С того раннего утреннего часа, когда вошёл с супругой в родную квартиру, меня не покидало странное ощущение: казалось, что кто-то держит меня под наблюдением, и этот кто-то — мой друг Мутант. Он клятвенно обещал, что никоим образом не будет воздействовать на мою и так донельзя расстроенную головушку. Я ему не доверяю. Мне неведомы его технологии. Они загадочны, как и он сам. Точнее говоря, они за пределами здравого смысла. Уверен на сто процентов в том, что времени Мутант не теряет впустую. Этому параноику многое надобно. Его ничто не может остановить. Он мне не докладывал, что ещё должен «взять». В переводе с его жаргона на русский сей глагол означает иное действие: «ограбить». Нет, скорее всего, я просто испытываю наваждение, но оно мне мешает сосредоточиться. Времени, по сути, в обрез. Надо, в первую очередь, написать сопроводительное письмо коллеге и другу. Приложение к письму — две толстенные книги — вручил мне Мутант, и они лежат рядом с монитором. Просмотрел один манускрипт. Его листы испещрены совершенно нечитабельными каракулями моего друга. По его признанию, в школе он из троек не вылезал. Какие ж сердобольные у него были учителя! За его почерк надо было ставить исключительно двойки и единицы.

Но мой коллега — текстолог. В нём не сомневаюсь. Расшифрует.

Глянув на припорошенный снегом массив парковых деревьев, что на острове Елагина, я задёрнул шторы. Так-то лучше.

Снял с себя наваждение.

Осталось, правда, беспокойство, но это беспокойство отныне всегда со мной. Не за себя, а за тех людей, которых мне доверил Мутант. По его словам, «мы не беглецы, а авантюристы. Причём, в том поле, в котором мало кто хаживал по сию пору». А по моему мнению, мы в его игре всего лишь куклы, а точнее, марионетки его кукольного театра. У нас аж два кукловода, причём ведущий в этой паре, как выяснилось, вовсе не Мутант, а его подруга. Вскользь он обронил: «Бывшая жена». По словам моего друга, она теперь «рулит». Сокрушался о том, что привлёк её к проекту. Мне известно её имя — Анастасия. Завтра узнаем, что она из себя представляет, а в данный момент даже не пытаюсь вообразить её лик.

В любой авантюре присутствует обман. Мы все обманываем друг друга. Иногда — себя.

А любой авантюрист — преступник. По себе знаю.

Не сыскать преступников равных мне. О преступлениях Мутанта могу лишь догадываться. В отличие от внушаемых (тебя, мой друже, в этот круг не включаю, хотя и грешил ты легковерием по молодости), не верю в байки, вещаемые посредниками сильных мира сего, включая СМИ, папу римского и прочую нечисть, а равно и притчам Мутанта. А ведь было время золотое в нашей юности, и тогда я воспринимал его как благороднейшего человека из моего окружения. Эх, Ма! Я вот преступник даже по отношению к родной племяннице. Она знать не знает о судьбе, что я уготовил ей. Да я и сам не знаю, что нас ожидает. Маша порхает по квартире и предвкушает приключения за границей. Наврал ей. Сказал: весь мир посетим. А её жениха, по словам Мутанта, «уже упаковали». Знать бы, что сии слова означают! Спит он, якобы, как куколка и не ведает о грядущем. Анюта, моя жена, как уговорено, не перечит тем бредням, что я высказываю племяннице, а сидит на кухне, лелея и успокаивая тревогу в душе, да болтает с подругой Маши. Подсуетилась моя племянница, вызвала из валдайской деревушки дальнюю родственницу, о коей я и не слыхивал, и навесила на неё «квартирное дело».

Как каждого человека, меня гложут сомнения, чувства неуверенности, страха, а порой глухая, ноющая тоска, но все эти колебания расстроенной души я поверяю лишь дневнику; на людях стараюсь выглядеть как руководитель, твёрдо знающий свой путь.

Да'с, никто из моих подопечных не догадывается о моих сомнениях; они на меня взирают, как на крышу, что гарантирует им безопасность.

С некоторых пор руководствуюсь исключительно своими соображениями и решениями, что само по себе преступление. Есть в российском законодательстве статьи и параграфы, кои вполне применимы к моим деяниям.

Обо всех моих преступлениях без наказания коротко не скажешь.

А потому всё по порядку, но прежде всего, письмо-сопроводиловка тебе, друже, как прелюдия к текстам.