Ну да, они существуют параллельно, как волокна, сплетенные в канат.

Вроде бы живешь внутри своего волокна, от остальных отгораживаясь — ан нет! Не дадут отгородиться!

Иду с приятелем по Тверской — он хихикает: «На этом углу мне всегда девочек предлагают». Блин, каких еще девочек?! Для меня это место знаковое — там, за углом, кафе «Десерт», где благородные дамы раз в месяц пьют кофий и собирают денежку на онкологических детей. А тут — «девочек»… Тьфу! Фантомы какие-то! Неет, смеется он, это твои благотворительные дамы — фантомы.

Или вот любимая дача — что может быть реальнее цветов? Но развалившееся крыльцо недочинено — доски уже месяц валяются, а главный строитель-таджик отбыл на родину — сказал, на свадьбу дочери. А ты и поверила! — ехидничает соседка. У нее в голове совсем другая реальность, в которой на территории нашего садового товарищества соперничают две таджикские мафии, а крышует их главный бандюган — сын местного лесника, он их стравливает и на этом имеет немалый куш. А я-то надеялась, что Саид с дочкиной свадьбы вернется и крылечко достроит! А он в бегах от Сафара! Или это не наяву происходит, а только в соседкиной реальности?

А у водителя негабаритного прицепа мало того, что свои собственные мировые константы, но и топология пространства сильно отлична от моей. Он в своей вселенной вполне успешно вписался в поворот дачных улиц, но заборчик-то мой снес и смылся! Так что в его реальности он победитель, а я в своей — лузер.

У бедного отца в голове — своя реальность. Вчера встретил возмущенными криками:

— Где водители горных троллейбусов прячут горючее?!

— Я про них ничего не знаю! — пытаюсь остановить лавину.

Обижается:

— Скрываешь? Ты же сама их водишь!

Значит, существует и такое мироздание, в котором я — водитель горных троллейбусов? А вдруг отца и не надо лечить, из той реальности вытаскивать? Вдруг ему там хорошо? Может, и мне бы там хорошо было?

Еду домой в задумчивости, ливень хлещет — а по кромке Измайловского лесопарка идет совершенно голая девушка с распущенными (сухими!) волосами. Величаво так идет, с эзотерическим выражением лица. А эта, интересно, в каких мирах сейчас пребывает?

Не знаю, как это все совмещать в своей голове… И надо ли?

Витаминами и лекарствами его накололи, выглядит окрепшим, но вставать с постели совсем не желает. Сердобольная медсестра Таня несколько раз пыталась поставить его на ноги — заходится в крике, как младенец, аж синеет. Таня отступает.

— Плохо! — говорит она мне. — С ногами-то все в порядке, но сам не хочет. А нельзя старому человеку лежать — пойдет застой, долго не протянет.

Хотели на коляску посадить, вывезти в садик погулять — не справились. — Не хочууу! Уйдите!

Отбивается яростно — откуда силы только берутся.

Со зрением тоже непонятно. Резко стало падать после маминой смерти. Три операции сделали в хорошей клинике, хрусталик поставили израильский — врачи говорят, все прошло удачно, остатки зрения удалось спасти. Очки прописали новые.

А он — не видит.

Может, причина тоже в голове — он без мамы эту жизнь просто знать не хочет. А видит совсем иное:

— Лариса, смотри, смотри, вон мама! Да вот же она, в дверях стоит!

Нашла у Нины Горлановой:

«…оттого, что мы, женщины, живем другой жизнью, у нас литература все-таки другая. Мне говорят — ты пишешь быт. Да никакого быта нет. Быт — это философия, выраженная в поступках…»