1

Президент Вернер Винцль давно не видел растерянности на лицах своих сподвижников. Сторонний наблюдатель не увидел бы ее и сейчас, но президент слишком хорошо знал этих людей. Их выдавали не лица, а множество бесполезных и бесцельных действий — взгляды на часы, верчение коммуникаторов в пальцах, утирание лба платочками, быстрые взгляды.

Наверное, хорошо знающие своего президента люди тоже заметили, что первое лицо Солнечной системы слегка нервничает.

Неизвестность всегда заставляет чувствовать себя не уютно — и чем выше лежащая на тебе ответственность, тем неуютнее себя чувствуешь.

Зато военные выглядели как на подбор — бравыми, заслуженными и уверенными, не хватало только сверкающих галунов: парадные мундиры в очередной раз вышли из моды лет сорок назад. Даже полукерамический Чиль Онте поблескивал своими зеркальными линзами с весьма победным видом. Можно подумать это их, военных, заслуга, что атака имперской армады на родину человечества закончилась эдакой счастливой мистикой!

Политики, ученые и военные Солнечной ожидали прямого канала связи с Офелией. Лично в малой приемной «Гелиотропа» находились только сам Винцль, некоторые министры да бывший начальник Поисковой Базы Земли Джошуа Фергюсон. Остальные присутствовали в режиме видеоконференции — объемными изображениями.

Наконец в отведенном для представителей Офелии секторе сконцентрировалось несколько видеостолбов. Подключились президент системы Валерий Сытников, командующий флотом «Магрибба» адмирал Тонгусекав, шеф службы безопасности Рональд Рональд и еще несколько влиятельных лиц второго по значимости и первого по могуществу мира доминанты Земли.

С изображением не поздороваешься за руку, поэтому пышные дипломатические приветствия давно ушли в прошлое. «Прибывшие» на экстренный закрытый совет ограничивались кивками; лишь адмирал Тонгусекав отсалютовал рукой, в основном коллегам-военным.

— Доброе время суток, господа! Вы готовы? — Вернер Винцль не хуже других понимал: времени не то что нет — его нет совсем. Предсказать и упредить реакцию имперцев на произошедшее невозможно, а ведь придется это делать…

— И вам доброе время, господа! Да, мы готовы начать, — отозвался Сытников.

— Тогда начнем с вашей истории, если не возражаете. Пожалуйста подробности, и, полагаю, лучше в изложении военных.

— Адмирал? — Сытников чуть повернулся в сторону командующего сильнейшим из флотов человечества.

Аврелий Тонгусекав акцентированно кивнул и сделал быстрый знак кому-то невидимому. Из-за его спины, прямо из пустоты возник еще один военный в форме полковника. Он сделал несколько шагов вперед и застыл по стойке «смирно».

— Полковник Фоэ, начальник разведки одной из крейсерских групп «Магриббы», — представил его Тонгусекав. — Начинайте, полковник.

Тот кивнул и заговорил, пожалуй, чуточку суховато, но зато без отвлекающих подробностей, коротко и доходчиво:

— В задачу моего подразделения входил сбор полной информации по финишу армады шат-тсуров вблизи Офелии, как-то: примерная численность, состав, характер боевого строя, параметры ожидаемого ухода за барьер и тому подобные данные. Зону ожидаемого финиша мы спрогнозировали своевременно и не замедлили активировать локальные датчики; кроме того, были высланы разведчики-одиночки, почти тысяча катеров. С самого начала операция проходила в штатном режиме, ничего особенно необычного ни пилоты, ни датчики не зафиксировали…

— Простите, — вмешался один из научников с Венеры; кто-то из вновь назначенных, Винцль его еще не знал. — Что значит — особенно необычного?

Фоэ чуть приподнял брови, словно удивился, но ответил прежним тоном, ровным и благожелательным:

— Видите ли, космос велик, по-моему, это не нужно объяснять. Там всегда что-нибудь случается. На задание вылетела почти тысяча пилотов. Понятно, что были необъяснимые отказы техники, были рапорты о наблюдении несуществующих, как позже выяснилось, объектов — мы их называем миражами. Такое происходит сплошь и рядом. Я хотел сказать, что процент и общее распределение подобных случаев на этот раз не выходили за рамки средних значений.

— Спасибо, понятно, — поблагодарил настырный научник.

— Я продолжаю, — обратился Фоэ ко всем. — В течение примерно семи часов шла нормальная рутинная работа по сбору и обработке данных; произошло несколько столкновений с истребителями противника, но это тоже вполне обычное дело перед боем. В штатном режиме происходил и отход. Разведгруппа подобрала все катера и отступила в заданном — направлении. Говоря «все катера», я имею в виду «все вернувшиеся катера».

— А были и не вернувшиеся? — снова вмешался научник.

Фоэ слегка развел руки в стороны:

— Мы на войне, господа. А на войне бывают потери. Потери бывают и в мирное время, они так и называются — небоевые потери. Любая военная операция в мирное время допускает до трех процентов потерь личного состава. Обычно бывает меньше, редко, когда больше одного.

— И каковы были потери в вашем случае? — Вернер Винцль решил переключить внимание на себя. Откровенно говоря, потери его интересовали мало. То есть он, конечно, жалел погибших пилотов и, будь его воля вернуть их к жизни — как и всякий нормальный человек, сделал бы это, не задумываясь. Но сейчас вопросы чрезмерно любопытного научника лишь отвлекали, поэтому Винцль изящно и тактично возвращал полковника к изложению подробностей офелийского феномена. Второго за истекшие сутки.

— Мы потеряли десять кораблей. Чуть больше процента. Итак, мы подобрали всех вернувшихся пилотов и отступили, в срок передав собранные разведданные в штаб флота и в аналитический отдел. К тому моменту армада шат-тсуров справилась с дрейфом и перестроением и изготовилась к прыжку. Мы доложили о первой волне нелинейности в стартовых сферах, после чего получили приказ уходить в заранее заданную точку. Этот отход производился в досветовом режиме, без прокола барьера. Мы продолжали наблюдения до момента, когда около трех четвертей вражеской армады уже ушло в прыжок, внешне совершенно в штатном режиме. Однако уход арьергарда мы не зафиксировали, повторяю, покинув зону наблюдения в соответствии с полученным приказом. Дальнейшее можно выразить несколькими словами, но, думаю, все присутствующие осведомлены, что из прыжка ни один корабль армады так и не вышел. Никаких намеков на финишные сферы в ожидаемых областях также не наблюдалось. У меня все.

Ни Вернер Винцль, ни остальные члены совещания (вопреки не очень уверенным ожиданиям) ничего нового не услышали. Всего лишь более-развернутое изложение первой, короткой и растерянной депеши по дипканалу: «Сражение не состоялось. Противник исчез. Офелия». Несколько позже, разумеется, пришел аналитический комментарий, но особо аналитическим его назвать было трудно, ибо сводился он ко все тому же: «Вражеский флот ушел за барьер и не появился в расчетном объеме».

Интересно, получится ли у Солнечной удивить представителей Офелии? Вряд ли, хотя некоторые интересные факты, связанные с уходом вражеской армады от «Боро-Боро», действительно всплыли, однако о них у большинства присутствующих имелась также весьма скудная и непроверенная информация. В данный момент она уточнялась.

— Господа, прошу минутку внимания. Только что получено сообщение из аналитического отдела. — Фоэ вернулся на позицию оратора. — Меня попросили огласить. Неожиданно, но это касается того, что мы обсуждали буквально десять минут назад, а именно странностей в космосе. Так называемых миражей. Во время возглавляемого мною разведрейда некоторые из пилотов докладывали о визуальном наблюдении малых скаутов Роя. Более мощная аппаратура мониторов, однако, в указанных точках ничего не сканировала. Сообщений было семь, от шести пилотов — один из них наблюдал скаут дважды. Я даже боюсь делать выводы, господа. Все шестеро не вернулись из рейда.

В малой приемной воцарилась безмолвная буря. На целых пять секунд.

— Стоп! У меня вопрос! — попросил слова Фергюсон, бывший глава искателей. — Разрешите?

Винцль коротко кивнул.

— Скажите, были ли скауты Роя единственными миражами, наблюдавшимися в этом рейде?

— Нет, что вы! Миражи видит примерно каждый сороковой пилот. Всего, включая эти семь, было доложено о двадцати восьми миражах, в основном о хорошо знакомых нам объектах «спираль» и «малая роза». Четыре миража идентифицировать не удалось.

— Понятно, — пробормотал Фергюсон и уселся.

— Кажется, у вас тоже есть вопрос, адмирал? — Президент Солнечной хоть и был ошарашен последним сообщением, наблюдательности все же не утратил.

— Докладывали ли о миражах остальные четыре не вернувшихся пилота? — спросил старый гриб Чиль Онте синтезированным молодым голосом.

Фоэ поднес палец к бусине коммуникатора в ухе, отстранение повел глазами, прислушиваясь, и сообщил:

— Нет.

— Наблюдались ли подобные миражи в окрестностях Офелии ранее? — Чиль Онте умел вычленять самое существенное и задавать самые важные вопросы.

Фоэ снова потянулся к коммуникатору. Слушал он несколько секунд.

— Да, наблюдались. Три на прошлой неделе и один — полтора года назад.

И снова воцарилась звенящая, как селентинский хрусталь, тишина.

— Итак, Рой вернулся, — подытожил Тим Хемерсбрандт угрюмо.

— Подождем с выводами, — предостерег его Онте и поглядел на коллег-адмиралов. — Я запрошу циркуляр о наблюдении кораблей Роя, по всей доминанте.

Разумеется, никто не возразил.

С полминуты он, не раздвигая губ и остекленело уставившись в пустоту, просидел неподвижно. К этому времени присутствующие единодушно согласились принять информацию к сведению и немедленно оповестить субъектов доминанты, однако с выводами действительно повременить.

Фоэ уже исчез из видеостолба, его доклад закончился, Настала очередь Солнечной делиться информацией с соседями.

В качестве оратора выступил адмирал флота «Антарктида» Геннадий Лесин:

— У нас начиналось все примерно так же. Активация датчиков, разведчики, с той лишь разницей, что стычек с истребителями противника не произошло и, как мне только что сообщили, скаутов Роя никто не наблюдал, хотя об обычных миражах докладывали, большей частью о все тех же «спиралях» и «малых розах». Разведчики передали наблюдения и отступили. Армада шат-тсуров готовилась к уходу за барьер, имея построение «верхний полуторный клин». Первые звенья, судя по всему, начали пульсацию штатно, однако в дальнейшем что-то у имперцев пошло не так. Нелинейность скачкообразно возросла до совершенно немыслимого уровня — ученые говорят, что считали подобное в принципе невозможным. Как мне объяснили, в месте старта армады сначала были зарегистрированы то ли две, то ли три вспышки, похожих на взрывы довольно большой силы, после чего мгновенно возникла стартовая сфера запредельно больших размеров и поглотила все, что находилось внутри нее, включая армаду, станцию «Боро-Боро», соседствующую с ней зону утилизации, а также ряд малых небесных тел. На финише картина была не столь аномальной, наблюдался только заметно больший, чем обычно, раздрай финишных векторов и паразитного дрейфа среди кораблей армады. Отсутствие силовых полей и техногенной активности в первые минуты вообще никто не отметил, как это странно ни звучит. Затем начались беспорядочные столкновения внутри построения, и стало очевидно, что корабли противника неуправляемы. Еще чуть позже выяснилось, что все живые организмы внутри кораблей, вплоть до бактерий, мертвы, а все техногенные изделия неработоспособны. По данным наблюдателей установлено также, что финишировало лишь семьдесят четыре процента кораблей армады, остальные из-за барьера не вышли. Захваченные небесные тела также вышли из-за барьера не в полном составе, кое-что потерялось. А теперь позвольте передать слово работнику подразделения «Оникс» — он как раз подоспел с докладом о… как там выразился полковник Фоэ? О странностях в космосе? Прошу вас, коллега!

Работник подразделения «Оникс», как нетрудно догадаться, был профессиональным дознавателем. Естественно, после финиша мертвой армады «Ониксу» была дана команда вынюхать малейшие подозрительные моменты, связанные с ее стартом. Копать начали с просмотра записей, высеянных и активированных как раз перед вторжением датчиков, — а с чего еще можно было начать?. Незадолго до совещания Вернеру Винцлю доложили, что датчиками перед самой гибелью был зафиксирован взрыв микросолнца, используемого работниками проекта 329 (какие-то научные исследования на самой периферии Солнечной), а также явление, удивительно похожее на залп системы орбитальных лазеров. Более подробных сводок пока не поступало, поэтому президент слушал наравне с остальными, не скрывая интереса.

— Я не займу много времени, господа, потому что наветренный радиус гелиопаузы удивительно безлюдное место, — деловито начал речь дознаватель. — Получив команду расследовать необычные случаи незадолго до атаки имперцев, мы проверили около двух десятков объектов, расположенных на разумном расстоянии от бывшего центра аномальной сферы нелинейности. Я не стану утомлять вас и перечислять все объекты, сообщу только, что внимание наше приковали всего два случая. Случай первый: один из объектов, которым полагалось пребывать в означенной сфере, по данным последней проверки, отсутствовал. Речь идет о небольшом зонде-регистраторе реликтового излучения, стабильно работающем в районе гелиопаузы уже более четырехсот лет. Вернее, работавшем. Поскольку зонд беспилотный, тики он отдавал только дважды в сутки. Последний тик зафиксирован четыре дня назад, в полдень. Если бы не мы, отсутствие зонда, боюсь, заметили бы очень не скоро. К сожалению, ничего, кроме самого факта исчезновения зонда, установить нам не удалось: наблюдение в тех местах ведется, только когда это действительно нужно.

Случай второй: проект триста двадцать девять, самая дальняя станция «Боро-Боро», исследовательский центр немагнитного холодного литья и некоторых сопутствующих научных дисциплин. Не могу сказать, что коллектив проекта и отдельные его представители могут служить образцами добродетели и светочами-духа — мелкие грешки и нарушения отыщутся везде, где присутствует хотя бы один человек. Странно, если бы на «Боро-Боро» их не было. Наскоро изучив официальные сводки и опросив членов проекта, мы довольно быстро отбросили несколько чисто технических и одно чисто дисциплинарное чэ-пэ. Совершенно нормальный коллектив на пороге собственного дома, нудная работа и долгая изоляция. Можно понять.

Однако! Начальник проекта триста двадцать девять рапортовал о самовольной отлучке двоих подчиненных, механика Гектора О'Риди и инженера-ремонтника Нери Йонаса, уже после того, как на станции «Боро-Боро» была объявлена эвакуация. По его словам, двое работников проекта, не принадлежащих к числу постоянных обитателей «Боро-Боро», угнали транспортный катамаран класса «Минамбрес» и устаревший ремонтный скутер класса «Вивьен», после чего направились к брошенному более пяти столетий назад микросолнцу за номером МС-107-826, слегка разогретому с началом проекта триста двадцать девять. Катамаран должен был принимать участие в эвакуации имущества станции «Боро-Боро», однако О'Риди приказам прямого начальника не подчинился. Мы опросили работников «Боро-Боро»: по их свидетельствам, ни один из беглецов никогда не вызывал ничьих подозрений; в день эвакуации О'Риди практически до самого отлета находился на борту катамарана, а Йонас, как говорят его коллеги, вместо того, чтобы готовить имущество к эвакуации, все утро безвылазно просидел перед сетевым терминалом. Судя по отслеженным запросам, в это время он изучал техническую документацию на микросолнца а'йешей и орбитальные лазерные комплексы типа «Анубис». Один из таких комплексов, списанный некоторое время назад с Ио, был оставлен в местной зоне утилизации.

С учетом данных наблюдения и в соответствии с комментариями специалистов все это складывается в довольно стройную и последовательную картину. Инженер Нери Йонас, наверняка неоднократно снимавший разнообразные блоки и техмодули с брошенных на местной свал… простите, в зоне утилизации старых механизмов, о существовании лазерного комплекса явно знал. Тот факт, что он с утра изучал документацию на лазеры и микросолнца наводит на мысль, что инженеру Йонасу пришла в голову мысль встретить врага добрым залпом, а накачать комплекс перед залпом он, вероятнее всего, намеревался с помощью микросолнца. Видимо, у нас списывают неплохо сохранившиеся лазерные комплексы, поскольку, по данным наблюдения, залп действительно состоялся. Микросолнце в результате взорвалось. И соседние микросолнца — я не упоминал, всего их в зоне утилизации насчитывалось семь, одно прогретое, остальные в стабильной постфазе — тоже, по всей видимости, разделили судьбу разогретого. По косвенным данным можно с большой долей уверенности сказать, что как минимум один корабль противника, скорее всего малый крейсер или что-то уровня эсминца, Йонас и О'Риди таки умудрились уничтожить…

— По-моему, — неожиданно прервал дознавателя Чиль Онте, — они умудрились уничтожить целый ударный флот.

Работник «Оникса» выдержал тактичную паузу, не слишком, впрочем, долгую, и сказал:

— Об этом, наверное, следует судить не нам, а ученым. Господа президенты, господа министры, уважаемые коллеги! На основании приведенных фактов я и мои соратники склонны считать Нери Йонаса и Гектора О'Риди не нарушителями, не подозреваемыми в шпионаже и подрывной деятельности, а настоящими героями и, возможно, спасителями Солнечной. Во всяком случае, наше расследование продолжается в этой тональности.

Задумчиво глядя в пустоту перед собой, Вернер Винцль произнес, чуточку скорбно, чуточку торжественно — как того и требовал момент:

— Полагаю, в любом случае следует их наградить. Отдать жизнь, пусть даже так безрассудно… И так и не узнать, что жертва их не была напрасной…

— Одну минуточку, господин президент, — вежливо прервал его дознаватель.

Винцль готов был вспыхнуть, по крайней мере взгляд у него стал серо-стальным — момент был пафосный и нужный истории, его наверняка потом крутили бы во всех новостях по всей доминанте, а его прерывает эта ищейка!

— Вы зря полагаете Йонаса и О'Риди погибшими. Свою машинерию они оставили работать в автоматическом режиме, а сами благополучно отбыли к Ганимеду, где их… — дознаватель взглянул на часы, — около четырех часов назад подобрал авральный рейдер службы. В данный момент, если ничего не произошло, рейдер готовится к пульсации и оба наших героя скоро будут здесь. Заодно узнаем, кто научил их накачивать лазеры от взрыва микросолнца…

— Живы? — Винцль умело скрыл неловкость. — Хм, ну что ж, прекрасно! Не придется награждать их посмертно! У вас есть их изображения? Наверняка ведь есть. Покажите, пожалуйста.

Дознаватель вынул персоналку-коммуникатор и сноровисто сотворил рядом с собой два вращающихся видеостолба. На президента Винцля и остальных участников совещания взглянули двое. Первый — невысокий усатый мужичонка совершенно негероической внешности, довольно хлипкий, сутулый, небритый, с узким и острым лицом; второй — с фигурой крепыша, обритой наголо головой с явственно видимой имплантированной сшивкой на темени, и еще — без левой руки. Оба были одеты в простые рабочие комбинезоны и пустотные ботинки; однорукий, кроме того, прятал глаза за плотно сидящими на лице темными светофильтрами без дужек.

— Если армаду убили они, — задумчиво сказал адмирал Хемерсбрандт, — из них нужно делать символ. Символ нашей победы, победы вообще. Черт побери, представьте агитролики: эти двое, подобающая музыка, слоган какой-нибудь чеканный вроде «Солнце для всех», а потом секунд десять финиш мертвой армады — да наши парни-солдаты из любого подразделения, из любого угла доминанты, от Дабизиса до Черной Ресницы всех скелетиков и перевертышей вотрут в грунт и развеют по вакууму!

— А если с армадой разобрались не они, — с нескрываемой иронией поддакнул Чиль Онте, — из них все равно нужно делать символ. Кстати, я не шучу, господа. Это как раз то, чего сейчас не хватает. Идеи. Идеи возрождения после ударов более сильного противника. Представьте, Солнечная и Офелия отбивают нападение империи, когда нас уже все заранее похоронили… Это перелом, форменный перелом в войне, в сознаниях людей! Я уже не говорю о союзниках — мы окончательно выйдем в лидеры…

— Мы и так давно в лидерах, Чиль. — Президент Сытников почему-то выглядел не слишком обнадеженным. — Время ли думать о символах? Вам-то хорошо, вы уже видели свою мертвую армаду, поэтому можете рассуждать об идеях и о возрождении. А каково нам? Вдруг наша армада все-таки выскочит из-за барьера? Вдруг шат-тсуры с таймингом что-нибудь начудили и ненадолго застряли на той стороне? Или Рой начудил? Вы можете поручиться?

— Валерий Георгиевич, — укоризненно, но вместе с тем уважительно обратился к президенту Офелии один из его земляков. — Ну какие чудеса с таймингом? Это же невозможно, физика…

— Физика называла невозможным икс-принцип Роя еще в прошлом веке, — раздраженно отмахнулся Сытников. — Я, конечно, не ученый, но прекрасно представляю, что во вселенной по-прежнему куда больше непознанного, чем познанного. Невзирая на ту пропасть, которая разделяет человека, охотившегося на мамонтов на старушке Земле, и человека сегодняшнего, побывавшего уже и в иных галактиках.

— Пока только в одной, помимо нашей, — проворчал Винцль. — Валерий Георгиевич, вы забываете о главном. Мы выиграли время, которого катастрофически не хватало. Еще сутки-двое — и между Солнечной и Офелией заработает нуль-коридор. «Доминион» и «Магрибба» в паре отразят любое нашествие! А когда подключатся еще и Селентина, Фелиция, Хобарт… Мы прошли по краю, это так, но все-таки прошли, не рухнули!

— Не накаркай, — вздохнул Сытников по-свойски. Похоже, он немного успокоился. Перестал хмуриться, поглядел на часы. — Все-таки еще долго…

— Задавить нас уже не успеют, — авторитетно заявил Чиль Онте. — На данном этапе даже если еще одна армада появится вблизи Солнечной или Офелии, с нуль-коридором мы ее сделаем. Я обещаю.

— А если появятся две армады? — с живейшим интересом спросил Байрамов, министр внешних сношений.

— Без разницы.

Байрамов глубоко вздохнул:

— Вот честно скажу… Я себя считаю неглупым человеком. Но все равно не пойму, почему две армады порознь побивают два обороняющихся флота, а если флоты объединить — не побивают.

Чиль Онте усмехнулся жутковатой улыбкой киборга.

— Потому что в космической войне, Ильхан Мансурович, главное — мобильность. За это, собственно, и воюем.