ЧАСТЬ═II

1921═г. эры расселения. (4023═г. христианской эры)

Поскольку беовульфцы импортировали полную, функциональную технологическую базу, и потому что они были в такой непосредственной близости от Солнца, что эти научные данные могли передаваться от одной планеты к другой менее чем за сорок лет, они никогда не переживали какого-либо децивилизационного опыта, который получили многие другие колонии. На самом деле, Беовульф оставался в значительной степени на переднем крае науки, особенно в области наук о жизни, на протяжении большей части двух тысячелетий. После ужасного ущерба, понесенного Старой Землей после ее Последней Войны, Беовульф занимал ведущую роль в усилиях по реконструкции родного мира, и беовульфцы получили ту, вероятно, простительную, гордость своими достижениями. Владение Беовульфом терминалом туннельной сети - особенно терминалом Мантикорской Туннельной Сети, которая является самой крупной и самой ценной в известном космосе - совсем не ухудшило их экономическое положение. Короче говоря, когда вы приедете на Беовульф вы посетите очень богатую, очень стабильную, очень густонаселенную, и очень мощную звездную систему, каковая, особенно в свете местной автономии, которой пользуются члены Солнечной Лиги, является по существу одно-звездным государством в своем собственном праве.

От Чандры Смит и Йоко Ватанабе, "Беовульф: Обязательное руководство для коммивояжеров". ("Гонзага и Гонзага", Лэндинг, 1916═г. э. р.)

Февраль 1921 года э. р.

Брайс Миллер начал торможение кабины, когда она подошла к "Кривой Эндрю", часто называемой "Глупостью Артлетта" некоторыми менее милосердными родственниками Брайса. Изгиб в дорожке горки был такой высоты, которая, как правило, обманывала ездока, который думал, что центробежная сила не будет столь же дикой, как была бы, если бы кабина входила в кривую на полной скорости.

В период расцвета парка развлечений, кабины были разработаны для работы с такими скоростями. Но это было несколько десятилетий назад. Возраст, неоднородное техническое обслуживание, и ухудшение, вызванное плазменным тором близкой луны Хайнувеля, сделало многое для того, чтобы огромный парк развлечений на орбите возле гигантских колец планеты Амета стал слишком рискованным для общественного использования. Что, конечно, только добавилось в нисходящую спираль, вызванную первоначальной глупостью создателя парка, Майкла Пармли, который придумал этого белого слона и вложил в него как состояние, так и свою большую семью.

Он был пра-прадедом Брайса. К тому времени, как Брайс родился, основатель парка был мертв уже почти сорок лет. Маленький клан, которому он оставил владение ныне ветхим и, по сути, несуществующим парком развлечений под председательством - вы не могли действительно использовать термин "правление", чтобы применить к такому придирчивому и любящему много спорить, как богатство его потомков и родственников - его вдовы, Эльфриды Маргарет Батри.

Она была любимой родственницей Брайса, за исключением двух его двоюродных братьев Джеймса Льюиса и Эдмунда Хартмана, которые были ближе всех к его возрасту. И, конечно, за исключением его очень-очень любимого родственника, вышеупомянутого дяди Эндрю Артлетта, в честь которого кривая или глупость - в зависимости от того чем это было на самом деле - была названа.

Брайс любил кривую дяди, хотя с момента аварии он всегда подходил к ней очень осторожно. Он был со своим дядей, когда Эндрю дал свое название кривой. Вступив на эту часть гигантской горки на действительно безрассудной скорости, они оба кричали от ликования, Эндрю удалось заставить кабину не плотно прилегать к трекам. Не к магнитной дорожке, конечно - чтобы сделать это, вероятно, потребовался бы буксир верфи или небольшой корабль - но к своим магнитным захватам. Должно быть, металл получил усталость за долгие годы.

Независимо от причины, два зажима сломались так аккуратно, как вы могли бы попросить. И они там, сорокадвухлетний дядя и его восьмилетний быстро взрослеющий племянник, в кабине, находящейся в не более десяти метрах в любом измерении, кувыркаясь сквозь пространство. Вошедшее в поговорку "пустое" пространство, за исключением этой части Вселенной, содержало большое количество ионизированных частиц, выпускаемых Хайнувелем и врывающихся в магнитосферу Аметы, вместе с газами из Туманности Ямато. У них не было никакого источника силовой установки для какого-либо использования, кроме треков магнитной подвески, и только скудные системы жизнеобеспечения, которых вы бы ожидали в парке развлечений для кабины американских горок, которая никогда не была предназначена для занятия более чем на несколько минут за один раз.

Тем не менее, им удалось восполнить запасы воздуха и энергии на достаточно долгое время, чтобы быть спасенными гранд-дамой клана, которая пришла за ними на все еще как-то функционирующей яхте, которая была одной из многих глупостей, оставленных ей мужем. К счастью, Эльфрида Маргарет Батри была известным пилотом в свое время, и старая леди все еще умела летать, вошедшим в пословицу местом ее штанов. Это был почти единственный способ, которым ей могло бы удаться снять спасаемых перед тем, как экранирование кабины было бы поражено резкими и смертельными излучениями в магнитосфере Аметы, учитывая, что инструментальные системы яхты были в таком же тяжелом состоянии, нуждающемся в ремонте, как почти все материальной природы, принадлежащее клану .

С негативной стороны, эта самая Эльфрида Маргарет Батри имела едкий язык, который не терпел дураков и дозволял откровенные сумасбродства не всем. Как нарочно, системы связи яхты и ныне брошенной на произвол судьбы кабины американских горок были одними из немногих частей оборудования, которые все еще функционировали почти идеально. Также, увы, системы связи в кабине не могли быть выключенными обитателями. Они были разработаны в конце концов, чтобы передавать инструкции идиотам-туристам. Итак, вся спасательная операция сопровождалась, от начала до конца и не более четырех секунд непрерывного молчания, тем, что стало известно в обширных легендах клана как Второе Лучшее Снятие Шкуры от Ганни.

(Самое Лучшее Снятие Шкуры было тем, которое она даровала своему покойному мужу, когда впервые узнала, что он умер от сердечного приступа в середине попытки окупить свое потерянное целое состояние в шансе азартной игры - правда в тот момент, когда он праздновал победу, его противники перевернули кон. Оставляя в стороне ругательства, суть этого была: "Сорок лет жизни на краю, ты мне обеспечил! И не смог продержаться еще четыре секунды?")

К счастью для Брайса, его возраст укрывал его от большей части свирепой обличительной речи. Тем не менее, даже полутень купороса, вылитого на дядю Эндрю Ганни Эль оставила ему шрамы на всю жизнь.

Так он любил думать, во всяком случае. Инцидент уже несколько лет как был в прошлом, и Брайсу теперь четырнадцать лет. То есть, тот возраст, когда все способные и благонамеренные парни осознают, что есть их мрачная судьба. Обреченные, возможно, судьбой, возможно, случайно, но, конечно, с их изысканной чувствительностью, мучиться жизнью изгоя. Осужденные на неловкое молчание и неумелую речь; обреченные на тьму внешнего непонимания; приговоренные к пожизненному одиночеству.

И безбрачию, конечно, он не говорил этого себе тремя дня ранее - тогда его дядя Эндрю устроил погребальный костер меланхоличному страданию, объяснив ему тонкое различие между безбрачием и целомудрием.

- О, прекращай это, Брайс. Ты просто трусишь потому что...

Он поднял мясистый палец.

- Кузина Дженнифер не уделяет тебе времени, а по причинам, известным только мальчикам, которые были превращены в полые бессмысленные оболочки гормонов - да, я знал причины, когда сам был таким, но я давно забыл их, так как перестал быть кретином-подростком - ваши "привязанности", как они вежливо называются, естественно останавливаются на девушке поблизости от вас, которая, наверное, самая красивая и, конечно, самая эгоцентричная.

- Это не...

- Пункт второй. - Указательный палец присоединился к большому. - Ты именно поэтому убедил себя, что обязан жить в одиночном великолепии. Если ты не можешь получить Дженнифер Фоли, у тебя не будет иметься никакой девушки в кандидатки невесты. Не то, что у тебя есть какое-либо право мечтать о невесте, когда ты разозлил Буйного Тауба своими удручающими свершениями в тригонометрии.

Брайс нахмурился. Его двоюродный брат Тауб, который был намного старше Эндрю, был самым нелюбимым из его кузенов на данный момент. Было бы нелепо ожидать, что четырнадцатилетний мальчик, охваченный большим жизненным унынием, будет уделять внимание утомительно - нет, тяжко - скучным синусам, косинусам и всему такому прочему. Даже такие мелочно-дотошные учителя, как Энди Тауб, должны были понять, что много.

- Это не...

Без зазрения совести, средний палец присоединился к своим товарищам.

- Пункт третий. Ты не заботишься о браке в любом случае. Ты только говоришь себе это, потому что ты, все же, - он остановился на мгновение, его тяжелые черты обезобразились карикатурой размышления, - по крайней мере через четыре месяца, по моей лучшей оценке, освободишься от осознания того, что тебе нужно быть женатым, чтобы получить положение - которое на самом деле нужно этой твоей монгольской орде гормонов, над которым ты работал, когда дело доходило до кузины Дженнифер.

- Вот уж нет...

Но было трудно отвлечь дядю Эндрю, когда он был в ударе. Безымянный палец присоединился к другим. Чтобы добавить несправедливости моменту, несмотря на то, что наружность Эндрю Артлетта была какой угодно, но не изящной, он был на самом деле очень хорошо скоординированным. Скоординированным достаточно, чтобы быть одним из тех редких людей, которые могли поднять свой безымянный палец, оставив мизинец еще свернутым в ладонь.

- Пункт четвертый. Как только это осознание придет к тебе, конечно, это облегчение будет лишь временным - поскольку также станет очевидным для тебя после первых твоих попыток применить новые знания, что кузина Дженнифер больше не интересуется тобой без свадьбы. - Он одарил веселой улыбкой своего племянника. - После чего ты вдруг поймешь, что ты обречен на целомудренную жизнь - это означает, что не спишь ни с кем - а также обет безбрачия, на который просто ссылаются оставшиеся одинокими.

Несмотря ни на что, Брайс был заинтригован.

- Я не знал, что есть разница.

- О, черт, да. Спроси любого священника. Они разбирали отличия для вечности, развратные ублюдки. И не пытайся прервать меня. Потому что в этот момент...

Мизинец неумолимо занял свое место.

- ...пункт пятый, если ты сбился, - как только ты будешь полностью переходить в дальний конец ранней юности, то начнешь писать стихи.

Протест Брайса умер неродившимся. Так случилось, что он уже начал писать стихи.

- Очень, очень плохие стихи, - заключил торжественно его дядя.

К сожалению, Брайс уже стал подозревать тоже самое.

* * *

Брайс заставил кабину остановиться на самой вершине кривой. Он не мог бы сделать этого с большинством кабин американских горок, конечно же. Даже те, которые были функциональны - все же больше, чем три четверти из них - первоначально разрабатывались для туристов. Туристы были видами рода слабоумных. Вряд ли таким людям любой здравомыслящий парк развлечений позволит контролировать транспортные средства на различных аттракционах.

Однако, несмотря на неудачный результат энтузиазма дяди Эндрю в тот памятный день, Эльфрида Маргарет Батри не пыталась навязать туристических правил своей семье. Она не оставалась бы бесспорным главой клана, потому что что-то скрипело в мозге старой леди. Она прекрасно знала, что предотвращение безрассудства в целом, в клане которого было столько детей, как в ее - не говоря уже о детской природе некоторых из его взрослых членов - было невозможно в любом случае. Гораздо лучше было предоставить подходящие каналы для чрезмерного энтузиазма.

Таким образом, хотя она отдала должное тому, что большая часть кабин американских горок не работала, она проследила за тем, чтобы три из них были доведены полностью до совершенства - которое включало управление поворотами от дяди Эндрю на скорую руку в чем-то приближающемся к профессиональному дизайну. И она никогда не вводила ограничений на их использование, за исключением очевидного правила, что никто не имел права ездить на американских горках без кого-то в диспетчерской - и не более одной кабины на трассе за раз. Она пошла еще дальше и подкрепила это последнее правило технологической переделкой дорожки так, что питание будет автоматически отключено, если более чем одна кабинка будет на ней. Только Таинственный Господь Вселенной знал, как буйным подросткам удавались бы многодневные гонки на американских горках, но Ганни Эль прекрасно знала, что молодежь в ее клане, безусловно, попробует это, если она позволит им.

Она, вероятно, также знала, что ее пра-пра-племяннику Брайсу Миллеру удалось, с помощью своего дяди, обойти меры контроля достаточно, чтобы позволить мальчику ездить по треку в любое время, когда он хотел, или без необходимого наблюдателя присутствовавшего в диспетчерской. Но, если она это знала, она решила смотреть в другую сторону. Эльфрида Маргарет Батри, будучи мудрой старой женщиной на самом деле, а также в теории, давно поняла, что правила существуют, чтобы их нарушать, поэтому подкованный матриарх всегда убеждалась, что поставила на место несколько правил для этой цели. Пусть дети и предполагаемые дети ломают эти правила, и, надеясь, что те действительно будут нетронутыми.

Кроме того, хотя она никогда, конечно, не говорила ему, и сам Брайс был бы удивлен этой новостью, правда в том, что Брайс был вторым самым любимым племянником Ганни Эль всех времен.

Ее самым любимым был Эндрю Артлетт.

* * *

Брайс провел около двадцати минут, просто глядя на великолепные виды, которые его высокое положение на кривой предоставило ему. В отдалении, выступая в качестве фона, была туманность Ямато. Она был фактически в одном десятке световых лет, но смотрелась намного ближе. Большая часть внимания Брайса, однако, была отдана планете-гиганту, вокруг которого вращалась станция. Амета была прохладного сине-зеленого цвета давая неверное представление ярости, которая крутилась в этой плотной атмосфере. Брайс провел достаточно времени, наблюдая Амету, чтобы знать, что пояса облаков и периодические места в них постоянно меняются. По некоторым причинам, как он обнаружил, это постоянное преобразование было источником спокойствия. Наблюдение за Аметой могло снять на время почти всю четырнадцатилетнюю тоску, охватившую его.

Не всю, конечно. Два его усилия по передаче круга славы в рифму и метр были...

Ладно. Катастрофическими. Действительно мерзкими. Поэзия была так плоха, что был хороший шанс на то, что дух древнего Гомера на мгновение взвизгнул там, на далекой Старой Земле.

Приблизительно через двадцать минут после прибытия на кривую, все минутное удовольствие Брайса исчезло. Он наконец увидел судно, идущее к зоне стыковки парка развлечений.

Другой работорговец прибыл.

Он лучше вернется. Дела всегда были немного напряженными, когда невольничьи суда показывались на использующихся объектах парка. Они не имели никакого юридического права на это, но не было никаких эффективных властей здесь, в середине нигде, на страже закона. Достаточно скорой, во всяком случае, никакой разницы. Бум добычи, развитие которого прадед Брайса ожидал на Хайнувеле никогда не материализовался, несмотря на несколько неудачных попыток. Операции по добыче газа, что имел место в атмосфере Аметы, требовали гораздо меньше труда, чем старик Пармли рассчитывал, сохраняя свой парк развлечений в бизнесе - и эти шахтеры были не в состоянии служить силами системной полиции, даже если бы они склонялись к этому.

Годы назад, первые две попытки работорговцев использовать в основном заброшенные объекты парка в качестве удобного и бесплатного плацдарма и перевалочной станции закончились сражениями с кланом. Семья выиграла оба боя. Но этих двух было достаточно, чтобы сделать очевидным, что они не смогут выжить, если придут многие другие - а они были теперь слишком бедны, чтобы отказаться от парка.

Поэтому сложилась комбинация из перемирия и молчаливого согласия между Ганни Эль и ее людьми и работорговцами. Работорговцы могли использовать парк до тех пор, пока они продолжали свою деятельность, ограничиваясь определенными районами, и не беспокоили клан. Или небольшое число туристов, которые до сих пор иногда обнаруживались.

И платили кое-что за эту привилегию. Хорошо, это были кровавые деньги, и если Одюбон Баллрум когда-нибудь узнает об этом, наверное, беды не оберешься. Но клану нужны были деньги, чтобы выжить. Даже немногое, что оставалось после каждой сделки Ганни Эль позволяло постепенно наращивать сбережения, которые могут, в один прекрасный день, наконец, позволить клану отказаться от парка в целом и мигрировать в другое место.

Куда? Эльфрида Маргарет Батри понятия не имела. С другой стороны, у нее было много времени, чтобы думать о месте назначения, поскольку средства копились медленно.