Началась для Ильи служба в княжеской дружине. Полетели дни, побежали друг за дружкою месяцы. Затянула осень дождями небо над Киевом, а за ней уж и зима спешит. Разгулялась, развьюжилась, замела все пути-дороги, укрыла поля и овраги глубоким снегом. Но недолго и ей гулять. Пришла пора, и весна-красна в ворота городские стучится. Заиграли, заблестели под яркими лучами купола и маковки теремов, почернели сугробы, зарыдали последними слезами сосульки на крышах. А как сошел снег в полях, по первой весенней траве, словно изголодавшиеся волки, снова пошли в набег печенеги. Прокрадутся тайными степными тропами. Налетят там, где их не ждали. Кого побьют, кого в полон уведут. Дымом от пожаров заволакивает небо. Воронье над опустевшими деревнями кружится. Стон и плач стоят по всей приграничной земле.
Что ни день, посылает князь своих дружинников на дальние заставы. Илья один из первых. Когда с отрядом, а когда и в одиночку без жалости бьет степных хищников, вызволяет из плена тех, кто уже не чаял землю свою снова увидеть. И пошла о нем слава не только среди своих, но и среди врагов. Еще издали, завидев богатыря, бросают печенеги добычу, бегут без оглядки в степь. В далеких кочевьях пугают матери детей страшным Илязом. Великаном о семи руках и трех головах, на огнедышащем коне со степной курган ростом. А Илья несет службу не для славы, не для награды, а как сердце велит. Все кажется ему, что в долгу он перед Господом и за чудесное исцеление, и за богатырскую силу.
Так один год прошел в трудах ратных. Второй миновал, и уж третья весна наступила, когда выпала ему служба потруднее и опасней всего, что раньше случалось. Вернулся как-то Илья из дальнего похода. Не успел еще дорожную пыль грязь отмыть, как зовут его к князю. Пришел он в покои княжеские и видит, сидит Владимир на своем резном троне чернее тучи. А перед ним на коленях три человека в дорожных одеждах. Просят чего-то, плачут, руки заламывают. Заметив Илью, подзывает его князь и говорит:
— Пришла беда на дальнюю окраину земли нашей. Объявился в окрестностях Берендева городища страшный змей Горыныч о трех головах. Грозится весь город огнем спалить. Каждый день велит, себе на обед стадо коров пригонять. Но это еще полбеды. Любит змей и человечинкой полакомиться. И на рассвете после каждого полнолунья приводят к его пещере девицу. Уже с десяток юных дев погубил. Плачь и стон стоит по всему городищу. Рыдают и те, кто дочерей лишился, и кому скоро срок придет чадо свое на растерзание зверю отдать. Так что поезжай Илья. Бери с собою ратных людей, сколько пожелаешь. Но вся надежда на тебя, богатырь!
Поклонился Илья князю, пообещал, что либо приказ выполнит, либо голову свою положит. И стал собираться в дорогу. Взял с собой только двух дружинников из тех, что половчее. Решил, что если змей о трех головах, так и нас пусть трое будет! Не хотели дружинники с Ильей на змея идти, но с княжеским приказом не поспоришь. Как утро наступило, выехали они за ворота и направили коней на восход к Берендеву городищу.
Ехал Илья с товарищами три дня и ночи. Одни день по зеленой степи, другой по редколесью. На третий день обступила дорогу дремучая чаша с буреломами и темными лесными оврагами. А как миновали засеку, увидели впереди на невысоком холме обнесенное тыном городище. Уже стали подъезжать, как вдруг померкло солнце, словно небо тучей затянуло, и холодом могильным на землю повеяло. Поднял Илья голову, видит, летит над землей трехглавое чудовище. Сам змей размером с княжеский терем. Крылья величиной с парус корабельный. Шеи, как колокольни. Пролетая над людьми, главной головой вниз посмотрел. Глазища величиной котел, кровью налились, в раскрытой пасти три ряда острых зубов сверкнули. Кажется, раскроет ее чуть шире, и проглотить всех вместе с конями.
У товарищей Ильи душа в пятки от страха ушла. Попрыгали из седел, коней бросили, сами в рытвинах придорожных спрятались. Один Илья укрываться не стал, но внутри от страха все похолодело. А змей голову поднял, взмахнул посильнее крыльями и скрылся за лесом.
Смотрит Илья ему в след и думает:
«Да разве такую силищу одолеешь! Ежели не проглотит, так огнем спалит. А огнем не спалит, так хвостом в землю втопчет.»
А тут еще товарищи заголосили:
— Нечего нам на верную гибель идти! А от княжеского гнева и спрятаться можно. Земля большая! У чуди в северных чащобах приют найдем, в землях закатных у короля польского. Да и басилевс ромейский, киевских богатырей в свою охрану с радостью берет.
Стал Илья корить товарищей за то, что измену задумали. А у самого в голове мысли испуганными зайцами мечутся:
«А ведь правы они! И людей не спасем, и себя погубим.»
Но тут открылись ворота Берендева городища. Выбежали все и стар и млад, упали на колени перед княжескими посланниками. Рыдают, просят землю их от беды избавить. Вздохнул Илья:
«Делать нечего! Придется завтра на бой со змеем идти.»
Как раз, в ту ночь полнолуние наступило. Не спалось Илье. Думы одна тяжелей другой словно мельничные жернова крутились. Да тут еще луна с темного неба желтым рысьим газом глядит, и слышно, как за тыном волколаки воют. Полная луна, их время! Всесильно зло на этой земле!
Но вот настал рассвет, и первым лучом зародилась в душе надежда. Выехали они из ворот пока еще туман на полях лежал. Впереди Илья, за ним два его товарища. А позади них на белой кобылице Мстислава — дочь старосты. В этот раз на нее жребий выпал. Решили соплеменники, что если богатыри погибнут, достанется девица змею, и не погубит он тогда городище.
Протоптанной оказалась дорога к змеиному логову. Едет Илья и думает:
«Сколько ж слез было на этом пути пролито!»
Тем временем рассеялся туман, а вместе с ним отступил, зарылся в змеиные норы лютый страх, что ночью мучил. Думает Илья:
«Ничего, еще повоюем! Нет на земле такой силы, что преодолеть невозможно!»
Безлюдна дорога впереди. Кто же по доброй воле будет у змеиного логова прохаживаться! Но вдруг видит Илья, стоит на пути у них человек. Одет в холщовые штаны и рубаху, ростом не высок, да еще и старость к земле пригнула. Глова и борода седые, но глаза из-под лохматых бровей смотрят по-молодому весело. Пригляделся Илья и узнал того самого волхва, что его от немощи когда-то избавил. Слез с коня поклонился старцу в пояс. А тот в ответ говорит:
— Вижу, богатырь, не даром сила тебе была дана! Едешь людей от змея поганого избавить. Боишься небось?!
— Боюсь отче! Больше всего огня боюсь! — признался Илья- Мы перед битвой по семь ведер воды на себя выльем. Но, а вдруг не поможет!
А вот этого, как раз не бойся! — засмеялся старик. — Горыныч, огненную силу свою давно уже по старости утратил. К тому же подслеповат стал, еще и разжирел на дармовых харчах! Но одолеть его все равно не просто будет!
С этими словами протянул старец Илье маленький ковшик:
— На вот испей! Здесь та половина силы, что я тогда в избе у тебя обратно взял. Нынче она тебе пригодится!
Выпил Илья прохладное зелье. Поблагодарил старца. А когда опять на коня вскочил, Сивка под ним даже прогнулся. А Илья тряхнул поводьями, крикнул товарищам:
— Вперед братья! Держи голову выше, еще не успеет солнце в зенит войти, как победим мы змея!
Домчались они до скалы, что над лесом торчала. И тут кончилась дорога, оборвалась на поляне перед скалой. И увидели они пещеру, из которой на всю округу смрад шел, и слышно было, как змей во сне дышит. Слезли богатыри с коней, укрылись рядом со входом за камнями, а Мстиславе велели поодаль встать. Уговор такой был, что когда учует змей добычу, выползет из своей норы, накинутся на него с трех сторон разом.
Вот подошла девица на сотню саженей к пещере. Стоит ни жива, не мертва. А как подуло ветром с ее стороны, заворочался змей в своем логове. Зарычал так, что земля дрогнула. Воронье со скалы взметнулось, закружилось над поляной. Мстислава где стояла, там на траву и рухнула. И тут посыпались над входом камни, и показались из пещеры три змеиные головы. Стали они глазами подслеповатыми добычу выискивать, когда выскочил Илья из-за укрытия и кинулся к главной голове. Змей, увидев его, пасти раскрыл, дунул, да вместо пламени только смрадом обдал. А Илья со всего размаху копье в змеиную шею всадил. Так, что и вершка в руке не осталось. Взметнулась змеиная голова, брызнула во все стороны черной кровью, а потом рухнула на землю и затихла. Вот тут бы товарищам Ильи и напасть с двух сторон. Но нет их! Попрятались от страха, головы из-за камня поднять боятся. А вторая змеиная голова уже норовит Илью проглотить. Подставил он перед пастью шит. Вцепился в него змей, смял так, будто не из досок дубовых и скреп железных, а из соломы был шит сделан. Но успел Илья меч свой из ножен достать. Схватил двумя руками и с размаху отсек вторую голову. Заревел змей смертным воем, глаза кровью налились, из пасти дым пошел. А Илья уже забежал сзади, снова ударил с размаху. Брызнула из шеи черная кровь, и покатилась последняя голова по траве.
Вот и не стало змея! Не так уж и силен оказался! Смотрит Илья вокруг:
«Где же товарищи мои верные, помощники надежные?»
А они уж тут, как тут. Одни вылез из-за камня, смотрит на мертвого змея, поверить не может. А второй, что помоложе, к Мстиславе подбежал, поливает ее водой из шлема, в чувство приводит. Открыла девица глаза, увидела мертвого змея и стала благодарить «спасителя». Усмехнулся на это Илья, но сказать ничего не сказал. Велел только парню отвести девицу назад, сообщить ее соплеменникам, что нет больше змея, а потом догнать их на дороге. Не захотел он сам в городище возвращаться. Будто злая судьба в обратный путь гнала.