Сегодня, в день похорон, спектакль отменили, внутренняя деятельность в театре замерла. В коридорах, по которым шел Артур, кучками, группами собирались люди, одетые в траурное, сдержанно говорили о чем-то своем.

Перед главным входом стоял открытый гроб. Фролов лежал под своим портретом с черной лентой, мертвый и избавленный от всех подозрений. Над ним хлопотали театральные гримеры. Рядом стоял большой бронзовый, почти античный кубок с темными розами. Во всем этом было что-то театральное, почти ненастоящее.

У главного входа поставили обтянутый черным бархатом стенд с фотографиями покойного в разных ролях. Артур прошел мимо. На этих похоронах он ощущал себя чужим, как когда-то на его новоселье.

"Вот и закончилась для кого-то личная вечность". — Непонятно почему он ощущал обиду.

Выйдя из театра, сразу увидел Регину. Та прошла между похоронными автобусами и поднималась по лестнице, на ходу набирая номер в мобильном телефоне. Как обычно, во всем черном — непонятно, был ли это траур.

— О, это ты! — наконец, увидела она Артура. — А я, как раз, тебе собиралась звонить…

Перед театром стояли, растянувшись в ряд, автобусы и машины с траурными лентами. Рядом с ними кто-то хлопотал, кто-то нес охапку бумажных венков. Даже Титулярный Советник мелькнул там.

— Знаешь что… — произнесла Регина, глядя куда-то в сторону. Ощущалось, что она давно хотела это сказать и даже торопилась, чтобы сказать побыстрее. — Толика надо вычеркнуть из подозреваемых…

— Какого Толика?

— Ну как какого!.. Племянника! Анатолия. Нет у него ничего ювелирного, ничего церковного. И денег нет — давно он не выигрывал на своей электронной бирже. Болтал все, хвастался.

Все это не стало неожиданным. Артур сам давно чувствовал — образ племянника, как похитителя нагана и стрелка рушится, версия рассыпается. Давно понял, что Анатолий ни при чем, просто потому, что он другой. Из тех, кого Артур сразу опознавал — еще один маленький человек. Из слабых мира сего. Ведь это было понятно сразу — этот Толик никакой не Квазимодо, совсем посторонний персонаж. Никогда он не бегал по театру, не убегал от погони и, вообще, никогда раньше Артура не видел. Не было никаких доказательств этого, но это было заметно совершенно отчетливо. Не мог Анатолий так играть непричастного ко всем этим делам и совсем незнакомого. Никто бы не смог.

— Вот так, — Артур, наконец, сказал вслух то, о чем думал. — Убийца играет в убийство. Кому и играть, как не актерам в театре. Отсюда он, из нашего Среднего… Рано мы стали хвалить себя. Все по-старому, мы также меж трех сосен.

— …Правда, теперь сосна осталась одна. Великолуцкий. Будем по-прежнему копаться в его грязном белье. А белье это оказалось сильно грязным. — Регина как будто спешила куда-то.

"Ну да. На похороны".

Ощущалось, что она хотела сказать еще что-то важное, но не стала. За раскрытыми дверями главного входа послышались аплодисменты. Церемония прощания.

— Ладно, завтра поговорим. Есть, что сказать, — она почти повторила слова, которые произнесла тогда, после генеральной репетиции. — Позвоню.

* * *

Позвонила Регина неимоверно рано. Оказалось, что чуть больше пяти утра.

— …Я сейчас на киносъемке, — слышался в телефоне ее голос. — Деревня Черное. Знаешь, где такая?

— Знаю, конечно…

"Плавали", — мысленно добавил Артур. Спросонья, он еще почти ничего не соображал.

— Давай приезжай… На чем, на чем! — возмутилась в ответ на его невнятное недоумение Регина. — Такси домчит. Или тебе дорого? Могу и я его оплатить на месте. Есть разговор…

С утра ее сильные эмоции воспринимались плохо, отзывались болью в голове.

— Да нет, не надо, — поспешно отказался Артур. — Сам оплачу. О чем разговор хоть?

— О чем, о чем!.. О шпалере. Как выражаются в этом фильме. Давай! — Связь прервалась.

"Можно подумать, мне жалко денег, — начинал соображать Артур. В голове постепенно стали возникать мысли. Было не до денег, ощущалось, что ждет что-то неприятное. Вспомнилось, как он по стене лез к окну кабинета Великолуцкого. Может, опять предстоит что-то вроде этого. Но зато скоро, несмотря ни на что, он сможет увидеть Регину.

* * *

Перед глазами маячила граненная кепка-восьмиклинка таксиста, без козырька, похожая на крышку чайника. Обнаружилось, что он из того подвида таксистов, которые считают своей обязанностью развлекать пассажиров разговорами. Артур поневоле был втянут в эту беседу:

— Раньше старались в этих местах, в Ленобласти, фильмы не снимать, — неохотно рассказывал он. — Где солнца никогда нет.

— Наверное, сейчас кинопленка светочувствительная, — предположил таксист. — А ты что, артист какой?

Артур неопределенно пожал плечами:

— Сейчас не пленка, сейчас бедность, — авторитетно объяснял он. — Или, как теперь говорят, малобюджетность.

По сообщениям в интернете и разговорам в театре было слышно, что снимают что-то революционное, по документальным материалам. Про гибель в деревне под Петроградом продотряда и его командира, юной комиссарши Прасковьи Лунц.

Наконец, появилось Черное. Деревня, вода, запах гусиного навоза. Они обогнали двигающуюся по каналу байдарку. Мужчина и женщина гребли в два весла. За ними сидела девочка, несмотря на начинающее припекать солнце, укутанная в одеяло. Опустив за борт руку, она касалась ладонью воды.

"Может, как-нибудь разрешилось все с этим дурацким наганом? Сгинул он где-нибудь? Такая девушка и должна напрягаться из-за куска ржавого железа, цена которому!.." — Цену он, впрочем, помнил — полторы тысячи рублей.

Впереди, где на фоне церковной колокольни было видно большое дерево, должен был появиться мост. Хорошо знакомые места, только до этого приходилось все это видеть с воды, с канала. Даже странно, что под колесами машины все было настоящее, твердое.

У дороги стоял кто-то странно одетый, в красной рубашке с поясом. У закрытого еще магазина — некто в очках и тельняшке и еще один, в галифе и свободно накинутой на плечи кожаной куртке. К ним подошел и встал рядом явный местный абориген, обнаженный по пояс старик в тренировочных брюках, с пустой сумкой.

Навстречу шел поп в посеревшей застиранной рясе — непонятно, настоящий или актер из кино. Таксист остановил машину рядом с ним.

— А где здесь съемочная группа? — приоткрыв дверь, спросил Артур.

— Кино-то? А вон через мост, у храма, — Поп махнул рукой в сторону колокольни.

Стали видны стоящие у церкви автобусы, фургоны, по-городскому одетые люди. Регина курила рядом с какой-то зеленой повозкой. Ближе оказалось, что это тачанка, на рессорах, с массивным пулеметом "Максим" и двумя ящиками для пулеметных лент, укрепленными сзади, вроде как, на корме.

Увидев идущего к ней Артура, Регина бросила сигарету. Тонкий окурок упал между кляксами гусиного помета. Сейчас, слабо накрашенная, она казалась почти незнакомой. В комиссарской куртке, затянутая офицерским ремнем, с опущенной на плечи красной косынкой из какой-то дешевенькой ткани.

— Ну как идет съемка вашей фильмы? — Подошедший Артур не стал здороваться во второй раз.

Регина не ответила на это.

— Когда это все кончится! — произнесла она, оглядевшись. — Да так, — наконец, отозвалась на вопрос Артура. — Обещали, что через три дня закруглимся. Хорошо хоть, сейчас это быстро, художественными изысками не заморачиваются. Так, очередная историческая чернуха.

Сейчас Артур заметил, что глаза у нее покраснели — наверное, после бессонной ночи.

Какой-то мужик вел под уздцы лошадь; не отрывая глаз от Регины, проходил мимо. Остановился невдалеке, с глупой улыбкой глядя на нее.

— Чего встал? — раздраженно прикрикнула на него та. — Отойди со своей грязной лошадью!

Между ящиками на корме тачанки обнаружилась дырка, вырезанная в форме сердечка. Артур стоял, уцепившись за нее пальцем.

— В общем, твой друг, наркодилер, наконец, приехал, — продолжала Регина. — Прямо сюда, вчера поздно. И вот что сказал — оказалось, что церковную ювелирку его покойный друг, как его… Герыч, продал не Великолуцкому и не Фролову. И не Арманду. А все трое купили, почти поровну. И можно сказать, что "купили" в кавычках. Потому что за всех заплатил Фролов. Деньги, как всегда, только у него были, а остальные, эти двое, вроде как, остались ему должны. Банальная, как выяснилось, история… Все совсем просто, даже примитивно.

— Значит, в Арманда все-таки стрелял Фролов, — произнес Артур.

— Значит так. Для него это, в общем-то, не такие большие деньги. Были! А Арманд затеял ссору с элементарной целью — понадеялся прервать с ним отношения, после чего Фролов плюнет и тупо махнет рукой на долг. Побрезгует иметь дальше дело с таким человеком. Откуда-то взять и отдать деньги Арманд бы не смог. Женский, в сущности, ход и женская идея. Я Арманда хорошо знаю, поэтому легко могу представить его мысли. Но Фролова тоже знаю хорошо. Не надо было бесить его. Вот он и впал в ярость, и выстрелил в того. Если бы я там была, заранее могла бы представить, что все так и будет. Зря Фролов поверил этому интригану.

— А в самого Фролова? — Вопрос был бессмысленным, Артур, конечно, знал ответ на него.

— А с самим Фроловым еще проще. Его застрелил Кузьмич. Примитивно, чтобы не отдавать долг.

— Наш наган ходил меж ними, как переходящий приз. И почему мы сразу не догадались предположить, что роль Квазимодо могут играть двое? — спросил сам себя Артур. — Или трое? Или сколько понадобиться. Только сценический костюм был один.

— Ты не знаешь, какой Великолуцкий великолепный актер, — продолжала Регина. — Он может сыграть и не такую роль. В сущности, мотивы этого преступления, так ведь это называется в детективах, самые банальные. Гораздо банальнее, чем в этих книжках.

— Да, — пробормотал Артур. — Актеры — слишком эмоциональные люди даже для такой простой сделки… А почему Фролова сразу не взяли менты?

— Этого не знаю, но думаю, что Арманд испугался и сказал ментам… Как это? Дал показания, что видел, будто это не Фролов. После такого, того, что произошло, любой испугается, не то, что Арманд… Ладно, не будем гадать. На похоронах я сказала Кузьмичу, будто у покойного Фролова нашлись влиятельные друзья- бандиты, и они уже вычислили того, кто его убил. Наняли сыщиков и теперь знают, кто убийца. Ты бы видел, как у Кузьмича сразу глаза наружу полезли. Как у рака. Сразу никаких сомнений не осталось. Пусть теперь повертится, как блядь на шесте.

— А зачем?.. В смысле, зачем ты ему это сказала?

— Затем! Теперь точно известно, где он сейчас и что делает. А именно, сидит у себя на даче, в темноте, конечно, и пистолет этот ворованный сжимает в потных ручонках. Решил, что спрятался. Знаю я его прекрасно. И кто его в театре не знает. Нам давно надо было сделать что-то подобное, а не суетиться, раздувать мух в слонов. Там сейчас Кузьмич и на звонки не отвечает. В театре все забегали, его ищут. И ты должен, наконец, забрать у него наган, пока Великолуцкий на месте и еще теплый, и пока его другие не нашли. Ничего, никуда теперь не денется. И наган этот тоже. Езжай быстрее, не теряй времени, — Регина взглянула на Артура и гневно вскинула голову. — Или как?..

Артур уже знал, какие сейчас прозвучат слова:

"Может, мне к нему поехать? Я могу, брошу сейчас это кино и разом покончу со всей этой требухой". — Может быть, добавит свое обычное: "Ну, и мужики пошли…" и дальше еще что-то подобное.

— Да, конечно, — поспешно сказал он. — Покончим… Считается, что причин убийства только три, — добавил, помолчав. — Алчность, страх и любовь.

— А зависть в твою теорию не входит? — рассеянно, будто думая о чем-то другом, произнесла Регина.

— Хотя, ведь есть и маньяки, — задумался Артур.

С колокольни послышались удары колокола. Набат, как вскоре понял Артур. На съемочной площадке уже ходил кто-то с дымовой шашкой, оставляя за собой белый дым.

— Я же предупреждала, всем собираться без напоминания, — кричала девчонка в очках. По внешнему виду, явно, помощница режиссера. Кажется, здесь такие назывались ассистентками.

— Ну, все! Началось, — вздохнула Регина. Она почти демонстративно, одну за другой, застегнула пуговицы на своей комиссарской лунцевской куртке, будто показывая, что разговор окончен. — Пока! Действуйте, Капитан!

Визит оказался довольно кратким. Таксист, к счастью, никуда не уехал, наблюдал за процессом съемок из открытого окна своего авто.

Подойдя к машине, Артур оглянулся. Регина шла к церкви, по-балетному, почти на пуантах проходя между лепешками коровьего навоза.

— Война началась, — сказал водитель. — Вообще-то, я думал, что это интереснее — когда кино снимают.

Не догадывался, что произнес вслух то, о чем сейчас размышлял Артур.

— Ладно, потом посмотрим, что за кино у них получилось, — добавил, когда Артур забирался внутрь такси.