Пока никогда не существовавшая вселенная гибла в муках апокалипсиса, ее отдаленные уголки продолжали жить, не замечая происходящего. Бесплодные пустыни безымянных планет, бездонные прорвы космических аномалий, лишенные разума обитатели неизведанных миров…

Один из скользких заднежаберых моллюсков с огромными усилиями и трудом вылез из морских вод на пустынный пляж, и поднял вверх ложноножку со своим единственным мутным как дымное стекло глазом, любуясь дивным закатом, он был первопроходцем, вышедшим на сушу и являлся в эту минуту единственным зрителем всей этой красоты на планете, лишенной разумной жизни. По неписанным правилам все части вымышленного мира не гибли одновременно, вначале такую скорбную судьбу разделили там, где было больше всего разумных, ведь для имитации их жизнедеятельности требовалось больше всего усилий и ресурсов. Одной из первых погибла Столица, вместе со всеми ее обитателями, потом пришел черед других густонаселенных окраин. В последнюю очередь в небытие растворялись малообжитые сектора, которые порой и не замечали надвигавшегося бедствия. К крайними в очереди смерть и разрушение приходили к тем, кто обладал хотя бы крохой разума.

Так было угодно судьбе, что из числа оставшихся наш доблестный заднежаберыный моллюск и пионер суши на безымянной планете погиб первым, все таки ему хватило трех извилин в мягких мозгах, чтобы оценить свой успех, и насладится чудесным видом окрестностей. И лишь вторым после него в очереди, смерть пришла к mplq.

Проснулся хозяин-затек в непроглядном сумраке и на чем-то жестком под восхитительной ярости бравурную музыку марша, в довершении всего жесткая лавка под ним качнулась в бок, и он упал на холодный пол. Можно сказать, что находился mplq клетке, или одиночной камере тюрьмы самого строгого режима, где даже своих надсмотрщиков нельзя было увидеть. Это было так, действительно, за ним никто уже не присматривал, и находился он в небольшом железном ангаре на правах узника. Узника, который никаким образом не может покинуть своего узилища.

На стене, за бронированным стеклом высветилась в который раз одна и та же картинка. Его самодовольная супруга, теперь уже бывшая супруга, желала ему доброго утра, и напоминала о том, почему он здесь оказался. Оказался он здесь не случайно, до такой жизни его довел длинный язык, и не умение держать его за зубами в нужную минуту. В тот вечер mplq немного выпил на свадьбе двоюродной сестры своей благоверной, и очень неудачно произнес тост в честь невесты. Про саму невесту он не сказал ничего плохого, наоборот пожелал оставаться как можно дольше такой же красивой, стройной и аппетитной как сейчас, и не превращаться в такую жену, какая есть у него. При этих словах он дурно рассмеялся, довольный своей шуткой, и с кривой рожей посмотрел на своего «бегемотика». За столом наступила гробовая тишина, «бегемотик» шутки не понял, а когда гости прыснули от смеха, то и вообще резко для своих габаритов выскочил из-за стола. Хозяин – зятек, несмотря на легкое опьянение быстро понял, что только что сделал, и опрометью бросился следом. Извиняясь и прося прощение на ходу, под еще больший смех зрителей. Но слово не воробей, выпустишь – назад не поймаешь. Обманутая в лучших чувствах супруга была в такой ярости и кипела таким праведным гневом, что отец не смог долго противится ее требовательному голосу. Он быстро сдался и дал команду начальнику своей охраны сделать все так, как скажет ему дочка, лишь бы она скорее успокоилась.

Вот таким образом уже пару месяцев назад он оказался здесь, голым в железном ящике два на три метра, с низким потолком, из-за которого он не мог полностью расправить спину, лежанкой, автоматически откидывающейся лишь на шесть часов ночью, хромированной раковиной с протухшей водой, и таким же блестящим унитазом с поломанным сливом, из-за которого в его «номере» стоял смрад, который он впрочем уже и не замечал. Толстые бронированные стены заглушали связь, он не мог никого позвать на помощь, или даже просто воспользоваться подключением к сети. По началу он пытался буянить, стучать кулаком в матовую поверхность двери, в надежде обратить на себя внимание и позвать охрану, но разбив все руки в кровь быстро понял, что это абсолютно бесполезно. Затворник молил о пощаде и просил его выпустить от сюда, думая, что за ним следят через видеокамеру, и рано или поздно выпустят на свободу, но на его искренние слезы прощения ответа не было, как и никакой реакции. Наконец он понял, что уже никогда не выйдет отсюда, ему суждено умереть тут, без всякой надежды на спасение.

Mplq с трудом поднялся с пола, растирая ушибленную коленку, поковылял к умывальнику ополоснуть лицо и куцую козлиную бороденку. Он отсчитывал в уме привычные секунды, и вскоре за спиной снова зажегся экран, на котором его бывшая звала его на завтрак – он же единственный за весь день прием пищи.

– Жри, тварь! Кушать подано!

В железную миску с грохотом упало три замороженных до ледяного состояния собачьих хуя. Начальнику охраны даже пришлось отправить на живодерню целый питомник бродячих собак, чтобы набить контейнер его тюрьмы этим экзотическим меню, единственным и безальтернативным в списке. Хозяин – зятек целую неделю не мог пересилить себя и притронутся к предложенной трапезе, каждое утро миска переворачивалась, сбрасывая пайку в утиль, и вновь гремя дробью свежей порции. Не найдя в себе сил бороться с голодом, ему в конце-концов пришлось привыкнуть и выработать новые пищевые пристрастия. Mplq взял миску и понес ее к крану, заполнив водой. Малокалорийно, он сильно отощал за это время, воняет даже после вымачивания, сырой хрящ и кожу приходится долго жевать, пока не получается размягчить зубами и проглотить, давясь слезами, очередной кусок. Пробовал грызть мерзлый – выходило еще хуже, плюс и горло заболело. Но человек, а в частности mplq, такая тварь – что привыкает ко всему.

С шальными от безумия и одиночества глазами, бывший хозяин – зятек поставил миску на пол и подошел к металлической стене, погладив ее шероховатой рукой. Он с любовью посмотрел на выкрученный сломанными ногтями из лавки острый черный шуруп. В начале он хотел его выкрутить для того, чтобы было чем вскрыть себе вены, но для этого ему так и не хватило мужества.

Mplq уперся лбом в холодную стену и принялся на ней царапать надписи. Строчка за строчкой он записывал историю. От страшного горя и пережитого стресса у него помутился рассудок, и с величайшим в прошлом критиком произошла самая глупая и нелепая, какая только может быть, метаморфоза. Он стал писателем.

Я зажал пальцами нос и сколько мог постоял рядом, любопытствуя тем, что он там смог написать. Как мне удалось понять, никчемный mplq в душе представлял себя доблестным солдатом сорви-голова, о великих победах которого он решил поведать самому себе как единственному читателю. Чтобы не сойти с ума окончательно, он нашел выход в том, чтобы прожить вместе с вымышленным персонажем чужую жизнь. Не буду уподобляться критикам, и говорить хулу даже на такого «писателя», но по-моему выбранный им жанр – письмо к матери с фронта я где-то уже встречал, и не раз.

Дорогая мама, пишу тебе из горящего танка, на ноге убитого кракена…

– Что делает целый кракен – в горящем танке, на ноге которого он еще умудрился расположиться с комфортом, чтобы написать письмо, кто-нибудь может мне это объяснить? Фантазия – фантазией, но я считаю, что писатель должен хоть немного быть реалистом!