— Здравствуй, Элеонора! Рад видеть тебя!
— Привет и тебе, Клеф! — красавица в чёрном платье вышла из темноты в освещённую падающим с потолка светом комнату.
— Как я рад, что снова могу лицезреть твой прекрасный лик. — проговорил начавший диалог человек в чёрном мундире, сидящий за столом.
Голубоглазый и светловолосый, он виделся типичным представителем расы планеты Иргент, в отличие от кареглазой красавицы, цвет глаз которой встречается на планете крайне редко, многие здесь даже не подозревают, что глаза бывают тёмных тонов: голубые и ярко-красные глаза на Иргенте преобладают у большинства людей.
— Ты пришёл чтобы льстить мне или по делу? — красавица села за стол напротив.
— Я пришёл сделать тебе подарок, Элеонора. — улыбка проступила на лице мужчины.
— Ты же знаешь, меня трудно чем-либо удивить, а банальные дары я не принимаю — женщина пристально посмотрела в голубое сияние глаз мужчины.
— Знаю, потому приготовил тебе настоящий сюрприз, который не только понравится тебе, — мужчина привстал с высокого резного деревянного стула серого цвета и поравнялся с огромной спинкой этого стула, упершись ладонями в стол и наклонившись поближе к собеседнице, — но и возможно, позволит сделать новый шаг вперёд всему ордену.
— Так-так, интересно, — лицо женщины расплылось в улыбке, — ты не устаёшь меня интриговать...
— Да дело в том, — начал человек в чёрном обмундировании, — что сегодня мы были в одном селении и видели там... Как бы тебе так сказать... Подходящую кандидатуру на очередную странницу.
— Как она выглядит?
— В том-то всё и дело, что я не смог её рассмотреть. — мужчина сделал шаг в сторону и начал прохаживаться по комнате. — Детей было двое и они смогли от нас убежать.
— Убежать?! — по комнате пронёсся сдержанный смех женщины. — С каких это пор от группы Лекса кто-то может улизнуть? Может вам всем уже пора на пенсию?
— В нашей практике это первый случай. — повернулся лицом к женщине человек в чёрном. — Дети действительно необычайно талантливы. Я думаю, что будет замечательно, если ты обменяешь девчонку на Маргариту.
— Ты пришёл делать мне подарок или торговаться? — женщина изобразила презрение на лице. — Да и чего ты привязался к этой Маргарите... Ни ума, ни талантов.
— Обмен будет для тебя прекрасным подарком. — сказал мужчина. — Да и потом, зачем тебе Маргарита, если она не годиться в кандидаты? Не отправлять же её обратно на Гайю.
— Ты похоже решил обзавестись новой невестой? А совет одобрит?
— Совет будет не против. Да и вообще. Я столько мотался по горам и холмам. Заслуживаю же я нормального отдыха в объятиях Гайских красавиц.
— Смотри как бы тебе эта красавица нож в спину не воткнула. — женщина встала из-за стола и сделала шаг в сторону голубоглазого. — Совершенно неуправляемая девушка.
— Ничего, это будут уже мои проблемы. — улыбнулся тот. — Ей уже многовато лет для того, чтобы пытаться принять её в орден. А вот наша находка вам просто в самый раз...
— А ты не боишься, что я сама найду девчонку и не буду тебе за неё никого отдавать? — кареглазая женщина подошла на расстояние вытянутой руки к мужчине и сделала серьёзное лицо.
— Нет, ибо я рассчитываю на долгосрочное сотрудничество. — мужчина руками провёл по чёрной броне. — Не зря же я ношу этот костюмчик.
— Да, такие связи надо ценить. — улыбнулась красавица и провела пальцем по бороде, закрывающей шею мужчины. — Однако прежде чем согласиться на нашу сделку, я хочу видеть её.
— Хорошо, смотри. — поднял мужчина руку, выставив вперёд ладонь.
Женщина подняла свою руку и поставила напротив, ладонью к ладони. Закрыв глаза, она начала поворачивать голову, словно оглядываясь вокруг. Через некоторое время она раскрыла от удивления рот. На лице мужчины появилась улыбка. Постояв с открытым ртом ещё некоторое время, женщина медленно открыла глаза и произнесла усталым низким голосом:
— Что с мальчишкой?
Он наш. Нам нужен его дар для работы.
— Сделка состоялась. Я сама найду девчонку. Маргариту отправлю к тебе после.
Мужчина поклонился и поблагодарил её. Женщина ещё раз провела пальцем по его бороде и улыбнулась.
— Увидишь ещё такой дар, тотчас же сообщи! — развернувшись и уходя во мрак комнаты произнесла она громко. — Даже если это будет мальчик, не подходящий вам, отдай его мне!
На следующий день в селении на холме, в котором жил Форс, всё текло своим чередом. Однако у Форса с самого утра было нехорошее предчувствие. Он проснулся с тревогой в груди и полным пониманием, что никто из окружающих эту тревогу не разделяет и говорить о ней с кем-либо бесполезно.
Решив что эта тревога — только для него, он подумал, что что-то должно произойти именно с ним. Он отправился на край деревни в юрту, в которой жила Синха с двумя её братьями. В их небольшой семье царила любовь и взаимопонимание, смерть родителей настолько сплотила детей, что они были практически неразлучны. Приход Форса вызвал удивление у старшего брата — он рассказал, что Синха уходила куда-то с утра, и все полагали, что она ушла в лес с Форсом. Однако Форс не знал, куда она могла исчезнуть, и тревога в груди его только нарастала.
Прождав полдня и так и не дождавшись прихода любимой, он решил пойти искать её самостоятельно. Но облазив все знакомые места в лесу и заглянув в самую чащу, мальчик уже предчувствовал худшее — Синхи нигде не было, и видимо, пророчество старика о расставании действительно начинало сбываться. Сердце подсказывало Форсу, что она, безусловно, жива, но будет жить своей жизнью ещё много лет, прежде чем им суждено будет встретиться снова.
В полном бессилии, уставший от поисков и переживаний, мальчик забрался в священное дерево и заплакал. Он до последнего не хотел общаться с лесом, но теперь понимание расставания уже пришло, и если полученная информация подтвердит это, то будет уже всё равно. И Форс попытался спросить у леса, где сейчас находится Синха и что с ней произошло. Однако пребывая в подавленном настроении, он не смог войти в то состояние, в котором он обычно общался с лесом. Пришло понимание того, что нужно изменить свой внутренний настрой. И мальчик вспомнил старика...
В сознании его возник образ старца в белых одеждах, который кладёт руку ему на голову. И Форс перенёсся в этот момент, полностью окунувшись во все те чувства, что были у него тогда. И волна белой энергии накрыла его, и перевернула его мир снова. Вместо тоски и боли в груди распустился цветок безусловной любви. Сознание в один миг перестало жалеть себя, и жалость к Синхе прошла одновременно с этим, вместо жалости каждую клетку наполнила безусловная любовь. И вновь Форс принял мудрость старика, и вновь он понял, что покуда так предначертано и это нельзя изменить, можно только принять и продолжать любить.
Оставшись наедине с этим светом, мальчик чувствовал, что он не одинок, что нет ни границ, ни расстояний, и он часть этого мира, а значит, его любовь не есть путы, сковывающие его и загоняющие в горечь от потери, напротив, любовь не знает потерь, и будет проявляться всегда и везде, невзирая ни на какие события, препятствующие этому.
Приняв в сердце своё расставание, Форс смог снова настроится на связь с лесом и спросил у дерева о произошедшем. Дерево показало ему, как женщина, сильная и властная, вошла в этот лес ранним утром, одна. Она прошла сквозь туман, обошла дозорные посты, силой своего сознания усыпив дружинников, и проникла таким образом в селение. Синха никуда не уходила ранним утром, её, спящую и ничего не подозревающую, женщина вынесла на руках из дома. У этой женщины были нечеловеческие способности, и поэтому ни у кого не было шансов помешать ей. У неё, в понимании леса, не было сердца. Она была даже более могущественна, чем трое странников, приходивших вчера в этот лес.
При этом она была гораздо более холодна, словно была проявлением какого-то бесчувственного механизма, управляющего сознаниями людей. Этот механизм почти не связан с теми силами, которые привели сюда трёх путников вчера, однако сегодня утром он действовал в том числе и во благо этих сил. Сопутствующие подробности уже не интересовали Форса, он прекрасно понимал, что дар этой женщины силён и опасен, что ему не найти ни её, ни Синху...
Досмотрев, как женщина выходит за пределы леса, Форс успокоился, понимая, что лес не видел больше ничего, и дальнейшая судьба любимой будет для него тайной ближайшие годы.
Выходя из дерева, мальчик ещё рассчитывал увидеть того старика и обо всём его расспросить. Только сердцем он прекрасно понимал, что знать ему более ничего не нужно, нужно действовать. И действительно, встретить старика вновь так и не удалось. Когда Форс поднимался по холму к селению, его уже встречали дружинники, которые вместе с братьями Синхи отправлялись на поиски девочки, вооружившись всем подряд: кто дубинами, кто луками, кто цепями.
Однако Форс прекрасно понимал, что всё тщетно. Он рассказал им, что произошло, не указав, разумеется, источник информации, и отказавшись следовать с ними на поиски. Внутренне Форс уже прощался с бывшими друзьями, зная, что видит их последние дни, что скоро ему придётся следовать воле судьбы и покинуть эти края, шагнув в неизвестность.
Ни в этот день, ни на следующий, несмотря на все усилия, Синха не вернулась и не была найдена.
Вечером следующего дня Форс с отцом гуляли вдали от селения по краю холма. Отец позвал сюда мальчика чтобы серьёзно с ним поговорить.
— Ещё несколько дней назад я думал, сынок, — начал отец, — что мы с тобой проживём жизнь в этом селении, будем обустраивать дом, помогать матери...
Мальчик взглянул на отца и почувствовал исходящую от него печаль. Среднего роста мужчина по имени Есур, на вид лет пятидесяти, в рваном кожаном жилете коричневого цвета да серых одеждах из тканей, отец выглядел уже уставшим от жизни и не видящим будущего. Его борода и волосы уже были с сединой, да и повидал он много всего за свою жизнь. Последние несколько лет жизни в селении были для него сказкой после лет скитаний с семьёй в поисках безопасных земель, поэтому отец вряд ли хотел бы куда-то отсюда уезжать. Однако и жизнь на одном месте медленно превращала его в старика, смысла в ней отец уже явно не видел. Отец продолжил:
— Когда мы познакомились с твоей матерью, у меня сразу возникли к ней чувства, я словно понял, что это моё, что другой в моей жизни уже не будет. И сколько бы мы с ней не скитались раньше, мы всегда знали, что найдём землю, где сможем прожить остаток лет без потрясений, в полной безопасности. Мы искали её ради вас. Когда родился твой брат, мы ещё скитались по свету, и с малышом на руках это было для нас сложно, практически невыносимо. Поэтому мы пришли сюда, в глухие места, подальше от людей, и остались здесь жить, построив свой домик на холме. И ещё ни одна беда не смогла его разрушить.
Есур сорвал охапку травы и покрутил её стебли в руке, посмотрел на селение и вздохнул, наверно, вспоминая прожитые годы.
— Мы остались здесь, и со временем к нам присоединялись другие. — отец сел на траву, пригласив жестом сына присесть рядом. — Мы принимали всех. Даже беглых разбойников. Терять нам было нечего, имущества у нас не было. Это сейчас мы нажили столько, что если бы жили одни, нас наверняка бы разграбили какие-нибудь залётные бандиты. Но у нас уже есть наши друзья, селение растёт и крепнет... И я горжусь тем, что мы смогли наконец найти себе этот холм в лесах.
Действительно, сюда стекались все, кто устал от общества: и бандиты, и просто творческие люди, не нашедшие себе места в крупных селениях и городе, и переселенцы после разрушений, вызванных приходом Атача. Но в итоге образовалась дружная семья в пару десятков домов, хижин, шалашей и юрт. Бывшие разбойники с удовольствием шли в дозор или в землепашцы, охраняли село и добывали пищу, вернувшиеся со службы ополченцы, чьи семьи когда-то селились в этих краях, находили это селение на холме и оставались здесь, кто на время, а кто и навсегда, пополняя ряды сельского дозора, а переселенцы и творческие люди привносили новые идеи для развития всего села: кто-то умел стоить красивые дома, кто-то вязал, ткал, делал посуду...
— Ведь я всегда хотел, чтобы все члены нашей семьи прожили здесь свои жизни. — отец обнял Форса и в словах его были нотки печали. — Я просто видел много горечи на своём веку, и не хотел бы, чтобы с кем-то из вас всё это повторилось. Здесь вы под моей защитой и под защитой нашей семьи размером с целое село...
Форс прижался к отцу поближе, понимая, что возможно уже не сможет посидеть так с ним ещё раз. Отец продолжал своё повествование:
— Но на самом деле в этом маленьком мире есть ещё много интересных мест. И я надеюсь, если ты там окажешься, ты пойдёшь совсем по иному пути, и у тебя всё будет совершенно по-другому.
— Я видел что вы уже собрали мне вещи в дорогу. — сын пообщался с дозорными и уже знал, кто за ним приходил. — За мной придут тайные стражники?
— Они приходили к нам три дня назад. — Есур, увидев, что сын всё понимает, перешёл ближе к делу. — И они хотели бы увидеть тебя. Возможно, они возьмут тебя на службу, возможно, ты им просто поможешь в чём-то.
— Расскажи мне подробнее про тайную стражу.
— Их называют в народе «чёрные мундиры». Это воины, которые охраняют нас от туманных духов и от людей, которые ими одержимы. — отец почти перешёл на шёпот по привычке, так как о тайной страже не принято много говорить в народе. Однако оглянувшись вокруг и убедившись, что его никто не видит и не слышит, стал говорить увереннее. — Если ополчение ведёт войну с одержимыми, то стража изгоняет духов из одержимых людей. Тайная стража — это люди, которые знают и могут больше простых людей. Видел бы ты, что представляют собой одни только их мундиры! Да в таком не страшна и пуля, не то что стрела. Они создавались в эпоху, когда на Иргент падало множество метеоритов. Создавались, чтобы защитить человека от осколков упавших небесных тел.
— Они чувствуют меньше чем обычные люди? — Форс припоминал образы, которые показывал ему лес, и пытался подогнать под них слова отца.
— Что ты! Они чувствуют значительно больше, иначе они не смогли бы выполнять свою миссию. Обычные люди бояться и почитают их, бояться потому, что от них ничего не скроешь, почитают потому, что они могут многое. И в то же время некоторые очень хотят к ним на службу. Для простолюдина чёрный мундир стражи — это билет в жизнь. Им везде открыты пути...
— Пап, а есть у них сердце? — мальчик с надеждой посмотрел на отца.
— Конечно есть. — не совсем понял вопроса тот. — Они такие же люди из крови и плоти. Поговаривают, конечно, что есть ещё роботы в таких же мундирах. Это такой механизм, который выглядит как человек, даже не отличишь. Но когда-то они были, а за последние триста лет после катастрофы их становится всё меньше и меньше. И кстати, такие же механизмы шьют стражникам их мундиры. Они остались всего в нескольких местах по миру, одно из них — в звёздной крепости.
— А в чём сила стражников?
— Всему, что они умеют, их обучают. Они попадают в специальные места, где их учат видеть и чувствовать больше, чем обычные люди. — отец вздохнул и добавил раздражённым тоном — И грамоте, и устройству мира, а ведь ещё я рос в те времена когда были школы, и эти знания были доступны всем!
Вечерние светила уже клонились к закату. Местность на планете Иргент освещали две звезды — большая звезда Яро, символ мужской энергии, вокруг которой вращается звезда поменьше — Эва, символ женской энергии. Звёздные души, приходящие сюда с других планетарных систем, говорят, что бывают и системы с одной звездой. Однако народ на Иргенте не понимает, как можно жить с одной звездой. Ведь всё в этом мире делится надвое: «хорошо» и «плохо», любовь и страх, мужское и женское, Яро и Эва.
— Так вот, сынок, — Есур перевёл взгляд на уходящие за горизонт светила, — если случиться так, что нам суждено будет расстаться, помни нас и всегда присылай весточки о себе.
— Не волнуйся, отец, я всегда буду приходить в гости как только будет возможность. — Форс обнял отца и добавил: — Я всегда буду гордиться тобой и мамой.
— А мы всегда гордились тобой, сынок. Мать всегда говорила, что ты не такой, как все. Что ж, раз уж твой дар бесполезен для нас, пусть он послужит на благо освобождения Иргента и приблизит окончание войны.
Форс вздохнул, вспоминая, что сам перекрыл свой дар клятвой, данной внутри священного дерева, и его силы, постепенно ослабевая, скоро покинут его.
— Скажи, исчезновение Синхи как-то связано с тобой?
При каждом воспоминании о Синхе Форс метался между чувством привязанности и сопутствующей болью, и безусловной любовью, которая позволяет отпустить боль и принять свой путь.
— Нет, отец, её забрали другие люди. — Решил соврать Форс, дабы не беспокоить отца и селян понапрасну. — Её дар тоже пойдёт на благо освобождения планеты, так что за неё можешь не беспокоится.
Туман ещё не опустился на поля и леса вокруг холма, но сгустившаяся мгла уже укутала окрестности покровом ночи. Дозорные уже заступали на свои посты, и передовой пост услышал вдали на тропе звуки шума. Они отличались от монотонного пения ночных птиц и насекомых, и напоминали скорее голоса и смех людей. Через некоторое время сквозь мглу начали отчётливо проступать огоньки. Звуки то затихали полностью, то возобновлялись с новой силой. Через некоторое время дозорный уже отчётливо различал голоса людей и видел факелы, освещавшие их лица. Он побежал в селение чтобы предупредить дозор о приближающихся людях.
Через несколько минут на краю селения, рядом с постом, уже стояла толпа в двадцать человек, освещавшаяся тремя факелами. После исчезновения девочки они уже были готовы к худшему, в толпе раздавались слова о разбойниках и о том, что Синху уже нашли мёртвой. Однако чем ближе подходили шедшие по тропе люди, тем отчётливее слышались их смех и радостные песни.
Подойдя к селению совсем близко, эти люди начали радостно приветствовать селян. Их одежды, сотканные из плотной ткани болотного цвета, и большие рюкзаки за плечами, выдавали в них знакомых всем ополченцев. Один из них, шедший впереди, подошёл к селянам первым и, поприветствовав их поклоном, сказал:
— Ну наконец-то добрались! — на лице молодого парня сияла искренняя улыбка.
— Было темно, заплутали малость. — сказал другой ополченец.
— Ну ничего себе малость! — весело добавил третий.
Всего пришедших было не больше восьми человек. У путников с собой были тяжёлые рюкзаки, кандалы, верёвки, палки...
— Приветствуем доблестное ополчение! — вышел из толпы селян отец Форса, почитаемый здесь за главу селения. — Я есть Есур, основатель этого села, и я решаю кому и насколько здесь останавливаться. Да будет вам известно, что ввиду пропажи человека вчера утром, у нас в селе повышенные меры безопасности. Потому прошу вас ответить на вопросы о том, кто вы и с чем пожаловали.
— Из отряда вышел вперёд коренастый мужчина, по возрасту явно самый старший из ополченцев, и стало быть, более опытный и почитаемый как командир отряда.
— Приветствую тебя! — поклонился он. — Я командир отряда, Арангал, я пришёл в это селение с особым поручением вместе со своим отрядом! Известно ли селянам такое имя как Форс?
— Известно. Это мой сын. — ответил Есур.
После нескольких секунд повисшей паузы, в тиши которой раздавалось только шипение и треск горящих факелов, явно удивлённый таким поворотом событий командир ополченцев продолжил:
— Нам поручили доставить вам особое приглашение посетить вместе с сыном центр обучения в жёлтой долине. — не отрывая глаз от Есура, он достал из кармана бумагу с соответствующей печатью. — В нашем центре прознали о вашем сыне и хотели бы сотрудничать с вами во имя нашей общей цели. Мы шли сюда довольно долго и не рассчитали время, ваши дома находятся в далёких и диких краях, потому мы вынуждены потревожить вас в столь поздний час.
После недолгих переговоров всех ополченцев приняли в село. Из рюкзаков они достали ткани и балки, и стали разворачивать свой походный шатёр, в котором отряд разместился, дабы не тревожить селение. Пятеро из ополченцев на ночь усилили ряды дозора а трое пошли к Есуру в дом.
Деревянный купол дома встретил их накрытым столом. По центру здания стоял камин, на котором можно было готовить еду, ближе к крайнему окну, выходящему на центр села, стоял стол, и на нём стояли разогретые Ирдит угощения.
— Говорят, есть надо с утра и днём, — Арангал смотрел на яства, и в глазах его читалось желание насытиться после долгой дороги, — но мы едим и на ночь, ибо в дозоре голодным пребывать не очень-то весело.
— Да у нас все мужики таскают с собой в дозоры что-нибудь перекусить. — мать Форса принесла на стол очередные две тарелки с вкусностями. — Так что угощайтесь!
— Мать была для Форса воплощением добра и женственности. Сорокалетняя женщина по имени Ирдит, она воспитала старшего сына, выносив его полгода в скитаниях по различным землям, она родила ещё двоих, в их семье всегда царили лад и гармония, и всё благодаря её трудам. Она с любовью делала всё: готовила, занималась по дому, сеяла, воспитывала его с сестрой и братом. Форс понимал, что её заботы всегда будет не хватать, когда он уйдёт с ополченцами в далёкие края.
— Перед тем, как нас направили сюда, мы вернулись с задания с песчаных холмов. Это заселённые кочевниками территории на пустоши. Вот там настоящий ужас, настоящая война. — один из ополченцев, который постоянно картавил, завязал диалог о делах, практически никогда не касавшихся тихого селения на диких землях. — Кочевники с пустошей вообще сильно подвержены влиянию духов, половина из них одержимыми ходят. А те, кто не одержим, поддаются давлению одержимых и идут в бой вместе с ними.
— Ну хватит о плохом, мы всё-таки за столом! — перебил его Арангал, улыбаясь. — Давай лучше о хорошем. Вот мы шли сюда, и едва успели до тумана, едва духам не попались! Кого бы первым сцапали? Тебя, потому что ты всё время о плохом говоришь!
— Да не сцапали бы меня! — как ребёнок начал отшучиваться, картавя, молодой вояка, скаля челюсть с выбитыми передними зубами. — У меня вон какие зубы, я сам кого хочешь сцапаю.
— Ты давай для начала этими зубами мяско сцапай, — командир отряда ткнул пальцем в стоящее на столе блюдо, — и то посмотрим, осилишь ли!
— Ну вот, как о больном, так сразу издеваться! — пожаловался в шутку беззубый.
Арангал был весел, но спокоен, а двое пришедших с ним ополченцев рассмеялись. Дружный смех ополченцев был столь заразителен, что даже Форс, не до конца понимающий мрачного юмора вояк, засмеялся вместе с ними.
— А мяско у нас очень редко бывает. — Ирдит подвинула ближе блюдо с мясом. — Лесные звери к нам редко заглядывают. Это вчера искали пропавшую девочку, и на пути попался мёртвый зверь. Принесли тело и на село поделили, нам вот тоже кусочек достался.
— Это хорошо, что к вам звери не захаживают! — второй ополченец влез в беседу. — Мы только ими и питались в походах в песчаных холмах да на пустоши.
— Вы едите мясо одержимых зверей? — удивилась Ирдит — А это не опасно?
Не опасно, дух уже выходит из зверя, в плоти ничего не остаётся. — Арангал отломил кусок мяса с блюда. — Бывает, приходится ловить и убивать и не одержимых зверей. Бывает, идёт отряд по пустоши, вокруг ни души, травы и растений мало, а питаться чем-то надо. Приходится ловить рыбу или зверя, чтобы не умереть с голоду. Зверей сложно ловить, они скрываются от людей в норах, а птиц просто нет там. Так что если что-нибудь попадается, мы съедаем это.
Форс скривил лицо от услышанного, сама мысль о том, что ради пропитания ему придётся убить зверя, казалась ему отвратительной. Уж лучше умереть с голоду, чем убить какое-то из тех замечательных существ, что приходили к ним с Синхой на холме, лежали рядом и дарили тепло.
— На пустоши особенно много одержимого зверья. — добавил ополченец без передних зубов. — просто ужас, отбиваться иногда не успеваем. Ладно стаи редко попадаются, зато крупная дичь может и убить, и покалечить.
— А девочку-то нашли? — спросил Арангал.
— Нет, так и не смогли к сожалению. — Есур подошёл к столу с двумя, видимо, последними из приготовленных блюд, и сел за стол вместе со всеми.
— Да это бесполезное дело, — начал беззубый опять о плохом, — когда люди пропадают, в них вселяются туманные духи, они ходят одержимыми по лесу и нападают на других...
— Вы его поменьше слушайте, он вам страшилок наговорит! — перебил его Арангал. — На самом деле всё куда сложнее, чем в этих общеизвестных страшилках, хотя, действительно, детей в туман отпускать нельзя, у них сознание не окрепло, духи к ним могут подселиться запросто.
Слушавший всё это Форс думал про себя, что даже эти взрослые люди верят в сказки, как дети. Хоть они и ходят в тумане, но они даже не представляют себе, каково в тумане на самом деле. Опыт Форса говорил, что никакие духи там не попадаются, а все лесные звери добрые и ласковые. И вообще, ополченцы даже не представляют, какой силой обладают «дети», о которых они говорят. «А если бы представляли — молчали бы и не говорили чепуху.» — Тут Форс поймал себя на том, что он раздражён.
— Так в чём состоит ваше поручение? — перешёл к делу глава семейства.
— Да. Нам дали поручение — Арангал перевёл разговор в конструктивное русло. — пригласить Вас с сыном в жёлтую долину, в наш учебный центр. Магистр центра хочет видеть Вас у себя и просить разрешения передать вашему сыну знания, которые помогут ему значительно улучшить свои познания о мире и о духах.
— Что ж, подумаем до утра, посоветуемся, и примем нужное нам решение. — сказал глава селения.
Отец Форса всегда был сдержан в своих поступках и многократно обдумывал действие, прежде чем его совершить. Вот и теперь он, уже попрощавшись внутренне с сыном, показывал, что он всё равно хозяин ситуации, что он может и отказать ополченцам, хотя, конечно, сам очень хотел для сына тех благ, которым научат в жёлтой долине. Но жизнь научила его не принимать поспешных решений, а даже если решение уже принято, озвучивать его в самый последний момент и под нужным углом, дабы всегда держать оппонента в подчинённом положении. Есур не показывал никак своей заинтересованности в данном вопросе, напротив, показывал безразличие, дабы это ополченцы чувствовали вовлечённость и оказывали ему некую услугу, а не наоборот.
— А сейчас не будем о плохом, давайте есть, пить, и думать только о хороших делах! — добавил Есур. — К тому же скоро спать...