Абигайль Хернс сидела на своем боевом посту на мостике КЕВ «Тристрам» и пыталась сосредоточиться на излучении ощущения покоя. Это было не легко.

Абигайль никогда не вкладывала много веры в понятие своего рода интуиции или «второго зрения». По крайней мере, не в то, что ее всегда интересовало; она видела и слышала достаточно о Землевладельце Харрингтон, чтобы не списывать это в ее случае. Некоторые другие офицеры, с которыми она служила, вроде капитана Оверстейгена, казалось также обладали чем–то очень похожим на эти известные психические силы, но психическая антенна Абигайль Хернс всегда была абсолютно лишена каких бы то ни было предупреждающих сигналов. Именно поэтому она чувствовала себя особенно нервной сегодня, потому что что–то определенно скручивало ее нервы в твердый, поющий узел напряженности.

Она не знала, почему, не смогла бы объяснить его суть, но это было правдой. И она была не единственной, кто чувствовал это. Она видела его в нескольких своих сослуживцах, как на мостике и вне его, и она знала, что все они пытаются проецировать такое же спокойствие как и она… а интересно, насколько хорошо они это делают.

Она отвела взгляд от ее собственного дисплея на мгновение, проверяя астрогационную схему, и внутренняя напряженность, которую она с трудом скрывала, работая, усилилась еще на одну–две отметки. Это не продлится долго, подумала она.

«Нет, этого не будет, и благодаря «Заступнику» у нас было дополнительное время, чтобы потренироваться, — сказала она себе. — Я не думаю, что я единственный человек на борту, желающий, чтобы мы раньше взяли в руки ситуацию с Новой Тосканой, но я не могу честно сказать, что время было потрачено впустую».

Тактический отдел «Тристрама» все еще не был так хорошо смазан и опытен, как был на «Гексапуме» накануне Битвы у Моники, но он был неизмеримо лучше, чем было раньше. В самом деле, подумала, он был также хорош, как когда «Бойкая киса» была в Нунцио, и она почувствовала теплоту твердых достижений, как она определяла эти улучшения, и знала, что это ее рук дело. Тем не менее, была еще одна причина, чтобы сохранить это удовлетворение экипажем; опасно то, что она видела во многих лучших тактических офицерах, с которыми она служила и также обнаружила живущим глубоко внутри нее. Абигайль Хернс убила достаточно людей несмотря на свою молодость, чтобы отрицать существование чувства острой необходимости убивать их еще больше, и все же она не могла отрицать этого слабого, хищного возбуждения. Это осознание летальности оружия, находящегося в готовности в ее руке, как клинок землевладельца. У нее на самом деле нет желания использовать его, и все же… и все же…

«Это «все же» всегда присутствует. не так ли, Абигайль? — думала она, вспоминая разговор в Нунцио с Рагнхильд Павлетич. — Всегда присутствует этот голод проверить себя, доказать, что ты только немного лучше, чем следующий человек. Или — давай будем честными — чем кто–либо другой».

Она посмотрела на кресло капитана, в котором сидела Наоми Каплан, выглядя даже спокойнее, чем любой из ее подчиненных. Однако, в отличие от любого другого на мостике «Тристрама», Абигайль видел коммандера Каплан сидящей в кресле офицера–тактика. Она видела лицо Каплан перед битвой, и она знала, что она видела сейчас.

— Простите, шкипер, — сказала лейтенант О’Рейли. — У нас есть ком–запрос с флагмана. Это коммодор вам, мэм.

— Переключи его на мой дисплей, Ванда, — ответила Каплан. Была почти бесконечно малая задержка, а потом она улыбнулась небольшому частному ком–экрану.

— Добрый день, коммодор. Что я могу для вас сделать?

Коммодор Рэй Чаттерджи, командующий 301–й эскадрой эсминцев, улыбнулся ей с флагманского мостика своего флагмана, КЕВ «Роланд». Его улыбка, возможно, была немного более напряженная, чем у нее, но, опять же, он был ответственным за все четыре корабля своего первого подразделения (капитан Джейкоб Завала и второе подразделение Чаттерджи были направлены в Пекуод, чтобы сменить «Репризу» и лейтенант–коммандер Дентон вернулся на Шпиндель, чтобы передать адмиралу Хумало и адмиралу Золотой Пик свои впечатления из первых рук о ситуации в Пекуоде), а Каплан приходилось беспокоиться только о «Тристраме».

— Я тут подумал, Наоми, — сказал коммодор, — и хоть это всегда довольно рискованное занятие в моем случае, может мы попадем во что–то на этот раз. Определенно, я хочу держать, по крайней мере, один или два козыря скрытыми в рукаве. Просто в качестве меры предосторожности, вы знаете.

— Сэр, учитывая то, что происходило в Пекуоде, я видела бы в пользу в сохранении пульсера или двух, припрятанных в рукава. И желательно по одному в каждом ботинке!

— Ну, это может быть немного излишним, — заметил мягко Чаттерджи. — В конце концов, это должна быть дипломатическая миссия. Но я нашел все, что мы имеем на Новую Тоскану, и что больше всего меня поразило – у них практически нет стоящих упоминания сенсорных систем в космосе.

Каплан кивнула. Любая среднезажиточная звездная нация — или, по крайней мере, любая среднезажиточная звездная нация, которая была обеспокоена военными махинациями в своих окрестностях — имеет развитые сенсорные системы космического сканирования. А в случае такой звездной системы, как Мантикора, эти системы могут охватывать тысячи километров вокруг себы и способны с острой чувствительностью улавливать такие вещи, как гиперследы и часто даже импеллерные сигнатуры за световые месяцев от планеты системы, в значительной степени опережая возможный диапазон любого судового сенсора.

Но Новая Тоскана не была «среднезажиточной» по стандартам Мантикоры. Фактически, несмотря на зачастую расточительный образ жизни ее олигархов, Новая Тоскана была немного больше чем район ужасной бедности по меркам Старого Звездного Королевства, и она не имела ничего даже отдаленно напоминающего современные системы космического сканирования.

— Эти люди сделали все, что могли, чтобы быть слепыми вне гиперграницы, — отметил Чаттерджи. — Я не стал бы ставить, что они не могут видеть ничего за пределами этого диапазона, но шансы не очень хороши для них, а их имеющееся решение выдыхается как только вы отходите на двадцать–двадцать пять световых минут от планеты.

— Вот это я оценила, да, сэр, — согласилась Каплан, со все еще почти осторожной ноткой в голосе, и он снова улыбнулся, тонко, когда понял, что она уже догадалась, к чему он клонит. Ну, в таком случае, предположил он, он может продолжать и подтвердить ее подозрения.

— То, что я намерен делать, — продолжил он, — это такой переход нашей группировки, чтобы сблизить «Тристрам» с кормой «Роланда» и посмотреть, не сможем ли мы использовать его след для прикрытия вашего. Сделаем наш переход в двадцати двух световых минутах — если они захотят, пусть обманываются, что наша астронавигация является ненадежной, мне с этого ни тепло, ни мягко, но это даст нам дополнительные полторы световые минуты, чтобы поиграть с ними. Однако, как только мы осуществим наш альфа–переход, я хочу, чтобы вы перешли на полный стелс.

— Сэр, при всем уважении…

— При всем уважении бла–бла–бла, — прервал Чаттерджи с тем, что было гораздо ближе к улыбке. — Откуда я знаю, что вы собираетесь сказать?

Каплан плотно сжала челюсти, хотя блеск в глазах сообщил ее невысказанные мысли достаточно хорошо.

— Лучше, — подтвердил Чаттерджи. Затем выражение его лица стало спокойным.

— Я не устроил этот мозговой штурм только, чтобы затруднить вашу жизнь, Наоми, уверяю вас. Проблема в том, что никто не имеет понятия что задумали и чего добиваются новотосканцы, но мы знаем, что они сфабриковали инциденты. На самом деле, мы знаем, что они готовы взорвать один из своих грузовиков — на борту которого, я чертовски надеюсь, в то время действительно не было экипажа — и обвинить в этом нас. Я не думаю, что они бы сделали это, если бы считали, что не смогут найти булыжник, или по крайней мере какие–то «сенсорные данные» в поддержку своей клеветы, а коммандер Дентон, к сожалению, не был в состоянии дать нам действительно убедительные доказательства противного.

Я склонен сомневаться в том, что они собираются попробовать что–то с тремя мантикорскими эсминцами, усевшимися прямо здесь, наблюдающими за ними, как ястребы, но я также не склонен делать ставку на это. Итак, то, что мы собираемся сделать, это использовать «Роланда», «Ланселота» и «Галахада», чтобы сбросить платформы «Призрачного Всадника» по пути следования. О, мы выпустим несколько наших активных платформ, чтобы освещать нам дорогу, но другие будут полностью пассивными, не будут включены даже их приводы, а вы будете контролировать всех их по ту сторону гиперграницы, используя связь на скорости света, чтобы не было никаких необъяснимых гравитационных импульсов, плавающих вокруг системы. Новотосканцы не будут знать, что мы полностью осмотрели всю их звездную систему и записали все, что увидели. Если они пытаются что–нибудь скрыть за пределами нашей известной дальности датчиков, скрытые платформы должны накрыть их на этом, что, вероятно, весьма укрепит руку послу Корвизар, если они пойдут на что–то и попытаются рассердить ее. Таким образом, в некотором смысле, я почти подстрекаю их не останавливаться и дерзать, если это позволит нам поймать их за руку, ворующими печенюшки из банки. А вы станете той, кто будет следить за этим для нас.

Каплан молчала секунду или две, а потом едва заметно вздохнула.

— Очень хорошо, сэр. Мне это не нравится, но я понимаю логику, и я думаю, что кто–то должен взять это на себя. Но в следующий раз, когда вы придумаете что–то вроде этого, мы не могли бы мы разыграть в карты, или бросить кости, или подбросить монету, или что–то в этом роде, чтобы увидеть, кому достанется роль бабушки в качалке на веранде, в то время как остальные дети играют на улице?

— Боже мой, коммандер! Я и не думал, что у вас такой дар к образности. Но я полагаю, что могу по крайней мере, принять ваше предложение к сведению.

Чаттерджи нахмурился на мгновение, потом улыбнулся.

— Хотя лично я всегда предпочитал «камень, ножницы, бумага», когда дело доходило до серьезных решений командования.

* * *

— Они прибыли, миз Анисимова.

Алдона Анисимовна быстро села в шезлонге на террасе своего временного таунхауса в Ливорно. Она нежилась в тепле звезды класса G3 Новой Тосканы, как большая светлая кошка, почти час, и у ее пропитанного солнцем мозга заняло минуту или две, чтобы уловить смысл объявления Кириллоса Талиадороса.

— Монти? — сказала она, и он кивнул в подтверждение.

— По нашим контактам, они прибыли с несколько большими силами, чем мы ожидали, мэм.

— Насколько больше?

— Три их новых эсминца класса «Роланд», — ответил Талиадорос. — И в соответствии с их первоначальным сообщением, они послали не менее, чем Амандину Корвизар, чтобы представить их ответ на ноту премьер–министра.

— Правда? — Анисимова злобно улыбнулась. Учитывая какую разрушительную работу Корвизар проделала на Монике, возможность отплатить ей за ее усилия была непредвиденным бонусом. Она почувствовала в себе желание замурлыкать, как охотящаяся львица при этой мысли, но даже когда она это сделала, она ощутила как ее пульс начинает ускоряться. Даже отпрыски мезанской альфа–линии не были застрахованы от влияния старомодного адреналина. Или страха, призналась она, ее улыбка немного погасла. Или, если на то пошло, небольшого завихрения в животе, когда она предполагала какие мелочи она добавила в план без упоминания о них любому из ее союзников здесь, в Новой Тоскане.

«Прекрати это! — твердо сказала она себе. — Это первый шаг в проклятой войне, ты, глупая сука! Конечно, это будет… грязно. Но это также сработает, а это чертовски много важнее!»

— Ты сказал, что это по нашим контактам, — сказала она вслух. — Должна ли я предполагать, что никто из офиса Вежьена еще не прислал нам официального послания?

— Нет, мэм. Но это не обязательно что–то означает. — Талиадорос позволил себе слабую улыбку самодовольства. — Я был бы очень удивлен, если наши связи в ФНТ — и в его собственном офисе, если на то пошло — не были более краткими — или, по крайней мере быстрыми на подъем — чем его.

— Давайте не будем позволять себе излишне упиваться самоуверенностью, Кириллос, — сказала немного успокаивающе Анисимова, и улыбка ее телохранителя исчезла, когда он кивнул в трезвом подтверждении.

Не то, что у него не было основания, уступила Анисимова в уединении своего собственного ума. По прибытии в Новую Тоскану, Янсен Меткалф сделал то, что всегда делали мезанские атташе и послы. Даже прежде, чем он закончил распаковываться, он начал создавать «контакты» по всей местной политической и экономической структуре. Это всегда было легче на таких планетах, как Новая Тоскана, где взяточничество, покровительство и коррупция были приняты повседневными фактами жизни. Анисимова иногда задавалась вопросом, не было ли относительное отсутствие этой троицы как инструментов объяснением провала Бардасано проникнуть в такое место, как Мантикора, или, если на то пошло, новая Республика Тейсмана и Причарт — как она умудрилась проникнуть во многие другие звездные нации.

Однако, что бы ни было верно в случае Мантикоры, Новая Тоскана предложила благодатную почву для стандартных мезанских методов, и до того, как Мантикора стала действовать в Скоплении Талботт, у Меткалфа не было ничего важнее, чем полировка своей сети. Это означало, что Талиадорос почти наверняка прав — Анисимова, вероятно, была лучше информирована о том, что происходило в системе Новая Тоскана, чем премьер–министр Вежьен. Вполне возможно, даже лучше информирована, чем Дэмиен Дюсерр, если на то пошло, хотя она была менее склонна делать ставку на такую возможность.

— Хотя, наверное, ты прав, — продолжила она вслух. — Более вероятно, что Вежьен перепроверяет свою информацию, прежде чем передать ее нам, чем то, что он намеренно пытается держать нас в неведении.

Талиадорос снова кивнул, и Анисимова плавно встала на ноги. Она прошлась босиком до стены террасы, глядя на столицу Новой Тосканы еще несколько мгновений размышляя. Затем она повернулась спиной к телохранителю.

— Я думаю, что сейчас самое время, чтобы я очень осторожно сидела здесь, не делая абсолютно ничего подозрительного, — сказала она. — И если я здесь, вы тоже должны быть здесь. Я думаю, что, вероятно, будет хорошей идеей закрыть любые частные каналы связи, которые у нас могут быть открыты. Надеюсь лейтенант Рошфор уже получил его указания?

— Да, мэм. А посол Меткалф перепроверил переключение связи. Даже если кто–то обнаружил это, нет никакого способа, чтобы это можно было проследить назад к нам.

— Мне нравится позитивный настрой, Кириллос, но мой собственный недавний опыт оставляет меня склонной принимать это как должное.

— Конечно, мэм.

— Ну, хорошо, — сказала она. — Иди и убедись, что мы не подвержены любому перехвату переговоров мистером Дюсерром. Не хотелось бы, чтобы он получил какие–либо неприятные подозрения о том, почему мы, возможно, пытается уклониться от него, в конце концов. И пока ты делаешь это, — она улыбнулась, — я думаю, что пойду приму душ и выпью перед ужином мартини.

* * *

— Я не верю в это дерьмо, — пробормотал коммодор Рэй Чаттерджи, изучая значки на схеме, отображаемые разведплатформами, которые он отправил в систему впереди себя. — Как, черт возьми, эти люди попали сюда, и какого черта они здесь делают?

— Я не знаю, сэр, — ответил тихо лейтенант–коммандер Лори Олсон, его офицер–операционист. — Прямо сейчас в голову ничего не приходит, хотя, я сомневаюсь, что все мы были бы рады, если бы знали.

— Вы получили на это право, — согласился мрачно Чаттерджи.

Он откинулся на спинку командирского кресла, выражение его лица стало еще мрачнее, чем был его тон, и задумался.

Когда он и посол Корвизар были отправлены в Новую Тоскану, никто не рассчитывал на это. Итак, что их парочка по плану должна делать, когда они обнаружат семнадцать линейных крейсеров и пять эсминцев Солнечной Лиги, припаркованными на орбите вокруг планеты?

«Это воняет до небес, — подумал он. — Вопрос только в том, знают ли солли или нет, что они являются частью чего–то новотосканцев… и у меня плохое предчувствие насчет этого. Я предполагаю, что по крайней мере отдаленно возможно, что солли не знают, но они должны были быть глупее, чем булыжники, чтобы не понимать, что новотосканцы пытаются играть с ними. Не то, чтобы я не знал нескольких солли, которые были глупее, чем булыжники. Странно, но как–то это не очень утешительно в данный момент».

— Свяжитесь с послом, Джейсон, — сказал он коммандеру Джейсону Райту, его начальнику штаба. — Попросите ее присоединиться к нам в моей комнате совещаний. Затем достаньте капитана ДеМойна и попросите его присоединиться к вам, мне и послу.

— Да, сэр.

* * *

— О, господин премьер–министр? — приятно сказала Анисимова, подняв бровь на видеоэкран, мягко покручивая лед в бокале для мартини. — Чему я обязана удовольствием?

— Я думал, вы хотели бы знать, что мы только что были уведомлены, что три мантикорских эсминца или легких крейсера вошли в систему. Они направились к Новой Тоскане прямо сейчас. Мы ожидаем, что они достигнут парковочной орбиты в течение ближайших трех часов.

— В самом деле? — Анисимова позволила своим глазам сузиться именно с правильной степенью внезапной удивленности, когда она наклонилась, чтобы поставить свой стакан на край журнального столика перед собой. — Я вряд ли ожидала их так скоро, господин премьер–министр. Все ли наши существующие… специальные активы на месте?

— Мы получаем достаточно эмиссий и других данных с этих новых платформам, — заверил ее Вежьен, хотя она подозревала, что он был гораздо менее уверен, чем показывал. — Военный министр Пелисард находится в контакте с адмиралом Гуедон прямо сейчас. Она говорит, что уверена в захвате достаточных данных для нашего… массажа, который мы должны сделать для потребления солли. Мое единственное беспокойство вызывает Бинг, уже находящийся прямо здесь, в системе. — Он покачал головой и позволил намеку на беспокойство проскользнуть на лице. — Я хотел бы, чтобы он не так безумно спешил добраться сюда!

— Я понимаю, мистер премьер–министр. — Анисимова подарила ему кривую улыбку. — Я никак не ожидала, что комиссар Веррочио отреагирует так быстро на нашу первую ноту. Ведь солли никогда не делают вещей поспешно — это одна из вещей, которая остальным из нас не так уж нравится. Адмирал Гуедон ожидает, что у нее есть возможность обойти их?

— Возможно. — Вежьен на мгновение надул щеки. — Николас — я имею в виду, министр Пелисард — кажется, чувствует себя достаточно уверенным, во всяком случае. Но если солли сделают близкое сравнение между данными своих сенсоров, несомненно, записывающими прямо в эту минуту и «инцидентами», которые мы собираемся отправить им в ближайшее время, они вполне могут обнаружить материал, записываемый нами сейчас, когда они увидят его позже.

— О, я бы не слишком беспокоилась об этом, господин премьер–министр. — Улыбка Анисимовой казалась волчьей. — Адмирал Бинг достаточно не любит монти, чтобы не замечать любые неудобные маленькие проблемы, а комиссар Веррочио и его штаб уже натасканы, чтобы также делать именно это. Все, что нам нужно, это нечто такое достаточно удаленно правдоподобное для тех, кто не имеет доступа к данным, которые вы захватываете на данный момент.

* * *

— Что вы скажете о них, Ингеборга? — спросил Джозеф Бинг, стоявший, сцепив руки за спиной, пока изучал огромную проекцию на флагманском мостике КФСЛ «Жан Барт».

— Предварительные отчеты все еще поступают, сэр, — ответила капитан Ингеборга Аберу, офицер–операционист Бинга. Она на мгновение оторвалась от своей консоли и поморщилась, когда ее глаза встретились с Бингом, как бы спрашивая, чего еще можно было ожидать от боевого информационного центра, укомплектованного персоналом Пограничного Флота.

— Однако, из того, что мы получили до сих пор, — продолжила она, — это выглядит как три легких крейсера. Они направляются в систему. Мы считаем, что они уже связались с местными властям, но они не показали свои транспондеры, поэтому пока мы не имеем каких–либо окончательных идентификаторов. Хотя при таких обстоятельствах, я не думаю, что сильно сомневаюсь в том, кому они принадлежат, сэр.

— Они напористы, адмирал, — заметила Карлотта Тимар. Бинг посмотрел на нее, и начальник штаба пожала плечами. — Я имею в виду придти прямо в Новую Тоскану таким образом. Это немного более дерзко, чем преследование новотосканских грузовых судов где–то в месте, вроде системы Пекуода.

— Чем «преследование», может быть, Карлотта, — ответил Бинг. — Но вряд ли это намного отличается стрельбы и уничтожения безоружных торговцев, ведущих свои законные дела? — Его челюстные мышцы сжались. Никто в Мейерсе перед его отъездом в Новую Тоскану, даже он, не мечтал, что ситуация могла так быстро обостриться здесь, или что даже монти столь бесцеремонны, и он почувствовал новую волну праведного гнева, прокатившуюся через него. — Я думаю, что мы видим здесь прямую прогрессию подобного дерьма, к которому они подводили все время, — продолжил он. — Я думаю, что они решили окончательно поквитаться с новотосканским правительством уже на его территории!

— Ну, если это то, о чем они думают, сэр, — сказал со злым смехом коммандер Леннокс Высокий, офицер разведки Бинга, — они, вероятно, будут очень недовольны, когда, наконец, поймут, что мы сидим здесь, на орбите!

* * *

— Я согласна, что это неудачно, коммодор, — сказала Амандина Корвизар. — И я не буду притворяться, что счастлива из–за этого — и на то миллион причин. Но я не вижу, как мы можем позволить этому помешать нашей миссию. Мы, конечно, не можем просто развернуться и пойти домой как будто само присутствие военных кораблей Лиги испугало нас!

— Я думаю, что посол права, сэр, — сказал мрачно коммандер Джон ДеМойн, командующий «Роландом» и флаг–капитан Чаттерджи, и Чаттерджи фыркнул.

— Конечно, она права, Джек! Во–первых, потому, что она — посол, а мы люди, которые, как предполагается, поддерживают ее миссию, когда ей потребуется. И, во–вторых, потому, что я в этом согласен с ней. То, что я пытаюсь сделать, так почувствовать, как мы хотим с этим справиться. Будем ли мы просто игнорировать солли? Притвориться, что их даже нет здесь, если они решат поговорить с нами? Или мы рассматриваем это как обычный портовый вызов и последующие протоколы обмена между дружественными державами, встретившимися в нейтральном порту?

— Я не думаю, что здесь есть какой–то слишком лицемерный момент, — сказала после паузы Корвизар. Чаттерджи помахал ей рукой в жесте, который пригласил ее продолжить, и она пожала плечами. — Вряд ли случайно, так много военных кораблей Лиги, припарковано в отдаленной звездной системе такой, как Новая Тоскана, если только они не были приглашены. И единственное, что могло бы заставить их преодолеть всю дорогу сюда из сектора Мадрас было бы довольно срочное приглашение. Что–то, сопровождаемое нотой обо всех этих неприятных грабежах невинных новотосканских торговцев Мантикорой, например. Таким образом, я думаю, мы должны принять к сведению, что солли здесь не случайно, что они предрасположены быть враждебными к нам, и что мы должны мириться с довольно многими неприятностями от них, пока мы здесь.

— Ну, по крайней мере, у нас есть кое–какой опыт! — пробормотал комментарий Лори Олсон достаточно тихим голосом, чтобы Чаттерджи сделал вид, что не слышал его. Не то чтобы он не был согласен с ним всем сердцем.

— С другой стороны, — продолжила Корвизар, — они все еще, по крайней мере технически, нейтральные и беспристрастные свидетели. Наши дела с новотосканским правительством, а не с Флотом Солнечной Лиги, и это то, как мы должны подойти к нему. Если старший офицер Лиги вмешается в процесс, я буду иметь дело с ним, когда это произойдет. Но пока этого не случилось, я буду игнорировать их полностью — в конце концов, я здесь гражданское лицо и имею дело с другими гражданскими лицами — в то время как вы и ваш штаб обмениваются нормальными любезностями одного флота с другим.

— Боже мой, — сухо сказал Чаттерджи. — Как это не весело.

Несколько часов спустя коммодор Чаттерджи оказался еще раз на флагманском мостике «Роланда».

Существовали действительно две причины огромных размеров «Роландов» по сравнению с другими эсминцами. Одной из них был тот факт, что они были единственными эсминцами в галактике оборудованными для стрельбы двухдвигательными ракетами «Марк-16». Теснота, вызываемая этой возможностью — и даруемые ею двенадцать пусковых установок — требовала существенной модификации пусковой установки «Mod 9–c», устанавливаемых в классе «Саганами–C». «Mod 9–e» «Роландов» была по существу установкой от «9–c», но лишенной поддержки оборудования, обычно связанного с автономными ракетными установками. Вместо этого, секстет новых пусковых включался вместе, объединяя необходимые опоры для всех шести установок в кластер. На «Роландах» устанавливалось по одному подобному кластеру в молотообразных носовой и кормовой конечностях, традиционных мест для погонного энергетического оружия корабля. Учитывая способность мантикорцев вести огонь всеракурсно, все двенадцать установок могли быть задействованы на любой цели, но это делало оружие этого класса более уязвимым. Один удар может вывести из строя половину его общего ракетного вооружения, о чем Чаттерджи едва ли любил думать. Но во всяком случае эсминцы никогда не должны были принимать удары, которые могли выдержать корабли стены, и он был готов принять уязвимости «Роландов» в обмен на его подавляющее преимущество в ракетном бою.

Другой причиной такого размера (кроме необходимости тесноты в пороховом погребе для пусковых установок) было то, что каждая единица этого класса была оснащена возможностями флагмана. Королевский Флот Мантикоры во время Первой Хевенитской войны был настигнут нехваткой крейсеров и эсминцев, подходящих для службы флагманами, и «Роланды» были также попыткой решения этого недостатка. Достаточно большие и достаточно прочные, чтобы служить легкими крейсерами, а также с существенным собственным дальним ударом, они также должны были быть выпущены в достаточном количестве, чтобы обеспечить достаточно флаг–палуб на этот раз. Они были не такими большими или богато оснащенными, как на линейных крейсерах или кораблях стены, но они были достаточно большими для работы и, что еще важнее, они всегда были доступны.

Вот почему Рэй Чаттерджи находился в таком просторном комфорте, в котором можно сидеть, накручивая себя.

«Я действительно не ожидаю, что все пойдет гладко, — подумал он. — Хотя я не ожидал, что это будет довольно сложно».

Вряд ли он мог сказать, что он был удивлен новотосканской обструкцией, устроенной чтобы избежать какого–либо значимого ответа на ноту, которую доставила посол Корвизар. В конце концов, они едва ли могли признать точность ноты, полагал он, а просто отказаться принять ее было их лучшим ходом на сегодняшний день, хотя он был немного удивлен, что они еще не обратились к солли, чтобы те вмешались на их стороне, по крайней мере, как дружественных нейтралов.

«Вероятно, это означает, что они еще не имеют всех их фальсифицированных данных на месте, — размышлял коммодор. — Даже такому ничтожеству, как этот Бинг, вероятно, не было бы очень весело, если бы они вручили ему что–то слишком сырое. Интересно, знали ли они, что он придет так скоро?»

Каким бы ни могло быть отношение новотосканцев к Амандине Корвизар, однако, вопроса об отношении адмирала Джозефа Бинга к Звездной Империи Мантикора не стояло. По мнению Чаттерджи, новотосканский старший офицер управления движением выглядел и звучал так, как будто кто–то вставил ему рукоятку метлы в определенное отверстие. Он был сухо корректен, едва не переходя на сторону откровенного бескультурья, хотя Чаттерджи не смог решить, было ли это, потому что он точно знал, что происходит, и был частью этого, или было ли это потому, что он не знал, что происходит, и искренне верил в ужасные истории своего правительства о порочном преследовании Мантикоры. Однако не было много сомнений в том, как считал Бинг.

* * *

— Пока новотосканское системное правительство готово терпеть ваше присутствие,«коммодор», — сказал Бинг, откусывая каждое слово, как если бы оно было осколком льда, — то так будет для меня. Я буду соблюдать этикет в отношении вас — пока, по крайней мере, предполагаю, что вы лично, не были участником грубых нарушений нейтральных прав Новой Тосканы здесь, в Скоплении. Солнечная Лига, однако, не посмотрит любезно на нарушения этих нейтральных прав, и особенно на уничтожение безоружных торговых судов и их экипажей. Я не сомневаюсь, вам приказано не обсуждать эти вопросы со мной, «коммодор», и я не буду настаивать на этом сейчас. Однако, в конце концов, то что происходило станет… достаточным разъяснением, скажем, для моего правительства для принятия официальной позиции по этому вопросу. Я с нетерпением жду того дня, когда, возможно, мы сможем обсудить это лицом к лицу. Доброго дня, «коммодор».

Это не была беседа— если ледяную одностороннюю тираду можно было бы назвать «обменом» — предназначенная, чтобы успокоить Чаттерджи. Действиями линейных крейсеров Лиги как-то не внушали спокойствия. Ни у кого из них не были подняты клинья или боковые стены, но близкое визуальное наблюдение — а на дальности до пяти тысяч километров можно было сделать очень близкий визуальный осмотр, даже не прибегая к развертыванию разведывательных платформ — было очевидным то, что их энергетические батареи были заряжены. Сенсоры обнаружили активные радар и лидар, а также то, что БИЦ определил как системы управления огнем ПРО. Технически это означало, что они были оборонительными системами, а не наступательными, но это было бессмысленным различием на такой ничтожной дистанции. Эти линейные крейсера точно знал, где находилось каждое из судов Чаттерджи, и на каком расстоянии, что было бы чрезвычайно трудно для них пропустить.

«Перестань, — сказал он себе строго. — Бинг является мудаком, но он не сумасшедший мудак… надеюсь. И только сумасшедший начнет войну только потому, что разозлился. Корвизар собирается закончить переговоры с Вежьеном и Кардот или одним из них в течение следующего дня или около того, после чего мы можем убираться отсюда. В то же время, все, что нам действительно нужно, это каждому человеку на нашей стороне оставаться холодным. Это все, что нам необходимо».

Он сказал себе это очень твердо, и мыслящая часть его мозга знала, что это логичный, убедительный анализ ситуации.

Тем не менее, он был просто счастлив, что оставил Наоми Каплан и «Тристрам» прикрывать его спину.

* * *

— Мне нравится это все меньше и меньше с каждой минутой, шкипер, — пробормотал лейтенант–коммандер Алвин Тальман.

— Я полагаю, это потому, что у вас есть функционирующий головной мозг, Алвин, — ответила Наоми Каплан, глядя на ее старшего помощника. — Во всяком случае, я не могу додуматься ни о какой–либо другой причине, почему вы хотели бы этого.

Губы Таллмана дернулись в короткой улыбке, но она никак не коснулась его глаз, и Каплан прекрасно его понимала. Напряжение должно было быть достаточно плохим на борту трех других кораблей подразделения, но по–своему, напряженность на борту «Тристрама» была еще хуже, потому что корабль Каплан был более чем в десяти световых минутах от Новой Тосканы. Благодаря платформам «Призрачного Всадника», они могли видеть то, что происходит — или, на данный момент, не происходит — в объеме всей планеты, даже если данные и изображение устаревало на десять минут, когда они его получали. Однако, даже с «Марк-16» не было ничего, что они могли бы сделать, если что–то случится так далеко, а их собственное безопасное изолированное расстояние от соларианских кораблей только заставляло их чувствовать себя извращенно виноватыми за свою беспомощную неприкосновенность.

Каплан осмотрела свой мостик, задумчиво рассматривая его вахтенных офицеров. У нее было время, чтобы познакомиться с ними по–настоящему, хотя она по–прежнему знала Абигайль лучше, чем любого другого — в том числе Таллмана, если на то пошло. Хотя это меняется, и она осознавала их сильные и слабые стороны, зная о том, как эти качества должны быть смешаны вместе, чтобы сила была усилена, а слабость компенсирована.

Так, например, О’Рейли продолжала мучительно обижаться позицией Абигайль. Она сумела удержать ее в узде достаточно, чтобы Каплан и Таллман не были вынуждены использовать официальное предупреждение — или, во всяком случае, любое дополнительное официальное предупреждение — но она не была уверена, что та собиралась останавливаться. В то же время, она обнаружила, что, несмотря на неприятные особенности характера О’Рейли, та была, на самом деле, очень хороша в своей специальности. Это, возможно, удержало ногу Таллмана от пинка ей под зад, чтобы она доказала это, но с тех пор она весьма улучшила отдел связи. На самом деле, Каплан раздражало, что лейтенанту это удалось, хотя она признавала, что это было довольно глупым с ее стороны хотеть, чтобы другие женщины были плохими в своей работе только потому, что она не чувствовала симпатию к ней.

А еще были другие. Лейтенант Осия Симпкинс, ее астрогатор, уроженец Грейсона. Лейтенант Шерилин Джефферс, ее офицер РЭБ, мантикорианка и светская до такой степени, как никто никогда не был, вероятно, тем не менее прекрасно сработалась с Абигайль… в отличие от О’Рейли. Лейтенант Фонзарелли в Инженерном, старший уоррент–офицер Загорский, ее офицер снабжения… Они были похожи на нити стали слоящиеся через один из этих грейсонских мечей, которые мастера выковывают так терпеливо. Они не были совершенными. На самом деле, они по–прежнему далеки от этого, что всегда недостижимая цель. Но они были хороши, одна из лучших групп офицеров корабля, с которой она когда–либо служила. Если она сумеет все испортить, это будет ее вина, а не их.

«Вот это веселый способ смотреть на вещи, Наоми, — сказала она себе язвительно. — Любые дополнительные рок и мрак ты хочешь вызвать дождем на себя сегодня?»

Ее губы на мгновение кратко замерли на грани улыбки, но потом она глубоко вздохнула и вернулась к молчавшим сверкающим данным кодов на ее схеме.

* * *

Лейтенант Леопольд Рошфор ненавязчиво проверил свой хроно не более чем в пятисотый раз с момента получения кода активации и пожелал своим ладоням не чувствовать себя столь влажными.

Это все казалось очень простым, когда впервые было впервые описано ему. В конце концов, Рошфор был одним из небольшой горстки новотосканских офицеров, знавших, что происходит на самом деле, так как его старший брат был старшим офицером связи адмирала Гуедон. Так что он знал, что он будет должен или нет, когда его попросили выполнить только один аспект генерального плана. Тот факт, что кто–то был готов заплатить ему столь щедро за кое–какую работу, которая могла только способствовать достижению целей его правительства, был просто глазурью на торте.

Все это казалось очень простым, во всяком случае, когда он был первоначально завербован. Однако, теперь, когда он обнаружил, момент был уже здесь, все оказалось не так уж легко. В конце концов, он действовал за пределами нормальной флотской цепочки командования, что означало для него не будет официального прикрытия, если он сумеет все испортить. С другой стороны, он действует под непосредственным руководством министра безопасности Дюсерра. Это должно дать ему, по крайней мере, некоторую защиту, если что–то пойдет не так.

«Но все же должно пойти, как задумано — он сказал себе твердо… в который раз. — В конце концов, как сильно я могу напортачить?»

Вспоминая определенные события в своей карьере как младшего офицера, он решил, что, вероятно, будет лучше, если он не станет слишком задерживаться на последнем вопросе.

Он отвернулся от своего хроно, оглядывая отсек. Рошфор был помощником офицера связи на борту космической станции «Жизель», основной коммуникационной и контролирующей движение платформы в системе Новая Тоскана, а также по праву крупного промышленного узла. Когда инспектор из Безопасности объяснил ему, что именно «Жизель» должна стать логическим местом, в которое внедрят «мантикорского» червя в системы астронавигационных компьютеров. Рошфор задался вопросом, почему они решили использовать отдел связи, а не кого–то всамделишного из внутреннего контроля движения, но безымянный, анонимный инспектор объяснил это ему довольно охотно. Очевидно, что если монти должны нести ответственность за атаку на компьютеры, то это должно прийти извне. Это должно было быть подключено к системе через канал связи так, как будто у монти не было физического доступа к компьютерам. Что и случится, когда Рошфор отправит это со станции на спутник связи, находящийся вблизи позиций монти и их парковочной орбите, а спутник вернет ее Контролю движением, где он точно атакует компьютеры.

С точки зрения Рошфора, казалось, что эта вещь была маловероятной, чтобы быть сделанной монти. К счастью, пожалуй, это было не его дело критиковать стратегию, ему было приказано выполнить, и, вероятно, те, кто отвечал за эту стратегию придумали какой–то способ сделать эту часть похожей на логичный шаг для монти.

«Кстати о монти…»

«Пора», – понял он, и протянул руку, чтобы активировать функциональный код, что он ввел создал недели назад.

К сожалению, для лейтенанта Рошфора, он фактически никогда не обращался с представителем Министерства Безопасности. Или, скорее, не действительным представителем Министерства Безопасности. Человек, который выдавал себя за инспектора Безопасности был сотрудником министерства Дюсерра несколько лет назад, но за последние пару стандартных лет он гораздо лучше оплачивался послом Меткалфом и его новыми мезанскими работодателями.

Как и лейтенант Рошфор, поддельный инспектор задавался вопросом, как «Рабсила» собиралась кого–либо убедить признать, что Звездная Империя Мантикора потратила впустую свое время, пытаясь вставить червя в диспетчерские компьютеры такой третьеразрядной звездной системы, как Новая Тоскана. Однако, так же как и лейтенант Рошфор, он решил, что ответ на этот конкретный вопрос находится на уровне, выходящим далеко за пределами даже его нынешнего класса заработной платы. Итак, он выполнил свои инструкции и обеспечил лейтенанта необходимыми предварительно записанными передачами и кодом активации, который сказал бы ему, что для него пришло время немного послужить национальным интересам Новой Тосканы.

Вскоре после этого он попал в ДТП со смертельным исходом имени Кириллоса Талиадороса и тихо и бесследно исчез.

Это означало, что не было никого, кто мог бы связать лейтенанта Рошфора с «Рабсилой» или Мезой, прежде чем он активировал этол функциональный код.

И никто не мог связать лейтенанта с кем–либо после этого, так как он передал сообщение, бывшее на самом деле командой на детонацию двухсоткилотонного устройства, скрытого внутри грузового контейнера фрахтовщика «Джессик Комбайн», который был прибыл на «Жизель» месяцем ранее… и который теперь хранился в грузовом отсеке примерно в ста двенадцати метрах впереди и трехстах метров вниз от отсека лейтенанта Рошфора.

Рэй Чаттерджи потягивал из кружки кофе, когда услышал странный звук. Ему потребовалось время, чтобы понять, что это звук кого–то всасывания воздуха взрывчатым веществом, удивленно заворчав, и он только поворачивался в направлении звука, пока мозг все еще пытался определить его, когда он понял, что подошел лейтенант–коммандер Олсон. Тогда его голова заработала, и повернулась к нему.

* * *

— Сэр! Космическая станция — «Жизель» — она просто взорвалась!

— Что?

Несмотря на свои собственные более ранние мысли, мгновение ему полностью не удалось осознать и он просто смотрел на офицера–операциониста. Он был сфокусирован на суда Лиги, беспокоясь о будущем, пытаясь выяснить прошлое…. Ничто из этого не подготовило в его уме возможность того, что космическая станция по большей части десяти километров в длину должна так неожиданно взорваться.

Его глаза резко обернулись к визуальному дисплею, и он застыл, увидев удивительное зрелище. Абсолютный шок и неверие держали его там, глядя на него, пытаясь умом понять неожиданную чудовищность всего это. Это было больше, чем он мог сделать, пока секунды тянулись в прошлое, но потом вдруг…

— Связь! — отрезал он. — Вызвать адмирала Бинга немедленно!

* * *

— Что за..!

Джозеф Бинг смотрел на визуальный дисплей, а не на тактическую схему в тот момент, когда «Жизель» взорвалась. Внезапное извержение света и ярости, что стерло сорок две тысячи мужчин и женщин на борту космической станции застало его врасплох. Видео экран поляризовался мгновенно, защищая глаза от ослепительной вспышки, но она была так близко, настолько мощной, что он вздрогнул и непроизвольно отступил от этого назад.

— Сэр! — Капитан Аберу почти кричала. — Сэр! Новотосканская космическая станция просто взорвалась!

— Монти! — рявкнул Бинг, и вбил приоритетный код на своем коме. Капитан Уорден Мизава, командир «Жана Барта», появился на его дисплее практически мгновенно.

— «Желтое» положение , капитан! Монти только что…

— Сэр, я знаю, что станция была уничтожена, — сказал капитан, говоря быстро и настойчиво, — но это был определенно ядерный взрыв — контактный взрыв; БИЦ установил мощность по меньшей мере в двести килотонн — а не энергетическое оружие. Но мы не зафиксировали какого–либо ракетного следа, так что…

— Проклятье, я просто отдал вам чертов приказ, капитан! — зарычал Бинг, в абсолютной ярости от того, что простой капитан Пограничного Флота осмелился прервать его аргументами в такой момент. — Меня не волнует то, что вы сделали или не зафиксировали! Мы сидим здесь с голой жопой, даже без боковых стен, и просто кто еще, черт возьми, ты думаешь, сделал бы что–то вроде этого?

— Но, сэр, если бы это были ракеты, мы бы их обнаруж…

— Не вам, черт побери, со мной спорить! — заорал Бинг в то время как паника пульсировала через него. Каким бы образом монти ни сделали это, они не могли позволить себе никаких свидетелей, а с их опущенными клиньями даже поганые эсминцы могли…

— Но, сэр, если это…

— Заткнитесь и выполняйте ваши чертовы приказы, капитан, или, клянусь Богом, я устрою так, чтобы тебя расстреляли в этот же день!

На один миг Уорден Мизава завис на грани неповиновения. Но мгновение прошло.

— Да, сэр, — проскрежетал он. — Вы сказали: «Желтое» положение. — Он подарил Бингу последний, жгучий взгляд, затем отвернулся от кома к своему тактическому офицеру.

— Открыть огонь, — жестко сказал он коммандеру Урсуле Цейсс.