— Таким образом, мы договорились? — спросил Колокольцов и оглядел лица своих товарищей.

— Я все еще не уверена, что так будет лучше — печально промолвила Агата Водославски.

— Мне самому это дико не нравится, — сказал ей Малакай Абруццо — но, проклятье, нам нужно что-то делать. И желательно что-то, что выглядит по крайней мере умеренно агрессивным. После того, что случилось с Филеретой, я не вижу много альтернатив».

— И по крайней мере Кингсфорд будет более практичным, чем был Раджани, — вставил Натан МакАртни. Старший постоянный заместитель министра внутренних дел был непривычно покорным. Самоубийство Раджампета ударило его особенно сильно. Было не так, что ему сильно нравился командующий операциями флота, но они работали вместе на протяжении слишком многих лет, контролируя протектораты, и у них было слишком много общих приоритетов, чтобы МакАртни принял его внезапную кончину — и ее обстоятельства — спокойно.

— Да, кажется это действительно так, — согласился Колокольцов в преднамеренное занижение тоне и Макартни покраснел. Он выглядела так, будто он хотел что-то сказать, но потом передумал и закусил губу. Колокольцов смотрел на него на мгновение дольше, потом вздохнул.

— Я сожалею, Натан, — сказал он. МакАртни быстро поднял взгляд, и Колокольцев пожал плечами. — Мы находимся в адском хаосе, и Раджани сделал многое, с нашей помощью, для этого. И, да, ты и он были нашей главной командой по протекторатам. Но вы двое не действовали в одиночку, и это очевидно, что Раджани не держал тебя полностью проинформированным больше, чем он держал всех нас полностью проинформированными. Поэтому я полагаю, настало время, чтобы я оставил в прошлом беспокойство о своем собственном страхе и неуверенности — и я боюсь, не сомневаюсь ни на миг — что и для тебя. — Он тонко улыбнулся. — Поверьте мне, там более чем достаточно, чтобы испоганить, вовлекая в происходящее нас, до такой точки, чтобы вернуться. И многое из этого вызовет проблемы прямо сюда.

Он похлопал по своей груди, его выражение помрачнело. МакАртни смотрел на него несколько секунд, затем кивнул. Никто не сказал ничего, и Колокольцев не винил их. Квартермейн и Водославски настойчиво предостерегали их всех о потенциальных экономических последствиях конфликта со Звездной Империей Мантикора, но все они — включая Квартермейн и Водославски — катастрофически недооценили военный потенциал манти. Это была вина Раджампета, во многом, но это не освобождает их от их собственной катастрофической ошибки в принятии его заверений, что численности Боевого Флота более чем достаточно, чтобы компенсировать любые «незначительные» мантикорские преимущества.

Особенно не тогда, когда мы должны знать — когда я должен знать — как сильно наши собственные позиции оказываются под влиянием желаемого и высокомерного (принятием желаемого за действительное). Мы сделали этот один шаг — шаг, которого можно избежать — тогда, и теперь мы увязли в нем.

— Единственное, что меня интересует, — сказала Квартермейн тотчас, ее тон был более нерешительный, чем обычно, — это то, что не должны ли мы все еще положить в долгий ящик дипломатическое урегулирование? — Она посмотрела на других. — После того что случилось на Ассамблее, в частности, я больше чем когда-либо беспокоюсь о долгосрочных последствиях блокады манти. Политических последствиях, я имею в виду. Если есть какой-либо способ заставить их отступить от этого…

Ее голос сорвался, и она поморщилась несчастно.

— Мы все знаем, что ты имеешь в виду, Омосупе, — сказал ей Колокольцев. — Но если бы я был манти, я не был бы реально заинтересован в проведении переговоров с нами в данный момент. Не тогда, когда они знают, как сильно эта блокада причиняет боль нам. И не тогда, когда они, так же, получили инициативу и военное преимущество. Я уверен, они были готовы предоставить нам условия, но я также почти уверен, что любые условия, которые они были готовы принять, сделают нам больше вреда, чем пользы в Ассамблеи. Не говоря уже о том, что люди, которые думают, что Беовульф был прав относительно того, что случилось бы с Цанг, если бы они пустили ее через свой проклятый терминал, могут сделать, если выйдут новости, что мы вели переговоры с одной стороны, пока «жертвовали флотскими кораблями и жизнями» с другой.

Квартермейн медленно кивнула, хотя он не был уверен, что она полностью согласилась с ним. Впрочем, он не был уверен, что он полностью согласен с самим собой. Но он был уверен, что они не смели показать какие-либо признаки слабости.

— Мы должны быть готовы сесть с ними за стол, — продолжил он. — Фактически, я думаю, важно чтобы мы собрали предложения, которые мы могли бы осуществить и постоянно обновлять, сохраняя их актуальными, так что мы сможем отправить их манти, так скоро как представиться возможность.

— «Так скоро как представиться возможность?» — повторила она, и он пожал плечами.

— Прежде чем мы можем ожидать, дать им какие-либо основания рассматривать мирное урегулирование, мы можем допустить, что без внутренней политической ситуации разваливающейся полностью, мы должны добыть по крайней мере, какие-либо победы.

— Простите меня, но это, кажется, не может произойти в ближайшее время, — отметила Водославская немного резко, а Колокольцев снова пожал плечами.

— Ни в каком-либо сражение между флотами, нет, — признал он. — С другой стороны, это не та кампания, которую предлагает Кингсфорд, не так ли? Если мы сможем избегать их боевого флота и начать бить их звездные системы и их торговлю, нанося некоторые повреждения, которая их блокада наносит нам, они могут стать более восприимчивыми к доводам. И если мы сможем это сделать и продать нашей общественности, как доказательство, что мы на самом деле выполняем что-то военное, то мы могли бы, вероятно, рискнуть начать переговоры без отправки морального состояния и уверенности Лиги еще дальше в выгребную яму.

Обе женщины выглядели подозрительными, и он наклонился вперед, его лицо стало напряженным.

— Прямо сейчас, много барахтанья в Ассамблее и на новостных каналах. Если движение Рида добьется успеха, я думаю это так и будет, оно должно, все же, переориентировать многое из той болтовни и позерства. По крайней мере, оно будет переориентировать его на Беовульфа и подальше от нас, по крайней мере, на несколько стандартных месяцев, и это должно сильно помочь. Если ничего другого не случиться, это должно увести Хэдли обратно в оборону и понизить температуру дебатов о нашей политики и компетентности. И я думаю, напоминание людям о «предательстве» Беовульфа позволит заполучить немало других системных правительств, которые испуганно начали искать повсюду угрозы вне Лиги. Те, которые являются самыми удобными с существующей системой, забеспокоились о примере, что представляют собой действия Беовульфа. Фактически, они, вероятно, увидят решение Беовульфа, пропустить манти, как акт агрессии, направленный непосредственно на них, поскольку это угрожает целостности — и обороне — системы, в которую они делали инвестирования. А еще лучше, с нашей точки зрения, неопределенность, чувство, что вся галактика разваливается, должны заставить даже те системы, чьи правительства недовольны нашей политикой, нервничающие по поводу раскачивания лодки в такое время. Мы можем больно получить, и им может не нравится все, что мы делаем, но мы до сих пор самая большая, самая влиятельная гавань вокруг, так что стадный инстинкт работает в нашу пользу в данный момент. Но мы должны достигнуть чего-то, или, по крайней мере, быть в состоянии продать что-то, как достижение, если мы хотим сохранить этот инстинкт работающим на нас, а не против нас. Вот почему подход Кингсфорда предлагает нам наилучшие шансы с точки зрения военных возможностей.

— И насколько действительно, как вы думаете, этот шанс реален? — тихо спросила Квартермейн.

— Откровенно, я не знаю. Я не думаю, что кто-либо знает. — Колокольцев откинулся назад еще раз, подняв руки, когда он признал свою неуверенность. — Я только знаю, что каждый другой вариант выглядит еще менее успешным. А если это позволит нам купить достаточно времени, чтобы подтолкнуть развитие этих новых ракет Технодайна, то ситуация собирается измениться радикально. Мы все еще чертовски слишком огромны для них, чтобы они, возможно, думали, что могут оккупировать все наши звездные системы. Мы просто должны держаться все вместе достаточно долго, чтобы получить достаточно хорошее оружие, которое даст нам шанс против них, в эксплуатацию. Если мы сможем сделать это, то соотношение сил в объеме, о чем говорил Кингсфорд, вступает в игру на нашей стороне, а не их.

Он снова оглядел стол и глубоко вдохнул.

— И так, я повторяю вопрос. Мы согласны, что мы должны разрешить торгово- и инфраструктуро-рейдерсткую стратегию адмирала Кингсфорда?

Никто не заговорил. Но потом, постепенно, одна за другой, головы вокруг стола закивали.

* * *

Палата Звезд, официальное место заседания Ассамблеи Солнечной Лиги, была огромна. Это должно было быть чем-то, что разместит делегацию каждой отдельной звездной системы, которая претендовала на членство в Лиге. Каждая система имеет право как минимум на одного делегата; дополнительные делегаты распределяются на основе численности населения. Большинство делегаций состояло не более чем из двух или, возможно, трех членов. В самом деле, почти треть всех делегаций, могло похвастаться только один членом. Более населенные системы, очевидно, имели большее представительство, однако, и делегация Беовульф состоял из девяти членов, возглавляемая Фелицией Хэдли.

На данный момент все девять из них были на заседании палаты. Большинство собрались вокруг Хэдли в их комнате делегации, но трое из них вышли, чтобы пораспрашивать. Сотрудники делегации пересматривали каждый результат голосования, фиксировали каждую редакцию статьи и пересматривали большинство публицистических статей каждый день, но Хэдли была твердо убеждена в необходимости держать руку на пульсе Ассамблеи один на один и лицом к лицу.

Особенно в дни как этот.

— Фелиция.

Хэдли повернулась и оказалась перед Гамильтоном Бринтон-Массенгейлом, третьим по старшинству членом делегации. Он был приятным, скромным человеком, с каштановыми волосами, легкой улыбкой и несомненным дружелюбным недостатком внимания, который был очень обманчив. Это делало его одним из лучших пульсомеров Хэдли, и она почувствовала, что ее нервы напряглись, когда она уловила его выражение. Обычная быстрая улыбка не считалась в качестве доказательства.

— Да Хэм?

— Я думаю, что слух правдив, — сказал Бринтон-Массенгейл тихо. — Очень много людей казалось не видели меня, когда я звал их поговорить. — Он поморщился. — Я не думаю, также, что они все были слепы.

— Зависит от того, что ты подразумеваете под слепы, не так ли? — Хэдли тонко улыбнулась.

— Я приложил особые усилия, чтобы проверить это с Хеймдаллем, Циклопом, Тромбоном, Стратмором и Кеничи, — сказал ей Бринтон-Массенгейл, и она кивнула. Все пять из этих звездных систем были в тридцати пяти световых годах от Беовульфа. Фактически, Хеймдалль был всего лишь в четырнадцати световых годах, и все были торговыми партнерами и (обычно) политическими союзниками десятилетия.

— И? — спросила она, когда он приостановился.

— И Роутгер, Райхер и Таннербаум были одними из тех людей, которые, кажется, имеют проблемы со зрением. Фанг Чин-вэнь, по крайней мере была готова обменяться несколькими словами, но у меня такое чувство, что она все время смотрит через плечо. Фактически, только одним, кто, казалось, готов для реального разговор был Гук Янг Ки.

Хэдли снова кивнула, хотя и не счастливо. Кьелл Роутгер был одним из делегатов Циклопа. Аурели Райхер был из Хеймдалля, Шарлотта Таннербаум была из Кеничи, в то время как Фанг Чин-вэнь была помощником главы делегации с Тромбона, а Гук Янг Ки был младшим членом делегации Стратмора.

Хэдли не была удивлена Таннербаум, так как отношения Беовульфа с Кеничи никогда не были особенно близки. Роутгер был большим разочарованием, особенно после того, что Хэдли и ее делегация помогли смазать салазки для руководителя его делегации, чтобы лично встретиться с постоянным старший заместителем министра Колокольцевым несколько стандартных месяцев назад. Реальным разочарованием, однако, была Аурели Райхер. Хеймдалль и Беовульф заключали огромное количество сделок друг с другом, учитывая их близость, и не было больше браков между беовульфцами и хеймдалльцами, чем почти любой другой звездной системой, за исключением самой Мантикоры.

Мне не нравится возможность того, что Хеймдалль решил махнуть рукой на нас, думала Хэдли. Тем не менее, Райхер это боль в заднице даже в лучший день. И она обижается на то, что наша делегация получила на два представителя больше, чем ее. Поговорим о мелочности! Поэтому вполне возможно, что она просто решила по своему, что нет никакого смысла поднимать волну, если мы собираемся получить по полной.

— Что Фанг сказала? — спросила она.

— Не много, в основном, только повседневные банальности. У меня было впечатление, что она разговаривает, чтобы быть вежливой. С другой стороны, это может было для пользы остальной ее делегации.

— Почему ты говоришь так? — глаза Хэдли пристально сузились.

— Потому что она та, кто сказал мне пойти поговорить с Янг Ки… и она сделала это очень тихо, когда никто другой из ее делегации не был в пределах слышимости.

— Хорошо. — Хэдли кивнула в понимании.

Несмотря на размер палаты и тысяч человеческих существ, населявших ее, когда в Ассамблеи была сессия (и ее члены потрудились участвовать), ее великолепный дизайн включал звуковые перегородки вокруг каждой официальной комнаты делегации. Перегородки не могли полностью заглушить бесконечный, шелестящий прибой тех многих человеческих голосов, но это уменьшало фоновый шум до просто того — фона — внутри каждой комнаты, вопреки чему голоса внутри комнаты были отчетливо слышны. Поэтому это имело смысл для Фанг, бормотать бессмысленно, просто убивая время, пока она не могла найти момент, чтобы никто не был достаточно близко, чтобы услышать ее.

Предполагая, что она что-то сказала, чего не хочет знать остальная ее делегация, по крайней мере.

— Так что же Янг Ки сказал, когда ты его нашел? — спросила она.

— Не так уж чертовски много, — ответил Бринтон-Массенгейл откровенно. — Но это потому, что он не знал чертовски много. Он говорит, что старшие члены делегации кажутся обеспокоенными, и никто, кажется, действительно не стремится, так же, поговорить с любым из них. Хотя есть одна вещь, которую он выяснил.

— Какая?

— Он не включен в официальный список, но Тайрон Рейд собирается выдвигать специальное предложение.

— Янг Ки уверен в этом? — Хэдли почувствовала, что сама склоняется к Бринтон-Массенгейлу, выражение ее лица было скупым. Она знала, что язык ее тела показал бы слишком многое любому, кто смотрел на нее внимательно, но она не могла ничего поделать.

— Так уверен, как он может быть. — Бринтон-Массенгейл пожал плечами. — Ты знаешь, как это бывает, Фелиция. Но он говорит, что договоренность определенно есть. Рейд не включенн в список спикера, а Юнг-Томас включен, и Юнг-Томас собирается уступить в пользу Рейда. Это то, что Янг Ки получил от кого-то из персонала Ненг.

— Я вижу. — Хэдли подумала несколько секунд, затем глубоко вздохнула. — Хэм, я хочу, чтобы ты вернулся в резиденцию.

— Могу я спросить, почему? — В тоне Бринтон-Массенгейла не было аргумента, но он выглядел удивленным.

— Я хочу, чтобы официальный член делегации, а не только один из сотрудников, находился около сэра Лимана. Кто-то, чтобы никто с официальной позицией не собирался пытаться спихнуть его с пути.

— Ты думаешь, кто-то будет пытаться надавить на посла? — Бринтон-Массенгейл выглядел еще более удивленным, и Хэдли покачала головой.

— Нет, на самом деле, но я не хочу рисковать. Убедитесь, что ты указал свой код полномочий в мою пользу, прежде чем ты уйдешь, чтобы я могла распорядиться твоим голосом, если мне понадобиться. Не то что бы он сможет сделать много полезного.

— Конечно, — снова сказал Бринтон-Массенгейл. Он ввел соответствующий код, затем посмотрел на нее, прежде чем покинуть комнату делегации. — Что ты думаешь обо всем этом? Другие что-то знают, что нам не понравится, я имею в виду?

— Это может быть несколько вещей, — сказала Хэдли мрачно. — С Рейдом служащим ширмой для них, все же, они, вероятно, используют что-то достаточно тяжелое. Возможно… — Она замолчала и покачала головой. — Нет, я не собираюсь делать предположения. Мы узнаем достаточно скоро. Теперь поторопись!

* * *

Жасмин Ненг, спикер Ассамблеи, была родом из Солнечной Системы (спикеры, как правило, избирались из домашней звездной системы человечества). Родившись и выросши в одном из поясных орбитальных поселений, она была высокой и очень тонкой, с бледным лицом и поразительно темными глазами. Она также точно знала, где реальный баланс сил пролегает в Солнечной Лиге, или она никогда бы не была выбрана для своей текущей должности.

Она сидела в роскошном кресле спикера на центральном подиуме Палаты Звезд. Позиция спикера была возвышающейся башенкой установлена на скручивающейся, граненой колонне разноцветного мрамора — медового и сливочного, обсидиано-черного и золотого, тепло-зеленого и темно-коричневого — восьми метров в высоту. Она нависла над ближайшими, на уровне пола комнатами делегаций, хотя верхний периметр палаты поднялся еще выше над ней. Непрямое освещение палаты было разработано, чтобы обеспечить мягкую, приглушенную атмосферу под большим, полусферическим куполом потолка, где Старая Луна поднялась на востоке, и сверкающее изобилие звезд бесконечно простиралось над головой. Посреди этого тусклого освещения, мраморная колонна спикера блестела, выделялась и освещалась напольными светильниками, а прекрасно детализированная голограмма сине-зеленого шара Старой Земли плыла над консолью Ненг.

Хэдли всегда считала, что у палаты был прекрасный, величественный внешний вид. И так и должно быть, как место встречи демократически избранных делегатов самых сильных человеческих наций когда-либо существовавших. Но хотя он был прекрасен, хотя он был сооружен величественным, все это было обманом, и женщина сидящая на вершине того мраморного шпиля это знала.

Делегат, который говорил — гудел о чем-то, что один из его избирателей хотел в ОРА, Официальный Регистр Ассамблеи — подошел к концу предоставленного ему времени, и снова сел. Хэдли понятия не имела, закончил ли он то, что хотел сказать, но он всегда может зарегистрироваться для дополнительного времени и продолжить именно там, где он был прерван. Этого не было, словно большинство делегатов не имело ничего более важного, как тратить свое время.

Она снова осмотрела палату. Всегда было трудно сказать, поскольку многие делегации не освещать свои комнаты или даже решали включить экраны конфиденциальности, но для нее выглядело так, как будто присутствовало больше делегатов, чем обычно. Обычно это было угадыванием, было ли или нет достаточно посетителей, чтобы создать законный кворум, хотя посещаемость стала в среднем выше, с тех пор как кризис со Звездой Империей увеличился. Если ее впечатление, однако, было правильным, больше делегатов, чем даже то, что можно объяснить, были либо в комнатах, либо бродили по палате.

— Благодарю вас, мистер Терри, — сказала Ненг делегату, который только что сел. У нее был сильный, звучный голос, который всегда казался немного странным, придя от такого стройного тела, но, вероятно, был одной из причин, что она была выбрана для своей должности. Ее сильно увеличенное изображение в голографической проекции, парящее прямо под потолком палаты, посмотрело на дисплей на ее консоли.

— Председатель палаты предоставляет слово мистеру Гернико Юнг-Томасу, Старая Земля. Почтенный делегат попросил десять минут времени Ассамблеи. Мистер Юнг-Томас.

Ее изображение исчезло, замененное изображением несколько дородного, смуглого человека с песочно-светлыми волосами и серо-зелеными глазами. Он был привычным зрелищем для большинства Ассамблеи, и более чем один делегат тяжело вздохнул, когда они увидели его и решили, что следующие десять минут будут отличным временем для них, чтобы посетить мужскую комнату или дамскую комнату или что-то еще в равной степени важное. Юнг-Томас имел настоящую страсть слушать собственный голос, и он мог рассчитывать на занесение своего имени в список спикера, по крайней мере, каждые две стандартные недели. Хуже того, его стаж в Ассамблее означал, что он обычно получал время, когда он просил. Которое он затем использовал, чтобы представить то, что он наивно представлял как звон речей на самые скучные из вообразимых тем.

Хэдли никогда по-настоящему не понимала, что делал Юнг-Томас. Он просто хочет войти в историю как делегат, который в одиночку занес больше слов в официальный регистр? Он пытается доказать, что действительно возможно надоесть тысячам человеческих существ до смерти? Или он на самом деле верит, что он величественный оратор, когда он выглядел карикатурно, всякий раз, когда он поднимался говорить? Она не знала, но факт, что ему было разрешено использовать время Ассамблеи — независимо от его мотивации — было еще одним доказательством, что совершенно не имеет значения то, что Ассамблея действительно существует.

Но сегодня выражение Юнг-Томаса было другим. Оно более полно решимости, почти возбужденно, и Хэдли почувствовала, что ее нервы напрягаются.

— Благодарю вас, мадам спикер, — сказал он, затем посмотрел из голоизображения на зал палаты. — Я благодарю вас за возможность выступить перед вами, моими коллегами делегатами, но вопрос некоторой срочности был доведен до моего внимания. Соответственно, мадам спикер, я уступаю баланс своего времени почтенному Тайрону Рейду.

Ненг действительно удалось выглядеть немного удивленной, когда ее изображение заменило Юнг-Томаса на голограмме. Возможно, актерские способности были другим требованием для ее должности.

— Мистер Рейд, — сказала она, — мистер Юнг-Томас уступил баланс своего времени вам. Вам слово.

— Благодарю вас, мадам спикер. И благодарю вас, мистер Юнг-Томас.

Изображение Рэйда появилось — высокий, с бронзовым цветом кожи лыжника и яхтсмена, аккуратно уложенные черные волосы и нордические голубые глаза, которые, как знала Хэдли (хотя она не должна была), он изменил с их оригинальной коричневой окраски. Он был, безусловно, физически впечатляющим. Она отдала ему должное. И новостные агентства любили его.

— Коллеги делегаты, — сказал он тотчас, своим глубоким серьезным голосом, его выражение было мрачным, — я приношу извинения что, предстаю перед вами в несколько нарушающих правила обстоятельствах. Я понимаю, это время официально предназначено для обращения к Ассамблее, а не для ведения бизнеса. Тем не менее, я чувствую, что должен требовать привилегий для экстренного предложения.

Фоновое журчание разговоров внезапно ослабело. Оно не прекратилось совсем — Хэдли не могла представить ничего, кроме удара кинетическим оружием, что могло бы сделать это! — но оно, безусловно, упало на один из самых низких уровней, который она когда-либо слышала. Не удивительно. Было очень немного обстоятельств, при которых предложение брало привилегию поверх запланированных обращений из списка спикера.

— Может председатель палаты спросить о основе вашего привилегированного требования, мистер Рэйд? — спросила Ненг.

— Основанием для моего привилегированного требования, мадам спикер, является угроза безопасности Солнечной Лиги, — ответил Рейд здраво. — И серьезный вопрос конституционного права.

Молчание усилилось, и Хэдли пришлось сдерживать резкий, жестокий кашляющий смех. Конституционное право? Колокольцев и его сообщники стали внезапно обеспокоены конституционным правом? Если от этой идеи ей бы не захотелось тошнить, это было бы весело.

— Почтенный делегат попросил привилегий для предложения на основе угрозы безопасности Лиги, — произнесла Ненг. — Кто-нибудь поддержит его запрос?

— Поддерживаю! — объявил голос из комнаты делегации Сикреста.

— Запрос привилегий был сделан и поддержан, — объявила Ненг. — Председатель палаты призывает к голосованию.

Хэдли думала о голосовании по запросу, но это не дало бы никакой разницы, в конце концов. Договоренность, как Бринтон-Массенгейл сказал, очевидно, была.

Прошло несколько минут, пока делегаты, которые были побеспокоены голосованием, жали кнопки в своих комнатах. Компьютеры подсчитали результаты, и Ненг посмотрела на них.

— Запрос привилегий предоставлен, — сказала она. — Почтенный делегат может продолжать.

Ее изображение исчезло еще раз, уступая Рейду. Он осматривал палату в течение нескольких секунд, затем откашлялся.

— Коллеги делегаты, — сказал он, — я уверен, что нет необходимости перечислять тяжкие события последних нескольких стандартных месяцев. Лига оказалась в противоречии с так называемой Звездной Империей Мантикора в том, что должно было быть относительно небольшими спором о границах. К сожалению, Звездная Империя решила принять более агрессивный и воинственный ответ на усилия Лиги по отстаиванию неприкосновенности государственных границ, для обеспечения справедливых и беспристрастных выборов, и для защиты нейтральной третьей стороны от односторонней агрессии со стороны видимо империалистических флотских сил.

Он сделал паузу, и Хэдли закатила глаза. Она полагала, что это был один из способов описать то, что происходит.

— Как вы знаете, оперативная группа адмирала флота Сандры Крэндал подверглась нападению и фактически уничтожена мантикорскими флотскими силами в системе Шпиндель в том, что Звездная Империя назвала Квадрантом Талботта и сочла нужным аннексировать как результат весьма сомнительного «конституционного собрания» в кластере Талботт. Мы по-прежнему стремимся точно определить, что произошло в Шпинделе, но факт уничтожения кораблей адмирал флота Крэндал и массовых потери, нанесенные мантикорцами, не подлежат сомнению. Они сами признают шокирующее число погибших. Действительно, их лидеры, их средства массовой информации, и даже некоторые из их друзей здесь в Лиге, действительно хвастались подавляющим характером своей победы. Как будто смерть столь многих мужчин и женщин была предметом для радости, а не сожаления и печали.

— Перед лицом таких тяжелых потерь и очевидной непримиримости мантикорцев, их отказ встретить предложения Лиги для нахождения компромисса по нашим встречным требованиям, Адмиралтейство направило флот к двойной системе Мантикоры под командованием адмирала флота Массимо Филарета. Все мы знаем, что случилось с этим флотом потом, он был обманут в процессе сдачи и уничтожения ракетных подвесок, которые представляли его лучшее оружие для нанесения ущерба своим врагам. По словам мантикорцев, одиннадцатый флот не послал команду самоуничтожения на свои ракетные подвески. Вместо этого, по неизвестной причине, адмирал флота Филарета, хотя полностью осознавал окончательную безнадежность своего положения, решил стрелять… не оставив «Саламандре» выбора, кроме как открыть огонь и хладнокровно совершить массовое убийство почти двух миллионов — двух миллионов! — соларианских космонавтов.

Звук исходивший от палаты был своего рода низким глубоким рычанием, и челюсть Хэдли сжалась.

— Я понимаю, есть некоторые апологеты мантикорцев, кто будет спорить с моей интерпретации событий, — продолжил Рейд. — И в традиции презумпции невиновности, пока вина не доказана, Адмиралтейство отказалось официально заявлять, что визуальные записи, так любезно предоставленные нам Звездной Империей, были отредактированы. Несмотря на это, я убежден, что большинство из нас слышали мнения признанных технических экспертов, согласно которому они были отредактированы. В свое время, я уверен, правда об этом вопросе будет выяснена, и Лига отплатит достойно за заклание столь многих наших военнослужащих. Я оставлю это на будущее, и для беспристрастного проведения официального расследования всех обстоятельств дела.

— Существует, однако, другой вопрос. Который не требует доступа к записям неприятельского звездного государства для решения. Я имею в виду, конечно же, отказ звездной системы Беовульфа разрешить соларианской оперативной группе под командованием адмирала флота Имоджи Цанг совершить транзит через терминал Беовульфа мантикорского Центрального Узла для поддержки флота адмирал Филарета. Это, конечно же, невозможно узнать теперь, как внезапное появление дополнительных ста супердредноутов повлияло бы на смертоносные намерения мантикорцев. Мы никогда не узнаем, потому что Беовульф отказался разрешить ей проход. Не только это, также Беовульф сознательно допустил мантикорские боевые корабли через терминал Беовульфа без предупреждения адмирал флота Цанг об их присутствии. И Беовульф сделал это с целью активного сотрудничества с теми мантикорскими боевыми кораблями для препятствования транзита флота адмирала Цанг.

Его прекрасно подготовленный голос становился постепенно жестче, когда он говорил, а его мрачное выражение лица превращалось в сплошной гнев.

— Я не флотский офицер. У меня нет специальных знаний в этих вопросах. Тем не менее, мне кажется вероятным, что внезапное и неожиданное появление двадцати пяти процентного увеличения в боевой мощи адмирала Филарета, по крайней мере, заставило бы мантикорцев остановиться и подумать. И, если ничего иного, это обеспечило бы нас независимыми свидетелями — записи, которых, мы знаем, были надежными — того, что именно произошло, когда печально известная адмирал Харрингтон призвала адмирала флота Филарета сдаться и затем открыла огонь.

— Ничего из этого не случилось, потому что звездная система член Солнечной Лиги сотрудничала с неприятельским звездным государством, чтобы не допустить этого. Это было сделано на том основании, что его конституционная автономия в пределах своей собственной территории заменила федеральную власть. Это, заметьте, несмотря на то, что терминал Беовульфа не является территориальным пространством системы Беовульф — момент, который системное правительство само представило адмиралтейскому посланнику, направленному чтобы ознакомить их с деталями планируемого движения адмирала флота Цанг заблаговременно. Во время такой критической неотложности, Беовульф решил предъявить благовидный аргумент, что его автономия продолжается до объема пространства за пределами двенадцати-минутного лимита, и затем активно предоставил свои воинские подразделения, чтобы содействовать неприятельскому звездному государству, для подразделений угрожающих Флоту Солнечной Лиги, действующему как жизненно важный компонент крупной операции.

Противный звук, исходящий от палаты, был громче, чем он был до этого, отметила Хэдли.

— Мы не можем доказать, что действия Беовульфа непосредственно привели к массовому убийству столь многих храбрых мужчин и женщин адмирала флота Филарета, — продолжал Рэйд тягостно. — Возможность, несомненно, существует, однако. И может ли это быть правдой или нет, нет сомнений о действиях Беовульфа. И поэтому я встаю для предложения того, чтобы эта Ассамблея составила специальную комиссию для расследования, которая определит основания и полные последствия действий Беовульфа. Чтобы конкретно изучить, представляют ли или нет эти действия собой — как я полагаю, что представляют — предательство по соларианской конституции. И точно определить, что Беовульфу было обещано Мантикорой в обмен на возможность вонзить кинжал в спину Одиннадцатого Флота, препятствуя адмиралу флота Цанг в перемещении для его поддержки!

— Поддерживаю предложение! — прокричал кто-то, а потом разразился бедлам.

* * *

Спикеру Ненг потребовалось некоторое время, чтобы навести порядок, и Фелиция Хэдли сидела неподвижно, ожидая, глядя прямо перед собой и игнорируя крики и громкие разговоры, возникающие там и тут по всему залу палаты.

Предложение Рейда не было на самом деле неожиданностью, даже если они смогли удержать ее от ознакомления, оно было бы представлено сегодня. И она ждала, что он представит его эффективно. Но она не рассчитывала на уровень подлинного гнева, который она услышала, идущего от зала. Она была уверена, там было больше делегатов, которые не кричали, чем которые кричали, но это было удивительно слабое утешение в данный момент.

Она уже нажала свою кнопку для привлечения внимания, запрашивая слово. Фактически, она нажала ее до того как Рэйд встал говорить, так как она получила достаточное предупреждение, чтобы понять, что произойдет. Правила Ассамблеи требовали того, что первый запрос для получения слова, получил его, и ее собственная панель показала, что она сделала это раньше всех. Несмотря на это, она хотела знать, собирается ли Ненг подчиниться правилам на этот раз.

Она была почти удивлена, когда изображение Ненг заменило изображение Рэйда, и спикер посмотрела прямо на комнату делегация Беовульфа.

— Председатель палаты предоставляет слово почтенному делегату с Беовульфа, — объявила Ненг, и внезапная тишина опустилась на палату. Обширное помещение утихло, так близко к молчанию, которого Фелиция Хэдли никогда не слышала, и ее изображение появилось на огромной голограмме.

— Мистер Рейд, — начала она решительно, без обычных церемониальных формул, — выдвинул серьезные и подстрекательские обвинения против моей звездной системы и ее правительства.

— Прячущийся за видимостью объективности и беспристрастности, он очевидно уже вынес свое собственное суждение о том, что именно произошло с войсками под командованием адмирала Филарета, когда они вторглись в двойную систему Мантикоры без привилегии любого формального объявления войны, и после неоднократных предупреждений со стороны Звездной Империи Мантикоры, что она осведомлена о приближении адмирала Филарета и была готова уничтожить весь его флот, если будет необходимо, для защиты своего народа и суверенитета. В случае если любой из вас имеет какие-либо сомнения об этом, то мантикорский посол обнародовал записи всей своей дипломатической переписки со старшим постоянным заместителем министра Колокольцевым, в которой он неоднократно просил — почти умолял — Лигу, отправить офицера на Мантикору с приказами для Филарета отступить, пока искалось дипломатическое решение споров между Звездной Империей и Лигой.

— Федеральное правительство отказалось отправить такого офицера. Запросы посла Кармайкла, его официальные дипломатические ноты, не получили, так же, даже ответа. Насколько нам известно, никто из официальных министров Солнечной Лиги никогда даже не видел их! Хотя никто не в состоянии доказать это на данный момент, твердое убеждение Планетарного Совета Директоров Беовульфа состоит в том, что решения касающиеся тех нот — и перемещения адмирала Филарета и адмирала Цанг — были сделаны бюрократами на уровне постоянных старших заместителей министра. Мужчины и женщины, которые никогда не были избраны на свои должности, без каких-либо открытых обсуждений, предоставили Флот Солнечной Лиги для военных действий против суверенного звездного государства даже без запроса об официальном объявлении войны, как того требует наша собственная Конституция!

Она осознала, что ее голос повысился, став острым, как боевой стальной клинок, как ярость на цинизм Рейда и возможность, наконец, ясно говорить то, что думала, без любых иносказаний, подпитывала ее гнев. Она заставила себя остановиться, сделала глубокий вдох, и услышала, как раздались один или два одиноких голоса в сердитом протесте на то, что она сказала. Кроме этих голосов, Палата молчала, и она желала поверить, что это молчание задумчивости, а не тишина угрюмого гнева.

— Совершенно независимо от любых действий со стороны Беовульфа, — продолжила она через мгновенье, — действия тех бюрократов в подталкивании Солнечной Лиге — без конституционно требуемого объявления войны — к войне против звездной нации, чьи боевые возможности намного превзошли возможности Лиги, несомненно, является предательством по отношению к Лиге.

— Я замечу, однако, что мистер Рэйд не предложил исследовать их поведение. Нет, он решил обвинить Беовульф в предательстве и сотрудничестве с врагом. Хотя он был очень осторожен, ни разу не назвав Мантикору «врагом», разве нет? Он упоминал Звездную Империю неоднократно как «неприятельское звездное государство», но не в качестве официального врага. И причина, что он избегал этот термин, в том, что это было не формальное объявление войны.

Последние семь слов вышли медленно, точно расставленные и провозглашенные, и она дала им падать в тишине палаты.

— Я напомню всем вам, что пока конституция признает первостепенную власть федерального правительства во время войны, в мирное время, силы самообороны звездных систем членов Лиги не являются субъектами федеральной власти. Они по-прежнему подотчетны звездной системе, которая строит, укомплектовывает личным составом, и обслуживает их. И территориальная автономия звездной системы абсолютно исключается во время войны. Как именно предполагается, что Беовульф совершил измену, действуя исключительно и полностью в соответствии с буквой Конституции в мирное время?

— Но давайте этот вопрос отложим на секунду. Вместо этого, давайте рассмотрим вопрос о системной автономии и наших действиях в сочетании с оперативной группой адмирала Трумэн препятствующей проход адмирал Цанг через терминал Беовульфа.

— На платформе управления терминальным движением был беовульфский персонал. Соларианские граждане, нанятые Беовульфской Службой Астроконтроля Терминала, совместной беовульфской и мантикорской корпорацией. Они были гражданскими лицами, не подпадающие под действие приказов соларианских военных, и со всеми гражданскими правами соларианских граждан. Тем не менее, адмирал Цанг ясно дала понять, что намерена взять контроль над платформой с помощью силы и заставить тех граждан — против их воли — пропустить ее суда через терминал. В самом деле, она специально подчеркнула это столь многими словами. Мало того, когда адмирал Холмлн-Сандерс объявила о своем намерении защищать своих сограждан от нападения своих собственных военных, адмирал Цанг сообщила ей, что ее сто с лишним супердредноутов откроют огонь по тридцати шести адмирала Холмон-Сандерс. Очевидное решение бесстрашного флотского офицера полностью осведомленного о ее конституционных обязанностях и необходимости избежать потери солариансиких жизней.

Тон Хэдли резал, как скальпель, и ее ноздри раздувались в презрение, которое вовсе не было притворным.

— Единственное, что помешало адмиралу Цанг от приведения в действие ее смелых угроз против врага, которого она превосходила три к одному, было внезапное открытие присутствия мантикорской оперативной группы. Мантикорская оперативная группа, которая могла, если бы была, хоть доля правды в том странном представление о том, что адмирал Филарета был жестоко убит без уважительной причины после того, как он сдался, уничтожить все войска под командой адмирала Цанг скрываясь, прежде чем она бы даже узнала, что эти корабли существовали. Вместо этого, мантикорский командующий предупредил о своем присутствие и позволил адмиралу Цанг отойти без потери жизней с обеих сторон.

Она приостановилась еще раз, позволяя ее словам оседать, затем выпрямилась и расправила плечи.

— Мистер Рэйд привел то, что он, очевидно, считает, выразительным случаем, как внезапное появление флота адмирала Цанг в мантикорском тылу, возможно, как-то предотвратить разрушение Одиннадцатого флота. Он был очень осторожен, чтобы избежать однозначного упоминания, что это произошло бы, но он явно подразумевал, что внезапное появление двадцати пяти процентного увеличения силы адмирала Филарета оказало бы влияние на Звездную Империю и ее союзников. Он также осторожно говорит, что он не флотский офицер. Это очень, по меньшей мере, очевидно… так как любой квалифицированный флотский офицер знал бы, что не более тридцати, тридцати пяти, крупных кораблей — менее десяти процентов увеличения силы адмирала Филарета — можно было бы пропустить через терминал Беовульфа в едином переходе. И, что пропускание тех многих судов дестабилизировали бы терминал в течение многих часов, прежде чем любые дополнительные суда могли быть пройти через него.

— Было бы возможно пропускать их в последовательном переходе, вместо одновременного перехода, конечно, не препятствуй этому адмирал Холмон-Сандерс и адмирал Трумэн. Если бы адмирал Цанг сделала это, однако, ее корабли появились бы один за другим, с интервалом в несколько секунд, в сосредоточенный огонь мантикорских крепостей защищающих Центральный Узел. Крепости, каждая из которых имеет во много раз большую огневую мощь, чем обычный мантикорский корабль стены. Правда в том, что это не имело бы значения, попыталась ли она одновременный или последовательный переход; в любом случае, все, что прошло бы через тот терминал, как мое правительство неоднократно указывал с начала события, было бы уничтожено. Удерживая ее от совершения перехода вообще, адмирал Холмон-Сандерс и адмирал Трумэн спасли жизни более чем ста тысячам соларианских военнослужащих. Если вам интересно, какие недоброжелательные, макиавеллевские мотивы мы, возможно, преследовали, предоставляя тем мантикорским боевым кораблям совершить транзит через терминал Центрального Узла Мантикорской Туннельной Сети, без уведомления адмирала Цанг об их присутствия, смотрите не дальше, чем те жизни. Если бы мы рабски повернулись перед неконституционным утверждение федеральной власти над соларианскими граждан и автономией правительства звездной системы в мирное время, эти люди были бы мертвы сегодня.

Она взглянула через всю палату, огромные голографические глаза смотрели презрительно на мужчин и женщин сидящих в комнатах простиравшихся по залу, и покачала головой.

— Мы все знаем, что здесь происходит. Мы все знаем, сценарий, хотя точный график еще может быть под некоторым сомнением. И все мы знаем, где эта маленькая игра возглавляется, кто направляет и чего добивается. Поэтому я не ожидаю, что истина и рациональность будет какой-либо эффективной защитой. Но запись покажет, что на самом деле произошло на Беовульфе в тот день. Когда-нибудь, запись того, что именно произошло с адмиралом Филарета также будет четко и бесспорно доступна любому, кто оглядывается на мистера Рэйда и его предложение и их последствия. Чистая совесть и уважение к истине может не пользоваться большим спросом в этой Ассамблее сегодня, но и то, и другое очень востребовано в системе Беовульфа. Таким образом, возвращаясь к вашему запросу. Представьте ваше дело, и мы представим наше. Не потому, что мы даем только одно единственное отдельное проклятие за ваши расфасованные, подготовленные «беспристрастные выводы», а потому что мы заботимся об истории. Потому что в отличие от вас, мы заботимся об истине. И потому, что однажды ваши преемники, кем бы они ни были, будет иметь запись того, что вы на самом деле делали здесь, и будут поносить память о вас со всем презрением и пренебрежением, которые все ваши действия будут настолько полностью заслуживать.