Слякоть сменили ноябрьские морозцы да нечастые метели с пушистым снегом. Утром выйдешь из дому, глянешь на светло-пепельное небо, на ярусы заснеженного леса, вдохнёшь морозного воздуху. За спиной надёжная «тулка». До свиданья семья, до встречи у тёплой печки! И крахмально захрустят валенки по снегу, шаг за шагом унося промысловика в холодный, таинственный мир леса.

Охотники-спортсмены, получившие лицензию на кабана, занялись делом. Но без хорошей собаки зверя взять трудно, тем более такого чуткого, безмерно сильного и опасного как кабан. Они поняли это после нескольких неудачных выходов в лес. Всё-таки им удалось ранить секача, но тот, обладая огромной выносливостью, от преследования уходил.

Днём охотники ходили за кабаном, а с вечера до утра его оставляли в покое, отправляясь на ночлег к жёнам. Кабан же находил большой муравейник, таранил его клыкастым рылом и раной ложился в целебное тепло.

Промысловику Мишину приходилось заниматься охотой, и помощником в этом деле у него была великолепная западносибирская лайка по кличке – Серый. Случалось, в ярости он запрыгивал зверю на спину, воедино уносясь в чащу, а Мишин кричал во всё горло напарникам, чтобы не стреляли.

В конце – концов, неудачники обратились за помощью, негоже бросать подранка, всё равно сгинет без всякой пользы. Мишин согласился и на второй день охоты с Серым зверя добрали.

Но сказ этот не о добытом трофее, а о валенках, в которых охотник тропил его по следам. Эту пару валенок промысловику выдал завскладом. Расписавшись в получении, Иван принял обнову, а кладовщик напутствовал: «Давай носи да не стаптывай, хорошая обувка, считай, выдал тебе по блату».

«А что? – подумал Иван. – Валенки как валенки, 29 размера, промышленного выпуска, пахнут войлоком и краской». Однако для его ноги они оказались несколько великоваты, и потому как меньшего размера не нашлось, пришлось брать эти. Шерстяные носки и поверх намотанные портянки проблему решили.

Первый день в бригаде охотников в основном пришлось потратить на поиск следа раненого кабана. За ночь след изрядно припорошило и отличить его от других удавалось лишь по капелькам крови, едва различимым в снегу.

Кабан уходил чащей по болотистому ельнику через завалы павших деревьев, так легче ему оторваться от преследователей. Массивная клиновидная голова секача и сжатое с боков туловище позволяют ему бежать быстро в непролазных заломах, по лесной чаще с буреломом, где много острых сучьев. От ударов и ранений его спасают прочная упругая щетина и густой волнистый подшёрсток, толстая кожа и подкожный жир.

В густом лесу холод не прихватывает болото, под снегом не лёд, а коварная влага. Мишина ждала неприятность. Он торопился за собакой и споткнулся, сорвался с лыж и влетел глубоко в снег. Разогретое ходьбой тело сразу обожгло ледяной водой. Охая и ахая, едва вылез, придя в чувство, снял валенки, вылил мутную жижу, отжал портянки и с трудом натянул обнову на ноги.

День уже угасал, времечка оставалось лишь добрести до машины, охотники засобирались домой. Ночевать Иван остался у хлебосольного лесничего Гаврилыча, товарища по охоте, с тем, чтобы завтра утром пораньше выйти на добор зверя. В дом вошли с клубами пара и, пока хозяйка, Александра, готовила ужин, Мишин с Гаврилычем, снимая одежду, обменивались событиями прошедшего дня. Глядя на то, как Мишин возится с заледенелыми валенками, Гаврилыч хохотнул кривой мороженой улыбкой.

– Гаврилыч, помоги-ка мне сдёрнуть эти гири с ног, – попросил Мишин.

– И как это тебя угораздило, Иван?

– Шёл, споткнулся, очутился в воде, – оправдывался Иван.

– Бывает.

Валенки с ног сдёрнули, и пока промысловик разглядывал свои посиневшие до черноты от краски носки и портянки, хозяин вслух припоминал о подобных случаях, приключившихся когда-то с ним.

Мокрой обуви место, конечно, на печи. Иван насовал в свои валенки газетной бумаги и залез наверх. Здесь, на печи, отодвинул хозяйскую обувь, при этом отметив, что все валенки хозяев подшиты, и на самое жаркое место поставил валенки свои.

После ужина, посмотрев телепередачи, Иван заснул, а хозяин учил разуму своего сына Женьку, ученика четвёртого класса.

Проснулись рано. Все на ногах – кому в школу идти, кому в тайгу. После завтрака Мишин первым залез на печь за своей обувкой. Снял валенки, вытащил газеты, стал в голенища совать ноги. Но что это такое? Валенки уменьшились. Голенище левого оказалось на целую четверть короче своего напарника. И если правый валенок удалось одеть на босу ногу, то левый – и думать нечего. Неудачливого гостя обступила вся семья Гаврилыча. Посыпались советы, как натянуть валенки. Очередные попытки сделать это вызывали бурный смех.

– Может, это не мои валенки? – бормотал Иван.

– А у нас нет неподшитых валенок, – сочувственно ответила хозяйка. – У нас все валенки подшиты.

Подскочил Женька, сунул ногу в левый валенок и радостно запрыгал:

– А мне как раз, а мне как раз!

– Ну-ка, Женька, сунь ногу во второй, – попросил отец. Сын опустил ногу во второй валенок, поболтал ногой и замотал головой:

– Не-е, этот больше!

Отец Женьки посмотрел на Мишина:

– А смотри-ка, Иван, ведь плохие валенки – то, неравномерно усели, теперь – ни взрослому, ни ребёнку. И кто их только катал. Всякое видел, а такое первый раз.

Весь завершающий день охоты на кабана Мишин бродил в кирзовых сапогах, любезно предоставленных Гаврилычем. А потом, когда всё завершилось и была жареная печёнка, Мишин засобирался домой. Товарищ одобряюще похлопал его по плечу:

– Да не расстраивайся ты Иван из-за этих валенок. Говорят, ничто в природе не исчезает бесследно… материя – она из одного качества переходит в другое.

– А это как? – сомнительно спросил гость.

– Ну, вот, сначала были у тебя валенки, а пыжей не было. Теперь валенок нет, зато пыжей нарубишь. Покупать не надо – дело говорю!