— Настенька, солнышко… Покушала бы… Оладушки, сегодня, такие вкусные, испекли. Румяные, золотистые, прямо с жару, — предложила тетка Матрена, хотя, давно не надеялась на положительный ответ.
— Не хочется, — надула губы, и отвернулась в сторону от ароматных угощений, воспитанница.
— Ну, хоть, отвару клюквенного испей… Кисленький… Прохладный… Розовенький… Аппетиту придает, — ещё одна попытка уговорить… А вдруг?
— Не буду, — шмыгает носом, сдерживая слезы, юная затворница.
— Ох, что за наказание, следить за тобой? — тяжело вздохнула женщина.
— Золотце, ты, посмотри, на себя? Одни кости, да кожа… Кто тебя, такую, замуж-то возьмет?
— Мужики, они же, справных, да ладных девок любят. Чтобы кровь с молоком играла… Чтобы всего в достатке у барышни было.
— А, у тебя, что?
— Одни глазища, — Матрена для убедительности и доходчивости своих слов развязала и снова завязала узел на платке. Поправила волосы на голове.
— Ведь в гроб, краше кладут!
— Упадешь где-нибудь посередине дороги… И, собаки, стороной, будут обходить!
— Да, что я тебе говорю? Сама понимать должна…. Не маленькая, поди, уже? — воспитательница не прекращает попыток наставить на путь истины заблудшую молодую душу.
— А, я, замуж и не собираюсь, — тяжелый вздох со стороны страдалицы и снова шмыганье носом.
— И, вообще! Я… в монастырь уйду, — прикусила губу и решительно заморгала глазами Настя.
— Как же? В монастырь, она, уйдет! — удивленно повысила голос Матрена. Да, кто же, тебя такую, туда, возьмет?
— Ещё, как возьмут! Туда, всех берут!
— Да, вижу, я, какой монастырь, у тебя, на уме! — наставница вновь поправила волосы под платком. — Третий день, сама не своя ходишь, из-за этого монастыря!
Напряженная чайная пауза с вздохами и хлюпаньем чая с одной стороны и ответными вздохами и шмыганьем носом с другой.
— Ладушка, пошла бы, в саду, погуляла… Грусть, тоску бы развеяла… С утра, вот, от Полины служанка прибегала. Про тебя спрашивала… В гости, звала…
— Ничего не хочу, — еле сдерживаясь, от того чтобы не разреветься, произнесла девушка.
Вторая чайная пауза…
И принятое решение использовать последние доводы, а также всё женское коварство.
— Вчера, когда шла по рынку…
— Ну, ты знаешь, батюшка велел мне сукно заморское посмотреть. Встретила там Лукерью, ключницу Изотовых. Ну, ты, её наверно помнишь, приходила к нам как-то… Уже, не помню, зачем…
— Так, вот, она рассказывала, что их соседка, молодая вдова воеводы Рожнова, тайно встречается с сыном окольничего.
— Ты, представляешь! Настя, что твориться в Москве? — выкатила глаза Матрена, показывая ужас и возмущение от распущенности современного поколения.
— Вот, раньше… — она отодвинула от себя пустую кружку.
— Раньше, в старые, добрые времена, такого, не было! Никогда!
— А, сейчас! Грех-то, какой! Что люди только не делают! Никакой совести, у них, не осталось!
Женщина многократно перекрестилась на икону в красном углу и снова посмотрела на девушку.
— Твой-то, хоть, надеюсь, не такой? Он, ведь, высокородный, знатный, красивый? — резко переменила тему разговора старая интриганка.
— Не знаю…
— А может быть богатый?
— Не знаю…
— Ну, хотя бы высокий, статный?
— Не совсем, — томный, задумчивый взгляд сменился улыбкой, на лице юной особы.
Девушка поддалась на провокацию. Она снова начала вспоминать таинственного незнакомца, встреченного на рынке.
— Настя? А он, хоть, христианской веры? — волнуясь за девушку, с ужасом произнесла Матрена последний вопрос.
— Да, не знаю, я…
— Господи Иисусе! — вновь, несколько раз перекрестилась наставница.
— И, что, ты, в нём, нашла? Что, в нём, такого… чего, нет, у других! — она встала из-за стола и подошла к воспитаннице.
— Ведь, третий день, себя изводишь?
— Ты, ничего, не понимаешь! — зло, сверкнув глазами, произнесла Настя.
— Он такой… милый… Такой…. с ямочками на щеках. И улыбается… — как завороженная перечисляла она.
— И, так, на меня, смотрит… Так, никто, никогда, на меня, не смотрел, — не сдержав чувств, девушка выскочила из комнаты и побежала к себе. После чего упала на кровать и расплакалась.
— Да, дела…. - произнесла Матрена, в очередной раз сильно и глубоко вздохнув.
— Ох, чувствую, попадет нам обоим, от тятеньки…
* * *
Таинственный мститель, одетый во всё чёрное, не спеша, шёл по подземелью. Останавливался. Тщательно прислушивался. Потихоньку формировал план действий.
— … Если дверь снаружи глухая и будет закрыта, придется ждать до утра. Лучше всего в камере… Запускаем всех. Аккуратно вяжем охрану. Берем боярского языка и тащим к себе. И, там, уже обстоятельно, разговариваем по душам.
— А то, придумали!.. Наш бесценный клад отнять. Который и так забрали… А нам за него, кстати, еще и отрабатывать придется…. - негодовал пришелец, осматриваясь, после очередного поворота.
Остановился. Прислушался.
За дверью одной из комнат раздались звуки. Кто-то громко стонал.
В другой комнате переговаривались.
В камерах были люди.
— Главное, сейчас, открыть дверь и выбраться наверх. А, там, будем действовать по обстоятельствам.
Завернув за угол, узник вышел на освещенное место. И, тут же, выругался про себя. Метнулся обратно. Прижался к стене.
В конце коридора дежурили охранники.
Осторожно передвигаясь, Рязанцев, потихоньку выглянул из-за угла. Он внимательно осмотрел присутствующих.
Их было двое. К доверенной им караульной службе они относились спустя рукава.
Один стражник сидел на полу, прислонившись к стене. Он спал. Второй открыл входную дверь и смотрел наружу.
Разобраться с охраной, при таком отношении к делу, было легко. Аккуратно положив оглушенных людей, возле стены, Алексей с нетерпением выглянул наружу.
— Ух, ты! Приятно видеть результаты своей работы!
Большой боярский двор был похож на встревоженный пчелиный улей. Со всех сторон доносились шум, гам. Он был усыпан людьми, беспорядочно бегающими с факелами и фонарями по подворью. Кругом всё двигалось, сталкивалось, кричало и ругалось. На стоявшей недалеко от дома колокольне кто-то звонил в колокола. Создавалась чувство большего события, в виде нападения татар или землятресения… Ну, может быть, еще на наводнение, чуть-чуть было похоже.
Только наводнения пока не было.
— Это, что? Они, из-за меня, бегают? Из-за такой малости…. тревогу подняли? — почесав затылок, недоумевал Рязанцев.
— Ну, взял… Там — сям, немного. Не всё же? Тем более, они мне за обиду, больше должны.
— Подумаешь, обиделись!
— Кстати, по поводу аномальных явлений? Всяких катастроф, извержений, наводнений?
— А идея-то, неплохая. Только, не наводнение, а пожар. Погода стоит замечательная. Дождя, давно не было. Поджечь, что ли? Ветер, как раз порывистый. И в нужную сторону дует.
Алексей представил результат своей мести — огромный костер, поглощающий большой двухэтажный дом с высоким крыльцом, с расписанными куполами — башенками. Затем огонь переходит на постройки, скарб и остальное боярское добро. А там, его гнев и до остального города дойдет.
— Красота нерукотворная… Да-а-а… Все слезами умоются!
— Нет, нам такого не надо, — немного подумав, произнес он.
— Хорошо, зайдем с другой стороны. Спросим совета у знающих людей…. из охраны.
— Кстати, чего, они, тут, безмолвно покоятся? Пора бы уже очнуться, поговорить? — Рязанцев перевел взгляд на мирно лежавших, в стороне от прохода, стражников.
— Ладно, оставим, их, в покое! Люди, устали. Тяжёлый день, — служба! Пусть, отдыхают… Когда, ещё, вот, так, по-человечески, спокойно, удастся полежать?
— Думаем дальше, ещё варианты? — Алексей прищурился, соображая, как поступить.
— Бросим монету!
— Если, выпадет «решка», — придется будить спящих бойцов. Если, нет, или на «ребро» будем размышлять дальше.
— Три — четыре… Смотрим, — странник подбросил монету, и она, прыгая по земле, укатилась в закрытое подсобное помещение.
— Да-а-а, подсказка «пятьдесят на пятьдесят» не сработала, из-за сбоя аппаратуры, — раздосадовано произнес игрок. — Остается помощь зала.
— Устроим блиц-опрос среди заключенных, — дал, себе, совет пришелец. Самое кровожадное желание — исполним!
— А, вообще, пора всех выпускать, пока, про них, не вспомнили. А то, набегут, правозащитники, адвокаты, борцы за свободу… А оно нам надо?
Рязанцев вернулся в коридор подземелья и пошел к камерам, открывая их по пути.
В ближних, от входа, помещениях находилась группа крестьян или горожан посаженных за какие-то провинности.
— Все на выход! Боярин всех прощает и отпускает на волю! — закричал спасатель, по возможности, стараясь изменить свой голос.
Потом стали попадаться пустые комнаты или склады с садовым и строительным инвентарем.
В одной из камер нашел уже погибшего человека.
В последней и самой дальней от входа находился сильно заросший мужчина.
— Дедуля… Конечная остановка! Дальнейшая отсидка отменяется. Выходим! Не забываем выключать свет.
Узник, перевернулся с одного бока на другой, не обращая внимания на вошедшего.
— Ты, чего, отец, плохо слышишь? Или призыв покинуть помещение, к тебе, не относится? — прикрыв скрипучую дверь, произнес Алексей. — Или, ты, эту камеру, в аренду взял?
— А? Чего? Почему выпускають? — подняв голову, прошепелявил в ответ комок шерсти.
— Ну…. не знаю? — отрешенно, заворчал Рязанцев, не ожидая вопросов. — Пускай будет международный день ограбления казны с песнями, танцами и долгожданной свободой всех узников совести…
— Или… пусть, боярская дума решила, на этом месте, разбить парк с фонтаном, — нёс уже полную ахинею Алексей.
— Короче… Давай, быстро на выход. Без разговоров… Иначе… Здесь, скоро будет пожар или потоп… Я еще не определился.
— Спасибо, я тебя отблагодарю, — снова зашепелявил дедок, собирая какие-то вещи с пола.
— А чего меня-то? Благодари Шуйского. Это, он, всё оплатил, — не зная зачем, вдруг, ляпнул Рязанцев.
— А кого именно? Семена или Агафона? — оторвавшись от своих сборов, спросил освободителя незнакомец.
— А дед-то! Ох, как, не прост! — оторопело подумал странник. — Чувствуется местных бандюганов знает.
— Так…. обоих и благодари, — обманывать, так уже по полной, решил Алексей.
— Вот, уж, не чаял, что когда-нибудь, на свободу выйду, — все ещё не верил в свою удачу узник.
— Обычно, Якушевы, своих пленников, только, на тот свет, отпускают…
— Дед, а тебе идти-то, есть куда?… А то, давай, со мной, на Крайний Север… На Калыму… Там, мороз и солнце, день чудесный. Там, оленей, целая куча. И не один боярин не достанет. Эх, хорошо заживем, — призывно начал агитировать пришелец пленника.
— Нет уж! Я как-нибудь здеся… Сам разберуся… Прощевайте, — пройдя мимо Рязанцева, заросший незнакомец, быстро пошел на выход.
— Скажи, хоть, как, тебя, зовут? — уже, в спину, запоздало крикнул спаситель.
— Панкрат Черный, — донеслось с наружи.
— Ну, так… Удачи, тебе, Панкрат…
— И, тебе, не хворать… На Севере!
— Вот, и узнал, фамилию своего врага, — подумал Алексей, осматривая стены подземелья.
— Кстати, у меня, новая идея! — воодушевился он. — Сейчас, я, им, устрою, небольшую заварушку! С песнями, плясками, ну, и, дракой, само собой…
Идейный организатор творческой самодеятельности сходил домой. Взял всё необходимое, для осуществления своей идеи.
Граффити на стене написал средними буквами:… Свободу Панкрату Черному! Берегитесь! Нас много!
Затем подумал и крупным тексом вывел… Шуйские отомстят!!!
Прошелся до двери и выбросил на улицу зажженный китайский фейерверк на восемь зарядов.
Дождался громких хлопков.
После этого открыл вход к себе в квартиру и спокойно пошел отдыхать.
Праздничный концерт на сегодня был закончен…
* * *
— Ты где был? — гневно спросил Прохор, как только увидел меня утром, возле ворот.
— А, в чем, собственно дело? — Алексей изобразил саму невозмутимость, вместе с покаянием.
— Я, между прочим, торговые связи налаживаю…. - нужно было срочно что-то говорить, решил пришелец. Причем правдиво и достоверно.
— Я уже почти тысячу пудов…. этой как ее…. А, ну да…. вспомнил — ПЕНЬКИ закупил…. - широко открыв глаза начал авторитетно оправдываться Алексей.
— Кстати, желаю, собственное пеньковое производство открыть, — произнес гуляка и для пущей правдоподобности почесал подбородок, как это делал Прохор.
— Не паясничай! — перебил строгий родитель.
— Тебя, где, всю ночь, носило? — ещё более грозный вопрос. (Даже искры в глазах мелькнули.)
— Ну…. встретил старых знакомых. Зашли в кабак. Поговорили о серьезных делах. Обсудили, опять же, покупку пеньки. Чуть — чуть выпили за удачную сделку. Потом, посидели на дорожку, и пошли девчонок до дома проводить…. - соловьем пел гуляка, рассказывая о своих поступках.
— Тебе, сколько лет? — он схватил меня за воротник и притянул к себе.
— А, вот, это… Прямо, скажем, вопрос… Не по существу, — надув щеки, попытался освободиться от захвата Алексей. — Как же, скажу я, тебе, сколько мне лет…
— А, почему, Вы, мне, про возраст напоминаете?… — Рязанцев, с трудом освободился от захвата. — Силен, чертяка. Держит как клещами.
— Нет, ты, отвечай? — купец опять схватил меня за одежду.
— Я же, не учу, Вас, торговать, — снова пытаюсь выбраться из тисков.
— Так…. тему про возраст, надо, срочно закрывать.
— И, вообще, я уже взрослый. И сам могу ответить за свои поступки, — гордо, как на митинге, произнес совершеннолетний повеса.
— Вот, и я говорю… У тебя, скоро, борода, начнет расти, — закипел Коробейников.
— А ведешь, себя, как последний недоросль — малолетка, — наконец-то отпустил меня Прохор, после чего расстроено махнул рукой.
ПАУЗА…
— Так!.. Всё закончилась? Кто победил? А чего, он, на меня, кричал-то?… — тревожные мысли не покидали Рязанцева.
Не тут-то было…
Купец, набрав в легкие воздуха… Продолжил…
— Эх, выдрал бы я тебя, на месте твоих родителей! Ох…. крепко бы розгами отхлестал. Нет, маловато будет! Надо, чтобы на всю жизнь запомнил! Вожжами бы, всю задницу исполосовал!
— Ну, знаете ли, Прохор Куприянович…. - возмутительно дернул головой взрослый дитятя. Вы, мне, кстати, не отец!..
— Так, СТОП! — скомандовал я себе.
— Надо успокоиться. Что-то сильно я в роль вошел, — внутренне одернул себя Рязанцев.
— В чем, собственно дело? Я, между прочим, сказал Федору, где буду… И, во сколько приду, тоже сказал, — гордо подняв подбородок, привел скиталец, свои доводы купцу.
— ПОСЛУШАЙ! Ляксей, в Москве-то, что твориться? — продолжал возмущаться Прохор.
— То, тати половину города порезали… Говорят, все улицы кровью забрызганы были, — испуганно моргая глазами, рассказывал Коробейников.
— Потом ты, со своим кладом, всех на уши поставил…
— А я-то, здесь, причем, — начал оправдываться Рязанцев.
— Знающие люди, говорят, что сокровищ ты привез, невидимо… Так много, что за всю жизнь не истратишь. И большую часть, ты для потомков припрятал, — заговорщицки посмотрев по сторонам, произнес купец.
— Я же всё в приказ сдал. Грамоту об этом получил… Меня даже сам подьячий Степан Михайловский похвалил… Ищи и неси, говорит, еще… Рады будем… Он мне даже руку пожал, — запоем перечислял кладоискатель свои заслуги.
— Да, постой, ты…. - не слушая моих оправданий, перебил меня Прохор.
— А вчера, вообще…. Шуйские как с цепи сорвались. Боярина Якушева разорили. Штурмом его усадьбу взяли… Всю ночь, смертоубийство шло. Говорят, даже пушки притащили… Народа полегло — неведомо сколько. Якушевы, злые на всех. Обещали отомстить. Нарымские с Милославскими, за них, заступиться собираются.
— Ой, что будет? Ужасно представить…. - затряс бородой купец.
— Беда, прямо, с эти боярами. Чую, кровушки людской, прольется — не меряно. Теперь, вообще, будет страшно за Москву — реку с обозом выезжать.
— Да, дела…. - поддержал Алексей Коробейникова и почесал затылок.
— Кстати, Прохор… Ты, говорил, что место, у вас, спокойное. Тишь, да благодать…. - философски, с пониманием напомнил пришелец.
— А, тут… То одно, то другое!
Рязанцев взял концертную паузу. Досчитал до пяти. После чего выдал итог…
— И, как же, вы, здесь, живете? Вот, тебе, и спокойный город!
— Ничего не меняется… Ни в прошлом, ни в будущем, — про себя добавил он.
* * *
Торговый представитель английской Московской компании Мэд Добертон в прекрасном расположении духа прогуливался по набережной Москвы — реки. Ему доставляло удовольствие, в хорошую погоду, после плотного завтрака, пройтись по ещё пустынным улочкам. Подышать свежим воздухом. Помечтать о чем-то приятном и дорогом.
Этим утром, после долгих засушливых дней, наконец-то прошел теплый летний дождь. Он прибил пыль на городских тротуарах и мостовых. Насытил озоном городской воздух.
И сейчас, после небольшого полива, всё дышало свежестью. Омытые водой высокие купола церквей и колоколен, золотом переливались на ласковом летнем солнышке. Мелодичный перезвон колоколов разносился сладостным гулом над Москвой. Листва деревьев, смоченная водой, выглядела свежей и зеленой. Идти по городу было легко и приятно.
Задумавшись о прекрасном, иноземец остановился и несколько минут смотрел на реку.
— Доброе утро, сэр, — прервал его размышления секретарь Девис Шелтон. — Не правда ли, оно, сегодня, чудесное!
— Согласен! Утро, неплохое. А каким будет дальше? Зависит от новостей, которые Вы должны были мне принести, — всё еще не отрывая взгляда, от бегущей воды, вступил в беседу чопорный англичанин.
— О, они, довольно хорошие! — заулыбался Дэвис. — По вашей просьбе, еще два корабля с товаром, через неделю, будут в Архангельске. К общему списку товара, предложенного к обмену, добавлены хозяйственные металлические изделия. Особо выделю, то, что Вы просили: топоры, ножи, ножницы, иголки…
— Да…. спрос на них в Московии растет, — произнес представитель компании и наконец-то перевел взгляд на своего тощего и длинного помощника.
Его глаза алчно заблестели, предполагая выгоду от будущей сделки.
— По моим расчетам именно они будут пользоваться большим спросам на московском рынке, — произнес удачливый коммерсант и не спеша двинулся вдоль по набережной.
— Получено согласие на соотношение обменной цены с русскими купцами, — откуда-то сверху продолжал докладывать секретарь, семеня мелкими шагами за своим полным руководителем.
— Более того, в случае необходимости, Вам разрешили увеличить среднею цену закупа до двенадцати шиллингов, — теперь он напоминал собачку, которая бежит позади хозяина и о чем-то ему весело лает.
— Руководство компании надеется, что Ваше умение вести дела и знание местных традиций, позволит обойти ганзейские города, французов и особенно настырных голландцев, в приобретении необходимого нам товара.
Услышав похвалу, торговец остановился и задумался. В глазах его заплясали цифры. Довольная улыбка медленно наползала на его полное, лощёное лицо.
— При этом, общий объем закупа просят увеличить на восемь процентов, — закончил секретарь свой доклад. Он, тряхнув рыжей шевелюрой и уставился на патрона, ожидая реакции на доставленную информацию.
— Понятно…. - через минуту раздумий выдал делец.
— Флоту её Величества, требуется всё больше и больше крепких канатов на новые корабли. Особенно, в связи, с непростой ситуацией в Новом Свете. Поэтому-то от нас ждут успешных действий. И, ждут, с нетерпением.
На несколько минут оба мужчины замолчали. Они не спеша шли по набережной, и каждый думал о своем.
— Почему, Вы, улыбаетесь, Шелтон? — заметив улыбку у подчиненного, спросил Добертон.
— Позвольте поделиться занимательной историей, сэр, — подойдя ближе к своему руководству начал рассказывать секретарь. — Сегодня с утра, в конторе, произошел забавный случай. К нам пришел какой-то, непонятный русский купец и изъявил желание купить у нас пеньку. Долго объяснял, как она сильно ему необходима, настойчиво приставал ко всем, предлагал свои деньги.
— Весьма, интересно! И, что в этом смешного, — произнес Добертон и остановился.
— Было очень весело, когда мы, все по очереди, направляли его друг к другу за консультацией. А потом, говорили, что не понимаем, что он хочет. Коверкали и изварачивали его слова на разный манер. Показывали всякие, нелепые знаки у него за спиной…. - непринужденно рассказывал секретарь.
— Нет, до чего, эти дикари, непонятливые! — вспыхнул торговый представитель, уставившись колючим взглядом на своего подчиненного.
— Сколько раз можно повторять, — он с силой пнул попавший под ногу камень.
— Наша компания, не продает пеньку. И не когда её не продавала. И не собирается продавать, — его лицо покраснело, на висках проступили синие жилки.
— Неужто трудно запомнить!
— Мы…. закупаем ее. В большем количестве. Причем, цену закупа в этой стране диктует именно наша компания…. А не какие-нибудь скандинавские или голландские проходимцы, — выбросив порцию гнева, англичанин глубоко задышал.
— Правильно будет сказать, мы производим обмен товара на сырье, которое нам необходимо, — поправил его Шелтон.
— Да….Как раз для этого, я и заказал большую партию изделий, — глубоко хватая воздух, согласился начальник и снова двинулся вдоль по улице.
— Представьте, сэр, когда он понял, что над ним насмехаются. И сообразил, что мы ничего не продадим, он стал просить у нас адреса поставщиков или перекупщиков.
— Надеюсь, вы не сошли с ума? И не указали наших поставщиков?… — Добертон вновь остановился и резко повернулся к спутнику, шедшему позади него.
— Нет, конечно…. - от неожиданного поступка своего руководителя рассказчик едва успел затормозить.
— Он сказал, что тогда, без нашей помощи, найдет места, где купить сырье.
— Вот, и пусть ищет… Кстати, а сколько ему нужно?…
— Так, в том то и курьез…. сэр, — рыжий помощник улыбнулся, голливудской улыбкой, во весь рот. — Вы, не поверите! Он сказал, что готов скупить всё…
— Что? Он, сумасшедший? — англичанин с не доверием, посмотрел на собеседника. — Зачем ему столько пеньки?
— Желает, в каком-то лесном болоте, у себя в деревне, разводить редких рыб. Убеждал, сотрудников нашей компании, заняться этим сильно прибыльным делом. Рыба, наевшись, нашей пеньки, размножается и растет с утроенной скоростью. Жиреет, по его словам, прямо на глазах!
— Да, Вы, правы, комичная ситуация.
— Так, вот, и я говорю, безумец какой-то… А может быть пьяница. Ни у одного русского купца нет столько денег, чтобы перекупить наше сырье. Тем более для бестолковой откормки болотных рыбин.
— А как зовут, этого странного покупателя?
— Не то Сорванцов, не то Воронцов…. - замявшись, пытался вспомнить фамилию подчиненный.
— ЧТО????? — у Добертона задергался подбородок.
— А это, случаем, не тот Воронцов, про которого вся Москва говорит? Он еще клад огромный нашел? Причем, сокровища столь велики, что даже указ не смог оценить их стоимость?
— Не… знаю, сэр. Всё может быть…. - побледнев, залепетал секретарь.
— А вот, это, дорогой мой, уже не шутки… И совсем не смешно. А даже очень печально. И для нас… и, особенно для Вас, — возмутился Добертон, указывая на Шелтона.
— И, потом… Какие рыбки?… Какое, к чертям, болото?… Что, вообще, происходит в конторе?… Чем, вы, там, занимаетесь?… — выкатив глаза, сорвался на крик торговый представитель.
— Вы знаете, что случиться, если весь товар скупят у наших поставщиков?… Вы не подумали, насколько поднимется закупочная цена, если он, просто, расскажет, о своем пьяном желании, другим?… Вы представляете, что тогда будет?…
— Да нас за такое…. с треском вышвырнут из компании, — негодуя, он схватил тощего собеседника за грудки.
— А, неустойку?… Вы, её будете платить?
— А кто продаст, эти чертовы, ножницы? Кому они нужны в Англии?
Внезапно Добертон застыл на несколько минут, как будто его поразила молния.
— В общем так! Шелтон!!!
— Делайте, что хотите, но чтобы больше, про этого деревенщину, я не слышал… Иначе я приму меры по отношению, к Вам…. - внезапно ледяным голосом произнес торговый представитель.
— ПЕНЬКУ, в этом году, должен закупить я, и по ценам, которые запланировал. Идите и выполняйте свою работу!..
— И не дай БОГ! У, Вас, не получиться! — показав своим видом, что разговор закончен, англичанин напыщенно повернулся и пошел в обратную сторону, проклинаю про себя эту чертову страну и мрачную погоду.