– Вот она, Ваше Величество!

Люциус Микела с присущей ему торжественностью водрузил на столик рядом с троном непромокаемый кожаный чехол, в каких обыкновенно транспортируются важные бумаги.

Король повелительно качнул головой; один из секретарей немедленно вскрыл чехол и осторожно вынул древнюю карту. Второй секретарь стоял наготове, с серебряным подносом в руках. Несколькими секундами позднее король уже рассматривал карту.

Она выглядела действительно древней, но не скажешь, чтобы ветхой. Бумага (если это действительно бумага, а не что-либо иное) была заключена в плотный прозрачный материал, предохраняющий ее от превратностей погоды и неосторожного обращения. И рисунок на бумаге был сделан методом древних – удивительно четкий, радующий глаз. Линии тончайшие, цвета насыщенные, глубокие…

С минуту король внимательно изучал карту и читал текст на обороте. Текст был также набран на одном из языков древних, но, к счастью, на том из них, который с малыми изменениями сохранился до нынешних дней. Король знал этот язык – по крайней мере мог на нем читать.

– Теперь я понимаю, Люциус, почему ты докладывал, что дело сделано лишь наполовину.

– Действительно так, Ваше Величество. Это не окончательная карта, это карта, которая указывает местонахождение окончательной карты. Ведь так?

– Похоже на то. Древние любили писать вычурно, но понять их, хвала небесам, все-таки возможно.

Король на некоторое время задумался.

– Что ж… Никто не говорил, что этот путь легок и короток. Будем последовательны.

Он встал с трона, на котором сидеть, говоря начистоту, не любил. Гораздо больше король любил сидеть у окна, за огромным письменным столом; за ним же король обыкновенно держал совет с приближенными – вдоль длинной внешней стороны столешницы ровной шеренгой стояли пять полукресел.

Сюда король и направился, попутно жестом отсылая слуг и секретарей.

Те безропотно вышли, плотно затворив высокие резные двери. Король знал: за дверью сейчас лязгают, смыкаясь, алебарды стражников, но в тронный зал этот звук не проникает. В зале остались только сам король, старший сын его, три советника короны и Люциус Микела, министр морского ведомства.

Усевшись на привычное место, король взглянул в окно: над парком кружила многоэтажная воронья стая.

– Садитесь! – велел король присутствующим, по-прежнему неотрывно глядя в окно.

Король сильно постарел за последние несколько лет. Под глазами набрякли нездоровые мешки, залысины сделались еще обширнее. И походка… Раньше это была гордая поступь льва, теперь же стала шаркающая хода старика.

Время не щадит даже избранных. Королю Альбиона недавно исполнилось семьдесят четыре года.

– Говори, Люциус. Можно без протокола.

Король в упор взглянул на министра и добавил:

– С некоторых пор я стал еще дороже ценить время…

– Да, мой король. Итак: я нашел карту именно там, где и говорилось в Белесом Манускрипте: заброшенный город на северо-западном побережье Иберии, почти на границе с Лузитанией. Указанный дом, замаскированный подвал, металлический ящик в стене. Все приметы совпали и все ключи сработали. С ящиком бомбардиры возились целых четыре дня, пока вскрыли. Однако, как вы изволили убедиться, на найденной карте все равно не указано место, где затонула «Капитания». Наш путь снова удлинился на шаг.

– Что за побережье изображено на карте?

– Неясно, мой король. Но, полагаю, это либо берега Эвксины, что вероятнее всего, либо Пропонтиды, либо Меотиды. Варианты с Гирканой и Оксианой, мне кажется, стоит рассматривать только в случае, если мы зайдем в безнадежный тупик с первыми тремя вариантами.

– Эвксина… А почему именно Эвксина? Там ведь виден остров у самого берега, а в Эвксине практически нет островов, насколько я помню.

– Это скорее скала, чем остров, мой король. Эвксина куда больше Пропонтиды и Меотиды, ее берега никто из моряков толком не знает, разве что тамошние варвары. Меотида скалистого побережья как такового не имеет вовсе: там глинистые берега, пляжи да песчаные косы-островки, особенно у пролива в Эвксину. Берега Пропонтиды я в общем и целом представляю и подобных мест что-то не припомню. В общем… Я бы в первую очередь искал на южном побережье Эвксины.

Ну а главное: страна, флагманом чьего флота служила «Капитания», располагалась как раз южнее Эвксины. Страна эта звалась, как вы знаете, Турция. А затонула «Капитания» не иначе у северных берегов Эвксины, куда турки чаще всего ходили с набегами.

– Но ведь вот ее, – король за уголок приподнял доставленную недавно карту, – ты нашел на севере Иберии! Это безумно далеко от Эвксины!

– Ничего удивительного, стоит только поразмыслить, – хладнокровно пояснил Люциус. – Бикшант Леро, судя по летописям древних, был весьма осторожным человеком. Это вполне в стиле действительно осторожного человека – спрятать истинную карту неподалеку от мест, где она была найдена, нарисовать другую и уже ее везти в родные края. Истинную карту в этом случае отыщет только тот, кто твердо знает, что именно он ищет. Если карта попадет в чужие руки – ее новый обладатель сразу кинется искать сокровища, не зная, что на самом деле нужно искать опять-таки карту.

– Ну хорошо, будем считать, что ты меня убедил, – сказал король. – Перейдем к конкретике. Что ты предлагаешь?

– Ваше Величество, прошу выслушать мои соображения до конца, какими бы абсурдными они вам ни показались.

– Абсурдными? – Монарх вопросительно приподнял брови.

– Да. Я предлагаю обратиться за помощью к варварам Эвксины. Естественно, ничего им не объясняя.

– Хм… А сами мы что же, не справимся?

– Справимся. Но вы только сейчас говорили, что нынче цените время дороже, нежели прежде. Сами мы можем потратить на поиски не один год. А матросы-варвары знают в тех краях каждый клочок берега. Кроме того, я вам неоднократно рассказывал, что мореплавание за Боспором разительно отличается от наших представлений о мореплавании. Поэтому я предлагаю послать всего один корабль. Пусть наймут лоцмана в Истанбуле, а лучше в Джалите, Херсонесе или Керкинитиде. Пусть на словах опишут ему изображенное на карте… хотя ничего худого не вижу и в том, чтобы показать варварам саму карту. И пусть лоцман приведет ваших слуг туда.

– А что? – протянул король, не скрывая заинтересованности. – Мне нравится эта идея, Люциус. Она вовсе не показалась мне абсурдной. Более того, она кажется мне смелой в пределах разумности.

– Польщен, мой король.

– А капитаном следует назначить Говарда Фримера! Уж он-то много болтать точно не станет! – Король все более и более воодушевлялся замыслом министра.

– Говарда Фримера? – переспросил советник Шасс, оживляясь. – Простите, Ваше Величество, но ваш брат не может похвастаться скорым и острым умом…

– Зато он может похвастаться твердостью духа, безграничной преданностью и умением сокрушить врага, – веско сказал король. – Что же касается скорости ума, то она моему брату не так уж и понадобится в этом походе…

– Тогда, мой король, – вкрадчиво предложил наследный принц Эрик, – стоит послать с дядей Говардом также и кого-нибудь из особ королевской крови.

Король взглянул на сына насмешливо:

– Хочешь убрать одного из братцев из дворца подальше? Ну-ну…

Эрик принял вид оскорбленной в лучших чувствах невинности:

– Мой король, я и сам готов принять участие в этом походе!

Король досадливо фыркнул:

– Ты прекрасно знаешь, что нужен мне при осаде Эборакума и что никуда я тебя не пошлю! Поэтому не строй из себя целку, сын мой, ради всего святого.

Принц Эрик насупился и опустил взгляд. Он страшно злился, когда его нехитрые замыслы так легко раскрывались окружающими. А случалось так довольно часто.

– Мой король, а действительно, пошлите с Говардом Фримером младшего принца, – осторожно предложил советник Шасс.

– Георга? Но он опять же мне нужен здесь! Из парня растет недюжинный стратег и эборакумский мятеж может послужить ему хорошим уроком…

– Пошлите Александра, мой король, – вдруг, не поднимая головы, сказал советник Иткаль.

Король осекся. Он не обратил внимания на то, что советник перебил его – такое с некоторых пор дозволялось в узком кругу, за письменным столом в тронном зале. Просто мысль послать самого младшего сына вообще не приходила ему в голову за очевидной абсурдностью.

У короля Альбиона было девять детей – пять дочерей и четыре сына. Сыновья – сорокалетний Эрик, тридцатисемилетний Финней, тридцатипятилетний Георг и шалопут-Александр, которому недавно стукнуло двадцать восемь.

Старший из сыновей – Эрик – был неплохим военачальником, но лишь на тактическим уровне. Был он, говоря начистоту, тугодумом и угрюмцем; после себя на троне Альбиона постаревший монарх однозначно видел не его.

Финней был умнее брата и неизмеримо хитрее. Однако второй по старшинству принц не сумел избежать многих жизненных пороков, с годами стал циничен, завистлив и зол, особенно когда король недвусмысленно дал понять, что в преемники себе готовит Георга вопреки обычаям наследования.

Георг имел все шансы стать блестящим правителем. В короткой войне с тигонцами он действительно зарекомендовал себя недюжинным стратегом, а в прочее время неоднократно наводил короля на ценные мысли и решения в самых разных ситуациях и областях знания – от экономики до социопатии. По большому счету у Георга имелся только один минус: он был моложе Эрика и Финнея, которые не собирались уступать корону Альбиона без борьбы.

Ну а Александр с давних лет считался отрезанным ломтем. Во-первых, королева Свенира, рожая его, к великому несчастью, умерла, а королеву Свениру боготворил весь Альбион и безгранично любил король. Наследник короны Альбиону был на тот момент уже не нужен, а вот обожаемая народом королева – очень нужна, и по этой причине принца Александра с младенчества подспудно считали виновником смерти Свениры. Во-вторых, с самого раннего детства, когда между принцами нередко вспыхивали нешуточные драки, сопровождаемые криками: «Я буду королем!» – «Нет, я буду королем!» – «Заткнитесь оба, королем буду я!», никто и никогда не помнил, чтобы в них участвовал Александр. Младший принц всегда держался особняком. В-третьих, он демонстративно отказывался обучаться фехтованию, верховой езде и воинским наукам. Его любимым местом стала библиотека, а любимым собеседником – старый восточный монах-книгочей Тольб по прозвищу Узкоглазый Друид. Король не видел младшего сына неделями. В пятнадцать лет Александр на свадьбе Финнея во всеуслышание заявил, что не претендует на корону, даже если все его братья по какой-либо причине не смогут занять трон Альбиона. В двадцать восемь лет он все еще был не женат, и нельзя сказать, чтобы Александр проявлял видимый интерес к сверстницам своего сословия.

Балы и праздники он вообще игнорировал с завидным постоянством. Одно время король заподозрил худое и устроил непутевому сыну негласный надзор; опасения не подтвердились – юношами Александр тоже не интересовался, зато король с некоторым облегчением узнал, что его младший сын периодически прижимает по углам хорошеньких служанок.

«Пусть его, – подумал король, успокоившись. – Успеется. Найти засидевшуюся в девичестве родовитую дуру дело плевое, а уж замуж за принца крови любая побежит впереди свадебного кортежа».

И на Александра попросту махнули рукой. Даже подозрительные братья со временем угомонились, ибо младший из принцев действительно не обращал внимания на дворцовые интриги и ни на чьи привилегии в самом деле не претендовал. Его словно и не существовало: даже на семейных торжествах-праздниках Александр почти не появлялся. Он жил затворником в библиотечной башне, и всех это вполне устраивало.

Вот почему предложение советника Иткаля так удивило короля Теренса Моро: тот порою уже забывал, что у него четыре сына, а не три.

В свою очередь, и Александр был удивлен, когда слуга-посыльный примчался в библиотеку и сообщил, что Его Величество желают видеть сына. Младший принц давно привык к выгодному статусу отшельника и на тот момент не виделся с отцом целых семь месяцев, с братом Финнеем – одиннадцать, а с Эриком так и вовсе два с половиной года. Из родственников он общался лишь с Георгом и сестрой Флорой, которая была ненамного старше самого Александра и единственная из сестер еще не вышла замуж, а поэтому по-прежнему жила в королевском дворце.

Александр действительно был вполне доволен своим положением и не собирался становиться королем ни при каком раскладе. Говоря несколько возвышенно, он достаточно рано осознал, что путь власти ничуть не манит его; влечет же, напротив, путь познания. Политика и дворцовые дрязги, по мнению Александра, были невыразимо скучны, зато тайны древних книг на самых разных живых и мертвых языках сказочным образом притягивали его, будоражили воображение и порождали тысячи новых вопросов, искать ответы на которые было так сладостно и увлекательно.

Когда Александра потревожил посыльный, принц-отшельник штудировал прелюбопытнейший том, именуемый «История Земли и жизни на ней». Книгу написал один из древних, поэтому она охватывала лишь период до катастрофы и посвящена была не событиям мира людей, а эволюции различных живых существ, большинство из которых вымерло задолго до момента, когда на общество древних обрушились несчастья и оно откатилось на столетия назад, в новое средневековье.

Выражение «новое средневековье» Александр самолично выдумал более десяти лет назад и заслужил тогда одну из самых памятных похвал учителя.

Посыльный был так настойчив и в известных пределах резок, что Александр даже забеспокоился – не случилось ли чего? Невзирая на весьма прохладные отношения со всеми родственниками (кроме Георга и Флоры), младший принц тем не менее не желал никому из семьи худого. «Историю Земли и жизни на ней» пришлось отложить.

Явившись в тронный зал, Александр застал там короля, разумеется – советников, всех троих, брата Эрика, дядю Фримера и министра морского ведомства Люциуса Микелу.

– Ваше Величество желали видеть меня? – поклонившись, осведомился Александр. Достаточно сухо.

– Желал, – буркнул король. – Поздоровайся с людьми.

Александр раскланялся с присутствующими.

«А брат-то грузнеет, – подумал он, мельком взглянув на Эрика. – Экая, гляди, орясина…»

Люциус уступил Александру место у стола, а себе из противоположного угла принес стул с высокой спинкой.

– Сын мой, настала пора вспомнить, что ты принц крови, – сказал король без витиеватых вступлений, которых ожидал Александр. – Послужи Альбиону.

– Ваше Величество, по-моему, мы договаривались: я не лезу в политику и не стремлюсь к власти, а взамен никто не лезет ко мне…

– Никто с тобой ни о чем не договаривался, – оборвал его король. – Тебе просто до сей поры позволяли жить так, как тебе по нраву, не более. Тебе скоро тридцать. Ты так и намерен весь отпущенный век просидеть в башне?

– Между прочим, не самое плохое времяпрепровождение, – заметил Александр, вяло пожав плечами. – Во всяком случае, я ничего не имею против.

– Я намерен послать тебя с важной миссией. Далеко, на окраину империи…

– Империя давно развалилась, Ваше Величество, – сказал Александр, не особо скрывая горечи. – Даже Эборакум восстал; что уж говорить о дальних окраинах?

Лицо короля стало каменным, и Александр подумал, что он, пожалуй, хватил через край. К сожалению, дела обстояли именно так, как он и обрисовал, но стоило ли упоминать об этом вслух?

– Александр! – Голос короля стал жестким, как толченое стекло. – Ты выполнишь важное поручение, выполнишь во что бы то ни стало! Через неделю «Святой Аврелий» под командой брата моего Говарда Фримера направится на юг, а после на восток. К берегам Эвксины.

– Эвксины? – несказанно изумился Александр. – Так далеко?

Младший принц внезапно задумался над недавними словами отца – «так и просидишь всю жизнь в башне». Александр много читал о дальних странах, а сам до сих пор ни разу воочию не видел настоящего моря. И желание своими глазами увидеть мир, доселе тихо дремавшее в нем, вдруг проснулось с невиданной силой.

Александр Селиний пододвинул полукресло к столу, подался вперед, положил локти на зеленое сукно и выдохнул:

– Приказывайте, Ваше Величество! Я готов послужить Альбиону.

Из присутствующих сути вопроса не знал также и двоюродный брат короля – Говард Фример, бравый капитан, повидавший десятки морей и четырежды ходивший через Атлантику и назад.

– Все знают, что последние годы Альбиона были тяжелыми, – начал король. – Казна практически опустела…

«Естественно, – вскользь подумал Александр. – Эборакумские бунтовщики отрезали столицу от серебряных копей. Провинции давно не платят податей. Торговля медленно хиреет. Откуда взяться пополнению в казну? Боюсь, что армии под Эборакумом уже нечем платить…»

– …но мы можем одним махом решить все наши проблемы. Люциус! Изложи!

Министр кивнул и встал:

– Мы почти нашли место, где затонул огромный корабль древних, груженный золотом и драгоценностями. Там, на востоке, нужно найти точную карту, на которой отмечено место затопления. Вам, принц, и вам, капитан Фример, надлежит отыскать сперва эту карту, а потом, опираясь на нее, и место, где затонул этот корабль.

– Погодите, – вмешался Александр. – Вы отыскали какие-то данные о «Капитании»?

Пришел черед изумляться королю, советникам и министру.

– Тебе известна история «Капитании»? – спросил король, с немалым изумлением откинувшись в кресле.

– Ваше Величество…

– Без протокола!

– Отец, сидение в башне – отнюдь не такое бесполезное занятие, как может показаться со стороны.

– Что же ты знаешь? – спросил король, не скрывая интереса.

– «Капитания», флагман турецкого флота… Турция – это страна древних, располагавшаяся к югу от Эвксины и к востоку от Пропонтиды. «Капитания» затонула где-то на севере Эвксины, вероятно, после боя с северянами. На «Капитании» перевозилась вся казна турецкого флота, до последней монетки. Насколько я знаю, древние в период могущества ее так и не нашли, а следовательно, сокровища и поныне лежат на морском дне.

– Хм… – Король одобрительно покачал головой. – Я приятно удивлен, сын мой! Ты не окончательно оторвался от мира людей. Да, мы отыскали кое-какие сведения о «Капитании». В частности, у нас есть карта местности с обозначенным тайником, где, в свою очередь, хранится карта, по которой можно будет отыскать саму «Капитанию». Найди этот тайник, Александр! И найди «Капитанию»! Сроку вам – два года. Через два года… Я надеюсь, к тому времени мятеж в Эборакуме будет подавлен, а значит, найдутся средства снарядить хорошо вооруженную эскадру. Эскадра придет к Боспору и будет ждать вас в Истанбуле.