— Надеюсь, я не заставил себя ждать? — усмехающийся баритон раскатился по тронному залу Хемингара.

Призрачный свет Элеса обтекал силуэт на входе, соскальзывая с полированных наплечников и окружая фигуру серебристым ореолом.

Марен неспешно обернулся; Лита с шипением выпустила клыки; чистый клинок Саодира, поднимаясь, едва заметно блеснул; Атен крепче сжал крайвер, зажимая кровоточащую рану; и только Кин не повел и бровью — мальчика, похоже, ничто не могло удивить.

Фигура выступила, словно соткавшись из мрака. Статный мужчина с глазами цвета глубоких вод и бородой, сплетенной в «косичку», по-хозяйски переступил порог Замка Драконов… Почти таким, его и помнил Марен: Перворожденным, наследником Дома Летар; таким же помнила Лита: высоким, с покатыми валунами мышц.

Но сейчас на груди воина тускло сверкал стальной нагрудник с золоченой вязью, оплетающей восходящее солнце. Бордовый плащ с золотым кантом трепыхался на плечах. А мускулы распирали кольчужный хауберк.

На поясе перемигивались адаманты, что украшали и ножны, и крестовину маската.

За спиной воина чернели три дюжины Зверей. И на фоне льющихся в зал лучей Ночного Солнца, они казались самой тьмой. И в этой тьме мерцали влагой оскаленные клыки, и диким Голодом сверкали обсидианы глаз. Грудь каждого с шумом вздымалась. Но все стояли смирно, ни один не сорвался с места, завидев желанную добычу.

— Дитя Солнца… — начал Холар.

Но Лита не собиралась его слушать. Месть не предусматривает никаких разговоров! Убить и скормить воронам! Пусть себе разговаривает в Бездне — там будет целая прорва времени!

Ладонь с хрустом сжалась на рукояти Когуара, изумруды вспыхнули смарагдовым огнем ярости, по волосам растекся расплавленный металл. Она рванулась вперед!..

Грудь Холар исторгла свирепый рык! Мышцы мгновенно вспухли, и кольчужная связка лопнула, кольца «брызнули» в стороны, зазвенев по стенам. Стальной нагрудник лязгнул по гранитным плитам у ног, а следом, с шелестом, осыпались остатки хауберка, и плавно опустился, чуть отставший бордовый плащ.

И Лита замерла не в силах пошевелиться!

Все ощутили, как сгустился воздух, застыв вековым янтарем. На плечи навалилась тяжесть, сковывая незримыми цепями.

Зверь возвышался, раскинув лапы, сверкающие острыми когтями, пасть скалилась в ухмылке; и лишь серебристая лента на подбородке напоминала о прежнем статном воине.

И когда его рык коснулся гранита Хемингара, замок, казалось, ответил дружным утробным ревом Крылатых Змеев, встретивших врага, древнего, как само время.

— Помнят… — довольно прорычал Холар, двинувшись через зал.

Звери медленно вливались в проем. А когда выход из замка отгородила стена иссиня-черной шерсти, за их спинами возникла еще одна фигура.

Воин в графитово-сером доспехе появился бесшумно, не скрипнуло ни одно сочленение брони, не звякнул по бедру меч, висевший на поясе. Из-под опущенного забрала не вырывалось дыхание, и грудь не вздымалась. Он выступил из мрака беззвучно и замер, не шелохнувшись, похожий на каменных исполинов, застывших вдоль стен тронного зала. А по нагруднику извивался призрачно-серебристый Крылатый Змей.

— Я уже говорил, я не так беззащитен, как тебе бы хотелось, Дитя Солнца, — злорадно оскалился Зверь, приближаясь к девушке.

Коготь коснулся подбородка Литы, гневно сверкающей изумрудами — мышцы ее напряженно пытались разорвать сковавшие путы. Острый полумесяц скользнул по гладкой коже, оторвался, царапнул скулу. Зверь наклонил голову, наслаждаясь действом, подхватил рассыпанные по плечам огненные пряди.

— Словно броня самого Райгруа… — задумчиво пробормотал он. — И в глазах смарагдовое пламя…

Черная морда ткнулась в волосы, ноздри зашумели, вбирая запах.

— Надеюсь, они вернуться, — Зверь тронул ладонь, сжимающую Черный Меч, и оскалился: — Но в этот раз все будет по-другому! — обсидианы хищно блеснули. — Ты хотела впиться зубами мне в глотку?

Лита ощутила покалывание клыков у себя на ключице — кожаный жилет без сопротивления пропустил их, но Зверь словно примерялся, растягивая удовольствие, — ее легкие зашипели бессильной яростью, злость нарастала, заполняя все естество, что рвало и терзало, грызло зубами, сковавшие цепи.

Но те никак не поддавались.

— Твоя кровь сильна… — дышал Холар девочке в шею. — Жаль… Это тело верно послужило мне… Но не беда, мое «истинное лицо» останется неизменным.

— Отец, — тихо произнес Марен, — se edir kel es [Вот, мы встретились].

— Отец? — вскинулся Зверь.

В мгновение ока он оказался перед принцем. Черные обсидианы цепко впились в лицо юноши, нос дрогнул.

— Не признал… — усмехнулся Зверь. — Отца, больше нет. Память моей Крови вытеснила его. Он не вернется, — он принюхался. — А мне нравится твоя кровь, Перворожденный. Вы с ней, — мотнул головой в сторону Литы, — чем-то похожи.

Он вновь потянул носом, и грудь замерла на середине вдоха, глаза распахнулись…

— Не лезь вперед, — ехидно шепнул Кин, стоящему позади Атену.

Зверь отпрянул! Пасть ощерилась клыками, шерсть на загривке встала дыбом, уши прижались к черепу, словно у загнанного волка. А в черных обсидианах отразился свет серебристых змеек, вынырнувших из-под надорванного рукава шерстяной рубахи Марена! Они оплели предплечье, локоть, сползли до запястья, и в сжатом кулаке, словно из самого мрака сплелся черный клинок с молочно-белым эфесом; Лита почувствовала, как рука опустела.

— Кровь Богов… — выдохнул Зверь, поднимая лапы.

А Марен повел плечом…

И Лита бросилась вперед: цепи растаяли, оковы спали, давящая тяжесть рассеялась и больше ничего не сдерживало. Шипение, рвущее грудь, переросло в неистовый рев, содрогнувший Хемингар. Волосы взметнулись и вспыхнули искрами — казалось, даже воздух затрещал от опалившего жара.

Пламя сорвалось с раскрытых ладоней, ударило в воздвигнутый Зверем барьер, растеклось по нему, словно вода, и поглотило, довольно схлопнувшись. В озарившей тронный зал вспышке тени драконов подернулись, и сквозь истончившийся мрак у каменных постаментов проступили двенадцать воинов, похожих на перетекающий туман.

Саодир с Атеном поклялись бы перед всеми Богами, что вслед за девушкой ринулся Пламенеющий дракон. На краткий миг им показалось, даже увидели расправленные кожистые крылья, услышали клекот и свист разрываемого воздуха…

Зверь отшатнулся от Силы, обрушенной «янтарным потоком», и из пламени на него вынырнула Лита. Девичьи клыки впились в шею, и дикий вопль боли вырвался из могучей груди, покрытой иссиня-черной шерстью.

Он с трудом стряхнул ее, попятился, зажимая рану — кровь плескала из разодранных жил, щедро заливая пол. Лицо девушки довольно оскалилось, «багрянец» струился по подбородку, сладкий вкус мести ласкал губы.

Три дюжины Зверей взревели и, повинуясь неслышному приказу, бросились в атаку.

Марен сорвался с места, и «жидкое серебро» вспыхнуло ярче, рык, исторгнутый легкими, казалось, исходит откуда-то сзади, из-за трона, где в камне замерли три Древних дракона, и его тут же словно подхватили остальные Крылатые Змеи.

От Атена метнулась черная тень — волосы Кина мелькнули, вспорхнувшей стаей воронов… И вновь Смертный готов был поклясться, поставив на кон посмертие, что слышал клекот кожистых крыльев… Он хотел двинуться следом, но замер, потому что двенадцать воинов сделали шаг. И каждое движение лежало за гранью сознания Атена, где-то там, где существуют герои, драконы и Боги, о которых гласят мифы и легенды. Воины и не двигались, в привычном для юноши смысле. Они струились, словно туман, очертания плыли дымкой, и каждый выпад, походил на текущую мглу.

Щиты ударили, сбивая Зверей в кучу, копья ткнули в толпу, и каждое нашло горло. Хрипы умирающих, слились с ревом живых… Щиты и копья в руках вмиг растаяли, и теперь в ладони сжимали рукояти дахондиров, оскаленных «клыками вепря»; звон стали эхом грянул по коридорам замка.

Воины Тумана замелькали в толпе Зверей, и каждый бился словно со всеми сразу — ни один не наносил двух ударов в одну сторону. Дахондиры распадались на парные мечи, что кружили и секли стремительно, будто молнии, а затем вновь сливались в один могучий «двуручник».

Ни один Зверь не отражал больше двух ударов.

Лицо девочки, искаженное гневом и ненавистью, взирало на Холара. Кровь, бегущая по подбородку, капала на жилет и тускло поблескивала черной смолой. Она с наслаждением облизала губы.

Зверь скосил глаза за спину, на грянувшую позади сталь.

— Мокат?! — хрипло удивился он.

И тьма сгустилась вокруг, повеяло свежим грозовым воздухом. Силуэт Холара дрогнул…

И Черный Меч в пылающей серебром руке острием пронзил мрак.

— Стой! — Кин успел схватить принца за жилет.

Когуар жадно впился в горло почти растворившегося во тьме Зверя, но ни одна капля крови не упала на пол; клинок всклубился; и Холар канул в черный провал. А вместе с ним и Марен, увлекая за собой Кина.

Тьма рассеялась.

Воины в графитовых доспехах истаяли, как дым погасшей свечи, словно и не было.

И лишь тот, кого Зверь именовал Мокатом, задержался чуть дольше — туман расплывался плавно, сливаясь с окружающим мраком. Он так и не проронил ни слова, и не шелохнулся.

А там, где графитовые воины сошлись со Зверями, остались лишь мертвые тела, покрытые иссиня-черной шерстью и кровью, что разливалась все шире по полу, заполняя стыки — Хемингар жадно вбирал принесенную жертву.

Грудь Литы тяжело вздымалась, глаза ошарашено таращились в пустоту. И только одна мысль билась в сознании: «Мой… Мой. Мой!» Подбородок влажно алел, сладкий запах дурманил сознание, но она не чувствовала вкуса долгожданной мести!

— Куда?!.. Куда они делись?! — бросился вперед Атен, едва не поскользнувшись и забыв про раненый бок.

Саодир молча перевел взгляд с юноши на черные тела Зверей.

— Магия? — повернулась к нему Лита.

И адерик рассеянно кивнул.

— Но я не слышал, чтобы кто-то из магистров способен… на такое.

— Но в Сером Мире нет магии! — изумрудные глаза вновь скользнули по тому месту, где только что стоял Зверь, и вернулись к Саодиру. — Холар… мертв?

Адерик не ответил, и по лицу Лита поняла, что у него нет ответа на этот вопрос.

— Я найду его! — в сердцах воскликнула Лита. — Слышишь, Инниут! Я все равно найду его! Даже если придется убить всех этих, — она пнула ногой мертвое черное тело, — Перворожденных!

— Перворожденных?! — брови Атена удивленно взлетели. — Принц Марен — Перворожденный, ваш отец был Перворожденным, принцесса Морте. А это… — он ткнул одного Зверя крайвером в горло. — Кровавые Боги!

И адерик, и Охотница впились в него глазами; Атену даже стало не по себе на перекрестье двух пронзительных взглядов.

— Кровавые Боги? — переспросил золотоволосый.

— Принц говорил, что они…

«И вернутся те, на чьих плечах покоится первородная тьма, и явится Дитя Солнца. И лишь Дитя Солнца сможет противостоять тьме…» — вспыхнуло в сознании Саодира.

Все, что случилось, что привело сюда — виделось теперь по-новому. Жестокий план Судьбы обретал смысл.

Он старался спасти принцессу Эльвену, но вместо этого привел ее в этот Мир. В Мир, где и ее саму, и рожденное ею дитя встретила смерть — Звери пришли за ними! Пришли за ребенком, считая, что он окажется Дитя Солнца, что «воспротивится тьме»… А Саодир так ждал его возвращения! Ждал, что вернется наследник Рикара, и Золотому Совету придется уступить трон! Пусть и недобровольно…

Но вместо наследника «вернулась» девочка! Отмеченная Печатью Богов…

А Орден знал о Зверях! Может не все… Но Золотой Совет не мог не знать, кто такой Холар!..

Саодир смотрел на Литу и прекрасно понимал, что их мысли сейчас не сильно отличаются… Что для Богини несколько сотен жизней, когда на кону целый Мир? У Богов своя справедливость…