Гаврилка с Никиткой стояли у Никольской башни Китай-города, перед входом на площадь. Чада не верили своим глазам. Такого просто не могло быть!

Ещё вчера, здесь, было малолюдное, тихое место, в конце которого начинались торговые ряды. А сегодня, уже не протолкнуться от многочисленного людского моря. Пустынное место, за ночь, как по волшебству, превратилось в большой развлекательный манеж. На котором постоянно что-то бухало, гудело, стучало…

В разных местах появились, огороженные желтой лентой, украшенные площадки. На них выступали бродячие артисты, скоморохи, музыканты, кукольники, цыгане. Вперемежку с ними расположились раскрашенные кибитки, палатки, вагончики. И, вокруг всего этого, гудела многочисленная толпа. Она, оценивая творчество местных и заезжих гастролеров своим шумом, гамом, криками которые не смолкая разносился по площади.

Но, самое заметное место, бывшего пустыря, занимала деревянная сцена, основание которой было высоко приподнято над землей. Организаторы расположили её возле Кремлевской стены. На постаменте был построен большой разноцветный шатер. Перед входом в него, на виду у всех, посередине, сидел гигантский рыжий лисенок в зеленой накидке. По сторонам, на кирпичных бойницах стены ветер весело развивал оранжевые флаги. Вверху над сценой висел большой воздушный змей, веревка от которого была привязана к лапе зверёнка.

Та-га-но-во, — громко разнеслось над площадью и многие присутствующие что-то бурно закричали в поддержку кричалки. Опять загромыхало, потом завыло и даже немного заскрипело. Людской хор голосов, доносившейся отовсюду, поглотил резкие звуки.

— Гаврилка, пойдем, поищем цыган. Судачат, у них, говорящие медведи есть. Дюже интересно, на чудо, поглядеть, — Никита потянул друга за рукав, и ребята двинулись в сторону ближайших артистов. — Когда, я, вырасту, тоже буду, с медвежонком выступать. Научу его всяким штучкам! Сам буду фокусы-покусы показывать! Люди будут смотреть на меня, радоваться и денежку давать.

— А, мне, нравиться песни слушать. Особенно, если они мелодичные. Люблю, когда, красиво поют! Но, медведей, посмотреть, тоже интересно! — поддержал друга Гаврила.

На первой площадке, куда им удалось протиснуться, выступали скоморохи. Они веселили народ, пели песни, плясали, загадывали остроумные загадки. Кто правильно отвечал, выдавали подарки — чудные сладости, под диковинным названием, таганофеты.

— Давай, отгадывай! — толкнул рукой Гаврилку Никита. — Ты же, старше, на год. Должен быть, умный! Страсть, как хочется попробовать, это! Они, так, аппетитно, выглядят.

— Я стараюсь! — оправдывался друг.

— Слабо, стараешься! И, руку, долго подымаешь… Вон, какая-то девчонка, быстрей сообразила, — недовольно критиковал друга Никитка. — Похоже, ты, не такой уж умный! О-о-о, опять, не успел!

— Ребята, хотите получить вкусный приз? — к детям подошел разносчик в оранжевой накитке с переносным лотком.

— Конечно, хотим! — одновременно произнесли мальчишки.

— Считать, умеете?

— Разумеется, умеем! — воскликнул Гаврила.

— Ага, — недовольно поддержал его приятель.

— Досчитаете до трех, получите кулёк таганофеля три. Досчитаете до десяти, получите кулёк таганофеля три и стаканчик тагано-лимонадо.

Гаврилка быстро сосчитал до десяти и получил свой приз. Никита считал хуже. Дальше пяти у него не вышло. Получив свою скромную награду, он, попросил у друга попробовать напиток.

— Вкусно, — произнес он. — И название красивое. На считалочку походит… Таганадо — лиманадо, есть на острове, Буяна…

— Попробовал, давай сюда, — Гаврила быстро спрятал за пазуху, невиданный ранее, легкий стаканчик.

Перекусив новыми угощениями, друзья подошли ко второй площадке. Здесь заводилы — шутники приглашали желающих поплясать вместе с ними. Кому удавалась не остановиться, пока играли гусли и дуда, выдавали плитку таганолада.

Ребята попытались. Но быстро устали. Им пришлось покинуть место проведения конкурса. Они снова остались без призов.

— Эх, Никитка! Плохие, мы, с тобой, плясуны! — расстроился Гаврила.

— Это, ты, виноват! Зачем, ты, мне на ноги наступал. И руками, не стоило так сильно махать. В следующий раз, будь аккуратней, тогда выиграем!

Пока друзья определялись, куда пойти дальше, к ним подошла девушка в оранжевой накитке с лотком.

— Кто хочет получить подарок?

— Мы, хотим! — дети подняли руки.

Назовёте три летних месяца — получите кулечек таганофеля три. Назовете все месяцы в году, получите кулёчек таганофеля три и стаканчик тагано-лимонадо.

Друзья быстро назвали все месяцы и получили заслуженное угощение.

— Та-га-но-во… — снова эхом прозвучал многоликий хор над площадью. После где-то сильно грохнуло. Потом, опять, радостный гул и крики поглотили неизвестные звуки. Через минуту, ветер принес, откуда-то сверху, мелко нарезанные листочки оранжевой бумаги.

— Никита, вот, что, думаю! — уничтожив очередную порцию угощений, произнес Гаврила.

— А, ну, их, медведей, вместе с цыганами!

— Давай, лучше, лоточников, искать, в оранжевых накидках и отвечать на их вопросы.

— Там, мы, всегда, чего-нибудь, выигрываем!

— Кстати, ты, уже до десяти, научился считать?

— А то, я, всё время, с тобой, тагано — лимонадо делится, не собираюсь. Да, и тагано — стаканчики мне не помешают.

Внезапно шум и крики на площади стихли.

На большой сцене заиграли трубачи, забили барабанщики. После, туда, поднялся человек в купеческой одежде.

— Дорогие, друзья! Низкий поклон, всем, кто, сегодня, пришел на праздник. Я, Прохор Коробейников, вместе со своим компаньоном, Алексеем Воронцовым, представляю лицом новый товар — таганофель из Таганово. Слева от меня стоят лотки, где вы можете отведать блюда из нового продукта. Кушайте! Пробуйте! На здоровье! С завтрашнего дня, приходите, ко мне, в лавку, и покупайте. Первым, ста посетителям, цена будет снижена! А, сегодня, до вечера, для вас, будет продолжаться праздник! Дорогие, гости! Участвуйте в конкурсах, отдыхайте, веселитесь. Получайте бесплатные подарки. И главное! Пробуйте наши новые блюда… из Таганово!

На площадках артистов вновь заиграла музыка, что-то загромыхало и зашумело. Подростки стали потихоньку продвигаться в сторону лотков с бесплатными угощениями.

Из шатра, расположенного на высоком подиуме, вышел цыган, в ярко красной рубахе. В ухе у него блестело большое золотое кольцо. На его груди висел массивный серебреный крест. Штаны были заправлены в начищенные до блеска черные сапоги. Он вынес на сцену две небольшие тумбы. Протянул от них какие-то веревки. Между тумб поставил стул и ушел в шатер. Быстро вернулся с каким-то незнакомым музыкальным инструментом.

«Будулай» встряхнул черными локонами, сел на стул и взял инструмент в руки. Пощелкал пальцами и начал что-то беспорядочно тренькать на нём. То, что он делал на музыку явно не походило. Люди, сморщившись, от доносившихся звуков, старались отойти подальше. Кто-то даже недовольно выругался и сплюнул.

На исполнителя оригинального жанра, перестали обращать внимание.

Размявшись, и потянувшись всем телом в разные стороны, мужчина наконец-то прекратил издеваться над инструментом. Посмотрел куда-то вдаль, а затем…

— Бахт тумэнгэ! — громко произнес новоявленный музыкант. — Эх, чавэла! Начнём, пожалуй, помолась, помалэньку… Романэ…

…. И, через мгновение, над московской площадью, впервые, зазвучала задорная цыганочка…

— Вот, такая мелодия, мне, люба, — произнес, прислушиваясь Гаврила. — Никитка, а, тебе, нравиться?

— Ага — согласился друг, доедая очередную порцию таганофеля три.

— Пойдем, поближе, к сцене… Там, лучше слышно. Может быть, петь начнёт или плясать?

— Айда, — согласился приятель.

И мальчишки стали быстро продвигаться к большой площадке.

Незнакомец сыграл вторую красивую мелодию. Потом ещё одну. И ещё…

С каждой новой мелодией музыка звучала всё громче. Артист старался, чтобы его творчество, услышало как можно больше присутствующих.

Люди, привлеченные звучанием неизвестного инструмента, стали медленно подтягиваться к сцене. Они слушали и наслаждались игрой музыканта. Многие одобрительно кивали головой.

И вдруг, после очередной музыкальной композиции, цыган запел… Да так, что сам удивился своей новой способности и своему красивому голосу…

— благозвучно зазвучало вдоль кремлевских стен.

— Упс, нежданчик! — пронеслось в голове у новоявленного артиста больших и малых сцен. — Откуда взялась фонограмма с голосом? Вроде, всё проверил? Были одни минусовки… Без голоса… Без всяких разговоров и болтовни… А, этой песни Никиты Михалкова, на флэшке, вообще не было! Не-бы-ло! И, как, она, сюда, попала?

— Здорово!

— Он, ещё и петь может! — восторженно донеслось из толпы, после того как закончилась, сразу же полюбившаяся, песня.

— Давай, рома, пой… ещё!

— Ай, да, цыган! Удивил публику! Аж, до слез, довел!

— Спой, ещё! Порадуй, душу! — площадь загудела, требуя продолжение банкета.

— Ладно, сами напросились! Потом, не говорите, что не предупреждал о последствиях! — пробубнил цыган себе под нос. — Да, пожалуй…. басов, ещё, надо добавить…

«Композитор» решительно нажал несколько кнопок на пульте. После чего, на радость публики, «ударил» по струнам…

…. Звуки гитары мелодично полились над притихшей площадью древнего кремля…

А, затем, с песни, А Да-ну Да-ну Да-на… начался сольный концерт «Николая Сличенко»… завершившейся, глубоким вечером, чисто цыганским романсом… Подмосковные вечера.

* * *

Резкий звук дверного звонка заставил вздрогнуть пожилую женщину. Отложив в сторону спицы с вязанием, она взяла трость и не спеша, шаркая ногами, подошла к двери.

— Кто, там? — не открывая двери, произнесла она.

— Если, Вы, к Фёдоровым? — старушка переступила с ноги на ногу. — То, они, этажом выше.

— Если, к старшему по дому? — она подошла вплотную к дверному проёму. Пожамкала губами. — Тогда, идите, во второй подъезд.

— Татьяна Сергеевна Колышева, здесь, живет? — произнес неизвестный мужской голос.

— Да, это, я!

— Откройте, пожалуйста, — попросил неизвестный. — Это, Ваш, бывший ученик, Алексей Рязанцев. Я, пришел, навестить, Вас.

Хозяйка с трудом открыла замок.

На входе в квартиру стоял седой мужчина с большим букетом цветов. Гость был в военной камуфляжной форме, без погон и знаков отличия. Его пронзительно синие глаза глядели на неё весело, с огоньком.

— Ну, здравствуйте, Татьяна Сергеевна! — произнес незнакомец и передал ей цветы.

— Вы, правда, мой ученик? А, в каком году, я, Вас, обучала? — старушка достала из кармана халата очки, одела их и внимательно посмотрела на пришедшего.

— Да. Я, учился, у Вас. С первого по третий класс. Вы, моя первая учительница. Я, был такой, русый, с длинными вихрами, в синем школьном костюме. Сидел на последней парте. Как раз, возле окна. Вы, ещё, меня, в октябрята принимали. Говорили, что, из меня, всё равно, толку не будет. А, я, вот, назло всем, в военное училище, поступил!

— Увы, Алексей! К сожалению, я, не могу, Вас, вспомнить! — расстроившись, произнесла женщина. — Отработав, в школе, более пятидесяти лет, многих учеников, стала забывать. Тех, кто навещают меня, ещё помню. Остальных, нет… Да, и столько времени, прошло.

— Странно! — расстроившись, залепетал странник. — Я думал, что меня-то Вы, на всю жизнь запомните. Такого, сорви голову, ещё поискать! Кстати, Ваша, любимая фраза, тех лет.

— Не обижайтесь. Я, достану старые фотографии. Посмотрю их и обязательно всё вспомню. Давайте, лучше, пить чай. У меня, печенье вкусное. Вы, варенье, любите? — «божий одуванчик», сгорбившись, доковыляла до чайника. Начала что-то собирать на стол.

Незнакомец грустно посмотрел на постаревшую учительницу. Вздохнул. И сразу решил перейти к делу, которое его привело, в этот дом.

— Татьяна Сергеевна, я пришел, к Вам, за помощью. Кстати, чай, нам, пить, некогда. Если, Вы, согласитесь на мое предложение, то, у нас, много дел!

— Молодой человек, в следующем году, мне, будет девяносто. Я уже старая и немощная женщина. Родственники, ко мне, заходят редко. Друзей, практически не осталось. Поэтому помощь обычно прошу я, — женщина открыла холодильник и достала из него банку с вареньем. — Но, мне, Вашу просьбу, слышать отрадно. И, так! Чем я могу помочь?

— Советом. Дельным советом по педагогике, — настойчиво произнес незнакомец.

— Алексей, я не преподаю, уже боле двадцати лет. Наука и техника шагнули далеко вперед. Компьютеры, технологии, средства коммуникации, интернет. Мир стремительно развивается. Школьная программа сильно изменились… А, та, по которой, я вас, обучала, подойдет только для детей дошкольного возраста. Кого, сейчас заставишь, писать тонким перышком в тетрадях, когда дети не вылезают из ноутбуков, планшетов и сотовых телефонов? Кому, это, нужно?

— Мне, это, нужно! Понимаете, я нашел заброшенную деревню староверов. У них, развитие, на уровне семнадцатого века. Люди, никогда не ходили в школу. Абсолютно безграмотны. Считать, умеют, единицы. Писать, вообще, три человека. Они, верят, что земля плоская… Стоит на трех китах… А солнце кружиться вокруг нее… И главное, Царь — батюшка, до сих пор на престоле. Точнее, по их мнению, сейчас правит царевна Софья…

Любимая учительница, погрузившись в свои мысли, улыбалась и кому-то кивала головой.

— Вы, себе, такое, можете представить? — воскликнул Рязанцев, пытаясь её разбудить. — А, у меня, в отношении деревни и её жителей, большие планы. Но, как их выполнять, не имея знаний! Хотя бы начального школьного образования. А ещё лучше — пятого-седьмого класса. Я начал искать человека, способного взяться за эту работу. Долго думал, кого пригласить. И, тут, вспомнил, про Вас. Вот, у кого, огромный опыт педагогической деятельности!

Путешественник во времени возбужденно начал ходить по комнате махая рукой.

— Вы же, сейчас, нигде не работаете? Будем считать, что, все последние годы, находились в творческом отпуске. Успели соскучиться по любимому делу! Самое время, заняться чем-нибудь особенным! Да! И, деньги, Вам, не помешают! А, это, уникальная возможность, хорошо заработать! И, это, ещё не всё! В результате поездки проведёте этнографические исследования. По результатам экспедиции напишите научный трактат или диссертацию. Вот, Вам, и ученая степень!

Алексей остановился возле какого-то шкафа. Внимательно посмотрел на него. Прокашлялся.

— Короче, предлагаю хорошо оплачиваемую командировку в далекую, заброшенную во времени и пространстве деревню… — Повышенную зарплату, и карьерный рост также обещаю, — с гордостью произнес бывший ученик свои последние доводы.

Гость обернулся к старушенции. Глубоко вздохнул.

— Ну, согласны? Договорились? Быстро, собирайтесь! Время не ждет!

— Молодой человек, Вы, говорите, так, увлекательно. Я бы, согласилась, на эту экспедицию, лет тридцать — сорок назад. Хозяйка квартиры легонько постучала костылем по полу. — Ну, а нынче… Я, не могу, куда-либо ехать и кого-то учить. Здоровье, у меня, не то. Хожу еле-еле. Говорю с трудом. Живу на одних лекарствах.

— Жаль! Очень, жаль! — Рязанцев поближе подошел к женщине. Внимательно посмотрел на неё. Улыбнулся. — А мне казалась, что, именно, моя первая учительница, которой, я всегда восхищался! Именно, она, с радостью, примет моё предложение.

— К сожалению, Алексей, ты, ошибся. — глубохо вздохнула старушка. Погладила рукой салфетку на столе. Подвинула с места на место вазочку с конфетами. — Но, знаешь, я могу порекомендовать кого-нибудь из школы. Помоложе. Попытаюсь уговорить поехать с тобой. Но, как говорят, теперь, перед тем как устраиваться на работу… Сколько, там, платить будут?

— По расценкам времени, в котором находится деревня, зарплата составит двадцать пять рублей, — гордо произнес сельский работодатель. — От себя сверху, готов доплачивать, за внеклассную работу, пятнадцать рублей. И, за группу продленного дня, если такая возникнет — наброшу ещё десять-двенадцать.

— Но, это, не серьезно! — перебила гостя Татьяна Сергеевна. — За такие деньги, сейчас, вряд ли кто согласиться работать. И особенно ехать в далекую глубинку. Даже, если учитель будет на пенсии.

— А, у меня, как у работодателя, есть бонус! — продолжал гнуть, как ни в чём не бывало, свою линию настырный гость. Он с вальяжностью подошел к столу и сел за него, положив ногу на ногу.

— И, какой же? — с упреком переспросила пожилая учительница.

— Я верну, этому человеку, радость новой жизни…. молодость — пришелец гордо поднял подбородок и начал загадочно улыбаться.

— Ну, не знаю? Странный, Вы, какой-то? — хозяйка квартиры сняла очки и недоверчиво посмотрела на бывшего ученика. — И, кому, такое, можно предложить? Кто будет работать, в наше время, за радость жизни?… Может студенты или практиканты?

Бывшая учительница снова начала двигать на столе посуду.

— Ох! Не знаю? Не знаю? — вздохнув, несколько раз, произнесла она. — Давайте, лучше, пить чай! Свежезаваренный, с целебными травами… Желудок прочищает. От гепатита поможет…

— Какой, к чертям, чай! — внезапно выругался странник. Он резко вскочил со стула. — У меня, работы, по горло! Времени, ни на что, не хватает! А, она, тут, расселась! Чаи, распивать собралась! Так! Предлагаю, для продолжения беседы и убеждения сомневающихся в моих способностях, сменить место общения. Собирайся, Татьяна Сергеевна! Мы уходим!

— Как же я? Куда же я? — заволновалась старушка. — Я не могу! Я не пойду! Я не хочу!

Странник схватил её на руки и быстро понес в направлении внезапно возникшего межвременного проёма.

— Моя палка! — воскликнула хозяйка квартиры, уронив клюку. — И, оставьте меня в покое… — успела произнести она, прежде чем потеряла сознание.

Два часа спустя. В лесу, на поляне. В тридцати километрах от старой Москвы.

— Где, я? — произнесла худенькая, высокая девушка, подымаясь с травы и оглядываясь по сторонам.

— Кто, Вы? — обратилась она к синеглазому парню сидевшему недалеко от неё.

— Татьяна Сергеевна, мы, с Вами, так и не договорили… — незнакомец произнес фразу, голосом её бывшего ученика.

— Что со мной? — она взглянула на руки. Подняла их и быстро ощупала лицо. Затем сунула руку в карман халата и достала зеркало. Посмотрелась в него и… упала в обморок.

* * *

Недалеко от деревни, на вытоптанной площадке в два ряда, друг за другом расположились несколько человек. Чуть присев они приняли стойку «всадника» и выполняли упражнения из неизвестной японской борьбы, под чудным заморским названием, карате. Занятие проводил старший ученик, заслуженный обладатель первого дана — Федор. Голова «гуру» была повязана белой лентой. Выпущенная из штанов рубаха несколько раз была обмотана длинным белым поясам. В разговоре учителя с учениками постоянно проскальзывали незнакомые, иностранные слова. По-русски преподаватель старался говорить мало. И, если говорил, то слова произносил резко, с выдохом. Иногда сэнсэй выдавал какую-нибудь философскую мудрость, поддерживая новичков и повышая свою значимость.

Посмотреть на «диво заморское», тренировку новых дружинников барина, собралось большое количество ребятишек и молодых девушек. Зрители, стоявшие в стороне от занятий, с большим интересом обсуждали происходящие событие. Некоторые пытались повторять неизвестные движения. А многие просто томно вздыхали и приглядывались к потенциальным женихам! Тем более посмотреть было на что.

Не обращая внимания на восторженную поддержку болельщиков, со стороны занимающихся бойцов доносились недовольный ропот и стоны.

— Федор, я уже больше, не могу! У меня, ноги трясутся, и спина затекла, — громче всех возмущался длинный Василий. Расставив ноги коромыслом, он пытался изобразить наездника на лошади. — Я сейчас, точно умру! Сил нет, терпеть! Сколько можно, издеваться над людьми! Ну, можно я на травке полежу? Или, хотя бы, вон, у той березки постою?

«Заслуженный монах — наставник», прибывающий в позе для медитации, медленно приподнял голову, и задумчиво посмотрел на недовольного ослушника. Глаза его хитро прищурились. Он покачал головой. Поцокал языком.

— Долгий путь к совершенству длиться многими днями овладения мастерством и вечным познанием мудрости, — Федор поднялся с земли. Развел в стороны руки, разминая затекшее тело. Несколько раз присел. Глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — У сильных учителей вырастают сильные ученики. Тридцать отжиманий! Маваттэ!

— Я, и так, больше всех отжимаюсь и бегаю! И не заслуженно страдаю, за всякие ерундовые провинности, — недовольно начал жаловаться Василий. — Где справедливость? Недовольны все, а наказывают меня одного! Да, и девчонки будут надо мной смеяться! Ишь, рты поразявили!

— Пламя изнуряющих тренировок растопит эгоистические желания… и отсутствие веры в свои силы! — строгий тренер был непоколебим. — Пятьдесят отжиманий. А после занятий два круга вокруг деревни.

Дождавшись, когда наказанный отожмется положенное количество раз, наставник продолжил тренировку.

— Сейчас, повторим новый блок… Как там его япошки называли? А… вспомнил! «Задом руки», — произнес «непревзойденный тренер» новое выражение.

— Показываю… Делай… Раз — два… Тры — четыре… — Федор коряво показал новое упражнение, разученное отрядом накануне. — Все вспомнили? Хорошо! Повторяем… И, раз — два!

— Дядя Федор, ты, неправильно говоришь… Нужно говорить блок дзёдан уке — влез в разговор мальчишка, сидевший недалеко от занятий на траве. — И считать нужно правильно, по-японски: Ичи — ни, сан — си.

— Так, отряд! Стой. Отставить упражнение. Тьфу, ты! Опять забыл! Что по нашему говорить нельзя… Я-ма! Я-сума! Сей-лид-за… — Федор, на ломанном японском, резко произнес команды для завершения упражнений бойцами.

— А, ты, умник малолетний, поди сюды, — он поманил пальцем наглого выскочку.

— Осу, сампай, — мальчонка подбежал к Федору и поклонился.

— Ос, — ответил Федор как положено. Затем приподняв одну бровь, значительно посмотрел на подростка. Смерил выскочку выразительным взглядом с верху вниз. Поправил рубаху повязанную поясом…

— Ты кого задумал учить…. недомерок! — «мастер боевых искусств» (Не меньше пятого дана!) деловито поправил белый пояс. — Данилка! Ты кому, здесь, всезнайку показываешь? Ты, что старших уважать перестал? Или, тебя, вожжами давно не секли?

— Прошу прощения, сэмпай. Я, не учу! Просто напоминаю, как правильно упражнения делать. Так, барин показывал, — начал объяснять ребёнок. — И стойка у Вас неправильная… Киба дачи, это, вот так. А, то, что Вы выполняете, больше на учи хачиджи дачи походит! А блок, этот, надо делать — так!

— Слушай, Данилка, когда ты эти премудрости японские выучил? — удивлению великана не было предела.

— Не учил я их. Просто у меня память хорошая. Да, и занятия, все ваши видел! А дома, в огороде, их повторяю, — подросток бесстрашно посмотрел на Федора. — Я тоже хочу быть великим бойцом и искателем абсолютной истины!

— Ладно, признаюсь, для меня, эта Новгородская система обучения боя — дремучий лес. Хорошо, что ты всё помнишь! Будешь помогать!

Федор торжественно снял белую повязку и завязал её на голове Данилки.

— Так, ребята! Внимание, всем! Слушаем мальца и делаем, как показывает он, — учитель похлопал подростка по плечу.

— Отряд! Наоре, — раздался звонкий мальчишеский голос. — Принять стойку кокуцу дачи! Выполняем блок сото укэ, вместе под счет… Показываю… Ичи — ни. Сан — си. В конце упражнения на выдохе резко… ки-Я! Итак, начали…

Со стороны деревни на подводе к занимающимся ратникам подъехал староста. Внимательно осмотрев всех присутствующих. Нашел кого надо. Слез с телеги. Постоял, почесал затылок.

— Федор, ты барина не видал, — обратился Карачун к слуге Рязанцева.

…. Молчание и полное пренебрежение, со стороны занимающегося важным делом человека, было ответом непрошенному гостю.

— Федь, ты чего? У тебя силы кончились, али язык отсох? — прибывший вплотную подошел к каратисту с белым поясом. Обошел его кругом. Заглянул в лицо. — Почему молчишь?

— Мы на занятиях. Обратись, как положено, — тихо сквозь зубы промычал старший ученик.

— А-а-а, так бы сразу, сказал! — Наконец-то всё понял Карачун. — Ос, сасэй.

— Ос! — резко на выдохе вымолвил каратист.

— Господи, ну, что за слова, непонятные, у этих новгородцев! Язык сломать можно! А говорят, так как будто татары белены объелись, или меда перепили, — недовольно начал причитать староста. — Добрым бы, чем занялись! На мечах, али на булавах бы потренировались. А ещё лучше, вон, улицу бы подмели! Или ямы для столбов у дороги покопали! А то, целыми днями по лесу бестолку носятся, да ногами машут.

— Ки-Я! — было ответом ему от десяти молодых глоток.

— Святая богородица! Защити и сохрани рабов твоих! — сельский начальник трехкратно перекрестился. — За, что мы этих боровов кормим, да еще и зарплату платим. Ох, чую, разорят они нас! Защитники, непонятно чего!

— Не отвлекай меня от занятий! Говори быстро, что нужно? — остановил поток причитаний щуплого человека Федор. — А слова у японцев нормальные. Вон, даже ребенок, по ихнему всё разумеет.

— Ты барина не видел? Караван с товаром с Москвы пришел. Третий за неделю. Мужиков много прибыло. Старший от них, про работу спрашивает. И, вообще! Во что превратили тихую, мирную деревню? Одна сплошная стройка! Это же, сколько денег идет? А продуктов, а фуража? Ох! Сплошные растраты! Одно горе — горькое! — Карачун склонил голову и начал недовольно трясти ей.

— Кончай плакаться! На озере он. Место под вышку выбирает! А может быть и две поставит. Нужен хороший обзор, этого… — Федор задумался, вспоминая новое слово. — Всего периметра территории обеспечить.

— Как, ещё вышки строить будем? Итак, уже десять поставили! Зачем нам столько? А, эту, как её, большую избу, рядом с барским домом, зачем строить начали? Кто в ней жить будет? А амбар большущий, зачем? А другие постройки, названия которых я даже произнести не могу? А рыбу мы на озере, зачем кормить начали? И главный вопрос на сегодняшний день… Ты, в курсе, что он деревню собирается расширять. Торговую площадь, рынок, улицы новые на рисунке уже изобразил! Сейчас вот бабам задание выдал, названия новые для них придумывают?

— Так, это же здорово, Кирьян. Жизнь-то, в нашем селении, кипит! Развивается! Ого-го…. как! — весело вскинул голову слуга молодого помещика.

— Хорошо-то, хорошо! Только, где мы столько денег на эту стройку и всё остальное возьмем? — никак не мог прийти в себя экономный бухгалтер — счетовод. — Это же, какие капиталы у Алексея Петровича должны быть? А вдруг они закончатся? Или неправильно, что посчитает?

— Где — где? — Федор взял паузу, что-то обдумывая. Потом повернулся к старосте и весело посмотрел на него. — Не боись, Кирьян! Командир сказал, — заработаем. А раз сказал — значит, так и будет! Главное, дело! А деньги?… Под серьезное дело, будут и серьезные деньги! А, вообще… Некогда мне по пустякам с тобой разговоры вести! Видишь, я на занятиях. Не отвлекай меня!

— Так, бойцы! Я-ме! Следующее упражнение… Отрабатываем блок с атакой в ключицу с хитрым, ядрёным названием — шут малаш суке… Данилка! Переведи, на японский для особо непонятливых!