Машина мчалась на восток по скоростной магистрали Токио—Нагоя. Внизу, на склонах холмов, виднелись тесно прижавшиеся друг к другу дома. Несмотря на выходной день, шоссе, ведущее в столицу, было относительно свободно – до вечера еще далеко.

Маюми оживленно болтала до самой Иокогамы, но по мере приближения к Токио все больше мрачнела и замыкалась в себе.

– Папочка сразу поедет домой? – Она оторвалась от окошка и повернулась к Ютаро.

– Я ведь уже сказал.

– Значит, мне опять оставаться одной…

– У меня дела.

– Не хочу-у-у… – капризно протянула она.

– Потерпи. Мы и так со вчерашнего вечера все время вместе.

Вчера, в субботу, во второй половине дня Ютаро с Маюми отправились с ночевкой в Хаконэ, на горячие источники Оовакудани.

Поездка, разумеется, хранилась в тайне от Рицуко, которую Ютаро убедил, что едет на турнир по гольфу, организованный фармацевтической фирмой S. Турнир действительно был назначен на воскресенье и должен был проводиться в местечке Сэнгокухара – Ютаро не лгал, – однако начинался довольно поздно, в десять утра, и поэтому выезжать в субботу никакой нужды не было. Но Ютаро, жаждавший насладиться объятиями юной Маюми в горном отеле у источников, пригласил к себе распорядителя турнира и попросил помочь разыграть перед Рицуко целый спектакль. Распорядитель, служивший торговым агентом фирмы S., естественно, согласился.

– Состязания начинаются очень рано, поэтому вашему супругу придется сегодня заночевать в Хаконэ, – извиняющимся тоном сказал он.

– Жаль… Я ведь тоже так давно не была в Сэнгокухара…

Рицуко, игравшая в гольф ничуть не хуже мужа, с тоской посмотрела в безоблачное небо.

– После Нового года мы устроим еще один турнир. Надеюсь, уж тогда вы непременно поедете!

– А доктор Хираяма тоже едет?

– Конечно.

Хирург Хираяма имел клинику неподалеку от Токийского университета. В молодости они с Ютаро учились на одном курсе, а затем, вступив на путь частного предпринимательства, сблизились еще больше и теперь дружили семьями. Опасаясь, что Хираяма нечаянно проболтается, Ютаро и распорядитель скрепя сердце пригласили его с собой. Поскольку у Хираямы любовницы не было и ему вовсе не улыбалось ехать с вечера, то за его номер пришлось заплатить Ютаро. Если ты занимаешь видное положение, даже простая интрижка и та обходится недешево.

– В самом деле, жаль! А может, все-таки мне поехать? – неожиданно загорелась Рицуко.

– Что ты, что ты! – испуганно замахал руками Ютаро. – Ты что, забыла? У Микико же завтра смотрины!

– Ну и что? Это в пять часов.

– Ты думаешь, что говоришь?

– Соревнования же начинаются рано утром. Да? Ютаро, ища поддержки, умоляющими глазами посмотрел на распорядителя.

– Да, в восемь, – авторитетно подтвердил тот. – Но после окончания турнира мы устроим небольшой банкет, и все разъедутся не раньше трех.

– На банкет можно и не ходить, – возразила Рицуко.

– Что вы! Как можно участнику турнира не прийти на дружескую встречу?! – поразился распорядитель.

– Отыграть и уехать? Да что про меня подумают?! – Ютаро был в отчаянии.

– Ну а сам-то ты как успеешь, если пойдешь на этот дурацкий банкет? – поинтересовалась Рицуко.

– Я… Я уйду часа в два. Если увижу, что не успеваю, поеду прямо в гостиницу, на смотрины, не заезжая домой.

– Так ведь и я могу сделать то же самое!

– Да ты что?! Тебе же надо помочь Микико одеться и привести себя в порядок! Такой день, а отец с матерью отправятся играть в гольф!.. Да нас просто засмеют!

– Ладно. Сам смотри не опаздывай. Опаздывать на смотрины – неуважение к гостям. – От досады, что она не может поехать, Рицуко со злостью пилила супруга. – А то знаю я тебя: выпьешь каплю – с места не двинешься.

– Не извольте беспокоиться, – вмешался распорядитель. – Я буду рядом, прослежу.

– Ну, вы-то между собой всегда договоритесь, – проворчала Рицуко. – Уж если чего не захотите…

– Неужели я стану вас обманывать? Ни о чем не беспокойтесь.

– За этим человеком только глаз и глаз. – Рицуко метнула на супруга грозный взгляд, и Ютаро малодушно отвернулся.

– У тебя правда дела? – не унималась Маюми.

– Сказал же. Я потому и на банкет не пошел.

– Не хочу-у-у! – тоном обиженного ребенка снова повторила Маюми.

– Мы же со вчерашнего вечера вместе.

– Так уж и вместе! Ушел с утра на этот свой гольф, бросил меня одну…

Из боязни встретить в Кодзири знакомых Ютаро решил остановиться отдельно от всех, в Оовакудани. Но в воскресенье с самого утра Ютаро должен был участвовать в турнире и спозаранку отправился на поле в Сэнгокухара, оставив Маюми в одиночестве. Он был бы не прочь захватить с собой молоденькую, соблазнительную девицу, но понимал, что это уже верх бесстыдства. И вот до часу дня Маюми оказалась предоставленной самой себе.

Хорошенькая Маюми всегда пользовалась успехом. И на этот раз она не скучала: бесцельно слоняясь возле гостиницы, Маюми познакомилась с симпатичным мужчиной лет тридцати пяти. Он сказал, что приехал из Нагои. Маюми совсем не плохо провела с ним время – даже прокатилась на машине до самого источника. Но оттого, что Ютаро не пожелал показаться с ней в обществе, самолюбие Маюми страдало.

– Какие могут быть дела в воскресенье вечером? Маюми терпеть не могла сидеть дома одна и сейчас жалела, что не успела ни с кем договориться на сегодняшний вечер.

– Да пойми ты, я не могу не пойти!

– Папочка так боится своей жены?

– Что за глупости? Дело совсем не в этом.

– А в чем?

– Сегодня у моей дочери смотрины.

Ютаро решил, что чистосердечное признание развеет подозрения.

– У Микико-сан?

– Ты знаешь, как ее зовут? – удивился он.

– Еще бы! Папочка сам говорил. Папочка еще сказал, что мы с ней ровесницы.

Ютаро поморщился.

– Так вот куда ты идешь…

– Я же отец. Как я могу не пойти?

Маюми помолчала, сплетя пальцы, потом задумчиво сказала:

– Мне, что ли, выйти замуж?..

– Эй, ты что это мелешь? – испугался Ютаро.

– А что? Мне тоже пора замуж.

– Ну ладно, ладно…

У Ютаро было скверно на душе. И в гольфе ему не повезло, и от жены досталось, а теперь еще и Маюми…

– Не-е-т, в самом деле, надо и мне устроить смотрины, хоть разочек.

Маюми отвернулась к окну. На прижавшийся к подножию холма город спускались сумерки.

Ютаро уже раскаивался, что проговорился. Конечно, Маюми – не ровня Микико, но, как ни крути, они действительно ровесницы. Его больно кольнуло воспоминание о юном, прекрасном теле, которое он ласкал вчера вечером.

– Хочешь, я тебе что-нибудь подарю? – заискивающе сказал он. – Что тебе купить?

– Помнишь наш разговор?

– О чем?

– Я же тебя просила. Кафе.

– А-а… Я ведь тогда сказал, надо подождать годика два-три.

– Скряга.

– Я не скряга.

– Сначала новая клиника, да?

– Видишь, ты же сама все прекрасно понимаешь.

– Ну и ладно. Тогда я поищу себе кого-нибудь пощедрее.

– Эй! Ты мне брось эти шуточки.

Ютаро игриво ткнул Маюми пальцем в бок, но она даже не обернулась.

– Подожди еще чуть-чуть.

Машина промчалась мимо развязки у Сэта. Ютаро взглянул на часы: без десяти четыре. Если прямо в гостиницу, времени еще более чем достаточно.

– Будь хорошей девочкой, посиди сегодня дома. – Ютаро повернулся к водителю: – Заедете в Эбису, а потом в гостиницу Р.

– Смотрины будут в гостинице Р.?

– Мы там встречаемся.

– Слушай, ведь это же как раз там потеряла сознание Дзюнко Ханадзё! Как она сейчас?

– Ее будут оперировать. У нее геморрой.

– Ну и болезнь! – Маюми прыснула.

– Не вздумай никому об этом рассказывать. У нас и так уже были неприятности. Один молодой врач проговорился про аборт.

– Не бойся, не скажу. Раз папочка просит – никому! А кто будет делать операцию?

– Наоэ.

– А-а! Нэмури Кёсиро.

– Что за странное прозвище?

– Значит, опять доктор Наоэ… Хм, да он у вас на все руки мастер…

Маюми язвительно рассмеялась, и у Ютаро отлегло от сердца.

Вернувшись домой, Маюми наполнила ванну. В машине она ныла, что ей будет скучно одной, но сейчас ее сморила усталость: она не привыкла вставать так рано, да и прогулка к источнику утомила ее.

У нее даже не было сил, чтобы выйти купить поесть и уж тем более приготовить что-то самой, и Маюми позвонила в соседний ресторан, попросила принести суси.

Она разделась, включила телевизор и легла на диван. Когда она поужинала, день уже угас. Из окна ее квартирки на восьмом этаже был виден город, привычно залитый ослепительными неоновыми огнями. Для Маюми настоящая жизнь начиналась тогда, когда вспыхивали эти вечерние огни, и поэтому сумерки словно влили в нее новые силы. Когда тебе двадцать три, достаточно полежать полчаса – и усталости как не бывало.

Маюми задумалась: «Куда бы пойти?»

Она уже уселась перед зеркалом, но вдруг вспомнила, что сегодня воскресенье и все мало-мальски приличные заведения закрыты. К тому же идти куда-то одной неинтересно.

Обычно, когда выяснялось, что Ютаро не может приехать к ней в воскресенье, Маюми тут же договаривалась о встрече с кем-нибудь из завсегдатаев кафе. Как правило, дело ограничивалось прогулкой на машине или походом в кегельбан, а потом ужином в ресторане – Маюми почти никому не позволяла перейти границы чисто дружеских отношений. Став содержанкой Ютаро, она блюла себя еще строже, но, пожалуй, не потому, что была так уж привязана к «папочке», – просто ей никто еще по-настоящему не нравился.

Не любовь двигала ею, когда она шла на свидание с другими мужчинами: Маюми было тоскливо одной в четырех стенах тесной квартирки. В те дни, когда она работала в кафе, можно было потом отправиться с кем-нибудь повеселиться в район Акасака или Роппонги. После таких развлечений Маюми всегда возвращалась домой под хмельком и засыпала как убитая.

А уж в выходные дни приглашения сыпались одно за другим – не бывало еще случая, чтобы Маюми в субботу и воскресенье скучала в одиночестве. Когда приглашений было чересчур много, она выбирала наиболее приятного и частого гостя кафе и тем самым, так сказать, убивала двух зайцев сразу: приятно проводила время и не забывала об интересах дела.

Но сегодня вечер был явно потерян. Отправляясь в Хаконэ, Маюми была просто уверена, что вернется гораздо позже, да и надеялась, что Ютаро поедет домой не сразу, а побудет с нею хотя бы до десяти.

«Ах, так! У дочки смотрины…» Она посмотрелась в зеркало и от злости показала себе язык. Прелестная картинка! Паинька Микико, изображающая девушку из приличной семьи… истеричная Рицуко… Ютаро, с приличествующей случаю миной… благообразный серьезный юноша с почтенными родителями… все они сейчас чинно сидят за столиком в банкетном зале гостиницы. «А я, выходит, пустое место?!»

Маюми порывистым жестом подняла кверху волосы. Тщательно уложенные на висках завитки рассыпались.

«Мы же с ней ровесницы… – Маюми охватило желание как-нибудь насолить Ютаро. Неожиданно ее осенило. – Позвоню-ка я Наоэ!»

Мысль была сумасбродной – но только на первый взгляд: она уже давно подспудно зрела в ее голове, еще с того дня, когда Маюми приходила на прием в клинику. «А ведь Наоэ-то не женат!» – ехидно подумала она.

Маюми набрала номер «Ориентал» и попросила домашний телефон Наоэ. К ее удивлению, медсестра, даже не поинтересовавшись, кто звонит, тотчас дала ей номер. Крутя диск, Маюми на секунду испугалась собственной дерзости, но мысль о долгом тоскливом вечере подстегнула ее. После третьего гудка трубку сняли.

– Слушаю, – сказал низкий спокойный голос.

– Наоэ-сэнсэй?

– Да, я.

– Это Уэгуса. Маюми Уэгуса.

– Маюми Уэгуса?.. Что-то не припоминаю.

– Мы с вами однажды встречались. Помните, я подвернула ногу…

– Ногу… – задумчиво повторил Наоэ. Разве упомнишь всех тех, кто заходил в клинику только один раз?

– Меня к вам привел главный врач.

– А-а!

– Помните? – обрадовалась Маюми.

– Теперь вспомнил.

– Извините, что я вас беспокою. Вы сейчас не заняты?

– А в чем дело?

– Я бы хотела с вами встретиться. – Маюми никогда прежде не приходилось самой назначать свидание мужчине, разве только когда она собирала деньги, что клиенты задолжали в кафе, и ей стало любопытно. – У меня побаливает нога.

– Приходите в клинику.

– Нет. В клинике – папочка… ой, то есть главврач. Мне неудобно. Может, лучше встретиться где-нибудь в баре?

– В баре?! – изумился Наоэ.

– Или у вас дома. Если, конечно, не возражаете…

– Сейчас?..

– А что, можно прямо сейчас? Наоэ замялся.

– У вас кто-то есть?

– Д-да.

– Тогда завтра.

– Когда вы возвращаетесь домой?

– В шесть.

– Значит, в шесть? Снова пауза.

– Не возражаете?

– Ладно.

– Уж пожалуйста, я вам буду очень обязана. Маюми положила трубку и перевела дух. От волнения ее даже пот прошиб.

«Ну и ну!» – усмехнулась она и вытерла пот со лба. В это время в дверь позвонили. Два раза. Маюми тихонько прокралась по коридору и посмотрела в глазок: у двери стоял Ютаро.

– Папочка? Что случилось?

Она торопливо отворила. На Ютаро был тот же, что и два часа назад, темно-синий костюм, однако в самом «папочке» произошли разительные перемены. Он был просто вне себя.

– Что? Что случилось? – испуганно повторила Маюми.

Ютаро рухнул на диван, вытащил из стоявшей на столе сигаретницы сигарету и, не мигая, уставился в одну точку.

– Микико не пришла.

– Куда же она подевалась?

– Понятия не имею.

– Так, значит, смотрины накрылись? Он кивнул.

На Маюми напал неудержимый смех, но, взглянув на грозное лицо Ютаро, она поперхнулась.

– А она хоть знает, что у нее смотрины?

– Конечно.

– Интересно, куда же она исчезла?..

– Все утро сидела дома, а после обеда ни с того ни с сего собралась в Сибуя, сказала, за покупками. Четыре часа, пять, а ее все нет и нет. Так и не явилась.

– Может, пошла в кино или в театр и забыла?

– Не могла она забыть. Ей же было велено прийти не позже трех.

– Стра-а-анно…

– Дрянная девчонка!

От гнева руки у Ютаро тряслись.

– А что родственники жениха?

– Вежливо извинились и ушли. В общем, сраму не оберешься.

– Ну и ну…

Представив себе Ютаро, смиренно просящего прощения у родителей жениха, Маюми снова еле удержалась от смеха.

– Задала она вам жару!

– Что ты сказала? – вскипел Ютаро.

– Нечего делать такое страшное лицо. Я пошутила.

– Все у нее по-своему, вечно фокусы! Сумасбродка. Ютаро машинально ткнул в пепельницу наполовину недокуренную сигарету.

– Куда она пропала?..

– Может, она просто не хотела – с самого начала?

– Не хочешь – не надо, так и скажи. Никто бы не стал тогда огород городить. Да еще пришлось из Хаконэ уехать раньше времени!

То обстоятельство, что Ютаро, торопясь в Токио, не смог пойти на банкет, отнюдь не прибавляло ему благодушия.

– Наверное, папочкина супруга переусердствовала.

– Как бы там ни было, раз уж дала согласие, обязана явиться. Не понравится – можно и потом отказаться.

– Нет уж. Когда так наседают, не откажешься. Впрочем, мне некому отказывать. Мне-то никто смотрин не устраивал…

Ютаро рассерженно замолчал.

Ну а почему папочка пришел сюда?

– Домой идти – только нервы трепать.

– О-о, так, значит, в порыве гнева…

– И заодно посмотреть, как ты себя ведешь.

– Как видишь, я верна папочке. – Маюми смиренно опустила ресницы, вспоминая свой разговор с Наоэ.

– Сейчас девицам нельзя доверять.

– Не то что папочкиной дочке…

Маюми поднялась и пошла на кухню ставить чайник. Ее переполняло злорадство. «Так ему и надо!» – с наслаждением подумала она. Ей захотелось подразнить Ютаро.

– А вдруг она сбежала из дому?

– Без вещей? Вряд ли.

– А если она что-нибудь с собой сделает? Ютаро вытаращил на нее глаза.

– Не каркай.

– Никогда нельзя сказать наперед, на что может решиться женщина, – глубокомысленно изрекла Маюми.

– Ты нарочно меня пугаешь?

– Папочка волнуется?

– Это плохие шутки.

Ютаро хотел рассердиться, но удар попал в цель. Он вскочил с дивана и подошел к телефону.

– Алло. Это я. Микико вернулась? Прислушиваясь к доносившимся из трубки ответам, Маюми втянула голову в плечи.

– Что?.. Еще нет?

Охрипший голос Ютаро наливался яростью.

– Дрянная девчонка! А ты… Это ты во всем виновата – не сумела воспитать как следует! – Теперь его гнев перекинулся на жену. – Да. Само собой… – Неожиданно он сбавил тон. – Да тут… У одного приятеля. Хорошо… Скоро буду.

Ютаро явно присмирел: видно, Рицуко поинтересовалась, куда это он запропастился.

– Да понял, понял, – дважды повторил он и бросил трубку.

– Еще не пришла? – посочувствовала Маюми.

– Нет. Всех подружек обзвонили. Нигде ее нет.

– Непонятно.

– И к родственникам не заходила…

– Да… Дела. Хорошо, если с ней все в порядке. Маюми вздохнула и начала разливать чай.

– Во всяком случае, как только она вернется, я с ней поговорю.

– Да вернется, куда она денется. – Ей уже было жаль вконец перепуганного Ютаро. – Папочка еще побудет здесь? – осведомилась она, будто не слышала его разговора с женой.

– Отдохну у тебя немного. Виски есть?

– Американское уже все выпили. Ну да ничего, сойдет и это. – Маюми достала бутылку японского виски. – С водой?

– Нет. Лучше со льдом.

– А не слишком крепко?

– Лей.

– Так нервничать – это на папочку не похоже.

– Я вовсе не нервничаю.

– Да ты посмотри на себя. Издергался весь, просто сам не свой.

Ютаро проглотил виски залпом.

– А может, у нее есть мальчик?

– Никого у нее нет.

– Ты-то откуда знаешь?

– Жена говорила.

– Мать может и не догадываться. Моя, например, про меня ничего не знает.

– Но она иногда приезжает к тебе.

– Приезжает. – Маюми усмехнулась. – И всегда видит меня одну. Ей и во сне присниться не может, что мы тут с папочкой…

– Ну, это потому, что вы живете отдельно.

– Предлагаешь, чтобы мы жили вместе?

– Думай, что говоришь!

– Да уж… А то и впрямь, увидишь моих родителей – и упадешь!

– Это почему же?

– У тебя ведь давление…

– Гм… Твоя мать, кажется, живет в Титикаве?

– Да.

– А чем она занимается?

– В общем, ничем.

– Но она же иногда подкидывает тебе денег?

– Да-а… Бывает…

Маюми украдкой взглянула на Ютаро и подавила смешок.

– Ты что это?

– Да так. Ничего.

Ютаро все подливал и подливал себе виски. Обычно после первой же рюмки у него багровело лицо, но сегодня он пил, не пьянея.

– Послушай, а может, ей нравится кто-то другой?

– Уж матери бы она рассказала.

– Как знать…

– Эй!

Маюми обернулась. Ее личико оказалось совсем рядом с круглой физиономией Ютаро.

В тот вечер у Наоэ тоже были гости. Точнее, гостья – дочка главного врача, Микико. Она сидела в гостиной, придвинувшись к котацу.

– Что ты теперь собираешься делать? – Наоэ искоса посмотрел на Микико: она потупилась, сложив руки на коленях. – Домашние, верно, уже беспокоятся, ищут тебя.

Она едва заметно кивнула. В наклоне головы было что-то совсем детское.

– Ведь ты уже своего добилась, смотрины расстроила. Родители теперь все поняли, так что надо идти домой.

– А дома – все сначала.

– Но ведь ты в принципе не против замужества?

– Нет.

– А кто жених?

– Врач. Ему двадцать восемь. Окончил медицинский факультет университета К.

– Совсем неплохо. Твой отец – тоже врач, и породниться с медиком удобно во всех отношениях.

– А я не желаю.

– Вот как?

– Они так стремятся выдать меня за врача, чтобы клиника осталась за нами.

– Вполне логичное желание для частного врача.

– Но я не хочу становиться жертвой прихоти родителей.

– Не понимаю, в чем же тут жертва.

– Для них на первом месте не я, а клиника. Они и на смотрины непременно приводят либо врачей, либо студентов-медиков. А те тоже хороши, только об одном – «унаследуем ли мы клинику, если породнимся с вашей семьей? Кто будет платить за аспирантуру, пока жених не получит ученую степень?» И все в том же духе. Как послушаешь – ни одного порядочного человека.

– Ну нельзя же так ругать всех подряд.

– Не хочу я быть приложением к клинике.

– Зачем ты все так усложняешь? Это же естественно, что твой отец не хочет отдавать свое дело в чужие руки. Построить такую клинику заново сейчас обошлось бы в двести миллионов иен. А продать – хорошо, если полцены получишь. Ведь здание клиники ни подо что другое использовать нельзя. Так же как и оборудование, и инструменты. Естественно, для твоего отца невыносима даже мысль о том, что клинику, его детище, которое он растил и лелеял, постигнет такая участь.

– Ну а я? Что будет со мной?

– То, что клиника твое «приданое», вовсе не означает, что на смотрины будут приходить лишь охотники поживиться. Наверняка найдутся хорошие молодые люди, способные, достойные, но из бедной семьи, у которых нет денег на учебу в аспирантуре, но которые действительно потом полюбят тебя.

– Сколько уж было этих смотрин, а еще ни разу ничего похожего…

– А может, именно сегодня… Вряд ли родители станут желать тебе зла.

Микико молчала, не отрывая глаз от котацу. Слова Наоэ явно не убедили ее.

Наоэ допил сакэ и снова наполнил стакан почти наполовину.

– Смешно, конечно, мне читать тебе мораль, но… ты свалилась как снег на голову. Я просто вынужден.

– Извините. Я вам, наверное, помешала…

– Помешать не помешала, но, честно признаться, удивила.

– Простите.

– Ты поступила очень неразумно.

Наступила пауза, и сразу стал слышен накатывающий, словно прибой, глухой шум улицы.

– Еще кофе?

– Нет, спасибо.

Микико исподлобья посмотрела на Наоэ и тут же перевела взгляд на книжную полку.

– Тебе кто-то нравится?

Микико вздрогнула, как от удара, и резко вскинула голову. Узкое, почти детское лицо залилось краской.

– Тогда надо признаться родителям. Делать вид, что у тебя никого нет, и соглашаться на смотрины – просто нечестно по отношению к этому человеку.

– Я…

– Правда, по-моему, с кем бы ни жить, особой разницы не будет, но, если все же решиться взвалить на себя такую обузу, как брак, лучше уж выйти замуж за любимого человека.

– Обузу… почему?

– Брак – это когда мужчина и женщина вынуждены жить вместе очень-очень долго, верно?

Микико широко раскрытыми глазами следила за Наоэ, словно боясь пропустить хоть слово.

– Хотя… Не мне рассуждать о браке.

– А отчего вы не женитесь?

– Брак не в моем вкусе.

– Как это понять?

– Одни любят рис, другие – сакэ. Все дело вкуса. Наоэ запрокинул голову и допил стакан. Острый кадык дернулся вверх, потом вниз.

– А я вас тогда так ждала…

– Когда?

– На балете.

– А-а… В тот день ко мне неожиданно нагрянули гости.

– Женщина? Наоэ не ответил.

– Когда я позвонила, трубку сняла какая-то женщина. – Микико, смутившись, покраснела. – Ой, простите.

– Ничего.

Наоэ встал и, поправив воротник кимоно, присел рядом с Микико.

– Посмотри-ка на меня.

– Зачем? – Микико окончательно смешалась. Наоэ легонько обнял ее за плечи. Потом, не давая ей отвернуться, с силой прижался губами к маленькому, изящно очерченному рту. От Наоэ слегка пахло сакэ. Микико крепко зажмурилась. Ее веки подрагивали, от поцелуя щеки запали, словно выпитые до дна. Наоэ целовал ее и ждал, когда она перестанет сопротивляться. Наконец тело Микико стало мягким и податливым. И тогда, по-прежнему не отрываясь от ее губ, Наоэ поднял и бережно отнес ее на стоявшую в глубине комнаты кровать…