Из всех творений, создаваемых навечно при помощи красок, ничто поистине не сопротивляется натиску ветров и вод лучше мозаики. И это хорошо знал в свои времена во Флоренции Лоренцо Старший деи Медичи, который, будучи человеком умным и знатоком свидетельств древности, пытался снова ввести в употребление то, что многие годы оставалось погруженным во тьму, а так как он очень любил живопись и скульптуру, то не мог не любить и мозаику. И вот, видя, что Герардо, который был тогда миниатюристом и, обладая пытливым умом, исследовал трудности этого дела, Лоренцо, будучи человеком всегда готовым помочь тем, в ком он видел какие-либо семена и зачатки ума и таланта, оказал ему большое покровительство. И потому, соединив его с Доменико Гирландайо, он поручил попечителям собора Санта Марна дель Фьоре дать им заказ на капеллы с крестовыми сводами и перво-наперво на капеллу св. Даров, где покоятся мощи св. Зиновия. И Герардо, придав своему дарованию большую гибкость, создал бы совместно с Доменико чудеснейшие вещи, о чем можно судить по началу работы в названной капелле, оставшейся незавершенной, если бы только не помешала этому смерть.

Помимо занятий мозаикой Герардо был прелестнейшим миниатюристом, но писал также и крупные фигуры на стене: так, за воротами алла Кроче им собственноручно расписан фреской табернакль, а другой есть во Флоренции в конце Виа Ларга, весьма одобрявшийся. А на стене церкви Сан Джильо, при больнице Санта Марна Нуова, он написал в нижней ее части под историями из жизни Лоренцо ди Биччи историю освящения этой церкви папой Мартином V, как этот папа постригает настоятеля больницы и дарует ему многочисленные привилегии; в истории этой гораздо меньше фигур, чем, казалось, это было нужно, так как она во время написания была частично закрыта табернаклем с Богоматерью, который недавно убрал дон Изидоро Монтагуто, последний настоятель этой больницы, при переделке главных дверей больничного здания, и не достававшая часть этой истории была дописана Франческо Брини, молодым флорентийским живописцем.

Возвратимся, однако, к Герардо: почти что невозможно представить себе, чтобы даже очень опытный мастер и то лишь с превеликим трудом и стараниями мог сделать то, что сделал он в этом произведении, великолепно выполненном фреской. В той же больнице Герардо украсил для церкви миниатюрами бесчисленное множество книг, а также несколько для Матвея Корвина, венгерского короля, которые, однако, по случаю смерти короля вместе с книгами, написанными Ванте и другими мастерами, работавшими для короля во Флоренции, были приобретены великолепным Лоренцо деи Медичи и включены в число столь прославленных и заготовленных для библиотеки, выстроенной позднее папой Климентом VII и теперь открытой для всеобщего пользования по распоряжению герцога Козимо. Превратившись же, как сказано, из миниатюриста в живописца, он помимо названных работ изобразил на большом картоне несколько крупных фигур евангелистов, которых он собирался выполнить мозаикой в капелле св. Зиновия. И еще до того, как он получил от великолепного Лоренцо деи Медичи заказ на названную капеллу, он, дабы показать, что знает толк в мозаичных работах и может обойтись без сотрудника, выполнил большую голову св. Зиновия в естественную величину, которая осталась в соборе Санта Марна дель Фьоре и выставляется в самые торжественные дни на алтаре названного святого или в другом месте как произведение редкостное.

В то время, когда Герардо работал над этими вещами, во Флоренции было получено несколько гравюр в немецкой манере, выполненных Мартином и Альбертом Дюрером, и, так как этот вид резьбы ему очень понравился, он сам начал гравировать резцом и отличнейшим образом воспроизвел некоторые из этих листов, как это можно видеть по отдельным образцам, имеющимся в нашей книге вместе с несколькими рисунками его же работы. Герардо написал много картин для других городов, на одной из которых, находящейся в Болонье в церкви Сан Доменико, в капелле св. Екатерины Сиенской, святая эта очень хорошо написана. А в церкви Сан Марко во Флоренции он написал над иконой Прощения полутондо, заполненное весьма изящными фигурами. Но, чем больше нравился он другим, тем меньше удовлетворяли его самого все его работы, за исключением мозаичных, ибо в этом роде живописи он скорее соперничал, чем сотрудничал с Доменико Гирландайо. И если бы он прожил дольше, то достиг бы в этой области наивысшего совершенства, ибо трудился в ней с охотой и открыл большую часть секретов, важных для этого искусства.

Некоторые предполагают, что Аттаванте, или же Ванте, флорентийский миниатюрист, о котором выше упоминалось в разных местах, был учеником Герардо, так же как и флорентийский миниатюрист Стефано, однако я уверен в том, что, поскольку оба они жили в одно и то же время, Аттаванте был скорее другом, товарищем и сверстником Герардо, чем его учеником. Умер Герардо в весьма преклонных годах, завещав своему ученику Стефано все, что имело отношение к искусству. Стефано вскоре после этого занялся архитектурой, передав искусство миниатюры и все, что с ним связано, Боккардино Старшему, украсившему миниатюрами большинство книг, находящихся во Флорентийском аббатстве. Умер Герардо шестидесяти трех лет, и работал он примерно в 1470-х годах спасения нашего.