Вечером 8 сентября от разведчиков, прикомандированных к корпусу Ферино, пришло сообщение (с голубем), что он загнал дивизию Старого в дефиле между озерами Аммер и Штарнбергер и, во избежание лишних потерь, просит блокировать этот проход с севера, от Мюнхена. Сен-Сир (с согласия Моро) послал туда на другой день дивизию Дюгема, а Моро присовокупил к пехотинцам дивизию Бурсье и две батареи артиллерии. Поскольку пехотинцам предстояло преодолеть от Дахау около 10 лье администратор в корпусе Сен-Сира бригадный генерал Клод Легран (уже знакомый с новациями майора Фонтанэ) подсуетился и срочно изыскал для них по окрестным селам телеги. Таким образом, к вечеру 9-го числа пехота прибыла на расчетные позиции. Там уже находились кавалеристы Бурсье, а к утру прикатили два десятка пушек. Разведчики Дюгема с помощью рыбаков Аммерзее достигли ночью южного берега озера, согласовали места и сроки нападения на австрийцев и отправились обратно — ставить в известность своего генерала. Утром 10 сентября войска генерала Старого подверглись одновременному пушечному и ружейному обстрелу с фронта и тыла. Через четверть часа обстрел прекратился и к позициям австрийцев вышли французские парламентеры, а еще через полчаса около 6 тысяч имперских вояк оказались во французском плену.

12 сентября внушительная колонна военнопленных вошла в южные ворота Мюнхена и оказалась в итоге перед резиденцией курфюрста. Моро, Сен-Сир и Ферино в компании с Карлом Теодором вышли на балкон, откуда Моро решил было сказать речь, но поскольку плохо владел немецким языком, предложил обратиться к пленным курфюрсту.

— Но что я могу им сказать? — спросил имперский князь.

— Скажите что-нибудь о пользе мира…

Карл пожал плечами, но выдвинулся вперед, постоял немного в молчании, а потом звучно спросил:

— Здесь есть уроженцы Баварии? Прошу вас подойти к самому балкону…

В большой толпе начались движения и перемещения, и минут через пять-десять под балконом собралось более пятисот солдат и офицеров.

— Тем, кто меня не знает, — вновь заговорил Карл, — сообщаю: я ваш курфюрст, Карл Теодор. Вы честно пытались защитить нашу страну от вторжения французов, но их сила была больше. Сейчас вы оказались в их плену, но я обещаю принять действенные меры для вашего скорейшего освобождения.

Переждав негромкие голоса одобрения, курфюрст продолжил речь, обращаясь уже ко всей толпе:

— Всем прочим пленникам я скажу: главное, что вы остались живы и сможете через некоторое время тоже вернуться в свои семьи. Поверьте, плохой мир лучше доброй ссоры. Тем более, что Франция вовсе не стремится присоединить наши земли и народы к своей стране, а пытается силой доказать тщетность попыток реставрации Бурбонов. Наберитесь терпенья, друзья, для вас война уже закончена.

После этого выступления прозвучала команда офицера, возглавлявшего охрану военнопленных, и они потянулись с площади к северному выходу из города. При этом Моро шепнул пару слов своему адъютанту, тот выбежал на улицу и велел оставить баварцев на площади. Моро же повернулся к курфюрсту и, улыбаясь, спросил:

— Что же мне потребовать у Вас взамен свободы для баварских комбатантов?

Антон во время этой демонстрации был в числе свитских, толпившихся в зале за спиной своих руководителей. Он ожидал увидеть среди штаб-офицеров корпуса Ферино своего приятеля Николя Даву, но оказалось, что он слишком активничал при штурме Ландсберга, был серьезно ранен и уже отправился домой, в Равьер, для восстановления здоровья. "Да, не везет ему пока и в этом варианте истории" — посочувствовал Антон, но тут курфюрст заговорил и он переключился на восприятие его речи.

В отличие от большинства французов, Антон понял все нюансы выступления курфюрста и мысленно его одобрил. Тут он ощутил очередной укол совести в связи со своим участием в матримониальном заговоре против достойного человека, но быстро себя урезонил: Карл Теодор вскоре испытает торжествующую радость по поводу зачатия наследника престола и когда — в 72 года! Значит, не зря он согласился на брак с молодой итальянкой, не зря все еще трудится в ее спальне! А то, что его сын на него не слишком похож, выяснится далеко не сразу и, скорее всего, после кончины курфюрста. Амен.

Тем не менее, когда утром 13 сентября Моро объявил о продолжении похода на Вену, а для этого потребовалось вновь согласование действий с армией Журдана, Антон сам вызвался смотаться в Регенсбург. Леопольдина, узнав о срочном отбытии своего "льва" из Мюнхена, выпросила полчаса для прощания в укромном закутке, рьяно там на него набросилась, потом поплакала, но после нескольких его ласковых слов вновь оживилась и очень просила не забывать "всегда любящую тебя Лео".