Успех — это когда ты не оправдал надежд врагов.

«Ведущий к Инчхону фарватер, условно названный «Флаинг Фиш Ченнел» (канал летучей рыбы), очень узок, извилист и труден для прохождения судов даже в дневное время. Отсутствие навигационных огней, возможность артиллерийского обстрела и минирования подходов, делали прохождение флота вторжения чрезвычайно опасной операцией. Фарватер был настолько узок, что в случае потопления одного из кораблей при подходе к Инчхону впереди идущие суда могли оказаться в ловушке, особенно при малой воде» - писали американцы после войны в Корее в 1950-м году!

Однако, как точка вторжения, Чемульпо был хорош лишь потому, что других просто не имелось. На сотни миль вдоль побережья отсутствовали бухты, удобные для высадки десанта. Понимали это в 1950-м году и американцы. Понимал в 1904-м году и адмирал Сотокити Уриу. После соединения крейсера “Чиода” с эскадрой у острова Бейкер, японский адмирал отдал приказ на немедленное выдвижение в Чемульпо.

В 12:30 эскадра неторопливо вползла в бухту Ансан, откуда японской эскадре открылось феерическое зрелище - Чемульпо горел. Над портом поднимался, и рассеивался вокруг огромный султан чёрного дыма. Казалось, что в припортовом городе проснулся вулкан и даже в бухте, в двенадцати милях от порта, воздух казался насыщенным пеплом и серой. Потом горизонт содрогнулся, разнёсся грохот взрыва, в воздух взлетел грязными клубами с языками пламени еще один столб дыма….

Требовалось разобраться в обстановке, но «поджимало» время. Отправив миноносцы на разведку, Уриу приказал продолжить движение. «Чиода» и «Такачихо», выйдя вперёд, образовали дозор, за ними, в кильватерной колонне, во главе транспортов следовал крейсер «Асама».

В 16:30 авангард эскадры достиг острова Идольми, когда из пекла Чемульпо, отчаянно коптя небо, показались удирающие миноносцы, преследуемые крейсером “Варяг”, за кормой которого маячила канонерская лодка “Кореец”.

Канонерская лодка «Кореец». Российский Императорский флот

Не успев удивиться итогам разведки, адмирал Уриу с досадой заметил, как над баком русского корабля поднялось пороховое облако, раздался грохот залпа, в строю миноносцев поднялись водяные столбы. Столб взвился под форштевнем одного из миноносцев, который сразу зарылся носом в волну, плотно окутанный паром.

“Чиода” и “Такачихо” открыли ответный огонь, однако русские комендоры, пристрелявшись, продолжали залпами унижать восьмой миноносный отряд, уменьшив его поголовье ещё на одну единицу, и загнав их, в конце концов, за остров.

Дальнейшие действия русских поставили адмирала в тупик. “Кореец” и “Варяг” не прекращая стрельбы из носовых орудий уже по ближайшему крейсеру, дали «полный назад», держась точно на одной линии с эскадрой противника. Ситуация складывалась неприятно. Имея шесть крейсеров против одного, Уриу не мог задействовать в бою даже половину. Узкий фарватер не позволял охватить русские корабли ни справа, ни слева. Оставалось максимально усилить обстрел, в надежде, что нервы русских моряков не выдержат столь мощного огня.

Обстрел русских кораблей действительно выглядел впечатляюще. “Варяг” был буквально окутан дымом разрывов от японских снарядов. Правда, они не пробивали броню, да и не были на это рассчитаны. Но от взрывов “шимозы” бортовые броневые плиты должны были срываться с броневых болтов, а в корпусе корабля возникать течь. На броне загоралась краска, горел такелаж, в небронированных отсеках горело все, что могло гореть.

Детонирующая от любого препятствия шимоза, взрывалась чрезвычайно эффектно, но… “Варяг” подставлял под японский обстрел свой «лоб», обложенный мешками с песком по самую крышу боевой рубки. И в этой нехитрой защите тонул, как в масле, весь фугасный эффект смертельной взрывчатки. Песок исправно поглощал не только ударную волну, но и мириады осколков, щедро рассыпаемых по палубе, гасил возникающие очаги возгорания, хоть и поднимал при этом густую, непроглядную пыль.

Ниже этой горы песка висели противоминные сети, вынутые из воды и собранные в юбку перед самым форштевнем, которые также прекрасно ловили на себя японские фугасы, не давая им долетать до корпуса корабля.

Совсем другая картинка наблюдалась на японских крейсерах. Русские бронебойные снаряды, которыми отвечал “Варяг” из четырёх носовых орудий, никакого видимого внешнего эффекта не производили. Иногда они даже вообще не взрывались. Но при попадании в корпус или надстройки, проламывали обшивку и летели далее, сминая переборки и калеча внутренности корабля. Когда снаряд влетает спереди в корпус, на его пути гарантированно оказывается какой-нибудь силовой кабель, паропровод, элеватор для подачи снарядов или, не дай Бог, артиллерийский погреб.

Первым не повезло крейсеру “Чиода”, единственная труба которого оказалось идеальным ориентиром для пристрелки. Теперь, через многочисленные пробоины в трубе, чёрный угольный дым буквально, застилал палубу крейсера, проникая в помещения, и вытравливая в них всё живое. К тому же, из-за падения тяги в котлах, «Чиода» потерял мощность, ход стал падать. Но главную неприятность принёс снаряд, угодивший в стопор якорной цепи, и частично повредивший брашпиль, из-за чего произошла непроизвольная отдача одного из якорей.

С грохотом уйдя под воду, полностью вытравленная якорная цепь с якорем, по инерции ползла по дну вслед за крейсером, пока якорь не забрал грунт. Из-за веса полностью вытравленной цепи, малого хода, и местного течения крейсер стал заваливаться на борт, отклоняясь от курса. Попытка удержать крейсер на заданном курсе увеличением оборотов паровых машин и перекладкой рулей, обернулась аварийной ситуацией. Инерция движения, как и масса корабля, оказались достаточно высокими, произошёл рывок, цепь лопнула, заново обретший свободу крейсер выпрямился, и в соответствии с новым направлением движения, рванулся к правой кромке фарватера. Выскочив за кромку, со скрежетом наехал на каменную банку, снова завалился на борт, на этот раз окончательно.

Крейсер “Такачихо”, идя уступом позади “Чиода”, заметил крутой отворот переднего мателота, в попытке избежать столкновения с ним, круто заложил руль на противоположный борт, и закономерно наскочил на подобную банку на противоположной кромке фарватера. Теперь адмирал Уриу мог визуально оценить ширину фарватера, которую, подобно буям, обозначали крейсера его эскадры. Вблизи них продолжал манёвры ненавистный русский корабль, интенсивно расстреливая неподвижные “Чиода” и “Такачихо” задействовав все двенадцать 152-мм орудий главного калибра. Из-за его кормы, высовываясь то слева, то справа от крейсера, старательно долбила своим 203-мм калибром канонерская лодка, добавляя грусти оказавшимся в незавидной ситуации японцам.

Казавшееся простым ввиду абсолютного превосходства, обеспечение десанта в Чемульпо принимало совершенно неожиданный оборот. Немыслимое еще час назад невыполнение приказа, вдруг обрело осязаемые черты, развитое воображение адмирала услужливо дорисовало сцену его личного позора, венчающегося обрядом «сеппуку».

Уриу оглянулся на свои корабли. Далеко! Слишком далеко! «Нанива», «Ниитака» и «Акаси», стоящие за транспортами, не смогут протиснуться мимо них в узком фарватере и поддержать огнём и маневром. Спрятавшиеся за островом Иодольми миноносцы тоже не помощники - они не успеют даже нос высунуть, как будут сметены бортовыми залпами русского крейсера. Выходит, сейчас между беззащитными пароходами с десантом и “Варягом” остался только один его флагман - “Асама”. Заметили это и на “Варяге”. Форштевень крейсера украсился белым буруном, а столбы дыма из всех четырёх труб наклонились назад, а затем превратились в тёмную пелену, остающуюся далеко за кормой.

Крейсер "Асама". Императорский флот Японии.

Адмирал Уриу не видел механиков “Варяга”, но знал, что они сейчас зажимают предохранительные клапаны, используя возможность ещё увеличить давление в котлах и развить максимальную скорость крейсера. Душе адмирала, как ни странно, стало легко и свободно. Больше не было нужды мучиться вопросом “Что делать”? Жизнь неожиданно упростилась,и уместилась в стремительно тающее пространство между его флагманом и набирающим ход русским крейсером.

“Машинам, полный вперёд! Держаться левее центра фарватера! Орудия левого борта – к бою!

Два крейсера, как два хищных зверя, присев в волнах, стремительно накатывали друг на друга. Более лёгкий “Варяг” (шесть тысяч тонн водоизмещения) демонстрировал желание разойтись на контркурсах с более тяжелым “Асама” (девять тысяч тонн), и как лиса в курятник, ворваться в строй транспортов.

Понимая это, адмирал Уриу принял единственное решение, гарантирующее сохранность десанта. Подождав, когда дистанция сократится до десяти кабельтовых, он последовательно скомандовал “стоп, машины”, “право руля”, «полный назад», «стоп машины», в результате чего “Асама” развернулся поперёк фарватера, практически полностью перегородил его, и лишил “Варяг” даже теоретической возможности пробиться к транспортам.

Дистанция между крейсерами составляла не более двух кабельтовых, так что промахнуться было практически невозможно, впрочем, как и избежать столкновения.

Два залпа прогремели практически одновременно. Один проломил борт “Асама”, а второй, - практически снес форштевень “Варяга”. Он моментально зарылся в волну, резко потеряв ход, но, по инерции, ударил разбитым корпусом израненный борт японского крейсера. Удар, скрежет раздираемого металла, грохот от крушения механизмов, пар от разбитых паровых машин, крики погибающих в этой свалке людей…

Сцепившись в смертельной схватке, боевые корабли медленно погружались в Жёлтое море. Сорванные с фундаментов котлы и орудия, вкупе с забортной водой, заполнявшей стальные корпуса, дали двум крейсерам критический крен. Как смертельно уставшие, но выполнившие свой долг солдаты, воздев к небу, как руки, стволы орудий, корабли из последних сил держались на плаву, давая возможность спастись людям. Кораблям за себя не было стыдно. Они сделали всё, что было в их силах. Их работа окончена. Впереди был покой. Чего не скажешь о людях, для которых эта война только начиналась.