Каждый народ стремится иметь корни и потому непременно творит мифы о великих предках. О своём происхождении от богов (или от героев), о великих деяниях пращуров. Даже Соединённые Штаты, которым всего-то от силы два с половиной столетия – и те успели обзавестись мифом про отцов-основателей. Что уж говорить про народы куда более почтенного возраста. Римляне воспевали Ромула и Рема, которые будто бы вели свой род от Геракла, Карфаген возводил своё происхождение к Трое. Немцы в XIX веке, создавая единое государство из раздробленных княжеств, воспылали тягой к Нибелунгам. Список можно продолжить. Не избежали этого в какой-то мере и мы, русские. Для нас подобным «доисторическим» периодом стала эпоха Киевской Руси.

Всплеск интереса к древним героям очень часто совпадает с трудными периодами в жизни народа, ведь из своей исторической памяти и деяний предков мы черпаем силы для борьбы с невзгодами настоящего. Правда, есть в такой мифологии, даже если она создаётся с благими целями, опасность: мы легко можем подменить реальные исторические события выдумкой, особенно если плохо знакомы с настоящей историей. Самый простой пример – былинный князь Владимир Красное Солнышко, который стал собирательным образом двух князей: Владимира Крестителя и Владимира Мономаха. А между этими людьми полтора столетия и два разных мировоззрения недавно крестившегося язычника и христианина в пятом колене. То же самое можно сказать и о том, какими представляют себе многие наши современники живших в XI веке горожан, дружинников и крестьян-смердов. Для сравнения: в сегодняшнем языке «смерд» слово уничижительное, а в XI–XII веках смерд – это крестьянин, зависящий только от князя или воеводы, но, в отличие от холопа или закупа, лично свободный. И поэтому по социальному статусу находившийся лишь на самую малость ниже купца или воина. У многих россиян XXI столетия образ идеализированного предка-славянина в лучшем случае рисуется с Волкодава из одноимённой книги Марии Семёновой. Но ведь она-то, хоть и профессионально занималась дохристианской и раннехристианской эпохой, писала художественный фантастический роман! И вынуждена была многое изменять в угоду канонам именно фантастического романа.

Так какие же они были, наши предки? Ничем особенным от нас не отличались. Две руки, две ноги, одна голова. Работали, растили детей. А то, что не было Интернета и телевизора, не беда. Насыщенность «информационного поля» с лихвой компенсировалась множеством существ, населяющих окружающий мир. В доме – дедушка Домовой, в овине – Овинник, а ещё рядом живут Банник, Дворовый, Леший и Водяной в реке. Если добавить сюда завезённых скандинавами фоссегримов, скрёмтов, утбурдов и прочих потусторонних созданий, скучать не приходилось.

В деревнях выращивали хлеб, в городах ремесленники делали товары, купцы торговали. Много схожего с Европой или Византией, разве что вместо мешковатой туники-котты до лодыжки или облегающего пурпуана с чулками надевали свиту (что-то вроде расклиненной книзу не приталеной туники до колена, с длинными рукавами, пошитой из грубого сукна), да обязательно, вне зависимости от сословий, надевали штаны-порты и подвязывали верёвочкой-гашником. Климат был суровее, и даже летом голым ногам становилось холодно. Поэтому, кстати, свой аналог портов нередко носили и женщины, хотя юбки, которые они надевали вместе с рубахами, были в длину до лодыжек. Второе внешнее отличие – на Руси гораздо раньше западных соседей внедрили строительство изб из поднятых на венцы срубов, а не из выстеленных плахами полуземлянок, когда выступающая над землёй часть обмазывалась глиной. Но опять же, вопрос климата – зимой в срубе теплее. Да и крепости предпочитали строить не из камня, а из дерева. Цепочка срубов, засыпанных изнутри щебнем и глиной, по прочности не уступала камню или кирпичу и обходилась в славянских землях куда дешевле.

Внутренние отличия были куда сильнее. В XI–XII веках восточные славяне переживали свой культурный пик. В первой трети X века князь Игорь Старый и его жена Ольга Святая заложили основы целостного славянского государства – как державы, а не как военного союза племён. С единой властью князя, едиными законами, налоговой и судебной системой. Их внук, Владимир Креститель, дело продолжил и принёс на свою родину новую христианскую веру, которая смогла стать государственной идеологией. Владимир Креститель первый начал чеканить свою монету (самая дорогая была златник, за ней шёл сребреник, потом куна, ногата, резана и самая мелкая – вервица; на аверсе золотых и серебряных денег чеканилось изображение и имя князя, на монетах помельче – святые, на реверсе герб Киевских князей). А свои монеты – это не только финансовая устойчивость страны, не зависящей теперь от чужеземных динаров, но и показатель политической и экономической мощи средневековой державы. Следующий шаг сделал князь Ярослав I Мудрый (великий князь Киевский с 1016 года): провёл судебную реформу и заменил родовые судебники единым государственным письменным законом, который к тому же делил всё население не по племенной принадлежности, а по общественному положению. Он же искоренил кровную месть, заменив её денежной заповедью – то есть штрафами и вирами. Последний шаг по превращению Руси в современное государство сделал Владимир Мономах (великий князь Киевский с 1113 года). Он окончательно отменил родовые обычаи и ввёл вертикальное наследование от отца к сыну: «каждый сидит на своей земле и за неё отвечает». То есть князья и бояре перестали переезжать с места на место и из города в город «на кормление», а стали классом феодалов, заинтересованных в процветании своей личной вотчины.

На карте Евразии появилась могучая сверхдержава, славная своими воинами и мастерами, которых звали на службу даже в златой град Константинополь. С великими князьями мечтали породниться от Тёплого моря, как на Руси называли Средиземноморье, до суровых норвежских фиордов. Соответственно и к иноземцам на Руси относились чуть покровительственно и снисходительно, хотя принимать и не отказывались: трудовые мигранты были известны уже в ту эпоху. Славянские купцы не боялись ездить в дальние путешествия, ведь за ними стояла сила могучего государства. К тому же следует учесть, что Русь приняла и сохранила византийскую систему взаимоотношений внутри пирамиды власти: поместье было наградой, но не создавало служебных обязательств. Поэтому место в вертикали общественных отношений в первую очередь определялось родом и близостью к князю, а уже во вторую очередь – размером земельного надела. А это накладывало существенные отличия на мышление, требуя, чтобы личная инициатива была не в ущерб остальной семье. Характерно, что даже титул правителя – князь – происходит от слов «кон» (закон) и «аз» (я). Восточнославянские поселенцы в эту эпоху стремительно осваивали новые земли, окончательно заселили Биармию и Поморье (нынешние Карелия и Архангельский край), продвигались к сегодняшней Перми и Уралу (или, как их тогда часто называли на греческий манер, к Рифейским горам).

Уже через два поколения после Владимира Мономаха начался стремительный закат. Законы природы неумолимы, любое явление имеет начало и конец, культуры и народы рождаются и умирают. Если пик могущества Киевской Руси пришёлся на период «золотой осени» восточнославянского этноса, то дальше исторический виток завершился. К XII веку настала старость Киевской Руси, началась фаза распада.

Скрепляющая сила любого общества – это идейные люди, у которых есть внутреннее стремление объединиться ради достижения какой-либо цели. И не важно, осознанное это стремление или нет, реальна цель или призрачна. Будь это идущие на Царь-град или воевать степняков храбрые витязи Олега и Игоря, или испанские конкистадоры в Америке – все они были готовы терпеть трудности и лишения, подчиняться суровым и жестоким командирам… Лишь бы достичь этой самой цели, лишь бы прославить себя и Родину. Но в фазе распада доминируют «жизнелюбы». Всё меньше становится людей деятельных, готовых с великими трудностями открывать никому не ведомые земли или «не жалети живота за други своя». Всё чаще интерес замыкается своим ближним окружением и сиюминутными желаниями. Вместо девиза «Ты это заслужил» лозунгом эпохи распада становится «Бери от жизни всё». Выпить – непременно сейчас, пожрать, найти женщину в своё удовольствие, избить того, кто не понравился. А уж подчиниться кому-то – да никогда! Ведь все равны, так почему командиром должен стать мой сосед, а не такой удалой парень, как я? И неважно, насколько по отдельности умелые и способные люди составляют в такой момент общество – образовавшееся сборище индивидуалистов и эгоистов всё равно обречено. Показателен пример битвы при Калке всего через 100 лет после смерти Мономаха. Сражение начиналось при численном перевесе русичей… Но отряды славянских князей вступали в бой только тогда, когда была истреблена дружина соперника. Ведь после победы это давало возможность захватить земли соседнего правителя, оставшиеся без защиты.

Киевская Русь стремительно деградировала. Держава распалась, так как для существования государства нужен кругозор чуть дальше собственного носа. Общность городов быстро забылась. К эпохе монгольских завоеваний Киевское государство существовало лишь на карте, а его осколки отчаянно воевали между собой. Не зря во времена Батыя штурмовать Рязань и Владимир монголам с энтузиазмом помогали нижегородские князья. Поселения на востоке и юго-востоке страны повторили участь скандинавов в Гренландии и Америке – без притока свежей крови и поддержки государства колонисты вымерли или растворились среди местного населения. Тем временем войны и завоеватели стремительно прореживали жителей наиболее густонаселённых областей… До нашего времени от огромной державы уцелел лишь небольшой народ русинов, обитающий в Карпатах и на территории современной Молдавии. И в новом культурном витке, начавшемся в XIII веке, московским князьям пришлось заново создавать государство на пустом месте.

Как же изменится Русь, если история пойдёт по другой линии? Поначалу перемены могут быть лишь в мелочах, например, объединителями станут не новгородские варяги во главе с Олегом Рюриком, а князья древлянские. И называться страна станет не Киевская Русь, а Древлянье или Великое княжество Древлянское. Впрочем, столицей общей державы неизбежно станет тот же Киев – от экономики и торговли «из варяг в греки» никуда не деться. Равно как и от Великого Шёлкового пути, одной из веток которого проходила через Киев. Но в остальном эволюция завершающих стадий культурного витка предопределена за многие столетия до их наступления. Христианство всё равно вытеснит язычество, так как старая вера с множеством богов не соответствовала фазе единой государственности с одним властителем. Да и не очень подходил культ, лишь недавно отказавшийся от человеческих жертвоприношений, как основа стабильности.

Заметными изменения станут в начале XII века. Единство религиозного поля в эпоху Средневековья значило больше, чем принадлежность к тому или иному роду. А это позволило бы привлекать из Европы деятельных, активных людей. Они охотно поедут туда, где меньше конкуренции и можно сделать карьеру, недоступную на родине. Схожие примеры были и в нашей истории: в Византии династия Комнинов активно пыталась «освежить» дряхлеющую систему управления, привлекая болгар и прочих славян. Конечно, одной только государственной службы как стимула к переезду мало, в нашей истории это лишь отсрочило падение Константинополя, но переломить цепочку событий не смогло… На помощь восточным славянам неожиданно придёт Великий шёлковый путь.

Война с Тюркютским каганатом Киевскую Русь почти не заденет, скорее, принесёт сплошные выгоды. Заинтересованные в контроле над самой короткой дорогой Шёлкового пути, тюркюты в первую очередь ударят через Волжский Булгар по Византии, Южной Европе и Карантанской марке (сегодня часть Австрии). А после разгрома тюркютов Великий Итиль (теперь мы называем эту реку Волгой) войдёт в состав Киевской державы. И даже в спокойные годы северная половина Великого шёлкового пути станет достойным конкурентом южной половине, идущей через владения арабов-мусульман. Ведь если в нашей истории тюркютов просто вырезали под корень, и за время между исчезновением каганата и появлением в Степи новых народов оазисы засохли, а караванные тропы заросли бурьяном, то в новой ветви событий агония каганата растянется на достаточно долгий период, чтобы торговую эстафету успели подхватить следующие поколения степняков.

Начиная с конца XI века распределение потока идущих с востока на запад и с запада на восток товаров (а в год через Великий шёлковый путь перемещалось по разным оценкам от нескольких сот тысяч до нескольких миллионов тонн разных грузов) начнёт стремительно меняться. В 1055 году пала династия Абассидов, единый халифат стал распадаться на отдельные государства. Началось вторжение сельджуков, которые халифат хоть и завоевали, но удержать не сумели. Единое мусульманское государство стремительно распадалось на отдельные эмираты. Война шла все против всех… В новом варианте событий поток купцов быстро облюбует не корабельные пути через Индийский океан, а караванные тропы через Степь и славян: дольше, зато безопаснее. И в XII–XIII веках в Киев хлынет огромное количество предприимчивых и деятельных людей, купцов, разного рода авантюристов. И пусть это не сумеет повернуть процесс старения вспять – но позволит задержать распад на пару столетий. Сохранит державу единой до XIII века. Русь дождётся рождения русской нации, которая и начнёт новый культурный виток развития восточных славян.

Но до того дня, когда столицу русского государства провозгласят Третьим Римом, пройдёт ещё не одно поколение. А пока – лишь Великое княжество Древлянское и блистательный город Киев, третья по славе и величию столица христианского мира.