— Сообщение от адмирала Трумэн, Ваша Светлость! — доложил капитан-лейтенант Харпер Брантли.

— Сбрось его на второй дисплей, — сказала Хонор, не отводя глаз от главной тактической схемы.

Нимиц прижал нос к ее щеке с уверенным гулким мурлыканьем, но символы на экране решительно усложнялись. Платформы «Призрачного Всадника» обновили данные по вторгшемуся соларианскому флоту, и она нахмурившись глядела на ураган МДР, извергнутый ракетными подвесками Восьмого Флота восемнадцать секунд назад. Массированный залп пронёсся к ярким красным вражеским значкам, и ее взгляд стал ещё более хмурым, потому что корабли Адмирала Филареты выбросили облако ответных крошечных рубиновых искорок.

— Да, Элис? — сказала она увеличенному изображению золотоволосой Трумэн, появившемуся на только что открывшемся в верхнем секторе схемы дисплее.

— Мои передовые ЛАКи и разведывательные платформы подтверждают, что ублюдки буксируют подвески, Хонор, — сказала она без преамбулы. Выражение её лица было где-то между раздраженным, сердитым и разве что не взбешённым.

— Да, БИЦ только что высветил их на схеме. — Тон Хонор был значительно спокойнее, чем у Трумэн. — И они только что выстрелили, — продолжила она. — И я сомневаюсь, что они сделали бы выстрел в двадцати миллионах километров, если бы не были уверены в диапазоне.

— Вражеский пуск в ноль-точка-три световых минутах! — резко отрапортовала капитан Андреа Ярувальская, офицер операционного отдела Хонор, как будто подтверждая заявление Хонор. Ярувальская посмотрела на свой дисплей. — Ускорение приблизительно сорок восемь тысяч километров в секунду, Ваша Светлость. Принимая его постоянным, время полета — пять-точка-две минуты. БИЦ рассчитал их конечную скорость во внутреннем периметре защиты приблизительно сорок девять сотых световой!

Фактически это было немного лучше — приблизительно на 2 000 километров в секунду — чем то что могли дорстичь маттикорские Марк–23. — размышляла Хонор. — Очевидно, та же самая мысль пришла также в голову Трумэн.

— Черт побери, это смешно! — почти выкрикнула другой адмирал.

— Что не означает, что это не происходит, — заметила Хонор.

— Но… — Трумэн запнулась, затем встряхнула головой.

— Принято, — признала она более спокойно.

Хонор улыбнулась, но это была скупая улыбка, и ее глаза уже вернулись к голограмме. За пять минут произошло не много изменений, все же если ускорение ракет солли намного превысило ожидаемое, не было никаких сведений, насколько лучше их системы наведения на цель.

Я думаю, что «много» — скорее всего, довольно точная оценка, язвительно подумала она. Что означает…

— Похоже, нам придётся иметь дело с этими ракетами, Андреа. Подготовьте «Сирену». Пора, наконец, узнать, насколько хорошо они работают.

— Есть подготовить «Сирену», Ваша Светлость!

— Как только будет готово, переходите к Танго-два.

— Есть Танго-два, — ответила Ярувальская, и Хонор повернулась к Трумэн.

— Элис, выдвигайте свои передовые подразделения в направлении атаки противника.

— Насколько глубоко?

— Насколько сможете. — Хонор криво улыбнулась. — Так или иначе это долго не продолжится, поэтому Вы не приблизитесь к ним настолько, насколько нам бы хотелось. Составьте сами свой план развертывания.

— Будет сделано.

Трумэн исчезла с экрана, и Хонор повернулась к коммодору Мерседес Брайэм.

— Лаки Элис создадут защитную зону небольшой глубины, но есть довольно хороший шанс вдарить по ним. Передайте всем. — Сброс подвесок системной защиты. — Она сверкнула зубами. — Возможно, нам только нужно взять молоток побольше.»

— Да, Ваша Светлость! — ответила её начальник штаба признал, и Хонор повернулась к дисплею связи с КЕВ «Император».

Полагаю, Вы всё слышали, Раф?

— Да, Ваша Светлость, — ответил капитан Рафаэль Кардонес.

— Мы можем надеяться, что «Сирены» отведут, по крайней мере, часть залпа, но боюсь, что Ваши ремонтные бригады скоро получат работу. — Кардонес быстро кивнул и она пожала плечами. — Выступайте со своим кораблём, Рейф.

— Да, ваша Светлость.

Хонор направила своё внимание на главный экран.

На таком расстоянии даже МДР, казалось ползли, но соларианский огонь, безжалостно мчащийся к Восьмому Флоту,был чудовищным и, по крайней мере, в три раза превосходил оценку РУФ огневой мощи Филареты. Лаки, расположенные на периметре флота, ускорялись, чтобы встретить этот прилив, меняя свой строй по мере продвижения, и грейсонские «Катаны», с их мощным ракетным вооружением, полностью укомплектованные «Гадюками» шли в эшелоне.

Мантикорская доктрина склонялась в пользу использования строя ЛАКов как основного щита в сражениях. Они были строго субсветовыми, но это не было значимым фактором в гиперпределе звезды, а очень немного сражений имели место вне гиперпредела. И в то время как даже у мантикорских ЛАКов было гораздо меньше наступательной огневой мощи дальнего действия чем, скажем, у «Роланда», и особенно «Катан», но противоракетная эффективность была почти такая же. Они не могли нанести такие большие повреждения, но лазеры мультидвигательных ракет сделали это в значительной степени спорным вопросом. Эсминцы не могли пережить больше одного или двух попаданий от тяжёлого оружия, к тому же их было намного легче поразить в первые минуты сражения, чем что-то столь же маневренное как ЛАК.

В то время как легковесы Трумэн отвлекли огонь на себя, остальная часть Восьмого Флота разворачивалась и начала переходить в боевой порядок Танго-два. Никто в штабе Хонор на самом деле не ожидал от соларианских МДР такого массированного огня, но КФМ полагалось быть готовым ко всему. Вот почему она, ее рабочая группа и командующие оперативных подразделений уже проработали в точности такую же ситуацию на планёрках. И, после анализа тактических данных полученных в ходе схваток с Республикой Хевен и интерполяции данных боёв Мишель Хенке в секторе Талботт, Хонор и ее штат развили новую защитную доктрину.

Традиционная противоракетная оборона создала каждую платформу по единому, жёстко заданному образцу, разработанному чтобы задействовать все оборонительные системы направленно к потенциальной угрозе. Чтобы сосредоточить такую концентрацию защитного огня, боевые единицы оперативной группы или флота держали плотный, непоколебимый строй с каждым подразделением, тщательно сформированный в самом оптимальном порядке. Такая слаженность маневрирования даже в сердце яростного боя, требовала высококвалифицированного персонала со стальными нервами, и это было маркой Королевского Флота Мантикоры уже несколько поколений.

Но массированные залпы подвесок с МДР привнесли беспрецедентное напряжение в эту доктрину. Когда угроза измеряется десятками тысяч лазерных боеголовок вместо десятков или сотен, даже самого точного ответного огня будет недостаточно, чтобы предотвратить поражение. Поскольку угроза прогрессировала, Мантикора ответила на неё, увеличивая плотность, мощность, и точность своего противоракетного оружия, все же многие из тактиков КФМ пришли к выводу, что, в отсутствие сколько-нибудь значимого усовершенствования имеющихся систем обороны, простое уплотнение огня лазеров и пусковых противоракет достигло предела.

Хонор была одним из этих тактиков. Она с осторожным оптимизмом смотрела на платформы «Сирены», которые представляли совершенно новое поколение очень эффективных ложных целей, и горячо поддержала решение массово модернизировать оборонительное вооружение платформ «Замочной Сважины». Несмотря на это, она была вынуждена прийти к заключению, что флот выжил до настоящего времени большей частью благодаря присущей ведению ракетного огня со сверхдальних расстояний погрешности, чем всем улучшениям его обороноспособности. Хуже было то, что оставалось только вопросом времени, когда ставшему столь изобретательным при Томасе Тейсмане и Шеннон Форейкер Флоту Республики Хевен удастся повторить — или по крайней мере приблизиться — к точности стрельбы «Аполлона» на дальних дистанциях. Тогда дела станут плохи.

В конце концов, если корабли стены не собираются стать просто очень дорогой сидячей мишенью, они должны начать перехватывать ракеты еще дальше, увеличивать активную ПРО флота за рамки 3 600 000-километровой дальности сегодняшней противоракеты Марк–31. Проблема была в том, как достичь этого. Дальнейшее усиление периметра ЛАКами, перемещение этих прикрывающих платформ глубже в зону угрозы было одним подходом, но то, что Хонор действительно хотела, было настоящей возможностью для кораблей стены расширить свою дальность перехвата. Она и ее штаб имели кое-какие мысли о том, как это может быть осуществлено, и она знала, что Соня Хэмпхилл тоже рассматривает этот вопрос, но сейчас ей приходилось бороться с тем, что она имела, а не тем, что она хотела бы иметь, именно поэтому строй Восьмого Флота был не совсем таким, как предусматривал Устав(?).

Учитывая характер угрозы и расширение поля оборонительного огня каждого корабля, которое даёт Замочная скважина, она решила ослабить плотность строя Восьмого Флота, а не стремиться стянуть его еще больше. Поскольку у ее оборудованных Замочной Скважиной единиц была большая «досягаемость», чем когда либо раньше, она рассудила, что они могут быть ориентированы на угрозы в большем объеме, обеспечивая взаимную поддержку без сохранения такого близкого, жесткого положения относительно друг друга. Это был компромисс, конечно — всегда был — и большие расстояния между подразделениями неизбежно снижали точность поддержки, которую они могли бы предложить друг другу. Но то, что они потеряли в прицельной точности, они вернули (я надеюсь) за счет расширения сектора стрельбы и усиления общего оборонительного огня. Индивидуальная вероятность поражения каждого оборонительного выстрела снижалась, но выстрелов было больше, и это также разрешало эскадрам маневрировать более независимо, позволяя отдельным кораблям выставлять свои импеллерные клинья против огня противника наиболее эффективно и с гораздо меньшим риском случайного клин-в-клин братоубийства, способного уничтожить самый мощный супердредноут.

Андреа Ярувальская и другие операционисты и тактики Восьмого Флота часами занимались доводкой программного обеспечения и доктрины, чтобы заставить все это работать. Хонор была в восторге от того, насколько хорошо они поработали с ее идеями, и они придумали несколько своих. По предложению Ярувальской, например, они отделили половину общей численности ЛАКов, прикрывающих Восьмой Флот и поручили переведенным группам действовать не между стеной и угрозой, а внутри стены, маневрируя в тесном взаимодействии с индивидуально назначенными эскадрами крупных боевых кораблей для покрытия расширенных промежутков между этими эскадрами.

Ну, это — теория, как ни посмотри, — подумала Хонор теперь, поглаживая уши Нимица и наблюдая за тактическим экраном.

— Платформы «Сирены» активированы, Ваша Светлость, — сообщила Ярувальская.

— Спасибо, — ответила Хонор когда множество маленьких синих вспыхивающих звездочек вдруг покрыли голограмму. «Лорелей» была последним дополнением в компанию к «Призрачному Всаднику»… последней разработкой НИОКР персонала КСЕВ «Вейланд» подготовленной до разрушения космической станции. Учитывая, как недавно она ушла в производство (и как быстро разрушение производственных линий последовало), КФМ имел много меньше новых платформ, чем кто-нибудь бы желал, и она ненавидела мысли о расходовании столь многих из них.

Ты ненавидишь тратить свои корабли стены еще больше, Хонор, едко сказала она себе. Конечно, если они не работают так, как мы ожидаем от них, ты просто можешь потратить и то и другое. Разве это не забавно?

Ее губы чуть-чуть дернулись, но ее глаза были полны решимости. Она открыла огонь в первую очередь. Это означало, что ее ракеты достигнут своей цели на пятнадцать секунд раньше чем ракеты Филареты достигнут ее, несмотря на их непредвиденную производительность. К сожалению у Солли небыло Аполлона, они должны были потерять телеметрию задолго до этого, и их ракеты будут следовать цели которую они получили приказ атаковать, что бы не случилось с людьми, которые их запустили. Если они потеряют захват цели, они будут вынуждены искать вокруг замену в соответствии с их строго ограниченной инициативой, но в любом случае, они уже перешли на автономный режим, и даже полное уничтожение судов, которые их запустили не будет иметь никакого значения.

Что было не так для ракет восьмого флота.

— Вражеское РЭП находится в пределах прогнозов, ваша милость, — доложила Ярувальская, просматривая сверхсветовую телеметрию возвращавшуюся от ракет управления Марк–23–E, которые были сердцем системы «Аполлон». — Хало платформы активны, и от плотности их контр-ракетных наводящих систем, БИЦ оценивает, что они могут иметь меньше обновлений системы «Эгида», чем мы ожидали.

— Приятно узнать, что мы оказались правы, Ваша Светлось, — пробормотала Брикгхем и Хонор фыркнула.

— В настоящее время, Мерседес! Ты действительно не думаешь, что это ошибка РУФ, не так ли?

Ответное фырканье Брайэм было значительно более кислое, чем Хонор ожидала, но она кивнула.

— Похоже, они сделали некоторые настройки «Хало», — продолжила Ярувальская, — но обновление фильтров, кажется, справляется.

Хонор кивнула. Мишель Хенке отправила обратно рабочие образцы платформ РЭБ «Хало» со сдавшихся кораблей Сандры Крэндалл, и соларианские протоколы безопасности оставляли желать лучшего. Бюро вооружения смогло проанализировать их буквально на молекулярном уровне, и люди Сони Хэмпхилл не были впечатлены.

По производственным стандартам ложные цели были так же хороши, как и мантикорские, но они никогда не разрабатывались для борьбы с таким врагом. Они были разработаны для противодействия соларианским ракетам — с одним двигателем, относительно малочувствительными сенсорами, гораздо худшим огневым контролем и без массированных залпов подвесок. К тому же у них был ограничен диапазон, потому что они были привязаны к зоне приема сигнала корабля-матки. И это также означало, что они могли работать только в плоскости собственных секторов обстрела этих кораблей, так как радиосигнал не мог пробиться через импеллерный клин.

В рамках этих ограничений, они были на самом деле хорошо продуманы и качественно сделаны. К сожалению, для флота Соларианской Лиги этого было далеко не достаточно.

То же самое было верно для программы ФСЛ «Эгида» по уплотнению противоракетной защиты. В пределах заданной проектировщиками степени ракетной угрозы «Эгида» представляла значительную модернизацию за счет увеличения числа противоракет, управляемых стеной. Однако в условиях доминирования МДР все достижения «Эгиды» по увеличению плотности защитного огня стали варьироваться от полной бесполезности до просто безнадежной недостаточности.

А потом были призрачный Всадник и Аполлон.

— Оценка двадцать секунд до их периметра противоракетной обороны, ваша милость, — сказала Ярувальская. — Атакующий профиль РЭБ задействуется через пятнадцать секунд. Десять. Пять… четыре… три… два… один… сейчас.

Ракеты Восьмого флота, пролетевшие 13,2 миллиона километров со скоростью к настоящему моменту 0,36 световой, всё еще находились в 9,8 миллиона километров от своих целей. Но они всё ещё находились в 1,8 миллиона километров от точки, в которой двигатели соларианских ракет выработают свой ресурс и импеллерные клинья скроют наступающие ракеты. Учитывая направление атаки, расчёт давал запуск при дальности 9,2 миллиона километров… которые всё ещё ускоряющиеся мантикорские МДР достигнут приблизительно через 5 секунд.

Это объясняло, почему платформы РЭБ расставляли до сих пор.

Соларианские офицеры ПРО отслеживали надвигающийся сокрушительный вал, распределяя свои противоракеты и уточняя их траектории, большую часть целых четырех минут. С имеющейся скоростью МДР пересекли бы всю зону покрытия ПРО всего лишь за двенадцать секунд, что означало отсутствие времени для второй волны противоракет. Зная, что один запуск — это всё, чем они располагают, офицеры ФСЛ были полностью сосредоточены на том, чтобы он стал максимально эффективным.

Но внезапно активировались «Зуделки», излучая сильнейшие ослепляющие радиопомехи. Системы слежения содрогались в электронном шоке от жестокого нападения, а люди и компьютеры, управляющие этими системами, тоже были потрясены. Они напрягали все силы, но у них было только шестьдесят секунд для реакции, и тут заработали «Зубы Дракона», также излучая сотни — тысячи — ложных целей.

Будь у них больше времени, защитники, наверное, смогли бы отделить истинные угрозы от ложных. Или если бы следящие системы не были оглушены «Зуделками», то они, возможно, уничтожили бы подлинных убийц, которых они уже идентифицировали, проигнорировав обманки. Но у них больше не было времени, и их следящие системы были сокрушены.

Защита, которая была бы в лучшем случае весьма недостаточной, вместо этого только что стала никакой.

МДР Восьмого Флота прорвались через жалкий заслон противоракет и врезались в последний безнадежный внутренний периметр лазерных кластеров на сорока девяти процентах световой скорости, и огневой контроль лазеров был также оглушен и дезориентирован, как и у противоракет. Солли удалось остановить, возможно, два процента наступательного огня; вся оставшаяся часть достигла атакуемой области под управлением искусственного интеллекта «Марк–23–E» с полностью обновлёнными данными от запустивших их кораблей, устаревшими только на 5 секунд.

Темно-красные значки не исчезли с дисплея Хонор с размеренностью щелчков метронома. Нет, они исчезли — полностью, так же, как корабли, которые они представляли, были разорваны на части, или превратились в фиолетовые значки технически существующих, но разрушенных — в одном мгновенном катаклизме. Их убийцы достигли, а затем пролетели через них быстрее, чем человек кашлянул бы дважды. Разведывательные платформы «Призрачного всадника» донесли ужасающее зрелище сдетонировавших лазерных боеголовок и сплошного ковра ядерного огня, на дисплеи КЕВ с чудовищной ясностью и быстрее скорости света, но человеческий мозг просто не имел возможности разобраться во всех деталях.

У Хонор было почти десять секунд, чтобы осознать разрушение соларианского флота… затем огонь уже мёртвых супердредноутов достиг её собственных кораблей.

В залпе солариан было почти так же много ракет как ранее у Восьмого Флота, а их конечная скорость даже немного выше. И все же эти атаки были несравнимы.

Первым встретил встречный огонь периметр ЛАКов Элис Трумэн. Ротационные пусковые установки «Катан» открыли максимально плотный огонь ракетами «Гадюка», и те (с таким же точно двигателем и негабаритным клином как у «Марк–31») проделали бреши в волне соларианских ракет.

Некоторые из нападающих были отвлечены ЛАКами (во всяком случае, те попытались), когда сигнатуры импеллеров ЛАКов закрыли от них первоначальные цели. При их огромной скорости у новых жертв были только секунды для обороны, и точечные оборонительные кластеры разбрызгивали когерентный свет с безумной скоростью. К счастью для «Катан» и «Шрайков», нынешнее поколение мантикорских и грейсонских ЛАКов представляло чрезвычайно трудные цели, и «только» шестьдесят три были разрушены. Их выжившие товарищи развернулись на сто восемьдесят градусов, чтобы перенацелить лазерные кластеры и энергетическое оружие «Шрайков». Заключительные маневры атаки противокорабельных ракет были разработаны так, чтобы использовать их клинья для защиты от энергетического оружия целей, поражающего их на заключительном этапе атаки. ФСЛ фактически пошёл тем же путём защиты от огня, прибывающего с кормы, тем не менее за горстку секунд, пока они неслись под прицелом ЛАКов, ещё тысяча ракет исчезла из космоса.

Оставшиеся в живых прорвались мимо легких атакующих кораблей, устремившись к кораблям стены, которые они прилетели убить. Но большинство потеряло — по крайней мере, ненадолго — корабли стены Восьмого Флота. Конечно, они все еще знали, где они могут повторно найти свои цели. К сожалению, когда это случилось, целей было много.

Теоретически, «Сирена» была на световые годы совершеннее «Ореола». Энергообеспечение производилось по бортовой термоядерной технологии КФМ, разработанной для «Призрачного всадника», Марк–23 и Марк–16. У платформ «Сирены» был независимый энергетический ресурс, о котором даже не мечтали соларианские проектировщики. Они не нуждались ни в каком «обзоре» для ведения радиопередачи на свои мощные системы РЭБ, а их бортовой компьютер было еще лучше чем у Марк–23–E.

«Ореол» создавал ложные цели, чтобы запутать нападающую ракету, но эти приманки должны были находиться относительно близко к настоящей цели ракеты, и даже в зоне приема радиосигнала ложные цели Ореола были значительно слабее — тусклее — чем настоящая эмиссия корабля стены

«Сирене» же не нужно было находиться в непосредственной близости от цели, и ее эмиттеры были намного мощнее, чем у «Ореола». Ложные цели, производимые «Сиреной» всё ещё были намного слабее, чем подлинные сигналы супердредноутов, но их можно было расположить между этими супердредноутами и угрозой. Более того, они могли быть физически отделены от судов, которые пытались защитить… а генерируемые сигнатуры тех могли быть искусно замаскированы. Да, возможно они были более слабыми и тусклыми на экране, чем истинный корабль, но при использовании систем РЭБ корабля его сигнатуру можно было сделать столь же слабой и тусклой.

И, в качестве последнего штриха, более трети «Сирен» Андреа Ярувальской была развернута относительно друг друга полностью также, как эскадры кораблей стены. Подразделения, которые маневрировали совершенно синхронно с реальными подразделениями Восьмого Флота, но в направлении, сознательно открытом подступающему цунами соларианских ракет.

И ракеты взяли цели, которые им предложили.

Не все были обмануты. Даже «Сирена» не была настолько хороша. Но в то время как многие тысячи мантикорских лазерных боеголовок уничтожили флот Филареты, кораблей Хонор достигли только семьсот, что было несравнимо с обороной ее рассредоточенных эскадр и защищавших их ЛАКов. Попадания получили семнадцать супердредноутов; и только два были существенно повреждены.

Хонор прочитала информацию о повреждениях на главном экране и почувствовала, что ее брови поднимаются. При таких показателях начального ускорения соларианских ракет она ожидала серьезных потерь. Вместо этого…

— Тренировка завершена — раздался голос, и дисплей замер. — Я вижу, что мы должны будем начать с чистого листа, потому что у Ваших людей не осталось работы, Ваша Светлость.

— Спасибо, капитан Эмерсон, — сказала она улыбающемуся капитану первого ранга, изображение которого только что появилось на её тактическом дисплее. Она кивнула ему, затем посмотрела на свой штаб.

— Хорошая работа, народ. Впечатляет. — сказала она им. — Обед в Харрингтоне Хаусе сегодня вечером будет внизу, на пляже. За мной пиво, прогноз обещал прекрасный прибой, папа уже готовится к жарке барбекю и у Мака есть какие-то особые планы на десерт. Так что не опаздывайте, — и приводите друзей, если у они у вас есть!

— Прекрасно! — ответила Брайэм, и Хонор улыбнулась, поскольку другие с энтузиазмом свистели и хлопали.

— Надеюсь, заделка царапин на краске не займёт у Вас много времени. — иронично сказал другой, более близкий голос на фоне шумно радующихся штабистов.

— О, я думаю, что, скорее всего, мы можем делать ремонт не торопясь, — ответила, с улыбкой поворачиваясь лицом к Томасу Тейсману.

Они стояли в главном тактическом тренажере Высших Тактических Курсов. Со времени первого посещения Хонор прошло много времени — она командовала ВТК после своего возвращения из Цербера — но Тейсман был явно впечатлен оснащением центра даже до того, как начался тренинг. Теперь он осмотрел огромную комнату и покачал головой.

— Это было страшно. — откровенно признался он, повернувшись к Хонор. — Я знал, что мы попали, как только Ваши люди развернули «Аполлон». Но я не понимал насколько погано было бы, если бы Вы не убедили Императрицу провести переговоры с нами.

— Едва ли я была единственной, кто «убедил» Елизавету, Том. И сейчас Вы понимаете, так же как и я, что. как бы злопамятна она ни была, ей действительно не нравится убивать людей.

— Так же, как и мне. — Тон Тейсмана был небрежен, и он усмехался, но Хонор чувствовала его эмоции и заново поняла, почему Нимиц дал Томасу Тейсману имя «Мечты о Мире».

— Так же, как и мне, — повторил он, — и особенно мне не нравится убивать моих собственных людей, посылая их в бой с настолько превосходящим их врагом. Так что если Вы думаете также, я только рад, что мне не придётся делать это снова в ближайшее время.

Она кивнула, и они пошли к выходу из огромной комнаты, пока Брайэм наблюдала за формальным окончанием симуляции.

— Вы знали, что они будут стрелять в Вас МДР? — спросил Тейсман, и она покачала головой.

— Нет. Это как-то выскочило из головы капитана Эмерсона, когда он описывал параметры задачи, — сказала она иронично.

— Я подозревал, что это возможно, учитывая реакцию адмирала Трумэн, — сказал Тейсман, и она засмеялась.

— Я не уверена, но подозреваю, что эта мелкая хитрость могла появиться по предложению, исходящему со стороны моего любимого мужа.

— Имея честь сталкиваться с Вашим «любимым мужем», я могу этому поверить. — сказал Тейсман скучным голосом. — У вас обоих всегда была эта противная привычка мыслить нестандартно.

— Не только у нас. — Хонор спокойно взглянула на него. — Избавившись от Сен-Жюста и Госбезопасности, Вы сразу собрали группу способных командиров. Хотя я никогда не понимала по-настоящему, насколько вы были хороши, до тех пор, пока мы не увидели, как плохи солли!

— Пожалуйста! — Тейсман скривился от притворной боли. — Мне нравилось думать, что Вы сравните нас с кем-нибудь получше!

Хонор снова засмеялась, и Нимиц весело мяукнул, когда они прошли выход. Спенсер Хоук, Клиффорд МакГроу, и Джошуа Аткинс вышли за ними, и Вольдемар Тюммель, который был произведён в капитаны третьего ранга после их возвращения из Нового Парижа, ждал с ее телохранителем. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, хотя горькая память о родителях, брате и сестре, которых он потерял на «Гефесте», была все еще свежа.

— Насколько мы выбились из расписания, Вольдемар? — спросила она.

— Почти на час, Ваше Светлость, — ответил флаг-лейтенант, который больше не был лейтенантом, и его улыбка стала немного шире. — Думаю, судьи не ожидали, что Вы покончите с ними так быстро.

— Хорошо, давайте не будем сильно радоваться, какие мы крутые, — она говорила это Тюммелю, но смотрела в глаза Тейсману. — Все, что мы сейчас можем сделать, годится для угроз, которые нам знакомы, а Филарета, кажется, на несколько ступенек выше солли, которых мы видели в Талботе. Если какой-нибудь умник изобрёл что-то, что нам неизвестно…

Хевенит сдержанно кивнул. У них обоих было достаточно неприятного опыта с такого рода сюрпризами.

Хонор кивнула в ответ. Ей всегда нравился Тейсман, и чем лучше она узнавала его, тем больше он напоминал ей Алистера Маккеона. Хотя — её губы чуть дёрнулись в нежной вспоминающей улыбке — он определенно менее, чем Алистер, склонен просто направляться к ближайшему врагу и вступать в драку.

Сразу после первого предупреждения Беовульфа Хонор изучила всё, что Пат Гивенс и РУФ имели на Массимо Филарету, и Тейсман присоединился к ней после прибытия с делегацией Притчарт. Правда, Хевен мало чем мог дополнить скудное досье РУФ на Филарету, но в целом было достаточно для осторожной уверенности, что они с Тейсманом поняли его характер. Ясно было, что он очень отличался от покойной Сандры Крэндолл, и ее ужасный пример понуждал его отличаться ещё больше. Что бы ни думал остальной флот Соларианской Лиги, Филарета вряд ли проигнорирует сообщения о мантикорском техническом преимуществе. Возможно, прежде было иначе, но, несмотря на некоторые намеки в досье РУФ о дурных наклонностях, он явно был слишком умен, чтобы действовать так же после сражения у Шпинделя.

— Я понял Вас. — сказал Тейсман вслух. — Это — одна из причин, почему я так рад — во всяком случае, теперь — видеть, что Ваши люди тренируются сражаться с врагом более сильным, чем он, вероятно, окажется.

— Если Вы не требуете от своих систем и доктрин максимума, все, что Вы делаете, это практикуетесь в привычных вещах. — Хонор пожала плечами. — И это — лучший вариант развития событий. Худший — Вы растолстели, успокоились и поглупели. Если бы мне давали доллар за каждый корабль, загубленный по вине глупого самонадеянного адмирала…

Она резко замолчала, и Тейсман снова кивнул.

— Плавали, знаем. — согласился он.

Они помолчали минуту, пока спускались по коридору к лифтам. Затем Тейсман слегка встряхнулся.

— Должен сказать, что взгляд со стороны на Вашу технику был ещё более захватывающим, чем участие в тренинге. — сказал он. — Конечно, у нас никогда не было шанса изучить «Аполлона». Боюсь, Ваша безопасность работала намного лучше, чем нам бы хотелось. Особенно расстраивалась Шэннон. Нам удалось достаточно восстановиться в довольно многих областях, но главным образом, в низкотехнологичных.

Хонор кивнула. Как и в любом флоте, в КФМ было заведено включать протоколы безопасности в свои секретные технологии. Мало что можно было сделать, чтобы замаскировать такие вещи, как термоядерные мини-установки или усовершенствованные гравитационные линзы лазерных боеголовок, но компьютеры и молекулярные схемы были другим делом. Без надлежащих кодов авторизации попытки получить доступ, исследовать или проанализировать запускали нанотехнологии протоколов безопасности, превращающие их в бесполезный нерабочий хлам. Попытки взломать, обмануть, перехватить управление или как-то иначе обойти эти коды была частью бесконечного цикла кибервойны, и ей было приятно получить подтверждение того, что Мантикора выдержала соревнование с Хевеном.

— Честно говоря, — продолжил Тейсман, — самую большую пользу от «Удара молнии» мы получили в виде некоторых Ваших технических руководств. — Хонор заметила, что он тактично не упомянул тот факт, что гораздо больше технических руководств попало в руки хевенитов от эревонских союзников перед «Ударом молнии». — Но они не стали большой подмогой, когда Ваша техника нового поколения начала прибывать он-лайн, и к тому времени вы так или иначе захватили превосходство в технологии. Все это я сказал, — он обернулся и посмотрел ей в прямо глаза — чтобы тактично перейти к вопросу передачи технологий.

— Вы знаете мою позицию, Том, — ответила Хонор. — которая является и позицией Хэмиша и Елизаветы, и, насколько я понимаю, Соня Хэмпхилл тоже с нами. По-моему, нет сомнений, что это должно случиться. Вопрос в том, когда, и я думаю, что это будет зависеть от того, как скоро мы официально ратифицируем соглашения.

Она так же прямо посмотрела на него, и он пожал плечами.

Вы видели изнанку политики Нового Парижа, Хонор. — сказал он. — Я даже не хочу думать, как отреагируют Юнгер и МакГуайр когда проект соглашений достигнет дома, и они обнаружат, где шатались их президент и две трети столичного флота. — Он покачал головой. — Я уверен, многие политические противники Элоизы завопят тогда о кровавых убийствах, и я вижу Таллингхэма и Юнгера высказывающих все возможные завуалированные — и не очень — комментарии о людях, превышающих свои конституционные полномочия. Но правда в том, что она не превышает полномочия, и Ваша дипломатическая миссия значительно изменила общественное мнение даже до «Удара Яваты» и Симоэнса.

— Неужели? — Она подняла бровь, и у Тейсмана вырвался смешок.

— Большинство хевенитов, признаются они в том или нет, всегда тайно восхищалось Вами. Даже когда это психопатка Рэнсом руководила пропагандой Пьера. Конечно, образ был довольно пугающим. У Вас была эта действительно неприятная привычка вышибать из нас дерьмо.

— Я никогда…

Хонор запнулась, не зная, что ответить, и он громко захохотал.

— Я не говорил, что Вы были единственной из манти, ответственной за это. Вы были только самой… заметной. Давайте посмотрим правде в глаза — Вы прилично выглядите на фотографиях даже у солли, у Вас достаточно для этого фотогеничности, в отличие от Вашего покорного слуги.

«Да, конечно!» Она закатила глаза.

— Я провёл сравнительный анализ. — уточнил он. Потом его улыбка погасла.

— Но шутки в сторону. У Вас в республике высокая чертовски притягательная репутация и большей частью она обусловлена тем, что Вы были благородным врагом. В этом кроется настоящая причина, почему ГБ и КОБ так стремились очернить Ваше имя, когда они решили повесить Вас

Его улыбка исчезла, и она ощутила его стыд, когда он вспомнил собственную беспомощность во время судебного спектакля, затеянного Корделией Рэнсом с целью придать законность убийству Хонор.

— В любом случае — он пожал плечами — Вы были, скажем, уже довольно известны в Республике даже до того, как получили Восьмой Флот и начали резвиться по нашим тылам. А потом была небольшая такая Битва за Мантикору. Как бы там ни было, Вы стали олицетворением Звездного Королевства в нашем общественном мнении.

— Потом вы появились в Хевене собственной персоной. Не для того, чтобы напасть на систему, которую, все знали, Вы могли разгромить. Нет, Вы хотели договориться о мирном урегулировании… а поскольку мы избавились от Сен-Жюста, то никогда не лишали наших людей доступа к СМИ Звездной Империи. И большинство людей быстро выяснили, что Вы присутствуете на переговорах потому, что Вы захотели быть там. Это была Ваша собственная идея.

Они вступили в лифт, сопровождаемые Тюммелем и телохранителем Хонор, и дверь закрылась за ними.

— Я сомневаюсь, что Вы как-то себе это представляете, даже теперь, насколько бы Вы ни были благожелательно настроены — сказал Тейсман очень серьезно. — Поверьте, таких много. И, откровенно говоря, внесенное Элоизой предложение фактического военного союза, не просто мирного договора, было гениально. — Он покачал головой. — На переговорах о решении «вопроса компенсаций»! И это позволило ей — и всем нам — спастись от позора поражения. Даже на самых великодушных условиях, которые Вы могли предложить до «Удара Яваты», мы все еще должны были сдаться. На много лучших условиях, чем мы могли бы требовать, учитывая баланс сил, но всё же капитулировать. Теперь нет. Не думаю, что кому-то вроде Юнгера или МакГуайра удастся выступить против!

Хонор медленно кивнула. Анализ Тейсмана отвечал ее собственному, хотя она была склонна думать, что он, вероятно, преувеличивает ее авторитет среди своих коллег Хевенитов.

— Я не очень люблю политику, — продолжал он, когда лифт тронулся, — но я видел достаточно, чтобы понять, как она работает. Я не говорю, что там не будет некоторых людей кричащих не только «Нет», но и «Черт возьми, нет!» Я просто говорю, что их будет почти достаточно, чтобы они заметно замедлили ратификацию. Особенно если Филарета достаточно умен, чтобы отступить. Мантикора и Хевен, стоя плечом к плечу против Солнечной Лиги? Поговорим о ваших общественных отношениях!»

Он покачал головой, и Хонор кивнула снова.

— Ну, — сказала она, — если предположить, что это твое виртуозное суммирование имеет некоторое отношение к реальности, я представляю первое техническое задание для Болтхола, и я надеюсь, что вы собираетесь нам сказать, где именно он находится, — «она дала ему говорящий взгляд «возглавим ваш путь когда-нибудь, очень скоро. И я не думаю, что Mesa будет хоть немного рада этому!»