— Ой, смотри, что это?!

— Деревья.

— Какие деревья? Это щеточки пушистые — на мох похоже. А зубцы эти — что?

— Горы. Мы Камень назад перелетели — ты что, не поняла? Высоко поднялись…

— А теперь, вроде, опускаемся. Или это земля к нам поднимается? Рэндом, скажи.

Рэндом выглянул за край корзины и флегматично сказал:

— Не, не опускаемся. Падаем мы.

— Куда падаем?! Что значит — падаем? Почему?

— Почему-почему? — в голосе хмура послышалась язвительность, — Не знаю почему. Магия, наверно, заканчивается. Никто ж заклинание не обновлял.

— Обнови! Ты ж его знаешь! — запальчиво выкрикнула девушка, схватила хмура за одежду и неистово затрясла, — Как же иначе мы взлетели бы?

— Цика, отпусти. Он сам взлетел. Мы просто пассажиры.

Земля приближалась. Цика посмотрела вниз, потом вверх — на полусдувшийся шар — и решительно встала на борт корзины.

— Ты чего? — Рэндом удивился. А удивить хмура — это надо постараться.

— Хрястнется корзина — размажет по земле. Кто оживлять будет? А так от нее, родимой, подальше будет.

Рэндом глянул вниз и полез вслед за Цикой. Вдруг, права девчонка. Она хоть и вредная, но кое в чем понимает.

Хрястнулись, как выразилась Цика, сильно. Корзина рассыпалась на кусочки, край шара зацепился за елку, затрещал и опал, заворачиваясь вокруг ствола и погребая под собой горе-летунов. Девушку оторвало от веревок, за которые она держалась, и бросило на землю. Хмура ударило о ствол и накрыло с головой.

Какое-то время они лежали, приходя в себя, пока кто-то высоким радостным голоском не поприветствовал их:

— Здравствуйте, добрые люди. Куда путь держите? Где остановиться надумали?

Цика поднялась с колен и, кряхтя и потирая ушибленные места, разогнулась. Метнула раздраженный взгляд на невысокого человечка непривычной наружности и сказала:

— Прибыли уже. Куда дальше направимся — не знаю. Рэндому решать. Он меня в эту глушь завел.

Опавший купол зашевелился от дальнего конца, что-то довольно быстро переползло к Цике и появился Рэндом. Он старательно пригладил ладонью всклокоченные волосы и обратился к неизвестному:

— Совсем не завел. Мы здесь волей случая. У нас дела в другом месте. Туда много дней идти — не дойти. Еще больше ехать — не доехать. Плыть — не доплыть…

— Вообще-то, мы должны были кое с кем встретиться, — перебила Цика Рэндома и осуждающе посмотрела на него, — теперь уж и не знаю — когда. Не будет же он ждать. Всё из-за тебя!..

Хмур опустил голову. Вина была на нем.

— Не печальтесь, добрые люди! Передохнете и дальше направитесь, куда вам надобно.

— Это она — люди, — Рэндом ткнул пальцем в Цику, — а я так вовсе хмур.

— А мне без разницы — что люди, что не люди. Всё равно мы все похожи. Вот у тебя лицо черное — так что? Мыслишь по-другому, али бросаешься на кого? Нет же! Да мы с тобой практически близнецы! Даже рост один!

— А сам-то кто будешь?

— Говорун я. Зовут Момлюс. Редкое имя!

Цика хрюкнула — уж больно не похожи были хмур и новый знакомец. У Рэндома и лицо, и руки, и всё тело были темными, почти черными. Говорун же был румяным белокожим крепышом. Тонкие правильные черты лица Рэндома не шли ни в какое сравнение с одутловатым несимметричным, но радостным лицом Момлюса.

Ростом, конечно, оба не вышли — едва доставали невысокой Цике макушками до носа. Тут говорун не ошибся. На этом всё сходство и заканчивалось.

— Что это за местность? — поинтересовалась девушка, — Кто здесь живет?

— Мы. Говоруны, то есть. Нас тут много. Торгуем помаленьку, путникам отдых даем, коли просят. А не просят — всё равно даем. Вот вам — непременно. Первый раз вижу, чтоб с неба люди падали. Про такое — все слушать будут.

— Не люди… — начал было хмур, но Момлюс перебил его:

— И не говори. Каждый кем угодно назвать себя может. А суть — она остается. Одинаковая она. Что у тебя, что у меня, что вот у нее. Вот вы где обитаете? В пещерах? Не сыро вам там, не холодно? Чем греетесь? Камнем горючим? Слыхал про такой. Если найду — непременно в печку брошу. Но вот, скажем, посели тебя в избу — не выживешь, что ли? Непременно выживешь, точно говорю. Я сам там жить пробовал. Нормально. Где только не живут!

Рэндом всё больше мрачнел, не в силах вставить в монолог Момлюса хоть слово — возразить. Дескать, совсем разные они. Но говорун не умел останавливаться. Пока они шли к деревне, им встретилось несколько местных жителей, почти не обративших внимания на Цику с Рэндомом, но сразу же заговоривших с Момлюсом о том, о сем. Говорун отвлекался, подробно отвечал, но как только встречный проходил, возвращался к прерванной мысли.

Цика откровенно потешалась над разговором и молчала. Спросить что-либо у говоруна означало привлечь к себе его внимание. Хорошо, хоть деревня была недалеко — хмур не успел сильно озлобиться.

Если это можно было назвать деревней. Странное строение на высоченных сваях предстало перед ними. На первый этаж, находившийся на высоте трех человеческих ростов, вела веревочная лестница. На второй — крутая лестница из отдельных дощечек без ограждения завивалась спиралью вокруг домика.

— Что это?! — сказали Цика с Рэндомом в один голос.

— Дом это мой. Живу я здесь. Вам что — не нравится? А мне так даже совсем ничего. Мы все так живем. Во всей деревне других домов не сыскать. Чем мой дом лучше — так это подвалом. Нет, подвал в земле, конечно, кто же его наверху устраивать будет? Он потому и подвал, что в нем всякая всячина хранится, что в тепле быстро портится. Вообще портится. У нас — ничего не портится, потому, как быстро съедается.

Рэндом с некоторой опаской потрогал первую ступеньку веревочной лестницы.

— Это — туда лезть?

— Туда, туда. А куда же еще. Кто ж на земле спит? Только звери дикие, неразумные. Ну, еще эльфы, конечно. Знаете таких? Кто ж их не знает. Они завсегда в любую дырку свой нос суют. Помнится, как-то и к нам хотели. Да быстро образумились, когда мы им по шеям надавали. Они ж не понимают, что это наша земля — мы всегда здесь жили, живем и жить будем. Никто нас отсюда уйти не заставит. Мы же им всё объяснили — дескать, идите подальше по-добру по-здоровому. Так нет. Пришли с луками своими, и давай стрелять почем зря. Ни один не попал. А мы-то их всех положили, — Момлюс хихикнул, — Они ж не знали, что лучше нас стрелков нет — потому как самые быстрые мы…

Тут говорун вынужденно прервался. Хмур, неловко поднимающийся вверх, запутался ногой в лестнице, другая у него сорвалась, а руку он не успел перехватить и повис на одной, раскачиваясь.

Момлюс поднялся к хмуру так быстро, что Цике показалось, будто он взлетел. Установил ноги Рэндома обратно и чуть потянул его вверх — к площадке первого этажа. Хмур лег животом на площадку, плотно закрыл глаза и твердо заявил, что он отсюда никуда не двинется.

Цика поднялась, взяла Рэндома за воротник и, ласково приговаривая, дескать, надо, потащила его внутрь домика. В помещении хмур перестал бояться — особенно, когда не смотрел в окна. Он присел на низкую кушетку, оперся на подлокотник и вытянул ноги. Цика села рядом, сложив руки на коленках, прикрытых старой понёвой.

Момлюс, как хозяин, чего-то бегал туда-сюда, суетился, но смысла во всех этих действиях Цика не улавливала. Наконец, ей надоело это мельтешение, и она сказала:

— Слышь, Момлюс, ты про эльфов говорил… Я так и не поняла — они что, совсем от вас отступились?

Говорун радостно подпрыгнул и живо заговорил:

— Совсем — не совсем, а иногда захаживают. Не знаю уж, что они тут ищут — всё равно мы ничего не скрываем, только прячутся почем зря. Вот недавно одного поймали — по деревьям прыгал. Мы его, конечно, в клетку посадили — чтоб людям жить не мешал…

— Это ты про говорунов? — ухмыльнулся хмур.

— Ну, да, я же говорю — людям… А теперь не знаем, что с этим эльфом делать. Отпустить — жалко, ловили тогда зачем. А клетка нам может для другого понадобиться — опять его выпускай. Не возвращать же обратно — к тому ж он не говорит, где живет. Без этого — вернуть никак невозможно.

— Мне отдайте, — тихо сказала Цика, — я найду, что с ним делать.

— Она может, — хмур внимательно посмотрел сначала на Цику, потом на Момлюса.

— Вот и отлично! — говорун был искренне рад, — Пойдем на эльфа посмотрим, — и подмигнул девушке.

Рэндом, представив путь по веревочной лестнице, отказался напрочь. Сказал, что пусть она одна идет, если хочет. Что, он эльфов не видел? Нет, в клетке, конечно, не видел. Но Цика всё ему расскажет. Потом, когда вернется.

Клетка висела на длинной веревке, подвешенная к толстой ветви огромной ели, не доставая до земли. Подпрыгнув, Цика попыталась коснуться дна клетки. Не получилось. Высоковато. Эльф сидел на дне клетки в потрепанной одежде, что для эльфа было совершенно недопустимым, но при этом с выражением надменности и высочайшего превосходства над всем и всеми.

— Выньте эльфа, — попросила Цика.

— Это мы мигом, — ответил Момлюс, — Эй! Все сюда!

Говоруны словно только этого и ждали — так и высыпали из своих домиков, прибежали на полянку, где висела клетка, и окружили Цику с Момлюсом. Несколько говорунов залезли на ель, отвязали веревку и опустили клетку на землю. Момлюс достал ключ и отпер замок на клетке.

Эльф поднялся на ноги, презрительно глянул на низеньких говорунов и ступил на траву.

— Кому я тут понадобился? — процедил он сквозь зубы.

— Вот ей, — Момлюс показал на Цику.

Эльф оглядел девушку с головы до ног, хмыкнул и удивленно сказал:

— Это кто?

— Цика меня звать.

Эльфу будто рот заткнули. Он демонстративно отвернулся от девушки и уже было собрался обратно в клетку — обжитое место, как-никак — но Момлюс остановил.

— Постой. Мы тебя ей отдали. Она очень просила. Ты-то нам совсем не нужен — зря только воду пьешь, а она гость, ей пригодится.

Цика торжествующе посмотрела на обернувшегося эльфа, разом ставшим сумрачным. Вся надменность с него слетела.

— Знаю про тебя, — сказал он, — Что хочешь? Покуражиться? Ну, давай. Я тут в плену. А встретились бы там, — эльф кивнул в сторону леса, — ты бы у меня жизнь выспрашивала. Да я бы не отпустил. Взял бы твою жизнь.

— Ах, вот как! — Цика побледнела от гнева, — Взял бы! Это мы еще посмотрим! Биться будем. Победишь — уйдешь отсюда. А нет, так не всё ли равно, когда в плену помирать?

— Мало мы вас резали и отстреливали! — ненависть пронизывала голос эльфа, — Всех подчистую изведем! И за лес. И за то, что живете там, где мы жить хотим…

— Утихомирьтесь. Оба, — строгим голосом Момлюс охладил пыл человека и эльфа, — Хотите биться, так мы вам место расчистим. А ругаться не надо. Ругаться — только воздух сотрясать. На чем биться будете? На кулаках? Или какое оружие возьмете?

— Шест, — коротко бросила Цика.

Тут же говоруны всей гурьбой побежали за оружием. Приволокли всё, что только можно: и луки, и мечи, и палицы неподъемные, и такое, что Цика мельком видела, а названий не знала. Шесты тоже принесли. Цика выбрала один по руке, кивнула эльфу, чтобы тот выбирал, прокрутила шест над головой и встала, ожидая действий противника.

Говоруны расселись вкруг по краю поляны в ожидании зрелища. И оно не замедлило последовать. Первым ударил эльф — со всего размаха, целясь Цике в голову. Девушка отвела удар тонким концом шеста, а более толстым ударила эльфа в туловище. Блок, Цика перекрутила шест и ударила сверху. Эльф увернулся, ударил Цике в ноги, она подпрыгнула, повернулась в воздухе и, приземляясь, нанесла ему удар в бедро.

Эльф вскрикнул и отступил. Но не сдался. Шесты мелькали, разрывая воздух гулом, стучали друг об друга, блокируя смертельные удары. Цика сражалась неистово, вкладывая все силы, чтобы достать, достать до врага. Эльф же бился расчетливо, экономно, отступая и изматывая девушку.

В очередной раз уйдя от удара, он бросил шест в голову Цике, перепрыгнул сидевших на земле зрителей и побежал к лесу. Бежал он быстро — нечего и думать было, чтоб догнать его. А говоруны не стали бы этого делать — пленник был ее.

— Лук мне! — выкрикнула Цика, — Стрелу!

Ей незамедлительно подали требуемое.

— Эльф! Посмотри смерти в лицо!

Он сбился с шага, повернул голову, и тут же стрела с черным опереньем вонзилась ему в горло.

Цика опустила лук.

— Сжечь тело, — приказным тоном бросила она. Говоруны приняли это как должное — требование гостя — закон для хозяина.

— Ловко ты его, — Момлюс взял Цику под руку, восхищенно вглядываясь ей в лицо, — Не хуже, чем мы. Ну, когда начинаем учиться. Тебя подучить — выйдет толк. Точно говорю. Я многих учил. Пойдем ко мне? Хмур уж, поди, заждался. Поедим. Выучишься — отправим тебя, куда захочешь. Если, конечно, представишь это место. Мы в магии горазды — сильнее магов, честно. Только отвлекаемся постоянно — вот впросак часто и попадаем. Маги они все мрачные, не любят жизнь. А нам эта магия так, для развлечения только…

Цика постепенно выходила из боевого транса. Ее бил озноб, а голос говоруна звучал всё дальше и дальше… всё тише и тише… Хотелось одного — прилечь.

Хмур удивленно смотрел на пустое место, где только что была Цика, и постепенно наливался яростью.

— Где она?!

— А я откуда знаю, — Момлюс был сама невинность, — Куда захотела, туда и переместилась. Да не переживай ты, найдется, куда денется. Такие девушки не пропадают… — в голосе говоруна прорезалась мечтательность, — Такие девушки сами выбирают, что им делать и куда идти…