«О чем он черт побери думал?», проворчала Елизавета Винтон.

Императрица Мантикоры стоялa глядя на чудовищный список жертв, казалось, ее коричневые глаза дымились словно дымоход двойной печи, глядя на названия погибших и поврежденных кораблей Солли, которые бесконечно ползли вверх на видеостене конференц комнаты.

«Вы приперли его к стенке. Он это знал. Как может даже Солли быть таким глупцом?!»

«Я не знаю,» мрачно сказала Хонор. Она стояла возле ее монарха, и ее собственные глаза были темными и загнанными, а не светящимися. В глуби их мерцал гнев, он был холодным, и был смешан с равной долей сожаления… и вины.

Нимиц произвел мякгий звук со высоты стула рядом с конференц столом, он распрямил и проднял обе средних лапы, когда она просмотрела на кота.

«Не Ваша ошибка», — решительно просигналил он. — «Вы попробовали. Вы сделали все, что Вы могли. Это была его ошибка, не Ваша.»

«Нимиц прав», голос Елизаветы стал мягче, нежнее, и Хонер перенесла свой взгляд на императрицу. «Вы сделали все что могли, Хонор.»

«Все исключая то, что загнала его в угол», ответила Хонор

«Не смейте критиковать себя за это!» быстро сказала Элоиза Причарт. «Да вы и Граф Белой Гавани настаивали на оперативном плане, предусматривающем их сдачу в плен. Я поддерживала это, как и Том и Елизавети и протектор Бенджамин. И причина по которой мы это делали, это то что вы оба были правы. И, как сказали вы сами, либой достаточно сбезрассудный для открытия огня в тактической ситуации, которую вы создали, открыл бы огонь в любом случае!»

Хонор взглянула на президента Хевенитов на секунду или две, затем кивнула. Причарт вероятно была права на этот счет, но это не поднимало настроение Хонор из за двухсот девяносто шести Соларианских супер дредноутов… и 1,2 миллиона погибших Соларианцев.

Почему? спросила она саму себя снова. Почему он это сделал? Из за того что я унизила его способом требования сдаться? Был ли он на самом деле таким глупым, таким… тщеславным, что предпочел погибнуть сам и дать умереть всем этим мужчинам и женщинам, чем проглотить свою гордыню и отступить перед кучкой «неоварваров»?

Она не знала, и никогда не узнает, так как с SLNS Philip Oppenheimer не было выживших. И из четырехсот двадцати семи супердредноутов которые Massimo Filareta привел в двойную систему Мантикоры, только шестьдесят смогли сдаться неповрежденными. Двести девяносто шесть — включая Oppenheimer — были уничтожены (большинство из них полностью, хотя некоторые превратились в безнадежно разбитые и изломанные остовы), и еще семьдесят один могли бы вернуться в строй, если бы кто то был заинтересован в восстановлении настолько устаревших, отживших свое стальных гробов на службу.

Ну, ты хотела чтобы они осознали цену войны, Хонор, горько подумала она. Может когда они добавят это к тому, что случилось с Crandall, они наконец начнуть задумываться. И было бы неплохо если бы из всего этого вышло что то хорошее.

Ее боль была даже сильнее из за того, что потери Grand Fleet's были настолько легкими. Она поняла давольно давно, что каждая смерть забирает маленький кусочек из ее души, однако она также хотела чтобы Солли поняли еще 1 урок. Стоимость войн. Войны стоят звездных кораблей, и они стоят миллиарды долларов, и они стоят жизней. Неважно насколько тщательно вы все спланировали, насколько интенсивно тренировались, они стоят жизней, и ей невероятно повезло закончить бой «всего лишь» с двумя тысячами погибших, в основном из стены ЛАКов, и низкий быстро ремонтируемый ущерб одиннадцати ее супердредноутам.

Это было на две тысячи больше мужчин и женщин, чем она хотела бы. И самой болезненной была ее полная уверенность, что Filaretа поймет в какой базнадежной ситуации оказался. Его выражение, язык его тела, его очевидно горькая оценка тактической ситуации… все это убедило ее что он примет почетные условия сдачи а не предпочтет увидеть смерть столь многих его космонавтов.

«Это скорее всего была паническая реакция», медленно сказал Томас Тейсман, гладя древесного кота дотронувшегося мордочкой до его шеи. «Я этого не предвидел, Хонор, но было то что было.»

«Я думаю адмирал Тейсман прав,» сказал High Admiral Judah Yanakov. Он стоял рядом с адмиралом Альфредо Ю, технически вторым после Хонор в командовании гвардии протектора, но практически действующим ее командиром. «Это не был даже скоординированный огонь!»

«Так все же была ли это паническая реакция?» мягко спросил адмирал Ю.

Все, повернувшись к нему, заметили его слабую улыбку в адрес Тейсмана. Когда-то давно Альфредо Ю был командиром, наставником и другом Томаса Тейсмана. Фактически именно он привил юному лейтенанту Тейсману свой интерес к реальной истории, которую Законодатели и Комитет Государственной Безопасности кроили под себя, пусть и каждый по своим собственным причинам — стирая или переписывая в свою пользу самые лучшие её страницы. И именно его собственное исследование реальной истории привело уже адмирала Тейсмана и намного более умудрённого опытом человека в окончательную оппозицию Робу С. Пьеру и Оскару Сент-Жюсту. Конечно, всё это случилось двадцать стандартных лет назад. Сильно изменившийся за прошедшие десятилетия, хэвенит-на службе-Грейсона всё ещё глядел на Тейсмана как на своего бывшего ученика.

— Нет Том, это не вопрос с подвохом, — сказал он с кривой улыбкой. — Именно это я и имею в виду. Была ли это паническая реакция?

— Это должна была быть она, Альфредо, — заявил Янаков. — Отчаянный запуск ракет — типичное поведение типа — «а пошло оно всё к чёрту». Может быть они не имели возможности навести столь мощный залп.

— С этим я согласен, — ответил Ю. — Они избавились от подвесок, бросив на нас всё что имели, в надежде, что головки самонаведения ракет даже без целеуказания найдут свои жертвы в группе Леди Харрингтон и общая масса залпа просто перенасытит её ПРО. Я и сам бы запланировал нечто подобное в безнадёжной ситуации как последнюю отчаянную атаку.

— Совершенно верно, — медленно протянула Хонор с замершим взглядом, ощутив чувства скрывающиеся за красивым сухощавым лицом Ю. Какая-то мысль там пыталась пробиться наружу. Она чувствовала это даже при том, что понятия не имела, что за мысль это была. Она даже не была уверена, отдавал ли сам Ю себе отчёт в её наличии. Но Хонор хорошо знала Альфредо Ю и уважала его интуицию.

— Мы все готовимся к подобному, — продолжила она, правой рукой обводя всех собравшихся адмиралов. — Даже когда мы уверены в том, что необходимость в последнем шаге отчаяния не возникнет, мы всё равно готовим его на всякий случай. Но, Альфредо, ты не используешь его в том случае, когда чьё-то предложение позволяет тебе, сдав корабли, сохранить жизни их команд. Не в этом случае.

— Да. Так поступаешь ты, — мягко возразил Хэмиш Александер-Харрингтон. — Но, Хонор, я думаю, что Альфредо прав.

Белая Гавань, прищурившись, очень внимательно смотрел на Ю, и Саманта, склонив голову к плечу, направила ещё более внимательный, чем у её человека, взгляд на адмирала.

— Так и есть, — после паузы подтвердил Ю. — Моё замечание, я имею в виду. Смотрите, когда вы планируете нечто подобное, то вы понимаете, что используете этот план лишь в том случае, когда тактическая ситуация полностью отправится прямиком в ад, правильно?

Хонор кивнула, пристально смотря на него своими миндалевидными глазами, и он пожал плечами.

— То есть, вы предусматриваете возможность выстрелить с нулевой потерей времени, — продолжил он. — Я не знаю наверняка, как это практикуется на Флоте у солли, но я точно знаю как это делается в ГКФ или Гвардии Протектора — мы обычно привязываем команду к единственному макросу или, самое большее, на очень короткий, легко запоминающийся цифровой код на консоли офицера-тактика. Этот же способ использовал и Народный флот.

— И Флот Республики всё ещё продолжает его использовать, — подтвердил Тейсман.

— Это и не удивительно, — кивнул Ю. — Никто ведь не хочет, чтобы кто-то выстрелил случайно — не в том случае, конечно, если вы не преступно безумны! — но если вы хотите получить максимальный эффект от этого шага, то должны обеспечить максимально короткую задержку между приказом открыть огонь и фактическим пуском ракет независимо от того, что вокруг творится. И что это предполагает?

— Адмирал, Вы хотите сказать, — спросил Бентон-Рамирес-и-Чоу очень осторожным тоном, — что считаете, что мы столкнулись с ещё одним «Макбрайдом» под управлением тех чёртовых нанотехов?

— Это просто смешно, — высказалась Причарт, но в её голосе было гораздо больше задумчивости нежели отрицания и Ю перевёл взгляд на нее.

— Почему, госпожа Президент? Предположим, что некто имеет возможность добраться до офицера-операциониста Филареты, то почему бы этому «некто» не предусмотреть подобного развития событий? Особенно, если те, кто программировал этого офицера, знали или предполагали, что он ответственен за разработку плана ведения огня в критической ситуации? Нельзя отметать вероятность того, что у этих «некто» был доступ к записям симуляций, где тот отрабатывал подобные тактические ситуации. Собственно говоря, скорее всего у них просто мог быть кто-то в штабе Филареты, передающий им такую информацию, скорее всего даже не догадывающийся о том, что именно Уравнители собирались делать с ней. В общем, навскидку я могу назвать пару-тройку способов. Например, хэвенитский флаг-офицер в старые недобрые времена Народного Флота в любой момент мог без проблем получить эту информацию от любого оперативного или тактического офицера, а уж в ФСЛ, сверху донизу пронизанном системой патронажа и «благодарностями за протекцию», как Законодателям и не снилось, тем более. И если офицер-тактик Филареты действовал по шаблону и использовал стандартные настройки для этого плана…

Его голос затих и тишина окутала конференц-зал — присутствующие на совещании молча смотрели друг на друга.

— Испытующий, возможно Вы правы, — наконец нарушил тишину Янаков. — Так или иначе, в этом есть логика.

— Я думаю, что он прав, — поддержал его Белая Гавань. — Подумайте сами. Если они имели стандартный план атаки и столько каналов управления огнем для своих ракетных подвесок, чтобы запустить, по меньшей мере, три прицельных залпа к тому времени, когда что-то из запущенного нами достигнет их кораблей, то не эффективнее ли для них было скормить своим птичкам в заключительных залпах фактические координаты целей. Несомненно, мы остановили бы много ракет — точнее, большинство из них — прежде, чем они нанесли бы хоть какой-то ущерб, но, на самом деле, вероятность нанесения урона каждой из прорвавшейся была бы намного выше, чем в случае сделанной попытки просто перегрузить нашу ПРО, даже не назначая ракетам цели!

— И обратите внимание на задержку между первым массированным пуском и первым последующим залпом их бортовых пусковых, — отстранённо заметил Лестер Турвиль. — Сколько там было? Десять секунд? Или что-то около этого?

— Тринадцать, — поправил Тейсман. — Ты прав, Лес. Задержка была.

— Заранее спланированная атака вряд ли предусматривала какие-то задержки исполнителей, — поджав губы, задумчиво произнёс сэр Томас Капарелли. — Кто-нибудь может объяснить её причину? Больше всего это походит на паузу при попытке запросить подтверждение приказов, не так ли?

— Не исключено, — согласился Белая Гавань. — Но это не изменяет тот факт, что Филарета имея возможность, использовав время, что дала ему Хонор, подготовить упорядоченный, нацеленный и управляемый ракетный залп, не воспользовался ей. Вопрос — почему?

— Потому что это потребовало бы последовательности действий? — прошептал Ю, а затем кивком словно согласился со своими словами. — Они должны были бы назначить подвески для первого залпа. Потом определить для них цели, запрограммировать координаты и запустить их, а уже потом, используя каналы телеметрии первого залпа, скорректировать профили атаки и РЭБ следующих. Потребовалась бы наличие более чем одного человека для воспроизведения согласованной серии команд и нажатий клавиш. Принимая во внимание, что…

— Если предположить, что вы правы, то всё, что им требовалось — это заставить одну проклятую душу нажать единственную кнопку, а остальную работу по убийству более миллиона человек предоставить мне, — решительно возмутилась Хонор.

Не один из присутствующих вздрогнул от этого тона. Её муж, протянув руку, взял её ладонь и прямо встретил взгляд, в котором плескалось страдание.

— У тебя не было другого выбора, — сказал он ей. — Не в том случае, когда на твоих людей надвигается вал в пятьдесят тысяч ракет.

— Я могла бы вести только оборонительный огонь, — категорически возразила Хонор. — Наши потери в любом случае не изменились бы! Я могла подождать, чтобы убедиться…

— Хонор, заткнись! — резко оборвал её Томас Тейсман, и она в удивлении, услышав в его голосе подлинный гнев, осмотрелась вокруг.

— Нет, Вы не имели возможности вести «только оборонительный огонь»! — с нажимом указал ей Министр Обороны Республики. — И если бы Вы сотворили такую глупость, то определённо заслуживали бы поражения в том бою!

— Но…

— Никаких «но» от Вас не должно быть слышно! Вы не знали — Вы и не могли знать — что у противника возникли сложности в управлении огнём — сложности, с которыми мы никогда прежде не сталкивались. Вы не имели никакого права, ни малейшего морального оправдания, рисковать жизнями людей под Вашим командованием только потому, что кто-то с другой стороны сделал нечто самоубийственное! Вы ответственны за своих людей, а не за их! Ваша работа — нейтрализовать врага прежде чем он убьет вас, и, если Вы собираетесь быть достойной мундира, что Вы носите, то должны делать это лучше вашего врага!

Его карие глаза сверкали добела раскаленной яростью и Хонор ощущала полную искренность этой эмоции.

— В этом и заключается Ваша работа, адмирал Харрингтон, и Вы скрупулёзно выполняете её! Вы реагировали на угрозу, о которой Вы знали, на то, что вы видели. Не забывайте, я был рядом с Вами, на том же флагманском мостике. Тем ракетам потребовалось три минуты, чтобы достигнуть рубежа нашей ПРО, и был буй «Гермес», воткнутый прямо под носом флагмана Филареты. Если он не хотел бойни, то у него было достаточно времени, чтобы выйти на связь и объяснить, что запуск ракет был ошибкой! Поправьте меня если я шибаюсь, но ошибкой я это не считаю — ведь что произошло? Было не только это, но — была там тринадцатисекундная задержка или нет — вслед за ним остальная часть его проклятого флота разрядила в нас полный бортовой залп! Я понимаю какое отвращение Вы испытываете к себе, осознавая, что гибель всего этого множества людей явилась следствием Вашего приказа. Меня от этого тошнит, но я отдал бы тот же приказ. Но единственные, кто ответственен за то, что произошло с Филарета и людьми под его командой — это те, кто дал добро послать его сюда и те — предполагая, что наша теория имеет под собой основания — кто покопался в мозгах его тактика. Не Вы и не я — они!

Хонор обежала глазами присутствующих в конференц-зале людей и видела на их лицах согласие с прозвучавшими словами. Более того, разумом признавая их правоту, она сама была согласна с ними. Возможно, когда-нибудь она сама сможет относиться к этому также просто, как и они. Но, если даже этот день наступит, то она никогда не освободится от тлеющего в глубине души сожаления, что испытывала в этот момент.

Наступившую тишину прервало осторожное покашливание Причарт.

— Как вы думаете, как Лига отреагирует на всё это? — задала она общий вопрос.

— Не очень хорошо? — с кислой улыбкой предложил Турвиль.

— Это, я думаю, можно считать само собой разумеющим, — прикрыв глаза, согласился Белая Гавань. — И, более того, вдобавок считаю, что озвучивание теории, что Меза каким-то образом смогла управлять Филарета во время ракетной атаки, будет не очень хорошей идеей. Даже если кто-нибудь в Старом Чикаго и готов принять на рассмотрение хоть какие-то доказательства, поддерживающие нашу «забавную паранойю теории заговора» — то доказательств у нас нет никаких. Мы только сыграем на руки Абруцци, подарив ему прекрасный повод для пропагандистской кампании.

— И очень много солли разделят его мнение, — кисло согласилась Элизабет, затем, встряхнувшись, глубоко вздохнула. — Даже не знаю, стоит ли их винить в этом, учитывая позицию официальных властей, подкреплённую беспристрастными сообщениями солларианских новостных агентств — как ни смешно на данный момент выглядит это понятие!

— Тот факт, что мы не можем обвинить их в этом, не делает их отказ от признания очевидного менее неудобным, — совсем помрачнела Причарт. — И тот факт, что Цанг доберётся до Старой Земли с новостями о том, что произошло на Беовульфе задолго до того, как кто-то в Старом Чикаго узнает о произошедшем здесь, ни капельки не облегчает ситуацию. У «мандаринов» будет, по крайней мере, несколько дней, чтобы начать раздувать антибеовульфские настроения прежде, чем хоть одно слово о произошедшем с Филарета достигнет их и взорвёт всё к чёрту, как атомная бомба. Представьте только, на что тогда будут похожи новостные сообщения.

— Не совсем то, на что мы надеялись, — вздохнул Бентон-Рамирес-и-Чоу. — Имеете в виду, что нас бы больше устроило, если бы Цанг проявила бы больше здравомыслия, пойдя на попятную без того, чтобы адмиралу Трумэн пришлось слегка окоротить ей руки.

— Хорошо ещё, что она оказалась достаточна здравомысляща, чтобы не пойти по стопам Крэндалл или Филарета, — мрачно напомнила Хонор.

— Или просто у Мезы не было возможности добраться до кого-нибудь в её штабе, — тихо заметил Турвиль.

— Вряд ли они способны добраться до всех, Лес, — с лёгким сарказмом отозвался Тейсман.

— И они не могут предсказать каждую ситуацию, — добавил Янаков, кивком соглашаясь с замечанием Тейсмана. — Испытующий знает — они, похоже, гораздо лучше в деле предупреждения и управления кризисными ситуациями, чем я хотел бы, но, я надеюсь, их возможностям всё-таки есть предел. И, откровенно говоря, последнее, что мне хотелось бы — это на самом деле уступить — Хэмиш, как Вы там назвали её? «Забавная паранойя теории заговора»? — и начать видеть во всём, что происходит, козни Уравнителей.

— Как бы то ни было, Хонор права, — заметил Бентон-Рамирес-и-Чоу. — Никто не был убит в Беовульфе, и, как сказала Элоиза, они не будут знать, что произошло с Филарета, до тех пор, пока сенсация не достигнет Солнечной Системы. То есть они начнут травлю, не догадываясь о предстоящих новостях. Не знаю, как на это отреагирует общественное мнение Лиги, но абсолютно уверен, что как только сообщения о катастрофе постигшей Филарету достигнет Старого Чикаго, дела покатятся в пропасть. Я не буду слишком удивлен, если некоторые горячие головы потребуют прямых военных действий против Беовульфа.

— Найдутся и те, господин Директор, кто попробует квалифицировать Ваши действия как реальную измену, — указал Ю. — Их не будут волновать конституционные тонкости — им главное найти кого-то, на кого можно повесить всю ответственность за произошедшее, особенно после того, как они узнают о судьбе постигшей Филарету. Если бы в галактике было правосудие, то Колоколцев и Раджампет оказались бы на скамье подсудимых, но, как я вижу, правосудие слепо, когда дело касается политики и укоренившихся, своекорыстных режимов.

— У нас есть недавний собственный опыт в этой области, не так ли? — горько признала Причарт, посмотрев при этом не на Ю, а на Тейсмана. — С другой стороны, Том, я припоминаю, как ты что-то говорил о Колоколцеве и Пограничной Безопасности.

— Я что-то говорил? — Поднял брови Тейсман.

— Да. Это было в тот момент, когда мы обсуждали как солли могут отреагировать на Сражение у Шпинделя. Я заявила, что общественное мнение соллариан не имеет практически никакого влияния на решения Лиги. Ты помнишь, что ты ответил мне?

— Нет, конечно.

— А я запомнила почти дословно, — сказала она ему. — Ты сказал: «У граждан Народной республики тоже не было никаких реальных рычагов политического контроля своей же бюрократии. Ситуация, которая резко изменилась с шумным прибытием Мантикорского Восьмого Флота, и Сент-Жюсту пришлось разбираться с кучей проблем от той незначительной угрозы».

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Бентон-Рамирез-и-Чоу кивнул.

— Это начинает казаться наиболее вероятным сценарием, — мрачно сказал он. — И это мне не нравится. — Он печально покачал головой. — Я знал почти в течении всей своей жизни, что ядро Лиги прогнило насквозь, но это была всё ещё Солнечная Лига. Она всё ещё являлась наследницей величия всего Человечества и, при всех её недостатках, это всё ещё была моя звездная нация. И во что она превратилась? — Он снова покачал головой. — Теперь, похоже, я встал в ряды той стороны, которая выбивает подпорки из и так уже шатающегося здания. И я не могу быть уверенным, что мы не делаем именно то, чего эти Мезанские ублюдки и хотят от нас.

— Дядя Жак, последнее, что мы можем себе позволить — это замереть в страхе от того, что мы делаем именно то, что от нас хотят, — со слабо прикрытой нежностью в голосе произнесла Хонор. — Иуда прав в этом. И я знаю Вас. Собственно говоря, я знаю беовульфцев. Если всё сводится к тому, чтобы либо делать то, что Вы считаете правильным, либо пожертвовать своими основными принципами ради сохранения системы столь коррумпированной как Лига, то я знаю, что именно Вы выберете.

— Вы, манти, как всегда, не признаёте полутонов, — мягко поддразнил её дядя, заставив Элизабет легко рассмеяться.

— А вы, декадентствующие беовульфцы, как всегда пытаетесь уверить нас, что весь мир состоит исключительно из оттенков серого, — парировала Её Величество.

— Ну, обычно, так оно и есть, — тон Бентон-Рамирез-и-Чоу неожиданно стал намного более серьезным. — Но иногда это не так, и моя долговязая племянница в данный момент права. — Он немного печально улыбнулся Хонор. — Нравится нам это или нет, но когда это «иногда» наступает — надо быть готовым положить на весы истории свою жизнь, свою судьбу и свою священную честь.