На следующий день утром трое обезьян позавтракали незрелым ещё боярышником. Потом Олег решил залезть на самую вершину растущей рядом берёзы и подумать, как им попасть в Африку.

— Открыть путь в Африку!.. И чтобы без айсбергов, и без монет, — сказал он.

— И без поездов с вагонами, — добавил Гаврила.

Наверху орангутангу лучше думалось. Чем выше, тем лучше. Он сидел на вершине берёзы и думал-думал, обхватив голову руками. Марта и Гаврила снизу с уважением смотрели на него. Хотя ничего пока не придумывалось. Наверное, дерево было слишком низким.

К ним подошёл маленький мальчик. До этого он невдалеке катался на самокате. Ездил по кругу на маленькой асфальтовой площадке.

— Обезьяны, — задумчиво протянул он, глядя на них. Почему-то сразу заметил, что они не люди, а только переоделись в людей. — А что он там делает?

И показал пальцем на вершину берёзы.

— Играет в думалки, — объяснила Марта. — И одновременно в лазалки.

— Это орангутанг по имени Олег, — добавил Гаврила. — Он очень любит по всему лазить и на всём висеть. Такой вот высокопоставленный вышестоящий орангутанг. Или вышесидящий. Вышевисящий иногда.

— А у нас никто играть не выходит, — сообщил мальчик с самокатом. — У нас играть негде. Песочниц нет, качелей и деревянных домиков.

Олег, быстро прыгая с ветки на ветку, спускался к ним.

— А из чего делаются качели? — спросил он.

— Ну, из дерева, из железа, — с удивлением отвечал мальчик.

— А будет из орангутанга, — бодро сообщил Олег.

Мальчик схватился за длинную орангутангову руку и со смехом закачался над землей.

— Жаль, что здесь нет ни пони, ни ослика, — глядя на них сказала Марта. — Чтобы покататься. Как у нас в зоопарке.

— Зато есть я, — произнёс Гаврила. — И Олег тоже.

— Катание на горилле и орангутанге! — торжественно объявил он.

А во дворе, непонятно откуда, стали появляться дети, всё больше и больше. Гроздьями повисли на обезьянах. На орангутанге поместилось двое, самых маленьких. А на большом и могучем Гавриле много, все остальные. Мартышка Марта никого не стала возить. Она сама замешалась среди детей, которые влезли на Гаврилу. Под детский смех и визг обезьяны побежали по двору.

Зато Марта оказалась лучшей в лазалках по деревьям. У Олега тоже получалось хорошо. Орангутанги ведь и живут на ветвях далеко на юге в тропических лесах. Детям тоже захотелось жить на деревьях, но взобраться туда никто не смог. Все повисли на нижних ветках, как груши.

Стало ещё веселее, когда во дворе появилась и подъехала к ним красивая ярко-жёлтая машина. Она пела, будто большая железная птица, свистела и чирикала громким голосом. На крыше у неё весело вспыхивало и мигало пластмассовое ведёрко.

Из машины вылезли двое, в серой форме с погонами. Почти одинаковые, или, как ещё говорят, однотипные. Только один был повыше и потолще, с широкими полосками на погонах. На боку у него висела кобура с пистолетом. Другой — пониже и потоньше, с узкими полосками. Пистолета у него не было, а на груди на шнурке висел свисток.

Один из вылезших свистнул в свой свисток, а другой громко спросил:

— Чего вы здесь делаете?

— Да вот, думаем, как в Африку попасть, — сказал Олег.

— Ну, садитесь, довезем.

Обезьяны обрадовались. Гаврила хотел сесть в кабину, но его туда не пустили. Все они забрались в железный кузов.

— А я знаю, кто знает, как попасть в Африку. — Мальчик с самокатом с завистью смотрел, как обезьяны садятся в интересную машину. — В школе ШЮВ знают. Я туда тоже пойду, на следующий год.

И быстро укатил на своём самокате. Никто из обезьян не успел спросить его, что это за школа.

Железная дверь кузова за ними закрылась. Машина опять запела, замигала своим ведёрком и тронулась. Ехать в машине было интересно. За окошком появлялись незнакомые улицы и большие дома. Хотя через него было плохо видно. Это окошко оказалось маленьким, грязным и с решеткой.

По дороге трое обезьян спорили между собой, всё хотели понять, что такое школа ШЮВ.

— А я знаю! — воскликнула Марта. — Школа южных воробьев!

— Нет. Школа ювелиров-весельчаков, — предположил Олег.

А Гаврила выдал что-то совсем несуразное:

— Школа юрких вахтеров.

Вскоре машина остановилась.

— Что-то быстро, — удивился Олег. — Неужели нас уже довезли в Африку? Оказывается, она совсем близко.

Обезьяны выпрыгнули из кузова машины и сразу увидели и поняли, что их опять обманули. Ни в какую Африку они не попали. Вокруг была совсем не она, не Африка, а голый асфальт. Двор, окружённый бетонным забором.

* * *

Один из серых людей, толстый, с пистолетом в кобуре, уже стоял на крыльце у открытой двери.

— А ну, заходим быстрее! — неожиданно гаркнул он грубым голосом.

Затолкал в дверь Олега, который замешкался было, а потом Марту. Гаврилу тоже пытался затолкать, но могучий Гаврила даже не пошевелился. Вошёл сам.

Олегу, первому попавшему в эту комнату, сразу здесь не понравилось. Тут было грязно. Пол покрыт мусором и затоптан, а обои на стенах оказались засаленными и ободранными. Олег тут же посмотрел на потолок, но ничего интересного, на чём можно повисеть, не увидел. С потолка свешивалась только лампочка на тонком проводе. А ещё тут стояла решётка, как в зоопарке, отгораживала часть комнаты.

Другой серый человек, со свистком на шнуре, уже оказался здесь, в углу, за столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги, и серый будто нацелился туда ручкой.

— А что здесь такое? — спросил Олег, оглядываясь.

— Это называется полиционерский участок, — зычно ответил зашедший вслед за ними толстый с кобурой. — А я старший полиционер Хамко. Никто иной как…

— А я, — сказал вслед за ним сидящий за столом, — младший полиционер Зуботычкин.

— Где-то я тебя видел. Только вот не помню где, — сказал старший полиционер Хамко, внимательно глядя на Гаврилу и о задумавшись о чём-то.

— А я вас нет. А что здесь делают? — спросил Гаврила.

— Здесь ничего не делают, — отвечал Хамко. — Сидят за решёткой.

— Как у нас в зоопарке, — понял Гаврила.

— Значит, опыт есть, — сказал из-за своего стола Зуботычкин. — Теперь в нашем полиционерском обезьяннике побудете. Вот в этом. Он у нас так называется.

И показал на решётку.

— Потому что вы нищенством занимаетесь, — сердито заговорил Хамко. — Попрошайничеством промышляете, выпрашиваете монеты у прохожих! Я вас у вокзала видел… Или кого-то на вас похожего. Маленького ребёнка используете для незаконной наживы!

Хамко схватил за шиворот Марту, поднял и тряхнул её.

— Я не маленькая! — возмутилась та. — Мне уже два года! С половиной. И мы не попрошайки. Никаким этим вашим нищенством не занимались и ничего не выпрашивали. Это нечестно!

— Рано встала на преступный путь, — заметил Зуботычкин. — Он же скользкий, она же — кривая дорожка.

— А чем тогда занимаешься? — строго спросил Хамко.

— Ну, я показываюсь посетителям. Демонстрирую себя, — стала объяснять Марта.

— Модель, значит. Запиши, Зуботычкин. Понаехали вы тут, гости из-за рубежа…

Обезьяны не знали совсем, что такое преступный путь. Что такое нажива тоже не знали.

— Мы не понаехавшие, — возразил Гаврила. — И не из Зарубежа этого вашего. Мы отсюда рядом. Из зоологического парка на Красной Пресне.

— А мы вам не верим, — сказал на это младший полиционер Зуботычкин. — Мы никому не верим. Вот есть у нас начальник, Чернилов Эдуард Ермолаевич. Он умный, он выяснит, чем вы промышляете на улицах столицы, и в чем ваша вина. Потому что вина у всех есть. Перед нами все виноваты. Ну, а если случится чудо, и вы окажетесь ни в чём не виновны, тогда выпустим. Мы, полиционеры, народ справедливый.

— А когда узнаете, что мы невиновны? И когда выпустите? — с надеждой спросил Олег.

— Сейчас это быстро, — ответил Зуботычкин. — Месяц или два пройдет. Чтобы кого-то освободить, начальнику Чернилову надо ещё поставить подпись на одной важной бумаге.

— Только вот этого мы никогда не отпустим, — произнес старший полиционер Хамко и показал толстым пальцем на Гаврилу. — Ни за что. Я тебя узнал, вспомнил, ты хулиган и громила. Ржавый твоя кличка, — сказал он Гавриле. — Мы тебя давно ищем, ты у нас на стенде висишь… Мы Ржавого потом в другой обезьянник запрём. Побольше. И не на месяц, а гораздо дольше. Ты записывай, записывай, Зуботычкин.

Гаврила стал горячо протестовать, объяснять, что он никакой не Ржавый, но полиционеры не стали его слушать.

— Ну вот, кто ты — это понятно. Сам Ржавый, — произнес Хамко. — А вы, остальные, кто? А ну, имена, фамилии, клички!.. Можно и отчества.

— А то я и старший полиционер Хамко вам представились, — сказал Зуботычкин и хитро улыбнулся. — Теперь ваша очередь. Чтобы по-честному.

Имя Олега полиционер Зуботычкин написал быстро. Минуты за две.

— Отчество? — спросил он.

Отчество у Олега спрашивали первый раз в жизни, и он не сразу сообразил и вспомнил, что его отца звали Чвапа.

Отчество Олега Чваповича полиционер писал уже подольше, а слово орангутанг еле осилил.

— Орангутанги. Что за народ такой, не слыхал, — заметил он.

— Иногда нас называют человекообразные приматы, — сказал Олег.

— Ну нет, — сразу отказался Зуботычкин. — Такое я написать не сумею.

Обезьян завели за решётку в человеческий обезьянник. Дверь за ними с железным лязгом закрылась. Скамейка, на которую они сели, оказалась жесткой и холодной.

— Эти полиционеры тоже оказались обманщиками. Такими же, как крыс Пасюк, — сказал Олег. — И плохими людьми.

— Как много плохих людей! — вздохнула Марта.

Они вдвоем с Олегом стали считать, сколько встретили в последнее время плохих людей и зверей. Загибая пальцы, наперегонки.

Гаврила не участвовал в этом. Он мрачно размышлял о том, как плохо быть похожим на множество разных людей, особенно плохих. Потом стал думать о том, что такое стенд, на котором висит хулиган Ржавый. Наверное, какое-то очень высокое и толстое дерево. И на нём могут висеть и прыгать даже такие большие и тяжёлые гориллы и преступники.

Олег закончил подсчёт первым.

— Четыре! Четыре обманщика, — победно воскликнул он.

— Интересно, а какой у них начальник? — задумчиво произнесла Марта. — Этот самый Чернилов.