Прошел месяц. В тот день шел дождь. Октябрь медленно смывал цветные декорации, обещая затяжную осень. Во двор на Краснопрудной въехала дорогая иномарка, из нее вышла стройная женщина в строгом облегающем костюме и раскрыла зонтик у задней дверцы. Вышла другая женщина, выше первой, так что зонт водителю пришлось поднять вверх до почти выпрямленной руки. Филолог Гвидон, стоя у окна своего кабинета, наблюдал, как женщины обходят лужи и пытался рассмотреть ту, что под зонтом — к десяти утра в издательстве ждали автора мемуаров о шпионах.

Бесстрастная Эвита открыла входную дверь. Лепетов придирчиво осмотрел напоследок в зеркале свой костюм и галстук, вышел из кабинета и…

— Аглая Смирновская, — юное создание на голову выше его протянуло руку в тонкой перчатке.

— Очень приятно… — машинально взял ее ладошку Лепетов и слегка потряс. — А вы, извините… — он быстро пробежал глазами по старинному — до щиколоток — платью под длинной накидкой с капюшоном и прорезями для рук.

— Мы договорились о встрече. По поводу мемуаров, — уточнила девушка. — Лукреция — это мой псевдоним.

Она с царственной небрежностью сбросила накидку своей спутнице, та передала Эвите. Девушка повернулась, осматриваясь. Эвита увидела косу и расширила глаза в затаенном восхищении.

— Не может быть… — неуверенно усмехнулся Лепетов, — это исключено… Как же так? Извините, мне нужно срочно позвонить. Эвита, проводи дам в мой кабинет и пригласи Гвидона. А вы?.. — он растерянно посмотрел на стильную женщину рядом.

— Таисия Федоровна, — кивнула та, не пряча насмешки в глазах. — Консультант Лукреции. Историк по образованию и в некотором роде героиня ее шпионских дневников.

— Лукреции, которая… Ну да, — кивнул Лепетов, пятясь. — Я на минутку…

Войдя в свой кабинет через десять минут, он вздрогнул: младший редактор Гвидон стоял на одном колене перед креслом с Аглаей Смирновской, держал ее руку в своей и уверял, что именно таким он и представлял автора мемуаров. Консультант-историк, присев боком на стол Лепетова, болтала ножкой в изящной туфле и улыбалась. При появлении Лепетова она посмотрела на часы и объявила Аглае:

— Две минуты, тридцать секунд! Для тебя — рекорд физического контакта с посторонним мужчиной. Все нормально?

— Нормально. Правда, он замечательный? Именно такой, каким я представляла по нашей переписке. — Аглая осторожно отняла свою руку и провела ею по волосам Гвидона.

— Теперь точно уверена — я хочу его, — с улыбкой кивнула Аглая Таисии.

Редактор Пушкин побледнел и поспешно поднялся.

— Минуточку!.. — внедрился Лепетов и решительно направился к столу, чтобы хоть как-то забаррикадироваться от всех этих странностей. — У нас на сегодня подписание договора… Надеюсь, вам хватило трех недель согласования…

— Лукреция хотела сказать, что будет работать именно с этим редактором. — Пришла на помощь Таисия. — Он нам подходит, — женщина слезла со стола и подвинула Лепетову бумаги. — Это окончательный вариант договора. Мы с ним согласны. Готовы подписать.

— Лукреция… которая, где?.. — совсем запутался Лепетов.

— Которая сейчас сидит в вашем кабинете. Лучше, если вы так будете к ней обращаться. Именно она подпишет договор и продолжит работать с текстом. Надеюсь, как и раньше — по электронной почте! — заметила Таисия строго и кивнула Гвидону, как бы предупреждая о невозможности в дальнейшем подобных коленопреклонений.

— Извините, но для подписания договора… Садитесь, прошу вас, не стойте. Я нервничаю… — Лепетов ослабил узел галстука, дождался, когда Таисия сядет и вытер вспотевший лоб платком. — Не сочтите за грубость, но является ли присутствующая здесь Лукреция достаточно ответственным лицом для подписания подобных документов?

— Лист сверху, — показала Тасия на бумаги. — Постановление суда 1996 года о признании Аглаи Смирновской полностью дееспособной.

— Хорошо, — кивнул Лепетов, понемногу приходя в себя. — Допустим. Но тогда в договор придется ввести пункт о том, что псевдоним будет принадлежать редакции и использоваться ею в случае…

— Мы согласны, — не дала закончить Таисия.

Лепетов почувствовал, что во всем этом кроется подвох, но не мог определить, какой. Пока он думал, пролистывая вариант договора, редактор Пушкин вдруг подошел к нему, наклонился и заявил, понизив голос:

— Передайте своему другу полковнику, что он проиграл пари. Автор — не озлобленная зрелая женщина, несостоявшаяся профессионально. Но и не мужчина, я готов признать ошибку. Каждый остается при своем. Вот его доллары. Пусть вернет запонку.

Лепетов застыл на вздохе, потом прошептал, изменившись в лице:

— Заткнись, болтун!

— Это какой друг полковник? — весело спросила Таисия. — Это Бориска, что ли? Который в книге — Крези-бой?

Теперь изменился в лице редактор Гвидон, с оторопью уставившись на Лепетова.

— Вы не можете уволить редактора Пушкина, — заметила из кресла юная Лукреция. — Мне с ним понравилось общаться по тексту, поэтому в договор введен пункт о расторжении в случае отстранения от работы либо увольнения Гвидона Романовича. Я буду работать только с ним.