Катер приземлился посреди развалин ангаров базы, и высокая стройная фигура в форме капитана флота спустилась по трапу. Отделение морских пехотинцев в боевой броне у подножия трапа вытянулось по стойке смирно.

– Сержант Тэйлон, второе отделение, третий взвод, рота А, мэм! – доложила сержант.

– Сержант. – Хонор отдала честь в ответ, потом оглянулась через плечо на своего пилота.

Ни одно из малых судов «Бесстрашного» еще не вернулось, поэтому Хонор взяла второй катер с «Трубадура». Коммандер МакКеон, который до сих пор боролся с повреждениями на своем корабле, предпочел бы его не отдавать. К несчастью, она была старше по званию. Поскольку он не мог удержать ее в безопасности на орбите, то дал ей в пилоты лейтенанта Тремэйна. Теперь лейтенант шагал за ней по трапу, и Хонор усмехнулась, увидев у него на плече плазменный карабин.

На базе все еще оставались очаги масадского сопротивления, и нельзя было исключить неприятности. Именно поэтому Рамирес приставил нянчить ее целое отделение, а сама она была вооружена. Но оружие, выбранное Тремэйном, – это уже слегка чересчур.

– Мне больше нянек не нужно, Скотти.

– Да, мэм, конечно, – согласился Тремэйн, перепроверяя индикатор заряда на карабине.

– Оставь хоть эту пушку!

Скотти скорчил огорченную мину.

– Вы не морской пехотинец, лейтенант, вы можете кого-нибудь поранить этой штукой.

– Для того она и предназначена, мэм. Не беспокойтесь, я знаю, что делаю, – уверил он, и она вздохнула.

– Скотти! – начала она снова.

Лейтенант внезапно ухмыльнулся:

– Мэм, шкипер с меня шкуру снимет, если с вами что-нибудь случится. – Через плечо Хонор он взглянул на сержанта Тэйлон и улыбнулся еще шире, встретив ее гневный взгляд. – Не обижайтесь, сержант, но иногда с коммандером МакКеоном лучше не спорить.

Сержант оскорбленно покосилась на его карабин, фыркнула прямо в коммуникатор и многозначительно взглянула на Хонор.

– Вы готовы, мэм?

– Да, сержант, – ответила Хонор, бросив все попытки переубедить своего излишне ретивого телохранителя.

Тэйлон кивнула и послала первое подразделение вперед, а подразделение капрала Лиггита – прикрывать тыл. Сама она пошла рядом с капитаном Харрингтон, полностью игнорируя лейтенанта, старавшегося не отстать от своего длинноногого командира. За спиной у нее Лиггит захихикал себе под нос.

– Что смешного, капрал? – спросила рядовая на частоте подразделения.

– Да вот он, – ответил Лиггит, показывая на Тремэйна, и захихикал еще громче, когда тот пустился за капитаном вприпрыжку.

– Почему? Что с ним такое?

– Да ничего… Просто я раньше был инструктором по личному оружию на Саганами и прекрасно помню, что он получил квалификацию «эксперт высшей категории» с плазменным карабином.

На мгновение рядовая уставилась на Лиггита с изумленным недоверием, а потом тоже засмеялась.

* * *

– И все же, по-моему, лучше вам было подождать с высадкой, – приветствовал Хонор майор Рамирес в бывшей столовой, превратившейся в место содержания пленных. – Там все еще стреляют, мэм, и таких идиотов еще поискать. У меня уже троих убило гранатами, которые взорвали «сдавшиеся» масадцы.

– Я знаю, майор.

Хонор взяла шлем под мышку и отметила, что отделение сержанта Тэйлон держит трехствольники снятыми с предохранителей. Даже лейтенант Тремэйн перестал шутить, его палец был недалеко от спуска карабина. Она снова взглянула на Рамиреса и слегка улыбнулась подвижной стороной губ в знак извинения.

– К сожалению, мы не знаем, сколько у нас времени, – тихо продолжила она. – Мне нужна информация, и быстро. И еще, – ее голос помрачнел, – я хочу найти людей с «Мадригала». Я не собираюсь оставлять их, если придется внезапно уходить!

– Да, мэм. – Рамирес вздохнул и указал на масадского офицера в форме капитана. – Капитан Уильямс, мэм. Командир базы.

Хонор посмотрела на масадца с любопытством. Правая сторона его лица была почти так же сильно раздута и украшена синяками, как левая сторона ее собственного; другая сторона была мрачна и напряжена, и напряглась еще сильнее, когда он злобно уставился на нее.

– Капитан Уильямс, – сказала она вежливо, – я сожалею…

Он плюнул ей в лицо.

Сгусток слюны ударил в омертвевшую кожу ее левой щеки. Она его не почувствовала, и на секунду даже не поверила, что это действительно произошло, но левая рука майора Рамиреса вылетела вперед. Бронированные пальцы вцепились в воротник форменного комбинезона масадца, экзоскелетные мускулы загудели, он оторвал Уильямса от земли и ударил о стену, как куклу. Вперед двинулся правый кулак…

– Майор! – Голос Хонор хлестнул его, словно прутом, и он отклонил удар в последний момент. Бронированная рукавица булавой врезалась в каменную стену у самой головы масадца с такой силой, что летящие осколки порезали ему щеку. Задыхаясь, покрасневший капитан в ужасе дернулся в сторону.

– Извините, мэм, – пробормотал побелевший от ярости майор, обращаясь к Хонор, и уронил масадца. Он потер левую руку об оружейный пояс, словно стараясь стереть грязь, а сержант Тэйлон протянула Хонор салфетку со стола. Капитан аккуратно вытерла лицо, все еще глядя на майора и гадая, понимал ли Уильямс, как близко он сейчас подошел к собственной смерти.

– Я вас понимаю, майор, – тихо сказала она, – но эти люди – наши пленники.

– Да, мэм. Я понимаю. – Рамирес глубоко вдохнул и повернулся спиной к Уильямсу, все еще пытавшемуся вдохнуть. – Они мразь, и один из них убил медика, который его перевязывал, но они наши пленники. Я помню, мэм.

– Вот и хорошо, – сказала Хонор, но при этом положила руку на его бронированное плечо, и он слегка улыбнулся.

– Да, мэм, – ответил он уже спокойнее, потом показал на большую схему, развернутую на одном из столов. – Позвольте показать вам, где мы находимся, мэм.

Хонор проследовала за ним к столу, и он провел пальцем по трофейному плану базы.

– Мы сейчас контролируем три верхних уровня, – сказал он, – и я послал одно из отделений капитана Гибсон на пятый уровень, чтобы захватить реактор, но масадцы все еще держат четвертый и ряд отсеков пятого уровня, и у них было достаточно времени, чтобы закрепиться, пока мы добирались сюда. Похоже, как только мы захватили контрольный зал, к реактору направились самые фанатичные члены гарнизона, и кое-кто из них знал, как переключить двери на месте ручным управлением, так что мы не смогли помешать им сконцентрироваться в довольно опасные группировки.

Хонор изучила план и понимающе кивнула.

– Специалисты, предоставленные нам адмиралом Мэтьюсом, изучают компьютеры, – продолжил Рамирес, – так что, честно говоря, я бы этих ребят там и оставил, пока мы не получим то, за чем пришли, и не отправимся обратно. К сожалению, – его голос стал резче, – у нас начало складываться впечатление, что выживших с «Мадригала» держат где-то здесь, – он постучал пальцем, – на четвертом уровне.

– Впечатление? – немедленно отреагировала Хонор. – Подтвержденной информации нет?

– Нет, мэм. Это меня и беспокоит. Никто из них, – он махнул рукой в сторону масадцев, собранных у стены столовой, – ни слова не говорит о пленных, но, когда мы задаем вопросы, они ужасно нервничают. У нас еще не было времени для систематических допросов, и, как вы говорите, они наши пленные, так что даже допросам есть пределы, но после намеков коммандера Тейсмана мне все это не нравится, мэм. Совсем не нравится.

– И мне тоже, – пробормотала Хонор, глядя на карту здоровым глазом. – А нам известно…

Ход размышлений прервало приближение лейтенанта морской пехоты с новым пленным масадцем. Лейтенант вытянулся и отдал честь старшим офицерам. Масадец этого не сделал, но вид у него был менее мрачный, чем у многих его товарищей.

– Капитан, майор, – сказал лейтенант, – это полковник Харрис, командир войск наземной обороны.

– Понятно, – Рамирес осмотрел масадца. – Полковник, я майор Рамирес, королевская морская пехота Мантикоры. Это капитан Харрингтон, флот Ее Величества.

Харрис перевел взгляд на Хонор, когда ее назвали по имени, и прищурил глаза. Она увидела в них вспышку отвращения, но не была уверена, относится оно к тому, что она женщина, чьи войска нанесли поражение Истинным, – или к ее изуродованному лицу. Мгновение он смотрел на нее, потом молча напряженно кивнул.

– Позвольте выразить удовлетворение тем, что вы приказали своим людям сдаться, – продолжил Рамирес, и Хонор позволила менее пугающему пленника мужскому голосу вести разговор.

– Это, несомненно, спасло их жизни.

Харрис снова молча кивнул.

– Однако, полковник, – продолжил Рамирес, – у нас, похоже, проблемы вот здесь, – он постучал по плану базы. – В этих секторах ваши люди все еще сопротивляются. У них не хватит огневой мощи, чтобы нас остановить, и если мы направимся туда, то очень многие из них погибнут. Я был бы рад, если бы вы приказали им сложить оружие, пока это еще возможно.

– Я не могу этого сделать, – наконец заговорил Харрис, и голос его был тихим, но твердым, несмотря на оттенок горечи. – Все, кто готов был сдаться, уже сдались, майор. Мое обращение не заставит их передумать.

– Тогда, боюсь, нам придется применить тяжелое оружие, – сказал Рамирес, внимательно наблюдая за полковником.

Взгляд Харриса на секунду остановился, потом он глубоко вдохнул.

– Я бы на вашем месте не стал этого делать, майор. – Он ткнул пальцем в карту в пяти сантиметрах от точки, указанной Рамиресом. – Здесь находятся пленные с Мантикоры.

– Харрис, предатель долбанный!

Хонор развернулась, и ее единственный глаз гневно вспыхнул. Капитан Уильямс бился и извивался в руках морского пехотинца. У него буквально шла пена изо рта, пока он изрыгал проклятия в адрес полковника, и на этот раз Хонор не стала вмешиваться, когда его швырнули об стенку. У него отшибло дух, и потоки брани закончились хриплым кашлем, а она снова повернулась к Харрису.

– Пожалуйста, продолжайте, полковник, – сказала она.

Он дернулся при звуке ее голоса, но снова постучал по плану.

– Они вот тут, майор, – сказал он, словно Хонор ничего и не говорила. – И на вашем месте я бы поспешил туда, – добавил он. – Сильно поспешил.

* * *

– Капитан, да отойдите же назад, пожалуйста, – прошипела сержант Тэйлон. Коридор был затянут дымом, впереди гремела стрельба и раздавались взрывы гранат.

– Не отойду, – почти огрызнулась Хонор. Она прекрасно знала, что в наземном бою ей не место. Не ее это дело. Но пульсер все же был у нее в руке, а авангард капитана Гибсон тем временем прорывался вперед по коридору.

– Если с вами что-нибудь случится, майор мне голову оторвет! – буркнула Тэйлон, но напоследок добавила: – Прошу прощения, капитан.

– Ничего со мной не случится, – сказала Хонор, а за спиной у нее Скотти Тремэйн поднял глаза к небу.

– Мэм, я…

Стрельба впереди стала громче, потом замерла, и Тэйлон прислушалась к сообщениям по командной сети.

– Ну вот. Они прочистили территорию до коридора семь-семнадцать. – Она еще раз сердито зыркнула на Хонор. – А теперь идите за мной, капитан.

– Да, сержант, – послушно сказала Хонор, и Тэйлон фыркнула.

Они двинулись вперед сквозь дым и обломки, мимо тел, кусков тел и залитых кровью стен. Несколько морских пехотинцев были ранены. Вооружение масадской пехоты в подметки им не годилось, но у местных солдат было больше времени на подготовку, и наиболее фанатичные из них самоубийственно атаковали мантикорцев, обвязавшись взрывчаткой. Мало кто из них достиг цели, и пострадавшие благодаря броне получили только легкие ранения, но такой бешеный фанатизм пугал.

Хонор обходила кучу трупов масадцев, когда по коридору к ней подлетел лейтенант морской пехоты в броневых доспехах и резко остановился.

– Капитан Харрингтон, майор Рамирес просит, не могли бы вы подойти? Мы… нашли наших пленных, мэм.

Голос у него был хриплый и лишенный выражения, и у Хонор засосало под ложечкой. Она хотела задать вопрос, но остановилась, встретившись с ним взглядом. Тогда она кивнула и пустилась бегом по коридору.

На этот раз сержант Тэйлон не протестовала; она просто послала одно подразделение впереди капитана, расчищать дорогу. Когда Хонор споткнулась о труп, сержант молча поддержала ее, потом подхватила в свои бронированные руки и помчалась – как никогда не смогла бы Хонор на своих ногах. Лиггит сделал то же с Тремэйном. Скорость была такая, что стены коридора стали сливаться.

Они выбежали в более широкий проход, забитый странно неподвижными морскими пехотинцами, и Тэйлон поставила ее на ноги. Хонор протиснулась между громоздкими бронекостюмами, слыша, как за ней пробирается Скотти, потом резко остановилась прямо перед Рамиресом.

Взгляд майора был жестким, ноздри раздуты, и от него исходила чистая, ничем не сдерживаемая ярость. За ними была открыта дверь с решеткой, и пара медиков, стоя на коленях в луже крови, лихорадочно работали над человеком в грязной форме старшины мантикорского флота. Напротив камеры у стены валялось тело масадского офицера, и убили его не пульсером. Голова его была свернута, как крышка бутылки, а у стоящего рядом морского пехотинца рукав брони был в крови по локоть.

– Пока мы нашли шестерых мертвых, мэм, – без обиняков объяснил Рамирес. – Похоже, когда наш авангард ворвался в тюремный блок, этот подонок, – он гневно указал на безголового масадца, – просто пошел по коридору, расстреливая пленных.

Он прервался, когда старший медик поднялся на ноги. Поймав взгляд майора, медик слегка покачал головой, и Рамирес еле сдержал ругательство.

Хонор уставилась на тело единственным горящим глазом, и ее наполнило горечью воспоминание о том, как она не разрешила Рамиресу ударить Уильямса. Майор тем временем пришел в себя.

– К сожалению, мэм, это еще не все, – сказал он резким отрывистым голосом. – Не пройдете ли со мной? – Она кивнула и двинулась за ним, но Тремэйна Рамирес удержал. – Нет, без вас, лейтенант.

Тремэйн вопросительно посмотрел на Хонор, но что-то в голосе Рамиреса предупредило ее, и она покачала головой. На секунду у него на лице возникло возмущенное выражение, но он успокоился, отошел и встал рядом с сержантом Тэйлон.

Рамирес провел Хонор еще на сорок метров, до поворота коридора, потом остановился и сглотнул.

– Капитан, мне лучше остаться здесь.

Она хотела спросить его, в чем дело, но его взгляд остановил любые вопросы. Вместо этого Хонор кивнула и прошла за угол.

Стоящие там морские пехотинцы выглядели странно. Сначала она не могла понять почему, но потом сообразила: они сняли шлемы, и все они были женщинами. Поняв это, она похолодела и пошла быстрее. И остановилась перед открытой дверью камеры.

– Милая, отдай нам ее, – повторял кто-то мягко и настойчиво. – Пожалуйста, отдай нам ее, мы о ней позаботимся.

Это была капитан Гибсон, и ее всегда уверенный голос прерывался от с трудом удерживаемых слез. Она склонилась над обнаженной избитой молодой женщиной на грязной койке. Лицо пленницы было почти неузнаваемым из-за синяков и порезов, но Хонор ее знала. Знала она и женщину, которую та обнимала, такую же обнаженную и тоже страшно избитую.

Молодая женщина отчаянно цеплялась за подругу, стараясь прикрыть ее своим собственным телом, и потрясенная Хонор шагнула вперед. Она присела рядом с койкой, и молодая женщина уставилась на нее глазами измученного звереныша и захныкала от ужаса.

– Энсин Джексон, – сказала Хонор, и что-то вроде искры разума промелькнуло в загнанном взгляде. – Вы знаете, кто я, энсин?

Еще одно бесконечное мгновение Мей-Линь Джексон глядела на нее и наконец неуверенно кивнула, почти дернула головой.

– Мы хотим вам помочь, энсин. – Хонор не знала, как она умудрилась сохранить тихий ровный тон, но у нее все-таки получилось. Она осторожно коснулась слипшихся спутанных волос, и обнаженная девушка вздрогнула, как от удара. – Мы хотим вам помочь, – повторила Хонор, и по лицу ее потекли слезы, – но вы должны отдать нам коммандера Брайэм. Врачи ей помогут, но вы должны ее отпустить.

Энсин Джексон захныкала, еще крепче стискивая бесчувственное тело в своих объятиях, и Хонор снова погладила ее волосы.

– Пожалуйста, Мей-Линь. Позволь нам помочь ей.

Энсин взглянула на покрытое запекшейся кровью лицо Мерседес Брайэм, и ее хныканье перешло в жуткий всхлип. На мгновение Хонор думала, что она откажется, что Брайэм придется отбирать силой, но потом отчаянная хватка девушки расслабилась. Гибсон бронированными руками подхватила едва дышавшую Брайэм, а Мей-Линь Джексон рухнула в надежные объятия Хонор и закричала, как безумная.

* * *

Чтобы успокоить истерику энсина Джексон, потребовалось десять минут и сверхъестественные усилия медиков, и даже после этого Хонор понимала, что удалось добиться только временного затишья. Трудно было рассчитывать на большее, видя страдание, отражавшееся в миндалевидных глазах девушки, но, по крайней мере, она спокойно лежала на носилках, хотя под одеялом ее и трясла сильная дрожь. Она, как ребенок, цеплялась за руку командира, взглядом умоляя ее сделать так, чтобы все это оказалось неправдой, кошмаром. Хонор присела рядом с ней.

– Можете рассказать нам, что произошло? – мягко спросила она, и девушка дернулась, как от удара. Но потом она облизнула запекшиеся губы и слегка кивнула.

– Да, мэм, – прошептала она, но тут лицо ее задергалось, и в глазах появились новые слезы.

– Не торопись, – так же негромко проговорила Хонор, и это, казалось, слегка прибавило Джексон сил.

– Они нас подобрали, – прошептала она еле слышно. – Из офицеров остались только капитан, старпом и я, мэм. Остальных было… двадцать или тридцать, я точно не помню.

Она снова сглотнула, и один из медиков сунул в свободную руку Хонор стакан с водой. Она поднесла его к губам Джексон, и девушка сделала несколько глотков. Потом откинулась обратно на носилки и закрыла глаза. Когда она заговорила снова, голос ее стал ровным и механическим, без тени эмоций.

– Они привезли нас сюда. Сначала – пару дней, наверное, – все было не так уж плохо, но офицеров всех поместили в одну камеру. Они сказали, – краткое спокойствие снова дало трещину, – они сказали, раз у нас женщин берут в армию, капитан может оставить своих шлюх при себе.

Подвижная сторона лица Хонор застыла так же, как израненная, но она тихонько сжала руку Джексон.

– Потом… потом они просто с ума посходили… – прошептала Джексон. – Они пришли и забрали… меня и коммандера. Мы думали, это просто допрос, а они нас притащили в большую комнату… и там было столько мужчин, и они… они…

Ее голос прервался, и она зарыдала. Хонор гладила ее лицо.

– Они сказали, это потому, что мы женщины, – выдохнула Мей-Линь. – Они… они смеялись над нами, и делали нам больно, и сказали… сказали, что это Б-Божья воля, наказывать… наказывать сатанинских шлюх!

Она открыла глаза и села повыше, глядя в лицо Хонор и сжимая ее руку.

– Мы отбивались, мэм. Мы отбивались! Но мы были в наручниках, а их было так много! Пожалуйста, мэм – мы старались! Мы правда старались!

– Я знаю, Мей-Линь. Я знаю, – сказала Хонор сквозь слезы, обнимая истерзанное тело девушки, и энсин слегка расслабилась. Она положила голову на плечо Хонор и продолжила надломленным голосом:

– К-когда они… закончили, они… притащили нас обратно. Капитан – капитан Альварес – сделал что смог, но он не знал, капитан. Он не знал, что они будут делать!

– Я знаю, – снова прошептала Хонор, и энсин сжала зубы.

– Потом они опять пришли, и-и я больше не могла сопротивляться, мэм. Я просто не могла. Я пробовала, но… – Она с трудом вздохнула. – А коммандер Брайэм могла. П-по-моему, она кое-кого из них сильно задела, п-пока они ее не сбили с ног, а потом они ее били, и били, и били! – Голос ее взбирался все выше и выше, и, пока она дрожала в объятиях Хонор, медик подошел на выручку со шприцем.

– Капитан пытался их остановить, мэм. Он пытался… а они его сбили прикладами, а потом… потом…

Ее затрясло, и Хонор прикрыла ей рот рукой, не давая говорить, пока не подействует укол. Она уже заметила громадную засохшую лужу крови на полу камеры и отходящие от нее потеки, где кого-то протащили к двери.

– А потом они снова нас изнасиловали, – сказала Джексон ставшим наконец сонным голосом. – И снова, и снова… и они сказали, что их командир поступил очень мило… выделив им собственных шлюх.

Ее неровный голос прервался, и Хонор уложила ее на носилках, поцеловала грязный, в синяках, лоб. Потом она спрятала обвисшую руку девушки под одеяло и поднялась на ноги.

– Присмотрите за ней, – сказала она старшему медику морской пехоты, и женщина кивнула, сама вся в слезах.

Хонор повернулась к двери камеры. Выходя, она достала оружие и проверила заряд.

* * *

Майор Рамирес обратился к капитану Харрингтон, едва она показалась из-за поворота.

– Капитан, что мне…

Она прошла мимо, будто он и не открывал рта. Лицо ее было абсолютно лишено выражения, но уголок рта неудержимо дергался, а в руке у нее был пистолет.

– Капитан? Капитан Харрингтон!

Он потянулся схватить ее за руку, и она наконец на него посмотрела.

– Отойдите, майор, – несмотря на ее увечье, каждое слово было идеально четким. – Расчистите этот сектор. Найдите всех наших людей. Вывезите их отсюда.

– Но…

– Вы получили приказ, майор, – сказала она тем же холодным стальным тоном и высвободилась из его хватки. Она снова двинулась по коридору, а он беспомощно смотрел ей вслед.

Дойдя до морских пехотинцев в проходе, она даже не подняла головы. Она просто двинулась вперед, и они рассыпались в стороны, как перепуганные дети. Отделение сержанта Тэйлон начало занимать позиции вокруг нее, но она резким жестом отослала всех прочь и пошла дальше.

Лейтенант Тремэйн уставился ей вслед, прикусив губу. Он слышал о том, что нашла морская пехота. Сначала он не поверил – не хотел верить, – но потом медики пронесли мимо него носилки с коммандером Брайэм. Тогда он поверил, и ярость морских пехотинцев не шла ни в какое сравнение с его собственной, потому что он хорошо знал Мерседес Брайэм. Очень хорошо.

Капитан сказала, что хочет побыть одна. Она приказала всем оставить ее в одиночестве. Но Скотти Тремэйн видел ее лицо.

Она свернула за угол коридора, и он решился. Он отложил плазменный карабин и поспешил за ней.

* * *

Хонор взбиралась по засыпанным обломками ступеням, игнорируя тяжелое дыхание кого-то, кто пытался угнаться за ней. Это не имело значения. Ничто не имело значения. На нее работали длинные ноги и маленькая сила тяжести, она мчалась по ступеням, протискиваясь мимо попадавшихся морских пехотинцев, шагая по лужицам крови масадцев, и ее единственный глаз сверкал, как расплавленная сталь.

Она пошла по последнему коридору, не отрывая взгляда от распахнутой двери столовой, а сзади кто-то звал и звал ее. Голос был отдаленный и нереальный, бесплотный, и она вошла в переполненную комнату, не обращая на него внимания.

Офицер морской пехоты отдал ей честь, потом в ужасе попятился, а она прошла мимо, будто он и не существовал. Она оглядела ряды пленных, ища нужное ей лицо, и нашла его.

Капитан Уильямс поднял глаза, будто чувствуя ее ненависть, и побледнел. Она пошла к нему, расталкивая всех на своем пути, и голос, звавший ее по имени, стал еще громче – кто бы это ни был, он пробивался через толпу вслед за ней.

Уильямс попытался увернуться, но ее левая рука вцепилась ему в волосы, и он завопил от боли, когда Хонор ударила его головой об стену. Его губы шевелились, выплевывая слова, которых она не желала слышать, и она правой рукой приставила ствол к его лбу и начала нажимать на спуск.

Кто-то схватил ее за руку и дернул, пистолет загудел, и взрыв дротика оцарапал крышу столовой. Она рванулась из удержавших ее рук, пытаясь отбросить помеху, но кто бы это ни был, держал он крепко, а в ухо ей что-то кричали.

Послышались еще крики, новые руки оттащили ее от Уильямса, а тот упал на колени, рыдая от ужаса и захлебываясь рвотой. Она отчаянно отбивалась, но так и не сумела освободиться и сама упала на колени. Кто-то вырвал у нее пистолет, а кто-то еще взял ее за голову и повернул к себе.

– Шкипер! Шкипер, нельзя! – почти всхлипнул Скотти Тремэйн, держа ее лицо обеими руками, а по щекам у него текли слезы. – Пожалуйста, шкипер, без суда нельзя!

Она отстраненно смотрела на него, не понимая, при чем тут вообще какой-то суд, и он слегка встряхнул ее.

– Пожалуйста, шкипер. Если вы застрелите пленного без суда, флот… – Он глубоко вдохнул. – Нельзя, мэм, хоть он этого и заслуживает.

– Да, вам нельзя, – сказал голос холоднее замороженного гелия, и на лицо Хонор вернулось осмысленное выражение, когда она увидела адмирала Мэтьюса. – Я прибыл, как только смог, капитан. – Он говорил медленно и четко, словно понимая, что к ее рассудку надо пробиваться. – Ваш лейтенант прав. Вы не можете его убить. – Она уставилась в его глаза, и что-то в ней оттаяло, когда она увидела боль, стыд и ярость, кипевшие в его душе.

– И что дальше? – Она не узнавала собственного голоса, и губы Мэтьюса искривились в гримасе презрения и ненависти, когда он посмотрел вниз, на всхлипывающего масадского капитана.

– Но я могу. Не без суда. У него будет суд, уверяю вас, у него и у всех животных, которых он спустил на ваших людей. Суд будет абсолютно, безукоризненно честный, и как только он закончится, этот садистский кусок дерьма и все остальные, кто за это в ответе, будут повешены, как и полагается мрази. – Он взглянул на нее в упор, и его холодный голос был тих. – Клянусь вам в этом, капитан, честью грейсонского флота.