимонадо.

Гаврилка быстро сосчитал до десяти и получил свой приз. Никита считал хуже. Дальше пяти у него не вышло. Получив свою скромную награду, он, попросил у друга попробовать напиток.

— Вкусно, — произнес он. — И название красивое. На считалочку походит… Таганадо — лиманадо, есть на острове, Буяна…

— Попробовал, давай сюда, — Гаврила быстро спрятал за пазуху, невиданный ранее, легкий стаканчик.

Перекусив новыми угощениями, друзья подошли ко второй площадке. Здесь заводилы — шутники приглашали желающих поплясать вместе с ними. Кому удавалась не остановиться, пока играли гусли и дуда, выдавали плитку таганолада.

Ребята попытались. Но быстро устали. Им пришлось покинуть место проведения конкурса. Они снова остались без призов.

— Эх, Никитка! Плохие, мы, с тобой, плясуны! — расстроился Гаврила.

— Это, ты, виноват! Зачем, ты, мне на ноги наступал. И руками, не стоило так сильно махать. В следующий раз, будь аккуратней, тогда выиграем!

Пока друзья определялись, куда пойти дальше, к ним подошла девушка в оранжевой накитке с лотком.

— Кто хочет получить подарок?

— Мы, хотим! — дети подняли руки.

Назовёте три летних месяца — получите кулечек таганофеля три. Назовете все месяцы в году, получите кулёчек таганофеля три и стаканчик тагано-лимонадо.

Друзья быстро назвали все месяцы и получили заслуженное угощение.

— Та-га-но-во… — снова эхом прозвучал многоликий хор над площадью. После где-то сильно грохнуло. Потом, опять, радостный гул и крики поглотили неизвестные звуки. Через минуту, ветер принес, откуда-то сверху, мелко нарезанные листочки оранжевой бумаги.

— Никита, вот, что, думаю! — уничтожив очередную порцию угощений, произнес Гаврила.

— А, ну, их, медведей, вместе с цыганами!

— Давай, лучше, лоточников, искать, в оранжевых накидках и отвечать на их вопросы.

— Там, мы, всегда, чего-нибудь, выигрываем!

— Кстати, ты, уже до десяти, научился считать?

— А то, я, всё время, с тобой, тагано — лимонадо делится, не собираюсь. Да, и тагано — стаканчики мне не помешают.

Внезапно шум и крики на площади стихли.

На большой сцене заиграли трубачи, забили барабанщики. После, туда, поднялся человек в купеческой одежде.

— Дорогие, друзья! Низкий поклон, всем, кто, сегодня, пришел на праздник. Я, Прохор Коробейников, вместе со своим компаньоном, Алексеем Воронцовым, представляю лицом новый товар — таганофель из Таганово. Слева от меня стоят лотки, где вы можете отведать блюда из нового продукта. Кушайте! Пробуйте! На здоровье! С завтрашнего дня, приходите, ко мне, в лавку, и покупайте. Первым, ста посетителям, цена будет снижена! А, сегодня, до вечера, для вас, будет продолжаться праздник! Дорогие, гости! Участвуйте в конкурсах, отдыхайте, веселитесь. Получайте бесплатные подарки. И главное! Пробуйте наши новые блюда… из Таганово!

На площадках артистов вновь заиграла музыка, что-то загромыхало и зашумело. Подростки стали потихоньку продвигаться в сторону лотков с бесплатными угощениями.

Из шатра, расположенного на высоком подиуме, вышел цыган, в ярко красной рубахе. В ухе у него блестело большое золотое кольцо. На его груди висел массивный серебреный крест. Штаны были заправлены в начищенные до блеска черные сапоги. Он вынес на сцену две небольшие тумбы. Протянул от них какие-то веревки. Между тумб поставил стул и ушел в шатер. Быстро вернулся с каким-то незнакомым музыкальным инструментом.

«Будулай» встряхнул черными локонами, сел на стул и взял инструмент в руки. Пощелкал пальцами и начал что-то беспорядочно тренькать на нём. То, что он делал на музыку явно не походило. Люди, сморщившись, от доносившихся звуков, старались отойти подальше. Кто-то даже недовольно выругался и сплюнул.

На исполнителя оригинального жанра, перестали обращать внимание.

Размявшись, и потянувшись всем телом в разные стороны, мужчина наконец-то прекратил издеваться над инструментом. Посмотрел куда-то вдаль, а затем…

— Бахт тумэнгэ! — громко произнес новоявленный музыкант. — Эх, чавэла! Начнём, пожалуй, помолась, помалэньку… Романэ…

…. И, через мгновение, над московской площадью, впервые, зазвучала задорная цыганочка…

— Вот, такая мелодия, мне, люба, — произнес, прислушиваясь Гаврила. — Никитка, а, тебе, нравиться?

— Ага — согласился друг, доедая очередную порцию таганофеля три.

— Пойдем, поближе, к сцене… Там, лучше слышно. Может быть, петь начнёт или плясать?

— Айда, — согласился приятель.

И мальчишки стали быстро продвигаться к большой площадке.

Незнакомец сыграл вторую красивую мелодию. Потом ещё одну. И ещё…

С каждой новой мелодией музыка звучала всё громче. Артист старался, чтобы его творчество, услышало как можно больше присутствующих.

Люди, привлеченные звучанием неизвестного инструмента, стали медленно подтягиваться к сцене. Они слушали и наслаждались игрой музыканта. Многие одобрительно кивали головой.

И вдруг, после очередной музыкальной композиции, цыган запел… Да так, что сам удивился своей новой способности и своему красивому голосу…

— благозвучно зазвучало вдоль кремлевских стен.

— Упс, нежданчик! — пронеслось в голове у новоявленного артиста больших и малых сцен. — Откуда взялась фонограмма с голосом? Вроде, всё проверил? Были одни минусовки… Без голоса… Без всяких разговоров и болтовни… А, этой песни Никиты Михалкова, на флэшке, вообще не было! Не-бы-ло! И, как, она, сюда, попала?

— Здорово!

— Он, ещё и петь может! — восторженно донеслось из толпы, после того как закончилась, сразу же полюбившаяся, песня.

— Давай, рома, пой… ещё!

— Ай, да, цыган! Удивил публику! Аж, до слез, довел!

— Спой, ещё! Порадуй, душу! — площадь загудела, требуя продолжение банкета.

— Ладно, сами напросились! Потом, не говорите, что не предупреждал о последствиях! — пробубнил цыган себе под нос. — Да, пожалуй…. басов, ещё, надо добавить…

«Композитор» решительно нажал несколько кнопок на пульте. После чего, на радость публики, «ударил» по струнам…

…. Звуки гитары мелодично полились над притихшей площадью древнего кремля…

А, затем, с песни, А Да-ну Да-ну Да-на… начался сольный концерт «Николая Сличенко»… завершившейся, глубоким вечером, чисто цыганским романсом… Подмосковные вечера.

* * *

Резкий звук дверного звонка заставил вздрогнуть пожилую женщину. Отложив в сторону спицы с вязанием, она взяла трость и не спеша, шаркая ногами, подошла к двери.

— Кто, там? — не открывая двери, произнесла она.

— Если, Вы, к Фёдоровым? — старушка переступила с ноги на ногу. — То, они, этажом выше.

— Если, к старшему по дому? — она подошла вплотную к дверному проёму. Пожамкала губами. — Тогда, идите, во второй подъезд.

— Татьяна Сергеевна Колышева, здесь, живет? — произнес неизвестный мужской голос.

— Да, это, я!

— Откройте, пожалуйста, — попросил неизвестный. — Это, Ваш, бывший ученик, Алексей Рязанцев. Я, пришел, навестить, Вас.

Хозяйка с трудом открыла замок.

На входе в квартиру стоял седой мужчина с большим букетом цветов. Гость был в военной камуфляжной форме, без погон и знаков отличия. Его пронзительно синие глаза глядели на неё весело, с огоньком.

— Ну, здравствуйте, Татьяна Сергеевна! — произнес незнакомец и передал ей цветы.

— Вы, правда, мой ученик? А, в каком году, я, Вас, обучала? — старушка достала из кармана халата очки, одела их и внимательно посмотрела на пришедшего.

— Да. Я, учился, у Вас. С первого по третий класс. Вы, моя первая учительница. Я, был такой, русый, с длинными вихрами, в синем школьном костюме. Сидел на последней парте. Как раз, возле окна. Вы, ещё, меня, в октябрята принимали. Говорили, что, из меня, всё равно, толку не будет. А, я, вот, назло всем, в военное училище, поступил!

— Увы, Алексей! К сожалению, я, не могу, Вас, вспомнить! — расстроившись, произнесла женщина. — Отработав, в школе, более пятидесяти лет, многих учеников, стала забывать. Тех, кто навещают меня, ещё помню. Остальных, нет… Да, и столько времени, прошло.

— Странно! — расстроившись, залепетал странник. — Я думал, что меня-то Вы, на всю жизнь запомните. Такого, сорви голову, ещё поискать! Кстати, Ваша, любимая фраза, тех лет.

— Не обижайтесь. Я, достану старые фотографии. Посмотрю их и обязательно всё вспомню. Давайте, лучше, пить чай. У меня, печенье вкусное. Вы, варенье, любите? — «божий одуванчик», сгорбившись, доковыляла до чайника. Начала что-то собирать на стол.

Незнакомец грустно посмотрел на постаревшую учительницу. Вздохнул. И сразу решил перейти к делу, которое его привело, в этот дом.

— Татьяна Сергеевна, я пришел, к Вам, за помощью. Кстати, чай, нам, пить, некогда. Если, Вы, согласитесь на мое предложение, то, у нас, много дел!

— Молодой человек, в следующем году, мне, будет девяносто. Я уже старая и немощная женщина. Родственники, ко мне, заходят редко. Друзей, практически не осталось. Поэтому помощь обычно прошу я, — женщина открыла холодильник и достала из него банку с вареньем. — Но, мне, Вашу просьбу, слышать отрадно. И, так! Чем я могу помочь?

— Советом. Дельным советом по педагогике, — настойчиво произнес незнакомец.

— Алексей, я не преподаю, уже боле двадцати лет. Наука и техника шагнули далеко вперед. Компьютеры, технологии, средства коммуникации, интернет. Мир стремительно развивается. Школьная программа сильно изменились… А, та, по которой, я вас, обучала, подойдет только для детей дошкольного возраста. Кого, сейчас заставишь, писать тонким перышком в тетрадях, когда дети не вылезают из ноутбуков, планшетов и сотовых телефонов? Кому, это, нужно?

— Мне, это, нужно! Понимаете, я нашел заброшенную деревню староверов. У них, развитие, на уровне семнадцатого века. Люди, никогда не ходили в школу. Абсолютно безграмотны. Считать, умеют, единицы. Писать, вообще, три человека. Они, верят, что земля плоская… Стоит на трех китах… А солнце кружиться вокруг нее… И главное, Царь — батюшка, до сих пор на престоле. Точнее, по их мнению, сейчас правит царевна Софья…

Любимая учительница, погрузившись в свои мысли, улыбалась и кому-то кивала головой.

— Вы, себе, такое, можете представить? — воскликнул Рязанцев, пытаясь её разбудить. — А, у меня, в отношении деревни и её жителей, большие планы. Но, как их выполнять, не имея знаний! Хотя бы начального школьного образования. А ещё лучше — пятого-седьмого класса. Я начал искать человека, способного взяться за эту работу. Долго думал, кого пригласить. И, тут, вспомнил, про Вас. Вот, у кого, огромный опыт педагогической деятельности!

Путешественник во времени возбужденно начал ходить по комнате махая рукой.

— Вы же, сейчас, нигде не работаете? Будем считать, что, все последние годы, находились в творческом отпуске. Успели соскучиться по любимому делу! Самое время, заняться чем-нибудь особенным! Да! И, деньги, Вам, не помешают! А, это, уникальная возможность, хорошо заработать! И, это, ещё не всё! В результате поездки проведёте этнографические исследования. По результатам экспедиции напишите научный трактат или диссертацию. Вот, Вам, и ученая степень!

Алексей остановился возле какого-то шкафа. Внимательно посмотрел на него. Прокашлялся.

— Короче, предлагаю хорошо оплачиваемую командировку в далекую, заброшенную во времени и пространстве деревню… — Повышенную зарплату, и карьерный рост также обещаю, — с гордостью произнес бывший ученик свои последние доводы.

Гость обернулся к старушенции. Глубоко вздохнул.

— Ну, согласны? Договорились? Быстро, собирайтесь! Время не ждет!

— Молодой человек, Вы, говорите, так, увлекательно. Я бы, согласилась, на эту экспедицию, лет тридцать — сорок назад. Хозяйка квартиры легонько постучала костылем по полу. — Ну, а нынче… Я, не могу, куда-либо ехать и кого-то учить. Здоровье, у меня, не то. Хожу еле-еле. Говорю с трудом. Живу на одних лекарствах.

— Жаль! Очень, жаль! — Рязанцев поближе подошел к женщине. Внимательно посмотрел на неё. Улыбнулся. — А мне казалась, что, именно, моя первая учительница, которой, я всегда восхищался! Именно, она, с радостью, примет моё предложение.

— К сожалению, Алексей, ты, ошибся. — глубохо вздохнула старушка. Погладила рукой салфетку на столе. Подвинула с места на место вазочку с конфетами. — Но, знаешь, я могу порекомендовать кого-нибудь из школы. Помоложе. Попытаюсь уговорить поехать с тобой. Но, как говорят, теперь, перед тем как устраиваться на работу… Сколько, там, платить будут?

— По расценкам времени, в котором находится деревня, зарплата составит двадцать пять рублей, — гордо произнес сельский работодатель. — От себя сверху, готов доплачивать, за внеклассную работу, пятнадцать рублей. И, за группу продленного дня, если такая возникнет — наброшу ещё десять-двенадцать.

— Но, это, не серьезно! — перебила гостя Татьяна Сергеевна. — За такие деньги, сейчас, вряд ли кто согласиться работать. И особенно ехать в далекую глубинку. Даже, если учитель будет на пенсии.

— А, у меня, как у работодателя, есть бонус! — продолжал гнуть, как ни в чём не бывало, свою линию настырный гость. Он с вальяжностью подошел к столу и сел за него, положив ногу на ногу.

— И, какой же? — с упреком переспросила пожилая учительница.

— Я верну, этому человеку, радость новой жизни…. молодость — пришелец гордо поднял подбородок и начал загадочно улыбаться.

— Ну, не знаю? Странный, Вы, какой-то? — хозяйка квартиры сняла очки и недоверчиво посмотрела на бывшего ученика. — И, кому, такое, можно предложить? Кто будет работать, в наше время, за радость жизни?… Может студенты или практиканты?

Бывшая учительница снова начала двигать на столе посуду.

— Ох! Не знаю? Не знаю? — вздохнув, несколько раз, произнесла она. — Давайте, лучше, пить чай! Свежезаваренный, с целебными травами… Желудок прочищает. От гепатита поможет…

— Какой, к чертям, чай! — внезапно выругался странник. Он резко вскочил со стула. — У меня, работы, по горло! Времени, ни на что, не хватает! А, она, тут, расселась! Чаи, распивать собралась! Так! Предлагаю, для продолжения беседы и убеждения сомневающихся в моих способностях, сменить место общения. Собирайся, Татьяна Сергеевна! Мы уходим!

— Как же я? Куда же я? — заволновалась старушка. — Я не могу! Я не пойду! Я не хочу!

Странник схватил её на руки и быстро понес в направлении внезапно возникшего межвременного проёма.

— Моя палка! — воскликнула хозяйка квартиры, уронив клюку. — И, оставьте меня в покое… — успела произнести она, прежде чем потеряла сознание.

Два часа спустя. В лесу, на поляне. В тридцати километрах от старой Москвы.

— Где, я? — произнесла худенькая, высокая девушка, подымаясь с травы и оглядываясь по сторонам.

— Кто, Вы? — обратилась она к синеглазому парню сидевшему недалеко от неё.

— Татьяна Сергеевна, мы, с Вами, так и не договорили… — незнакомец произнес фразу, голосом её бывшего ученика.

— Что со мной? — она взглянула на руки. Подняла их и быстро ощупала лицо. Затем сунула руку в карман халата и достала зеркало. Посмотрелась в него и… упала в обморок.

* * *

Недалеко от деревни, на вытоптанной площадке в два ряда, друг за другом расположились несколько человек. Чуть присев они приняли стойку «всадника» и выполняли упражнения из неизвестной японской борьбы, под чудным заморским названием, карате. Занятие проводил старший ученик, заслуженный обладатель первого дана — Федор. Голова «гуру» была повязана белой лентой. Выпущенная из штанов рубаха несколько раз была обмотана длинным белым поясам. В разговоре учителя с учениками постоянно проскальзывали незнакомые, иностранные слова. По-русски преподаватель старался говорить мало. И, если говорил, то слова произносил резко, с выдохом. Иногда сэнсэй выдавал какую-нибудь философскую мудрость, поддерживая новичков и повышая свою значимость.

Посмотреть на «диво заморское», тренировку новых дружинников барина, собралось большое количество ребятишек и молодых девушек. Зрители, стоявшие в стороне от занятий, с большим интересом обсуждали происходящие событие. Некоторые пытались повторять неизвестные движения. А многие просто томно вздыхали и приглядывались к потенциальным женихам! Тем более посмотреть было на что.

Не обращая внимания на восторженную поддержку болельщиков, со стороны занимающихся бойцов доносились недовольный ропот и стоны.

— Федор, я уже больше, не могу! У меня, ноги трясутся, и спина затекла, — громче всех возмущался длинный Василий. Расставив ноги коромыслом, он пытался изобразить наездника на лошади. — Я сейчас, точно умру! Сил нет, терпеть! Сколько можно, издеваться над людьми! Ну, можно я на травке полежу? Или, хотя бы, вон, у той березки постою?

«Заслуженный монах — наставник», прибывающий в позе для медитации, медленно приподнял голову, и задумчиво посмотрел на недовольного ослушника. Глаза его хитро прищурились. Он покачал головой. Поцокал языком.

— Долгий путь к совершенству длиться многими днями овладения мастерством и вечным познанием мудрости, — Федор поднялся с земли. Развел в стороны руки, разминая затекшее тело. Несколько раз присел. Глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — У сильных учителей вырастают сильные ученики. Тридцать отжиманий! Маваттэ!

— Я, и так, больше всех отжимаюсь и бегаю! И не заслуженно страдаю, за всякие ерундовые провинности, — недовольно начал жаловаться Василий. — Где справедливость? Недовольны все, а наказывают меня одного! Да, и девчонки будут надо мной смеяться! Ишь, рты поразявили!

— Пламя изнуряющих тренировок растопит эгоистические желания… и отсутствие веры в свои силы! — строгий тренер был непоколебим. — Пятьдесят отжиманий. А после занятий два круга вокруг деревни.

Дождавшись, когда наказанный отожмется положенное количество раз, наставник продолжил тренировку.

— Сейчас, повторим новый блок… Как там его япошки называли? А… вспомнил! «Задом руки», — произнес «непревзойденный тренер» новое выражение.

— Показываю… Делай… Раз — два… Тры — четыре… — Федор коряво показал новое упражнение, разученное отрядом накануне. — Все вспомнили? Хорошо! Повторяем… И, раз — два!

— Дядя Федор, ты, неправильно говоришь… Нужно говорить блок дзёдан уке — влез в разговор мальчишка, сидевший недалеко от занятий на траве. — И считать нужно правильно, по-японски: Ичи — ни, сан — си.

— Так, отряд! Стой. Отставить упражнение. Тьфу, ты! Опять забыл! Что по нашему говорить нельзя… Я-ма! Я-сума! Сей-лид-за… — Федор, на ломанном японском, резко произнес команды для завершения упражнений бойцами.

— А, ты, умник малолетний, поди сюды, — он поманил пальцем наглого выскочку.

— Осу, сампай, — мальчонка подбежал к Федору и поклонился.

— Ос, — ответил Федор как положено. Затем приподняв одну бровь, значительно посмотрел на подростка. Смерил выскочку выразительным взглядом с верху вниз. Поправил рубаху повязанную поясом…

— Ты кого задумал учить…. недомерок! — «мастер боевых искусств» (Не меньше пятого дана!) деловито поправил белый пояс. — Данилка! Ты кому, здесь, всезнайку показываешь? Ты, что старших уважать перестал? Или, тебя, вожжами давно не секли?

— Прошу прощения, сэмпай. Я, не учу! Просто напоминаю, как правильно упражнения делать. Так, барин показывал, — начал объяснять ребёнок. — И стойка у Вас неправильная… Киба дачи, это, вот так. А, то, что Вы выполняете, больше на учи хачиджи дачи походит! А блок, этот, надо делать — так!

— Слушай, Данилка, когда ты эти премудрости японские выучил? — удивлению великана не было предела.

— Не учил я их. Просто у меня память хорошая. Да, и занятия, все ваши видел! А дома, в огороде, их повторяю, — подросток бесстрашно посмотрел на Федора. — Я тоже хочу быть великим бойцом и искателем абсолютной истины!

— Ладно, признаюсь, для меня, эта Новгородская система обучения боя — дремучий лес. Хорошо, что ты всё помнишь! Будешь помогать!

Федор торжественно снял белую повязку и завязал её на голове Данилки.

— Так, ребята! Внимание, всем! Слушаем мальца и делаем, как показывает он, — учитель похлопал подростка по плечу.

— Отряд! Наоре, — раздался звонкий мальчишеский голос. — Принять стойку кокуцу дачи! Выполняем блок сото укэ, вместе под счет… Показываю… Ичи — ни. Сан — си. В конце упражнения на выдохе резко… ки-Я! Итак, начали…

Со стороны деревни на подводе к занимающимся ратникам подъехал староста. Внимательно осмотрев всех присутствующих. Нашел кого надо. Слез с телеги. Постоял, почесал затылок.

— Федор, ты барина не видал, — обратился Карачун к слуге Рязанцева.

…. Молчание и полное пренебрежение, со стороны занимающегося важным делом человека, было ответом непрошенному гостю.

— Федь, ты чего? У тебя силы кончились, али язык отсох? — прибывший вплотную подошел к каратисту с белым поясом. Обошел его кругом. Заглянул в лицо. — Почему молчишь?

— Мы на занятиях. Обратись, как положено, — тихо сквозь зубы промычал старший ученик.

— А-а-а, так бы сразу, сказал! — Наконец-то всё понял Карачун. — Ос, сасэй.

— Ос! — резко на выдохе вымолвил каратист.

— Господи, ну, что за слова, непонятные, у этих новгородцев! Язык сломать можно! А говорят, так как будто татары белены объелись, или меда перепили, — недовольно начал причитать староста. — Добрым бы, чем занялись! На мечах, али на булавах бы потренировались. А ещё лучше, вон, улицу бы подмели! Или ямы для столбов у дороги покопали! А то, целыми днями по лесу бестолку носятся, да ногами машут.

— Ки-Я! — было ответом ему от десяти молодых глоток.

— Святая богородица! Защити и сохрани рабов твоих! — сельский начальник трехкратно перекрестился. — За, что мы этих боровов кормим, да еще и зарплату платим. Ох, чую, разорят они нас! Защитники, непонятно чего!

— Не отвлекай меня от занятий! Говори быстро, что нужно? — остановил поток причитаний щуплого человека Федор. — А слова у японцев нормальные. Вон, даже ребенок, по ихнему всё разумеет.

— Ты барина не видел? Караван с товаром с Москвы пришел. Третий за неделю. Мужиков много прибыло. Старший от них, про работу спрашивает. И, вообще! Во что превратили тихую, мирную деревню? Одна сплошная стройка! Это же, сколько денег идет? А продуктов, а фуража? Ох! Сплошные растраты! Одно горе — горькое! — Карачун склонил голову и начал недовольно трясти ей.

— Кончай плакаться! На озере он. Место под вышку выбирает! А может быть и две поставит. Нужен хороший обзор, этого… — Федор задумался, вспоминая новое слово. — Всего периметра территории обеспечить.

— Как, ещё вышки строить будем? Итак, уже десять поставили! Зачем нам столько? А, эту, как её, большую избу, рядом с барским домом, зачем строить начали? Кто в ней жить будет? А амбар большущий, зачем? А другие постройки, названия которых я даже произнести не могу? А рыбу мы на озере, зачем кормить начали? И главный вопрос на сегодняшний день… Ты, в курсе, что он деревню собирается расширять. Торговую площадь, рынок, улицы новые на рисунке уже изобразил! Сейчас вот бабам задание выдал, названия новые для них придумывают?

— Так, это же здорово, Кирьян. Жизнь-то, в нашем селении, кипит! Развивается! Ого-го…. как! — весело вскинул голову слуга молодого помещика.

— Хорошо-то, хорошо! Только, где мы столько денег на эту стройку и всё остальное возьмем? — никак не мог прийти в себя экономный бухгалтер — счетовод. — Это же, какие капиталы у Алексея Петровича должны быть? А вдруг они закончатся? Или неправильно, что посчитает?

— Где — где? — Федор взял паузу, что-то обдумывая. Потом повернулся к старосте и весело посмотрел на него. — Не боись, Кирьян! Командир сказал, — заработаем. А раз сказал — значит, так и будет! Главное, дело! А деньги?… Под серьезное дело, будут и серьезные деньги! А, вообще… Некогда мне по пустякам с тобой разговоры вести! Видишь, я на занятиях. Не отвлекай меня!

— Так, бойцы! Я-ме! Следующее упражнение… Отрабатываем блок с атакой в ключицу с хитрым, ядрёным названием — шут малаш суке… Данилка! Переведи, на японский для особо непонятливых!