Разомлев от жары, Хрустов снова пребывал в мыслях где-то далеко от Глухаревки. Приближающийся шум мотора он услышал, но никак не отреагировал, только в самый последний момент спиной почувствовал надвигающуюся угрозу. Действуя инстинктивно, он отпрыгнул в сторону и очутился в канаве, а в полуметре от головы, громыхая, пронесся деревянный борт кузова. Посмотрев вслед удаляющемуся грузовику, Хрустов обругал сидевшую за рулем пьяную сволочь. Потом огляделся по сторонам и снова обнаружил, что стоит на улице совершенно один, а командор опять куда-то исчез.

На этот раз Хрустов действовал строго по инструкции. Не двинувшись с места, попытался изучить обстановку, но никаких перемен не обнаружил. Посмотрев на часы, решил, что будет ждать до тех пор, пока исчезнувший Семигорцев снова не проявится. Правда, в голову тут же полезли тревожные мысли.

– А вдруг с командором что-то случилось? Тогда надо либо начинать его поиски, либо быстрей возвращаться в лагерь и сообщить обо всем Сидорину.

Несколько минут он промучался, не зная как лучше поступить. На счастье Семигорцев вскоре объявился, живой и невредимый. Он никак не на стал объяснять свою отлучку, а просто потянул за собой. На ходу сообщил, что надо как можно быстрее возвращаться.

Дорога назад показалась неожиданно короткой. Может быть потому, что они почти бежали. А может быть аномальное пространство снова выкинуло какой-то фокус. Хрустов хотел задать вопрос командору, но не мог этого сделать так как не успевал за ним угнаться и видел только мелькавшую впереди спину в штормовке.

Только пройдя поворот на Малые Выселки, они немного снизили темп. А потом командор вообще повел себя очень странно. Остановившись, он несколько секунд напряженно к чему-то прислушивался и вдруг потянул Хрустова в ельник. Спрятавшись за зелеными ветками, они подождали, пока по дороге в сторону Глухаревки быстро прошел какой-то человек. И только когда он скрылся за поворотом, покинули убежище. На вопрос с чего вдруг такие меры предосторожности, командор пробурчал что-то маловразумительное про агрессивность местного населения во второй половине суток. Чувствовалось, что он нервничает и чего-то боится. Хрустов снова почувствовал страх.

– Вполне возможно опять произошла подмена, и рядом с ним сейчас не Семигорцев, а какой-то фантом аномальной зоны. И что теперь делать? В инструкциях на этот случай нет ни каких конкретных рекомендаций…

На берег Безымянки они вышли уже в сумерках. Темнота в этот вечер тоже пришла подозрительно быстро. Хрустов даже подумал, что снова вернулась осень. Но сумерки были по настоящему летние с запахом травы, лягушачьим кваканьем, назойливым комариным писком. В молочно розовом небе проступила луна. Маленький изъян в почти идеальном круге указывал, что до полнолуния осталось не более двух суток.

Взглянув на властительницу ночи, Хрустов вдруг ощутил какой-то странный прилив энергии. Походка вдруг стала легкой и упругой. Казалось, сама земля давала ногам силу. На склоне у реки он, неожиданно для себя, высоко подпрыгнул, пролетел несколько метров и мягко по-кошачьи опустился на траву. Одним прыжком Антон преодолел мостовую балку, взлетел на противоположный берег, и на месте лагеря увидел жуткую картину.

Поляна представляла собой печальное зрелище. Сорванные с кольев палатки валялись на земле. Тент кто-то разорвал в клочья и с садистским удовольствием втоптал в грязь обрывки. Траву устилали осколки бутылок и развороченные останки аппаратуры. Поначалу пришла дикая мысль, что Сидорин с Николаем добрались до командирских запасов, выпили их, учинили разгром и скрылись. Но интуиция все-таки указывала на присутствие некой чужой силы.

Он наклонился, чтобы рассмотреть следы сапог на мягкой глине. Но вместо того, чтобы присесть на корточки, неожиданно завалился на четвереньки. А потом со всех сторон опять нахлынули запахи. Их вдруг стало бесконечно много. Площадка разгромленного лагеря превратилась в отвратительную смесь разнородной вони. За ее границей колыхалось одеяло ароматов молодой травы с тонкими вкраплениями запаха мышиного помета. Лес источал сырой дух гниющей листвы, свежей хвои, мокрой коры и мха. И ко всему этому примешивался враждебный резкий запах дешевых сигарет, человеческого пота и перегара.

Запахи табака и пота стали быстро приближаться. Боковым зрением Хрустов увидел, как от темной стены осинника отделилось несколько фигур. Разворачиваясь в цепь, они двинулись поперек поляны:

– Это еще кто? – успел подумать Хрувстов, и тут же грянул выстрел. Что-то как горох ударилось о днище походного котла, в опасной близости от его ноги.

– Из гладкоствольного картечью лупят! – меланхолично констатировал Семигорцев. В этот миг Хрустов окончательно понял, что перед ним снова не командор, а кто-то или что-то другое.

Новый заряд картечи ударил по соседнему кусту, и что-то больно обожгло мочку уха. Только теперь Хрустов испугался, и починяясь инстинкту само спасения, кинулся бежать. В три прыжка преодолел поляну, врезался в заросли, и, раздирая ветки, понесся дальше.