Глава 1

Разведка

Дом, в котором жила свекровь Нэрсис, девушке всегда очень нравился. Одних только жилых помещений в нем было четыре: изба-зимовка, изба-лестница, вышка с резным балкончиком, горница боковая. А кроме них были ещё сени светлые с лестницей на крыльцо, да клеть, да рядом отдельный навес-пристрой в длину стены. А вокруг двор. Когда Мария Львовна после Катастрофы не осталась в городе преподавать в университете, а перебралась учительствовать в одну из сельских школ, обрадованные деревенские и построили ей этот дом. Не прогадали: новый директор за дело взялась железной рукой, а её ученики на олимпиадах смело боролись за призовые места. Пару раз даже привезли с соревнований именные приглашения на поступление в университет.

Каждый раз приезжая с мужем в отпуск, больше всего Нэрсис любила бродить по этому удивительному дому босиком, не спеша. Особенно когда никого будто бы и нет: Мария Львовна на работе, младшая дочка ещё в школе. А муж в отпуске предпочитал спать до обеда. Или наоборот вставал затемно на рассвете и уходил на рыбалку. Один, потому что жене такое времяпровождение напоминало жизнь среди «Морских птиц». А эти месяцы она вспоминать не очень любила. Зато дом и мать мужа будили из глубин памяти картины детства, заставляли трепетать потаённые уголки души. Спокойствие, безопасность. И такая же мудрая, строгая хозяйка во главе — точь-в-точь как их домоправительница и экономка.

Шагая босыми ступнями по полу, ощущая кожей каждую шероховатость лакированных досок, Нэрсис неслышно подошла к большой семейной фотографии в рамке на стене. В прошлый визит её не было. Снято ещё до Катастрофы. В очередной раз спросила себя: интересно, а какой из себя отец Антона? Рассказы пусть даже самых близких людей всегда лишь тень человека. Но познакомиться с ним вживую никогда не удастся. Вместе со второй сестрой Антона он уехал из города незадолго до всех событий и остался на Земле. Но именно от него мужу достались соломенные волосы, худощавая фигура и неожиданно крепкие, сильные руки с тонкими пальцами. А вот карие озорные глаза и курносый нос вместе с пухловатыми губами у всех троих детей явно от мамы.

В сенях раздался скрип. Нэрсис повернулась, ожидая, что вернулся Антон. И встретилась взглядом с его мамой. Та смотрела чуть насмешливо и немного грустно.

— Не ждала? — улыбнулась женщина. — Я специально ушла из школы пораньше. Обязательно надо попрощаться, перед тем как вы уедете. Втроём. Лия сегодня, как давно мечтала, после уроков заночует у подруги. А утром вы уже уедете. Нечего её мешать в наши дела… да и маленькая она для них. Ей нельзя знать, куда вы отправитесь на самом деле. Не северные же стойбища, в самом деле, осматривать?

Нэрсис удивлённо захлопала глазами. Даже о том, что они с мужем скоро уезжают, ни она, ни Антон особо не говорили. И уж тем более не могло быть речи, куда уезжают. За последние пару лет служба генерала Гальбы и их коллеги из нэрлих понемногу разворачивали сеть наблюдателей в Королевствах людей. Из тех, кого использовали «в тёмную», из тех, кто имел нужные склонности и захотел помочь новой Родине именно такой службой. Но донесения шли медленно — доверять рацию можно было далеко не всем. К тому же возникла и другая сложность. Уезжая, зачастую убегая, эти люди рвали все старые связи и не могли вернуться на прежнее место. А на новом их знакомства и возможности в силу не самого высокого статуса ограничивались лишь тем графством или городом, в котором они теперь жили.

Людей, способных внедриться в обеспеченную и влиятельную верхушку общества, где и горизонт шире, и информации больше, среди перебравшихся к землянам было — по пальцам пересчитать. И для них проблема узнавания и риск даже в другом королевстве встретить старого знакомого слишком велик. Исключением мог стать Балвин: город крупный, шумный торговый порт. Там каждую навигацию ищут счастья тысячи приезжих. В их биографии никто не копается, в происхождении не роется — всё решат деньги и торговая хватка. Нэрсис же там не знают: внешне она за последние годы сильно изменилась, отец давно объявил её погибшей. Антон и она станут пробой пера. Закрепиться, создать базу для внедрения следующих агентов. Ибо никого не удивит, что к удачливому купцу приедут родственники, появятся верные приказчики из земляков. Через него или его знакомых купцов будут клянчить у какого-нибудь аристократа рекомендательные письма разнообразные провинциалы. Но у себя дома они сотрудники одного чисто гражданского института, и никого не удивит, если молодые специалисты-этнографы на пару лет уедут в командировку в Великую Степь собирать материал для будущей диссертации.

Мария Львовна опять улыбнулась.

— Не переживай, девочка, — она вздохнула. — Я не рассказывала тебе, потому что надеялась до последнего: вас минует чаша сия. Ещё с Гражданской мой дед первый из рода пошёл защищать Родину туда, где винтовка бесполезна, зато любят бить в спину и сыпать яд тем, кто считает вас друзьями. Мой дед тоже. И мой отец, дед Антона, даром что как вы числился простым научным сотрудником одного провинциального НИИ… Его погоны и награды никто не увидел даже на похоронах. Да и мы с мужем. Нет смысла скрывать: всё осталось на Земле. Мы тоже служили во внешней разведке. Дети «там» ничего не подозревали. Когда Антоша поступил на этнографа и историка, я, было, обрадовалась. После Катастрофы отказалась работать по прежнему профилю, переехала сюда из города. Наша судьба почётна, только очень тяжела иногда. Но видно судьбу не изменить. Всё равно мой сын идёт по дороге, написанной нашему роду. Поэтому сегодня мы обязательно попрощаемся. Только мы трое. Те, кто знает.

Когда разведчики — Нэрсис, Антон, и двое подростков Алиса и Родион, изображавшие детей — уже садились в вертолёт, девушку вдруг начала бить дрожь. Ещё никто из бывших «клеймёных» не рисковал возвращаться обратно. Пусть и аналитики, и она сама были уверены, что Нэрсис не опознают и не схватят, страх никак не хотел уходить. На борту вертолёта, который должен будет перебросить их через Срединный хребет, доводы разума вдруг показались ничтожными. А ведь и до Балвина их ждёт немало проверок. Чтобы создать историю своего появления, их семье предстоит долгий кружной путь до конечной цели. И тут Нэрсис вспомнило слова матери Антона. И сразу же успокоилась. Род её мужа не одно поколение занимается разведкой, а это невозможно без покровительства богов. Значит, и им будет сопутствовать удача. Если, конечно, самим не оплошать: рыжий хитрец Эбрел лентяев, которые полагаются на один лишь счастливый случай, терпеть не может.

Успокоившись, Нэрсис выглянула в иллюминатор. Согласно плану, чтобы остаться незамеченными, по ту сторону хребта винтокрылые машины окажутся уже в сумерках. И для этого стартовали днём. Вдалеке на западе синели в иллюзорной дымке несколько снежных шапок. Самые высокие пики хребта, но вертолёты обошли их далеко стороной. Зато зрелище остальных гор отсюда, сверху источало негу. Воздух был кристально прозрачен. Вот внизу промелькнула небольшая долинка, цветущая равнина, защищённая со всех сторон горами. Не очень высокими, но неприступными. Ближние горы были покрыты зеленью почти до самой вершины, холмы заросли цветущими кустарниками. Нэрсис даже будто ощутила гуляющий там лёгкий ветерок, слабый запах померанца и жасмина, смешанный с благовониями нарда и альпийского шиповника. Но вертолёт уже умчался вперёд, туда, где непроходимым бастионом высился следующий каменный пояс. Он явно поднимался выше полутора тысяч метров, растительность здесь уступила права осыпям и гранитным склонам. Солнце, скользившее по вершинам утёсов, золотило пейзаж каменного хаоса. В какой-то момент горы внизу начали сливаться в своём единообразии, и Нэрсис не заметила, как задремала.

Проснулась она на подлёте. Густые синие сумерки июньского вечера почти сменились призрачной чернотой ночи: момент, когда остаток дневного света не помогает, а наоборот мешает, обманывает. Заставляет верить, что ещё достаточно солнца, и не стоит напрягать глаза, чтобы разглядеть далёкие предметы. Вскоре винтокрылые машины нырнули к земле. Замерли. Сразу стало темно и тихо. В тишине слышался каждый стук, каждый шорох. Нашёптывая неведомые тайны, робко шумел ветер в ветвях деревьев. Не суетились, попрятавшись в норах дневные звери, а ночные ещё не вышли по своим делам. Лес словно вымер.

Вертолёты торопливо разгрузили, перенесли тюки и ящики на соседнюю поляну. Потом машины сразу ушли на потайной аэродром — летняя ночь коротка. Четвёрка разведчиков осталась сама по себе. Родион и Алиса переглянулись: сейчас главными были они. Паренёк тихонько произнёс:

— Лучше я.

Девочка молча кивнула, и Родион растворился в темноте. Нэрсис заметила, как Антон непроизвольно поморщился. Нет, умом он тоже понимал — так и должно быть. Родион и Алиса были не просто лучшими учениками спецшколы. После Катастрофы осталось много сирот, и сенат решил использовать опыт будущего, а также то, как завтрашние тайно применяли этот опыт ещё на Земле. Не просто детские дома, где государство заменяет родителей. В каждом работали лучшие психологи Корпуса, тщательно определяя склонности и выискивая таланты. Лучшие из детей переходили учиться в особые школы, где их способности развивали. Тогда потом в жизни каждый выпускник добьётся ошеломительных успехов… особенно с поправкой на некоторые специальные умения. Алиса и Родион чуть ли не с детского сада жили мечтой о разведке и готовились. Оба умели драться, стрелять и многое другое на уровне отличных бойцов. Оба умели форсировать скрытые резервы организма по технологии будущего, на какие-то секунды получая способность согнуть руками стальной прут. Случайно Нэрсис узнала вложенную в подготовку каждого такого разведчика сумму и не сомневалась, что ни одна копейка не пропала просто так. Та же Алиса при некоторой толике удачи могла бы вырезать хоть весь экипаж её бывшего пиратского брига. Но вот душой Антон то, что их охраняют дети тринадцати и десяти лет, так и не смог принять.

Долго терзаться ему не пришлось. Вскоре Родион вернулся.

— Здесь они. Рядом.

Антон как старший тут же принял решение.

— Мы двое встречаем, ведём сюда.

Идти оказалось и в самом деле недалеко. На небольшой полянке ждали стреноженные кони для всадников и для поклажи. У небольшого костерка, сложенного так, чтобы издали его не было заметно, ждали пятеро. Четверо вроде бы одинаковых парней. Взгляд Антона зацепился за пятого. Старик был очень худ и высок ростом, даже сидя возвышался над спутниками на целую голову. В отблесках огня жёлтая, как воск, кожа морщинилась на его высохшем лице. Выцветшие от старости глаза были тусклы. Какой-то убогий, порыжевший от времени полушубок покрывал иссушённое годами тело.

Антон и Родион вышли на свет. Один из парней было дёрнулся, но Антон уже приветствовал:

— Доброго вам утречка, люди добрые. Соли не отсыплете?

Ничуть не удивившись, старик ответил:

— И вам не хворать. Хорошему человеку и соли, и мяса не жалко, — встал навстречу и пожал руку. Хоть и видел до этого Антона лишь на фотографии, тоже узнал. — Добре. Я тебя позже ждал.

— Удачно добрались.

И тут же сосед двинул другого парня, который машинально попытался рассмотреть лица под капюшоном и фигуру под балахонистым плащом. Заказчик опознал гостей, а излишнее любопытство вредит здоровью. Едва убедились, что это те, кого они ждут, контрабандисты начали деловитую суету. Затушили огонь, спрятали следы, распутали коней. Через десять минут все уже шли вслед за Антоном. Сноровисто помогли погрузить вещи, довели до тракта. Там получили деньги и пропали в ночном лесу. Если старик был агентом, то остальных использовали втёмную. Здесь, недалеко от гор, процветала нелегальная торговля. Парни были потомственными «специалистами по беспошлинной доставке». Одна группа помогла привезти товар до их района, оставила груз и сопровождающих, ушла. Следующие уже из местных помогли заказчику товара — старику — с «чистыми» лошадьми, довели до тракта в обход лесников и егерей местного барона. Дальше старик и сопровождающие выйдут на тракт и повезут товар легально. Таких группок в предгорьях и на восток — тысячи. Вытрясти конкретную информацию из того или иного клана сложно, а уж проследить всю цепочку и вовсе невозможно. Никакая вражеская разведка не сумеет понять, что гости появились только здесь, их не передавали «из рук в руки» вместе с товаром. Да и видели контрабандисты лишь Антона, и то мельком. Остальные были в гриме, Нэрсис прикидывалась мужчиной, Алиса — карликом. Единственное слабее звено — агент, который договаривался о лошадях и найме помощников. Но старика эвакуируют сегодня, он вернётся в колонию вместе с вертолётами.

Утром агент пожал товарищам руки, тепло пожелал:

— Удачи вам.

И ушёл обратно в лес. Разведчики же поторопились выехать на тракт, пока он безлюден. Дорогой это назвать было сложно, скорее «направлением интенсивного движения». Разбитая грунтовка с глубокой колеёй от телег, сильно воняющая навозом — его, похоже, не убирали вообще. Но лошади могли идти спокойно и быстро. Когда стали попадаться другие путешественники и повозки, скорость оставалась достаточной.

К обеду они добрались до края графства. Даже без сторожей граница была видна чётко: после невидимой черты убитая грунтовка превращалась в гладкую, засыпанную щебнем небольшую насыпь и дорогу поверх. Причём строили всё грамотно, местами насыпь прорезала труба для оттока дождевой воды. Там, откуда земляне въехали, по обе стороны дороги были вкопаны два кривых некрашеных столба. Рядом покосившаяся хижина, где сидели четверо стражников. Пятый стоял и устало собирал медяки дорожной пошлины за пересечение границы. Через десяток метров второй пост соседнего графа. Столбы с двух сторон дороги ровные и крашенные, домик аккуратный из кирпича. Стражей шестеро, причём досматривают сразу трое, а их товарищи отдыхают в тенёчке: и на помощь, если что, успеют, и наверняка через какое-то время поменяются с тройкой на дороге. Поэтому глядели стражники внимательным свежим взглядом. Не поленились просветить тюки амулетом для поиска запрещённых товаров. Проверили прицепленные сзади каждой лошади мешки, куда должен ссыпаться навоз.

— Такое ощущение, что мы из России никуда не уезжали, — хмыкнул Антон. — У нас там тоже можно было границу области или района по асфальту определять и по расхлябанности гаишников.

Стражник, было, прислушался, но ничего не понял: говорили на имперском койне и потому говорили свободно. В управлении решили, что общаться внутри семьи им всё равно придётся, но русский намного более распространён. Да и с нэрлих тоже общались на русском. Его могут и узнать. Разведчики обоими государственными языками владели одинаково, зато койн за пределами общины завтрашних был в основном языком техники и науки. Вне колонии его вообще изучали лишь шаманы и немногие степняки. К тому же, играли разведчики выходцев откуда-то с юга. А на южной половине континента, в отличие от севера, сохранилось немало языков кроме всеобщего — пусть и распространено каждое такое наречие было лишь в границах своего графства. Стражник, не пытаясь разобрать, сказал на общем:

— Пошлину.

Получил медяки и перенёс внимание на ехавшую следом телегу.

Постоялый двор, до которого они добрались уже почти в сумерках, был очень богатым. Трёхэтажная чисто каменная постройка с высоко приподнятой остроугольной черепичной кровлей. Окружена таким же солидным и крепким забором: без преувеличения настоящая крепость, способная выдержать нападение целой шайки разбойников. Над воротами висел знак гильдии трактирщиков. Нэрсис посоветовала:

— Подходящее заведение. Предлагаю остановиться здесь.

И посмотрела на мужа. Нэрсис опыта имела больше остальных… Но командир должен быть один. Так что и дальше она станет только предлагать, а решение оставаться за Антоном.

— Согласен.

Крепкие дубовые створки ворот были почти сплошь обиты железом. По светлому времени ещё не заперты, лишь притворены так, что между ними оставалась щель шириной в две ладони. Тяжёлая колотушка в виде головы быка висела возле них на цепи. Все спешились, глава семьи постучал, ухватившись за рога.

— Кого там принесло?

— Постояльцы.

И не дожидаясь разрешения, вошёл. За ним, ведя коней в поводу, остальные. Внутри дом и подворье тоже производили впечатление. С десяток сараев, отдельная конюшня. Опоясывая верхнюю часть стены, тянутся по периметру под крышей лепные украшения. Под самым орнаментом расположился ряд окон третьего этажа. Расстояние между третьим и вторым этажами было значительно больше, чем расстояние между третьим этажом и началом кровли. Но если на втором этаже окна широкие, то внизу узкие щели. Дверь, ведущая в дом, напоминала ворота: в неё, наверное, мог свободно въехать нагруженный доверху воз. Тоже из дуба и обита железом.

Во дворе ковырялась пара работников. С любопытством посмотрели на приехавших, но навстречу пока не поспешили. Не заплатил — ещё не постоялец.

— Хозяин где?

— В трапезной смотри.

Антон кивнул детям — останетесь здесь с вещами. Старшие вошли в дом. В нос сразу ударили крепкие запахи жира, чесночной подливки и недавно испечённого хлеба. Стены комнаты были обшиты до самого потолка деревом, которое покрывала резьба и живопись: сплошь женщины, занимающиеся пряжей, шитьём, ткачеством. Так же поступили и с потолками. Но если на стенах краску явно время от времени подновляли, то потолок не трогали с первого дня, всё облупилось и поблекло. Антон хмыкнул. Мотель для дальнобойщиков или средневековая гостиница для караванов и возчиков — разницы никакой. Если по земным меркам картины были абсолютно целомудренные, то для местных вполне могли поспорить с эротическими постерами и фотографиями полуголых девиц.

Хозяин обнаружился за стойкой. Толстый, лицо заплыло жиром, короткая чёрная небритая щетина делала его похожим на кабанчика. За спиной, насколько разглядел Антон, была лестница. Она наверняка вела сразу на третий этаж, где живёт хозяин и семья. Тогда вторая на другом конце зала — на гостевой этаж. Тяжёлые столы и лавки в зале заняты не все, комнаты точно должны быть.

Нэрсис, которая прекрасно разбиралась в людях с первого взгляда, подала знак: попробует обмануть. Антон ответил условным жестом: понял.

— Эй, трактирщик. Мне и моей семье нужна комната. Хорошая. Ужин, и чтобы лошадей обиходили. Серебром плачу. По верхнему тарифу.

И показал серебряную монету.

Хозяин постоялого двора наверняка видел гостей ещё в окно, сейчас заодно пригляделся к одежде. И животные, и камзол постояльца хоть и носили следы дороги, но были явно не от отца доставшиеся. Значит, шил сразу для себя, денег много. В глубине зрачка на мгновение мелькнул жадный блеск.

— Конечно, конечно. Эй, Кочерга, — гаркнул хозяин, и тут же со второго этажа спустился худой как жердь очень смуглый черноволосый парень из прислуги. — Слышал? Обиходь госте…

Договорить он не успел. Антон перегнулся через стойку и схватил хозяина за ворот рубахи, рванул на себя. Камзол при этом как бы случайно распахнулся, демонстрируя спрятанный под ним короткий клинок.

— И вот ещё что. Книга гильдейских тарифов где…

— Хр-р…хр-р. Она… это. В гильдии, новую привезти не успели ещё.

— Так вот. Так и быть, я про это не вспомню… скорее всего. Но как до города доберусь, проверю. Или если пропадёт чего… нет. Резать ни тебя, ни вора не буду. Не беспокойся. Денег на жалобу в гильдию мне хватит. Всё равно потом и насколько обсчитал сверх тарифа, и деньги за жалобу вернут.

Антон выпустил ворот. Трактирщик затрясся, потом рявкнул, срываясь, на слугу:

— Что замер? А ну бегом. Взял лошадей и на конюшню. И аккуратнее. Если хоть колечко оторвёте, когда седло снимать будете, языком по полу искать будете у меня. Шкуру до мяса спущу. Поняли?

Утром кони встретили вычищенные до блеска. Трактирщик получил монеты. Поморщился, но не только в присутствии постояльцев поставил метку в особый магической книге — аналог кассы, которую потом проверят в гильдии и сборщик налогов, но и дал проверить вписанную сумму.

— Доброго вам пути, гости дорогие. Обратно поедете — заходите ещё.

Нэрсис чуть не прыснула от смеха: глаза так и говорили «век бы вас не видеть».

Уже на тракте Антон обернулся назад, посмотрел на забор и задумчиво поинтересовался:

— Думаешь, каждый вечер этот цирк устраивать придётся?

— Да нет, просто жлоб попался. Но лихо ты его. Думаю, остальные будут нормальные.

Нэрсис угадала. Следующие две недели пути на запад до их первой цели, портового города, где можно купить место на корабле, прошли на редкость спокойно и рутинно.

Хаэн, конечная точка южной части маршрута, городом был не только приморским, но и торговым. Потому достаточно состоятельным, чтобы построить серьёзные укрепления и с моря, и с суши. Двойная кирпичная стена из вертикальной внешней и слегка наклонной внутренней. Промежуток между стенами засыпан щебёнкой, залит известью и тщательно заговорён от магии. Сверху проходил дозорный путь, вымощенный каменными плитами и огороженный парапетом с бойницами. С внешней стороны возвышались башни, отстоящие друг от друга примерно на расстояние полёта стрелы. Город мог без особого труда отразить любую осаду. А ещё каменный вал разделял собственно сам город и пригородные селения с огородами и виноградниками.

И всё же, стоило заплатить пошлину у ворот и оказаться внутри, как сразу становилось понятно: лучшие времена позади. Дома сплошь старые, не выше двух этажей, напоминают кособокие сараи из глиняного плохо обожжённого кирпича и покрыты неокрашенной черепицей. Даже на центральной улице от главных ворот до порта мостовая щербатая и из булыжника. Открытый жёлоб для стока канализации, из которого воняло. Улицы кажутся узкими, поскольку то тут, то там висят навесы, которые прикрывают импровизированные уличные лавки перед домами, скрывая от солнца грубо сколоченные деревянные столы с товаром. Нэрсис невольно поморщилась. В остальных местах уже лет двести-триста как улицы мостят плитами из искусственного камня.

Задерживаться и искать гостиницу не стали. Сразу проехали жилые кварталы в сторону моря. Порт — это врата и душа любого морского города. В него ежедневно приходит огромное количество судов, там в любое время суток кипит жизнь. Это совершенно особый мир. Вот и здесь, чем ближе к порту, тем аккуратнее и новее становились дома, меньше нищих и больше прохожих, с каждым шагом всё сильнее ощущался аромат наживы.

Порт Хаэна родился в то же время, что и сам город. Удобная естественная гавань, расположенная на пляже между маленьким полуостровом, образованным горой и крепостью на ней — она защищала вход, и устьем реки. Вода буквально кипела от десятков лодок, которые отчаливали от пирсов или возвращались с уловом. Над морем кружили стаи птиц, время от времени устраивая ссоры и драки за право рыться в кучках потрохов и выброшенной из сетей мелкой ненужной людям рыбёшки. Севернее, где швартовались океанские парусники, никакой рыбы или мусора не было. У причалов стоял десяток судов, к которым и от которых трудолюбивыми муравьями грузчики таскали ящики, бочки и мешки: кто-то разгружался, кто-то пополнял припасы.

В это время года все корабли из Хаэна плыли к гвенъя в Араглин. Но какой подойдёт? Поскольку в морском деле лучше всех разбиралась Нэрсис, судно для морского путешествия выбирала тоже она. Земляне медленно ехали, девушка же внимательно вглядывалась. Этот капитан блеск любит наводить, статуя на носу и верх корабля заново окрашены, но борта плохо просмолены. У другого вроде корабль неплох. Но команда слишком замордована. Наконец Нэрсис определилась и подала знак: вот этот сгодится. Антон сразу же спешился и встал около трапа.

— Эй, шкипер или хозяин где? — крикнул он.

Вскоре к трапу подошёл кряжистый мужик лет сорока, уже с проседью в волосах и бороде. В таком же как у матросов выцветшем от ветра и соли камзоле, но с серебряной серьгой в ухе и с медальоном шкипера на шее. С палубы на пирс он спрыгивать не стал.

— Я хозяин. И шкипер. Чего надо?

— Место хочу, до Араглина купить. На меня и семью.

Шкипер пристально оглядел Антона и остальных с головы до ног, потом спросил:

— Почему ко мне? Я дорого беру.

— Так мне в Араглин надо, а не к морскому богу на свидание. Утопленнику деньги не к чему.

— Льстец, — хмыкнул шкипер. — Только обратно не повезу. Места не будет.

Антон кивнул. Судя по верёвкам и цепям, которые готовились крепить даже на палубе, обратно корабль сверху донизу будет забит твёрдым шоколадом. Какао росло в Великом Лесу издавна, как и на юге континента. Но раньше местные знали только жидкий не очень сладкий напиток. Лорд Херебард купил у землян технологию приготовления твёрдого молочного шоколада и не прогадал: новомодный деликатес стал бешено популярен и дома, и в Королевствах.

— А нам обратно и не надо.

Шкипер задумчиво и оценивающе посмотрел, потеребил бороду.

— Лошадей куда?

— Продадим.

— Тогда так. Если мне продадите, то сторгуемся.

Антон остался невозмутим, хотя мысленно посмеялся. Обязательно надует, но значения это не имело.

— Сторгуемся. На борт тогда прямо сейчас.

— Добро. Эй, Кальмар, — приказал шкипер, — дай этим пару ребят, пусть помогут вещи перетащить. Коней потом посмотришь, оценишь и сам знаешь куда.

Стоило попасть на борт, как в нос сразу полезли запахи смолы, жира, соли, пота. Матросы помогли донести вещи, за отдельную плату принесли обед из трактира. После чего пассажирам намекнули сидеть в своей каморке-каюте и не путаться под ногами. Погрузка шла быстрее, чем рассчитывали, и шкипер надеялся выйти с вечерним отливом.

На палубу пассажирам разрешили выбраться, только когда судно покинуло гавань и резво побежало вперёд, наполнив тугие паруса. Берег еле-еле угадывался тонкой прозрачной ниточкой на самой грани видимого. До темноты, судя по всему, оставалось совсем немного. Закат уже догорал, расчертив немногочисленные облака переливами от нежного бледно-персикового до пурпурного. Горизонт пылал радугой, если конечно бывает радуга, состоящая лишь из оттенков красного и синего, переходящих друг в друга огнём. Где-то сквозь радугу в дымке слитком червонного золота падало в океанские воды солнце, с противоположной стороны, будто став тоже водой, фиолетовым бархатом струилось почти-ночное небо, и снисходительно поглядывал месяц. Встречный ветер сдул запахи людей и корабля, остались лишь ароматы океана: водоросли, влага и йод.

Нэрсис и Антон переглянулись. У обоих на лицах были радость и усталость. У них получилось. Первый, самый трудный этап они преодолели. Теперь они полностью «местные», особенно когда сойдут в Араглине и двинутся дальше к восточному побережью. Следующий шаг — Балвин.

 

Глава 2

Балвин

Порт Араглина впечатлил даже много повидавшую Нэрсис. Внутренний залив так огромен, что в шторм для небольшого судна здесь, наверное, не менее опасно чем в самую яростную погоду в океане. Со стороны входа бухта напоминала подкову, у которой левый кончик образовывала гряда холмов, постепенно снижающаяся и уходящая под воду, а правая сторона была относительно ровной и заканчивалась высоким пальцем горы: гранитный отвесной стеной падал в море. Огражденные с внешних сторон каменными лентами древних стен, неровными рядами ползли к берегу плоскокрышие глинобитные домики-черепашки. Им навстречу сбегали вниз длинные узкие улицы, мощенные булыжником и брусчаткой. Мостовые обрывались в воду, остальное скрывал на пунктир ещё одной преграды-поперечной стены.

К Араглину удачно подошли как раз на рассвете и с приливом. Тянуть корабль на буксире шлюпок, медленно пробираясь через бухту, шкипер не стал. Распустив часть парусов, шхуна помчалась вперёд, разгоняя бредущие к выходу в море судёнышки рыбаков. Вслед торопливо устремились ещё несколько судов: там тоже были или рисковые капитаны, или хорошо знавшие бухту и все мели в ней. Пока осторожные ждут на внешнем рейде, можно поторопиться и выбрать самый удобный из причалов. Так что вскоре борт осторожно коснулся массивных каменных плит, ровно стесанных с наружной стороны и уложенных на насыпь из дроблёного камня и гальки.

Первыми сходили пассажиры. Причём оказалось, что на остальных судах пассажиров плыло много, так что земляне затерялись в толпе. Матросы спускали багаж. Дальше тащить самому — либо нанимать кого-то из многочисленных носильщиков-грузчиков, поспешивших к причалам. В самом конце набережной стояли таможенники. К ним по одному подходили те, кто сошёл с корабля — прежде чем тебя пустят в город, вещи дотошно проверят и просветят магией. И только потом выдадут подорожную грамоту.

Неожиданно возникла заминка. Один из пассажиров начал возмущаться: оказывается, всё оружие будет опечатано особыми несъёмными магическими лентами до тех пор, пока люди находятся на территории страны. Иначе их не пустят за пределы Араглина.

— А если разбойники нападут? — не останавливался купец.

Таможенник снисходительно бросил:

— Тут не ваши королевства. У нас на главном торговом тракте разбойников не бывает.

Купец продолжил что-то бурчать под нос, но безропотно позволил заплести ленты вокруг рукояти так, что вынуть клинок стало невозможно. Нэрсис и Антон переглянулись, у обоих в глазах заиграли смешинки. Куда торгаш денется? Последние пару лет лорд Херебард неожиданно для всех стал главой партии прогрессистов и принялся активно лезть в политику. При этом опирался на договоры с землянами и со Степью, а его противникам во главе с лордом Полозом оставалось скрипеть зубами. Сами же устроили так, что на уровне государств были сорваны и дипломатия, и любые договоры, никакой торговли… Раз отношения с землянами и нэрлих не регламентируются никак и ничем — лорд Херебард всё делает исключительно в частном порядке. Запретить же «королевской волей» не получилось, поскольку на заседаниях Палаты Великих лорд Херебард каждый раз добивался того, что путь внешне и пусть формально, но председательствовать стал король. Получив хоть и небольшую, но реальную толику власти и намёк, что Рысь и дальше будет настаивать на праве короля власти «встать на равных с Великими», монарх поддерживал любое его начинание.

Консерваторы и ортодоксы скрипели зубами, выступали с гневными речами и в Палате Великих, и в Палате благородных… Но прямой торговый тракт с запада на восток по землям Херебарда, его союзников и короля отстроили всего за год. Отличные дороги, постоялые дворы со сменами лошадей — пересев на тракторы, нэрлих охотно продавали лишние табуны. Недруги Херебарда злословили, что родовую казну молодой лорд растратит на глупые проекты быстрее кутилы-отца. И тех, кто ему доверился, тоже разорит… Злословили ровно до того дня, как по тракту пошли грузы. Оказалось, что нэрлих продолжили тракт через Степь до людей, а уже там он пошёл через Келти — королевство очень большое, спокойное и выгоду от торговли почуявшее сразу. Вышел быстрый, надёжный и безопасный путь от юга до севера по морю и дальше с запада на восток через континент. По нему сразу хлынул поток товаров в обе стороны. Причём торговцы не только везли, но и продавали-покупали в том числе и внутри Великого Леса. И пусть затраты оказались велики, прибыли шли настолько фантастические, что обещали окупить дорогу за пару лет, а потом превратить её в курицу, несущую золотые яйца.

За городом ждала ещё одна придумка, которую лорд Херебард позаимствовал у землян. Омнибусный вокзал. Большая замощённая площадка, которая бурлила от приезжающих и отъезжающих. Величественно стояли двухэтажные кареты-омнибусы на три десятка пассажиров, запряжённые восьмёрками лошадей. Вышагивали дородные южане, чуть ли не за каждым семенил слуга с тюком вещей. Франтоватые гвенъя, увешанные украшениями. Торговые гости с восточного побережья, чьи камзолы даже на суше выдавали морской покрой и корабельных предков. Суровые одетые и летом в камзол с меховой оторочкой северяне с вечно-ледяного края континента. Словно весь мир собрался здесь. Рядом с площадью также располагались гостиницы, но они землянам были не нужны. Антон сразу купил билет, на крышу кареты упаковали багаж, и омнибус тронулся.

Продумано всё было и по дороге. Постоялые дворы, и где они обедали, и куда добрались уже почти в сумерках ночевать, были построены по идентичному проекту. Очень напоминало самые хорошие гильдейские трактиры по дороге в Хаэн. Разве что без похабных картинок на стенах, чтобы не раздражать противников торгового тракта по пустякам. В остальном — типовая трехэтажная чисто каменная постройка с высоко приподнятой остроугольной черепичной кровлей. Окружена таким же солидным и крепким забором, хотя у гвенъя это было скорее данью привычке. Разбойники, как рассказал по дороге словоохотливый возница, отвадились ещё в первый год. Капитаны Зелёной стражи решили, что для наработки слаженности и спаянности возрождённых отрядов хорошо подходит охота на грабителей караванов. Зелёную стражу купить было невозможно, как и спрятаться от них в чаще. Пленных они тоже не брали, так что уцелели лишь те душегубы, которые сообразили первыми и успели сбежать подальше в первый месяц охоты. Тот же болтливый возчик похвалился и другой придумкой «умнейшего из всех Великих лордов». Каждый гостиный двор строили владельцы дороги, им же он и принадлежал. А потом здание и постройки брал в аренду оборотистый хозяин, который отвечал и за прислугу, и за порядок. И владел всем до тех пор, пока на него не было жалоб, и каждый месяц отстёгивал владельцам определённую сумму.

Ещё на первом дворе, стоило вылезти размять затёкшие ноги, Нэрсис стало понятно, что передовая для здешнего мира затея Херебарда с «франшизой» принесла ошеломляющие плоды. Все хозяева по всему континенту всегда заинтересованы, чтобы заведение приносило прибыль. Но мало кто сможет позволить себе обустроить всё и сразу, а потом сосредоточиться исключительно на сервисе. Здесь же плати — и багаж отнесут, и платье почистят, и сувениров продадут, и свежие сплетни перескажут. Заодно парочка служанок так и стреляют глазками с намёком на ночь. И можно не сомневаться, что состоятельных толстосумов, готовых заплатить втрое, чтобы дома хвастаться — им удалось затащить в постель настоящую гвенъя, и не один раз — среди путников будет достаточно.

На омнибусах Великий Лес пересекли быстро. Уже на границе пристали к одному из торговых караванов, идущих дальше в Королевства через Степь: с ним удачно получалось добраться почти до самого Балвина. Единственным если так можно сказать недостатком была излишняя болтливость хозяина, который оказался рад чуть ли не с утра до вечера чесать языком с образованными и равными по положению спутниками… да его преклонение перед гвенъя. По мнению торговца, дети Леса были первыми во всём, придумывали самые лучшие в мире идеи, а на всём остальном континенте только и могли, что повторять за ними. И постоянно ставил в пример степняков: на что нэрлих презирают соседей, а даже они подсмотрели идею с трактом да организацией постоялых дворов, а потом старательно всё за Великим Лесом повторили… Нэрсис на этом обычно начинала давиться смехом, и Антону приходилось её постоянно одёргивать. В результате впечатление у купца от девушки осталось как от крайне невоспитанной особы.

Пользуясь тем, что всё внимание сосредоточенно на Антоне, Нэрсиис смогла по дороге через Степь на одном из постоялых дворов встретиться с агентами земной разведки, которые передали оружие и кое-какую технику. Здесь было уже можно: всё тщательно замаскированно, а если будут вопросы — сослаться, что купили в Великом Лесу. Не просто так у гвенъя по всему миру репутация непревзойдённых изобретателей, которые постоянно придумывают необычные амулеты?

В последний день долгого пути, несмотря на охватившее всех лихорадочное возбуждение, заночевали на постоялом дворе недалеко от Балвина. В город въезжать лучше утром, чтобы не лихорадочно снимать на ночь первую попавшуюся комнату. Нэрсис встала задолго до рассвета: никак не могла унять нервную дрожь. И лишь когда заметила, что проснулся муж, хоть как-то смогла взять себя в руки.

Крупный торговый город рос настолько быстро, что стен давно не строил. Гордо заявлял, что лучшей охраной богатств является мужество своих сынов. И был прав: за последнее столетие охотники до наживы подступали к Балвину трижды, но каждый раз разбивались о мечи наёмников и городского ополчения пополам со спешенными экипажами. Не просто так сюда стекались авантюристы и сорвиголовы половины континента: последнюю армию налётчиков раздели до нитки и чуть ли не поголовно захватили в рабство. Городской магистрат заодно добавил в свод законов правило: шайки грабителей на дорогах к городу объявляются беглыми рабами вне зависимости от статуса и сословия. Кто поймал — того и прибыль. В итоге окрестности Балвина стали местом очень безопасным, можно ничего не опасаясь выезжать ещё затемно.

Город начался как-то незаметно. Не поймёшь, где ещё предместья с огородами и виноградниками — а где в рассеянном свете подступающего рассвета угадываются очертания широкой улицы с лавками по обе стороны. В ранний час все они ещё закрыты тяжелыми деревянными створками, утопленными в полу и укреплёнными прочными накладками. Над лавками — этажи с комнатушками для сдачи внаём бедноте. Стоило въехать на улицу, как сразу возникло ощущение, что ты на дне глубокого каньона, над которым светят звезды. И никакого освещения, если не считать фонаря над указательным столбом, и журчащем под ним фонтанчиком с питьевой водой. Зато, в отличие от многих других городов никаких внутренних ворот, разделявших город на время от заката до рассвета на изолированные районы. Да и не спал этот огромный город никогда. Уже в этот ранний час гремели по булыжной мостовой железные обода повозок — хозяева торопились к открытию подвезти товар в лавки, слышались чьи-то возгласы, ржание лошадей и рёв ослов, непременная ругань…

Нэрсис пришлось слегка придержать коня. Чуть ли не под копыта из проулка выскочил человек. Дохнул перегаром. То останавливаясь, то опять начиная движение, то шатаясь и прислонясь к стене, пьяный, бормоча невнятные слова и проклятия, брёл по улице. Отпрыгнув от всадников, он споткнулся о сверток на углу улицы. Сверток зашевелился и обругал в ответ. Нэрсис невольно отвела глаза в сторону: одно дело помнить про такие «особенности» Балвина — и другое столкнуться вживую. Один из множества городских бездомных, пытающийся хоть как-нибудь поспать. Рядом остальное семейство, со своим убогим скарбом: видимо их выгнал хозяин съемной прежней комнатушки. Пользуясь тёплым временем года, они решили пока пожить на улице в поисках нового лучшего крова.

Вскоре пришлось спешиться. Если в трущобах на окраинах запрет ездить верхом был лишь формальностью, его не соблюдали — на всадника напасть труднее, чем на пешего, то ближе к центру и в приличных кварталах власти заботились о сохранности мостовых. Пропуск на езду верхом стоил дорого и был признаком статуса. Приехавшему искать удачи чужаку не по карману. Да и проталкиваться по улицам сквозь толпу, заполнившую всё вместе с солнечным светом, ведя коня в поводу, намного сподручнее.

Антон никак не мог отделаться от охватившего его ощущения нереальности. Широкие улицы, которые должны воспрепятствовать распространению огня, большие расстояние между зданиями. А всего через пару кварталов — лабиринт темных закоулков, с беспорядочно громоздящимися доходными домами. Как если бы в одном городе объединили величественные прямые линии современного мегаполиса и убогие, извилистые улочки старинных ближневосточных городов с их базарами. Между домами развешано белье на верёвках, напоминая подвешенные к стенам гирлянды. И тут же из деревянной лоджии, выступающей над переулком, выглядывала женщина, чтобы спустить на веревке корзину. Внизу ждал торговец, явно давно знакомый: мужик вынул из корзины положенные монеты и наполнил корзину бобами из своего мешка. При этом покупатель и продавец беспрерывно тараторили, обмениваясь шуточками и новостями.

Нэрсис уже бывала в Балвине: приезжала с родителями. Потому сейчас уверенно вела семью к нужной цели, не особо оглядываясь. Зато остальные крутили головами по сторонам не стесняясь. Никаких уличных торговцев с их столиками и кусками полотна с товаром, расположившихся прямо на улице. Самовольный захват общественной земли продавцами или попытка магазинчика «выползти» на тротуар карались огромными штрафами. Превращать свой город в подобие огромного базара никто из торговых акул континента не желал. По той же причине здесь не было и «цеховых кварталов», за исключением складов и верфей возле порта. Зато повсюду разбросаны мастерские и разные лавки. Нередко жилые комнаты первого этажа особняков, где жили отнюдь не бедные семейства, отделялись от остального дома, строились многочисленные выходы на улицу и всё сдавали в аренду лавочникам и под ремесленные мастерские. Здесь такого никто не стыдился, наоборот, считалось вполне естественным и благопристойным, когда недвижимость приносила доход любым способом.

Наконец они вышли к конторе по найму. Антон не удержался и хмыкнул. Некоторые вещи не меняются от мира к миру. Заведение занимало целый этаж, и хозяева вывесили на стене большой плакат-надпись: «Поможем с купить или арендовать дом. Недорого». Рядом «парковка» — коновязь, которую бдительно охраняли несколько слуг. Антон и Нэрсис привязали коней, оставили рядом Родиона и Алису, сами вошли в ближайшую дверь. Внутри оказалась среднего размера комната. Светлая — хоть и узкие, солнца многочисленные оконца пропускали достаточно. За огромным столом из лакированного дерева сидел приказчик в шафраново-зелёном камзоле. Он мгновенно оценил одежду вошедших, остался доволен — клиенты денежные. Уважительно, но без подобострастия спросил:

— Что надо господину?

— Мена зовут Норгтгар. Арендовать дом. На год.

— У нас лучшие предложения во всём городе.

— Не сомневаюсь. Но для начала я хочу ознакомиться с описанием и договором.

Работу поделили пополам. Сначала Антон смотрел «техническую» сторону. Помимо защиты, которую придётся перестраивать, и престижа на будущее, стоял вопрос связи. Пусть здешняя наука законы природы узнаёт беспорядочными кусками, пусть про связь молнии и магнита не догадывается, и, следовательно, про существование радиоволн и как их можно использовать не подозревает, рисковать нельзя. Из дома рация будет работать лишь в экстренном случае. Все остальные сеансы — с соблюдением предосторожностей из разных мест. Жильё должно располагаться так, чтобы Родион и Алиса могли его незамеченными покидать и возвращаться. Дальше Нэрсис просматривала договор аренды.

Наконец нашёлся вариант, устроивший обоих. Антон сунул лист приказчику.

— Смотреть будете?

— Достаточно описания, — высокомерно бросил Антон.

И отсчитал нужную сумму. Роспись владельца уже стояла, как и отпечаток пальца. Антон поставил свои. Дальше земляне вернулись к коновязи. Подождать, пока управляющий заверит договор у нотариуса и мага и пришлёт сопровождающего с ключами, который заодно проводит до места.

Оказавшись на улице, Антон поинтересовался:

— Чего он на нас так странно смотрел? Дураки, не стали дом проверять?

Нэрсис хищно усмехнулась.

— Да нет, в описании всё хорошо написано. И пункт есть, по которому за любое несоответствие штраф полагается. С этим нормально, все торопятся. Аренда для такого хорошего дома очень дешёвая. Дураков ловить. Там в договоре есть интересный пункт, чтобы нас надуть. Только в эту игру можно и вдвоём играть. Через пару месяцев эти жадины у меня над своей же ловушкой горючими слезами рыдать будут, обещаю.

Дом оказался и в самом деле хорош. Двухэтажный, с отдельным защищённым подземным этажом — будущее хранилище ценностей. Вокруг удобный двор, часть которого отгородили устроить лавку. Обязанности сразу поделили. Женщины занялись обустройством систем защиты, а Родион вместе с Антоном торговали. Подводя итог первого месяца, Нэрсис как главный бухгалтер с удовлетворением выдала заключение:

— Хорошо начали. Очень хорошо.

Антон на это ехидно прокомментировал:

— Мечта любого торговца. Получать редкий товар даром и продавать потом за бешеные деньги. Тут прогореть сложно.

— Прогореть по дурости можно всегда, — отрезала Нэрсис. — А я специально считала двумя вариантами. Даже покупай мы всё по-настоящему — остались бы в прибыли, пусть и не такой большой. Ты разбираешься в деле, хорошо ладишь с людьми, — она чмокнула мужа в щёку. — Иначе мы бы с тобой не познакомились. Не спорю, настоящего купца из тебя не выйдет, делового чутья нет. Но для этого у тебя есть я.

Антон и дети переглянулись, но отвечать не стали. Всё-таки, несмотря на бурную биографию и жизнь среди землян, Нэрсис осталась дочерью многих поколений торгового сословия.

А в начале осени, как и предсказывала Нэрсис, пришли хозяева особняка. Вытрясать деньги с дураков. Погода всю неделю не радовала: без конца тучи, дождь лился как из ведра, мостовая превратилась в сплошные лужи. Мокрые деревья начали торопливо желтеть, уныло приготовившись облетать и засыпать. С моря дул особенно промозглый, пробирающий до костей сыростью ветер. В такие дни покупателей почти не было — кто мог сидел дома, в обнимку с бокалом глинтвейна и нежась в тепле камина. Но два сегодняшних гостя не поленились притащить за собой десяток городской стражи, мага и нотариуса.

Антон встретил всех у ворот, стражу попросил оставаться на крыльце — под крышей, но на ветру. Он был в своём праве, любой на его месте поступил бы также. Поэтому неприязнь была направлена в первую очередь на арендодателей. Их-то вместе с магом и нотариусом обязательно пригласят внутрь.

В доме все расположились в гостиной. Антон налил вина, как принято в приличном обществе не заговорил сразу о цели визита, а принялся болтать о пустяках. Совсем ещё молодой чародей явно испытывал симпатию, особенно заглядываясь на красавицу-хозяйку. На лицо всё постоянно прорывалось выражение «простите, ничего сделать не могу». Пожилой юрист наоборот наслаждался вином, оставаясь в остальном равнодушен. За годы он видел в Балвине разное, кто не успел и сплоховал — сам виноват, что сожрали. Арендодатели наоборот проявляли нетерпение, чем заслужили неодобрительный взгляд нотариуса. Антон мысленно пометил: первую мелкую победу он одержал уже на старте.

Наконец, когда приличия позволили, старший из арендодателей сообщил:

— Мы пришли уведомить об увеличении арендной платы.

Антон снисходительно осведомился:

— На сколько? И на каком основании? Согласно договору, вы получили всё за год вперёд.

Тут же последовал высокомерный ответ:

— Согласно пункту шестнадцать раздела второго арендная плата зависит от общего состояния дома. Мы хотим потребовать освидетельствования здания.

Во взгляде загорелся надменный и жадный огонёк. К общему удивлению Антон не стал сопротивляться. Равнодушно уточнил:

— Диплом мага и разрешающие документы нотариуса от магистрата.

Передал бумаги жене. Та их прочитала, кивком согласилась: всё верно.

— Тогда не могу возражать. Пойдёмте господа.

В глазах у нотариуса на мгновение мигнул интерес. Самый опытный, он первым заподозрил — не всё так просто. Слишком уж спокойны Антон и Нэрсис. Хотя вроде бы за их же деньги — ведь ремонт и защиту они делали на собственные средства — их готовятся обмануть… Потому во время осмотра нотариус старательно фиксировал каждый новый амулет и чуть ли не каждый новый кирпич. Когда все вернулись обратно в гостиную, арендодатели переглянулись, и самый старший потребовал:

— На основании осмотра с учётом изменения рыночной стоимости арендная плата увеличивается вдвое. Желаете оплатить разницу сразу за год?

Ни Антон, ни Нэрсис не позволили себе тени улыбки. Хотя Нэрсис угадала даже сумму. Сразу раз в десять поднять нельзя, это противоречит ряду местных законов. А вот каждый месяц вдвое — это разрешённый максимум.

— За два месяца вперёд, — Антон выложил на стол монеты. — Пересчитайте.

Это был самый опасный момент, но жадность победила. Арендодатели взяли золото в руки, быстро проверили.

— Подпись, что всё уплачено.

Заинтересованный нотариус поставил свою закорючку первым, за ним маг. Арендодателям не оставалась ничего кроме как расписаться следом. А дальше раздался спокойный голос Антона:

— А теперь вас двоих, — он ткнул пальцем в невезучих мошенников, — прошу покинуть мою собственность. Пока я не вызвал стражу.

И тут же заговорила Нэрсис.

— Вы, господа, плохо знаете законы. Да, закон от четвертого числа второго месяца года Высокой воды до сих пор действует. Но, получив деньги по пункту шестнадцать раздела второго договора об аренде, вы не только признали действие этой поправки, но и действие остального кодекса Багровой луны целиком. Не спорю, кодекс несколько устарел, хотя и действует до сих пор по взаимному согласию. Согласно разделу три статья восемь в случае, если арендодатель строения за свой счёт укрепляет его защиту, тем самым увеличивая обороноспособность на подступах к городу, то имеет право выкупа собственности. По расценкам магистрата, приложение два. Наш дом согласно кадастровым записям расположен на земле на расстоянии перестрела от городских стен с внешней стороны.

— К-каких стен?.. — ошалело спросил один из мошенников.

— Обычных. Границы и назначение земель определяет Земельная палата при магистрате, — Нэрсис выложила на стол документ. — Вот вам выписка из кадастра, — на стол легли ещё два листа. — Вот заверенная в магистрате копия выписки из кодекса с отметкой, что закон ещё действует. Но, — медоточивый голос был полон ехидства, — дам вам бесплатный совет. Если вы считаете, что цена слишком мала, то имеете право подать просьбу в магистрат, чтобы он вам компенсировал разницу из городской казны.

Парень-маг не скрывая расхохотался. Нотариусу в силу возраста было неприлично, он ограничился улыбкой и восхищённым взглядом в сторону Нэрсис. Скорее небо рухнет на землю, чем магистрат выплатит хоть медную монету таким дурням.

— Я, кажется, уже сказал — вы двое вон из моего дома. А вас, — последовал вежливый кивок магу и нотариусу, — если позволяет время, приглашаю остаться. У нас ещё осталось вино, а на улице начался ливень. Прошу и приглашаю вас переждать непогоду в уюте моего дома.

Нотариус был опытной балвинской акулой, в Нэрсис увидел родственную душу и очень квалифицированного законника. «Посиделки» заодно стали попыткой прощупать почву — не собирается ли девушка влезть в юридический бизнес? Когда стало ясно, что на постоянной основе — нет, навести мосты насчёт будущего сотрудничества. Всегда найдутся особо сложные дела, где может понадобиться помощь хорошего приглашённого со стороны эксперта.

Нотариус и маг ушли под вечер. Заперев за ними ворота и вернувшись в дом, Антон застал жену в раздумьях. Заметив мужа, Нэрсис вздохнула:

— Всё отлично. Жди письма от главы Ночной гильдии. И будем думать, что дешевле: откупиться или тратиться на защиту от воров.

Антон поморщился: вот к этому он так привыкнуть и не смог. За преступниками гоняется стража, пойманных грабителей вешают, фальшивомонетчиков варят в котле с кипятком и так далее — а хозяин всех организованных преступных сообществ города господин Турульф человек публичный, уважаемый. Расскажи земляне, как и почему у них дома воевали с Графом — здесь попросту не поймут. И сколько угодно можно себя убеждать, что такое положение дел легко объяснимо: многовековая статичность порождает строгие традиции и симбиоз множества организаций и гильдий, со строгими правилами и пирамидальной структурой. Горе тому, кто рискнёт действовать на свой страх и риск. Сообщества регламентируют всё — от выпечки хлеба до попрошайничества. Вот только, чтобы система работала без сбоев, в ней должны быть заинтересованы все стороны. Поэтому хозяева преступного мира и могли говорить о своих занятиях открыто, быть не менее уважаемыми людьми, чем богатейшие купцы… и держать криминал в стальных тисках допустимого. Любой дурак, который попробует грабить на улицах или воровать без разрешения от Гильдии, очень быстро окажется в тюрьме или на рудниках.

— Да ладно тебе. Прорвёмся.

Несмотря на беспокойство Нэрсис, следующий месяц вышел тихий. Возможно, потому что зима пришла неожиданно ранняя и суровая. Уже к середине второго месяца осени резко похолодало и завьюжило, закружил снегопад. И не мелкая лёгкая пороша — огромные холодные хлопья снега парили в воздухе, падали на лицо и руки, морозной вышивкой украшали шапки и плащи. К вечернему часу, в котором Антон возвращался с переговоров в одном из банковских домов, намело целые сугробы. Но пока свежий снег лишь задорно поскрипывал под ногами. Идти в синих сумерках по ставшим чисто-белыми мостовым, вдыхать полной грудью морозную свежесть, особенно сладкую после душного помещения с натопленным камином, увязать в робких и нестрашных ещё сугробах стало настоящим наслаждением.

Когда в очередном проулке сумерки сгустились в две рослые тени, Антон почувствовал скорее недоумение. Для ночных грабителей ещё рано. Да и нападать вдвоём на трезвого и вооружённого мужика не со спины, а в лицо — полный идиотизм. Если и не отобьётся, серьёзно разбойников поранит.

— Не ошиблись? — с насмешкой поинтересовался Антон и стремительным движением выхватил клинок.

Заодно сбросил плащ с одного плеча, якобы приготовившись мгновенно бросить его в лицо нападающему… на самом деле прикрывая руку, сжавшую рукоять пистолета.

— Ты не борзел бы, — ответил дальний из грабителей. Сам при этом явно опасаясь. — Мы от Ржавого когтя. Плати, а то лавку спалим.

— Ну, вы и нахалы, — демонстративно удивился Антон. Заодно отметил: для простого недоумка, тупо грабившего на улицах кого попало без разрешения Гильдии, речь слишком чёткая и правильная. — Сразу и спалим. Я вам не босяк из Помойных районов.

— Не зарывайся, купчишка. А то Коготь сам к тебе придёт. На брюхе потом приползёшь… — дальше пошли самые богохульные ругательства, описывающие родство купчишки с экскрементами и тухлой рыбой.

Спустить такое оскорбление и прогнуться под требование «платить» означало потерять лицо. Антон дослушал тираду и холодно ответил:

— Всё сказал? А теперь передай Когтю. Сунется — прирежу. А ты, если не успеешь убраться и передать мои слова — ляжешь прямо здесь.

Напарник бросил на излишне говорливого разбойника злой взгляд: язык без костей не к месту. Всё испортил. Но драться не рискнул. Оба попятились, отошли шагов на десять и скрылись.

Дома Нэрсис выслушала рассказ и выдала заключение.

— Плохо. То есть ты поступил единственно верным способом, молодец. В остальном плохо. Я как раз на днях закончила собирать информацию, но не успела рассказать тебе. Этот Ржавый коготь — отморозок и беспредельщик. Воровского и гильдейского закона не соблюдает. Но умный, логово никак не найдут. Самим разобраться или стражу натравить у Турульфа не получается. Коготь этим пользуется, нагло крышует по принципу «или спалю» и понемногу отжимает данников у Гильдии.

Антон несколько секунд анализировал ситуацию. Дальше приказал:

— Первый удар попробуют нанести по вам. На ближайшие дни, пока не разъяснится — мы выходим вдвоём с Родионом и при огнестрельном оружии. Алиса охраняет тебя. Вы вдвоём сидите дома, за двор ни ногой.

Позже Алиса признавала, что виновата она была сама и виновата только она. Три дня ничего не происходило. Девочка расслабилась, стала самоуверенной. Когда в дверь калитки постучали, Алиса выглянула в глазок. Незнакомый человек, один, на улице рядом — никого. Стоит достаточно далеко, чтобы подскочить и схватить. Если попытается ворваться во двор, Алиса успеет отпрыгнуть, с помощью потайной кнопки захлопнет дверь. А уж с единственным врагом как вооружённый профессионал она справится. Девочка, не сообщив Нэрсис, открыла дверь калитки, встав так, чтобы с улицы не получить арбалетный болт. Аркана Алиса не ждала. Умело брошенная петля охватила кисть, верёвку сильно дёрнули, буквально вытягивая девочку наружу. От рывка Алиса сильно приложилась лбом о косяк. На половину секунды потеряла ориентацию. Этого хватило, чтобы человек на улице сунул под нос чем-то пропитанную тряпку. Алиса потеряла сознание.

Очнулась Алиса в длинном тёмном помещении. Затхлый воздух слегка пах канализацией. Тело ныло от лежания на щербатом каменном полу. Первым делом обругав себя за глупость, девочка осмотрелась. Потом обругала уже похитителей — никакой мебели или самого завалящегося ящика, куда можно присесть. Сапожки с неё сняли, а стоять голыми ступнями на полу оказалось холодно. Быстро ощупала себя: повреждений никаких, кинжал забрали. Но раздевать не стали, и вшитый в платье радиомаяк работает. Самым разумным оставалось ждать, пока товарищи придут на выручку.

Бандиты решили иначе. За дверью послышался хохот и громкие голоса.

— Так это, атаман сказал её не того, не портить.

— Да для бабы это не порча. Счас настоящий хер попробует, ещё просить будет. Бабы — они все такие.

Дверь распахнулась, с факелом в руке вошли двое. Сунули факел в кольцо возле двери. Алиса мысленно возмутилась. Мало того, что пришли насиловать — так ещё и никакого уважения. Ну кто на такие дела ходит с оружием, причём в расстёгнутых ножнах? Алиса быстро отступила к дальней стене, изображая испуг. Бандиты снова глумливо засмеялись. Потом один начал развязывать штаны, а второй, растопырив руки, пошёл вперёд:

— Иди к нам, цыпочка.

Алиса застыла, выжидая, пока враг подойдёт на нужное расстояние. Затем, оттолкнувшись от стены, она стремительно метнулась вперёд. Ткнула выставленную руку в нервный узел, выхватила кинжал. Полоснула ближнего насильника в глаза и шею. Второй успел что-то сообразить, но с развязанными и наполовину упавшими штанами шансов у него не было. Алиса метнула кинжал. Продолжая движение, перешагнула через первое тело, подхватила выпавший у второго бандита нож. Хоть и была уверена, на всякий случай перерезала обоим горло. Затем тяжело вздохнула: отсиживаться теперь не было смысла и просто опасно…

Первый труп лицом в нечистотах и с двумя ножами в спине Антон и Родион встретили в подземном коридоре заброшенных катакомб в полусотне метров от логова. Второй — на пороге. А дальше шла большая комната, в которой горели все огни и светильники. Там валялись ещё двое убитых. В центре стоял стол, на котором сидела Алиса.

— Ур-ра, пришли! Ой, мамочки, — неожиданно взвизгнула девочка. — Тут крыса. Я их боюсь. Жирные, с голым хвостом. Я хотела навстречу пойти… Ой, мама, ну уберите вы её…

Родиона охватила нервная икота, а Антон мешком сполз вдоль стены на пол и чуть не выронил пистолет.

 

Глава 3

Весть из далёких стран

Тонкие пальцы гостя погладили отрез ткани, ощупали фактуру. Затем покупатель, не вставая с кресла, повернулся к окну и внимательно рассмотрел игру цвета на бледно-коричневых пятнах леопардового шёлка. После чего кусок ткани был аккуратно сложен и, к радости купца, отправился в стопку слева, где лежали отобранные образцы. Хозяин роскошного кабинета затаил дыхание, словно он в торговом деле не тридцать лет, и это его первый контракт. Сделка была ему нужна как воздух. Причём обязательно до того как Торговый совет Балвина узнает, что караван на Острова пряностей, в который входили две шхуны господина Сирика, погиб весь. И прежде чем Совет пересмотрит решение о вручении Сирику этим летом золотого пояса. К обычным своим покупателям обращаться с необычным предложением о продаже всего груза разом с пришедшего позавчера корабля Сирик не мог — поползут опасные слухи. А таких, как Нортгар, способных купить большую партию, но при этом тканями обычно не занимавшихся, в городе не так уж и много.

— Хорошо. Вы меня заинтересовали, уважаемый Сирик.

Разорвавший тишину бас заставил хозяина вздрогнуть: несмотря на давнее, больше года, знакомство, привыкнуть, что высокий и худощавый мужчина говорит таким низким голосом, купец так и не смог. Впрочем, заминка длилась не больше нескольких мгновений, наступала вторая часть встречи, не менее важная. Разговор об условиях.

— Если основной товар соответствующего качества, — пальцы Антона слегка коснулись отобранных лоскутов южных шелков, атласов и паутинника, — я готов купить вот эти ткани.

— Контракт я подготовил, потому, чтобы вам не терять времени на поездку через весь город ещё раз, дорогой Нортгар…

— Думаю, не стоит торопиться, уважаемый Сирик. По-настоящему серьёзные дела спешки не терпят. Если вы не против, вечером я ещё раз поразмыслю, и через пару дней пришлю вам проект контракта на утверждение.

— Как скажете, дорогой Нортгар. Если вам так удобнее.

— Вот и договорились. А сейчас, простите, мне пора. И да сопутствует вашему делу длань Эбрела.

— Всего доброго. И пусть ваш дом, дорогой Нортгар, не покидает ласка пресветлой Кайны.

Едва за гостем закрылась дверь, и заскрипели ступени лестницы на первый этаж, Сирик позволил себе шумно выдохнуть. С облегчением вытер лицо платком. Получилось! Сразу подписать контракт, конечно, не вышло — но на такую удачу опытный торгаш и не рассчитывал. Случай с Нортгаром, когда наследство переходило к сыну, хорошо разбирающемуся в делах и товарах, но торговой жилки не имеющему, был нередок. И способ исправить несправедливость богини судьбы Титании придуман был давно. Не зря в купеческом сословии хваткие и образованные девушки всегда в цене. Бывало, конечно, что мужья пытались вести дела и самостоятельно — но здесь, вздохнул Сирик, к сожалению не тот случай. С супругой Нортгар жил душа в душу, и каждый занимался своей частью семейного предприятия. Контракт будет выполнен так, что не найдётся ни единой щёлочки. Не зря к госпоже Нэрсис последнее время за консультациями обращаются и городской магистрат, и глава Торгового совета.

А ещё она такая красавица… Вспомнив праздник начала навигации месяц назад, Сирик вздохнул: вот ведь, одарили Нортгара боги. И дети вышли удачно. Старшенький в папеньку, хотя больше по морскому делу и оружию. Будет, скорее всего, караваны сам водить, а уж в жёны-то ему хоть сейчас готовы отдать подходящих дочерей многие. Пусть до двадцати одного, когда мужчине положено играть свадьбу, ещё шесть лет. Зато дочка — вся в маму, тоже повезёт кому-то. Не то, что собственные оболтусы, худо-бедно тащить семейное дело только и способные. Сирик несколько минут колебался. Всё-таки достал из шкафа бутылку с вином и плеснул в стакан не разбавляя: сегодня можно. Пусть удалось продать не весь товар, денег от сделки хватит поддержать репутацию состоятельного купца, который даже после серьёзных убытков сохраняет немалый свободный капитал. А с «золотым поясом» и его сыновья удержат дело…

Мысли вдруг снова вернулись к Нортгару. Ему бы такого наследника. Сын младшего партнёра в одной из мелких торговых компаний, наследство получил небольшое. Рискнул уехать далеко от дома в Балвин — и всего за два с небольшим года сколотил огромное состояние. Это в крупнейшем-то порту северной части континента, где своих торговых акул хватало. Нет, помогли, конечно, связи с кем-то из гвенъя и нэрлих, через которых он закупал редкие товары. Так на одних связях далеко не уедешь, хватка нужна железная и удача нешуточная. Да и знакомствами обзавестись полезными — тоже целое искусство. А ещё репутация, не зря слово Нортгара ценится не хуже векселя.

Среди торговых людей до сих пор ходила история, как в одном из банковских домов случайно уничтожили вексель малоизвестного тогда купца — и как через два месяца Нортгар пришёл и заплатил и долг, и все полагающиеся проценты до последнего медного се. И вторая: когда пообещал в ответ на угрозы семье от одной из шаек, решившей вытрясти процент сверх договорённого с Ночной Гильдией, что вырвет варнакам сердце — и через неделю всю банду нашли с перерезанным горлом. Да и третья, когда Нортгар дал денег одному мастеру, которому отказали в кредите все остальные — а через несколько месяцев по праву совладельца первым забрал и продал партию необычно больших и качественных зеркал. Узнать планы молодого купца мечтали многие, но пробиться сквозь амулеты и защиту дома не смог пока никто.

Если бы сейчас празднующий в обнимку с бутылкой купец сумел заглянуть в голову коллеги, то был бы изрядно удивлён: Антон тоже вспоминал стычку с бандой Ржавого Когтя. Стоило выйти из дома Сирика и пройти с полсотни шагов по улице, как словно из воздуха соткался нищий оборванец. Камзол линялого непонятного цвета, заплата на заплате. На шароварах прорехи, обут в поношенные лапти, из которых лезет лыко и просится на помойку.

— Подайте бедняге, господин. И вас не обойдёт удача.

Антон внешне остался серьёзен, хотя в мыслях и расхохотался. Хоть тресни, но определённые традиции соблюдаются неукоснительно. Где находится дом господина Нортгара всем известно прекрасно, а «нищий» перед ним — второй секретарь главы Ночной гильдии. Человек обеспеченный, уважаемый, всегда одевается с иголочки и по последней моде. Но именные приглашения секретарь всегда вручает обязательно на улице, и обязательно одетый в живописные лохмотья.

Пришлось дать в подставленную ладонь мелкую монету. «Попрошайка» поклонился и в ответ вручил золочёную карточку с приглашением на бал в честь дня рождения младшей дочери своего господина. В первый год по приезду Антон с помощью неизвестных тогда ещё в Балвине антибиотиков — зелья великого алхимика Нейлона — вылечил внучку господина Турульфа, которую для устрашения попытался проклясть и убить один из его конкурентов. С тех пор знакомство переросло во что-то напоминающее дружбу, насколько это было допустимо для купца и главы преступного мира Балвина. По крайней мере, на свои балы господин Турульф приглашал Антона и Нэрсис не реже чем раз в месяц-два.

— Благодарю. И не обойдут милости богов и вас, добрый человек.

Секретарь исчез также незаметно, как и появился. Антон же вздохнул. О случае с Когтем он предпочёл бы забыть покрепче, господин же Турульф постоянно напоминал. Слова «знает, где торговать, а где и с кистенём пройтись» были в его устах высшей похвалой. Потому и сейчас картонку с именным магическим оттиском украшал орнамент нарисованных рыжим цветом когтистых лап.

Задумавшись, Антон незаметно для себя выбрал не короткую дорогу домой мимо ратушной площади, а кружной путь через порт. Можно было, конечно, вернуться, но после напряжённых переговоров захотелось освежиться, вдохнуть солёного морского воздуха, а не запахи камня пыльных стен и толкучку улиц, полных народа. К тому же приглашение господина Турульфа несколько выбило из колеи, а дальняя дорога поможет успокоиться. Тем более что порт и северная часть города места вполне приличные. Не южные кварталы, где сплошные лабиринты грязных переулков, а люди живут в доходных домах буквально друг у друга на голове.

У одного из перекрёстков пришлось недолго подождать, когда разойдётся охочая до зрелищ толпа: столкнулись две телеги, возчики вцепились друг другу в бороды, а дети разных возрастов принялись шустро растаскивать рассыпавшийся по мостовой товар. Антон, глядя сначала на мужиков, потом на подоспевшего стражника и начавших уборку мусорщиков усмехнулся. Вот ещё одно отличие от привычных стереотипов. Когда до Катастрофы они собирались компанией студентов, и любители правдоподобия говорили о всякого рода фентэзи, то сразу же вспоминали земное европейское средневековье. Место, где вот уже несколько лет живёт Антон, вполне похоже на книжки, которые они читали и обсуждали тогда. Правда ни грязи, ни отбросов на улице нет и в помине, та же древность культуры сказывается. Туалеты догадались ставить везде, разве что строить удобства приходилось на улице. Да и мостовые просто блестят: мусорщик профессия здесь не самая тяжёлая и весьма выгодная. А уж про всяких насекомых и говорить не приходится, нужное снадобье в любой магической лавке стоит гроши. Красота и благодать — если не заглядывать в трущобы, которых в любом местном городе всегда не меньше половины.

Порт встретил криками чаек, запахами водорослей и йода, шумом и деловой суетой причалов. Гавань Балвина считалась самой удобной на изрядном куске океанского побережья — огромную чашу защищали от ураганов покрытые лесом отлогие холмы, от океанских штормов прикрывала широкая коса. Эта же коса вместе с многочисленными мелями и рифами в западной части бухты позволяла легко обороняться от морских набегов.

Сейчас, в разгар навигации, водная гладь напоминала бурлящий суп. Антон залюбовался несколькими большими океанскими судами, которые только-только протиснулись через извилистый фарватер, отогнали тянувшие их баркасы и распустили часть белых громад парусов, чтобы величественно подойти к пирсам и встать на заслуженный отдых раньше, чем начнётся отлив. Закрывавшее солнце облачко отбежало, в лицо ударил яркий свет, заставляя прищуриться, превращая порт и корабли в сказочную картинку. Антон прикрыл ладонью глаза и улыбнулся волнам начинающегося отлива. Именно рассказам о Балвинской гавани он обязан знакомству со своей будущей женой. Приехав сюда, ходил любоваться портом и бухтой и в зимние шторма, когда свинцовые волны с шумом накатывали на берег, и в летние штили, когда бирюзовая вода казалась вылитым в чашу гавани расплавленным таинственным стеклом.

С ближней отмели раздались детские крики, кто-то с кем-то ругался и спорил… очарование было разрушено. На обнажившийся с отливом участок дна одна за другой высыпали ватаги ребятишек. Неотличимые издалека мальчишки и девчонки, закатав штаны по колено, торопились на свой кусок побережья — пока его под шумок не захватили чужаки. Бегом забирались в ещё холодную от моря грязь, чтобы собрать мусор, который оставляла уходящая вода: угольки, обрывки верёвок, обломки досок, кости и медные гвозди, ржавые ножи и молотки. Постоянно вспыхивали стычки, иногда драки — если что-то особо ценное лежало на границе территорий или кто-то втихаря пытался пробраться к соседям. Недалеко от того места, где стоял землянин, раздался вскрик, один из детей пропорол ногу то ли ракушкой, то ли ржавым обломком. Кто-то из приятелей помог добраться до твёрдой земли, перевязать рану грязным куском ткани. Через несколько минут оба уже торопились обратно. Время отлива коротко, не успеешь собрать достаточно — нечего будет продать старьёвщикам, не будет угольков и обломков, которые можно унести домой для растопки.

Антон невольно сжал зубы… вот про такое, когда они спорили о выдуманных волшебных мирах, никто и никогда не думал. А ведь этим детишкам, которые вынуждены ползать по ледяной грязи и летом, и зимой, каждый день рискуя простудиться и умереть — на лекарства денег никогда не будет — завидуют многие из тех, кто живёт в южной части города. Порт всегда хоть что-то, но оставляет на берегу. К тому же летом можно собирать ракушки, ловить не успевшую уплыть с отливом рыбу. И не придётся по два-три дня подряд ложиться спать на пустой желудок. И, значит, выживет каждый второй, а не каждый третий. Самое противное, что медицина тут на хорошем уровне. Даже не-маги спокойно живут до преклонного возраста, избежав многих старческих болезней. Пока есть деньги, ты и в пятьдесят будешь не сильно отличаться от себя-двадцатипятилетнего…

У «жаворонков из грязи» столько золота не будет никогда. Когда вырастут, их удел — работать от зари до зари, чтобы обеспечить себя и детей хоть каким-то пропитанием, а в пятьдесят умереть полными развалинами. И сделать ничего нельзя. Он лишь наблюдатель. Может потом, когда рухнут законы Синклита, те, кто придёт следом, смогут что-то изменить… Вот только для многих из ребятишек, которые сейчас копаются в принесённом океаном мусоре, будет уже поздно. С этими мыслями Антон заторопился домой. Настроение было испорчено.

Особняк встретил тишиной. Родион, судя по отсутствовавшей шпаге, опять ушёл драться на дуэли. Пятнадцатилетние парни меряются здесь оружием и умением махать клинком совсем как на Земле в этом же возрасте принято хвалиться новым сотовым телефоном или достигнутым рейтингом в компьютерной игре. Вот и приходилось время от времени доказывать свой статус. Алиса спала у себя в комнате, сегодня была её очередь выходить на связь, и встала она ни свет ни заря. Жену Антон обнаружил в библиотеке. И занималась девушка, судя по стопке книг на столе, сравнением торговых сводов королевства Келти и городов океанского побережья. Антон от увиденного напрягся: Нэрсис таким способом обычно успокаивала нервы. Когда украли Алису, тоже ждала мужчин тоже в библиотеке, обложившись книгами и свитками.

Услышав, как открылась дверь, Нэрсис подняла голову, заметила мужа и рассеянно произнесла:

— Как всё прошло?

— Удачно. Можно заключать контракт… что случилось?

— М… тут до меня новости дошли. Об отце. Помнишь его?

Антон нахмурился: ещё как этого поганца помнит. До сих пор хочется удавить своими руками. Они с Нэрсис оба как раз начали работать в департаменте стратегических исследований, и совсем недавно стали встречаться, когда выяснилось, почему отец не заплатил за неё деньги пиратам. Планировал купить дворянство для старшего сына, а расходы на спасение дочери «не вписались в бюджет». У девушки случился нервный срыв, а Антон, рискуя вылететь из департамента, вытребовал отпуск и уехал на месяц вместе с Нэрсис к своей маме. Но своего тестя с того дня Антон возненавидел до глубины души. И что за новость пришла теперь?

Антон стремительно пересёк комнату, обнял жену и начал гладить её волосы и целовать.

От ласки, особенно когда губы теребили шею, девушка заурчала, как довольная кошка и шутливо начала сопротивляться:

— Ну хватит, Анто-он, хва… мр… хватит. Ты бородой щекочешься, ну почему в здешних краях бриться принято только магам… мр… хватит. Да не нервничаю я. Просто, — Нэрсис вздохнула, — я узнала, что отец недавно утонул. И вот поняла, что меня это почему-то ни капельки не волнует. М… ну Анто-о-он.

— Ну их, эти дела и новости. Пошли, устроим себе день отдыха?..

— Не выйдет, — с сожалением в голосе ответила девушка. — Тебе сегодня надо обязательно сходить на Солёный рынок. Не знаю точно, но прошёл слух, что кто-то из купцов привёз совсем необычный товар и выставит его сегодня. И я полагаю, что результат сегодняшних торгов заинтересует Центр.

Антон вздохнул: в чём-чём, а во всякого рода прогнозах Нэрсис ещё никогда не ошибалась. Но именно Солёный рынок… Приморские страны, в отличие от большинства государств северной половины континента, владеть людьми разрешали. Антон к этой стороне здешней жизни относился очень неприязненно, и торговлю живым товаром всегда старался обходить стороной. Сегодня же торчать в отвратительном месте придётся до самого закрытия. Кто знает, во сколько выставят нужных невольников? А работал Солёный рынок с пяти часов вечера и до полуночи, пока по здешним верованиям богиня Титания отворачивала свой взор от мира и позволяла лепить судьбы других людей руками смертных.

— Да, захвати с собой Алису. Ночью Солёный рынок то ещё место. Стража там, конечно, приглядывает, но с ней мне за тебя будет спокойнее.

Антон чуть замялся. Нет, в Алисе он не сомневался ни на минуту… за годы в Балвине так и не удалось окончательно привыкнуть к тому, что его охраняет девчонка неполных четырнадцати лет — а не наоборот. И что та же Алиса чуть ли не голыми руками может прикончить с десяток разбойников. Жена истолковала сомнения по-своему.

— Да не беспокойся ты за меня. Я никуда не собираюсь, а дом у нас настоящая крепость. И за Родиона не переживай, знаю я уровень местных фехтовальщиков. А Родион сам выбирал из предложенных моделей поведения именно такую. Да и готовили его мастера здешним не чета. Две схватки он выиграет, третью аккуратно проиграет или сведёт вничью. Потом, как положено, быстренько в знак примирения напоит соперников в подходящей таверне до деревянного состояния, и, глядишь, ещё раньше вас домой вернётся.

Антон в ответ мысленно махнул рукой: иногда Нэрсис из-за бурной биографии некоторых вещей просто не понимала. К тому же, её рассуждения всегда до ужаса логичны, потому объяснять свои сомнения бесполезно. Проще согласиться.

На рабском рынке и Антон, и Алиса оказались впервые, так что осматривались по сторонам не стесняясь. Изрядный кусок земли рядом с портом отделял высокий кирпичный забор, не меньше чем в два человеческих роста, над которым через равные промежутки висели ярко освещающие территорию шары. Покупатели заходили через парадные ворота, чьи украшенные изысканными орнаментами створки раскрывались за час до начала первых торгов и закрывались за последним посетителем.

На рынок нередко заглядывали богатые люди, которые были в состоянии купить себе разрешение на проезд по городским мостовым верхом. Стоило пересечь линию ворот и спешиться, как немедленно подбежали слуги — причём из свободных — подхватили поводья и забрали коней. Сразу за входом располагались палатки с прохладительными напитками, разнообразными закусками… Антон сморщился и резко отогнал подбежавшего было к Алисе лоточника со здешним аналогом лимонада. Ощущение, словно пришли на спортивный матч или концерт. Сувениров разве что не хватает. Парень в ответ угодливо склонился и заторопился к следующему клиенту. Ошейник выдавал в нём раба, и если он не сумеет всучить за вечер весь товар с лотка, рискует оказаться очередным лотом на продажу. Впрочем, если кто-то из прислуги станет надоедать посетителям слишком сильно, его ждёт та же судьба — потому остальные настроение Антона оценили. Больше ни к нему, ни к Алисе никто не приставал.

За палатками начинался сам рынок. В центре — большой круглый подиум. Туда и будут выводить товар из расположившихся у противоположной от входа стены бараков. Перед подиумом раскинулась широкая площадка, на которой уже толпились покупатели. Антон и Алиса подошли в числе последних, и оказались в заднем ряду. Но недолго — их почти сразу заметил распорядитель и поспешил проводить уважаемого купца на лучшее место. Узнали Антона и соседи, вокруг пошли понимающие улыбки: отец поддался на уговоры дочери и наконец-то решил купить ей живую куклу. Наверняка, перед подружками стыдно — остальным, у кого родители могли позволить, первую обычно покупали годам к десяти, в четырнадцать у некоторых было уже по три-четыре игрушки. А своей девочке господин Нортгар до сих пор не удосужился подарить ни одну.

Они успели вовремя. Через несколько минут свет шаров на стенах потускнел. Вокруг подиума, наоборот, на шестах вспыхнули яркие огни. Над сценой чуть заметно замерцал купол специального полога: он позволит поддержать внутри комнатную температуру хоть в дождь, хоть зимой, и продемонстрировать товар во всей красе. Сразу же зазвучал голос распорядителя:

— Лот первый! Десять каменщиков, состояние здоровья хорошее, возраст от двадцати пяти до тридцати пяти лет!

На подиум вывели понурых мужчин в одних набедренных повязках, а маг тут же создал наверху увеличенное изображение товара, чтобы могли рассмотреть задние ряды. Торги начались.

Время тянулось неторопливо. До закрытия оставался всего час, а ничего «интересного» так и не прозвучало. Но вот распорядитель объявил очередной лот:

— Две дикарки с экваториальных островов.

Сразу же в центр подиума вытолкали двух девушек в плащах-балахонах до горла, маг создал увеличенные слепки лиц… Алиса с силой сжала руку «отца», а Антон резко выдохнул: первой была блондинка с изумрудно-зелёными глазами, редкое для Королевств сочетание, а вторая — самая настоящая негритянка. Но негров в этом мире не было вообще! Тем временем распорядитель продолжал.

— Возраст двадцать лет. Обе ещё не знали мужчины, но хорошо выдрессированы, — по неслышной команде помощник сорвал плащи. Девушки, было, дёрнулись прикрыть наготу, но, наткнувшись на грозный взгляд надсмотрщика, опустили руки. Блондинка залилась бессильным румянцем стыда. — Стартовая цена лота, — продолжал греметь голос, — сто тридцать золотых фаренов.

Толпа зашумела. Цена была высока. Девственница пятнадцати лет не стоила и пятидесяти золотых, а эти куда старше. Но можно было не сомневаться, что диковинка уйдёт легко. Купцы не обманули, сразу же посыпались предложения.

— Сто сорок!

— Сто шестьдесят!

— Сто шестьдесят пять!

Разгорячённые покупатели с азартом набавляли цену. Алиса бросила взгляд на девушек, у которых с каждым выкриком на лицах всё больше и больше проступало отчаяние, потом на Антона — тот молчал. А сумма всё росла.

— Двести семьдесят!

— Двести семьдесят раз! Двести семьдесят…

— Семьсот, — словно гром посреди ясного неба прозвучал спокойный голос Антона. — Полными комплектами зелья Нейлона по ценам гильдии аптекарей.

Гул разом прекратился, толпа ошеломлённо замерла, а распорядитель торопливо закричал:

— Семьсот раз, семьсот два, семьсот три, продано!

Антон усмехнулся: вряд ли кто осмелился бы перебить такую сумасшедшую цену, но ведущий торги всё равно спешил закрыть ставку. И дело было не только в том, что в свободной продаже смело можно было надбавлять к гильдейской цене не меньше трети — и за большие деньги свободно купить антибиотики и противовирусные средства было почти невозможно. А сведение счётов при помощи блокирующих любую целительскую магию проклятий в Балвине не такая уж и редкость. Тем временем толпа переварила услышанное и снова зашумела. Можно было не сомневаться, что сейчас о купце Нортгаре рождается новая легенда: мол, цену деньгам знает, ненужную пыль в глаза богатством не пускает, но любимой дочери не пожалеет ничего — как Алиса вцепилась в руку Антона, испугавшись, что приглянувшаяся ей покупка уйдёт к другому, видели все.

Обычно рабов доставляли на следующий день. Тогда же новый владелец и расплачивался. Но в этот раз, едва закончились торги, к Антону подошёл один из хозяев Солёного рынка и, плохо скрывая нетерпение, вежливо поинтересовался:

— Я рад, господин Нортгар видеть вас в числе покупателей. Совершенно случайно есть свободный отряд стражи, маг и нотариус, которые могут составить охрану купца по дороге домой, а заодно доставить новых служанок и оформить сделку прямо на месте. Не желаете ли закончить всё сегодня?

Антон в ответ на такую спешку брезгливо сморщился. Потом смягчился под умоляющим взглядом вовремя подхватившей игру Алисы и милостиво согласился:

— Хорошо. Тогда понадобится ещё и паланкин для моей дочери. И чтобы туда посадили её новые игрушки, пусть наслаждается.

— Конечно-конечно.

Приказы расцветшего от слов Антона продавца выполнялись до того быстро, что меньше чем через десять минут у выхода уже стояли готовые носильщики, а капитан отряда галантно подавал Алисе руку, помогая забраться внутрь портшеза. Там её уже ждали две новые рабыни, одетые, чтобы не смущать непотребным видом молодую госпожу, в глухие платья.

Самообладание у Нэрсис было железное. Ни при виде подошедшей к дому процессии, ни оглядев приобретение, себя она ничем не выдала. С улыбкой встретила мужа в гостевой комнате.

— Привет. Алисе очень понравилось, вот мы и решили, что это станет обещанным подарком.

Нэрсис равнодушно кивнула. Молодой нотариус оказался разочарован. С первого взгляда понятно, что покупка весьма недешёвая, иначе с хозяином не прибыли бы сразу два десятка воинов. Но тут явно мужу наедине потом не выскажут никаких претензий за пустую трату. Неужели слухи не преувеличивают, и господин Нортгар настолько богат, что семьсот золотых для него ерундовая сумма? По дому-то не скажешь… Приказчик и пожилой маг заметили взгляд неопытного коллеги и обменялись улыбками. По-настоящему хороший купец создаёт репутацию и пускает нужную пыль в глаза не дорогими камзолами и не золочёной лепниной, а такими вот эффектными жестами. Наверняка «рекламная» сумма уже заложена в бюджет Нортгара. А что он заодно сумел потратить эти деньги с пользой для себя — так потому и стал тем, кто есть.

Как положено хозяйке, Нэрсис приказала:

— Покупка пусть ждёт вот здесь, — и ткнула рукой в комнатушку сразу за входной дверью. — Там лавка, дозволяю им сесть. Ваши воины могут подождать…

— Если позволите, во дворе вокруг дома, — уточнил капитан.

— Вам придётся подождать примерно две клепсидры, — прикинул время Антон.

— Конечно-конечно, — сразу с пониманием отозвался приказчик.

Как и в любом порядочном купеческом доме, ценности наверняка хранятся в особом месте, защищённом всеми мыслимыми предосторожностями. Внести и вынести что-то оттуда может только член семьи, да и то «в обе стороны» он проходит множество проверок.

— Хорошо. А вас прошу пока отведать вина, а ещё специально для меня привезли сладости из Степи, сушёные фрукты и твёрдый шоколад из Великого Леса.

Следующие полчаса Алиса и Нэрсис развлекали в гостиной капитана, мага и нотариуса. Заодно смаковали вино, шоколад и впятером подшучивали над молодым нотариусом, который явно опять попытался оценить стоимость выставленных блюд. В отличие от молодого коллеги маг, приказчик и капитан хорошо помнили, что хозяин дома имеет обширные деловые связи и со Степью, и с Великим Лесом. Причём торгует эксклюзивом. Наверняка ему не составит особого труда договориться через тамошних партнёров о покупке напрямую не для продажи, а «для себя» того же шоколада или иных деликатесов. А при случае заодно выставить это на стол, чтобы гости опять гадали про его состояние и траты.

Едва на пороге гостиной показался хозяин дома, жена и дочь мгновенно убрали всё со стола. Место деликатесов и вина заняли несколько стальных коробок. Дальше пошёл конвейер. Антон открывал своей печатью коробку, маг её проверял. Приказчик и нотариус пересчитывали, оба ставили отметку каждый в своём списке. Затем коробку запечатывал приказчик уже своим перстнем. Едва наборы были сосчитаны и проверены, на столе оказался договор купли-продажи. Стороны поставили свои подписи, их заверил нотариус. Прозвучал обязательно-вежливый обмен репликами:

— Вы ещё останетесь?

— Благодарим хозяина за гостеприимство, но нас ждут неотложные дела.

Приказчик и Антон пожали друг другу руки, после чего гости покинули дом, а хозяева торопливо активировали защитные контуры. Дальше Нэрсис потребовала:

— Теперь объясняйтесь.

— Да тут и объяснять нечего, — пожал плечами Антон. — Знаем не больше твоего. Это тот самый «необычный товар». Увидели, что явно наши. Думаю, это из-под второго куска. Я предложил цену, которую никто не рискнул перекупить.

Нэрсис хмыкнула:

— Выбросить тысячу золотом… Да уж, таких точно мало кто найдётся, — она негромко рассмеялась. — Зато какие слухи пойдут. Но от участия в торговом караване до Элбрихта, похоже, вежливо откажемся. Знаю я тамошнее ворьё. Узнают про сегодняшний спектакль — мзду попробуют на таможне содрать несусветную. Ладно. Пошли знакомиться. И надеюсь, они имеют хоть какое-то понятие о географии местной. Иначе соображать, где их выбросило, будем до морковкина заговения.

Девушки сидели там же, где их оставили: на лавке в комнатке у входа. Неподвижные, словно две деревянные куклы, или, скорее, две смертельно перепуганные птицы. Они будто боялись лишний раз вздохнуть, чтобы не привлекать к себе внимания. В глазах плескалась обречённость. Местный язык они знали, на требование пройти в гостиную отреагировали. Механическим шагом перешли в другое помещение, сели на кушетку. И опять замерли.

Антон по привычке, все свои, заговорил на имперском койне. Ноль внимания, язык был явно незнаком. Вопрос на языке Королевств — и снова неудача: сковавший губы страх и чудовищный акцент сделали ответ полностью неразборчивым. Нэрсис, Алиса и Антон переглянулись: тупик. Вдруг Нэрсис осенила идея. Девушка кинулась в кабинет и через пару минут вернулась с ноутбуком в руках… эффект вышел неожиданный. При виде так хорошо знакомого устройства у негритянки началась истерика, у её подруги ручьём хлынули слёзы, и она что-то затараторила по-английски.

— Понимаешь? — спросила Нэрсис.

Антон растеряно развёл руками в ответ.

— Я английский язык изучал на первом-втором курсе. Дальше «I love You» и «My name is…» всё давно выветрилось, — и быстро глянул на Алису: ещё одной ступенью защиты сеансов связи было использование какого-то земного языка, сильно отличающегося от русского.

Девочка отрицательно покачала головой:

— У меня французский. Или уже сразу криптограмма на койне.

— Parlez-vous français?

Блондинка встрепенулась, потом замотала головой.

В это время в комнату вошёл встревоженный Родион. Ещё на подходе к дому парень увидел активированные щиты. Причём и типовую защиту магов Королевств, и хитро спрятанные придумки земных технологий, так что особняк теперь мог выдержать осаду небольшой армии.

Коротко объяснил, в чём причина задержки:

— Пришлось провожать одного барана через весь город. С горя от поражения упился в стельку. Что у вас тут?

За всех ответила Алиса:

— Сегодня прошёл слух, что продают необычных рабов. Мы пошли… И вот. Оказалось, кто-то из наших. Но они только по-английски говорят. Французский и по-нашему никак. У тебя какой второй язык?

— Финский. Osaatko puhua ranskaa?

Гостьи не отреагировали. Антон же экспрессивно выругался, в сердцах и от растерянности перейдя на русский:

— Ну, и как же, вашу мать, извините понимать?

Блондинка радостно захлопала в ладоши. И затараторила. С акцентом, с ошибками, но вполне чисто по-русски.

— Русски? Вы русски? У меня дедушка из Венгрия, Карпаты. Там много ваших, русски с Украинцы. И дедушка сказал учи, полезно. Русски везде встретишь. Вот, пригодились.

Антон хлопнул себя по лбу:

— Я баран. Ну, мог бы сообразить, что койна они не могут знать в принципе. Вы с Земли? Второй переход? Где вас выбросило?

— Я — Эйприл, мой подруга — Мэйбл. Второй? Вас много?

— Много, много. Из центра России с Земли кусок километров на сто пятьдесят в поперечнике перебросило. Мы здесь как бы сказать? Неофициальные торговые агенты.

Эйприл затараторила по-английски, переводя для подруги. А дальше пришлось ненадолго прерваться. У Мэйбл опять началась истерика, причём даже силой напоить её успокаивающим не получалось. У второй девушки нервы оказались крепче, хотя бы внешне она держалась. Но уговорить подругу не смогла. Пришлось Алисе сбегать за инъектором. Держали Мэйбл вообще вчетвером, пока девочка прижмёт головку капсулы возле ключицы и впрыснет под кожу лошадиную дозу транквилизаторов. Когда негритянка успокоилась и заснула в одной из комнат наверху, остальные вернулись обратно в гостиную. Эйприл в отличие от подруги более-менее успокоилась. Дальше говорила по-русски хоть и с акцентом, но почти без ошибок. И сумела рассказывать их историю. Сбивчиво, местами сумбурно, но главное понять было можно.

— Мы на острове были. Тихий океан. Порт для судов? Ну, как заправка и мотель по дороге.

— Порт-убежище, — сообразила как бывший моряк Нэрсис. — И охрана?

— Да-да. Там небольшая военная база была. Наша, американская, и береговая охрана. Я к подруге приехала, в посёлок. Большой. Там те, кто в порту и для военных, но не военные. Как как это по-русски?

— Гражданский персонал? Инженеры, докеры, прачки там всякие? — предположил Антон. — Спасатели МЧС или что там? Если не ошибаюсь, именно этим береговая охрана и занимается.

Эйприл закивала.

— Когда началось… Сухогруз большой зашёл, штормовое предупреждение было. Несколько рыболовных кораблей откуда-то из Азии. Военный корабль стоял, на отдыхе или заправлялись? Не знаю. И ещё несколько кораблей морской службы на помощь кому-то как раз в море выходили, когда ударило, — Эйприл вздохнула. — У Мэйбл отец там служил, как раз оказались на границе тумана. Два вдребезги, третий на берег бросило. По посёлку ударило. И на четыре месяца нас заперло.

Нэрсис и Антон переглянулись. Импульс был намного слабее. Наверняка и площадь внутри оказалась небольшая, а не только время заключения меньше.

— Генерал Тейлор, он базой командовал. Сразу взялся порядок наводить. Кто-то шуметь пытался… в общем, пару человек, который склад со спиртом сломали, прямо на площади и повесили. А как туман исчез, оказалось… в общем. Мы на островах возле экватора. Почти как раньше.

— Море какого цвета? — разу уточнила Нэрсис.

— Откуда вы знаете? Зелёное с жёлтым.

— Юго-западная часть. Потом сядем с картой, но и так поняла. Не очень повезло. Из всего тамошнего огромного архипелага вас выбросило возле течения. По нему ходят охотники за рабами, пираты и торговцы. Попади вы севернее, про вас бы вообще никто не узнал.

Эйприл всхлипнула. И продолжила рассказ. То ли над морем законы разных миров перемешивались медленнее, то ли дело было в другом химическом составе порохов, но огнестрельное оружие, хоть и стало действовать хуже, всё равно оставалось вполне боеспособным. Да и война на море отличается от суши, особенно когда твой противник не имеет пушек. Все равно, с трёх километров ты потопишь вражеское судно, или с десяти. Шансы на выживание всем виделись хорошие. Оказавшийся во главе колонии генерал Тейлор человеком был умным и решительным. Он сразу же понял, что изоляция для землян — это гибель, едва кончатся запасы и сломаются последние инструменты. Как только на соседних островах нашлись люди, к ним сразу же отправили послов. С парой племён заключили союз, одарив вождей подарками. Ещё несколько племён запугали до икоты, едва те попробовали совершить набег — морские пехотинцы быстро доказали, что свой хлеб едят не зря.

— Первый год спокойно прошёл. Электричество наладили, сухогруз приспособили. Там топлива лет на сто хватило бы. Военный корабль, который на берег бросило, разобрали. Пушки на берег, сталь на инструменты всякие и на торговлю. Потом приплыли первые купцы. За листы стали из обшивки они готовы были нам много чего везти. А как узнали, что тут порох не знают, мы в мастерских понемногу начали делать и мечи, и доспехи на продажу. Пираты одни сунуться пытались, так с помощью колдунов из местных дикарей удалось обучить с десяток способных к магии. Чтобы чужую магию видеть или мины спрятать. Мы из снарядов вокруг острова настоящие минные поля устроили. В общем, в первый же раз их, не знаю, как называется… корабль, в общем, так бабахнул! А кто не потонул, дикари поймали и с собой увели. Больше мы этих, с корабля, не видели.

Нэрсис и Антон, которые до отправки в Балвин и знакомились с материалами аналитиков, и сами участвовали в разработках сценариев открытого контакта, переглянулись. Генерал Тейлор был, судя по всему, хорошим военным и администратором. Но он не мог знать о делах континента, у него под рукой не было армии социологов, историков и прогнозистов. Потому руководитель второй колонии ошибся. И он, и его помощники явно посчитали, что после того как будут подчистую уничтожено с десяток пиратских флотилий, остальные любители наживы решат искать удачу в другом месте. Да, финансировавшим пиратов денежным мешкам всё равно, сколько наёмников погибнет, если расходы на очередное судно невелики, а прибыль обещает с лихвой перекрыть стоимость десятков сожжённых бригов. Но покойникам добыча ни к чему…

Землянам на континенте повезло. Их было намного больше, одним набегом не уничтожишь. Они быстро развернули армию, которая заставила с собой считаться и могла больно ударить в ответ. Но главное, рядом оказалась Степь, с которой как оказалось им нечего делить — но многое можно обменять. А ещё через нэрлих земляне хотя бы на несколько лет, хотя бы внешне сумели вписаться в привычное местным мироустройство. Альянс получил время, чтобы набраться сил и бросить вызов существующим порядкам.

В океане вышло иначе. Земляне не просто находились далеко от уютных особняков, их не охраняли ни правила Гильдий, ни законы Синклита. Испуганные поставками великолепной стали и оружия, купцы Касильяса были готовы выложить любую сумму, лишь бы уничтожить нарушающего монополию конкурента.

— Извини за вопрос, — уточнил Антон. — Сколько вы продержались? Нам это важно знать, чтобы попробовать помочь остальным. И понять, что ждёт нас.

Эйприл помотала головой.

— Всё в порядке, я понимаю. Три с небольшим года. Третий год стал самым страшным. Кроме пиратов, к которым мы уже привыкли, и которых стало поменьше, появились какие-то фанатики. Кто-то пустил слухи, мы и порчу издалека наводим, и некромантией на трупах детей занимаемся, для чего нам с континента детей воруют и привозят. Потому у нас такие хорошие мечи, за них душами заплачено. Генерал… он предполагал. Последние полгода постоянно учения по пожарной тревоге, ещё что-то такое…

Тут она ненадолго закрыла лицо руками и смолкла, собираясь с силами.

— Когда оборону прорвали, и в порту свалка началась, мы, кто не мог драться, как на учениях — разбились на группы и на соседние острова. В каждой группе один-два солдата или человека из береговой охраны, обученные выживанию. Каждый вёл в своё убежище, про которое не знали остальные.

— Как вас обнаружили? — спросила Нэрсис. — Сколько вы прятались?

— Год почти. Как зима началась, мы решили порыться в развалинах. Всё равно штормит, никто не плавает, а там могло сохраниться что-то. У нас с вещами плохо было совсем, с инструментами. Какие-то бандиты рискнули зимой к нам приплыть…

— Окно погоды. А там — охотники за рабами, — пояснила Нэрсис. — На севере архипелага зимой голодно, многие племена откочёвывают южнее. Рисковые парни наведываются за живым товаром. Или они наберут трюм, или все долго и мучительно будут умирать ради хорошего лова рыбы.

Эйприл закивала.

— С одного из кораблей нас и заметили… я так думаю. Устроили охоту. Девушек заковали в цепи. Остальных убили. А как доставили в Балвин, стали готовить к продаже. Вы не знаете, какие это звери, — разрыдалась Эйприл, — и как они нас «дрессировали».

— Ну почему же, — произнесла себе под нос Нэрсис, — очень хорошо представляю.

Эйприл, не обратив внимания, продолжила.

— Они выбрали Кэрил, она самая старшая была. Она… она феминисткой была, мужчин терпеть не могла. Так её прямо перед нами насиловали и пытали. Кэрил с собой покончить хотела, её наказали, и нас вместе с ней… — на лице Эйприл отразилась тень пережитого ужаса, девушка мелко задрожала от воспоминаний. — Каждый день, что они с ней делали… Через месяц или полтора Кэрил превратилась в животное, готовое лечь под любого, кто войдёт, сделать всё что угодно — лишь бы её не мучили. После чего ей у нас на глазах отрезали голову. И заявили, что если не будем послушны — они продолжат «урок» на следующей, пока остальные не поймут.

— Сколько вас? — вмешался Антон.

— Нас… нас четырнадцать осталось. Мэйбл и я маркетинговым ходом стали, завтра вечером остальных продавать должны.

— То есть, все ещё здесь. Родион. Как рассветёт — бегом к господину Турульфу. Передашь, что я прошу быть его посредником в покупке. Цену назовёшь… В два раза выше стандартной, оплата и комиссия антибиотиками. Отказаться от предложения главы Ночной гильдии торговцы не рискнут.

К вечеру пленницы были доставлены в дом купца Нортгара. А вскоре по разведывательной сети землян полетело сообщение о том, что надо выручать остальных соотечественников, кто тоже уцелел, но попал в рабство…

Расширенное совещание руководства Альянса в этот раз проводили в столице Степи: так быстрее всего могли подъехать те из туштаев, кто в обычное время занимался хозяйством своих владений. Заслушали доклад о второй группе землян. Выводы аналитиков: слухи о необычных пришельцах неизбежно расползутся. Да, тех, кто ещё прячется, скоро вывезут с Архипелага. Но есть и немало таких, кого взяли в плен или поймали потом. Из них наверняка уже выпотрошили всё, что можно. Пусть обрывками, но куски информация запросто сложат и увяжут с колонией. Так что стоит приподнять информационную завесу про Альянс. Но как это сделать лучше, чтобы окружающие увидели именно то, что необходимо? А Синклит не всполошился раньше времени?

После непродолжительных споров туштаи и сенаторы согласились, что выгоднее всего на первый план выставить землян. Пока внимание сосредоточено на них, Степь и преобразования в ней останутся в информационной тени. Оптимальным вариантом станет посольство к кому-то из влиятельных правителей людей: богатое, но слабое в военном отношении новое королевство ищет защиты у более сильного… Но к кому первому?

Неожиданно прямо посреди совещания вошёл офицер и вручил главе сената и Великому кагану какой-то документ. Те быстро его просмотрели и передали дальше по кругу для ознакомления остальным. Белозёров кивнул, предлагая начать коллеге. Заговорил Толгой.

— Противники перемен сделали свой ход. Только что Служба безопасности перехватила группу смертников, которые должны были ворваться на заседание. Но это — отвлекающий удар. Одновременно пришло сообщение, что остальные собрались и спешно двинулись в сторону Лина. Перехватить их не успеваем. Зная характер олигархов Лина, можно быть уверенным, что ценность полученной информации они поймут сразу. Продать её захотят оптом и Синклиту как самому щедрому покупателю. Несколько лет у нас есть, но не больше.

Остальные закивали. Чем старше чародеи, особенно привыкшие к всевластию и безнаказанности маги людей, тем чаще среди них случаются выверты сознания. Один ради дегустации нового экзотического блюда откажется от встречи даже с королём, другой каждую неделю будет таскать к себе в постель девственниц, веря, что продлевает этим жизнь. Правящий мастер-магистр был старейшим из магов-людей, потому и вывих разума у него был особый. Периоды активности лет по пятнадцать-двадцать, когда он выезжал с осмотрами подвластных территорий, посещал Академию, менял планы и кроил политику континента по своему разумению, сменялись затишьем. На те же пятнадцать-двадцать лет мастер-магистр запирался в своём замке и вёл дела по решениям периода активности. Сейчас как раз шёл период спокойствия, но сколько он продлится — угадать не мог никто.

— С учётом этого предлагаю, — сказал Толгой. — Дать лорду Херебарду взятку в виде договоров, которые он давно хочет подписать. В обмен заручиться спокойствием на западной границе. Посольство отправить в Келти. Оно не только контролирует вольные графства между собой и Брошенным королевством, но и сможет гарантировать невмешательство в наши дела с Лином со стороны остальных Королевств. С Келти ссориться никто не рискнёт. И этой же зимой взять Лин штурмом.

Один за другим сенаторы и туштаи высказались «за». Пробе военных сил Альянса этой зимой — быть.

 

Глава 4

Посольство. Часть I

Кабинет, рассчитанный на двоих, был невелик. Но сейчас, когда рабочий день в здании министерства иностранных дел закончился, а сосед ушёл, комната показалась какой-то слишком уж большой и пустой. Лампа, освещавшая лишь стол, делала кабинет намного уютнее. И потому Тарья выключила верхний свет, оставила лишь настольную лампу. Возвращаться домой сегодня почему-то не хотелось особенно сильно.

Девушка приоткрыла окно и вслушалась в шорохи и шум летнего дождя, размеренно падавшего на листья деревьев и крыши домов. Ритмичная дробь капель обычно придавала ей спокойствия, помогала отстраниться от окружающих проблем. Внутри сразу разливалась тёплая атмосфера душевного комфорта… не сегодня. Сумерки, за мокрым окном видны лишь размытые огоньки. Город красив, словно игрушка. Никаких в нём страхов, тревог и сомнений — от самой себя не спрятаться. Бежав из родного дома, она мечтала о дипломе мага, карьере, уважении. И ведь добилась. Генерал Свиридов в своём докладе отметил её заслуги во время рейда и то, что беженцы были в первую очередь идеей Тарьи. Потому и на время учёбы она сохранила погоны, совмещая университет и службу в армии. На зависть сокурсников на вручении дипломов мало того, что Тарья получала красный диплом — так ещё и гордо хвасталась новенькими капитанскими погонами. Поэтому сразу после окончания университета ей единственной из всех последовало лестное предложение выйти в запас и перейти в Министерство иностранных дел. На новом месте она тоже очень быстро завоевала уважение коллег, перед ней открылись широкие перспективы.

Для иммигрантки — предел мечтаний. Она с гордостью может сказать, что стала не хуже своего идеала, леди Эйнире… Вот только семьёй так и не обзавелась. Хотя скоро ей уже двадцать восемь. И тут генерал Свиридов оказался прав со своим жизненным опытом. Увидел в их отношениях с Никитой то, что могло быть — но так и не состоялось. Ведь оба следующих романа во время учёбы оказались бурными и в итоге пустыми, никчёмными. Вот и не хочется сейчас домой, в тихую, одинокую и непонятно с чего неуютную квартиру. Особенно если вспомнить, что Нэрсис-то удалось свою мечту реализовать как раз самым лучшим образом. Официально она, конечно, постоянно в разъездах и научных экспедициях. Открытки присылает, но дома бывает редко и недолго, так что заехать и повидаться не успевает… Тарья давно и немало работала в той же системе, так что с первого дня догадалась про фальшивку, хотя и старательно писала ответы на все открытки. Сама же была уверена — подруга вместе с мужем уехала в Балвин, как и хотела. И с тех пор ни разу не возвращалась.

Неожиданно раздавшиеся в коридоре шаги показались громкими и гулким. Тарья вздрогнула. Но удивиться не успела, в кабинет зашёл её начальник.

— А, вы ещё здесь, Тарья? Удачно, что вы задержались. Ознакомьтесь, пожалуйста. Официально объявлено всё будет через две недели. Поэтому через неделю самое большее жду от вас свои мысли и рекомендации по материалу.

Начальник вручил что-то вроде толстой книжки формата А4. Именной сейф для особо важных документов. Сплав магии и технологии, сканирует отпечаток и тепловой след ладони. Вот и повод слегка засидеться… как бы надо, а не из-за того, что домой не хочется. Работать с документами из такого сейфа полагалось исключительно в своём кабинете, убирая потом всё обратно в сейф.

Начальник ушёл, Тарья включила уже верхний свет. Приложила ладонь, откинула крышку. Достала бумаги. Глаза медленно поползли на лоб. Она привыкла, как и остальные вокруг, считать тайну о жизни землян лучшей защитой. Но в папке лежала документация по отправке официального посольства в Келти. Поскольку земляне чужаки, не имеющие в геральдической палате Синклита своего щита, на них не распространяются местные законы. Конечно, полчища любителей поживы разобьются о современное вооружение Альянса, но не воевать же с половиной континента? «Сенат за мирное сосуществование со всеми»… на этом Тарья усмехнулась. И продолжила читать дальше. Писавшие служебную записку подчеркнули, что у Келти репутация грозная, задевать интересы королевства побоятся. И если удастся заключить с ним договор и открыто торговать через него, это гарантирует спокойствие.

Маги, которые станут нести основную нагрузку по безопасности, таковыми для чужаков не будут. На первый план выставят «официального» чародея. Если герцогство или королевство было не настолько богато, чтобы содержать постоянного мага, нередко для разового поручения нанимали молодого выпускника Академии или одной из основанных Синклитом школ. Этого вполне хватало, чтобы чуять яды, ловушки и пользоваться заранее заготовленными артефактами и талисманами. Задачей же Тарьи будет как мага и как хорошо знакомую с обстановкой в Королевствах «изнутри» сформировать требования к «официальному» магу. Разработать рекомендации к выбору кандидатуры…

Когда про посольство объявили официально по министерству, Тарья не знала ругать себя за хорошую аналитическую записку или радоваться. Ибо по её результатом какое-то начальство, которое наверняка даже не слышало про автора рекомендаций, решило, что лучше всего на должность официального мага подойдёт Тарья Килассер из министерства иностранных дел.

Дальше Тарью закрутила суета. Официальный маг не только ширма, а также индивидуальный телохранитель посла во время переговоров. Это ещё и первая линия обороны в случае неприятностей. Потому и готовиться пришлось так, будто она и в самом деле маг-«академик» на жалованье, и срабатываться с двумя хмурыми то ли армейцами, то ли безопасниками. А ещё отрабатывать различные сценарии с послом и главным переводчиком… Впрочем, знакомство с последним стало светлым пятном во всей кутерьме. Ибо Иван Валентинович личностью был примечательной. Гениальный музыкант с абсолютным слухом, настоящий герой первых недель после Катастрофы. Сейчас старший преподаватель и фактически человек, создавший в городе консерваторию чуть ли не заново с нуля. Полиглот, изучавший языки для собственного удовольствия. А уже «здесь» составлявший вместе с Агенором и Мэргеном словари с русского и койна на языки гвенъя и нэрлих.

Первое время Тарья, несколько раз бывавшая на его концертах, смотрела на великого музыканта как на нечто далёкое от простых смертных. Да и о чем он может говорить с девчонкой в два раза младше него? Но Иван Валентинович оказался очень обаятельным человеком, любил рассказывать интересные истории из своей жизни. К Тарье сразу отнёсся по-отечески, упорно переиначивая её имя на Дарью. А ещё он просто горел музыкой, старательно выспрашивал у девушки всё, что она видела в своих путешествиях по континенту. Причём иногда умудрялся из её непрофессиональных рассказов и такого же непрофессионального пения вытаскивать интересную информацию там, где, по мнению Тарьи, её и быть не могло. Стоило пересечь границу Келти, как Иван Валентинович начал теребить девушку постоянно, прося рассказать про что-то или помочь завязать разговор с тем или иным местным жителем.

Вот и сейчас, стоило посольству остановиться на обед, прозвучало:

— Дарья! Дарьюшка! Можно тебя ненадолго?

Не спрашивая, причину можно было угадать сразу. Земляне расположились неподалёку от крупного села, куда как раз приехали выступать бродячие комедианты. Но представление будет вечером, а пока, спросив разрешения у одного из «рыцарей» — благородные господа не прогонят бедных странников — артисты принялись за репетицию. Кто-то взял за нитки кукол, двое мужчин разминали пальцы, приготовившись играть сопровождающую музыку… вот инструменты-то Ивана Валентиновича и заинтересовали.

С разрешения начальства, в сопровождении пары охранников, Иван Валентинович и Тарья подошли к артистам. Первое время комедианты отвечали скупо, только из страха перед дворянской блажью. В том, что перед ними важный господин никто не усомнился, внешний вид от имитации местных камзолов до замаскированных под латы бронежилетов охраны прорабатывался очень тщательно. Но Тарья кинула пару медных монет, показала ещё несколько «на потом», и слова полились потоком: успевай спрашивать. Иван Валентинович сразу же увлечённо принялся разбираться в игре на помеси гитары и мандолины, охрана откровенно зевала. И так пока не прозвучал сигнал, что обед готов, и скоро трогаться.

Его Величество повелитель Келти Турстан Второй узнал о посольстве, когда глава тайной канцелярии подошёл к нему во время беседы с посланцем высокородного соседа короля Эдфельда. Они как раз прогуливались по Галерее мира — опоясывая чуть ли не половину дворца, галерея была своеобразной картой, изображавшей все обитаемые земли континента. Беседа шла о пустяках, но скрытые намёки понятны были обоим, как и выбор место для прогулки. Молодой Эдфельд считал, что армия должна кормить и себя, и короля. Будучи неплохим полководцем, он создал свою знаменитую конницу, которая до сих пор не потерпела ни одного поражения, и начал расширять страну. Покорённые земли разорялись, лучших мастеров отправляли в столицу, чтобы никто не мог с ней соперничать в ремёслах. Поглотив всю мелочь на юге от себя, Эдфельд получил небольшой кусок общей границы Келти. И отправил доверенное лицо прощупать соседа. Хотя, по мнению молодого завоевателя, Келти заросло жирком, грозная слава победителя Лозады тенью мерцала за королевством до сих пор. Да и выставить Турстан Второй мог из одних дружин вассалов армию как минимум вдвое против Эдфельда.

Глава тайной канцелярии принц Редвалд был хоть и высок, но жилист. Никакой дородности. Турстан же всегда был очень красив, медведь с пшеничной бородой. Не зря девки в сопливой молодости, даже не зная, кто перед ними, западали именно на старшего брата. Посланник Эдфельда всегда на принца смотрел с плохо скрываемым высокомерием. Сам косая сажень в плечах, он всё мерил доблестью на поле боя. Редвалда же все, по его мнению, боялись только из-за таланта вовремя всадить нож в спину. Разуверять его братья не собирались. Да и не любил Редвалд распространяться, что на тренировочных поединках спокойно рубится сразу с двумя гвардейцами.

Вот и сейчас неуклюжими движениями человека, который к мечу не очень привычен, но по положению носить обязан, Редвалд подошёл и, склонившись так, что полы синего с серебром кафтана чуть не начали подметать пол, доложил:

— Ваше Величество. В дне пути от столицы замечен отряд посла страны по ту сторону Степи.

Турстан в ответ на это царственно позволил вельможе удалиться, после чего обратился к своему спутнику:

— Надеюсь, вы, герцог, теперь не станете торопиться с отъездом? В честь посла обязательно будет бал, и вы увидите, как у нас могут веселиться.

После чего мысленно добавил: «Уж высокородные-то шлюхи столичного света тебе понравятся точно. Не зря намекаешь о бале все последние дни. И наверняка привлекает кое-кого вовсе не знаменитая изысканность наших торжеств. Удачно подвернулся повод, чтобы празднование не выглядело откровенной взяткой с нашей стороны. А ты, Редвалд, всё-таки поганец. Ведь твои люди наверняка вели их от самой границы. Но сообщил ты, братец, только сейчас».

Будь на месте принца Редвалда любой другой… Но Мудрый Змей просто так ничего и никогда не делал. И если разыграл сцену с «внезапным докладом», так и надо. Стоит обязательно к нему заглянуть и поговорить, когда дворец затихнет.

Звать брата вечером не пришлось. Войдя в малый кабинет рядом со спальней, Турстан обнаружил Редвалда, сосредоточенно заваривающего в чайнике берхт. И, раз стража на входе не предупредила, зашёл Редвалд через тайный ход. Значит, разговор пойдёт о вещах, про которые лучше не знать даже доверенным ушам. Вдруг кольнула зависть, она любила приходить именно в такие моменты. Брат мог спокойно наслаждаться властью из-за кулис, без выматывающих церемоний и встреч с дураками вроде сегодняшнего герцога Ордо. Турстан с удовольствием бы поменялся, но был на три года старше. А Редвалд, ещё при отце разгромив первый заговор «посадить младшенького на трон марионеткой», заявил, что есть незыблемые правила, которые не смеет нарушать никто. Если хочет блага своей семье. Потому хоть и стал после коронации вторым человеком в стране, публично всегда относился к королю как к правителю. Зато наедине они могли снова стать братьями.

— Редвалд, признавайся. Зачем ты устроил этот балаган?

Брат сначала разлил по чашкам душистый напиток, потом не торопясь сделал несколько глотков из своей и лишь затем ответил.

— Турстан, ты блестящий дипломат. И в искусстве убедить, что выгодная тебе сделка осчастливит заключившего её барана, ты намного превосходишь меня. Но экспромтом актёр из тебя так себе. А герцог Ордо не отходил от тебя эти дни ни на шаг. Вы оба услышали про некое далёкое государство первый раз, было заметно. С одной стороны, удачно вышло с этим балом. С другой — вдвойне удачно, что никого не удивит, если на балу и сразу после него ты будешь обихаживать неожиданных гостей. Мол, из-за вас устраиваю. Предложишь им задержаться. Эдфельд и остальные всё поймут… Поймут именно то, что нужно.

Теперь не сразу ответил король. Несколько минут он обдумывал слова брата, затем спросил:

— Ты считаешь, это так важно?

— Я мало знаю, больше могу предполагать, — Турстан удивлённо поднял бровь: чтобы Мудрый Змей чего-то и не знал? Тем временем Редвалд продолжил. — Началось всё с того, что мессир Гармунд передал мне одного паренька, из повздоривших с академиками.

Король кивнул: традицию прятать под крылом службы безопасности молодые таланты, которые не сошлись с магами и Синклитом, начал ещё дед. Фактически выкупил тогда у одного из преподавателей проштрафившегося студента, нынешнего придворного мага.

— Парень жаждал доказать, что мы не зря на него потратились. И сделал мне анализ идущих через королевство товаров. Причём не просто «ввозят-вывозят», а через какую границу и в каком направлении. Было очень неприятно обнаружить, что за последние годы мы на юго-запад продаём шерсть и лён, а из степи обратно везём ткани, которые и отправляем на восток. Причём на восток вывозим тканей мы с каждым годом всё больше, вот только своих — всё меньше. Пока это ещё не очень заметно, но мы почти перестали делать дешёвые ткани. Мануфактуры и мастерские перенесли внимание на бархат, льняной шёлк и им подобные.

Турстан с тревогой посмотрел на брата: Келти издавна славилось именно как продавец своих тканей. И теперь один из столпов благосостояния гибнет. Тем временем Редвалд рассказывал дальше.

— Я приказал проверить остальное. По другим товарам не так плохо, но и там мы легко можем превратиться в посредника и продавца сырья, который полностью будет зависеть от Степи. И просто запрещать бесполезно.

Король закусил нижнюю губу: действительно, пошлины на импорт поднять несложно. Но если кто-то таким способом хочет захватить торговлю, поток товаров и главный тракт континента пойдёт через соседей. А Келти лишится хотя бы дохода посредника, и при этом всё равно проиграет.

— Одним степнякам не хватит возможностей, да и зачем? Я попросил мессира Гармунда, он имеет доступ к хроникам магов. Никогда прежде подобной, скажем, экспансии, не случалось. Теперь же всё началось несколько лет назад. Сначала я грешил на гвенъя: эта внезапная дружба лорда Херебарда с нэрлих. Потом копнул глубже. Перемены, просто тогда ещё незаметные, начались, после того как исчезла Белая стена. И возникло это самое новое королевство. Именно тогда у степняков впервые появилась, к примеру, дешёвая и очень качественная фланель. Я начал копать дальше. И обнаружил удивительное Ничего. То есть разных слухов и россказней полно, это новое королевство лежит недалеко от торгового тракта через степь. Но слухи противоречат друг другу, цельной картины не получается. Словно кто-то старается специально. Зато то немногое, что я сумел выяснить, меня тревожит. Первое — это их наука. Второе — военная мощь. Третье — агентура. Мои люди сумели вычислить всего шестерых, при этом просто обязана быть сеть. Играет кто-то по силе самое меньшее равный нам.

Турстан позволил себе улыбнуться. Увлечение наукой было одной из немногих слабостей, которые Редвалд на пару с королевским магом могли себе позволить. Не зря сейчас брат на первое место поставил именно её, а не силу армии, как многие другие.

— Мои люди проверили товары. Похоже, делали их на чём-то вроде наших мануфактур, только в тысячи раз совершеннее.

С лица короля разом сползла улыбка, а остатки благодушного настроения испарились. Другие страны всегда завидовали армии Келти, учёным и изобретателям столичного Университета. Множеству остальных вещей, благодаря которым королевство всего за два поколения выросло чуть не вдвое и стало сильнейшим на северной половине континента. Но Турстан знал, что основой благополучия были именно впервые обустроенные дедом мануфактуры. Не одна-две — а сотни по стране. И теперь объявился сосед, который сделал то же самое, но лучше.

— Потому-то они сумели вооружить армию самыми лучшими мечами — мне удалось выяснить, что их союзники из степняков теперь поголовно с саблями из булата. А это не одна тысяча клинков. Такого себе не может позволить никто, включая Касильяс со своими мастерскими. Там придумали что-то ещё. Об этом знают в Лине, не зря последнее время скупают наёмников и всякую военную алхимию, — Редвалд огорчённо поцокал языком. — Но они не захотели делиться. И ещё. На уровне слухов, но моя интуиция советует поверить. Несколько лет назад в это новое королевство сунулись гвенъя. И армию вторжения размололи так, что Великий Лес не подумал продолжать войну, а сразу запросил мира. Может, ты и помнишь подобный случай…

— Не было такого, — резко ответил король.

Редвалд понимающе кивнул: старший брат развлекался как раз военной историей.

— Это я тебе не спрашивая хроники скажу. Нет, светловолосых били и раньше, вплоть до поражения. Но всегда после десяти-пятнадцати лет войны. И чтобы они запросили мира после единственной стычки — такого не было. Но ты ведь не просто пугать меня пришёл? У тебя есть какие-то идеи.

— Скорее мысль. Я уверен, что эти непонятные люди вступили в союз со Степью. Иначе так вооружать нэрлих нет смысла. Но что-то им надо и от нас, причём «это» не купить за золото и не заполучить обманом. Иначе посольство не отправили бы вообще или отправили не к нам.

— Значит, будем торговаться. Согласен. Я их… придумаю, чем уговорить, — усмехнулся король, подводя итог.

Следующий день вышел для всех суматошный. К обеду возле Золотого моста, там, где внутренний пояс городских стен отделял кварталы аристократов и дворец, зазвучала труба, и герольд провозгласил:

— Посол шлёт Его Величеству Турстану Второму, да будет ему здоровья и долголетия, свои наилучшие пожелания и просит разрешения въехать и вручить грамоту от имени повелителя своей страны.

За воротами посольство встречал сам король, что было несколько удивительно. То есть формально посла чужого государства обязан встречать лично монарх или его наследник. Но никого бы не удивило, если бы владыка столь могущественного королевства, как Келти, отправил встречать посла никому не известного крохотного государства кого-то из младших принцев, а то и вообще королевского мажордома.

Прозвучало:

— Дозволяю.

Посол в сопровождении мага и переводчика въехал в ворота, вручил свитки. Король сломал печати, символизируя: грамоты приняты. Дальше последовали долгие витиеватые протокольные речи с обеих сторон, смысл которых сводился к одному: Турстан Второй решил дать гостям краткую аудиенцию тем же вечером. Пусть и не в тронном зале, а в парке.

Тарья, которая на всех протокольных мероприятиях присутствовать была обязана, еле сдерживалась, чтобы не крутить во время аудиенции головой по сторонам. Королевский сад не мог не вызвать чувство благоговения перед миром прекрасного. В этом парке можно было полюбоваться самыми диковинными в мире деревьями. Название у каждого написано на специальных табличках и для каждого с помощью магии и труда садовников обогревали и увлажняли почву, создавали климат как на родине. Экваториальная пальма здесь запросто могла соседствовать с северной лиственницей. Вокруг деревьев самые разные цветы, площадка для игр, гигантского размера фигуры-скульптуры из деревьев-цветов-лиан. Лабиринт из кустов, где можно побродить, а то и уединиться в одной из многочисленных беседок. Тарья настолько увлеклась, да и речь короля к ней не относилась, что чуть не пропустила мимо ушей: бал в честь приехавших назначен всего через два дня.

Перешагнув порог огромного, украшенного гобеленами и золочёными орнаментами бального зала, Тарья еле сдержалась, чтобы на лице не проявилась восторженно-глупая улыбка. Вроде от сопливой девчонки, которая до смерти завидовала соседскому парню, что тот стал оруженосцем известного рыцаря и будет вместе со своим господином сопровождать посла, увидит знаменитый дворец в городе Орбирхте, её отделяло полтора десятка лет. А ещё бегство, скитания и жизнь на новой родине. Но всё равно, исполнение заветной мечты детства ударило в голову, словно крепкое вино. Нет, по идее ей примерно так и положено себя вести, ведь играла Тарья юную выпускницу Академии магии. Девушку-провинциалку. Вот только состояние было не наигранным, а это могло принести неприятности — но ничего с собой поделать Тарья не могла.

Очарование длилось ровно до того момента, как на Тарью обратил внимание посланник короля Эдфельда. Кажется, герцог Ордо уже успел насладиться какой-то баронессой в одной из многочисленных комнаток праздничных апартаментов дворца, договорился на ближайшие ночи самое меньшее ещё с четверыми, после чего решил дополнить коллекцию наивной провинциальной дурочкой.

— Такая прекрасная дама скучает одна…

— Простите, ваша светлость, но следующий танец уже обещан.

Получив отпор, герцог закружил вокруг девушки, словно стервятник, то приглашая на танец, то зазывая «подышать воздухом на балкон». Спас её наследный принц Кенелм, который заметил затруднение Тарьи.

— Госпожа маг, я вижу, вам немного душно? Не хотите ли немного выйти в парк, подышать свежим воздухом? А потом приглашаю вас на танец.

Наглый ухажёр решил не перебегать дорогу столь важной персоне и ретировался. Зато для Тарьи лекарство оказалось хуже болезни. Какое-то время она вежливо отвечала на заигрывания, согласилась на танец. Но вскоре начались разговоры о том, «не тяжело ли такой молодой девушке быть единственной в посольстве женщиной среди мужчин». Тарья довольно резко ответила:

— Долг перед Родиной зовёт, не спрашивая пола и возраста. Когда я училась магии, то обещала встать под знамёна моего повелителя сразу, едва ему понадоблюсь.

После чего рассыпалась в многословных излияниях-извинениях, смысл которых сводился к «и вам ничего не светит». И поспешила раствориться в праздничной толпе.

Бал продолжался до двух ночи, пока самые стойкие не начали падать от усталости и не разбрелись по домам и гостевым комнатам. Дворец затих, а в королевском кабинете началось напряжённое обсуждение. В этот раз кроме хозяина и Мудрого Змея в креслах расположились придворный чародей, наследник престола Кенельм и принц Ордрик — сын Редвалда в ведомстве отца отвечал за безопасность королевской семьи. Самые влиятельные люди государства обменивались впечатлениями.

— Вы правы, дядя, — рассказывал наследный принц Кенелм. — Нас прощупывают, и тонко. Ищут контакты. Взять эту магичку. Если бы не ваше предупреждение, то я бы и впрямь поверил, что ей лет двадцать с небольшим. Глупая дурочка из захолустья, чуть ли не сразу после Академии или какой-то из школ Синклита. Впервые попала на королевский бал и готова на всё, лишь бы остаться в обществе старшей знати подольше. Восторг был сыгран безупречно, Ордо купился и вывел её на меня. А дальше — сначала заигрывания, и резкий отказ в последний момент, который должен меня заинтересовать. На какую-нибудь прогулку, романтические вздохи вдвоём…

— Где без лишних ушей можно затеять разговор, — согласился король.

— Скорее, передать приглашение к разговору, — задумчиво ответил Змей Келти. — Этот их приём, с незнанием языка. И переводчиком. Ведь изящно придумано, не удивлюсь, если специально выискивали что-то из очень редких южных языков. На официальных переговорах переводчик — доверенное лицо, а вот попробуй кто пообщаться с послом помимо тебя, Турстан, отказать повод изобретать не нужно.

— Может и не пришлось выдумывать, — добавил придворный чародей. — Я тут прикинул. Попробовал рассчитать на основе доступных слухов хотя бы примерно место, откуда они к нам явились поначалу. Если я не ошибаюсь, это вовсе не брошенные земли, а бывшие земли Ордена. И если моя версия верна, они не заняли пустующую резиденцию, а их перенёс вместо себя Орден, когда бежал куда-то за океан. И магов, кстати, ещё двое. Эта девчонка — она, скорее, боевой маг. Мы с вами, Редвалд, похоже придумали готовить ваших бойцов. Я и здесь уверен. Она старше, и ей не раз приходилось убивать. Что-то вроде личного телохранителя во время переговоров и человека для особых поручений. А вот за общую защиту отвечают другие.

— Пусть Кенелм передаст через посла этой магичке приглашение на экскурсию по дворцу. И день выберет, после того как посланец Эдфельда уберётся домой, — внёс предложение принц Ордрик. — Посол, естественно, будет опекать «молоденькую девушку» и вынужден будет её сопровождать. Хороший повод задержаться в городе, «чтобы не гневить наследника». Наш способ ответить, что мы согласны на переговоры. И главное — можно гарантировать твою безопасность, Кенелм. Уж извини, но даже под негласным присмотром за пределами дворца я тебя наедине с этой убийцей не оставлю.

— А ближе к середине прогулки вы случайно наткнётесь на меня, и я присоединюсь из вежливости, — завершил разговор король.

Путешествие по дворцу вышло неплохим и представительным, пусть из числа гостей участвовали только Тарья, да посол с переводчиком. Ради возможности не просто пройтись по всем закоулкам, а послушать историю каждой комнаты, каждого каменного завитка Тарья была готова потерпеть и неудобное-непривычное за последние годы пышное платье с кринолинами, и аккуратные ухаживания и заигрывания принца. К тому же в южном крыле они наткнулись на короля и тот, из уважения к послу, присоединился к гуляющим. Это оказалось весьма удачным. Раз земляне играли в подданных небольшого государства, ищущего покровительства сильного соседа — то не удивились бы, если их посольству пришлось бы ждать второй аудиенции не одну неделю.

Экскурсия неторопливо шла из предыдущей комнаты в следующую, от одного великого архитектора и предка-заказчика к другому. Посол интуитивно уловил подходящий момент и через Ивана Валентиновича аккуратно наводил мосты к. Турстан Второй раздумывал, «стоит ли оказать милость новой аудиенцией»… когда все вышли в очередную большую залу. Там стояли кресла, а дальнюю стену украшал самый настоящий орган. Гости замерли и смолкли: кто-то при виде изумительных мозаик стен и пола, на которых играл свет трёх огромных хрустальных люстр, а Иван Валентинович — при виде столь привычного и вместе с тем незнакомого инструмента.

Срывающимся от волнения голосом музыкант попросил:

— Ваше Величество, не дозволите ли попробовать поиграть на вашем органе?

— Дозволяю.

Не обращая внимания на заинтересованно и удивлённо поглядывающего короля, музыкант поспешил к клавиатуре. Рядом почти мгновенно возник ответственный за инструмент слуга и начал отвечать на вопросы. Пианист сделал вид, что не заметил время от времени прорывающееся на лицо органиста выражение отчаяния: мол, знатные господа набалуются, а мне потом заново настраивать. Иван Валентинович дотошно разбирался, чем здешний инструмент отличается от привычных ему, затем пробежался по клавишам в двух-трёх простеньких гаммах.

Все в зале расслабились, возобновились негромкие разговоры… когда под сводами неторопливо побежали звуки пятьсот шестьдесят четвёртого органного концерта Баха. Величественное Toccata, лирично-задумчивое Adagio, а затем быстрое и лёгкое Fugue. Все заворожённо замерли, замолчав на полуслове. А Иван Валентинович, пользуясь моментом, едва отзвучали аккорды, попросил:

— Дарьюшка, давай теперь с тобой.

Несколько минут — и над людьми поплыла новая мелодия:

Едва замолкло последнее «Amen», наступила звенящая тишина. Первым сделал уважительный поклон сам король, за ним остальные.

— Это… это было невозможно.

— Что вы, что вы, — засмущался Иван Валентинович, — слышали бы вы меня чуть раньше. А тут… вот закончу все дела перед государством, вернусь хотя бы к преподаванию — буду обратно навёрстывать. А пока без ежедневной практики…

— Всё равно. Я надеюсь, — обратился король к послу, — вы пробудете у нас ещё какое-то время, чтобы мой музыкант мог перенять хоть немного умений вашего спутника. А Вас маэстро, прошу — потому что гению не смеют приказывать даже боги — дать нам ещё несколько концертов. Моя супруга и семья будут огорчены, если не услышат Вас.

 

Глава 5

Посольство. Часть II

Переговоры затянулись до августа месяца. Радио раскалилось от постоянных шифровок. Временами заседания посла и короля напоминали грозу и обмен молниями. Да и внутренние споры с обеих сторон по накалу не уступали друг другу. Молодые принцы настаивали, что договор выходит для Келти невыгодный, ведь страна всё равно будет постепенно становиться посредником. Хотя собственную промышленность на новых условиях вытеснять будут и медленнее. Старшее поколение в ответ заявило, что они получат главное — выигрыш по времени, заодно возможность ездить в новую страну. А дальше останется ловить шанс и перестраивать свои мануфактуры. Земляне тоже довольно тяжело проглотили ряд условий Турстана Второго. Например, заморозить активную деятельность агентурной сети на территории королевства. Разрешить поездки подданных Келти на территорию колонии.

С первым сработала репутация Мудрого Змея, который до этого успешно громил чужие разведки. О том, что в этот раз Редвалд отчаянно блефовал, назвав «для примера» всех вычисленных агентов, земляне не знали. И согласились достаточно быстро. Со вторым вышло намного сложнее. Но в итоге победило мнение адмирала Рота. Пусть местная аристократия путешествует к землянам, проникнется их культурой и достижениями, захочет получить то же самое. Пусть промышленность Келти обогатится знаниями… а в итоге станет зависима от заводов Альянса. Больше шансов, что в грядущем конфликте Келти станет добровольным предпольем. Но главное, уже сейчас через Келти можно торговать фабричными товарами с остальным континентом.

Когда на свитках легли последние подписи и печати, принц Редвалд предложил:

— Не хотите ли вы сразу, ещё до отъезда, ознакомиться со страной и выбрать города, где откроются торговые и консульские представительства? Я готов предоставить вам охрану и провожатого.

Посол согласился сразу:

— С удовольствием приму ваше предложение.

Сам же подумал, что поездка — отличный шанс оценить Келти в целом, а не по подробным, но локальным докладам агентов. Конечно, никто не сомневался, что присланный сопровождающий имеет отношение к тайной службе. Но уже на второй день стало ясно: ни сам граф Рединг, ни его люди открыто за посольством шпионить не станут. Наоборот иногда они были излишне деликатны — и землян это устраивало. Всё увиденное и услышанное графом и его людьми явно не продвинется дальше ушей правящей семьи. Поэтому посол дал разрешение, и вечером третьего дня к Редингу обратился начальник охраны посольства.

— Господин граф, пока мы сегодня ночуем в лесу и без посторонних ушей, предлагаю оценить наши и ваши возможности. На случай неприятностей.

Сначала устроили стрельбы, затем провели несколько спаррингов врукопашную. В итоге пришли к выводам, что на дальних дистанциях лучше действуют земляне, на расстоянии клинка — гвардейцы графа. А радиосвязь удобнее симпатических амулетов, зато амулеты хорошо позволяют оценить состояние бойца — если часового ранят или обездвижат, амулет мгновенно поднимет тревогу.

Объединённый отряд неторопливо ехал от города к городу, от замка к замку. И Тарья неожиданно для себя оказалась в роли гида. Причём временами даже для сопровождавшего их графа. Она не говорила никакой секретной информации, коллеги могли прочитать всё и дома — просто не обратили внимания. Во время подготовки посольства люди в первую очередь зубрили свою роль, по дороге в столицу было не до посторонних вопросов. Девушка же, удивлённая неожиданным взглядом на королевства людей и скрытыми пружинами того, что она долгое время воспринимала само собой разумеющимся, впитывала информацию словно губка. И теперь щедро делилась с остальными.

Например, когда они проехали очередную деревню, один из товарищей удивился:

— Ну, Средние века же натуральные. Ладно, магия, эпидемий нет. Ладно, я так понимаю в Келти обстановка стабильная, три шкуры не дерут и войн никаких уже давно. Не тринадцатый век, а ближе к семнадцатому. Так всё равно дети должны через одного болеть и так далее? У нас в сёлах в каждой семье человек по десять рожали, а тут.

Тарья сразу же объясняла:

— А что вы хотите? Издержки той самой стабильности. Тысячелетний застой общества и техники требует минимального прироста населения. Средства контрацепции дёшевы, а сексуальные отношения внутри семьи регулируются многочисленными установлениями от имени разных богов. Особенно в деревнях, где всё на виду и за интимные отношения в запрещённый день можно схлопотать огромный штраф в пользу соответствующего бога. Зато отрицательный прирост в правящих классах, где редко заводят больше двух детей — хороший предохранитель от вырождения. В родстве с богатым купцом или получившим дворянство за личную храбрость воином большинство не видит ничего зазорного.

Люди кивали, соглашаясь… чтобы вскоре подъехать со следующим вопросом. Ничего не спрашивал лишь посол. С одной стороны, как глава делегации, он-то все материалы читал и помнил по обязанности. С другой — больший жизненный опыт подсказывал ему вещи, которые от Тарьи и остальных остались скрыты. В Келти численность населения не просто растёт, а с каждым поколением всё заметнее обгоняет соседей. В торжественных делегациях магистратов и на переговорах с этими магистратами в основном мелькают не бархатные кафтаны знати, а суконные торговцев и мастеровых, стряпчих и банкиров. А ещё в городах везде стоят не просто механические часы, а часы с минутными стрелками: значит, есть немало людей, которые ценят каждую минуту и следят за своим временем. Не крестьяне или бароны — а торговцы, мастеровые, школяры.

Система гильдий в Келти трещит по швам. В городские советы и магистраты ещё обязательно входят дворяне, но их власть всё более иллюзорна и держится лишь на устаревших законах и обычаях. Ограничив права высокородных лордов в пользу худородных дворян, дед Турстана Второго нанёс системе смертельный удар. А нынешний владыка королевства продолжает его политику, всё больше опираясь не на дружины вассалов, а на города. Молодой класс бюргеров уже ощутил, что золото всё чаще становится крепче и острее стали. И потому они поддержат любые начинания короля, если реформы позволят им урвать у дворян хотя бы немного власти и влияния на политику страны. Итоговый сценарий контакта оказался самым верным. Королевство на пороге буржуазной революции. Синклит этого не потерпит — значит, есть реальный шанс оторвать Келти от Синклита.

Когда посольство надумало повернуть обратно, уже начался сентябрь. Сегодня караван не доехал до какой-нибудь деревни, а встал недалеко от небольшого лесочка. Тарья сначала привычно раскидала охранные пологи, а потом огляделась вокруг. Лес был красив и печален. Прозрачен осенью и чист воздух, прозрачна вода в ручье, из которого скоро будут брать воду. На дне виден каждый камешек, лишь поверху плавают на воде лёгкие пожелтевшие листья. На золотом фоне пожелтевшей листвы алели яркие пятна раскрашенных клёнов. Налетел ветерок, и, медленно кружась в воздухе, к земле разноцветные листья. От дерева к дереву протянулись тонкие серебристые нити последней в этом году паутины. И тишина: лишь едва-едва шелестит под ногами опавшая сухая листва. Высоко в небе закликали пролетающие на юг птицы… Что-то тоскливое, прощальное слышалось и виделось в этом осеннем лесу. И непонятно с чего пришла эта грусть: ведь через несколько дней они пересекут границу Альянса, а там и до дома недалеко.

Ночь взорвалась рёвом тревоги, грохотом автоматных очередей и взрывами гранат. Магия, следящие пологи и осветительные заклинания погасли сразу. Причём с подобным ударом ни земляне, ни их коллеги из Келти не сталкивались ни разу. Одновременно нападавших сопровождали какие-то шустрые твари, часовых на участке атаки они сняли совсем незаметно. Вот только благодаря двойной системе контроля постов магией и техникой тревогу подняли быстро — хотя атакующие явно рассчитывали уничтожить до того, как пойдёт с проверкой караулов офицер, все внешние посты и возможно потрепать внутреннее кольцо охраны. Также «неправильно» солдаты повели себя и дальше. Часовые медленно отступали к лагерю, поддерживаемые огнём из-за спины. Земляне огрызались по теням из автоматов, а мечники графа защищали их в ближнем бою. К тому же охрана со «спокойной» стороны не кинулась тоже отбивать нападение — хотя по всем признакам атака была отнюдь не отвлекающей — а застыла на внутреннем периметре. Новая волна с противоположного направления наткнулась на столь же плотную оборону, причём каждый защитник удерживал свой сектор, и выманить никого не получалось.

Темнота переполнилась вспышками очередей и осветительных ракет, сухим лаем автоматов, рёвом и лязгом железа там, где противник успевал пересечь простреливаемое пространство и утыкался в солдат графа. Враг напирал с остервенением безумных фанатиков. К тому же людей явно чем-то накачали и обработали, живучестью они не уступали нападавшим вместе с ними тварям. Смертельно раненые, всё равно какое-то время ещё бежали и пытались драться. Кончился бой также внезапно, как и начался. Рассвет подвёл неутешительные итоги: убито или ранено треть, четверо — двое землян и двое солдат графа — пропали. Нападавших легло не меньше полусотни. И ещё нашли похожее на человека создание с клыками и алебастровой кожей. Его пытались утащить, но не смогли из-за плотного обстрела. На солнце не защищённые одеждой участки кожи на трупе стремительно начали краснеть, потом почернели. Словно обуглились. Хотя в прах труп и не рассыпался.

Увидев «белого», граф Рединг витиевато выругался, потом начал объяснять:

— Это не-мёртвый.

Посол удивлённо поцокал языком.

— Да уж. Упырь. Или правильно вампир? Никогда бы не подумал. У нас это давным-давно персонажи страшных сказок.

Рединг поджал губы.

— У нас, к сожалению, пока нет. Хотя и очень хочется их всех тоже отправить… в общем, туда же. Уверен, что эти твари действовали совместно с людьми барона Стор. Этого барона наша служба уже давно подозревает в связях с культом Красного Дэса. Но обыскать домен и проверить мы не можем. Предок барона оказал какую-то услугу Синклиту, и теперь его земли проверять можно только с согласия барона и там, где барон разрешит.

— Храмы бога смерти есть в каждом городе, — уточнил посол.

— Храмы Чёрного Дэса, — поправила Тарья, которая как местная уроженка сразу поняла, о чём речь. — Поклонники Красного культа вне закона. Они считают, что кровь — символ бога, и надо лить её на алтарях как можно больше. А не-мёртвые — это любимые дети бога, потому имеют право взять любую жертву. И Жнецы, как зовут жрецов красного Дэса, и не-мёртвые подлежат уничтожению вместе с последователями во всех Королевствах.

— Как мы можем спасти наших людей? Здесь солдаты барона и вампиры нападали вместе. С этими доказательствами король может двинуть туда войска?

Граф Рединг в ответ на вопрос посла покачал головой:

— Нет. Вот если бы мы хоть кого-то взяли живым… А так барон всегда сможет отказать. Люди не мои, первый раз их вижу. Тут вообще явно фанатики культа. Зато можете вы. Точнее, можете прийти под стены замка и потребовать выдачи. Но исключительно с теми спутниками, кто находится с вами в час нападения. Барон на это и рассчитывает, видимо знает — своих вы не бросаете.

— Зачем?

— Основной доход барона Стор — торговля информацией. Мы, — граф больше и не думал скрывать свою принадлежность к тайной службе, — за последнее время изрядно укоротили его руки. Его высочеству Редвалду не нравится, когда кто-то наживается во вред королевству, — «торгует новостями мимо принца» мысленно перевёл посол. — Барон не может расплатиться по одному векселю, ему грозит опись имущества, не поможет никакой «особый статус». К нему в поместье скоро явятся приставы.

Тарья и остальные не скрывая хмыкнули. Что за приставы и как они всё будут описывать — хорошо понятно. Граф продолжил.

— Потому барон и решился на эту авантюру: захватить или выманить вас. Когда не-мёртвый высасывает кровь и не убивает человека, а превращает в ожившего мертвеца-гуля, ломаются любые ментальные блоки.

— Уточните. Как именно звучит формулировка о спутниках?

— «Если ищущие справедливости перейдут рубеж домена, на помощь им да не придёт никто из тех, кто пересечёт границу на высоте ниже двадцати человеческих ростов». Говорят, Синклит оставил оговорку для себя с тех времён, когда ещё дружил с Орденом. А может и гвенъя со своими небесными всадниками постарались.

— Это хорошо, — зло сверкнули глаза посла. — Граф Рединг, не сочтите за труд. Сопроводите нас до замка этого Стора. Обещаю вам очень интересное зрелище. И гарантирую, что барон ещё не раз пожалеет о сегодняшней глупости.

Рединг на мгновение вздрогнул: предложение на первый взгляд было самоубийственное. Потом долг перевесил.

— Хорошо. Мои люди вам не нужны? Тогда я возьму пару помощников, а остальных сразу от границы баронства отошлю с новостями.

Через пять дней отряд стоял в полутора километрах от замка. Границу домена специально пересекли с рассветом, чтобы до заката осталось как можно больше времени. Граф, его свита и охрана землян были готовы к бою, сейчас истекали потом в поддоспешниках, кольчугах и бронежилетах под ярким солнцем бабьего лета. Зато посол демонстративно надел лишь полотняный кафтан. Едва отряд оказался на краю открытого пространства, где лес уступал место лугам, к замку полетел усиленный магией голос Тарьи:

— Вас не тронут, если вы в течение получаса вернёте нам наших людей в целости и сохранности. В противном случае замок будет стёрт с лица земли.

В ответ пришло молчание. Подъёмный мост и не подумал опускаться, а на стенах мелькнули каски стражников. Граф Рединг вопросительно взглянул на посла. Тот в ответ лишь кивнул, посмотрел на часы, снял с пояса коробку рации и тихо сказал в неё несколько слов. После чего добавил громко:

— Полчаса.

Следующие тридцать минут ничего не происходило. Граф всё заметнее нервничал, земляне, наоборот демонстрировали спокойствие. Только охрана рассыпалась по окрестностям, да Тарья вместе с коллегами-магами начала творить какой-то хитрый полог, призванный закрыть от вражеских плетений кусок луга рядом с отрядом. Едва истёк назначенный срок, в прозрачном голубом небе раздался стрёкот, и с востока выскочила четвёрка вертолётов. Два сразу дали залп НУРСами по замку: от стен во все стороны полетела каменная крошка, изнутри поднялся столб дыма. Остальные два обработали местность вокруг защищённой точки высадки, отчего загорелось, выбрасывая густой дым, собранное в стога сено. Посла и Рединга заволокла серая хмарь, от гари сразу начали слезиться глаза, и запершило в горле.

Почти сразу в небе показалась новая тройка пузатых винтокрылых машин. Вертолёты подошли к чёрным клубам, после чего резко, один за другим нырнули вниз — выбросить с минимальной высоты десант и тут же уйти обратно в небо, если кто-то попытается атаковать с земли. Рединг удивлённо раскрыл рот и ещё собрался что-то спросить, как посол ответил:

— Это только начало. Как только авангард даст сигнал, что в состоянии обеспечить безопасность основных сил… — в небо взлетели три красные ракеты. — А вот теперь смотрите внимательнее. Крайне редкое зрелище. И завораживающее.

Едва переводчик успел перевести фразу до конца, небо вновь наполнилось гулом. Теперь басили тяжёлые винтовые транспортные самолёты — первые дети возрождающейся авиационной промышленности. В глубине выцветшей синевы осеннего купола показалось несколько точек — и небо заполнилось белыми облаками сотен парашютов. Граф ошеломлённо замер. Тем временем земли достигли первые солдаты, дальше техника, и начался штурм.

Вот первая двойка самоходных артиллерийских установок деловито принялась обстреливать шрапнелью стены. Вторая пара САУ ударила по плотине между замком и рекой. Сразу к небу взметнулись столбы земли и щебня. Запруда была защищена надёжно, но удары снарядов, предназначенных для уничтожения бункеров, плотина и заклятия не выдержали. С грохотом всё рухнуло грязевой волной, и ров начал стремительно мелеть. Закончив с плотиной, орудия переключились на ворота и стены. Почти сразу после этого в небо поднялись ещё четыре фонтана земли и камней — сапёры уничтожили потайные ходы из замка и подземного храма. Пути для бегства были тщательно замаскированы, но вот то, что кроме привычных способов их будут искать аэрофотосъёмкой, строители не предполагали.

Какое-то время укрепления стояли, оттуда прилетело несколько бессильных и бесполезных огненных шаров в ответ. Но вот щепой разлетелись ворота, зашаталась и рухнула в облаке пыли одна из угловых башен. Под прикрытием огневого вала и пулемётного огня пехота пошла на штурм. Со стен в ответ не прилетело ни одной стрелы или заклятия. Всем было понятно, что самое большее час — и в последних уголках замка будет подавлено любое сопротивление.

К послу и графу подошли двое мужчин. Знаки различия Редингу были незнакомы, но он и так понял, что перед ним кто-то из армейского начальства.

— Командующий операцией генерал Свиридов, — представился первый. — Это — майор Северин, его люди будут штурмовать храм.

— Граф Рединг, — с трудом оторвал взор от замковых стен посланец Келти.

Свиридов, увидев, как взгляд графа словно сам собой возвращается к самоходкам и сотрясающим замок взрывам, мысленно усмехнулся: это с непривычки. Война с гвенъя хорошо показала, что достаточно местным слегка пообвыкнуть — и танки горят как свечки. Но пока пусть наслаждается. В это время подоспел вестовой:

— Товарищ генерал, барон запросил капитуляцию.

— Граф, приглашаю вместе с нами, — сказал генерал. — Я слышал, вы тоже давно желали с пообщаться с господином Стор? К тому же, если позволите — ваше присутствие как эксперта по культу Красного Дэса во время допроса будет не лишним. Капитан Килассер, вы тоже идёте с нами.

Внутри замка царил полный погром, хотя тела убитых уже успели убрать в сторону. Двор и комнаты центральной башни были усеяны обломками мебели и осколками камня, а выбитая снарядами пыль и крошка лишь слегка припорошили пятна крови. Впрочем, Рединг не обращал внимания, весь поглощённый другим зрелищем — к замку уже подоспел отряд для штурма подземной цитадели, майору Северину докладывал один из заместителей… гвенъя! Причём, хотя Рединга девушка не признала, граф именно эту гвенъя хорошо запомнил в охране посла Великого Леса несколько лет назад. Слишком уж редкий золотисто-рыжий цвет волос, и слишком пикантный был случай. И граф точно знал, что после того визита она перешла в Зелёную стражу. А теперь служит землянам. Новость для принца Редвалда, которую важнее сообщить даже раньше отчёта о штурме.

Старший сын барона погиб во время боя, но самого хозяина вместе с остальной семьёй взяли живыми. Свиридов обратился к Тарье:

— Капитан, вы лучше остальных знакомы с местными реалиями. Подготовьте всё для допроса.

Под руководством девушки солдаты быстро расчистили пиршественный зал главной башни. Едва в зал ввели связанного барона, девушка неожиданно для всех громко произнесла:

— Ба, кого я вижу! Так вы, оказывается, не купец, а самый настоящий дворянин. Да не просто барон, а адепт Красного Дэса. А я-то думала, откуда мой дядя взял столь редкое проклятье.

Барон побелел. Генерал Свиридов на слова девушки резко бросил:

— Капитан Килассер, после окончания операции получите взыскание. За нарушение субординации. Сейчас докладывайте. Основное. Что вам известно про деятельность этого… дворянина.

— Так точно. Защиту в замке моего отца пробило специфичное проклятье. Маг замка опознать его не смог, но позже господин Манус сумел восстановить, что в основе лежало что-то из чародейства не-мёртвых. Матрицу моему дяде привёз человек, называвший себя купцом Вигга. Здесь опознан мной как барон Стор.

— Знать бы, что барон приторговывает проклятиями, — задумчиво сказал граф Рединг, — да ещё такими — взяли бы его намного раньше.

— Он вам нужен? — уточнил генерал.

— Если что-то останется после допроса, — покачал головой граф, — пригодится. Но если нет — нам для казни хватит и среднего сына, а служителям храма Чёрного Дэса отдадим жену.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться? — неожиданно для остальных поинтересовалась Тарья.

— Разрешаю.

— Разрешите провести допрос мне? Для этого понадобятся младшие дети.

Свиридов с непроницаемым лицом посмотрел на девушку, потом потребовал:

— Уточните.

— Есть один редкий способ, но я… справлюсь с издержками. Когда замыкается сознание, сам реципиент цел, зато ощущает все физические и душевные результаты воздействия на «донора». И главное, что без особого вреда для допрашиваемого полный цикл можно повторить несколько раз.

— Действуйте, капитан. Что вам понадобится ещё?

Тарья деловито перечисляла, какие компоненты ей необходимы. Включая пару помощников, которые перенесут вид детской крови.

— Вы… вы не можете, — с белым от ужаса лицом захрипел барон.

— Ну, почему же? — деловито ответила Тарья, включая газовую горелку и раскладывая поудобнее, чтобы потом не обжечься самой, стальные спицы, пару металлических прутьев и набор столярных инструментов. — Я вот вспоминаю свою сестрёнку, и как она умирала от лёгочной чумы. Но вы ничего такого не думайте, сейчас это отнюдь не личное. Главное — вытащить наших людей живыми, и чтобы при этом не погиб кто-то ещё. Согласись вы помочь сразу…

На пару минут от подготовки отвлёк шум, в зал вошёл настоятель ближайшего храма Чёрного Дэса с несколькими помощниками. Извещённые заранее, они ждали у границы владений. А едва пришло сообщение, что замок пал, и подозрения насчёт подземного храма Красного Дэса подтвердились, приехали. Барон торопливо, боясь, что его заткнут, обратился к вошедшим — прося спасти детей и напоминая про долг жрецов защищать живущих. Седой настоятель грустно покачал головой:

— Вы сами исключили себя из круга Жизни, дав на своей земле приют кровавому ужасу и не-мёртвым.

Отец семейства выдержал ровно до момента, когда на столе перед ним распяли двух младших отпрысков, срезали одежду и начали калить на огне первую спицу. И пусть слова перемежались проклятиями — информация полилась рекой. Свиридов махнул рукой, жестом отменяя экзекуцию.

Сведения, полученные от барона, позволили не только узнать число этажей — шесть, и то, что пленников держат на нижнем уровне, в апартаментах Хозяев, но и получить примерные карты двух верхних ярусов. И главное — устройство внешнего рубежа охраны. Вход в храм представлял собой длинный коридор, который чередовал прямые участки с крутыми углами-изломами. Гули созданиями были тупыми, но сильными и живучими. Под управлением Жнецов в ближнем бою тварями становились опасными и быстрыми. А боевые заклятья требовали «прямой видимости».

Для штурма Андрей выдвинул в первые шеренги самых здоровых бойцов с ростовыми ОМОНовскими щитами. Первые два ряда сложили чешуёй — правый край перекрывает щит соседа и в свою очередь уходит под щит слева. А спиной боец опирается на задний ряд. Следующие три ряда держали вместе длинные Т-образные перекладины. У входа на подземные уровни Андрей оглядел товарищей и громко сказал:

— Ну что, мужики? Никто, кроме нас.

— Где мы — там победа, — отозвались товарищи.

Андрей махнул рукой. Сапёры подорвали заряды, тяжёлые бронзовые створки снесло внутрь коридора. Когда осела пыль, стало видно: вдоль коридора с обеих сторон идёт бесконечный строй смыкавшихся со стеной фальш-колонн, покрытых рельефными изображениями. На полу и потолке сплошь бело-бежевая плитка с теми же рисунками. Причём всё очень мирно: охота, рыбная ловля, купанье, сбор винограда, пастьба животных, танцы и праздничные собрания с музыкантами, акробатами и борцами. Лёгким покрывалом всё укрывали ароматы мускуса и еле ощутимого тлена.

Перегородив коридор, отряд шагнул внутрь. У поворота остановился, дальше полетели светошумовые и обычные гранаты. И только потом двинулись люди. Не ожидавшего ничего подобного Жнеца оглушило и нашпиговало осколками. Один из трупов-гулей, мерзко воняя, лежал и дрыгался на полу: ему раздробило ноги. Ещё двое, оставшись без контроля, заметили врага и, согнувшись так, что когтистые пальцы касались земли, медленно зашагали к людям. Тут же загрохотали автоматы, ломая кости, разбивая головы и позвоночники. Гули окончательно подохли. Бойцы подобрались к следующему повороту.

Второй раз получилось несколько хуже — Жнец уцелел, хотя и потратил все силы на защиту. Гули, скаля зубы и воняя, резво кинулись вперёд. И застряли на перекладинах — трое мужчин были сильнее одного зомби. Жнец оскалился в злорадной усмешке. Для него ситуация застыла — люди защитились, но сами колоть и рубить гулей не могут. С улыбкой он и помер, когда очередь из автомата прошила его насквозь. Следом уничтожили и гулей.

Всё повторялось раз за разом: очередной поворот, гранаты, если Жнец был в состоянии колдовать — его уничтожала Шоннах при поддержке стрелков. Затем бойцы со щитами и перекладинами «отжимали» уцелевших гулей, чтобы автоматчики могли разломать им голову и позвоночник. Жнецы дрались с ярость фанатиков — на стороне Шоннах и спецназовцев был неторопливый опыт. К тому же, если земляне хоть немного сомневались — летела новая порция гранат. Один раз их попытались остановить посреди очередного прямого участка. На Шоннах навалилось сразу трое Жнецов, толпа зомби медленно напирала. Полотно защитного полога медленно сдвигалось в сторону людей… Шоннах ушла в глухую защиту, затем неожиданно оттолкнула гулей ударом воздуха. И тут же строй расступился, выдвинулись огнемётчики. Воздух наполнился дикими криками горящих заживо Жнецов и смрадом палёного мяса. Дальше, чтобы пожар не ушёл вниз, огонь залили пеной из огнетушителей.

Оказалось, попытка «взять навалом» была актом отчаяния. Дальше дорогу преградили новые ворота: вход на храмовый уровень. Заряд взрывчатки без труда снёс преграду, бой перешёл в лабиринт хозяйственных помещений и келий неофитов. Стало труднее: враг отказался от попыток задавить числом, а старался бить внезапно, из засад, пользовался тайными ходами и лучшим знанием лабиринта. Остановить наступление всё равно не удалось. В отличие от боя с обычными террористами, здесь спецназовцам не требовалось ни брать кого-то живьём, ни беспокоиться о заложниках. Да и вплетённая в камни магия хорошо гасила пожары, потому огнемётами пользовались не стесняясь.

Когда первый уровень был полностью зачищен, и Андрей с остальными бойцами стоял в центре яруса возле лестницы на следующий этаж, кто-то из солдат задумчиво произнёс:

— Диабло. В школе на компьютере игра у меня была такая. Там по лабиринту ходишь, нечисть убиваешь. Потом лестница-спуск на следующий уровень — и снова, пока главного босса не убьёшь.

— Диабло говоришь? — резко бросил Андрей, в голосе тенью прорвались и беспокойство за жену, и ярость за раненых подчинённых: гули сумели зацепить несколько бойцов. И хотя с современной медициной блокирующее целительскую магию проклятье и трупный яд с микробами на когтях были не так страшны, как местным, по больницам товарищам придётся валяться не один месяц. — Я им такое Диабло покажу! Семёнов! Что у нас со связью?

— Тянут кабель, будет с минуты на минуту.

— Хорошо.

Северин взял трубку у подошедшего солдата, и наверх полетело:

— Говорит Север. Первый чист. Нам нужно…

Через полчаса в полу комнат с двух противоположных сторон яруса зажужжали буры, вгрызаясь в метровой толщины камень. С «той» стороны уже ждали, в просунутые световоды камер тут же полетели проклятия, стоящие на полу приборы заискрили и вышли из строя — это ничего не меняло. Пятьсот миллисекунд — огромное время, чтобы хватило и увидеть нижнюю комнату во всех подробностях, и переслать изображение на поверхность для дешифровки. Получив снимки, сапёры установили заряды. Выбранные куски пола рухнули вниз, вверх полетели огненные шары и что-то из школы Холода. Этого оказалось достаточно сбить и опрокинуть заранее приготовленные ёмкости с горючей смесью. Бойцам оставалось подождать, пока стихнет огонь, и подоспевшие на ставший безопасным первый уровень чародеи через брешь в перекрытии заблокируют применение магии в комнатах возле проломов на следующий ярус. После чего спецназовцы начали зачистку с двух сторон. А дальше повторить для нового этажа.

Обиталище не-мёртвых таким способом атаковать было нельзя, там находились пленники. Но и ресурсы Хозяев ночи заканчивались. В проходе на шестой ярус людей попытались задержать не люди, а десяток бледных фигур с горящим алым глазами. Это было самоубийство: среди нападавших имелась гвенъя. А они к чарам бессилия и чарам уничтожения магии — главному оружию не-мёртвых — были не чувствительны. Не зря дети Леса обязательно входили в любой отряд охотников на эту разновидность нечисти.

В Шоннах полетело множество плетений, переполненных силой. Одно за другим они срикошетировали от подставленной защиты — опять сказалось то, что против гвенъя и остальная магия не-мёртвых работала в одну десятую силы. А тысячелетняя магическая школа Зелёных стражей была куда сильнее самоучек, пусть и с опытом жизни в две-три сотни лет. Новая атака — Шоннах кольнула в ответ, ближний не-мёртвый рухнул, его кожа на глазах сначала покраснела, потом обуглилась. И тут же загрохотал автомат Андрея: связанный нитями эспера с женой, он чувствовал и видел потоки эфира, не отвлекая мага от работы. Пули нырнули в замеченную майором брешь, и второй не-мёртвый упал, лишившись головы и руки…

Не-мёртвые отступили, оставив на полу пять тел. Явно понадеялись остановить врага в напичканных смертельными ловушками личных покоях. Вышло по-другому. Стоило перешагнуть через порог, как уже в первой из комнат на землян кинулись четверо свежих гулей… бывшие товарищи. Судя по всему, их убили в тот же день, как привезли. Андрей приказал:

— Забираем тела и отступаем. Больше нам здесь делать нечего.

Генерал Свиридов, едва выслушал доклад, ледяным тоном отдал свой приказ:

— Как только последний из наших солдат поднимется обратно — сжечь храм на х… вместе с обитателями. Дотла.

Глядя от опушки на поднимающиеся в небо густой чёрный дым, у графа Рединга не повернулся язык напомнить о многочисленных сокровищах не-мёртвых и Жнецов, которые наверняка собирались столетиями и остались на последнем ярусе.

Похожая судьба ждала и замок. Генерал осведомился у графа:

— Что-то из бумаг или кто из людей барона вам нужно?

— Нет, уже забрали.

— Хорошо. Всех остальных — расстрелять, замок сжечь вместе с имуществом. Впрочем… детей можете отпустить в том, что на них сейчас надето.

— Для детей барона лучше бы умереть вместе с замком, — осторожно сказал граф Рединг. — В храм таскали на алтарь местных крестьян, теперь они наверняка будут мстить… не самая лучшая смерть.

— Я знаю, — холодно отозвался генерал. — Но взаимоотношения хозяев домена со своими крестьянами — не моё дело.

— Разрешите забрать нам, — вдруг вмешался старый жрец, — обещаю, остальной мир их больше не увидит.

— Не возражаю, — отмахнулся как от назойливой мухи генерал Свиридов. — Вне замка и если, — генерал усмехнулся, — успеете раньше местных — они ваши.

После чего демонстративно развернулся и ушёл, показав, что считает вопрос исчерпанным. Граф остался стоять на опушке леса, глядя на тёмную в полосе заката пустую раковину стен ещё утром грозной крепости.

 

Глава 6

Проба сил

Жители городов редко любуются восходом солнца: высокие каменные громады домов закрывают горизонт. Сельские жители тоже пропускают короткий час восхода солнца. Начало дня — их ждёт работа. А вот Тарья восходы любила, с самого детства. Над стволами старых лип возле родительского дома поднимался огромный пылающий шар, раздувался, сиял радостным светом, играл, улыбался от вида проснувшейся земли. Над макушками деревьев мчался предутренний ветер, одна за другою гасли в небе чистые звезды, всё чётче и чётче проступали на посветлевшем небе громады облаков. Тарья любила рассветы…

Сегодня перед ней тоже рассвет, но рассвет по всем меркам особенный. Сколько лет назад она сидела в камере смертников города Балвина и тряслась от страха оказаться в вольном городе Лине? И вот она всё же стоит под его стенами. Только не рабыней, а офицером армии, которая готовится взять город штурмом. Турстан Второй показал себя изумительным дипломатом. Незаметно для всех он умудрился внести в договор о соседстве несколько пунктов, которые все вместе позволяли ему послать наблюдателей на любую войну на границе Альянса и Келти… а Лин частью своих земель на юге как раз вклинивался между этими двумя странами. В МИД срочно отправили запрос прикомандировать кого-нибудь, способного, если что, завернуть посланца короля обратно. Причём, поскольку намечалась война — желательно из офицеров запаса с боевым опытом, идеально — мага. С учётом недавней командировки выбор пал на Тарью. И она не жалела, хотя находиться постоянно при штабе войск Альянса и было немного боязно. Так высоко она никогда не замахивалась.

Адмирал Рот оторвался от окуляров стереотрубы и потёр глаза. Да, вольный город Лин — орешек крепкий. Толстые стены, высокие башни, свежий снег на крышах искрится в полуденном солнце. На два километра вокруг фермы и предместья сожгли и сровняли с землёй до плоской равнины, все рощи вырубили. Запасов по докладам шпионов достаточно, чтобы продержаться в осаде года три, не меньше… А к тому времени болезни, нехватка воды и продуктов обессилят любую армию, не спасёт никакая магия. Не зря город ещё ни разу не смогли захватить — хотя не у одного поколения владык Степи он сидел занозой.

Александр ещё раз взглянул на запертые ворота и поднятый мост, и подумал, что сегодня начнётся репетиция будущей войны против Синклита. С одной стороны город, который защищают лучшие на континенте полки наёмников и команды магов — хозяева Лина не поскупились на найм. А с другой — Альянс нэрлих и землян. Обе стороны вооружены передовыми достижениями своей военной техники.

Рядом с Александром довольно кхекнул Толгой: недалеко от рощицы и холма, где располагалась ставка командования, солдаты строительного батальона заканчивали прокладку семидесятикилометрового трубопровода, по которому в лагерь будет подаваться питьевая вода. Вся магия, которую потратили защитники, чтобы сделать в округе колодцы и источники ядовитыми, пропала впустую. А ведь это не только энергия, но и кровавые жертвы. И пусть Лин трудностей с «человеческим материалом» для таких вот заклятий испытывает куда меньше остальных — в городе полно товара-полукровок и женщин-«маток» — ресурсы всё равно не бесконечны.

— Двадцать часов, — обратился каган к адмиралу, глядя как заполняется первый грузовик-цистерна. — На полтора часа раньше срока. Неплохо.

— А вот с прокладкой траншей вокруг города отстаём, — Александр склонился над бумагами на большом столе, — и на мёрзлую землю не спишешь, холода ударили не очень давно. Количество часов для подготовки водителей тяжёлой техники придётся увеличивать. Маги тоже запаздывают с докладом.

— Про магов говорить ещё рано. Нас ждали, явно приготовили что-то необычное.

Адмирал молча кивнул в ответ и принялся делать пометки на одной из карт. Их действительно ждали. Не зря там сначала скрылись бежавшие от расправы сыновья бывшего туштая Хучина, а теперь и недовольные переменами. Они принесли хозяевам города информацию о современном оружии. А насколько им поверили, скоро станет ясно.

Александр провозился с бумагами и картами до самого вечера, то мысленно поругиваясь — не хватало привычных командирских планшетов и многого другого, то посмеиваясь. Вот ведь, знали бы его преподаватели в академии космофлота, где пригодится их наука. Прежде чем работать за компьютером, курсант должен уметь всё сделать вручную — правило соблюдалось в училищах неукоснительно. Закончив муторную работу, адмирал вздохнул: пользоваться бумажками придётся ещё долго. И даже о примитивных ядерных боеприпасах можно не вспоминать. Пусть не сразу, но электронику и технику вплоть до первой половины двадцать первого века повторить можно, а дальше… Дальше была глухая стена и надолго. Следующее поколение электроники базировалось на очередном научном «скачке». Вот тут-то и сказалась разница в законах природы, а на полноценное исследование ресурсов не отыскать до конца войны. Самое обидное, что кристаллоблоки и биоблоки центральной вычислительной системы и реакторов холодного синтеза работали нормально, но вот запустить изготовившие их станки пока невозможно.

Едва на востоке забрезжила порозовевшая от налетевшего мороза полоска заката, собрали первое совещание для подведения итогов. Выяснилась и причина задержки с докладом от магов: Лин применил для защиты города модификацию очень редкого и сложного заклинания. Магической энергии и человеческих жертв оно требовало огромных, было неудобным — накрепко привязывалось к определённому месту. Очень долго устанавливалось и ещё дольше снималось. Зато в городе считали, что они нашли способ обезопасить себя от огнестрельного оружия вообще. Как выяснили маги, в поле действия колдовского полога любой предмет замедлялся, и тем сильнее, чем выше его кинетическая энергия. Человек, машущий мечом, этого не заметит. Стрела или камень из катапульты пролетят метров восемь-десять в лучшем случае, после чего мгновенно потеряют скорость и рухнут на землю, а снаряды и пули станут падать уже через полметра.

Совещание затянулось до полуночи. Пожилой ординарец, в которые жена навязала мужу друга их семьи — его послушает даже адмирал — командира в палатке встретил ворчанием.

— Безобразие, молодой человек. Третий раз ужин разогреваю. А микроволновка это не печь, вкуса не прибавляет.

Александр что-то невнятно пробурчал в своё оправдание и жадно, обжигаясь, начал есть — на улице похолодало, и по дороге он успел замёрзнуть. В палатке, конечно, тепло. Но, если быстро не поесть, не согреться изнутри, можно заболеть. А старик продолжил воспитывать:

— Война-войной, а обед по расписанию. Между прочим, годами поболе меня будете, а такой простой истины так и не усвоили. Правильно меня Наташенька попросила присматривать… — остальное Александр уже не услышал, прямо в одежде повалился на кровать и мгновенно заснул.

Утро встретило метелью. Мёрзли, поругиваясь, только часовые и дежурные. Остальные предпочитали сидеть в юртах и палатках, отгородившись от непогоды мембранными тканями, утеплителями стенок да жаром теплогенераторов. Зато маги с шаманами и операторы погоду наоборот хвалили: если обороняющиеся предусмотрели какие-то сюрпризы — чем позднее заметят автоматы, тем меньше испортят дорогой техники.

Первый «подарочек» обнаружился метров за сто пятьдесят до стен. Там, где когда-то стоял посад, а теперь угрюмо торчали обломки фундаментов и обгорелых брёвен. Опоясавшее город кольцом заклятие «Облако смерти», непрерывно создающее и удерживающее над собой ядовитый газ без запаха. Одна из тележек замерла, собирая информацию. Группа специалистов-химиков и шаманов тут же тихонько заспорила над монитором, куда поступали данные, обсуждая тип газа и методы его нейтрализации. Остальные роботы неторопливо двинулись вперёд. Сто двадцать метров, сто, девяносто… прогремел взрыв: первая из тележек угодила в яму-ловушку, там сработало заклинание. На стене сразу же поднялась паника, кто-то по привычке выстрелил из катапульты. Камень с шумом рухнул в крепостной ров, проломил тонкую корочку льда и выбросил на берег тучу брызг. Других попыток не последовало — оборонительное заклятье мешало и хозяевам. Защитникам оставалось с опасением смотреть и пытаться понять, что такое движется к городу.

Кто-то всё же попробовал метнуть заклятие. Стены огласили радостные крики: подумали, что тележки встали из-за попадания. Вскоре защитники утихли — большая часть роботов снова неотвратимо поползла вперёд, разматывая за собой катушки провода. На пункте управления среди инженеров закипел жаркий спор. Несколько штук и в самом деле встало из-за поломок, а не по приказу. Сами того не зная, бросив именно шаровую молнию, защитники сгенерировали мощный электромагнитный импульс. Продолжить ли попытки вернуть управление испортившейся техникой, или же списать её как потери в надежде подобрать позднее? Управлявшие автоматами операторы были, наоборот, молчаливы, внимательно следя за тележками. Вот три штуки достигли рва и встали, ещё две вползли в воду и тоже замерли у подножия крепости без видимого эффекта. Пункт управления огласили радостные возгласы: получилось. Также радостно вопили и на стенах, динамики автоматов старательно передавали оскорбительные крики о врагах-неудачниках. Люди и нэрлих, слушая очередной фразу с поминанием нечистых животных-прародителей, улыбались. Информация о защитных чарах и укреплениях лилась от датчиков рекой. Два-три дня — и можно атаковать стены не опасаясь сюрпризов.

Метель сыпала снегом четверо суток, а когда ушла дальше на запад, всё вокруг укрыл толстый белый пушистый ковёр. И сразу же началась подготовка к штурму. Согласно общепринятой тактике осаждающие должны сейчас гнать к стенам толпы скота, чтобы губительная магия рассеялась на животных, чтобы быки и овцы своими телами уничтожили все западни. И сразу, пока туши не начали разлагаться, пойти на приступ. Вместо этого едва стихла пурга, в сторону «Облака смерти» двинулись группы фигур в мешковатой одежде, в странных масках-шлемах с длинным шлангом, соединяющимся с ящиком за спиной. Фигуры одна за другой подходили к облаку, что-то распрыскивали, разбрасывали и уходили живыми. Сверху, особенно с башен, было хорошо видно, как в лагере эти фигуры окатывали то ли водой, то ли ещё какой-то жидкостью, пока та не переставала менять цвет с зелёного на красный, после чего нэрлих вылезали из своих странных одёжек и уходили. Затем другая группа снова шла разбрасывать непонятные предметы рядом с Лином. На третий день «сева» городские маги с ужасом обнаружили, что «облако» распадается и гаснет.

Едва газ рассеялся, к стенам двинулись непонятные железные махины, толкавшие перед собой что-то вроде плугов. Время от времени «коробки на колёсах» останавливались, механизм на «плуге» бросал вперёд свёрток и гремел взрыв обнаруженной ловушки. Иногда водители ошибались, и в западню попадал «плуг». Тогда приходилось возвращаться за новым. Общей картины это не меняло. Взрывы поднимали фонтаны мёрзлой земли и снега всё реже. Когда отгремел последний взрыв, беспокойство в городе сменилось ужасом: из-за горизонта вереницей трудолюбивых муравьёв поползли грузовики со щебнем, который сбрасывали рядом со рвом — чтобы медлительные гусеничные бегемоты-бульдозеры могли спихнуть камни в воду. В панике со стен пытались стрелять, но снаряды катапульт не долетали и до края воды. Боевые же чары из-за гасящего заклятия были неэффективны, легко отклонялись щитами либо бессильно размазывались по скребкам. Ров вокруг города был выкопан на совесть, засыпали его неделю. И всё это время лагерь выглядел сонным, почти пустым — но всем было понятно, что пустота обманчива. Едва уровень щебня достигнет поверхности воды, начнётся штурм.

Защитники ожидали, что первым признаком атаки станут осадные башни, которые наверняка уже заготовлены. За день-два их соберут и двинут к городу. Равномерно выстроившееся вокруг Лина войско стало неожиданностью, началась суматоха, в панике все побежали на стены. Вместо штурма с разных сторон к городу опять двинулись тележки-автоматы. Они неторопливо ползли до границы простреливаемой из катапульт зоны, потом резко ускорялись — чтобы проскочить опасный участок, ударить в кладку и взорваться. Да, всего через полметра ударная волна гасла, и эффективность отдельного заряда заметно упала, но тележки долбили стены с упорством трудолюбивых муравьёв. Вплетённые в камень защитные чары не помогали. Чаще наоборот усиливали разрушение: блокировку от резонанса на них никогда не ставили. Ибо даже архимаг не сможет выстоять два или три дня под обстрелом недалеко от стены, чтобы разобраться в плетениях чар.

Взрывы длились три часа, и за охватившей всех паникой, дымом и пылью никто не заметил, что осаждавшие давно разошлись по палаткам. На следующий день всё повторилось в точности, разве что стены не выдержали и рухнули сразу в пяти местах. Бреши за ночь заделали, но на третий день временную кладку разнесли очередные взрывы. То же самое повторилось и новым утром, после чего измотанные горожане перестали делать баррикады из камня в проломах. Лишь завалили дыры всяким мусором.

Утро пятого дня «обстрела» ничем не отличалось от предыдущего. Всё также вышли кольцом воины, всё также встали за ровным строем тентованные грузовики. Но, едва прогремели первые взрывы напротив проломов, солдаты расступились, и первый грузовик ринулся к бреши в стену. За ним второй — но уже к соседней дыре. И так везде. Машины выгрузили солдат и уступили место следующим. В проём дохнули струи огнемётов. Где-то выстроенная буквально в последнюю секунду хлипкая баррикада вспыхнула сразу, где-то загорелись пологи магов, но вскоре чародеи отступили. Всё равно далеко пламя не пройдёт, опираясь на амулеты и пентаграммы, на улицах защита от огня сильнее. Горящие проёмы тут же залили пеной. Надев кислородные маски, чтобы не обжечь раскалённым воздухом горло, сквозь беззащитные теперь бреши ворвались первые штурмовые отряды. Началась яростная рубка. Обороняющиеся отчаянно пытались удержать участки стены хотя бы возле проломов: тогда получится бросать в пробоины камни и лить на головы солдатам смолу. Когда стены пали — попробовали закрепиться в ближних домах. Не смогли, бой почти сразу выплеснулся вглубь улиц. Степняки были сплошь вооружены саблями из булата, а доспехи из сплавов и полимеров весили вдвое меньше обычных, и при этом намного лучше защищали и от удара мечом, и от стрелы.

Уже через час после того, как первый воин ворвался за кольцо стен, стало ясно: город обречён. Но стычки всё равно продолжались всю ночь и следующий день, пока степняки методично обшаривали дома и подвалы, додавливая последние очаги сопротивления, выкуривая и добивая жителей. Каган и адмирал Рот на командном пункте внимательно следили за сражением, наблюдая на мониторах кадры с беспилотников. Толгой, довольный успехом — ему удалось то, о чём мечтало не одно поколение каганов — оторвался от экрана и взглянул на Александра. Как тот реагирует на бойню? Правитель Степи успел хорошо познакомиться с культурой землян и знал, что к резне гражданского населения среди них относятся без одобрения. Адмирал мысленно усмехнулся: потому-то сюда и отправился не Белозёров, а он. В прошлой жизни ему довелось видеть картинки и пострашнее. Например, когда штурмовая бригада десантируется с орбиты в мегаполис, давя при этом спрятавшуюся среди небоскрёбов и над бомбоубежищами планетарную противокосмическую оборону. Но сказать хоть что-то в ответ было необходимо.

— Толгой, свяжитесь с командирами в северной части. Пусть будут осторожнее рядом с питомниками и загонами. Мы договаривались, что полукровки и рабы младше пятнадцати лет отойдут нам. У меня на них есть кое-какие планы, — равнодушно бросил Александр, глядя на собирающиеся для штурма «зданий производящего комплекса» отряды. — И пусть в остальном городе не усердствуют с детьми младше двух, они тоже пригодятся, — после чего с ленцой принялся наносить пометки на карту окрестностей.

«Всё, что можно сделать для обитателей Лина», — продолжил адмирал мысленно. Впрочем, тут же честно признался себе: если бы Толгой отказался — настаивать бы не стал. Будущее колонии важнее… Но если можно проявить хоть немного гуманизма — Александр постарается.

 

Эпилог

Хранитель

Нет дерева красивее и мощнее зелёного дуба. При самых сильных ветрах грозно шумят ветви, но не склоняется ствол. На вершине развесистого дуба вьют гнезда птицы. Даже в глубине леса дуб высоко возносит свою зелёную крону. А вырастая на свободе, широко раскидывает густые крепкие ветви, покрытые зелёной жёсткой листвою. Но в то же время дуб — теплолюбивое и светолюбивое растение. Несмотря на свою силу, он дерево нежное, боится крепких морозов. Поэтому старейший маг обитаемых земель, Хранитель равновесия мира, величайший из друидов, сильнейший из чародеев, Мудрейший — имён и прозвищ за три столетия долгой жизни накопилось не счесть — старался приходить сюда каждые несколько лет. Это только кажется, что лесные великаны несокрушимы. На самом деле их здоровье — хрупкая чаша, которую легко разбить, но тяжело склеить.

Мужчина отогнал уже приготовившихся к пиршеству злых июньских комаров, прижался к тёплой шершавой коре и стал внимательно осматривать дерево внутренним взором: не завелись ли где-то жучки-древоточцы, не подкралась ли болезнь. Закончив, он прикрыл глаза и отдался воспоминаниям.

Подвальную лабораторию освещали лишь факелы и свечи: магические светильники давали помехи. Огромное, разделённое пополам решёткой помещение окутывал полумрак. Впрочем, хозяину он не мешал. Его и человеком-то давно можно было назвать с натягом, столько он уже провёл над собой изменений. Морщинистый сморчок с большими глазами без радужки бормотал, рассказывал и кромсал ножом очередную жертву, разложенную на лабораторном столе. Пленникам из второй половины комнаты свет тоже был особо ни к чему. Зная, хотя бы не видеть, что их ждёт. А наслушались они уже достаточно.

В лаборатории суетился никто иной, как бывший ректор Магической Академии Синклита. Старик подошёл к отмеренному богами пределу и бредил бессмертием, продлением жизни. Когда о его экспериментах, причём не только на рабах, но и на тайно пойманных свободных людях, и даже на некоторых коллегах, стало известно, сумасшедший маг бежал. Спрятался в лесу, отделявшем земли вольного города Лина от Королевств. Про него постепенно начали забывать, он же продолжил опыты. Теперь на невезучих путниках, одиноких или отставших от своего каравана. Или как сейчас, когда к его дому вышел отряд наёмников, угодивший в ловушку-путалку на торговом тракте.

Сегодня настала очередь молодого парня, на свою беду присоединившегося к отряду перед самым их последним походом. Нож летал и тыкал, парень уже не орал, а просто хрипел от боли… Впрочем, если подумать — не самая худшая участь. Первые жертвы колдун отбирал, пока у него не кончился запас женщин из какого-то идущего в Лин каравана. Опыт всегда длился сутки. Сначала людей заставляли спариваться, потом мгновенно наступала беременность. Женщина сначала живьём жрала партнёра, потом отдавала соки из себя. К моменту родов превращалась в высохшую мумию, которую плод разрывал изнутри. Но раз за разом итог экспериментатора не удовлетворял, а разнополый материал закончился. Хозяин приступил к «опытам по улучшению человеческой породы» напрямую.

Наконец жертва забилась в судорогах, утихла. Колдун щедро полил её эликсирами из десятка пузырьков. Вспыхнули линии пентаграммы. Тело окутала зелёная дымка. И раны начали затягиваться!

— Получилось! Получилось! — запрыгал вокруг стола чародей.

Договорить не успел. Прямо сквозь плиты пола проросли многочисленные побеги шиповника, пронзая и разрывая тело сумасшедшего колдуна. Миг — ломая стены и фундамент, к небу взвился могучий дуб, в ветвях как в колыбели бережно унося последнюю жертву удачного эксперимента.

Лахлан до сих пор каждый раз спрашивал себя: могло ли быть иначе? Проснувшаяся в нём сила Леса и Жизни в мгновение ока смела колдуна, а парня оставила в кровь разбивать кулаки о кору могучего дерева, поглотившего и дом, и темницу. Поглотившего вместе с теми из товарищей, которые ещё были живы. Управлять своими способностями Лахлан научился далеко не сразу. Каждый раз приходил к выводу: по-другому случиться не могло. И всё равно в следующий визит задавал себе тот же вопрос снова.

Заканчивались размышления всегда одним и тем же. Можно и нужно идти наперекор судьбе — но есть тропы, которые предопределены. Сложись иначе, не попади их отряд в ту ловушку — не родилась бы легенда о старейшем маге обитаемых земель, Хранителе равновесия мира, величайшем из друидов, сильнейшем из чародеев… Впрочем, если быть уж совсем честным, признался себе Лахлан и задумчиво погладил кору дуба ладонью, его история и триста лет приключений — и в самом деле ожившая сказка.

Вставать и идти хоть куда-то не хотелось, поэтому Хранитель остался сидеть на траве, облокотившись на ближайший из корней спиной и любуясь сквозь зелёную листву прозрачным летним небом. Вдали послышались всплески поисковой магии. «Опять следят, — лениво забралась в голову мысль. — Сколько лет уже, а никак не угомонятся. Но последние годы вроде тихие и вежливые пошли».

Лахлан невольно улыбнулся и почесал бороду, вспоминая начало своего пути в облике Великого друида. Он тогда только-только освоился со своим даром и вышел к людям, наконец придумав, как объяснить свою необычную силу. Тогда как раз из-за ошибки магов в королевстве неподалёку начался мор среди лесных животных, напасть грозила перекинуться и на крестьянские стада. Недоучки из выпускников Академии как обычно попытались решить проблему «в лоб», силой исправляя природу. Не вмешайся Лахлан, завершилась бы история нашествием мутировавших из-за магии чудовищ — магиматов. Едва всё закончилось, с его подачи сначала среди людей, а потом и среди остальных рас, пошла гулять легенда: мол, в прошлый раз вот также погибла далёкая страна Торон, стала Брошенным королевством. И, чтобы катастрофа не повторилась снова, мироздание разрешило Хранителю не просто наблюдать, но и вмешиваться. На руку историям шло и то, что старел Лахлан теперь очень медленно. Раз в двести с лишним дольше обычного — и значит, если сейчас выглядит на тридцать, то помнит ещё времена до Синклита.

Людская молва подхватила и напридумывала столько, что Лахлан порой диву давался, пусть никогда не спорил. Хотя над большинством историй всегда посмеивался: расскажи кому правду — не поверит. А на самом деле нынешний глава Синклита почти на два десятка лет старше него, хотя всемогущий мастер-магистр об этом не подозревает. Да, возможности Хранителя изрядно преувеличены — в той стычке с двумя младшими магистрами Ордена запретного знания Лахлану просто повезло, что сопляки слишком надеялись на магию, а он по старой привычке наёмника до сих пор таскал с собой метательные ножи и короткий меч. Но людям нужна сказка.

Вот только одно дополнение к легендам доставляло изрядное неудобство: якобы где-то в лесу скрыт источник силы, отпив из которого, древний маг и стал Хранителем. И если чародеи Академии успокоились почти сразу, старательно один раз изучив здешние края вдоль и поперёк до самых корней и ничего не отыскав, то отдельные энтузиасты пытались следить всякий раз, едва чародей наведывался к памятному дубу.

Ни с того ни с сего захотелось поразвлечься. Невидимой тенью Лахлан скользнул вслед десятку молодых парней. Пару раз попросил пробегавшего мимо волка издать протяжный вой и чуть не расхохотался в голос, видя, как молодые маги побелели лицами. Затем помог городским недотёпам слегка заблудиться, причём сообразили они лишь четыре раза пройдя мимо приметной расколотой берёзы. Парни окончательно перепугались и начали звать на помощь. Кто-то со страху кинул молнию в дерево, в ответ из-под корня обиженно принялась пищать-ругаться мышь-полёвка. Лахлану на этом игра надоела. Да и времени было уже за полдень, а дорога предстояла дальняя. Надетая когда-то маска давно стала настоящим лицом, а игры в сохранение мира — смыслом долгой жизни. «И это правильно, — мысленно сказал себе Хранитель, выгоняя из леса на дорогу молодых шалопаев. — Всегда должно быть то, ради чего ты просыпаешься каждое утро. А то ударяет сила в голову таким, как эти балбесы, у которых сводится всё к „пожрать“ да „поспать“. Они быстренько исчерпают все удовольствия, закостенеют в своей глупости, не увидят, что миром можно интересоваться бесконечно… И потом все дружно удивляемся, чего это почти всем магам, как в зрелый возраст войдут, так жизнь уже кажется пресной и тянет на извращения».

Когда испуганные появлением грозного Великого друида и его проповедью о том, что негоже от страха по мышам молнии метать и лес портить, парни дружно бросились улепётывать в сторону ближайшего города, Лахлан грустно улыбнулся: жидковаты искатели пошли. И дело отнюдь не в стариковском брюзжании, что раньше и трава была зеленее, и вода мокрее. Мир и правда менялся не в лучшую сторону. Всё чаще доблестью считалась трусость, которую горделиво называли разумной осторожностью. Вот эти молодые парни. Следили за ним не столько из желания узнать секрет, дотянуться до неведомого — сколько пощекотать нервы да похвалиться перед приятелями. Ведь давно известно, что если не сильно портить заповедный лес, то Хранитель ничего не сделает, а просто выгонит обратно на тракт. Впрочем… вроде бы в новой стране на юге Степи по-другому. Стоит проверить. Но сперва в Лин. Посмотреть, что там наворотили прошлогодней зимой любители повоевать. Это важнее.

Первые признаки стали заметны задолго до развалин. Земли вокруг города были безжизненны, ни одного зверя или птицы. Деревья стояли без листьев. Трава росла на отравленной почве мелкая, желтоватая и жухлая. Потом и вовсе исчезла. А ведь на дворе в разгаре лето! Лахлан двинулся дальше, решив всё же посмотреть на развалины. Отрава ему не страшна, без еды и воды, даже без сна он сумеет продержаться несколько суток. Сможет пройти туда и обратно. Пологий холм под ногами плавно перешёл в широкое поле. Посередине тёмной громадой высилось… Первыми в глаза бросались две башни как две чёрных, обгоревших головешки на фоне серого неба. Не сияла черепица, лишь чернел острой пастью провал на месте двускатной крыши. Вокруг — высокий, толстый пояс камней. Стенами эту мешанину обломков назвать было уже нельзя. Смердело так, будто гнить начала сама земля. Лахлан втянул ноздрями воздух и ощерился — впереди, в этой каменной каше, была только смерть. Делать там было нечего, и он сразу повернул назад.

Победители воевали ради мести, захватывать территорию не собирались, и о последующей чистке от защитных заклятий не задумывались. Теперь созданные магами Лина чары без присмотра разрушались, грозя отравить не только источники на поверхности, но и землю под собой. Затем всё неизбежно просочится в водоносный слой и стечёт в Ардл, вместе с рекой достигнет Келти. А это означало не уродившие или ядовитые поля, тысячи умерших от голода и вынужденных питаться непригодным зерном крестьян. Будь неурожай вызван естественными причинами, скажем засухой, Лахлан бы внимательно подумал, прежде чем вмешиваться. Но сейчас происходил явный непорядок. Обычные люди не должны страдать из-за глупости слишком много возомнивших о себе правителей. Тем более таких, как хозяева города Лина — сначала не одно столетий насиловавших природу себе подобных, а под конец решивших влезть в основы мироздания. Хранитель сомневался, что заклятия удалось бы рассеять без последствий даже с помощью заложенных ключей управления и кровавых жертв. С гибелью же авторов затеи последствия и вовсе становились непредсказуемыми.

Возле земель покойного Лина пришлось бродить почти месяц, и внимательно оценивая размер катастрофы, и заставляя меняться и расти новые травы вокруг. Пусть хотя бы частично создадут фильтрующий пояс. Затем пришлось сделать крюк через Келти, обсудить дела с тамошним королевским магом Гармундом. Покидал королевство Хранитель в отвратительном настроении. И так с этими развалинами потерял уйму времени, а ещё придётся через год-два наведываться сюда снова. С очисткой отравы в реке местные справятся. Гармунд и чародей сильный — не зря дед у него из гвенъя, и мужик толковый. Вот только как бы опять не нашлись слишком ретивые подчинённые, которые захотят решить проблему разом и втихаря, чтобы потом потребовать награды. Ладно, если сами погибнут да сроки заклятия продлят. Сотню лет назад в одном из южных королевств Великий друид уже пустил дело на самотёк, и в результате для войны с химерами в помощь войску Синклита пришлось собирать ополчение нескольких государств. Наступление же пустыни на земли, из которых химеры вытянули все соки, Хранителю удалось замедлить с огромным трудом, а повернуть пески и мёртвую глину вспять не получалось до сих пор.

Мрачное настроение Хранителя по дороге через Степь вылилось в неприятности для двух молодых шаманов. Ещё издалека Лахлан почуял хорошо знакомый магический «запах», который висел над Лином. Входя в стойбище, уже был уверен в том, что увидит. А слова одного старика, которые он тихонечко буркнул, завидев Хранителя, убедили ещё сильнее:

— Говорил я — доиграются.

Стены юрты, где обитали два молодых шамана, Лахлан просто снёс: заставил ткани и шкуры мгновенно истлеть от старости, не затрагивая каркас. Грозно посмотрел на лица двух парней и на зверушку на столе, которой явно скормили отравленные травы, попутно колдуя и стараясь вызвать какое-то изменение.

Над запасами ядовитой травы и над клеткой мгновенно вспыхнуло пламя, за миг оставив лишь пепел. В два шага Лахлан оказался рядом и треснул каждого дурня кулаком по макушке. Можно было и на расстоянии, но так на его взгляд выходило эффектней и доходчивей. Секунду полюбовался оторопелым взглядом и тоской незадачливых экспериментаторов — их способности оказались заблокированы. Потом обратился к старейшине, который побежал к юрте вслед за Хранителем.

— Эти два балбеса моей властью лишены права чаровничать. Снимет проклятие лишь Великий Мэрген. Проследите, чтобы они до него доехали и покаялись. Заодно передайте ему моё решение: эти недоумки следующие два года будут вместо занятий колдовством чистить навоз и изгонять из головы непотребные мысли.

И ушёл в Степь разозлённый. Теперь придётся делать новую петлю и заезжать уже к Мэргэну. В старом друге можно быть уверенным, он проследит, чтобы подобное не повторилось. Заодно Мэргэн выяснит, откуда у сопляков возникла мысль влезть в область знания на грани запретного. Но лучше всё-таки предупредить о случившемся лично, а не через кого-то.

Ещё издали Лахлан заметил, как изменился Дархан. Первым из-за горизонта показалось здание с высокой трубой, из которого шли магнетизм и тепло. За ним — огромный завод, где плавилось и текло огненной рекой железо. Следом новые и удивительные дома. Каждый дом огромен — семь, десять, пятнадцать этажей. И каждый непохож на остальные. Каменные «юрты», дома-сады и дома будто парусники из стекла. Лахлан немного потерялся — где искать Мэргена? Но Хранителя узнали и сразу же показали ему на три бруска из стекла и бетона. Выглядели они как ещё один необычный эксперимент смелых молодых архитекторов и оказались новыми зданиями Школы знаний. Там и обнаружился Мэрген. Сидел за столом перед плоским ящиком на подставке, в котором мелькали изображения. Стучал по доске с буквами.

Увидев старого друга, Мэрген сразу же всё сдвинул на край стола. Достал из сейфа пиалы и пузатый фарфоровый чайник. Заварил чай, приказал занести сладости и пироги. Лишь когда гость выпил первую пиалу, заговорил:

— Давно ты не заглядывал. И какой ветер в этот раз вёл твои паруса?

Хранитель вздохнул.

— Я заглядывал в Лин. Намусорили там зимой.

Мэрген кивнул. В открытую попрекать нэрлих старый друг не стал — и обижать не захотел, и хорошо понимал, что такое для Степи город Лин. Но и насчёт «мусора» он в своём праве как Хранитель.

— В общем… Я так слышал, что вы сейчас с Келти дружите. Так что помогите Гармунду, а то отрава в реку потекла. И заодно проследи за своими. Два балбеса уже нашлись, решили поэкспериментировать с химерами из ядовитых земель. Я им настучал, скоро придут к тебе каяться.

Мэрген нехорошо прищурился и бросил короткое:

— Хорошо. Разберусь.

На душе у Лахлана сразу полегчало. Уж за Степь то можно быть спокойным — если Великий шаман обещал, значит, проблем не будет.

— А ты пока вот что посмотри. Как тебе? Сейчас как раз над ней сижу, — Мэрген повернулся и достал из сейфа за спиной рукопись.

Первое, что бросилось в глаза Лахлану — текст печатный, но с пометками Мэргена. Уже необычно, не издание типографии. Старый друг любил отдыхать, переводя на нэрлих необычные книги и трактаты. И знал слабость Лахлана — в первой своей жизни буквы молодой наёмник не жаловал, хотя читать и умел, зато, будучи уже Хранителем, книгами увлёкся.

— Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита», — Лахлан прочитал название. — И быстро просмотрел первые несколько глав. — Очень интересно. И откуда?

— Из той самой страны, куда, как я понимаю, ты собрался дальше, — глаза старого шамана струились смехом.

И Лахлан неожиданно задержался, хотя рассчитывал заглянуть к Мэргену едва ли на пару дней. Впрочем, себя он быстро уговорил — заодно выучит язык этих землян заранее. Хранитель провёл в доме Мэргена больше двух недель. Обсуждал и книгу, и автора, и страну. Заодно немного помог отшлифовать конечный текст на нэрлих. А когда покидал Дархан, неожиданно поймал себя на том, что от плохого настроения не осталось и следа.

На границе Хранителя уже ждали. Мужчина — явно чиновник немалого ранга, вместе с почётным эскортом из полусотни воинов и двух магов. А может с ним был и не эскорт, а стража? Случалось и такое. Правда, очень быстро все понимали, что ограничивать перемещения Великого друида только себе хуже. Или Хранитель заинтересуется — что от него так прячут — или соседи. И если Мудрейший об увиденном, коли оно миру не во вред, промолчит, то любопытство соседей обойтись может весьма дорого.

Лахлан не удержался от небольшого озорства. Путешествовал он, в отличие от коллег, в самой обычной одежде, по виду воин или средней руки купец. Лишь для впечатления выращивал перед визитами прямо на месте красивый посох. Вот и сейчас на дороге к постоялому двору и встречающим сначала показался одинокий путник. И тут листья на земле и на деревьях сорвались вихрем, на мгновение окружили Хранителя. А потом превратились в золотой плащ, выстлали багряным, зелёным и золотым ковровую дорожку и воздвигли арки над ней. И главное: чародейства ни маги, ни амулеты воинов не почувствовали! Лахлан, глядя на удивлённые лица встречающих, мысленно усмехнулся — чего не сделаешь ради репутации… Самое в таких случаях забавное, что никто и никогда не думает, что всё очень просто: одно большое и заметное действие можно заменить тысячей мелких и незаметных. Людям проще поверить в чудо и волшебную силу избранного.

Эскорт доставил Хранителя в гостиницу Верхнего города, оставил отдыхать. На дома и улицы спустилась ночь и тишина — но в кабинете Гая Гальбы, который отвечал за безопасность всех внешних контактов колонии, бушевали споры.

— Манус, — в очередной раз спросил председатель Сената Белозёров, — значит, вы считаете, что мы должны пустить этого мага везде, куда он попросит? А если он потом донесёт Синклиту?

— Это невозможно, — Манус замялся, соображая, как объяснить начальству то, что в Королевствах каждый ребёнок знал и понимал с детства. — Хранитель не сотрудничает ни с Синклитом, ни с кем-то ещё. И тайны от него не попадают ни к кому. Ему вообще, говорят, чужды человеческие дрязги и беспокоит только здоровье мира. А что касается «не пускать»… последним пытался Орден. Хранитель легко уничтожил сразу двух магистров, хотя и по одному они были, говорят, сильнее десятка обычных архимагов. Мы, конечно, можем попытаться Хранителя мира задержать, даже убить. Обойдётся это нам дороже, чем вторжение гвенъя. После чего с нами разорвёт все отношения Степь, а Королевства поголовно объявят священную войну.

— Что скажет генерал Гальба? — спросил адмирал Рот. — Как главный эксперт.

— Я за то, чтобы не препятствовать. В разумных пределах, конечно. Везде, кроме законсервированных линий промзоны и реакторов. Выигрыш от хорошего впечатления стоит некоторого риска. Особенно если через Хранителя удастся наладить контакты с Кругом друидов. Это было бы крайне не лишним.

— На этом и предлагаю решить, — подвёл итог Рот.

— Согласен. Убедили. И решение утвердим волей председателя Сената, с пропусками за моей подписью. Проще следить и контролировать, если что, — пробасил Белозёров.

Лахлан о спорах вокруг своей персоны не знал, отсыпался с дороги. Да и не интересовался. Подобное неизменно происходило раз за разом. Лишь порадовался с утра оперативности здешней бюрократической машины: уже на рассвете к нему в номер постучался офицер и занёс готовое разрешение от правителя. Вместе с временным паспортом. И предложение взять все расходы по пребыванию среди землян на себя.

Лахлан в ответ усмехнулся: таким тонким способом отслеживать его перемещения догадывались крайне редко. В Королевствах тайные службы, как правило, предпочитали мелочную экономию. Быстро пробежав письмо глазами, Лахлан согласился и с остальным:

— Передайте, что возражений нет. Как и насчёт посещения мест с особым статусом договариваться отдельно. Я уже видел у Мэргена, — он улыбнулся, — и не спорю, что бывают места, куда лучше глядеть издали.

Ему и так было что посмотреть. К тому же тактичность хозяев, не приставивших за беспокойным гостем открытой слежки, Хранитель тоже оценил высоко. Нечасто ему попадались правители, готовые сотрудничать, а не прятать грехи и отвечать на вопросы сквозь зубы после угроз.

К лёгкому удивлению землян и счастью контрразведки, первым делом Лахлан не двинулся по секретным объектам и полигонам, не отправился инспектировать заводы и лаборатории, а пошёл в магазин. Там Хранителя приятно обрадовали не только выбор готового платья, но и то, что продавец спокойно отнёсся к его ломаному русскому, а на нэрлих говорил достаточно бегло. Вскоре Лахлан сменил камзол на костюм и плащ и отправился в университет. На проходной ждала ещё одна приятная мелочь — не пришлось, как в Академии Синклита, спорить с охранником на входе, убеждая, что ему можно пройти. Оказалось достаточно приложить к турникету QR-кодом паспорт — полоска на турникете загорелась зелёным. Хранителя уже внесли в списки допущенных постоянно не-сотрудников. Дальше Лахлан поинтересовался у вахтёра, где найти декана Мануса. А там попросил дать ему помощника выучить русский язык.

Манус на секунду растерялся, такой просьбы он не ожидал. Хранитель как можно теплее улыбнулся:

— Я всегда говорю на местном языке. Считайте это знаком уважения. Но объясняться надо нормально, а не с пятого на десятое.

— Х-хорошо. Я прикажу, вам сейчас же подберут пару лучших наших аспирантов-филологов.

Через пару недель Лахлан из аудитории перебрался в университетскую библиотеку. С удовольствием оглядел огромный каталог во всю стену от пола до потолка. Отобрал для себя пару десятков книг по разным наукам, по философии, несколько художественных романов. Подошёл со списком к девушке-библиотекарше. Она хоть и посмотрела на список любопытным взглядом, без возражений выдала всё. Но когда Лахлан под вечер отдавал книги обратно, девушка не удержалась и поинтересовалась:

— Вы так быстро всё пролистали. Не смогли в них отыскать нужное? Или не понравилось?

Хранитель улыбнулся. Давний эксперимент подарил ему немало необычных способностей, которыми в новой своей жизни он пользовался редко.

— На самом деле я внимательно прочитал всё. Хотите, перескажу? А послезавтра приду ещё. Завтра хочу сходить в театр.

Кроме театра Лахлан решил заглянуть и в центральную городскую больницу. В отличие от жилых домов, здание было самое простое: пятиэтажный куб из стекла и бетона без украшений и лепнины. Хоть и не так давно построенная, выглядела больница уже немного потрёпанной: искусственный камень стен и пола царапали и стирали тысячи пациентов. Впрочем, остальное было в отличном состоянии. Предупреждённый заранее главврач встретил необычного специалиста лично в холле, громко сердечно поприветствовал, поблагодарил за визит. Лахлан невольно поморщился, сплетни разлетятся по округе быстрее света. Торопливо прервал словоизлияния и попросил:

— Хорошо-хорошо. Вы подготовили истории болезни пациентов, которым не могли помочь местные врачи и которым возможно сумею помочь я?

— Да-да, конечно. Всё в моём кабинете.

— Тогда сразу предлагаю позвать туда лечащих врачей, — и пояснил: — Не думаю, что я один с первого взгляда разберусь там, где не смогли хорошие целители. А вот вместе мы что-нибудь да придумаем.

К концу осени Хранитель стал в читальных залах привычным ежедневным посетителем, как и в центральной больнице. Пусть его и приглашали теперь не для лечения, а как консультанта и диагноста в особо сложных случаях — Лахлан мог увидеть намного больше, чем самые совершенные приборы и провести сложный анализ «на месте». Хранитель вписался в жизнь города, словно существовал здесь не один год… хотя сам Лахлан кажущимся спокойствием не обманывался. Приглядывать за ним наверняка не перестали.

Очередным ноябрьским днём Хранитель вышел из гостиницы на улицу, огляделся. Деревья уже почти облетели, хотя немногие побуревшие листья ещё отчаянно цеплялись за ветки. По тротуарам степенно текли многочисленные ручейки, оставшиеся после ночного дождя. Пахло сыростью, близкой зимой и холодами. Словно никак не решаясь согласиться, солнце с каждой минутой светило всё ярче и ярче, пробиваясь сквозь пелену облаков. Золотистые солнечные зайчики рассыпались по округе, слепя глаза. Ласковые тёплые лучи как бы на прощанье в преддверии зимы решили последний раз попробовать обогреть осенний город. Несколько минут Лахлан ещё думал. Потом всё-таки сказал себе: «Пора». И зашагал к зданию Управления службы безопасности. К генералу Гальбе.

Когда тот сразу его принял — ничуть не удивился.

— Если вы не против, я бы хотел какое-то время пожить дома у одного из жителей города. Я выберу сам.

— Пожалуйста, — видно было, что необычная просьба всё-таки застала генерала врасплох. — Не вижу препятствий. И ещё. Вам что-то понадобится?

Лахлан отдал небольшой листок с записями и цифрами. Генерал пробежал его глазами. Кивнул.

— С вами приятно работать. Смотрю, есть даже предварительная смета. Хорошо. Ничего требующего предварительного согласования я не вижу. Судя по списку, вы уже нашли подходящую семью?

— Совершенно верно. Но договариваться я буду сам.

Милтрита, женщина-выходец из Королевств, сюда переехала вместе с дочкой и получила гражданство. Теперь могла стать хорошим мостиком, который поможет Хранителю объединить понимание жизни здешнего народа и остального мира. Они как раз удачно познакомились ещё в больнице: слишком уж загадочным случаем для всех была её дочка Саннива. С одной стороны абсолютно здоровый ребёнок, уже тринадцать, все детские проблемы должны быть давно позади. Но регулярно внезапные провалы иммунитета.

Уговаривать Милтриту пришлось довольно долго, слишком уж натерпелась женщина в своё время от хозяина-мага. И сейчас она поначалу категорично отказывалась, хотя, услышав предложение о новой и полностью обставленной трёхкомнатной квартире, задумалась. Наконец было сказано:

— С магами я не хочу иметь дела. Никак и никогда.

— Но я не маг. Я Хранитель мира.

На этом, как и рассчитывал Лахлан, лицо Милтриты дрогнуло. Истории про мудрого Хранителя она впитала с молоком матери. Дальше последовал ещё один аргумент:

— И сами знаете, я врач. Очень хороший.

Милтрита ещё посопротивлялась, но было понятно — ради Саннивы она потерпит кого угодно.

Квартиру специально подобрали в прежнем районе, чтобы не вырывать хозяев из привычной среды. Новоселье случилось в начале декабря, но Лахлан переселился только на следующий день: всё-таки в кругу друзей и знакомых Милтриты он был лишним. И сразу же оказался вовремя: на празднике Санниву просквозило, у неё поднялась температура. И теперь мама не знала, бежать ли ей на работу — или дождаться вызванного врача. Лахлан её буквально вытолкал:

— Милтрита, ну что вы, в самом деле? Вы же знаете мою квалификацию. Присмотрю я за Саннивой. К тому же я предполагал заранее, поэтому кое-какие лекарства подготовил с собой.

Когда женщина ушла, Лахлан принялся колдовать с травами на кухне. Помимо лечебного эффекта они должны были стать последней проверкой: угадал он с причиной болезни или нет?

Саннива выпила лекарство безропотно, не ощутив вкуса. И тут же уснула. Заглянувшая после обеда немолодая терапевт на пару мгновений замерла на пороге, встретив незнакомого человека. Лахлан сразу объяснил:

— Я знакомый Милтриты, врач. Сюда приехал в командировку в центральную клиническую больницу и остановился у них.

Терапевт обрадованно закивала:

— Вот и славно. Как там Санечка?

— Нормально. Я сразу начал лечение, температуру уже сбил.

Врач всё же прошла, внимательно осмотрела девочку, прощупала лимфоузлы и заставила показать горло.

— Замечательно. Просто замечательно. Эдак послезавтра выгоним тебя обратно в школу.

Девочка поморщилась: она уже настроилась отдохнуть. В кои-то веки болезнь проходит не в постели, сил полно, а учиться не надо.

Но когда на следующий день после обеда забежали подруги, проведать одноклассницу — то застали Санниву за столом и со стопкой учебников. Рядом стоял усмехающийся Лахлан. А на подоконнике высились стопкой коробки с пластилином-глиной, который застывает после обжига… и раскинулась небольшая живая модель стройки Московского кремля. Рабочие бегали, одни таскали кирпич и возводили стену, другие ходили вокруг с плакатами и требовали кто мяса, кто стройматериалов.

Подруги оторопело замерли, глядя на чудо. Потом одна рискнула спросить:

— Это что?

— Сколько нужно шлакоблоков, чтоб дворец построить в срок, — буркнула Саннива.

— В смысле?

— В прямом. Вот он, — девочка ткнула в Хранителя пальцем, — дал задачу на расчёт всего необходимого для стройки.

— Строго в рамках программы за текущий класс, — со смешком прокомментировал Лахлан.

— Ага. Если рассчитаю правильно, то будет мне настоящий Кремль. Как вон там, — Саннива показала на небольшую модель храма Кайны, стоявшую в углу на полке.

Подруги тут же начали передавать модельку из рук в руки. Сделано всё было с величайшим искусством. Можно разглядеть и маленькие каменные блоки, складывавшие стены, и витражи в окнах, и черепицу. Узор на входных дверях. Глаза у девчонок загорелись: каждая представила, как будет выглядеть не крошка-храм, а целая крепость.

— А нам можно?

— Всем можно. Хоть всем классом.

Слова оказались пророческими. Уже на следующий день к Санниве началось настоящее паломничество, а класс к неожиданной радости учителей рьяно взялся за учёбу и расчёты.

На Новый год Лахлан пришёл в школу, одетый Дедом Морозом. Поводил хороводы с младшими детьми, из совершенно пустого мешка доставал подарки. А Саннива и её одноклассники каждый получил по башне, стене и прочей детали Кремля и Красной площади. Под радостные вопли дети на специальном столе сложили элементы друг с другом, детали слились в единую крепость. Прогремело общее:

— Ур-ра!

Словно живой, перед мальчишками и девчонками встали Кремль и Красная площадь. Причём оказалось — если коснуться рукой брусчатки в определённых местах, вокруг разворачивалась иллюзия, и ты словно оказывался внутри модели. Лахлан тихонько сунул в руки учительницы листок с инструкцией:

— Здесь написано как включать, выключать и как подзаряжать.

— Спасибо. Первый раз даже у закоренелых троечников сплошные пятёрки за четверть.

Следующее небольшое чудо Лахлан продемонстрировал в конце января. Саннива после школы задержалась, заскочила домой без шапки и с сапогами полными снега. Милтрита ахнула и с порога начала ругаться:

— С ума сошла! А ну под горячий душ и…

— Горячий душ не помешает, а насчёт остального завтра проверите. Ничего с ней не будет. Я разобрался, в чём дело.

Милтрита растерянно переводила взгляд с дочки на Хранителя. Потом села на стул в коридоре и разрыдалась от счастья.

В мартовские каникулы Лахлан неожиданно попросил:

— Саннива, мне нужно съездить с тобой в университет. Показать тебя кое-кому.

Девочка равнодушно пожала плечами: надо — значит надо. Врачу виднее.

Из холла университета они сразу поднялись в одну из лабораторий, где их встретил заранее предупреждённый декан Манус. Хранитель помог девочке снять куртку и ботинки, затем уложил спутницу на кушетку. В воздухе перед глазами Саннивы возник небольшой мерцающий диск, Лахлан принялся чётко и ритмично говорить слова на незнакомом наречии. Едва девочка впала в транс, последовал вопрос:

— А теперь, уважаемый Манус, присмотритесь внимательно к распределению потоков в её теле.

Главный чародей землян на несколько минут сосредоточенно замер, потом ахнул.

— Не может быть! Она же Разрушительница заклятий! А последним таким магом был…

— Да. Великий грандмастер Ордена запретного знания.

— Но откуда?! Как?!

— А вот это я спрошу у её отца, — в глазах Лахлана моргнул недобрый огонёк. — Один из магистров Синклита решил поразвлечься. Приспособил для пыток, совмещённых с оргиями, кое-что из древних техник Круга друидов. А когда мать девочки понесла, испугался, что всё вскроется, и вышвырнул Милтриту на улицу. Понадеялся, что сами сдохнут, и не придётся марать руки убийством собственного ребёнка. На обратной дороге я собираюсь к нему заглянуть, и, клянусь Титанией, после этого кое-кто будет лично оправдываться перед Кайной-ведущей-души-в-мир.

Увидев выражение лица Мануса, Лахлан расхохотался.

— Ну, в самом деле. Понимаю, все эти легенды о равнодушии Хранителя во благо мира. Но вы-то умный человек, должны понимать, что к сонму богов я не принадлежу. Так, лекарь, который штопает крупные раны да чистит воспаления. И осчастливить всех не могу. Слишком хорошо знаю, какая хрупкая штука равновесие, и чем может отозваться лет через десять сегодняшний лишний дождик во время засухи. Но всё это не мешает мне помогать там, где могу. И наказывать человеческую гнусность, если уж она перешла черту, а остальные равнодушно отворачиваются. Но к вам я пришёл из-за другого. Сами знаете, что такое Разрушитель, и как отдаётся в организм искажение внутренних потоков. Кое-чему я её, конечно, научил, неконтролируемую пока энергию стихий сцеживал, но дальше требуется ваша помощь. Когда я уеду — продолжить и доучить.

— Конечно-конечно!

Видно было, что бежать оформлять документы и разрабатывать индивидуальный курс занятий для такой редкости, как Разрушитель заклятий, Манус готов хоть сейчас.

— Вот и замечательно.

Назавтра Лахлан попрощался с Милтритой и Саннивой. В ответ на слёзы девочки пообещал заехать ещё раз. И направился смотреть заводы и остальные поселения землян. Затем внимательно изучил остатки Мёртвого города, посетил места сражений с гвенъя. После чего снова оказался в кабинете Гая, где вместе с генералом-безопасником гостя ждали Рот и Белозёров.

Разговор сразу пошёл о «плодотворном сотрудничестве». Сергей Матвеевич от лица Сената официально предложил Хранителю почётное гражданство — тогда земляне обязуются оказывать ему такую же помощь, как и своим, ничего не требуя взамен… Все были так серьёзны, что Лахлан опять не удержался. Начал грозную речь о заводах, губящих природу, о грязи вокруг городов и о взятке, которую виновники пытаются ему дать. Испортил всё генерал Гальба, который через несколько минут демонстративно зевнул и сказал:

— Уважаемый Хранитель. Вот если бы вы устроили этот цирк сразу по приезду, я, может, даже поверил. Но не сегодня.

— Признаю поражение, — улыбнулся Лахлан. — Вы меня раскусили. Хотя, на мой взгляд, ряд мер и качество очистки определённой части заводских отходов пока меня не устраивает. Да и в Лине будьте добры помочь соседям и прибрать мусор за собой, — видя, как с лёгкой неприязнью вытянулось лицо Белозёрова, Хранитель поспешил пояснить: — Нет, нет, уважаемый Сергей Матвеевич, вы меня не так поняли. Знаю, читал в вашей истории, было такое движение фанатиков, считавших, что всё зло от машин. Луддиты, которые ломали станки инструментами, сделанными на этих самых машинах. И их последователи, из «Гринпис», которые ездили бороться с нефтяными скважинами на бензиновых машинах и кораблях. Неужели вы думаете, что я из таких?

Хранитель ненадолго замолчал, затем стал очень серьёзным и негромко продолжил.

— Дело не только в том, что люди никогда не откажутся от возможности жить лучше и легче, не получив взамен что-то равноценное. Вы не очень хорошо представляете пропасть между своей жизнью и Королевствами, где даже знать не может позволить многое из обычного и привычного вам здесь. Но вот есть ещё кое-что. Мы бежим по кругу. Последние века рост едоков хоть и сократился, число людей всё равно пусть медленно, но растёт. С полей и рек всё чаще начинают брать больше, чем они могут дать. В Королевствах леса остались в основном в дворянских охотничьих угодьях. Пока это не очень заметно. И не будет заметно ещё несколько столетий… потом будет поздно. Вы же показали, что выход есть, — Лахлан хитро прищурился. — А ваше почётное гражданство я всё-таки приму. Очень уж интересно, что у вас выйдет. И несколько молодых друидов пришлю, помочь и обменяться опытом. Возьмёте?

— Возьмём, — вместе ответили Рот и Белозёров.

Гай же добавил:

— Я бы вообще предложил организовать совместную работу Круга друидов с нашими биологами и экологами. Есть кое-какие идеи. Если вы согласитесь передать наши слова их старейшинам.

— Передам. Тогда, — голос Лахлана разорвал рабочую тишину кабинета необычной торжественностью, — как Хранитель Мира, заявляю: вы достойны занять место в круге существования. Так несите же нашему миру добро и ищите своё место под общим для всех солнцем!