Заметив человека, идущего по коридору к дверям центрального трюма, четвёрка космических десантников захлопнула забрала шлемов и взяла разрядники наизготовку. Но увидев приметный белобрысый ёжик — такой на крейсере был только у полковника Службы Безопасности, тут же успокоились. Приложить руку к генетическому сканеру на стене посетителя всё же заставили, хотя куратор от СБ, во исполнение какой-то инструкции, заходил в трюм каждый день. Сегодня, как и всегда, сканер замигал зелёной полосой, камеры системы распознавания тоже определили лицо, и на тактических дисплеях шлемов появилась надпись: «Полковник Пётр Йоргенсен. Полковник Службы Безопасности Терранской Федерации. Статус доступа к объекту — разрешено».

Дверь трюма скользнула в сторону. Пётр кивнул, как всегда поблагодарил охранение:

— Спасибо за службу.

И шагнул через порог. Дверь ту же встала на место.

Центральный трюм «Орла» был огромен, несколько сотен метров в поперечнике. Но в этом рейсе почти пуст, если не считать смонтированных в самом центре амортизаторов, на которых стоял Инвертор. Изумрудный куб в рост человека. Пётр, строго по инструкции подошёл вплотную, сначала осмотрел артефакт визуально, потом вывел на дисплей системы амортизации данные о состоянии оборудования и внимательно прочитал. Всё в порядке, монтировавшие крепёж специалисты знали своё дело. Сорвать Инвертор с постамента не могло даже попадание в крейсер плазменной торпеды. А уж уничтожить изделие Древних был способен только термоядерный взрыв.

Закончив проверку, Йоргенсен подошёл к артефакту вплотную и приложил к поверхности ладонь. Подсознание заставило тело невольно вздрогнуть. Пётр не раз видел, как после этого куб желтел, а человек таял в столбе изумрудного пламени, Инвертор же в обмен на жертву ненадолго менял в заданной точке свойства Вселенной… Например заставлял стабильные изотопы кислорода или азота превращаться в радиоактивные. Впрочем, разум тут же непроизвольную панику задавил. Всё наследство расы Древних срабатывало только от индивидуумов со строго определёнными параметрами. Сколько полковник ни прикасайся, поверхность так и останется зелёной со вспыхивающими прожилками голубого цвета. А куб — мёртвым…

Впрочем, мёртвым только в переносном смысле. То, что выглядело как камень, ладонью ощущалось как тёплая мягкая кожа. Да и учёные в один голос утверждали, что Инвертор на самом деле живой организм. Разве что спорили: то ли он искусственно выведенный родственник вирусов, только структурированный не только на атомарном, но и на ядерном уровне… то ли это последний представитель какой-то реликтовой неорганической жизни эпохи молодости Вселенной. А Древние его нашли и приручили. Военных эти рассуждения особо не интересовали, главное, что Инвертор можно использовать как уникальное оружие.

Арес кидал свои жалящие стрелы третий год. Большой войны в мирах Галактики не ждал, наверное, никто. Тем более такой кровавой и жестокой. Началось всё как очередной пограничный конфликт извечных противников — хельмов и гильдов. Потом на стороне людей-птиц, желая отомстить хельмам, вмешалась Терранская Федерация. А Консулат Дайто в ответ поддержал своего союзника. Хоть Великие консулы и отрицали свою принадлежность к роду хомо, забывать и прощать прошлые унизительные поражения они тоже не умели… В первые несколько недель новость едва пробивалась на задворки информационных лент да на последние страницы «жёлтой прессы». Но вскоре конфликт стремительно втянул в себя ещё несколько рас, одну за другой. Слишком много у всех накопилось друг к другу обид и претензий, слишком многие увидели удобный повод «скруглить» границы.

Буйный и бурный патриотизм зашкаливал в Терранской Федерации с первых дней. Газеты пестрели победными реляциями с фронтов, Сенат вешал награды. Обыватели с гордостью и восхищением смотрели на военных, а на вербовочных пунктах не иссякал поток добровольцев.

«Вот только мы всё равно проигрываем», — подумал Пётр, едва вернулся из трюма обратно на мостик. Эта горькая мысль ни на мгновение не покидала Йоргенсена последние несколько месяцев. С тех пор, как войска Федерации оставили Сарагосу. Оставили, потому что были обескровлены победным штурмом, а к планете внезапно подошёл флот расы тагини. В тот раз он просто ждал, дав понять, что не потерпит земного флага над столь важным транспортным узлом. Но до часа, когда Правящий совет тагини открыто поддержит Консулат и хельмов, чтобы сохранить равновесие сил, оставались считанные дни. По своей должности полковник был в курсе многих решений президента и его советников задолго до того как содержание указов зачитают в Сенате. И потому знал: предложения тагини удовлетвориться захваченным и выйти из бойни, уже «полетели в корзину». Политики опять упустили возможности, купленные солдатскими жизнями.

«Они, недовольны, что, несмотря на сплошные победы, линия фронта застыла, а кое-где уже откатывается назад. Угрожает в ближайшие пару лет захлестнуть кровавой пеной границу, — вспомнил полковник разговор при назначении на свою нынешнюю должность. — Наше напыщенное дурачьё и в Сенате, и в Адмиралтействе считает всё лишь неудачным стечением обстоятельств. А теперь готовится «окончательно переломить ход войны в свою пользу». Демонстративно наказать «вероломство» тагини».

Пётр взглянул на командира конвоя. С места начальника безопасности хорошо просматривался весь мостик: от операторов и пилотов, до сидящего на небольшом возвышении капитана крейсера «Орёл». Никто из «этих», особенно командор Стрельников, в тонкости «международных отношений» никогда не вдавался. И капитан, и его офицеры и матросы считали, что точным и эффективным выполнением приказов командования они послужат своей родине намного лучше, чем бесплодными рассуждениями о политике. Ведь не зря «Орёл» был самым новым и быстрым крейсером флота Земного космофлота… Именно поэтому руководство Службы Безопасности Федерации Терранских любило использовать корабль для «деликатных» миссий. Вот и в этот раз крейсер спешил вместе с эскортом к линии фронта, чтобы доставить предмет, которому отводилась главная роль в грядущей операции «Анчар».

«Интересно, а как его использовали до нас? — Пётр размышлял на эту тему с того дня, когда несколько лет назад только заменил прошлого руководителя проекта «Инвертор». Но каждый раз рассуждения сводились к одному и тому же. — Для каких-то своих непонятных целей? А мы словно дикари, которые обнаружили пищевой синтезатор и стали им убивать мамонтов? Или для Древних это тоже было оружие? Не потому ли они оставили после себя только пустые каменные обломки? И почему мы, сколько до этого ни находили ещё действующих сооружений и артефактов, не поняли ни одного? А сейчас нашлось Оно? Первое, с которым удалось совладать хотя бы отчасти. То, что станет залогом победы Федерации. Всадник нового Апокалипсиса, ждавший свежей жертвенной крови миллион лет после гибели хозяев…»

Кроме капитана о характере груза знал только старший офицер Службы. Остальные, включая роту охраны, могли лишь гадать о том, что именно лежит в трюме. Но важность миссии чувствовал каждый — поэтому, хотя конвой и двигался в своём глубоком тылу, экипажи были готовы вступить в бой, едва заметят противника. И когда после промежуточного прыжка зазвенел сигнал тревоги, и прозвучал доклад:

— Звено рейдеров Консулата на солнце-два-часа.

Лидер и корабли конвоя начали действовать, словно пальцы одной руки.

Йоргенсен вывел на свой монитор показания сканеров и команды для остальных судов эскадры. Со стороны звезды показались отметки шести рейдеров — лёгкие корабли этого класса частенько тревожили коммуникации Федерации. И сейчас сноровисто перекрывали дорогу к точке перехода, видимо из-за маскировки приняли крейсера и эсминцы за транспортники и решили атаковать караван. Конечно, тройка крейсеров и два десятка эсминцев «перемелют» и много больше таких вёртких, но слабовооружённых кораблей. Вот только, хотя положение врага, атакующего со стороны яркой белой звезды, было неудачным — рисковать Стрельников явно не хотел.

Десять минут спустя стало ясно, что командор проявил разумную предосторожность. Судя по всему, случай завёл конвой в систему, где расположилась перезарядная база рейдеров: в направлении здешнего солнца сканер неожиданно показал ещё семь звеньев и носитель — видимо, только-только вышел на позицию и начал сброс охотников. А если вспомнить, что мобильные базы класса «Титан» вдобавок несли не меньше десятка «глубинников», сейчас, наверняка уже готовых сбросить подпространственные бомбы, едва крейсера начнут «покидать поверхность» для скачка в гипер… Конечно, шансы и теперь были на стороне федералов — но со столь ценным грузом подставлять борт «Орла» под выстрел Стрельников не собирался. И пользуясь тем, что крейсеры и эсминцы не сильно уступали в скорости рейдерам, конвой начал отступать в сторону второй точки перехода. К тому же расположение планет тоже играло на руку земным экипажам: в отличие от противника мощности их реакторов хватало, чтобы, не снижая скорости, «скользнуть» по поверхности газового гиганта и «закрывшись» его атмосферой исчезнуть с радаров противника.

Именно на такое поведение противника и рассчитывал адмирал Консулата. Едва сила притяжения огромной, вдвое больше Юпитера, планеты захватила корабли конвоя фелдералов, как по ним ударили орудия невидимого до этого линкора. Заставили замедлиться и начать манёвры уклонения. Враг словно знал, что превосходный во всём «Орёл» имеет один недостаток: он не сможет резко набрать скорость в столь сильном поле притяжения планеты. И потому станет добычей для врагов, от которых легко оторвался бы в любом другом месте.

Ни секретность миссии, ни отвага экипажей не помогли. Слишком точно была организована засада, слишком неравны были силы… Корабли эскорта отчаянно кидались на врага, стараясь спасти лидера, инженеры крейсера заставляли двигатели сделать невозможное и вырваться из ловушки. Но раз за разом их оттесняли всё глубже и глубже в гравитационное поле. Когда «Орёл» после очередной пробоины потерял ход, стало ясно, что до высадки абордажной партии осталось совсем немного. Но и Консулату груз не достался. Едва к неподвижному кораблю двинулись десантные боты, как на месте крейсера вспухло облако взрыва: едва отчалил последний спасательный катер, Пётр запустил механизм самоликвидации. Бешеное термоядерное пламя унесло с собой в Небытие и Инвертор, и счастливую улыбку полковника, сиявшую на его лице в последние мгновения жизни.

Гибель «Орла» обрушила немало карьер, как в армии, так и в Службе. Вот только старший офицер СБ Порховского сектора был слишком далёк от политических игрищ столицы. Марка не слишком волновало, кто из генералов или чиновников получит назначение в столицу, а кто угодит в опалу и немилость. Президенты приходят и уходят, сменяются республики и империи. Но правительство лишь символ, а он служит Человечеству — в этом смысл и долг каждого надевшего погоны или севшего в кресло губернатора планеты и сектора. И сегодня долг Марка выяснить, кто забыл свою совесть и присягу, кто продал Родину за новые тридцать сребреников, передав Консулату столь важные сведения. Ведь даже о самом плане «Анчар» знали очень немногие, не говоря уже о подробностях маршрута и составе конвоя.

Генерал готовился к нудной и кропотливой работе, долгим неделям ожидания, когда аналитики и следователи по крупицам будут собирать информацию. Ко всему тому, что завершится захватом врага — лишь это увидят обыватели и журналисты. Но к удивлению, следствие длилось меньше недели, предатель почему-то даже не постарался замести следы. Так не бывает, и Марк ещё несколько дней нещадно гонял сотрудников, пытаясь определить: не скрылся ли за ложным следом истинный враг. Ошибки не было — и едва рассеялись последние сомнения, у старого генерала потемнело в глазах. Раздав необходимые приказы, он ещё больше часа сидел в кабинете, вперив взор в одну точку. Этот человек не мог стать предателем! Вот только собранные доказательства не допускали иного вывода… Когда адъютант доложил, что все готово, Марк велел подать машину, которая должна была отвезти его в правительство сектора. Где ему предстоял очень неприятный разговор.

Губернатор Павел стоял у огромного, во всю стену, окна кабинета, вглядываясь в городские улицы. Конечно, можно было бы включить проекцию, сымитировав взгляд с любого этажа или с крыши — но Павел никогда так не делал. Здание правительства сектора, к тому же построенное на холме, было самой высокой точкой столицы Порхова — и потому отсюда, с двадцать пятого этажа, город был словно на ладони: здесь не было высоченных небоскрёбов, которыми славилась метрополия. И когда позволяло время, старик любил смотреть на квадраты парков, на утопающие в зелени ниточки улиц… так не похожие на сухие степи Тарсы, где он родился и вырос. Павел глядел на маленькие коробочки машин, крохотные точки прохожих, воображал их судьбы, мысли и желания. В такие мгновения ему нравилось ощущать, что город тоже живой. Странным, необычным существованием целого — и одновременно судьбой каждого из составляющих его людей.

Павел так и не обзавёлся семьёй. Но сейчас, когда его годы подошли к закату, не жалел об этом ни секунды: его детьми стали города и планеты, а столица сектора — самым любимым сыном. Глядишь на него и хочется гордиться: какой он вырос большой, красивый. Успешный, сильный. Счастливый — ведь каждый из его жителей счастлив. Именно поэтому Павел, став губернатором, и выбрал себе кабинет на одном из верхних этажей. Хотя Марк не раз его отговаривал. Слишком трудно здесь обеспечивать безопасность главы правительства. Но Павел, даже пережив три покушения, сменить место отказывался.

Из динамика прозвучал голос секретаря:

— Господин губернатор, к вам региональный координатор Службы Безопасности. Говорит, по срочному вопросу.

Павел оторвался от зрелища за окном с трудом, но Марк никогда не умел ждать, пока его позовут. И, наверняка, уже подходит к кабинету. Хорошо хоть, став генералом, предупреждает секретаря от входа. А не открывает, как по молодости, дверь кабинета пинком. Всегда неожиданно и с воплем: «Оторви зад, крыса канцелярская! Срочное дело есть!» Наверное, оба они стареют. Стареют… потому что всё чаще заменяют живые слова и чувства формальностями да общественными нормами.

Губернатор успел отойти от окна едва на пару шагов, как в кабинет вошёл координатор. Вошёл непривычно тихо, после чего аккуратно притворил за собой дверь и молча встал напротив Павла. Марк смотрел на старого друга, и в глазах застыли смертная боль и тоска. Наконец он решился нарушить тишину и с каким-то надрывом произнёс:

— Почему? Я пришёл сам, чтобы спросить — почему?

Павел ответил не сразу. Несколько секунд он молчал, а потом провёл рукой по седому ёжику волос и неторопливо ответил:

— Мы проигрываем. Не важно, что говорят там, — он показал рукой на выпуск новостей, беззвучно идущий в большом настенном экране, где на фоне карты длинноногая блондинка рассказывала об очередной победе. — Но ты ведь знаешь, как дела обстоят на самом деле. И понимаешь, кто в этом виноват. Я даже не о том, что во время атаки планеты вместе с военными на Орлене погибли бы мучительной смертью почти пятьдесят миллионов. Людей и нелюдей… Хотя ты, наверное, живущих в Консулате тоже людьми не считаешь? А уж на остальных плевать тем более. Как скоро президент и Сенат отдадут приказ применить Инвертор снова? Вынужденно, конечно. Ведь ни у него, ни у Сената не хватает ума начать переговоры сейчас, пока сохраняется хотя бы видимость успеха. Как скоро мы начнём исключительно ради блага Человечества скармливать новому Молоху сначала преступников, потом пленных? А дальше — выискивать подходящие жертвы уже среди обычных людей…

Марк слушал губернатора с окаменевшим лицом. А едва тот сделал паузу, с металлом в голосе произнёс:

— По старой дружбе я не буду вносить в обвинение пункт об оскорблении президента должностным лицом при исполнении. Что до остального… мы оба понимаем, что тебя ждёт.

Павел со вздохом отвернулся к окну и покачал головой. Внезапно в стекле отразилась его грустная улыбка, а вокруг уголков глаз стала заметна сеть морщинок. Но почему-то и морщинки, и усталость на лице словно сбросили с плеч губернатора несколько десятков лет, а во взоре Павла заплясали озорные искры. Будто им снова по двадцать пять, давно позабытый пограничный конфликт между Федерацией и Консулатом. Оба снова на Альбии, готовят налёт на базу или пост врага:

— Ошибаешься. Я никогда не был игрушкой в чужих руках. И долгожданным поводом для расширения полномочий Службы тоже не стану. До суда дело не дойдёт.

Марк непонимающе посмотрел на бывшего друга:

— На что ты рассчитываешь? Нет… Ты не мог… Ты же христианин. Твоя вера запрещает самоубийство!.. — генерал запнулся, увидев на рабочем столе маленький серебряный крестик. Крестик, который Павел не снимал ни при каких обстоятельствах. Даже тогда на Альбии, хотя это грозило смертью. Христиан «за распространение мифа о том, что Консулат населяют представители хомо» солдаты расстреливали на месте. — Врача!

А Павел грустно вздохнул:

— На мне и так грех предательства. Ещё одним грехом… — не договорив, он схватился за грудь и рухнул на пол.