Мрачные темные коридоры уходили извилистыми лентами в глубь земли. Красотка не выдавала своего волнения, лишь старалась держаться поближе к молодому комсомольскому вожаку. Червь, несмотря на то, что уже несколько раз пробирался по этому маршруту, делал пару раз короткие остановки, в течении которых потирал рог на лбу и пытался сосредоточиться.
Древние умели строить на совесть: на весь этот лабиринт было угрохано столько бетона и арматуры, что казалось естественным то, что объект № 1310, в простонародье – ямища, пережил несколько ядерных ударов в двух локальных конфликтах. И не то что трещины не было ни одной на ровных сводах – побелка даже не отвалилась за девяносто лет! Красотка завистливо вздохнула. Как же повезло тем людям, которые жили в эпоху развитого социализма. Великая империя могла позволить себе многое – не только обеспечить всех колбасой из натурального мяса, настоящим молоком и хлебом, но и строить такие величественные сооружения, потратив множество ресурсов, а потом просто взять и уйти, забыв о своем труде навсегда, словно это была мимолетная блажь. Стоит ли говорить о штанах с различной цветовой раскраской? В то время каждый имел по дюжине штанов на выход по разному поводу, но неизменно с большой заклепкой из красной меди с выдавленной на ней звездой.
Девушка поправила на шее галстук дивного кумачового цвета, а также цепочку с железным крестиком – подарком любимой бабушки, болтающимся на длинном замусоленном кожаном шнурке между небольших голых грудок, слегка прикрытых полами распахнутого пиджака. Как настоящая православная комсомолка, она обратилась в трудную минуту к молитве.
– Святой Владимир, заступник наш небесный! Укрепи веру мою в правоту дела нашего… дай силы устоять против происков и искушений западных… направь волю мою курсом правильным, партийным, в духе нашем, святом коммунистическом… да обретем мы победу в борьбе классовой, за мир во всем мире, за счастье народное, торжество коммунизма над силами зла…
Червь услышал ее тихие слова и остановился, осенив ее пару раз крестным знаменем. Красотка салютовала ему раскрытой ладонью над головой, и комсомольский вожак ответил на приветствие древней формулой:
– Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!
– Воистину так, аминь!
Лидер местной комсомольской ячейки заключил отважную девушку в объятия, и они слились в страстном поцелуе. Ему было немного боязно брать ее с собой в такое опасное место, здесь уже давно не ступала нога человека, но для того чтобы запустить машину в работу, ему нужна была помощь еще одного человека. Он поделился со своими товарищами планом оживления великого старца древности, который должен был вернуться в этот мир и помочь своим потомкам осуществить старинную мечту о всеобщем счастье и благоденствии. Прошло уже два года, как умирающий отец Червя рассказал ему, где в Уральских горах скрыта от посторонних глаз лаборатория, в которых лучшие из выживших умов после первой ядерной войны вели свои разработки по атанизации. И вроде бы как даже довели до ума прототип, но в самый последний момент помешала нелепая случайность. Одна из мародерствующих банд монгольских наемников перебила охрану, и проникла в секретный бункер, приняв его за схрон со стратегическими продовольственными запасами. Запасы там действительно были, но не такие крупные, как хотелось наследникам Батыя. Отец Червя как раз был тогда одним из охранников, которого тяжело ранили в скоротечном бою, но не успели добить нападающие. Они увезли продовольствие со склада: топливо, запас теплых вещей и противорадиационных комплектов, бросив непонятное оборудование неприкосновенным. В новом дивном мире ценности поменяли ориентиры. Важно было лишь то, что увеличивает шансы на выживание. Наука и культура стали ненужным грузом, мешающим своим обладателем. Человек для того чтобы выжить и продолжить свой род, вновь должен был стать зверем.
Молодой комсомолец, заводила компаний таких же как и сам отмороженных на всю голову ребят, попросил выделить ему одного добровольца в помощь в его трудном, но нужном для их Дела деле. Красотка, не задумываясь, решила ввязаться с ним в опасную авантюру, требуя для себя таких же законных прав, как и у ребят. Проявив малодушие и не найдя в себе сил сопротивляться ее напору, молодой человек сдался. С собой взяли еще Николая-чудотворца, хорошо проверенного в деле товарища, и положительного во всех отношениях мутанта, чья ненормальность являлась следствием радиационного загрязнения.
Друзья запрягли в телегу троих ездовых медведей, Николай взялся за вожжи, поскольку прекрасно видел как днем даже в непроглядной ночи. Червь растянул гармошку, а Красотка подыгрывала ему на балалайке с хохлацкой росписью под старину. Над трактом разлилась удалая песнь, птица-тройка неслась резво по кочкам, как душа русского человека, принявшего на грудь перед дальней дорожкой…
Они спускались сюда, под землю вдвоем, в третий раз. Зарисовывая на обрывок гофрокартона причудливые извилины длинных тоннелей и переходов. Это место не оказалось таким опасным, как ранее его представляли себе комсомольцы, ожидающие коварных ловушек на каждом осторожном шагу. Лишь в тамбуре у входа они нашли с два десятка костяков в остатках истлевшей униформы СБ. Оружие и спецсредства захватили с собой ордынцы. Друзьям приходилось возвращаться к саням два раза для того, чтобы пополнить запасы еды и питья, с собой удавалось взять ношу не более чем на пять дней. Веселый, весь заросший шерстью Николай в их отсутствие развлекался дружеской борьбой с медведями, Красотка, глядя на то, какой тяжелый пар идет из его рта, украшенного молодыми здоровыми зубами, поплотнее куталась в шубку из полярной крысы. Ей было жарко в ней под землей, и она оставляла ценные меха в тамбуре, одевая лишь при выходе на поверхность, поскольку месяц май был в этом году холодным, и земля еще не прогрелась выше минус двадцати.
И вот итог их поиска – на тринадцатый день они стояли возле тяжелой железной двери с надписью «1001». Это была та самая дверь, за которой скрывалась заброшенная лаборатория с установкой атанизации. Червь весело рассмеялся и принялся азартно почесывать рожки. На что Красотка не к месту брякнула:
– Рано радуешься, может, там ничего целого не осталось за эти годы…
Лицо комсомольского вожака вытянулось и он взялся за ручку двери, потянув ее на себя. Дверь предсказуемо не открывалась, тогда он лихорадочно принялся рыться в карманах модных розовых в обтяжку брюк, пытаясь достать связку карточек-ключей. После нескольких неудачных попыток отмычка была подобрана и за дверью раздался звонкий щелчок замка. Червь перехватил в руке автомат ср включенным тактическим фонарем и, отодвинув подругу, вошел первым. Девушка выглядывала из-за его плеча, рассматривая в прыгающем луче света мирную обстановку в ухоженной комнате. Здесь не было даже пыли: мебель, стеллажи с оборудованием и даже бумаги на столах лежали в полном порядке, так, как будто люди только что вышли отсюда на обед, беседуя по пути о проблемах своего исследования. Девушка повернулась боком и нажала выключатель освещения, заставив друга вздрогнуть и чуть ли не матом закричать на нее.
– Ты с ума сошла?! Я же говорил ничего не трогать без моего ведома! А если бы тут все было заминировано на случай визита неизвестных?
– Успокойся, малахольный мой, это всего лишь выключатель света. Ничего же не произошло…
– Если бы это было иначе, мы бы об этом уже не узнали…
Парень сердито пробурчал красотке, и сделал грозное лицо, жадно рассматривая при этом обстановку в просторной комнате. Один из хозяев лаборатории был на месте – его тело, а вернее то, что от него осталось, лежало на плитке пола, завернутое в истлевшую ткань белого халата. Пластиковый бейджик на груди не поддался пока власти времени, юноша нагнулся и прочитал имя и фамилию товарища из прошлого: «Чун Ли». На еще больше вытянувшемся от удивления лице у Червя застыла маска глубокой заинтересованности. Неужели этот человек был китайцем, одним из тех самых, которых империалисты запада истребили при помощи генетического оружия еще до ядерного удара? Нет, скорее всего он не принадлежал к группе этнических китайцев, а имел больше монгольской или корейской крови. А, может быть, и вообще был японцем…
Тело товарища по движению было бережно оттащено в угол и забыто там, а все внимание привлекла с себе диковинная установка и фрагменты записей. Отец оказался абсолютно прав: действительно группой выживших ученых была разработана технология, и построен прототип машины, способный вернуть к жизни погибшего человека при условии даже если от него не осталось никаких фрагментов тела. Бессмертная душа излавливалась в потоке эфира, и погружалась в специально выращенное для жизни тело. Как показывали опыты, в зависимости от духовных сил той или иной личности, его духовная сущность после того, как она покидала бренное тело, не всегда растворялась в первородной искре, а могла достаточно длительное время сохранять свою структуру со всеми воспоминаниями и эмоциями о прошлой жизни. Такое существование нельзя было назвать жизнью в полноценном смысле слове, поскольку душа без тела никак не могла влиять на окружающий ее мир, а лишь заниматься своими внутренними душевными проблемами. Как верили современные коммунисты, она рано или поздно попадала в коммунистический рай, предсказанный пророками Марксом и Энгельсом, и который было суждено построить на земле согласно заветам великого Ленина в самое ближайшее время, несмотря на все происки противником рабочего движения.
– Ты думаешь, у нас все получится?
Красотка задала вопрос взволнованным тоном, Червь, хорошо знающий подругу, не раз убедившийся в ее храбрости, не мог показать колебания и с достоинством ответил:
– Непременно. Здесь нет ничего невозможного. Как ты знаешь, бытие определяет сознание, значит, как только мы создадим с помощью этого аппарата пригодное для существования души Ильича тело, то он сразу займет в нем место и снова сможет повести за собой народные массы. Вначале наш поселок, потом подтянутся другие, и вскоре по всему Уралу заполыхают огни мировой революции…
– Хорошо бы, если все будет как при бабушке…
Друзья пробыли под землей еще три недели, пока не разобрались во всех иероглифах древних и хотя бы смутно поняли принцип работы установки. Николай-чудотворец давно въехал прямо на санях в заброшенный бункер и его медведи блаженно растянулись на теплом бетоне, чувствуя себя как на курорте. Самому же мутанту было жарко при плюс пятнадцати – его шерсть еще не успела вылинять, поэтому пот с него просто катил градом. Сочтя свою работу выполненной, он отпросился у Червя и отправился с двумя волкодавами на молодецкую охоту в окрестностях, периодически доставляя товарищам и всеядным медведям к столу то, что бог послал: то диких котов, то снежных кур, а один раз даже притянул заросшего по самую макушку сибирского верблюда. Медведи так набили брюхо его питательным салом, что лежали ни живы ни мертвы, постоянно икая и с осуждением поглядывая на кормильца.
Тщедушный Червь был таким образом избавлен от забот о пропитании, и всецело сосредоточился на работе с документацией. Лишь Красотка могла отвлечь его от дел, переключив ненадолго внимание на свою персону. Трах на лабораторном столе был бесподобен по своей новизне, и понравился друзьям больше, чем их обычное бесстыдство в бане. Наконец, все было готово, и комсомольский вожак заявил, что можно проводить испытание.
– Задохлик, может быть, сначала не будем атанизировать самого Ильича, а попробуем на ком-нибудь другом?
– На ком?
Девушка указала рукой на останки китайского товарища.
– Например, на нем можно испытать, если не получится, значит, будем еще пробовать, а если выйдет все хорошо, тем лучше. Он то всяк лучше нас знает, как правильно все настроить, и с Ильичем все сделает без сучка и задоринки!
– Мысль неплохая, но…
Червь снова почесал рожки, его лысина вокруг них была уже расчесана до крови. На лице молодого человека читалось сомнение, Красотка спросила:
– Но…
– Но для гомункула в пробирке может не хватить ингредиентов, а есть ли тут еще где необходимый запас, я не знаю…
– А того, что есть, хватит только на одного человека?
– Да, поэтому не хочу рисковать. Видишь, и так и так получается, я уже неделю об этом думаю, так-то все давно готово. Управление не очень сложное, тут даже дурак справится.
Девушка поняла причину его нервозности последнее время – на плечах ее друга висел огромный груз ответственности за все прогрессивное человечество, ошибиться было нельзя.
– Давай тогда уже сделаем это, нет таких крепостей, которые бы не взяли большевики!
Молодые люди решительно принялись за дело, в эту минуту они творили историю. Напряжение было подано на установку, десятки катушек довольно загудели, насыщая свои поля энергией. В большой колбе с широким горлом забурлила вода, смешиваясь с сухими порошками, из которых будет выращен гомункул, при вживлении в которого души Ильича подкорректирует его под свой облик на пике формы носителя. Червь в сетчатой шапочке с сотней датчиков уселся в кресло и закрыл глаза, пытаясь настроиться на поиск нужного образа, по которому аппарат будет искать единственно нужную душу. Его голова вспотела от интенсивной работы и он попытался вытереть ее рукой, а так же еще раз почесать рожки.
– Хватит их тереть, они у тебя так скоро как у оленя после гона повыпадают!
Юноша молча убрал руки на колени, в центре колбы появился кровавый сгусток, быстро увеличивающийся в размере. По трубкам снизу забулькали новые и новые порции питательного раствора, а всплески пузырьков радостно поднимались вверх. Гомункул вырос, и был уже больше Червя, хотя словно маленький ребенок сидел в позе эмбриона. Кожа расцвечивалась жизненными красками, Ильич подвигал руками и открыл умные глаза. Красотку осенила смутная догадка – этот человек был мало похож на вождя мирового пролетариата. Слишком высок, широкоплеч, красивое чистое лицо не имело восточных черт.
Между тем Червь сорвал с себя и бросил на пол уже ненужную сетчатую шапочку, подошел к аппарату и открыл кран слива лишнего теперь остатка раствора. «Ильич» обмяк к пустой колбе и сотрясся в приступе кашля. Чистые как у младенца легкие его молодого и здорового тела делали первый вздох в новом дивном постиндустриальном мире будущего. Когда ему общими усилиями помогли выбраться из пробирки, усадили на кушетку и дали вытереться полотенцем, Красотка отошла в сторону подсобки, намереваясь найти там один из сохранившихся халатов. Она жестами отозвала следом за собой своего товарища и зашипела ему на ухо:
– Ты кого оживил? Червь, это не Владимир Ильич, а кто-то другой, Ленина я видела на картинке в партбилете бабушки, и выглядел он не так…
Парень пожал плечами.
– Ну, как я понял, аппаратура сделала гомункула под код старого тела, но в идеальном варианте, так что не учитываются ни перенесенные в детстве болезни, ни проблемы с питанием, ни радиационный фон, ни прочие факторы окружающей среды.
– Да какой у них там радиационный фон до ядерного армагедона был? Не было у них никакой радиации, а человек это другой, я тебе точно говорю!
– Не мог я ошибиться! Все время я сосредотачивал внимание на поиске именно Ильича, ни на какие посторонние мысли не отвлекался. Это именно он – четырежды герой Советского союза, герой соц. труда, обладатель восьми орденов Ленина, а так же прочее и прочее… У папы сохранился вырезанный из Огонька парадный портрет Ильича в шикарной парадной форме, так что у меня было любимое увлечение в детстве пересчитывать все его награды.
– И тебе не кажется странным, что Ильича восемь раз наградили орденом Ленина, то есть самого себя?
Червь растерянно почесал рожки, а Красотка сказала ему:
– Олень ты безро… то есть рогатый… просто олень ты, Червь, после этого…
Леонид Ильич Брежнев сидел на жесткой кушетке, растирал свое помолодевшее тело от липкой слизи махровым полотенцем, и при этом внимательно смотрел за странной парочкой. Все было необычно, он прекрасно помнил и свою гибель, и долгие часы или даже годы небытия, когда его душа потеряло свое тело и летела по бесконечной черной трубе к свету. Во время этого путешествия он возвращался воспоминаниями к пережитым событиям прошлого, вся его жизнь несколько раз пронеслась перед ним во всех подробностях. Даже незначительные, давно забытые фрагменты всплывали из глубин памяти: звуки в старом родительском доме, запахи, молодое красивое лицо матери, казалось, навсегда стертое из памяти, окрыляющее чувство первой любви, юношеские надежды на светлое будущее и бесконечные горизонты возможностей. Брежнев загрустил. Как же он был наивен тогда, думая, что у него ВСЯ жизнь впереди! Как быстро и незаметно пролетела эта ВСЯ жизнь…
* * *
– Блять, что за хрень? Что пишет этот гребаный долбае…
Господин-зятек был в ярости. Он прочитал уже большой кусок текста, а привычного сюжета с хорошо знакомыми героями не увидел. Mplq стало скучно грызться с завсегдатаеми ветки Земля-офлайн, и он, напоследок обозвав всех конченными недоносками, переместился в ветку про падуанцев. С ходу проглотив пару книг про то, как отдельные отряды и целые дивизии проваливались в прошлое Земли в самый напряженный момент борьбы со злом и приходили на помощь своим предкам. Критик запал и понял, что нашел свою жилу, рот его растянулся до ушей, и придал лицу еще более дебильное выражение. Пустив слезу от восхищения, он даже написал неведанный ранее отзыв, полностью отключив «критическое» мышление.
Бля буду, чувак, лови краба! Пиздатую вещь написал, сцука!
Сгоряча он нечто подобное прокомментировал и еще одному автору, а потом… Потом взялся за старое. Тролль с легкостью снова забрал управление над единственной извилиной в его мозгах, все остальные отделы мозга давно заплыли жиром, поскольку мудак этот головой своей не думал, а использовал лишь для питания. Внутренняя клавиатура замелькала на одном из экранов, господин-зятек стремился побыстрее излить желчью. Подлый, наглый автор обманул его в самых лучших чувствах. Его падуанец был нихера не похож на эталон так полюбившихся читателю. Mplq чувствовал себя обманутым и обворованным. Где положенная по жанру встреча с товарищем Сталиным? Где братание с лучшим эффективным менеджером – Лаврентием Павловичем? И что? Он теперь будет лишен излюбленной сцены внедрения кукурузного початка в многострадальное очко товарища Хруща прямо в кремлевском кабинете? Возмущению добавляло осознание того, что предкам никто не скажет ни одного словечка о командирской башенке танка, предательстве союзничков и грядущей кремневой революции. Вставал вопрос, как эта сволочь посягнулась на святое – канон жанра падуанцов. Строчка за строчкой росла эпохальная критическая статья, которая потом будет награждена как лучшей отзыва за первое полугодие.
Еба**** **** графоман, су*** ***, чтобы тебя ******
– Лизунчик, ты где, моя девочка уже давно соскучилась по твоему шершавому язычку…
Господин-зятек встрепенулся на диване, на котором сидел и строго отчитывал нерадивого писаку, пока его полторацентерная «голубка» прихорашивалась в ванной. Теперь она развалила складки своих телес и жаждала обожания и внимания, требуя его в спальню. Подкаблучник быстро закончил писать, и отправил файл своему секретарю, с которым кроме всего прочего договорился обрабатывать свой убогий слог с целью придания большего веса в глазах посетителей ветки. Но дама сердца была в нетерпении, и уже грозно рычала, как трактор во время глубокой осенней вспашки.
– Я долго буду ждать? Неси, ублюдок, сюда быстрее свою тощую задницу, или я все расскажу папе, как ты меня в грязь втаптываешь каждый раз…
* * *
Оставшийся допоздна на рабочем месте секретарь господина-зятька как раз потянулся к планшетке, чтобы расписаться в получении папки с бумагами от двух грозного вида фельдъегерей. Тионик сам был майором СБ Союза центральных миров, и хорошо понимал заведенные меры секретности. Все важные бумаги были в нескольких экземплярах, и никогда не доставлялись по обычным каланам связи, только на бумаге, которую при случае всегда можно было уничтожить вместе с секретной папкой. Доклад комиссии для расследовании причин гибели исследовательской группы вместе со всем персоналом на Арне лег на стол. К утру нужно было подробно с ним ознакомиться, чтобы составить для идиота Mplq краткую справку, а тут он еще подкидывает никому ненужную работенку, совершенно не вяжущейся с его обязанностями. Долбаебнутый критик решил вести свою колонку на сайте с такими же «знатоками». Тионик на минуту задумался: какого хрена это ему надо? У придурка отличное положение в обществе, несмотря на убогость его способностей, денег – куры не склюют и за сотню лет. А он так радуется, когда ему лайкают плюсики к карме на этом тупорылом сайте, честное слово, как малое дитя! Что это ему дает в жизни? И ведь тратит время на такую ерунду.
– Нет, реальный дебил! Я бы на его месте по-тихому отчалил от этой коровы – директорской дочки, подцепил бы парочку хороших ципочек, и отчалил куда-нибудь под пальмы, на теплый песочек круглогодичного курорта.
Немного потерзавшись несбыточными мечтами, секретарь принялся за работу. Хорошо хоть этот придурок прислал ссылку на книгу, по которой нужно написать рецензию, поскольку приложенный набросок статьи – «Еба**** **** графоман, су*** ***, чтобы тебя ******» не обладал глубоким анализом, и не сулил раскрытием авторского замысла. Майор потянулся и, заменяя звездочки на слова, непонятные разуму своего начальника и принимаемые им за искусные ругательства, начал писать. Нужно немного попыхтеть, авось этому ушлепку прибавят авторитета на его трижды гребаном сайте…
Уважаемый автор в своей уже привычной протестной манере представил на суд публики очередное свое неоднозначное произведение. В его новом романе мы можем видеть классический пример эклектики. Являясь по своей сути обычной антиутопией, уже так давно ставшей привычной для современной литературы, в нем прослеживается попытка представить мир будущего как синтез с одной стороны христианской религии, а с другой, отрицающий ее на корню, идеей построения социалистического общества будущего. Повествование начинается с удачной попыткой «новых дикарей», юродивых потомков строителей исчезнувшей империи, возродить к жизни одного из ярчайших лидеров светлого прошлого, и свалить на его плечи заботы о своем мрачном настоящем. Деградация охватила все слои и институты общества будущего, цивилизация распалась на многочисленные анклавы, способные лишь решать насущные потребности разрозненных групп людей, не способных к объединению. Неосознанно в голову комсомольского вожака Червя проникает мысль о том, что на роль цементирующих их личности может претендовать один из давно погибших правителей исчезнувшего мира.
Он совместно со своей любящей девушкой запускает мифическую машину и возвращает его к жизни. Но в его расчет вкрадывается ошибка – оживлен совсем не тот, на кого рассчитывали, а машина атанизации оказалась одноразовой. Как показывает дальнейший ход событий, эта ошибка приводит к неоднозначно трактуемым последствиям, и держит читателя в напряжении до самого конца истории. Такова краткая фабула романа, но он нам интересен не с этой стороны, а попыткой представить уже заезженную сюжетную линию новыми гранями.
Возможно, автор сознательно сходит с проторенной тропы в сторону, уводя своего читателя в неизведанный мир, полный коллизий, аллегорий и порой сложных, многоплановых сцен, которые лицу неискушенному могут показаться излишне затянутыми или просто усложненными. А, может быть, даже он тем самым сразу отсекает часть читающей публики, способной лишь к ленивому перевариванию субпродуктов от печатной литературы, и требует от остальных хоть кокой-то работы мысли…
Как всегда в литературе главным в произведении является раскрытие чувств главных персонажей. И здесь автор далеко не в первой сотне тысяч тех, кто описывает любовный треугольник. Герой древности, обретший новое тело, отбивает Красотку у вернувшего его к жизни Червя.
Преданный, но по-прежнему оставшийся все тонко чувствовать молодой человек не находит себе места. Обида жжет его терзающим огнем, но с другой стороны и приходит понимание, что винить в том, что Леонид возвращен из небытия, он может только себя. Червь не опускается до мести кумиру детства, прекрасно понимая, что сделавшая свой твердый выбор подруга уже никогда не будет его прежним цветком обожания. Все оставшиеся страницы падуанец занят активной деятельностью: путем долгих и тонких интриг объединяет разрозненные племена, поднимает промышленность и сельское хозяйство, растит поколение толковых управленцев, с помощью кодов к так и неиспользованному оружию древности наносит запоздалый сокрушительный удар по империи зла за океаном. И вот возрожденная партия ясно видит, как на ее глазах сжатая в тугую пружину на Западно-сибирской равнине нация, между пиками Уральских гор и грозной суровостью климата Средне-сибирского плоскогорья, распрямляется до прежних границ. А ведь совсем недавно в бывшей европейской части хозяйничал Польско-бендеровский каганат, исправно снимающий свою дань от транспортировки чистых вод Байкала по подземному трубопроводу в Европейский Халифат…
На фоне прогрессорства Леонида все более отчетливо видно падение Червя. Не найдя места в новой России, презрев себя и веру в будущее всего просвященного человечества, он подобно Николаю-чудотворцу, находит себе пару из числа молодых медведиц, и удаляется от общества, проводя остаток жизни отшельником. Автор, чередуя повествование о Леониде, находит место для коротких вставок жизнеописания Червя. Особенно удачно выходят, на мой взгляд, заметки о природе сибирского края, и внутренний диалог бывшего комсомольца, своего рода дискурс, в ходе которого он подвергает прежние взгляды коренной переоценке, и все больше и больше погружающегося в декадентство. Фрустрация выливается в несколько неудачных попыток самоубийства, и еще более горького разочарования. «Что же я за чмо такое, что даже убиться не могу по-человечески!» – вопрошает главный герой. И как бы идя на поводу желания своего персонажа, автор обрывочными намеками дает понять, что третья его попытка выходит «удачной», а Червь наконец избавляется от тяжкого бремени существования в этом жестоком мире.
Мир будущего действительно достаточно жесток, и автору не удается в этом смысле уйти от все большего и большего сгущения красок. Но такой прием невозможно использовать вечно, должно быть место и для разрядки, ибо только контраст дает нам возможность более полно рассмотреть все детали. С целью такой отдушины показана счастливая и радостная жизнь Красотки, которая, несмотря на свое скудоумие, понимает, что живет с Леонидом как за каменной стеной. Маленькие и непоседливые дети дополняют картину жизнеутверждающей сюжетной линией. Девушка счастлива и даже не думает вспоминать о своей «ошибке» молодости. Такой, казалось бы, привлекательный в прошлом вариант, как молодой вожак Червь, нисколько не заботит ее сердце в дальнейшем. Она даже ни разу не вспоминает о своих когда-то сильных чувствах! Когда в конце книги ей сообщают о его гибели, изнуренного болезнью и насмерть замершего без женского тепла и банки малинового варенья с горячим чаем в забытой маленькой холодной избушке, занесенной снегом. Она изумленно вопрошает: «А кто это?». И недоуменно сводит брови.
На мой взгляд, эта книга заслуживает вашего внимания, если вы хотите расширить свое представление о мире, задаться извечным вопросом о первопричине добра и зла, и просто насладиться редким для нашего времени изящным слогом…
* * *
Тионик потер уставшие глаза и посмотрел на время – полвосьмого вечера. Начальник уже четыре часа как на законном отдыхе, а ему еще трубить и трубить. Приучили на свою голову этих управленцев к тому, чтобы пальцем указывать, где роспись ставить! Пробегая по диагонали текст вывода комиссии, секретарь пришел к выводу, что несмотря на все усилия, причины взрыва реактора неясны, и комиссия прикрывает свою некомпетентность предположениями о «непредсказуемо сильной магнитной активности, над эпицентром которой был построен научный городок». Это и стало, по их мнению, причиной выведения из строя сложной системы защиты термоядерного реактора, который не должен был взорваться ни при каких случаях! Версия о подрыве его персоналом станции исключалась полностью. Только два человека имели доступ к единственному охраняемому лифту под землю. Начальник охраны и научный руководитель, которые погибли сами вместе с семьями. Полной нелепостью было предполагать их участие в таких действиях – это были не те люди, которые захотят уйти из сытой жизни, тем более таким странным способом.
Майор задумался. Во время последнего совещания в отделе он услышал о еще нескольких странных случаях, тоже не имеющих под собой ясной причины. Истребление верхушки одной из корпораций на Цефалии, там еще хотели все свалить на одну цепкую девицу, но не находили стыковок в ее действиях. Была применена одна из забытых уж, и почти списанная со складов номенклатура ракет страшной разрушительной силы УРК – 24. Неизвестная группа лиц их запуском буквально испепелила целый район с десятками тысяч жителей. А две недели назад вообще произошло то, что никак в голове не укладывается у начальства СБ. Было осуществлено покушение на консула Димитрия. Само по себе это событие было из ряда вон выходящее, а то, что покушение было успешным, так вообще делало его уникальным. Уже многие десятилетия никто не смел лишить жизни такое высокопоставленное лицо. Кроме всего прочего ходили смутные слухи об одной пикантной подробности, которую с жаром отвергали официальные средства массовой информации, создавая ореол таинственности.
По словам очевидцев лишенный головы консул пытался резво убежать от второго выстрела снайпера по достаточно запутанному маршруту. Ничего не соображающая и опешившая от этого факта охрана не нашла ничего лучшего, как завалить его на землю и скрутить. Как утверждают шепотом некоторые компетентные сотрудники, канцлер был в неописуемой ярости. Дело со всех сил старились представить как неполадку андроида, которого выставили вместо консула, готовясь к предполагаемому покушению. Но интрига состояла в том, что андроидом там и не пахло. В теле высококачественного клона под видом Димитрия сидел суперагент арахнидов, покончивший с собой при попытке задержать его обезглавленную капсулу. Умного паука свои сородичи буквально расчленили на части, лишив конечностей и хитиновой оболочки, а после поместили внутрь человеческого организма, подключив через спецмембраны к его системе кровообращения и нейроинтерфейсу. Самое странное в этом деле то, что оторванная голова имела вполне работоспособный мозг, научники даже успели сделать сканирование его оболочек. Димитрий жил полноценной жизнью, и ощущал себя человеком со слабым животом, а расположенный на месте его желудка арахнид лишь в некоторых случаях корректировал его поведение.
В настоящее время в соответствующем отделе СБ идет кропотливая работа: перетряхивают все прошлое Димитрия, пытаясь понять, когда произошла подмена и сколько информации сумели получить через него эти злобные твари, логика которых не поддавалась никакому анализу. Все указывало на то, что это был спящий агент внедрения, прошедший множество многоуровневых систем проверок. Раньше такого за ними не водилось. Такие сложные схемы противник использовал впервые.