Херландер Симоэнс приземлил аэрокар на платформу возле своего уютного особняка. Одним из преимуществ своего положения в качестве руководителя проекта в Гамма-Центре было действительно хорошее место для житья, находящееся всего в трех километрах от самого Центра. Зеленые Сосны были желанным местом проживания здесь, на Мезе, а таунхаус не из дешевых. Что, несомненно, объясняло, почему большинство жителей Зеленых Сосен были из верхней части среднего и высшего звена в том или ином из многих бизнес-сообществ Мезы. Многие другие были довольно важными бюрократами при Генеральном Совете, который официально управляет системой Меза, несмотря на то, что Зеленые Сосны находились на расстоянии длительной поездки, даже для антигравитационной цивилизации, от столицы системы Менделя. Конечно, Симоэнс давно понял, что скулеж по поводу имеющихся неудобств длительной езды ближних к правительству бездельников, фактически сделал этот адрес еще более престижным.

Симоэнс имел очень мало общего с такими людьми. На самом деле, он часто чувствовал себя немного неловко, если оказывался вынужденным вести светскую беседу с любым из его соседей, так как он, конечно, не мог сказать им ничего о том, чем он зарабатывает на жизнь. Тем не менее, присутствие всех этих бизнесменов и чиновников было полезным, когда он пришел к объяснению механизмов Зеленых Сосен в сфере безопасности. И то, что эти меры безопасности были на месте, очень успокаивало таких людей, как начальство Симоэнса. Они могли скрыть действительно важных граждан в подлеске Зеленых Сосен среди всех этих трутней и при этом быть уверенными, что они были защищены.

Конечно, размышлял он, пока выбирался из аэрокара и вызывал удаленную команду для того, чтобы самому уйти прочь от коммунального гаража, их реальная защита была в том, что никто не знал, кто они.

Он усмехнулся при этой мысли, затем встряхнулся и открыл свой портфель. Он извлек яркий сверток, вновь закрыл портфель, сунул пакет под левую руку и направился к лифтовому банку.

* * *

- Я дома! - позвал пять минут спустя Симоэнс, когда вошел в фойе квартиры.

Никакого ответа не было, и Симоэнс нахмурился. Сегодня был день рождения Франчески, и они должны были отмечать его в одном из ее любимых ресторанов. Сейчас был вторник, что означало, что была очередь ее матери забирать ее из школы, и он знал, что Франческа с нетерпением ожидала вечера. Что, учитывая личность дочери, означало, что она должна была ждать прямо в дверях со всем терпением акулы со Старой Земли, которая почуяла кровь. Правда, он оказался дома на целый час раньше, чем ожидалось, но все же...

- Харриет! Фрэнки!

До сих пор не было ответа, и он нахмурился.

Он аккуратно поставил пакет на столике в холле, и углубился в просторную, в двести пятьдесят квадратных метров, квартиру, направляясь к кухне. Херландер был математиком и теоретиком-астрофизиком, а его жена Харриет - их друзья часто называли их как Х и Х - также была математиком, хотя она была назначена в разработку вооружений. Несмотря на это, или, возможно, из-за этого, у Харриет была привычка оставлять записки, прилепленные к холодильнику, а не использовать свой личный миникомп, чтобы пересылать их ему. Это была одной из, как он считал, ее очаровательных слабостей, и предполагал он, он не мог винить ее. Учитывая, сколько времени она провела с электронным отформатированием данных, было что-то привлекательное использовать старомодный почерк и бумагу.

Но в этот вечер не было никакой записки на холодильнике, и он почувствовал укол чего-то, что еще не вполне успело превратиться в беспокойство. Хотя он и озаглавил это таким образом, когда скользнул на один из высоких стульев в баре-столовой-кухне, начав смотреть на пустоту.

"Если бы что-то случилось, она бы сообщила тебе, идиот, - сказал он себе твердо. - Это не то, что она не знала точно, где ты был!"

Он глубоко вздохнул, заставил себя откинуться на спинку стула, и признался себе, что на самом деле его беспокоило.

Как и многие - в действительности, подавляющее большинство - из пар альфа-линий, Херландер и Харриет были сведены вместе Советом по Долгосрочному Планированию, из-за способа, которым их геномы дополняли друг друга. Несмотря на это, они еще не имели собственных детей. В пятьдесят семь лет Херландер был все еще очень молодым человеком для получателя третьего поколения пролонга - особенно того, чье тело было тщательно улучшено, вероятно, в лучшем случае по крайней мере на пару веков даже без искусственной терапии. Харриет была на несколько стандартных лет старше, чем он, но не достаточно, чтобы появился вопрос, и оба они были слишком погружены в свои карьеры, чтобы комфортно освободить количество времени, необходимое для правильного выращивания детей. Они планировали наличие нескольких биологических своих собственных - всем парам звездных линий было рекомендовано иметь их в дополнение к клонированным парам, производимых Советом - но они также планировали подождать еще несколько лет, как минимум.

Хотя, очевидно, СДСП ожидал хороших вещей от их детей, никто не подталкивал их к ускорению своего расписания. Ценность их потомства, вероятно, была доказана, особенно с неизбежными тонкими усовершенствованиями СДСП, но им довольно ясно дали понять, что работа их обоих имела бо?льшее непосредственное значение.

Вот почему они были весьма удивлены, когда их вызвали к Мартине Фабр, одному из старших членов Совета. Ни один из них никогда не встречался с Фабр, и ни у одного не было объяснений для повестки, поэтому они почувствовали себя более чем немного затрепетавшими, когда им сообщили о встрече.

Но Фабр быстро дала понять, что не было какой-либо проблемы. На самом деле, генетик с серебристыми волосами (которой должно было быть не менее ста десяти стандартных лет, как понял Симоэнс) казалась мягкой, но искренне удивленной их очевидным опасением.

- Нет, нет! - сказала она с усмешкой. - Я не вызвала вас, чтобы спросить, где ваш первый ребенок. Очевидно, мы ожидаем от вас продолжения рода, это то, почему мы свели вас в пару, в конце концов! Но у вас еще есть время, чтобы внести свой вклад в геном.

Симоэнс почувствовал себя расслабляющимся, но она покачала головой и погрозила ему указательным пальцем.

- Не слишком успокаивайтесь, Херландер, - предупредила она его. - Мы не можем ожидать от вас, что вы будете рожать прямо сейчас, но это не значит, что у нас нет маленького чего-то, что мы хотим от вас.

- Да, мэм, - ответил он, гораздо более покорно, чем обычно говорил с людьми. Так или иначе, Фабр заставила его почувствовать, что он все еще был в детском саду.

- На самом деле, - она позволила встать креслу прямо и наклонилась вперед, сложив руки на столе, ее манера вдруг стала более серьезной, - у нас действительно есть проблема, с которой, мы думаем, вы оба сможете помочь нам.

- А... проблема, доктор? - спросила Харриет, когда Фабр остановилась на несколько секунд. Она не вполне была в состоянии удержать след сохраняющегося опасения в ее голосе, и Фабр, очевидно, это заметила.

- Да. - Генетик поморщилась, потом вздохнула. - Как я уже сказала, ни один из вас не был даже отдаленно участвующим в ее создании, но я надеюсь, что вы сможете помочь нам с решением.

Выражение лица Харриет было озадаченным, и Фабр махнула одной рукой в обнадеживающем жесте.

- Я уверена, что вы оба знаете, что Совет проводит многостороннюю стратегию. В дополнение к стандартному образованию пар, о таком как мы договорились в вашем случае, мы также работаем с более... плотно направленными линиями, скажем так. В таких случаях, как ваш собственный, мы поощряем вариации, изучаем возможности для улучшения случайно возникших черт и событий, которые не могли бы произойти с нами, в результате нашей потенциальной модели. В других случаях, мы точно знаем, чего именно мы пытаемся достичь, и мы склонны делать больше экстракорпорального оплодотворения и клонирования на тех линиях.

Она остановилась, пока оба Симоэнса понимающе не кивнули. Что, как понял Херландер, хотя он не был уверен насчет Харриет, было тем, что совсем немногим отличалось от того "направленного" развития, которое проводилось под прикрытием "Рабсилы, Инкорпорейтед" в программах разведения рабов, которые сделали идеальное прикрытие для чего угодно, в изучении чего может быть заинтересован СДСП.

- За последние несколько десятилетий, мы, кажется, пробили стену в одной из наших лабораторных линий альфа, - продолжала Фабр. - Мы определили потенциал для того, что составляет интуитивный математический гений, и мы пытаемся довести эту потенциальнось до полной реализации. Я понимаю, вы оба необычайно одаренные математики в ваших собственных правах. Впрочем, оба вы проходите тест в диапазоне гениев в этой области. Причина, по которой я упоминаю об этом, является то, что мы считаем, что потенциал для этого конкретного генома представляет собой интуитивные математические способности, которые были бы по крайней мере на порядок больше, чем ваши собственные. Очевидно, что такая возможность будет иметь огромное преимущество для нас, уже только из-за ее последствий для такого рода работы, которой, я знаю, вы уже занимаетесь. В долгосрочных перспективах, конечно, возможность привнести в генофонд надежно тиражируемую черту будет иметь еще большую ценность для созревания вида в целом.

Херландер мгновение глядел на Харриет и увидел зеркало его собственного интенсивно заинтересованного выражения на ее лице. Тогда они оба снова посмотрели на Фабр.

- Проблемой в данном случае, - продолжила генетик, - является то, что все наши усилия до настоящего времени были... не в полной мере успешными, скажем так. Я продолжу и признаю, что мы все еще не имеем ничего подобного степени понимания, какую мы хотели, когда разрабатывали значимые уровни интеллекта, несмотря на ту степень высокомерия, которую некоторые из моих собственных коллег, кажется, чувствуют при случае. Тем не менее, мы чувствуем, что мы на правильном пути в данном случае. К сожалению, наши результаты на сегодняшний день можно разделить на три категории.

Наиболее частый результат является дочерним средним интеллектом для одной из наших альфа-линий, то есть существенно более блестящий, чем у подавляющего большинства нормалов или даже большей части наших других звездных линий. Вряд ли это плохой результат, но он, очевидно, не тот, который мы ищем, потому что в то время как ребенок может иметь интерес к математике, нет никаких признаков возможности, которую мы на самом деле пытаемся поднять. Или, если она там есть вообще, в лучшем случае она лишь частична.

Менее часто, но чаще, чем хотелось бы, в результате появляется ребенок, который на самом деле ниже средней линии для наших альфа-линий. Многие из них были бы вполне пригодны для гамма-линии, или в этом отношении для мезанского населения в целом, но они даже отдаленно не того калибра, какой мы искали.

И, наконец, - выражение ее лица стало мрачным, - мы получаем относительно небольшое число результатов, в которых все раннее тестирование предполагает присутствие черт, которые мы пытаемся выявить. Они есть там, в ожидании. Но, кроме того, есть фактор нестабильности.

- Нестабильность? - Херландер повернулся, чтобы задать вопрос, когда Фабр остановилась в этот раз, и генетик тяжело кивнула.

- Мы теряем их, - сказала она просто. Симоэнс, должно быть, выглядел озадаченным, потому что она поморщилась вновь... менее счастливо, чем раньше.

- Они прекрасно растут в течение первых трех или четырех стандартных лет, - сказала она. - Но потом, где-то на пятый год, мы начинаем терять их в чем-то похожем на крайний вариант состояния, которое раньше называлось аутизм.

На этот раз было очевидно, что ни один из молодых людей, сидящих на другой стороне ее стола не имел понятия, о чем она говорит, потому что она улыбнулась с некоторой горечью.

- Я не удивлена, что вы не узнали термин, так как у нас было время поволноваться об этом, но аутизм был состоянием, которое влияло на способность взаимодействовать в социальном плане. Оно было ликвидировано у населения Беовульфа задолго до того, как мы уехали на Мезу, и мы действительно не имели много данных об этом состоянии даже в профессиональной литературе, более-менее в наших более общих информационных базах. Если уж на то пошло, мы вовсе не уверены, что мы глядим именно на то, что должно было быть определенным как аутизм еще в темные века. С одной стороны, по данным литературы у нас имеется предположение - крайне ограниченное, так как большинству данных более восьмисот лет - аутизм обычно начинал проявляться во время, когда ребенку было три года, а у нас это происходит значительно позже. Возникает также, кажется, гораздо более внезапно и резко, нежели все, что мы смогли найти в литературе. Но аутизм был отмечен нарушением социального взаимодействия и коммуникации, а также ограниченным и повторяющимся поведением, и это, безусловно, то, что мы видим здесь.

В этом случае, однако, мы также считаем, что есть некоторые существенные различия, - поэтому мы не говорим о том же состоянии, а о том, которое имеет определенные явные параллели. Исходя из литературы, аутизм, как и многие условия, проявлялся по-разному и в разной степени тяжести. Для сравнения с тем, что нашим исследователям подвернулось об аутизме, мы наблюдаем в этих детях то, что как представляется, подпадает в крайне тяжелый конец спектра. Одной точкой сходства с крайней степенью аутизма является то, что, в отличие от своих более мягких форм и других расстройств обучения, новые навыки общения не просто прекращают развиваться; они теряются. Эти дети регрессируют. Они теряют навыки общения, которые у них уже были, они теряют способность сосредоточиться на окружающей их среде или взаимодействовать с ней, и они отступают в своего рода закрытое состояние. В более крайних случаях, они становятся почти полностью некоммуникабельными и нечувствительными в течении нескольких стандартных лет.

Она снова помолчала, потом пожала плечами.

- Мы думаем, что делаем успехи, но, честно говоря, есть элемент в Совете, который считает, что мы должны просто идти вперед и отказаться от проекта полностью. Те из нас, кто не согласен с этой позицией ищут потенциальные средства разрушения существующей парадигмы. Мы пришли к выводу - или, по крайней мере, некоторые из нас - что в действительности нужен двусторонний подход. Мы очень внимательно проанализировали генетическую структуру всех детей в этой линии, и, как я говорила, мы думаем, что добились существенного прогресса в исправлении самих генов, основы для аппаратных средств, если вам понятнее. Но мы также считаем, что нам, вероятно, нужно решение с элементами окружающей среды, которые влияют на системное программное обеспечение. Что и привело вас в мой офис сегодня.

Все наши оценки подтверждают, что вы оба уравновешенная, сбалансированная пара. Ваши основные личности хорошо дополняют друг друга, и вы явно подходите друг к другу и к созданию стабильной обстановки дома. Оба вы также имеете такого рода влечение к математике, которое мы пытаемся произвести в этой линии, если не на том уровне, что мы ищем. Вы оба очень успешно применяете эту способность в вашей повседневной работе, и вы оба продемонстрировали высокий уровень эмпатии. То, что мы хотели бы сделать - то, что мы намерены сделать - так это поместить одного из наших клонов к вам, чтобы быть выращенным вами. Мы надеемся на то, что, оставив этого ребенка с кем-то, кто имеет такие же способности, кто может обеспечить руководство - и понимание - кому-то предназначенному быть вундеркиндом, мы сможем... провести его через все критические процессы, которые сходят с рельсов, когда мы теряем их. Как я уже сказала, мы сделали значительные улучшения на генетическом уровне; теперь мы должны также обеспечить наиболее выгодные, благоприятные и обучающие условия окружающей среды, какие можем.

* * *

Вот так Франческа вошла в жизнь Симоэнсов. Она не выглядела похожей на любого из ее родителей, хотя это было почти неслыханным на Мезе. У Херландера были рыжеватые волосы, карие глаза, и, как он думал, разумно привлекательные черты, но он не был особенно красивым ни с какой стороны. Одной вещи Мезанское Согласование очень тщательно избегало - это была своего рода "штамповка" физического подобия, которое было настолько частью Кощеев, происходящих от генетических "суперсолдат" Последней Войны Старой Земли. Физическая привлекательность была частью практически любой альфа- или бета-линии, но физическое разнообразие было также подчеркнуто, как часть очень сознательных усилий по недопущению изготовления легко идентифицированного внешнего вида, и у Харриет были черные волосы и сапфирово-синие глаза. Она была также (по заведомо непредвзятому мнению Херландера) намного более привлекательной, чем был он сам.

Они были очень высокими, порядка ста восьмидесяти сантиметров, несмотря на различие в их окраске, но было очевидно, что Франческа всегда будет небольшая и изящная. Херландер сомневался, что она когда-либо будет гораздо выше ста пятидесяти пяти сантиметров, и у нее были каштановые волосы, карие глаза и оливковая кожа, весьма отличающаяся от любого из родителей.

Все это только сделало ее еще более увлекательным существом, каким Симоэнс был заинтересован. Он конечно же понимал, что отцы были генетически жестко ограничены любить дочек до безумия. Этот путь биологического вида был сконструирован и в СДСП не видели причин для изменения этого конкретного признака. Несмотря на это, однако, он был твердо убежден, что любой непредвзятый наблюдатель был бы вынужден признать, что его дочь была самой умной, самой очаровательной и самой красивой маленькой девочкой, которая когда-либо существовала. Это было очевидно. И, как он указывал Харриет более чем один раз, то, что они не сделали никакого прямого генетического вклада в ее существование, явно означало, что он был бескорыстным и беспристрастным наблюдателем.

Так или иначе, Харриет не была впечатлена его логикой.

Он знал, что они оба подошли к перспективе родительства, особенно в существующих условиях, с более чем небольшим трепетом. Он ожидал, что будет трудно допустить, чтобы самим ухаживать за девочкой, зная то, что им говорили о проблемах, с которыми Совет столкнулся с этим конкретным геномом. Он обнаружил, однако, что не смог считаться с абсолютной красотой ребенка - его ребенка, каким бы образом она им не стала - и полный и абсолютный долг, что она распространила на своих родителей. С первого раза, когда у нее была одна из детских лихорадок, к которой не были полностью иммунны даже мезанские звездные линии, и она остановила свой капризный плач и абсолютно безвольно обмякла на руках, когда он взял ее, прижал к себе, и она наконец провалилась в сон, он стал ее рабом, и знал это.

Они оба были осведомлены о том, что они должны были давать любовь и воспитание, чтобы помочь облегчить Франческе процесс развития, а Фабр постановила это. Они были готовы сделать именно это, то, к чему они не были готовы, так это к неизбежности того, что Франческа сама сделала все это. Ее четвертый и пятый годы были особенно напряженными и трудными для них, когда она подошла к ним, поскольку Фабр предупредила их, что, на основе предыдущего опыта, это был период наибольшей опасности. Но Франческа оставила в прошлом критический порог, и они чувствовали себя устойчиво расслабленными в течение последних нескольких лет.

И все же... и все же, когда Херландер Симоэнс сидел в своей кухне, интересуясь, где были его жена и дочь, он обнаружил, что, в конце концов, он не расслабился полностью.

Он как раз потянулся за своим комом, когда он зазвучал сигналом, обозначающим Харриет. Он щелкнул пальцем для ответа на вызов и голос Харриет зазвучал в ухо.

- Херландер?

Было что-то в ее тоне, подумал он. Что-то... напряженное.

- Да. Я возвратился домой несколько минут назад. Где вы, ребята?

- Мы находимся в клинике, дорогой, - сказала Харриет.

- Клинике? - повторил Симоэнс быстро. - Почему? Что случилось?

- Я не уверена, что что-то не так, - ответила она, но несколько психических тревог зазвучали в его мозгу тотчас же. Она говорила как человек, который боялся, что если он признает вероятность чего-то весьма плохого, оно произойдет.

- Тогда почему вы в клинике? - тихо спросил он.

- Они проводят скрининг после того как я забрала ее из школы и попросили меня привести ее. Видимо... видимо они обнаружили несколько небольших аномалий в ее последней оценке.

Сердце Симоэнса, казалось, перестало биться.

- Какие аномалии? - потребовал он.

- Ничего чрезвычайно отличающегося от профиля. Доктор Фабр сама посмотрела результаты, и она уверяет меня, что до сих пор, по крайней мере, мы все еще были в пределах параметров. Мы просто... дрейфуем немного в сторону. Поэтому, они хотели привести ее для более полных серийных оценок. Я не ожидала, что ты окажешься дома так рано, и я не хотела беспокоить тебя на работе, но когда я поняла, что мы опоздаем, я решила связаться. Я не понимала, что ты уже был дома, пока ты не ответил.

- Я не был долго, - сказал он ей. - Если вы собираетесь быть там некоторое время, меньшее, что я могу сделать, это прыгнуть в машину и присоединиться к тебе. И Фрэнки.

- Я хотела бы этого, - тихо сказала она ему.

- Ну, я буду там через несколько минут, - сказал он, в равной степени тихо. - Пока, дорогая.