Хонор Харрингтон смотрела сквозь люк на бездонный космос, а на душе у нее было так же холодно, как за стенкой корпуса корабля. Рядом молча сидели адмирал Мэтьюс, Элис Трумэн и Алистер МакКеон.

Девятнадцать. Девятнадцать человек с «Мадригала» выжили, и эта цифра наконец пробила фасад сдержанности коммандера Тейсмана. В базе данных на Вороне не было никаких данных о выживших. Похоже, их стер Уильямс, но это Тейсман подбирал людей с «Мадригала», и их было пятьдесят три. В том числе – двадцать шесть женщин. Из них выжили только энсин Джексон и Мерседес Брайэм, и на Фрица Монтойю жутко было смотреть, когда он описывал внутренние повреждения и переломы Брайэм.

Хонор позаботилась, чтобы Тейсман присутствовал при докладе Монтойи. А после доклада побелевший от ужаса коммандер повернулся к ней.

– Капитан Харрингтон, клянусь, я не знал, насколько все плохо. – Он резко сглотнул. – Пожалуйста, поверьте мне. Я… я знал, что там все плохо, но я ничего не мог сделать, и… и я не знал, насколько плохо.

Его терзания были искренними, как и его стыд. Боцман «Мадригала» подтвердил, что адмирала убили ракеты Тейсмана. Хонор хотелось его за это ненавидеть, очень хотелось, но его переживания отняли у нее даже эту возможность.

– Я вам верю, коммандер, – сказала она устало, потом глубоко вдохнула. – Вы готовы свидетельствовать в грейсонском суде о том, что известно вам лично? Никто вас не спросит, почему вы «эмигрировали» на Масаду, это адмирал Мэтьюс мне обещал. Но мало кто из настоящих масадцев добровольно согласится свидетельствовать против Уильямса и его зверей.

– Да, мэм, – ответил Тейсман холодным тоном. – Да, мэм, я выступлю в суде. И… мне очень жаль, капитан. Даже не могу сказать, как жаль.

А теперь она сидела, глядя на звезды; сердце ее заледенело. База данных Ворона ничего не говорила о пленных, но там была другая информация. Наконец она знала, что ей противостоит, и это был не тяжелый крейсер. Совсем не тяжелый крейсер.

– Ну что ж, – сказала она наконец, – теперь мы хотя бы знаем.

– Да, мэм, – тихо отозвалась Элис Трумэн. На секунду она замолчала, а потом задала вопрос, который был на уме у всех мантикорцев: – И что нам теперь делать, мэм?

Хонор невесело усмехнулась правой стороной рта, потому что в глубине души она боялась, что уже знает ответ. У нее был поврежденный тяжелый крейсер в триста тысяч тонн, поврежденный эсминец и полностью искалеченный легкий крейсер – против линейного крейсера в восемьсот пятьдесят тысяч тонн. То, что осталось от грейсонского флота, просто не считалось. С таким же успехом она могла пристрелить грейсонские экипажи сама, а не посылать их против линейного крейсера класса «Султан»… и ее собственный корабль тоже не мог с ним сравниться. На «Султане» почти вдвое более мощное вооружение, впятеро больше боеприпасов, и защитные стенки куда прочнее, чем у нее. Хотя электроника у «Бесстрашного» и получше, она боялась, что мало кто выживет, если она и «Трубадур» столкнутся лбами с «Гневом Господним».

– Сделаем что сможем, Элис, – сказала она тихо. Она выпрямилась, отвернулась от люка и заговорила уже четче: – Может, они и не станут нападать. Они потеряли практически все масадские корабли. У Хевена нет никакого прикрытия. Капитан «Гнева Господня» должен это понимать не хуже нас, и он не может знать, когда мы ждем подкрепления.

– Но мы-то знаем, мэм, – тихо заметил МакКеон. – Грузовики еще только через девять дней доберутся до Мантикоры. Прибавьте четыре дня, чтобы флот успел отреагировать, и… – Он пожал плечами.

– Я знаю. – Хонор взглянула на Трумэн. – Элис, у «Аполлона» и узлы импеллера, и паруса Варшавской в хорошем состоянии. Вы могли бы сократить срок на пять дней.

– Да, мэм. – Вид у Трумэн был несчастный, но тут она все равно ничем помочь не могла.

– Алистер, нам с тобой придется хорошенько обдумать ситуацию по пути обратно на Грейсон. Если дойдет дело до боя, нам придется сражаться с умом.

– Да, мэм, – сказал МакКеон так же тихо, как и Трумэн.

Хонор взглянула на адмирала Мэтьюса, и тот прочистил горло.

– Капитан, никто из нас не предполагал, какой серьезный у вас противник, но ваши люди уже сделали для нас куда больше и пострадали куда сильнее, чем мы имели право ждать. Я надеюсь, что кто бы ни был капитаном «Гнева Господня», у него хватит здравого смысла понять, что игра проиграна, и увести свой корабль. Но если он этого не сделает, наверняка Грейсон сумеет пережить все, что там запланировали Истинные, пока сюда не придет ваша помощь.

Он замолчал, но Хонор знала, что он пытался сказать – и почему он потратил столько слов и так и не смог выговорить самого главного. Адмирал понимал, что ее корабли вряд ли выстоят против «Султана», и как человек он хотел дать ей выход, повод отступить и выжить. Но как адмирал он понимал, в каком отчаянном положении окажутся масадцы, когда услышат, что случилось с Вороном, с их флотом и «Владычеством». В отчаянии люди поступали иррационально – а Масада заявила о готовности использовать ядерное оружие против Грейсона, когда ситуация была далеко не такой серьезной.

Как ни малы ее шансы против «Султана» – кроме «Бесстрашного» и «Трубадура» у Грейсона нет ничего, и если она отступит…

– Возможно, адмирал, – тихо сказала она, – но если они настолько безумны, что до сих пор продолжают атаки, то нельзя предсказать, что они сделают дальше. И даже если бы такие способы были, мой долг – защитить планету.

– Но вы не грейсонцы, капитан, – ответил Мэтьюс так же тихо, и она пожала плечами.

– Верно. Но мы через многое прошли вместе с вами, и нам надо получить должок с Масады. – Она услышала, как МакКеон что-то одобрительно пробурчал. – Сэр, адмирал Курвуазье ожидал бы, что я буду сражаться рядом с вами, как и он сам, – продолжила она сквозь новую вспышку боли и вины. – И, что важнее, этого ждала бы Ее Величество – и я сама. – Она покачала головой. – Мы никуда не уйдем, адмирал Мэтьюс. Если Масаде все еще нужен Грейсон, ей придется сначала справиться с нами.

* * *

– Да, сэр, боюсь, что это подтверждено. – Капитан Ю сидел в офисе достопочтенного Джейкоба Лейси, и посол Хевена на Масаде выглядел не менее мрачно, чем сам капитан. В отличие от многих своих коллег, Лейси был офицером флота в отставке, и Ю не первый раз благодарил за это судьбу.

– Черт, – пробормотал посол, – и «Владычество» тоже?

– Все, господин посол, – резко сказал Ю. – Том Тейсман успел отправить «Целомудрие» как раз перед тем, как Харрингтон начала свой последний заход, а база на Вороне подтвердила полное уничтожение масадского флота перед тем, как исчезла из эфира. Можно считать, что, кроме «Гнева», ничего не осталось, сэр.

Ярость кипела в его голосе и обжигала ему горло, словно раскаленная лава. Если бы пятый луч не сломался… Если бы не оказалось, что даже силовая обмотка сгорела. Двенадцать часов ремонта превратились в двадцать, потом двадцать пять, а потом этот безмозглый некомпетентный поганец Саймондс отнял у них еще полтора дня своими проволочками! Если бы это не было полным безумием, Ю мог бы поклясться, что придурок пытался задержать их возвращение в систему Ельцина!

И в результате все закончилось катастрофой.

– Каковы теперь шансы у Масады, капитан? – спросил наконец Лейси.

– У них больше шансов уничтожить звезду Ельцина плевками, сэр. Нет, я могу справиться с Харрингтон. Я пострадаю, конечно, – «Звездный рыцарь» штука серьезная, – но она проиграет. Только толку от этого будет мало. Она наверняка послала за помощью. У Ворона были все ее военные корабли – но если она сначала отослала грузовики, то через десять-двенадцать дней придет помощь. А когда она придет, шутить уже никто не будет, сэр. Мы уничтожили по меньшей мере один мантикорский корабль; судя по последнему сообщению с Ворона, там мы тоже убили мантикорцев, и у Харрингтон наверняка есть доказательства, что «Владычество» построили на Хевене. Что бы ни думали их Главный штаб и правительство, мантикорский флот этого так не спустит.

– А если к их прибытию Масада уже будет владеть Грейсоном?

По тону Лейси ясно было, что он и сам знает ответ, и Ю фыркнул.

– Ни малейшей разницы, господин посол. И вообще, я сомневаюсь, что Грейсон сдастся, если они будут знать, что помощь идет, а с этого идиота Саймондса станется устроить показательные ядерные удары. – Он сжал зубы. – Если он отдаст такой приказ, сэр, я откажусь его выполнить.

– Конечно, откажетесь!

Ю слегка расслабился, услышав ответ посла. Тот продолжил:

– Убийству гражданских лиц нет морального оправдания, и дипломатические последствия будут просто кошмарные.

– Так что же мне делать, сэр? – тихо спросил капитан.

– Не знаю. – Лейси потер лицо рукой и долго мрачно глядел в потолок, потом вздохнул. – Операция полетела к чертям, капитан, и вы в этом не виноваты.

Ю мрачно поблагодарил. Он не слишком надеялся, что Генеральный штаб поддержит мнение Лейси.

– Теперь Грейсон со всех ног побежит подписывать договор. Все эти события не просто проявили угрозу со стороны Масады, мы прямо-таки толкнули Грейсон в объятия Мантикоры. Благодарность и взаимные интересы их объединят, и я не вижу способа этого избежать. Если бы масадцы проводили операции более энергично или разрешили нам разместить в системе Эндикотта эскадру, чтобы поддержать вашу операцию, то все бы вышло по-другому, но сейчас… – Посол потер переносицу, потом медленно продолжил: – Если бы это зависело только от меня, я был бы рад просто умыть руки и откреститься от всей этой истории, но как только Грейсон подпишет договор с Мантикорой, нам еще острее понадобится присутствие у Эндикотта. И как я ни презираю Истинных, мы будем нужны им больше, чем раньше, если и Мантикора, и Грейсон будут рваться порубить их на мелкие кусочки. Вся штука в том, чтобы сохранить им жизнь достаточно долго, чтобы они успели это понять.

– Согласен, сэр. Но как мы это сделаем?

– Будем тянуть время. Это все, на что мы способны. Я пошлю свой курьерский корабль с запросом о визите боевой эскадры, но на это понадобится по меньшей мере стандартный месяц. Нам придется не давать Масаде делать глупости – новые глупости – и одновременно отбивать любые мантикорские контратаки против Эндикотта.

– Вы уж извините, господин посол, но если у вас что-то выйдет, то это будет настоящий фокус.

– Не знаю, выйдет ли, – признал Лейси, – но это лучшее, на что мы можем надеяться. – Он покачался на стуле. – Если вы сумеете удержать масадцев от новых авантюр в системе Ельцина, то, когда придут мантикорцы, ваш корабль будет невредим и в системе Эндикотта, так ведь? – Ю кивнул, и посол наклонился через стол. – Тогда мне нужна с вашей стороны полная честность, капитан. Я знаю, как вы близки с коммандером Тейсманом, но я должен вас спросить: если он и его люди выжили, будут они придерживаться легенды?

– Да, сэр, – решительно ответил Ю. – Никто в это не поверит, но они последуют приказам, и у них у всех есть подлинные масадские документы.

– Отлично. Тогда вот что мы сделаем. Вы будете отвлекать Меча Саймондса, а я займусь его братом и Советом Старейших. Если мы избежим новых атак против Грейсона и сохраним «Гнев» в целости и сохранности, то я попробую сблефовать, когда Мантикора решит наказать Масаду. Если они появятся в системе Эндикотта, «Гнев» снова станет «Саладином», официальным подразделением флота Народной Республики, защищающим территорию союзника Республики.

– Господи, сэр, Мантикора ни за что на это не купится!

– Наверное, – мрачно согласился Лейси, – но если я заставлю их хотя бы засомневаться ненадолго, стоит ли вступать с нами в открытые военные действия, начало будет положено. Потом, если я сумею заговорить им зубы, а Масада согласится заплатить солидные репарации, то, возможно, мы и сумеем предотвратить немедленное завоевание Эндикотта, пока не придут наши подкрепления.

– Господин посол, Масаде нечем платить репарации. Они обанкротили себя своим военным бюджетом.

– Я знаю. Нам придется за них поручиться – если сработает, это будет еще одна зацепка в нашу пользу.

Ю покачал головой:

– Я понимаю, что вам не на что опереться, сэр, но это уж очень притянуто за уши. И гарантирую вам, что масадцы на такой вариант не пойдут – во всяком случае, добровольно. По-моему, они еще безумнее, чем мы думали, и я точно знаю, что Саймондс – оба Саймондса – решительно не намерены становиться зависимым от Республики государством. Ни за что.

– Даже если единственная альтернатива– полное уничтожение?

– Очень может быть, и еще неизвестно, готовы ли они признать, что единственный альтернативный вариант – это уничтожение. Вы же знаете, какая у них чокнутая религия.

– Знаю, – вздохнул Лейси. – Поэтому мы не скажем им, что мы делаем, пока не будет слишком поздно. Придется не говорить им, что мы планируем на самом деле, и надеяться, что потом они поймут, что мы были правы.

– Господи, – пробормотал Ю, устало откинувшись к спинке кресла. – Скромные у вас запросы, господин посол.

– Капитан, – улыбнулся Лейси, – я прекрасно понимаю, что подсовываю вам мешок со змеями. К сожалению, другого мешка у меня нет. Думаете, у вас получится?

– Нет, сэр, не думаю, – откровенно признался Ю. – Но у нас нет выбора. Придется попробовать.

* * *

– … Придется попробовать, – сказал голос капитана Ю, и когда дьякон Сэндс выключил запись, щелчок магнитофона эхом отдался в зале Совета. Дьякон вопросительно посмотрел на Главу Старейших Саймондса, но тот яростно уставился в неподвижное лицо своего брата.

– Вот тебе и твои драгоценные союзники, Мэтью. И твои собственные люди не намного лучше справились!

Меч Саймондс прикусил губу. Он почти физически ощущал перепуганную враждебность Совета. Что бы он ни сказал, все будет напрасно, и он стиснул губы, чувствуя капли пота на лбу, а потом удивленно обернулся, когда заговорил кто-то еще.

– Со всем моим уважением, Глава Старейших, я не думаю, что во всем этом следует винить исключительно Меча Саймондса, – спокойно сказал Старейший Хаггинс. – Именно мы велели ему затягивать операции.

Глава Старейших изумленно уставился на Хаггинса, ненависть и ревность которого к Мэтью Саймондсу вошли в легенду, но тот продолжил так же размеренно.

– Наши инструкции Мечу были лучшим, что мы смогли придумать, но мы недостаточно учли возможности сатанинских сил, братья. – Он оглядел стол Совета. – Наши корабли в системе Ельцина уничтожила женщина – эта прислужница Сатаны Харрингтон. – Его спокойный, почти отстраненный тон только подчеркивал силу ненависти. – Это она осквернила все, что мы почитаем святым. Она задалась целью помешать Божьему делу, и нельзя винить Меча за то, что мы направили его против дьявольской отравы.

По столу пробежал негромкий шорох, и Хаггинс кисло улыбнулся.

– А еще наши «союзники». Они тоже неверные. Разве мы не знали с самого начала, что их и наши цели отличаются? Разве не боязнь поглощения с их стороны заставила нас предпочесть планы Маккавея открытому вторжению? – Он пожал плечами. – И тут мы провалились. Маккавей нас подвел, если он вообще когда-нибудь был нашим. Или он сделал попытку и проиграл, или он вообще не стал ничего делать, и после совместных сражений отступники и Блудница, правящая Мантикорой, станут ближе братьев. Это неизбежно – если мы позволим дьяволу победить.

Он замолчал, и в мертвой тишине Томас Саймондс облизнул губы.

– Можем ли мы заключить из последней фразы, что у вас есть предложение, брат Хаггинс? – Хаггинс кивнул, и Глава Старейших прищурился. – Можем ли мы его услышать?

– Неверные с Хевена явно не понимают, что мы смогли проникнуть в их планы предать нас, – будничным тоном сказал Хаггинс.

Меч Саймондс поерзал в кресле, подавляя желание опровергнуть хаггинсовское истолкование намерений Хевена, и Старейший продолжил таким же голосом:

– Они хотят одурачить людей, занятых Божьим делом, братья. Их не интересует Дело; они заботятся только о том, как бы вовлечь нас в «союз» против их врагов. Все, что они будут нам говорить с этого момента, будет вызвано этим желанием и, таким образом, будет иметь столько же веса, сколько слова из собственных уст Сатаны. Разве не так?

Он снова оглядел стол, и все закивали. По лицам собравшихся Старейших было видно, что они заглянули в лицо катастрофе. Она разрушила их планы, обернулась ловушкой, в которую они загнали себя и свою планету. Это ужасало их, и единственной опорой в ненадежной Вселенной осталась их Вера.

– Ну что ж, если мы не можем доверять им, то мы выработаем собственные планы и исполним их к вящей славе Божьей, а тем временем притворством обманем притворщиков. Они верят, что наше дело безнадежно, но мы знаем, братья, что Бог с нами. Мы призваны во имя Его, и больше нельзя колебаться и ошибаться. Третьего Грехопадения быть не должно.

– Аминь, – пробормотал кто-то, и Меч Саймондс почувствовал трепет в душе. Он был военным, что бы ни считал по этому поводу капитан Ю. Большая часть решений, разозливших хевенита, объяснялась не глупостью, а планами, о которых Хевен ничего не знал, и Саймондс прекрасно понимал, как опасно их военное положение. Но он был Истинным. Он веровал, несмотря на все амбиции, несмотря на внешнюю оболочку цивилизации, и, слушая тихие слова Хаггинса, он слышал зов своей собственной веры.

– Сатана надвигается, – продолжил Хаггинс. – Он уже дважды оторвал человека от Бога, каждый раз используя женщину как свое орудие. Теперь он снова пытается добиться той же цели, используя мантикорскую Блудницу и ее прислужницу Харрингтон, и если мы взглянем на ситуацию мирским взором, она действительно безнадежна. Но есть и другой взгляд, братья. Сколько можно поддаваться козням Дьявола, прежде чем разглядеть Божью истину? Мы должны довериться Ему и последовать за Ним, как Анания, Азария и Мисаил отправились в печь огненную, а Даниил спустился в ров ко львам. Говорю вам, наше дело не безнадежно. Говорю вам, оно никогда не будет безнадежно, покуда Господь ведет нас.

– Вне всякого сомнения, это правда, брат Хаггинс, – даже в голосе Главы Старейших чувствовалось уважение. – Но мы все тут всего лишь смертные. Как нам быть, если хевениты лишат нас «Гнева Господня», ведь весь наш флот погиб! Как мы сможем устоять перед всей мощью Мантикоры, если она устремится на нас?

– Нам надо только выполнить нашу задачу, Глава Старейших, – сказал Хаггинс с абсолютной уверенностью. – Мы успеем добиться падения отступников до того, как вмешается флот Блудницы. Нам надо только схватить Меч Божий и нанести удар, чтобы доказать, что мы по-прежнему Истинные, а Он смутит Блудницу – и неверных с Хевена тоже.

– Что вы имеете в виду, брат Хаггинс? – тихо поинтересовался Меч Саймондс.

– Разве мы не знали с самого начала, что Мантикора прогнила и ослабела? Если наши силы овладеют Грейсоном, все корабли Блудницы погибнут и не смогут оспорить нашу версию, как это случилось, то что остается делать Мантикоре? Она отшатнется от Света Божьего, и Его рука поддержит нас, как Он и обещал. Он всегда поддерживает Истинных. И разве вы не видите, что Он дал нам средство для достижения этой цели?

Глаза Хаггинса горели мессианским огнем, и он взмахнул рукой, указывая длинным костлявым пальцем на магнитофон дьякона Саймондса.

– Нам известны планы неверных, братья! Мы знаем, что они собираются отвлечь и бросить нас, запутать в своих сетях, но они не знают, что мы это знаем! – Он перевел горящий взгляд на Меча. – Меч Саймондс! Если бы вы полностью контролировали «Гнев Господень», сколько времени вам потребовалось бы сражаться с мантикорскими кораблями, чтобы захватить систему Ельцина?

– День, – сказал Саймондс. – Может, меньше, может, чуть больше. Но…

– Но вы не контролируете его полностью. Об этом позаботились неверные. Но если мы притворимся, что обмануты их ложью, если успокоим их, согласимся на их задержки, то сможем все изменить. – Его яростный взгляд прожигал Меча почти насквозь. – Какая часть экипажа «Гнева Господня» из Истинных?

– Чуть больше двух третей, брат Хаггинс, но многие ключевые офицеры все еще неверные. Без них наши люди не смогут эффективно управлять кораблем.

– Но они неверные, – сказал Хаггинс очень тихо. – Они чужды Вере и боятся смерти, даже во имя Божье, потому что считают, что это конец, а не начало. Если их принудить к бою, где они должны будут сражаться или умереть, разве они не станут сражаться?

– Да, – почти прошептал Меч, и Хаггинс улыбнулся.

– И как по-вашему, Глава Старейших, если на неверных с Хевена в глазах всей галактики свалится ответственность за завоевание Ельцина, разве они не вынуждены будут притвориться, что добровольно поддержали нас? Эндикотт – всего лишь нищая звездная система. Что станет с репутацией хевенитов, если все узнают, что мы вынудили их работать в наших интересах, а не в своих?

– Искушение любой ценой избежать позора будет очень велико, – медленно сказал старший Саймондс.

– И, братья, – Хаггинс снова оглядел стол, – если Блудница поверит, что Хевен нас поддерживает, а его флот готов стереть ее королевство в порошок, посмеет ли она ответить на эту угрозу? Или покажет свою слабость перед светом Божьим и бросит отступников на произвол судьбы? – Ему ответил сдержанный рык, и он улыбнулся. – И вот Господь указывает нам путь, – сказал он просто. – Мы позволим хевенитам нас «задержать», но используем задержку для того, чтобы перевезти больше своих людей на борт «Гнева Господня», пока у нас не хватит сил, чтобы захватить врасплох неверных членов экипажа. Мы захватим корабль и сделаем его настоящим Гневом Господним, предложив неверным выбор между верной смертью или возможностью выжить при поражении отступников и их союзников. Мы разобьем корабли прислужницы Сатаны и отнимем Грейсон у отступников, и мантикорская Блудница поверит, что Хевен нас поддерживает. А Хевен нас обязательно поддержит, братья. Неверные не посмеют признаться, что их оставили в дураках, и – что еще лучше – мы выполним их заветное желание, лишив Мантикору союзника в системе Ельцина! Республика Хевен коррумпирована и амбициозна. Если мы добьемся их цели, несмотря на их собственную трусость, они присоединятся к нашему триумфу как к своему собственному!

Последовало ошеломленное молчание, потом кто-то захлопал. Сначала хлопал только один, потом к нему присоединился второй, третий, четвертый. Через несколько секунд от аплодисментов сотрясался потолок, и Меч Саймондс хлопал так же сильно, как и все остальные.

Он встал, все еще хлопая, и даже осознание того, что Хаггинс навсегда лишил его возможности стать преемником брата, не могло задушить воспламененной в груди надежды. Он вошел в эту комнату, зная, что Масада обречена. Теперь он знал, что был не прав. Он позволил своей вере пошатнуться, забыл, что они были Истинными Бога и не зависели исключительно от жалких своих земных сил. Перед их народом лежало великое испытание Веры, и только Хаггинс понял, что им дан шанс искупить Второе Грехопадение.

Он встретился взглядом со Старейшим и поклонился, признавая передачу власти. Краем сознания он понимал, что весь план Хаггинса наполнен безрассудным риском и станет последним рывком к смерти или славе, который либо закончится победой, либо обречет их на уничтожение, но он это проигнорировал. Отчаяние преодолело рассудок, потому что другого выбора не было. Мысль о том, что их действия – его действия – обрекли Веру на поражение и загубили Божье дело, была неприемлема.

Вот так вот – все очень просто.